— Спать, спать… — Игорь отвел сына назад.
— Игорь попал в нелепую и неприятную историю… — начал Денис.
— Это опасно? — перебила она.
— Да…
— Это как-то связано со вчерашним побегом бывшего уголовника? — спросила она после паузы. — Ну, которого мы позавчера должны были снимать?
— Ты имеешь в виду Доронина? Думаю, да. На самом деле, это очень серьезно. Мы уже установили, с письменного согласия Игоря, прослушивание вашего телефона. Поэтому записали его разговор с неким господином…
— Вы его номер засекли? Теперь знаете, кто он?
— Нет, к сожалению. Наш сканер недостаточно мощный… Извините, это все, что я могу сейчас сказать. А теперь передайте трубку Игорю.
Игорь внимательно взглянул на жену. Она, рассеянно глядя в сторону, машинально опустилась в кресло.
… Денис отключил телефон.
— Ну что? — осторожно спросил Турецкий, кивнув на трубку.
— Его уже начали шантажировать. И при этом спрашивали о Доронине. Сейчас перекручу запись…
Турецкий внимательно слушал голос, желваки на его скулах ходили ходуном.
— История с этим киллером Павлом серьезней, чем я думал. И действительно, здесь есть какая-то связь с делом Доронина. Только какая? Ладно, уже поздно, давай отвлечемся. Ты нарыл что-нибудь в нашей прессе? Кто там кого собрался мочить? Или для тебя уже поздно, и голова перестала соображать?
— Да нет, нормально, — махнул Денис рукой. — А там все то же. Все те же персонажи, все так же наезжают друг на друга. Это у них что-то вроде экстремального спорта. А народ, как всегда, индифферентно безмолвствует.
— Извини, Денис, — сказал Турецкий, взглянув на часы и набирая номер Вячеслава Грязнова. — Я сейчас должен переговорить с твоим дядей. Мы с ним договорились созвониться в это время… Слава, опять я. Ну как там с розыском Доронина, продвигается, есть что-нибудь?
— Саня, ничем не могу обрадовать. Ищем. И сослуживцы покойного Анисимова тоже ищут. Они ж зарок дали, мол, землю рыть будем…
— Но ты их предупредил? Он живым нужен.
— Предупредил. Строго-настрого. Но все равно, ты же знаешь… Словом, пока ничего нового. Как в воду канул. Уже прошлись по его связям, каналам, знакомым женщинам… Везде пусто.
— А ваша хваленая агентура, платные осведомители?
— Тоже ничего. Говорят, новая женщина у него, которую никто не видел. Мои оперы опросили тех, кто работал в его ООО в последнее время, но те, как правило, вместе с ним сидели, они хоть и знают, а ничего не скажут. А у тебя что слышно?
— Есть результаты судмедэкспертизы, — Турецкий пролистал протокол. — Вот… Перелом основания черепа. И он же проломлен в нескольких местах.
— Выводы?
— Если предварительные, то совпадают с показаниями свидетелей. Никто из них не видел, чтобы Доронин бил Анисимова по голове. Все в один голос заявляют, что он тащил его за собой по бетонным ступенькам, а тот бился головой.
— Видеокадры изучал?
— В целом подтверждают, хотя камера ходила ходуном и многое плохо различимо… Озверел он, понимаешь?
— Как там мой племяш? — спросил Грязнов после молчания. — Не утомил еще?
— Нормально, — пожал плечами Турецкий, коротко глянув на Дениса.
— Ладно, Саня, передавай ему привет, будут новости, созвонимся.
Положив трубку, Турецкий снова взглянул на Дениса.
— Дядя тебе привет передал. Итак, что ты там в наших СМИ увидел? Банкиры, которые не возвращают долги или не дают кредиты, есть такие?
