Следователь по особо важным делам Мособлпрокуратуры Виктор Петрович Жигулин стоял в стороне от экспертов следственного отдела, осматривающих место убийства Абрамяна, и раздумывал.
      По всей вероятности, действовали профессионалы. Или профессионал. Несколько мастерских выстрелов из «беретты» — тому свидетельство. И его (или их) прикрывали другие. Погибшие телохранители лишь успели выхватить свои пистолеты, но ни в кого, видимо, не попали. Стрелял также охранник возле выездных ворот, но и сам едва уцелел… Впрочем, все станет ясно лишь после тщательной баллистической экспертизы. Чьи пули и в кого попали… Хозяин «рафика» совсем не похож на киллера, так говорят все, хотя в один голос утверждают, будто стрельба велась из кабины машины. Он, владелец машины, скорее был добропорядочным гражданином. Жигулин еще раз взглянул на фотографию погибшего и его жены. Ну уж она точно не киллер.
      Перед приездом сюда Жигулин бегло осмотрел «рафик» — прежде всего кабину и лобовое стекло, растрескавшееся и наполовину развалившееся. Где там входные, где выходные отверстия — еще разбираться и разбираться. Словом, с машиной еще придется повозиться.
      Очень уж запутано все в этой кровавой каше. Как если бы запутывали нарочно. Вот, к примеру, супругов расстреляли в машине. Убрали как исполнителей или как свидетелей? Вопрос вопросов…
      Теперь эти два парня, тоже расстрелянные, те, которых нашли недалеко отсюда в лесу. Вот они как раз похожи на тех, кого устранили, чтобы замести следы. Но и здесь тоже много неясного. У убитых нашли отмычки и другие приспособления, какими обычно пользуются угонщики автомобилей. Зачем им было с собой таскать этот инструмент, если они киллеры? Или кто-то опять заметает следы?
      Виктор Петрович подозвал к себе судмедэксперта Павла Афонина, совсем молодого, в очках, похожего на студента.
      — Паша, что ты можешь сказать о времени смерти всех, кто здесь погиб? — спросил он.
      — Пока предварительно. Убитые здесь, на территории поселка, и те, что в «рафике», погибли примерно в одно время. А вот те двое, что в лесу, меня смущают. Они, думаю, умерли примерно сутками раньше. Но это еще надо будет уточнить.
      — То есть за день до убийства Абрамяна? Независимо от всех остальных?
      — В первом приближении — да. Но нужно еще все перепроверить, — покачал головой Паша. — Баллисты, например, говорят, их застрелили из того же пистолета, что и Абрамяна. Тот же почерк, та же рука. Впрочем, они еще будут проверять это предположение… — Он снял очки, подышал на них и протер носовым платком. Потом снова надел и опять стал похож на первокурсника.
      — Нич-чего не понимаю… — раздраженно пробормотал Жигулин. — Ладно, спасибо, Паша.
      Виктор Петрович прошел внутрь коттеджа, где уже допрашивали Сергея Рощина — охранника, стоявшего у въездных ворот. Он лишь чудом не схлопотал пулю и не попал под колеса «рафика».
      — Не помешаю? — спросил Жигулин опера Хромова из областного угро, заполнявшего протокол.
      Тот поспешно вскочил:
      — Да, конечно, садитесь, Виктор Петрович! Ознакомьтесь, если хотите. — И протянул Жигулину первый лист заполненного бланка допроса свидетеля.
      — Вы продолжайте, продолжайте, — сказал Жигулин, глядя поверх очков на допрашиваемого.
      — Говорите, Сергей Валентинович, — повернулся майор Хромов к охраннику.
      — Я и подумать не мог! Аня привезла пиво — «Балтику», как всегда, как я просил… Да какие из них киллеры!
      — Ничего странного в этот день в их поведении не было? — спросил Хромов.
