Он никогда не позволял никому больше одного укола в день и заявлял, что не допускает возникновения пагубной привычки. Встречая ранним утром его "пациентов", мы замечали, что они очень торопятся. Когда же мы пытались занять их коротким разговором, они переминались с ноги на ногу, стараясь отделаться от нас как можно скорее, и ни с чем нельзя было спутать это тяжёлое, плохое чувство, возникающее от контактов с наркотой. Быть может, добрый доктор считал, что он просто даёт им суточную порцию радости, что-то вроде похода в кино, но фактически они попадались на крючок. То ли он был не одинок на рынке, то ли люди были слабее, чем он думал.
 
 
       Вокруг ступы Сваямбху
      В те дни были запрещены фильмы с Питером Сэллером, поскольку он слишком напоминал короля. Постоянно происходили всевозможные религиозные праздники и процессии. Однажды весь город забастовал, возмущённый убийством таксиста. Все привыкли к будничным мошенничествам, и даже несколько политических убийств совсем не были новостью, но вооружённых нападений (убийство людей только ради денег!) раньше не случалось. Большинство дней приносили повод для празднования, и где-нибудь на улицах всегда можно было увидеть людей, наряженных и цветочные гирлянды, играющих на музыкальных инструментах и участвующих в шествиях, а другие люди в это же время несли на носилках мёртвые тела к месту их сожжения возле реки. Оно находится рядом с бойней, где работают в основном мусульмане. Они забивают животных на мясо почти по всей Азии, согласно их религии убийство животных - не грех.
      Дома в Катманду маленькие, в них северные европейцы среднего роста, такие как Ханна и я, - настоящие гиганты. Во многих домах в старом городе мы не могли встать в полный рост, а часто не могли и вытянуть ноги. Окна - без стёкол, но украшены красивой резьбой по дереву; стены и потолки обычно черны от копоти из-за открытых очагов. Только глиняный пол всегда свеж и нов, потому что, как только он запачкается или потрескается, его покрывают новым тонким слоем глины.
      Повсюду в старой части Катманду, так же, как и в соседних городах Патан и Бхатгаон, нас окружало столько красоты и истории, что мы как будто присутствовали на поразительной выставке искусств. Особенно бросаются в глаза бесчисленные ступы. Это буддийские святилища особых пропорций, содержащие реликвии; подобно различным изображениям во многих храмах, они сооружены для того, чтобы активизировать врождённую Будда-природу существ одним своим присутствием. Если вас не отпугнут от них уличные запахи и вид нищих и больных, то впечатление, оставшееся в уме, принесёт в будущем состояния проницательности и радости.
      Частью этой красочной картины Катманду было множество выходцев из Дании, и забавные и очень "человеческие" события тех лет помнятся до сих пор, нередко пополняя материалы для докторских диссертаций "ветеранов". Я расскажу только один случай, чтобы дать общее представление. Это история о Нильсе, нашем поднаторевшем в торговле друге, который принял религию и полное индуистское облачение саддху и ходил в светло-коричневом одеянии с трезубцем в руке, выше его собственного роста. Однажды в Пашупатхинатхе, святейшем индуистском месте Непала, его коллеги, внезапно обнаружив этот "датский импорт", закричали "Американец!", побили его и вышвырнули вон.
 
 
 
