- Он именно с вами не сошелся во взглядах? Или были другие, с кем он не ладил?
      - Нет, только со мной. С сотрудниками у него были великолепные отношения. У нас работают в основном молодые люди, они тянулись к Волкову. Он находил с ними общий язык, я - не всегда. Такой уж я человек. И поздно меня перековывать.
      - Насколько мне известно, Волков остался акционером "Интерсвязи".
      - Да, как основатель компании, он имел триста тысяч акций.
      - Это сколько? - поинтересовался Гордеев. - Я имею в виду в деньгах.
      - До прошлогоднего августовского кризиса наша компания американскими экспертами оценивалась в два миллиарда триста миллионов. Долларов, разумеется.
      Гордеев даже присвистнул.
      - Вот и посчитайте, - продолжал Проскурец. - Триста тысяч акций - это примерно шесть процентов от общего пакета.
      Гордеев призадумался, принявшись вычислять.
      - Не утруждайте себя, Юрий Петрович, - сказал Проскурец. - Сумма, которая принадлежала Волкову, составляет от ста до ста пятидесяти миллионов долларов.
      Гордеев все еще не мог отделаться от мысли, что перед ним не очередной рассказчик красочных баек про чьи-то несусветные доходы. Таких баек он за все девяностые годы наслушался бесконечное множество, от клиентов - в особенности. Он поймал себя на мысли, что невольно осматривает кабинет покойного. Квартира как квартира, в обычной панельной башне серийного образца. Глядя на это, никогда не скажешь, что здесь живет миллионер.
      - "Интерсвязь" - это первая российская компания, акции которой стали высоко котироваться на Нью-Йоркской фондовой бирже, - продолжал Проскурец. - Я не хвастаюсь. Для нас самих это было полной неожиданностью. Впрочем, я ошибаюсь. Есть у нас в штате один толковый парень, для которого такой поворот событий был нормальной закономерностью. Во многом благодаря его голове мы достигли таких высоких показателей.
      - А кто этот парень?
      - Вам действительно интересно?
      - Пожалуй, да.
      - Если хотите, я могу устроить вам встречу. Это проще простого. Надеюсь, вам будет о чем потолковать. Его зовут Миша Федотов. Это действительно прелюбопытная личность.
      - Не сомневаюсь. Но давайте вернемся к Волкову. Вы поддерживали отношения после его ухода?
      - Поддерживали, если можно так сказать. Он предложил мне выкупить его шестипроцентный опцион. Я, в принципе, дал "добро". Мне было выгодно завладеть его пакетом акций, тогда бы я сразу стал монопольным владельцем "Интерсвязи". Шесть процентов - это достаточно, чтобы повлиять на управляемость компании. Но таких денег у меня на тот момент не было, как нет и сейчас. Кризис здорово всех подкосил. Поэтому я всячески оттягивал момент выплаты. А Володя регулярно настаивал, звонил, говорил, что, если я не потороплюсь, он весь свой пакет выбросит на биржевые торги.
      - Ему нужны были деньги? - спросил Гордеев, ожидая нового поворота истории.
      - Да, ему нужны были деньги.
      - Вы не знаете, зачем? Это же не просто деньги, а очень большие деньги. А судя по всему, в жизни он был не слишком притязательным человеком.
      - Вы правы, не слишком. Почти непритязательный. Довольствовался самым малым. Деньги для него были не самоцелью, а инструментом. Очевидно, в последнее время он затевал какой-то новый проект, который требовал больших финансовых вливаний.
      - Я так понимаю, вы не в курсе его новых дел?
      - Ну, если бы я серьезно вникал во все дела, которыми занят Волков, у меня бы просто не было ни сил, ни времени вести "Интерсвязь", - выпалил Проскурец, но, подумав, добавил: - По слухам, что-то связанное с новыми телекоммуникационными технологиями. Хотя я совсем не исключаю и другие варианты.
      - Разве вам действительно было неинтересно? - вежливо спросил Гордеев. - Ведь телекоммуникационный бизнес - это же и ваш бизнес, не так ли?