      — Да нет вроде, — пожал плечами Рощин. — Ну, напряженные какие-то. Я решил, поругались. А так ничего странного. Я бы заметил.
      — А вы попробуйте описать случившееся со всеми подробностями, — предложил Жигулин. — Вспоминайте, сравнивайте… Вот вы увидели, как они подъезжают, так? Все было как обычно?
      — Ну, — не очень уверенно подтвердил Сергей Валентинович.
      — А потом?
      — Я спросил: Аня, пиво привезла? Да, говорит, как ты просил. А, вот, вспомнил! Я хотел ей помочь вытащить ящик, а она говорит: не надо, сама… И муж не стал ей помогать. Смурной был какой-то. Я еще сказал: вы чего, мол, поругались? Нет, говорят. И она сама открыла фургон. Вытащила ящик с бутылками…
      — Тяжелый ящик? — поинтересовался Жигулин, переглянувшись с Хромовым.
      — Обыкновенный.
      — Она всегда отказывалась от вашей помощи? — спросил Жигулин.
      — Всякое бывало… Нет, пожалуй, от помощи не отказывалась. Я-то всегда ей старался помочь — женщина все же. А другие, кто вместо меня стояли, когда как.
      Фургон, подумал Жигулин. Надо было бы мне сразу залезть внутрь! Хотя его, наверно, уже осмотрели. Там были продукты, но мало ли… Все равно, надо было самому. А сейчас там наверняка наследили.
      — Спасибо, — сказал майор Хромов охраннику, вопросительно при этом глядя на Жигулина. — Если у вас, Виктор Петрович, нет больше вопросов…
      — И все-таки, — не сразу проговорил Виктор Петрович. — Супруги, утверждаете вы, вели себя необычно, да? Скованные или напряженные… Как вы сейчас полагаете: они уже знали, что произойдет?
      — Наверное, да.
      — Это все, что вам показалось необычным? Или было что-то еще, задержавшее ваше внимание?
      — Да, вот что меня удивило, — вспомнил он. — Они поехали прямо к дому Абрамяна, понимаете? Мимо других. А там ведь тоже были заказы. Сам слышал: люди им кричат — куда, мол, что ж вы про нас забыли? Я еще подумал, когда они возле Абрамяна остановились: может, там что-то скоропортящееся? До этого никогда такого не было. Всегда начинали с первого дома и потом по очереди…
      Жигулин удовлетворенно кивнул.
      — Итак, еще раз: они мчались вам навстречу…
      — Я услышал выстрелы, потом звонок по мобильному — мол, Володя сошел с ума, расстрелял Абрамяна и наших ребят, мчит в твою сторону… Я увидел этот «рафик» с простреленным лобовым стеклом. Володя вцепился в руль, что-то орет, у Аньки глаза на лоб, ревет… Жуть какая-то.
      — В вас стреляли? — спросил Жигулин.
      — Да кому там стрелять? Я ж говорю: Володя вцепился в руль, жмет на газ, Аня ревет, схватившись за голову…
      — То есть никого там, в кабине, больше не было?
      — Не было, я бы увидел… Ребята орут: стреляй! Я ворота прикрыл, выстрелил пару раз, потом упал, откатился, чуть меня не сбили. Ну, они прорвались, рванули дальше. Как будто с ума вдруг сошли! А в ребят, которые погнались за ними на двух машинах, — в них ведь тоже стреляли! И попали в шину, прямо на повороте. Они и столкнулись друг с другом. Точно вам говорю: работали профессионалы, понимаете? Рассчитали все как по нотам.
      — Это те охранники, что пострадали при столкновении во время погони и сейчас находятся в госпитале, — вполголоса пояснил Хромов в ответ на вопросительный взгляд Жигулина.
      Жигулин понимающе кивнул.
      — Спасибо, — сказал Хромов допрашиваемому. — Подпишите протокол и можете идти.
      — Кузов фургона кто-нибудь осмотрел? — спросил Жигулин майора, когда они остались одни.
      — Да. Гильз мы не нашли, хотя порохом там попахивало. Возможно, нападавший стрелял из револьвера. Или сумел собрать гильзы…
      Вот они, нынешние сыскари, чертыхнулся про себя Жигулин. «Попахивало»…
      — Газовый анализ воздуха проводился? — поморщился Виктор Петрович. — Пробы воздуха были взяты?
      Хромов отвел глаза. Зря спросил, подумал Жигулин. Сейчас начнет говорить о недостатке финансирования, в результате чего у них сократили соответствующую лабораторию.
      — Я сейчас не припомню, — наконец ответил Хромов. — Но могу узнать. Можно вызывать следующего?
      Жигулин промолчал.
      Следующим в комнату вошел другой охранник, с перевязанной головой. Этот был постарше Сергея Рощина, в глаза бросалась его военная выправка.
      — Киреев Александр Михайлович, — отрапортовал он.
      — Присаживайтесь, Александр Михайлович. — Хромов указал на стул, на котором только что сидел Рощин.
      — Мы уже говорили с вами, — приступил к допросу Хромов, мельком взглянув на безучастно молчавшего Жигулина. — Припомните, что именно вы видели и что вам показалось необычным в этой истории.
      Охранник неопределенно пожал плечами:
      — Ну если вспомнить… Опять же смотря что называть необычным…
      — Если не возражаете, — сказал Виктор Петрович, обращаясь к Хромову, — я поставлю вопрос иначе. Что вы увидели с самого начала?
      — Ну, когда мы с ребятами выскочили из дома, видим: двоих наших они уже застрелили, а «рафик» разворачивается там, за воротами. Артем Андросович лежит в луже крови, его жена кричит, схватилась за голову… Да, вот, вспомнил: раньше они всегда въезжали на участок, теперь почему-то остановились на дороге у ворот. И Артем Андросович был убит прямо в воротах — шел к ним навстречу. Он обещал нас угостить мясом — по-армянски, что ли… Он, бывало, кричал: что такое эти ваши грузинские шашлыки! Ну, мы их готовили иногда на мангале и его угощали… Вы, говорит, попробуйте мясо в моем исполнении. Вот и попробовали…
      — Горячий был человек? — спросил Жигулин.
      — Да. Но справедливый. Ребята его уважали. Со всеми за руку здоровался, всегда нас к своему столу приглашал, когда гости приезжали, — не то что другие. Мы, конечно, отказывались…
      — По-вашему, за что его могли убить? — вновь вступил Хромов.
      — Не знаю, — сказал охранник, подумав. — Даже в голову ничего не приходит.
      — Абрамяну угрожали?
      — Какие-то непонятные звонки ему домой мы фиксировали, угроз не помню… А как там было в офисе, не знаю. На банкиров часто наезжают, верно? Не зря ему такую охрану дали. Нас по четыре человека каждый день на его охрану ставили. И вот все равно не уберегли.
      — Вам жалко его? — спросил Жигулин.
      — Еще бы… Хороший мужик был. И ребят, конечно, жалко.
      — Вы раньше служили в органах безопасности, — напомнил Хромов, — у вас есть своя версия случившегося?
      — Чего нет, того нет, — ответил Хромов, подумав. — Здорово они это проделали, ничего не скажешь.
      Когда он вышел, Хромов выжидающе взглянул на Виктора Петровича.
      — По-вашему, эти допросы для следствия что-то дали?
      — Первые допросы — самые важные, — пожал плечами Жигулин. — Пусть они даже неподготовленные, но все равно свидетели могут вспомнить куда больше деталей, чем два дня спустя. Поэтому продолжим. С кем из семьи убитого можно сейчас поговорить?
      — Жене по-прежнему плохо, но можно поговорить с дочерью, Светланой Артемовной, — сказал Хромов. — Пригласить?
      Не зря ее родители назвали Светланой, подумал Жигулин, когда дочь убитого банкира, лет двадцати двух, светловолосая и темноглазая, с припухшими от слез глазами, вошла в комнату и скромно, как если бы находилась не у себя дома, а в гостях, присела на краешек стула возле двери.
      — Во-первых, спасибо вам, Светлана Артемовна, что позволили нам на время превратить вашу комнату в служебный кабинет, — начал майор Хромов.
      Виктор Петрович окинул взглядом комнату, где они находились. Скромно, но со вкусом обставлена. Не скажешь, что ее отец входил в десятку наиболее влиятельных банкиров страны. Или влиятельность в финансовом мире и богатство — это не всегда одно и то же?
      — Помимо меня, с вами будет беседовать Жигулин Виктор Петрович, следователь областной прокуратуры по особо важным делам, старший нашей оперативно-следственной группы.
      Виктор Петрович привстал, коротко поклонился, сел на место.
      — Зовите меня просто Светланой, — попросила девушка. — И хочу предупредить, у меня мало времени. Скоро должна подъехать сиделка для мамы, я должна буду ее встретить.
      — Много времени мы у вас не отнимем, — пообещал Жигулин. — Можете ли вы нам ответить: у вашего отца были враги? Скажем, в личном, бытовом плане, не относящемся к его профессиональной деятельности?
      — Нет. Никакой кровной мести, если вы это имеете в виду. К папе часто приезжали родственники, земляки, привозили ему подарки, вино, не задаром, конечно, но он умел так им отказать, что они уезжали, ничуть на него не обидевшись. Так что можете сразу отмести эту версию… — И замолчала — видно было, у нее вдруг перехватило горло.
      — Вам налить воды? — вскочил Хромов.
      — Спасибо, я у себя дома, — попыталась улыбнуться Светлана и, встав, налила себе в стакан апельсиновый сок из небольшого кувшинчика, накрытого льняной салфеткой. — Вас угостить? — предложила она.
      — Нет, благодарю вас, — выставил ладони, словно защищаясь, Хромов, как если бы ему предложили отнять у нее последнее.
      — А я, пожалуй, не откажусь, — сказал Жигулин. И она, кивнув, налила еще один стакан.
      — Я просто не представляю, кто бы из его знакомых мог подослать убийц, — выпив сок, проговорила Светлана. — Я могу быть свободна?
      Ближе к вечеру Жигулин и Хромов подъехали к тому месту, где стоял расстрелянный «рафик». Странно, подумал Жигулин, почему машина стоит кабиной в сторону поселка, где произошло преступление и откуда мчались, спасаясь от преследования, убийцы.
      В кабине была все та же картина: толченое стекло, орошенное кровью. И размазанная кровь на сиденье.
      — Видите это окошко в кузове, выходящее в кабину? — обратился Виктор Петрович к майору. — Оно закрывается и открывается. Не мог ли кто-то стрелять через это окошко над головой водителя через лобовое стекло?
      — А что? Вполне может быть…
      Жигулин еще раз осмотрел это небольшое аккуратное окошко. Убийцы, спрятавшись в фургоне, вполне могли стрелять через кабину наружу, поэтому многим и показалось, будто стреляли из кабины… Хотя сколько их здесь могло поместиться при полной загрузке машины? От силы один-двое… А стрелять мог и вовсе только один. С другой стороны, все случившееся не под силу кому-то одному.
      Оперативники, возившиеся в чреве «рафика», вылезли наружу и закурили.
      — И вот еще что, — сказал Жигулин Хромову. — Попробуйте собрать лобовое стекло, насколько это возможно. Меня интересует, на каком уровне были выходные отверстия. То есть я теперь уверен, что преступник стрелял через это окошко, но все-таки это еще надо проанализировать.
      Картина-то проясняется, подумал он. Но остаются незыблемыми кардинальные вопросы: каков мотив и кто заказчик. А ответ начальство велело найти быстро.

      Денис Грязнов шел прямо на темноволосого, с косым пробором халдея, торчащего возле ресторанной двери с надписью «Закрыто на спецобслуживание». Официант стоял с белоснежным, отглаженным полотенцем, перекинутым через руку, и разговаривал с бритоголовым и прыщавым малым в кожаной, несмотря на духоту, куртке.
      — Вам кого? — спросил халдей.
      — Потап здесь? — поинтересовался, не останавливаясь, Грязнов у бритоголового.
      — Здесь… — ответил тот и тут же взвился, увидев, что незнакомец взялся за ручку двери. — Стой, что за дела?
      — Я ему сам доложусь, — холодно бросил Денис через плечо. — И еще выясню, почему начали без меня. А ты, — он указал пальцем на халдея, — сделай отдельный столик, только подальше от президиума, чтобы не привлекать внимания и не мешать начавшимся прениям сторон. Найдется такой? — спросил он строго.
      — Есть, — пожал плечами халдей. — Как войдете, сразу налево.
      — Потом принесешь мне для начала минералки, только не нарзан из крана в посудомойке, а боржоми экспортного разлива. И обо мне никому, понял, нет? Сделаю им сюрпрайз…
      И он вошел в зал ресторана. Внимательно, еще от двери, оглядел собравшихся. Возможно, среди них сейчас убийца Малинина… Небольшой струнный оркестр — пара пожилых скрипок, виолончель бальзаковского возраста и молоденький контрабас — исполнял некое попурри из блатного репертуара. Денис подумал, что играют очень уж слаженно и старательно. В надежде на щедрое вознаграждение. Наверняка братва собирается тут не впервые. Несколько девиц, находившихся здесь же, равнодушно и оценивающе посмотрели в его сторону, а их кавалеры казались слишком поглощенными общим разговором. Правда, один было обернулся, но Денис сделал предупредительный жест: продолжайте, продолжайте, не буду мешать. Он сел за столик за массивной колонной, на который указал халдей.
      Ни на кого не глядя, он достал из пачки сигарету. Над его ухом щелкнула зажигалка. Денис недоуменно повернул голову. Халдей, наклонившись, уже стоял рядом.
      — Прямо подкрался, — сказал Денис неодобрительно. — А я этого не люблю, понял?
      — Боржоми только отечественный. Будете? — спросил тот извиняющимся тоном.
      — Неси. И сделай так, чтобы я про тебя забыл до конца мероприятия.
      Кажется, принял меня за крутого, причем очень загадочного, подумал Денис. И почти угадал. Нюх у них, надо признать, как у сыскарей. А уж психологи…
      Потапа он увидел сразу. Тот сидел в центре, среди слегка уже разморенных, обмякших после обильной выпивки и закуси коллег по бизнесу за огромным, заставленным бутылками столом. Отсюда были видны большие блюда с искусно уложенными на них закусками и листьями салата.
      Говорят, хватательные рефлексы постсоветских официантов — самые устойчивые в мире, соображал Денис. Они ничего не боятся, а значит, нечего бояться и мне: ведь наверняка там половины порций не хватает! Не может быть, чтоб не воровали. Порезали, поди, мясо и рыбу помельче да потоньше, чтобы изобразить изобилие, как в «Кубанских казаках», а другую половину домой отнесут. Вот где торжество всемирного закона сохранения материи: сколько в одном месте убудет, столько в другом прибудет. Даже бандитов не страшатся, просто не могут не обсчитать и не обвесить… Но посмотрим, как они отреагируют на явление из прошлого представителя ОБХСС, или народного контроля. Здесь рефлекс работника общественного питания обязательно должен сработать… Прямо сейчас, или пусть их побольше развезет?
