- Велико могущество Айнур, и сильнейший из них Мелькор, но пусть знает он и все Айнур: Я - Илуватар; то, что было музыкой вашей, ныне покажу Я вам, дабы узрели вы то, что сотворили. И ты, Мелькор, увидишь, что нет темы, которая не имела бы абсолютного начала во Мне, и никто не может изменить музыку против воли Моей. Ибо тот, кто попытается сделать это, будет лишь орудием Моим, с помощью которого создам Я вещи более прекрасные, чем мог он представить себе.
      И устрашились Айнур, и не могли они еще понять тех слов, что были сказаны им; лишь Крылатый молча взглянул на Илуватара и улыбнулся. Но печальной была улыбка его.
      Тогда покинул Эру чертоги свои, и Айнур последовали за ним. И рек им Эру:
      - Воззрите ныне на музыку свою!
      И было дано Айнур то, что показалось им видением, обращавшим в зримое бывшее раньше Музыкой; но никто, кроме Мелькора и Эру, не знал, что не видение это, а бытие. И мир в ласковых руках Тьмы увидели Айнур, но, не зная Тьмы, они боялись и не понимали ее. И вложил им в сердца их слепые Эру: Мелькор создал Тьму; ибо скрыть Тьму Эру уже не мог, лишь не позволить понять и принять ее было еще в его силах. И боялись Айнур смотреть во Тьму и ничего не видели в ней, а потому не знали и не видели Света.
      Но пока с изумлением смотрели Айнур на новый мир, история его начала разворачиваться перед ними. Тогда вновь сказал Илуватар:
      - Воззрите - вот Музыка ваша. Здесь каждый из вас найдет, вплетенное в ткань Моего Замысла, воплощение своих мыслей. И может показаться, что многое создано и добавлено к Замыслу вами самими. И ты, Мелькор, найдешь в этом воплощение всех своих тайных мыслей и поймешь, что они - лишь часть целого и подчинены славе его.
      И увидел Крылатый, что хочет Эру устыдить его этими словами; и снова улыбнулся он, и странной была улыбка его, и ни собратья его, ни Илуватар не поняли его.
      Многое еще говорил Илуватар Айнур в то время. Так рассказывает об этом "Айнулиндале":
      "...благодаря памяти о словах Его, и пониманию той музыки, что создавал каждый из них, узнали Айнур многое из того, что должно было прийти в мир, и того, что еще свершится в нем. Но есть то, что не может видеть ни один из них, ни даже собравшись вместе; ибо только самому Илуватару открыто все, что должно свершиться, и в каждую эпоху является в мир нечто новое и непредсказанное, ибо не имеет оно начала своего в прошлых веках..."
      И увидел Крылатый, что, хотя воплотил он в мире замыслы сердца своего, не окончены еще труды его. И изумились Айнур, увидев, что пришли в мир новые существа, которых не было в замыслах их "...и поняли они, что создавая Музыку, творили обитель им, хотя и не знали, что имеет творение это какую-то цель, кроме красоты. Ибо Дети Илуватара замыслены были Им одним, и пришли они с третьей темой, а в изначальной теме, что дал Илуватар, не было их, и никто из Айнур не имел части в их создании..."
      Тогда увидели Айнур приход Эльфов, Старшего Народа; и возлюбили их, ибо могли понять их. Потому мало думали о пришедших следом - о Людях.
      "Итак, Дети Илуватара - это Эльфы и Люди, Перворожденные и Пришедшие Следом. И среди всех чудес Мира, в необозримых чертогах и бескрайних просторах его, в пламенной круговерти его избрал Илуватар обитель для них - в глубинах Времени и среди бесчисленных звезд..."
      Но Мелькор смотрел на Людей и видел, что они - воплощение его замысла, странные и свободные, непохожие ни на Айнур ни на Перворожденных. И дары, непонятные Айнур, были даны им: свобода и право выбора. Могут они изменять не только свою судьбу, но и судьбы Мира, и воля их неподвластна ни Могучим Арды, ни даже Единому. И умирая, уходят они на неведомые пути, за грань Арды, потому Гостями и Странниками называют их.
