– У каждого свой вкус, – пожал плечами водитель.
Грязнов вздохнул и стал говорить ему «ты», что Вадим сразу заметил, но не отреагировал.
– Я бы, дорогой ты мой, с удовольствием и дальше поиграл с тобой в кошки-мышки, да времени мало. Мне, может, стоит позвонить... ну, скажем, генералу Федоскину Сергею Ивановичу, чтоб сократить момент притирки? Как считаешь?
Парень пожал плечами, помолчал и спросил:
– С мистером Макклином что-то случилось?
– Убит в номере.
– Бывает, – резонно заметил Вадим. – У меня было ощущение, что с ним может что-то произойти.
– Были причины?
– Разрешите позвонить моему непосредственному начальнику?
– Валяй, – Грязнов кивнул на аппарат.
Вадим набрал номер:
– Анатолий Федорович? Платонов говорит. Я нахожусь в дежурной комнате «Метрополя». Со мной беседует начальник МУРа генерал Грязнов... Да, произошло. То самое, о чем мы говорили. Нет, не знаю. Передаю. – Вадим протянул трубку Грязнову: – Вот, пожалуйста.
– Твой начальник полковник Бабенко? – спросил Вячеслав Иванович, зажимая мембрану ладонью.
– Так точно.
– Ну вот, наконец-то передо мной не мальчик, но муж! – хмыкнул Грязнов. – Привет, Толя... Да что ты, отличный парень. Ну конечно, раскусил! Делов-то... Не по телефону, Толя... Это хорошо, что понимаешь. Поэтому просьба: наставь, пожалуйста, своего подчиненного на путь истинный. Давай, до встречи!
Грязнов передал трубку парню, тот выслушал свое начальство и коротко ответил:
– Слушаюсь!.. Полковник наставил меня на путь истинный, – добавил не без ехидства.
– Прекрасно. Начнем с того, чем кончили. Так откуда у тебя возникло нехорошее ощущение?
– Во-первых, мистер Уолтер Макклин не тянет на истинного американца. Скорее всего, он чистокровный армянин, причем из наших.
– Армянский переулок, Армянское кладбище, армянская кухня – поэтому?
– Не только... Внешность, повадки, сильный акцент – не иностранный, западный, а именно армянский. Ну и другие мелочи... Во-вторых, он заметно нервничал. Например, останавливаемся мы в Армянском, у дома четыре, а он идет к черному ходу. Через двор.
– Какую квартиру он посещал, не удалось узнать?
– Такие задачи перед водителями не ставятся, – снисходительно заметил Платонов. – Но я случайно узнал. В доме скончалась пожилая армянка. Фамилии не знаю, но звали Софья Ираклиевна.
– Этого достаточно, – удовлетворенно произнес Грязнов. – А случайность – та же закономерность. Точнее, ее диалектическая противоположность, и друг без друга они существовать просто не могут. Мысль понятна?
– Да какая закономерность! – засмеялся Платонов. – Случайно подслушал разговор двух армян у табачного киоска, когда сигареты покупал.
– А я что говорю! – обрадовался Грязнов. – Не получи ты задания от полковника Бабенко – не волновался бы и сам, когда нервничал твой армянин, а не волновался бы – не курил много. Когда много куришь, быстро сигареты кончаются, вот и пришлось идти к киоску, а не стой ты у киоска в Армянском переулке, не услышал бы разговора местных жителей. Логично?
Парень только головой крутил, выслушивая построения Грязнова.
– Вообще-то нехорошее предчувствие у меня появилось после его поездки в Жостово. Утром он был мрачен, как никогда.
– Тебе надо объяснять, какие люди проживают в жостовских особняках? И к кому же там вы приехали?
– А я в самом поселке не был. Машину остановил в лесу, не доезжая с полкилометра примерно. Там его джип ожидал. Он пересел и уехал, а мне велел возвращаться в Москву.
– Что ты и сделал?
– Ага.
– А утром он, значит...
– Да, в девять утра, как обычно. Мрачный! Злой!
– Может, с похмелья?