      Так Грязнов собирался с духом, одновременно прислушиваясь к разговорам. Но до него долетали лишь отдельные слова. Положив пачку сигарет в карман, Денис нащупал там свой миниатюрный диктофон с микрофоном направленного действия, некогда взятый в качестве трофея. С этой игрушкой он в последнее время просто не расставался. Денис собирался направить его под столом в сторону Потапа и его компании, но вовремя заметил, что стрелка, указывающая напряжение батарейки, близка к красному сектору с нулем посредине.
      Только этого не хватало, выругал себя Денис. Лень было батарейку поменять? Или все некогда? Впрочем, это одно и то же, если разобраться.
      Он снял с руки часы, повертел туда-сюда. Перевел стрелки на полчаса назад. Потом с нахмуренным видом обернулся к халдею, щелкнул пальцами.
      — Оказалось, ты мне понадобился раньше, чем я думал, — сказал он.
      — Что-нибудь еще хотите заказать?
      — Да. Батарейку для часов. Села, видишь? А время в наш век — решающий фактор. Вот такая нужна, — показал он батарейку, вынутую из диктофона.
      — Но у нас этого не бывает, — замялся халдей. — Не предусмотрено. Даже не знаю, у кого спросить…
      — На кухне у вас нет, это точно, — кивнул Денис. — А ты на улицу сбегай! И быстро, одна нога здесь, другая там, уже за дверью. Не советская власть, слава богу, купить можно везде. Даю пять минут, по пять баксов за каждую. Плюс премиальные. Больше пяти — вычту. Все понял? Так ты не стой, счетчик уже стучит!
      Тот вернулся ровно через пять минут, вспотевший и раскрасневшийся от уличной духоты. Протянул во влажной ладони пару батареек.
      — Вижу, старался, — кивнул Денис, протянув доллары. — Ступай на место, любезный. А я пока подумаю, как тебя поощрить дополнительно.
      Как только халдей отошел, Денис на ощупь вставил батарейку под столом, включил диктофон. Потом налил себе стакан минералки. Потом еще один. Что-то жажда замучила. От страха, должно быть… Даже забыл, что теперь врачи говорят: пить много жидкости — полезно или вредно? И едва он задал себе этот вопрос, как встретился с тяжелым, неподвижным взглядом Потапа. Теперь главное — не суетиться, подумал Денис, приподняв фужер в знак приветствия и слегка улыбнувшись. Верно Игорек заметил: буквально насквозь тебя видит. Уже наверняка угадал во мне легавого, только еще не знает, по какому ведомству числюсь и в чьей ведомости расписываюсь… Ишь, хитрец, теперь отвел глаза, сделал вид, что не обратил внимания, решил не спугнуть. Грамотно вообще-то. Хочет проследить за моими последующими телодвижениями…
      Между тем Потап едва заметно кивнул кому-то невидимому за спиной Грязнова. И сразу к авторитету на полусогнутых устремился тот самый прыщавый и бритоголовый, что стоял у входа. Решил, значит, для начала выяснить, как я сюда попал, догадался Денис. Ну-ну.
      Бритоголовый склонился к уху Потапа. Шевелил губами, оправдываясь. Потап теперь молчал, зато заговорили, перебивая друг друга, его соратники. И тоже стали поглядывать в сторону Дениса. Особенно один, сидевший по правую руку, — лысоватый, с серьгой в ухе, с пучком волос, перехваченным резинкой.
      У Потапа, по слухам, своя неплохая контрразведка, собранная из отставников служб безопасности. Значит, есть картотека. Поэтому лучше быть готовым ко всему. Надо только правильно выбрать момент.
      И такой момент настал. Денис увидел, как Потап подозвал метрдотеля, что-то ему сказал и тот начал выписывать счет, а тем временем по сигналу мэтра к столу понесли блюда с горячим. В ту же минуту пара крутоплечих «быков», которым, похоже, уже дали указание насчет Грязнова, встали, вытерли салфетками рты — обучил же их кто-то манерам! — и стали выбираться из-за стола.
