Сегодня был вторник. Стало быть, послезавтра Марк вполне мог оказаться на свободе. "Дураки умирают по пятницам"? Теперь можно снимать вторую серию этого фильма под названием "Умные бегут по четвергам".
      10
      Москва, 15 ноября, среда
      В кабинет Эйдинова без предварительного стука вошел Петров. По взволнованному лицу начальника 1-й группы полковник понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Начальник отдела глазами поторопил майора.
      - ЧП в колонии под Климовым, - сообщил Петров.
      - ЧП? - удивился Эйдинов. После переговоров с Марковцевым через сеть "подставных" отделов МВД колония УР-43/5 подверглась особому информативному контролю. Когда стало известно о побеге Филимонова, эту информацию перепроверили: не Марковцев ли? Режимный отдел учреждения ответил, что Марковцев на месте, топит котлы. Так что ЧП уже было.
      - Марк сгорел, - выпалил Петров и с досадой махнул рукой.
      - Как это... сгорел? - запнулся полковник.
      - Вспыхнул мазут в котельной, а Сергей не успел выбраться.
      - О, че-ерт... - Эйдинов механически взялся за телефон прямой связи с Управлением. - А точно установили, что труп принадлежит Марковцеву?
      - Прежде чем идти к вам, я дважды перепроверял по телефону. Что будем делать, шеф? Я думаю, нас упредили. Кто-то узнал о наших переговорах с Марком.
      Эйдинов выругался и положил трубку на место.
      - Давай сюда Скворцову, - потребовал он.
      Петров замотал головой:
      - Шеф, это исключено. Если хотите, я отвечаю за нее.
      - Я сказал: Скворцову ко мне!
      Через минуту в кабинет Эйдинова вошла Катя Скворцова - как всегда, бледная, с минимумом макияжа на лице, в неизменных джинсах и легкой вязаной кофте небесно-голубого цвета. Она работала в группе Петрова и стала вторым после своего непосредственного начальника человеком в отделе, который узнал о чрезвычайном происшествии в колонии строгого режима.
      - Садись, красавица, - Эйдинов кивнул на стул, - и расскажи, что ты могла сказать Марковцеву такого, что он сгорел заживо?
      Скворцова приглашения не приняла и встала позади стула, касаясь руками спинки.
      - В рапорте я изложила наш разговор дословно.
      - Вместе вы провели сутки, и ты не могла запомнить все слово в слово, - возразил полковник.
      - Я легко запоминаю две страницы незнакомого текста.
      - Ну ты же не книги с ним читала, прости господи! Ведь ты связная.
      - Я - ваш агент по спецпоручениям. А вы посылали меня к Марковцеву не для той связи, на которую намекаете. Свою работу я сделала. Если у вас есть замечания - пожалуйста.
      - Нас действительно упредили, ты прав, - остывая, полковник покивал головой Петрову, шею которого обвивало однотонное коричневое кашне. - А это значит, что кому-то известно о деле, которое мы ведем. Это провал, товарищи контрразведчики, понимаете? Провал. Когда убили капитана Макеева, по всем признакам выходило, что убрали свидетеля, и только, но не знают, к кому он обратился и обращался ли вообще. А теперь?..
      Эйдинов поочередно посмотрел на подчиненных и стал загибать пальцы.
      - Теперь логично предположить, что Макеев перед смертью сообщил убийце, с кем именно он поделился своими подозрениями. А отсюда следует, что наш отдел под "колпаком" мощной организации. И еще раз о Макееве и нашей нерасторопности. Мы не только не дали ему охрану, мы даже не посоветовал и ему быть осторожным.
      - Шеф, припомните слова капитана, он сказал, что вне подозрений у разведчиков. А предупредить его должен был "лубяной" офицер, который принимал от него заявление. Мы приняли дело и Макеева такими, какими они были - ни больше ни меньше, - отмазался Петров и за себя, и за весь отдел.
      - Ну да, с одним дополнением: раньше Макеев был жив. А сегодня второе дополнение: Марк. И тоже мертвый.
