Игорь Ладейников сидел в самолете, вылетавшем в Москву из Барнаула. Он было задремал под свист и гул турбин, когда вдруг все стихло.
      Он выглянул в иллюминатор. Лайнер уже вырулил на взлетную полосу, двигатели молчали, фюзеляж больше не дрожал от напряжения. В салоне становилось душно, плакали дети, роптали и нервничали пассажиры. Все задавали недоуменные вопросы стюардессам, но те только пожимали плечами и перешептывались. Потом выяснилось: ждали важного человека, который подъехал прямо к самолету на джипе паджеро, в сопровождении двух «Ауди-100». Снова подогнали трап, открыли дверцу, которая уже была задраена, и в салон с компанией коротко стриженных парней и голоногих девиц шумно ввалился не кто иной, как Александр Потапов, он же Потап, здешний криминальный авторитет, смотрящий и держатель общака, недавно коронованный вором в законе.
      Это был лысоватый крепыш невысокого роста, практически без шеи (бывший борец), с глубоко запавшими темными глазами, одетый в серый двубортный пиджак в полоску, с несколькими авторучками в нагрудном кармане, как в пятидесятые годы.
      Впервые Ладейников увидел его месяц назад, на приеме у мэра Барнаула Субботина, где он был в составе делегации от ассоциации алтайских предпринимателей. Зычный голос хозяина кабинета перекрывал голоса местных «денежных мешков», когда речь заходила о конкретных цифрах налогов и сборов со стороны чиновников-рэкитиров. Пользуясь тем, что «буржуи» сами не могут договориться, что каждый тянет одеяло на себя, Субботин передергивал и уменьшал цифры сборов на продуктовых и вещевых рынках, которые сам только что называл. Если его ловили на слове, он вызывал секретаршу Люду, кричал на нее, грозно спрашивая, где сопроводительная документация, та заученно врала, будто никак не может ее найти… Казалось, Субботин тянул время, чего-то выжидал.
      Неожиданно раздавшийся телефонный звонок заставил присутствующих недоуменно переглянуться: буквально минуту назад мэр в категорической форме приказал отключить все телефоны и ни с кем его не соединять, кто бы ни звонил.
      Субботин, багровый, еще не остывший от спора, продолжая вытирать одной рукой потную лысину, другой рванул трубку.
      — Спит она там, что ли… Люда, какого хрена, я тебе что сказал! — выкрикнул он в трубку. — Ни с кем меня не соединять, будь хоть сам…
      И тут же осекся, разинув рот, побагровел еще больше, до свекольных тонов, потом вскочил, уронив стул, и, ничего никому не объясняя, вылетел из кабинета к секретарю, плотно закрыв за собой дверь.
      — Губернатор приехал, что ли? — высказал кто-то предположение. — Может, с ним поговорить?
      — Мечтать не вредно.
      — Хорошо бы, губернатор!
      — Сейчас проверим, — решился Ладейников.
      Встал и направился к двери.
      — Игорь, сиди не высовывайся! — попробовали его остановить, но Ладейников уже распахнул дверь. То, что открылось присутствующим, заставило их изумиться еще больше.
      Картина была впечатляющая. Секретарша Люда, перед которой робели все, испуганно забилась в угол, а сам Субботин, втянув голову в плечи, стоял навытяжку перед невысоким лысоватым мужиком в потертом свитере и мешковатых джинсах, чью внешность можно было бы назвать невыразительной, если бы не особый, немигающий взгляд его темных, казалось, без зрачков, глубоко посаженных глаз. Мужик медленно повернул голову в сторону отворившейся двери, и Игорю почудилось, будто он встретился глазами с черепом из вскрытого гроба. Даже будто дохнуло тлением. Только потом он обратил внимание на обязательную, как лампасы для генерала, массивную золотую цепь на шее, слабо вязавшуюся с его совсем не крутой внешностью.
      — Саша… — Субботин прижал руки к груди. — Не беспокойся, я же заверил твоих ребят: все будет, как мы договорились…
      Он запнулся и, обнаружив, что страшный посетитель упер свой немигающий взор куда-то ему за спину, обернулся, увидел Ладейникова.
      — Я же русским языком сказал, — вскипел он, — сейчас вернусь.
