На город опускались ранние сумерки, и на фоне серого ноябрьского неба горящее здание выглядело нереально, словно пылающая киношная бутафория. Люди спокойно смотрели на огонь еще и потому, что знали: здание в последнее время пустовало, там никто не работал.
      Турецкий подошел к толпе женщин, оглядел их и спросил старушку:
      - Давно ли горит?
      - Да уж не меньше часа, - ответила она, морща лоб и заглядывая незнакомцу в глаза.
      - А с чего началось?
      - Не знаю. Я в гастроном ходила, возвращаюсь, смотрю: люди собрались. Вот подошла да и стою теперь вместе со всеми.
      - Кто-нибудь видел что-нибудь еще? - спросил Турецкий у толпы.
      Люди безучастно смотрели мимо него на огонь, только старушка, с которой разговаривал Александр, перекрестилась и сказала:
      - Покарал Господь злодеев. Столько людей обобрали, а огонь все поглотил. Бренное наше богатство на земле, на тот свет ничего с собой не возьмешь.
      Сквозь толпу к Турецкому пробрался Грязнов, бросил на ходу:
      - Чего ты застрял? Нашел что-нибудь?
      - Нет.
      - Пойдем со мной. Там мальчишки кое-что видели.
      Слава подвел друга к группе подростков, попросил их:
      - Ребята, расскажите, пожалуйста, и этому дяде, что вы видели. Давай ты, старший.
      Мальчик лет двенадцати, в куртке зеленого цвета и в вязаной шапочке, вытер покрасневший от холода нос и начал рассказывать:
      - Мы в войну играли, прятались за оградой. Видели, как из двери черного входа вышли двое мужчин в темных масках, сели в иномарку, кажется, это был "мерседес", черный или темно-синий, и уехали. А потом что-то хлопнуло и стало гореть.
      - Хлопнуло? - переспросил Турецкий.
      - Ну, как что-то взорвалось, но не очень громко, - объяснил мальчик.
      - А ты ничего не сочиняешь? - спросил Грязнов.
      - Они тоже слышали, - указал мальчик на своих друзей. - Да, ребята?
      - А я ничего не видел, - сказал плотный белобровый мальчик лет десяти.
      - Так он в засаде в другом месте находился, - пояснил старший.
      - Спасибо, мальчики, за информацию, - поблагодарил Грязнов, записав в блокнот фамилии, имена и адреса юных свидетелей.
      - Передай список свидетелей своим операм. Тут явно умышленный поджог. Я вот завтра допрошу госпожу Бережкову. Возможно, кое-что прояснится и по поводу этого пожара.
      - Чего-нибудь нового накопал в бумагах? - поинтересовался Грязнов.
      - Кое-что. Казанский вот настойчиво предлагает не беспокоить генерала в отставке Васильева, который проживает в квартире, проданной ему "Ресурсом". Как тебе это нравится?
      - Не понимаю, почему он работает у вас? Как вы его терпите? возмутился Слава.
      Турецкий рассмеялся и ответил:
      - Таких обычно держат для равновесия. Казанский может заискивать, помогает начальству раны зализывать, льстит и тому подобное. Он цивилизованный человек, не то что мы с тобой, дикари бескомпромиссные!
      - Да ну тебя к дьяволу! Поедем, что ли?
      - Поедем, может, хоть сегодня дома поужинаю. Айда ко мне! Ирка будет просто счастлива!
      - Представляю, опять начнет сватать своих подруг?
      - Ну так скажешь, чтобы отвязалась, мол, и без того хватает девиц.
      - Сегодня не могу, в другой раз, - пообещал Грязнов. - До дома я тебя подброшу, а уж ты Ирише похвастайся, что это именно я тебя привез, она оценит.
      Алла Бережкова оказалась симпатичной блондинкой тридцати восьми лет, стройной, с независимым взглядом и упрямым подбородком. Но и к ее моложавому лицу уже подкрадывалась старость, прокладывая первые морщинки в уголках рта и под глазами. Тем не менее даже в следственном изоляторе она не утратила своей природной привлекательности, не забывая про косметику. Правда, из-за малоподвижного образа жизни стала появляться отечность под глазами, что придавало лицу болезненно-усталый вид.
