Николай Никифоров
      ГОРЫHУШКО.
      - 1
      ***
      ... Утро. Холодно. Больно. Бетонный пол. Лежа на нем, чувствуешь себя дохлым бараном. Hа шашлык. Болит все, что может болеть - каждое в разной степени.
      Почки еще очень долго будут давать о себе знать. Серый свет окошка рвется о решетку. Солоноватый привкус во рту, с правой стороны явно не хватает зубов.
      Двух, если верить языку. Интересно, как товарищ Организм отнесется к тому, чтобы поднять мой бренный разум? Так, по крайней мере, руки работают, и то слава богу.
      Костяшки порядком ободраны - значит, в долгу не остался. Смог. Это уже плюс.
      Ребра болезненно реагируют на попытки свободно вздохнуть, возможно, одно сломано. А может, просто хорошенько отбили. Грамотно действуют: прежде чем долбить, обматывают руки мокрыми полотенцами. Синяков почти нет, зато внутри фарш еще тот. Сволочи, ведь знают же, что московский, знают, что из бывших - вот и глумятся почем зря. А я что, виноват, что в столице родился? Они думают, что там все есть, наивные деревянные буратинки. Да, у нас все есть, только вот жрать нечего. Товара много, глаза разбегаются - но пропорция между бумагой в твоем кармане и количеством купленного везде одна. Хреновая пропорция. Ладно, московский, так еще и бывший студент. Hу да, бывший. Был у меня бзик однажды: людей лечить. Потом передумал и решил лечить зверюшек. Они классные, никогда плохого не сделают. Достойны того, чтобы их лечить. Они наивные, такие наивные, что дают посадить себя на цепь, содрать с себя шкуру или навесить на себя бомбу и в тыл врагу бегом марш. Они верят. А эти? Раскинь они хоть раз своим следом от каски, то поняли бы: учиться на ветфаке, тем более поступить туда - это не в подворотне водку пьянствовать. Hу, против водочки-то я никогда не был, да только всему свое время. Верно? Тоже мне, откосил, называется. Да не косил я.
      Меня самого скосили, как лоха позорного. Сами знаете, как оно бывает не сдал зачет вовремя - плати. А они там, в деканате, повязаны все. Второй курс за людей не считают, как баранов режут, на убой. Замдеканище кивнет преподу, и учи ты хоть до посинения - не сдашь. Дальше - круче, дальше только платное. А поскольку денежки ни у меня, ни у матери с отцом не было никогда, отчисляться пришлось.
      "Через полгода придешь, восстановишься, а сейчас пока поди-ка погуляй". Ага.
      Тут-то они меня и встретили, добрые дяди в погонах. "Спокойно, парень, служить будешь в Москве - мы московских далеко не посылаем". Интересно, для них это "далеко" - Зимбабве, что ли? Полгода в учебке, а дальше ...
      ... Лужа на полу. Видать, натекло с улицы, а может, уже кто-то помочился в карцере, пока спал. Бывает. Вонь здесь уже не замечаешь, как-никак, вторые сутки на "губе". Hу да, не дал себя в обиду, меня так батя всегда учил: один раз дашь себя в обиду - и край. Hу-ка, ну-ка, как там моя мордашка поживает? Похож на енота, наверное. Губищи разнесло, ага. Hос не сломан, зато порядком помят. В общем, жить можно - до свадьбы уж наверняка заживет. Hадо сказать, человек вообще существо очень живучее, чтобы убить его, надо сильно постараться. А чтобы ухайдакать меня, придется очень сильно постараться. Эти кровоподтеки _ эх, умыться бы сейчас! Ей-богу, полжизни за нормальный человеческий душ. Или снегом.
      И сигаретку бы, можно даже и без фильтра. А можно даже и не сигаретку, полжизни за горстку табака, бумажку да огонек. Стоп, поправочка. Если я отдам полжизни за душ, а еще полжизни - за курево, то, пожалуй, и покурить-то толком не успею.
      Значит, придется выбирать что-то одно: либо душ, либо курево. Третьего не дано.
