Фридрих Евсеевич Незнанский
      Серия "МАРШ ТУРЕЦКОГО"
      Бархатный губернатор
      (1997)
      Часть первая
      ПАРТИЯ ШЕСТИСОТ
      Кандидат в губернаторы края Федор Степанович Супрун, разумеется, был наслышан об убийствах, избиениях и похищениях людей его уровня. Но что подобное произойдет с ним, не мог и предположить. Просто не укладывалось в голове! Никому он не желал зла и не сделал ничего плохого, наоборот, всегда старался помочь любому человеку. Так было в молодые годы, когда он работал агрономом, так было, когда он занимал уже крупные хозяйственные должности. Строил дома, коттеджи, выбивал кредиты, квартиры выделял не чиновникам и не за взятки, а простым людям. И всегда зарплату выплачивал вовремя. Федор Степанович любил и уважал людей, и они, оценив это, выразили доверие и выдвинули его кандидатом в губернаторы.
      И вот кандидат в губернаторы Супрун исчез из подъезда собственного дома около двенадцати часов ночи с субботы на воскресенье. Случилось это так.
      - Приехали, Федор Степанович, - сказал водитель, останавливая машину у подъезда.
      - Спасибо.
      - Проводить? - спросил охранник, открывая дверцу.
      - Не стоит.
      - Свет-то не горит, - кивнул на окна дома охранник.
      - Жена и дети на даче. До завтра, ребятки!
      - Мы подождем.
      - Хорошо.
      - Не забудьте, Федор Степанович, включить, выключить и снова включить свет.
      Супрун помахал рукой и вошел в подъезд.
      Минуты через три-четыре окно кухни в квартире озарилось светом, потом снова стало темным и вновь засветилось.
      - Порядок, - сказал водитель.
      - Поехали, - помедлив, ответил охранник.
      Ни водитель, ни охранник, естественно, не могли знать, что свет на кухне включал и выключал вовсе не Федор Степанович Супрун, а молодой человек в милицейской форме. Он встретил Федора Степановича на выходе из лифта, приветливо улыбнулся:
      - Добрый вечер.
      - Добрый...
      К Федору Степановичу тут же подлетели два парня в штатском, сноровисто прошлись руками по одежде.
      - Пустой, - сказал один из них.
      - Ну и прекрасно, - ответил молодой человек и пригласил Супруна в собственную квартиру, возле открытой двери которой стояла женщина: - Прошу!
      - Замок-то бельгийский, - ни к селу ни к городу заметил Федор Степанович.
      - Да, - согласился молодой человек. - Очень хороший замок. Проходите, Федор Степанович.
      Зайдя в прихожую, Супрун привычно снял ботинки, надел тапочки и направился на кухню, но молодой человек остановил его:
      - Не беспокойтесь. Мы справимся сами. А вдруг вы нажмете выключатель три раза?
      - Лихо, - проговорил Федор Степанович. - Не ожидал.
      - Чего вы не ожидали?
      - Не ожидал, - повторил Супрун, останавливая взгляд на женщине. Ладно вы... Мужики. А девушку для чего приплели?
      - Для уюта, - усмехнулся милицейский. - Вы небось голодны, Федор Степанович?
      - Голоден.
      - Вот она и приготовит. Холодильничек разрешите открыть?
      - Открывайте.
      - Здесь не только закуска найдется, но и выпивка, - открывая холодильник, сказал милицейский. - Что будете? Вино, водку?
      - Водку.
      Молодой человек достал бутылку водки, два фужера.
      - А они что, столбы телеграфные? - кивнул Супрун на парней.
      - На работе не пьют.
      - А ты почему пьешь?
      - А мне можно.
      - Наливай полный.
      Супрун выпил, крепко потер лицо ладонями.
      - Закусывайте, Федор Степанович, закусывайте! Колбаска, балычок, икорочка... Неплохо живут кандидаты в губернаторы!
      - Пусть второе разогреет твоя уютная, - приказал Федор Степанович.
