При перемене границ, меняется и самая нравственность. А среди новых собственников - опять сколько затаенных обид, сколько зависти друг к другу: ведь трудно найти два вполне одинаковых участка земли, а если, паче чаяния, таковые и найдутся, то зависть к соседу помешает признать это. И как долго тянулось это отравленное и нездоровое в самом корне равенство! Часто один участок земли переходил по наследству к пяти лицам и дробился между ними, тогда как в других случаях один человек наследовал пять участков. Правда, суровыми законами о наследстве старались устранить такую несправедливость, но все же иногда встречались люди, обладавшие равными участками, но нуждающиеся и недовольные, у которых ничего не было за душой, кроме недоброжелательства к родным и соседям и стремления все ниспровергнуть. - Если же поступить по второму рецепту, т. е. сделать собственником общину, а каждое отдельное лицо лишь временным арендатором, то это поведет только к истощению почвы. Человек - противник всего, чем владеет мимоходом. Он не прилагает к временному владению никаких забот и стараний, а относится к нему, как хищник, грабитель, т. е. беспутно расточает его. - Правда, Платон находит, что себялюбие исчезнет, как только будет уничтожена собственность, но на это ему можно было бы возразить, что с исчезновением себялюбия человек лишится своих четырех главных добродетелей. Самая страшная чума не в силах так повредить человечеству, как отсутствие тщеславия. Что представляют из себя человеческие добродетели без себялюбия и тщеславия? Мы будем недалеки от истины, если скажем, что они в сущности представляют не что иное, как звук пустой, простую личину добродетели. Утопическая основная мелодия Платона, которую по сие время распевают социалисты, основана на недостаточном знании людей. Ему незнакома была история нравственных восприятий и происхождение всех хороших и полезных свойств человеческой души. Платон, как и весь древний мир, смотрел на добро и зло, как на редкие противоположности, т. е. верил в радикальное различие добрых и злых людей, хороших и дурных качеств. - Чтобы собственность внушала больше доверия и была более нравственна, следует расчистить все пути к накоплению мелкой собственности и препятствовать стремлению к слишком быстрому обогащению. Все отрасли транспорта и торговли, способствующие скоплению крупной собственности, необходимо изъять из рук частных лиц и частных обществ и считать богатых, как и неимущих, опасными элементами общества.
      286
      Ценность труда. - Цену труда никогда нельзя правильно вычислить, если мы будем определять ее по количеству затраченного на работу времени, прилежания, охоты или неохоты, принуждения, изобретательности или по большей или меньшей степени обнаруженной при работе лености, добросовестности, кажущегося усердия, так как в таком случае на чашку весов приходится класть всего человека, а это невозможно. Здесь уместно правило: "Не судите!" Однако люди, недовольные оценкой их труда, взывают о справедливости. Поразмыслив хорошенько, мы найдем, что ни одна личность не ответственна за свой продукт и за свой труд. Поэтому нельзя выводить из этого заключения о заслуге, любая работа настолько хороша или дурна, насколько это возможно при наличности известных сил и слабостей знаний и стремлений. Не от личной охоты рабочего зависит, имеет ли он работу и каковы ее качества. Оценка труда может только определяться с точки зрения его большей или меньшей полезности. То, что мы называем справедливостью, является здесь вполне уместным, как высшая, утонченная полезность, имеющая в виду не только то, что имеет значение лишь для данного момента, для удовлетворения временного требования, но и то, что имеет значение лишь для данного момента, для удовлетворения временного требования, но и то, что имеет в виду продолжительное существование всех слоев общества и, стало быть, принимает в расчет и благосостояние рабочего: его телесное и душевное удовлетворение; рабочий и его потомки должны хорошо работать для наших потомков и притом так, чтобы мы могли иметь в виду более продолжительный промежуток времени, чем жизнь отдельного человека. Эксплуатация рабочего, как это теперь стало очевидно, является просто глупостью, хищничеством за счет будущего, вредом для общества. Уже в настоящее время происходит почти явная война; и во всяком случае издержки, необходимые для сохранения мира, заключения договоров и приобретения доверия, слишком велики, так как глупость эксплуатирующих была слишком велика и продолжительна.
