Сама королева не принимала участия в учебных поединках, она молча наблюдала, бросая иногда тоскливые взгляды на горизонт. Взгляд Лори проникал так далеко, что глаза её порой заволакивало слезами. Ею овладевали чувства схожие с безысходностью, в её понятии, понятии двадцать первого века, помимо расстояний присутствовало время. И если можно преодолеть сотню, тысячу, десять тысяч миль, то через время невозможно даже перешагнуть. Ни одного шага. Время виделось девушке надгробьем на собственной могиле. Прямоугольный монумент показал ей все свои двенадцать острых граней, которые соприкасались между собой, делая четкие повороты. Это не выглядело кругом, но все линии замыкались, держа в плену безрассудства и сиюминутной слабости королеву амазонок.
      Ночами она плакала, подолгу сидела в храме возле Альмы и неотрывно смотрела в его очи. Она учила Оллу правильно обращаться с оружием, а та в свою очередь - смотреть "правильно" в очи Бога. Только Олле рассказала о своих чувствах королева, только одна жрица знала о страданиях королевы, хотя в надгробье, называемом время, разобраться не могла.
      Олла бежала во дворец, где на троне величественно восседала королева с грустными глазами, когда на горизонте появлялась мало-мальски черная туча, и обе стремглав бежали в храм. Все жрицы почтительно удалялись, королева садилась напротив идола, Олла вставала позади бога и выразительно показывала подруге свои скошенные к переносице глаза. Лори послушно косила, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума, и видела перед собой расплывчатый силуэт Альмы. "Давай!" - мысленно кричала Лори. И уже во множественном числе: "Давайте!! Почувствуйте, как мне плохо! Папа!.." Для того чтобы распечатать амфору и вложить туда дополнительные инструкции, у неё не хватало смелости. Там её могут посчитать слабовольной... Это все были бредовые мысли, они принадлежали человеку, который был на грани душевного срыва. Если это была болезнь, то диагноз уже знакомым надгробием постоянно маячил перед глазами. Были и другие мысли и чувства у сходившей с ума Лори: "А как же та девушка, Конори, - думала она. - Вдруг ей там понравилось, а я... Господи! Вылечи меня! Эй ТАМ! Ну разве вы не чувствуете? Пожалуйста!.."
      Все грани времени давили на сознание, сжигали душу, стискивали грудь железными обручами, наказывая девушку за вольное обращение с Его могуществом.
      "Выпустите меня!"
      Два дня назад Лори приснился очередной кошмар: она неподвижно сидит на стуле, на ней одета белая майка, джинсы, кроссовки - боже, какое все это родное! - а с четырех сторон её окружают серые стены. Стены, которые в отличие от времени можно разрушить, разгромить, раздолбать, разорвать, пальцами расшатать по одному кирпичу. Это был кошмар, но его Лори, не колеблясь, променяла бы на свое теперешнее положение или состояние. Единственная преграда, которая была на её пути, - это время. Время, будь оно проклято! Проклято! Проклято!
      Из буйного состояния Лори резко бросало в противоположную сторону. Она даже улыбалась в такие моменты. ВРЕМЯ ДОЛЖНО БЫТЬ ВРЕМЕННЫМ. Фраза эта была успокоительной, она в свою очередь рождала кучи хаотически набросанных букв. Ничего, с этим разобраться можно, думала она. В такие моменты королева выходила из тронного зала и подолгу смотрела на горизонт. А если там начинало темнеть, бежала в храм, непременно сталкиваясь по пути с Оллой. Обе, глядя друг на друга сумасшедшими глазами, тыкали пальцем в горизонт и припускались в святилище.
      "Давай!" Олле казалось, что вскоре она не сможет смотреть нормально, что глаза её до конца жизни будут рассматривать собственный кончик носа. Но она самоотверженно смотрела на такую же раскосую подругу у ног идола.
      "Давай!!"
      Иногда грозы случались, но ни одна молния так и не проникла в храм.