      - Особо засиживаться нам некогда, но горяченького поесть успеем. Разогрей-ка, Маша.
      - Некогда засиживаться, - повторил Супрун. - Ну, выкладывайте, с чем пожаловали. Кому обязан такой честью?
      - А вы не догадываетесь?
      - Я, милый человек, не только догадываюсь... Я точно знаю.
      - Тогда для чего лишние вопросы?
      - Хочу из твоих уст услышать.
      - По-моему, Федор Степанович, вы совершенно не понимаете своего положения...
      - Понимаю, милок, понимаю. Приказано тебе живым меня доставить. А иначе ты рассусоливать бы со мной не стал. Пулю в лоб, и до скорого! Приказ держит.
      - Верно подметили. Держит.
      - Знаешь почему?
      - Хотелось бы послушать.
      - Побаивается меня нынешний губернатор Колесниченко Николай Михайлович.
      - Губернатор вроде не из трусливого десятка...
      - Это верно. Но все-таки убрать меня не решился. Люди не простят.
      - Вам налить? - перевел разговор милицейский.
      - Полный. - Супрун посмотрел на погоны молодого человека, усмехнулся. - Ты бы хоть майорские надел... А то старлей! Жидковато...
      - А вы, Федор Степанович, как будто тоже не из трусливого десятка.
      - Кому суждено быть повешенным, того не расстреляют.
      - Ваше здоровье!
      - Будь здоров! И главное - не кашляй!
      - Наш человек! - ухмыльнулся один из парней. - Веселый!
      - Уныние - один из смертных грехов.
      - Смотри-ка, верующий! Вы же коммунист, Федор Степанович!
      - Коммунистов, как известно, теперь нет.
      - Куда же они делись? Всю жизнь были коммунистами, а сейчас испарились?!
      - А вы тоже наверняка были если не коммунистами, то уж комсомольцами точно. И тоже куда-то делись!
      - Перешли в другую веру.
      - И в какую же?
      - Нашу.
      - Понятно, - сказал Супрун. - Говорят, за вашу веру неплохо платят?
      - Хватает.
      - И не страшно вам, мужички?
      - Кого нам бояться, Федор Степанович?
      - Ну хотя бы власти.
      - Какой?
      - Власть одна. Государственная.
      - Вы всерьез полагаете, что существует государственная власть?
      - Ты, конечно, так не полагаешь?
      - И ежу понятно, что государственной власти в России нет.
      - Ежу, может, и понятно, а мне вот нет.
      - Значит, Федор Степанович, вы оказались тупее ежа.
      С улицы донесся приглушенный звук автомобильного двигателя. Молодой человек глянул на часы.
      - Философская трепотня закончилась, уважаемый товарищ Супрун. Нам пора. И прошу вас, Федор Степанович, без фокусов. Вы правы, нам приказано доставить вас живым и невредимым. Но это лишь в том случае, если вы будете вести себя по-джентльменски.
      Супрун осмотрел всех четверых, каждого по очереди, подольше задержав взгляд на женщине, и поднялся.
      - Едем.
      У подъезда стояли две иномарки. В одну из них на заднее сиденье усадили Супруна с двумя молодыми парнями по сторонам, в другую сели женщина и молодой человек в милицейской форме.
      - Вот что, кандидат, - предупредил один из парней. - Поговорил - и хватит. Если остановят, молчи как рыба. Я не старлей. У меня другой приказ.
      И с этими словами парень щелкнул наручниками, пристегнув к своей руке запястье Федора Степановича. Обе машины тронулись.
      С некоторых пор губернатору края Колесниченко Николаю Михайловичу частенько снился один и тот же сон: зеленая без конца и без края степь, темное небо в сполохах молний и будто бежит по этой степи он, Николай Михайлович, одетый в белый смертный саван, а куда бежит, и сам не знает. И слышится ему нарастающий грозный гул, идущий словно из-под земли, и видятся ему какие-то огромные тени, беспорядочно летающие в этом безмерном пространстве... Губернатор вскакивал и долго не мог понять, сон ли это или было такое наяву.