– Так это само собой. Но похмелье он быстро гасил. Мы заскакивали в район Белорусского вокзала. Там, на Лесной, есть такой подвальчик – «Цахкадзор» называется. Его там знают. Рюмочка, хаш – и он готов к боевым действиям!
– И куда вы в тот день отправились? Где сражались-то?
– А на Ленинградский, в аэровокзал.
– Где мистер Макклин заказал билеты в Нью-Йорк?
– Точно! – восхитился наконец парень провидческими способностями генерала милиции.
Хоть и пустяки, в сущности, а все-таки приятно было Грязнову.
– А еще что можешь добавить? Не про тот день, а вообще...
– Когда начал с ним работать, в первый же день, он сел в машину вот с такой бабой! – Платонов показал большой палец. – Но мне такие не нравятся.
– Дорогая телка? – догадался Грязнов.
– Вот именно что телка. Шалава из тех, что... интердевочки. Видели кино?
– Ну да, валютные проститутки. Красивая, говоришь? Поди срисовал?
– А то! Высокая, стройная, ноги от подбородка! Густющие каштановые волосы, а глаза голубые такие, будто в тумане. На шее монисто из старинных монет, а на пальцах перстни – чернь по серебру.
– Монеты тоже серебряные?
– Ага. Шикарная баба. Дорогая – это точно!
– Макклин называл ее по имени?
– Не, ни разу. Как-то по-армянски – ахчик, что ли?
– Ну да, девушка, значит... А вы с ним по-русски говорили? Ты, часом, не поинтересовался, почему этот американец хорошо и чисто говорит по-русски?
– Не то чтоб интересовался, но сказал, что мне удивительно от американца слышать правильную русскую речь.
– А он?
– Если бы, говорит, ты поработал с мое с русскими дипломатами, глупых вопросов не задавал бы... Вот теперь все.
– Отлично, – потер ладони Грязнов и пожал парню руку. – Передавай привет своему полковнику.
– Я свободен?
– Конечно! Если понадобишься, уж не обессудь, пригласим как свидетеля. Отдыхай!
В номере, куда вернулся Грязнов, заканчивала работу оперативно-следственная группа.
– Сошлись «пальчики»-то! И фотография его в дактилокарте один к одному, – встретил его Самохин. – Точно! Левончик Золотые Ручки! Так мне эксперт-криминалист сказал, хотя точно экспертиза покажет.
– Но на бокалах, кофейных чашечках и еще кое-где обнаружены отпечатки пальцев еще одного лица.
– Женского, Коля.
– Эксперт-криминалист тоже так считает. Хотя по «пальчикам» не определишь, мужчина это или женщина. А вы откуда знаете?
– Ты мне вот что скажи. За полгода хорошо изучил контингент местных валютных проституток?
– А чего их изучать? Они всегда на виду!
– Тогда ищи высокую шатенку с голубыми глазами, у которой на шее монисто из старинных серебряных монет.
– Так это ж Лыткина! Элина, кличка Золушка.
– Почему Золушка? – удивился Грязнов.
– Детдомовская...
– Вот найди Золушку и сними у нее «пальчики». Наверняка сойдутся. А списочек ты мне подготовил?
Самохин молча кивнул на стол, где лежал исписанный лист бумаги.
– Резвятся в столице-матушке братья мусульмане! – заметил Грязнов, просматривая список. – Ты гляди! Сирия, Марокко, Эмираты...
– Двадцать восемь человек! В семнадцать ноль-ноль, Коля, данные обо всех мне на стол.
– Будет сделано, Вячеслав Иванович.
– Не прощаюсь!..
4
Забот у начальника МУРа, как известно, более чем достаточно. Однако убийством Левона Аракеляна Грязнов решил заняться сам. Обостренное чутье сыщика говорило ему, что золотая диадема может вывести в такие высокие кабинеты, куда простому сыскарю и не мечтать попасть...
Кое-что проясняло и установление личности убитого. Тут, правда, Самохин не совсем прав: золотые ручки все-таки не у Левона, а у его братца – Жоржика. Вот так будет справедливо.