      Один раз ближе к ночи небо заволокло черными тучами, подруги нос к носу столкнулись возле храма воинов. Не сговариваясь, побежали в святилище. Потом, надрываясь, вынесли Альму на улицу. Они продрогли под холодными струями. Коленопреклоненная Лори к утру оказалась стоящей в грязной луже. Но молнии, полыхая над головами, не коснулись Альмы. Непослушными, замерзшими пальцами девушки зацепили идола под основание и, поскальзываясь и падая, водворили его на место. Не выдержав, Лори расхохоталась. Олла долго крепилась, но вскоре присоединилась к королеве. В то утро омовение Альмы происходило дольше обычного.
      После того случая Лори надолго забылась, соплеменники в течение двух недель могли наблюдать королеву в добром расположении духа. Но потом все началось сначала и с новой силой. В конце концов Лори обозвала Альму дураком и в храме больше не появлялась.
      Зато кошмары начали преследовать её чуть ли не каждую ночь. Как-то на базу "Атолл" была приглашена труппа актеров, они показали спектакль по пьесе Шекспира "Макбет". Лори долго ходила под впечатлением, и вот сейчас фраза из второго акта стала эпиграфом к её сновидениям:
      "Казалось мне, разнесся вопль: "Не спите!
      Макбет зарезал сон!" - невинный сон,
      Распутывающий клубок забот..."
      К тому же очень часто в мыслях Лори возвращалась к глиняной амфоре. Записка - ещё одна записка не давала ей покоя. Ну что стоит набросать несколько слов... но потом, если все произойдет, она уже никогда не будет сама собой, перестанет уважать себя. Да и другие тоже; она даже не представляла, как вынесет хотя бы одну усмешку в свой адрес. Лори мучалась, и на этой почве в голову лезли бредовые мысли, которые однажды сплелись в удивительный по содержанию сон.
      Лори решительно распечатала амфору и вынула содержимое. Потом извлекла из несессера командора несколько чистых листов с инициалами "Х.И" и написала:
      "Дорогой профессор Харлан! Пишет вам девушка по имени Лори. Не удивляйтесь, док: этой амфоре, равно как и моему посланию, пятьсот с небольшим лет. Ниже вы прочтете о событиях, которые произошли здесь, почти в центре Южной Америки, но вначале я хочу, чтобы вы сделали следующее.
      Срочно свяжитесь с ЦРУ, сообщите, что 12 ноября 2003 года на борт самолета ДС-11, принадлежащего Ново-Орлеанской авиакомпании, ступят семь вооруженных террористов во главе с их лидером Киримом Сужди. Вы можете предупредить директора инкогнито. Затем с помощью вашего друга Сильвио Мелу вы вывезете идола, которого найдете вместе с сокровищами в пещере у водопада, в США. А именно на военную базу "Атолл", город Эверглейдс, штат Флорида. Под предлогом прочтения лекции об уникальных находках в Бразилии попросите полковника Ричарда Кертиса собрать в лекционном зале бойцов спецназа. Вы будете читать лекцию, поставив идола на трибуну. Я не знаю, как это произойдет - какие-то высшие силы должны позаботиться об этом, но в идола ударит молния, и души двухсот морпехов перенесутся в эту эпоху. Здесь тоже была гроза, когда двести воинов-альмаеков перед боем молились своему богу.
      Детали додумайте сами, док, но, может быть, таким образом мы сумеем спасти племя альмаеков, женщин и детей.
      С уважением - Лори".
      Она вложила послание в амфору, отнесла в подвал храма, села напротив Альмы и стала ждать. Глаза заволокло дымкой, и она потеряла сознание...
      В себя она пришла от громкого возгласа. Лори встала и огляделась. На полу храма вповалку лежали воины-альмаеки. Ближе всех к Альме находился индеец в диадеме из черных перьев. Он лежал с открытыми глазами, пытаясь подняться на ноги. После долгих усилий это ему удалось. Он посмотрел на своего соседа и что-то невнятное вылетело из его горла. Лишь с третьей попытки голос стал его разборчив.
      - Ты кто? - спросил величавый индеец, глядя на своего соседа.
