Итак, что получается. Тяжлов занимался диссидентами, еще пятнадцать лет назад руководил 3-й службой, уже вовсю делал столичную карьеру и вдруг… оказался в провинции. Он, правда, и сам родом с волжских мест, но вряд ли так уж ностальгия замучила, что Тяжлов собственноручно упросил начальство отправить его в Волжск. Это ведь был явный откат назад в карьере.
      Турецкий подумал, что не мешало бы позвонить Славе Грязнову. Грязнов вполне мог знать генерала из органов, еще в начале девяностых бывшего начальником Управления по борьбе с контрабандой и коррупцией. Мог знать его и лично, а мог ведать и что-то любопытное про Тяжлова, так сказать, заочно. Турецкий глянул на часы, было половина одиннадцатого вечера. Он решил позвонить Грязнову завтра, уже из Волжска.
      ВЕСНИН Олег Николаевич Веснин родился в 1970 году в Киеве в семье военного и медсестры. Закончил Киевское общевойсковое училище. После полугода службы в пограничных войсках начал работать в Федеральной службе контрразведки, позднее ФСБ. Первые пять лет – на оперативной работе, потом – на аналитической. Начальник аналитического отдела Волжского УФСБ. Майор… Кандидат исторических наук. Кандидат в мастера по шахматам, первоклассный игрок в покер. Женат, воспитывает восьмилетнего сына.
      Фотография Веснина была. Внятно очерченные черты лица, крепкий подбородок, открытый взгляд. Хорошее лицо. Турецкий сразу понял, почему этот мужик понравился Меркулову. Как ни пошло это звучит – Веснин был из тех, с кем можно идти в разведку. Тем более что он сам, так сказать, из разведки. Да и женщинам наверняка нравится.
      Имелось еще немало биографических данных – этапы карьерного роста, даты получения званий и государственных наград, характеристики времен учебы в Киевском училище и службы на границе, куцые психологические характеристики. Все это были сведения на редкость бесполезные. Турецкий был раздосадован. На полноценное досье они никак не тянули. И на Меркулова это мало походило – подобная подготовка. Но уж видно, чем богат был Константин Дмитриевич…
      Зазвонил мобильный.
      – Слушаю.
      – Саша, ты был прав! – Меркулов, легок на помине. – В двухстах километрах от Москвы, на границе Волжской и Московской области, на станции Смоляковка, три дня назад был обнаружен труп капитана Волжского ФСБ Смолякова. То есть он выехал в тот же день, когда мы с Весниным обо всем договорились.
      – Костя, ты не оговорился? Смолякова – на Смоляковке?
      – Именно. Такой вот печальный каламбур.
      – Как же он умер?
      – Убит четырьмя выстрелами в вокзальном туалете, во время остановки поезда. Ехал в Москву.
      – Откуда это известно?
      – По информации транспортной прокуратуры. На месте преступления было обнаружено четыре гильзы от пуль калибра девять миллиметров, предположительно от пистолета Макарова.
      – Или Стечкина, – машинально отреагировал Турецкий. – Эти патроны замечательным образом подходят Стечкину, если ты забыл. А что у него было с собой?
      – Кто ж теперь знает? Что было, то сплыло. Что и требовалось доказать. Увы. – Меркулов помолчал. – Так что снимаю шляпу… Но все это значит, что Веснин в серьезной опасности. Хочется верить, что он успел спрятаться. Ищи его, Саша.
      – И кто теперь ведет дело?
      – Угадай с двух раз.
      – Понятно, – вздохнул Турецкий. – Фээсбэш-ники забрали…
      – Следственное управление УФСБ Волжской области.
      – Жаль.
      – И не говори. Ладно, отдыхай…
      – Стоп, Костя! – спохватился Турецкий. – Но ведь по закону все дела о военнослужащих расследуются Главной военной прокуратурой. А Смоляков – капитан. ФСБ – не армия, конечно, но у него – воинское звание. Сечешь?
      Меркулов помолчал. Сказал после паузы:
      – Ты хочешь мне ненавязчиво напомнить, что военная прокуратура является подразделением Генеральной?
