Фридрих Евсеевич Незнанский
      Серия "ГОСПОДИН АДВОКАТ"
      Главный свидетель
      (2002)
      Глава первая
      ПРЕРВАННЫЙ КАЙФ
      Адвокат Юрий Петрович Гордеев старательно ловил кайф.
      Он потягивал из фарфоровой чашечки кофе, который специально для него сварила в стареньком уже, но вполне пригодном кофейном автомате секретарша юридической консультации No 10 Наталья Семеновна Хомячок. Такая вот чудная фамилия у милейшей женщины - правой руки великого шефа Генриха Афанасьевича Розанова.
      А причина, по которой мог нынче смаковать персональный кофе из чашки из личного служебного сервиза самого "сэра Генри", заключалась в том, что Юрий Петрович завершил очередное, хотя, надо заметить, тягомотное, зато весьма денежное дело, а теперь подумывал, что было бы совсем неплохо устроить себе небольшой, но вшистко пшеемный, по польскому выражению, отдых.
      Клиенткой была "высокородная пани", которая истово судилась с родней своего покойного супруга. Судиться было из-за чего, правда, бывшая пани уверяла, что делает это исключительно из принципа, а не из-за больших денег. Адвокат помог установить справедливость и был щедро награжден стремительно стареющей дамой благородных кровей, возможно рассчитывавшей на большее взаимопонимание со стороны Юрия Петровича. Но как бы там ни было, адвокату удалось избежать ненужных последствий, огранича свои интересы исключительно высоким заслуженным гонораром.
      И теперь он находился в раздумье.
      На улице зима, ветер сшибает с ног, и служащие господа юристы предпочитают просиживать в конторе в ожидании редкой клиентуры и перебиваясь консультациями, приносящими больше чести, нежели дохода. Ну, может, не столько даже и чести, сколько элементарного самоуспокоения: ведь никуда не денешься от обязанности проводить эти постоянные, практически бесплатные консультации населения. Когда ж еще ими и заниматься, как не в такую погоду?!
      А вот Юрий Петрович за противным, сырым московским морозом с отвратительным ветром, несущим колючую поземку непременно тебе в лицо, безотносительно, в каком бы направлении ты ни двигался, видел глубокое темно-синее небо без единого облачка, обжигающее солнце и искрящийся снег вокруг, меняющий свою фантастическую цветовую гамму от вершины горы к долине. Другими словами, он вспоминал знаменитый в прежние времена Домбай, куда пару раз был занесен судьбой еще в студенческие годы. Недавно услышал в телепередаче, что позабытый всеми Домбай снова ждет гостей. И такая вдруг нахлынула ностальгия!
      Он тогда же подумал, что было бы чертовски спортивно - ну примерно как у того лорда, что по совету егеря решил "взять" любовника своей распутной жены "на взлете", - пригласить Галку, мотануть с нею в Северную Осетию, где войной, слава богу, кажется, уже и не пахнет, и кинуться в ее объятия на высоте... сколько там?.. знал ведь когда-то... тысячи шестисот с чем-то метров! А что? Еще как спортивно! Вот только выяснить, где по нынешним временам нужно доставать путевки в этот лыжный рай, а заодно проверить, не врут ли журналюги, и вообще узнать, чем там нынче расплачиваются деревянными или уже баксами? Или плюнуть на все да мотнуть прямо во Владикавказ, а там, на месте, и принять решение? Нет, тут все-таки стоило подумать... Опять же и Галку придется высвистывать из Сибири-матушки. А может ли она бросить все ради его каприза? Вон сколько условий возникает попутно... Или эту чертову Светку взять с собой? Она девка безотказная, а приключения как раз по ней. И скулить не будет в случае чего. Но - стерва. Правда, по настроению. Галка, конечно, поярче, слов нет...
      И тут его сладостные прикидки, сопровождаемые блуждающей по лицу улыбкой, самым наглым образом оборвал вошедший Вадька Райский.
      - Юре Петровичу! - сделал тот изысканный жест и шаркнул ногой.
      - Ба, Вадик Андреич! - не вставая со стула, попытался изобразить нечто похожее и Гордеев, показав на стул. - Чем обязан?
