Возвращение Турецкого - Африканский след

      — Возьми себя в руки, Вячеслав Иванович, — произнес нахмурившийся Кротов. — Ребята, все Денискины ребята, дали клятву найти подонков, стоящих за взрывом, и расквитаться с ними так, как решат сами…
      Грязнов вновь повернулся и посмотрел Алексею Петровичу в глаза.
      — Я знаю, — сказал он, тяжело сглотнув застрявший в гортани ком. — Я хочу, Алексей, чтобы «Глорию» и, само собой, следствие по… по Диньке и Сане Турецкому возглавил ты. Именно ты!..
      — Нет. — Услышав это, генерал вновь застыл на месте. — Ты в курсе почему… Но и я из тех, кто давал клятву!
      Впервые за долгие годы их общения Алексей Петрович Кротов вслух и практически прямо заговорил о своей скрытой от посторонних глаз службе. И Вячеслав Иванович, несмотря на всю тяжесть горя, сумел это оценить. Молчание длилось совсем недолго, и нарушил его Кротов, почувствовавший, что Грязнов его понял верно.
      — Думаю, «Глорию» и следствие, которому сейчас будут отданы все их силы и время, должен возглавить Головач… Всеволод Михайлович Голованов…
      — Сева? — Генерал сосредоточенно нахмурился. Он и сам высоко ценил этого бывшего майора-«афганца», появившегося в «Глории» много лет назад вместе со своими друзьями, тоже бывшими «афганцами», Володей Демидовым, Филей Агеевым и Колей Щербаком, а сейчас именно эта четверка давно уже была подлинным ядром ЧОПа. Но прежде Вячеславу Ивановичу как-то не приходило в голову, что Кротов знает этих ребят куда лучше, чем может показаться на первый взгляд, несмотря на то что генерал помнил: в Афгане они служили как разведчики, на самом тяжелом и опасном участке той страшной войны, их группа получила тогда у врагов особое прозвище — «Русские волки», и за голову каждого душманы обещали огромное вознаграждение… А разведка — это и есть ГРУ…
      — Да, — кивнул между тем Кротов. — Поверь мне, Вячеслав Иванович, Головач справится. Что касается меня, я буду рядом. До тех пор пока подонки не будут пойманы.
      — Я тебе верю, — пробормотал Грязнов. И, ссутулившись, повернулся наконец к молча толпившимся поодаль от могилы сыщикам.
      — Подожди… — на секунду придержал его Кротов. — Вот еще что… Официальное следствие, которое возбудит или уже возбудил Меркулов, на этот раз помощи от нас не увидит… Я имею в виду, так решили ребята, а не я. Они не могут простить органам не сам факт того, что случилось, а что звонку Дениса не поверили и не выехали туда сразу. Среагируй они вовремя, все могло сложиться иначе, так что прекрати себя винить, Вячеслав Иванович, есть и без тебя виновные, причем реальные!
      — Костя Меркулов тут ни при чем, — с горечью бросил генерал. — Он тоже человек подчиненный…
      — Костя — человек системы, к которой у ребят вполне закономерные претензии, — мягко возразил Кротов.
      — Так ведь и ты человек системы…
      — Конечно, — кивнул Алексей Петрович. — Разница в том, что система другая… Вот теперь пойдем к ребятам!
      Последнего замечания Алексея Петровича Грязнов не понял, но сил на обдумывание не было. Совсем не было. И он, опустив голову и еще больше ссутулившись, покорно двинулся рядом с Кротовым к ожидавшим его чоповцам.
      — Пойдем, Галинка, — вздохнул Володя Яковлев, слегка отстраняя от себя все еще всхлипывающую Романову. — Думаю, ему сейчас действительно будет лучше с ними… Кротов всегда знает, что делает… Поехали ко мне, помянем Дениску сами, не будем им мешать… Мать с отцом ждут нас и стол, наверное, уже накрыли.
