Закончив ужин, Гордеев забросил Райского прямо к его подъезду, в Ясенево, а после доставил и Лидию в Староконюшенный переулок, ближе к Пречистенке. Дом, как она сказала, строил во времена оны еще папин учитель, очень известный в недавнем прошлом архитектор, фамилия которого ни о чем не говорила Юрию Петровичу. В сталинские, стало быть, времена. А после основательной реконструкции жилье стало элитным в самом точном понимании этого слова. Тем более что в перестройке и перепланировке интерьеров принимал личное участие Валентин Васильевич Поспеловский. Себе, так сказать, сочинял жилье.
      - Я не решаюсь пригласить вас посмотреть, - словно оправдываясь, сказала Лидия, - поскольку уверена, что у вас наверняка всегда бывает возможность посмотреть, как изгаляются эти "новые русские". Вот уж поистине необузданная фантазия! Впрочем, если у вас, Юра, есть желание, то почему бы не зайти на чашечку кофе? Я знаю, что вы его любите, еще в консультации почуяла...
      - Если вы хотя бы намекнули там, я с удовольствием угостил бы и вас, будто извиняясь за собственную оплошность, произнес Гордеев, чувствуя, что получил тонкий укол. - Просто там такая же служба, как и везде, и кофейничать с клиентами как-то не положено, - добавил, словно оправдываясь.
      - А я разве виню вас в чем-нибудь? - Она сделала удивленное лицо. Это к слову. Я и сама предпочитаю хороший кофе. Как, зайдем? И с папой познакомлю... если он уже дома. Не для разговора о деле, а просто так. Чтобы у вас возник внутренний контакт.
      - Я, наверное, сделал бы это с удовольствием, - помедлив, ответил Юрий Петрович, - но время уже позднее. Вы, по-моему, возбуждены несколько, и мой визит может быть понят не совсем правильно. Давайте все же перенесем наш разговор с Валентином Васильевичем на завтра. В девять, да? Вас проводить?
      - Ну и зараза же ты, Юрий Петрович! - вот так - на "ты" - вдруг горячо воскликнула Лидия. - Неужели я совсем не вызываю у тебя никаких эмоций?
      "Так, девочка все-таки перебрала, - подумал Гордеев. - Тем более пора кончать..."
      - Видишь ли, Лида, - мягким голосом начал Гордеев, кладя ей руку на плечо и чуточку прижимая к себе, - я в полтора раза старше тебя... - Ну что ж, на "ты" так на "ты". - И чем вызваны твои эмоции, понимаю. Небось Лерка натрепала черт знает о чем! Или ты сама себе нафантазировала глупостей. У тебя сейчас-то есть кто-нибудь? Ну нормальный мужик?
      Она излишне резко затрясла головой - нет!
      - А того Андрея любишь?
      Она задумалась. Потом взяла с панели пачку сигарет, вытряхнула одну и стала озираться. Юрий вынул из кармана зажигалку, чиркнул и протянул ей огонек. Прикурила, выпустила длинную струйку дыма. Интересно, ведь в той "Саламандре", где провели вечерок, не курила. Наконец сказала:
      - Честно? Не знаю. Может быть, да. Но его же нет со мной! И я не знаю, когда его увижу! И увижу ли вообще!
      - Погоди, дорогая моя, если ты ни в чем не уверена, какого же, извини, черта морочишь мне голову? Может, нам не стоит и заниматься этим делом? Ты ни в чем не уверена, папаша твой скажет мне завтра наверняка что-то подобное. Но если вам, братцы мои, представляется, что мы втягиваемся в заведомо проигрышное дело, на кой хрен нужно мне ломать себе голову? Подумай еще раз. И вообще, Лидия Валентиновна, валите-ка в постель. Утро вечера мудренее. И не торопитесь ухватиться за первый же попавшийся... Ладно, не буду! Проводить? Или сама?
      Она, сердито сопя, завозилась на сиденье, не без труда выбралась наружу, огляделась. Ни слова не говоря, захлопнула дверцу машины и, пошатываясь, направилась к подъезду. И, только набрав код, обернулась, кокетливо помахала ручкой и ушла.
