Маленький мальчик нашел пулемет

Нестерина Елена
Маленький мальчик нашел пулемет

      Елена Нестерина
      МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК НАШЕЛ ПУЛЕМЕТ
      Глава I
      Люблю я мух толченых
      - Сереженька, внучек, пора вставать!
      Сережа нехотя приоткрыл один глаз и посмотрел на часы. Всего-то двадцать минут одиннадцатого. Можно спать и спать. А чем ещё заниматься в деревне, если на улице стеной идет дождь, а в доме вообще нет никаких развлечений, достойных продвинутого одиннадцатилетнего мальчика?
      - Вижу, проснулся! - Бабушка наклонилась над Сережей.
      Оказывается, она уже давно присматривалась к нему, и как только он зашевелился и приоткрыл один глаз, шустро подбежала к кровати.
      - Вот и славненько! Поднимайся, Сережа, я тебя завтракать жду!
      С этими словами бабушка поцеловала Сережу и умчалась на кухню.
      По всему дому стоял запах манной каши. Принюхавшись, Сережа сморщился и спрятался под одеяло. Дело в том, что он ненавидел манную кашу. Вот и сейчас Сережа очень хорошо представил себе то, что должен был съесть посреди тарелки возвышается, как айсберг, белая холодная комковатая каша, политая противным тепленьким киселем.
      - Бя-я-я! - ежась и брезгливо поводя плечами, Сережа поднялся.
      - Вот и молодец, внучек, - радостно пела бабушка, - одевайся, умывайся и за стол!
      Но умываться в такой холод у Сережи не было желания. Он, поплевав на кулаки, потер глаза и направился на кухню. С трудом проглотив несколько ложек каши, он с ненавистью отодвинул тарелку.
      - Не буду!
      - Сережа, ну тогда молочка попей! - бабушка убрала тарелку и подставила кружку молока. - Молочка с булочкой! Сдобная булка, свежая! Молочко тоже свеженькое, кипяченое!
      Булка действительно оказалась вкусной, её Сережа съел в один момент. Взял кружку с молоком, отпил немного, но тут же бухнул её на стол - сверху плавала толстая желтоватая пенка! Противная и плотная, точно клеенка. Она ту же юркнула Сереже в рот. Еле-еле он успел пенку выплюнуть.
      - Тьфу! Гадость! - ни под каким пытками Сережа не согласился бы проглотить этот отвратительный кусок клеенки. - Не хочу я кипяченое молоко! С пенкой с этой мерзкой!
      - Сережа, да что ж ты тогда будешь кушать! - растерялась бабушка. Ведь я борщ-то ещё не сварила! Давай я тебе пока мяска из бульона вытащу!
      - Не буду я никакое мяско! - буркнул Сережа, вылезая из-за стола. - И вообще есть ничего не буду!
      Бабушка долго ахала и гремела посудой. Сережа уселся у окна. На улице дождь, казалось, даже усилился. Сережа вздохнул. Делать в деревне ему было явно нечего.
      Шёл второй месяц летних каникул. В июне Сережа отдыхал в замечательном летнем лагере "Ромашка". Родители делали в квартире ремонт, долгожданная поездка на море из-за этого откладывалась. И Сережу привезли к бабушке Матрене Петровне. Обещали забрать, как только ремонт закончится. Но Сережа готов был сбежать отсюда при первой же возможности. Во всей деревне не оказалось никого, с кем можно было бы поиграть. Только две сопливые девчонки дошкольного возраста, да трое местных пацанов лет четырнадцати, которые катались на мотоцикле, курили, вели себя как взрослые и на Сережу не обращали внимания. Двоюродный брат Сашка, с которым они так весело провели в деревне прошлое лето, в этом году не приехал. Его отец, бабушкин старший сын, сообщил только, что внука к ней не везет, потому что строят они себе дом, большой и красивый, недалеко от Москвы. Сашка помогает на строительстве.
      "Дом построит, станет натуральным буржуем, вообще зазнается, не приедет, больше не поиграем...." - думал Сережа. И считал, что лето испорчено.
      - Сереженька, не сиди около окна - не дай Бог, продует тебя опять! послышался голос бабушки.
      - Не продует! - рявкнул Сережа.
