Елена Нестерина

Мафия против темных сил

– Алло! Слышишь меня? Bсе нормалек, наш объект выходит из дома…

– Есть еще кто-то?

– Само собой. Такие в одиночку не тусуются… Теперь их двое. Еду за ними… Алло! Вошли в школу.

– Отлично! Начинаем. Вот наша мышеловка-то и захлопнулась!..

– Ну, давай шефу докладывай!

– Не, пока рано! Сейчас самое основное только и начнется!

Глава I

Официальный Мерилин Мэнсон

Сегодняшним вечером в школе творилось что-то невообразимое. Электрическое освещение мерцало лишь еле-еле, в коридорах и кабинетах горели свечи, которые были укреплены высоко, поближе к потолку, на специальных подставках. Из углов свисала паутина, стены покрывали ужасные (правда, поддельные) трещины и изображения ухмыляющихся скелетов. Из динамиков школьного радио доносилась негромкая, но леденящая душу музыка – такая, от которой у любой нормальной учительницы резко поднималось давление, а руки сами тянулись немедленно выключить звук.

Но сегодня с этим приходилось мириться. Да у учителей и не было другого выхода – ведь то, что происходило этим вечером, совершалось по распоряжению самого директора школы. Так что еще неделю назад им пришлось начать подготовку к празднику. Тридцать первого октября решено было порадовать учеников и устроить им самый настоящий Хеллоуин.

И вот теперь, темным и сырым осенним вечером, к школе стекались ребята. Пригласили всех учеников – с первого по одиннадцатый класс. Непременными условиями были – прийти на вечер в маскарадном костюме и директору школы Михаилу Афанасьевичу, который для этого стоял у входа в актовый зал, дать обещание постараться не сжечь и не взорвать здание.

Некоторые оделись и загримировались еще дома, так что к школе подходили уже наряженные разной нечистью, но большинство все-таки тащило свои костюмы с собой. Малышей и тех, чей наряд отличался особой сложностью, сопровождали родители. Волновались они не меньше своих детей – и то и дело шарахались от раскрашенных монстров, которые тут и там проносились по школьным коридорам.

Классных руководителей предупредили о том, чтобы ученики были заранее подготовлены – для этого нужно было провести специальный классный час и рассказать о том, что же это за праздник такой – Хеллоуин, зачем и как его празднуют, чем он интересен и как надо на нем себя вести. Однако Петр Брониславович Грженержевский, классный руководитель восьмого «В», где училась Арина Балованцева и ее друзья, как-то забыл об этом. И вспомнил о том, что не провел разъяснительной работы, лишь в день самого праздника.

«Эх, вот я шляпа!» – стукнув себя ладонью по макушке, подумал Петр Брониславович, стоя на лестнице-стремянке и укрепляя в углу актового зала огромную паутину из крашеной веревки. Он уже хотел было расстроиться, но тут же подумал: «Ну ничего. Мои ребята смышленые, они и сами про праздники все знают. Так что чего переживать, буду за порядком следить, как обычно, а они пусть веселятся». И ему стало легко и спокойно. Пытаясь подражать мелодии песни Мерилина Мэнсона, что на радость детям беспрепятственно неслась из динамика, он принялся бодро насвистывать и развешивать гигантскую паутину.

Арина Балованцева, ученица восьмого класса «В», не собиралась идти ни на какой Хеллоуин и даже не думала о нем, в то время как ее одноклассники усиленно готовились к празднику. Все эти дни у нее были другие заботы – в очередь с друзьями она навещала в больнице Костика Шибая. Он лежал со сломанной ногой, к которой была привешена увесистая гиря.

Костя занимался конным спортом, который его мама теперь всячески проклинала. Хотя и совершенно напрасно – ногу Костя действительно сломал на тренировке, но упал он не с лошади, а с забора, куда забрался посидеть во время короткого перерыва. Забор неожиданно накренился и упал вместе с Костей, который и ухитрился сломать ногу. Врачи обещали, что все будет хорошо, нужно только время, гиря и витамины.