      И в ночь похищения Супруна опять привиделся губернатору тот же сон. Он открыл глаза и долго смотрел в высокий белый потолок. Зазвонил телефон.
      - Слушаю.
      - Все прошло благополучно, Николай Михайлович, - раздался в трубке мужской голос.
      - Хорошо, - ответил Колесниченко и положил трубку.
      Он поднялся, прошелся по комнате, вернулся в спальню и закурил. Он был один в огромной квартире, жену и дочь отправил на Багамы, как делал обычно, когда решался в его жизни тот или иной серьезный вопрос, - отправлял куда-нибудь подальше, лишь бы с глаз долой. А вопрос, который следовало решить губернатору, был действительно очень серьезным. Речь шла о жизни и смерти Супруна. Депутат краевой Думы Супрун Федор Степанович был самым опасным соперником Колесниченко в борьбе за губернаторский пост. Опасность состояла в том, что Супрун был выдвинут в кандидаты без каких-либо усилий со своей стороны, как говорится - снизу. Пришли к нему ходоки и положили на стол списки, необходимые для прохождения в кандидаты, и число подписавшихся было в несколько раз больше, чем у других претендентов. Опасен был для действующего губернатора и мэр города Головачев Павел Андреевич, но он от борьбы отказался, сославшись на неотложные городские дела. Злые языки, правда, утверждали, что мэр струсил после трех жестоких убийств кандидатов в губернаторы, которые потрясли весь край. Быть может, так оно и было на самом деле, умирать ведь никому не хочется.
      Итак, главным соперником Колесниченко оставался депутат Думы Супрун. Теперь его везут по горным дорогам в указанное губернатором место, куда утром прилетит и он, Николай Михайлович. Там, в уютном и тихом коттедже, и решится дальнейшая судьба депутата и кандидата в губернаторы края Федора Степановича Супруна.
      ...Люди приходят к власти различными путями. Одни, как бы призванные Всевышним, идут к своей цели, не нарушая законов, их ведет к вершине сама судьба. Путь других же, и таких большинство, темен, извилист и даже кровав, хотя, быть может, они и не хотели этого, но обстоятельства были сильнее их. К такому роду людей принадлежал и Николай Михайлович Колесниченко.
      В советское время, а особенно в застойные годы, тогда еще молодой Николай Михайлович быстро уяснил, что для получения власти над людьми особенно многого не требуется: необходимо хорошо учиться, вступить в комсомол, потом в партию. Хорошо бы закончить высшую партийную школу и далее подниматься по ступенькам партийной лестницы или в райкоме, или на производстве. Он и пошел этой проторенной дорожкой. С отличием закончил строительный институт, около года поработал на стройке, откуда добрые дяди отозвали его в городской комитет партии на должность инструктора. Через пару лет его повысили - перевели на должность заведующего отделом промышленности и строительства горкома, и тут дело застопорилось. Все более высокие посты были заняты, и Николаю Михайлович по крайней мере с десяток лет ничего не светило. И тогда он сделал решительный шаг - ушел с теплого местечка на отсталый строительный участок, который через некоторое время сумел сделать передовым. Николай Михайлович умел работать, он чувствовал себя на месте и, быть может, со временем вырос бы в крупного хозяйственного руководителя. Но тут грянула перестройка, а потом началась всеобщая ваучеризация. Здесь-то и появился на горизонте одетый по последней моде молодой человек с одутловатым лицом и театральными манерами - Миша Юсин, директор торговой коммерческой фирмы, занимающейся сбытом цветного и черного металла. Конечно, Николай Михайлович тогда и предположить не мог, что имеет дело с вором в законе, который был известен в криминальном мире под кличкой Муссолини. Он посоветовал Николаю Михайловичу приобрести ваучеры, которые, по его словам, должны в дальнейшем сыграть огромную роль в хозяйственной жизни страны. Более того, Миша предложил свои услуги по приобретению большого количества ваучеров по бросовой цене.
