Муж ничего ей не говорил, но она интуитивно чувствовала, что его что-то связывает с Силиным, и даже догадывалась, о чем могла бы идти речь. Естественно, как и во всяком бизнесе, деньги. Наверное, даже очень большие. Но, в отличие от младшей сестры, не знающей им цены и живущей по принципу: раз с собой не унесешь, значит, надо успеть потратить, - Татьяна предпочитала жизнь скромную и закрытую для других. Зачем, скажите, сотруднице уголовного розыска выставлять напоказ свои перстни и шубы? Чтобы у кого-то вызвать зависть? А вместе с нею и вопросы: почему да откуда? Муж хорошо зарабатывает. А кто он, чем занимается, где ворует? Естественно, разве у нас можно что-то заработать честным трудом? Поди докажи...
      У нее есть машина - не новая уже "хонда", которая ее вполне устраивает. У мужа есть "ауди". И квартира неплохая - на двоих много не надо. Это Силины, неизвестно на что рассчитывая, отгрохали себе апартаменты, и что дальше? Вот он исчез, а на чьи плечи теперь лягут заботы? На Элку? Так она ж ничего не умеет в жизни, кроме как перед мужиками задницей вертеть. Тоже, конечно, профессия, но пристойного в ней мало. Особенно когда становится известно, где работает ее старшая сестра.
      Подозревала, что новость с Силиным может крепко испортить настроение и без того мрачному мужу - вон ведь, даже и дожидаться ее не стал, сам ужинать уселся, как бы укоряя хозяйку за это свое одиночество. Но объяснить все в конце концов просто: пошла на прием к начальнику по личному вопросу. Какому? А вот тут как раз и есть самое неприятное. Однако делать нечего, от разговора не уйти...
      - Я рада, что ты приехал раньше, - мягко сказала Татьяна. - Но отчего такой мрачный? Устал? Или на меня сердишься? Так я была вынуждена на службе задержаться. Генерал вызвал.
      Но Иван лишь отмахнулся, продолжая вяло жевать сосиску. Нет, значит, не это волновало его. Тогда что? Увидев в глазах жены немой вопрос, Иван как-то зло сплюнул, резко отодвинул от себя тарелку и закурил.
      - Что там у них случилось? - спросил хриплым голосом. Простыл, что ли?
      Татьяна спросила, хотя знала, о чем речь:
      - С кем случилось?
      - Да с Фимкой вашим! Не понимаешь?
      - Плохо с ним, Ваня. А тебе-то откуда известно?
      - Откуда... От верблюда! Звонил! А меня, извини, на хер послали! Открытым текстом. И сказали, что такой больше там не работает!
      - Когда ты звонил?
      - Какое это имеет значение? Два дня, три тому назад! Решил, не туда попал, перезванивал... У меня ж горит под ногами! А мне: ничего не знаем и вас тоже не знаем, соображаешь?
      - Я почему спросила? Мы с Элкой постоянно звоним на базу, может, объявился или поступили какие-нибудь новые сведения. Но с нами разговаривают вежливо. Они действительно там ничего не знают. Хотя это совсем не повод для грубости, как ты рассказываешь...
      - Не знаю - повод или не повод, но, если Фимка немедленно не появится, у нас могут быть серьезные осложнения.
      - В каком смысле? - насторожилась Татьяна.
      - В самом прямом! - как отрубил Иван. И вдруг спросил ехидно: - А чего это я никакой радости в твоих глазах не наблюдаю? Муж все-таки вернулся из командировки! А в доме - шаром покати. И жены нет. И работа ее не отвечает. Дежурный говорит: все давным-давно ушли. Загуляла, что ли?
      - Ах, перестань!.. Я же сказала, что была занята. Вон, полную сумку привезла, как чувствовала, что появишься. Если голодный, доставай, что хочешь, а мне дай прийти в себя. Хочу душ принять.