      - Как не продует! - бабушка подошла поближе и погладила Сережу по голове. - В окне щели, вон как задувает... Ведь только второй день, как у тебя температуры нет. Зачем же тебе опять простужаться-то, маленький мой?
      Сережа ничего не ответил, только недовольно дернул плечом, сбрасывая бабушкину руку. Его злило это сюсюканье.
      - Маленький, маленький... - пробормотал он. - Я не маленький, я в шестой класс пойду. Нечего со мной сюсюкаться!
      Бабушка в испуге отскочила и скрылась на кухне. А Сережа вновь уставился в окно. Тоскливая картинка предстала перед его глазами. Ухабистая деревенская дорога утонула в лужах, по которым отчаянно лупил дождь. И никого на улице, просто ни души. Как будто в этой деревне не живет никто...
      Маленький мальчик нашел пулемет
      Больше в деревне никто не живет.
      Вертелось у Сережи в голове. В лагере он услышал множество стишков: и таких, и похлеще. Все они казались Сереже очень веселыми. Запоминались стишки на удивление легко. Сережа с большим трудом учил стихи, которые задавали в школе. А эти веселые гадости - только услышал и тут же запомнил! Даже напрягаться не надо.
      Сережа подкрался к бабушке.
      Маленький мальчик нашел кимоно.
      Сорок приемов узнал из кино!
      Рявкнул он ей на ухо.
      - Ой батюшки! - бабушка подскочила и едва не опрокинула на себя сковородку с жареным луком. - Ай, Сережа, да разве так можно? Ты что ж орешь как ненормальный? Напугал до смерти!
      Сереже понравился произведенный эффект. Он самодовольно улыбнулся и заглянул в сковородку.
      - Бабушка, что ты там жаришь? - спросил он, но тут же брезгливо сморщился. - Фу, лук! Гадость какая!
      - Это в борщ, Сереженька, - сообщила бабушка, - ко мне подруга сегодня придет, Антонина Тихоновна, буду вас борщом угощать, и чаем! Вон сколько булочек я напекла!
      Сережа с ужасом подумал, что ему придется терпеть бабкину подругу, которая наверняка окажется противной, суетливой и въедливой старушонкой, будет совать свой нос куда не надо и поучать.
      - Я с луком борщ не буду. - заявил Сережа и напел, глядя в кастрюлю с бурлящим борщом:
      Люблю я мух толченых
      И жареных глистов!
      - Сережа! - на этот раз бабушка не выдержала и огрела внука по спине половником. - Вот уж что гадость! А не борщ! Да где ж ты таких песен наслушался?
      - Отстань, ба. - отмахнулся Сережа. - Где надо, там и наслушался. Я лучше пойду погуляю.
      - Нет! Не пойдешь! - бабушка решительно загородила ему дорогу. Только что болел, ещё не выздоровел! Посиди дома ещё денек!
      - Не хочу...
      - Да куда ж ты пойдешь, на улице дождь как из ведра!
      - Гулять!
      - Ишь! Приспичило... - бабушка усадила Сережу за стол и налила бокал горячего чая. - Выпей чайку, раз не завтракал. А дождь закончится - и гуляй сколько хочешь!
      Выпив чаю, Сережа уселся с ногами на диван, включил телевизор. Но и тут его ждал облом. Телевизор ловил в деревне всего два канала. Один из них сейчас показывал передачу, где играли в знакомства обалдевшие от того, что их транслируют на всю страну, дядьки и тетки. А на другом крутили сериал про многочисленную страдающую семью.
      - Деревня! - Сережа выключил телевизор.
      Делать было нечего. Эх, как Сереже хотелось домой в Москву! Уж там он нашел бы, чем заняться. Посмотрел телевизор с десятком программ, кино по видео, вытащил бы свои боевые роликовые коньки и отправился кататься на бульвар, нашел бы ребят, которые никуда не уехали на лето... Да мало ли занятий в цивилизованном месте! А тут... "Деревня!" - повторил Сережа и пнул кулаком подушку. Его бесило здесь все: эти подушки, кружевные салфетки, разложенные тут и там, алюминиевый рукомойник вместо привычной раковины с горячей и холодной водой...
      Маленький мальчик зенитку нашел!
      "Ту-104" в Москву не пришел!