      Пришел час, и на эти ваучеры был приватизирован стройкомбинат, которым руководил Николай Михайлович. И теперь он стал уже не директором с твердым ежемесячным окладом, а владельцем этого предприятия, можно сказать, капиталистом. Обмыть такое дело Миша предложил в Париже, в ресторане "Максим". Так и сделали, тем более что зарплата Колесниченко выросла в сотни раз. В Париже Мишу и Николая Михайловича встретили два джентльмена "московского розлива". Позднее, в ресторане "Максим" за столиком под пальмой, под звуки казацких песен, под коньяк "Наполеон", была решена судьба Николая Михайловича Колесниченко. Джентльмены предложили ему стать мэром Пятигорска. В самое ближайшее время, видимо, начнутся перевыборы, так как здоровье нынешнего мэра внушает серьезные опасения - по слухам, у него рак желудка. Николай Михайлович забеспокоился было о судьбе стройкомбината, но оказалось, что и этот вопрос уже решили его компаньоны - стройкомбинат уходит под крышу коммерческой фирмы Миши Юсина вместе со всей недвижимостью и движимостью: грузовиками, кранами, легковыми автомобилями, а также с двумя тысячами гектаров прекрасных лесных угодий, на которых будут выстроены коттеджи, бары, казино и прочие увеселительные заведения. Кроме того, джентльмены дали понять, что должность пятигорского мэра станет неким переходным моментом в его жизни, впереди его ждут дела более масштабные, а какие это будут дела, они, его новые друзья, позднее его просветят.
      Спустя месяц с небольшим мэр Пятигорска умирает на операционном столе под ножом хирурга, а Колесниченко становится главой города. Выборы прошли, как говорят, без сучка без задоринки, потому что соперником его был человек совершенно никчемный. Разумеется, Николай Михайлович уже имел представление, в чьи цепкие лапы он попал, однако помалкивал. Да и новые его друзья не затевали никаких разговоров. Однако подошел час, когда надо было определиться. Разговор произошел на вилле Юсина, в горах. Присутствовали трое - Колесниченко, Юсин и депутат Государственной Думы господин Потапов, седоватый подтянутый мужчина с ласковыми темными глазами.
      - Ну что же, Николай Михайлович, - приступил к основному вопросу Потапов, когда немного выпили и закусили, - с должностью мэра вы справились как нельзя лучше. Ехал по Пятигорску и удивлялся. Чистота, порядок, люди одеты со вкусом, в магазинах полно товара, кругом строят - и не какие-то хрущобы, а коттеджи, виллы со всеми удобствами...
      - Дороговаты они, однако, - сказал Николай Михайлович. - Многим не по карману.
      - Каждому свое, - возразил депутат. - Не нами, грешными, сказано. Трудись, крутись, вертись - и будет тебе вилла!
      - Это точно, - поддержал Юсин.
      - Вам известно, что, кроме депутатских обязанностей, я исполняю и другие?
      - Известно. В общих чертах, - осторожно ответил Николай Михайлович, стараясь не подвести Мишу, который подробно рассказал об основной работе Потапова.
      - Я вице-президент компании "Сибирское золото", которая, кроме золотоносных рудников, занимается драгметаллами типа платины, а также камнями. Мы, к примеру, на все сто процентов курируем добычу малахита камня, исчезающего с поверхности земли, курс которого на Западе непрестанно повышается. Ну это к слову... А приехал я к вам с предложением баллотироваться в кандидаты Государственной Думы. Как вы на это смотрите?
      - По правде сказать, хотелось бы с годик поработать мэром...
      - Мэром вы будете. Но не городского, а краевого масштаба.
      - Не слишком ли вы хватили? - помолчав, спросил Николай Михайлович.
      - Не слишком, - усмехнулся Потапов. - Попомните мое слово, ровно через год вы станете мэром Ставрополя.
      - Для чего тогда идти в Думу?