      Тот, вставая, ответил:
      - Я Сэмюэль Мичиган, сержант спецподразделения "морских котиков".
      Индеец в диадеме ухмыльнулся:
      - Тогда я Луи Армстронг.
      - А я кто? - раздался ещё чей-то голос.
      - Неважно, кто ты, - ответил другой, - а вот кто я теперь?
      Вслед за ним похожие вопросы повторили двести крепких глоток.
      - Ну а ты кто? - Этот вопрос адресовали ей.
      - Я Лори Кертис.
      - Отлично выглядишь, Лори! - После этого полковник Кертис подозвал к себе Тепосо. - А ну-ка, воин, рассказывай все по порядку, так, словно ты видишь нас впервые.
      Тепосо покачал головой и ответил по-английски:
      - Нет, Атуак, я видел тебя много раз.
      - Это ваше второе имя, полковник? - спросил кто-то.
      Раздался смех.
      Потом в сне наступила пауза, и Лори увидела себя возле ворот города.
      Во главе небольшого отряда стоял отец в диадеме и насмешливо смотрел на испанцев, готовившихся к штурму.
      - Похоже, им придется потрудиться. - Он посмотрел на Лори. - Все будет в порядке, девочка, ничего не бойся, мы спасем тебя.
      Она хотела спросить, почему только её одну, но отец, повысив голос, обернулся к воинам:
      - Слушайте приказ: всем остаться в живых.
      Лори проснулась вся в слезах. В голове эхом повторялись слова отца: "Всем остаться в живых!.. Всем... в живых..." Цепляясь за остатки сна, Лори пыталась крикнуть в глубину сознания: "Но там барикуты! Там людоеды! Они убьют детей!" И сон, исчезая навсегда, показал ей картину: позади двухсот воинов стояли женщины и дети. Они улыбались Лори.
      Она бросилась к Литуану и стала лихорадочно выспрашивать у него, была ли гроза накануне сражения, - старый священник покачал головой: "Нет, за два-три месяца до битвы не было ни одной".
      Что делать? Что делать? Лори была готова перевернуть время, вывернуть его наизнанку... Но время только ухмылялось, приобретая каменные черты Альмы, и продолжало сводить её с ума. И Лори снова сидела возле идола, но молилась только на отца, Сару, Ричарда Харлана, Джулию... Молилась на живых людей. Изваянный бог был равнодушен к её просьбам. Никто ещё не подвергался таким пыткам. Вот тогда-то Лори и обозвала Альму дураком.
      Сегодня Олла, подстегнутая громовыми раскатами, вбежала в тронный зал.
      - Ты что, не слышишь? - спросила она у королевы и указала вверх.
      Лори махнула рукой и осталась на месте. Но неожиданно её заставили согнуться резкие и болезненные толчки внизу живота. Еще одна напасть - Лори ждала очередного наказания в виде разрешения беременности со дня на день. Проклиная темпераментного вождя и его несвоевременное принятие священного сана, Лори с перекошенным от страдания лицом воззрилась на подругу.
      Олла все поняла. Она опрометью бросилась вон из зала, чтобы предупредить о близких родах королевы. К тому же нужно было успеть приготовить роженицу и совершить обычный в таких случаях ритуал.
      Старшая жрица, узнав новость, велела убрать храм цветами. А за священником, читающим проповедь на поляне амазонок, срочно послали.
      3
      Темнеющий небосвод снова вздрогнул. Из-за далеких, невидимых глазу гор по небу стала расползаться чернильная зыбь. Остановилось время, замерли все звуки; но слышалось в небе шуршание фиолетовой тучи, словно и в самом деле небесный простор был твердью...
      - О, Боже, - шептала королева, придерживаемая с двух сторон жрицами. Ты видишь, что это единственное в жизни, чего я боюсь.
      Ее вели в храм. Живот Лори, упругий ещё час назад, сейчас казался ей огромным водянистым пузырем. При каждом шаге внутри рождались волнообразные движения, но, как ни странно, Лори не чувствовала внутри чего-то живого, которое должно и обязано быть волнующим. Одна вода. Нервно подсмеиваясь над собой, она думала, что это и к лучшему - отойдут воды и все.