      - Смерть Марковцева могла быть случайной, этого нельзя сбрасывать со счетов.
      - Один шанс из тысячи, - отмахнулся Эйдинов, поглядывая на часы. Прохоренко сейчас на месте, хочешь не хочешь, придется докладывать. Документы о переводе Марковцева в другую колонию готовы? - спросил он.
      - Завтра должен получить, - отозвался Петров.
      - Сожги их. - Полковник недовольно покосился на прыснувшего в кулак майора и взялся за телефонную трубку. - Алло? Эйдинов. Поднимите рапорт Скворцовой за... - он вопрошающе приподнял подбородок.
      - За тринадцатое ноября, - подсказала Катя.
      - Это срочно, - добавил Эйдинов и положил трубку.
      По привычке полковник перевернул несколько страниц перекидного календаря, словно возвращался в тот понедельник, когда Скворцова принесла ему рапорт. Календарь был оснащен астрологическими прогнозами. Наверху страницы значилось: "Луна в Скорпионе. Символ - рог изобилия. День накопления и усвоения информации".
      Эйдинов крякнул и глянул на Скворцову.
      - Екатерина Андреевна, ты высокая девица, да еще стоишь. Сядь, сядь. Сейчас принесут твой рапорт, хочу еще раз взглянуть на него. Ты не обижайся, но меня нервирует твой голос. Не всегда, а конкретно сегодня, дополнил полковник.
      Скворцова села и стала покручивать перстень на пальце, демонстративно отвернувшись от начальника. "Не обращай внимания", - шепнул ей Петров.
      Нацепив очки, которые без труда удерживались на его полных щеках, Эйдинов углубился в чтение, понимая, что тратит попусту время: ничего он не найдет в рапорте, написанном уверенным мелким почерком. Он думал, пробегая глазами строчку за строчкой, какие последствия ждут отдел и что можно предпринять, чтобы ослабить удар, который нанесла чья-то сильная рука.
      - Поясни, - не отрываясь от бумаги, потребовал начальник, - что означают слова Марка: "Уходить лучше на день раньше, чем на десять лет позже?"
      Девушка пожала плечами.
      - Думаю, его слова относятся к нашему предложению, - ответил за подчиненную Петров.
      - Н-да?.. Не совсем убедительно. Марковцев - товар штучный и меченый. В каждом его слове я готов искать подтекст... Толя, а вот ты как раз не рассиживайся, - полковник поднял глаза на майора. - Езжай на пожарище, опроси своих бывших коллег: что, как и почему. Дело поганое. Меня не покидает ощущение, что кто-то издевается над нами. В колонии сорок три дробь пять, пока мы ею не заинтересовались, все шло гладко. Но стоило нам тронуть это дерьмо, как случились два кряду чрезвычайных происшествия.
      Эйдинов снял очки, отложил многостраничный рапорт и встал.
      - Ладно, пора к шефу "на ковер". Катя, ты пользуешься косметикой?
      - Я могу не отвечать на этот вопрос?
      - Да не отвечай! Только принеси мне увлажняющий крем, - извинился за резкий тон с подчиненной полковник Эйдинов.
      11
      Климов, колония УР 43/5, 16 ноября, четверг
      Сергей выбрался из своего вонючего убежища в четвертом часу утра, когда на календаре был четверг. Он замерз, отчаянно замерз. Зато был в курсе всех дел, что творились на зоне. Заключенные, мявшие у него над головой бумагу, говорили о его смерти.
      Во время лежбища в яме о сне говорить не приходилось. Марковцев, правда, ненадолго, недовольно часто впадал в дрему. На воле он храпел, но сейчас его организм контролировал даже дыхание. К тому же и сам он кое-что предпринял - прикусывал спичечный коробок, чтобы дышать не только через нос, но подвергал себя при этом простуде, которая неумолимо подкрадывалась к терявшему силы организму.