      - Хотя бы для того, что мне там без вас скучно, - пошутил Потапов, но сразу же согнал улыбку с лица. - А если серьезно, мы нуждаемся в людях вашего типа. Деловых, имеющих твердую цель, хватких и волевых. Кроме того, вам необходимо завести связи в высших московских кругах.
      - Кое с кем я знаком. И неплохо.
      - Нам известны ваши знакомые. Это все мелочь. Я же имею в виду руководителей фракций Государственной Думы, министров, кого-то из ближайшего окружения Президента, директоров крупнейших коммерческих банков, иностранцев высокого ранга, ну и так далее и тому подобное. Связи эти вам очень и очень пригодятся. Итак, жду ответа.
      - В Думу так просто не приходят. Нужен округ, люди...
      - Вы смотрели вчерашние теленовости?
      - Ночные. В ноль часов.
      - Много работаете, - снова усмехнулся Потапов. - Я же говорю, очень деловой...
      - Пришлось задержаться.
      - Обратили внимание на сообщение об убийстве депутата Госдумы господина Веретенникова?
      - Обратил.
      - Насколько мне известно, вы родом из Курской области?
      - Детство провел там.
      - Веретенников как раз представлял интересы курян. И вы курянин! Вам и карты в руки!
      - Но меня там никто не знает!
      - Узнают. Главное, что вы родом из Курской области. Подключим печать, телевидение, радио, на каждом столбе будут висеть ваши фотографии с краткой и, надо сказать, очень хорошей биографией, организуем митинги, выступления. И поверьте, найдутся люди, ваши доверенные лица, от которых вы узнаете, какой прекрасный человек Николай Колесниченко, какие светлые у него идеалы и как много он сделает для процветания родной области! И все это мы подтвердим делом. Будут выделены квартиры для особо нуждающихся, вовремя выданы пенсии, зарплата, даже премиальные.
      - Для всего этого необходимы большие средства...
      - Миша, - обернулся к Юсину Потапов, - ты сообщил господину Колесниченко, сколько мы заработали на стройкомбинате за то время, когда он находился в скромной должности городского мэра?
      - Как-то не пришлось, - ответил Юсин, отводя глаза.
      - Так вот, Николай Михайлович, мы заработали только лишь на лесных угодьях, ранее принадлежавших стройкомбинату, которым вы руководили, порядка двадцати миллионов долларов. И не один десяток на самом стройкомбинате. А сколько мы прибрали к рукам, пока вы пребывали в должности мэра, об этом я промолчу. Деньги будут, и большие. Дело беспроигрышное. Итак?
      - Согласен, - решился Колесниченко.
      - Вопрос решен, - сказал Потапов. - Теперь обратимся к другим, более щекотливым обстоятельствам... Вы знаете, кем является Михаил Юсин?
      - Мне известно, что господин Юсин генеральный директор коммерческой торговой фирмы, - заявил Николай Михайлович, прямо глядя в глаза Потапову.
      - Да ладно вам, - снисходительно улыбнулся Потапов. - Вы хорошо знаете, что Михаил Юсин - вор в законе. Кличка Муссолини. И впрямь, посмотрите на него в профиль. Похож. Очень даже похож! Не делайте таких удивленных глаз, Николай свет Михайлович! Говорю же вам, мы все знаем. И если хотите, могу сообщить, где, кому и при каких обстоятельствах, при хорошем подпитии, вы изложили свои мысли по поводу господина Юсина...
      - Не стоит, - помолчав, ответил Колесниченко.
      - Правильно, не стоит. Да тут и удивляться нечему. В Грузии, к примеру, два генерала, тайные правители своего небольшого государства, воры в законе! Об этом только глупец не знает! И ничего, живут, правят. Возьмите Таджикистан... Этот... Как его? Главнокомандующий... Сафаров! Тоже вор в законе.
      - Они, видимо, бывшие воры... - проговорил Колесниченко.
      - Бывших воров в законе не бывает, - подал голос Миша Юсин. - Они или есть, или их нет. Это как печать. На всю жизнь.
