Мы заговорили о всяких пустяках, заказали еще по бокалу и принялись обсуждать сегодняшний матч. Мы сыграли две партии пара на пару. В первой партии против Грира и Джерри Фрейтага выступали Ларри Сторм и Мигель Лумис. Грир хорошо пошел с самого начала и впервые в жизни сразу положил мяч в трудную четвертую лунку.

— Стив сказал мне одну вещь сегодня утром, — вспомнил Мигель. — Сначала я как-то не обратил внимания… Не знаю, почему, играя в гольф, он вдруг заговорил об Артуре Ингреме.

Бармен принес вино, и Мигель подождал, пока нас обслужат.

— Стив сказал, что высоко ценит многие качества Ингрема, — продолжал Мигель. — С его упорством и целеустремленностью Ингрем мог бы стать великим человеком, не будь у него некоторых недостатков.

— У Ингрема их, слава богу, хватает, — едко заметил Полик. — Который же из них Стив имел в виду?

— Сейчас скажу, — ответил Мигель. — Этакая ироническая деталь в славной истории Альфы. Все помнят тот вечер за два дня до знаменитой пресс-конференции, когда министерство обороны и ЦРУ получили донесение от военно-морской разведки? Об обстановке в районе острова Тристан-да-Кунья?

— Это было в четверг пятого октября, — сказал я. — В тот самый день, когда на Тристане подписали соглашение.

— Совершенно верно! — Мигель посмотрел в окно на длинную зеленую дорожку. — Так вот, Стив говорит, что в тот день Ингрем сделал маленькую, но очень характерную для него ошибку. Когда генерал Полфрей сообщил ему по телефону о русском крейсере и китайском торговом судне, которые шли к Тристану, Ингрем мог бы еще избежать конфуза, если бы уточнил одну деталь.

— Какую? — спросил Полик.

— Он мог бы выяснить, что означает название китайского судна.

— «Хо Пинг-Хао», — сказал Сторм.

— Да, — подтвердил Мигель.

Мы понимающе переглянулись. Весь мир теперь знал, что «Хо Пинг-Хао» означает «Корабль мира».

— Забавно, но так ли уж характерно? — спросил Полик. — Нет, по-моему, главной бедой Ингрема было слепое преклонение перед разведкой, ставшей для него самоцелью. Он считал, что ЦРУ и он сам оберегают Америку от опасностей «холодной войны», хотя к тому времени «холодная война» уже начала оттаивать. Он по природе своей сторожевой пес, а не стратег и не новатор. Например, я не могу представить, чтобы Артур Ингрем возглавил какое-либо начинание, подобное Альфе.

Этот неожиданный психологический экскурс удивил нас. Полик всегда был донельзя прям и прост.

— Возможно, — проговорил Мигель. С минуту он смотрел в свой бокал. — А чем, в сущности, Роудбуш отличается от Ингрема?

— Что ты хочешь сказать? — спросил Ларри Сторм.

— По мнению Дэйва, Ингрем считал, что цель — как он ее понимал — оправдывает средства, — ответил Мигель. — А чем лучше Роудбуш? Вместо того чтобы прямо обратиться к народу с призывом запретить атомную бомбу, он придумал секретную операцию. Он поощрял Киссича на шантаж, это его собственное слово. Решил устроить так, чтобы и сам он, и весь мир отказались от атомного оружия под угрозой забастовки ученых. Все делалось тайком, со всевозможными предосторожностями… Как, по-вашему. Джин, почему он избрал этот путь?

— Не могу сказать, — признался я. — Я знаю Пола и в то же время я его не знаю. Он честный рыцарь без страха и упрека, и он же ловкий политик. Наверное, он убедился на горьком опыте, что народ и его руководители редко внимают голосу разума или моральным доводам. Их может сдвинуть с места лишь решительный нажим. В данном случае такой нажим, и немалый, оказали ученые Альфы.

— Выходит, Роудбуш — второй Ингрем, не так ли? — спросил Мигель.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я не знал, допускает ли наше взаимное уважение к Роудбушу объективный ответ.

— Выражайтесь точнее, Майк, — сказал Сторм. — В каком именно смысле?

Мигель ответил вопросом на вопрос:

— Цель оправдывает средства?

— Да, если это стоящая цель, — быстро сказал Полик.

— Вы слишком циничны, Дэйв, — усмехнулся Сторм.

— Что ж, подождем, пока Ингрем изложит свое мнение, — сказал Полик. — Я слышал, он пишет книгу.

— А кто напишет истинную историю Альфы? — спросил Мигель.

— У нас Дэйв писатель, — сказал я. Полик выглядел польщенным. Помедлив, я добавил: — Но и у меня накопился кое-какой материал… Записи разговоров Роудбуша с Ингремом, во время которых я присутствовал… Адмирал Фристоун обещал предоставить мне его приказы авианосцу «Франклин Д.Рузвельт»… Дневник Джерри Фрейтага…

— Не говоря уже о семичасовом ночном разговоре со мной, — добавил Сторм и ухмыльнулся.

Я взглянул на Полика.

— Ты проиграл, Дэйв, впервые в жизни.

Полик развел руками.

— С такими друзьями можно обойтись и без врагов!

На следующий вечер я начал писать первую главу «Исчезнувшего» и закончил книгу ровно через год.

Я не умалчивал ни о чем существенном из истории Альфы, дабы пощадить чьи-то чувства. Ни один факт не был подтасован в пользу президента или кого-либо из моих друзей, все эпизоды пересказаны без изменений, все беседы приведены дословно. Моей целью было рассказать правду, ничего не упустив из повествования об исчезновении Стивена Грира. Когда я писал, я старался быть верным только Истории. Что же касается вопроса Мигеля о президенте Роудбуше, то на него я не знаю ответа.

Юджин Р.Каллиган, Вашингтон, 20 июня.