      Обычно после плановых обысков не положенные в местах заключения вещи собирались в мешки и по негласно установленным правилам передавались обиженным. В этот раз все было по-другому, поскольку обыску предшествовал побег заключенного. Все вещи, включая теплую одежду, пачки чая, продукты питания и прочее, были порезаны, приведены в негодность и свалены в контейнеры. Первые несколько часов шныри, озираясь, рылись в сору и забрали все самое ценное. Теперь можно было не опасаться, что кто-то сунется к мусорным бакам.
      Сергей проводил глазами овчарок, промчавшихся по предзоннику, и немеющими от холода руками закрыл тяжелый щит выгребной ямы. Теперь - к площадке с мусором. Среди пяти контейнеров он выбрал второй справа, вторым его и загрузят.
      До самого дна Сергей не полез. Он зарылся в мусоре и потихоньку начал отогреваться. Вначале он ощутил легкое прикосновение тепла, затем бурное, когда ноги в этой перине из мусора стало пощипывать, щеки зажгло огнем, а в груди, увы, раздались первые хрипы.
      "Вовремя я простыл". Сергей кутался в мусор и молил бога только об одном: не провалиться бы в сон, болезненный сон, который проглотит все звуки наступающего утра. Не дай бог он вовремя не очнется, тогда не сможет сгруппироваться и бесформенным кулем или того хуже - со стоном или криком упадет в черноту мусорной машины.
      До свободы оставалось несколько часов. Не суток или дней, а часов.
      ***
      Когда тело согрелось и мышцы приобрели относительную упругость, Марковцев втиснул ноги в мешок. Другой такой же, наполовину опорожненный, надел себе на голову и принял окончательную позу. Судя по всему, через час с небольшим начнется построение, и после проверки строго по расписанию на бетонированную площадку перед отхожим местом въедет "КамАЗ". Охрана минимальная, обычно это прапорщик и солдат внутренних войск. Если и будет досмотр, то чисто визуальный, поскольку вэвэшники уже получат команду, что вся колония на месте.
      И этот час настал.
      По длительности он ничуть не уступал напряженным дням, начиная с той минуты, когда вместо сестры Сергей обнаружил в комнате свиданий незнакомку. Тогда его словно прорвало, он горячо шептал ей на ухо всякую глупость: "Ничего, что я с собственной сестрой?.. Два года - это чересчур..." Марковцев понимал, что перед ним автомат. Он бросит в щель монетку - и получит удовольствие. Она шмыгнет носом - и получит благодарность от сутенера-начальника.
      Но ничего подобного. Бледнолицая пуританка только послушала сопенье Марка, дала помять себя и сообщила, что через секунду закричит. Вот в тот момент Сергей и поверил, что подруга не из ГРУ, даже вкралось сомнение, принадлежит ли она с таким поведением к любой более-менее секретной организации? Неужели в пятый раз реформированная ФСБ строго-настрого запретила подобные методы вербовки? Если это так, думал Марковцев, без дела ворочаясь в полутора метрах от горячего женского тела, последняя реформа может стать поворотной в судьбе нашей державы и затмит по значимости пятую поправку в лагерях республиканцев и демократов.
      Ворчливо приветствуя Марка, рядом с площадкой остановился "КамАЗ". Раздалось монотонное подвывание гидравлики, первый контейнер успешно опорожнился в чрево машины. Объятие следующего вышло таким же сухим, но звук мотора показался Сергею мурлыкающим. Головой вниз Марковцев, уже не заключенный, наполовину беглец, наполовину живой, упал в кучу мусора. Рассчитал он все точно, даже посадка оказалась мягкой - в последний момент он вжал голову в плечи и избежал серьезной травмы. Пока жужжал мотор, Сергей освободился от мешков и забился в угол кузова. Над головой лишь свинцовый кусочек морозного утра. И тот вскоре угас за опущенной крышкой.
      Машина тронулась с места, и в голове Марковцева пронеслось: "Домой".
      Впрочем, куда-куда, а домой он попадет не скоро. Вначале работа, потом долгожданная встреча с Вахой Бараевым, из-за которого Марковцев томился в тюрьме, топтал зону, замерзал в вонючем склепе. Именно там, в выгребной яме, Марк придумал для Вахи неплохую шутку. Ваха - не воин, но считает себя настоящим мужчиной, способным умереть достойно. Только вряд ли это у него получится.