И наконец о диадеме. Подлинник это или подделка, покажет экспертиза. Но поскольку она оказалась в руках убийц и демонстративно положена на обезглавленный труп, значит, в этом акте имеется определенный смысл. Который и предстоит разгадать...
Садясь в машину, Грязнов сказал водителю:
– Давай-ка подскочим в Армянский переулок, дом четыре... – Потом подумал и добавил: – Но через Генпрокуратуру.
И решил: это будет правильно, сперва надо поставить в известность Костю Меркулова. Что-то он, помнится, говорил про Гохран. Даже списочек каких-то ценностей давал. А где этот списочек? На работе, естественно, карманы и без того всякими бумажками забиты... Взглянуть, не из того ли списка?
– Давай-ка сперва к нам, – снова переориентировал Грязнов водителя. Тот послушно кивнул...
Константин Дмитриевич, лишь взглянув на диадему, лежащую на черном бархате в затейливой шкатулочке, многозначительно хмыкнул и уставился на Вячеслава Ивановича.
– Н-да-а... – протянул он. – Ну докладывай...
– Убийство произошло ночью. Судмедэксперт уточнит при вскрытии время убийства. Личность убитого установлена – Левончик Аракелян. На столе лежал в исподнем. Голова отдельно. Фотографии тебе подвезут. Еще шкатулочка. Ничего не искали, ничего не взяли – сделали свое дело и отвалили. Труп был обнаружен дежурной около десяти утра. Меня вызвонил один из моих гостиничных кадров. А потом мы вызвали дежурную группу. Вот, собственно, и все, Костя. Детали уточняю.
– Эту штучку, – сказал Костя, укладывая диадему в шкатулку, – передайте экспертам. Постановление о производстве экспертизы Турецкий составит. Дело ему поручим. А ты перезвони попозже. Или заезжай часика через два-три.
– Я тебе и без эксперта скажу, что это фальшивка, но сделана профессионально. Даже талантливо. А по дороге к тебе заскочил на Петровку, взглянул в тот твой списочек. Интересно! Штучка-то, получается, из Гохрана. Я имею в виду оригинал.
– Узнал, значит? – улыбнулся Меркулов. – Что же, выходит, эту подделку для нас специально оставили?
– А то для кого же! Чтоб, значит, не дремали! Шила-то в мешке не утаишь! Вот и намекнули: вы, мол, ребята, поди, и сами не знаете, что у вас национальное достояние разворовывается. Да ладно бы еще на дело шло! А то оригиналы-то уводят, а подделками пробуют торговать. Кидалы вы, получается, ребята!
– Ну уж прямо и так... – нахмурился Меркулов. – Ты мне фотики побыстрей подошли.
– Потороплю, – сказал Грязнов, поднимаясь. – Поеду дальше.
– Куда, если не секрет?
– Вещицы искать, Костя, – улыбнулся Грязнов. – Разреши твоим телефоном воспользоваться? От тебя у меня секретов нет.
Грязнов набрал номер, подождал.
– Сазонов? Привет, Грязнов говорит. Скажи-ка мне, Володя, в какой квартире по адресу Армянский, четыре, проживала умершая несколько дней назад Софья Ираклиевна? Я подожду... Молодец, капитан! Ладно, не скромничай, достоин... Я подъеду и все тебе объясню...
Он положил трубку и сказал Меркулову:
– Если все участковые станут работать как раньше, гарантирую полный порядок!
– Жду тебя к двадцати ноль-ноль.
– Буду...
Участковый встретил Грязнова возле четвертого дома по Армянскому переулку. Генерал пригласил его в машину.
– Рассказывай, Володя.
– Умерла Софья Ираклиевна ровно неделю назад. Проживала одна, но квартира оформлена на внучку, Нелли Гаспарян. А сыновья Софьи Ираклиевны проживают в Соединенных Штатах.
– И что, даже не приехали на похороны матери?
– Сведений таких не имею, Вячеслав Иванович. Зато прилетела внучка – Нелли.