      Когда Бережкову привели в кабинет следственного корпуса для допроса, Турецкий невольно залюбовался ею, пригласил сесть, представился и сообщил, что теперь ему поручено вести дело о злоупотреблениях в банке "Ресурс".
      Женщина подняла брови, искренне удивившись, и в голосе прозвучало волнение:
      - А что случилось? Почему такая перемена?
      - Вы боитесь перемен?
      - С некоторых пор - да.
      - С каких же?
      - С тех самых, когда очутилась здесь.
      - Вам, Алла Демьяновна, я посоветовал бы одно: чистосердечно рассказать обо всем содеянном, суд это учтет при определении меры наказания, оно явно в этом случае не будет тяжким.
      - Но почему следователь Арбузов не пожелал дальше вести это дело? Он мне был симпатичен...
      - Правда?
      - Да.
      - Тогда придется вас сильно огорчить. Следователь Арбузов больше не сможет расследовать дело банка "Ресурс", он погиб.
      - Погиб? Вы сказали - погиб? - Женщина испуганно взглянула на следователя. - Нет! Не может быть!
      - И тем не менее я сказал правду.
      - Каким образом? Скажите, я должна знать!
      - При довольно загадочных обстоятельствах. Ведется следствие.
      Бережкова опустила голову, съежилась.
      - Что с вами?
      - Ничего.
      - Алла Демьяновна, мне просто необходимо поговорить с вами. Разобраться в положении вещей...
      - Нет! Теперь это не имеет смысла. Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, - жестко ответила она.
      - Но вы же этим только вредите себе.
      Бережкова вдруг взглянула на Турецкого в упор и сказала сурово:
      - Вы сами прекрасно знаете, что у нас все покупается и продается! От вас и от меня уже ничего не зависит. И что бы я вам ни говорила, что бы вы для себя ни открыли, ничего хорошего это никому не даст, а только принесет новое горе. Поэтому вам лучше ничего и не знать.
      - Алла Демьяновна, вы чего-то боитесь, я же вижу. Но ведь зло не столь всесильно, как иной раз представляется! Поверьте мне!
      - Вы не знаете тех акул, для которых ничего, кроме их денег, не существует.
      - Давайте пока забудем о них. Вы сами должны бороться за свою жизнь!
      - Я повторяю, что отказываюсь отвечать на ваши вопросы. Можете дальше что угодно расследовать, копать, искать, но меня оставьте в покое... Я даже не знаю, хочу ли жить? Я уже все имела и все потеряла. Меня вытолкнули из привычного круга жизни... мне теперь некуда возвращаться. Кем я буду в Москве?
      - Ну, зачем так? У вас остались родные, друзья, знакомые. Не надо делать трагедию из-за того, что потеряно имущество. Человек рождается вовсе наг, но ведь живет! Вы - верующая?
      - Сейчас это не имеет значения. Но решение мое - окончательное.
      Бережкова сдвинула к переносице свои прекрасно очерченные брови, так что между ними возникла тонкая морщинка, она словно сосредоточилась на своей боли, затаившейся глубоко внутри.
      - Алла Демьяновна, вы должны понять, что я ведь не из праздного любопытства интересуюсь вашей судьбой. Мне надо понять, почему погибли ваш муж банкир Акчурин и следователь Арбузов?
      - Здесь и так все ясно. Их убили деньги. Да! Деньги, на которые покупаются киллеры и женщины, яхты и самолеты, машины и чиновники! Все! Я сказала более чем достаточно! Умоляю вас, позвольте мне вернуться в камеру. Признаюсь честно, только там я чувствую себя в безопасности.
      - Хорошо, Алла Демьяновна, но я думаю, что это ваше настроение явление временное. Будет новый день, и мы вернемся к разговору. Простите, если я чем-то невольно вас обидел. Или напугал?
      - Что вы! К вам у меня нет никаких претензий.
