Чтобы не показаться совсем уж невежливой, Катя записала Долгову номер телефона:
      - Позвони как-нибудь. Встретимся, потрещим...
      - Нет, но выглядишь ты потрясно. Хоть скажи, замужем или нет, а то я уже в соискатели записываюсь.
      - Извини, все места заняты.
      - Жаль, - искренне огорчился Володя. - Проводить тебя?
      - Нет, спасибо, недалеко.
      Долгов попрощался и скрылся в подземном переходе. Но не прошла она и двадцати метров, как снова пришлось остановиться.
      - Катя! - Сложив рупором ладони и перекрикивая шум движения, Володя орал с противоположной стороны улицы. - Слушай! У нас же в этом году десять лет окончания школы, придешь?
      Катя энергично закивала головой.
      ТУРЕЦКИЙ
      14 февраля
      Турецкий стеснялся своей секретарши. И на то были свои причины. При некоторой натяжке она годилась Турецкому в матери. Пятидесятипятилетняя Изида Сигизмундовна была "рождественским подарком" зама генерального прокурора (К. Меркулова) "важняку" Генпрокуратуры (А. Турецкому), который со всеми ее молоденькими (и не очень) предшественницами нажил кучу неприятностей. Вообще-то секретарш у "важняков" нет, но ввиду загрузки последнего времени Меркулов выделил Турецкому один кадр из резерва канцелярии Генпрокуратуры.
      Изида Сигизмундовна отличалась удивительным девичьим голосом. Она курила не трубку и не "травку", а нормальные сигареты "Голуаз". Она не пила в рабочее время, и, видимо, вне его тоже. Она не вязала бесконечных носков для нескончаемых внуков. Она четко отвечала на поставленные вопросы, касались ли они кометы Галлея или сокращения поголовья крокодилов в устье Амазонки. И самое потрясающее - она никогда не обсуждала вчерашнюю серию "Санта-Барбары"! Методом исключения оставалось только одно занятие - она работала. Первое время Турецкого это здорово выбивало из колеи. Но когда Изида Сигизмундовна навела идеальный порядок в делопроизводстве и наладила безупречный конвейер необходимой оперативной информации, он несколько пересмотрел взгляды на жизнь и на проблемы эмансипации в частности.
      Единственной ее страстью оказались безжалостно и молниеносно раскалываемые кроссворды. Турецкому пришлось около трех недель внимательно следить за секретаршей, чтобы заметить эту маленькую слабость.
      Почему-то общественным мнением было решено, что эта чуть полная шатенка с россыпью веснушек на носу и немного великоватыми ушами сильно смахивает на Агату Кристи (если только кто-то видел, как выглядела знаменитая писательница), и потому за спиной Изида Сигизмундовна прозывалась "мисс Марпл". Оставалось лишь тайной, где Меркулов раскопал такое чудо.
      Так вот, Турецкий стеснялся своей секретарши, когда оказывался в ситуации подобно этой. Продолжая сжимать в руке пустой стакан и лежа на чем-то жестком (на полу? на столе? Турецкий боялся открывать глаза), он услышал, как где-то рядом хлопнула дверь. Очевидно, "мисс Марпл" пришла на работу. Очевидно, начался новый рабочий день. Сейчас она зайдет навести порядок в кабинете шефа и увидит его самого в совершенно непотребном виде. Окончательное падение авторитета.
      Турецкий предпринял чудовищное усилие, чтобы приподнять одно веко, и на секунду задумался: правое оно или левое? Так ничего и не решив, он открыл и второй глаз. Было темновато. Стол, на котором он возлежал (или это все-таки пол?) почему-то подпрыгнул. Или ему показалось? Турецкий смутно припомнил, что намедни у них с Грязновым все вроде бы закончилось не то землетрясением, не то... Он осмотрелся. Что за черт? Все явственно подпрыгивало, и в то же время за окном стремительно проносились темные пятна деревьев. Турецкий на всякий случай прочистил горло.
      - Ну наконец-то, дядя Саша, - бодро произнес молодой и хорошо знакомый мужской голос. - Давно уже ждем-с вашей реанимации-с.
      Наконец до Турецкого дошло. Это был Денис, племянник Грязнова, он сидел за рулем собственного джипа скромной марки "форд". А сам Турецкий возлежал на заднем сиденье его джипа скромной марки "форд". А раз так, то... Секундочку!
      Турецкий окончательно пришел в себя и заорал:
      - Какого черта? Ты что, меня украл?!