      Пора! Денис вскочил и махнул перед носом мэтра купленным с лотка на Арбате давно вышедшим из употребления членским билетом Союза композиторов СССР — красной книжечкой с тиснеными золотыми буквами, которая, как правило, производила впечатление на подобную публику.
      — Контрольная закупка! — выкрикнул он. — Попрошу не трогать порционные блюда, предъявить счета и наличность!
      В тот же момент метрдотель, обслуживавший Потапа и его соратников, поскользнулся, вернее, искусно это сымитировал, ухватился за стол и, падая, рванул за собой скатерть. В результате все блюда и откупоренные бутылки с их содержимым посыпались на пол, расплескиваясь и разбрасывая только что поданную снедь во все стороны. Долго тренировался, не иначе, усмехнулся про себя Денис, быстро направляясь в его сторону. Тем временем метрдотель сунул в рот выписанный счет, челюсти его задвигались, пережевывая бумагу.
      Потап тяжело поднялся с места, выставил руку в сторону Грязнова.
      — Не суетись, любезный… Это наши дела, — сказал он, с некоторым удивлением оглядывая Дениса. — Ишь, очко взыграло. Дай ему выплюнуть. А то я ему кое-что другое запихаю, и в рот, и в жопу.
      Краем глаза Денис заметил, как в ресторанный зал испуганно заглянул молоденький милиционер, которого, по-видимому, успели позвать, но его тут же бесцеремонно выставили здешние «быки», встречавшие Потапа. Вот и положись на ментов, подумал Денис. Сами с руки кормятся.
      — Все, свободен, — сказал Потап Грязнову.
      — Я должен оформить протокол, — непреклонно заявил Денис, решив доиграть свой спектакль до конца. — Вас обсчитали, неужели не понятно?
      — Ты не слышал? Сами разберемся, — высунулся сподвижник Потапа, тот самый, лысоватый, с пучком жидких волос на затылке и серьгой в правом ухе.
      Не оглядываясь, Потап рукой задвинул его назад.
      — Слон, остынь… Это тебе чего-то не понятно, любезный! — произнес он негромко, сверля Дениса глазами. — Щас нам другое подадут, в лучшем виде, но это уже можно не проверять… А счет я ему потом сам выпишу. Но тебе на это смотреть нельзя. Ночью потом спать не будешь.
      Его приближенные вежливо засмеялись. Они уже предвкушали, как это будет выглядеть.
      — Поэтому иди себе и начальству доложи: все, мол, путем. Ни обвесов, ни обсчета. Не советские времена. А я потом проверю… Фамилию твою, кстати, я что-то не расслышал. И ксиву твою почему-то еще не видел. Ты не мент случайно? Ну какой из тебя ОБХСС, сам подумай…
      — Я ваши документы тоже не видел. — Денис внутренне похолодел. Еще немного — и его блеф будет разоблачен.
      Потап исподлобья смотрел на него, братки замерли.
      — Ладно. На этом поле и в это время суток ты хозяин, — сказал Потап замедленно. — Можешь даже других ментов позвать. Прямо с Петровки. Только пока они сюда доберутся… Да и доберутся ли… В машины сядут, а у них месячный лимит на бензин закончился. — (Свита услужливо заржала.) — Ладно, баш на баш! Ты нас не видел, мы тебя — тоже. По глазам вижу, что согласен. И больше не возникай, уговор? А то передумаю.
      Грязнов сделал паузу, словно мучительно выбирая между исполнением служебного долга и собственной безопасностью. А сам размышлял: ведь наверняка сядут ему на хвост, когда он вернется в свою машину, в которой сейчас сидит Игорь. Потап сразу узнает Игоря, и выстроится логическая цепочка — от того, с кем вместе летели в одном самолете, к контрольной закупке. А по номеру машины через купленных ментов вычислят его самого и детективное агентство «Глорию». Это у них не заржавеет. Да и строить сейчас из себя героя глупо.