Чтобы не огорчать Костика, про будущий праздник Арина и остальные его друзья ему не рассказывали.

… – Да и сама я не хочу ни на какой Хеллоуин идти! – говорила Арина за день до праздника, вместе с Витей Рындиным, Антошей и Зоей возвращаясь из больницы.

– Ну пойдем, Арина! – просила Зоя, которая в отличие от Арины очень хотела пойти на школьный маскарад. Она любила веселиться, а в ее жизни было не так много веселья.

– Нет. – Ответ Арины был, как всегда, тверд. – Потому что мне чужда эта западная радость. Не хочу я праздновать чужой праздник. И что это за Хеллоуин такой? Я про него ничего не знаю.

– Ой, так я сейчас расскажу! – Антоша Мыльченко набрал в легкие побольше воздуха. – Я когда костюм себе делал, все и прочитал в журнале! Короче…

– Не надо, Антоша, – отмахнулась Арина. – Вот ты знаешь – ты и иди. А я не…

– Арина, ну пойдем, я себе костюм сшила! – взмолилась Зоя, остановившись посреди дороги. – Все девчонки будут такие деловые, что я там буду как эта…

– Ты будешь не одна, – не согласилась Арина, тоже останавливаясь. – Антона вон из виду не теряй. И Витю. Вить, ты пойдешь на Хеллоуин?

Витю Рындина на всякие маскарады и дискотеки калачом было не заманить. Он серьезно занимался спортом – пятиборьем и кикбоксингом. У него были более суровые радости. Поэтому Витя отрицательно покачал головой.

Арина вздохнула.

– Ладно уж, Зоя. Пойдем вместе.

Зоя Редькина просияла:

– Вот увидишь, будет здорово! Ой! А костюм у тебя есть? Без костюма не пустят.

– Придумаю что-нибудь, – улыбнулась Арина.

Глава II

Зоя – Золушка в темных тонах

Придя домой, Арина, недолго размышляя, достала с антресоли большой пакет с пластиковыми кружевами по углам. «Не бросать же Редькину, – думала она, вытряхивая на пол содержимое пакета. – Костюм так костюм. Ну, как он тут? Померить, конечно, надо. Может, я из него выросла».

И вот уже Арина смотрела на себя в большое зеркало, что висело в ее комнате. Костюмчик был еще в самый раз. Можно идти, разве что погладить его чуть-чуть. Особо не любуясь собой, она сняла платье и направилась за утюгом.

И вот сегодня, в день Хеллоуина, Арина Балованцева сбежала со ступенек своего дома с огромным пакетом в руках. Витя Рындин ждал ее возле калитки. Ведь раз Арина решила пойти на школьный праздник, значит, и Витя должен быть там. Мало ли что с Ариной случится – так считал верный друг Витя.

– А у тебя костюм есть? – спросила Арина, когда Витя взял у нее пакет с платьем.

– Конечно, иначе туда не пустят, – с этими словами Витя вытащил из кармана черную бумажную маску на резинке. Такие иногда попадались в новогодних хлопушках.

– И что это такое? – не поняла Арина. – Кем ты будешь-то?

Чтобы и на карнавал пустили и в то же время чтобы не позориться, Витя отыскал эту маску на глаза и просто оделся во все черное.

– Я Черная Моль, – усмехнувшись, ответил он. – А если кто не поверит – дам в лоб.

Арина засмеялась. Они с Витей подошли уже к зданию школы, куда со всех сторон шли ряженые. Арина пропустила Витю вперед – он, как обычно, прокладывал ей дорогу в толпе.

И до самого конца этого длинного вечера Витя Рындин так и не узнал, что никому и в голову не пришло подумать, что он изображает Моль. «Черный Тюльпан! Черный Тюльпан! – восхищенно глядя на Витю в его скромном костюме, шептались девочки разных возрастов. – Красавец, ну какой красавец! В черной маске… Ух! Только вот ни с кем не разговаривает!»