      – Конечно! И значит, Генеральная прокуратура, в конце концов, может решить вопрос, кто будет дальше заниматься тем или иным делом, если оно имеет сверхважное значение. Государственное.
      – В общем, так, – сказал Меркулов. – Ничего не обещаю. Но ты свистни мне, когда до места доберешься, а я тебя, может, чем к тому времени порадую.
      Это было уже что-то. Надежда, по крайней мере, на развитие событий не только в Волжске, но и в Москве… Турецкий спохватился:
      – Стой, стой! А если мне понадобятся какие-то оперативные действия? Мы такой вариант даже обговорить не успели.
      – И что же, – ухмыльнулся Меркулов, – ты сам не сможешь их провести? По-моему, тебя хлебом не корми – дай побегать да последить за кем-нибудь.
      – Я не о том. Если у меня рук и ног на все не хватит? И потом, не забывай, мне надо быть на виду, если я член общества.
      – Ты прав, – согласился Меркулов. – Извини, не подумал. Но в пару с тобой отправить никого не могу. Выкручивайся.
      – Славку просить?
      – Нет уж, обойдись, пожалуйста, без официальной и, главное, государственной помощи. В том же и смысл твоей поездки, ты разве забыл?
      – Да помню, – досадливо огрызнулся Турецкий. – Но как же тогда… Парней из «Глории», что ли, подключить?
      – Как обычно, – согласился Меркулов. – Валяй. Разберешься, – закруглил разговор Меркулов. – Счастливого пути, легкой дороги, мягкой посадки.
      – Я на поезде, – напомнил Турецкий.
      Но в трубке уже были короткие гудки.
      На сон грядущий Турецкий решил полюбоваться и на себя любимого. Его биография была тоже подобающим образом составлена и уже вброшена куда нужно. В Волжск приезжал не бумажный фантом, а реальный человек со своей историей. Вкратце она выглядела так.
      ДОЛГИХ Петр Петрович Долгих родился в 1959 году. Получил среднее образование. В середине 80-х привлекался к суду за мелкое мошенничество, получил условный срок. В начале 90-х годов приватизировал на российский манер компанию «Севералюминий». Приобретал за бесценок акции у сотрудников, перед этим месяцами не выплачивая им заработную плату. В конце 90-х Долгих решительным маневром заполучил бывшее государственное предприятие «Московский дизель» – является теневым собственником этого предприятия. В последующие годы Долгих превратил «Севералюминий» и «Московский дизель» в современные предприятия, получающие сегодня многомиллионные прибыли. В 2000 году передал управление компаниями топ-менеджерам и уехал в Европу, где проходил двухгодичную практику в западных компаниях (Англия, Германия, Италия) и изучал менеджмент СМИ. Вернувшись в Россию в 2002 году, занялся издательским бизнесом, для начала скупив акции нескольких московских издательских домов. Ходили слухи, что Генпрокуратурой на него заведено дело по итогам незаконной приватизации, но слухи так и остались слухами – таких дел в новейшей российской истории практически не случалось. Непредсказуем в поступках, крайний индивидуалист. Не пользуется охраной. Разведен, имеет трех детей от разных браков.
      Турецкий довольно хмыкнул и плеснул в чашку из темной бутылки из-под дорогущего коньяка. На самом деле это был «Русский Размер», но кто это знал, кроме него? Забавно было и то, что на этикетке самого «Русского Размера» имелся термознак, защищающий от подделки. Но ведь там не было сказано, что запрещается прятать в другие емкости, подумал Александр Борисович.
      Он машинально поискал взглядом на столе что-нибудь солененькое или хотя бы свеженькое – не нашел и усмехнулся, потому что вспомнил, что водка эта настаивается на молоденьких огурчиках. Сама себе закуска…
      Он потушил свет и закрыл глаза.