— Спасибо… Ну а как без них?.. — Денис подвинул к нему ворох газет. — Я тут пометил. Десятка полтора подобных историй. И наверняка этих банкиров уже разглядывают через прицел. Но чтоб сто тысяч баксов за выстрел?! Может, мы тут за текучкой что-то пропустили? Например, всемирную забастовку киллеров, потребовавших повышения гонораров и создавших профсоюз для защиты своих прав? И сейчас у них цены только такие?
— Если все так серьезно… — Турецкий отодвинул газеты. — Если действительно дают такой задаток, значит, под прицелом этого Павла должна быть очень крупная птица!
— Все-таки сомневаешься? — спросил Денис. — Думаешь, это туфта, вброс ложной информации, с помощью которой просто хотят перегрузить наши славные правоохранительные органы? Или отвлечь от чего-то более серьезного?.. От дела об убийстве капитана Анисимова, например.
— Это ты о чем? — потянулся и зевнул Турецкий, взглянув на часы. Было уже без четверти десять вечера.
— Расчет прост, — пожал плечами Денис. — Игорь, которому я когда-то оказал услугу, часто со мной контактирует, и потому именно ко мне прибежит с этой историей. А я, как племянник своего дяди, — к нему или к тебе. И все при деле. Начинаем соображать, что бы это значило. В результате другое важное дело растягивается, и кто-то выигрывает время, чтобы…
— «Он думал, что уснула я, и все во сне стерплю, — насмешливо пропел Турецкий. — Он думал, что я думала, что думал он — я сплю».
— Бернса я тоже люблю, — обиделся Денис. — И про этого чудака тоже время от времени вспоминаю, когда ум за разум заходит. Может, тогда оставим до утра? Я, наверно, родился в год медведя. Как зима начинается, сразу тянет в спячку.
И откровенно зевнул.
— Не ты один… Ладно… — Турецкий встал и потянулся, потом сделал пару резких движений руками. — Уже слишком поздно. А завтра ты мне понадобишься выспавшимся. Поэтому отложим. Только я сначала перешлю эту запись для идентификации в лабораторию МВД.
Он кивнул на аудиокассету, на которой только что был записан разговор Володина с незнакомцем.
— Я бы еще раз послушал, — сказал Денис. — Чем-то мне этот голос кажется знакомым… А тебе — нет?
— Кажется, — кивнул Турецкий, собирая бумаги со стола. — Что один из записанных голосов принадлежит Игорю Володину, известному журналисту и твоему знакомцу… Стоп. А что интересного у нас в столице, кстати говоря, предстоит через месяц, помнишь?
— Как всегда. Квартальную вам в прокуратуре должны дать, — пожал плечами Денис. — А у меня, в «Глории», между прочим, кварталка каждый месяц. И ни разу не задержали. Вот закончу практику, вернусь в «Глорию», так что переходи ко мне работать, Александр Борисыч! Не пожалеешь.
— Хочется и мной покомандовать? — сощурился Турецкий. — Но это случится не раньше, чем меня отправят на пенсию… если вообще случится. Так вот через месяц состоятся перевыборы в городскую Думу в сто шестнадцатом округе Москвы.
— Подумаешь, событие!..
— Такие рассуждения извинительны для твоих клиентов, Денис. Напомню: там вместо погибшего Николая Семенова будут избирать другого депутата. Вопрос навскидку: кто из наших общих знакомых собрался туда баллотироваться, не припомнишь?
— Никак Соломатин? — Денис присел на стул. — Этот бывший рубоповец, ставший авторитетом? Ты вел его дело и довел до суда, так ведь?
— Вот именно. Но мороки все равно полно. Суд тянется уже год, приходится ездить на заседания, то-се…
— Значит, ты тоже так считаешь: тебя хотят завалить грудой дел, чтобы…
— Я так не считаю, но не исключаю, — Турецкий зашагал по кабинету. — Как раз у него сменился адвокат. Он будет читать все сначала. А там больше сорока томов. И Соломатину, как никому другому из моих подследственных, нужна депутатская неприкосновенность. Не очень в это верится, но проверить стоит. Будет время, покопайся, и расскажешь мне о планах Соломатина, кто его выдвигает и поддерживает, а также о его криминальных связях…
— Кое-что могу доложить уже сейчас, — сказал Денис. — Он держит крышу на Тимирязевском вещевом рынке. И что?