      - Вы хотите сказать, не считал ли я его своим конкурентом? - спросил Проскурец, не скрывая улыбки. - Нет, не считал. Волков был чрезвычайно легок на подъем, заводился с пол-оборота от любой мало-мальски интересной идеи. Однако из-за отсутствия реальной почвы под ногами не всякая идея в его руках получала должное воплощение. Вы даже представить себе не можете, сколько всплесков волковского энтузиазма я пережил за все время нашей дружбы! У "Интерсвязи" своя надежная ниша в российском телекоммуникационном пространстве. Володя затевал что-то совершенно новое, можно сказать, невиданное. А наш клиент вряд ли станет менять свою испытанную "Моторолу" или "Эрикссон" на какую-нибудь сверхновомодную игрушку с кучей неизвестно для чего предназначенных примочек. Никто не горит желанием ни с того ни с сего переходить на другие стандарты подвижной связи. Все хотят стабильности. Мы им эту стабильность изо всех сил стараемся обеспечить.
      Последние слова в голове у Гордеева вызвали настоящую эмоциональную бурю. По части высоких технологий он чувствовал себя самым последним профаном. Денис Грязнов был совершенно прав, когда говорил о современном пространственно-временном интенсиве и о том, что из него очень просто выйти, но трудно вернуться, - он просто вышвыривает за борт всех своих ренегатов, не щадя никого. Ничего удивительного - на носу третье тысячелетие, время крутых технологических перемен. Делать нечего, придется подучиться, что-то на эту тему почитать, "засесть за словари", расспросить Дениса, наконец. Перед Проскурцом что-то не очень хотелось показывать свое невежество, что называется, лицом.
      Но на один вопрос он все-таки решился:
      - Виталий Федорович, вы не могли бы вкратце рассказать, как вы с Волковым организовали вашу компанию?
      - Вкратце? - Проскурец призадумался. - Вообще-то история длинная. Но я попробую.
      - Если не трудно.
      - Началось все давно, еще когда мы с Волковым работали в Военно-промышленной комиссии при Совмине СССР. Проектировали систему противоракетной обороны страны. Сейчас это уже не секрет, поэтому я не требую от вас никаких клятв на предмет неразглашения.
      Гордеев на всякий случай приложил к губам указательный палец, мол, мой рот на замке.
      - Когда грянул девяносто первый, - продолжал Проскурец, - мы ясно осознали, что у нас впервые в жизни появилась возможность сделать что-то свое, а не горбатиться на "дядю".
      - Дядю? - переспросил Гордеев, демонстрируя всю широту улыбки.
      - Ну да, дядю. Так ласково мы называли нашу дорогую государственную систему. Впервые за долгие годы государство позволяло всякому хоть в чем-то кумекающему честному человеку сделать то, что ему хотелось сделать всегда. Реализоваться на полную катушку, так скажем. Мы начали, когда нам было уже далеко за сорок. Прямо с самого нуля. Имея за плечами немалый опыт, но ни единой копейки в кармане. Ни о каких баснословных прибылях никто из нас даже и не мечтал. Просто чесались руки на большую работу, вот и все. И когда такая работа подвернулась, мы ушли в нее с головой. Вот, пожалуй, и все, если вкратце. Остальное вы сами можете видеть. Сотовая связь работает, растет, развивается... Только Волков вот...
      - Ну все, Виталий Федорович, - успокаивающим тоном начал Гордеев, - я думаю, на сегодня достаточно. Отдыхайте, старайтесь держаться молодцом, а мы со своей стороны сделаем все, что от нас зависит. Если вспомните что-нибудь существенное, то знаете, как меня найти.
      - Слушайте, Юрий Петрович, я кое-что уже вспомнил.
      - Да? Очень хорошо. Ну так говорите же.
      - Незадолго до гибели Володи я видел его в "Метрополе" в компании одного важного типа. Его фамилия Пашкевич. Это наш общий коллега по Военно-промышленной комиссии. Фигура, надо сказать, чрезвычайно засекреченная. Во всяком случае, до недавнего времени, сейчас не знаю. Они с ним что-то горячо обсуждали. Я не подслушивал, но до моего слуха помимо воли дошел некоторый смысл. Он касался именно того нового проекта, о котором вы меня расспрашивали.