      287
      Об изучении общественного организма. - Для человека, намеревающегося в настоящее время изучать в Европе, а именно в Германии, политику и экономию, худшим препятствием служит то, что существующий порядок представляет образец не правил, а исключений и переходных или исходных стадий развития. Поэтому он прежде всего должен научиться не придавать особенного значения фактически существующему, а обращать свои взоры вдаль, напр., на Северную Америку, где еще можно, при желании, наблюдать первоначальные и нормальные движения общественного организма, тогда как в Германии для этого необходимо трудное историческое изучение или, так сказать, зрительная труба.
      288
      Унизительное действие машин. - Машина безлична; она отнимает у предмета труда его гордость, его индивидуальные достоинства и недостатки, отличающие всякое немашинное производство, и таким образом как бы лишает его немножко человечности. Прежде всякая покупка у производителей служила отличием для людей, произведениями которых они окружали себя: домашняя утварь и одежда были, таким образом, символом взаимной оценки и личных отношений; тогда как в настоящее время мы, по-видимому, живем в анонимном и безличном рабстве. Не следует такою дорогою ценою покупать облегчение труда.
      289
      Столетний карантин. - Демократические учреждения служат карантином против чумы тиранических вожделений: и как таковые они очень полезны и очень скучны.
      290
      Опаснейший из приверженцев. - Самый опасный приверженец тот, утрата которого может уничтожить всю партию, следовательно - самый лучший приверженец.
      291
      Судьба и желудок. - Лишний бутерброд, съеденный жокеем, может иногда решающим образом повлиять на исход скачек, т. е. на счастье или несчастье целых тысяч. - Пока судьба народов зависит от дипломатов, желудок их вечно будет служить предметом патриотических забот. - Quousque tandem.
      292
      Торжество демократии. - Все политические партии стараются в настоящее время усилить свою власть, эксплуатируя ужас, внушаемый социализмом. Однако все выгоды от этого пока выпадают на долю демократии. Остальные партии вынуждены льстить "народу", даруя ему всевозможные льготы и вольности, благодаря которым он становится наконец всесильным. Народ наиболее далек от социализма, как от учения об изменении способа приобретения собственности. Лишь только народ, благодаря своему численному превосходству в парламенте, получит возможность распределять по своему усмотрению подати, облагать прогрессивным налогом крупных капиталистов, торговцев, биржевиков, тотчас же последним будет положен предел и взамен их медленно создастся среднее сословие, которое забудет о социализме, как о перенесенной некогда болезни. - Практический результат этого все усиливающегося демократизирования выразится прежде всего в европейском союзе народов. Каждый отдельный народ, сообразно своим географическим границам, займет положение кантона с отдельным законодательством. Исторические воспоминания о существовавших доселе народах будут играть весьма незначительную роль, так как благоговейное чувство к ним постепенно будет вырвано с корнем стремлением к реформам при господстве демократического принципа. Необходимое при этом исправление границ будет произведено таким образом, чтобы оно оказалось полезным для крупных кантонов и для всего союза; воспоминания же о седой старине не будут приниматься в расчет. Нахождение способов к исправлению границ составит задачу будущих дипломатов, которые одновременно должны быть исследователями культуры, политикоэкономами и знатоками международных отношений. В своих действиях им придется руководствоваться только пользой и упразднить войска. Только тогда внешняя политика будет тесно связана с внутренней, между тем, как теперь последняя все еще следует по пятам за своей гордой повелительницей, собирая в свой жалкий короб колосья, оставшиеся после жатвы внешней политики.
      293
      Цель демократии и ее средства. - Демократия старается создать и утвердить независимое положение возможно большего количества людей; она хочет добиться для всех независимости во мнениях, в образе жизни, в способах приобретения, поэтому она необходимо должна отказывать в праве голоса как людям, не имеющим никакой собственности, так и людям очень богатым, ибо и те и другие принадлежат к таким классам общества, которые только затрудняют задачу демократии и которые она всеми мерами старается устранить. Точно так же демократия должна препятствовать организациям партий, так как тремя важнейшими врагами для развития независимости являются голяки, богачи и различные партии. - Я говорю здесь о демократии, как о чем-то грядущем. Теперешняя же так называемая демократия отличается от старых форм правления единственно только тем, что едет на новых лошадях; дороги же и экипажи остались прежние. - Но меньше ли от этого стала опасность, грозящая народному благосостоянию?
      294
      Рассудительность и успех. - Рассудительность - эта высокое качество, являющееся в сущности высшей добродетелью из добродетелей, матерью и владычицей всей добродетелей, не всегда в обыденной жизни пользуется успехом; человек, рассчитывающий посредством этой добродетели добиться успеха, очень ошибется, если выберет ее себе в подруги жизни. Практические люди относятся к ней недоверчиво и смешивают ее со скрытностью и хитрым лицемерием. Человек же, не обладающий рассудительностью и быстро на все решающийся, считается честным простым и надежным малым. Таким образом, практические люди недолюбливают рассудительного и считают его для себя опасным. С другой стороны, непрактичные и преданные удовольствиям люди, не размышляющие ни о своем поведении, ни о своих обязанностях, легко принимают человека рассудительного за боязливого, ограниченного педанта и находят его неудобным, так как он не так легко относится к жизни, как они: он олицетворяет для них ходячую совесть и при виде его дневной свет меркнет в их глазах. Но если рассудительный человек и не пользуется расположением людей и успехом среди них, то все же может в утешение себе сказать: "как ни высок налог, который приходится платить за обладание драгоценнейшим преимуществом людей, все же оно стоит его!"
      295
      Et in Arcadia ego. - Стоя на высоком холме, я сквозь древние сосны и ели смотрел вниз на расстилающееся передо мною зеленое море: вокруг меня возвышались обломки скал, под ногами земля пестрела цветами и зеленью. Передо мною двигаясь, растягивалось стадо; вдали, близ мелкой хвойной поросли, при свете вечернего солнца резко выделялись коровы, группами и в одиночку; другие, стоявшие ближе, казались темнее. Всюду было разлито спокойствие и вечерняя сытость. Часы показывали около половины шестого. Бык, принадлежавший к стаду, вошел в пенящийся поток и медленно подвигался, борясь с его стремительным течением и уступая ему: он как будто находил в этом какое-то жестокое удовольствие. Здесь были два и смуглых создания пастух и пастушка, одетая почти как мальчик. Налево возвышались склоны скал и снежные поля, опоясанные широким рядом лесов; а направо, высоко надо мною, как бы плавали в солнечном тумане два громадных ледяных гребня. - Все дышало величием, тишиной и ясностью. Эта красота наполняло сердце трепетом и вселяла немое благоговение к моменту ее создания. Невольно, как нечто вполне естественное, мне представились греческие герои в этом чистом мире света (на котором нет отпечатка неясных стремлений, недовольства, оглядок на прошлое, заглядываний в будущее, во что-то ожидаемое). Воспринимать впечатления следует как Пуссен и его ученики - в героическом и идиллическом духе. Так жили некоторые люди, кладя свой вечный отпечаток на мир и ощущая этот мир в себе; и между ними был один из величайших людей - изобретатель героически-идиллической философии, Эпикур.
      296
      Вычисление и измерение. - Быстрота умственного счисления, т. е. искусство видеть за раз многие предметы, взвешивать их между собою, сравнивать, делать из них быстрый вывод, составлять из них более или менее верную сумму - создает великих политиков, полководцев, купцов. Человек же, который видит только один предмет и считает его единственным руководящим мотивом жизни и судьею над всем остальным - такой человек становится героем или фанатиком, т. е. получает привычку измерять все одним масштабом.
      297
      Не следует глядеть не вовремя. - Пока человек что-либо переживает, он должен вполне отдаваться моменту и притом с закрытыми глазами, чтобы не быть вместе с тем и наблюдателем. Последнее обстоятельство помешало бы хорошему перевариванию переживаемого, и в результате вместо мудрости получилось бы расстройство желудка.
      298
      Из практики мудреца. - Чтобы сделаться мудрецом, надо переживать известные события и таким образом прямо бросаться им в пасть. Это, разумеется, очень опасно: многие "мудрецы" при этом погибали.
      299
      Усталость духа. - Наша случайная холодность и равнодушие к людям, принимаемые ими за жесткость и недостаток характера, часто проистекают от утомления духа. В этом случае все становятся нам в тягость, и мы ко всем, даже к себе, относимся равнодушно.
      300
      "Одно необходимо". - Когда человек умен, ему нужно только одно: чтобы в сердце его царила радость. - Ах, прибавим к этому еще: если человек умен, то ему лучше всего постараться стать мудрым.
      301
      Доказательство любви. - Кто-то сказал: "я никогда много не размышлял о двух лицах; это служит доказательством моей любви к ним".
      302
      Как стараются улучшить дурные аргументы. - Некоторые люди бросают вслед за дурными своими аргументами частицу своей личности, как будто это может помочь аргументам найти более правильный путь и из дурных обратиться в хорошие. Здесь происходит то же, что с игроками в кегли: бросив первый шар, они размахиваньем второго шара и всем положением своего тела как бы стараются придать первому должное направление.
      303
      Честность. - Слишком мало, если человек служит образцом честности по отношению к чужим правам и к чужой собственности: мальчиком не рвет ягод в чужом саду, а взрослым не топчет нескошенного луга; мы берем мелкие факты, потому что они, как известно, дают более наглядные доказательства, чем крупные, для подобного рода образцового поведения. Этого, говорю, слишком еще мало: человек при этом все еще только "юридическое лицо" с тою степенью нравственности, на которую способно даже общество, толпа людей.
      304
      Человек! - Что значит тщеславие тщеславнейшего из людей перед тщеславием самого скромного, чувствующего себя "в природе и в мире человеком!"
      305
      Самая необходимая гимнастика. - Вследствие недостатка самообладания в мелочах можно лишиться этой способности и в более крупных вещах. Если человек в течение дня ни разу не отказал себе ни в одном своем, хотя бы мелочном, желании, то он дурно воспользовался этим днем и дурно подготовился к следующему. Подобного рода гимнастика необходима для человека, если он хочет иметь удовольствие управлять собой.
      306
      Терять себя. - Если человек находит себя, то он должен уметь время от времени терять себя и потом снова находить, предполагая, что человек этот мыслитель. Для него даже вредно быть вечно привязанным к одному и тому же лицу.
      307
      Когда следует прощаться. - Ты должен, хотя бы на время, проститься с тем, что желаешь изучить и измерить. Только покидая город, ты замечаешь, как высоко над домами возвышаются его башни.
      308
      В полдень. - Душой человека, на долю которого выпало деятельное и бурное утро жизни, овладевает в полдень странная жажда спокойствия, могущая длиться месяцы и годы. Вокруг него все тихо, голоса звучат где-то далеко и удаляются все больше и больше; солнце светит на него с высоты. На уединенной лесной лужайке видит он заснувшего великого Пана; все в природе вместе с ним погрузилось в дремоту с выражением вечности на лице - так думается ему. Он ничего не хочет, ни о чем не заботится, сердце его перестало биться - живо только зрение: это смерть с открытыми глазами. Человек, находясь в таком состоянии, многое видит из того, чего раньше он никогда не видел, и все кажется ему сплетенным в светлую сеть и прикрыто ею. Он при этом чувствует себя счастливым, но какое это тяжелое счастье! - Однако вот ветер начинает шуметь меж деревьев; полдень миновал; жизнь снова влечет его к себе, жизнь с ослепленными глазами в сопровождении своей шумной свиты, состоящей из желаний, обманов, грез, забвений, наслаждений, гибели и исчезновений. Так наступает вечер жизни, более бурный и более деятельный, чем самое утро. Для особенно деятельного человека слишком продолжительный период приобретения знаний кажется чем-то почти страшным, болезненным, но не неприятным.
      309
      Остерегайтесь своего художника! - Великий художник, сумевший выразить на портрете все скрытые душевные свойства и наклонности человека, при встрече с этим человеком в обыденной жизни почти всегда видит в нем только карикатуру.
      310
      Два основные положения новой жизни. - Первое положение: необходимо установить жизнь на верной, доказанной основе, а не на отдаленной, туманной и неопределенной, как было раньше. Второе положение: прежде чем устроить свою жизнь и придать ей окончательное направление, необходимо твердо установить, что считать ближайшим и близким, вполне верным и менее верным.
      311
      Опасная раздражительность. - Даровитых, но ленивых людей всегда немножко раздражает, когда кто-нибудь из их друзей успешно заканчивает свою работу. В них пробуждается ревнивое чувство, они начинают стыдиться своей лености или, вернее, опасаться, что деятельный человек станет презирать их сильнее, чем прежде. В таком настроении они приступают к критике нового произведения, и критика их, к величайшему изумлению человека, вызвавшего ее, обращается в месть.
      312
      Разрушение иллюзий. - Иллюзии, конечно, принадлежат к числу очень дорогих удовольствий; но разрушение иллюзий, рассматриваемое как удовольствие, несомненно испытываемое некоторыми людьми, обходится еще дороже.
      313
      Однообразное в мудреце. - У коров встречается иногда выражение удивления, граничащее с вопросом. Наоборот, во взгляде высоко интеллигентных лиц разлито выражение nil admirari, напоминающее однообразный цвет безоблачного неба.
      314
      Не слишком долго болеть. - Остерегайтесь болеть слишком долго; окружающие вас люди, вследствие скучной обязанности выражать вам участие, скоро начинают чувствовать нетерпение - так как им трудно долго поддерживать в себе это состояние - и тогда они вдруг приходят к нелестному мнению о вашем характере и к заключению, что вы заслуживаете быть больным и что им нечего больше принуждать себя к состраданию.
      315
      Намек энтузиастам. - Кто легко увлекается и любит возноситься под облака, тот не должен быть чересчур тяжелым, иначе сказать: не должен много учиться и переполнять себя наукой. Последняя делает человека слишком неповоротливым! Примите это к сведению, энтузиасты!
      316
      Уметь застигать себя врасплох. - Кто хочет видеть себя таким, каков он есть, должен уметь застигать себя врасплох с факелом в руке; ведь в духовной области происходит то же, что и в телесной: человек, привыкший смотреть на себя в зеркало, всегда забывает о своем безобразии; только художник, изобразив его на портрете, снова напоминает ему об этом. Но привыкнув к портрету, он вторично забывает о своем безобразии. - Согласно общему закону, человек не выносит ничего неизменно безобразного дольше одного момента, затем он или забывает о нем, или, во всяком случае, отрицает его. Моралисты должны рассчитывать на этот момент, когда провозглашают свои истины.
      317
      Мнения и рыбы. - Человек владеет своими мнениями как и рыбами, если у него есть рыбный пруд. Нужно приняться за ловлю; тогда, в случае удачи, будет и своя рыба, будут и свои мнения. Я говорю о живых мнениях и о живых рыбах. Многие довольствуются кабинетом ископаемых и тем, что в их голове таятся "убеждения".
      318
      Признаки свободы и несвободы. - По возможности, если и не вполне, самому удовлетворять всем своим необходимым потребностям есть признак стремления к свободе духа и личности. Однако стремление насколько возможно полно удовлетворять многим излишним потребностям - свидетельствует уже о несвободе. Софист Гиппий, который все, что он носил в себе и на себе, приобрел и сделал сам, может служить образцом стремления к высшей свободе духа и личности. Дело здесь не в том, чтобы все было выполнено в совершенстве и одинаково хорошо: гордость уже сумеет исправить недостатки.
      319
      Верить себе. - В наше время люди относятся с недоверием к тому, кто верит в себя; прежде же этого было достаточно, чтобы заслужить доверие. Рецепт, по которому теперь можно приобрести доверие, состоит в следующем: "Не щади себя! Если желаешь выставить свое мнение в свете доверия, то подожги прежде всего свою собственную хижину!"
      320
      Богаче и вместе с тем беднее. - Я знаю человека, который с детства привык с уважением думать об уме людей, об их нелицемерной преданности умственным интересам, об их бескорыстном предпочтении всего признаваемого за истинное и т. п. О собственной же голове (о суждении, памяти, уме, фантазии) он имел самое скромное и низкое понятие. В сравнении с другими людьми он считал себя за ничтожество. Однако с течением времени, благодаря сотне фактов, он вынужден был изменить это мнение - к великой, надо полагать, своей радости и к немалому удовольствию. Он, действительно, и испытывал эти чувства, но "к ним, говорил он, примешивалась такая сильная горечь, какой раньше я никогда не испытывал; так как с тех пор, как я стал в умственном отношении более верно ценить себя и людей, ум мой кажется мне менее полезным. Я думаю, что вряд ли я могу доказать им что-нибудь полезное, так как полезное трудно усваивается умом людей. Постоянно передо мною рисуется теперь бездна, отделяющая людей, желающих оказать помощь, от нуждающихся в ней, и меня мучит необходимость обладать умом только для себя и только самому, насколько возможно, пользоваться им. Но давать отраднее, чем иметь. И к чему человеку все богатства, если он находится в уединенной пустыне!"