Каждый класс переодевался в свои костюмы в том кабинете, который был за ним закреплен. Восьмому «В» в этом смысле повезло больше всех – поскольку их классный руководитель Петр Брониславович вел физкультуру, в распоряжении восьмого «В» были спортивные раздевалки. Так что мальчикам и девочкам не приходилось драться за то, кому раньше переодеваться.

Когда Арина вошла в девчоночью раздевалку, все уже были готовы к празднику. Одноклассниц было просто не узнать – вокруг Арины метались какие-то ведьмы всех мастей, упырихи и даже девочка – Фредди Крюгер с металлическими ногтями. Среди этого парада монстров Арина не сразу узнала Зою Редькину. Та все крутилась у зеркала, пытаясь поэффектнее приспособить на себе самопальный костюмчик.

– Арина, скорее переодевайся, уже начинается! – закричала Зоя, переживая, что они с Ариной опоздают на праздник.

Арина бросилась переодеваться. Места у зеркала ей уже не было – его облепили одноклассницы, которые наводили красоту, и Арина забилась в самый темный уголок раздевалки.

– Ой… – только и сказала Зоя Редькина, когда Арина спешно влезла в свой маскарадный наряд.

И все, больше Зоя ничего не сказала – но восхищение ее не знало границ. Зоя молчала.

– Ты чего, Зоя? – удивилась Арина. – Тебе нравится, да?

– НРАВИТСЯ.

– Что, прямо так сильно нравится?

– Ага, – честно призналась Зоя.

– Ну так надевай ты мой костюм.

– Я? – Зоя даже сказать ничего не могла.

– Ты, – улыбнулась Арина. – Ну если нравится. Мне все равно, в чем идти.

Нет ничего дороже радости, которую можно доставить другим, тем более своим друзьям. Арина стащила с себя пышный наряд и подождала, пока переоденется Зоя.

Этот костюм привезли Арине мама и отчим из Англии к прошлому Новому году. Хотели порадовать свою девочку – но Арина Балованцева, в быту весьма скромная, поблагодарила за подарок, купленный в самом дорогом магазине маскарадных принадлежностей Лондона. И запихнула его на антресоль.

Почему-то родители решили, что костюм мрачной владычицы темных сил как нельзя более соответствует внутреннему миру их девочки, и выбрали его для новогоднего торжества. Но Арина откопала где-то свою детскую беленькую шапочку с ушками, еле-еле натянула ее на голову, оделась во все белое и пушистое. И даже хвостик к шортикам пришила.

Увидев Арину в виде зайчика, родители и дедушка с бабушкой растрогались до слез, про великолепное платье ни разу даже и не вспомнили – а Новый год встретили, как никогда, весело и радостно.

…И вот теперь длинное черное платье красовалось на Зое Редькиной. А Арина облачалась в Зоин скромненький самодельный костюмчик Летучей Мыши.

Зоя метнулась к зеркалу. Удивленные одноклассницы шарахались в стороны, освобождая ей дорогу. Да она иначе бы и не прошла – таким широким было ее платье с кринолином.

– Ой-ей-ей! – утирая слезки, брызнувшие из глаз, проговорила Зоя своему отражению.

Девчонки, забыв обо всем, расправляли ее пышные юбки, вытягивали по полу тяжелый, переливающийся блестками шлейф, трогали тончайшую черную вуаль, которой щедро была обмотана шляпка.

А Зоя все смотрела в зеркало. Она не могла поверить в то, что отражение принадлежит ей. Да и разве это она – прекрасная в своей черной мрачности волшебница?! Да, она, конечно, хороша, и, как показалось Зое, ее глаза из-за темной вуали смотрят теперь на мир чересчур твердо, решительно и даже зловеще.

Видимо, одновременно с Зоей об этом подумали и остальные девочки – они как-то сразу замолчали и отступили от Зои на несколько шагов. А вдруг вместе с платьем на Зою сошла способность к черному колдовству? Вдруг теперь она стала повелительницей темных сил по-настоящему?

Лица девочек все больше бледнели и вытягивались. Яркие блики от черных камней, которыми было усыпано платье, скакали по этим лицам, по стенам, по потолку…

И вот, не сговариваясь, девочки подумали: «Пусть катится отсюда эта Редькина! Гнать ее отсюда, потому что нам страшно!»