      — Владимир Михайлович здесь был, я его видела. — Галочка удивленно посмотрела на Володю. — Разве он уехал?
      — Был, конечно, — кивнул Володя. — Отец с Вячеславом Ивановичем, считай, целый век вместе проработали… Еще в МУРе начинали. — Кстати, ты, если хочешь, поезжай в «Глорию», все-таки ты ж не просто сотрудница Вячеслава Ивановича.
      — Нет, я с тобой, — мотнула головой Галочка, — я там реветь буду как дура, ни за что не удержусь, а дядя Слава и так… Ох господи, неужели это все правда?!
      Она снова разрыдалась, а Володя обнял девушку, понимая, что никаких слов, способных ее утешить сейчас, просто-напросто нет.
      — Галя, Володя! — Они и не заметили осунувшегося, бледного Гордеева, подошедшего к ним. — Пойдемте, я вас подвезу… Поминать Диньку собрались на Неглинной… Поехали, твой отец, Володя, кстати, уже там…
      — Я не знал… — пробормотал Яковлев. — Кто-то еще из муровцев будет?
      Юрий Петрович мрачно покачал головой:
      — Нет… «Глория» начинает свое расследование, ничего общего с правоохранительными органами, во всяком случае на данный момент, иметь не собирается…
      Галя удивленно посмотрела на адвоката:
      — Как — не собирается?.. Но… Но ведь и Меркулову, и дяде Славе может потребоваться их помощь! Они же не откажут?!
      — Откажут, — мрачно бросил Гордеев. — Я имею в виду, Меркулову откажут точно. А Вячеслав Иванович с ними… Я понимаю, Галина Михайловна, почему вы об этом спросили. Но ответить, будут ли с вами и с Володей сотрудничать ребята, не могу. Просто не знаю… Так поехали? Пора…
      Адвокат, если учесть его давнюю дружбу с погибшим Денисом, держался, возможно, и из последних сил, но держался хорошо. Володя с уважением глянул на Гордеева и решительно взял Галочку Романову под руку:
      — Пойдем, Галка.
      — Куда?..
      — Ты же слышала, на Неглинную… Придется взять себя в руки и лишний раз не травить Вячеславу Ивановичу душу своими слезами… Поняла?
      Капитан Романова поняла. Бросив последний взгляд на могилу Дениса Грязнова, она прерывисто всхлипнула и крепко вцепилась в руку Володи Яковлева.
      …Люди, собравшиеся несколькими часами позже в кабинете заместителя Генерального прокурора России Константина Дмитриевича Меркулова, вели себя не просто тихо, но почти беззвучно. По крайней мере, двоим из них — срочно отозванному из командировки Володе Поремскому и темпераментному, не отличавшемуся почтительным отношением к дисциплине Валерию Померанцеву — это было несвойственно. Но сейчас оба «важняка», успевшие побывать на похоронах Грязнова-младшего выглядели непривычно молчаливыми и хмурыми. На общем фоне относительно спокойным и почти безмятежным казался только третий следователь, один из помощников Меркулова, Дмитрий Колокатов. Оно и понятно: ни с погибшим, ни с Турецким особо тесных отношений у него никогда не было.
      — Начнем, — коротко бросил Константин Дмитриевич, обводя глазами лица присутствующих. — Для начала я хочу вас на самом деле обрадовать…
      Несколько пар глаз буквально впились в Меркулова.
      — Да… — Он слабо улыбнулся. — Именно это я и хотел сказать: произошло, по словам врачей, то, что они называют чудом: Александр Борисович вышел из комы!..
      Померанцев и Поремский, как и предполагал Константин Дмитриевич, вскочили со своих мест и заговорили одновременно, однако Меркулов пыл их остудил сразу:
      — Тихо-тихо… Ваши вопросы мне понятны, а праздновать окончательную победу пока рано…
      — Что вы имеете в виду?! — с тревогой воскликнул Валерий.
      — Турецкий целиком и полностью осознает действительность, но прогнозы докторов, мягко говоря, неутешительны…
      — Это вы о чем? — поинтересовался во вновь установившейся тишине Колокатов.