      Муж, не глядя на нее, мрачно пробурчал нечто, похожее на "катись" с матерной добавкой. Перестал он себя сдерживать в последнее время. А сейчас, проходя мимо него, Татьяна не в первый уже раз почувствовала запах терпких духов, какие отродясь не употребляла. Знала, откуда может быть такой запах, посетила однажды фирму мужа, где всего и работало-то трое: коммерческий директор Куприянов и бывшая Иванова супруга Лилия Михайловна. Это ее духи. Значит, не сегодня вернулся с Урала Иван или успел уже навестить свою бывшую благоверную. Что ж она его даже не накормила толком?..
      Стоя под горячим душем, Татьяна плакала, не скрывая слез, которые тут же смывались тугими струями воды. О чем рыдала? Да о себе в первую очередь... О несчастной своей судьбе. О том, что всем вокруг постоянно везет, а ей - ни в какую. Что у всех - мужики как люди, даже у Элки, хоть и неизвестно, за какие заслуги...
      Нет, не любила своего мужа Татьяна. А с некоторых пор и уважать перестала. Да, впрочем, она и замуж-то выходила не от большой любви, а от ревности, от зависти к младшей сестре, у которой, несмотря на блядский характер, почему-то все всегда складывалось легко и удачно. А что сейчас с Ефимом беда - так это не в счет, на том, как известно, в России и бизнес держится: не ты, значит, тебя. Издержки...
      Чем Иван тогда приглянулся?.. Старше на десяток лет, но выглядел совсем юношей кудрявым. Опять же юрист, только что разбежавшийся со своей первой женой-ровесницей. Убеждал, что гулять не собирается, мечтает о прочной семье... Много чего говорил. А потом она случайно узнала, что бывшая его жена продолжает работать у него на фирме. Уверял, что поступил так из человеколюбия: не выбрасывать же на улицу! А оно вон чем оборачивается...
      Почему-то мысли перекинулись снова к Элке, а от нее к этому дружку генерала, известному следователю. Надо же быть такой стервой! Муж исчез, а она, никого и ничего не стесняясь, тут же чужому глазки строит! И ведь наверняка добилась своего, точно совратила мужика! А и то - мужики, называется, пошли! Им ляжкой дрыгни, враз про все забывают - про семьи, про детей своих... Не было ребенка у Татьяны и наверняка уже не предвидится, поэтому в женском своем отчаянии и не представляла, как это можно ради случайной юбки забыть о родном ребенке.
      Вспомнились внимательные и понимающие глаза генерала... Вот мужчина, за которым бы действительно как за каменной стеной! Нет, конечно, ходили всякие слухи среди муровского бабья, что эти двое приятелей - Вячеслав Иванович и Александр Борисович - были бо-ольшие ходоки по женской части, но ведь на то бабам и языки даны, чтоб и черт не разобрал, где быль, где небылица... А потом, почему - были? Кончились, что ли, как мужики? Элка вон иного мнения!.. Значит, никто из них не может заслуживать доверия?..
      Когда Татьяна Кирилловна, кутаясь в тяжелый махровый халат, покинула ванную, душа ее была полна презрения ко всему мужскому роду - лживому и продажному. Впрочем, и некоторые женщины ничуть не лучше!
      Ивана Игнатьевича обуревали совершенно иные мысли, и места в них женщинам не было абсолютно. И вообще, какие могут быть бабы, когда речь идет о миллиардах рублей! О сотнях миллионах баксов!..
      Это тот самый уникальный случай, который никак нельзя упускать.
      А ведь началось все со случая. С нечаянной встречи с однокашником, как выражались прежде. Вот уж, видно, дошли тайные молитвы до Господа, смилостивился, послал удачу...
      Фирма "Контакт", которую открыл Иван Шацкий, зарегистрировав по домашнему адресу своей первой жены, изначально задумывалась им как частная юридическая консультация по любым вопросам, связанным с бурно развивающейся предпринимательской деятельностью. Ну и плюс конкретная помощь часто не совсем опытным бизнесменам и банкирам, коих появилась немыслимая туча. Кому правильно составить учредительские документы, кому найти подход к нужному чиновнику, а кому обналичить казначейские обязательства или банковские векселя.
