- Я - P. R., понял? P. R.!
      - Прислать за тобой лимузин? - заржал Томми, хорошо знавший, как Черный реагирует на собственное имя. - Давай диктуй список вопросов, я запишу на автоответчик.
      - Каких вопросов?
      Черный почувствовал, что на лбу у него выступил пот, и включил вентилятор.
      - Кончай дурака валять! - Было хорошо слышно, как Джексон заерзал в своем кресле. - Я же тебе объяснял: этот придурок из Си-эн-эн попросил подготовить вопросы, на которые ты бы сам хотел ответить. "Для придания беседе нужного направления". По-моему, он стопроцентный кретин, но его смотрят еще двадцать два миллиона идиотов. Эта программа стоит всей рекламной кампании. Я тебе говорил, что уже потратил полмиллиона? Ну, я слушаю.
      - Тему напомни, - попросил Черный, дождавшись, пока дыхание Джексона в трубке станет ровным.
      - Ты не подготовил вопросы?!
      - Подготовил...
      Больше он ничего сказать не успел: Билл, отыскавший под диваном свой сыр и снова забравшийся под потолок, второй раз сорвался - и опять прямо на вентилятор. Он угодил под лопасти и отлетел метра на три. Черный, отшвырнув трубку, подбежал к пострадавшему. Задняя лапа была перебита, кость торчала наружу. Выскочил на кухню, лихорадочно распотрошил аптечку одной рукой, в другой бережно держа раненого Билла. Подумал: просто так бинтовать нельзя, нужно наложить шину. Пробегая, мимо телефона, он на секунду схватил трубку:
      - Отменяй Си-эн-эн, мне срочно нужно к ветеринару!
      Что-то в его голосе не позволило Джексону возразить и возмутиться.
      - Я привезу тебе вра... то есть ветеринара, - тут же пообещал он, прямо в студию.
      - На дом, мать его! На дом! Немедленно!!!
      - Ладно, на дом. Только продиктуй вопросы.
      - Какие?!
      После нескольких бесплодных попыток наложить шину Черный отказался от этой идеи, решив, что будет держать Билла в руках до прибытия специалиста. Билл пищал не переставая и дергался.
      - О Бэнк оф Трейтон. О том, что мы откладываем издание, - ты хочешь добавить еще одну главу, посвященную банковскому скандалу.
      Держа Билла обеими руками, поскольку тот постоянно норовил вырваться, Черный подвинул к себе ногой кипу "Нью-Йорк таймс" и ногой же стал их перелистывать. "Бывший премьер-министр России Чеботарев отмыл для русской мафии через Бэнк оф Трейтон 15 миллиардов долларов..."
      - Это уже за гранью добра и зла, - пробормотал он. - Том, слышишь меня? Включай свой автоответчик. Первый вопрос: где русская мафия достала 15 миллиардов грязных долларов? - "Исчезнувший неделю назад свидетель обвинения по делу Бэнк оф Трейтон адвокат Ефим Басин убит в столице Луганды Лалуле, прямо в президентской резиденции, где он скрывался у своего давнего друга и клиента президента Джулая Тарубы. Между тем президент Таруба заявил, что акция несомненно направлена против него лично и является грязным выпадом мятежников..." Черный скомкал газету. - Второй вопрос: кому выгодна смерть Басина?.. - Он изловчился и, придавив пяткой пакет, принесенный курьером, ловко всковырнул его большим пальцем ноги. Внутри лежал толстый блокнот в потертой красной кожаной обложке. На нем была надпись, тисненная золотом: "Е. Басин". Черный перевернул пакет и посмотрел на штамп. Пакет был послан из Африки.
      Турецкий. 10 сентября, 9.45
      - Красотища-то какая кругом! - восторженно заметил Турецкий, завалившись навзничь на нагретую солнцем хвою.
      - Нормально, - солидно согласилась Нинка, присаживаясь рядом.