      — Сулят, по крайней мере на данный момент, неподвижность… Ходить он, по их словам, не сможет…
      — Не верю… — пробормотал Померанцев. — Они еще не знают нашего Сан Борисыча… Не верю — и все!
      Меркулов с горечью посмотрел на Валерия и покачал головой:
      — В любом случае это инвалидность…
      — Н-да… — Кол окатов вздохнул. — Вот она — жизнь… Верно говорят — от судьбы…
      — А не пошел бы ты на… со своей судьбой?! — взорвался внезапно умолкнувший после пояснений Меркулова Поремский и бросил на коллегу взгляд, вполне способный прожечь в оппоненте дырку.
      — Но-но, господа!.. — Константин Дмитриевич сдвинул брови и постучал по столу карандашом, который вертел в пальцах. — Прошу вас не забываться… Володя, в чем дело?
      — Извините, — буркнул Поремский. — Скажите, а к нему пускают?
      — Пока что не советую в этом смысле испытывать судьбу: там Ирина Генриховна почти круглые сутки, охраняет не хуже Цербера, особенно от сотрудников Генпрокуратуры. Я скажу, когда визиты будут разрешены врачами, а сейчас давайте к делу.
      Он бросил быстрый взгляд на стоявший в дальнем углу журнальный столик с лежавшим на нем объемистым и тщательно упакованным в целлофан пакетом. Затем продолжил:
      — Значит, так: в связи со всеми известными вам обстоятельствами Генпрокуратурой будет возбуждено два уголовных дела… Первое из них — исчезновение и дальнейшая гибель пятнадцатилетней Эммы Скудоумовой, по заявлению ее дяди. Скудоумова Леонида Юрьевича, бизнесмена из Казани… Дело должен был возбудить Саша Турецкий, но не успел… Кто-нибудь из вас знает о нем?
      — Я, — мрачно отозвался Померанцев. — Сан Борисыч мне рассказывал по телефону, правда без деталей… Девочка исчезла из психушки, попала в которую после внезапной гибели родителей. Дядюшка вроде бы находился в отъезде за рубежом…
      — Да, — кивнул Меркулов, — все верно: вернувшись, узнал о гибели брата и его семьи, поехал в Москву за племянницей, а она пропала… Затем позвонила ему с просьбой не искать ее, а буквально через пару дней труп девочки был обнаружен на Горьковской трассе… Забирай, Валерий, займешься делом Скудоумовой сам. Предыстория девочки — почти точная копия того, что на данный момент нам удалось узнать о погибшей террористке… Но для объединения дел оснований пока нет…
      Константин Дмитриевич пододвинул Померанцеву через стол тоненькую рабочую папку.
      — Здесь заявление ее дяди. Прежде всего, как только напишешь постановление о возбуждении, встретишься с ним… Словом, не мне тебя учить. Теперь с тобой, Поремский… Точнее — с тобой и с Димой.