      - Там, - Вадим кивнул на дверь, - к тебе?
      - Ой, блин! - спохватился Гордеев. - Совсем забыл! Задумался, понимаешь, размечтался.
      - Появился подходящий повод?
      - Ага. Вот брошу вас всех, лягу с подружкой в купе и укачу к едреной матери на юг, в горы, к солнцу и сложным наслаждениям. А тут ты! Со своими клиентами. Чего надо?
      - Да ничего, - засмеялся Райский. - Сижу бездельничаю, чую, кофием пахнет, да не растворимым, а натюрель! Эва, да у тебя еще и чашка шефа? Откуда такие средства?
      - Всего лишь милый презент, зануда ты жадюжная! С меня - букетик цветов приятной женщине, и вот я уже наверху блаженства.
      - А ты, часом, не того? - недоверчиво протянул Вадим. - С чего это тебя вдруг на "хомячка-то" потянуло? Извращенец, - добавил ехидно.
      Гордеев пожал плечами и ухмыльнулся.
      - И он еще наверху блаженства! Или как тебя понимать?
      - Или как, Вадик. Все, кончаем треп. Приму клиентку, знаю, что ей надо, и, возможно, загляну к тебе. Есть возражения?
      - А там, - Вадим кивнул на дверь, - что-нибудь из ряда вон?
      Знал причину настойчивого интереса коллеги Юрий Петрович. В последнее время за Гордеевым закрепилась не слава еще, нет, но, можно сказать, репутация достаточно преуспевающего адвоката, которому удаются так называемые "персональные дела". После почти полутора десятков выигранных процессов к Юрию Петровичу стали приходить клиенты по рекомендациям. Ну да, кому-то помог, тот немедля передал толкового адвоката приятелю - и покатилась известность, принося соответственно и персональные гонорары.
      Является однажды роскошная мадам, вся в соку и при больших талантах. Не говоря уже об откровенных возможностях. И объявляет:
      - Мне настойчиво советовала обратиться именно к вам лучшая подруга, мужа которой вы так успешно защитили. Его дело пересмотрели, и теперь уже он скоро вернется в лоно любящей его семьи. Мой дорогой Юрий Петрович! Она была в таком восторге от вас, что просто нету слов! У меня аналогичная ситуация... - Далее был извлечен из сумочки носовой платочек, коим промокнулись несуществующие слезки, а дама, кокетливо изогнув впечатляющую талию и нечаянно выставив роскошную коленку, продолжила жалобу: - Беда в том, что мой муж... - И так далее.
      Конечно, сел супруг за дело, это с первых же слов ясно. Но при большом желании можно поискать, за что зацепиться, и попробовать сократить срок, который ему вменен соответствующей статьей УК. Оказалось же, что дама просит вообще немедленно освободить его из заключения! Это нереально, а более-менее реально здесь вот что...
      И Гордеев терпеливо объясняет клиентке, лучшей подруге его такой же недавней клиентки, в чем может заключаться его помощь. Если это устроит ее.
      Бывает, что и устраивает. Хотя гонорар может в таком случае резко сократиться. Честность ведь обоюдоострая вещь.
      Но в том случае, как ни уговаривала Юрия дама, он сумел убедить ее не швырять зря деньги - тухлое дело-то, ну можно, конечно, время потянуть, то, другое, но в конечном счете муж ее выйдет на волю раньше, чем что-то сдвинется в российском судопроизводстве, - это при всей-то его непредсказуемости и необъективности. А получил мужик все-таки по минимуму, зачем же настаивать на пересмотре дела? Не вышло бы хуже.
      Словом, убедил, за что был соответствующим образом награжден. Позже.
      А некоторые коллеги Гордеева, да хоть и тот же Вадим Райский, человек несомненно способный, пробивной, обладающий необходимым опытом и связями, способны пойти в аналогичных ситуациях на определенный риск.