      — Вы ничего не сказали, — хмыкнул Игорь.
      — Вы видите, я разговариваю! — рявкнул Субботин. — Ждите!
      Пот теперь лил с него градом, лицо было растерянно и побагровело еще больше.
      — Не бережешь себя, Витек, — спокойно обратился Александр Григорьевич к мэру. — Гляди, опять инфаркт хватит, сгоришь на работе. А ты еще нужен нам. И потом, нельзя так с человеком. Ему спокойно объяснить надо. Может, поймет. Идем-ка лучше в комнату отдыха, обо всем переговорим, а ты… — он навел указательный палец на Люду, — принесешь, сама знаешь что. И чего пожевать…
      Он снова посмотрел на Ладейникова.
      — Ну, ты понял, да? Повторять не надо? И другим передай: наш мэр, избранный народом, сейчас будет занят важным государственным делом. Пошли… — Он по-свойски обнял за плечи Субботина и повлек его в сторону узкой прикрытой гардинами двери в другой стене приемной.
      — Вы же слышали — сидите и ждите! — Секретарша зло уставилась на Ладейникова. — Только не здесь, а в кабинете. Когда Виктор Алексеевич освободится, он к вам подойдет.
      Игорь вернулся и молча сел на место. Все переглянулись. Многие были наслышаны о комнате отдыха мэра — была она якобы побольше кабинета, а еще в городе судачили, будто еще во времена горкома партии, когда Субботин был вторым секретарем, а нынешний губернатор — первым, там происходили обильные пиры с возлияниями, зачастую до утра.
      — Я же говорил, губернатор приехал! — угрюмо пошутил друг Ладейникова Петр Малинин, ни к кому не обращаясь. — Только не мы его выбирали…
      Ему не ответили, лишь кто-то вздохнул тягостно. Все терпеливо сидели — молча, стараясь не смотреть друг на друга.
      Субботин вернулся к ним уже к самому концу рабочего дня. От него пахло спиртным, вид был подавленный. Он занял свое кресло, ни на кого не глядя. Рассеянно слушал, кивал, что-то записывал.
      — Все вы верно заметили, от души сочувствую, только городу вот так… — он повел ребром ладони по горлу, — нужны деньги. Придется вам опять поделиться, — добавил он и отвел взгляд.
      — Как нет? — У предпринимателей вытянулись лица. — А куда они делись? Сами же говорили: наши налоги — это два городских бюджета.
      — Не мог я сказать такое! — упрямо мотнул головой Субботин, по-прежнему ни на кого не смотря. — Ваших все равно не хватает. Мне детские пособия нечем выдавать. Обманула нас Москва. В банке «Сибирячка» мне сообщили, что трансферт еще не поступил. Вот только что туда звонил… Первый раз, что ли? Поэтому вопросы не ко мне…
      — Ты что ж с нами делаешь, а? — Петя Малинин потемнел лицом, подавшись из-за стола к мэру. — Ты мою фабрику уже разорил своими поборами! И что это за «Сибирячка» такая? Уж не та ли, где твой зять в правлении сидит? А этот, что у тебя в приемной был, — «крыша» «Сибирячкина», что ли?
      Субботин не ответил, только тяжело, будто запоминая, посмотрел на строптивца.
      — И покажи мне все бухгалтерские проводки этой самой «Сибирячки», если там наши бабки лежат!
      Казалось, еще немного — и он возьмет мэра за грудки. Соседи схватили его за руки. Малинин рванулся, оттолкнул товарищей, вплотную приблизился к Субботину, смерил его взглядом, полным бешенства.
      — Куда ты девал наши деньги? Мне своим работягам скоро нечем будет платить! А у нас еще год назад, до того, как тебя избрали, самая высокая зарплата была!
      — Мне что, охрану вызывать? — крикнул Субботин, отпрянув в сторону. Его отвислые щеки с синими прожилками тряслись то ли от страха, то ли от возмущения.
      — А вызывай! — сказал Малинин. — Знаем твою охрану. Вон она, «крыша», — за дверью, с золотыми цепями! Думаешь, испугаешь? А вот я завтра же пришлю своих работяг к твоему новому особняку на Калитвенной, и тебе никакие крутые не помогут!