      Когда грузовик благополучно покинул зону, Сергей уже твердо знал, что мужиком Бараеву не умереть.
      Глава 6
      Возвращение
      12
      Москва, 17 ноября, пятница
      Катя Скворцова не торопясь шла по Большой Дмитровке в сторону Кузнецкого Моста. На часах без десяти минут девять, работа уже рядом.
      Утро выдалось хорошим, относительно теплым, легкий ветерок играл с прядью ее волос, кокетливо выбившейся из-под стильного серого берета. В такую погоду хорошо бродить по лесу, полной грудью вдыхать звенящий воздух, жмуриться на солнце, слушать шум ветра в пушистых кронах елей и ловить себя на мысли, что зимы не будет, что уже наступила весна.
      Катя была одета в короткое пальто, нашейный платок гармонировал с цветом каракулевой оборки широких рукавов. Какой-то мужчина в надвинутой до бровей фуражке и с раскрытым журналом в руке, не замечая, шел прямо на нее. В метро многие москвичи читают, а на улицах, на ходу, - явление достаточно редкое. Катя сместилась вправо, незнакомец - влево, и они едва не столкнулись. Она снова шагнула вправо, но мужчина вновь повторил свое движение, явно сделав его преднамеренно.
      - Соскучились по камере в отделении милиции? - Катя решила, что, если услышит наглый ответ, сама скрутит хулигана. А будет сопротивляться коленом в пах и боковой в голову.
      Марковцев поднял на нее смеющиеся глаза:
      - Я вернулся, любимая.
      Он пожалел о своем эксперименте. Увидев перед собой "покойника", Катя пошатнулась, ища руками опору.
      "Все же она женщина, - подумал Сергей, поддержав ее за талию. И поправился:
      - Прежде всего женщина".
      - Марковцев... - прошептала она, глядя ему в глаза. - Марковцев, как ты меня напугал. Ты чуть не убил меня!
      - Неужели? То-то я смотрю, в лице ни кровинки.
      Скворцова облизнула пересохшие губы и глубоко выдохнула, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце.
      - Зайдешь? - она кивнула на парадное отдела. А сама, не соображая, что делает, крутила пуговицу на модном пальто Сергея.
      ***
      После того как Марка отвезли на свалку и машина, пыхтя, развернулась и уехала, он выбрался из кучи мусора и огляделся. Черные стаи ворон, серые чаек, гам, вонь. Неподалеку он увидел бомжа, ковыряющегося в мусоре, потом еще одного, еще... Тот, что оказался ближе к беглецу, нашел несколько алюминиевых ложек и присовокупил их к кучке другого цветмета.
      Марк четко представлял себе дальнейшие действия и подошел к бомжу.
      - Скажи-ка мне, братец, - вежливо спросил он, - а где тут контора, которая принимает цветной металл?
      Бомж подозрительно посмотрел на небритого коллегу, одетого лишь в свитер, темно-синие спецовочные брюки и грубые ботинки.
      - Ты мимо нее прошел. - На всякий случай он указал рукой на видневшееся вдали здание.
      Сергей поблагодарил собеседника и смело направился к конторе.
      Она оказалась типичной: просторное помещение гаражного типа, груды цветного металла, весы, приемщик и начальник конторы, чей джип "Паджеро" стоял возле входа.
      Оглядевшись, Марк запер дверь, сознательно грохнув щеколдой. Приемщик грубо окликнул посетителя и пошел ему навстречу. Сергей дождался его и встретил коротким прямым в голову. Затем левой, широко размахнувшись и привставая на цыпочки, рубанул приемщика в шею.