… Утром Турецкий позвонил на технический узел МВД, где осуществлялось санкционированное прослушивание, а также идентификация телефонных номеров.
— Какие-то первые цифры вы успели определить? Или, как всегда, звонили из автомата? — спросил он.
— Сотовый, есть три первые цифры после кода.
— Можно установить, сколько там всего абонентов, имеющих такие же три цифры? — спросил он.
— Порядка трех-четырех тысяч…
— Без ножа режете…
— Более точно можно будет узнать, если снова позвонят вашему абоненту с этого же номера, — постарались его утешить. — Эти три цифры компьютер уже запомнил. Возможно, он успеет засечь еще две-три…
— Если с этого… А если с другого? Они тоже не дураки. Володину по этому поводу больше не звонили?
— С этого номера — нет. Звонки были обычные. Тематика — деловая, семейно-бытовая, для нас ничего интересного…
— Спасибо, — Турецкий положил трубку.
Как раз семейно-бытовое — это и есть самое интересное на свете, подумал он. Я вот от своей дражайшей супруги иногда часами звонка жду, не дождусь. И плевать мне тогда на все оперативные и розыскные данные, пока не услышу ее голос. Вот что делает с нами телефон… Сближает, говорят. А он иногда не сближает, а напротив, еще сильнее отдаляет. Особенно, когда подолгу не бываешь дома… Подумав, он машинально стал набирать свой домашний номер, но, спохватившись, набрал номер Игоря Володина.
— Извините, как там у вас?
— Это я вас должен спросить: никого из сильных мира сего еще не шлепнули? — нервно спросил Игорь.
— Пока нет, — спокойно сказал Турецкий. — Я о другом. У вас дома — нормально?
— Если не считать, что Галя ночь не спала и мне не давала заснуть своими расспросами. А как ночью машина к дому подъедет, сразу вскакивает, бежит к окну. Вы поймите правильно, я ведь не за себя, за своих боюсь… Теперь скажите… — он понизил голос. — Возможно, я ошибаюсь, но, по логике, прежде, чем убрать этого чертова киллера, им бы сначала того… ну, сделать это со мной, верно? Чтобы не было последствий…
— Не берите в голову…
— По их понятиям, я же должен знать информацию, которую он будто бы мне предоставил! А если меня не будет в живых, то кто ее обнародует в случае его устранения, верно?
— Поэтому вам следует почаще мелькать у нас и на Петровке, 38, — сказал Турецкий. — Пусть думают, что мы тоже владеем этой информацией. Я чувствую, вы тоже не выспались. Успокойтесь… Кстати, найдите завтра время, чтобы приехать в МУР. Их художник должен составить словесный портрет вашего Павла. Я им уже звонил. А супруга пусть приедет к нам. Она нам должна дать свидетельские показания по факту гибели капитана Анисимова. Повестку мы ей выпишем. Нельзя терять времени, и потому не ждите, когда вас вызовут.
— Этот Павел такой же мой, как и твой… — пробормотал Игорь. — Простите, но, может, нам действительно лучше перейти на ты? Не панибратства для, а пользы дела ради, ну, вы понимаете…
— Давайте попробуем.
— Тогда вопрос: ты о киллере меня почти не спрашивал. По горячим следам, так сказать…
— Так нет постановления о возбуждении уголовного дела по факту твоей с ним беседы… — иронично сказал Турецкий. — А раз такого дела нет у меня в производстве, какие могут быть вопросы?
— Наверное, я выглядел очень напуганным? — подозрительно спросил Игорь.
— Ладно, поговорим, когда приедешь… — закончил разговор Турецкий.