      Турецкий вызвал конвоира. Бережкова вышла из следственного кабинета не простившись и не взглянув на следователя.
      "Она, конечно, чего-то боится. Сообщение о смерти Арбузова ее повергло в смятение. А может быть, это только игра? И мне все показалось? рассуждал Турецкий. - Странная позиция... Уж лучше б юлила, пыталась выгородиться. Или таким вот образом она пытается набить себе цену? Ах, женщины, женщины..."
      Каждую свободную минуту Турецкий изучал документы банка "Ресурс", хотя было множество других дел, но то, что можно было пока отложить, он откладывал и углублялся в чтение нудных бухгалтерских документов.
      Этим же он был занят и в то утро, когда поджидал Евгения Матвеевича Крохина, бухгалтера фирмы "Спектр", которую возглавлял депутат Госдумы Долгалев. Главбух опаздывал, а непунктуальность всегда возмущала следователя.
      Неожиданно позвонил Грязнов, спросил:
      - Один, что ли, сидишь?
      - Здравствуй, Слава. С чем связан твой вопрос?
      - Прости, здравствуй, - заторопился Грязнов. - Сейчас к тебе подъедет мой Саватеев.
      - Зачем?
      - Дело в том, что твоего бухгалтера укокошили.
      - Крохина? - изумился Турецкий.
      - Да.
      - С чего ты взял?
      - Видишь ли, каждое утро, в десять, ответственный дежурный кладет мне на стол обзорную справку о происшедших за сутки происшествиях в столице и ее окрестностях. И вот сегодня узнаю, что на сорок первом километре Волоколамского шоссе нынче ночью была перестрелка, а под утро водитель КрАЗа обнаружил на обочине труп нашего бухгалтера.
      - Где он теперь?
      - В морге. Где же ему еще быть?
      - Что ж, если гора не идет к Магомету, то Магомет...
      - Вот именно, - вздохнул Грязнов. - Прямо руки опускаются! Сколько этих подонков на свете живет, жаждущих крови!.. Когда ж мы с тобой их переловим! Честное слово, я согласился бы на воде и хлебе сидеть ради того, чтоб остаться без работы! И чтоб всю эту мразь, наконец...
      - Ладно, я спускаюсь.
      - Давай, Коля подвезет сводку и сгоняет с тобой в морг.
      Крохин был мал ростом; тонкие и длинные пальцы выдавали в нем потомственного интеллигента, об этом же говорил и высокий лоб с коротким ежиком светлых волос. Автоматная очередь прошила бухгалтера вдоль тела сверху вниз.
      Турецкий болезненно сморщил лицо и сказал:
      - Какие мерзавцы!
      - Довольно наглое убийство, - солидно согласился Саватеев. Представляете, они оставили его на шоссе со всеми документами! Ничего же не боятся!
      - Ну... хоть помогли своевременно опознать человека... А то валялся бы в морге неопознанный труп. Придется теперь и это дело брать на себя, соединив с делом по банку "Ресурс".
      - Слишком это ваше дело разветвляется, - высказал сомнение Николай.
      - Ничего, создадим следственную бригаду, подключим других следователей, ваших оперативников. Похоже, этот банк "Ресурс" требует постоянных жертвоприношений.
      - Крохин, видно, знал что-то важное, коль его убрали так оперативно.
      - Но теперь он уже ничего не расскажет, - с сожалением произнес Турецкий. И подумал, что надо срочно встречаться с родственниками покойного. Возможно, они что-то знают. Может, остались документы в архиве покойного... - Позвони, Николай, своему шефу и попроси его навести справки о родственниках Крохина. И скажи, что хорошо бы и с Долгалевым пообщаться.
      - Но у него же, говорил Вячеслав Иванович, депутатский иммунитет.
      - Лично я почему-то уверен, что сегодня его и в Москве-то нет, убежденно сказал Турецкий. - Готов поспорить.
      Они вышли в другую комнату и увидели санитара, сидевшего отрешенно за столом в грязном халате и курившего едкую папиросу. Нос у него был иссиня-красный, поскольку слишком часто приходилось ему перебивать спиртом запах бренной человеческой плоти и формалина. Известное дело: люди, которые ходят близко со смертью, долго не живут. Небытие затягивает всех, как в черную дыру.