      Начальником конторы оказался здоровый парень лет двадцати пяти, державший в руках толстый медный пруток. Он не испугался и начал приближаться к Сергею танцующей, как у боксеров, походкой. При этом не кричал, не ругался, что понравилось подполковнику спецназа. Марковцев не стал испытывать судьбу. Он выхватил из попавшейся под руку коробки горсть окисленных гаек и швырнул их в лицо противнику. Эффект от попадания в лицевую кость был хорошо известен Сергею. Начальник выронил пруток и схватился руками за лицо. Марк ударил его в пах. Когда противник согнулся пополам, Сергей долбанул его в висок.
      "Паджеро" - хорошая машина. Она завелась с пол-оборота. С деньгами в кармане, прилично одетый, но все еще скверно пахнущий Марковцев доехал до окраины города и бросил джип. После получаса ходьбы в киоске он купил местную газету и пробежал глазами объявления.
      - В сауну на Энгельса, - назвал он адрес остановившемуся частнику.
      Сухой воздух финской бани жег его тело. Сергей мог просидеть здесь еще час, два... Он дождался, когда в парилку зайдет очередной клиент, и, одеваясь, прихватил его пальто и фуражку.
      Впереди его ждала Москва, куда он и прибыл в первом часу ночи. В ночном кафе, не торопясь, поел на семьдесят долларов. Потом случилось, что должно было случиться, - под музыку Ллойда Веббера голова его упала на руки, и беглец провалился в короткий сон. Проснулся он от прикосновения руки официанта:
      - С вами все в порядке?
      - Да, спасибо. Тяжелый день выдался.
      - Посетителей не так много, вы можете пересесть за дальний столик.
      Марк принял предложение официанта и еще раз поблагодарил его. И там, за дальним столиком, выпив бокал "Саперави", Марковцев проспал на руках до семи часов утра.
      ***
      Сергей взял бледнолицую за руку и не отпускал.
      - Ты оторвешь мне пуговицу - нельзя же так сразу. Скажи, ты хоть рада меня видеть?
      - Не знаю, - честно призналась девушка.
      - А я рад. Ведь ты единственная девушка в моей жизни.
      Катя не поняла его иронии. Она смотрела через плечо Сергея на Петрова, приближающегося с другой стороны. Майор игнорировал просторный двор отдела и всегда ставил свою машину с торца здания, куда выходили окна кабинета 1-й группы.
      - Анатолий Петрович, познакомьтесь. Это Сергей. Сергей, это мой начальник.
      - Очень приятно. - Петров пожал Марковцеву руку. - Мы с вами нигде не встречались? Лицо у вас знакомое.
      - Если только в прошлой жизни.
      В голове Марка всплыли строки из Роберта Мазелло, которые буквально вписывались в Ветхий Завет: "На небесах его звали Люцифером, и был он прекраснейшим из Божьих ангелов... Низвергнутый с небес, Люцифер перестал существовать как ангел. Теперь у него было другое имя и новая обитель".
      - В прошлой жизни моя фамилия была Марковцев.
      13
      Анатолий Петров пока не определился, как ему вести себя с Сергеем Максимовичем, то ли как с задержанным, то ли окончательно освоиться с мыслью, что человек, которого он пропустил вперед себя в кабинет начальника, его новый нелегальный партнер.
      - Разрешите, товарищ полковник?
      Эйдинов оторвался от бумаг на столе и поверх очков оглядел вошедших. Дольше обычного взгляд его задержался не на спутнике Петрова, а на самом майоре, чей подробный доклад он выслушал полчаса назад.
      - Входите.
      - Разрешите представить: Марковцев Сергей Максимович.
      Полковник протестующим движением остановил подчиненного, предложившего Сергею место за столом.
      - Нет, мы побеседуем в другом месте. А ты, Толя, ступай в свой кабинет, там тебя ждет ворох бумаг.
      Майор вышел, оставив дверь в приемную приоткрытой.
      Эйдинов забрал со стола сигареты, закрыл сейф и сухим кивком указал Марковцеву на дверь:
      - Выходите.
      Соседняя комната была специально оборудована для разговоров подобного рода. Размером два с половиной на три метра, она больше походила на камеру для душевнобольных. Стены здесь были отделаны толстыми звуконепроницаемыми плитами, двери двойные, окна отсутствовали. В одну из плит, над единственным столом, стоящим у дальней стены, был вмонтирован микрофон, с вызывающей откровенностью забранный мелкой решеткой. Выше на миниатюрной каркасной подставке находилась компактная видеокамера.
      - Меня зовут Владимир Николаевич, - представился полковник. Садитесь, - он прошел за стол и указал место напротив. Прикурив сигарету, Эйдинов с минуту неотрывно смотрел на Марковцева. - Своими фортелями, которые вы выкинули в колонии, вы поставили под сомнение вашу пригодность для дела, которое я веду. И сейчас я раздумываю, вернуть вас на прежнее место или похлопотать о переводе в другую колонию. Неужели вы и вправду подумали, что личная инициатива пойдет вам в зачет?
      - Это мой стиль, - усмехнулся Сергей, в свою очередь внимательно изучавший собеседника. - Я не привык жить в долгу. И не надо так притворно возмущаться, все равно вы выжмете из моего побега максимум полезного для себя. Я не дурак и все понимаю.
      - А вы, Сергей Максимович, не пытайтесь разговаривать со мной на равных. Если я изберу для вас третий вариант, вы будете выполнять приказы, и ничего более.
      - Вначале изберите другой тон для разговора, а то я сам попрошусь назад. Вы не из милиции пришли в контрразведку? - поддел Марк начальника отдела.
      Эйдинов гонял желваки под обширным полем жирных щек и хищно щурился на дерзкого уголовника. У него не получилось сразу взять инициативу в свои руки, он допустил ошибку, избрав метод давления и запугивания, но тактику менять было поздно, разве что постепенно сбавлять обороты.
      - Курите, - полковник подтолкнул к собеседнику пачку "Явы".
      Марк прикурил сигарету, заложил ногу за ногу и откинулся на жесткую спинку стула. Сколько народу пересидело на нем, старом, но не ставшем скрипучим. Этот стул менял хозяев, менял здания и кабинеты, его сиденье и полукруглая спинка были отполированы до блеска.
      - Я дам вам отдохнуть - ровно двадцать четыре часа, - сказал Эйдинов. - Будем считать, что вы вернулись из длительной командировки. Для начала несколько вопросов.
      Больше испытывать терпение этого толстяка Марк не стал. Он легко выиграл первый раунд, теперь нужно было без боя сдать второй, а дальше видно будет.
      На предложение полковника он согласно кивнул.
      Начальник отдела продолжил:
      - Нам нужен выход на одного офицера из спецподразделения ГРУ. Выход означает контакт с ним на полном доверии.
      - Как со мной?
      - Абсолютно, - боднул головой Эйдинов. - Как с человеком, оставившим службу в звании подполковника.
      - Я знаю офицера, о котором вы говорите?
      Полковник пожал плечами:
      - Понятия не имею. Но надеюсь, что вы знакомы. Для нас это важно, сэкономим время, которое может оказаться драгоценным. Вы работали в штабе Московского военного округа, в 10-м главке, потом возглавили "Ариадну" и должны знать, что собой представляет 118-я отдельная бригада под Коломной. Имеете представление, о чем я говорю?
      - Ко всему вами перечисленному могу добавить, что я работал еще и старшим инструктором по нескольким дисциплинам, парашютной подготовке в частности.
      - Здорово! - похвалил его Эйдинов, хмыкнув. Этот парень нахваливал себя так, словно по собственной воле пришел устраиваться на работу. Впрочем... предложение ему все же было, и исходило оно из этого здания. - Я спросил вас про особенности бригады. Я знаю о ней достаточно и надеюсь, что в ходе нашей беседы проявятся детали, о которых мне неизвестно.
      - Обычное дело, - ответил Сергей. - Три штурмовые роты находятся в непосредственном подчинении 5-го управления ГРУ. Четвертая рота особо секретная. По количеству даже не рота, а боевая группа - от сорока до пятидесяти человек. Подчиняется разведывательному управлению 2-го главка. Раньше в каждой такой бригаде было по одному особому подразделению с исполнением функций устранения политических деятелей и глав руководства противника. Скажите, полковник, - Марк намеренно не называл Эйдинова по имени-отчеству, - вы знаете, что собой представляет элитное спецподразделение?
      - Я возглавляю один из отделов военной контрразведки, - Владимир Николаевич то ли ушел от ответа на вопрос, то ли дал исчерпывающий ответ.
      - У меня свояк работал учителем физкультуры, но ничего не смыслил в геометрии. А школа одна.
      - Ближе к делу, - огрызнулся Эйдинов. - К юмору я равнодушен. Меня интересует подразделение, о котором я упомянул. Достаточно для намека?
      - Вполне. Так вот, эта рота ничего общего с элитой не имеет, поскольку элита у всех на виду. О ней пишут, ею восторгаются. Элите дают Героев. А вы имеете дело с секретным подразделением, состоящим только из офицеров. Это диверсионная группа, которой по плечу любая задача. Любая, понимаете? Даже моя "Ариадна" считалась элитной, потому что в свое время была рассекречена и получила имя собственное. Если бы не этот факт, просто так уволиться мне бы не дали. Дальше. Фамилии бойцов диверсионных отрядов засекречены, на заданиях они называют друг друга по номерам и кличкам; не уверен, знают ли их фамилии в строевом отделе штаба армии. Бригада для диверсионной группы лишь прикрытие, штаб округа - тоже. Они не задают лишних вопросов и беспрекословно выполняют приказы.
      Эйдинов сделал несколько пометок на чистом листе бумаги. Полученная им накануне информация полностью соответствовала данным, которые сообщил ему Марк.
      - Вы хотите сказать, что выйти на офицера этого подразделения невозможно, так?
      - Там все офицеры, - напомнил Марк. - Досрочные звания им присваивают редко, даже очередные представления приходят с задержкой. Там можно увидеть сорокалетнего майора или капитана. Но сорок лет - это предел. Им идет год за два, двойной оклад, пайковые, высокие премиальные за каждый рейдовый день. Так что звания им в общем-то ни к чему.
      - Я знаю. - Эйдинов снова черкнул на листке. - Ответьте мне на следующий вопрос. Кому они подчиняются в составе Объединенной группировки войск в Чечне?
      "О, куда вас занесло!" Марк демонстративно почесал в затылке. Скудные сведения о второй чеченской кампании он черпал за решеткой. Но о деталях и интригах первой мог рассказать много интересного. И потом, чем отличается первая кампания от второй? Лишь порядковым номером.
      - Как в таковое в объединение силовые разведрасчеты не входят, пояснил Сергей, отвечая на вопрос полковника. - Или, лучше сказать, они подчиняются ОГВ оперативно. Отдаленно это похоже на то, как командиры частей Министерства обороны подчинены комендантам районов. Диверсанты получают приказы от офицера своего направления. Тот, в свою очередь, контактируете вышестоящим офицером разведки при штабе Объединенной группировки войск. То есть нет обычной системы подчинения, когда, например, приказ из Генштаба идет в штаб округа, оттуда в штаб армии, дивизии и так далее. Здесь мы видим прямое или непосредственное управление.
      - Из первых рук, - Эйдинов покивал головой.
      - Порой бывает и так. Секретная рота, задания соответствующие.
      - Значит, - повторился контрразведчик, - установить контакт с офицером диверсионной группы трудно?
      - Послушайте, полковник, прежде чем отвечать на конкретные вопросы, я бы хотел услышать от вас хоть слово о моих гарантиях. Ей-богу, мне не понравился ваш прием, - Сергей обвел руками серое пространство комнаты для допросов, которая имела функции дополнительного давления. - А когда надобность во мне отпадет, вы спустите меня ниже плинтуса.
      - Гарантии простые, - хмыкнул Эйдинов, - пока вы работаете на нас, беспокоиться вам нечего.
      - Вечно на вас я работать не смогу. Меня не существует, но я все же в розыске. Один неверный шаг людей из вашего отдела, и на меня начнется охота. Так что ограничимся делом, которое вы ведете. От вас мне требуется незначительная сумма денег, паспорт и въездная виза в страну, которую я укажу.
      - И только-то? - лицо Эйдинова перекосила гримаса.
      - Нет. Я очень злопамятный и мстительный человек, и мне нужна задница Вахи Бараева. Не голова, прошу заметить. Я пообщаюсь с ней один на один и, может быть, откажусь от ваших денег. Но одному мне до Бараева не добраться.
      - Поговорим про Бараева, - предложил Эйдинов нехотя, отрабатывая вынужденные посулы Марковцеву, которые сейчас казались ему лишними. - Может статься, что он напрямую связан с этим делом. Мне нужна полная информация на Бараева, его связи, о которых знаете вы и не знают правоохранительные органы.
      - Вы торопитесь и забыли сказать "да". Это я про задницу Вахи.
      Полковник изобразил на лице едва ли не плаксивую мину:
      - Ну зачем вам мое слово? Вы можете верить мне или нет, но больше рассчитывайте на собственную интуицию.
      - Ваше слово нужно мне для того, чтобы упрекнуть вас при случае.
      Эйдинов снова хмыкнул. Тон, с каким были сказаны Марковцевым последние слова, полковнику не понравился.
      - Прошу заметить еще одно, - продолжил Марк. - До этого момента я отвечал на пустяковые вопросы, но с первого конкретного слова я начну работать на вас, а вы на меня. И все, что я вам сообщу, по логике вещей, не должно быть направлено против меня. Будем страховать друг друга. Но предупреждаю, если я почую неладное, небольшая часть секретной информации попадет в ГРУ. Кто-кто, а я-то знаю, как и кому передать пару листков бумаги. И вам не дадут закончить это дело. Способов во 2-м главке хоть отбавляй. Говорю вам это как специалист.
      - Вам тоже не поздоровится.
      - Я же сказал, что злопамятен.
      Эйдинов решил вернуться к началу разговора.
      - Не будем разбрасываться, Сергей Максимович, и оставим пока Бараева. Вы, наверное, поняли, что интересующее нас подразделение находится в районе боевых действий. - Получив утвердительный кивок от собеседника, он продолжил:
      - Наше ведомство получило сигнал о том, что, возможно, во время разведывательных рейдов разведчики вступают в контакт с чеченскими полевыми командирам и.
      - Как это - возможно? - удивился Марковцев. - Они вступают или нет?
      - Но вы предполагаете такой оборот дела?
      - В моем бывшем ведомстве - да.
      - Цели?
      - Их множество. И это далеко не секрет. Даже по самой скудной информации могу судить, что вторую кампанию намеренно затягивают. Немножечко пространной информации. Все войны - внутренние и внешние планирует Генеральный штаб, и никто другой. Пойдем с самого "верха". Думаю, не все еще генералы получили новые должности, не все стали во главе мэрий и губерний.
      - О, это очень высоко, - Эйдинов покачал головой. - Спустимся ниже. Так и так нам придется плясать практически от рядового состава.
      - Я все же не понял, вступают разведчики в контакт с полевыми командирами или нет?
      - Нам нужно доказать это. Экспериментальная ПБРП несколько раз засекла выход в эфир радиостанций разведчиков и полевых командиров в одно и то же время и в одном месте.
      - А вам говорили, что диверсионная группа способна находиться в десятке метров от базы боевиков, оставаясь при этом незамеченной?
      - Хорошо бы так. Но человек, который передал нам эти сведения, был убит. Буквально на четвертый или пятый, сейчас не помню... да, на пятый день после возвращения из командировки. Собственно, это и есть косвенное доказательство связи разведчиков с боевиками. Правоохранительные органы выдвинули официальную версию - пьяная драка с летальным исходом. Нас она не устраивает. Так как нами точно установлено, что один из разведчиков убыл по месту прохождения службы вслед за офицером-связистом, который и поделился с нами своими подозрениями.