— Ты же говорит, что тебе этот Митрохин не нравится. Собирался сам его контролировать.
      — Ну, мало ли кто мне не нравится, — пожал плечами Александр Борисович. — Ты же знаешь, я часто склонен преувеличивать. Дело, в общем, пустяковое. Плетнев справится и без меня.
      — Ну, допустим, — согласилась после паузы Ирина. — А что за дело в Лебедянске? Надолго?
      — Не думаю, что надолго. У одного мецената пропала дочь. Актриса местного театра. Ехала на спектакль, да так и не доехала.
      Веки Ирины дрогнули.
      — Бедная девочка, — проговорила она. — Милиция ищет?
      Александр Борисович покачал головой:
      — Нет.
      — Почему?
      — Отец не хочет огласки.
      — Глупости какие, — поморщилась Ирина. — Какая разница — огласка или нет. Главное, дочь найти!
      Турецкий усмехнулся:
      — У богатых свои причуды. Кстати, если я ее найду, этот лебедянский Рокфеллер готов заплатить пятьдесят тысяч долларов.
      — Пятьдесят? — Лицо Ирины вытянулось. — Ну… хотя бы понятно, что он любит свою дочь, если готов платить такие деньги. А если не найдешь?
      По лицу Турецкого пробежала тень, и это не укрылось от внимательного взгляда жены.
      — Что? — с тревогой в голосе спросила она.
      Он через силу улыбнулся.
      — В этом случае я оставлю у себя аванс. Пять тысяч. Это, конечно, не пятьдесят, но тоже кое-что.
      Ирина задумалась.
      — Ты знаешь… — тихо произнесла она. — Мне почему-то не нравится эта история.
      — Она и не должна тебе нравиться, — пожал плечами Александр Борисович. — Это работа. И не самая приятная работа.
      — А… — начала было Ирина, но осеклась.
      — Что? — спросил Турецкий.
      Она покачала головой:
      — Да нет, ничего. — Ирина положила руку на ладонь мужа. — Ты там береги себя, хорошо?
      — Хорошо.
      — И не лезь на рожон. Прошлый год был тяжелым для нас обоих. Я не хочу, чтобы он повторился.
      Александр Борисович улыбнулся и погладил жену по волосам.
      — Не волнуйся, малыш, я воробей стреляный, и в обиду себя не дам.
      Он наклонился и поцеловал жену в губы.
      — Где ты там будешь жить? — спросила Ирина.
      — В гостинице. Президентский номер уже заказан, — с улыбкой сказал Александр Борисович.
      — О! — Ирина засмеялась. — В таком случае, думаю, ты там надолго задержишься! Полагаю, обеды и ужины в ресторане твой клиент тоже оплатит?
      — А как же! Разве «крутой московский сыщик» может питаться в какой-нибудь дешевой забегаловке? Нам подавай французскую кухню. В крайнем случае — китайскую!
      — Балда ты, Турецкий! — весело сказала Ирина и чмокнула мужа в нос. — Ладно, пойду соберу тебе чемодан. Сам-то ты наверняка что-нибудь забудешь.
      — Заботушка ты моя, — ласково и насмешливо произнес Александр Борисович. — Что бы я без тебя делал?
      — Нашел бы себе другую жену, — пожала плечами Ирина. — У «крутого московского сыщика» с этим не может быть проблем.
      — Ты права, — кивнул Турецкий. — Надо будет попрактиковаться в Лебедянске.

8

      Это был обычный московский двор. Темный — по причине позднего часа, влажный — по причине прошедшего недавно дождя, и довольно тесный — по причине того, что находился почти в центре Москвы, а здесь особо не разгуляешься — каждый метр земли на весь золота.