      При этих словах Володя Поремский слегка поморщился, косо глянув на Колокатова, с которым, как он понял, ему предстояло работать в одной упряжке. Спустя секунду Меркулов его предположение подтвердил:
      — Значит, так… Дело о гибели Дениса и покушении на жизнь Саши вести будете вдвоем. Постановление я, как руководитель следственной бригады, уже написал… Оперативников нам на этот раз, причем по обоим делам, дают коллеги из ФСБ… Кое-какая информация, интересующая нас, ими собрана: в частности, как я уже упоминал, взорвавшая себя террористка Майя Игоревна Колычева — одна из тех девочек, исчезновение которых из психоневрологических стационаров обнаружено оперативниками ФСБ в связи с первым делом в процессе проверки этих лечебных учреждений… Опознана по фотографии и сотрудниками больницы, и девочками из детдома в Мневниках, успевшими, как выяснилось, с ней пообщаться…
      — Володя, — Меркулов повернулся к Поремскому, — ты первым делом съездишь в эту лечебницу… Из бумаг следует, что выписана она тем же временно работавшим у них психиатром, что и остальные четыре найденные девчонки… Да, пока обнаружено их четверо… После чего не только Майя, но и сам психиатр бесследно исчезли… Кстати, у погибшей как раз родственники-то и имеются: отец и мачеха, а в психушку она попала после самоубийства ее матери и с подачи как раз папеньки: подозреваю, там имела место крупная взятка…
      — Теперь ты, Дима, — Меркулов повернулся к Колокатову, — заберешь все вещдоки и экспертное заключение по ним, — он кивнул на журнальный столик с пакетом. — Изучи внимательно то, что понаписали эксперты, съезди к Саше в больницу, как только позволят лекари, и свяжись с операми из ФСБ, — словом, работаем по обычной схеме… Что касается оперативников, ты, Валерий, надеюсь, понял, что с ними тебе тоже необходимо пообщаться в первую очередь?
      — Разрешите вопрос, Константин Дмитриевич? — мрачно бросил Померанцев. И, не дожидаясь реакции Меркулова, задал его: — Мы что, не можем по собственной инициативе привлечь даже оперов из МВД?
      — Я этого не говорил, — пожал тот плечами.
      — Тогда почему здесь нет ни Гали, ни Володи?..
      — Думаю, они сейчас на поминках, — вздохнул Константин Дмитриевич. — Но прежде чем их привлекать, мне необходимо поговорить с коллегами из ФСБ…
      Померанцев и Поремский невольно переглянулись: оба подумали об одном и том же… Никогда в жизни Александр Борисович Турецкий не произнес бы ничего подобного! Он бы добивался — и добился! — чтобы вся оперативно-следственная группа формировалась по его, и только его, усмотрению как руководителя!..
      — Ну вот… — Валерий нагнал Владимира в коридоре, едва они покинули кабинет Меркулова. — Кончилась нормальная жизнь… А, браток?
      — Тебе пока что полегче, — вздохнул Поремский, — а мне еще и на пару с этим хмырем работать… Терпеть его не могу!
      — Зато наш Димочка Меркулову нравится! — ядовито ухмыльнулся Валерий. — Ты не находишь, что у Константина Дмитриевича чутье на людей притупляется?
      — Возможно… А вот такого чутья, как у Сан Борисыча, вообще ни у кого нет… — Володя покачал головой. — Но, может, мы с тобой судим пристрастно: говорят, Димка пока что ни одного дела не завалил, профи, говорят, неплохой. А мы с тобой, не исключено, просто-напросто завидуем его успешному продвижению по служебной лестнице!
      — Я не помню его дел, чтобы судить о его профессиональных качествах. И вообще, он, по-моему, больше спец по административной линии.
      — Терпеть не могу карьеристов его пошиба! — мотнул головой Померанцев. — К тому же он дешевый франт… Тоже терпеть не могу!..
      — С чего ты взял, что он франт? — удивился Поремский. — Насколько знаю, он из мундира не вылезает!
      — Ага… Только я его один раз в ресторане засек, и не где-нибудь, а в «Савое»!
      — А сам-то что там делал?
      — Сам я по работе там был, по одному делу мэтра ихнего за шкирку тряс! — обиженно пояснил Валерий. — А Димыч восседал за столиком, и не каким-нибудь, а на двоих, и еще с рыжей девицей. Видел бы ты его прикид!
      — И что за прикид? — поинтересовался Поремский голосом заправского сплетника.
      — Ха!.. Костюм в полосочку, рубашка с рюшечками и «бабочка» с блестками!.. Говорю, тот еще видок… — Он поглядел на покатившегося от смеха Поремского, видимо живо представившего Колокатова с его круглой, простецкой физиономией в подобном костюмчике, и тоже улыбнулся. — Ты абсолютно прав: если бы мне не было противно тогда на него смотреть, я и сам бы только поржал!
      — А что там было?
      — В общем-то ничего особенного… — Валерий пожал плечами. — Но с официантом разговаривал так, словно тот раб с его личной плантации, я случайно краем уха услышал… Пижон, короче!
      — Может, перед девкой выпендривался?
      — Выпендриваться там было уже не перед кем: девица была в лохмотья пьяная, рыгала ему чуть ли не в рожу…
      — Красивая хоть?
      — Не в моем вкусе: рыжая, веснушки, хотя прикид на пару тыщ «зеленых» тянет…
      Они достигли кабинета Володи Поремского и вошли туда вдвоем, прикрыв за собой двери.
      — Слушай, — поинтересовался Померанцев, — я так и не успел тебя спросить насчет Коксанской командировки… Успел ты там разобраться?
      — Пожалуй, да… — Володя вздохнул и присел на край стола. — Как ни грустно, однако генпрокурор, довольно-таки противный и явно не святой тип, оказался прав… Кстати, забыл спросить у Меркулова, кому мне теперь это дело сбагрить!
      — Не думаю, что сбагрить получится, разве что мне возвернут… Так что там конкретно?
      — Откат, — коротко пояснил Поремский, а Валерий нахмурился. — Знаешь, что это такое?
      — Ну знаю, конечно. Но у них-то откуда?
      — Ты садись, поясню на конкретном примере!
      — Валяй!
      Следователи расположились возле стола, и Поремский приступил к своим пояснениям:
      — Да очень просто: в Коксанске, как в большинстве таких городов, половина жилого фонда — ветхое жилье…
      — Я в курсе, — кивнул Померанцев.
      — А на это, как ты понимаешь, средства выделяет Федерация.
      — Росгосстрой, — снова кивнул Валерий. — Так что, ты полагаешь, дальнейшее расследование придется проводить непосредственно в столице нашей Родины.
      — Вот видишь, ты оказывается, сам умный! — рассмеялся Володя. — Все понял?
      — Нет, еще не все, дуй дальше…
      — Средства-то выделяются, но при этом господа чиновники в частных разговорах с мэром и его замом по строительству ставят интересненькие условия: денежки мы вам конечно же переведем. Но десять процентов будьте любезны вернуть на счета фирмочек, которые мы вам дадим, за что и вам отстегнется некая сумма…
      Валерий присвистнул:
      — Ты уверен?
      — Абсолютно.
      — Недурственно… Фирмочки, разумеется, подставные!
      — Разумеется! — кивнул Поремский. — Ну а остатки, как ты понимаешь, после отчисления этих десяти процентов уже не те, что была сама сумма! То бишь на все — и на снос ветхого фонда, и на постройку новых домов для граждан — их не хватит. А посему возникают еще фирмы-подрядчики, между прочим, вполне реальные, перед которыми ставится трудновыполнимая задача: ветхий фонд подремонтировать, а не сносить, пару домов для отвода глаз и впрямь построить, причем обойтись примерно двумя третями требуемой на это суммы. А за подряд тех, кто вам эту «радость» сорганизовал, еще и отблагодарить, мол, не мешает!.. Короче, коксанские подрядчики, получившие упомянутый «подарок» от властей, воют от напряжения, остаются практически в убытке и, конечно, химичат со стройматериалами, чтобы вовсе не вылететь в трубу: по ведомостям материалы проходят куда дороже, чем в реальности, а само качество продукта — ты понимаешь! Вот эту цепочку и заловил нелюбимый тобой горпрокурор!
      — Я не понимаю только одного: эти десять процентов от суммы… Если чутье мне не изменяет, ведь для наших московских акул это гроши!
      — Конечно! — согласился Поремский. — Если не учитывать, что откат — схема долгоиграющая, а не одноразовая: мы там с одним типом из горпрокуратуры, ушлым таким счетоводом, откопали по меньшей мере один несомненный факт: за последние три года на счета московских подставных фирмочек «уехало» восемь миллионов «зелени»… А? Как тебе?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.