      321
      Как следует нападать. - Только у чрезвычайно редких людей вера или неверие поддерживается на твердых основаниях, обыкновенно же для того, чтобы поколебать веру, нет никакой надобности прибегать к помощи тяжелых орудий. Нередко можно достигнуть этого, производя побольше шуму, для чего достаточно и простых хлопушек. Против очень тщеславных людей довольно притвориться, будто готовишься к сильному нападению; - это убеждает их в серьезном отношении к ним и они охотно сдаются.
      322
      Смерть. - Уверенность в неизбежности смерти должна была бы подмешивать к жизни драгоценную, благоухающую каплю легкомыслия, а вы, аптечные души, сделали ее горькой каплей яда, вследствие чего вся жизнь становится противной.
      323
      Раскаяние. - Никогда не следует предоставлять полного простора раскаянию, а наоборот твердить себе, что раскаиваться - значит к одной содеянной глупости присоединять другую. - Если пришлось причинить какой-нибудь вред, то надо подумать, как возместить его добром. Если же за свой поступок подвергаешься наказанию, то к наказанию следует отнестись так, как к источнику чего-нибудь хорошего, как к предостережению, напр., других от такого же глупого поступка. Каждый наказанный преступник может смотреть на себя, как на благодетеля человека.
      324
      Сделаться мыслителем. - Как может кто-нибудь сделаться мыслителем, если он по крайней мере трети дня не проводит без людей, без книг и не предаваясь страстям.
      325
      Лучшее лекарство. - Лучшее средство для больного - немножко поубавить и затем прибавить здоровья.
      326
      Не касаться! - Есть страшные люди, которые вместо того, чтобы разрешать проблему, только путают ее и затрудняют других, желающих заняться ее разрешением. Кто не знает, как следует взяться за дело, пусть уже лучше не берется за него.
      327
      Забытая природа. - Мы говорим о природе и забываем при этом о себе: ведь мы сами природа quand meme - следовательно, природа есть нечто более совершенное чем то, что мы подразумеваем, говоря о ней.
      328
      Глубина и скука. - В глубоких людях, как в глубоких колодцах, все, что в них ни попадает, долго не достигает дна. Зрители, которые обыкновенно не достаточно долго ждут, легко принимают таких людей за неподвижных и черствых или даже за скучных.
      329
      Когда наступает время присягнуть себе в верности. - Мы иногда подчиняемся такому умственному направлению, которое находится в противоречии со всей нашей природой. Долгое время мы геройски боремся против течения и ветра, т. е. в сущности против самих себя; нас это утомляет, и мы задыхаемся от усталости. Выполняя что-либо, мы уже не чувствуем истинной радости; нам кажется, что успехи наши достаются нам слишком дорого. Мало того, даже одерживая победу, мы отчаиваемся в плодотворности своей деятельности, в своем будущем. Наконец-то, наконец мы сворачиваем в сторону; ветер надувает наши паруса и направляет нас в наш фарватер. Какое счастье! Какая является в нас уверенность в победе! Только теперь мы сознаем, что мы такое и чего мы хотим; только теперь клянемся мы в верности себе и имеем на это право, как люди знающие.
      330
      Предсказатели погоды. - Как облака дают нам понятие о направлении ветра там, высоко над нами, так самые легкие и свободные умы своим направлением возвещают нам наступление вероятной погоды. Ветер в долине и ходячие мнения сегодняшнего дня ничего не значат по отношению к будущему, а указывают только на то, что уже было.
      331
      Постоянное ускорение. - У людей, медленно начинающих дело и с трудом осваивающихся с ним, развивается иногда способность к ускоренной деятельности, - так что никто в конце концов не может угадать, куда унесет их поток.