       Боднатх, Катманду, 1968
      На следующий день на рынке в Катманду можно было по сходной цене купить полное снаряжение саддху с трезубцем и чашей, а Нильс, в тапочках и джинсах, уже отправился на поиски новых приключений. После книги "Тибетская йога и тайные доктрины" нам, конечно, очень хотелось встретить ламу. Однако первый "лама", которого мы встретили в Катманду, привёл нас в некоторое замешательство. Его звали Чинни Лама ("Чинни" на местном языке означает "китаец"), и он жил в розовом доме с террасой напротив главного входа в ступу Бодха.
      Его курс доллира был в два раза выше, чем в банке, и друзья посоветовали нам поменять деньги у него. Мы заметили, что перед домом стояло несколько превосходных мерседесов, но тогда не придали этому большого значения. Намного позднее нам сказали, что его звание "ламы" перешло к нему по наследству и что его обязанностью было заботиться о ступе Бодха; видимо, он справлялся с этой работой хорошо и без убытков для себя.
      Чинни Лама был маленьким пожилым человеком плотного сложения, с китайскими чертами лица. Когда мы вошли в комнату, он, казалось, только что проснулся. Он медленно сел, и мы с удивлением увидели, что у него на каждой руке, от запястья до локтей, надето по крайней мере по пять пар часов. Это выглядело странно, но, учитывая его титул, мы сказали друг другу, что он, возможно, применяет их для очень сложных дыхательных упражнений. Он сразу же спросил нас, не продаём ли мы какого-нибудь оружия, и мы были весьма тронуты тем, что этот сострадательный человек, должно быть, помогает тибетским борцам сопротивления, кхампам, правое дело которых мы поддерживали. Мыс сожалением сообщили ему, что оружия у нас нет, только разве что ножи, которые мы всегда носим с собой. Затем он поинтересовался, есть ли у нас какие-нибудь магнитофоны. У нас была первая модель "Филлипс", тогда кассетные магнитофоны только появились на рынке. Умудрившись привезти его в целости и сохранности на Восток, мы сказали, что сначала хотим записать тибетскую храмовую музыку. Мы были уверены, что этот интерес!: к буддизму восхитит его. Но если это и было так, то он хорошо скрывал свои чувства.
      Не найдя ничего, что можно купить, он захотел продать нам опиум. Нас совершенно поразила неискушённость этого "святого" человека. Мы упорно объясняли ему, что к опиуму привыкаешь, что это губит здоровье, что не следует продавать его людям и что опиум медленно убивает многих наших друзей. В то же время встреча с этим человеком усилила заблуждение, которое мы отбросили лишь спустя несколько лет: что все святые люди Востока принимают какие-нибудь наркотики. Наконец, Чинни Лама продал нам немного гашиша по завышенной цене, но поменял доллары по фантастическому курсу.
      Вечером, попробовав с друзьями в чайной его гашиш, мы покатились со смеху. Размером с кулак кусочек гашиша стоимостью целых три доллара оказался углём, покрытым чёрным кремом для обуви. Это был урок - покупку нужно проверять даже в лучшей компании.
      В Катманду было чем заняться, было что посмотреть и узнать. Но местом, которое особенно нас привлекало, был холм с храмом Сваямбху на вершине, почти за городом. Направляясь туда по кратчайшей дороге, проезжаешь груды черепов животных, недавно забитых на бойне, и своры собак, - самых откормленных в долине, но, тем не менее, агрессивных. В этом районе грязно, и мы не останавливались в чайных, где воду для чая берут, наверное, из местной реки. Но ни эти неприятности, ни внеземные прелести города не могли удержать нас. Снова и снова мы возвращались туда, притягиваемые магическим холмом.
      Уже из Катманду хорошо виден храм Сваямбху, стоящий на вершине пирамидального холма с тремя лестницами, крутые ступени которых ведут по склонам наверх между большими статуями Будд и бесчисленными ступами. Символическая форма ступ представляет пять видов мудрости, которые раскрываются при достижении Состояния Будд; они присущи всем живым существам. На вершине холма находится центральный купол, оставшийся от времени Будды Осунга (на санскрите "Махакаша"), который действовал в этом мире до Шакьямуни, Будды нашего исторического периода, чьё учение мы применяем сегодня. Это внушительное здание является главной непальской резиденцией великого тибетского йогина Гьялвы Кармапы и главного хранителя его ли-ппи преемственности Кюнзига Шамариы, которые впоследствии приобрели такое большое значение для нас.
      Вокруг купола расположен двор в форме кольца. Посетители обходят строение по часовой стрелке, говоря мантры, и те, кому молитвенные колёса не кажутся слишком засаленными, приводят их в движение усилием рук. За несколькими кирпичными зданиями находится серо-белый тибетский монастырь с величественным центральным входом, ведущим к алтарю.
      Непальское слово "Сваямбху" означает "самостоятельно возникшее место", и для буддистов этого края оно так же свято, как Бодхгайя в Индии, где Будда Шакьямуни явил Полное Просветление.
      Поскольку индийцы нередко докучают посетителям храмов, многим легче почувствовать открытость в Непале. Кроме того, эта местность обладает весьма ощутимым силовым полем, которое усиливает медитацию и способствует быстрому исполнению всех желаний.
 