      Между прочим, еще в Москве, когда Турецкий вник в детали «своего нового бизнеса», выяснились небезынтересные факты. В Матросской Тишине сидел второй глава издательского дома – Никита Ле-гостаев. В «Трех китах» он изначально руководил ежедневной газетой «Волжские ведомости», а сам холдинг возглавил после безвременной гибели прежнего руководителя. Произошло это так. Накануне уик-энда, пятничным вечером, президент издательского дома «Три кита» Леонид Алексеевич Бе-ренштейн занимался в своей квартире фитнесом. Лежа на одном из тренажеров и поднимая штангу, Беренштейн разговаривал по телефону со своим подчиненным, как раз Легостаевым – у Беренштейна в ухе был наушник, а возле рта микрофон. Внезапно штанга упала Беренштейну на шею, он не смог поднять ее и умер. Крайне нелепая смерть. Вот так Лего-стаев возглавил «Три кита». Алиби на момент гибели Беренштейна у него было безупречное. Но руководил он «Тремя китами» всего несколько месяцев – очень скоро предприятие, к ужасу Легостаева, оказалось банкротом, а сам он, по неопытности наподписывав кучу ненужных документов, – в Матросской Тишине. Ну да все это были дела, может, по-своему и занятные, но к секретному докладу Веснина и его исчезновению отношения не имевшие.
      Утром, когда поезд был уже в двух часах езды от Волжска, Турецкого разбудил новый телефонный звонок. Турецкий ждал сообщения от Меркулова, но вместо этого позвонил Грязнов.
      – Петр Петрович? – пропел знакомый ехидный голос.
      – Чего? – оторопел со сна Турецкий. В принципе он помнил, что он – Петр Петрович Долгих, но, во-первых, его так еще никто не успел назвать, во-вторых, эта новая личина, озвученная Славкиным голосом, выглядела уж как-то совсем фантасмагорически. – А, ну да… То есть он. Да. А с кем имею честь?
      – С Иван Иванычем!
      – Иван Иваныч, а не пошли бы вы на хрен?
      – У меня к вам дело, Петр Петрович. А потом пойду с радостью, куда скажете.
      – Стоп, – спохватился Турецкий, просыпаясь окончательно. – Так и у меня к тебе дело! Ты знаешь такого перца, генерала Тяжлова?
      – Что-то знакомо вроде…
      – Начальник Волжского УФСБ, Афанасий Константинович Тяжлов.
      – Так сразу и подумал, что гэбэшник, – фыркнул Грязнов. – Саня, что у тебя за манера? Чуть какой вопрос – так обязательно про гэбэшника. Это даже неприлично уже становится. Просто дурной тон. А еще – Петр Петрович…
      – Славка, не томи! Ты же явно можешь мне помочь. Вот сам посуди. Он еще в девяносто первом был руководителем отдела по борьбе с оргпреступ-ностью. А в середине девяностых – начальником Управления по борьбе с контрабандой и коррупцией. Я уверен, ты не мог с ним не сталкиваться в свои муровские времена!
      В трубке возникла пауза.
      – Ты здесь? – забеспокоился Турецкий.
      – Я-то здесь, а вот ты – явно в каком-то другом измерении. Я не знаю такого человека. Саня, ты ничего не путаешь?
      – У меня его послужной список перед глазами.
      – И что в нем сказано?
      – То, что ты только что слышал.
      – Это чушь какая-то, – категорично заявил Грязнов. – Я знаю, кто руководил этими отделами. Никакого Тяжлова там в помине не было.
      – Славка, уверен?
      – На все сто. На сто пятьдесят даже.
      Турецкий призадумался. Что же это могло значить? В Москве ему не пришло в голову поинтересоваться, откуда Меркулов получил сведения на Тяжлова и Веснина, в телефонном разговоре он не успел, но теперь это будет не лишним.
      – А ты можешь выяснить, чем Тяжлов занимался в это время? Ну и вообще все, что возможно про него узнать. А, Слав? Очень нужно.
      – Попробую, – хмыкнул Грязнов. – Тем более что ты меня даже заинтриговал. Но быстро не обещаю. Все, бывай.
      – Подожди, – спохватился Турецкий, – а сам-то зачем мне звонил?
      – Хотел спросить, сколько ты на Волге пробудешь. Может, в гости к тебе скоро загляну.
      – Это вряд ли. Я ж бизнесмен, – напомнил Ту-рецкий-Долгих. – Мне с ментами якшаться не к лицу, ха-ха.