      В кои-то веки Турецкому удалось выбраться в лес в пору бабьего лета. У Ирины накопилась неделя отгулов, Нинка релаксировала после тяжелого бронхита, и Меркулов организовал им путевку в подмосковный санаторий. У Турецкого, правда, получилось вырваться сюда только сегодня, и то Константин Дмитриевич обязал его непременно иметь при себе мобильный телефон, потому как полностью расслабляться "важнякам" не положено. Особенно по понедельникам. Тем более по понедельникам. Даже если они, "важняки", трудились все выходные в поте лица.
      На солнышке Турецкого разморило, сейчас бы не носиться с любимым чадом по кустам, а соснуть пару часиков. От костра пахло подгоревшим мясом - пока они тут бродили по лесу, Ирина жарила шашлыки.
      - Пап, а правда, если съесть мухомор, то заснешь и тебе приснится что-нибудь волшебное? - поинтересовалась дочь, осторожно тыча палочкой в огромную красную пятнистую шляпку. - Как будто ты летаешь или ходишь в подводном царстве и всякие ангелы вокруг, сокровища, принцы разные?
      - Неправда, - лениво ответил Турецкий, разглядывая сквозь шевелящиеся сосновые лапы бледно-зеленое небо. - Мухоморы ядовитые, и есть их нельзя.
      - Скорпионы тоже ядовитые. - Нинка уселась Турецкому на живот и помахала ладошкой у него перед глазами. - Что ты на облака уставился, они обыкновенные и совершенно не клевые. А я по телевизору видела, как один мальчик со своим папой их целую миску съели...
      - Облаков?
      - Скорпионов ядовитых, какой ты все-таки непонятливый! Причем живых, и ничего с ними не случилось. А еще змей ядовитых едят, я точно знаю, и пауков, и другую всякую гадость. Только от скорпионов и змей волшебных снов не бывает, а от мухоморов бывают.
      - Это тебе тоже по телевизору рассказали?
      - Нет, мне Юлька сказала, она у меня самая лучшая подружка и все мне рассказывает. У нее старший брат в одной книжке прочитал про мухоморы и про сны, нарвал мухоморов, а родители увидели и все выбросили и его отругали, а он сказал, что все равно попробует. И я тоже хочу попробовать.
      Ирина призывно помахала им издалека рукой:
      - Мясо готово!
      - Идем! - крикнул в ответ Турецкий и ссадил с себя Нинку. - А если ты все-таки отравишься и умрешь? - серьезно спросил он, соображая, сработает ли строгий родительский наказ "не сметь!!!" или только раззадорит желание испытать неиспытанное и познать непознанное. - Что мы с мамой тогда будем делать?
      Нинка сосредоточенно потерла кончик носа.
      - Понимаешь, пап, вот если бы у меня была собака или кошка... Вы же с мамой не хотите мне никого заводить, а так я бы вначале дала им укусить, и если бы они не умерли, то я тоже бы откусила.
      - А собаку и кошку тебе, значит, не жалко?
      Пауза.
      - Давай мы лучше так договоримся: я тебе вечером расскажу волшебную-преволшебную историю, и тогда тебе приснится волшебный сон, и без всяких мухоморов, хорошо?
      - Саша! Телефон, - снова крикнула Ирина. - Костя звонит.
      Нинка недовольно скривилась:
      - Уедешь сейчас, да? А все твои истории я наизусть знаю. Я уже для них выросла.
      - А я новую придумаю, - клятвенно пообещал Турецкий, вприпрыжку направляясь к костру.
      - Про кровавую комнату? - загорелась Нинка.
      - Про кровавую комнату.
      Пока Турецкий добежал и отдышался, Ирина мило побеседовала с Меркуловым о прелестях подмосковной осени, из чего Турецкий сделал вывод, что, может, и не придется никуда уезжать, может, Костя просто так позвонил, проверить, не забыл ли Турецкий телефон.
      Вывод, увы, оказался ошибочным.
      - Придется тебе в другой раз насладиться природой, - извиняющимся тоном сказал заместитель генерального прокурора по следствию. - Только что совершено покушение на Чеботарева.
      - Чеботарев - это тот самый Чеботарев? - переспросил Турецкий. И добавил с надеждой: - Или какой-нибудь другой Чеботарев. Не Степан Степанович?
