- А в чем, собственно, дело? - нахмурился хозяин кабинета.
      - В том, что говорить я буду только с ним, - отрезал муровец.
      - Но, согласитесь, это же кабинет начмеда! - слегка улыбнулся Чиж.
      - Мало ли кто иногда сидит в кресле начальника, - ухмыльнулся в ответ Яковлев.
      - Но это не серьезно...
      - Я к тебе не геморрой лечить пришел! - заметил Яковлев. - У меня к тебе не медицинское дело. Мне надо по-срочному связаться с Юркой.
      - С кем? - удивленно вскинул брови Чиж.
      - Да брось ты, в самом деле, понты кидать! - сплюнул муровец, играя под блатняка.
      - Подождите-подождите! Вы уверены, что явились по адресу? - засуетился начмед.
      - Уже не уверен. Мне Чиж нужен. А ты кто?
      - Ладно, пошутил - и свободен, - помахал Чиж рукой.
      - Не тыкай! Дело срочное. Ангелину знаешь?
      - Какую Ангелину?
      - Иванову, бывшую Шатохину. А девичью фамилию не спросил - недосуг было. Ну? - напирал Яковлев.
      - Прежде чем я отвечу, хотел бы знать, с кем имею честь...
      - Со мной. Я работаю с малым Ангелины в одном магазине. У него как раз смена, а я сменился. Колей зовут.
      - А фамилия у тебя есть, Коля?
      Опытный сыскарь, пока торчал в магазине в ожидании Алексея, успел прочитать на нагрудной бирке охранника его анкетные данные и теперь пользовался ими как родными.
      - Конечно, есть. Максимов.
      - Ну и почему ты здесь поднял такой шум?
      - Потому что Ангелина просила меня связаться с ее мужем.
      - Что ты городишь? Его похоронили недавно.
      - Да знаю! - отмахнулся Яковлев. - Ты же небось и бумагу выписал.
      - Какую бумагу? - вполне натурально изумился Чиж. - Ты смотри не заговаривайся, а то пристрою по знакомству в дурбольничку - и будешь счастливый ходить, слюни по стенам развешивать!
      - Знаю, что бумажки уже нет, - согласился муровец.
      - Слушай, кто ты такой, что все знаешь? Ну-ка посиди отдохни, я телефонный звонок сделаю, - по-настоящему занервничал Чиж.
      Яковлев не знал, куда будет звонить начмед, но догадывался, что тот хочет проверить, есть ли на белом свете такой человек - Коля Максимов.
      - Алло? "Вавилон"? У вас работает Николай Максимов? - не сводя глаз с гостя, спросил он в трубку. Услышав положительный ответ, Чиж положил трубку и взглянул на Яковлева уже спокойнее.
      - Ну убедил. Есть такой дядя. И что дальше? Мне, признаться, в голову не могло прийти, что Ангелина может иметь дело с таким контингентом! криво улыбнулся он, окинув муровца брезгливым взглядом.
      - Что, очень ограниченный? - насмешливо спросил Яковлев.
      - Ого! - Чиж вновь удивленно вздернул брови. - Да мы, оказывается, чувство юмора имеем!
      - Ты меня за дурачка не держи! - оборвал его подполковник. - Позвони лучше Ангелине в фирму и попроси ее к телефону.
      - Сам и позвони, - грубо отмахнулся Виктор Григорьевич.
      - Нет, это тебе надо позвонить, дорогой, чтобы потом поменьше идиотских вопросов задавал, - ехидно заметил Яковлев.
      - Ладно, я тебе верю. Что ты хотел передать Иванову, - вдруг пошел на откровенный разговор Чиж.
      Яковлев не торопился с информацией. Он минуты три с преувеличенным вниманием рассматривал небольшие акварели на стенах кабинета.
      - Так что ты хотел передать Иванову? - переспросил начмед, явно выходя из себя.
      - То я ему сам и передам, - четко выговаривая каждое слово, сказал Яковлев, побледневшему доктору. И через секунду уже добродушно добавил: - Я узнавал у своих ребят в милиции, в чем дело. Оказывается, две милиции в работе: московская и нарофоминская. Москвичи ищут, кто гроб с телом покойного Иванова стырил. Не читал, что ли, в "Московском комсомольце"?