      - Дядя Саша, успокойтесь, - хладнокровно сообщил Денис. - Я только выполняю приказ своего руководящего родственника, а вашего ближайшего друга.
      - Какой, к лешему, приказ?! Останови немедленно!
      - Именно, - не отрывая взгляда от дороги, с искренним восхищением отреагировал Денис. - Именно так! Точно! Как раз - к лешему. Как раз туда мы и едем.
      - Что?!
      - Охотиться. На кабана. У моего дядьки под Калугой знакомый классный егерь есть, Мишка Колчанов. Уже ждет нас.
      - Да вы сдурели! Какая охота! У меня же работа, срочное дело! Останови, я кому сказал?!
      - Дядя Саша, успокойтесь, ради бога. Какая может быть работа в выходные?
      - В выходные?!
      - Конечно. Да не волнуйтесь. Семью вашу предупредили, Ирина Генриховна не возражала, даже приветствовала, можно сказать.
      Турецкий, наконец, сдался:
      - Могу себе представить... Сейчас... у нас что? Вечер пятницы?
      - Субботнее утро.
      Турецкий глянул в окно. Действительно, рассветало. Под колесами похрустывал свежий, целинный еще снежок.
      - А где сам-то, дядя твой замечательный?
      - Сзади.
      - В багажнике?! - ужаснулся Турецкий.
      Денис укоризненно глянул в зеркальце заднего обзора: - Ну какой же здесь багажник? Сзади он едет. Хмель за рулем прогоняет.
      КАТЯ
      11 февраля, день
      В РУОПе, на Огарева, 6, хмурый, с красными глазами и огромными волосатыми руками капитан Лихачев вот уже десять минут изучал Катино заявление о похищении Эльдара. Создавалось впечатление, что он или не умеет читать вовсе, или читает между строк.
      Кабинет его выглядел весьма заурядно, чтобы не сказать типично: тесный, с обшарпанными голыми стенами, кое-где прикрытыми старыми глянцевыми календарями, видавшим виды канцелярским столом и несколькими раздолбанными стульями.
      - Ну, рассказывайте, - он отложил исписанные листки и, подперев подбородок руками, устало посмотрел на Катю.
      - Там же все написано.
      - А я хочу еще раз послушать. - Видимо, он все-таки не умел читать.
      Катя медленно и внятно изложила свою историю, стараясь не перегружать ее эмоциями. Капитан закурил и, откинувшись в кресле, разглядывал посетительницу из-под приспущенных век. Пожалуй, надежная барышня. Такая не станет визжать и бухаться в обморок при виде царапины. И говорит хорошо, толково говорит, по сути.
      - Вот пленка, - закончила свой рассказ Катя и протянула руоповцу диктофон. В его огромной ладони он казался совершенно несерьезным. Лихачев нажал кнопку "play", из динамика вырывался только невнятный шелест. Он сделал погромче и поднес диктофон прямо к уху.
      - Так тут же нет ничего. - Капитан разочарованно уставился на Катю.
      - Перемотайте немного. Я его еще в машине включила.
      Нужное место действительно было найдено.
      - В принципе все ясно. - Лихачев осторожно поставил диктофон на край стола. - Только я не понял из заявления, этот Назаров, он вам кто, муж?
      - Нет, он мне не муж, пока, по крайней мере, - и продолжила про себя: "И я рискую овдоветь, не выйдя замуж".
      - Значит, так и запишем, сожитель. - Капитан сделал пометку на последней странице заявления. Катю немного покоробило от такой формулировки. Впрочем, хоть калачом называй, только в печь не ставь.
      - Фотография у вас имеется?
      Собираясь в милицию, Катя подумала, что наверняка понадобится снимок. Но, к удивлению, она обнаружила, что ничего подходящего у нее нет. Эльдар не любил фотографироваться, и она смогла найти только два снимка. На первой они вдвоем на набережной Москвы-реки, недалеко от Красной площади, дурачатся - Эльдар держит ее на руках и делает вид, что собирается бросить в воду. (Сукин сын, после щелчка фотографа ведь и бросил!) Нет, этот снимок слишком личный, да и лицо Эльдара немного не в фокусе. На второй фотографии Эльдар уже один в зоопарке на Красной Пресне, на фоне клетки с обезьянами, и улыбка у него жутко дурацкая, как и у тех, что позади него. Но не афишу же нести в милицию. Для РУОПа пришлось выбрать зоопарк.