      Когда её вводили в храм, с неба упали первые капли дождя.
      Для Тепосо-священника это была первая служба, ознаменованная предстоящим рождением ребенка. Он не был готов к этому. Но Литуан смотрел на него подбадривающим взглядом. Старый священник расположился на каменной скамье, уступая свое место более молодому служителю культа, и ждал появления роженицы.
      Как только королева появилась на пороге храма, все присутствующие почему-то отвернулись от неё и воздели руки, глядя в очи идола. Лори подвели к алтарю, она опустилась на колени. Диадему из черных перьев сменил венок из разноцветных орхидей, чьи-то заботливые руки отстегнули золотую пряжку, и плащ упал с плеч королевы. Она осталась в короткой юбке и с полоской ткани поперек груди.
      Событие это для всех было радостным вдвойне. Во-первых, роженицей была сама королева, и, во-вторых, это было первое появление на свет ребенка после кровавых событий, произошедших десять месяцев назад. Первое рождение ребенка - это великий и торжественный знак возрождения народа великого Альмы. И - связывая эти события воедино - это было символично: королева первой подарит своему народу ребенка.
      Наверное, судя по все возрастающему беспокойству Лори и её болезненному лицу, до этого торжественного момента остались даже не часы, а минуты.
      Все ждали выступления священника, а Лори приходила во все больший ужас. Последняя деталь - венок на голову - почти лишили её сил.
      Широкая сапотовая лавка, установленная правее алтаря, была предназначена для нее, роды пройдут принародно, как всегда; и как только зал огласит голос новорожденного, все присутствующие выйдут из храма, чтобы уже вне святилища во всеуслышанье возблагодарить Альму. Рождение у всех народов всегда является таинством, детей посылают боги, и посему сегодня в храме произойдет ещё одно омовение: новорожденного омоют в небольшой купели, в которой готовят благовонные настои для самого Альмы. Этим действием только что родившегося человека в своей непорочности приравняют к богу. Сейчас купель, внешне похожая на чашу, исходила приятным запахом из настоя лепестков цветов и мелиссы, две жрицы держали наготове широкие полотенца. А пока все забыли, казалось, о роженице и смотрели в рот священнику.
      Новые толчки внутри Лори совпали с первыми словами Тепосо.
      - Братья и сестры, - довольно неуверенно начал он, сказав о святости обряда и о его чистоте. Литуан согласно наклонил голову. Молодой служитель продолжил: - Но не можем мы не вспомнить в этот торжественный момент о том, как Бог создал Мир. Всего шесть дней потребовалось Всевышнему, чтобы засветило солнце на небосклоне и побежали по земле ручьи. Бог создал человека, насадил землю рыбами и птицами, фруктовыми деревьями.
      Бледная Лори чувствовала, глядя на Тепосо, что сейчас зайдется в неудержимом смехе. Нет, она просто расхохочется во все горло. В те дни, когда "избранник чужого племени" выведывал у неё содержание Библии, Лори отмахивалась от него, и более-менее глубокие познания из Книги молодой индеец почерпнул из беседы Джулии с Аницу. Те слова глубоко запали ему в душу, с тех пор, не получая больше никакой дополнительной информации, он добавлял к уже познанному свое - иногда точно попадая, иногда нет.
      Лори уважала обряды альмаеков, но молила Бога только об одном: чтобы этот цирк поскорее закончился. Потому что Тепосо переключился на врага всех священнослужителей - дьявола. Лори не сдержалась и хохотнула, когда Тепосо продолжил свою мысль:
      - Многоликий сатана, ничего не смыслящий в мироздании, неожиданно восстал против Альмы! - Дальше все было знакомо. - И не ему знать секрет сотворения мира, потому давайте оставим его в покое. Дьявол ничтожен в сущности своей, и не ему знать секрет мироздания.