      Гордеев от души выматерился: вот же черт подкинул клиентку!
      О солнце и бездонном синем небе он вспомнил, подъезжая к своему дому. Вообще-то своим его назвать можно было разве что с большой натяжкой. Квартиру здесь он снимал, надеясь, что вопрос с персональным жильем вот-вот решится. А про Домбай подумал в том смысле, что опять "любовная лодка разбилась о быт". Другими словами, мечтать вовсе не противопоказано, однако жизнь снова внесла коррективы, и никуда ты от них не денешься.
      И тут, кстати, мелькнула мыслишка: а почему бы не воспользоваться удачным стечением обстоятельств и не подключить к собственной жилищной проблеме Лидиного папашу? Тот же наверняка имеет большие связи в мэрии и среди тех, кто занимается строительством жилья в Москве, а также распределением площади между очередниками. Хорошая, между прочим, мысль. И она заставляет несколько иначе взглянуть на данную ситуацию...
      Лидия, конечно, проспится. Это ее вино и машина так раскачали и расслабили. Видать, папенькина дочка. И ко всему, достаточно вздорная...
      Из того немногого, что ему стало сегодня известно, он, кажется, понял кое-что насчет взаимоотношений в семье.
      У дочери внебрачный ребенок. Папаша в разводе со своей второй женой, которую доченька терпеть не может и, видимо, пользуется взаимностью со стороны мачехи. У той давно своя жизнь. Но жертвой именно этой семейки стала некая третья женщина, которою убили, после чего осудили якобы невиновного человека, брата того, который является отцом ребенка Лидии. Ничего себе "краксворд", как, бывало, говаривал Райкин? Или как изрекает иной раз Александр Борисович Турецкий: "Мудрёно!" Кстати, спросить бы его, ведь точно что-нибудь об этом слышал. Или лучше - Вячеслава Ивановича Грязнова, начальника Московского уголовного розыска, он определенно в курсе. Ведь убийство! Без МУРа следствие вряд ли обошлось.
      Размышляя об этом, Гордеев поднялся к себе в квартиру, уже чувствуя, что не откажется от дела, если, конечно, папаша... Хотя он, кажется, сам проверял, кто таков адвокат Гордеев, после чего дал дочери добро. И значит, хошь ты иль не хошь, а мысль в работу включилась помимо твоего желания.
      И тут из ниоткуда возникла еще одна идея. Ведь первоначальным толчком ко всему явился рассказ хорошо известной адвокату Гордееву черноглазой натуральной блондинки, посоветовавшей Лидии обратиться за помощью именно к Юрию Петровичу. И она же, как всякая сытая и трепливая баба, получившая в свое время немало удовольствия, общаясь с адвокатом, не преминула поделиться с младшей подругой также и своими эмоциональными воспоминаниями. О чем старательно, но неловко пробовала намекнуть Лидия. И вот клиентка приехала к адвокату, а попутно решила проверить давние впечатления Валерии Давыдовны. Очень хотелось, только хрен удалось!
      Но, ведь давая практический совет Лидии, Лерка по понятной причине и сама должна быть в курсе дела, а раз так, то почему бы с нее и не начать более детальное ознакомление с материалами? Идея Гордееву понравилась, и он полез в ящик стола, к своим записным книжкам, где были адреса, телефоны и фамилии всех его предыдущих клиентов.
      Точно на "Л"! Лера. Валерия Давыдовна Скальская. Так, а муж - Игорь Моисеевич Скальский, статья сто семьдесят первая, пункт второй "б". Незаконное предпринимательство, сопряженное с извлечением дохода в особо крупном размере. Схлопотал пятерку. По максимуму, однако. Почти три года тянулись следствие и суд, в колонии отбыл год с небольшим. Вышел по амнистии. Все правильно, незачем было затевать новое разбирательство. А вот и все в порядке.