И девочки уже угрожающе двинулись на Зою, которая тоже почувствовала общее настроение и сама испугалась.

– Ну, я готова! Нос мне накрась – тогда я точно буду Мышью! – неожиданно раздалось из дальнего угла. Это Арина Балованцева деловито пробиралась к своей подружке.

И сразу пропали оцепенение и страх. Девочки засуетились, заканчивая подготовку к балу-маскараду. И пусть костюм Редькиной затмевал своим блеском и пышностью все их костюмы, девчонки решили не отчаиваться. А держаться достойно. Ведь вдруг Редькину с ее супернарядом не выберут королевой Хеллоуина – а приз достанется кому-то другому? И каждая под этим «кем-то другим» имела в виду себя…

Красавица Редькина вытащила свою битком набитую косметичку и в считанные минуты раскрасила Арину, особенно налегая на черный карандаш. В конечном итоге Арина Балованцева оказалась похожа на нечто среднее между Микки-Маусом и чертом. Она усмехнулась, глядя на себя в зеркало, поправила темно-коричневую шапочку с ушками, по форме напоминающими увядшие огуречные листья (ушки Зоя изготовила из старых папашиных носков) и, придерживая шлейф царицы Зои, вышла в коридор, где ее уже давно ждал Витя Рындин.

– Красота, Арина! – с восхищением глядя на волшебницу в черном платье, произнес Витя, который уже измучился ждать. – Так тебе идет! Просто королевна!

Зоя не выдержала, засмеялась и, высоко вскинув руки, убрала с лица темную вуаль.

– Редькина, так это ты, что ли? – растерялся обычно невозмутимый Витя.

– А почему ты решил, что это я? – поинтересовалась Мышь-Арина.

– Ну… Я же пакет нес, – замялся Витя. – Видел там что-то черное, блестящее. Типа этого платья…

– Зоя, дарю насовсем! – шепнула Арина. – Это теперь твое платье.

– Мое?

– Да. Пусть тебя сегодня королевой выберут.

– Ой… – Зоя снова чуть не заплакала.

И, сопровождая будущую королеву Хеллоуина, Арина и Витя направились к школьному актовому залу, где уже начиналось открытие праздника.

Директор Михаил Афанасьевич, наряженный, видимо, водяным, потому что имел мочальную бороду и был опутан рыбачьей сетью, стоял у входа в актовый зал и собирал со всех обещания: «Постараюсь не сжечь школу, не сорвать праздник и никому не навредить». Все монстры клятвенно это гарантировали – и только тогда попадали в святая святых праздника.

Пообещав это, Зоя Редькина торжественно вплыла в зал. Словно пажи, придерживая шлейф ее платья, Арина с Витей скользнули вслед за ней.

А в актовом зале было уже не протолкнуться. С минуты на минуту ожидалось открытие праздника. Пока же все разглядывали друг друга и всячески красовались.

– Приветики! – услышала Арина за спиной, обернулась – и тут же здоровенная тыква ударила ее в лоб.

Арина отлетела на Витю. Витя бросился разбираться. Но тыква снова заговорила человеческим голосом – и очень знакомым.

– Да это я! – прогудело из-под тыквы, которая моталась на тощеньких плечиках. – Просто не видно мне ничего!

Тонкие ручки сняли голову-тыкву с плеч – и ребята узнали улыбающегося Антошу Мыльченко. Его физиономия была облеплена оранжевыми тыквенными волокнами, точно такой же липкий мусор прочно застрял в его волосах, повис на плечах.

– Гуманоид наш дорогой! – засмеялся Витя Рындин. – Ты и правда гуманоида изображаешь?

– Хе, сам ты гуманоид, – фыркнул Антоша, отлепляя от носа шматок тыквенной мякоти. – Я Джек-Лампа.

– Что еще за Джек-Лампа? – удивилась королевна Редькина, величаво поворачиваясь к Антоше – своему многолетнему соседу по парте.

Антоша ласково погладил снятую с головы тыкву.