Игорь положил трубку, вскочил, чтобы начать собираться, потом заметил краем сознания, как напряглись сотрудники редакции, прислушивавшиеся к его разговору… Они ни о чем не спрашивали. Кажется, все и так были в курсе. Поэтому не обязательно что-то объяснять.
7
Володин уже надел куртку, когда его позвал к своему телефону начальник отдела Антон Заев, выглянув из кабинета.
— Игорь, тебя…
— Кто там, Галя? — спросил Игорь, прежде чем взять трубку порывисто закрыв за собой дверь кабинета.
— Какой-то мужик…
Антон протягивал трубку, сочувственно глядя в глаза подчиненному.
Наверно, выгляжу затравленным, подумал Игорь, прикладывая трубку к уху. И жалким. Он мельком взглянул на себя в зеркало.
— Слушаю…
— Это Павел. Говорить долго не могу, чтобы меня не запеленговали, поэтому скажите сразу: вам угрожали?
— Откуда вы звоните, мы можем сейчас встретиться? — быстро проговорил Игорь.
— Это исключено. Я сейчас далеко отсюда и повторяю: говорить долго не могу. Учтите, никто лучше меня вас и вашу семью не защитит. Вы это понимаете?
— Да, кажется, понимаю… — пробормотал Игорь.
— Поэтому отвечайте быстро и прямо. Вам угрожали?
— Да… утром звонил кто-то, предупреждал.
— Он, конечно, себя не назвал?
— Нет… Угрожал, напоминал о семье, — вздохнул Игорь, стараясь не смотреть на Антона.
— Понятно. Думаю, до акции они ничего вам не сделают, ибо я буду поддерживать с вами постоянную связь.
— Ну и втянули вы меня… И моих близких, — сказал Игорь с чувством.
— Ничего, зато узнаете на собственной шкуре, что такое смертельная опасность. Вам, писателям, это полезно узнать. Помните, была такая газетная рубрика: журналист меняет профессию? Вот и попробуйте себя в роли заложника. Всего хорошего.
— Вы еще позвоните? — спросил Игорь с надеждой.
— Да, я буду звонить вам по разным телефонам, которые я знаю, поскольку ваш домашний наверняка прослушивается. До свидания.
Павел отключил сотовый, прислушался. Кажется, никто не слышал. Во всяком случае, никто не отреагировал. Он вышел из своего номера небольшой гостиницы здешнего полигона, который военными давно забыт и заброшен.
Везли его сюда долго, в машине с зашторенными окнами, поэтому о своем месторасположении он не мог сказать ничего определенного. Только по некоторым признакам и по времени в пути мог сказать, что везли куда-то в сторону юга, по Симферопольскому шоссе, значит, это где-нибудь под или за Подольском.
Местные власти, как и везде, смотрят сквозь пальцы на то, за что им отстегивают. Сдали поди полигон и гостиницу местному отделению охотничьего общества, которое контролирует всем известная местная же группировка.
И хотя выстрелы здесь раздавались не всегда ружейные, большей частью пистолетные, винтовочные и автоматные, похоже, это никого не волновало.
К нему подошел здешний старшой — поджарый, среднего роста, где-то под метр семьдесят, восточного типа. Чувствовалось, что он был когда-то в прошлом кем-то в единоборствах. Павел обычно это видел по рукам, походке и осанке, хотя одет тот был в самое что ни на есть гражданское…
— Готов? — спросил он, точно так же оглядывая Павла.
Павел кивнул и сошел с крыльца.
— Теперь куда?
— Вон там ближайшая директриса… — старшой не сводил с него взгляда. — Предпочитаешь ТТ?
Павел снова кивнул:
— Верная информация. Сколько даешь патронов для пристрелки?
— Сколько скажешь. Обоймы достаточно?
Павел кивнул. Старшой чуть усмехнулся и протянул руку.
— Иван… — пожатие его узкой руки было, как прежде писали, стальным. Павел ответил тем же.