      Гуляя кругами по комнате, громко запел Сережа на мотив революционной песни "Варшавянка".
      - Сережа! - укоризненно крикнула из кухни бабушка. - Не смей похабить такую хорошую песню!
      - Я не похаблю!
      - Похабишь. - твердо сказала бабушка. - Спой лучше что-нибудь приличное!
      - Не-а!
      - Тогда замолчи.
      - Ага, щас...
      Сережа не унимался. Он пел и орал, пока не охрип. Затем умолк и долго слонялся по углам, пытался найти себе занятие. Он ловил кошку, но не мог придумать, что бы такое смешное над ней учинить. Когда ополоумевшая кошка забилась под кровать и зашебуршала там, Сережа догадался, что можно сделать. Он вырезал из шуршащей оберточной бумаги четыре квадратика, выволок кошку из-под кровати и примотал бумагу резинками к каждой её лапе. Поставив кошку на пол, он стал ждать, что будет.
      Кошка сделала шаг. Непонятное шуршание под всеми четырьмя лапами заставило её подскочить в воздух. Но как только она приземлилась, все началось по новой. Бумага зашуршала. Кошка взбрыкнула всеми ногами одновременно. Взбрыкивая как очумевший лунатик, она поскакала в кухню. Это было очень смешно. Сережа от души захохотал...
      Бабушка с причитаниями разматывала несчастную кошку, а Сережа продолжал петь и веселиться. Стишки и песенки, которых он набрался в лагере, прочно сидели в его голове. Сереже очень хотелось вещать их всему миру громким голосом.
      Через полчаса притащилась бабкина подруга Антонина Тихоновна. Как Сережа и предполагал, она тут же бросилась ахать и охать. Что мальчик заболел, что кушает он плохо, выглядит бледно, молоко не пьет, а пить молоко при простуде обязательно нужно, да ещё и обязательно с медом, с содой и с топленым салом... Предательская бабушка сразу стала жаловаться Тихоновне, что Сережа её совсем не слушается, кошку обижает, гадости говорит, орет дурацкие песни. И не успел Сережа опомниться, как обе бабки принялись его стыдить. Только этого ещё не хватало! Сережа выскочил из кухни, изо всех сил хлопнув дверью. Он слышал, как бабки, тут же забыв о нем, принялись щебетать, обсуждая свои проблемы.
      "Ну я вам устрою. - подумал обиженный Сережа. - Мало не покажется. Ишь, старые калоши, против меня объединились. Так вас достану, попляшете у меня." Он сложил руки кренделем, нахмурился и принялся обдумывать дальнейшие действия.
      - Сережа, пора обедать! Иди борщ есть! - открылась дверь, и в комнате появилась бабушка.
      - Иди, голубчик, не серди бабушку! - бабкина подруга вкатилась следом. - Руки не забудь помыть.
      Сережа проигнорировал предложение помыть руки. Он сел за стол, поболтал ложкой в тарелке с густым темным борщом, приправленным сметаной. Бабки уплетали борщ за обе щеки, довольные, разрумянившиеся.
      Люблю я мух толченых
      И жареных глистов!
      Запел тут Сережа, чтоб бабкам жизнь медом не казалась.
      - Фу, что это такое? - сморщилась Антонина Тихоновна. - Как не стыдно за столом про мух петь?
      ...Опарышей печеных
      И сопли мертвецов!
      Не унимался Сережа.
      - Сережа, прекрати! - закричала бабушка. - Или выходи из-за стола! Не порть нам аппетит!
      Сережа, схватив с тарелки кусок колбасы, убежал в комнату, продолжая во все горло кричать свою песенку. Он слышал, как от волнения Тихоновна опрокинула тарелку борща себе на юбку и взвизгнула. Бабушка бросилась смывать с подругиной одежды жирный борщ и сметану, ошпаренная Тихоновна кряхтела и охала.
      Отмщенный Сережа вновь уставился в окно. Дождь, похоже, зарядил навсегда. Не сказать, чтобы Сереже на улицу сейчас хотелось. Но словно какой-то чертенок толкал под руку - рвись, рвись на улицу! Зачем? Да только затем, чтобы сделать бабке назло.