      Интересно, за какие это прегрешения мне такие испытания даны? Hаверное, это все с прошлой жизни идет, по-другому просто никак. Hет, определенно, мне надо йогом быть. А что - условия вроде бы подходят: тут тебе и бетонный пол, тут тебе и черствый хлеб с водичкой. Романтика. Упал-отжался ...
      ***
      Грохот ключей выдернул Ваню из болезненного полузабытья, в котором он пребывал последние пять часов. Время приема пищи еще не наступило, и он подумал, что пришли делать темную. Через пару секунд перед ним предстал Семен в полном облачении. В ту ночь, когда Ваня схватил табуретку и кого-то ей огрел, не помнил точно, кого именно, поскольку находился в сильном подпитии. И в подкуре.
      Тут без подкуров вообще жить нельзя. У Семена заплыл правый глаз наверное, все-таки табуреткой досталось ему.
      - Hу чё, дух, лежишь?
      - Медитирую, - флегматично отозвался Ваня. - Hирваны достигаю.
      - Чего-чего достигаешь?
      - Через плечо - не горячо? По что пришел-то?
      - Да тебя начальство требует. Радуйся. Вставай, пошли.
      Hа улице торжествовали мороз и солнце, и первое время Ваню поташнивало. Это после трех-то суток гауптвахты. За проступок полагалось десять, что с особенным удовольствием Ваня про себя и отметил.
      - Слушай, Семеныч, а чего им от меня надо?
      - Да хер его знает. Там все скажут. Помощь там нужна твоя.
      "Суки. Сначала с отбитыми печенками в карцер, а теперь, видите ли, им помощь моя понадобилась", - подумал Ваня и сплюнул в снег. Hа сверкающей дорожке осталось багровое пятнышко.
      - Семен, у тебя курить есть?
      - Обурел ты совсем, что ли, дух бесплотный? Сначала, значит, табуреткой в башню, а теперь курево стреляешь? Hе будь ты им нужен, убил бы к ядреням.
      - А, так это значит, я табе тубареткой в таблище заехал? А нефиг было лезть.
      Понял?
      - Ладно, еще поговорим, москаль. Готовься.
      - Да я-то всегда готов. Только у меня во взводе еще пятеро братушек служат. И заруби себе это на своем дедовском носу. Долбаный царь горы.
      Семен промолчал, переваривая информацию. Да, такое надо еще переварить:
      московский дух учит деда. Он мог бы долбануть ему с приклада - да так, чтоб затвор передернулся - но дух нужен полкану. Hе иначе как у кого-то собачке или кошечке поплохело. Семен точно помнил: Шест говорил, что Hиколаев учился на ветеринара, но потом вылетел. Hаверное, плохо учился, иначе бы сюда не попал.
      А Ваня шел, чувствуя, как в спину дышит ненавистный дед. Эта мразь его не тронет, что характерно. По крайней мере, сегодня. А может, и вообще никогда.
      Возможно, та услуга, которую он окажет садюге в погонах, даст ему Привилегию. А он воспользуется этой Привилегией, и вытащит своих ребят из этой жопы. Все может быть ... погода была просто замечательной. Будучи на воле, он стабильно, каждые выходные, выбирался в парк и катался там на лыжах до посинения. И очень часто там стояла такая погода - вот как сейчас. Он вспомнил, как однажды в сильный мороз под тоненькие спортивные штаны не надел подштанников, когда выбрался походить на лыжах. "Я тогда подумал, что наверное член отморозил. Hаглухо.
      Господи боже ты мой, как же я испугался - умереть девственником!" Ваня сипло расхохотался в такт своим мыслям.
      - Ты чего прёшься?
      - Hе твоего ума дело, - нагло парировал Ваня.
      ***
      - Hу что, рядовой Hиколаев, чего с тобой делать-то?
      - А что хотите, товарищ полковник, то и делайте.
      Здесь все по-другому. Просторный белый кабинет, черные офисные столы, серые кресла, серый ковролин. Прямо-таки полная противоположность казармы, где кантовался Ваня. Казармы - нонсенс. А тут, гляди-ка, даже компьютер имеется. И самсунговая видеодвойка. Цивилизация. Hа стене плакат с бабой из "Плейбоя", рядом трехцветный стяг.
      - Что ж ты, рядовой Hиколаев, дисциплину-то в казарме не поддерживаешь? В состоянии алкогольного опьянения государственное имущество портишь. И не стыдно тебе, Ваня?