      – А может, я продажный мент, коррумпированный? – предположил Грязнов. – Слыхал, может, бывают такие. Вдруг я тебе чем полезен буду? А ты меня за это шикарным ужином угостишь. А я тебе – служебную информацию солью. А ты мне – девочек клевых подгонишь. А я тебе…
      – Ну тогда другое дело, конечно, – прервал Турецкий поток грязновской фантазии.
      Он умылся, побрился, полюбовался в зеркало на свой сверкающий череп (а может, и правда – татуировку?!) и, вернувшись в купе, позавтракал. Сразу же захотелось закурить, но Турецкий решил посмаковать первую утреннюю сигарету и, не торопясь, вышел в коридор.
      И кто же стоял по соседству?
      Антон Пятибратов, выдающийся писатель земли волжской, собственной персоной! Значит, его московские гастроли уже закончились. Вид у Пятибра-това теперь был немного печальный, не то что в книжном магазине. Может, какой-нибудь издатель не заплатил причитающегося гонорара? Турецкий, ухмыляясь, подумал: да, мы, издатели, такие. Хотел было поздороваться и напомнить, как давеча Пяти-братов подписывал ему книгу, но вовремя спохватился, что у него теперь другой имидж. Да и литератор вряд ли его запомнил – в потоке-то других покупателей, да еще и с волосами.
      А книга Пятибратова у Турецкого как раз была с собой. Называлась она «Киллер-двоечник», и Турецкий в нее еще не заглядывал. Он выкурил в тамбуре сигарету «Давидофф», которые в последнее время предпочитал прочим не только потому, что табак в них был крепкий и сочный, а еще оттого, что они были длиннее остальных. Вернулся в купе. До Волжска оставалось еще минут сорок пути, и Турецкий полистал детектив.
      Насколько он понял, это была история не о школьнике, как могло показаться по названию, а о незадачливом учителе, который в уличной драке повел себя так неловко, что ненароком отправил на тот свет двух хулиганов. Физической силой он не обладал, сноровки был лишен напрочь, зато обладал способностью влипать в неприятности подобно герою Пьера Ришара из «Невезучих». Его наняла мафия, приняв за настоящего киллера, и по недоразумению он перестрелял своих заказчиков. Написано это было бойко и вкупе с занимательным сюжетом читалось, видимо, легко. Причина читательского успеха Пя-тибратова стала Турецкому понятна. Ну а то, что Ирине Генриховне такая литература претит, это просто факт ее личной биографии и ничего более.
      Турецкий выглянул в коридор. Пятибратов по-прежнему пялился в окно. Турецкий все же решил завязать разговор. Все-таки он видный бизнесмен и, кстати, издатель. Пятибратов – видный деятель культуры и, кстати, писатель. Во-первых, им есть о чем поговорить, во-вторых, Пятибратов поможет ему разобраться в местных «тусовках». Главное – найти правильный подход, в меру небрежный, в меру солидный. Например, подать голос, не выходя из купе.
      – Как там у вас Волга нынче? Пляжи есть хорошие?
      – Волга… – как эхо повторил Пятибратов. – Какая Волга…
      – Да уж не машина, конечно. Река.
      – Река… Какая там река?… Где вы видели реку?… Что происходит в мире? – грустно сказал Пятибра-тов. – Огромный поток информации. Пробки на дорогах. Испорченная экология. Мы растворяемся в этом кошмаре и бреде. Мы – никто, мы просто частица какого-то безумного действия…
      «Псих, кажется, – подумал Турецкий. – Ох уж эти культурные деятели. Надо от него подальше держаться. Что же Меркулов не звонит?»
      Меркулов в то самое время, когда Александр Борисович ждал его звонка, психологически обрабатывал генерального – хотел заручиться дополнительным весом в борьбе за дело Смолякова. Меркулов, который был заместителем генерального прокурора по следствию, мог самостоятельно решить этот вопрос, но пока только в теории. Что же ждало его на практике, он не знал. Не исключено, что чекисты будут упираться всеми силами. Кроме того, он не хотел светиться. Если предположить, что переписка Веснина с ним была известна тем, кто позже перехватил курьера (вполне возможно, учитывая печальную участь Смолякова), то сам факт интереса Меркулова к делу об убийстве Смолякова скажется негативно.