      Чиж выругался, вздохнул и спросил:
      - Еще что?
      - Нарофоминские гаишники заново осматривают все на месте происшествия.
      - А что же не так сделали? - громко спросил Чиж.
      - Не тот Юрка человек, не того масштаба, чтобы тихонько его закопали и вопросов не возникло. Болтают, что будто сам Президент им интересовался.
      - Ну это вряд ли, - не поверил Виктор Григорьевич. - И что теперь Ангелина хочет?
      - Посоветоваться, как теперь вести себя.
      - Она не арестована?
      - Сплюнь три раза!
      - Ладно, дело непростое. Позвони мне завтра к вечеру, вот карточка.
      - Не затягиваешь, Григорьевич? - с сомнением спросил Яковлев.
      - А по-твоему, Юрка у меня под столом сидит! Терпи. Нет, все же одного не пойму: какой нечистый свел тебя с Ангелиной. Она же от такого контингента шарахается как от огня.
      - Укатали сивку, - неопределенно ответил муровец. - У нее и спросишь при случае. Ну пока, алкозельцер!
      - Иди ты!..
      И Яковлев пошел, радуясь и еще не веря в такую удачу.
      Грязнов медленно закурил сигарету и пустил струйку дыма в сторону от сидящей напротив Ангелины. Он любил в себе джентльмена и позволял себе жесты, которые так нравятся женщинам. Он не ошибся. Ангелина слегка улыбнулась и тоже закурила. Грязнов знал уже достаточно о собеседнице, поэтому обращаться к Ивановой с особенным пиететом не было необходимости. Тем не менее...
      - Милая дама, наверное, вы уже знаете, что Московский уголовный розыск имеет к вам бубновый интерес? - как можно добродушней спросил он.
      - Что за жаргон? - с вызовом бросила Ангелина, мгновенно посуровев.
      - Это общеупотребительный жаргон в том социальном слое, куда вам скоро дорога.
      - То есть? - заволновалась Ангелина, нервно затягиваясь сигаретой.
      - Ладно. Давайте так, - продолжал Грязнов. - Вы известный в телевизионных кругах деятель. Значит, вам на руку любые скандалы, кроме тех, которые связаны с Уголовным кодексом. Так?
      - Допустим, - буркнула Ангелина.
      - Пока еще на папке не написано "Дело А. Н. Ивановой", у вас есть возможность все рассказать и фигурировать в качестве свидетеля, проинформировал Грязнов.
      - Свидетелем чего? - сделала непонимающие глаза Ангелина.
      - Убийства, дорогая моя, - уточнил Грязнов.
      - И кто жертва? - быстро спросила женщина.
      Грязнов с хрустом потянулся и со вздохом произнес:
      - Если я скажу, что ваш муж, вы мне поверите?
      - Н-не знаю... - слегка смутилась Ангелина.
      - На вашем месте я бы поверил, - посоветовал Грязнов.
      - Почему?
      - Потому что в том гробу, извините, не ваш муж, а совершенно посторонний мужчина. Или не посторонний?
      Ангелина тяжело задышала и отвернулась к окну.
      Грязнов терпеливо ждал.
      Иванова оторвала взгляд от окна и посмотрела исподлобья.
      - Послушай, сыскарь, все было тихо, спокойно, согласовано. Что ты лезешь? Что тебе надо? У вас же есть бумага, что похоронен именно Юра? А если не Юра, то где доказательства?
      - Увы, гражданка Иванова, предъявлять доказательства положено обвиняемому, а вы пока свидетель, который подозревается...
      - В чем?
      - Ну как в чем? В убийстве, - сухо уточнил Грязнов.
      - В убийстве кого? - вздернула брови Ангелина.
      - В убийстве пока не установленного следствием лица. Давайте, дорогая, не будем темнить. Вы лучше меня знаете, что похоронили не мужа. Я допускаю, что потерпевший нанес вам какой-то ущерб. Но, будьте добры, изложите, так сказать, преамбулу: кто вас обидел, за что и на какую сумму?
      - Ничего не знаю, - буркнула Ангелина, с вызовом взглянув на муровца.
      - Так не бывает. Скажите лучше, что знаете мало, и эту малость изложите, - спокойно посоветовал Грязнов.