– А вы что, к Хеллоуину не готовились? – как взаправдашний отличник, каким на самом деле он не являлся, поинтересовался Антоша. – Джек-Лампа – главный символ Хеллоуина. Я все про него знаю – Джек обманул Сатану, ну то есть духа Тьмы, тот снес ему голову, засунул в эту голову свечку и заставил скитаться по свету со светящейся головой в руках. Скитаться, значит, и этого духа искать. Но Джек был хитрый, он и тут изловчился – не в голову, а в репу засунул фонарь, и так и ходил. А потом, когда в Европу тыквы завезли, стали думать, что это он со светящейся тыквой в ночи ходит. Тыква же больше репы?

– Тыква точно больше репы, – подтвердила Арина. – А я и не знала, что все так серьезно.

– Так я тебе еще и не то расскажу! – воодушевился Антоша, но раскатистые звуки колокола заставили всех обратить свои взоры к сцене.

Смолкла музыка. В тишине сцена стала заполняться мрачно разряженными учителями. Ребята старательно их разглядывали – и далеко не сразу узнавали, кто из учителей под каким костюмом прячется.

– Ой, мамочки… – Зоя Редькина с трепетом прижала ладошки к сердцу. – Начинается…

Глава III

Надевайте ваши маски, начинаем свистопляски!

Что, дорогие детишки, страшно? – загробным голосом произнес в микрофон директор школы. – Погодите, сейчас будет еще страшнее! Хеллоуин мы празднуем в нашей школе первый раз, поэтому если что-то получится не так, не расстраивайтесь и не пугайтесь. Будет новый год и новый праздник, и мы с вами все исправим. Веселитесь, но не забывайте о дисциплине и о правилах противопожарной безопасности! Не хулиганьте. Для злобных хулиганов наказание суровое – препроводим домой под конвоем и с большим позором.

Никто не хотел домой под конвоем и с позором. А веселиться хотелось. Поэтому молодую учительницу истории Анастасию Геннадьевну притихшая школа слушала с большим вниманием.

Учительница, наряженная рогатой и крылатой горгульей, вышла к микрофону.

– Ну вот сегодня, в вечер тридцать первого октября, и пришел к нам этот странный праздник Хеллоуин. Вы, конечно же, все про него знаете, у вас было время подготовиться, но я еще раз напомню вам в общих чертах, по какому поводу мы с вами сегодня собрались. – Постепенно голос говорившей в микрофон Анастасии Геннадьевны начал звенеть, тревожное эхо разлеталось от него по залу, билось о стены, искажалось и возвращалось обратно. Должно быть, это старшеклассники, которые отвечали за звуковое оформление праздника, поставили звук на реверберацию.

И это было весьма жутко.

– Этот праздник появился очень давно, в дохристианскую эпоху, – продолжала Анастасия Геннадьевна. – Это сейчас нам кажется, что Хеллоуин – это развлечение западного мира. На самом деле он был известен и нам, славянам, в основном балтийским. Народы прошлых времен были гораздо ближе друг другу, чем сейчас. Так вот и канун современного Хеллоуина, который многие народы, и славяне в том числе, называли Самхейн – то есть ночь смерти, был общим праздником. В нем нет ничего страшного. По календарю друидов и календарям разных других старинных верований первого ноября начиналась зима. А зима – это смерть, умирание природы. И в ночь накануне Самхейна открывалась граница между мирами живых и мертвых. Прошедший год уходил, и на границе миров ему открывалась дверь – в тот, другой мир, где его тоже ждали. Ворота мира живых открывались, выпуская ушедший год, и ворота мира мертвых открывались тоже, впуская его. А что это значит, когда миры сходятся близко, открывая ворота? Гуляй туда сюда, правильно?.. С наступлением темноты сходились миры, и тени умерших, как считали древние люди, старались через эту лазейку проникнуть в мир живых, пожить еще немножко, порадоваться белому свету. Для этого им нужно было найти какую-нибудь оболочку, то есть живое тело – и вселиться туда. А чтобы человека не выгнали из собственного тела, в эту таинственную ночь он старался обмануть выходцев из темного мира – нарядиться ведьмой, призраком или другой нечистью. Тогда с того света выходец примет тебя за своего и пройдет мимо.

– Ой! – звонко охнул в зале маленький перепуганный первоклассник. Его учительница, что стояла рядом, прижала мальчишку к себе и что-то ему зашептала, приподнимая возле детского уха бумажную маску вампира.

Анастасия Геннадьевна выждала паузу и продолжала. Слушали ее так внимательно, как никогда ни на одном уроке.

– Но и живые колдуны и вампиры, как считали люди тех далеких времен, тоже активизировались в эту ночь. Они выходили на улицу, смешивались с толпами ряженых и под шумок проворачивали свои темные делишки. Так что и от них, если переодеться, тоже можно спастись – вполне возможно, что какая-нибудь ведьма примет переодетого человека за своего и не причинит ему вреда… А еще в эту ночь, когда приоткрывались границы миров живых и мертвых, люди старались узнать свою судьбу. Ведь там, в таинственном и неведомом другом мире, о нас уже все знают, а раз миры сходятся так близко, можно заглянуть за границу неведомого и что-нибудь о своей судьбе выведать… Душам мертвых ставили угощение, вспоминали их, задабривая, – ведь им все известно, может, они подадут какой знак и ответят на вопросы живых…

Старшеклассники заволновались и загудели. Что взрослые ребята задумали, было непонятно, долетели лишь отдельные слова: «гадать» и «на улице». Завуч, которая стояла на сцене, подошла к краю сцены и погрозила нарушителям тишины пальцем. И дала Анастасии Геннадьевне знак, помотав руками в воздухе, – мол, заканчивайте, закругляйтесь. Анастасия Геннадьевна кивнула и продолжала свой рассказ, который публика жаждала услышать – ведь дети по-прежнему молчали и смотрели на сцену, открыв рты.

– С наступлением темноты люди гасили все огни в очагах – и собирались вокруг огромных костров в чистом поле, где небо сходится с землей, – говорила учительница истории. – Огонь этого костра, зажженного на границе мира живого и неживого, символизировал то, что все начинается сначала, что смерти нет, что она тоже жизнь, только другая. И этот новый огонь люди брали от костра в виде горстки угольков, прятали его в плошку, коробочку, чтобы не задул ветер, – и несли домой, чтобы зажечь в своей печи новый огонь, огонь нового года жизни. А какие были коробочки в те далекие времена. Такие, чтобы и не обжечься, и огонь до дома донести? Выдолбленные изнутри овощи – репы, огурцы и даже свекла. Только что был собран урожай, поэтому овощей было много, так что можно на празднике одновременно и похвастаться тем, кто что в этом году вырастил. В этих выдолбленных овощах и старались донести огонь домой. И считалось, что к идущему с этим огнем нечисть уже не подберется… После открытия Америки в Европу попал другой овощ…

– Тыква! – изо всех сил крикнул Антоша Мыльченко, который как раз и проработал к празднику информацию об этом замечательном овоще.

И тут же получил от Вити по тыкве – по той, что обнимал руками, прижимая к животу. Слушать рассказ учительницы в этом шлеме Антоше было неудобно…

– Да, тыква… – улыбнулась Анастасия Геннадьевна. – В христианскую эпоху с праздником пытались бороться. На Руси он постепенно забылся совсем, частично превратился в веселый зимний праздник Святки, вместе с календарем сместившись на январь. А на Западе он долго не забывался, и чтобы, как говорится, угодить и нашим, и вашим, там поступили по-другому. Сразу после Хеллоуина, Дня мертвых, который праздновался тридцать первого октября, христиане стали праздновать День Всех Святых, а уже на следующий день, второго ноября, – День Всех Душ, когда вспоминали не только святых и праведников, а вообще души всех умерших простых людей. Так вот получился очень длинный праздник, и начинался он с Хеллоуина – то есть Кануна Дня Всех Святых. Самхейн – Хеллоуин был тихим, спокойным праздником, а с размахом его начали отмечать с тех пор, как на Американский континент приехали искать счастливой жизни ирландские переселенцы. Они любили Хеллоуин чуть ли не больше всех других праздников. И пировали на нем с особым размахом. И теперь ночь, когда по улицам городов беснуются толпы наряженных нечистью людей, приносит большие доходы. Но мы с вами подумаем сегодня о другом, о том, о чем думали люди древней Европы. Мы будем с вами веселиться и стараться зажечь у себя внутри новый, но очень стойкий огонек, который поможет нам ничего не бояться, не пускать внутрь себя плохое, темное и страшное. Мы должны перехитрить зло, какую бы оно форму ни приняло. Мы с вами не позволим темным силам, которые в ночь Самхейна или Хеллоуина особенно близко подходят к разделяющей нас границе, вывернуть миры наизнанку. А чтобы всем было понятно, я скажу в заключение: главное, помните, что добро всегда побеждает в конечном счете зло.

«Вот это да! – подумала Арина Балованцева, слушая рассказ Анастасии Геннадьевны. – А я-то думала, что это еще за Хеллоуин какой-то… Дайте сладкого – или напугаем… Самхейн – ночь, когда сходятся границы миров. Обмануть темные силы… Зажечь огонь новой жизни… Вот что за праздник! Так это совершенно меняет дело!»

Арине стало весело.

Место молодой учительницы у микрофона заняла завуч Маргарита Алексеевна, наряженная как-то странно, больше всего напоминающая удалую дворничиху. Завуч бодро сообщила, что нужно участвовать в праздничных конкурсах, набирать фанты – и кто больше их наберет, тот и станет королем и королевой сегодняшнего Хеллоуина. Но главным шансом на победу станет все-таки конкурс на лучший костюм. Именно среди победителей этого конкурса, к тому же набравших наибольшее количество фантов, и будут выбираться король с королевой.

Узнав о конкурсе костюмов, многие невольно обернулись и посмотрели на переливающуюся черным сиянием Зою Редькину. Под вуалью с блестками ее лица никто не мог узнать. Многие начали гадать – да кто же это такая? Но то, что именно она может украсть у них шанс на победу, признали даже разряженные старшеклассницы.

Зоя стеснялась, но никто этого не видел, так как вуаль скрывала ее лицо. Услышав о том, что нужно набрать как можно больше фантов, чтобы претендовать на звание королевы, Зоя Редькина воодушевилась и забыла о своем смущении.

Заиграла торжественная музыка Баха. Завуч сообщила в микрофон, что праздник начинается с бала, все приглашаются танцевать парами: мальчик – девочка.

Арина Балованцева не зевала ни секунды – она тут же определила в пару к волшебной Редькиной красавца Витю.

– Пожалуйста! – попросила она Витю, когда тот с возмущением повернулся к ней.

Танцевать Витя терпеть не мог, Арина это знала. А Зоя очень любила. Но вдруг ее не пригласил бы никто? И что же, такая красавица останется без танца?..

Антон Мыльченко нацепил свою тыкву на голову и бросился приглашать каких-нибудь девочек. Но те шарахались от него. Антоша не понимал, в чем дело, а все было просто – из тыквы летели в разные стороны ошметки липкой мякоти, а какой девочке хотелось быть с самого начала праздника незнамо чем испачканной?

Антон очень гордился своим костюмом. Большую спелую тыкву он целый вечер долбил и выскабливал изнутри, так, чтобы она на голову надевалась. Мама Антоши пока еще не знала о том, что эта тыква – гордость ее дачного сезона – безжалостно искромсана ножом, выпотрошена и надета на голову ее непутевого сынишки. А она-то собиралась этой тыквой перед родственниками похвалиться. Вот узнает мама об Антошиной проделке – и чем хвалиться будет вместо тыквы? Головой Антона, в которую приходят такие светлые идеи?..

Но Антоша не думал об этом. Он наконец-то заловил маленькую третьеклассницу и гордо вышагивал с ней в медленном танце, все время путал ногу и едва успевал поворачивать тыкву, которая то и дело норовила перекрутиться глазами на спину…

Арина Балованцева стояла у стеночки и наблюдала за происходящим. Недалеко от нее грозная учительница математики Овчарова Екатерина Александровна по кличке Овчарка наседала на Анастасию Геннадьевну и возмущенно шипела:

– Что это вы такое себе позволяете? Какие еще темные силы? Какой такой огонь в репе? Что за бред в здании школы? Вы говорите, да не заговаривайтесь! Что за пропаганда? Вы что же это, милочка, огнепоклонница?

– Какая еще огнепоклонница? – растерялась Анастасия Геннадьевна.

Овчарка, сотрясаясь всем своим стокилограммовым телом, вновь зарычала на молодую учительницу. Это было ужасно.

Арина не выдержала, подкралась к Овчарке, вытащила хлопушку, которыми запасся Витя и отдал их на время танца Арине подержать. Поднесла хлопушку к уху Овчарки и дернула за веревочку…

Ба-бах! – рвануло над ухом грозной математички, из хлопушки вылетела маленькая пластмассовая игрушка и застряла в высокой Овчаркиной прическе.

– А-а-а! – заорала Овчарка и с трудом поворотилась назад. От неожиданности она едва переставляла ноги. А когда обернулась, Арины и след простыл.

Вместо нее мимо Овчарки двигалась вереница малышей. Екатерина Александровна только хотела схватить первого попавшегося и наказать за свой испуг, но тут директор подозвал ее к себе. Свирепо фыркнув, Овчарка оставила Анастасию Геннадьевну в покое и направилась к руководству, которое вновь активизировалось на сцене.

Музыка смолкла. Парадный танец закончился.

– Ну, ребятки, веселитесь! – крикнул в микрофон директор школы. – Покажите силам мрака, что мы их не боимся! Что добро побеждает зло. Будьте веселыми, добрыми – и никто не победит вас! Вперед! На конкурсы!

Повторять два раза было не нужно. И с ревом, криком и гиканьем школьники понеслись кто куда.

По коридорам висели указатели: сложенные из белых косточек надписи предлагали посоревноваться в задувании свечей с разного расстояния, поучаствовать в конкурсе на самые холодные руки…

Арина, Витя и Зоя вместе с основным потоком оказались возле столовой. На дверях висело праздничное меню, и чего там только не было: могильные черви в кровавом соусе, печеный череп вурдалака, крысиные лапки и многое другое…

«Салат из зубов и мозгов покойника» оказался обычными зернами кукурузы с майонезом, но выглядел весьма противно – как будто по мисочкам и правда было разложено зубно-мозговое крошево. Коктейль «Кровавый Джек», который дул, вставив соломинку в прорезь своей головы-тыквы обнаруженный в столовой Антоша Мыльченко, был томатным соком с перцем и солью.

А самыми вкусными оказались «Крысиные лапки в желе», на которые все жадно набросились. Но Арина Балованцева не съела ни кусочка этого лакомства, несмотря на то что это был обыкновенный холодец из куриных лапок, где в прозрачном желе просматривались тонкие пальчики; большую партию лапок очень дешево продали школьной столовой удивленные работники птицефабрики. Продавали и удивлялись: «А зачем это вам так много отходов?» – «Детям, – отвечала заведующая столовой, – все это – на радость детям». Долго после этого рассказывали трудящиеся птицефабрики всем своим знакомым о том, как теперь наживаются на бедных детишках бессердечные заведующие школьными столовыми, чем кормят подрастающее поколение…

Холодец этот всю неделю готовили школьные повара, он занял все холодильники. И теперь уничтожался детишками с поразительной быстротой.

Одна Арина Балованцева, которую трясло даже от упоминания о крысах, в очереди за холодцом не стояла. А наоборот, отскочила от места его раздачи как можно дальше. Съела пару трупных костей, испеченных из теста все теми же неутомимыми поварами-затейниками, челюсть мертвеца с торчащими зубами, отведала блюдо «Мясные тараканчики» (фарш, завернутый в блин) – и вместе с Витей принялась зарабатывать фанты.