— Павел. Так куда идем?
Стрельбище находилось в продолговатой и покатой выемке, закрытой от посторонних глаз и ушей. Там были еще двое парней, один рыжеватый, другой лысоватый, в теплых спортивных куртках с надписью «адидас», и в двадцати пяти метрах от исходной позиции стояли щиты с продырявленными мишенями. Они молча раскрыли один из ящиков, где лежали пистолеты в заводской смазке. Здесь же, на огневом рубеже, стоял дальномер на треноге, и тоже почти новый. Все, как в лучших домах, подумал Павел.
— Смазанные, значит, не «замазанные», — не переставал улыбаться Иван. — Который на тебя смотрит?
— Любой… Вон третий слева.
— Вообще-то у нас положено мобильник сдавать сразу по прибытии, — сказал Иван, доставая из узкого ящика пистолет ТТ. — Или вам не сказали?
Он стал протирать его ветошью, ожидая ответа. Потом взглянул на Павла. Тот кивнул. Но сдавать не торопился.
— Отдадите сразу, или предпочитаете, чтобы силой изъяли?
Парни вроде занимались своим делом— приделывали новую мишень — и только на секунду замерли, покосившись в сторону Павла.
Понятно. Для того меня и оставили одного, чтобы отсюда позвонил… И теперь хотят знать, кому именно… А я сразу и не допер. Только не на того напали, я вам не фраер какой-нибудь.
Павел сунул руку во внутренний карман, нащупал сотовый, указательным пальцем провел по кнопкам, нащупал кнопку «OK», нажал, затем третью сверху — «CLR». Несколько раз нажал, чтобы стереть номер в памяти, и все это на протяжении пары-тройки секунд. Потом не спеша достал трубку и молча протянул ее Ивану. Какое-то время, улыбаясь, они смотрели друг другу в глаза… Кажется, Иван все понял. Тем не менее сотовый взял.
Павел вставил обойму, медленно поднял пистолет снизу вверх и выстрелил в мишень, выпустив всю обойму, так что парни попадали на землю, не успев отскочить.
— Э-эй! — прикрикнули они на него, прикрывая головы руками. — Ты че, мужик, совсем?
— Сегодня носит «адидас», а завтра Родину продаст, — громко сказал Павел, возвращая пистолет Ивану. — Трусливые они у тебя.
Тот по-прежнему улыбался. Казалось, ему понравилось это явное нарушение техники безопасности.
— Ну и как там, все живы? — усмехнулся Павел и приложился к дальномеру.
— Отсюда вижу, — сказал Иван. — Три десятки, две девятки… Смещение на два пальца влево. Еще одна где, не вижу.
— Четыре десятки, — поправил Павел. — Одна в одну вон там, пониже…
— Кучность классная, но пули ушли чуть влево, — подытожил Иван. После чего достал свой автоматический «глок» и выпустил всю обойму в соседнюю мишень, так что все пули легли одна в одну, образовав неровное отверстие, в которое можно было просунуть два пальца.
— Здорово, — кивнул Павел. — Вот у тебя, вижу, ствол пристрелян всерьез и надолго.
— Ну так… Может, попробуем другой? — спросил Иван, кивнув на ящик.
— Хорош, — сказал Павел. — Беру этот. — И протянул к нему руку. — А сейчас верни мобильник.
— Не все сразу, — помедлив, ответил Иван. — Хочу знать, кому ты отсюда звонил. На всякий случай. Мы тут всех проверяем. Доверяй, но проверяй, как сказал президент Рейган, я правильно говорю?
— Так я мог и потом позвонить, — усмехнулся Павел.
— Мог, — кивнул Иван. — А кто тебя знает, может, ты специально отсюда звонил? Чтобы засекли, где ты находишься. Ты ж не знаешь, куда тебя завезли, согласен?
— Понятия не имею, — подтвердил Павел. — Но кое о чем догадываюсь. За Подольск вроде куда-то. Ага?