      - Вот это уже интересно. Этого Пашкевича можно найти?
      - Попробуйте. У меня даже имеется номер его домашнего телефона. Проскурец извлек из кармана пиджака записную книжку в черном переплете. Вот. Пашкевич Евгений Павлович. У него, я надеюсь, вы получите наиболее исчерпывающую информацию.
      Гордеев заглянул в раскрытый блокнот и аккуратным почерком списал номер в свой адвокатский органайзер. Затем, вспомнив о запланированной на сегодня встрече с Костей Булгариным, посмотрел на часы. Они показывали без четверти три.
      - О, мне пора.
      - Подождите, Юрий Петрович, - сказал Проскурец, - мы еще не все утрясли.
      Гордеев бросил на него вопросительный взгляд.
      Проскурец положил на колени кожаный кейс, щелкнул никелированными замками и вручил Гордееву пластиковую коробочку черного цвета. Сотовый телефон! Удобный, округлой формы корпус размером не больше солнцезащитных очков легко разместился бы в детской руке, а кнопки, благодаря их выпуклости и рассредоточению почти по всей поверхности телефона, не мешают друг другу.
      - Спасибо, - отреагировал Гордеев, рассматривая презент, приятно холодящий ладонь. - Штука что надо. Теперь я вооружен связью до самых зубов. Будем считать это авансом в счет гонорара.
      - Нет проблем, - заулыбался Виталий Федорович.
      Прощаясь, Юрий Гордеев и Лена Волкова снова долго смотрели друг другу в глаза, не произнося ни звука. Слова были не нужны. Электрическая дуга чувств, образовавшаяся между ними, говорила об очень многом, не нуждаясь ни в каком озвучивании. Гордеев лишь молча пожал протянутую ему теплую руку, и ритуал был совершен.
      Другое дело Проскурец. Соблюдая рамки делового общения, прощаться приходилось также по-деловому.
      В 15.30 Гордеев уже входил в контору юрконсультации на Таганской, 34. Кости на месте еще не было, и Гордееву пришлось довольствовать лишь Машенькиным кофе.
      Он еще вчера договорился с Костей о встрече. Как и в вопросах высоких технологий, Гордеев был такой же неуч по части крупных финансов. Не совсем, конечно, неуч, но отстал безнадежно. Его страна развивается семимильными шагами, скачет с места на место, что кенгуру. В одном и том же месте сегодня могут действовать одни законы, а завтра картина меняется радикально с точностью до наоборот. Вышел из мейнстрима - все, начинай сначала. По поводу своей неграмотности Гордеев огорчался не очень сильно. Он был уверен в одном: если надо, он освоит любую сторону жизни за рекордно короткий срок. Еще на юрфаке он удивлял однокурсников своей чудовищной обучаемостью, когда однажды за одну ночь вызубрил чуть ли не назубок весь толстенный том по римскому праву, за что в итоге заслуженно любовался твердой "отл.", вписанной в зачетку нервной рукой профессора Арцыбашева.
      - Привет, Юрец! - послышался бодрый голос Кости. - Давно ждешь?
      - Не очень, - отозвался Гордеев. - Пришел и жду.
      - Извини, старик, еще секундочку. Мне нужно срочно кое-куда звякнуть. В моем мобильнике что-то батарейки подсели.
      - Возьми мой. - Гордеев не без бахвальства извлек из кармана новенькую, еще пахнущую свежим пластиком овальную "Моторолу".
      Как и ожидалось, Костя вскинул брови.
      - Откуда? От Проскурца?
      - Аванс.
      - Растешь, черт возьми, - резюмировал Костя, набирая номер на новой гордеевской "игрушке".
      Пока он болтал, Гордеев думал, какая же это светлая голова придумала сотовую связь. С ее появлением человек перестал быть привязанным к дому, к конторе, к рабочему месту, где он, как правило, сидел в четырех стенах, взаперти, в ожидании телефонных звонков, изнывая от недостатка общения. А теперь ходит, где ему вздумается. Вот она - та самая долгожданная свобода!