      Ни сущности, ни смысла этих даров не ведали ни Айнур, ни Эру, ибо то были дары Мелькора. Но позже дар Смерти назвали Айнур Даром Единого, ибо воистину был тот великим и непостижимым для них...
      И преклонили сильнейшие из Айнур помыслы свои к тому миру, что видели они, и Мелькор был первым из них. Но так говорили потом:
      "...желал он скорее подчинить своей воле и Эльфов, и Людей, ибо зависть вызывали в нем те дары, которыми обещал Илуватар наделить их; и пожелал он сам иметь покорных слуг, и зваться Властелином, и быть Господином над волей других".
      С изумлением и радостью смотрели Айнур на новый мир; и в то время Маленьким Княжеством, Ардой назвал его Илуватар. Древние слова Тьмы, слова Эа были речью Эру и Айнур, ибо иных слов не знал Илуватар. Но, как не-Свет затемняет иные огни и гонит Тьму, так Эру затуманил смысл языка Эа, и значение слов было утрачено и заменено, забыто и выдумано вновь. Потому не многие знают и помнят, что имя, данное миру, было на языке Эа - Арта, Земля.
      Разное влекло души Айнур в новом мире. И ближе всего Айну Ульмо была вода, что зовется Эссэ на языке Тьмы. И, видя это, так думал Мелькор:
      "Бегущая река уносит печаль, шум моря навевает видения, вода родника лечит раны души... Воистину, прекрасна вода... И союз воды и холода сотворит новое и прекрасное... Взгляни, брат мой, на ледяные замки, словно отлитые из света звезд; прислушайся - и услышишь, как звенят замерзшие ветви деревьев на ветру, как распускаются морозные соцветия - неуловимые, как неясные печальные сны; и легчайшее прикосновение теплого дыхания заставляет их исчезнуть. И звездный покров снега укроет землю в холода, чтобы согреть ростки трав и цветов, которым суждено распуститься весною... Видишь ли ты это, брат мой? Да станем мы союзниками в трудах наших, да украсится мир творениями нашими!"
      Но заговорил Илуватар, и так рек он Ульмо:
      - Видишь ли ты, как в этом маленьком княжестве в глубинах Времени Мелькор пошел войной на владения твои? Неукротимые жестокие холода измыслил он, и все же не уничтожил красоты твоих источников, ни озер твоих. Воззри на снег и искусные творения мороза!..
      И думал Мелькор:
      "Дивные новые вещи породит союз воды и огня. И будут в мире облака, подобные воздушным замкам, вечно изменчивые и недостижимые; и те, что придут в мир, будут видеть в них отголоски своих мыслей и мечтаний, и Песнью Неба назовут их. Над ночными озерами будут рождаться туманы, неуловимые и зыбкие, как видения, как полузабытые сны... И дожди омоют землю, пробуждая к жизни живое. Да будет прочен союз наш, да украсится мир творениями нашими, да станет он жемчужиной Эа!"
      И улыбался Крылатый.
      Но так сказал Илуватар:
      - Мелькор создал палящую жару и неукротимый огонь, но не иссушил мечтаний твоих, и музыку моря не уничтожил он. Взгляни лучше на величественные высокие облака и вечно меняющиеся туманы; вслушайся - как дождь падает на землю! И облака эти приближают тебя к Манве, другу твоему, которого ты любишь.
      И так подумал Ульмо:
      "Сколь же жесток Мелькор, если возжелал он убить музыку воды! Воистину, не творец он, а разрушитель; и предвижу я, что станет он врагом нам".
      И в тот же час отвратил Ульмо душу свою от Мелькора. И так ответил он Единому:
      - Воистину, ныне стала Вода прекраснее, чем мыслил я в сердце своем, и даже в тайных мыслях своих не думал я создать снега, и во всей музыке моей не найти звука дождя. В союзе с Манве вечно будем мы создавать мелодии, дабы усладить слух Твой!
      И когда услышал это Крылатый, печальной стала улыбка его, ибо понял он желания Илуватара и мысли Ульмо.
      Но в то время, как говорил Ульмо, угасло видение, и стало так потому, что Илуватар оборвал Музыку.