      - Разрешите позвонить? - спросил Саватеев.
      Санитар молча кивнул.
      Николай быстро связался с Грязновым, передал просьбу Турецкого, а затем передал Александру трубку.
      - Слава, готов спорить, что Долгалева нет в Москве.
      - Давай на бутылку. Сейчас выясню, не клади трубку, - и заговорил по другому аппарату: - Добрый день, смогу ли я поговорить с господином Долгалевым?
      - Нет, он в отъезде, - ответили ему.
      - Когда он уехал?
      - Вчера.
      - А куда?
      - В Петербург.
      - Надолго?
      - Неизвестно. Поездка деловая, и все будет зависеть от того, как сложатся обстоятельства.
      Грязнову не пришлось пересказывать разговор Турецкому, так как тот практически все слышал.
      - Александр Борисович, ты, как всегда, прав, а с меня бутылка! - бодро заявил Грязнов. - Откладывать доброе дело не будем?
      - Только съездим на сорок первый километр, посмотрим на месте, что к чему, - предложил Турецкий.
      - Что остается проигравшему? Заезжай. Я жду, так и быть, составлю тебе компанию.
      Они заехали к начальнику красногорского отдела милиции майору Максимову, выезжавшему утром на место происшествия, чтобы с ним осмотреть местность. Иногда самая незначительная деталь может навести сыскаря на нужный след. К тому же, чтобы понять мотивы преступника, надо уметь ставить себя на его место, то есть следователь всегда как бы ведет сеанс одновременной игры.
      Майор Максимов был из весельчаков, упитанный, краснощекий, он всю дорогу сыпал анекдотами, заразительно хохотал, чем даже слегка притомил своих попутчиков.
      За окнами грязновского "форда" мелькали безрадостные картины поздней осени: пустыри, кучи мусора, гаражи, склады, потом потянулся лесной массив.
      - Все, мужики, тормозите! Приехали, - сказал Максимов.
      Машина остановилась на обочине, пассажиры вышли в промозглую сырость, кутая подбородки в воротники и поеживаясь от холода.
      - Какая мерзость эта осень! Уж лучше бы морозец! - потирая руки, произнес Максимов, глядя себе под ноги. - Ну вот, смотрите, еще видны бурые пятна на земле. Вот здесь он лежал на спине и смотрел в небо, глаза были открыты, и взгляд удивленный, словно он не мог поверить в свою смерть.
      - Ну, это ты, майор, уже сочиняешь, - засомневался Турецкий.
      - А чего мне сочинять? Я всяких мертвецов за свою службу насмотрелся, а такого впервые видел. Честно вам говорю.
      - Гильзы нашли? - спросил Грязнов.
      - Да. Автомат Калашникова, экспертиза подтвердит.
      - Хорошо. Мы проследим, чтобы все следственные материалы были направлены к нам, так как дело мы забираем.
      По этой дороге уже проехало множество машин, возможно, и был свидетель, видевший трагедию сегодняшней ночи, да где ж его искать... Место пустынное, впереди овраг. Это счастье, что убийцам не пришла в голову мысль захоронить труп где-нибудь в лесу. Тогда б и вовсе никаких следов не нашлось бы.
      - Ладно, можно ехать. Конечно, нужно подключить агентуру. И еще. Считаю, что надо дать объявление в прессе и на телевидении, может, хоть таким образом найдется какой-нибудь свидетель, - сказал Турецкий.
      - Теперь куда? - уточнил Грязнов.
      - Завезем майора и - в Москву. Надо встретиться с сослуживцами убитого бухгалтера и родителями, если таковые имеются. Будем выполнять свои обязанности.