      - Послушай, начальник, зачем ты копаешь эту историю? Думаешь на ней карьеру построить?
      - Не уверен, - улыбнулся Грязнов, с любопытством отмечая про себя, как Ангелина на глазах из интеллигентной женщины превращается в уголовную маруху.
      - Так вот и не обгоняй! Дело это тебе не по зубам, хоть ты в МУРе и самый главный, - зло добавила она.
      - Какое дело? - не понял Грязнов.
      - Дело Юрия Иванова.
      - А что, уже есть такое дело? - будто несказанно удивившись, произнес Грязнов.
      - А что же вы там стряпаете?
      - Не мы - Генеральная прокуратура. Там ведут дело по факту гибели гражданина Иванова. - Грязнов заметил, что при упоминании прокуратуры Иванова посерьезнела или, быть мо-жет, испугалась.
      - Послушайте, как вас зовут?
      - Это еще зачем?
      - Для нормального диалога.
      - Зовут меня в общем-то Слава.
      - А по отчеству?
      - Иванович.
      - Вячеслав Иванович, помогите!
      Вопль, извергнувшийся из аккуратно подведенных помадой губ, был настолько неожиданным, что Грязнов невольно вздрогнул.
      - Прежде чем я пообещаю вам помочь, вы должны кое-что мне рассказать. Неужели неясно? - собравшись с духом, вполне официально заявил полковник.
      - Мой муж стал жертвой политических интриг, - начала Ангелина.
      - Вы уверены?
      - А вы что, не видели его передач, посвященных выборам?
      - Если честно, не видел. Но ведь это когда было-то?!
      - Вот и напрасно. Именно тогда вокруг его персоны началась нечистая игра.
      - Это почему же? Ведь ваши победили!
      - Какие там, к черту, наши! Кому надо, тот и победил!
      - Ваш муж, по-моему, прекрасно знал, кому что надо, поэтому и попал в струю.
      - Попавшие в струю не мечутся в поисках спонсоров. Другое дело, что после выборов спонсоры стали добрее и покладистее.
      - Хорошо. Очень хорошо. Но почему же возникла такая двусмысленная ситуация? Мужа вы как бы похоронили. В гробу оказался другой человек. Вы понимаете, что в данной ситуации и вас, и вашего супруга нельзя не заподозрить в убийстве этого другого человека?
      - Ничего не понимаю!
      - Напрасно. Следствие установило, что не ваш супруг был положен в гроб. Сейчас выясняют, кто же там лежит. Вы не хотите помочь следствию?
      - Не хочу.
      - Напрасно. Ваш сын нам уже помог.
      Лицо Ангелины Ивановой изменилось до неузнаваемости. Она вся напряглась, одновременно веря муровцу и не веря ему. Но слово "сын" стало для нее роковым.
      - С чего ты взял, что у меня есть сын? - хрипло спросила она.
      - Тебе протокол допроса показать? - с улыбкой поинтересовался Грязнов.
      - Не надо... Пойми меня, опер, это не вина моя. Это беда моя.
      - Ну-ну! - приободрил ее Грязнов.
      - Не понукай, не запряг еще. Послушай, у тебя контора не прослушивается?
      - А что, есть что сказать?
      - Всегда есть - что. Не всегда есть - кому.
      - Перед ментами не исповедуются, Ангелина, - улыбнулся Грязнов.
      - А я тебя не на исповедь зову, - лукаво стрельнула она глазами. Здесь я говорить не могу.
      - А где можешь? - насторожился Грязнов.
      - Приглашаю тебя к себе в гости. Там и поговорим о деле.
      Грязнов не причислял себя к очень уж неугомонным бабникам. Но пропускал далеко не всякую юбку. Присмотревшись к Ангелине, он нашел ее вполне привлекательной женщиной. Не проходи она по делу, Грязнов вполне мог бы с ней немного пофлиртовать. В данной ситуации ничего не мешало ему подыграть дамочке, по крайней мере у него появилась возможность без санкции на обыск побывать у Ивановых дома.
      - Не хотите ли вы меня скомпрометиро-вать? - как бы между делом, вновь перейдя на "вы", поинтересовался Грязнов.
      - Бог с тобой, Вячеслав Иванович! Я с твоей помощью хочу Юрку спасти и репутацию нашей фирмы. Вот только не знаю, кого надо спасать в первую очередь...
      Все-таки Грязнов решил подстраховаться. Хорошенькое будет дельце, если начальник МУРа засветится в связях с подозреваемой в убийстве. Он позвонил Турецкому, но следователя не оказалось на месте. Ангелина смотрела на полковника зазывно. И он даже почувствовал в ее взгляде некоторое презрение: мол, заметался мент. Еще с минуту поколебавшись, Грязнов крякнул и решительно сказал: - Хорошо, вечером буду, но не сегодня. Жди меня завтра в семь...
      Глава четвертая.
      Никита Бодров пригласил Люду Семенову в кафе. Ему не терпелось напроситься в отель, но он сдержался - сейчас она вполне может отказать, знакомы ведь без году неделя.
      У девушки сегодня был выходной. Да и Никита, договариваясь о свидании, сослался на то же: мол, у него выдался на редкость свободный денек. В кафе они пришли в середине дня, поэтому с местами проблем не было. Никита выбрал укромное местечко в углу, за высоким раскидистым деревом в декоративной кадке.
      - Шампанского? - спросил он, щелкнув пальцами.
      - Что хотите, но только легкое. Водка сразу с ног свалит!
      - А если под хорошую закусочку?
      - Нет-нет, ни в коем случае.
      - Хорошо, - согласился Никита.
      Официант принес заказанные напитки и фрукты. Никита наполнил бокалы.
      - Давайте за знакомство?
      - Давайте.
      - Скажите, Люда, вам нравится ваша работа?
      - Почему вас это интересует? Хотите предложить другую?
      - В общем, нет, но мне кажется, что в вашей работе есть плохие и хорошие стороны...
      - Как во всякой другой, - пожав плечами, сказала она.
      - Возможно. Но, однако, трудиться горничной в "Паласе" и, например, в Доме колхозника - это, наверное, разные вещи?
      - Не знаю, - улыбнулась она, - не имела возможности сравнивать.
      - То есть у вас нет никакой иерархии?
      - В каком смысле?
      - Ну, скажем, начигать с трехзвездочного отеля и за усердие, выслугу лет подниматься все выше и выше.
      - Нет, я с таким не сталкивалась. Когда пришла устраиваться, то уже знала, что к претенденткам два основных требования: внешность и знание языков. Хотя бы английского. Но я знаю и немецкий. Собственно, это мой второй родной язык.
      - Ого! - не сдержал восхищенного возгласа Никита и удивленно вытаращил глаза на девицу. - Второй родной... Это как? - полюбопытствовал он.
      - Очень просто: отец - офицер, служил в Германии, в Западной группе войск. Потом приехал в отпуск в Москву, женился на моей маме. Когда я родилась, он забрал нас с собой в Дрезден. Вот там я до семи лет и общалась с немецкими девочками. После к русскому привыкать пришлось.
      - Вот это да! - вновь совершенно искренне восхитился Никита. - За это стоит выпить...
      - Да что вы, Никита, это же самый легкий способ усвоить чужой язык, улыбнулась Людмила. Но неподдельный восторг ухажера ей был приятен.
      - Самый да не самый, - уточнил Никита. - Меня вот, к примеру, хоть всю жизнь в Африке продержи, толку не будет никакого...
      Людмилу эта фраза привела в полный восторг. Она смеялась до слез. Наверное, она в этот момент представила Никиту в набедренной повязке под жарким солнцем Африки.
      - Ну с этим все понятно. Но ведь приста-ют? - резко перевел разговор в другое русло Никита.
      - Кто?
      - Постояльцы.
      - Да нет... Вам-то зачем об этом знать?
      - Не знаю, но мне было бы приятно, если бы к вам не приставали.
      - Да-да, - Людмила рассмеялась, - помню, видела, как вам было неприятно!.. Видите ли, Никита, горничная - это, попросту говоря, уборщица. Мое дело - прибирать за постояльцами. А они бывают всякие. Так что предлагают иногда, чего скрывать.
      - Не думали поменять работу?
      - На что?
      - У вас же и внешность, и знание языков. Могли бы переводчицей или секретаршей работать в солидной фирме. Попробуйте.
      - Ну, во-первых, не буду пробовать, потому что не дружу с компьютером. Во-вторых, разные предложения и там будут поступать, но отказаться будет сложнее, особенно если слюной закипит сам патрон.
      - Да, Людмила, в ваших словах есть резон...
      - Рада слышать! - снова засмеялась Людмила. - Расскажите лучше, Никита, о своей работе. Горничные существуют в стране не одну сотню лет, а вот брокеров тут сроду не водилось.
      - Ну-у, - замялся Никита. - Рассказывать об этом - дело неблагодарное. Всего делов-то - вовремя перекупить и вовремя перепродать. Это когда сотни две таких, как я, суетятся в большом зале, может показаться, что именно там кипит жизнь.
      - А заработки как?
      - От выработки. Бывает густо, бывает пусто. Я еще не очень опытный спец, поэтому раз на раз не приходится. Я ведь этому не учился...
      - Вы думаете, я училась люксовые номера чистить? Нужда заставила. Я институт иностранных языков заканчивала, приличного места при распределении не нашлось, все мужики и блатные дочки захватили, учительницей в школу меня калачом не заманишь. Вот и пошла туда. Так ведь тоже по знакомству, по рекомендации.
      - А кто вас рекомендовал? Тот парень?
      - Какой?
      Людмила несколько насторожилась.
      - Который тогда прощался с вами, в тот вечер, когда мы в первый раз встретились...
      - А-а, ну что вы! Это Ваграм. Числится слесарем, но сами видели, что он похож скорее на директора компании "Лукойл".
      - Левый бизнес? Девочки?
      - Да, - с вызовом ответила Людмила. - Ко мне он относится хорошо. По-другому и не может быть, потому что в некоторых вопросах он от меня зависит. К тому же ничего не имею против бизнеса девочек. Сама насиделась без денег, так что если вас что-то шокирует...
      - Нет-нет, Люда, что вы! Просто... ну как бы вам сказать, чтоб... мне кажется, я целуюсь не хуже!
      - Ах вот в чем дело! Не переживайте, Никита, у него ко мне исключительно дружеские чувства.
      - А есть человек, у которого другие чувства?
      - Не знаю. Во всяком случае, мне он пока не известен. Я подозреваю, Никита, что вы ненавязчиво, но неуклюже пытаетесь выяснить, нет ли у меня дружка, так?
      - Да.
      - Ну так нет у меня сейчас дружка, хотя был, и не один. Не задерживаются почему-то. Наверное, характер у меня плохой и завышенные требования...
      - К кошельку?
      - К душе, к характеру. Кошелек, если голова есть, дело наживное.
      - Если позволите, попытаю тоже счастья, а?
      Бодров не чувствовал угрызений совести, когда говорил эти слова. Ему действительно хотелось пообщаться с девушкой не по долгу службы, а по велению сердца или если не сердца, то чего-то другого, с не меньшей силой заставляющего мужчину засматриваться на проходящих мимо милых дам.
      - Что ж, Никита, вы мне отнюдь не противны. Опять же, проявили рыцарскую смелость...
      Он наполнил бокалы, чтобы выпить по этому поводу.
      - Вы, Никита, мне кажется, тоже не брокером родились и не на продавца воздуха учились.
      - Да. По образованию я юрист, но, к сожалению, учился не по тому профилю, который нынче в ходу. У меня предложение.
      - Какое?
      - Давай...те попробуем перейти на "ты".
      - Давай.
      - Знаешь, Люда, было бы здорово, если бы та наша встреча оказалась действительно случайной...
      - А что, это не так?
      - Не совсем. То есть с тобой-то я встретился совершенно неожиданно для себя, но пришел к отелю не случайно.
      - Интересно!
      - Да нет, не слишком. Скорее, банально. Видишь ли, у моего приятеля неподалеку от отеля угнали тачку, хороший дутый "мерс". Он в него почти все свои бабки вбухал. Ну не мог жить человек без такой игрушки. Сейчас в отчаянии, рвет на голове остатки волос. А у нас среди брокеров много всякой информации бродит. И серьезной, и на уровне сплетен и бредней. Вот он и услышал, что будто бы в "Палас-отеле" не то штаб, не то постоянная стрелка бригады, которая по автомобилям тут в округе основная. Я и пришел, идиот, к отелю, думал, что-то замечу. Но не жалею!