      - Хорошая штука, - сказал Костя, протягивая Гордееву телефон. - На, носи. И не теряй. Другого такого тебе еще долго не видать.
      - Как знать. Никогда не угадаешь, что она выкинет в следующий момент.
      - Кто она?
      - Жизнь, кто же еще?
      - А, ты все про это. Жизнь, друг мой, мы сами себе делаем.
      - Да ну? А разве не мама с папой?
      - Ну все! - не выдержал Булгарин. - Вступать в дискуссию по поводу твоих никчемных тем я не собираюсь.
      - Да я тебя, в общем-то, и не призываю. Ты сам заводишься. Что, что-то там с клиентурой? Какие нелады? Говори, поможем.
      - А разве не ты нуждаешься в моей помощи?
      - Я, - кивнул Гордеев. - А завтра наверняка ты будешь нуждаться в моей. Никто ни от чего не застрахован.
      - Гордеев, не обобщай, - брезгливо скривившись, отрезал Булгарин.
      - Ладно, не буду.
      Костя удалился выкурить сигарету, а когда через пять минут вернулся, на его лице уже как ни в чем не бывало лежала маска благостного умиротворения. Очевидно, никотин действовал на него каким-то гипнотическим образом, потому что, усевшись напротив Гордеева, он заговорил прежним тоном, переполненным дружескими нотами:
      - Давай, Юрок, вываливай свои проблемы.
      - Да, в общем-то, не проблемы это, а так, пара вопросов, - отозвался Гордеев.
      - Тогда давай свою пару вопросов.
      Гордеев положил на стол органайзер, открыл на нужной странице, куда обычно записывал все, что так или иначе нуждалось в пояснении, и заговорил:
      - Сотовая связь. Мне нужно знать о ней все.
      Булгарин с недоумением посмотрел на Гордеева, хмыкнул:
      - Слушай, ты же только что от Проскурца. Ты у него разве не мог спросить?
      - Я предпочел никакой информации на эту тему у него не получать.
      - Почему?
      - Боюсь, она может оказаться однобокой, так как он лицо заинтересованное. Специалист подобен флюсу.
      - Мудро, - качнул головой Костя. - До классного лойера тебе остался один маленький шаг.
      - Давай без комплиментов. У меня для них в голове ни пяди свободного места.
      - Ладно. Сотовая связь, говоришь? Хорошо, тогда слушай.
      Гордеев уселся поудобнее, приготовившись записывать.
      - С ликвидацией старой монолитной структуры управления народным хозяйством, - говорил энциклопедически разносторонний Костя Булгарин, - и появлением новых категорий экономических субъектов, а именно фирм, коммерческих банков, акционерных объединений, бирж и прочих, которых нынче плодится не меньше, чем грибов после хорошего дождя, значительно возросла экономическая конкуренция.
      - Вот новость! - проворчал Гордеев. - Ты мне Америк, пожалуйста, не открывай. Давай по существу. Ближе к телу, так сказать.
      - Экономическая конкуренция означает одно: теперь успешная экономическая деятельность предприятий и организаций становится все более затруднительной, если отсутствует должное оснащение вычислительной техникой и средствами оперативного доступа к информации, рассредоточенной по многим системам и банкам данных как внутри страны, так и за ее пределами.
      Практической и наиболее реальной основой для обеспечения большинства информационных потребностей может служить развитая сеть отечественных систем и каналов связи, охватывающая всю территорию страны и обозначаемая емким понятием "деловая связь". И здесь доминирующее положение занимают сотовые системы подвижной радиосвязи. Это принципиально другая структура, основанная на сотовом построении и распределении сигнала. Зона обслуживания делится на большое количество ячеек, именуемых сотами.
      - Сотами? - переспросил Гордеев. - Шестигранники такие, да?