И пытливо взглянул на Ивана.
— Вот именно, что вроде того, — сказал тот, не моргнув глазом. — А ты неплохо ориентируешься на местности и во времени… Полигон все-таки секретный, понимать должен… Может, ты звонил своей бабе. А может, еще куда, но главное, чтобы твой звонок запеленговали и узнали наши координаты. Может такое быть?
И взглянул на своих помощников.
Те, не торопясь, подходили ближе, все еще отряхивая свои куртки.
Павел пожал плечами:
— Может, кто спорит. Проверяйте, мне-то что…
Они прошли в небольшое помещение в гостинице, где на первом этаже Иван открыл небольшую комнату.
— Подожди здесь… — он придержал рукой Павла, успевшего заметить экран компьютера. — Гриня, развлеки гостя, а мы с Акимом пока посмотрим, что и как.
Рыжеватый остался с Павлом, лысоватый прошел с Иваном в комнату, где стоял компьютер. Павел сел в старое потертое кресло, закурил «Мальборо», протянул пачку Грине. Тот молча кивнул, взял. Так они курили, глядя в разные стороны, ожидая.
… Иван молча следил за манипуляциями Акима, который сначала присоединил тонкий кабель от системного блока к памяти телефона, потом включил на нем кнопку «ДОЗВОН», глядя на экран монитора.
— Сигнал точно был. Минут десять назад, не больше. Если никто из наших отсюда не звонил… — сказал он вполголоса.
— Это исключено, — заверил Иван. — Я всех строго предупредил.
— Значит, это он. И потом стер номер своего абонента. До этого его звонок был три часа назад.
— А здесь он торчит не больше сорока минут… — констатировал Иван. — И как раз десять минут назад был один. Значит, было что стирать. Когда только успел, сука? А что это за номер, по которому раньше звонил?
— Сейчас… — Аким несколько раз нажал на кнопки трубки Павла. — Вот…
На дисплее появились семь цифр московского номера. Они переглянулись. Аким вставил в системный блок компакт-диск телефонного справочника.
— Наверно, его баба, — сказал он, когда появилась информация. — Полунина Лидия Матвеевна.
— Проверим, — кивнул Иван.
В дверь заглянул Кощей.
— Чего он там у вас сидит? Можно ехать? — Он взглянул на часы.
— Подождет. Сейчас только позвоню… — сказал Иван. — Или сделаем иначе. Он отсюда звонил, а номер из памяти стер, сечешь?
— То-то я смотрю… — сощурился Кощей. — Ведет себя странно. И хозяин велел приглядывать, когда сюда посылал… Павлуха у нас с разбором. — Он кивнул на дверь, за которой ожидал Павел. — Бабки его интересуют, но обязательно вынь да положь ему насчет клиента: кто мол такой и за что. Пару раз, говорят, отказался от заказа, бабки вернул с процентами. Клиент ему, вишь, очень понравился. Честный человек! Узнал, что тот выкупил детей в Чечне. Ну, ты помнишь ту историю?
— Слыхал… — покачал головой Иван, считывая информацию с экрана. — За такими душегубами, что с моральными принципами, глаз да глаз…
— Он не всегда был такой, — продолжал Кощей. — Знал Серегу Муромского?
— Ну, знал. Средь бела дня и при большом стечении публики шлепнули, как в кино. Шуму было… И никого не нашли. Постой, так это он, Павел?
— Он самый… Когда Серега проезжал по мосту в своем «шестисотом», Паша из-за опоры весь рожок в него выпустил. Кстати, свой «Аграм» он там же выбросил. Я потом его выкупил у местных пацанов. А менты не нашли оружия, потому что мальчишки раньше них прибежали и прихватили. Теперь держу этот «Аграм» у себя в качестве вещдока. У меня таких брошенных стволов с отпечатками пальцев целая коллекция. Есть, к примеру, «стечкин» Дона с его пальчиками. Пригодится, если Паша или Дон вдруг ссучатся. Тогда и подкинем в нужное место в нужное время. Мало ли, как все обернется, верно?