      — Ты… ты что себе позволяешь! — Субботин трясся все сильнее, отодвигаясь и загораживаясь рукой. — Ты, Малинин, кому угрожаешь! Вы все слышали? Люда! — позвал он, как, наверно, звал не раз в трудную минуту свою секретаршу. — Люда, вызови охрану! Ты, Малинин, у меня ответишь за эти слова. И за угрозы, и за клевету!
      — Никак посадить меня собрался? — сощурился Малинин, уперев руки в бока. — Так я ж за тебя, как последний дурак, всех уговаривал голосовать! Чем ты лучше проворовавшихся демократов?
      — Кончай, Петр… — Оробевшие предприниматели пытались одернуть расходившегося бунтаря, но тот уже не мог остановиться.
      Милиция не заставила себя долго ждать. Малинина забрали, несмотря на оказываемое сопротивление, скрутили ему руки, составили протокол.
      А вечером Ладейникову позвонила встревоженная жена Малинина.
      — Игорь, Пети до сих пор нет!
      — Ты в милицию звонила? — спросил Ладейников.
      — Звонила, да что толку-то… Сказали, что два часа назад отпустили под расписку, велели завтра опять прийти. А его до сих пор нет… Где он может быть?
      Малинина нашли утром на окраине города за гаражами и сараями — мертвого, с пулей в виске. У него забрали бумажник, сняли именные часы, подаренные в армии командующим округом за отличную стрельбу, золотой крестик и кожаную куртку.
      Потап равнодушно скользнул тяжелым взглядом по салону, задержавшись на лице Ладейникова, — непонятно было, узнал или нет, потом поманил пальцем стюардессу, что-то спросил у нее, прошел с ней вместе в кабину пилота. Пассажиры беспокойно переглядывались, шушукались, поглядывая на стриженых «быков», которые не обращали на присутствующих никакого внимания, только тискали, посмеиваясь, своих девиц, бесцеремонно при этом разглядывая других молодых женщин. Все вздрогнули, когда над головами пассажиров захрипел динамик и послышался надтреснутый голос Потапа:
      — Уважаемые граждане пассажиры! Только без паники. Это не захват воздушного лайнера, в этом нет нужды — нам с вами по пути. Все вместе летим в столицу на уик-энд, поскольку, сами знаете, в родном Барнауле негде цивилизованно оттянуться. Прошу извинить за задержку, это не наша вина, не было билетов на этот рейс, а до завтра нам ждать неохота. Разворачивать в сторону столицы другие борта, летящие в другие бескрайние просторы нашей необъятной Родины, — значит не уважать наших с вами соотечественников, которым туда не надо. Я правильно говорю? Поэтому договоримся по-хорошему. Женщины с детьми могут оставаться на своих местах, а мужикам с купленными на свои кровные билетами предлагается уступить кресла нашим девушкам. Ничего, четыре часа постоят, я, к примеру, в карцере больше стоял. — Он хрипло засмеялся. — Я правильно говорю? И как только они встанут, сразу можем лететь. Вот и командир нашего воздушного лайнера, заслуженный пилот первого класса Хромушин Андрей… как вас по отчеству?…Кириллович, присоединяется к этой моей настоятельной просьбе. А иначе будем стоять и ждать, пока не договоримся.
      Игорь видел, как то здесь, то там поднимались, нерешительно оглядываясь, мужчины, когда к ним подходили девицы. И тоже встал, заметив, что рядом с ним остановился пухлогубый, белобрысый, весь в прыщах парень со своей телкой, которую он по-хозяйски обнимал рукой ниже талии.
      Выйдя из кабины пилота, Потап прошествовал по проходу между кресел, внимательно присматриваясь к сидящим. Минуя Игоря Ладейникова, снова задержался на нем взглядом.
      — Вот только недавно тебя где-то видел… А, вспомнил, ты у Витька в кабинете был, права там качал… Опять чем-то недоволен?
      — Договаривались вроде, что уступим место вашим дамам, — сказал Игорь. — А сел этот… — Игорь кивнул на пухлогубого, развалившегося в его кресле.
      — Опять ты выступаешь, Дурень, — укоризненно покачал головой Потап, уставившись на пухлогубого.