      Плетнев вспомнил двор своего родного дома, двор, в котором прошло всё его детство, за сотни километров отсюда — большой, неухоженный, поросший сиренью и чахлой рябиной, с длинными рядами белья, вывешенного для просушки предприимчивыми жителями первых этажей. Двор, больше похожий на пустырь, чем на площадку для игр, и тем не менее оставшийся в памяти как лучшее место на земле. Плетнев вспомнил свой двор и улыбнулся.
      — Чего вы улыбаетесь? — поинтересовался Митрохин с заднего сидения машины.
      — Так, вспомнил кое-что.
      Митрохин проворчал что-то невразумительное и снова уставился в окно автомобиля.
      — Вон тот подъезд его. Угловой. Он как раз отсюда виден.
      Дом был шикарный. Или, как нынче принято говорить, элитный. Эркеры, арки, изящные и просторные балконы, даже что-то вроде классических портиков на торцах здания. Несмотря на бросающуюся в глаза роскошь, всё это выглядело довольно безвкусно.
      — Сейчас я ему позвоню и всё уточню, — сказал Митрохин доставая из кармана телефон.
      — Алло, Иван Палыч? — забубнил он в трубку. — Да, Митрохин беспокоит… Нет-нет, всё остается в силе… Конечно… Нет, время и место остаются те же. Только постарайся не опаздывать, ладно?… Есть за тобой такой грешок, не спорь… Ладно… Хорошо. До встречи.
      Митрохин убрал телефон и хрипло вздохнул.
      — Ну, что там? — спросил Плетнев.
      — Сейчас он выйдет, — угрюмо произнес Митрохин. — Он подтвердить встречу. Через полчаса в казино «Мемфис». Знаете, где это?
      — Знаю.
      — Я еду туда первым, а вы следите за ним… Вот его фото.
      Плетнев взял снимок из толстых пальцем Митрохина и взглянул на него. С глянцевой фотографии на него глянуло худое, самодовольное и довольно добродушное лицо.
      — На вид благообразный, — заметил Плетнев равнодушным голосом.
      Митрохин сзади злобно хохотнул.
      — Этот благообразный должен мне огромные деньги, — сказал он. Помолчал и добавил: — И ему проще прикончить меня, чем вернуть долг.
      — Странно. В наше время так проблемы уже не решают, — заметил Плетнев.
      — Решают, — веско возразил Митрохин. — Это всегда лучший способ. Всегда, везде и в любое время. А я… — Он сглотнул слюну. — Я больше не могу жить в страхе. И не хочу. Мы разрубим этот узел сегодня же.
      Плетнев спрятал фотографию Симонова в карман и задумчиво проговорил:
      — Если взрывное устройство при нем, мы можем вызвать наряд и взять его прямо сейчас. Это будет намного проще и безопасней, вам не кажется?
      Говоря это, Плетнев вгляделся в темную глубину двора. Над подъездом горела лампочка, но сам двор был почти не освещен. «Довольно странно для элитных домов», — подумал Плетнев, еще больше мрачнея.
      — Так как? — переспросил он. — Вызвать наряд?
      — И дать ему два года, или сколько там у вас за хранение, а то и вообще отпустить? — Митрохин хрипло рассмеялся. — Ну, уж нет! Мы будем действовать наверняка. По-взрослому. Возьмите его с поличным, когда он будет крепить взрывчатку к моей машине. Я не хочу рисковать.
      Плетнев глянул в зеркальце заднего обзора на толстую, потную физиономию Митрохина и спросил:
      — Скажите, Митрохин, с чего вы, вообще, взяли, что это произойдет сегодня?
      Митрохин встретился с Плетневым взглядом и угрюмо пробурчал:
      — Господин Плетнев, у вас свои информаторы, а у меня свои. И я им доверяю.
      — И все-таки… — гнул свое Плетнев. — Почему вы не обратились в милицию?
      Толстая щека Митрохина нервно дернулась, словно невидимая рука дала ему пощечину.
      — У этого сучонка там… — Он показал пальцем наверх. — Есть влиятельные друзья. И вообще, что за вопросы такие? Вам что, мало денег?