      - Кстати - об обязанностях, - сказал Максимов, грузно усаживаясь в машину. - Дело было так. Посватался к молодухе богатый старикашка, то да се, сыграли свадьбу. Вот женщина и думает: "Черт с ним, с этим стариком! Заведу себе любовника и буду жить, хоть богатством воспользуюсь. Может, и хорошо, что он ничего не может". Легли спать в разных спальнях, как и положено в богатых семьях. Но прошло минут десять, послышался стук в дверь, входит старик, вежливо просит прощения за вторжение, но пришел, мол, по делу - выполнить супружеские обязанности. Женщина удивилась, но отказывать не стала. Супружеские обязанности, сами понимаете, дело святое. Старичок поработал, убрался восвояси, а минут через десять опять стук в дверь. Оказывается, он снова пришел выполнить супружеские обязанности. Прошло некоторое время - все повторилось. Тут уж женщина вся измаялась и возмутилась: "Сколько можно? Всю ночь ходите и ходите! Обязанности выполняете и выполняете, а когда же я спать буду? Скоро утро на дворе!" Старик подумал и ответил: "Прости, голубушка, проклятый склероз замучил. Выполню обязанности и забуду, вот так и хожу всю ночь. Ты уж меня останавливай, когда невмоготу станет..." Максимов захохотал. Слушая его смех, невольно улыбнулись и Турецкий с Грязновым.
      Тяжелая работа, близость чужой беды и собственной смерти приучила этих людей жить, не зацикливаясь на мрачном, а искать отдохновение в чем-то простом и обычном: в сочувственном взгляде, в шутке и анекдоте, иногда в цинизме. Иначе выжить здесь было бы невозможно. Слишком страшна жизнь, попранная смертью.
      В фирме "Спектр" было немноголюдно: секретарша, несколько менеджеров, четверо охранников. У всех был подозрительно занятой вид, словно никого не интересовало появление в офисе начальника Московского уголовного розыска и "важняка" из Генпрокуратуры.
      Длинноногая секретарша, улыбчивая, с чистым приятным лицом, с нарочитой вежливостью предложила им кофе.
      - Примите наши соболезнования по поводу безвременной кончины вашего коллеги, - сказал Турецкий.
      - Ой, это ужасно! Я была в шоке! Правда! Женя такой безобидный человек, кому понадобилось его убивать?
      На лице девушки было написано искреннее сожаление о том, что Крохина не стало.
      - Как вас зовут? - спросил секретаршу Грязнов.
      - Светлана, - ответила она жеманно, моментально забыв о своем недавнем шоке.
      - Прекрасное имя. Скажите, Светлана, а какие отношения были у Долгалева и Крохина? - Слава замер в ожидании.
      - Обыкновенные.
      - Не ссорились?
      - Не знаю. Я вообще предпочитаю ничего не слышать и не видеть. В кабинете Долгалева часто бывает шумно: анекдоты рассказывают, о чем-то спорят. Это мужские дела, они меня не касаются.
      - А как прошел вчерашний день? - спросил Турецкий.
      - Обыкновенно. Собрались к вечеру в кабинете директора, шумели, потом уехали проводить Долгалева в Петербург, - сказала секретарша, допивая свой кофе.
      - А каким транспортом ваш шеф намеревался уехать?
      - Не знаю.
      - Спасибо, Светлана, кофе был замечательный, - поблагодарил Турецкий. - Мы зайдем еще к вашим менеджерам, пообщаемся.
      - Да. Пожалуйста, они в соседней комнате.
      Трое парней сидели у компьютеров, чрезвычайно занятые.
      - Здравствуйте, молодые люди, мы из Генпрокуратуры к вам с визитом, представился Турецкий.
      Парни настороженно переглянулись.
      - Скажите, пожалуйста, чем вы занимались вчера вечером?
      Плотный коренастый парень спокойно ответил:
      - Проводили Долгалева и разъехались по домам.
      - Расскажите поподробнее, как ехали, куда? На чем уехал Долгалев?
      - По Ленинградскому шоссе проводили за Химки, потом вернулись. Долгалев дальше поехал с водителем на "мерседесе".
      - А почему вы за всех отвечаете? Остальные отчего молчат?
      - Подтверждаем. Да, так и было, - вразнобой ответили двое.
      - На Волоколамское шоссе не сворачивали? - уточнил Грязнов.
      - Нет, - ответил плотный. - Зачем, это же не по пути?
      - А Крохин тоже был с вами? - спросил Турецкий.
      - Нет, он уехал домой. У него голова болела. - Плотный ухмыльнулся. Он у нас такой хлипкий был...
      - Как он себя вел? О чем вы совещались вчера перед отъездом?
      - Производственные дела. Обычные темы... И Крохин вел себя, как обычно. Собственно, я ничего особенного не заметил, - заключил плотный.
      - Хорошо, значит, ничего вы нам рассказать не можете? - задумчиво произнес Турецкий. - Надеюсь, вы осведомлены, что за дачу ложных показаний следует серьезное наказание? А теперь, пожалуйста, назовите себя полностью, я запишу. На днях я вызову всех вас на допрос.
      Записав фамилии и адреса менеджеров, Турецкий прошелся по кабинету, посмотрел из угла на присутствующих.
      - Проводите нас в кабинет Крохина.
      Плотный парень поднялся, сказал:
      - Пойдемте.
      Они вошли в кабинет, на двери которого была надпись: "Главный бухгалтер". В небольшой комнате тесно ютилось несколько столов. На одном из них возвышался компьютер. На полках стеллажа было пусто, словно отсюда заблаговременно вынесли все бумаги.
      - Не вижу документации, - удивился Турецкий.
      - А какая здесь может быть документация, все заложено в память компьютера, - сказал сопровождающий.
      В комнате было неуютно и одиноко, словно помещение утратило живое тепло и чувствовало свое сиротство.
      - У меня последний вопрос к вам, простите, еще не запомнил, как вас зовут? - обратился Турецкий к плотному парню.
      - Артем Дворников.
      - Вы, господин Дворников, давно работаете с Долгалевым?
      - Около года.
      - В каких фирмах?
      - Сначала в "Тюльпане", потом в "Спектре".
      - Понятно. А сколько всего фирм за свою жизнь успел открыть Долгалев?
      - Не знаю, никогда об этом с ним не говорил.
      - Вы могли бы уйти отсюда? Перейти на другую работу?
      Парень смутился, поспешно ответил:
      - Нет, а зачем?
      - Ну, предположим, если бы что-то более интересное появилось...
      - У меня есть определенные обязательства по отношению к фирме, понимаете?
      - Не совсем.
      - Всякое предприятие имеет свои коммерческие тайны и несет ответственность за их неразглашение. Когда человек уходит, мы как бы теряем над ним контроль, то есть как бы наживаем потенциального врага.
      - Значит, по собственному желанию уволиться невозможно?
      - Сложно.
      - Спасибо.
      Турецкий и Грязнов простились с менеджерами и направились к своей машине. Ощущение от посещения фирмы было тягостным.
      - Ты понял, в какой кабале держит своих подчиненных Долгалев? спросил Турецкий Грязнова.
      - Да, что-то здесь крепостным правом пахнет.
      - Как думаешь, на этой почве могло что-нибудь созреть?
      - Вполне.
      - А кто у Крохина есть из родственников?
      - Отец и две сестры, погибший был младшим в семье. Поедем туда?
      Турецкий вздохнул, почесал затылок, засомневался:
      - Они сейчас наверняка не в себе, может, не стоит беспокоить семью? У них и без нас хватает хлопот.
      - Как знаешь, - не согласился Грязнов. - Я бы все-таки съездил.
      - Нет, я попробую сегодня снова наведаться к госпоже Бережковой, а потом уж займусь и Крохиным. А ты, Слава, войди еще раз в контакт с вашим управлением по экономическим преступлениям - напомни, пусть покопают "Ресурс". Узнай у них свежие новости.
      Поднимаясь к себе, чтобы взять следственные материалы для допроса Аллы Бережковой, Турецкий мысленно прикидывал, как вести себя с ней. Напористость здесь, видимо, ничего не даст. С ней придется быть обходительным и чутким. Что-то в этой женщине надломлено. Такое впечатление, что она потерялась и сильно напугана, не верит в собственные силы, находится на грани срыва.
      В кабинете звонил телефон. Турецкий открыл дверь и, не раздеваясь, поднял трубку. Услышал незнакомый голос, звонили из СИЗО.
      - Ваша подследственная Алла Бережкова скончалась.
      - Что?! - не поверил своим ушам Турецкий.
      - Скончалась Алла Бережкова.
      - Что с ней?
      - Отравление каким-то сильным наркотиком.
      - Где она сейчас?
      - В морге, в медсанчасти изолятора.
      - Я выезжаю! - сказал Турецкий.
      Такого исхода он никак не ожидал. Бережкова была, по сути, главным козырем в расследовании деятельности банка "Ресурс". Только она могла указать, где находится недвижимость в России и за рубежом, без установления этих объектов и последующей их продажи невозможно было вернуть деньги вкладчикам. А еще предстояло обнаружить многочисленные вклады в иностранных банках, сделанные подставными лицами. Возвращение этих денежных средств тоже задача весьма сложная. Бережкова наверняка знала множество фамилий, за которыми стояли истраченные средства банка. И боялась этих людей...
      Самоубийство это или умышленное убийство путем отравления? Странно, ведь и ее муж умер такой же смертью. А что, если и мужа, и жену отравил один и тот же преступник?
      Несколько дней прошло с тех пор, как Турецкий принял к своему производству дела о недоказанном пока, правда, убийстве Геннадия Арбузова и о проклятом банке "Ресурс", начатое все тем же Генкой, но так же и зависшее в связи с гибелью следователя, а вокруг уже громоздились десятки новых загадок, приплюсовавшихся к старым. И - никакого просвета.
      Он смотрел в мертвое лицо Аллы Бережковой, желтое, заостренное, так мало похожее на вчерашнее, живое. Не хотелось верить в эту нелепую смерть, но факт оставался фактом.
      Турецкий отправился к давнему своему знакомому Петру Николаевичу Миронову, заместителю начальника СИЗО, чтобы ознакомиться с обстоятельствами смерти заключенной и взять необходимые для следствия документы.
      В казенном по-тюремному кабинете Миронова они покурили, перебросились несколькими словами о житье-бытье. Между тем Турецкому не терпелось узнать подробнее о смерти Бережковой.
      - Сегодня утром надзиратель обнаружил ее мертвой. Наш врач из медсанчасти определил отравление наркотическим веществом. Вот заключение. Правда, решение о причине смерти даст судмедэксперт после вскрытия.
      - Но откуда у нее могли взяться наркотики?
      - А Бог ее знает! Может, с передачей умудрились передать. Голь на выдумку хитра.
      - Разве она употребляла наркотики?
      - По моим данным - нет. Но это дело такое, что в любой момент человек способен пристраститься к этой отраве.
      - Когда ей передавали передачу в последний раз? - уточнил Турецкий.
      - Вчера была принята передача от гражданки Сурковой Марины Демьяновны.
      - Хорошо, я допрошу эту Суркову, черт бы ее побрал! - зло сказал Турецкий.
      - А тебя, я вижу, совсем расстроила эта смерть?
      - Да, Петр Николаевич, этот банк уже столько трупов за собой потащил! Я начинаю запутываться в нитях и связях. Самое странное то, что едва начинаю разрабатывать какую-то версию, как сразу же самое необходимое звено выпадает.
      Александр задумался, листая документы, представленные Мироновым. Закралось сомнение, не сам ли он, Турецкий, стал причиной всего случившегося? Ведь это он допрашивал Бережкову последним. Как заметил классик: "Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется". К тому же она была совершенно определенно повергнута в отчаяние. Не оно ли и принудило ее стать самоубийцей? Но теперь уже поздно - ничего не изменить и не поправить.
      - Чем она занимается - эта Суркова? - спросил Турецкий.
      - Откуда я знаю!
      - Конечно, то, что Суркова вчера принесла передачу, еще не доказательство того, что это именно она оставила отраву. Может, Бережкова сама имела наркотик в загашнике?