      Да вот, к примеру, еще случай. Опять же по чьей-то, теперь и не упомнишь, рекомендации обратилась к Гордееву жена проректора одной из московских академий. Мужик сел за взятки. Крупные. Все было доказано, ибо нашлось достаточно свидетелей. И загудел голубчик по статье двести четвертой на всю пятерку. Так вот, Юрий Петрович, для встречи с которым та супруга прихватила с собой в сумочке внушительный пакет и уже готова была его передать, изъяви на то Гордеев свое согласие, подумав и сделав многозначительное выражение, с некоторой даже печалью вынужден был отказаться от столь лестного предложения дамы. Он сослался на обилие дел, среди которых все срочные, и по исключительно этой причине он не сможет уделить ей и ее делу полного своего внимания. А отвлекаясь на другие дела, он работать не может.
      И тут, что называется, чертиком из коробочки явился Вадик Райский. Когда требуется, он умеет напускать на себя такой важный вид, что даже сам ас "сэр Генри" и тот лишь разводит руками. Выслушал Вадим расстроенную отказом Гордеева женщину, тайком от нее покрутил пальцем у виска, имея в виду, разумеется, Юрия Петровича, и немедленно изъявил согласие взвалить на свои плечи ее дело в порядке надзора.
      Юрий позже спросил Вадима, на что он, собственно, надеется, именно взваливая на себя сей неподъемный груз? Райский смеялся. Оказалось, он и не собирался всерьез вызволять махрового взяточника из колонии, где тот уже пребывал. А по делу почему же не поработать? Он уже слышал об этом процессе, даже с судьей знаком, которая выносила приговор, - довольно приятная в общении баба. Ну вот и напишет он жалобу в порядке надзора, посуетится, потянет, устроит небольшой спектакль. Но потом половину гонорара "честно возвратит". Рискованно? А что поделаешь, если срочно нужны деньги? Сколько она там предлагала? Двадцать тысяч баксов? Отлично. Десять можно будет через месячишко-другой вернуть. Как говаривал в свое время великий клоун Никулин? Не судьба! Это когда два поезда мчались по одной ветке навстречу друг другу и не столкнулись. А проректор все равно уже половину срока отсидел, чего ему осталось-то? Пустяки, нет базара...
      И почему это разгорелись сейчас глазки господина адвоката Райского? Неужто хороший гонорар чует? Этого качества у него, кстати, не отнимешь за версту большие деньги унюхать может. Способность у его организма, понимаешь, такая оригинальная.
      - Ладно, - хмыкнул Вадим, не дождавшись ответа. - Не хочешь говорить и не надо. Но учти, что с тобой в паре я поработал бы с удовольствием. Как бывалоча, а? Давай заходи, жду...
      Он открыл дверь и, сделав максимально приветливое лицо, заявил:
      - Прошу вас, уважаемая, заходите, Юрий Петрович освободился и весь к вашим услугам. Извините, что пришлось подождать, - и, обернувшись к Гордееву, прошипел, сделав зверские глаза: - Чашку убери!
      Это верно, незачем знать клиентке, что пока она с томлением в душе дожидалась в приемной встречи с адвокатом, тот - холодная и подлая душа! попивал себе, видите ли, кофеек! Молодец Вадик.
      Юрий Петрович поднялся, сунув чашку с блюдечком на полку с папками и справочниками, и когда клиентка вошла, встретил ее у двери - с учтивым выражением на лице.
      - Прошу меня извинить, что пришлось немного подождать... Я заканчивал необходимые дела, чтобы уже в дальнейшем не отвлекаться при беседе с вами. Садитесь, с кем имею честь?
      Подумал походя: а что, вполне ничего! И фигурка, и цвет лица, и... жаль, что в брюках, но, кажется, и ножки очень даже неплохие. При такой фигурке они должны быть стройненькие. Сколько же ей лет? Примерно двадцать пять. И какое горе привело? То, что горе, было заметно - личико осунувшееся, хотя и ухоженное.
      Усадив посетительницу у стола, Гордеев вернулся на свое место.
      - Внимательно слушаю вас! - Этот несколько манерный тон он усвоил все от того же Райского, чья обходительность, когда требовалось, была выше всяческих похвал.
      - Я хочу, чтобы вы помогли одному человеку... - решительно начала женщина и запнулась, будто это было все, что она намеревалась сказать.