      - Юрочка! - прямо-таки вся затрепетала-зашептала страстная женщина. Ты себе не представляешь, как я безумно рада с тобой... снова... это... Слушай! Нет, сперва о деле! Ты хочешь, чтобы я тебе немедленно прямо все-все рассказала про Лидку, да?
      - Ну на такое я вряд ли мог бы рассчитывать даже в самом фантастическом сне!
      - Не говори! Молчи! Я все поняла! - почти взвизгнула она. Но приглушенно, как если бы кто-то находился неподалеку и мог услышать ее.
      - Что ты поняла? - усмехнулся ее неожиданному напору Юрий.
      - Послушай, если ты берешься за это, честно говорю, сомнительное дело, я бы тебе, пожалуй, кое о чем и рассказала. Я ведь Лидкину мачеху знаю уже достаточно. Это, Юрочка, та-акая су-ука! Куда нам всем, вместе взятым! Ох ка-акая, скажу тебе! - Она произносила слова врастяжку, придавая им более значительный смысл.
      - А что, мне было бы интересно, - сказал Гордеев. - Когда это удобно сделать, а? Послушать тебя.
      - Ты звонишь из дому?
      - Ну да.
      - Так давай я подъеду! Я ж помню твой адрес!
      - Откуда? - удивился Юрий. Насколько помнил он, то самое памятное ему свидание с несостоявшейся клиенткой происходило на ее территории.
      - Здрасте! Он уже все забыл!
      - Ну виноват, прости! А сейчас тебе разве не поздно?
      - Да тут такое дело... - Она замялась. - К нам понаехали родственники. А Игорь, как назло, в Испании и вернется не раньше следующего понедельника, представляешь? Его сестрица с молодым мужем приехала оторваться, у нее, понимаешь ли, новая страсть, и она орет как зарезанная. А у меня потом целый день и голова, и все тело болит. Так что, если я на ночь от них сбегу, они только благодарны будут. А твой звонок прямо лекарство для души! Ну позволь, не упрямься! А уж я бы тебе за это...
      Ну что бы она... - этого Юрию Петровичу объяснять не стоило, да и протестовать в подобной ситуации мог бы разве что полный дебил. Либо безнадежный импотент с большим стажем.
      - Так мне, что ли, подъехать за тобой?
      - Знаешь, милый... И ты после этого задаешь вопросы? Я, между прочим, и сама на колесах, вот так! Но раз ты настаиваешь?..
      Вот так всегда. Оказывается, все на свете происходит исключительно по твоей инициативе, и попробуй доказать обратное. Но ведь истины ради следует все же напомнить, что толчком к назревающему безумию послужил именно твой звонок! Так откуда сомнения? Между прочим, и машину прогревать не надо, она и остыть-то не успела еще. А до Рижского вокзала, где на Трифоновской живет Лера, если вдуматься, отсюда два шага. Так почему бы и нет?
      - Уговорила, - сказал он решительно. - Ровно через... пятнадцать минут выходи на улицу. С собой ничего не бери, у меня есть. Назови какой-нибудь ориентир - магазин там, киоск или что-нибудь похожее.
      - Дом мой помнишь? А напротив трамвайная остановка. Там и найдешь. Жду. У тебя по-прежнему синий "форд"?
      - Откуда ты знаешь? Он же у меня недавно! А мы...
      - Ты же подвозил меня! Ну наглец! Ты о чем себе думаешь?
      - Я думаю о том, - сокрушенно ответил Гордеев, - что был уверен, будто мы с тобой не виделись как минимум лет пять, а оказывается...
      - Вот именно! Значит, с глаз долой - из сердца вон? Я те покажу!
      Что покажет, это точно! Юрию осталось лишь усмехнуться и выйти на кухню, чтобы проверить, что из запасов имеется в наличии для свидания со страстной дамой, но все же в мягком варианте, ибо завтра напряженный рабочий день. Должен быть. Ведь встреча с Поспеловским уже назначена.
      Глава вторая
      ПАПА, ЮЛЯ И КОМПАНИЯ
      Он оказался довольно моложавым мужчиной, этот Поспеловский. Гордеев без особых сомнений дал бы ему лет пятьдесят. С небольшим. А на самом деле он подбирался уже к седьмому десятку.