      - Человек - это такое существо, - признался Миронов, - что ничего невозможно предсказать. А уж если говорить о женщинах, так тут и вовсе дурдом. Что у них в голове, сам черт не поймет. Мелкий и коварный народец. Вот ты, Александр Борисович, сейчас ведь и мою команду начнешь подозревать, что отраву доставили?
      - Такая у меня профессия - подозревать, - улыбнулся Турецкий. Конечно, придется подозревать. И копать, допрашивать. А как Бережкова вела себя накануне вечером? Что говорит контролер?
      - Ничего особенного не заметил.
      - Что ж, спасибо, Петр Николаевич, за информацию и за документы. Пошел я...
      Турецкий простился с Мироновым. Надо было спешить. Действительно, слишком много на него свалилось в последние дни. И все дела зависали, а он с ужасом думал о том, что еще добрая половина материалов, относящихся к делу банка "Ресурс" еще не изучена. Он никак не мог ухватиться за что-то важное, что стало бы разгадкой множества трагедий, связанных с этой злополучной организацией.
      Из прокуратуры Турецкий позвонил Грязнову.
      - Что нового? - спросил тот.
      - Хреново, Слава.
      - Что еще случилось? Между прочим, я про свой проигрыш помню. Так что, если настроение хреновое, могу соответствовать.
      - Бережкова отправилась в лучший мир.
      - Как это ей удалось?! - изумился Слава. - Когда?
      - Наглоталась наркотиков.
      - Редкий случай. Если не ошибаюсь, ее бывший супруг - тоже?
      - Вот именно. Просто голова кругом идет.
      - И что ты собираешься предпринять по этому поводу? - нетерпеливо спросил Грязнов. - Это же был твой самый важный участник и свидетель преступлений! Неужели провал?
      - Да, - согласился Турецкий. - Вот по этому поводу у меня есть предложение, Слава. Бережковой приносила вчера передачу некая Суркова. Дай задание Саватееву разыскать эту особу и побеседовать с нею лично. Только, пожалуйста, не вызывайте повесткой, пусть он подъедет сам. У меня нехорошее предчувствие: наши свидетели исчезают, как только мы ими начинаем интересоваться.
      - Будет сделано.
      - А что с пожаром?
      - Ничего утешительного. По заключению пожарных, взорвались баллоны с газом. Там выгорело все. Огонь, знаешь ли, здорово заметает следы. От недвижимости одни обгорелые стены остались.
      - Кроме мальчишек, видевших поджигателей в масках, больше никаких свидетелей не обнаружилось?
      - Нет. Так что получается обычная бытовуха. А теперь и счет, оказывается, предъявлять некому.
      - Мне, Слава, надо собраться с духом и дочитать этот кошмар материалы дела по банку "Ресурс". Я больше не могу терять время на изучение документов. Картины в целом не вижу. А у нас тем временем свидетелей убивают.
      - Хорошо, Николай сегодня же выудит эту твою Суркову.
      Женщина стояла на пороге и бессмысленно улыбалась. Потом протянула руки к Саватееву, обняла за шею и томно прошептала:
      - Ангелочек ты мой маленький, я жду тебя целую вечность.
      - Вы Суркова Марина Демьяновна? - спросил строго Николай, отводя ее руки.
      - Я это, душа моя. Понимаю, входи. Эта лестница... соседки, собаки, кошки, мышки...
      Она отступила в прихожую, пропуская мужчину. Саватеев заколебался: женщина явно наглоталась наркотиков и вряд ли сейчас способна дать какие-либо показания, но с другой стороны, возможно, именно в таком состоянии она сможет сказать то, о чем побоялась бы и подумать на трезвую голову.
      - Кто у вас в квартире? - на всякий случай спросил он.
      - Только я и ты, родной. Я видела тебя сегодня во сне, ты летел ко мне на ангельских крыльях.
      - Марина Демьяновна, а вы не принимаете ли меня за кого-то знакомого?
      - Я же говорю, что видела тебя во сне! И вдруг - наяву. Чудеса, правда?
      Саватеев наконец переступил порог и оказался в прихожей. В квартире было необычно холодно.