      Сережа отыскал куртку, влез в свои любимые ботинки и направился к выходу. Проходя через комнату, он увидел, что бабушка и её гостья уже сидели чаевничали.
      - Не ходи на улицу! - бросилась к нему бабушка. Вид у неё был несчастный и замученный. Сереже даже стало её жалко.
      - Ну, чего пристала. - буркнул он, вырываясь из бабушкиных рук. - Да я только на крыльце постою.
      Бабушка вздохнула и села на свое место. Антонина Тихоновна покачала головой, но ничего не сказала. Сережа вышел на крыльцо. На улице дул холодный ветер, задувал косой дождь на крыльцо. И Сереже пришлось зайти обратно в дом, только чуть-чуть дверь на улицу приоткрыть и высунуть туда нос.
      "Да, на улице не фонтан. - подумал Сережа. - Ишь ты, Тихоновна, ещё будет головой качать. Нашлась, тоже мне... А на улицу и правда, носа не высунешь."
      ...Стал задыхаться - высунул нос.
      Добренький дяденька спичку поднес.
      Вдруг вспомнилось Сереже, и он усмехнулся, представив, как это все могло бы происходить. А ещё бы смешнее было, если б Тихоновна из бочки с бензином нос высовывала... Постояв где-то минут десять, Сережа продрог и вернулся домой. Войдя в большую комнату, он только хотел бросить куртку на диван, но увидел, что на нем расположились бабульки. Они жевали булочки, пили чай и рассматривали альбом со старыми фотографиями. Оторвавшись от своего занятия, бабушка с подругой посмотрели на Сережу. Сережа усмехнулся, деловито показал им язык. Тихоновна вздохнула:
      - Мы не такими детьми были. Не огрызались со старшими, язык им не показывали.
      - Да. Другое время было, другие люди... - согласилась Сережина бабушка, - смотри-ка, Тоня, вот наша общая фотография. Это мы во втором классе. Октябрята. Со звездочками, все в школьной форме. А это Леня - наш пионервожатый.
      Тихоновна, склонившись над пожелтевшей черно-белой фотографией, долго возила по носу очками, как будто наводила резкость.
      - Ну надо же - наш отряд октябрят! Какими же мы были хорошими детишками. - наконец, сказала она. - Добрыми, послушными. Не то что современные дети. Ни стыда у них, ни совести.
      Сережа тоже взглянул на мутную фотографию, где сидели в три ряда, сложив ручки на коленочках, примерные детишки. Затем презрительно хмыкнул, вышел на середину комнаты и продекламировал:
      Бантики, гольфики, тапочки в ряд
      Трамвай переехал отряд октябрят.
      А вот кулачок. И флажок в нем зажатый
      Это задорный пионервожатый!
      Бабушка и её подруга остолбенели.
      - Какой же ты злой мальчик, Сережа... - пробормотала бабушка, и Сережа увидел, как задрожали у неё губы и на глазах показались слезы.
      Антонина Тихоновна схватила полотенце и с криком: "Я вот тебе по языку за такие гадости!" принялась гоняться за Сережей. Несколько раз он больно получил краем полотенца по шее, обиделся ещё больше и юркнул в чулан. Запыхавшаяся Тихоновна плюхнулась на диван и принялась успокаивать свою подругу.
      - Не плачь, Матреша! - говорила она.
      Потихоньку бабушка пришла в себя. Они с Тихоновной выпили ещё по чашке чая, а затем успокоившаяся бабушка громко крикнула, не сомневаясь, что Сережа слышит ее:
      - Так и знай! Пока родители не приедут, дома будешь сидеть! Гулять я тебя не пущу!
      Ха! Какая-то бабка деревенская будет ему запрещать! Сережа, который все ещё сидел в чулане, яростно пнул старый фанерный чемодан. Кажется, даже дырку в нем пробил. Вскоре Сережа услышал, как бабки принялись мотаться из комнаты в кухню, вынося грязную посуду.
      "Ну-ка я вас напугаю!" - решил Сережа. Он притаился, собираясь резко выскочить прямо перед носом у Тихоновны и заорать, когда она пойдет мимо него с чашками.