      - Да, по форме они действительно напоминают пчелиные соты. Их радиус в среднем колеблется в пределах от полутора до пяти километров. Каждая из сот обслуживается отдельной базовой радиостанцией небольшой мощности, находящейся в центре ячейки. Совокупность же ячеек образует зону обслуживания. В центре зоны размещена центральная станция, соединенная проводными или радиорелейными линиями с телефонной сетью общего пользования и со всеми базовыми станциями, находящимися в зоне обслуживания. Абоненты могут осуществлять связь между собой и через центральную станцию выходить на любого абонента телефонной сети общего пользования. Понятно?
      - Это все? - спросил Гордеев.
      - Все, - сказал Костя. - Я думаю, тебе этого будет вполне достаточно. Еще вопросы есть?
      - Полно, - сказал Гордеев, рисуя в своем органайзере соты-шестигранники. - Каким образом у тех, кто занимается телекоммуникационным бизнесом, такие сверхприбыли?
      - Какие сверхприбыли?
      - Ну как "какие"? У них же оборот - сотни миллионов баксов. А это ведь не алмазы, не золото и даже не нефть с алюминием.
      - Такие доходы остались в далеком прошлом. Августовский кризис им крылья так подрезал, что мама не горюй. А пока системообразующие банки не накрылись медным тазом, телекоммуникации действительно были самой бурно развивающейся отраслью новой российской экономики, а самым прибыльным сектором этого рынка была сотовая связь. Теперь они еле-еле концы с концами сводят, а прошлый год вообще закончили со страшными убытками. Но, правда, еще держатся.
      - Ну а раньше откуда такие обороты? Это же не массовая какая-нибудь, а, можно сказать, элитарная связь.
      - В том-то и дело, что элитарная. Когда народ на перестроечной волне стал набивать карманы зелеными хрустами, мобильник стал таким же символом преуспевания, как шестисотый "мерс" или "гранд чероки". Потому и стоил нехило - до двух штук, да еще за разговор по полбакса за минуту. Вот и посчитай. Мобильник тогда был не средством, а атрибутом крутизны и символом власти. По его наличию узнавался чувак влиятельный, богатый, а по его отсутствию - не очень, то есть, проще говоря, лох. Кому же охота выставлять себя напоказ лохом? Вот народ-то из кожи вон и лез, чтобы повесить на пояс такую же штуковину, что и у тебя. - Костя показал на стол, где молчаливо лежала "Моторола". - А те, кто эти мобильники распространял, на простоте человеческой откровенно наживались. Да тот же твой Проскурец. Вот почему наша сотовая связь - самое дорогое удовольствие в мире.
      - Понятно. - Гордеев почесал затылок. - Ну, а с другой стороны, не будь у них такой прибыли, им попросту бы не хватило средств для нормального развития.
      - Во! - воскликнул Костя. - Совершенно справедливо. Это именно то, что называется этапом первоначального накопления капитала. А задача адвоката обеспечить такое правовое поле, в котором этот этап проходил бы наименее болезненно.
      - Не учи ученого. Это я и без тебя усвоил.
      - Вот и молодец. Значит, толк из тебя будет.
      - Ладно, хватит язвить, - беззлобно огрызнулся Гордеев.
      - Ладно, не буду, - почти весело отозвался Булгарин.
      Гордеев, исписав несколько страниц соображениями, которые совместно с Костей успел выработать, захлопнул органайзер.
      - Пойдем лучше поближе к кофеварке, - сказал он. - Мой организм заждался кофеина.
      После разговора с Гордеевым Виталий Федорович явился на рабочее место в заметно приподнятом настроении. Наконец-то в его безнадежном деле появился настоящий и, кажется, весьма толковый защитник.
      Оторвав от компьютера Михаила Федотова, позвал его в свой кабинет.
      - Миша, все нормально, - заговорил он. - Мне думается, мы выкарабкаемся.
      - Мы?
      - Мы, мы. Наша компания. Его фамилия Гордеев.
      - Чья фамилия?
      - Адвоката.
      - Ага! У вас, значит, появился адвокат? - спросил Миша, одобряюще улыбаясь.
      - Да.
      - И кто же он?
      - Толковый, молодой, понимающий. Его Лена нашла. Кстати, ты с ней разговаривал?
      - Один раз. Да и то только после похорон.
      - Ну и что она?
      - Да ничего. Сами понимаете, каково человеку. У нее же отца убили!
      - Да, это все понятно. Но ты ей тоже не самый чужой. Даже жениться собирались.
      - Собирались. Но только когда это было? Лет сто назад.
      - И тем не менее и ты и она до сих пор как трава в поле. Ни семьи, ни детей. А пора бы уже.
      - Да я не против. Она мне до сих пор по ночам снится.
      - Так за чем же дело стало? За ней, да? Ты это хочешь сказать?
      - За ней, за кем же еще. Вы же ее характер знаете. У нее в голове только подопытные мухи.
      - Это ты зря. Она просто увлечена своей работой, вот и все. Как и ты, в общем-то. В любом случае, лучшей пары тебе не найти. Мало на земле найдется девушек, способных тебя оценить по-настоящему. А Ленка может.
      - Да она-то ценит. А что толку?
      - А толк будет, когда ты сам подойдешь к ней и первым попросишь прощения. Первым, ты понял?
      - А почему я первым? Она тогда первая все затеяла.
      - Да потому что ты мужчина, вот почему. Понятно?
      - Понятно. Только не понятно, как это сделать.
      - Как? Возьми в руки телефон, набери номер, позвони, договорись о встрече. Неужели тебе не интересно узнать, как она провела целый год в Чикаго?
      - Да я сам, когда мотался в Чикаго, собирался ей позвонить, но так и не решился.
      - Ну и зря, что не решился. А теперь возьми и позвони. Не думаю, что она откажется с тобой увидеться.
      - Вы уверены? - робко спросил Миша.
      - Абсолютно, - поставил точку Проскурец. - Ладно, иди работай. Компания не должна страдать от простоев.
      Весь день Гордеев провел в раздумьях. Его неотвязно преследовала одна и та же мысль: является ли Проскурец тем, за кого себя выдает? Не способен ли он пойти на организацию покушения на Волкова ради сохранения своего детища - компании "Интерсвязь"?
      Большие деньги, как известно, меняют человека. И, как правило, не в самую лучшую сторону. А потеря компании для Проскурца означала бы разбитое корыто. Ни много ни мало. Потерять на склоне лет дело своей жизни, остаться, что называется, ни с чем, превратиться в прежнего полунищего инженеришку - это было бы невыносимо. После такого поворота только один путь - веревка. Но, с другой стороны, зачем лезть в петлю самому, если туда можно загнать своего соперника? Но такой ли Проскурец? Способен ли он на подобное? Не знаю, пока не знаю, думал Гордеев. Время покажет. Время все расставит по местам.
      И адвокат решительно взялся за телефонный аппарат.
      Он позвонил сначала загадочному Евгению Павловичу Пашкевичу, которого порекомендовал ему Проскурец, но того ни дома, ни вообще в Москве не оказалось. Он был в командировке. Как объяснила его жена (или кто она ему?): "Женю послали на космодром Байконур, где по его части возник ряд неразрешимых вопросов".
      - Ему туда можно позвонить? - спросил Гордеев, пряча волнение.
      - Я думаю, можно, - ответила женщина. - Но только я не знаю номера. Он обычно сам звонит.
      - А когда звонил последний раз?
      - Вчера.
      - Он обещал перезвонить?
      - Да. Но сказал, что не раньше, чем через месяц, потому что все это время будет находиться в таком месте, где телефоны отсутствуют. Сами понимаете, степь.
      - Понимаю, - задумчиво проговорил Гордеев. Точнее, ему казалось, что он понимает. В голове же крутилось нечто совершенно другое, весьма далекое от казахстанской степи.
      Целый месяц находиться в неведении? Что это означает? Это означает, что Омельченко подсоберет материал на Проскурца как на организатора убийства Волкова. В то время как этот Пашкевич может оказаться важным свидетелем. Но Пашкевич - всего лишь слабая надежда, которая все время ускользает. Почему ускользает? Ничего не ускользает.