      - Точно, - подтвердил Меркулов. - Тот самый Степан Степаныч, который экс-премьер, председатель совета акционеров Газпрома и прочая и прочая. Ему подложили бомбу в его же собственном офисе, но он, к неудовольствию подрывников, остался жив.
      - Есть пострадавшие? - пробурчал Турецкий.
      - Есть. Больше пока ничего не знаю. Короче говоря, придется тебе поехать посмотреть все на месте.
      Шашлыков Турецкий так и не попробовал. Ирина, конечно, обиделась, но до машины проводила.
      - Если Нинка вдруг снова захочет мухоморов попробовать, ты ее отговори помягче, ладно? - на прощанье попросил Турецкий. - Без нажима.
      - Каких мухоморов?! - испугалась Ирина. - Чем вы там без меня занимались?!
      Когда Турецкий выруливал на Покровку, навстречу с диким визгом пронеслись две реанимационные машины "скорой помощи". Дальше дорогу перегородили пожарные, и еще добрых пять минут Турецкий протискивался к офису Чеботарева сквозь плотную толпу любопытных.
      Чеботарев со товарищи занимал огромный свежеотреставрированный двухэтажный особняк XIX века в Потаповском переулке. В холле, дырявя пальцами воздух, шумно разбирались две бригады телохранителей, не слишком обращая внимания на многочисленных людей в форме и в штатском. Впрочем, людям в форме и в штатском было не до телохранителей - они разбирались между собой. На громкое происшествие слетелись муровцы, представитель Министерства внутренних дел, прокурор и следователь из межрайонной прокуратуры и, разумеется, ФСБ - как же без них. И все, естественно, настаивали на собственном приоритете в данном расследовании.
      Не ввязываясь в бесполезную дискуссию (стопроцентно же не сегодня завтра создадут межведомственную комиссию и всем ныне рвущим глотки придется сотрудничать), Турецкий вслед за очередной бригадой "скорой помощи" поднялся на второй этаж. Красная ковровая дорожка в коридоре была усыпана битым стеклом - от взрыва выбило окна, а со стен свалились картины и фотографии, пахло паленым мясом.
      В кабинете Чеботарева работали три группы следователей, оперативников и экспертов, эти, правда, вели себя мирно и за вещдоки не дрались. Хотя пространства занимали много.
      Турецкий издалека оглядел развалины дубового стола и дымящиеся обломки желтого кожаного кресла. В стене за креслом зияла дыра метр на метр. Сквозь дыру просматривался порушенный интерьер соседнего помещения.
      В совершенно не пострадавшей от взрыва приемной медики оказывали помощь еще одному раненому. Колоритный субъект лет пятидесяти с бледной лысиной, окруженной мелкими рыжевато-седоватыми кудряшками, тонким птичьим носом и обвислыми, как у бульдога, щеками, томно отмахиваясь от врача "скорой помощи", вещал звучным фальцетом:
      - Забудьте о госпитализации, я прекрасно себя чувствую! - Он полулежал в кресле, правый глаз его дергался в тике, а из уха сочилась кровь, которую он брезгливо вытирал белоснежным носовым платком. Очевидно, господина контузило. Богатырского вида телохранитель торчал у него за спиной и растерянно хлопал глазами.
      - Турецкий, старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, - представился Турецкий. - Вы были в кабинете во время взрыва?
      Врач, махнув рукой на привередливого пациента, ретировался, а контуженый господин галантно склонил голову набок и тут же поморщился от боли.
      - Представьте себе, я был там. Романов. Романов Витольд Осипович.
      - Витольд Осипович, вы в состоянии прямо сейчас ответить на несколько вопросов?
      - А зачем, по-вашему, я все еще здесь?! - раздраженно возмутился Романов. - Жду вот, что хоть кто-нибудь поинтересуется, как все произошло! А никому как будто и дела нет!
      - Мне есть, - обнадежил Турецкий, подтащив стул, и, усаживаясь напротив сознательного свидетеля, добавил: - Я вот как раз и интересуюсь, что же все-таки произошло?