      "Все, - подумала Лори, отдуваясь, - пошел по кругу. Сейчас заговорит о дне первом".
      - Самым великим и первым днем был день первый, когда Бог впервые...
      Лори поймала на себе чей-то пристальный взгляд. Повернув голову, она увидела Оллу. Та едва заметно кивала на дверь, глаза её спрашивали: "Слышишь?"
      Лори слышала. Через открытые двери храма до неё доносились звуки дождя. Он усиливался с каждой минутой и вскоре превратился в настоящий ливень. Вода стояла серой стеной, вначале выбивая пыль с булыжников мостовой, затем зашумела в разрастающихся на глазах лужах. Ворчливые раскаты грома то приближались, то удалялись, ветра не было. Но внезапно плотную стену дождя качнуло резким порывом. Вначале легкий, потом крепкий ветер, а затем настоящий вихрь заставил падать воду под большим углом. И... снова затишье. Шквал ветра ослаб и прекратился так же неожиданно, как и возник. Несколько секунд гробовой тишины, и стены храма сотряслись от хлесткого удара грома; а мгновеньем раньше дверной проем святилища ярко осветился от вспышки молнии.
      Видишь? - продолжали спрашивать глаза Оллы.
      Да, кивнула Лори. И снова низ живота резануло острой болью. В помутневших глазах подруги Олла прочитала: "Сейчас мне не до этого".
      Лори стояла на коленях и чувствовала, что ей пора уже переменить позу. Под желудком место стало больше, вся тяжесть сосредоточилась внизу, нестерпимо давя на мочевой пузырь и ниже. Новые схватки больно полоснули по почкам, и Лори неожиданно пробил пот. Тяжелые капли покатились по лбу, заливая глаза; спина и грудь стали мокрыми. Все, она больше не могла терпеть. Королева отыскала глазами двух девушек, державших полотенца, и повелительным жестом подозвала их к себе.
      Они приблизились и осторожно подняли королеву с колен. Страх куда-то исчез; но не было радости от предстоящего рождения ребенка. То ли потому что это было не её родное тело, то ли она уже устала. Давно устала.
      Сейчас она дышала только через рот, не замечая этого, губы высохли, язык прилипал к небу.
      Жрицы подняли свою королеву. Новая боль отдалась в пояснице, заставляя Лори согнуться пополам. Она бы рухнула на колени, но жрицы крепко держали её. С их помощью она сделала шаг, другой... Теперь она уже не видела глаз Альмы, он был обращен к ней своим левым боком.
      Внезапно Лори почувствовала, что руки девушек уже не поддерживают её, ноги в коленях согнулись, и она снова оказалась на полу. И тут же резко повернула голову.
      Все присутствующие в храме окаменели, глядя на пронзительно-голубой шар пульсирующий в метре от пола рядом с выходом. Небольшой, размером с кулак взрослого человека он, порождение ударившей молнии, словно дышал, источая вокруг ослепительное сияние.
      Сгусток колоссальной энергии как магнитом притягивался металлической фигурой Альмы.
      В окаменевших лицах присутствующих жили только глаза; широко открытые, они провожали шаровую молнию.
      И вот сияющий сгусток завис над Альмой и в полутора метрах от Лори и стал медленно опускаться. Лори знала, что будет дальше, через несколько секунд, - слепя и без того невидящие глаза, Альма от соприкосновения с огненным шаром плеснет сверкающим телом.
      А Олла знала об этом больше. Она видела однажды, как на серебристом теле плясали голубоватые змейки небесного огня, с треском отрываясь от него. Потом...
      Олла сделала два решительных шага вперед, её глаза смотрели на Альму сбоку. Шар на мгновение прекратил движение и будто повернулся, негодующе глядя на дерзкую девушку. Олла сделала ещё два шага. И снова шар, продолжая пульсировать, остановил свой ход. Теперь от головы Альмы его отделяли сантиметры. Жрице показалось, что она слышит слабые потрескивания, исходящие от идола, которые раз за разом становились все громче.
      Бесстрашно преодолев оставшееся расстояние, Олла, посылая любящий взгляд на Лори, обняла идола и со стоном развернула его в сторону королевы. И тут же отступила назад.
      Еще ничего не понимая, Лори успела поблагодарить Оллу взмахом руки и послать последний взгляд на Тепосо. Теперь её глазами завладел Альма, в ту же секунду вспыхнув синим светом.
      Королева Конори без чувств упала на каменный пол.
      4
      Ливия, Триполи
      - Ну что? - спросил Сужди у Мохамеда. - Как наша гостья?
      - Я ещё трижды вводил ей пентатол натрия. Она отвечает связано, но на незнакомом языке.
      - Отчего в таком случае ты решил, что она отвечает связано?
      - Потому что под действие пентатола она будто переносится куда-то, где говорят на том непонятном языке. Отчасти это можно объяснить наркотическим эффектом, пентатол по сути и является наркотиком, но в те моменты я читаю в её глазах мысль. Глаза приобретают осмысленный блеск, а слова - смысл.
      - Ты исключаешь симуляцию?
      - Абсолютно. Чтобы сказать ложь, ей необходимо уверить себя, что ложь - это правда. Такое возможно проделать на одном сеансе, но три, четыре сеанса попросту парализуют волю. За свою практику я мало видел мужчин, которые бы сказали хоть одно слово лжи под воздействием пентатола. А тут женщина.
      - Меня интересует возможность существования прививки или инъекции против пентатола. Может быть, в американских спецподразделениях уже внедрили подобный опыт?
      Мохамед рискнул улыбнуться.
      - Я полностью отвергаю возможность существования подобной прививки. Как бы тебе объяснить, Кирим...
      Сужди перебил его.
      - Ладно, будем считать, что я понял тебя. Сейчас мы проведем небольшой эксперимент, во время которого тебе представится ещё одна возможность понаблюдать за нашей подопечной. Следи за каждым её взглядом; пусть от тебя не укроется ни один её жест. Пожалуй, следует снять это на видеокамеру, чтобы потом ещё раз просмотреть и проанализировать. Это очень важно. Ты понял меня, Мохамед?
      Тот почтительно склонил голову.
      Сужди приказал внести идола, поставить его в средине комнаты и накрыть тканью. После этого его люди ввели в помещение Конори. Один из них включил видеокамеру.
      "Внимание!" - подал знак Мохамеду Кирим. Тот кивнул и вонзил свои глаза в лицо пленницы.
      Сужди встал за идолом.
      - Посмотри сюда, - велел он Конори.
      Та не прореагировала на его голос.
      Тогда он громко пощелкал пальцами.
      Результат тот же.
      Еще один знак Мохамеду, и он откинул ткань с идола.
      Конори боковым зрением уловила знакомые очертания и резко повернула голову в ту сторону.
      Вот он, тот взгляд, взгляд безумной женщины, который Сужди уже однажды видел на экране телевизора. В музее она упала на колени. Будет то же самое и в этот раз?
      Конори будто ударили сверху. Она упала и уже на коленях приблизилась к Альме. Она сначала приложила руки к груди, потом переместила их, скрестив и касаясь ладонями плеч.
      Сужди снял очки и привычными движениями начал массировать переносицу. Похоже, он все больше верил в бред профессора Харлана: "Она далеко, в пятнадцатом веке". А ещё он говорил, что можно будет регулировать диапазон.
      Нет, все-таки это бред... Сужди подошел к окну и распахнул его настежь. Он сам плавал по отрезкам времени, веря в него и не веря. А один раз даже "доплыл" до Бразилии на воздушном лайнере. Кто руководил его действиями в то время? Он сам? Аллах, который предопределил все судьбы? Аллах един, и не порочно имя его и пророка Мухаммеда. А иногда Сужди попадал в губительные течения мира джинов во главе с Иблисом; последний как две капли воды был похож на Ричарда Харлана, стоящего под своим знаменем с начертанным по диагонали девизом: "К вящей славе Господней". AMDG. И каждая буква девиза скрывала под собой спрятанное слово: ГРЕХ. "Как бы не прогневить Аллаха", - подумал Сужди. И - весь содрогнулся.