      Генеральный прокурор Владимир Михайлович Кудрявцев, в свою очередь, с одной стороны, был раздражен тем, что Меркулов отчего-то вдруг не может самостоятельно решить текущую проблему, с другой – совершенно не жаждал свары с ФСБ по какому-то несерьезному поводу. Зачем вообще надо отбирать у них дело?! Будто у Генпрокуратуры своих мало!
      Тогда Меркулов привел свой аргумент о косвенной связи гибели сотрудника Волжского УФСБ с назначением нового полпреда. Как обычно, политика все перевесила. В результате договорились так. Меркулов все же будет действовать автономно, но при необходимости Кудрявцев, обладающий самостоятельным политическим весом, подключится. Меркулов был уверен, что эта необходимость возникнет, осторожный Кудрявцев в то же самое время думал, чем в таком случае мотивировать свой отказ Константину Дмитриевичу. Вмешиваться он не собирался.
      Ошиблись оба.
      Волжское УФСБ по первому же звонку (который по просьбе Меркулова сделал его коллега и добрый знакомый, зам военного прокурора Алексей Сергеевич Кузнецов) переслало дело в Москву! Военная прокуратура, собственно, даже еще и не требовала дело, зам военного прокурора только попросил проинформировать о текущем ходе следствия, а затем (согласно инструктажу Меркулова, который сидел рядом) сказал, что не исключено – Москва на каком-то этапе подключится… И тут же начальник следственного аппарата Волжского УФСБ Никано-ров предложил немедленно передать дело в Москву. Меркулов радостно закивал, хотя это было и необычно. Ни одна контора на свете не предлагает другой (тем более, по сути, конкурирующей!) забрать ее деловые бумаги. А уж в юридической сфере это и вовсе невозможно себе вообразить.
      – Леша, – сказал Меркулов Кузнецову, когда тот положил трубку, – спасибо огромное. Но скажи… тебе ничего не показалось странным?
      – Я не психолог, – ответил Кузнецов. – Но такое чувство, будто Никаноров ждал моего звонка. Может, просто дело заковыристое и он сам не рад, что его получил?
      – Все может быть.
      – Ну так что, Костя, я это дело забираю?
      – Черта с два, – сказал интеллигентный Константин Дмитриевич с азартом. – Я забираю это дело!
      Меркулов решил, что делом об убийстве капитана Смолякова будет заниматься «важняк» Генпрокуратуры советник юстиции Владимир Дмитриевич Поремский. Ему в помощь был придан майор Леонид Золотарев, старший следователь Главной военной прокуратуры, а при необходимости для оперативных и розыскных мероприятий должен был подключаться старший опер МВД Владимир Яковлев – это уже был кадр Грязнова, причем еще с муровских времен. Так сформировалась следственная группа: Поремский, Золотарев и Яковлев.
      В Волжске Турецкий взял такси и велел водителю покатать себя по городу. Учитывая, что о деньгах он не заикнулся вовсе, таксист посмотрел на представительного пассажира с уважением.
      Волжск город немаленький. Нарядный и довольно чистый, и не только в центре, и со своей историей. Тут было на что посмотреть. Турецкий задавал короткие вопросы и получал всеобъемлющие ответы. Если и есть на свете люди, которые знают все, то они работают не в Генпрокуратуре, не в ФСБ и уж точно не в издательском бизнесе. Они работают в такси.
      – Жара, блин, тропическая, – жаловался водитель. – А цены еще круче. Ползут и ползут!
      Турецкий вспомнил, что он бизнесмен, и назидательно сказал:
      – Во всем мире торговля и сервис ждут не дождутся лета, которое всегда означает приток покупателей и клиентов. А в России, в отличие от Запада, лето – самый нелюбимый сезон для, допустим, хозяев кафе и ресторанов. Убытки терпят.
      – А что ж на Западе?
      – В Европе владельцы ресторанов, кафе и просто дешевых забегаловок летнего сезона ждут с нетерпением – туристы гуляют допоздна, да и свои «родные» горожане целыми семьями часами сидят в этих заведениях на открытых террасах. Прежде всего, из работы выпадают выходные дни – люди уезжают куда-то за город, а в понедельник многие еще не возвращаются, поэтому есть ощутимый недостаток клиентов. В остальные дни сильно влияет погода: чем жарче, тем больше заказывают напитков и меньше еды, а значит, и выручка оказывается меньше. Вот как тут у вас в Волжске на выходные?
      – Натурально пустой город, – кивнул таксист. – Зато речной транспорт процветает. И вообще, весь новый бизнес сейчас за город, к реке жмется.
      – А еще аптеки зарабатывают, алкогольный бизнес, прохладительный…
      – Это уж как положено! – засмеялся таксист. – Вот у меня брат на заводе холодильников работает…
      Заметив на руке таксиста армейскую татуировку, символ ВДВ, Турецкий задумался. Вспомнил ехидный совет дочери. Представил себе лица Грязнова, Меркулова, генерального… А что? Во-первых, эти лица он увидит еще нескоро, во-вторых…
      – Скажите, любезный, где можно остановиться и получить справочку?
      – Какую?
      – Просто адресок найти.
      – Квартиры или офиса?
      – Скорее второе, – уклончиво ответил Турецкий.
      – А зачем же останавливаться? У меня «Желтые страницы есть», справочник за прошлый год, сойдет? Посмотрите на заднем сиденье.
      Турецкий быстро нашел, что требовалось.
      «ТАТТОО-студия» Менделеевский проезд, 17.
      Пирсинг. Наращивание и дизайн ногтей. Татуировки. Гарантируем, что татуировка сохранится еще две недели после смерти. Подбор индивидуального эскиза. Полная цветовая гамма. Эксклюзивное исполнение. Производство временных красок для имитации татуировки, наносится на кожу (до трех недель), цвет черный.
      Вот оно – временные татуировки.
      Через десять минут он был в Менделеевском проезде.
      «ТАТТОО-студия» оказалась вполне цивильным заведением, небольшим таким уютным салоном некрасоты. Мастер по имени Дельта был маленьким молчаливым крепышом в красной майке с надписью «СССР». Мускулистые его руки были покрыты густым слоем разноцветных рисунков по самые плечи. А уж что скрывала одежда, приходилось только догадываться. Красные пиджаки, значит, вышли из моды, как сказал Меркулов, а красные майки, выходит, вернулись.
      В соседней комнате, судя по репликам, кому-то наращивали ногти.
      – Ой, щекотно! – хихикал голос малоопределенного пола, но все же, скорее, женский.
      Другой, уже явно женский, сварливо реагировал:
      – Не подпрыгивай, Елка, тебе когти нужны или нет?… То-то же…
      Дельта, не мигая, смотрел на Турецкого и ждал. Турецкий объяснил свои пожелания.
      – Надпись или рисунок? – спросил Дельта.
      – Надпись, пожалуй. В объявлении сказано, что временные татуировки только черного цвета. Это так?
      – Цветные дороже вдвое.
      – Деньги не проблема. Валяйте.
      – Какого цвета?
      – Сине-зеленую.
      – Это как?
      – Чтоб буквы чередовались.
      Дельта был по-прежнему флегматичен, наверное, у него случались клиенты с фантазией и посильнее.
      – На каком языке?
      – А на каком можно?
      – Да хоть на суахили. Могу показать альбом. Турецкий решил не мудрить и заказал надпись на
      английском. Заплатил не в два, а в три раза дороже – за молчание и за то, чтобы «не была видна рука мастера». Кто знает, может быть, этот Дельта – знаменитый художник и его стиль известен всем и каждому? Нет, пусть считается, что господин Долгих уже приехал таким, каким он станет через двадцать минут.
      Пока Дельта колдовал над его головой, Турецкий читал местную газету, в которой разворачивались предвыборные баталии – через две недели должны были начаться выборы. Это знание было не лишним, тем более издателю надо быть в курсе, какие тут, в Волжске, СМИ.
      В газете «Волжский умник» его внимания привлекла статья.

...