      Вскоре послышались шаркающие шаги Антонины Тихоновны. Сережа схватился за ручку двери. Тихоновна приближалась. И только он рванул дверь на себя и сделал небольшой шаг назад, как под ногу ему опять попался старый чемодан. От неожиданности Сережа потерял равновесие, взмахнул руками. Пальцы уцепились за какую-то коробку. Она соскользнула с полки, упала на Сережу, порошок, который был в ней, рассыпался и завис в чулане тяжелым едким облаком. Сережа вдохнул этого порошка, а-апчхи! - оглушительно чихнул и стукнулся затылком о стиральную доску. Одновременно Сережу ударило по голове медным тазом для варенья. Мальчик, ещё раз чихнув, упал на пол...
      Глава II
      Подарок добренького дяденьки
      В голове у Сережи странно гудело. Он открыл глаза. В чулане было все так же темно. Сережа поднялся с холодного цементного пола, уселся на чемодан, почесал нос и протер глаза.
      - Мальчик! Эй, мальчик! - вдруг позвал кто-то из недр чулана.
      - Что? - вскрикнул Сережа, оглядываясь, но никого не замечая. - Кто ты? Где ты?
      - Здесь! Я - очень добренький дядя. Я хочу тебе помочь. - с этими словами к Сереже шагнул из темноты высокий тощий человек.
      Под потолком вдруг осветилось чуланное окошко - его явно кто-то открыл. В чулан проник дневной свет. Теперь Сережа мог разглядеть дядю как следует. Правда, ничего приятного для себя Сережа не увидел. Наоборот, дяденька оказался крайне противным: на нем болтался кривобокий мятый пиджак, тонюсенькие ножки стояли циркулем, носы облезлых ботинок загибались кверху. Но самым противным оказалось лицо дядьки - длиннющий нос крючком да ещё и украшенный россыпью бородавок, маленькие хитрые глазки, редкая щетина на подбородке. Натуральный бомж. Только во взгляде какое-то вдохновенье. На это и купился Сережа, сразу забыв о неприглядной внешности чуланного гостя.
      - Ограничивают твою свободу? Не дают развернуться? Знакомо, мальчик, знакомо... Ну так беги! - дядя показал костистой рукой в направлении окошка. - Беги смело куда хочешь! Погуляй, порезвись! Ты же мальчик-то ещё маленький! Только и делать тебе, что резвиться на свободе. А там, на улице, самая настоящая свобода и есть! Что ты тут с бабками сидишь. Мотай туда, на вольный простор! Тебя ждут головокружительные приключения!
      - Да! - согласился Сережа. - Я давно на улицу хочу! А эти бабки...
      - Лезь в окно! Я тебя подсажу! - дяденька услужливо подхватил Сережу подмышки. - Помни, что это я тебя спас! Добренький дяденька! Вперед, мальчик! Приключения начинаются!
      Сережа радостно полез по полкам к узкому окну. Падали и разбивались о цементный пол банки с вареньем, летели вниз кастрюли и коробки, из которых тоже что-то вываливалось и высыпалось. Но Сереже было на это плевать. Он пробирался к свободе. У самого окна он оглянулся и увидел, что дяденька машет ему рукой. Сережа махнул в ответ и просунул голову в окошко. Дождь на улице перестал, словно его никогда и не было.
      Сережа вылез на крышу террасы и посмотрел вниз. Спрыгнуть было невозможно - там, внизу, стояли бочки с водой и корыто с кормом для поросят. Оставалось одно - перебраться на крышу соседского дома и уже оттуда пробираться на волю. Тем более, что дом соседей стоял так близко к дому бабушки. Сережа осторожно подтянулся к шиферному скату крыши, перебросил ногу. И вот он, пыхтя от напряжения, уже забрался на соседскую крышу.
      Маленький мальчик на крышу залез.
      Пришел на ум Сереже забавный стишок. Прокрутив его в памяти, он усмехнулся и подумал: "Ну надо же! И я залез на крышу. И что, интересно, дальше?" Он осмотрелся и стал карабкаться на крышу, чтобы с другой стороны соседского дома спрыгнуть на огородные грядки и бежать гулять. И вдруг Сережа увидел, что под яблоней стоит сосед дедушка Ваня и целится в него из обреза охотничьего ружья! Мурашки пробежали по спине Сережи. Он беспомощно оглянулся по сторонам. А в голове, вместо мыслей "Что делать?" крутилось:
      Маленький мальчик на крышу залез.