      Романов придирчиво оглядел "важняка" и, очевидно, нашел его вполне пригодным для роли благодарного слушателя. Он театрально закатил глаза и с надрывным пафосом произнес:
      - Это я! Да, именно я! Открыл тот самый портсигар. - Последовала продолжительная пауза. Но, не дождавшись от Турецкого ни аплодисментов, ни сочувственных вздохов, Романов продолжил уже без надрыва: - Степан стоял в двух шагах от стола. Если бы он сидел в кресле, от него мало бы что осталось. Нелепость! - Он снова сорвался на крик: - Я чуть не убил его, и я же его спас! Это судьба, господин следователь, это судьба, и не иначе. А вы верите в предначертанность существования?
      - Значит, бомба была в портсигаре? - проигнорировал проблемный вопрос Турецкий. - В обыкновенном портсигаре?
      - Да... то есть нет. Портсигар не совсем стандартного типа. А такой вот небольшой ящичек из черного дерева с серебряной инкрустацией. Портсигар всегда стоял на столе...
      - И когда вы его открыли, произошел взрыв.
      - Именно. - Романов едва заметно шевельнул пальцами. Телохранитель, как вышколенный слуга, тут же метнулся - подал стакан воды и снова застыл за спиной патрона.
      - Вы давно знакомы с Чеботаревым? - спросил Турецкий.
      - Двадцать лет - это, по-вашему, давно?
      - Бизнес или личная дружба? - Турецкий снова не счел нужным обращать внимание на риторические вопросы.
      - И то, и другое.
      - Ваша сегодняшняя встреча была запланирована заранее?
      - Нет, Степан позвонил мне утром и попросил заехать к нему в офис, сказал, что нужно что-то обсудить.
      - И?
      - Он попросил, я приехал. Мы встретились на стоянке - подъехали одновременно, поднялись в его кабинет...
      - В котором часу?
      - Около десяти утра, - фыркнул Романов, недовольный тем, что его перебили.
      - А точнее не помните?
      - Точнее не помню!
      - Продолжайте, пожалуйста, - попросил Турецкий.
      Романов соблаговолил продолжить:
      - Людочка, это секретарша Чеботарева, принесла кофе. Степан говорил по сотовому, прохаживаясь вдоль стола. Я потянулся за сигаретой, открыл крышку портсигара... Меня отшвырнуло назад вместе со стулом, Людочку, которая как раз наливала кофе, подбросило в воздух, Степана... кажется, ударило о стену, все вокруг вспыхнуло, вылетели стекла. Я, наверное, потерял сознание и очнулся, когда уже приехала "скорая" и Степана укладывали на носилки.
      - А Чеботарев часто пользовался портсигаром?
      - Постоянно. Это был подарок покойного Миттерана. Они, кстати, были в прекрасных отношениях...
      В приемную влетел румяный старичок с саквояжем, он энергично размахивал визиткой, которую тут же сунул Турецкому:
      - Позвоните мне завтра!
      - Зачем?
      - Я сообщу, когда Витольд Осипович восстановится достаточно, чтобы подвергаться допросам.
      Не дожидаясь ответа и мгновенно забыв про "важняка", старичок присел перед креслом Романова и с ласковым укором принялся отчитывать контуженого:
      - Витольд Осипович, что вы здесь делаете?! Немедленно домой, в постель, вам необходимо тщательное обследование и полнейший покой.
      - Я исполняю свой гражданский долг, - виновато простонал Романов, даю показания. Ужасная трагедия едва не унесла жизнь...
      - Бог с ней, с трагедией, - перебил старичок, вытаскивая Романова из кресла, - ваше здоровье принадлежит нации.
      Что за придурки, возмутился про себя Турецкий, рассматривая визитку с аляповатым золотым тиснением и вычурными завитушками. На визитке значилось: "Гебельбаум Виктор Абрамович, доктор м. н., профессор, действительный член АМН РФ, почетный член Британского Королевского медицинского общества, Французской медицинской академии, etc, etc, etc".
      Интересно, кто этот Романов, которого так обхаживают академики? Неужели потомок царской фамилии? Только этого не хватало!
      Турецкий так и не выяснил род занятий Романова, не успел узнать, что же он должен был обсудить с Чеботаревым, и вообще, вопросов осталось множество.
      Эксперты-криминалисты уже заканчивали, и Турецкий отозвал в сторону знакомого эксперта Толика Лагутенко из НИИ криминалистики:
      - Ну что там?
      Лагутенко, с удовольствием угостившись "кэмелом", объяснил:
      - Взрывное устройство было вмонтировано в настольный портсигар. Взрывчатка, несомненно, пластиковая. О типе взрывателя пока с уверенностью говорить сложно, судя по всему, открытие крышки приводило механизм бомбы в действие. Взрыв направленный. Чеботарев остался жив чудом.
      - Ранения у него серьезные, ты заметил?
      Толик потер переносицу.
      - Обширные ожоги, возможно переломы, наверняка сотрясение мозга - его взрывной волной швырнуло на стену. Точнее не скажу, я его не осматривал.
      - А он вообще был в себе?
      - Когда выносили, он пришел в сознание, выматерился на своего охранника и опять отрубился. Мужик сильный, хоть и пожилой, сердце, говорят, здоровое, так что жить, думаю, будет. А то, что шрамы на фейсе останутся, так это даже героический плюс к имиджу.
      - Сколько всего было пострадавших? - справился Турецкий, исправно занося все сведения в блокнот.
      - Ну... Серьезно досталось только Чеботареву и его секретарше. У секретарши черепная травма и небольшие ожоги. Наверняка еще у кого-нибудь из здешнего персонала обнаружатся мелкие травмы, но в принципе жертв и разрушений минимум. Так что работал, скорее всего, классный профессионал, а не маньяк.
      - Ага! Будь Чеботарев в кабинете один, только он бы и пострадал? уточнил Турецкий.
      - Вот именно.
      Турецкий осмотрел опустевший разгромленный кабинет. Остатки портсигара забрали на экспертизу. Зато в углу стоял еще один пострадавший - поясной портрет президента, взрывом президенту на портрете оторвало левую руку вместе с плечом и частью бока. А он знай себе по-отечески улыбался Турецкому.
      Коллеги, наконец до чего-то договорившись, поднялись толпой осматривать место преступления, в холле осталась только одна бригада секьюрити, - очевидно, вторая бригада была романовская.
      Кто же он все-таки такой, гадал Турецкий, наследник престола или простой русский газовый магнат?
      ...- Нас генеральный ждет. - Меркулов оперативно перехватил Турецкого у его кабинета. - Новость хочешь?
      - Одну? - осведомился Турецкий.
      - Одну.
      - Плохую или хорошую, мой вождь?
      - Нормальную. Один твой приятель завтра прилетает.
      - Зачем?
      Они вошли в приемную генерального, и секретарша сразу же распахнула перед ними дверь кабинета:
      - Проходите, пожалуйста, вас ждут.
      - Ну, Александр Борисович, разобрались с Чеботаревым? - справился генеральный, широким жестом приглашая садиться.
      Турецкий открыл было рот, чтобы изложить заготовленную по дороге речь, знал же, что без вызова на ковер и личных высочайших напутствий в этом деле не обойдется. Но генеральный, оказывается, не о Чеботареве собирался беседовать. О покушении на экс-премьера он просто так, словно о погоде, вспомнил.
      - Завтра в Москву прибывает Питер Реддвей, знакомый вам по работе в "Пятом уровне". - Генеральный многозначительно посмотрел на Турецкого. - Он будет представлять американскую сторону в расследовании скандала с Бэнк оф Трейтон. А также в расследовании обстоятельств гибели в Москве сотрудника этого банка, американского гражданина Николая Апраксина. Вы, Александр Борисович, постараетесь оказать ему максимальное содействие, постараетесь облегчить насколько возможно его миссию. А вы, Константин Дмитриевич, окажете содействие Александру Борисовичу в оказании содействия американцам. А я окажу любое содействие вам. Договорились? - Генеральный поднялся в знак того, что аудиенция закончена.