— Значит, это Паше Серегу Муромского заказали… А кто?
— Нет, там по-другому все было, — покачал головой Кощей. Ему явно нравилось быть приобщенным к высшим тайнам. — Наоборот. Это Серега заказал Павлу какого-то чеченца, только для верности захватил Пашкиных жену и дочь и посадил их в подвал своего коттеджа, мол, верну в целости, когда выполнишь заказ. А то знаю я вас… У него ведь двое киллеров до того сбежали, прихватив аванс. Он их, правда, потом нашел и урыл по самые уши, но больше лажаться не хотел. А Паше это сразу не понравилось. Он все исполнил в лучшем виде, но когда пришел за расчетом, Серега ему говорит: вижу мол, для тебя твои бабы дороже всего. Вон как стараешься! Так что забирай, и скажи спасибо, что аванс оставляю при тебе. И покончим на этом. Паше это не понравилось еще больше. Он подкараулил Серегу на том мосту. И Серега со всей охраной — в Яузу… А потом, через полгода, наверно, кто-то жену с дочкой Павла удавил прямо дома, когда тот был в отлучке. Кто и как, никто до сих пор не знает. Паша ищет, найти не может, а заказчиков и клиентов теперь сам выбирает по моральным качествам.
— А каков он в деле?
— Все, кто имел с ним дело, в один голос: как исполнитель — лучше не бывает. Только кочевряжится больно. Второй номер ему, кстати, нужен. Гена просил передать. Никого нет на примете?
— Поищем… — кивнул Иван. — Вот номер, по которому он вчера звонил какой-то бабе… — Иван кивнул на экран монитора, передавая записку Кощею. — Это ее адрес, видишь? Посмотрите там, у себя в Москве. Кто хоть такая? Он до баб охоч?
— Здесь он нормальный мужик… — пожал плечами Кощей. — То есть жену не может забыть, и потому ищет такую, кто похож на нее. Вроде нашел. Сидели с ним в «Золотом веке». Он там одну снял, с собой увез, заплатил, но не попрощался. Толмач за ним проследил, потом доложил: мол к ней поехали, там и остался до утра. Хорошая девка, кстати… — Он пригляделся к записанному телефону. — Стоп! Да это она и есть! Ее телефон. Лида зовут. Я сам бы ей впарил, если честно…
— Ну, вы там с Геной разберетесь. Поставьте ее на прослушку, советую… А сейчас забирай его и отвози… Ствол у него в порядке… А сколько ему бабок положили, если не секрет? — сощурился Иван.
— Даже не спрашивай, — мотнул головой Кощей. — Я таких сроду в руках не держал.
8
Дон третий день сидел у Любы. Она выходила только на работу, дверь запирала на все замки, во дворе старалась пройти как можно быстрее, ни на кого не глядя, и не отвечала на вопросы соседей… К телефону подходила, но там в основном молчали, потом клали трубку.
Эти два дня Дон наблюдал из-за шторы за машинами, из которых велось наблюдение и которые сменяли друг друга возле дома.
Он терялся в догадках. Кто они? На ментов не похожи. Те давно вломились бы, мордой в пол, штиблетами по ребрам… Несколько раз кто-то звонил в дверь, когда Любы не было дома. Дон курил на кухне, матерясь от бессилия… В передаче «Криминал» он услышал о гибели Тенгиза. Его нашли со сломанной шеей в гараже. Неужто это хотели на него повесить?.. Тенгиз сам здоровый, выходит, что, кроме его конкурента — Славки Доронина, — больше некому?
По его просьбе Люба купила бинокль, и он стал рассматривать номера машин и тех, кто в них сидел. Но оттуда особо не высовывались, а номера и марки автомобилей ничего ему не говорили… во всяком случае, немного смог он разглядеть в эту не по-зимнему ненастную погоду.
— Слав, может, это не за тобой? — пару раз спросила Люба. Но увидев однажды телепередачу «Криминал», в который раз показывали сцену, как Дон рванулся в толпу, волоча за собой тело капитана Анисимова, сразу замолкала. Менты гибели коллег не прощают — она это уже слышала не раз по телевизору.
Надо бы выйти отсюда, думал он, сколько еще здесь сидеть? Неделю, месяц? Тем, кто его пасет, проще— они сменяют друг друга… А чем дальше, тем будет тяжелее решиться. Черт, никогда еще так не попадал.
Дома он был один, Люба где-то задерживалась, и он мотался по квартире, не включая свет и изредка подходя к щели между штор.
… О том, что он будет сидеть в «Мессалине», знал только Тенгиз Кутаисский. Они условились о месте и времени перед самой встречей, по сотовым договорились за считанные секунды, будучи уже в машинах. Это железное правило — договариваться о месте и времени стрелки только в последний момент — Дон для себя ввел давно. Теперь получалось, что менты не только успели об этом узнать, но и позвать туда телевизионщиков. А те в момент собрались со всей своей аппаратурой… Значит, сидели наготове у себя в Останкине и только ждали отмашки? И все было подготовлено заранее?
Нужно было окончательно решать с Тенгизом, к кому под крышу перейдет Вешняковский рынок…
История давняя. Когда Дон год назад решил заняться легальным бизнесом, то, при полном согласии братвы, он вложил общак своей группировки в пустырь возле рынка, но построил там не торговые киоски, как его все убеждали, а склады. И не прогадал. Рынок, с которого кормился Тенгиз, стал стремительно расширяться, земля там вздорожала, а склады готовы были арендовать за любые деньги.
Аренда складов кормила семьи членов бывшей группировки. Многие возвращавшиеся из зоны были без работы, их нужно было поддержать.
Дело еще и в том, что возвращался с отсидки Остап, его лучший друг, которого на зоне короновали, и положено было что-то отстегнуть тому на кормление… Остап запросил какой-нибудь вещевой рынок. Дон уже толковал об этом с Тенгизом, предлагая уступить рынок, поскольку слышал, будто Тенгиз тоже решил легализоваться и крышевание рынка стало ему в тягость. Тенгиз долго тянул, и Дон уже решил, что тот собрался толкнуть рынок кому-то из своих и подороже…
А тут Тенгиз вдруг потребовал, чтобы Дон сам продал ему свои склады вместе с землей. Причем предлагал бешеные бабки, каких Дон сроду не имел. И чем больше предлагал, тем настороженнее вел себя Дон — хотел сначала выяснить, с чего вдруг прижимистый Тенгиз так расщедрился, и не стоит ли его «товар» еще больше.
Но ничего толком не узнал, а Тенгиз внезапно, буквально накануне вечером, сделал новый финт ушами: согласился уступить свой рынок Остапу. Вот они и договорились встретиться в «Мессалине», чтобы обговорить кое-какие детали и ударить по рукам. Но вместо Тенгиза нарисовался этот самый Анисимов с нарядом и стал сразу вязать… Эта сука, мент позорный, которого он, Дон, со своих доходов уже четвертый год кормил, поил и воспитывал вместе с его третьей, нет, уже четвертой семьей, внаглую, не говоря худого слова, нацепил браслеты и потащил под «юпитеры», или софиты, словом, к телевизионщикам… Выходило, что именно Тенгиз, а больше и некому, заманил его в ловушку и продал ментам типа Анисима или, бери выше, самого Демида. А сам в это время уже лежал со свернутой шеей в своем гараже…
Потому как на Анисима на телевидении никто не клюнет, а Демид там — герой криминальных передач. Типа один, голыми руками, вяжет каждый день вооруженных до зубов бандитов. В Чечню бы его, раз такой крутой!..
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