      — Просто не люблю сложностей, — небрежно ответил Плетнев. — Чем проще схема, тем надежнее.
      — Зато за сложные схемы дороже платят. И хватит об этом.
      — Хватит так хватит, — пожал плечами Плетнев.
      Около минуты они сидели молча.
      — Вон он! — воскликнул вдруг Митрохин и ткнул толстым пальцем в окно.
      Плетнев увидел, как из дома вышел высокий худой человек в куртке. Человек неторопливо зашагал к лимузину, припаркованному прямо возле подъезда.
      — Это Симонов! — хрипло и возбужденно прошептал Митрохин. — Мой партнер. И сегодня он сделает попытку меня убить.
      «Дай Бог, чтобы это произошло именно сегодня», — подумал Плетнев. Ему до тошноты надоел и Митрохин, и всё это «дело», от которого — по неизвестной, впрочем, причине — Плетнева с души воротило. Что-то тут было нечисто. Но что?
      Митрохин, тем временем, прижал толстый нос к окну и внимательно наблюдал за худым мужчиной, который забирался в лимузин.
      — Он не сразу поедет в казино, он заедет к своей любовнице. Он всегда так делает — на счастье.
      — На счастье?
      — Да. Он считает, что эта дура приносит ему удачу. Так что у меня будет время оказаться в казино раньше его. Вы следуйте за ним, а я поеду в «Мемфис».
      — Хорошо, — небрежно ответил Плетнев, которого стал уже раздражать командный тон Митрохина.
      — И постарайтесь ничего не испортить, — едко проговорил Митрохин, выбираясь из машины.
      Плетнев глянул через плечо на его грузную фигуру и испытал жгучее желание дать бизнесмену хорошего пинка. Но, к сожалению, не все желания можно удовлетворить.
      Плетнев вздохнул и повернул ключ зажигания.

9

      Полчаса спустя Плетнев позвонил Митрохину.
      — Ну, что там? — немедленно отозвался Митрохин.
      — Он только что вышел от любовницы и сел в машину. Вы уверены, что он направится в казино?
      — Уверен. Следуйте за ним. План действий помните?
      «Разумеется», — хотел ответить Плетнев, но не успел, потому что Митрохин затараторил вновь:
      — Я буду всё время с ним! Когда это произойдет, я не знаю, но он обязательно улучит момент чтобы выйти к моей машине. И в этот момент вы должны быть рядом. Смотрите, не провороньте!
      Плетнев отключил связь и сунул телефон в карман.
      Митрохин раздражал его все больше. Во всем его облике, в его манере улыбаться, смеяться, сморкаться и вести разговор было что-то нечистое… лживое, что ли.
      Есть такой разряд людей: поговоришь с ними пять минут, и чувствуешь, словно тебя макнули головой в ведро с помоями. Хотя ничего такого сказано в разговоре не было. Но… есть субъекты, глядя на которых, испытываешь стыд за человеческую расу. Перед кем? Перед Господом Богом, наверное.
      Плетнев двигался за лимузином, стараясь не потерять его из виду. В кармане зазвонил мобильный телефон. При мысли о том, что он сейчас услышит голос Митрохина, Антон Плетнев поморщился. Но работа есть работа.
      — Слушаю, — сказал он в трубку.
      — Антон, это я.
      — Саша! — Плетнев был рад услышать Турецкого. — Как ты?
      — Нормально. Сажусь в самолет. Что там с делом Митрохина?
      — Да вот, еду за его партнером к казино. Митрохин по-прежнему уверен, что покушение произойдет именно сегодня.
      — Упрямый.
      — Не то слово.
      — Ты там будь осторожнее. Мне кажется, дело нечисто. В любом случае, ни во что не впутывайся. Будь сторонним наблюдателем. Сунешь голову в петлю, — и она затянется на твоей шее.
      Плетнев усмехнулся.
      — Саш, ну, чего ты меня «лечишь»?