 
 
 
       Пример буддийского искусства в Катманду
      На первый взгляд место производит слабое впечатление. Нам не понравилась грязь, из-за которой в Ненале обычно негде даже присесть, не понравились дельцы в монашеских одеждах, которые постоянно хотели нам что-то продать. В воздухе носились сердитые крики обезьян. Обезьяны всё время дрались, и неприятно было видеть, как большие и сильные кусают маленьких и слабых, отбирая у них еду. Старые больные собаки - несчастные искалеченные создания, видимо, привлекаемые вибрациями -лого места, приходили к ступе умирать. I [есмотря на все эти атаки на зрение, обоняние и слух, пас не покидало ощущение, что мы это место хорошо знаем, и мы часто не уходили до наступления темноты, хотя Катманду был полон замечательных друзей.
      Большую силу излучала громадная статуя Будды Радости внутри храма. Нам часто казалось, что она дышит.
      Чарующей была музыка монахов в красных одеждах. Её внутренний и тайный смысл мы стали понимать намного позже, но это не мешало чувствовать её мощь.
      Во время первых посещений Сваямбху на нас произвели сильное впечатление двое монахов. Одним из них был Сабчу Ринпоче, который впоследствии учил нас мирному и гневному дыханию. Он возглавлял монастырь. Сабчу Ринпоче умер спустя несколько лет, продемонстрировав уровень своих достижений: говорят, что через неделю после клинической смерти он всё ещё сидел в медитации, в то время как энергии внутри и вокруг него застывали в форме цветных жемчужин и самоцветов.
      Тогда мы не знали ничего о его выдающихся способностях, но всякий раз при встрече с ним нас охватывало волнение и счастье. Однажды, когда я непроизвольно последовал за ним вокруг ступы, он вдруг обернулся и посмотрел мне в глаза, сказав что-то по-тибетски, чего я, естественно, не понял. Я почувствовал его доброту, но при этом не мог не скорчиться от смеха, потому что вблизи он был просто копией известного и очень забавного датского спортивного комментатора.
      Молодой монах по имени Пунцхо подарил нам "малу" - чётки из 108 бусин, означающих 8 уровней сознания до Просветления и 100 Будда-аспектов, проявляющихся после его достижения. Затем он дал нам маленькое изображение человека могучего сложения, держащего чёрную корону над головой, и повторил несколько раз: "Кармапа, Кармапа", - так, будто хотел внушить нам что-то очень важное.
      В то время основным средством передвижения до Покхары, второго по величине города Непала на западе от Катманду, служил старый бомбардировщик, а аэродромом было травяное поле. Местный транспорт состоял из специально нанятых лошадей, которых в конце концов везде приходилось тянуть: мы не били их, как это делают местные, а без этого они не двигались. Мы обрадовались, увидев большой лагерь тибетских беженцев, устроенный швейцарцами. Никто не пытался продавать людям западную культуру или христианство. Вместо этого им помогали сохранить различные практические умения, такие, например, как ткачество, которое даёт возможность кормить семью. Однако, к сожалению, швейцарцы вынуждены были из-за нажима китайцев уехать, и тибетские лагеря беженцев в Покхаре сегодня живут в основном за счёт туризма, менее благородного занятия.
 
      Проведя в стране несколько недель, мы стали различать расы и культуры, а не только отдельных людей. Из однородной массы широко улыбающихся лиц, которую мы наблюдали вначале, нас привлекали выходцы из Тибета, страны по ту сторону гор. Мы жадно покупали вещи, которые они приносили на продажу, общаясь с ними напрямую с помощью жестов.
      Несмотря на свой способ самоорганизации, тибетцы - смышлёный народ. В XX веке они всё ещё напоминали средневековую Европу: иерархическое и неприязненно относящееся ко всему иностранному центральное правительство в средней и южной частях страны, независимые, но послушные кочевники на севере и западе, и повсюду монастыри со своими законами.
      Все боятся весёлых разбойников-кхампов с востока - воинственного племени, веками отгонявшего прочь китайцев. Среди них каждый сам себе господин. Такое положение вещей поистине могло удовлетворить самые разные вкусы, и подобная неорганизованность никак не сказывается в общении с тибетцами. Несмотря на полное отсутствие демократии, прозрачности или прав человека, нельзя не заметить высокий уровень человеческого взаимообмена и необычайную вежливость. Влияние буддизма и чувство юмора делает многое весьма разумным, и может возникнуть ощущение, что тебя окружает совершенство. Будь то мягкие люди из центрального и западного Тибета с лицами, как у эскимосов, или восточные племена, похожие на суровых индейцев навахо, - и тем, и другим свойственны лёгкость и внутренний покой, которые, по всей видимости, являются следствием осмысленного взгляда на мир.
      В материальном отношении многие из них до сих пор принадлежат к категории одних из самых бедных беженцев на Земле. Не крича о расовых преследованиях и не желая устроить войну или революцию, они до сих пор не вызывают большого международного интереса и получают мало помощи. И сегодня много детей умирает от дизентерии, в то время как взрослых косит туберкулёз. Гостиница, где мы жили, находилась в центре города и стоила 50 центов в день. Хозяин гостиницы Шарма, который хорошо говорил по-английски, держал нас в курсе всех дел в долине.
 
       Мы договорились. Ливан, 1967 год
      Он также доставлял нам молочный рис и в огромном количестве сладкий чай, который обожают курильщики гашиша. В соседнем номере жил торговец из Кашмира с типичными чертами лица тех мест, как у Индиры Ганди. Он удивлялся тому, что иногда мы давали его собаке карамель, - необычный жест в стране, где большинство родителей не может позволить себе купить сладости своим детям. Особенно Клаас, который доехал с нами до Кабула, был с ним на короткой ноге. Он прилетел на несколько недель позже нас. Ему потребовалось больше времени, чтобы продать своего "жука", а по дороге через Пакистан сумасшедший в автобусе чуть не откусил-ему ухо. Его заставили лечь в местную больницу, и пребывание там его почти прикончило. Он так долго приходил в себя, что смог приехать только сейчас. Может быть, это от Клааса кашмирец узнал, как нежно я люблю своих родителей и брата. Во всяком случае, однажды он пришёл к нам в комнату, как раз когда мы были под действием очень сильного ЛСД и поэтому очень открыты и легко подвержены влиянию. Он целиком завоевал моё доверие, сказав много прекрасного о моём отце, о том, какой он замечательный человек, и затем начал описывать силу лам, пришедших в Кашмир из Тибета. Он рассказывал об их победах в магии над индуистскими священниками, - и вообще говорил всякие фантастические и сногсшибательные вещи, которых мы никогда раньше не слышали. Мы чуть не падали со стульев от волнения и спонтанной веры, получая из первых рук сведения о чудесных явлениях, которые тогда были так важны для Запада. Он сказал нам, что на следующий день к нему должна прийти женщина, обладающая всеми этими силами. Если у нас найдётся немного денег для неё, она зажжёт масляные лампы в святых местах в горах, и мы будем защищены от всех видов препятствий и опасностей. Ещё он посоветовал нам носить серебряные браслеты, что хорошо скажется на нашей печени. В это время я как раз приходил в себя после своего второго гепатита, Ханна - после первого, так что, сказав это, он опять попал в точку. Мы больше ни за что не хотели болеть этой немилосердной болезнью.
      На следующий вечер мы, как и планировали, вылетели обратно в Европу. Мы выбрали окольный, но более дешёвый маршрут через Восточный и Западный Пакистан, чтобы избежать встречи с индийской таможней Индийские чиновники в аэропорту имеют тенденцию относиться к Непалу как к части Индии, и они могли бы придраться к нашим покупкам. Мы воображали себя владельцами нескольких ценных древних тибетских статуй и свитков с изображениями Будд, хотя сделали ошибку начинающих, больше обращая внимание на патину (появления которой обычно добиваются, подержав статую несколько недель в дымоходе или в земле), чем на точность и качество исполнения. Почти ничего из того, что оценили и выбрали наши красные глаза курильщиков гашиша во время этого путешествия, не украшает сегодня наши центры. Эти изображения не точны и не могут поэтому способствовать Просветлению. Для того чтобы они приносили уму настоящую пользу, художник должен соблюдать правильные пропорции и использовать определённые цвета, которые очень, точно описаны в текстах. Только изображения и статуэтки Будды по имени Долкар всегда были у нас первоклассными: это "Белая Освободительница", которая с самого начала являлась нам в столь многих формах. Она спасла мне жизнь на горном склоне в Южной Африке, проявив после этого своё силовое поле, и в форме Дукар или Белого Зонта она защищает сейчас моих учеников и меня самого во время быстрой езды в разных частях мира.
      В ходе этих трёх удивительных недель у нас всё получалось, и мы не могли желать лучшего. Всё это увенчалось радостным завершением: к нам в гостиницу пришла женщина, о которой говорил кашмирец. Мы видели её недолго, перекинулись всего парой слов и остались под большим впечатлением от её красивых глаз Будды и исходившего от неё невероятного спокойствия. Мы попросили кашмирца передать ей 20 долларов в конверте. Клаас, отца которого не хвалили, более трезво смотрел на кашмирца и считал меня сумасшедшим. Он сказал, что лучше бы мы купили в Афганистане на килограмм больше гашиша за половину непальской цены. В последний момент подвернулась возможность купить серебряные браслеты.
      До этого мы тщательно исследовали магазинчики Катманду, но тщетно, пока кто-то не посоветовал нам поискать в тибетском лагере. Хотя времени было очень мало, мы рискнули отклониться от прямого пути в аэропорт, и через десять минут перед нами предстала величавая женщина с двумя браслетами из чистого серебра весом в 170 грамм, красивой работы, и запросила по 10 долларов за штуку. Прикоснувшись к ним, мы почувствовали что-то вроде лёгкого пульса, бьющуюся в них живую силу. С тех пор за все эти годы мы встретили только один такой же. Стоит ли говорить, что мы покидали Непал с решением вернуться.
      Во время короткой остановки в Кандагаре мы взяли гашиш, который дожидался нас в гостинице у Али, и полетели через Тегеран в Рим, где нашли машину, которую нужно было доставить обратно в Копенгаген. Через 20 часов мы были на датской границе, где для начала устроили небольшую проверку, спрашивая, нет ли для нас каких-нибудь писем. Обошлось без трудностей, несмотря на девушку, которая о нас проговорилась. Тогда мы с облегчением пересекли границу обратно и вернулись в Данию с гашишем.
 
      Наше первое пребывание в Непале продолжалось меньше месяца, но какая-то часть нас так и оставалась там. Впечатления проникли очень глубоко и стали окрашивать всё в нашей жизни. Внешне наше поведение не особенно изменилось, но мы чувствовали, что внутри произошло что-то значительное.
      Через несколько дней после нашего возвращения серьёзно заболел наш сосед Йорген. Он жил вместе с нами и ещё несколькими друзьями в старом доме напротив набережной Христианс-Хавн в живописном старом Копенгагене. Он потерял сознание на лестнице. Йорген выглядел жутко: тёмно-жёлтое лицо и красно-коричневые глаза. У него была тяжёлая форма гепатита. Я отнёс его домой и, держа его, пока он мочился, увидел, что у него густая, коричневая моча. Он второй раз болел этой изнуряющей болезнью, и я очень сочувствовал ему. Мы познакомились как равные соперники в кулачном бою несколько лет назад и позднее стали близкими друзьями. Общими интересами были гонки на мотоцикле и наркотики, и он, как и я, занимался боксом и выиграл большинство или все из своих 42 боёв. Поскольку для этого ему нужна была энергия - больше, чем обычно бывает у курильщиков гашиша, - он часто помогал себе амфетамином, повышая тем самым свою выносливость. Теперь он, видно, укололся одной иглой с кем-то больным, и результат не замедлил сказаться. Вспомнив слова кашмирца о том, что наши браслеты помогают от болезней печени, я надел ему на руку свой браслет, перед тем как перейти через лестничную площадку к себе.
      На мгновенье я остановился перед зеркалом для бритья, висевшим на двери, и рассеяно взглянул в него. Моментально меня пронзила колоссальная энергия, как будто я попал под ток высокого напряжения. Я стоял как столб, а все мои мысли и ощущения поглощал лучистый свет. Не знаю, сколько я простоял в узком коридоре, но когда пришёл в себя, то почувствовал себя выжатым и сбитым с толку. Это произошло без химикатов и было сильнее, чем то, ч"то я испытывал под большими дозами кислоты. Только тогда, во дворе старого дома, я пережил нечто подобное по своей интенсивности. Спустившись вниз в общественные бани, находившиеся за углом, я долго стоял под струями воды и думал: "Что всё это было? Откуда этот свет?"
      На следующее утро мы с Ханной пошли к Тому. Его лицо и глаза приняли естественный цвет, а моча, по его словам, была кристально чистой. Ночь прошла в ярких сновидениях, которые велели ему не играть больше с иглами. Это было настоящее и совершенное чудо! Такого не случается с заражённой печенью, обычно требуются месяцы для восстановления. Мы были несказанно счастливы. Было только одно возможное объяснение: браслеты действительно обладают целебной силой.
      Мы всё ещё рассуждали, стараясь установить возможные причины этого события, когда в дверь постучали. За дверью стояла Дженни - наверное, самое несчастное существо на свете. Она сказала только: "У меня желтуха".
      Сюрприз за сюрпризом. Мы не видели Дженни несколько месяцев, она никак не могла знать о том, что только что произошло, но её как бы притянуло к нам. Хотя она была в очень скверном состоянии, браслет Ханны вылечил её за неделю, и позднее она описывала нам, что видела "свет благодати", как она это назвала. Она выросла на западном побережье Дании, где живут рыбаки. В этой части страны всё ещё сильно христианство и используются подобные выражения.
      Мы с Ханной были на седьмом небе. Возможность помогать другим была невероятной радостью, и случаи исцеления продолжились. Той осенью 1968 года полностью вылечились более 20 наших друзей, склонных к наркотикам. Мы с Ханной часто ощущали приводимые в действие исцеляющие энергии, а иногда у нас появлялись странные мысли, необычные для нас, - возможно, они передавались нам от тех, кто носил браслеты. Ничто не могло сравниться с интенсивностью этих событий, и даже наши регулярные поездки в Ливан поблекли на их фоне. Мы продолжали ездить туда больше по привычке и потому, что наши друзья этого от нас ожидали. Дело шло к скорому возвращению в Непал, и в первый день зимних каникул, когда моих учеников отпустили более чем на месяц, мы снова отправились на восток.
 
       Глава вторая
       Прозрачный лама
 
      Н
      а этот раз, чтобы замести следы, мы поехали через Россию, что и дольше, и дороже. Мы сели на поезд, идущий из Копенгагена через Восточный Берлин в Москву, а оттуда должны были лететь через Ташкент и Кабул в Дели.
      Восточная Германия и Россия пробудили воспоминания об армии, где я понял, что на свете нет ничего смешнее важничающих должностных лиц; здесь смешного оказалось неизмеримо больше. Но ещё сильней было наше чувство сострадания к несчастным людям, которые не находили избавления от тяжёлой угнетённости. В их жизни поистине недоставало света. Нам удалось незаметно раздать нейлоновые рубашки, бритвенные лезвия и сигареты, которые мы привезли с собой. Это было лучшее, что мы могли сделать за такое короткое время.
      В Брест-Литовске - послевоенной границе между Польшей и Россией, где очередной таможенный контроль длился несколько часов, - с нами произошло нечто забавное. Я забрёл в роту солдат, марширующих мимо, возможно, казаков, которые были похожи на меня. Мы все были, конечно, разного роста, но лица были очень похожи. Такого не случалось со мной даже в Дании, и появилось такое чувство, будто я попал в зеркальную комнату. Будь на мне такая же коричневая шинель вместо моей белой шведской, я бы мог сойти за своего и так и пойти дальше. Это подобное сну событие позволило почувствовать, насколько, на самом-то деле, безосновательно мы цепляемся за своё отдельное "я".
      В московском аэропорту несколько солдат подошли к нам и стали спрашивать о том, что случилось в Чехословакии. При отправке офицеры сказали им, что они будут отражать нападение западных империалистов на Суэцкий канал. Вместо этого им пришлось воевать против славянских братьев в соседней стране, и теперь они не знали, что думать, лишившись многих иллюзий. Мы рассказали им всё, что узнали, побывав там проездом полгода назад во время "Пражской весны". Вскоре появились несколько здоровенных полицейских и оттащили их. Они хотели заставить солдат вернуть нам сигареты "Синьор Сервис", которые мы им дали, но мы не стали брать их назад. Наконец, полицейские тоже взяли несколько пачек, быстро их спрятав. Цирк, да и только!
 
 
 
 
       Ханна с Буддой Лаксими
 
      Незадолго до нашего путешествия двое американцев впервые приземлились на Луну. Это явно покоробило полицейских, которые охраняли нас: они были натренированы видеть всё в свете отношений Востока и Запада. "Тут вы выиграли... Можно для разнообразия", - сказали они с кислыми лицами. Мы равнодушно ответили: "Ничего особенного. Они там и в прошлом году были, но тогда это держали в секрете". Это не способствовало нашей популярности.
      Пять дней, которые мы должны были пробыть в Ташкенте, чтобы соблюсти условия приобретения наших дешёвых билетов, дали нам некоторое представление о местных мусульманских племенах, о северной дороге в Тибет, и ощущение гигантской пустыни, простирающейся до Чангтанга, северной части Тибета. Мы поняли, что Россия - это где бледнолицые ходят в театр или горделиво носят униформу, в то время как круглоголовые коричневые и жёлтые строят дома. Где особенно женщины, работающие в государственном аппарате, производят впечатление глубочайшей несуразности, и всё везде - невероятно дрянного качества. Желание открыть их потенциал оставалось со мной до осени 88-го года, когда мы основали первые, подпольные буддийские группы в Петербурге и Таллинне. Сейчас, спустя ещё десять лет, на этой обширной территории имеется 50 центров, от Владивостока до Петербурга, и я посвящаю поездкам по территории бывшего Советского Союза около двух месяцев в год.
      После красивого полёта над горами - похожими на гигантские опрокинутые кирпичные стены - мы приземлились в Афганистане. Кабул, украшенный лучезарно ясным среднеазиатским небом, из-за нескольких западных образцов рекламы казался современнее, хотя и был беднее Ташкента. При постоянной температуре около -10 градусов Цельсия, воздух был так сух, что всё лучилось своим собственным светом. Уже тогда, до прихода талибов, женщинам и беднякам в этой стране жилось несладко.
      Необходимые для въезда в Индию справки о прививках мы купили у одного джентльмена в кабульском аэропорту. Мы ни в коем случае не позволили бы даже прикоснуться к себе ржавыми иглами лошадиных размеров, выставленными напоказ. Заплатив несколько долларов, мы получили нужную подпись в нужном месте.
      Мы прилетели в Дели, получили двухнедельную непальскую визу и во второй раз отправились на север поездом. Можно было лететь в Катманду самолётом - по студенческим билетам это недорого, но мы уже считали проезд по земле неотъемлемой частью путешествия. Мы не хотели приземляться в стране наших надежд и грёз в самолёте, набитом туристами. Также переезд на автобусе зимой восхитителен. Облака и дождь не мешают любоваться гималайскими горами.
 
      Всю дорогу у нас усиливалось предвкушение встречи с женщиной, которую мы считали источником чудесных исцелений. Этот долгий маршрут через коммунистическую Россию мы выбрали только потому, что наше досье в полиции росло. На самом деле, нам следовало бы на время затаиться, но, вопреки рассудительности, мы пообещали друзьям захватить несколько килограммов зелья на обратном пути через Ливан, чем и были обусловлены наши разные маршруты на пути туда и обратно. Теперь, когда мы уже приближались к цели и могли уделять меньше внимания поэтапному планированию, нам не терпелось встретиться с этой женщиной. Автобус приехал в Катманду вечером. Мы выпрыгнули из него у почты, чтобы миновать шумную стаю ребятишек на автовокзале, которые приставали к приезжим и тащили их за рюкзаки в ту или иную гостиницу. Этот феномен появился за последние полгода, и мы не горели желанием приобщиться к недостойному новшеству.
 
 
       Прозрачный лама Кушо Чечу
 
      По пути в гостиницу, расположенную в средневековом центре Катманду, мы снова с жадностью впитывали атмосферу этого города, вспоминали бесчисленные приключения и чувствовали себя счастливыми оттого, что вернулись. Придя в гостиницу, мы узнали от людей, что Шарма, наш неизменный источник информации, управляет теперь новой гостиницей возле пожарной башни. Хотя и без веских на то оснований, мы надеялись, что он знает нашу женщину-кудесницу и что мы сможем завязать с ней более тесные отношения после первого беглого контакта, продлившегося всего несколько секунд. Поэтому мы надели рюкзаки и опять отправились в путь. Возвращаясь через почту, мы столкнулись с Шармой.
      Шарма знал эту женщину. Он посмеялся над нашими рассказами и нашим рвением и обещал отвести нас к ней на следующее утро. Она жила почти за городом, в местечке под названием Маха-раджгундж возле водопроводных сооружений, на важной в Катманду улице, проходящей мимо основных посольств. Дальше эта улица вела мимо китайской обувной фабрики и в то время переходила в тропинку к монастырю Наге Гомпа, который стоит на холме в конце долины.