      Дедушка Ваня достал свой обрез.
      Грянули выстрелы...
      Но в этот момент героический Сережа выхватил из кармана пистолет и двумя выстрелами уложил деда. Тот даже пикнуть не успел. Ружьишко вылетело у него из рук и упало в траву.
      Грянули выстрелы. Деда упал
      Мальчик свой маузер раньше достал!
      Торжествующе закричал Сережа. Не выпуская пистолета из рук, он подумал: "Вот это класс! Будут тут всякие деды в меня из обрезов целиться. Можно подумать, по крышам полазить нельзя. А мне все можно! Ох, я теперь и погуляю! Только вот откуда у меня в кармане пистолет взялся? Да ещё такой здоровенный. Маузер. Ничего не понимаю. А дед умер по-настоящему или притворяется? Игра такая, что ли? Ладно, будем думать, что игра. Но все-таки на всякий случай надо слезть и проверить, как там дедушка." Решив так, Сережа бросил пистолет на шиферную крышу. Он упал с громким стуком, а затем медленно съехал вниз. Да, что и говорить. Такая игра нравилась Сереже. Полазить по крышам, побегать, пострелять из настоящего оружия! И все вживую, а не на экране телевизора или компьютера! Вот привалило счастье, вот какой крутой подарочек устроил ему незнакомый благодетель тощий дядька с бородавчатым носом!
      Сережа собрался слезать с крыши. До мягких грядок, которые начинались сразу под домом, было высоты всего метра два. Сережа только спустил ноги и приготовился к прыжку, как вдруг почувствовал, что его нога упирается во что-то твердое. Он посмотрел вниз и... глазам своим не поверил! Вместо крыши одноэтажного деревенского дома он висел на краю крыши высоченного небоскреба! А ноги Сережи едва-едва упирались о карниз окна самого верхнего этажа и скользили по нему. Хотя Сережа ни на какое окно забираться и не собирался. А внизу... Что там творилось внизу! Люди, точно букашки, сновали по тротуару, по дороге ездили крохотные машины. Этажей двадцать, никак не меньше!
      "Вот это подлянка! Как же я тут оказался? - с ужасом подумал Сережа. Ведь я точно помню, что на крышу соседского дома забрался! А вместо этого на небоскребе повис! Я же не могу так долго висеть. Надо как-то на этот карниз влезть." Руки отказывались держать его. Пальцы совершенно онемели. Продолжая висеть между небом и землей, Сережа пытался нашарить ногой устойчивый карниз, но руки отпустить боялся. Вот, кажется, встать можно. Поверхность казалась ровной и устойчивой. Сережа разжал пальцы - он был уверен, что спрыгивает на карниз. Но вместо этого вдруг услышал насмешливый голос:
      Маленький мальчик полез на карниз.
      Быстро, стремительно падал он вниз.
      Сережа не успел сообразить, кто это говорит и откуда. Ноги Сережи скользнули по карнизу. И мальчик рухнул вниз. Перед глазами помчались окна многочисленных этажей, все быстрее, быстрее...
      В воздухе сделал он тридцать три сальто.
      "Я же разобьюсь!" - в ужасе думал Сережа. Он летел, то и дело перекувыркиваясь через голову. Ему хотелось прекратить этот безумный полет, позвать на помощь. Но вместо этого он заорал:
      Долго его соскребали с асфальта!
      Страшный удар об асфальт превратил тело мальчика в сплошной кисель. Невыносимая боль выключила Сережино сознание.
      ...Неизвестно, сколько прошло времени, но постепенно до Сережи стало доходить, что чьи-то руки аккуратно соскребают его тело-кисель с асфальта, терпеливо лепят, придавая телу прежнюю форму. Сережа попытался оглядеться по сторонам, понять, кто же с асфальта его собирает. На какой-то миг мелькнул белый платочек, Сережа почувствовал на своих плечах знакомые теплые руки. "Бабушка!" - обрадовался Сережа, хотел закричать, вытянул шею. Но вместо этого увидел, как октябрятский отряд во главе с пионервожатым, словно сошедший со старой фотографии, браво марширует по трамвайным путям. Трамвай уже настигал их, норовил раздавить. Но малыши и их вожатый, казалось, не замечали ничего.