      - Как именно я могу облегчить его миссию, - возмутился Турецкий, когда они покинули кабинет, - если я не веду ни дело Бэнк оф Трейтон, ни дело о гибели Апраксина?
      Меркулов, как обычно, хладнокровно помалкивал.
      - Да, и еще вопрос: какое отношение имеет "Файф левел" к этим делам, почему ими занимается не ФБР?
      - Реддвей здесь не в качестве представителя ЦРУ или руководителя антитеррористического центра, - пояснил Меркулов. - Его пригласили консультантом в комиссию конгресса США по внешней мафии.
      - Какой-какой? - не понял Турецкий.
      - Внешней - значит не американской, а русской, еврейской, турецкой и так далее. Твой Реддвей, видимо, признан большим специалистом по русской оргпреступности, вот его и запрягли разбираться с банком Трейтона.
      - Ладно, с ЦРУ я понял, как не дать бедному Питу помереть со скуки, я тоже примерно представляю. Но, по сути, мне что теперь, прикажешь забросить Чеботарева и начать раскапывать дело американца Апраксина?
      - Какой ты нудный, Саша! - воскликнул Меркулов. - У тебя сейчас сколько дел в производстве? Пять, шесть?
      - С Чеботаревым - шесть.
      - Ну, значит, будет семь. Или восемь. Апраксиным Генпрокуратура вообще не занимается.
      - А кто тогда?
      - Следственное управление ФСБ.
      - Ага, значит, наши все-таки сунули свой длинный нос в это дело!
      - А как иначе. Ты же просто поможешь Реддвею разобраться в той макулатуре, которой они его наверняка завалят. А по Бэнк оф Трейтон работает межведомственная комиссия, справочку о ее успехах на сегодняшний день я тебе организую. И расслабься. Радуйся приезду друга. Визит Реддвея, Саша, всего-навсего красивая формальность.
      - Да?
      - Да. Или, по-твоему, кто-то рассчитывает, что он приедет и повяжет всех наших мафиози прямо в их логове? Нет, конечно. Американские конгрессмены желают быть в курсе наших изысканий, узнавая о них не из наших же телепрограмм, а от своего проверенного человека. Теперь все ясно?
      - Угу.
      - Последняя просьба, очень личная: в своих оргиях с Реддвеем будьте скромнее, хорошо?
      - Обижаешь, Костя, какие оргии?! - хитро подмигнул Турецкий. Настроение у него заметно поднималось.
      Черный. 8 сентября, 12.10
      Ветеринар появился через десять минут. Черному как раз хватило времени натянуть джинсы и убедить Томми, что вопросы можно продиктовать ведущему ток-шоу, и непосредственно перед выступлением. Билл жалобно попискивал, косясь на свою окровавленную лапку.
      - Желаете усыпить? - сочувственно поинтересовался ветеринар, осматривая больного.
      - Ни за что! - возмутился Черный. - Гипсуйте.
      Работа есть работа. Бизнес есть бизнес. Пожав плечами, врач вколол Биллу снотворное, наложил шину и выписал счет.
      - Только она все равно будет хромать, - сказал ветеринар на прощанье.
      - Это не она, а он! - Черный с треском захлопнул за ним дверь.
      Остановился на пороге спальни, блокнот Басина продолжал нагло лежать на полу. Нет! К черту! Не буду его читать! Черный понесся на кухню.
      Пора кончать с этим здоровым образом жизни! Наплевав на церемонии, в турке подогрел граммов сто саке, перелил в чашку, сделал большой глоток. Полегчало. Теперь бы еще съесть чего-нибудь. Но в холодильнике пылился только позавчерашний пакетик с китайской жареной лапшой, пригодной теперь разве что для Билла - из нее вполне можно построить прикольное гнездо. Или заказать какой-нибудь еды из ближайшего фаст-фуда? Впрочем, голодание полезно для прояснения мыслей.
      До чертового ток-шоу всего три часа, надо бы просмотреть все-таки газеты, хорошо бы, конечно, еще и русские, хотя двадцать два миллиона остолопов, которые станут смотреть шоу с его участием, вряд ли их читают, а значит, реакцию русских на скандал можно высосать из пальца. Черный углубился в газеты, но этот, мать его, блокнот, точно магнит, притягивал к себе. Не глядя, пнул его ногой под диван, сделал еще глоток саке, прочел вслух первый абзац из передовицы "Нью-Йорк таймс". В голове не осело ни единого слова, мысли расползались, как тараканы на свету.
      Ладно. Только одним глазком взглянуть - и в мусоропровод.
      Черный вытащил из-под дивана желтый конверт. Отправитель - адвокатская контора "Штейн и Бергман", внутри кроме блокнота был еще сложенный вчетверо листок плотной бумаги с напечатанным на машинке текстом:
      "Если вы читаете это, значит, до меня уже добрались. Наверное, я сам виноват. Красивые жесты и игру ва-банк могут позволить себе только избранные. Теперь я это понял окончательно. Сжечь эти записи у меня не поднялась рука, если сочтете нужным, сделайте это сами. Или воспользуйтесь ими для своей книги.
      С уважением или без него,
      Ефим Басин".
      Козел! Черный разорвал письмо и конверт на мелкие кусочки и спустил в унитаз. Кто он вообще такой, этот, мать его, Басин?! А никто, мать его! Труп! Кусок мяса или вообще горка пепла. Ну встречались они один раз, причем в Москве. Было дело. Черного представили как VIP-тренера, а Басина? А Басин, кажется, представитель Иностранного банка России в Штатах. И все. Даже внешности этого Басина Черный толком не помнил, мелкий такой семит в очках, кажется...
      Или без? Или не мелкий и не семит?
      Короче, какая теперь разница?!
      Ну, положим, о книге Басин мог узнать благодаря рекламной кампании, организованной Томми, но это же не повод, мать его! Или ему невесело умирать в одиночестве?
      Черный встал на голову и попробовал расслабиться. Главное думать о чем-нибудь хорошем или вообще ни о чем не думать. Закрыл глаза, представил юную бледную гейшу в зеленом кимоно. Она мелко семенит к нему, развязывает пояс, медленно сворачивает его и кладет на пол, кимоно падает само собой, а под ним ничего нет. Он отчетливо видит ее деревянные сандалии (он же стоит на голове), они приближаются к его лицу, он силится рассмотреть, что над ними - бесконечно длинные ноги. Она молча расстегивает "молнию" на его джинсах, тянет их вверх. Черт! Нелегко устоять вверх ногами, когда тебя раздевают...
      Надрывно запищал очнувшийся Билл. Черный вздрогнул и обрушился прямо на девушку. Но она, до того такая реальная и осязаемая, подло растворилась в воздухе, только пыль поднялась с ковра и заискрилась на солнце.
      "Му-у!"
      Черный прислушался к своим ощущениям - ничего, вроде все нормально. А с чего он, собственно, решил, что этот, мать его, Басин прислал ему бомбу? Может, он просто ищет хотя бы посмертного литературного признания и рассчитывает посредством Черного его добиться?
      Билл судорожно дергал лапками, пытаясь встать. Черный подобрал с пола кусочек сыра и положил перед мордочкой любимца. Билл успокоился и с вожделением принялся за еду. До шоу осталось немногим более двух часов.
      Черный уселся за стол и, больше ни на что не отвлекаясь, просмотрел прессу.
      Суть скандала так и осталась для него загадкой. То есть все на разные голоса вопят, что русская мафия использовала солидные американские банки в роли дешевой китайской прачечной. Но чьи именно деньги отмывались, сколько все-таки было этих денег, почему все это мирно тянулось долгие годы и никого не тревожило, а теперь вдруг так возмущает - совершенно не ясно. Сначала "Нью-Йорк таймс" сообщает, что речь идет об отмывке около десяти миллиардов долларов через Бэнк оф Трейтон, а точнее, через фирму "Феникс Лтд", имеющую счет в упомянутом банке. Через неделю менее солидная "Ю-Эс-Эй тудэй" уточняет, что отмыто русской мафией было пятнадцать миллиардов долларов, а десять из этих пятнадцати были деньгами МВФ.
      В отмывке, по мнению местных акул пера, участвовали виднейшие российские деятели: экс-премьер Чеботарев, председатель Союза промышленников и предпринимателей России Пичугин, семья Президента России, а руководили всей этой грандиозной аферой крестные отцы русской мафии.
      Полная ахинея! Эти "специалисты" по России написали бы еще, что Клинтон пользуется одним банковским счетом с Хусейном, и то выглядело бы более правдоподобно. Или они думают, что все русские - братья, как негры? Нет, конечно, Чеботарев и Пичугин общаются по необходимости и даже без гранатометов... Но чтобы заставить их работать в единой команде, надо как минимум высадить их на необитаемый остров, заселенный каннибалами, и лишить всего необходимого. А особенно - сотовых телефонов.
      И какая именно российская мафия имеется в виду? И каким образом десятки, пусть даже сотни, мать их, миллионов долларов, которыми оперируют российские группировки, превратились в пятнадцать миллиардов - сумму, близкую к федеральному бюджету России? Что же, выходит, эта таинственная безымянная группировка оказалась столь глупа, что поперла все деньги через один-единственный счет?
      Но, видимо, зрителям ток-шоу бесполезно объяснять, что Пичугин не носит килограммовую "голду", малиновый пиджак и не отрывается в баньках с михасями и что медведей на улицах Москвы встретить практически невозможно, а их президент охоте с рогатиной предпочитает все-таки более цивилизованное времяпрепровождение. Не поверят же. Банально не по-ве-рят...
      Ага, вот и про Басина. "Нью-Йорк таймс" трехдневной давности:
      "Адвокат Ефим Басин, рассказавший нашему корреспонденту о фактах коррупции и незаконной деятельности в Бэнк оф Трейтон и давший показания ФБР по делу Бэнк оф Трейтон, сегодня утром был убит в столице африканского государства Луганды. Несмотря на заверения министерства юстиции в том, что к охране столь важного свидетеля они приложат максимум усилий, Басин исчез из Нью-Йорка, но, как сейчас предполагает следствие, не был похищен, а исчез по доброй воле, не слишком доверяя пресловутой программе защиты свидетелей. На вопрос, был ли Басин единственным свидетелем по делу Бэнк оф Трейтон и есть ли у ФБР теперь, после его смерти, шанс довести дело до суда, представители ФБР отвечать отказались. Хотя заметили, что заявление Президента Луганды Джулая Тарубы о том, что убийство его гостя Ефима Басина - акция мятежников, направленная против него лично, - не стоит ломаного гроша".
      Черного опять пробил мандраж. Поколебавшись, он все-таки осторожно, буквально двумя пальцами, поднял с пола блокнот, клятвенно пообещав себе в случае наличия явно опасных для жизни записей немедленно его сжечь, и наугад открыл страничку поближе к началу.
      "3.03.1997
      Бог мой! Она только что ушла, а я сижу в тазике со льдом, потому что из меня натурально валит дым. Еще час назад я думал, что умру или по крайней мере потеряю сознание от истощения. Я никогда в жизни так не трахался. Так и столько!!!
      Я подцепил ее на вечеринке. Вернее, это она меня подцепила. Господи, там была такая скука! Ненавижу эмигрантские сборища, дряхлых монархистов с Георгиевскими крестами, их жирных жен и дебильных внуков, у которых русского разве что фамилии, и то урезанные на американский манер. Она пришла с Апраксиным, он весь вечер пускал на нее слюни и совал руку в глубокий (вызывающе глубокий) вырез платья на ее спине. А потом, пока какой-то старпер гнусавил километровый тост, она вдруг оказалась прямо за мной, и я почувствовал ее руку у себя на внутренней стороне бедра. Все вышло как бы случайно, она непринужденно потерлась о мое плечо и отошла не оглядываясь. Кто-то пригласил ее танцевать, она даже не смотрела в мою сторону, а я просто прирос к полу. Наверное, минут двадцать я представлял собой истукана, нет, натуральную окаменелость, а потом она отсалютовала мне бокалом шампанского и глазами поманила на балкон.