      Лихачев долго изучал фотографию, то поднося ее к глазам, то с расстояния вытянутой руки.
      - Где-то я уже видел этого парня. Только вот где? Он никогда не проходил по нашим делам?
      - Он известный певец. И видеть вы его могли по телевизору. Или на концерте. - Она постаралась увести руоповца от давнего, но все же уголовного прошлого Эльдара. Забавно, что совсем рядом со входом в РУОП на афишной тумбе висела и его афиша. Эльдар в кепке, с гитарой и огромная надпись поперек: "Деньги - тлен" (сейчас он, возможно, уже изменил свое мнение на сей счет), так что капитан каждый день по дороге на работу мог видеть его лицо, да только вряд ли замечал.
      - Да? И о чем поет? - Он положил снимок на стол и накрыл своей волосатой ручищей, словно экстрасенс, пытающийся определить характер и судьбу человека по фотографии.
      - О жизни.
      - Что вижу, то пою... - задумчиво прокомментировал Лихачев - Акын, значит. А, вспомнил. Певец свободы и тоски. И по нашим делам он, однако, тоже проходил, насколько я понимаю.
      - Это было очень давно. - Кате было неприятно оттого, что не удалось избежать этой темы.
      - Давно-то давно, а сколько волка ни корми, все равно в лес... глубокомысленно изрек руоповец.
      - Что вы хотите этим сказать?
      Он, не торопясь, прикурил, обошел стол и, присев на самый краешек, навис над Катей. Теперь ей приходилось смотреть снизу вверх, что создавало физический и психологический дискомфорт.
      - А вы не задумывались о том, что Назаров может оказаться в сговоре с этим Кротковым и они на пару вымогают у вас деньги?
      - Эльдар увидел Кроткова впервые в то утро в моей квартире.
      - И из чего это следует? Из того, что он затеял драку? Но он же артист, мог сыграть вполне натурально. Но даже если они и не были знакомы прежде, кто мешал им найти общий язык позднее?
      Катя отодвинулась вместе со стулом, уходя из зоны давления.
      - Если он в юности и совершал ошибки, то это не дает вам права навешивать на него ярлык уголовника-рецидивиста. Во-первых, Эльдар достаточно популярен и может заработать деньги менее экстравагантным, нежели собственное похищение, способом. Во-вторых, несмотря на судимость в прошлом, он все-таки имеет право на защиту. Или нет?
      Лихачев замахал на Катю руками.
      - Что вы меня агитируете за советскую власть. Я разве сказал, что отказываюсь вам помочь? - Он вернулся на свое место. - Я всего лишь выясняю все обстоятельства дела, обдумываю версии.
      На самом деле Кротков со своей группировкой уже порядком засветился в оперативных сводках. Только каждый раз ему удавалось отвертеться. То за недоказанностью, то среди свидетелей вспыхивала повальная эпидемия амнезии, то сами жертвы рэкета (а именно по этому делу чаще всего он и светился), до смерти перепуганные его братвой, вдруг забирали заявление, уверяя, что все перепутали и ничего такого не было. Но с поличным взять гада до сих пор не получалось. Вот и думал капитан: стоящее ли дело, не пустышку ли тянет? Получалось, что шанс есть. И пленка - доказательство весомое, и дамочка не из пугливых попалась.
      - Хорошо, сейчас отправляйтесь домой и до назначенного дня постарайтесь вести себя как обычно. За час до свидания с Кротковым подъезжайте к бензоколонке на Шипиловской улице - это недалеко от ресторана, там обговорим детали операции.
      - Но я не смогу достать деньги за два дня.
      - Об этом мы позаботимся. - Капитан встал, давая понять, что разговор окончен. - Кстати, скажите откровенно, если смогли бы собрать деньги, пришли бы к нам или заплатили бы молча?
      Катя ответила, почти не задумываясь:
      - Пришла бы все равно.
      Лихачев удовлетворенно хмыкнул.
      УТКИН
      Иван Сергеевич Уткин не видел свою бывшую жену больше двадцати лет и даже ничего не знал о ней. Но однажды декабрьским вечером 1995 года Лариса появилась в его квартире, не позвонив, не написав, не предупредив.
      Открыв дверь, Иван Сергеевич даже не сразу понял, кто посетил его в ранний час воскресенья. Лариса сильно изменилась, располнела, волосы перекрасила в темно-рыжий цвет. Косметика, в которой она раньше не нуждалась, теперь лежала на лице толстым слоем, но не могла скрыть морщин и темных обвисших кругов под глазами, когда-то небесно-голубые глаза поблекли, уголки губ опущены. Но держалась с тем же достоинством, что и двадцать лет назад.