– И где она сейчас?
– Вероятно, дома. В смысле в квартире.
– Она-то откуда прилетела?
– Так тоже из Америки. Об этом и речь.
– Давай-ка теперь, Володя, поподробнее, – оживился Грязнов. – А где папа и мама девушки? И кто они такие? По какой причине девушка оказалась в Штатах? Ну, словом, все, что тебе известно об их семействе.
– Отец Нелли – Гаспарян Гурген Аршакович, всю жизнь проработал на дипломатической службе. Мать – Грета Вартановна, занималась переводами книг с английского и французского. Говорили, что была очень известной переводчицей.
– Была?
– Ну да. Ведь ни отца, ни матери у Нелли уже нет.
– Умерли они хоть своей смертью?
– Гурген Аршакович скончался от сердечной недостаточности, а его супруга – от тоски, видать. Сильно переживала.
– И значит, племянницу, надо понимать, увезли в Штаты ее дяди?
– Выходит, так.
– На похороны родственника и своей сестры братья, надеюсь, приезжали?
– Гургена Аршаковича не хоронили, это точно, а у сестры присутствовали.
– Хорошо работаешь, Володя, – улыбнулся Грязнов.
– Ну что касается Гаспарянов, тут особый случай, – признался участковый. – Мой старший сын брал уроки английского у Греты Вартановны, поэтому, можно сказать, на глазах... Других-то я знаю хуже.
– Давай зайдем к внучке. Надо познакомиться, – закончил разговор Грязнов, выбираясь из машины.
Нелли оказалась очень симпатичной стройной девушкой с большими темными глазами. Она взглянула явно обеспокоенно, увидев знакомого участкового, а с ним крупного грузного мужчину с редеющей рыже-седой шевелюрой. Оставив дверь открытой, она, ни слова не говоря, ушла в комнату, где села в кресло.
– С характером девушка-то! – заметил Грязнов. – Ну пойдем, раз не гонят.
– Здравствуй, Нелли, – заходя в гостиную, сказал участковый.
– Здравствуйте, дядя Володя.
– Извини, но я к тебе гостя привел...
– Вы тоже из милиции? – Она подняла глаза на Грязнова.
Тот кивнул. Обернулся к участковому:
– Спасибо, Володя, свободен. – И когда капитан вышел, аккуратно притворив за собой дверь, продолжил: – Из милиции, Нелли.
– И занимаете важный пост?
– Ну... скажем так, немалый. Разве заметно?
– Заметно. Дядя Левон жив?
А вот такого поворота Вячеслав Иванович никак не ожидал. Он потянулся в карман за сигаретами, остановился, огляделся.
– Простите, Нелли, у вас здесь как? Курят?
– Можете. Пепельница на серванте. Ну я жду ответа!
Грязнов закурил, глубоко затянулся и наконец сказал:
– Вы спрашиваете, жив он или нет. Отвечаю: нет. К сожалению...
Ни одна жилка не дрогнула на лице Нелли, лишь еще больше потемнели глаза.
Она раскрыла московскую адресную книгу, лежащую на серванте, достала из нее авиационный билет и протянула Грязнову.
– Сегодня мы должны были улететь в Штаты...
Грязнов посмотрел билет.
– Но самолет давно уже в воздухе. Вы-то почему не улетели?
– Ждала звонка от дяди Левона. И потом, как бы это я могла улететь без него?.. Но я чувствовала... я даже знала, что с ним что-то должно было случиться.
– Давайте наконец познакомимся. Меня зовут Вячеслав Иванович.
– Нелли Гаспарян. Впрочем, вы и сами знаете. Какое у вас звание?
– Генерал-майор милиции.
– А пост какой занимаете?
– Начальник Московского уголовного розыска... Может, кофейком угостите?
– К сожалению, в доме только растворимый.
– Я бы не возражал...
За кофе, который оказался совсем неплохим – крепким во всяком случае, – понемногу разговорились, хотя Нелли отвечала неохотно. Видно, известие о смерти дяди, хотя она и ожидала нечто подобное, девушку все-таки подкосило.
Отец ее, как уже немного знал Грязнов, долгие годы работал во Франции и Англии, руководил торговыми представительствами. После крушения Советского Союза его отозвали из Лондона. На короткое время в отношении него велось следствие – обвинялся в злоупотреблениях. Хотя все закончилось в общем благополучно для него, нервы потрепали основательно. Что быстро сказалось на здоровье. Сломался человек, не вписавшись в новую, «демократическую» жизнь, и умер от инфаркта.
Мать не перенесла ухода мужа, и, чувствуя приближение собственной смерти, Грета Вартановна посвятила наконец дочь в семейную тайну. Оказывается, в Америке проживают ее родные братья – Левон и Жорж, которые соответственно являются дядями Нелли. Оба они закоренелые холостяки, люди достаточно богатые, имеют собственную фирму. В случае беды Нелли может немедленно к ним обратиться за помощью.
Для Нелли это была новость. Она никогда ничего не слышала о своих американских родственниках – ни от родителей, ни от бабушки Софьи Ираклиевны. А причина оказалась проста: до отъезда за границу оба дяди вели жизнь весьма предосудительную, и семья Гаспарянов не поддерживала с ними решительно никаких отношений. Но теперь братья Аракеляны вроде бы остепенились, стали солидными бизнесменами.
Когда Грета Вартановна умерла, Нелли не решилась сообщать об этом в Америку. Но нашлись добрые люди и позвонили. Братья немедленно нагрянули в Москву. Взяли на себя все издержки по похоронам, приватизировали на имя единственной своей племянницы квартиру в Армянском переулке, положили на ее имя солидную сумму в коммерческом банке и высказали серьезное предложение. Они позвали Нелли и Софью Ираклиевну переехать на жительство в Штаты. При этом сохранялись и российское гражданство, и московская прописка. Впрочем, Нелли при ее желании они могли устроить и американское гражданство с возможностью учиться в престижном колледже. Матери же достаточно было и вида на жительство. Но Софья Ираклиевна категорически отказалась, а вот Нелли согласилась.
– И долго вы прожили в Штатах? – поинтересовался Грязнов.
– Больше двух лет.
– Понравилось?
– Очень.
– Тогда, если не возражаете, Нелли, вернемся к началу нашей беседы. Почему у вас возникли тяжелые предчувствия относительно дяди Левона?
– Вы английский знаете? – в свою очередь спросила девушка.
– К сожалению... – печально сказал Грязнов и отрицательно покачал головой. – Мне, милая моя, больше приходится «по фене ботать».
– Это что-то блатное?
– Вот именно... Такая уж работа.
Нелли вышла в другую комнату и принесла красочный журнал на английском. На обложке красовалась уже известная Грязнову диадема.
– На восемнадцатой странице... – вздохнула девушка.
Грязнов полистал и увидел фотографию на целую журнальную полосу: на зеленой траве аккуратно подстриженного газона лежал убитый господин. На вопросительный взгляд Грязнова Нелли ответила:
– Это мистер Леонард Дондероу. Исполнительный директор той фирмы, которую основали мои дяди. Вот вам и ответ на ваш вопрос.
– Вы не могли бы хоть вкратце пересказать мне содержание статьи?
– А вы возьмите этот журнал с собой, переводчики, надеюсь, найдутся...
– Спасибо, но хотелось бы сейчас... Вдруг вопросы возникнут, на которые сможете ответить только вы?
– Речь идет, – неохотно начала девушка, – о залоге драгоценностей из России на сумму более двухсот миллионов долларов. Этот залог отправлен в Штаты правительством России в качестве гарантии за крупную валютную инвестицию из американского банка. Однако в банковские сейфы драгоценности так и не были доставлены. А договор в Москве подписывал именно мистер Дондероу. Если коротко...
– А где вы живете в Америке? В Нью-Йорке?
– Да, на Семьдесят второй стрит. В Верхнем Ист-Сайде. Правда, сейчас квартира пустует – мы переселились в виллу на Манхэттен-Бич.
– Давно?
– Месяца три назад.
– А этот мистер Дондероу бывал у вас там?
– А как же!
– Хороший человек? Как на ваш взгляд?
– Что значит – хороший? Такого понятия у нас, в Штатах, нет. Он был человеком дела. Говорят, подавал надежды как финансист.
– А сколько вам лет, Нелли? Не смущайтесь, я не хочу вас ставить в неловкое положение дамы, скрывающей свой возраст, – с улыбкой заметил Грязнов.
– И не думаю. Двадцать, но какое это имеет отношение?..
– Я подумал, меньше. Оказывается, вы совсем взрослый человек. Теперь мне понятно, почему вы так быстро акклиматизировались в Америке и усвоили их нравы.
– Вы забываете, что я изучаю юриспруденцию!
– Тогда вопрос будущему юристу, – улыбнулся Грязнов. – Что, неладно было в королевстве под вывеской «Голден»? Нечисто?
– Да уж какая чистота, если убивают директора?!
– Не только. Еще и одного из основателей королевства – Левона Аракеляна. А Жорж Вартанович так и не появился в Москве? Я имею в виду – на похоронах вашей бабушки Софьи Ираклиевны?
– Он остался в Штатах.
– Странно, не правда ли? Не прилетел, чтобы отдать свой последний сыновний долг... Скрывается, не так ли?
– От вас, что ли?
Грязнов помолчал, поигрывая бровями, словно прикидывая ответ.
– Если не прилетел в такой час, значит, опасается российских властей. В том числе и меня. Мы с ним, кстати, давно знакомы, Нелли. Это просто так, к вашему сведению.
Но девушка вспыхнула, будто Грязнов в чем-то хотел уличить ее.
– Не знаю... В конце концов, у дяди Жоржа своя жизнь, а у меня – своя... Но ведь дядя Левон прилетел же! – Она с вызовом посмотрела на генерала.
– Верно. Но с чужим паспортом.
Нелли опустила голову, избегая прямого взгляда Грязнова.
– Впрочем, лично к вам какое это может иметь отношение?
– Где его убили, Вячеслав Иванович? – ушла от ответа девушка.
– В гостинице «Метрополь». Теперь это крупнейший международный отель со многими звездочками. Безумно дорогой... А кстати, почему вы сами не могли туда ему позвонить? Сидели и ждали его звонка? Зачем же такая конспирация?
– Я только что от вас узнала, где он жил...
Грязнов взглянул ей в глаза и понял, что она говорит правду. И тогда он поднялся.
– Ну спасибо вам, милая моя, за хороший кофе и разговор.
– А мне-то теперь что делать, Вячеслав Иванович? – с тревогой спросила она.
– Снова, я так понимаю, думать о похоронах. Искренне сочувствую. Бабушка... дядя...
– Я думаю, дядя Жорж может выслать самолет...
– Он так богат?
– Ну... не беден. Даже по тем масштабам.
– Наверно, он и должен сам решить, где лежать его брату. Посоветуйтесь.
– Я могу позвонить ему.
– Прекрасная мысль! И у меня тогда будет маленькая просьба: если он сам возьмет трубку, включите, пожалуйста, громкую связь. Может быть, и я смогу дать вам полезный совет. Не затруднит?
– О чем речь!
После нескольких неудачных наборов наконец удалось соединиться. Трубку поднял Жорж Вартанович. Нелли нажала соответствующую кнопку на аппарате, и в комнате зазвучал густой мужской голос с явным уже иностранным акцентом.
– Здравствуй, моя дорогая девочка! Ты хочешь сообщить мне о смерти Левона?
– Да. Но вижу, что опоздала.
– Слушай меня очень внимательно, Нелли! Сразу, как положишь трубку, немедленно бери такси и мчись в аэропорт. Билет бери на самый ближайший рейс! Ты меня внимательно слушаешь? Тебя встретят. В самолете вызовешь стюарда и дашь ему мой телефон. А дальше он будет знать, что делать, поняла?
– А как зовут стюарда?
– Какая разница! Любого вызовешь. Я всех предупрежу! Мне тут же сообщат номер твоего рейса. Все тебе ясно?
– Да ясно, только... – Нелли посмотрела на Грязнова. – А если меня не отпустят?
– Откуда звонишь?
– Из дома.
– Ты не одна? – догадался Жорж.
– Дайте, пожалуйста, мне трубочку, Нелли, – сказал Грязнов, протягивая руку. – Здравствуй, Жоржик!
Возникла пауза. Наконец Америка прорезалась:
– Что-то голосок больно знакомый!
– А ты пошевели мозгами, подумай, вспомни пятидесятые... шестидесятые... ну? Никак?
– Батюшки мои!.. Неужели Вячеслав Иванович самолично?!
– Ну!
– Тогда здравия желаю, господин генерал! – словно обрадовался Жорж.
– Смотри-ка, и это тебе известно? – засмеялся Грязнов.
– Ну все! – выдохнул бархатный голос. – Теперь я за Нелли абсолютно спокоен.
– Слышь, Жоржик, она мне сказала, что ты за Левоном можешь самолет выслать?
– Да зачем теперь самолет? Пусть Левона похоронят в Москве, на Армянском, рядом с папой и мамой. И ни о чем не надо беспокоиться, я тут распоряжусь. А к тебе, Вячеслав Иванович, по старой памяти просьба: отвези Нелли в аэропорт, а? Сам, прошу! Прямо сейчас, немедленно! Вечно благодарить буду!
– А если Нелли захочет попрощаться с родным дядей?
– Никаких прощаний! Я умоляю, Вячеслав Иванович!
Грязнов взглянул на девушку, и та решительно забрала у него трубку.
– Я прилечу после похорон, дядя, – безапелляционным тоном заявила она.
Вероятно, Жорж Вартанович уже знал характер племянницы. Он лишь тяжко вздохнул и сказал:
– Хорошо, пусть сразу после похорон. Я жду звонка.
Нелли положила трубку и задумчиво уставилась в окно.
– Ну что зажурылась, дивчина? Как сказала бы моя бывшая начальница... – улыбнулся Грязнов.
– Мне страшно, – созналась Нелли.
– Я тоже думаю, что оставаться тебе одной в этой квартире не следует. Что ж, поехали!
– Куда?
– А что я могу предложить? Самое безопасное место у меня дома. Не стеснишь. Комнат много, живу один.
Грязнов ожидал любой реакции, но девушка поднялась и просто сказала:
– Поехали.
– Только... я не уверен, что у меня в холодильнике что-нибудь для тебя найдется.
– Это не проблема, – устало ответила Нелли и пошла на кухню. Открыла битком забитый провизией и бутылками холодильник, сказала, словно оправдываясь: – После поминок бабушки осталось.
– Ты много не набирай, – заметил Грязнов, увидев, что девушка собирается наполнять содержимым холодильника большой картонный ящик. – Возьми, чтоб самой пообедать, поужинать. Я-то на работе...
– Все равно никому не нужно, – вяло возразила она.
– Ну почему же! Поминать-то дядю наверняка придут!
– Вы думаете? – удивилась она.
– Обязательно придут. И уверяю – народу будет немало.
– Друзья?
– И друзья тоже... – отводя взгляд, сказал Грязнов.
– Вот уж не думала...
Вернувшись на Петровку, Грязнов обнаружил на своем столе протоколы осмотра места происшествия и осмотра трупа, а также рапорт майора Самохина.
Убийство, по мнению, судмедэксперта, произошло примерно в час тридцать ночи. В том, что убит именно Левон Вартанович Аракелян, уже никаких сомнений не было. Об этом свидетельствовали отсутствие мизинца на левой ноге, наколки на теле и заключение криминалиста.
А из рапорта Самохина Грязнов узнал, что из двадцати восьми восточных граждан, проживавших в «Метрополе», четверо – из Арабских Эмиратов, утренним рейсом вылетели в Париж.
Грязнов позвонил Самохину и спросил, где Золушка.