      Большого количества сотрудников для деятельности такого рода не требовалось. Напротив, все необходимые связи и контакты должны сходиться на одном лице - на нем самом. Бывшая теперь супруга Лилия Михайловна исполняла должность секретаря, архивиста, координатора и сексуальной отдушины. А лысый подвижный толстяк Витька Куприянов был завхозом, водителем и порученцем, гордо именуясь коммерческим директором. Вот и весь штат.
      В начале деятельности клиентура "Контакта" была незначительной. Но один случай, как было сказано выше, выпал поистине счастливым билетом.
      Находясь однажды по делам своего клиента в Центральном банке, Шацкий нос к носу столкнулся с человеком, который учился с ним на одном курсе в Уральском юридическом институте. Звали его Артур, а вот фамилия была нерусская, Иван старательно вспоминал и наконец вспомнил: Геллер. Из давно обрусевших немцев. Ну встретились, обрадовались, естественно, поскольку не встречались больше двадцати лет, однако Центральный банк - не лучшее место для громкого выражения приятельских чувств. Но что-то подсказало Ивану, что эта случайная встреча может иметь для него значительные последствия. Артур остался в Свердловске, жил там и теперь работал экономическим советником губернатора. Должность, как он сказал с улыбкой, негромкая, зато очень влиятельная. Наверное, именно это обстоятельство и "подсказало".
      Иван по-старинке пригласил бывшего сокурсника к себе домой. Он уже семейно "разбежался" с Лилькой и женился на Татьяне, переехав на жилплощадь, оставшуюся от ее родителей. Квартира была хоть и двухкомнатной, зато с огромной двенадцатиметровой кухней, большим холлом, уютно обставленной.
      Надо сказать, что помимо этих явных достоинств, имевшихся у Татьяны, она и сама была женщиной приятной, а ко всему прочему еще и работала в Московском уголовном розыске. Кем - это другой вопрос, важно, что вертелась на виду у важного начальства. А это - весьма перспективные контакты.
      Правда, со временем выяснилось, что никакой пользы от Танькиной службы и милицейских погон нет и не предвидится, и главным образом по причине ее неуступчивого и щепетильного, будь она неладна, характера. Ну да что уж теперь делать! Не разводиться же из-за этого!
      Словом, встретились два старых приятеля, стали вспоминать веселое прошлое, обсуждать непредсказуемое настоящее и уж тем более - неясное будущее. Вот тут и родилась идея совместить общие знания, возможности и накопленный опыт.
      Геллер рассказал о своей миссии в Москве. Суть сводилась к следующему. Президент, будучи проездом в родных краях, встречался с народом, выслушивал слезные просьбы руководства области увеличить бюджетные вливания и все такое прочее. Обычная по нашим временам картина: каждый губернатор при всяком удобном случае жалуется и просит, просит и жалуется. Но одно дело когда у соседей, а здесь как-никак малая родина, свои люди. В общем, пообещал президент добавить на самые неотложные нужды. Среди таковых числились уже давно требующие капитального ремонта, а то и замены, некоторые железнодорожные и автомобильные мосты в крупнейших городах области. Рассчитывать в этих делах на Министерство, к примеру, путей сообщения не приходилось, а пропускная способность транспортных артерий не соответствовала временным задачам.
      Президент не забыл обещания, и при очередном распределении бюджетных средств Уралу был выделен трансферт в виде казначейских обязательств. Собственно, этим и занимался Артур Геллер, полномочный представитель своего губернатора. Сумма была немалая - порядка двадцати пяти миллионов деноминированных рублей.
      Но следующая проблема, которую предстоит решать уже завтра, - это проблема обналички ценных бумаг. И поскольку Иван со своим "Контактом" активно занимается подобными операциями, а значит, и владеет ситуацией, его уральцам, как говорится, сам Бог послал. Если, конечно, подобное предложение не вызовет у него протеста...