      Она сбросила ему на руки кожаное пальто, отороченное черно-бурой лисой, и по-хозяйски обошла квартиру.
      - Ты неплохо устроился. - Она заглянула в ванную, зашла на кухню. - Не женился? Увидела вот тебя по телевизору, большим человеком стал. Решила навестить.
      Уткин молча ходил следом.
      - Ты хоть бы чаю предложил, на улице метет...
      - Конечно, - он поставил чайник и порылся в холодильнике. - Ты голодна?
      - В меру. Давай лучше выпьем чего-нибудь, столько лет не виделись, надо отметить.
      Уткин принес бутылку сухого вина, вывернул пробку и наполнил бокалы. Все это он проделывал на автопилоте, так и не стряхнув с себя оцепенение, вызванное столь неожиданным явлением бывшей пассии. Он даже не предполагал, что встреча может быть ему настолько неприятна; хотелось побыстрее отделаться от незваной гостьи.
      - Почему не шампанское? - капризно скривилась Лариса. - Разве повод не достаточно торжественный? Возвращение первой любви... или блудной жены, это уж как тебе больше нравится. Такое надо праздновать с размахом, с помпой.
      - Что значит возвращение? - не понял Уткин.
      - Возвращение, - она обратилась взором к своему маникюру, - это когда приезжаешь обратно, вновь появляешься, снова обращаешься к чему-либо прежнему... Кстати, у тебя чайник закипел.
      Иван Сергеевич налил чаю и закурил:
      - Ты надолго в Москву?
      - Навсегда. Намоталась я по белу свету, надоело. Так что мы часто будем теперь видеться. Мужа своего прогнала...
      - Какого по счету, если не секрет? - язвительно осведомился Уткин.
      - Представь себе, единственного, - не менее язвительно отпарировала Лариса. - Что-то сдается мне, ты не слишком рад моему появлению.
      - Ты удивительно проницательна.
      - И ты больше абсолютно никаких чувств ко мне не испытываешь? Ведь тогда мы оба были молоды и оба по-своему неправы... Или ты так не считаешь?
      Уткин пожал плечами, его взгляды на жизнь с тех пор мало изменились, как, впрочем, очевидно, и ее.
      Едва пригубив из своего бокала и не притронувшись к чаю, она отправилась во второй обход квартиры и на письменном столе в кабинете Уткина обнаружила Катину фотографию.
      - Кстати, я хочу видеть дочь.
      - Это исключено, - категорически возразил Иван Сергеевич.
      - Почему? - Лариса удивленно взглянула на него. - Ты думаешь, я ей не понравлюсь?
      - Нет, я так не думаю, - Уткин смутился, - но, видишь ли, Катя уверена, что ты умерла, когда рожала ее...
      - Это ты сам придумал? - саркастически усмехнулась Лариса. - Почему же в этом доме нет иконостаса с портретом матери-мученицы? Я что-то вообще не вижу своих фотографий.
      - В альбоме... - хмуро кивнул Уткин в сторону книжного шкафа. Она стащила с полки толстый семейный альбом и удобно устроилась в кресле.
      Лариса медленно листала страницы. В альбоме были в основном Катины снимки, и, разглядывая изображения дочери, она вдруг загрустила и, как показалось, Уткину даже прослезилась.
      Иван Сергеевич мучительно соображал, как от нее отделаться. Конечно, Катя уже взрослая и, наверное, все поймет правильно, но мать, какая бы она ни была, всегда остается матерью, и его тогдашние мотивы для разрыва с Ларисой могут сегодня показаться дочери недостаточными, надуманными, мелочными и глупыми.
      - Я хочу ее видеть. - Лариса захлопнула альбом и решительно поднялась.
      - Я уже сказал, что это невозможно. - Уткин протестующе замотал головой. - Она считает тебя святой, так зачем разрушать это представление? Ты думаешь, она бросится тебе на шею и не спросит, где ты была все эти годы?
      - Я так понимаю, что с тобой она не живет. - Лариса пропустила его протест мимо ушей. - Она замужем? Хотя нет, я же не видела ее свадебных фотографий. Значит, ей осточертела папочкина опека и она свила собственное гнездышко. Чем она занимается? Конечно, юриспруденцией?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.