      Юрий не мог поверить, хотя, честно говоря, пословица "седина в бороду, а бес в ребро" не вызывала у него такого уж непримиримого протеста - все бывает. Кроме того, чего не может быть вообще, по понятию, как нынче выражаются. Вот и Лерка говорила, что "старик", так его звали на фирме, вполне способен еще иным молодым дать фору. В некотором отношении.
      Валентин Васильевич был высок, сохранял фигуру, говорил четким и выразительным голосом, будто профессор, постоянно читающий лекции студентам. И симпатичным студенткам.
      В общем, вчера Юрий Петрович нашел возможность расспросить Валерию Давыдовну о Поспеловском и о той печальной истории, причиной которой и стал этот важный государственный чиновник, в чьих руках находились тогда практически все денежные потоки, направленные на жилищное строительство в Москве. Это ж и не представить, какие бешеные средства! Да и рычаги в руках!
      Кстати, слово "вчера", пожалуй, не очень подойдет. Вчера - это слишком конкретно. То, после чего положено быть сну. Однако разговор начинался и прерывался неоднократно - практически до самого утра.
      Только тренированный организм Юрия Петровича, у которого молодость была овеяна большими спортивными достижениями - тут тебе и бокс, и велосипед, и теннис, - позволял до сих пор выдерживать значительные перегрузки и не выражать при этом их суть на утренней физиономии. Женщинам труднее. Но Лера знала, на что шла, и потому вполне могла также гордиться своей утренней внешностью - мы им всем еще покажем! Просто чудо, а не женщина!
      Так вот, узнав предысторию печальной саги семьи Поспеловских, Юрий первым делом подумал: "Ах ты старый козел!" Но сейчас, увидев внимательного и собранного Валентина Васильевича, поговорив с ним и почувствовав, что "старик" действительно испытывает искреннюю боль, изменил свое мнение...
      Схема, как представил ее Поспеловский, была такова.
      Все началось года три-четыре назад, когда Валентин Васильевич - он был директором Департамента инвестиционных программ строительства Москвы - на одном из обычных светских раутов, где чиновникам его уровня бывать по разным причинам просто приходится, встретил только что освободившуюся от брака с обувным магнатом Борисом Осинцевым, на тот момент уже бывшую, четвертую по счету, супругу Инну Александровну. Это была ну просто потрясающая женщина - молодая, шикарная. На нее оборачивались все без исключения. Оставалось загадкой, почему Борис, сам внешне похожий на мелкого грызуна, поменял эту восхитительную, рослую красавицу на скелетообразную двадцатилетнюю фотомодель, известную в специфических тусовочных кругах Марину Ковалеву, ставшую тут же пятой женой российского олигарха.
      Чувства, вспыхнувшие у Поспеловского, нашли взаимность у Инны. Их даже не то чтобы бурный роман, а скорее дружеская, приятельская связь продолжалась что-то около двух лет. Та же Лера была уверена, что "старик" частенько посещал умопомрачительную квартиру на Тверской, которую "мышастый олигарх" оставил в качестве отступного бывшей своей супруге. Почему так думала? А как раз тогда и участились ссоры Поспеловского с женой Юлией Марковной, которая в конечном счете выгнала из дома на Котельнической набережной своего грешного и, по ее же словам, дышащего на ладан муженька. Об этом ей рассказывала позже Лидка, когда они стали работать вместе, на фирме, которую организовал, уйдя из мэрии, Валентин Васильевич.
      Сам же Поспеловский говорил об этом этапе своей жизни несколько в ином ключе. Мол, взаимно вспыхнувшие чувства вовсе не сделали их отношения безоглядными или там оскорбительными для общественного мнения. Они действительно искренне и по-хорошему дружили, встречались на приемах, в концертах, на всякого рода светских развлечениях и вели себя при этом абсолютно целомудренно. Другое дело, что судачить о них злые языки принялись буквально с первой же встречи. Но это тоже естественно - чем же еще заниматься-то нынешнему свету? Только сплетнями.
