— Все, приехали! — сказал тот.
      — Ага. — Грязнов открыл дверь машины и стал вылезать.
      — Куда? — Водитель схватил его одной рукой за локоть, а другой выхватил из-под сиденья монтировку.
      — Да ты что, дед, опух? — оттолкнул его Грязнов.
      Водитель проворно выскочил из машины вслед за Денисом.
      — Плати, говорю, а то сейчас врежу! — угрожающе махнул он монтировкой перед лицом Грязнова.
      — Железку на всякий случай убери. Дай деньги достану.
      — В машине не мог достать? Знаю я вас. Из машины выйдут — и деру! Гоняйся потом за вами. Я тебе не мальчик!
      — У меня штаны узкие, сидя достать не могу. — Грязнов извлек из сидящих в обтяжку джинсов полтинник. — Хватит?
      — Вполне, — расслабился дед, забирая деньги и проверяя их на свет.
      — Что, прокатывают часто?
      — А то нет! То сбегут, то деньги фальшивые кинут. Ночью я вообще не везу, пока вперед не заплатят.
      — Ты, дед, все-таки с железкой не шути.
      — Не боись, я еще никого не огрел. Так только, попугать.
      Агенты опять прохлаждались. Но сейчас Грязнов на них полкана спускать не собирался — он был в благодушном настроении.
      — Сидите, сидите, господа гусары, — кивнул развалившимся мужикам. Те, впрочем, и не собирались вставать.
      — Шеф, — дурашливо вскочил Самохин, — разрешите доложить?
      — Вольно. Где тут заключение экспертов?
      — Вот! — протянул бумагу Самохин. — А еще вам повестка, шеф.
      — Повестка?
      — Э-э… Кутузовская районная прокуратура… — прочитал по бумажке Самохин.
      — Дай! — вскинулся Грязнов.
      — С прискорбием сообщает, что она не существует в природе…
      — Купил, — расслабленно улыбнулся Грязнов.
      — Гарипов ваш очнулся, — в том же тоне сказал Самохин. — Следак звонил.
      — Шутишь? — серьезно спросил Грязнов.
      — Следак сказал: Гарипов теперь ваш, можете его допрашивать.
      Пришлось снова бежать на улицу и ловить машину. Вообще-то Денис мог доехать до больницы и на своей, но ему очень хотелось читать сценарий дальше. Он вообще никогда не читал того, что писал его товарищ Кирилл Медведев.
      Лес. Натура. Ночь.
      Некрасов оступился и скатился с тропинки в овраг.
      — У, зараза, — тихо выругался он.
      — Ты что, Женька? — спросил Сабанов.
      — Да ногу, кажись, подвернул.
      — Встать на нее можешь? — Белоусов спрыгнул в овраг и присел с фонариком к Некрасову.
      — Ой, нет! Добей меня, командир…
      Лес. Натура. День.
      Под утро они все так же брели по лесу.
      Белоусов поддерживал хромающего Некрасова. Тот немного опирался на больную ногу, страдальчески морщась от боли. Сабанов нес два рюкзака — свой и Жени.
      Галя все чаще и чаще останавливалась.
      — Давай мне! — Сабанов взял рюкзак у девушки. — Галка, все будет нормально.
      — Где — нормально? Всю ночь протопали! — В голосе Белоусова послышались истеричные нотки.
      — Все, не могу больше. Хочу жрать. — Антон резко сбросил рюкзак и лег на землю.
      Сабанов решительно, без слов попытался поднять Антона, но тот оттолкнул его от себя.
      — Отстань! — злобно закричал Антон. — Никуда не пойду! Иди сам.
      — И я больше не могу, — еле слышно проговорил Некрасов.
      Он опустился на землю, болезненно пробуя пальцами распухшую ногу.
      — Нельзя, нельзя, нельзя так! — с силой заговорил Сабанов. — Надо держаться. И только всем вместе.
      — Мы подохнем здесь, — сказал Антон. — Блин, смешно, заблудились в каком-то поганом Подмосковье!
      — Есть охота… Сколько человек может прожить без еды?
      — Да вы что, с ума сошли? Никто не умрет, вы что! Вы слышите меня? Сабанов заметался между друзьями.
      Галя громко всхлипнула.
      — Потом еще сто раз будем об этом вспоминать. И смеяться…
      — Смеяться, да? Смеяться? — Антон начал истерично хохотать. — Да мне уже смешно — до чертиков.
      — Хватит! Что вы как дети! Я вас выведу. Я вам обещаю. Клянусь! Только заткнитесь.
      Сабанов начал поднимать ребят, встряхивая, обнимая их, приводя в чувство. И уверенно, словно гипнотизируя своей силой, смотрел каждому из них в глаза:
      — Встать! Я вам сказал: встать!
      И, подталкивая их в спину, снова повторял обнадеживающе:
      — Все будет хорошо. Я вам обещаю! Я вас выведу! Только всем вместе! Держаться!
      Медсестра поправила у Гарипова капельницу. Потом склонилась над ним, поправляя подушки.
      Гарипов с трудом, но дотянулся забинтованной рукой до ягодиц медсестры.
      — Перестаньте, вам сейчас нельзя. Я имею в виду, двигаться нельзя. — И медсестра удалилась, отчаянно виляя бедрами.
      — Нет, ты видел ее, а? Какая цаца! Она меня вылечила! Чудо!
      Грязнов сел на стул рядом с кроватью.
      — Ну как вы?
      Выражение лица Гарипова резко изменилось:
      — Плохо. Очень плохо. Слушай, я сразу говорил, что это Линьков, да?
      — Ну успокойтесь…
      — Меня убить хотели, а я должен быть спокоен, да?..
      — Давайте по порядку. Что там случилось?
      — Так я уже следователю рассказал.
      — Ничего, вы просто повторите. Итак, что случилось?
      — «Что», «что»! Прибежал Линьков, полез меня бить, потом давай стрелять.
      — Вот так прямо с порога и начал бить?
      — Да фашист он, я же говорил. Всех людей ненавидит. Меня в первую очередь. Видел у него патроны?
      — А Линьков говорит, что патроны подсунули вы…
      Гарипов выкатил глаза:
      — Вуа! Что говорит?! Он убийца, а ты ему веришь?! Он в меня стрелял, а ты ему веришь?! Если черный, так все, преступник, да?!
      — Тут такая история, Гарипов: на патронах нет отпечатков пальцев Линькова. А вот ваши имеются. Это вам следователь сказал?
      — Вуа! Откуда?
      Грязнов пожал плечами.
      — Чудо, наверное.
      Гарипов закрыл глаза.
      — А кто там еще был?
      — Мои друзья.
      — Фамилии, имена, место жительства.
      — Не знаю. Я устал.
      — А что вы делали ночью в цеху?
      — Работал, — криво усмехнулся Гарипов.
      — Стахановец?
      — Вуа! Не хотел идти домой! У меня в семье проблемы. Интимного характера. Устраивает?
      — Не устраивает. Гарипов, вы занимались в цеху изготовлением боевых пистолетов и взрывчатки.
      — Докажи!
      — Уже. — Грязнов достал из папки бумаги и протянул Гарипову: — Читать сможете?
      Гарипов оттолкнул бумаги, тихо сказал:
      — Ты что, такой крутой мент?
      — Я не мент. Но я крутой.
      — Не ищи моих друзей. Тебе же хуже будет.
      — Это я устал от вас, Гарипов. А вот вы проходите по делу, как один из подозреваемых.
      — В чем подозреваемый?!
      — А вы не поняли? В убийстве Медведева.
      — Я его не убивал, — выдавил из себя Гарипов.
      — Ладно, ты сам напросился. — Грязнов склонился к самому уху Гарипова и негромко сказал: — Твой оружейный подпольный цех я выдаю ФСБ, мало не покажется. Понял?
      — Утопить хочешь? — сузил глаза Гарипов.
      — Хочу.
      — Чего тебе от меня надо? — Гарипов заскрипел зубами.