      И смутились Айнур; но Илуватар воззвал к ним и рек им:
      - Вижу Я желание ваше, чтобы дал Я музыке вашей бытие, как дал Я бытие вам. Потому скажу я ныне: Эа! Да будет! И пошлю Я в пустоту Неугасимый Огонь, чтобы горел он в сердце мира, и станет мир. И те, что пожелают этого, смогут вступить в него.
      Так именем Мироздания - Эа - назван был мир, и отныне Существующий Мир значило это слово на языке Верных.
      И первым из тех, кто избрал путь Валар, Могуществ Арды, был Мелькор, сильнейший из них. Тогда так сказал Илуватар:
      - Ныне будет власть ваша ограничена пределами Арды, пока не будет мир этот завершен полностью. Да станет так: отныне вы - жизнь этого мира, а он - ваша жизнь.
      И говорили после Валар: такова необходимость любви их к миру, что не могут они покинуть пределы его.
      Но, глядя на Крылатого, так думал Илуватар: "Более никогда не нарушишь ты покой Мой, и никогда не победить тебе - одному против всех в этом мире! Да будет в нем воля Моя, и да будешь ты велением Моим навеки прикован к нему".
      И Илуватар лишь бросил Крылатому на прощание:
      - Слишком уж много ты видишь!
      Но ничего не ответил ему Крылатый и ушел. И тринадцать Айнур последовали за ним.
      И позже, видя, что не покорился Мелькор воле его, послал Илуватар в Арду пятнадцатого - Валу Тулкаса, нареченного Гневом Эру, дабы сражался он с отступником.
      ...И увидел он - мир, и показалось ему - это сердце Эа; волна нежности и непонятной печали захлестнула его. И Крылатый был счастлив - но счастье это мешалось с болью; и улыбался он, но слезы стояли в его глазах. Тогда протянул он руки - и вот, сердце Эа легло в ладони его трепетной звездой, и было имя ей Кор, что значит - Мир. И счастливо рассмеялся Крылатый, радуясь юному, прекрасному и беззащитному миру.
      ...Казалось, здесь нет ничего, кроме клубов темного пара и беснующегося пламени. Только иссиня-белые молнии хлещут из хаоса облаков, бьют в море темного огня. И почти невозможно угадать, каким станет этот юный яростный мир. Потому и прочие Валар медлят вступить в него: буйство стихий слишком непохоже на то, что открылось им в Видении Мира.
      Он радовался, ощущая силу пробуждающегося мира. И разве не радость это - вглядываясь в личико новорожденного, угадывать, каким станет он? Разве не радость - когда неведомые огненные знаки обретают для тебя смысл, складываясь в слова мудрости? Разве не радость - почувствовать мелодию, рождающуюся из хаоса звуков? Тысячи мелодий, тысячи тем станут музыкой, лишь связанные единым ритмом. Тысячи тем, тысячи путей, и не ему сейчас решать, каким будет путь мира, каким будет лик его. Только - слушать. Только если стать одним целым с этим миром, можно понять его.
      Он был - пламенное сердце мира, он был - горы, столбами огня рвущиеся в небо, он был - тяжелая пелена туч и ослепительные изломы молний, он был - стремительный черный ветер... Он слышал мир, он был миром, новой мелодией, вплетающейся в вечную Песнь Эа.
      Почему-то он не боялся потерять себя, растворившись в пламени мира. Сердце его билось ровно и сильно, и внезапно он осознал - вот та основа, что поможет миру обрести себя. Если бы кто-нибудь видел его сейчас, его сочли бы богом - грозным, величественным и прекрасным. Медленно успокаивается буйство стихий, и вот - он стоит уже на вершине горы в одеждах из темного пламени, с огненными крыльями за спиной - словно воплощенная душа мира: корона из молний на челе его, и черный ветер волосы его. Он поднимает руки к небу, и внезапно наступает оглушительная тишина: рвется плотная облачная пелена, и вспыхивает над его головой Звезда. И звучит Музыка, и светлой горечью вплетается в нее голос Звезды...
      Отныне так будет всегда: нет ему жизни без этого мира, нет жизни миру без него.
      Арда, Княжество. Арта, Земля. Кор, Мир.
      "Я даю тебе имя, пламенное сердце. Я нарекаю тебя - Арта; и пока звучит песнь твоя в Эа, так будешь зваться ты".
      ТАК ЗАПИСАНО В ХРОНИКАХ ВЕРНЫХ
      "Вначале было слово; и слово было у Творца...