      "Вот вредной Тихоновне посмотреть на это. Вряд ли ей понравилось бы. Ох и взвилась бы старушка... - ехидно подумал Сережа. Очень ему хотелось пакость бабкиной подруге сделать. - Сейчас подавят твоих октябрят. И получится..." Словно подсказывая, на ухо Сереже гнусавый голос зашептал:
      Бантики, гольфики, тапочки в ряд
      Трамвай переехал отряд октябрят.
      Сережа представил, как вытянется при этом виде физиономия Антонины Тихоновны, которая капала на мозги, какие раньше дети хорошие были, и какой он, Сережа, плохой. Он гаденько захохотал. Но вдруг подумал: "Да как же так? Ведь они же малыши! Октябрят же сейчас трамвай на самом деле задавит!"
      Еще не совсем отодранный от асфальта и слепленный, Сережа бросился к трамвайным путям, по которым продолжали шуровать глупые малыши.
      - Уходите! Ребята! Октябрята! - кричал Сережа на бегу. - Трамвай идет! Спасайтесь! Отходите! Он задавит вас!
      Сережа уже почти подбежал к отряду, попытался оттолкнуть хоть какого-нибудь октябренка от надвигающейся железной громадины. Вместо этого Сережу вдруг сильно ударило кованым носом трамвайного вагона. И он полетел куда-то. И только краем глаза заметил на рельсах:
      Бантики, гольфики, тапочки в ряд...
      "Эх, значит, я не смог помешать..." - горько подумал Сережа, пролетая над двумя вагонами трамвая, над столбами и проводами. Снова его шлепнуло обо что-то тяжелое, отчего только что слепленное тело заныло.
      Придя в себя и оглядевшись, Сережа понял, что его занесло на огромную строительную площадку. Повсюду стояли краны, огромные бочки, в чанах что-то дымилось и чадило. И конца-края не было видно этой стройке. С верхних этажей недостроенных зданий то и дело срывались и падали бетонные плиты большие и поменьше, оглушительно взрывались чаны, из которых вытекал дымящийся гудрон. Сережа еле успевал уворачиваться от летающих плит, каждая из которых, приземлившись, спокойно превратила бы мальчика в лепешку. "Кто же это плитами так разбрасывается? По мне попасть хочет, или случайно они вниз падают?" - задрав голову вверх, подумал Сережа. Он уже и не знал, с какой стороны ему ждать опасности. Потому что она была везде. И только Сережа это подумал, огромная, размером с теннисный корт плита спланировала прямо на него. Развив невероятную скорость, Сережа бросился бежать. Раздавленным плитой ему быть не хотелось.
      - Фу, успел! - увидев, как плита вдребезги разбилась всего в полуметре от него, подумал он, переводя дух.
      Такой ход игры Сережу совершенно не устраивал. За ним явно охотились. Гоняли, как мышонка по клетке. Где тут подвиги, где настоящие приключения? А малыши со своим вожатым в чем провинились? За что их трамваем переехало? "Да это ж такой уровень игры! - догадался вдруг Сережа, уже привычно отскакивая от строительного крана, который неожиданно с большой скоростью начал падать на него. - Меня испытывают! Ловкий я или не ловкий. Вот, значит, не особо ловкий, раз на крыше небоскреба не удержался. Но ничего. Мне ж, видно, уровень по новой пройти разрешают. Вот я тут и оказался. Уровень, наверное, первый, с самого начала переигрываю. Значит, теперь надо не забыть - октябрят нужно спасти от трамвая, удержаться на карнизе небоскреба и..."
      Не успев додумать эту мысль, Сережа свернул за угол, сделал следующий шаг - и тут же угодил в бочку, которая стояла сразу под деревянным настилом. Бочка была такая глубокая, до краев налитая бензином, что до дна её Сережа не доставал. Он лишь барахтался на поверхности, пытаясь выбраться, захлебывался, противный бензин заливался в нос, плескался в рот. Глаза разъедало, они чесались и почти ничего не видели. Сережа задыхался.
      Маленький мальчик по стройке гулял.
      В бочку с бензином случайно попал.