      — Кому ты на студии делал пистолеты?
      — Никому…
      Грязнов встал:
      — Счастливо оставаться.
      — Вуа! Один только делал! — неожиданно почти взвыл Гарипов.
      — Кому?
      — Медведеву делал. Мамой клянусь! Сценаристу этому!
      Грязнов телефон Медведевых знал на память. Звонить решил из автомата так дешевле, все-таки мобильная связь у нас еще роскошь.
      В телефонной трубке раздавались длинные гудки. Значит, на работе.
      Грязнов поискал в своей телефонной книжке, набрал номер.
      — ЦСДФ, — ответили на том конце провода.
      — Будьте добры Медведеву!
      — Кто ее беспокоит?
      — Следователь Грязнов.
      — Ой, а Лены не будет на работе. У нее муж умер.
      — Не подскажете, где ее можно найти?
      — Дома, — удивились на том конце провода.
      — Странно, весь день ей звоню. И никто не берет трубку.
      — Я только что с ней разговаривала… Хотя погодите… Вы ведь на квартиру мужа звонили?
      — Ну да!
      — Нет, она дома. Я имею в виду — у мамы.
      — Спасибо.
      Телефон Лениной мамы Грязнов на память не знал, поэтому попросил продиктовать.
      — Да! — услышал Денис голос Медведевой.
      — Здравствуй, Лена. Грязнов.
      — А, Денис, здравствуй!
      — Я по делу. Нам нужно кое-что поискать в квартире Кирилла. Алло, Лен, ты слышишь?
      — Ладно приезжай, обыскивай, — не сразу ответила Медведева. — Тем более что на это не нужно моего разрешения. Ваши и так там, наверное, все перерыли…
      — Лично я ничего там не перерывал. А если перерыли — это милиция.
      — Часа через три устроит?
      — Да, конечно, но…
      Однако Медведева уже положила трубку.
      Времени было полно. Возвращаться в агентство не хотелось. И Денис поехал на студию. Может, пленку уже проявили.
      Успенская чуть не сшибла Грязнова с ног. Как-то испуганно метнула взглядом.
      — О, Людмила Андреевна, здравствуйте.
      — Привет.
      — А я как раз насчет пленочки.
      — Какое совпадение! — Успенская дымила папиросой, не вынимая ее изо рта.
      — Не готова? Ведь срок был еще…
      — А у нас в стране хоть что-то делается в срок?
      — Но они обещали?..
      — До задницы им собственные обещания. У них на день сто пятниц!
      — Может, как-то нажать можно?
      — Бесполезно. И вам здесь крутиться нечего. Я же сказала, что сообщу. И что вообще вы хотите увидеть?! Это кинопленка, ясно? Не видео! Мы снимали только дубль. От «камеры» до «стоп». Ничего вы не увидите интересного! Фон провалился — и все.
      — Провалился?
      — Недосветили, суки.
      Грязнов закурил возле Успенской, продолжавшей нервно дымить папиросой.
      — Тут курить нельзя. — Успенская показала на плакат. — Вон вахтерши вас сейчас заметут.
      — А вас?
      — Меня?!..
      Грязнов быстро затушил сигарету, конечно, его заметут. А вот Успенскую поди попробуй. Бой-баба.
      Квартиру Кирилла еще не обыскивали. Лена зря волновалась. Ее обыскивать начали, как раз когда они с Денисом приехали. Словно нарочно.
      «Ну вот, — подумал Денис, — теперь Ленка решит, что это я милицию позвал».
      Следователь и трое оперативников обыскивали квартиру. Двое пожилых людей наблюдали за ними.
      Лена сидела в углу в кресле. На оперов почти не смотрела, а вот Дениса просто прожигала взглядом.
      — А соседей зачем позвали? — кивнула в сторону тех двоих Медведева.
      — Так положено, Лена, — объяснил Грязнов, который почему-то и в этом чувствовал себя виноватым. — Они понятые.
      — Ну если положено…
      — Лена, ты разрешишь позвонить?