      Людмила помолчала.
      - Я тоже кое-что слышала, но так, несущественно. Могу помочь только одним: сведу с Ваграмом, если, конечно, ты милицию на хвосте не притащишь.
      - Да упаси Бог! - воскликнул Никита.
      - Хорошо, верю. С Ваграмом встретишься. Но не завтра, хорошее дело быстро не делается.
      После кафе Никита предложил Людмиле прогуляться по Москве. Они пошли по Тверскому бульвару.
      - Я сейчас подумал, Люда, - кашлянув для солидности, сказал Никита, что, наверное, проигрываю в сравнении с твоими прежними ухажерами. Роман с грузинским мужчиной - это море цветов, куча красивых слов и прочее... Словом, роковые страсти. Женщины это любят...
      - Да никакой мне Ваграм не ухажер, - рассмеялась Людмила, - у нас с ним дело общее, и не более того.
      Как-то само собой получилось, что Никита оказался вечером в уютной двухкомнатной квартире на Сретенке. На полу валялись шкуры двух медведей, стены были увешаны декоративным холодным оружием. Особенно Никите понравился двуручный тевтонский меч. Он долго крутил его в руках, представляя себя средневековым рыцарем, а Люда глядела на него и покатывалась со смеху.
      - Зачем ты собираешь это оружие? - спросил он. - Это же чисто мужское увлечение.
      - Неужели не догадался? Это же должно выдавать мою суперсексуальность, - кокетливо выставив вперед ножку, ответила она. - А вообще-то все это оружие папа коллекционировал.
      Никита прислонил меч к стене и одним прыжком преодолел расстояние до медвежьей шкуры, на которой в призывной позе стояла Людмила. Он упал перед ней на колени и стал целовать... Потом все происходило, как в сладком сне: он упивался ароматом ее волос и наслаждался трепетом юного тела. Перед его глазами, словно в бреду, расплывались пурпурные клинья ее платья...
      Никита уснул тут же, на медвежьей шкуре. Утром, когда он открыл глаза, Людмила уже стояла над ним в том самом платье, в котором он ее увидел в первый раз у "Паласа".
      - Ну что, тевтонский рыцарь, выспался? - весело спросила она.
      Никита резко встал, но, видимо, выглядел несколько помятым, потому что Люда с ироничной улыбкой и некоторым сарказмом в голосе сказала ему:
      - Ну вот что, Никита, мне скоро уходить, я дома никого не оставляю. Давай быстренько приводи себя в порядок и - вперед!
      Никита чуть не ляпнул: есть, товарищ генерал! Да уж, не к месту был бы такой юмор. Прикусив язык, он промямлил:
      - Я и не собирался оставаться. Сейчас, я мигом.
      Проходя в ванную, он обратил внимание на фотографию, висевшую на стене. На фоне Берлинской стены были запечатлены улыбающиеся военные: генерал, полковник, майор и два капитана.
      Не дожидаясь вопроса, Людмила объяснила:
      - Полковник - это мой папа, а рядом его друзья по службе в Германии.
      - Ага, ясно, - кивнул Никита и поспешил в ванную.
      На улице Никита спросил:
      - Люда, у тебя потрясная судьба: два родных языка, Германия... отец полковник. А где твой отец сейчас?
      - Папа погиб в прошлом году. Работал в одной фирме, которая продает на Запад, кажется, лом цветных металлов. Он сопровождал фуру с этими отходами, и на границе с Польшей на них напали бандиты. Обстреляли из автоматов. Видимо, думали, что в фуре какая-то дорогостоящая аппаратура или вещи. Сволочи...
      - Прости, Люда. Бандюги совсем оборзели. - Он кашлянул и как можно безразличнее спросил: - Люда, а что за фирма такая, на которую бывшие полковники в качестве экспедиторов вкалывают?
      - Да таких фирм сейчас хоть пруд пруди, не только полковники, но и генералы вкалывают. Деньги важнее погон! - грустно улыбнулась девушка.
      - А фирма, где твой отец работал, как называется? - вновь задал вопрос Никита.
      - "Каскад", - сказала Людмила.
      Никита чуть не споткнулся. Вот так удача! Бодров представил, с каким удивлением и одобрением посмотрит на него Владимир Михайлович Яковлев, а потом и Грязнов, когда получат от него такую информацию. Никита решил приберечь "бомбу" на конец доклада о пустячных автомобильных делишках. Не просто сказать, а произнести по слогам: "Кас-кад"!
      - Что с тобой, Никита? - хихикнула девушка.
      - Извини, солнышко... - Никита поцеловал Людмилу в щеку. Люда остановила левака и помахала Никите рукой, крикнув, чтобы он позвонил ей вечером или зашел за ней в "Палас".
      - Как у тебя дела в "Палас-отеле"? - сразу же поинтересовался Яковлев, когда Никита вошел к нему в кабинет.
      - Медленно идут дела, но, кажется, верно, товарищ подполковник. Людмила пообещала свести меня с Ваграмом. Но есть и еще одна пустяковина...
      - Что еще за пустяковина? - нахмурился Яковлев, почувствовав, что молодой коллега темнит.
      - Дело в том, Владимир Михайлович, что, исполняя служебный долг, я оказался в квартире Людмилы и обнаружил на стене фотоснимок, на котором на фоне Берлинской стены запечатлены несколько наших военных из ЗГВ: генерал, полковник, майор и два капитана. Полковник - это родной папочка Люды. Он погиб в прошлом году на границе с Польшей, сопровождая фуру, груженную ломом цветных металлов. А работал этот полковник запаса в фирме "Кас-кад"! - Название фирмы Никита произнес, как и задумал, по слогам. Но эффект от его сообщения был для него совершенно неожиданным. Вместо того чтобы вскочить с кресла и воскликнуть "Не может быть!", Яковлев отвел взгляд в сторону и стал разглядывать картинку на стене своего кабинета. Никита с недоумением ждал, что за этим последует.
      - Так-так, Никита, говоришь, исполняя долг, оказался в квартире красивой девицы, - переведя взгляд на Никиту, начал Яковлев. - А в постели-то побывал?
      - Никак нет, товарищ подполковник, - отрапортовал Никита.
      - Так что ж ты... - удивленно вздернув брови, начал было Яковлев.
      - Я спал на полу, на шкуре белого медведя, товарищ подполковник.
      - Ну это другое дело, - улыбнулся Яков-лев, - а то я уж подумал, что молодое поколение сыскарей с девками сладить не может. "Каскад", говоришь... Это замечательно. А ниточка, значит, аж в Германию потянулась.
      - Семенов в Дрездене служил, там и Людмила с ним до семи лет жила. Немецкий - ее второй родной язык. Не пойму только, на кой черт ей этот "Палас" сдался. Горничной работает!
      - А про генерала-то почему не спросил, кто такой?
      - Да еще успею, товарищ подполковник, - отчеканил Никита.
      - Она, говоришь, на работу поехала, - в раздумье произнес Владимир Михайлович и, сняв трубку, набрал номер по внутреннему.
      - Привет, Миша, зайди на секундочку, дело есть, - попросил он кого-то на том конце провода.
      Вскоре в кабинет зашел капитан Михаил Шумилин.
      - В чем проблема, славяне? - спросил он, улыбаясь.
      - Все в том же: как в дом без ключей попасть.
      - Да это проще пареной репы, - еще шире улыбнулся Шумилин, - я сейчас за портфелем схожу и - поехали...
      Пока Миша ходил за портфелем, Яковлев объяснил Никите, что Шумилин лучше всякого домушника замки отмычками открывает.
      Осмотрев квартиру на Сретенке, подполковник одобрительно подмигнул Никите, мол, неплохо провел время в такой обстановке. Потом подошел к старому, штучной работы письменному столу и бесцеремонно стал рыться в ящиках. Никита в это время с вожделением взирал на медвежью шкуру, которая напоминала ему о бурно проведенной ночи.
      Яковлев разложил на столе какие-то листы и стал щелкать фотоаппаратом. Он сфотографировал и групповой снимок, про который говорил Никита.
      - Что за сочинения? - спросил Бодров, кивнув на листы бумаги.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.