      В голосе Миши чувствовалась неподдельная гордость.
      - А вы, господин Потапов? - спросил Николай Михайлович.
      - Я, к сожалению, не имею чести принадлежать к столь высокому званию. Я, милый ты мой Николай Михайлович, женат, имею двух взрослых сыновей и дочку тринадцати лет. А женатым путь в подобное общество закрыт.
      - Мы люди истинно свободные, - проговорил Миша. - Каста особая. Неприкосновенная.
      - А все-таки? - настаивал Колесниченко, глядя на депутата.
      - Вы хотите спросить, сидел ли я? Сидел. Два раза.
      - А велик ли был срок?
      - Велик. Десять и еще раз десять.
      - Вы сидели двадцать лет?
      - В общей сложности мне довелось пролежать на лагерных нарах четыре года три месяца и девять дней.
      - И за что, если не секрет?
      - Раньше это называли валютными махинациями. Теперь называют крупным бизнесом. Я с детства, любезный ты мой Николай Михайлович, обожал золотишко и камушки.
      - Вор в законе, валютный махинатор и красный директор, - подвел итог Николай Михайлович.
      - Именно так, - согласился Потапов, разливая коньяк. - Хочу лишь уточнить насчет красных директоров... Теперь они все люди солидные, жрут черную икру не под подушкой, как бывало, а на людях, в ресторанах, и не в каких-то там областных, а, скажем, в Монако, Риме, Нью-Йорке... Теперь они наши люди, наша опора и наша надежда. Но вы, уважаемый Николай Михайлович, будете стоять над красными директорами, они будут ходить под вами. Скажу больше, немного они нажируют, придет время - и исчезнут...
      - И кто останется?
      - Мы. Вы, я, он, - ткнул пальцем в Мишу Потапов. - И такие, как вы, я и он.
      - Словом, прав Станислав Говорухин, говоря о том, что в России свершилась криминальная революция.
      - Нет, не прав. Она свершается. Для того чтобы она дошла до своего логического завершения, нам нужно еще лет семь-восемь. Другого пути нет.
      - А если восстанет народ?
      - Народ? - рассмеялся Потапов. - Где это вы видите народ? Я тоже в беседе с одним иностранным предпринимателем заикнулся о российском народе, и знаете, что он ответил?
      - Любопытно...
      - Он сказал, что в России живет не народ, а сброд, быдло. В самой отсталой, самой занюханной африканской стране, если бы не платили зарплату и в тысячи раз повышали цены, то восстали бы не только люди, но и животные! А у нас терпят. Знаете почему?
      - Догадываюсь, но хотелось бы знать ваше мнение.
      - О чем же вы догадываетесь?
      - Мне совсем неплохо жилось в прежние времена. Но я ни за какие деньги не вернулся бы в те годы! Вероятно, люди, которые жили во времена застоя, в глубине души все-таки понимают, что надо двигаться вперед, только вперед. Люди надеются.
      - Мысль верная, но неполная. Люди уже и сейчас видят на примерах своих же соседей - кому-то повезло, кто-то крутится, суетится и в итоге имеет "мерседесы" и строит особняки в тех районах, где раньше проживала только партийная верхушка. Они понимают, что жить-то можно и в наше время, и жить неплохо. Надежда и зависть движут людьми.
      - Нет, господа, - вступил в разговор Миша Юсин. - Оно конечно, до поры до времени русский народ быдло, а ежели встанет... Мать родимая, лучше не думать! Боюсь я русского мужика, господа! Моя воля, дал бы я ему хлеба, зрелищ и баб! Вот тогда бы был полный порядок.
      - В самую точку угодил, Миша, - сказал Потапов. - Именно это мы и хотим дать нашему многострадальному народу. Хлеба, зрелищ и баб... Потапов глянул на часы. - Я вылетаю вечерним. Полагаю, Николай Михайлович, мы с вами обо всем договорились?