      332
      Три хорошие вещи. - Величие, спокойствие, солнечный свет - вот три вещи, обнимающие все, вот то, чего желает и требует от себя мыслитель: вот все его упования и обязанности, все его притязания на интеллектуальность и нравственность при обычном его образе жизни и даже в деревенском уединении. Каждой их этих трех вещей соответствуют, во-первых, возвышенные идеи, во-вторых, успокаивающие, в-третьих, - просветляющие и, в-четвертых, наконец, такие идеи, которые играют роль во всех трех случаях и преобразуют все земное - это область, где господствует троичность радости.
      333
      Умереть за "правду". - Мы не дали бы сжечь себя за свои мнения - не настолько мы уверены в их справедливости. Но, может быть, мы согласились бы на эту жертву, чтобы иметь свои мнения и пользоваться правом изменять их.
      334
      Иметь свою таксу. - Человек, желающий пользоваться заслуженным значением, должен представлять из себя нечто, имеющее определенную таксу. Но только заурядное имеет таксу. Поэтому, желание это свидетельствует или о благоразумной скромности, или о глупом нахальстве.
      335
      Мораль для строителей. - Когда дом выстроен, надо убрать леса.
      336
      Софоклизм. - Никто больше греков не подмешивал воды в вино! Воздержание в соединении с грацией было отличительным признаком благородного афинянина во времена Софокла и после него. Пусть кто может подражает этому в жизни и в творчестве!
      337
      Героическое. - Героическое состоит в том, что человек совершает великое (не по обычному шаблону), не думая о соревновании с другими в глазах других. Героя, где бы он ни был, везде отделяет священная неприступная граница.
      338
      Двойник в природе. - В некоторых местностях мы с сладостным ужасом открываем самих себя - это наш прекраснейший двойник. Как счастлив должен быть тот, кто испытывает это чувство здесь при этом солнечном октябрьском свете, при этом резвящемся счастливом ветерке, играющем с утра до вечера, при этой чистейшей прозрачности и умеренной прохладе, в этой равнине с присущим ей благовейно серьезным отпечатком, с ее холмами, озерами и лесами, - в равнине, которая без страха раскинулась рядом с ужасами вечного снега; здесь, где Италия и Финляндия как будто смешались и где как бы находится родина всех серебристых оттенков природы. Как счастлив тот, кто может сказать себе: "В природе, разумеется, есть еще много более величественного и прекрасного, но то, что здесь, передо мною, мне ближе, родственнее, я не только кровно связан с окружающим меня, но даже более того!"
      339
      Снисходительность мудреца. - Снисходительно, как царь, невольно относится мудрец к людям и держится одинаково со всеми, несмотря на различие дарований, положений и нравов. Подметив это, люди страшно на него обижаются.
      340
      Золото. - Все, что золото, не блестит. Мягкое сияние - вот свойство благородного металла.
      341
      Колесо и тормоз. - У колеса и у тормоза разные задачи, и только - одна общая; причинять друг другу боль.
      342
      Отношение мыслителя к помехам. - Любой перерыв в своей работе, (всякую, так называемую помеху) мыслитель должен встречать миролюбиво, как новую натурщицу, являющуюся предложить художнику свои услуги. Помехи - это вороны, приносящие хлеб отшельнику.
      343
      Иметь большой ум. - Иметь большой ум значит дольше оставаться юным. С этим нужно примириться, чтоб казаться старше, чем мы на самом деле. Ведь люди принимают черты, проводимые умом за следы жизненного опыта, т. е. долгой плохой жизни, полной страдания, заблуждения, раскаяния. И так, кто одарен большой духовной силой и кто проявляет ее, тот и считается старше и хуже, чем он есть на самом деле.
      344
      Как надо побеждать. - Ты не должен желать победы над соперником, если имеешь в виду иметь над ним преимущество только на волосок. Добрая победа должна придавать радостное настроение и побежденному: в ней должно заключаться нечто божественное, чуждое чувству стыда.
      345
      Заблуждение умных людей. - Умным людям трудно отделаться от заблуждения, и не думать, будто посредственность завидует им и считает их за исключение. На самом же деле посредственность считает их за нечто, вполне излишнее, без чего легко обойтись.