      — Потому что волнуюсь. Чутье мне подсказывает, что мы ещё нахлебаемся грязи с этим Митрохиным. Впрочем, если будем действовать осторожно…
      — За это не волнуйся. Я буду осторожен, как девственница на первом свидании.
      — Хорошее сравнение, — усмехнулся Александр Борисович. — Ладно, не буду тебя отвлекать. Держись. Да, и не вздумай сам соваться к машине! Обязательно дождись саперов.
      — Александр Борисович… — с упреком проговорил Плетнев.
      — Ну, всё, всё. Удачи!
      После разговора с Турецким на душе у Антона стало чуточку полегче.
      Между тем, лимузин въехал на стоянку казино «Мемфис» и остановился. Дверца открылась, худой мужчина выбрался из салона, пискнул сигнализацией и направился к двери казино.
      Машина Плетнева остановилась неподалеку. Он заглушил мотор и проводил худого мужчину прищуренным взглядом, пока тот не скрылся за дверью казино. Плетнев быстро набрал номер Митрохина.
      — Илья Иванович, Симонов только что вошел в казино.
      — Ясно. Если план изменится, я вам позвоню.
      Плетнев убрал телефон и приготовился ждать. Пожалуй, самой неприятной частью работы детектива были вот эти бесконечные ожидания. Минуты текут неспешно. Час проходит за часов с мучительной медлительностью. Начинающему наблюдателю эти минуты и часы кажутся пыткой. Опытный наблюдатель умеет расслабиться и как бы выпасть из времени, впасть в какой-то странный, не определенный наукой вид анабиоза, и при этом — не уснуть, не потерять внимания и сосредоточенности.
      Ты словно переключаешь в сознание какой-то рычажок, и заставляешь мозг работать в особом режиме.
      Думая об этом Плетнев всегда вспоминал один случай из детства. Когда Антону было лет одиннадцать, двоюродный дед впервые взял его с собой на охоту. В воображении Антона охота представлялась чем-то вроде увлекательной игры. Ты вступаешь в схватку с разъяренным зверем, напрягаешь все физические и душевные силы и выходишь из схватки победителем.
      За этим следует приятный ужин в деревянном доме с потрескивающим камином, охотничьи байки и огромная звериная шкура, расстеленная на полу.
      На деле все оказалось иначе. Около четырех часов Антон и его двоюродный дед сидели в засаде. За это время восточный ветер успел смениться северо-западным, прошел дождь, выпал первый снег… А они все сидели и ждали. Час-второй-третий-четвертый… И казалось, этому унылому занятию не будет ни конца, ни краю.
      А когда зверь появился, у Антона уже не осталось ни сил, ни желания, чтобы продолжать охоту. Он просто отупело смотрел, как дед стреляет из ружья, кричит кому-то, куда-то бежит…
      — Ну, как? — спросил потом дед. — Тебе понравилась охота?
      — Да, — соврал Антон, опасаясь, как бы дед не назвал его слабаком.
      — В следующий раз поедешь со мной?
      — Да, — снова сказал Антон, совсем падая духом. — А мы опять будем сидеть в засаде?
      — А как ж! — пристально вглядываясь в лицо Антону и усмехаясь, ответил дед. — В охоте засада — первое дело. Ничего, в следующий раз будет легче. Это я тебе обещаю.
      Но следующего раза не случилось. Через пару дней выяснилось, что на охоте дед подхватил крупозную пневмонию легких. Деда увезли в городскую больницу, где он и умер спустя неделю.
      С тех пор Антон Плетнев не любил охоту. И терпеть не мог сидеть в засаде.
      И всё-таки работа есть работа. И если уж взялся за работу, будь добр, сделай ее на совесть.
      В ожидании прошло около получаса. Наконец, из казино — без куртки, в рубашке и пиджаке — вышел Симонов. Он быстро зашагал к автостоянке.
      — Так-так, — сказал себе Плетнев, встрепенувшись. — Кажется, началось.
      Он взял с сидения цифровую видеокамеру и, нажав на зум, быстро поймал Симонова в объектив. Теперь Плетнев мог разобрать даже выражение его лица. Симонов подошел к джипу Митрохина, открыл дверцу ключом, но забираться внутрь не стал.
      Вместо этого Симонов нагнулся к бардачку.
      — Оп-па, — усмехнулся Плетнев, еще больше приближая изображение. — Кажется, Митрохин не ошибся, и ты впрямь собираешься…
      Договорить он не успел. Яркая вспышка ослепила Плетнева — так, что он едва не выронил видеокамеру. В то же мгновение автостоянку потряс оглушительный взрыв. Яркие языки пламени вырвались из салона и заплясали на капоте джипа.
      Немного оправившись от шока, Плетнев швырнул камеру на сидение, а сам выскочил из машины. И тут он увидел Симонова. Вернее, — то, что от него осталось. Взрыв отбросил его метра на четыре от машины. Пиджак и брюки сорвало взрывной волной. Тело Симонова представляло собой охваченную пламенем груду человеческого мяса.
      Плетнев покачнулся и вдруг перегнулся пополам — его мучительно и шумно вырвало.
      — Что? — услышал он над ухом вопль Митрохина. — Что вы наделали?
      Плетнев выпрямился, вытер рот рукавом и сказал, глядя на толстое, покрытое пылающими бисеринками пота лицо Митрохина.
      — Ваша машина только что взорвалась. Вместе с объектом.
      Митрохин затрясся от ярости.
      — Вы что, идиот? — заорал он. — Вы понимаете, что вы сделали?
      Плетнев поморщился и посмотрел рассеянным взглядом на сбегающихся со всех сторон людей.
      — Я ничего не делал, — проговорил он тихо. И повторил: — Ничего.
      — Ничего не сделали? — продолжал орать Митрохин. — Да из-за вашего непрофессионализма я потерял машину и партнера!
      — Вы не…
      — Какого черта! Как мне теперь разбираться с его долей?
      Плетнев посмотрел на догорающий труп и через силу усмехнулся.
      — Теперь он вас не убьет, это точно.
      — Это что, шутка? — рявкнул Митрохин. — Он всего-навсего должен был сесть в тюрьму! — Толстяк посмотрел на пылающую машину, достал из кармана платок и промокнул мокрое от пота лицо. — Хорошо, что хоть я жив остался, — пробормотал он.

10

      В тот же вечер между ними состоялся телефонный разговор. Плетнев сидел в баре и приканчивал третью кружку пива. Однако все никак не мог прийти в себя после увиденного. Митрохин позвонил сам.
      — Вы провалили дело, — сказал он грубым, злым голосом. — Я жалею, что обратился именно в ваше агентство.
      — Всё случилось слишком неожиданно, — попробовал оправдаться Плетнев.
      — Мне плевать, как это случилось. Вы не сделали свою работу. Причины меня не интересуют.
      Плетнев кисло усмехнулся.
      — Я полагаю, с оплатой проблем не…
      — Оплата? — рявкнул Митрохин. — Вы что, издеваетесь? Я еще должен вам платить? Да вы меня под монастырь подвели!.. Ладно, черт с вами. Я не в первый раз плачу идиотам. Аванс оставьте себе и больше никогда не появляйтесь мне на глаза!
      — Но…
      — А будете спорить, я не только заберу аванс, но и пущу ваше поганое агентство по миру! — продолжил орать Митрохин. — У меня для этого достаточно денег и связей!
      Лицо Плетнева помрачнело.
      — В этом я не сомневаюсь, — угрюмо сказал он. — Но мы действовали по согласованному плану. И не наша вина, что план не сработал.
      — Что-о? И вы еще обвиняете меня?
      — Я никого не обвиняю. Я просто пытаюсь вам объяснить, что…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.