      Гораздо хуже стало потом, когда досужая болтовня докатилась до ушей дражайшей супруги. Вот тут уже начались разборки по высшему разряду!
      Ну реакцию Леры по поводу теперь уже тоже бывшей супруги Поспеловского Юрий знал. "Та-акая су-ука!" - ни прибавить, ни убавить. Но это сугубо женская реакция. А что Поспеловский?
      С Юлией Марковной Фединой, вскоре ставшей Поспеловской, через дефис, Валентин познакомился на расширенном пленуме Союза архитекторов СССР, и было это почти два десятка лет назад. В ту пору еще не было никакой мэрии, называлась эта организация Моссоветом и нынешние департаменты именовались управлениями. Поспеловский занимал пост начальника Управления капстроительства, а Юлия была молодой и, как все были уверены, очень способной выпускницей Московского же архитектурного института. Лидочке тогда исполнилось четыре годика, и она осталась сиротой, поскольку любимая жена Валентина скончалась от саркомы мозга. Скоротечная тяжелейшая болезнь, бездарные попытки спасти и - горькие похороны. На руках малый ребенок, в перспективе - важная и ответственная работа.
      В первой половине восьмидесятых, когда генсеки менялись в стране как перчатки, все ждали коренных изменений в жизни, ибо смертельно устали от того самого застоя, который нынче вспоминают едва ли не с ностальгией. На фоне полнейшего разгула "демократии" это сегодня представляется вполне естественным...
      Юлия поняла трудное положение Валентина и мягко и тактично постаралась максимально сгладить бытовые неприятности - надо ж было и девочку воспитывать, и мужчине помогать, поскольку времени на тот же быт у него практически не было никогда, да и не любил он эти проблемы. Есть что-то в холодильнике - и слава богу! Но чтобы в том же холодильнике что-то имелось, об этом надо думать. А ему некогда. И неудобно кого-то просить об одолжении. Это при его потрясающих возможностях начальника управления! Да она ни в жизнь бы не поверила, если бы не знала уже характера человека, за которого всерьез собралась замуж.
      Первые годы они жили, что называется, душа в душу. И ребенок, подрастающая девочка, похоже, связывала их еще крепче. Так казалось на самом деле, хотя все было гораздо сложнее. А времени, как обычно, не хватало - остановиться, оглядеться и одуматься.
      Никогда не напоминала Юлия Валентину обстоятельств их первого знакомства. А сам он просто забыл. Вот вошла в его жизнь новая - молодая, красивая и энергичная - женщина, привела его чувства и мысли в относительный порядок, обеспечила быт - ну что еще требуется?
      Позже, много позже то ли вспомнил, то ли подсказал кто, что их встреча, даже если бы он категорически был против, все равно состоялась бы. Так, оказывается, было надо. Предусмотрено.
      Но кто же этот предусмотрительный-то? О, этот человек обладает и по сей день огромным влиянием, он настоящий профи в строительном деле и, хотя по возрасту ровесник Поспеловского, мыслит по-прежнему весьма перспективно, а уж действует - как тот бульдозер, иного сравнения и не подберешь. Или же как барин. Но последнее говорили тише, на всякий случай.
      Илья Андреевич Носов был в ту пору директором домостроительного комбината в Подмосковье. А молодая выпускница-архитекторша Юлия Федина его любовницей. Все очень просто, до примитива.
      Однажды Носов познакомился с Поспеловским, назначенным в Управление капитального строительства, и понял, что на этого скакуна можно сделать ставку. Более того, необходимо! Чего бы это ни стоило.
      Помогла трагическая история в семье начальника управления. И Носов, как человек умный и целеустремленный, принял важное для себя решение. Что, любовница? Их может быть сколько угодно! И таким образом он раз и навсегда обозначил судьбу Юлии Марковны.
      Из нее получилась примерная супруга. Все-таки два десятка лет, прожитых вместе - без скандалов, семейных раздоров, неприятностей, измен и прочего, чего-то же да стоят?
      Юлия устроила и свою жизнь. У нее также появилась перспектива: супруга крупного строительного начальника не могла не встретить соответствующего внимания и даже почтения от лиц, причастных к братству архитекторов и строителей. Носов дал ей полную свободу.
      Но лишь с одним малым условием: она должна была сообщать ему обо всем, чем занимается, что планирует и о чем думает Валентин Васильевич Поспеловский. По сути, на самом деле не так много - ради достаточно полной и насыщенной жизни.
      Шли годы. Когда в начале девяностых произошли известные события и перестал существовать Советский Союз, умные люди быстро сообразили, что пришло наконец их время. Возглавил департамент в мэрии Поспеловский. Юлия Марковна с помощью супруга и, естественно, горячо заинтересованного в ее судьбе Носова с присущей ей энергией основала собственную архитектурную фирму "Московия". А Илья Андреевич Носов стал к тому времени генеральным директором крупнейшего строительного концерна "Феникс". Возникла своеобразная триада: Департамент инвестиционных программ, команда толковых, опытных архитекторов, готовых выполнить любое задание, и, наконец, организация, которая это задание способна с успехом воплотить в жизнь.
      Жилье бывает разное - и муниципальное, и элитное. Инвестиции здесь определяются числами с многими нулями. Можно проводить любые конкурсы, устраивать бесконечные мониторинги, но, когда ты абсолютно уверен в своем партнере, когда он к тому же достаточно близкий тебе человек, какие могут быть сомнения?!
      Ни у одного из героев данной истории сомнений друг в друге не было. И перспективы были ясные, и домами дружили, и даже дети росли почти по-соседски. Сын Ильи, Гриша, стал крепким, здоровенным парнем. Отслужил в армии, был в спецназе Воздушно-десантных войск. По возвращении домой возглавил у отца систему безопасности на фирме. Родители если не явно поощряли, то были уж во всяком случае не против дружбы детей. Лиде Гришка нравился. За таким, как ей казалось, действительно как за каменной стеной.
      Но у Григория был двоюродный брат, сын папашиной сестры, Андрей. И поразительное дело - очень похожий на Гришку, однако полная противоположность по характеру. Если Григорий был по духу бойцом, даже драчуном, решительным, дерзким, то Андрей, сразу после школы поступивший в физтех, как человек серьезный и вдумчивый, скоро увлекся электроникой, компьютером и окончательно отошел от физики, переключившись полностью на компьютерные технологии. Как два противоположных начала - вода и пламень, братья тянулись друг к другу и часто появлялись вместе. Одно время было даже как-то странно видеть одного без другого. И оба, как казалось Поспеловскому, были влюблены в Лидию.
      Вот, собственно, и вся предыстория разыгравшейся в дальнейшем трагедии... В которой Валентин Васильевич винил в первую очередь самого себя.
      Дурацкая эта любовь к Инне, словно затмение какое! Резкое ухудшение отношений с Юлией, полный разрыв и уход из дома. Купил себе небольшую квартирку - одному много ли требуется? Нет, он вовсе не собирался обрывать деловые отношения со своими партнерами. Но может быть, они решили для себя, что он их, говоря современным языком, кидает?
      Словом, однажды утром экономка Инны Осинцевой, придя, как обычно, пораньше, чтобы застать хозяйку дома и получить от нее указания, нашла женщину в постели. Это не было для Полины Ивановны неожиданностью: пусть себе поспит, значит, поздно легла. А чем же еще заниматься женщине, у которой есть решительно все, вплоть до нового женишка, который, правда, представлялся пожилой экономке несколько староватым для цветущей Инночки, но... любовь, говорят, зла...
      А когда она зашла в спальню через часок, вот тут уже испугалась по-настоящему. Нет, совсем не спала Инна Александровна, а медленно умирала, не в силах даже подать какой-либо знак.
      Примчавшаяся "скорая" помочь ничем не смогла. Осинцеву увезли в Склифосовского, и там позже Полина Ивановна узнала, что ее хозяйка умерла. Предположительно - отравление. Кто?! За что, за какие грехи?!
      Началось следствие. Неожиданно обнаружились следы преступника. И им оказался - в это просто не мог поверить Поспеловский! - Андрей Репин, двоюродный брат Григория Носова. Сумасшедший дом! Никто не хотел в это верить. Но и на следствии, и на суде Андрей заявил, что отравление Осинцевой действительно дело его рук. Почему? Об этом он говорить отказался. Но по некоторым намекам стало понятно, что здесь разыгрались поистине африканские страсти. Андрей был влюблен в Инну, даже близок с ней, но - ревность! Узнав, что она собирается замуж за Поспеловского, он заявил: если не мне, то и никому! В общем, Отелло, мать его...
      И вот недавно Лидия заявила, что убийца не Андрей вовсе, а другой. "Скажи - кто?" - настаивал отец. Но она молчит. Не он, и все.
      После ухода отца она, кстати, недолго прожила с мачехой, тоже покинула Котельники. Ну да, ведь у нее появился ребенок. Она пыталась поначалу скрыть имя его отца, вызывая естественное возмущение и Поспеловского, и Юлии Марковны, для которой она была в этой новой ситуации вообще никто. Короче, перебралась к отцу, подкошенному горем, и стали они жить-поживать втроем: он, она и маленький Вася, названный так в честь дедушки, которого Лидии не довелось увидеть в жизни.
      Собственно, и вся история...
      Если у адвоката имеются дополнительные вопросы, Валентин Васильевич был готов ответить на любые. Кроме того, дочь сказала о возможном гонораре, что-то в районе двадцати тысяч долларов? Это, пожалуй, устроит. Тем более что отзывы, полученные Поспеловским от совершенно разных людей по поводу деятельности адвоката Гордеева, сходились в одном: главное - ему можно верить абсолютно.
      Юрию Петровичу была приятна такая оценка. И он сказал, что, по всей видимости, возьмется за это дело в порядке надзора. Есть такой юридический термин.
      Поспеловский кивал, но мыслями был, вероятно, очень далеко отсюда, где-то в своих собственных проблемах. А потом, что еще нужно-то? Он же свое дело исполнил? Что знал - рассказал. Откуда стало известно об изменах супруги? Да господи, со зла чего только не наговорит сама женщина! Вот и кричала, что, мол, жить с тобой... и так далее. Вспоминать противно. Отвратительно все это! Ужасно! Вот приедет Лидия, когда будет угодно адвокату, пусть она дальнейшим и занимается. А он - уж увольте, господа... Сделайте такое одолжение, чтоб и не знать об этом, и больше никогда не слышать...
      Понять-то его, конечно, можно, но ведь все равно придется обращаться и с вопросами, и с просьбами. Пока дело не известно во всех его тонкостях, досконально, ни в чем твердо быть уверенным нельзя.
      Они сдержанно простились. Гордеев, как более молодой - еще бы, едва ли не вдвое! - подал посетителю пальто - тяжелое, из середины уже прошлого века, мерлушковую шапку-пирожок и проводил до двери, за которой Валентина Васильевича ожидала черная "вольво". Обеспеченный и обремененный государственными заботами человек... А тут какое-то, к черту, отравление, от воспоминания о котором окончательно портится настроение!.. Ну пусть каприз любимой дочери, пусть, раз она так хочет, настаивает, но, пожалуйста, господа, давайте все-таки останемся в пределах, так сказать... да, в пределах...
      Звонок Лидии застал Гордеева на службе. Она спросила, все ли в порядке, был ли отец и какое он произвел на адвоката впечатление? Она так и сказала: "адвоката", будто речь шла о ком-то постороннем. И тон был сухим и деловитым.
      Юрий ответил в том же духе, что "посетитель" был, уехал по своим делам, что некоторые весьма, кстати, незначительные обстоятельства дела прояснились, но все это еще не дает ему общего представления о существе той ситуации, в которую оказалось втянутым большое количество людей с их слишком противоречивыми интересами и поступками. Вот такую фразу завернул он без единой паузы и на одном дыхании.
      Лидия молчала, видно обдумывая услышанное.