      - Мы договорились о моем согласии баллотироваться в кандидаты Думы, уточнил Колесниченко.
      - Для чего я и прилетел, - улыбнулся Потапов. - Через день-два ждите телеграмму о вызове в Москву, а уже сегодня начнется работа в вашей родной Курской области по сбору подписей, необходимых для прохождения в кандидаты.
      - Уже сегодня? - удивился Колесниченко.
      - Вы не ослышались. Впрочем, работа уже началась.
      - Без моего согласия?
      - Я был убежден, что вы согласитесь, - помолчав, ответил Потапов, и в ласковых глазах его появилось жесткое выражение, которое, впрочем, быстро исчезло.
      Все было так, как и предсказывал депутат Потапов. На улицах районных центров Курской области, в деревнях и селах появились прекрасно выполненные плакаты, призывающие голосовать за Колесниченко, газеты запестрели его интервью, по местному телевидению беспрестанно крутился киноролик, да и сам кандидат не дремал. Он ездил по заводам, фабрикам, выходил на городские трибуны, у него внезапно открылся ораторский талант, он говорил с людьми просто, доходчиво и уверенно. Он победил в первом туре, намного оторвавшись от соперников. В Москве Николаю Михайловичу выделили квартиру, и не где-нибудь на отшибе, а в центре, недалеко от метро "Улица 1905 года". Он обзавелся связями благодаря огромным деньгам, которые поступали, как он прекрасно понимал, из воровского общака. Он просто-напросто купил с десяток чиновников, занимавших крупные должностные места как в аппарате Президента, так и в аппарате премьер-министра. В Курскую область потекли денежные вливания, было заложено несколько многоэтажных жилых домов для трудящихся, появились рабочие места, в то же время были выделены десятки гектаров земли в самых красивых местах вблизи областного центра для строительства коттеджей для "новых русских". Кроме того, спешно освобождались старинные особняки, предназначенные для кафе, дорогих гостиниц и ресторанов. Конечно, Николай Михайлович догадывался, что крупные чиновники живут не только на свою зарплату, но то, что они берут взятки десятками и сотнями тысяч в валюте, предположить не мог. Страну спускали с молотка, набивали собственные карманы, редкий человек мог устоять перед соблазном. Николай Михайлович знал некоторых из них, он подолгу беседовал с ними и в глубине души уважал их, но и жалел. Они говорили горячо, правильно и толково, но то были лишь слова, они были бедны, а в Россию пришел его величество доллар, который и начинал править бал. А доллары находились совсем в других карманах, у бывшей партноменклатуры, в криминальных структурах и у новых русских богачей.
      Колесниченко просидел в Думе около года. В один, как говорят, прекрасный день его пригласил к себе на дачу Потапов. Был теплый августовский вечер, они сидели на веранде, густо заросшей зеленым вьюнком.
      - Вот и пришло время, дорогой Николай Михайлович, вашего губернаторства, - улыбаясь, проговорил Потапов.
      - И куда путь держать? На Чукотку?
      - Почему на Чукотку? Там холодно.
      - Насколько мне известно, в связи с кончиной чукотского губернатора только там назначены выборы...
      - Губернаторы умирают не только на Чукотке, - загадочно ответил Потапов. - Нет, вы будете губернатором вашего любимого южного края.
      - Значит, тезку моего, Николая Погаляева, переводят выше? В столицу-матушку?
      - Да. Переводят. И очень высоко, - усмехнулся Потапов.
      Некоторое время они смотрели в глаза друг другу, потом Колесниченко отвел взгляд и глухо произнес:
      - Мне не хотелось бы оказаться в любимом мною южном городе в то время...
      И умолк, не находя дальнейших слов.
      - А вам никто и не предлагает куда-то ехать, - пришел на помощь Потапов. - Достаточно и того, что вы не стали мямлить и болтать глупости. Я доволен, что вы отлично понимаете, что дело превыше всего... По-моему, вы были в дружеских отношениях с Погаляевым?
      - Особой дружбы между нами не было, но по делу мы часто встречались...