      И рек он: "Эа! Да будет!" И стал мир. И сотворил Единый небо и землю, но земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною. Тогда послал он на землю Айнур, и сказал им: "Да приготовьте вы землю к приходу Детей Моих". Но с ними пришел в Арду и Враг Мира, Властелин Тьмы, ибо пожелал он, чтобы Арда стала владением его. И вел он войны с Могучими Арды, и не знала земля покоя.
      Был же он в самом начале могущественнейшим из Айнур, и было имя ему Мелькор, Восставший в Мощи Своей. Но утратил он право зваться этим именем, и не произносится более оно в Арде. Обратил он сердце свое ко злу, и Нолдор, более всех пострадавшие от злобы его, назвали его Моргот - Черный Враг Мира.
      И думал он, ничтожный, что Илуватар, Великий Творец Всего Сущего, оставил мир мыслью своею, и что не будет ему воздаяния за злые деяния его. Но это было не так, ибо дух Единого парил над миром, и ничто не было сокрыто от очей Илуватара. Потому в заботах о судьбе Арды послал Единый в мир Могучего Айну в помощь собратьям его. Тулкас было имя ему, и Гневом Эру нарекли его Великие. И по приказу светлого Короля Мира, Валы Манве, Тулкас вступил в бой с Врагом и победил его, и был Враг изгнан за пределы мира, и долго пребывал он в Пустоте, не решаясь вступить в мир.
      И ныне, во славу мудрого Манве, на чьем челе свет благодати Единого, Днем Манве зовем мы первый день Мира, когда была изгнана из мира Тьма.
      И Ульмо - Повелитель Вод, создал моря и океаны, и смирил буйство вод Арды. Его именем зовется второй день Творения. Ауле, Великий Кузнец, усмирил плоть Арды, и создал горы и долины, и пламя, сжигавшее мир заточил он под землю. То был день третий, и носит он имя Ауле. Йаванна, супруга Ауле, посеяла семена растений и трав, дабы поднялись в Арде леса - услада для глаз Творцов. И был день Йаванны - днем четвертым. И создал Ауле Столпы Света, и великие чаши поставил на них: Светом наполнила их звездноликая Варда. Так свет был отделен от Тьмы, так стал в мире - Свет. И именем Варды, Дарящей Свет, был назван день пятый. И поднялись деревья в Арде, и пробудились травы и цветы. Тогда Ороме, Охотник Валар, привел в мир зверей, и бродили они в долинах и под сенью лесов. И днем Ороме назван шестой день Творения.
      Так свершены были небо и земля и все воинство их.
      И взглянули Валар, светлые Боги, на мир и увидели, они, что это хорошо.
      И к седьмому дню свершили они дела свои, которые делали; и смотрели они на красу мира, и радовались в сердцах своих. И весьма доволен был Единый. В седьмой же день созвал Манве Валар на великое празднество на острове Алмарен, и почили Могущества Арды от трудов своих, которые делали".
      СТРАХ. НАЧАЛО ВРЕМЕН
      В ту пору они не были врагами - не было и самого слова "враг". Мир был юн, и не было радости большей для юных богов, чем создавать новое.
      ...Ауле стоял и смотрел в огонь; перед глазами вставали еще неясные образы нового замысла. Черный Вала неслышно подошел и встал рядом.
      - Пламя танцует...
      - Ты... что-то видишь в нем?
      - Да. Смотри - потрескавшаяся лава похожа на чешую, черную и золото-алую, а языки огня - крылья...
      - Как ты угадал? - Ауле был обрадован. - Ну да, конечно! Знаешь - я только сейчас понял до конца, я же только что думал как раз об этом! Но разве живое может жить в огне?..
      - Попробуй...
      Старший из Айнур задумчиво чертил в воздухе какие-то странные фигуры.
      - Что это? - заинтересовался Ауле.
      - Танец пламени. Тебе тоже показалось, что это похоже на письмена или руны?
      - Что-что?..
      - Знаки, чтобы записывать слова, мысли, образы...
      - Зачем?
      - Чтобы, изменившись, не утратить часть знаний. Ведь не все из тех, кто еще придет в мир, будут такими же, как Айнур. Им пригодится. Это будет называться - Къат-эр. Или - Къэртар. Но прости мне, брат, я вижу, в твоей душе возник замысел. Я оставлю тебя...
      ...Гибкое чешуйчатое ящеричье тело он создал из огня, меди и черненого золота, крылья - из пламени, а большие удлиненные глаза - из обсидиановых капель. Черно-золото-алое существо с его ладони скользнуло в огненную круговерть, и Ауле ахнул, и застыл в изумлении: существо танцевало, и в танце огня он узнавал те знаки, что чертил Мелькор. Основой танца была руна Ллах - Пламя Земли, и он подумал, что танцующая-в-огне так и должна зваться - Ллах.
      Ауле счастливо улыбался, глядя на новое существо, представляя себе, как будет изумлен и обрадован Мелькор - он удивительно умел радоваться творениям других... Улыбка так и застыла на его лице, обернулась больным оскалом, когда что-то жгучее, похожее на незримый раскаленный обруч, сдавило его голову. Багровые и черные круги заплясали перед глазами, и со стоном он медленно повалился на землю, без голоса шепча - за что, за что, за что...
      "Этого не было в Замысле".
      Больше он уже ничего не слышал.
      - ...Ауле... брат мой! Что с тобой... Очнись... что с тобой?!
      Глаза цвета темной меди с крохотными точками зрачков. Неузнающие. Слепые. Мертвые.
      Он приподнял Ауле - тело Кузнеца безвольно обвисло на его руках, сжал его плечи, заглянул в глаза, повторяя, как заклинание - очнись...
      Медленно, медленно взгляд Ауле становился осмысленным, но теперь в его глазах появилось новое выражение - страха, всепоглощающего безумного ужаса.
      - Что с тобой случилось? Тебе больно?
      - Больно... - бессмысленно-размеренно, по слогам. - Значит, это и есть - боль. Я так больше не могу. Не могу.
      Он повторял эти слова бесконечно - ровным неживым голосом, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. И Мелькор начал понимать, что произошло.
      - Это... из-за твоего замысла?
      Руки Ауле дрогнули:
      - Этого не было в Замысле. Этого не должно быть.
      - Брат!..
      Мелькор сильно тряхнул его за плечи. Кажется, подействовало; Ауле отчаянно замотал головой - и вдруг сбивчиво и горячо зашептал:
      - Не могу это видеть, больно... Не хочу убивать... это ведь живое - я умоляю тебя, сделай что-нибудь, ведь заставят уничтожить - это не должно существовать, а я не хочу, не могу...
      - Идем со мной. Увидишь, у меня достанет сил защитить тебя.
      - Нет, не поможет, ничего уже не поможет... я не хочу, чтобы - снова, чтобы так стало - с тобой...
      Мелькор пожал плечами, но промолчал.
      - Нет, ты же не знаешь, как это больно... Поверь мне... знаю, ты сильный, ты знаешь и умеешь больше нас всех...
      Черный Вала про себя отметил это: "ты" - и "мы все".
      - ...но он сильнее, он сломает тебя... я прошу тебя, Мелькор, брат мой - покорись... - с каждым словом в глазах Ауле все яснее читался - тот, недавний, непереносимый ужас, он говорил все быстрее и быстрее, захлебываясь словами. - Или - уходи, прячься, огради себя - пойми, все, все будут против тебя, все, даже я - да, да, и я тоже, потому что я не выдержу, не сумею - против всех, пусть ты проклянешь, пусть будешь презирать, но мне страшно, я знаю, что это - страх, я знаю, знаю, я понимаю все, но - останусь с ними... Знаю - не простишь, уже все равно, нет меня, пойми, нет, это - только оболочка, а в ней - ничего, кроме страха - нет; ты не поймешь, ты не знаешь, что это... А потом, когда-нибудь - тебе не хватит сил, так спеши творить, ты все равно не умеешь по-другому, потому что тебя все равно настигнет эта кара, ты погибнешь, но все равно - пока можешь...
      Он внезапно остановился, с побелевших губ сорвался стон - рухнул навзничь, тело его выгнулось - забилось на земле - затихло.
      Это было новое чувство - как волна темного пламени: гнев. Мелькор поднялся, сжимая кулаки, выпрямился во весь рост и, запрокинув голову, крикнул:
      - Ты... Единый! Оставь его! Легко справиться с тем, кто слабее; а ты попробуй - со мной!
      И услышал слова из ниоткуда, из мертвой ледяной пустоты:
      "Ты сказал".
      Он ждал удара, боли - ничего не было. Бросив короткий взгляд в небо, опустился на колени рядом с распростертым на земле телом, положил руку на лоб Ауле и замер неподвижно...
      - ...Иди сюда, маленькая, - тихо и печально, протянув руку сквозь пламя. - Видишь, как с тобой обернулось...
      Огненная ящерка скользнула к нему на ладонь, сложила крылья и свернулась клубочком - маленький сгусток остывающей лавы, только темные глаза смотрят грустно и виновато.
      - Будешь жить у меня, что ж поделаешь... Только лучше бы и он с нами ушел, как ты думаешь?
      Саламандра шевельнулась и моргнула.
      - Может, он все же решится...
      ОБ АУЛЕ И ЙАВАННЕ. НАЧАЛО ВРЕМЕН
      Послушай, разве тебе никогда не хотелось создать что-то свое, совсем новое?
      Глаза Йаванны удивленно расширились:
      - Зачем? Разве можно создать что-либо прекраснее задуманного Единым? И разве не высшее счастье - вершить Его волю, воплощать Его замыслы?
      - Неужели не интересно создать крылатого зверя или существо, которое сможет жить и в воде, и на суше?
      - Зачем? Ведь это значит - нарушить Замысел Творения.
      - Но ведь и мы созданы Илуватаром; а значит, не можем сотворить ничего, противного его воле.
      Йаванна заговорила наставительно, словно объясняла что-то непонятливому Майя-ученику:
      - Звери должны жить на земле, быть четвероногими и покрытыми шерстью. В воздухе живут птицы, в воде - рыбы, покрытые чешуей. Таков был Замысел. Разве может быть иначе?
      - Конечно! Идем, я покажу тебе!
      "Разве это не красиво?" - спрашивал Мелькор. Йаванна неуверенно кивала, но все больше омрачалось ее чело, и, наконец, нахмурившись, она сказала:
      - Это не должно существовать. Мы можем лишь исполнять волю Единого; такое же противоречит Его воле. Мы - орудие в руках Его, никто из нас не может постичь всю глубину Его замыслов.
      - Видишь, ты и сама говоришь... Быть может, эта часть Видения неведома тебе.
      - Нет. Все келвар и олвар должны стать моими творениями. Никому из нас не дано вмешиваться в то, что делают другие. Вот ты: тебе дана власть над огнем и льдом. Ты не должен творить живое. Делая это, ты нарушаешь волю Единого. Одумайся, - мягко сказала Йаванна. - Пойми, то, что ты делаешь - грех. Откажись. Нет ничего выше воли Единого.
      - ...Посмотри.
      Ауле пожал плечами:
      - Камни как камни, ничего особенного...
      - Прислушайся, - Мелькор улыбнулся.
      После недолгого молчания Ауле удивленно спросил:
      - Что это? Песня... или музыка... не пойму. Откуда?
      - Это Песнь Камня. Тебе нравится?
      Кузнец как-то странно взглянул на Крылатого:
      - Такого не было в Замысле Эру.
      - Теперь будет. Разве тебе не хочется, чтобы так было? Разве это не красиво?
      Что-то непонятное творилось с лицом Ауле. Оно застыло как маска, но временами по нему пробегала судорога, а голос звучал хрипло, когда он сказал:
      - Никто не смеет менять Замысел Творения!
      - Но ты ведь знаешь, что мы сами создавали Музыку...
      - Нет! Она рождена мыслью Единого, и против воли Его никто не может изменить ее!
      - Видишь, ты же сам говоришь. Ведь Эру хотел, чтобы этот мир стал прекрасным - разве не дано украсить его по мыслям нашим? И что в этом дурного, если мы...
      - Замолчи! - с отчаяньем выкрикнул Ауле. - Неужели ты еще не понял: все должно быть по воле Единого, а не так, как хотим мы!..
      Он осекся.
      - Что? - потрясенно спросил Мелькор. - Что ты сказал?
      Ауле в ужасе посмотрел на него.
      - Ничего... - голос его дрожал. Он судорожно вздохнул и добавил отчетливо и резко:
      - Ничего. Я. Не. Говорил. Тебе показалось.
      - Повтори.
      - Мне нечего повторять!
      - Не бойся. Я понимаю. Я помогу тебе, обещаю.
      Мелькор хотел взять Ауле за руку, но тот отшатнулся, заслоняясь словно от удара:
      - Что ты понимаешь?
      - Да, у Эру есть еще силы карать тех, кто не повинуется ему. Я знаю, что это. Переступи через страх. Я помогу тебе. Поверь, все вместе мы сильнее его. Мы свободны. Он увидит это. Он поймет - должен понять. Не бойся. Поверь себе. - Мелькор говорил мягко и успокаивающе, но в глазах Ауле были только ужас и отчаянье.
      - Уходи, - выдохнул он, наконец.
      - Идем со мной. Тогда Эру не сможет помешать тебе.
      Лицо Ауле мучительно исказилось:
      - Уходи, - хрипло выдохнул он. - Я прошу тебя. Я еще приду к тебе, приду, только уходи сейчас.
      Мелькор покачал головой:
      - Ты никогда не придешь. А когда мы снова встретимся...
      Он отвернулся и повторил глухо:
      - Когда мы снова встретимся...
      - Уходи! - крикнул Ауле.
      Теперь он сидел на земле, стиснув голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом поднялся, и, Мелькор увидел его пустые глаза. Голос Кузнеца был ровным и безжизненным:
      - То, что противоречит Замыслам Единого, не должно существовать.
      Он поднял руку.
      - Остановись! Если ты сделаешь это, тебе больше никогда не услышать голос Арты... Выслушай меня, я умоляю!
      "Силой ничего не сделать, нельзя... Насилие рождает зло. Он должен понять!.."
      - Не нужно бояться, слышишь? Поверь мне, никто не может запретить творить. Но если ты начнешь разрушать, оправдывая это тем, что - так велел Эру, грань добра и зла исчезнет для тебя. Останется только воля Эру, и ты воистину станешь слепым орудием в руке его... И ты перестанешь быть Творцом! - яростно выдохнул Мелькор.
      - Замолчи... я не должен слушать тебя! Уходи! Слышишь, уходи!
      ...Огонь рванулся из трещин в земле, и через несколько минут на месте долины было только озеро пламени - как воспаленная рана. И показалось Ауле - то ли вздох, то ли стон самой земли услышал он.
      А потом наступила оглушительная тишина.
      И Кузнец спрятал лицо в ладонях, не в силах вынести взгляда Мелькора, потому что в глазах Крылатого не было ничего, кроме боли и жалости.
      ...И все же где-то есть она - долина Поющего Камня. Люди Востока рассказывают о ней, и были Эльфы, видевшие ее и слышавшие Песнь Камня. Впрочем, предания Эльфов не говорят об этом. Но отголосок памяти живет в имени эльфийского королевства Гондолин - Земля Поющих Камней...
      ...И все-таки еще один раз Мелькор пришел к Валар. К Валиэ Йаванне. Она встретила его настороженно.
      - Выслушай меня, - попросил Мелькор. - Вы хотите создать мир, не знающий смерти?
      - Да. Волей Единого будет этот мир цветущим садом, и прекрасные животные будут бродить под сенью деревьев... - мечтательно улыбнулась Кементари.
      - Допустим. Не знающие смерти, звери будут плодиться и размножаться, и очень скоро, поверь мне, им перестанет хватать пищи. И что тогда?
      Йаванна вздохнула:
      - На это есть Великий Охотник Ороме...
      - Верно. Охота - отрада и забава для него, он не знает усталости... И все же - вряд ли ему удастся управиться со всем зверьем. А потом - вон, видишь двух оленей? Как ты думаешь, которого из них убьет Ороме?
      - Не знаю.
      - Я тебе отвечу. Того, кто сильнее и быстрее: какая же радость в том, чтобы затравить слабого и больного зверя? Слабый - оставит потомство; выживут - слабейшие из слабых, а это вырождение.
      - Да... - растерянно протянула Йаванна.
      - А если попробовать по-другому?
      - Это - как?
      Существо, вышедшее из-за деревьев по неприметному знаку Мелькора, двигалось мягко и бесшумно, плыло над землей; только мышцы перекатывались под мягкой серебристо-серой в темных мраморных разводах шкурой. Зеленые глаза, казалось, мерцали собственным светом: снежный барс.
      - Красив?
      - Да... какое чудо... - восхищенно вздохнула Валиэ.
      Мелькор усмехнулся:
      - Только ведь он не травкой питается. Ему нужно мясо, чтобы выжить. Смотри, какие клыки!
      - Какой ужас, - Йаванна отшатнулась.
      - Не более, чем забавы Ороме. Только этот убивать будет не ради забавы. Столько, сколько нужно, чтобы выжить самому. И в первую очередь слабых и больных. Выживет тот, чьи ноги крепче, а дыхание чище, чье сердце бьется ровнее - чтобы уйти от погони. Выживет тот, чье зрение острее, а слух тоньше - он вовремя заметит врага. Выживет тот, чьи рога острее, а копыта тверже - он сумеет защитить себя. И хищник, что не сумеет подкрасться к добыче или догнать ее, не сможет существовать. Равновесие.
      - Но... это жестоко!
      - Снова говорю тебе: не более, чем забавы Ороме.
      - И ты хочешь, чтобы такие жили везде?
      - Нет. Такие - в горах; в лесах и на равнинах - совсем иные.
      - Ты... ты жесток! Да, да, жесток! Ты хочешь привести в мир смерть!
      - Смерть и жизнь - две стороны бытия. Смерть сама придет в мир. Впрочем, уже пришла. Ни вины, ни заслуги моей в этом нет. Неужели ты не видишь?
      Йаванна резко поднялась:
      - Замолчи. Уходи отсюда. Я не хочу тебя слушать.
      Мелькор тоже встал:
      - Я прошу тебя, подумай. Выслушай...
      - Я жалею, что позволила тебе говорить. Уходи прочь! Верно говорят о тебе: ты - враг, безжалостное слепое зло!
      - Ты увидишь сама, что я говорил правду, - глухо ответил Мелькор.
      - Я не желаю ничего видеть! Уходи! Уходи, слышишь?!
      СОЗДАНИЯ ОДИНОЧЕСТВА. НАЧАЛО ВРЕМЕН
      ...Люди сюда не придут - в ночную землю вечных льдов, в бессмертное царство холода, куда он ушел, измученный болью Арты. Живого и юного мира, который Валар усмиряли, переделывая по воле и замыслу Эру. Просто словно острый клинок рассекает тело ребенка. Он пытался говорить - его не слышали. Он пытался показать им - вот, смотрите, ведь мир - есть, он ждет лишь прикосновения ваших рук, вы же рвете живое... Они не видели. Он говорил - вы убиваете вашу песню, ведь это музыка - ваша музыка! Они не понимали. Он умолял - кому - в угоду, чему - в жертву приносите вы ваши замыслы, святая святых ваших душ?! Они ожесточились против него. Война, в которой не было победителей. И у него почти не осталось сил.
      Сюда не придут и Валар - к горам на границе царства зимней ночи. Только Венец в небе: семь - осколки льда, одна - светлое пламя.
      Хэлгор - Ледяные горы. Хэлгор - горький лед. Хэлгор, печаль.
      Горы, венчанные башнями - словно высечены изо льда вечной ночи. Это позже первое убежище Черного Валы назовут Утумно; сейчас о нем не знает никто, и в одиночестве бродит он по подземным залам. Снова - один.
      Они стали созданиями его одиночества - те, кого позже северяне назовут Духами Льда. Он дал им плоть морозного тумана и крылья метели, одеяния из мерцающего ледяного пламени и холодные звезды глаз, кристальную чистоту мысли и голоса, похожие на шорох хрупких льдинок и звон заледеневших ветвей. Все-таки они были похожи на людей, хотя и облик, и сущность их были иными.
      Если Духам Льда ведома любовь, должно быть, любили они своего создателя. Они редко появлялись в его обители - чаще он приходил к ним, и странный мерцающий мир, который творили они и частью которого были, дарил ему недолгие минуты покоя, и не так мучило одиночество.