      - Начнем по порядку, - мягко заметил Юрий Петрович. - Кто вы и почему обратились именно ко мне? Если это не страшный секрет.
      Он заговорил с ней словно с маленькой девочкой - на некоторых женщин такой прием действует покоряюще, знал уже.
      - О вас я узнала от знакомой. Сказала папе. Он... ну как вам сказать? Какое-то время назад работал в Московской мэрии, заведовал всеми строительными делами - главным образом, инвестированием. Программами, вы понимаете? - И, не ожидая ответа, продолжила: - Он теперь работает в крупнейшей архитектурной фирме, и узнать про названного адвоката трудностей ему не составило. Вот я и пришла к вам. Помогите.
      - Так, кое-что уже понял. Как вас зовут?
      - Меня зовут Лидия Валентиновна Поспеловская.
      - По мужу? - высказал догадку Гордеев.
      - Нет, я не замужем...
      - Ах, значит, это ваш отец? Известная фамилия, я, собственно, поэтому и спросил. И что же?
      - История, которую я решилась вам рассказать, долгая, хотя... как посмотреть. Я, конечно, могла бы изложить вам только существо вопроса, каркас, так сказать, строения...
      - А вы сами, простите, Лидия... можно пока без отчества?
      - Пожалуйста, я не обижусь.
      - Отлично, и вы можете спокойно называть меня Юрием. Юрой, если пожелаете. Так вот, Лида, сами-то вы имеете хоть какое-нибудь отношение к той профессии, в которой уже прозвучало имя вашего отца?
      - Я закончила Архитектурный институт и сейчас работаю на той же фирме, где и папа.
      - Извините, попутно, а почему он ушел из мэрии? Это не-е... семейная тайна?
      - Вы смотрите в самый корень, - несколько натужно, но все же улыбнулась Лидия, и лицо ее стало просто очень симпатичным. Не ярко красивым или эффектным, как, скажем, у той дамы, которая только что вспомнилась Гордееву и которой пришлось отказать вовсе не по причине того, что Юрий Петрович сам оказался совестливым человеком, нет, он просто не пожелал дурить бабе голову.
      Валерия ее звали. Лерочка! А какие ножки - мама моя родная! Она позже, когда случайно где-то встретились, так обрадовалась Гордееву! Оказывается, эта красивая бестолковка не послушалась его совета и все-таки обратилась... в другую юридическую консультацию. Где ее самым бессовестным образом надули. И деньги взяли, и наобещали, и долго морочили голову, а потом часть гонорара вернули, заявив, что ничего сделать не смогли, однако потраченное на нее время ей пришлось таким образом оплатить.
      Лерочка была так опечалена, так огорчена тем, что не вняла совету честного адвоката Гордеева! А он стал утешать ее. Два дня утешал практически без перерыва, благо были выходные. Еле потом ноги домой унес.
      Но - что самое приятное - остались искренними друзьями. Она и теперь позванивает - безо всяких грешных целей, иногда и он - поздравляя с очередными праздниками и желая скорого возвращения ее мужу. Тому, кажется, совсем уже мало осталось. Вот радости-то будет!
      А что, вдруг метнулась мыслишка, может, ее, Лерку, и пригласить на Домбай? Нет, вряд ли, она не для спортивных забав, ей больше подходит домашний уют, а неистовую страсть они уже однажды прошли...
      - Я слушаю, слушаю вас, - поощрил Гордеев, делая себе замечание: не отвлекаться на глупости!
      - Я к тому, что история, о которой я буду вам рассказывать, произошла как бы в семейном кругу. Короче, в меня были влюблены два молодых человека. Это было... два года назад. Один - Гриша, сын папиного друга, а второй Андрей, его двоюродный брат. А потом произошло преступление, умерла одна женщина, и за это осудили Андрея. Осудили и дали пятнадцать лет. Но я точно знаю, что он ни в чем не виноват.
      - Простите, перебью. Вы сказали: "потом". Когда - потом? И после чего? Раньше-то что случилось?
      - Понимаете, то, что было раньше, я тоже узнала потом. Частично от папы. Кое до чего собственным умишком дошла. И когда наконец поняла, даже испугалась! Как же так? Андрей-то за что страдает? Он при чем здесь?!
      - Но ведь наверняка было и следствие, и суд разбирался в деле, не так? Серьезные люди все взвесили и вынесли свой приговор. Это же не делается с бухты-барахты! Во всем есть логика. Не всегда приятная, скажем, для нас с вами, но от этого она не становится бредом или чьей-то преступной фантазией, верно?
      - То-то и оно, что все не так. Кому-то надо было, чтобы сел в тюрьму именно Андрюша. И он сел. Я думаю... нет, я уверена, что он взял на себя вину совсем другого человека. Но вот имени этого другого я вам пока не могу назвать. Потому что если назову, то я, значит, обвиню его в убийстве, а я не вполне уверена. В общем, Юрий Петрович, то есть Юра, я прошу вас взять на себя защиту Андрея, я не знаю, как это у вас делается по закону... но вы мне, пожалуйста, объясните и скажите, сколько мне надо вам заплатить денег. Только вы не думайте, что у меня ничего нет и я хочу вас использовать втемную, так, я слышала, говорят. У меня есть свои средства, и папа поможет, он обещал. Андрей не должен сидеть в тюрьме до самой старости.
      - Вы же сказали - он в колонии?
      - Это для меня все равно. Он уже целых два года сидит, а я только недавно поняла, какая была дура.
      - Ну почему? - обворожительно улыбнулся Юрий Петрович. - Очень может оказаться, что вовсе и не дура! Жизнь, Лидочка, штука странная. Если бы мы все знали наперед, ну что бы это было?
      - Так вы возьметесь?
      - Из вашего рассказа я, к сожалению, узнал так мало, что, честное слово, пока не знаю. Скажите, а ваш отец в курсе?
      - Да, конечно. Ведь убийство в немалой степени коснулось и его!
      - Вон как? Может быть, мне стоит предварительно переговорить с ним? Чтобы понять существо дела. И вообще, у вас какие-нибудь документы, материалы по этому делу имеются?
      - Нет, ничего, кроме того, что мне известно.
      - Но вам хоть что-то, помимо вашей собственной уверенности в невиновности Андрея, известно? - Юрий уже начал помаленьку раздражаться, но сдерживал себя. В конце концов, материалы приговора всегда можно прочитать в архиве суда, где проходило слушание. Где, кстати?
      - В Московском городском, - ответила Лида на его вопрос. - А с отцом встречу я вам постараюсь обеспечить. Когда вы могли бы к нам приехать? Но встречаться с бывшей его женой я бы вам не советовала.
      - Стоп! Вы меня вконец запутали, дорогая моя. Так нельзя, либо все по порядку вы мне рассказываете, либо мы прекращаем разгадывать ваш кроссворд. Я не любитель подобных игр. Давайте все сначала.
      - Я думаю, лучше начать с папой, - серьезно после кратких раздумий предложила Лида. - А потом уже и я скажу, что знаю.
      - Ну вот пусть ваш папа и приедет ко мне. Работа адвоката сродни тому, что делает врач, я стараюсь без острой нужды не посещать пациентов. В смысле - клиентов. Милости прошу сюда, в наш офис. Назначьте время. Сегодня, завтра - когда угодно. А я постараюсь освободить это время для вас. Чтоб нам не помешали.
      Сказано было достаточно сухо и твердо. Лидия вопросительно уставилась на Гордеева, хмыкнула, покачала головой и спросила:
      - А сколько денег вы с меня возьмете?
      - Этот вопрос решится после встречи с вашим отцом. Но для вас... Полагаю, что это может оказаться достаточно дорого. И учтите, не моя прихоть или желание, пардон, раздеть вас.
      Краска почему-то бросилась ей в лицо, она смущенно кашлянула и опустила голову, будто он сказал скабрезность. Ничуть не бывало. Юрий же оценил ее скромность, однако продолжал не менее твердо:
      - Из моего гонорара вы должны будете внести в кассу нашей юридической консультации определенную сумму, я скажу какую. Затем мы с вами заключим соглашение на защиту, оформим ордер на ведение дел в Мосгорсуде. Я буду вынужден, и, возможно, не один раз, съездить в колонию, где содержится ваш Андрей... Где, между прочим?
      - Во-первых, он совсем не мой, а во-вторых, это в Вологодской области. Где-то в районе Потьмы. Далеко?
      - Неблизко. Не исключаю, что, после того как я пойму суть вашего дела, мне еще придется отказаться от него. Я говорю вам абсолютно честно, что не берусь за дела заведомо провальные. Он ведь осужден за убийство, так? А гонорары просто так тоже не принимаю.
      - Знаете, Юра, - вдруг сказала замолчавшая было Лидия, - я очень довольна нашим разговором. Я очень боялась, что вы, не разобравшись, с ходу назначите какую-нибудь запредельную цену и вообще поведете себя иначе.
      - Почему? - настала очередь удивляться Гордееву.
      - Ну... адвокаты... Разные бывают. Вот и папа советовал не торопиться.
      - Но вы... тем не менее... да? Так кто же все-таки вам посоветовал меня?
      - Я сказала: моя хорошая знакомая. Она в нашей мастерской работает. Ее зовут Валерия Давыдовна. Может быть, вы ее даже вспомните. Она-то вас точно помнит! Между своими мы ее Лерой зовем, хотя она много старше меня. Ей около сорока.
      - Лера?! - изумился Гордеев. - Фантастика!
      - Почему?!
      - Увидев вас, я вдруг по совершенно непонятной причине вспомнил одну мою знакомую. Тоже Лера, кстати. Высокая такая, натуральная блондинка... С черными, как ночь, глазами, а? Замечательная была женщина.
      - А ведь вы большой проказник, Юрий Петрович! - неожиданно с хитрой усмешкой заявила Лида. - Лера мне, между прочим, рассказывала кое-что о ваших отношениях. Однажды и по большому секрету. И еще что вы ей чрезвычайно понравились. Ага, и не только в качестве адвоката. Понимаете?
      - Да бросьте... - Гордеев почувствовал, как кровь стала стремительно приливать к его щекам. Он даже поднялся и подошел к полке, отвернувшись от Лидии.
      - Ой, ну краснеете, словно вы девица! Она же мне и сказала, что вы убеждали ее отказаться от своей затеи, а она не послушалась и крепко погорела с финансами. Собственно, эта деталь во многом и подсказала мне решение. А Игорь Моисеевич, муж Лерин, он уже вышел. Там у них была какая-то амнистия, что ли, и его за хорошее поведение отпустили. Так что не переживайте. В конечном счете ведь правым оказались именно вы. Но это совсем не значит, что я...
      - Перестаньте, Лида! - нахмурился Гордеев. - И не берите себе в голову лишнего. Вы еще девочка, и не вам...
      - А вот тут вы как раз и не правы. Моему сыну уже два года. И ращу я его сама.
      - Уж не Андрея ли сын?
      - Нет, к сожалению. Его двоюродного брата.
      - Минуту, - остановил ее осененный новой мыслью Гордеев. - Вы говорите, что сын не его, а брата? А сидит, значит, он? А где же брат? Я имею в виду отца вашего ребенка.
      - А черт его знает, где носит этого мерзавца! - с ненавистью ответила вдруг Лида. Даже слезы блеснули в глазах. - Я знать не желаю. Нет у него сына! И никогда не будет! Мой ребенок! Наконец-то и папа со мной согласился.
      - Вон оно что, - вздохнул Юрий Петрович. - Ну и запутались же вы, дорогая моя...
      - А я о чем? - жалобно произнесла она. - Так согласны?
      - Давайте для начала родителя.
      - Но платить все равно буду я!
      - Слушайте, - поморщился он, - договаривайтесь с отцом сами. Лично мне все равно, кто из вас понесет деньги в кассу, а мне вручит положенный мне "микст".
      - А что это такое?