      Она кивнула. Грязнов вышел на кухню. Он достал сценарий сериала и набрал по нему номер телефона. Сработал автоответчик, и игривый голос Ксении выдал длинную фразу: «Привет, ты действительно уверен, что я захочу тебя слышать?»
      После длинного сигнала Грязнов произнес на автоответчик:
      — Не уверен, но хотелось бы тебя услышать, а еще больше — увидеть…
      Вошла Лена, и он спешно положил трубку.
      — Знаешь, так странно, — сказала Лена. — Я почему-то все время забываю, что Кирилла нет. Хожу, что-то делаю, о чем-то думаю — и вроде все по-старому и ничего не случилось. А потом — бах! Его ведь уже нет!
      — Бывает, — промычал Грязнов несуразное.
      — Пытаюсь вспомнить что-то из того дня. Должна же я была почувствовать, как-то увидеть, что жить ему осталось совсем немного.
      Заглянул следователь:
      — Можно вас на минутку?
      Они вернулись в комнату.
      — А что здесь? — спросил следователь, указывая на ящик письменного стола.
      — Это его личный ящик.
      — Он закрыт на ключ. Он у вас есть?
      — Нет. Это его личный ящик. Если он вас так интересует, взламывайте.
      Оперативник аккуратно открыл отмычкой ящик стола.
      Лена не стала смотреть, снова ушла на кухню. Грязнов поплелся за ней.
      — Представляешь, какие были его последние слова мне? — продолжала Лена. — «Ленка, нажарь сегодня вечером картошки. Так хочется жареной картошки с солеными огурцами». Представляешь, и ничего больше! О какой-то картошке сказал. Вот же глупость!..
      — Это не глупость. Он ведь не раз говорил, что ты умеешь жарить картошку каким-то особенным способом.
      — Жарю как все…
      — Он еще шутил: «За Ленкину жареную картошку родину продам!»
      — Грязнов, — позвал следователь.
      Грязнов заглянул в комнату. Следователь протянул ему документ.
      — Что это?
      — Разрешение на газовый пистолет.
      — А сам пистолет?
      — Нету.
      — Лена, — Денис обернулся к вдове, — у Кирилла что, был пистолет?
      — Да. Газовый. Он говорил — у мужчин те же игрушки, что и у детей, только настоящие.
      — Где он его хранил?
      — Да везде он валялся.
      — А из дому он его выносил?
      — Брал иногда… — сказала Лена и осеклась. Грязнов смотрел на нее как-то странно, пугающе.
      Следователь поймал этот взгляд Дениса, они переглянулись, и следователь кивнул.
      — Поехали, — сказал он.
      Следователь покопался в сейфе и выложил на стол два пистолета:
      — Хватит?
      Денис вынул свой и тоже положил рядом:
      — Вот теперь сойдет.
      Следователь накрыл пистолеты газетой, а Грязнов выглянул в коридор:
      — Лен, заходи.
      Медведева робко вошла в кабинет.
      — Лена, ты только не волнуйся, это просто. Ты посмотришь сейчас на пистолеты. Если какой-нибудь узнаешь, скажи, ладно?
      — Я не разбираюсь в пистолетах.
      — И не нужно. Просто посмотри, хорошо?
      — Давай.
      Следователь жестом фокусника сдернул газету с пистолетов:
      — Смотрите.
      Лена склонилась над столом. Потом неуверенно тронула пальцем лежащий посредине «макаров».
      — А взять можно?
      — Можно.
      Лена подняла пистолет, повертела его в руках.
      — Это пистолет Кирилла. — Она удивленно обернулась к Денису. — Откуда он у вас?
      Следователь молчал, а Грязнов сел и подпер подбородок руками.
      — Денис, откуда здесь пистолет Кирилла? — снова спросила Медведева.
      — Я ничего не понимаю, — сказал Грязнов. — Из этого пистолета Кирилл застрелился.
      — И что это значит?! — Лена испуганно оглянулась на следователя.
      — Это значит — самоубийство, — развел руками Грязнов.

Глава четвертая

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.