      — Так Зинка в сортир пошла, — приподнялся с места пухлогубый. — Я ей место занял.
      — Ты мне динаму не крути, клозет откроют, когда полетим!
      — А я стюардеску попросил как человека, — ухмыльнулся Дурень. — Бегом побежала отпирать. Да вон Зинка идет! — Он указал в сторону салона, где были туалетные комнаты, однако сам при этом и не думал вставать.
      Зинка, долговязая девица с плохо прокрашенными волосами, как шла, вихляясь, так и опустилась к нему на колени, загородив весь проход. Игорь невольно взглянул на сидевшую возле иллюминатора пожилую женщину в очках; женщина только еще сосредоточеннее уткнулась в свое вязанье.
      Потап продолжал внимательно смотреть на Игоря. Его взгляд теперь казался не столько тяжелым, сколько выпытывающим, буквально высасывающим информацию из глаз — что, мол, за человек и что у него на уме. Он словно читал мысли. Игорь отвел взгляд.
      — Зачем летим? — негромко спросил Потап. — По делам или как?
      — Или как, — сказал Игорь, злясь на себя, что не выдержал взгляда авторитета. — Уж это-то мое дело.
      — Пока твое, а там кто знает, — Потап положил руку на его плечо, — может, и наше будет, общее. Ты только одно пойми. Мы сами хозяева на своей земле. Верно? И между собой всегда разберемся. Все эти московские комиссии — сам знаешь: как приехали, так и уедут. Вот и думай, герой.
      И, хлопнув Игоря по спине, прошел дальше по салону.
      …Денис Грязнов, встретивший в Домодедове своего провинциального родственника, седьмую воду на киселе, слушал рассказ Ладейникова о гибели Малинина и сочувственно кивал.
      — Так вот я к тебе за помощью, — закончил Игорь. — Ты же детектив, может, поможешь нам?
      — И как ты это себе представляешь? — хмыкнул Денис. — Приеду я к вам, и ваша прокуратура сразу ознакомит меня с доказательной базой?
      — Мы им отстегнем, чтоб они это сделали, — неуверенно сказал Игорь.
      — Так отстегните им, чтобы они оперативно провели следствие. — И все равно, — Денис махнул рукой, — кто-то отстегнет им больше вашего… Ты одно пойми: я всего лишь частный детектив! — поднял вверх указательный палец Денис. — В моем агентстве мы преимущественно следим за неверными мужьями и их столь же неверными женами. Это наш хлеб с маслом.
      — Так мы вам хорошо заплатим! — воскликнул Ладейников. — На своих прокуроров и ментов мы давно не надеемся. Коллеги как узнали, что у меня троюродный брат — детектив, живущий в Москве, так сразу мне сказали: лети к нему!
      — Когда завели дело об убийстве Малинина, вы в прокуратуру обращались? — спросил Денис, думая о своем. Он явно не горел желанием браться за это дело.
      — Обращались. И в свою, и в Генеральную. Расписали во всех подробностях, как это все происходило — и в кабинете Субботина, и потом. А из Генеральной переправили обратно нашим…
      — Понятно, — вздохнул Денис. — И очень даже знакомо… Неужто не можете всем скопом собраться и навести порядок? Общественность у вас там есть или уже по норам вся разбежалась? А интеллигенция спилась?
      — Есть. И общественность, и интеллигенция. Малинин, твердят, сам виноват. Нечего было высовываться… Вот и вся общественность.
      — Ну да, виноваты кто угодно, только не местная власть и не милиция. Это и нам знакомо.
      — У нас считают: против Субботина идти — все равно что плевать против ветра, — продолжал Ладейников. — У него все схвачено. И бандиты, и менты. Малинин затеял скандал с мэром, когда у того был Потап, и после этого его убили…
      — Постой, Потап — это нынешний вор в законе? — спросил Денис. — Про которого ходят слухи, будто даже если он попадает под дождь, то все равно выходит сухим из воды?
      — Он самый. Да, кстати, он здесь! Только что прилетел в Москву, этим же рейсом!
      — Что? Потап здесь, в Москве? — присвистнул Денис. — Я где-то слыхал, что он в розыске. И обычно сам сюда не ездит, а присылает своих братков. У него, говорят, лучшие киллеры в России… Ну так это меняет дело! — загорелся он.