      - Наш профессиональный адвокатский термин. Исключительно для посвященных. Но вам, так и быть, объясню. "Микст" - значит, максимальное использование клиента сверх таксы. В некотором смысле - грабеж среди бела дня. Или на ночной дороге, как вам угодно. Непонятно? Тогда нате популярнее. По таксе ваше дело может стоить ну, к примеру, двадцать тысяч. В рублях. Но я назначаю сумму в долларах. Хотите - платите, не хотите - не надо. Зато и я не буду тоже стеснять себя в необходимых действиях, то есть ни на шаг не отступать от закона. Скажем, адвокат не имеет права вести самостоятельное расследование. А ведь мне наверняка придется. И раз самому нельзя, значит, позову знакомых мне частных сыщиков. Если, условно говоря, кому-то потребовалось посадить именно Андрея, а не подлинного виновника, то мне нужно будет найти этого "кого-то". А следователь прокуратуры и оперативники уже выложились по этому делу и возвращаться к новому расследованию не захотят. И заказчика, скорее всего, не назовут. Да их и не заставишь. А мне надо! Причем позарез. Но сам же я не могу туда нос совать, а? Чего будем с вами делать? Получается, я работаю на грани фола. Рискую. Зато и планку гонорара устанавливаю сам. В пределах разумного. И без хамства. Ясно теперь?
      - Ну сразу бы так и сказали. А то...
      - Что - а то? - чуть не выругался уже Гордеев.
      - Да ничего, - как бы огрызнулась Лидия. - Вы в самом деле меня за девчонку держите? Или я не на земле живу?
      - Я недостаточно знаком с вами, Лидия Валентиновна, чтобы держать вас вообще за кого-нибудь.
      - Ишь вы какой! - улыбнулась она, словно поощряя его к чему-то. Да-а, она была права... Впрочем, если так случится, что мы познакомимся ближе, обещайте мне, что не станете злоупотреблять...
      - Интересно, чем это? - несколько развязно спросил Гордеев и ухмыльнулся от достаточно прозрачного намека.
      - Доверием моим к вам, Юрий Петрович. Чем же еще?
      А ты умница, хотел он сказать, но... подумал и промолчал. Только кивнул. И перевернул страничку календаря на завтра.
      - Вот телефон. - Он не глядя подвинул к ней аппарат. - Звоните отцу, договаривайтесь, а я скоро вернусь. Предположительно сумму гонорара вы уже знаете, точную назову после беседы с вашим родителем.
      И он вышел к Вадиму. Тот сидел у себя за столом и уныло читал газету.
      - Пошли покурим, - предложил Юрий.
      - Айда, - неохотно поднялся Вадим. И когда вышли в предбанник к урне, где курили, спросил как-то вяло: - Ну что с дамочкой? Есть смысл?
      - Да так... - неопределенно ответил Гордеев, выпуская дым тонкой струйкой. - Надзорное, будь оно неладно.
      - А-а... - протянул Вадим. - Взял?
      - Плачет... Куда денешься?
      - Поздно уж, - вдруг озаботился Райский. - Ты вообще-то долго тут намерен?
      - Не знаю еще. Есть предложения?
      - Посидеть можно. Погода еще, мать ее... Ты на колесах?
      - А как же! Ну думай, коллега. Я готов сопутствовать. И от рюмочки бы не отказался. Потом расскажу смешную историю.
      - Заметано. Тогда я не ухожу, жду?
      Юрий вернулся в кабинет как раз в тот момент, когда Лида закончила разговор и потянулась, чтобы положить трубку. Мило так изогнулась стройненькая мамаша, однако и крепенькая. Сбоку хорошо разглядел ее Юрий Петрович.
      - Ах это вы? - словно обрадовалась она. - Я договорилась. Папа может подъехать завтра прямо с утра. Вас устроит?
      - Вполне. Значит, прошу к девяти.
      - Отлично. Ну а я пойду? - Она вопросительно уставилась на него, явно с какой-то невысказанной мыслью.
      Не сильно ли ты торопишься, девушка?
      - У вас ко мне еще вопросы? - учтиво осведомился Юрий.
      - И да, и нет, - неопределенно ответила она. - Вы... на сегодня закончили уже свою работу? Вон и темно на улице...
      - В принципе да. - Он кивнул.
      - И какие планы на вечер?
      - Вы станете смеяться - никаких, - улыбнулся он. - Впрочем, вру. Пока вы тут звонили, я говорил с приятелем. Хотим заскочить куда-нибудь принять по рюмочке, поболтать. Ну по погоде, как говорится.
      - А вы будете очень возражать, если я попробую напроситься в вашу компанию? Или ваш приятель как?
      - Лидия Валентиновна, в компании с такой прекрасной дамой, как вы, можно отправиться хоть на край света... Слушайте, можно и я кое о чем спрошу вас?
      - А почему нет? - Щечки ее мило вспыхнули.
      - Вопрос, предупреждаю, несерьезный и не требует вдумчивого ответа. Как бы вы посмотрели на такое предложение? Бросить все и смотаться куда-нибудь в горы, поближе к солнцу? Ну, например, в Домбайскую долину? Где - слышали? - "лыжи у печки стоят... гаснет закат за горой... месяц кончается март... скоро нам ехать домой...".
      - У вас приятный голос... Ах, если б я могла это сделать!.. Но с кем, Юрий Петрович? Кто ж меня возьмет-то с собой?
      - А разве я не гожусь в спутники?
      - Вы - вполне. Но у меня сынишка. И ему только два года.
      - Это серьезно. Правда, там, говорят, и детей на санках катают. Почему бы не отдохнуть недельку-другую. И, вернувшись, с новыми, как говорится, силами... а?
      - Если бы я была твердо уверена, что Андрея освободят, я бы и минуты не раздумывала, но я... не уверена. Две недели, конечно, не срок. Однако вы меня правильно поймите.
      - Я же сказал: не надо всерьез! Это игра фантазии, не больше. Хотя до вашего прихода я размышлял именно о такой перспективе. Вдруг, понимаете, как обвал! Лавина! Хочу! К черту! А, пустяки!..
      - Ну, положим, для вас это совсем не пустяки! А вот... Леру бы взяли? Тем более что муж ее в командировке, где-то в Испании, что ли, не уверена. Но что не в России, это точно.
      - Будете смеяться, но я почему-то уже подумал о ней. Нет, пожалуй, Домбай не для нее. Это другая тема. Иная музыка, ночные костры, скользкие лыжи, много вина и коричневые бородатые и лупоглазые мужики... Не знаю, так ли все теперь, но память сохранила лишь эту дурацкую радость.
      - А меня, значит, взяли бы? - с вызовом и почти серьезно спросила она.
      - Я же сказал. Этого мало?
      - Но тут же и предупредили, чтобы не принимала всерьез?
      - Каждый волен толковать в свою пользу.
      - Надо же, какой хитрый! А после нельзя? Когда Андрея освободят?
      - Думаю, почти уверен, тогда моя фантазия просто потеряет всякий смысл... Ладно, оставим пустой треп.
      - Жаль.
      - Не надо нарываться, Лида, - спокойно сказал Гордеев, и она виновато потупилась. - Пойду спрошу у Вадима. Наверное, мы возьмем вас с собой. А как же сын? Ему не поздно без мамы.
      - У него есть нянька. Неужели вы думаете, что могла бы бросить моего сынулю одного?!
      - Не думаю. Теперь. - И, напевая "лыжи у печки стоят", он вышел из кабинета.
      Вечеринка, как говаривал в подобных случаях лучший друг Александр Борисович Турецкий, удалась.
      Вадим на удивление вел себя абсолютно пристойно. Даже ни одного не то что сального - двусмысленного анекдота не рассказал, хотя острил без передышки, заставляя Лиду смеяться если и не до упаду, то до икоты. Смеялся и Гордеев, удивляясь, как это накатило на Вадьку. Ну надо же! Неужели хитрый нос этого прохиндея что-то все-таки учуял? Интересно... Он же мог учуять только одно, о чем думал постоянно, - деньги.
      Во время застолья ни разу не обмолвились о существе дела. Лидия вела себя так, будто знакома с Гордеевым уж во всяком случае не один день, чем окончательно сбила Райского с толку. Тот время от времени кидал на Гордеева осторожные и удивленные взгляды, покачивал головой: мол, ну и ну, ребята, да у вас, похоже, все на мази? А Лидия, вероятно женской своей интуицией улавливая эту его растерянность, продолжала игру, из которой нельзя было сделать никаких трезвых выводов.