      - То есть вы хотите отказаться, Юрий Петрович? - спросила неожиданно.
      Гордеев уже понимал, что все здесь не так просто, как пробовала изобразить Лидия. И вероятно, немалые силы были задействованы в темной, криминальной истории, жертвой которой стала ни в чем не повинная женщина. Хотя... Там, где заглочены огромные деньги - а московское строительство это миллиардные субсидии, - что такое какая-то человеческая казнь, тем более если она может и не представлять значительного общественного интереса! Богатая дама в разводе, очередная бывшая жена олигарха, все, кстати, богатство и привлекательность которой, ну за исключением драгоценных каких-нибудь брюликов, заключено в ее постели! Да, притягательно, но не более. Не до смертоубийства, во всяком случае. Это если измерять факты человеческими мерками. Но ведь у них, у этих "новых русских", своя собственная система мер и весов. Оттого и поступки их не всегда представляются логичными нормальному человеку.
      Или, может быть, как раз наоборот? Именно они и логичны и сильны - той самой логикой, которую когда-то великий американец Джек Лондон назвал альтруизмом голодной свиньи.
      Во всяком случае, одно уже понимал Гордеев: мадам Осинцева умерла не случайно, в смерти ее в разной степени, но обязательно виновата вся троица, или "триада", как угодно, а вот кто явился исполнителем заказа, это может сказать лишь Андрей Репин, обретающийся теперь в колонии строгого режима в районе города Потьма, что на Вологодщине.
      Если в Мосгорсуде, где рассматривалось дело об убийстве Инны Осинцевой, просмотреть все материалы следствия, наверняка станет ясно, что убийца Андрей. Это же он достал крысиную отраву и отправил замечательную женщину Инну Александровну на тот свет. В долгих мучениях. Но причина? Ревность к отцу Лидии, который собирался на старости лет жениться? Чушь несусветная, хотя бывает. Однако же правый и скорый суд учел именно это "однако", собственные показания обвиняемого, его аргументы и душевное состояние, но не нашел причины для смягчения приговора и впаял парню по максимуму статьи сто пятой, пункт первый УК Российской Федерации пятнадцать лет строгого режима. Два из которых тот уже отбарабанил.
      И вот нате вам! - новый поворот темы. Оказывается, виновен не он, а... кто-то другой. Но мы его называть не станем! А ты, адвокат, чтобы заработать оговоренные двадцать тысяч баксов, должен будешь проводить собственное расследование, хотя тебе оно категорически противопоказано...
      И еще один вопрос не оставлял Юрия Петровича. Ну если следствие слишком торопилось, если суд в конечном счете не вгрызся в это дело, а ограничился формальными признаниями и, скажем, весьма поверхностными выводами экспертизы, почему вдруг, спустя уже два года, снова возник интерес и к этому делу, и к человеку, якобы пострадавшему невинно? В чем причина?
      Исходя исключительно из тех фактов, которые изложили адвокату папаша и дочь Поспеловские, Гордеев мог бы сделать, например, такой вывод, пусть в чем-то смелый, но отчего же и не реальный. Имеются в наличии два брата двоюродных - Гриша и Андрей. Оба влюблены в Лидию. У нее появляется ребенок, сын - от Григория. И как раз в эти же дни происходит убийство. Обвиняется в нем Андрей, который и берет на себя вину. А что Григорий? А этот папаша неизвестно где обретается, кинув свою любимую вместе с сыном. Лидия говорит о нем с откровенной неприязнью. Даже ненавистью. Это естественно: так и должна говорить брошенная женщина. По логике вещей получается, что влюбленному в Лидию Андрею было совершенно незачем убивать Инну. Даже если бы он и спал с ней. И потом, какая может быть ревность к пожилому и уж явно не секс-гиганту Поспеловскому? Чушь все это. Но с другой стороны, прикрыть собою поступок брата Гриши, ухайдакавшего Инну как предмет раздора в существующей "триаде" Поспеловский - Юлия - Носов, это он вполне мог. Что, возможно, и сделал.