      Гордеев снова взялся за телефон, набрал номер Дениса Грязнова.
      - Ты не знаешь, как связаться с Байконуром? - спросил он, когда услышал голос Дениса.
      - Гордеев, ты?
      - Я, кто же еще.
      - Как там Проскурец?
      - А ты почем знаешь?
      - Земля слухами полнится.
      - Невероятно!
      - И ты забыл, что я сыщик. Информация - мой хлеб насущный. Ну как Проскурец-то?
      - Пока никак. Только вчера с ним первый раз встретился.
      - Я знаю.
      - Черт, Денис, ну откуда? От Булгарина?
      - Тепло.
      - Тогда понятно. Так как с Байконуром связаться.
      - С каким Байконуром? С кинотеатром?
      - На хрена мне твой кинотеатр. Мне космодром нужен.
      - Космодром?
      - Ну да, космодром. Откуда космические корабли отправляются бороздить просторы Вселенной.
      - А зачем тебе аж Байконур понадобился?
      - Пока не скажу. Боюсь, сглазишь.
      - Не бойся, я не глазливый.
      - Рассказывай...
      - А тебе какой сектор нужен?
      - В смысле?
      - Ну, сектор, сектор какой? Ты что, не в курсе?
      - Не-а.
      - Там же, на этом Байконуре, секторов и площадок, что у Ельцина теннисных кортов. Так какой?
      - Ну, Денис, - взмолился Гордеев, - ну, прошу тебя, побереги мои нервы. У меня и так голова не на месте, а ты меня про какие-то сектора и площадки грузишь. Мне не сектор, мне человека найти надо.
      - Человека?
      - Ну да. У тебя есть телефон хоть какого-нибудь?
      - А ты кого ищешь?
      - Потом скажу.
      - А ты сейчас скажи. Может, я его знаю.
      - Не знаешь. Он не из твоей тусовки.
      - Не суди по себе. Ты тоже не очень-то из моей.
      - Ладно, хорош прикалываться. Ты телефончик ищешь?
      Гордеев услышал в трубке серию щелчков по компьютерной клавиатуре, и вскоре голос Дениса победно возвестил:
      - Есть!
      - Говори.
      - Только ты учти, это не совсем Байконур, а его контрольно-пропускной пункт. Там когда-то один мой дружок служил, с тех пор телефончик остался. Ты записываешь?
      - Записываю.
      Гордеев занес продиктованный номер в органайзер и спросил:
      - А к кому мне там лучше всего обратиться?
      - Для чего?
      - Как "для чего"? Чтобы выйти на космодром.
      - Ну ты, Юрка, даешь. Позвони и узнаешь. Слушай, ты хоть помнишь, какой послезавтра день?
      - Помню. Суббота.
      - Я не в этом смысле.
      - А в каком?
      - Подумай.
      - Денис, пощади, ради бога.
      - Юбилей "Глории".
      - Послезавтра? Мама моя, точно!
      - Давай, Юрок, подтягивайся к нам к десяти. Махнем на Истру шашлык жарить.
      - А раков?
      - Что "раков"?
      - Раков будем ловить?
      - Сам лови. Я их боюсь.
      - Да ладно.
      - Клянусь. Я их даже есть боюсь, думаю, что покусают. Это у меня с детства.
      - Хорошо, хоть людей ты не боишься.
      - Людей я тоже боюсь, только виду не показываю.
      - Не прибедняйся.
      - Ладно, не буду. Только, смотри, не опаздывай, адвокатище.
      Нажав на рычаг, Гордеев с ходу принялся связываться с Казахстаном, намереваясь достучаться до Байконура. В трубке что-то долго щелкало, завывало, шумело, и наконец чей-то бодрый голос ответил скороговоркой:
      - Начальник поста капитан Пинчук у аппарата.
      Гордеев на долю секунды впал в замешательство, не зная с чего начать.
      - Алё, алё! - снова донеслось из трубки. - Я слушаю. Кто это? Говорите. Алё, алё! Балуется кто там, чи шо?
      - Здравствуйте, - наконец сказал Гордеев.
      - Здоров, если не шутишь. Кто это?
      - Вообще-то моя фамилия Гордеев. Я бы хотел...
      - Кто? - не дав договорить, громко переспросил Пинчук. - Еще раз скажи, я что-то не дюже расслышал. Небось опять провода сурок поел. Так кто это?
      - Адвокат Гордеев.
      - Берендеев?
      - Гордеев. Из Москвы.
      Тишина в трубке. Очевидно, капитан прикрыл ее ладонью, советуясь с напарником. А может быть, просто ожидая что-то услышать от Гордеева, который ничего лучшего не смог придумать, как сказать совершенно логичное:
      - Алло!
      - Та я слушаю. Говори, не алёкай, как тот попугай.
      - Я говорю, это Гордеев из Москвы.
      - А я Пинчук с Конотопа, - неожиданно парировал капитан. - И шо теперь?
      Гордеев понял, что имеет дело с одним из нормальных армейских насмешников, про которых в народе кочуют сотни анекдотов.
      В голове мелькнул один из таких:
      "В полк прибыла партия новобранцев. Старшина Пономаренко читает по списку:
      - Губерман.
      - Я!
      - Меценмахер.
      - Я!
      - Рабинович.
      - Я!
      - Не, хлопцы, так не пойдет, - разочарованно говорит старшина. - Ни одной нормальной фамилии. У кого есть нормальные фамилии? Шоб как у меня, на "ко"?
      - Есть!
      - А ну? - обрадовался Пономаренко.
      - Коган".
      Вспомнив этот анекдот, Гордеев мгновенно расслабился, а голос обрел уверенность.
      - Мне нужен Евгений Павлович Пашкевич.
      - Кто?
      - Повторяю: Евгений Павлович Пашкевич, специалист по космическому слежению.
      - Слушай, адвокат... как там тебя?
      - Гордеев.
      - Гордеев, а ты, наверно, думал, шо я вот так вот по телефону тебе выложу, как на тарелке, местонахождение секретного специалиста?
      - Да, я именно так и думал. А что, нельзя?
      - Да не, можно. А на кой черт тебе Женька?
      - Дело у меня к нему.
      - А если у тебя к нему дело, то какого х... ты на КПП звонишь?
      - А такого, что у меня другого номера нет. Только вот этот.
      - А-а, так бы сразу и говорил. А то - адвокат, трешь-мнешь. Нема тут ни х... твоего Женьки.
      - А где он?
      - Вчера еще был. Вчера надо было звонить.
      - Как был? - переспросил Гордеев, не совсем понимая, о чем идет речь. - У вас был?
      - Я тебе шо, не русским языком сказал? Вчера был. Самогон пили. А сегодня он уже на миру.
      - На каком миру?
      - Ты куда звонишь? Алё, адвокат?
      - Как куда? На Байконур.
      - Так а шо ж тогда переспрашиваешь? На миру, говорю. Станция такая орбитальная, "Мир" называется. Или там у вас в Москве о такой не знают?
      - Как это? - спросил Гордеев почти упавшим голосом.
      - А вот так. Отправили спутник чинить.
      - Прямо на орбитальную станцию?
      - А ты думал, к теще в подпол?
      - Когда?
      - Шо "когда"?
      - Когда его отправили?
      - Вчера утром "Прогресс" запустили.
      - Как "Прогресс"? Это же грузовой корабль.
      - Вот чудак-человек! А шо, грузовой корабль для одних помидоров в тюбиках? Ты в кузове бортовой машины когда-нибудь ездил?
      - Ну а как же? На картошку и в армии.
      - Так чего ж спрашиваешь? Это для вас, шо в телевизоры пялятся, он грузовой. А здесь "Прогресс" шо дельтаплан. Сел и поехал.
      - Товарищ капитан, скажите...
      - Ну все, адвокат, - резко оборвал Пинчук, - я и так с тобой тут здорово разболтался. Сейчас начальство придет и мне тут таких свистулей может наколупать, шо до новых веников не реанимируюсь. Бывай здоров.