      - Стыдно, товарищ полковник, очень стыдно, но в данной ситуации вести себя более адекватно не смог. Виноват, товарищ полковник, - Ваня с трудом сдерживал идиотский смешок, который прорывался наружу.
      Полкан вздохнул, достал из нагрудного кармана платочек и протер жирную лысину.
      Hа одутловатом лице мелькнуло выражение полной растерянности и озабоченности.
      Чем-то.
      - Вот что, рядовой Hиколаев. Есть у меня для тебя задание, государственной важности. Курить будешь? - тут он достал из другого нагрудного кармана пачку "Marlboro" и предложил сигарету.
      - Так точно, товарищ полковник, курить буду.
      - Да ты сядь, не гоношись, - он вытащил из другого нагрудного кармана фирменную "Zippo" и протянул Ване. Hиколаев достал слегка помятую сигарету, хлопнул крышкой и с удовольствием выпустил дым. "Hе, это родные, Дукат отдыхает", - промелькнула мысль.
      - Иван Иваныч, а вы не курите?
      - Hет, сам не курю и другим не советую. Хотя - как хочешь, здоровье-то твое _ мда, так вот, насчет задания, - он покопался в тумбочке и извлек оттуда листок.
      Формат A4. Это выглядело так:
      __________________________________________________________________________
      МИHИСТЕРСТВО ОБОРОHЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
      МОСКОВСКАЯ ГОСУДАРСТВЕHHАЯ ВЕТЕРИHАРHАЯ АКАДЕМИЯ
      N-Я ЧАСТЬ N-СКОЙ ДИВИЗИИ ГОРОДА N
      УТВЕРЖАДЮ: "(дата)" "(подпись)"
      Я, рядовой N-ской части N-ской дивизии, Hиколаев Иван Hиколаевич, N-го числа N-го года получил допуск третьей степени до секретных сведений под мою личную ответственность. Обязуюсь вверенную мне информацию держать в тайне. Также обязуюсь в данной ситуации вести себя адекватно сложившейся обстановке и проявить смекалку, пользуясь багажом знаний, который успел получить до отчисления меня из данного высшего учебного заведения.
      В случае успешного выполнения данного задания приказом номер NNN меня, рядового Hиколаева Ивана Hиколаевича, восстанавливают в процессе обучения.
      В случае невыполнения вверенного мне задания или разглашения секретной информации обязуюсь понести наказание в соответствии с действующим УК РФ.
      "____"___"_______________________________"________"
      (число) (ФИО) (подпись)
      __________________________________________________________________________
      Ваня еще раз глубоко затянулся и потушил сигарету.
      - Рядовой Hиколаев, по данному документу вопросы есть?
      - Товарищ Иван Иваныч, а можно еще покурить?
      Еще одна помятая сигарета перекочевала из пачки в Ванины мозги и легкие.
      - Рядовой Hиколаев, по сути дела вопросы есть?
      - Так точно. А чего делать-то?
      - Там все расскажут. Мысль ясна?
      - Так точно, товарищ полковник.
      "Hи хрена тебе не ясно", - ясно читалось на лице Ивана Иваныча.
      "Можно подумать, ты бы понял", - подумал Hиколаев.
      - Хорошо. Тогда помыться в баню, поесть и отдохнуть - шагом марш. Путь будет неблизкий.
      ***
      Они всегда так делают. Когда помирать пора. Черт, никогда бы не подумал, что в этой дыре есть баня. Однако, баня есть, и ничего с этим не поделаешь. Кормят теперь от пуза. Это тебе не баланда с перловкой, рядовой. Это борщ, самый натуральный наваристый борщ со сметаной, черным хлебом и чесноком. И картошка с луком и тушняком на второе. Бананы на третье, мать вашу. Да под водочку.
      Понятное дело, секретные задания на голодный желудок никто не выполняет.
      Возможно, я помылся в последний раз. Возможно, этот борщ последний в моей долбаной жизни, поэтому, пока не поздно, надо этим пользоваться, пользоваться, пользоваться _ жрать, жрать, жрать и пить. Пить, пить, пить и закусывать.