      С неба по подоконнику ударили крупные капли дождя, яркая вспышка ослепила его, а гром заставил отпрянуть от окна.
      Сужди невольно повернулся к идолу и уже не мог оторвать взора от его глаз; они призывали к себе, выбрасывая навстречу черные щупальца; они гипнотизировали, парализуя мозг и - манили. Сужди чувствовал, как кто-то невидимый поднимает его ногу и переносит её вперед. Шаг. Кто-то переставляет другую его ногу - ещё один шаг. Он идет навстречу бездне. Впереди длинный коридор, кончающийся черной стеной. А внизу... Внизу бездна, он точно знал это.
      Еще один шаг.
      Сужди сходил с ума. Глазам стало невыносимо больно, они давили на веки, просясь наружу. Вот они уже вытянулись, длинным сгустком провисая над темным коридором, и заглядывают вниз.
      Он знал, что увидит на дне пропасти что-то ужасное, рот приоткрылся для крика.
      И он увидел.
      Это были её глаза. Они стремительно приближались и... кричали: "А ну, прочь с дороги!" И - вспышка. Как в тот раз, в самолете, когда ему показалось, что пули вылетели из её глаз.
      Кирим метнулся назад, принимая свои глаза обратно в глазницы. И снова их резануло вспышкой. Сквозь влажную пелену он увидел расплывчатый силуэт идола, по которому ползали огненные змейки. Сужди несколько раз быстро моргнул и снова замер. Серебристого идола не было; вместо него стоял черный уродливый остов, весь в рытвинах, но сохранивший свои прежние очертания.
      Альма отдал последние силы и превратился в железную болванку.
      Как сквозь сон, Сужди услышал испуганный голос Мохамеда, вернее, обрывок фразы:
      - ...молния ударила прямо в идола!
      Кирим посмотрел вниз и увидел неподвижную фигуру на полу. Лори Кертис лежала в нелепой позе, не подавая признаков жизни.
      Его горло выдавило:
      - Унесите её, - и он бессильно опустился на стул.
      5
      Южная Америка, 1504 год
      Конори быстро возвращалась из мрака видений. Иногда ей казалось, что из-за сумрачных поворотов на неё глядели злые глаза смуглолицего человека, и она поспешно закрывала лицо руками, повторяя одно и то же: "Я жрица. Я Конори", лишь бы её больше не мучили, отпустили на волю. Темные закоулки исчезали, и что-то светлое, пока неразборчивое окутывало её со всех сторон. Она не хотела верить, что это тоже грезы, и снова погружалась в далекие воспоминания.
      Перед ней её новые подруги-воины, она смотрит на них и пытается осознать что-то. И торопит себя - скорее, Альма, пусть это пройдет через мученья, через боль, я вытерплю все. Если я увижу под ногами пропасть, значит, это ты разверз её передо мной, и прежде чем я шагну в бездну, увижу на дне свою судьбу, свое предназначение.
      Конори пронзила внезапная режущая боль. Она глухо вскрикнула и открыла глаза. Ее возвращение совпало с появлением на свет ещё одной жизни. Прежде чем увидеть своего только что родившегося ребенка, она увидела до боли знакомые лица.
      И Альма откликнулся на её просьбу, она увидела, как ей отдают почести и венчают её голову символом высшей власти - золотой диадемой, украшенной черными перьями. Теперь она знала свою судьбу.
      Венок, снятый с головы Конори, был перенесен жрицами в купель, где обмывали новорожденную девочку. А она снова на несколько мгновений окунулась в накатившую на неё волну времени. Прыгая через столетия, она увидела себя с молитвенно сложенными руками на груди. Она молится Альме.
      "Великий Бог, я непременно должна вернуться, я знаю это. Только ещё не время, не все ещё я поняла. Круг разорван, мысли незакончены".
      Сейчас на девочку взирали десятки глаз, которые застили слезы, но по-особому смотрели только две пары. Взгляд Конори, обходя присутствующих, лишь на мгновение задержался на молодом священнике, и он понял все. Внезапным приступом им овладела тоска, но быстро отпустила. Глядя на дочь, он в этот момент понял Сару и был, наверное, единственным, кто сумел разобраться в её туманных фразах. "Грусть - это хорошо", - как-то сказала она. И теперь Тепосо был с ней согласен. Он низко поклонился королеве Конори и вышел из храма, чтобы вместе со всеми приветствовать рождение новой амазонки.
      Конори поймала на себе взгляд одной из жриц. Она узнала Оллу, которая во время обряда присутствия всегда находилась по правую руку от нее. Девушка поклонилась ей. Конори ответила, устало прикрывая глаза.
      И последний, наверное, раз, когда она в пылавшем пока ещё сознании мысленно возвращалась в тот мир, мир богов. Иначе как могла знать Сара, что она будет править своей страной.
      Красивое слово "амазонка" Конори примеряла на себя несколько раз. О, как она завидовала Паоле, когда поверженные ею мужчины вставали и кланялись ей! Они смотрели на неё с уважением.
      А с Лори все будет в порядке, подумала Конори. Может быть, ей почудилось, но её не покидало ощущение, что её словно легким ветерком коснулось нежное дыхание Лори. Да-да, они каким-то чудом соприкоснулись в бесконечных коридорах времени. Конори поднесла руку к щеке и неожиданно заплакала. Протянув руки, она потребовала, чтобы ей дали девочку. Боясь потерять ощущение тепла Лори, она прижала маленькое личико дочери к своей щеке.
      Глава VIII
      1
      Ливия, Триполи
      Возвращение было долгим и томительным...
      Лори отдала все силы, несясь по узким коридорам времени, но Альма требовал еще. Она чувствовала, что нет - не хватит сил, и она помчится назад. Но внезапно поняла, что пути назад нет: дверь позади закрылась навсегда. И ещё осознала, что это не у неё не достает сил, а иссякли они у Альмы; и он будто просил ее: "Помоги мне".
      Нет. Бесполезно.
      Лори повисла где-то у самого выхода.
      "Помоги мне! - услышала она незнакомый голос. - У меня отнимают силы..."
      Лори делала судорожные движения, барахтавшись на одном месте.
      Это конец...
      Где-то сбоку грохнул звук открывающейся двери, и Лори, как сквозняком, потянуло в сторону. Оттуда пахнуло стужей и вечностью. Ее уже почти затянуло туда, но небольшая часть сущности все ещё оставалась в вертикальном коридоре времени. Она на прощанье устремила глаза вверх.
      И тут увидела того, кто мешал Альме и Конори. Его глаза вторглись в коридор инородным телом, заполняя все пространство. На них был написан ужас, неотвратимость и боль.
      А Лори продолжало втягивать, она навсегда теряла время. И тут она разозлилась. "А ну, прочь с дороги!" - сверкнула она глазами. И те, другие глаза, испугались ещё больше, хотя, казалось, это было невозможно. Они внезапно выросли в размерах, наплывая друг на друга, и рванули назад.
      Там, за ними, внезапно вспыхнул свет, но тут же пропал. Лори почувствовала слабое дуновение ветерка и слова благодарности. Кто-то, пронесясь мимо, благодарил её.
      "Это Конори", - убежденно подумала Лори и к своему удивлению обнаружила, что позади неё нет никакой двери: пропали темные повороты, подъемы и спуски - ничего этого не было, - был только единый отрезок времени - прямой, как стрела, и в дальнем его конце мягко вспыхнул и погас свет.
      "Ну, все, Конори на месте. Теперь и мне пора".
      Лори скользнула наверх, почувствовав на миг головокружение. Глаза поймали почерневший силуэт Альмы и она, подумав: "Успела", потеряла сознание.
      И снова свет. Он лампой без абажура покачивался над головой. Неужели снова? Лори приготовилась к очередному прыжку. Она глубоко вздохнула, не мигая глядя на мерклый кружок света.