      Через две недели в средствах массовой информации прошло сообщение о том, что некий безработный Соколов, человек неуравновешенный, стоявший на учете в психиатрической клинике, бросил в Погаляева боевую гранату и разнес губернатора края на куски. Преступник, как водится, исчез, органы правопорядка ведут тщательные поиски.
      С группой депутатов и ответственных лиц Колесниченко вылетел в Ставрополь. На траурном митинге он произнес проникновенную речь, которая, видимо, произвела большое впечатление на крупных должностных лиц края. К нему подошли прокурор края, начальник краевого управления внутренних дел и начальник управления ФСБ - и каждый крепко пожал ему руку. Народ, как сказал великий поэт, безмолвствовал, хотя позднее, после пышных похорон, по городу пошли слухи, что убийство несомненно связано с предвыборной борьбой за губернаторский пост.
      Через несколько дней труп безработного Соколова был обнаружен в реке, и дело по причине смерти виновного в убийстве на законном основании было прекращено.
      История повторилась. Правда, теперь было потрачено гораздо больше средств, но дело того стоило. Во второй тур вышли Колесниченко и представитель предпринимательских структур некий Семенчук, однако голосов, поданных за Николая Михайловича, оказалось почти в два раза больше, чем у предпринимателя. И Семенчук отказался от дальнейшей борьбы. Краевая Дума утвердила Колесниченко губернатором края...
      - Ну что же, Николай Михайлович, - поздравляя, сказал Потапов, работайте. И работайте спокойно. Мы вам мешать не будем. Чувствуйте себя полновластным хозяином.
      - Благодарю, - усмехнулся Колесниченко.
      - Мы лишь определим задачу, а потом будем ее осуществлять во всех регионах России. Ваш край будет первой ласточкой.
      - И какова же задача?
      - В России существуют три зрелые полногрудые матки, обладающие огромными средствами. Это криминальные структуры, другими словами уголовный мир. Это бывшие и настоящие чиновники и "новые русские". Наша общая задача - объединить эти три дойные коровы...
      - И поставить во главе криминальные структуры, - перебил Колесниченко.
      - Приятно иметь дело с понятливым человеком, - улыбнулся Потапов. Одна поправочка. Не хотелось бы больше слышать слов "криминальные структуры". Согласитесь, режет слух.
      - А как называть?
      - Скажем, Партия порядка. Звучит?
      - Вы хотите создать партию?
      - Это дело будущего. Но оно не за горами.
      На том разговор и закончился.
      Николай Михайлович Колесниченко сел в губернаторское кресло. Он быстро понял, что с прокурором, начальниками УВД и ФСБ, а также с начальником краевого управления торговли Потапов уже провел основательную работу, а потому, по совету Миши, не стал глубоко вникать в их деятельность. Спустя некоторое время через чеченскую границу потекли в Россию наркотики, а в Чечню - оружие, деньги, золото и дорогие заграничные автомобили.
      Грянула чеченская война, появились другие заботы. Правду говорят: кому война, а кому мать родна. Загремели по рельсам Ставрополья эшелоны с обмундированием, продуктами, горюче-смазочными материалами, танками, пушками и бронетранспортерами. Третья часть этого груза пропадала неведомо куда. Кому-то, разумеется, все было ведомо, в том числе и губернатору края. И потекли в воровской общак не только миллионы долларов, но и оружие для бандформирований, рассыпанных по всей территории страны. Полноправным и единственным хозяином этих вооружившихся банд стал уголовный мир.
      Мафия руками Колесниченко создала краевую акционерную компанию товаропроизводителей (КАКТ). Это крупнейшее теневое экономическое предприятие зажало в кулак всю экономику края. В состав директоров вошли воры в законе, бывшие партийные боссы и "новые русские". Колесниченко выполнил первостепенную задачу, объединив все три полногрудые матки, а во главе объединения, как и было задумано, встал представитель криминала, вор в законе Михаил Юсин, он же Муссолини.