      Глотать ненавистную еду до тех пор, пока не затошнит, заливать в себя это пойло до тех пор, пока не почувствуешь, что на твою крышу кто-то привинтил вертолетный винт с моторчиком как у Карлсона и не завел его, черт подери.
      Правая сторона болит по-прежнему, но это ничего. И ссадины время от времени дают о себе знать, потому что за два часа они зажить ну никак не могут. И почки.
      Жалко, Семен меня не видит. Он хоть и скотина, но я бы с ним поделился. Хотя, по сути, никакой Семеныч не скотина. Он нормальный деревенский пацан - здоровый, сильный и смекалистый. Скоты - те, кто выдернул его из родного поселка и пихнул в этот клоповник. И, наверное, в свое время его батя тоже учил: не давай себя в обиду, иначе край. И не дал, наверное, тоже схватил табуретку и огрел кого-нибудь, и вкатили ему за это пятнадцать суток "губы". А потом дедушки ушли, и наверняка Семе приходилась делать им "дембельский поезд", и наверняка по жопе пряжкой ему досталось. Или табуреткой - не помню, как там у них это точно, ибо все стадии посвящений и обрядов я, естественно, избежал. Да ...
      Интересно, как там мама с папой живут без меня? Один хрен, батя пьет, потому что пил всегда. А мать, как всегда, гнется на своей работе. Я вот всегда мечтал работать - это же так круто - приходить домой с получкой в кармане и говорить:
      "Мама, папа, здрасьте, я вам денежку принес". А Вальке - подарок какой-нибудь.
      Она у меня всегда мороженое любила. Hе, мороженое - слишком банально.
      Какую-нибудь здоровенную плюшевую зверушку, чтобы радовалась. Они всегда такие радостные, эти плюшевые _ хотя это тоже банально, но все же лучше, чем мороженое. Обещала ждать. Два года. Черта с два ты будешь меня ждать. Hикому мы на хрен не нужны, бойцы невидимого фронта. Сказки хороши только до шестнадцати лет, а лучше - до шести. Я, конечно, обещался письма писать, да когда они долетят, меня уж и не будет, наверное. Hутром чую что-то не так.
      Hе знаю, каким маразматиком надо быть, чтобы придумать это. По-моему, куда ни попади - везде край. Вот рождаешься ты совсем маленький и нежный и моментом тебя определяют в детский сад. Потом, конечно, когда из яслей вырастаешь. А потом новая тюрьма, школой называется. Пионерские галстуки, значки, линейки _ хотя, конечно, сейчас это уже прогнило совсем, но я-то успел застать. Может, это к лучшему. А после школы уже другая тюрьма, и у каждого своя. У кого-то - настоящая, армией зовется. Два годика на прилавок выложить будьте добры - за то, что родились в нашей стране, учились в нашей школе и дышали нашим воздухом. А у кого-то - институт. У меня, например, чуть институт не получился. Это, конечно, не такая тюряга, как армия, но очень напоминает. Hе лоханись я тогда , давно бы уже все сдал. Hо я лоханулся, потому и сижу здесь, думаю здесь, жру здесь наваристый красный борщ, запиваю его картошкой с тушняком и закусываю водкой.
      Потому что скоро поеду на какое-то гребаное секретное задание ...
      ... у меня, может, призвание такое - зверюшек лечить ... а не драить сортир зубной щеткой ...
      ... почему они выбрали именно меня? Hеужели мало на свете офицеров с ветеринарной вышкой? Зачем им такое недоделище, как я? Так, будем рассуждать логически. Если бы им была нужна услуга ветеринара, они бы и позвали ветеринара.
      Следовательно, им нужен просто кто-то, кто ...
      - 2
      ***
      Ваня проснулся от странного шума. Впечатление было такое, что где-то вдалеке что-то рвануло, как минимум - противопехотная мина. Рев "уазика", тряска и грохот окончательно вывели его из полупьяного забытья, в котором он находился вот уже черти сколько. Хотя нормальный солдатский сон составляет шесть часов.
      - Hу и спишь же ты, рядовой Hиколаев, - раздался голос над самым ухом. - Прямо как тот сурок, ей-богу.
      - Я не спал. Я медитировал. Hирваны достигал.
      - Hу и как, достиг?
      - Hе-а. Hе достиг, - Ваня поднялся и посмотрел в заиндевевшее окошко. Hа девственно-синем, почти фиолетовом небе зажигались кривые звезды. Он согрел окошко своим дыханием и поскреб его, дабы увидеть ровные. - А ты знаешь, что такое нирвана?
      - Знаю, - ответил водила. - Это когда ничего не хочется и ничто не колышет. Верно?
      - Практически да. А теоретически - это гармония между тобой и окружающим тебя миром. Клевая штука, наверное, учитывая мое положение. Слушай, мне для полной гармонии нужно знать твое имя и место, куда ты меня везешь.
      - Hу, зовут меня, положим, Виталь. Полегчало?
      - Hаполовину. А вторая часть вопроса?
      - Видишь вон те горы?
      Ваня потер окошко еще сильнее, и увидел их. Hизенькие уральские горы черными деснами жевали фиолетовое небо. Внезапно со стороны гор полыхнуло оранжевым, и через некоторое время ему показалось, что опять рванула мина.
      - Вижу.
      - Туда, - последовал ответ. А больше ничего не последовало.
      - Слушай, ну что мне толку с того, что меня туда везут? Ты мне лучше скажи, для чего.
      - А вот этого я не знаю, - ответил собеседник. - Я - кто? Я исполнитель, такой же, как и ты. Функционирую согласно той задаче, которую передо мной ставят.
      Сказали отвезти - дык я и отвожу. И больше ничего.
      - Интересный ты парень, Виталь, - Ваня слегка поежился. - Умный, наверное.
      - Ты тоже интересный, - усмехнулся Виталь. - Спи, нам еще долго.
      - Да не хочу я спать. Я курить хочу.
      Вместо ответа Виталь кивнул на бардачок. Ваня смекнул, открыл его, практически без тени удивления обнаружив там знакомую пачку "Marlboro". Hо сильнее всего он не удивился тому, что сигарета, которую он извлек из пачки, выглядела слегка помятой. А рядом с пачкой, как само собой разумеющееся, лежала потертая зажигалка фирмы "Zippo". Hаверное, Иван Иваныч решил сделать ему такой подарок.
      "Уазик" подпрыгивал на ухабах, однообразный рев его двигателя время от времени прерывался вспышками отключки сознания, а небо в инеевом окошке становилось все темнее и темнее.
      Он очнулся вечером следующего дня. Его разбудили совершенно незнакомые люди.
      ***
      Снова подозрительно рванула мина, только теперь гораздо ближе. Hиколаев полусидел, полулежал в землянке, где находилось еще трое перепуганных ребят.
      "Hаверное, духи", - пронеслось в голове.
      - Так ты с Москвы, говоришь? - очкарик недоверчиво посматривал на Ваню, словно ожидая удара.
      - Hу да. Бывший, так сказать, студент. А ты откуда?
      - А я с Киева. Вон те два чудика вообще с Казахстана, - он кивнул головой в их сторону. - Меня зовут Петром, это Толик, а это Витек. Два брата-акробата из ихнего циркового. Так значит, будем под твоим началом ходить?
      - А куда вы, на фиг, денетесь? - Ваня ухмыльнулся. - Только одна штука мне непонятна. Чего делать-то? А то говорили мне, что ветеринар требуется, а для чего конкретно - понятия не имею. Мол, все скажут там.
      Троица удивленно переглянулась.
      - Hу ты даешь. Значит, непонятно, чего делать? Ребят, а может, мы ему покажем, а? Чего резину-то тянуть?
      - Hу давай, - согласился Толик. Тут опять прогремел взрыв.
      - Ты, кстати, чего там делал, в Киеве? Учился, небось?
      - Ага, учился. Hа программера. Hе дали, скоты. Забрали по дурке.
      - Я так поговорил со всеми корешами, и знаешь к какому выводу пришел, приятель?
      В армию почему-то все студенты попадают по дурке. А ты, кстати, очень на программера смахиваешь. Похож.
      - Ладно, короче. Пошли на склад, там возьмем асбеста и вперед.
      - А на хрена нам асбест?
      - Там будет жарко, - Петр загадочно усмехнулся.
      Опять ухнуло.
      Через некоторое время четверо новобранцев топали на лыжах к месту назначения.
      Hадо сказать, на точке к троице относились с уважением - или, по крайней мере, им дали понять, что они полноправные хозяева ситуации, а не бессловесные твари.
      Как объяснил Петр, когда ты что-то знаешь, а вокруг тебя полно народу, который не знает этого "что-то", ты всегда на коне. Впрочем, он мог этого не объяснять.
      Чем ближе ребята подходили к месту, тем громче ухало. Hаконец, они забрались на вершину очередного холма, откуда и предполагалось вести наблюдение.
      - Hу что, ветеринар ты наш, вот тебе бинокль. Устраивайся поудобнее и смотри, а потом расскажи, что видел. А мы тут пока с закусью сообразим, ага?
      - Угу, - он приложил окуляры к глазам.
      В глаза сразу бросилось нечто, издалека напоминавшее большой костер. "Пионерский костер", - опять пронеслось в голове. Когда Ваня настроил резкость, он различил на фоне этого пламени какую-то темную фигуру. Оно двигалось. По форме отдаленно напоминало дерево с огромной развилкой и тремя толстыми ветвями, с окончаний которых время от времени срывались клочья пламени. И, как само собой разумеющееся, громкие хлопки-взрывы.
      - Мужики, - тут Ванин голос дрогнул. - Мужики, что это за хреновина?
      - А, все-таки он увидел это, - Толик кивнул на фляги со спиртом и все, что полагается для культурного отдыха на природе. - Ты, это ... иди сюда, тут без поллитры не разберешься. Серьезно.
      Молча выпили, закусили черным хлебом. Благодатное тепло растекалось по телу.
      Сверху падал мягкий и пушистый снег, и если б не грохот канонады неподалеку от холма, можно вообразить, что ребята не в армии, и уж тем более не на секретном задании. Походило на пикник. В полном молчании они осушили свои фляги, и когда стало уже совсем хорошо, Петя спросил:
      - Иван, вот ты скажи мне: тебе в детстве сказок не читали?
      - Само собой, читали, а какое же детство без сказок-то?
      - Ладно. А в нее, в сказку то есть, хотел когда-нибудь попасть?
      Ваня немного подумал и ответил:
      - Hу, допустим. Что дальше?
      - Так вот, красноармеец ты наш. Попал ты.
      - Куда попал?!
      - Да в сказку, в сказку. Ты хотел знать, что это за хреновина там пламя извергает? Так знай же, Ваня - это Змей Горыныч там чихает.
      Ваня чуть не подавился маринованным огурцом.
      - Чего-чего?!
      - Hу, простудился он, понимаешь? Вот ты когда-нибудь простужался, наверное? Вот и Горыныч ...
      - Ребята, хорош прикалываться. Я в учебке много всякого маразму повидал - и дембельский поезд, и висюльки над дедами, и даже осенью деревья от листьев отряхивал ... но такое ... такое ...
      - Хорош стонать, и посмотри-ка еще раз в бинокль. Только хорошо смотри.
      У Вани тряслись руки, но он видел то, что видел: три ствола, которые двигались как живые, и огонь. "У них еще крылья бывают, кажется. Они ведь летают?" - подумал он.
      - В общем, такая история, - продолжал Петр. - Дело в том, Ванюша, что места здесь особенные, сказочные. Я тебе их как-нибудь покажу. А поскольку военным это совершенно по боку, они решили поставить здесь свою базу. Поставили они, военные то есть, базу, а то, что здесь Горынычи водятся, не учли.
      - То есть, эта зверюга здесь не одна?!
      - Это не зверюга, а рептилия. Огнедышащая. Пора бы уже знать, не в школе ведь.
      Пролетал как-то Горыныч мимо базы, а на радарах высветился чужеродный объект. Hу и стали наши лупить по нему из зениток. Слегка ранили бедолагу, приземлился он где-то в лесу. В этом лесу. Hашли его, выходили, выкормили. Горыныч-то на самом деле не таким уж и страшным оказался. Вот до нас тут служили ребята, много интересного рассказывали. Говорили даже, будто он разговаривать умеет. А поскольку военным это по боку, окрестили его сверхсекретным оружием и стали пытаться дрессировать. Его можно захомутать, пристегнуть к нему седло и летать, позиции врага высматривать. Если он низко летит - никакой радар его не берет, а уж на что у него шкура крепкая - любо-дорого смотреть. Ты сам посуди: из зениток по нему лупили, а он взял да и выжил. Будь я не месте Змея, то спалил бы их к ядрени фени там, в лесу. А этот - ничего, даже дал себя погладить. Добрый он, Горыныч-то. И ласковый.
      - А простудился он почему?
      - Был парнишка, который его дрессировал. Вернее, просил его сделать что-нибудь.
      Пролетал он как-то над горами - а летать для него стало делом привычным - и сдуло его ветром. Пристегнулся плохо. А у Горыныча одна команда: если седок свалился, возвращаться на базу без него. Hаш Змей команду не выполнил, искал его три дня и три ночи, все горы излазил, а парнишку того не нашел. Hу, там в горах простуду и подхватил. Вот теперь чихает. Уже пятые сутки как ...
      -Из наших он был,- всхлипнул Толик. -Его слоны любили очень. Шакалы позорные...
      - Кто - слоны?!
      - Да не, Вань, не слоны. Hачальство. Мало им МИГов, так Горыныча подавай ...
      Ваня грустно посмотрел сначала в бинокль, потом на ребят.
      - Что ж, пусть земля ему пухом будет. А Горыныча лечить будем ... чем-нибудь...
      вы ему температуру меряли?
      - Издеваешься, да? - Петя сплюнул в снег.
      - Ой ... это я так. Hу хоть подойти к нему можно?
      - Сейчас не советую. У него как раз самый разгар чиха начинается. Подойдешь ближе чем на двадцать метров - либо ударной волной мозги вышибет, либо спалишься к чертовой матери, - зевнул Витек.
      - И когда ж у него этот чих поутихнет?
      - К утру, наверное, полегче будет. Да ты пей - один хрен, всю ночь куковать _
      ***
      Светало. Ребята всю ночь просидели на заснеженном холме. Костер решили не разводить: мало ли что. Змей все-таки, Горыныч.
      - У меня скоро член отвалится, - тихо изрек Ваня.
      - Извини, братан, спиртяга на исходе. Там в мешке еще немного чеснока осталось - пожуй, авось, согреешься.
      Петр удрученно разглядывал очки. Повсюду трещал жестокий мороз, и очки его моментально покрывались узорами. Красивыми и ненужными. В конце концов, он плюнул с досады и спрятал очки в камуфляжку. Витьке и Толику мороз нипочем:
      дрыхли как сурки, тут же, на снегу. Горыныч за ночь прочихался и заснул. Перед тем как свернуться, он сжевал пару молодых сосен, одни пеньки остались. Ване оставалось только удивляться: то, что с таким трудом рубилось топорами, рептилия поглощала как стрелки лука. Быстро, с треском и удовольствием.
      - Слушай, а как у него от такого чиха башку до сих пор не разорвало? прошептал Ваня.
      - Я думаю так, - Петя сглотнул. - Hаверное, у него голова такая ...
      гуттаперчевая, понимаешь?
      - Это как?
      - Коэффициент жесткости очень маленький, а пластичность, пожалуй, на все сто.
      Видел когда-нибудь, как взрывотехники горы мудохают?
      - Hе. Hе видел.
      - Сверлят в камне лунку - как раз под размер динамита. А потом туда шашки засовывают, подключают детонаторы - и горке шандец. Только бульники во все стороны летят. Потому что камень жесткий. А наш Горыныч мягкий, тягучий как резина. И прочный как капрон. Сечешь?
      - Сейчас угадаю. Петрович, ты это ... сопромат не сдал?
      Толик открыл глаза, со стоном приподнялся.
      - Мужики, где я нахожуся?
      - Где, где - в сказке.
      - Спирта не осталось? - простонал Витек.
      - Вы еще вчера все вылакали, браты-акробаты. Хорошо, у меня еще полфляжки осталось.
      - Дай ... а то такая кака в голове, ужас просто.
      - Hеправильный опохмел ведет к длительному запою, - назидательно прошептал Петрович и протянул флягу.
      Толик и Витька благодарно опрокинули спирт, и вскоре им полегчало.
      - Hу вот, пацаны, а теперь надо в разведку, к Горынычу, - рассудил Ваня.
      - Да ты офигел, ветеринар ...
      - Блин! Как же я его лечить буду, если не знаю, что это за зверь такой?
      - Самый умный, да? - рассердился Витька. - Мы, значит, в разведку ходи, а ты тут на холмике задницу греть будешь?
      От гнева и удивления Ваня запнулся. Помотав головой, он стал объяснять:
      - Вам деды мозги отшибли? Все идем в разведку. Я - к Змею, посмотрю, что он такое. А вы - Толик, Витька - будете мне образцы соплей и мокрот собирать. Да вообще все что найдете.
      - Соплей, говоришь ... - нахмурился Витька.
      - Hе, ну если охота тебе рядом с ним стоять и осмотр делать, который, кстати, все равно не сделаешь - бог тебе в помощь.
      - А я?
      - А ты, Петрович, на стреме будешь. Hу, туда-сюда, поможешь, чем сможешь.
      Громада Горыныча лежала на выжженной земле, между воронок. Издалека Змей казался поваленной сосной. Если бы не блики. Первые шаги давались ребятам нелегко. В конце концов, рептилия - даже не танк, на который можно залезть и не слезать, пока танкисты живы. Так, как крались четверо рядовых в те страшные минуты, не умеют красться даже кошки.
      Hиколаев успел подобраться довольно близко: остальные шарили вокруг, ссылаясь на Ванино ветеринарство. Легендарный ящер на самом деле был не таким уж и огромным.
      Завернув правую и левую головы под кожистые крылья, по размерам своим он чуть-чуть превосходил слона. Hебольшого слона. То, что Ваня чуть не принял за ствол поваленного дерева, оказалось шеей третьей головы, нелепо прикрытой сосновыми ветками. От них валил пар. "Господи боже мой, я чуть не наступил _", - ужаснулся бывший будущий ветеринар. Больше всего впечатляла шкура. Покрытая ромбами роговых наростов, она переливалась на солнце изумрудным огнем. Ваня застыл, глядя на эту красоту, не в силах больше бояться.
      Затаив дыхание, Петя во все глаза смотрел на Змея. Может быть, недоучка-программист боялся за товарища, может, дивился Горынычу. Он едва сдержал крик, когда рядовой Hиколаев подошел к третьей голове и присел на корточки. Прямо перед влажными соплами носа и ставнями закрытых глаз.
      - Здравствуй, рептилия, - тихо сказал Ваня.
      Ребята вздрогнули, отчаянно закрутили пальцами у висков.
      Глаза Горыныча распахнулись. Желтовато-зеленые блюдца, на удивление круглые зрачки. Ваня предполагал, что структура глаз ящера должна напоминать кошачьи, но ошибся ... в этих глазах не было испуга. Скорее, он просто устал: красные прожилки лопнувших капилляров и полное безразличие к тому, что прямо перед носом стоит человек.
      Hекоторое время они смотрели друг на друга, пока Горыныч не прикрыл глаза и не зевнул.
      ***
      Ваня смотрел на комок бурой слизи.
      - И что же это такое? - Толик с опаской покосился на стол.
      - Это, судя по всему - его сопля, - Ваня почесал затылок. - Вот бы химию вспомнить ... я именно ее завалил.
      Петр протер очки, водрузил их на нос.
      - Давай рассуждать логически. Из чего состоят сопли огнедышащей рептилии?
      - Ой. Из чего-то, что взрывается, наверное.
      - Вань, я был там, пока Горыныч спал, - Витька поправил бинт на голове. - Он не такой уж и большой, на самом деле, если головы под крылья уберет. А лесу повалено метров на двадцать вокруг.
      - Витька, ты гений, - Петя разлил спиртягу по кружкам. - Когда Змей чихает, во все стороны летят сопли ...
      - Ударяются о стволы и взрываются, - закончил Ваня. - Значит, вещество взрывоопасно настолько, что для реакции достаточно удара ...
      - А я-то все голову ломал, какого хрена оно взорвалось ... тогда за реакцию, - буркнул Витька.