– Ищем, – ответил Николай.
– Ну-ну, – буркнул недовольно Грязнов, – ищите поскорее!
И положил трубку, но тут же снял, потому что услышал зуммер.
– Привет! – раздался бодрый голос Турецкого.
– Здорово, – без всякого оптимизма ответил Грязнов.
– Где пропадал целый день?
– Дела-делишки...
– Начальник должен сидеть в кабинете и руководить, а не бегать, высунув язык.
– Еще что скажешь?
– Надеюсь на встречу в восемь у Меркулова.
– Ах вон оно что! Значит, нагрузили?
– А то!.. Но твои лавры мне не нужны, мой генерал! Таков приказ.
– Ну раз приказ, значит, буду в восемь...
Затем Вячеслав Иванович занялся текучкой и без четверти восемь выехал на Большую Дмитровку.
В кабинете заместителя генерального прокурора собрались кроме самого хозяина Грязнов, Турецкий, Денис и Алексей Петрович Кротов.
С объяснения причины присутствия двух последних на ответственном совещании и начал свое сообщение Константин Дмитриевич.
Он напомнил, что дело об исчезновении ценностей Гохрана, вывезенных за границу в качестве залога для валютных поступлений в Россию, уже имеет свою историю. Еще, что называется, по горячим следам оно было возбуждено Московской городской прокуратурой. Занималось им следственное управление ГУВД Москвы. Затем дело по указанию свыше было передано в ФСБ, где, как и следовало ожидать, благополучно заглохло. Впрочем, какие-то оперативно-следственные мероприятия, по утверждению руководства федеральной службы, проводились, а к расследованию были привлечены некоторые бывшие сотрудники службы, в том числе и Алексей Петрович Кротов, хорошо знавший в прошлом Аракелянов, дело, словно по чьей-то злой воле, с места не сдвигалось. Становилось ясно, что в раскрытии преступления совсем не заинтересованы некоторые лица из верхнего эшелона власти, а спецслужбы собственной активности проявлять не собираются. И больше того, могут всеми силами, которых немало, препятствовать установлению истины.
Вот это последнее соображение Меркулова и подвигло его начать, по сути, новое расследование, которое должен был возглавить Александр Борисович Турецкий. Верный человек из ФСБ, с которым удалось предварительно переговорить Меркулову, обещал ему по крайней мере не чинить препятствия в этом вопросе. А для оперативной работы Константин Дмитриевич предложил привлечь «Глорию» – в помощь Турецкому. Проблема оплаты работы сыщиков была важной, но в настоящий момент не главной: и у Меркулова и у Грязнова-старшего имелись на этот счет свои соображения.
Итак, Константин Дмитриевич выдал общую информацию, которую дополнил фактурой Грязнов-старший, Турецкий и отчасти Кротов. Грязнов-младший внимательно слушал и кое-что помечал в своем блокноте, из чего Александр Борисович сделал вывод, что Костя провел с Денисом определенную работу. Ознакомились также и с текстом в журнале, переданном Грязнову Нелли Гаспарян. Содержание статьи присутствующим бегло перевел Денис. И теперь следовало подводить первые итоги, принимать какое-то определенное решение.
– Если предположить, что Левона Аракеляна прикончили граждане Арабских Эмиратов, которые нынче утром улетели в Париж, то дело об убийстве превращается в большого «глухаря», – сказал Меркулов.
– Но у тебя, кажется, иное мнение, Алексей Петрович?
– Я лишь напомню, о чем говорил: облапошен, по моим предположениям, один из шейхов – человек сказочно богатый, но при этом упрямый и жестокий. Типичный восточный деспот.
– Ну а что мы можем ему инкриминировать? Не пойман – не вор. А если убили Аракеляна наемники шейха, где мы их будем ловить? В Париже, Нью-Йорке или Эмиратах?
– В Нью-Йорке, – твердо сказал Кротов.
– Почему?
– Потому что пока еще жив Жорж Аракелян. И я не уверен, что месть данного деспота не распространится на всех Аракелянов, вплоть до седьмого колена.