      Естественно, будет специально оговорен процент от сделки, определены рамки накладных расходов. Известно же, что ни один коммерческий банк не станет покупать казначейские обязательства по их номиналу. Все это будет указано в отдельном договоре. А заодно и обсуждены некоторые детали финансовой операции, поскольку у самого Артура имеется в ней личный интерес.
      Так, с откровенной улыбкой, закончил свой монолог советник губернатора Артур Геллер. Только дурак отказался бы от такого фарта. И старые товарищи перешли от слов к делу...
      По закону, как известно, руководящее лицо - а Геллер им и являлся - не должно заниматься частной предпринимательской деятельностью. Но кто же соблюдает законы от "а" до "я"?! Вот и у Артура была своя фирма, записанная на племянника. И она, как сразу догадался Иван, также оказывала различным организациям, но в основном госпредприятиям, всякого рода посреднические услуги.
      Так вот, эта самая "Омега", берущая на себя обязательства перед городом и областью по обналичиванию выделенных государством средств, заключает договор с московской фирмой "Контакт", которая и обеспечит поступление в областной бюджет наличных денег. В два срока. Что, в свою очередь, даст возможность Ивану прокрутить половину средств в коммерческих банках для получения прибыли. Ну а она будет затем поделена в соответствии с договором сторон.
      Вариант очень неплохой и по первым, достаточно осторожным, прикидкам Шацкого мог принести партнерам минимум по двести - триста тысяч баксов. Стоило постараться...
      Иван Игнатьевич задействовал все свои коммерческие связи, и Урал не подвел. А вторую половину средств область получила в начале осени прошлого года. Артур Геллер постарался представить дело в самом лучшем виде и настолько убедил губернатора, что очередное правительственное вливание в Уральскую продовольственную корпорацию на сумму в пять миллионов рублей, которое производилось по уже отработанной практике не в "живых" деньгах, а на этот раз в векселе Интеркомбанка, было поручено обналичить хорошо себя показавшей московской фирме "Контакт". С помощью посреднической фирмы "Омега". Длительных переговоров и консультаций уже не требовалось.
      Но теперь партнеры избрали более сложный вариант игры. Правда, не все ее детали стал Иван обсуждать с Артуром. Часть обналиченных средств Шацкий решил "прокачать" через закрытое акционерное общество "Алко-сервис", в коем головою был, можно сказать, родственник, Ефим Силин. Они вдвоем как-то посчитали, и Иван глазам своим не поверил, что алкогольный бизнес способен приносить почти невероятные доходы. Естественно, при условии вложения в дело достаточно крупных средств.
      Иван не стал долго раздумывать, а тем более советоваться с женой и все заработанные деньги вложил в акции силинской фирмы, сразу оказавшись одним из солидных ее акционеров. Между родственниками вообще были почти приятельские отношения, которые они старались не особо демонстрировать перед женами: те вечно ссорились из-за своих, чисто бабских дел. Но главным образом, по причине того внимания, которого не мог не оказывать Иван восхитительной свояченице. Свояк Ефим относился к этому спокойно, а вот Татьяна кипела. Поэтому и встречались семьями в домашней обстановке редко. Но тем не менее Шацкий верил Силину, мужику достаточно еще энергичному и опытному в своем деле.
      Однако, ввиду того что "Алко-сервис" являлось закрытым акционерным обществом, акции распределялись только среди его учредителей и весьма узкого круга лиц, куда вход посторонним был воспрещен. В этой связи свояки решили, что приобретенные акции Шацкого, для снятия ненужных вопросов, будут записаны на Силина как главного учредителя и основного пайщика. А потом, Шацкий прекрасно понимал, что с этой стороны ему ничто не может грозить, ну разве что... Но тут сам Бог судья...
      Поэтому неожиданное исчезновение главы "Алко-сервис" Иван мог трактовать лишь как результат случившегося несчастья. Это было чрезвычайно плохо, но... не смертельно.
      Однако недаром говорится: пришла беда - отворяй ворота.
      В прошлогодней операции Шацкий привлек к сотрудничеству коммерческий банк "Деловой партнер", президент которого, Олег Никифорович Авдеев, считался в финансовых кругах человеком влиятельным и с хорошими связями в силовых и правоохранительных структурах, что для удачливого банкира немаловажно.
      Авдеев требовал до четверти обналичиваемой суммы - это было сущим разбоем, грабежом, зато сама операция проходила быстро и безо всяких осложнений, с жесткими гарантиями. Что для Шацкого было непременным условием установления дальнейших деловых отношений с Уральским регионом. И на первых порах полностью оправдало себя. Ну в самом деле, а где вы видели банкира-филантропа?..
      Но в связи с новым договором с уральцами у Шацкого созрел и свой хитроумный, как он был уверен, план. Вот в него он уже никого посвящать не собирался - ни родственников, ни партнеров. Хватит заниматься мелочами, решил он, пришло время главной ставки. Случай может не повториться. И сейчас он уже видел отчетливо, что интуитивно оказался прав.
      Полученный вексель на пять миллиардов рублей, которые Шацкий по договору должен представить региону в рассрочку, Иван обменял в одном из филиалов того же Интеркомбанка на десять пятисотмиллионных, но в новых бумагах владельцем векселей значилась уже не Уральская продовольственная корпорация, а фирма "Контакт". Вот эти новые векселя банк "Деловой партнер" взялся обменять на наличные, выговорив себе на этот раз двадцать процентов от сделки. Шацкий не возражал, поскольку в данном случае, как никогда, первоочередную роль играл именно фактор времени.
      Находясь в Екатеринбурге в связи с обсуждением перспектив дальнейшего сотрудничества, Иван Игнатьевич сделал контрольный звонок Авдееву, однако секретарь президента несколько его озадачила, сообщив, что Олег Никифорович отбыл на отдых. Куда? Как обычно, на Багамы. И вернется в Москву не раньше середины февраля.
      Конечно, президент банка может себе позволить отдых в любое время, лишь бы дела не стояли. Но руководитель юротдела банка, который должен быть в курсе договоренностей Шацкого и Авдеева, почему-то на все вопросы Ивана Игнатьевича отвечал неохотно и уклончиво. Даже на миг закралась тревожная мысль: уж не захотели ли партнеры этак элементарно "кинуть" его? Этого нет, тот не знает, третий советует малость обождать, пока что-то у них там утрясется. С помощью собственных связей Шацкий наконец выяснил, что вроде бы в "Деловом партнере" в настоящее время работает какая-то комиссия Центробанка, цели и задачи которой известны лишь узкому кругу руководителей. Очень странно, что в такой ситуации господин президент спешно отбывает за границу на отдых.
      Вот все, вместе взятое, и поставило Ивана Игнатьевича буквально на грань нервного срыва.
      Спешно вернувшись в Москву, хотя дела еще задерживали его на Урале, он кинулся, естественно, первым делом в собственный офис. Надо было поглядеть документы, поступившую почту, - может, она что-нибудь подскажет? Но у Лильки ничего нового не оказалось.
      Он помчался в Южное Бутово, в "Алко-сервис". Но дальше проходной его элементарно не пропустили. Он зачем-то стал объяснять, кем является, что гендиректор - его свояк, что женаты они на родных сестрах, а он здесь не в первый раз и все такое прочее. Но его разговоры не произвели ни малейшего впечатления на двух охранников с бритыми затылками, облаченных в утепленную камуфляжную форму, в которой по телевизору показывают главным образом генералов из Москвы, посещающих театр противотеррористических действий на Северном Кавказе. Эти крепкие ребята с далеко не музыкальными голосами посоветовали посетителю убираться от греха подальше, пока он им не осто... хм-хм. А если есть охота снова посетить, то пусть он завтра сперва договорится о пропуске, который ему закажут из дирекции. Кстати, они тоже подтвердили, что никакого Ефима Анатольевича Силина не знают, ни разу в глаза не видели и не слышали о таком. И вообще они здесь служат вторую неделю. Вали, мужик, не отвлекай от службы...
      Но еще более сильное впечатление, чем грубость охраны, а также странная ситуация с Силиным, произвел на него совершенно непонятный внешний вид задымленных стен складских помещений. На его вопрос, что здесь случилось, охрана просто уже озверела и вытолкала его едва ли не взашей. Ничего не оставалось, как только вернуться в свой офис и, как обычно, сорвать злость на Лильке. А поскольку это было не впервые, Лилия Михайловна знала, чем все всегда начинается и к чему в конце концов приводит.
      У нее было немного достоинств, но этим малым она владела в совершенстве. Мужикам очень нравилось. Несмотря на свой сорокалетний возраст, притягательности эта чертова Лилька не растратила, а остальное запросто компенсировалось щедрым опытом.
      Словом, малость охолонул Иван в объятиях бывшей жены и под вечер отправился домой. Тишина в квартире, но особенно пустой холодильник Шацкий вспомнил, что за весь день толком даже не пожрал, а энергии потратил! - привели его в ярость. Но пока он сидел и выдумывал кары бессовестной супруге, она явилась, делая вид, что безумно устала. Это целый-то день протирая задницу в своем идиотском архиве?! И не ведает, что все вокруг нее уже летит в тартарары!..
      И еще он подумал, что вряд ли стоило ему в свое время менять шило на мыло. Толку от этой Татьяны в буквальном смысле никакого. Лилька хоть и дура набитая, зато в ней никакого жлобства отродясь не проявлялось, а уж что она умеет, так другим еще поучиться! Если получится. А эта - не из простых! Своего не упустит, и все - тишком. От барахла шкаф ломится, так хоть бы носила! Не-ет, погоны ей, вишь ты, к лицу! А в постели - колода колодой...
      Вот на этой обидной для себя ноте и заснул усталый и задерганный Иван Игнатьевич. И сон его был какой-то провально-тревожный.
      А Татьяна Кирилловна, вдоволь нарыдавшись над своей неустроенной судьбой, ушла в другую комнату, закуталась в плед и тоже заснула под бубнящий звук тихо работающего телевизора...
      Глава четвертая. СУПРУЖЕСКИЙ ПОДАРОК
      Кто-то из философов, кажется Григорий Сковорода, велел написать на своем могильном камне: "Мир ловил меня, а я - убежал". Это очень мудрая мысль.
      Так размышлял Александр Борисович Турецкий, бреясь в ванной перед зеркалом и внимательно разглядывая свою на удивление свежую, не тронутую никакими пороками физиономию. А все почему? Воздержание - великая вещь! Сбежал ведь! Притворился, обманул, разочаровал, охмурил и бросил... Не словил тебя мир в свои развратные тенета! А может, зря не словил? Нет, было во всем происходящем нечто нарочитое, слишком наигранное, неискреннее, словно какая-то пока неясная подстава.
      Но, с другой стороны, с каких это пор он отказался от риска? А с тех пор, как сообразил наконец дурьей своей башкой, что риск риску рознь. Впрочем, если не явился из небытия благоверный, за ночь девушка наверняка остыла и успокоилась. Уходя от нее, Турецкий надеялся, что никакие новые шальные мысли уже не посетят ее взбалмошную головку.
      Он, честно говоря, жалел, что вчера предложил Элине съездить к ним на дачу. Сейчас уже ясно, что место его - на Истре, в объятиях семьи. Однако и трепачом тоже быть не хотелось. И он решил посоветоваться со Славкой.
      Грязнов долго не брал трубку, наконец пробурчал сонным голосом:
      - Это кто?
      - Ты разве не собираешься на службу?
      - А-а... - узнал Грязнов. - Чего так рано? Только домой заявился?
      - Вячеслав! - копируя меркуловскую интонацию, обиженно заявил Турецкий. - За кого ты меня держишь? Всю ночь я провел в собственной постели! Чист, как стеклышко, и трезв, аки агнец божий.
      - Чудеса... Выгнали, что ль?
      - Зачем? Девушка с горя накушалась без всякой меры и отключилась, решил соврать Турецкий. - А в некрофилии меня еще никто не обвинял.
      - Скажите! И каковы ваши дальнейшие действия?
      - Да вот собираюсь пойти привести в чувство и съездить по одному адресу. У них, оказывается, где-то на Калужке летняя дача имеет место быть. И что-то мне подсказывает...
      - Ну давай, - кисло сказал Грязнов. - Я буду у себя. Если что.
      Вопреки уверенности Турецкого, что мадам еще "пребывают в постели", явь превзошла все его ожидания. Элина встретила его во всем великолепии как минимум почетной гостьи лучшего из курортов в Давосе. Яркость, вероятно, очень дорогого спортивного наряда соперничала с классическим горным загаром, особенно заметном при свете дня. Она была готова. Ко всему, наверное. Странно, что у нее не возникло никаких сомнений в том, что господин особо важный следователь не подведет ее, не обманет. А ведь какое-то время назад сам Турецкий еще не был ни в чем уверен.
      Стараясь быть тактичным и вежливым, он мягко намекнул Элине, сверкающей всеми цветами радуги, что дело, ради которого они собираются выехать за пределы Москвы, все-таки не самое радостное. И нельзя исключить, что результат может оказаться неожиданным, тьфу-тьфу-тьфу, как говорится. А если вдруг, то... в общем, она девочка умная и понимает, что придется разговаривать с посторонними людьми, изображать скорбь, если угодно... Или ничего не изображать, но все равно присутствовать, мало ли как могут сложиться обстоятельства! Одним словом...
      Она мгновенно все поняла и ничуть не обиделась на выражение "изображать скорбь". Поинтересовалась лишь, не пожелает ли он поприсутствовать при ее переодевании, дать совет, в чем лучше ехать, высказать еще какие-нибудь важные соображения. Ну такие дипломаты, блин, что дух захватывает!
      У нее был богатый выбор спортивных костюмов. Взгляд Турецкого остановился на очень скромном - из струящейся ткани болотного цвета. Он был и легким, и каким-то очень основательным, что ли, - удобным во всех отношениях и не требующим дополнительного утепления.
      - А у тебя губа не дура, - заметила Элина. - Даже и не угадаешь, сколько он стоит! Это же эксклюзив от Пако Рабана!
      Она быстро и как-то очень ловко переодевалась, будто всю жизнь только этим и занималась на глазах восхищенных мужчин. Ох, зараза!
      - Ты уже позавтракала? - тайно вздыхая и отводя глаза, спросил Турецкий.
      - Да так, по мелочам... А ты?
      - Я? Н-нет... - почему-то соврал Турецкий, хотя еще до того, как встал под душ и побрился, слопал две холодные домашние котлеты из холодильника и запил таким же холодным кофе, приготовленным с вечера.
      - Так что ж ты молчишь? Идем, накормлю!
      - Нет, я не о том. Ехать придется неблизко. Вот я и думаю, что было бы неплохо взять что-нибудь с собой. Термос там, перекусить чего-то, а?
      - Пикник?! - радостно взвизгнула она. - Ура! Молодец! Выгребай из холодильника, что хочешь, а я сейчас сумку принесу. А выпить чего взять?
      - Мы же за рулем!
      - Интересно, а кто посмеет тебя остановить? Ты же - генерал!
      У нее определенно были не все дома. Или - наоборот: она жила так, как хотела, воспринимая окружающее с точки зрения своих личных удобств. Завидная доля...
      - Откуда ты знаешь? - удивился Турецкий. Вчера об этом даже и намека не было. - Разве я говорил?
      - А мымра сказала... - небрежно отмахнулась она. - Разве не так?
      Турецкий неопределенно пожал плечами: мол, думай, как желаешь. Ну генерал, так что из того?
      - Ах какие мы скромные! - засмеялась Элина. В ее беспечности не прорывалось и намека на то, что могут случиться неприятности, что речь идет в конце концов о жизни человека, мужа - каким бы он ни был, черт его побери!.. - А ты костер умеешь разводить?
      - Какой костер? - не понял Турецкий. - Зачем?
      - Чудак, а как же мы шашлык будем жарить? Ты разве ешь сырое мясо?
      - Какой шашлык, девочка? - словно ребенку стал втолковывать Турецкий. - Думай, что говоришь! Вот если все там будет в порядке, вернемся, ну, может, разве что...
      - Ничего ты не понимаешь, - заявила она и показала на большую сумку, уже забитую неизвестно чем. - Бери, поехали!..
      Все оказалось не так и далеко, как представлялось, каких-то шестьдесят километров от кольцевой, в сторону Калуги. И дорога спокойная, несмотря на субботу, машин почти не было. Правда, гибэдэдэшники поглядывали на мягко несущийся джип, но поводов для остановки Турецкий им не давал, ехал ровно и грамотно. Очень приятно все-таки вести мощную и тяжелую машину, которая слушается буквально твоего взгляда.
      За деревней Каменкой, в поле, с правой стороны шоссе, раскинулся дачный поселок. "Новорусских" замков здесь еще не было, но среди "курятников" и сарайчиков вырастали и вполне добротные дома. Так называемое летнее жилье Силиных находилось на дальнем краю, как заметила Элина, на последней линии, там, где за домами виднелась полоска леса.
      Снегу еще намело немного, да и трактор из близкой деревни постоянно расчищал "линии" - Санкт-Петербург им тут, елки-палки!
      На въезде к джипу подошел молодой парень в кедах, камуфляжных портках и серой телогрейке посмотреть, кого принесло. Элину он, естественно, узнал, было бы странно, если бы такая женщина да не запомнилась в этой деревне.
      - Здравия желаем, Элина Кирилловна! - приветствовал парень, из чего Турецкий сделал вывод, что тот, скорее всего, недавно вернулся из армии. Но говорил-то он красивой женщине, а глаза его с подозрительным интересом скользили по Турецкому.
      - Привет, Коля. - Элина открыла дверцу. - Что новенького?
      - А тут ваши приезжали, - доложил он, видать, с тайной мыслью, что, закладывая некоторым образом супруга, делает приятное женщине, прикатившей, в свою очередь, с мужиком. Ох эта тайная дипломатия! И расчет тут самый простой: я тебе вроде по секрету, исключительно по-дружески, ну а ты, соответственно, оплати уж мои старания.
      - И давно он был, Коль? С кем, не видал?
      - Да что вы! На двух машинах, там такая компания! Крутые мужики! Я подумал, чего это они по морозцу-то решили гулять? Дровишек приготовил, ждал - зайдут, попросят, ну и вообще. Народ сейчас не ездит, то ли бензин подорожал, да и ехать-то чего - разве выпить! А что, дома нельзя?
      - Долго были?
      - Да не... какое! С час побыли и укатили. Парень из передней машины выглянул, смеется, говорит: "Готов хозяин, набрался - и в отключку!" И бутылку мне сует. "На, - говорит, - можешь помянуть!" Хохмач. А я гляжу: ваш-то, извините, на сиденье развалился и слюни пускает. И шапка на носу. Ну, думаю, - парень довольно и несколько подобострастно рассмеялся, - щас ты домой-то приедешь, тут тебе Элина Кирилловна расскажут, почем кило гвоздей! Ага? Было? А вы - надолго? - Он искоса глянул на Турецкого, прикидывая, что может поиметь и из этой ситуации. - Если дровишек для костра, я вам за милую душу! Вы знаете. А вообще-то у нас тут не холодно, даже запросто ночевать можно, если рефлектор включить. Верно говорю? - Он уже с настойчивой фамильярностью обратился к Турецкому.