      — Значит берешься?
      — Слушай, не дави на меня… Ты уверен, что это его братки убили Малинина?
      — А кто ж еще! — с жаром отозвался Игорь. — Малинин при всех обвинил Субботина, что он смотрит Потапу в рот. Все у нас только это и обсуждают! Ну так что?
      — Я пока ничего не решил… Не знаешь, где он сейчас?
      — Кто-то их встречал, — сказал Игорь. — И они сразу пошли в здешний ресторан.
      — Ну да, отмечать встречу… Давно не виделись, — рассеянно хмыкнул Грязнов, о чем-то раздумывая.
      Он машинально включил зажигание, потом отключил. Перед его «жигулем» стоял мощный зад представительской «тойоты», загораживающей вход в ресторан аэровокзала. Хорошо бы протиснуться между «тойотой» и соседним «опелем»… Водитель (хотя, скорее, это хозяин) под стать своему транспортному средству — примерно шестьдесят второго размера — то ли спит, то ли дремлет и при этом что-то жует. Кажется, у него там работает кондиционер. Устроился всерьез и надолго. А здесь подыхай от жары.
      Денис пару раз нажал на клаксон. Громила в «тойоте» приоткрыл заплывший глаз, пренебрежительно посмотрел на лоха, пристроившегося сзади. Твое, мол, счастье, что в такое пекло неохота вылезать, должен бы сам понять, кого потревожил. Денис кротко кивнул, чтоб не связываться. Прости, мол, друг. Все понял. Больше не побеспокою. Тот, убедившись, что лох признал свою вину, снова заснул. Денис обратил внимание на странный четырехзначный номер его машины. Похоже, только недавно где-нибудь в Австрии бегала. Или в Англии.
      Впрочем, сейчас голова была занята другим. Потап где-то рядом, и хотя это не его, частного детектива, дело, упускать такой шанс будет не по-родственному, что ли. Все-таки он родной племянник главного мента Москвы. Потап — очень опасный человек. И просто так в столицу не прилетит. Позвонить, что ли, дяде? Пусть поставит на уши Петровку и пришлет оперативников для встречи и последующей слежки. Ну да, пока кого-то пришлют, пока оперативники доберутся до Домодедова… Все там очень заняты и не любят, когда частные детективы им указывают. Позвонить-то он, Денис, позвонит, обязательно… Черт, не каждый день такая крупная рыба сама плывет в руки!
      — Ладно, по рукам, — пробормотал он вслух. — Попробую найти убийцу вашего Малинина. Вдруг он тоже здесь, в Москве, и сейчас сидит в этом кабаке? Дай мне номер факса вашей предпринимательской ассоциации, и я сегодня же вышлю им проект договора. Оплата по таксе. То есть, чтоб было понятно, вы не разоритесь, а я не разбогатею. Только я ничего не обещаю. Получится, значит, получится. Но попробовать можно.
      Он говорил это, набирая на мобильном номер своего любимого дяди — Вячеслава Ивановича Грязнова.
      — Здесь Потап, — вполголоса сказал Денис, поздоровавшись. — Криминальный авторитет Александр Потапов из моего родного города Барнаула. На гастролях. Слыхали про такого?
      — Где здесь? — поинтересовался Грязнов-старший.
      Похоже, он был не в духе. Опять, поди, в министерстве был у высокого начальства, подумал Денис. Новый шеф донимает. Требует немедленного результата, чтобы радостно рапортовать наверх.
      — Дядь Слав, вы забыли. Я же говорил вам вчера: сегодня в это время я должен встретить в аэропорту нашего общего родственника из Барнаула. Который сидит со мной рядом и передает вам привет.
      — Передай ему от меня тоже… Ты только за этим звонил? — недовольно буркнул Вячеслав Иванович.
      — Не только. Так вот с Игорем вместе, одним рейсом, прилетел Потап. Знаете такого?
      — Кто ж его не знает… Хочешь сказать, этот Потап вот так, в открытую, явился в Москву? — озадаченно спросил Вячеслав Иванович. — Хотя кого ему здесь бояться… Два последних дела, где он фигурировал, успешно развалились… Ну и что ты собираешься предпринять?