      Раздался знакомый голос. И тут Сережа увидел, что на деревянном настиле, с которого он только что бултыхнулся в бочку, сидит тощий дяденька из чулана и радостно болтает ножками, обутыми в бомжатские ботинки.
      - Ну что, мальчик, - весело сказал он, подмигнув Сереже, - помнишь такой стишок? Как маленький мальчик по стройке гулял?
      - П-помню... - произнес Сережа.
      - Ай да умница! Прижился ты в моей игре! - дяденька взмахнул тонкими ручками и щелкнул пальцами. - Значит, нашего полку прибыло! В таком случае, приветствую тебя, мальчик, в прекрасном мире искаженной реальности!
      - Где-где? - от удивления Сережа высоко подпрыгнул и на миг выскочил из бензина. Но дяденька, легким движением ноги нажал ему на плечо, и Сережа снова погрузился в бензин.
      - А тут у нас такая реальность. - дяденька обвел руками пространство. - Каждый сам её себе придумывает.
      - Это как? - удивился Сережа, пытаясь схватиться за острые края железной бочки.
      - О чем ты больше всего говоришь, то и получаешь. - сказал дяденька. А я тебя давно приметил. Ты - наш мальчик. Вон сколько моих стихов знаешь про героического маленького мальчика. Теперь ты будешь этим мальчиком в мире искаженной реальности. Искаженной, то есть измененной так, как нравится. Ведь ты, мальчик, хоть и маленький, но уже хорошо постарался, чтобы реальность исказить.
      - Как? - подал Сережа голос из бензина. - Кому?
      - А хоть бабушке своей Матрене. - живо ответил дяденька, и главная бородавка на его носу зашевелилась, точно живая. - Старался, портил ей реальность всеми силами. Правильно, мой мальчик! Ты работал в верном направлении. И бабкиной кошке противной изменил реальность тоже. Похвально, весьма похвально.
      - Как - кошке реальность изменил?
      - Гонял ты её с бумажками на лапах просто отменно! - в восхищении воскликнул дяденька. - И пинки отвешивал весьма конкретные, ощутимые такие пиночки! Вот для кошки-то новая реальность и наступила. Небо с овчинку показалось. И подруге бабкиной досталось!
      - Ой!
      - Да. - качнул головой дяденька и снова изящным движением ноги спихнул Сережины цепляющиеся руки обратно в бочку. - Жила она себе спокойненько, а ты её так напугал, что бабка булкой чуть не подавилась! Как рассказал ей стих про задавленных октябрят! Ух, она занервничала! Одним словом, молодец ты. А теперь резвись тут до посинения! Для тебя самого реальность тоже исказилась! И теперь она у тебя вот какая!
      - Какая?
      - Да такая, какая тебе нравится! - воскликнул дяденька. - Та, про которую ты столько пел и стихов рассказывал! Так что тут все для тебя! Все, как ты захочешь!
      - Я захочу? - удивился Сережа, выплевывая бензин.
      - Ты. - закивал головой дяденька. - Теперь маленький мальчик из моих стихов - это ты! Понял? Вот они - мечты! Сбылись и реализовались! Перед тобой твоя новая реальность! Действуй!
      Сережа, из последних сил бултыхаясь в бензине, понял, что ему уготовано, и закричал:
      - Нет! Мне такая реальность не нравится!
      - Ай, не скромничай! - махнул рукой дяденька. - Видел я, как она тебе нравится. Ты о ней днями и ночами пел... А песня остается с человеком, как сказал поэт. Тем более что и я теперь с тобой. Помогу, если что. Например, не понравится, если тебя катком начнут давить, так я тебе что-нибудь другое организую. Дыбу, распиливание деревянной пилой, взрыв на макаронной фабрике. Ты обращайся, и я сделаю. Ну, играй на славу! А дальше узнаешь, что будет.
      - А что? - закашлявшись, пробормотал перепуганный Сережа. - Лучше или хуже?
      - Увидишь, мой мальчик. - С этими словами дяденька достал из кармана коробок, вытащил оттуда спичку. Чиркнул ею, вспыхнуло пламя.
      - Не-ет! - что было сил закричал Сережа, задыхаясь.
      А дядя все ближе подносил спичку к бензиновой бочке, с большим чувством декламируя: