Всеволод Нестайко
      Пятёрка с хвостиком
      Содержание:
      ВТОРАЯ ТАЙНА ЧЕТВЕРТОГО "А".
      ГРИШКА ГОНОБОБЕЛЬ И АНТОША ДУДКИН, ИЛИ НАДКУСАННЫЙ ПИРОЖОК.
      ПЕРВАЯ ТАЙНА ЧЕТВЁРТОГО "А".
      КУМ ЦЫБУЛЯ.
      ПЕРВАЯ ТАЙНА ЧЕТВЁРТОГО "А". (Продолжение).
      ЭТОТ СТРАННЫЙ РОМКА ЛЕЩЕНКО.
      ТОЛЯ КРАСИЛОВСКИЙ.
      АЛЛОЧКА ГРАЦИАНСКАЯ И ЛЮБА МИРКОТАН.
      КАПИТАН БУЛЬ И БОЦМАН ВАСЯ.
      ИВАСИК И ХРИСТЯ.
      ВАЛЯ ТАРАНЕНКО.
      ДЕНИСКА ЧЕРНОГУЗ.
      ПОСЛЕДНЯЯ ПЯТЁРКА С ХВОСТИКОМ.
      ВТОРАЯ ТАЙНА ЧЕТВЕРТОГО "А"
      В четвёртом "А" появилась вторая тайна.
      Нежданно-негаданно, именно так, как и любят появляться тайны. У них уже была одна тайна - первая. Но о ней немного погодя.
      А сейчас о второй, которая появилась в конце учебного года, в мае месяце. Кто-то из их класса совершил благородный поступок Совершил и, как говорили в рыцарские времена, пожелал остаться неизвестным.
      Весь класс прямо-таки подскакивал от любопытства:
      - Кто?!
      - Кто?!
      - Кто?!
      Все подозрительно смотрели друг на друга, но никто не признавался А случилось вот что.
      В райотдел милиции, который находился через два дома от школы, вдруг кто-то позвонил по телефону:
      - Товарищ дежурный! В телефонной будке возле райотдела стоит сумка с деньгами. Пожалуйста, выйдите и заберите. Только быстрее.
      Голос был детский, но, мальчишеский или девчоночий, дежурный разобрать не смог.
      - А ты кто? Откуда?-спросил он.
      - Из... из четвёртого "А"...- начал было этот "кто-то", но потом, то ли испугался, то ли растерялся, то ли, как уже говорилось, просто пожелал остаться неизвестным, - клац! - и повесил трубку.
      Когда дежурный выскочил из райотдела, в телефонной будке уже никого не было, а на полу под аппаратом действительно стояла сумка с деньгами.
      Оказалось, в тот день утром кассирша одного из киевских учреждений пошла в банк за зарплатой для коллектива. Как правило, она всегда из банка звонила и за ней кого-нибудь присылали, чтобы она сама не несла деньги (потому что сумма была не маленькая - около двадцати тысяч). На сей раз она никак не могла дозвониться (что-то у них там случилось с телефоном). И вышла из банка без сопровождения. По дороге ей стало плохо, она еле дошла до скамейки в скверике, присела и потеряла сознание. Прохожие вызвали "скорую помощь". "Скорая" приехала, забрала её в больницу, и никто не заметил, что под скамейкой осталась сумка с деньгами... И вот "кто-то" из их четвёртого "А" эту сумку нашёл и передал в милицию таким не очень обычным способом.
      На следующий день к ним в класс пришёл заместитель начальника райотдела милиции подполковник Кочубей. Высокий, статный, красивый, похожий на киногероя, он говорил с ними, как со взрослыми, без намёка на сюсюканье, уважительно и серьёзно, называл их товарищами.
      - Товарищи! - сказал подполковник. - То, что совершил кто-то из вас, заслуживает самой высокой оценки. К сожалению, ещё попадаются люди, которые, найдя большие деньги, не удерживаются и прикарманивают их. Товарищ, который сидит среди вас, не только не сделал так, а ещё и проявил скромность, не захотел назвать себя, чтобы избежать благодарности и ценного подарка. И это ещё более увеличивает уважение к нему сотрудников органов милиции. Но всё-таки нам хотелось бы знать, кто это был. Чтобы пожать ему его честную руку и горячо поблагодарить не только от себя, но и от большого коллектива учреждения, от сотен людей, честно заработанные деньги которых лежали в той сумке...
      Вот какую волнующую речь произнёс статный подполковник Кочубей.
      Потом он медленным взглядом обвёл четвёртый "А". Все начали переглядываться. Все ждали, что сейчас вот-вот кто-то встанет и, скромно потупя взор, скажет: "Это я!" Но никто не встал и не сказал.
      - Ну, что же... Подполковник улыбнулся. Пусть будет так. Но знайте, кто бы это ни был мальчик или девочка, я его (или ее) очень уважаю. От всей души желаю вам, товарищи ученики, успехов в учёбе и всего-всего наилучшего. Если когда-нибудь вам что-то будет нужно по нашей части, пожалуйста, обращайтесь. Не стесняйтесь. С радостью поможем. Будьте здоровы!
      И подполковник ушёл.
      Классный руководитель, учительница украинского языка и литературы Глафира Павловна, цвела, как роза, от гордости и счастья.
      - Молодцы! То есть, я хотела сказать, молодец! Тот, кто это совершил. Я, конечно, понимаю, скромность украшает человека... Но... я, конечно, хотела бы знать... Я не допытываюсь, конечно... Но мне бы, конечно, было интересно...
      Она обвела свой четвёртый "А" таким умоляющим взглядом, что всем стало неловко. "Неужели ты мне, своему классному руководителю, не откроешься? Неужели?!" - вопрошал её взгляд.
      - Ну, признайся! Ну! - подхватилась Шурочка Горобенко.
      - Это уж просто свинство! воскликнул Гришка Гонобобель.
      - Представляете? Представляете? Ужас! - затараторила Люська Заречняк.
      Но всё было напрасно.
      Никто не признался.
      За несколько последующих дней в четвёртом "А" не было поставлено ни одной двойки, ни одной единицы. Учителя воздерживались от плохих отметок. Боялись: а что, если влепят случайно двойку или единицу этому благородному человеку?
      Гришка Гонобобель ликовал:
      - Не знаю, люди, кто это совершил, но я лично выношу ему благодарность. Пусть совершит ещё что-нибудь. Хи-хи-хи!
      Но пионерский актив во главе с Шурочкой Горобенко пришёл к выводу, что ситуация в классе создалась ненормальная и надо что-то делать. На то они и пионерский актив.
      - Скромность скромностью, но так дальше продолжаться не может. Весь класс трясёт как в лихорадке. Необходимо его... или её... обнаружить! - решительно сказала Шурочка. - Надо проанализировать - кто мог, а кто не мог... и, одним словом... Будем подходить и смотреть прямо в глаза. Думаю, не такой уж он... или она... Штирлиц, чтобы ничем себя не выдать.
      - Правильно!-единодушно согласился актив. И пионерский актив стал перебирать всех подряд, вспоминая и анализируя.
      Давайте и мы с вами присоединимся к активу и попробуем внимательно присмотреться к ученикам нашего четвёртого "А".
      С кого начнём?
      Ну, возьмём для начала самого заметного и, наоборот, самого незаметного.
      ГРИШКА ГОНОБОБЕЛЬ И АНТОША ДУДКИН, ИЛИ НАДКУСАННЫЙ ПИРОЖОК
      Гришку Гонобобеля вы, конечно, знаете.
      Его все знают.
      Его трудно не знать.
      О! Слышите? Нет, это не землетрясение, не пожар, не стихийное бедствие... Это
      Гришка Гонобобель развлекается на переменке. Громкий он человек! Такие "шумовые эффекты", как он, никто в школе производить не может. Если бы проводили мировые чемпионаты по визжанию, Гришка Гонобобель безусловно занял бы призовое место.
      Да что я вам рассказываю! Вы же прекрасно знаете Гришку Гонобобеля из четвёртого "А" класса.
      А вот Антошу Дудкина вы, конечно же, не знаете. Его родная мама не очень знает. Такой он тихий, скромный и незаметный. Никогда не высовывается, не подскакивает, не тянет вверх руку, как некоторые. Сидит себе тихонько, как мышка. Хотя когда бы его учительница Глафира Павловна ни спросила, он всегда ответит. Не то что Гришка Гонобобель. Тот кричит только на переменках. А на уроках нем как рыба. Потому что в голове у него, как говорит техничка Олимпиада Самсоновна,- "сквозняк".
      Но всё равно Гришка Гонобобель - это Гришка Гонобобель. Вы его знаете. А Антоша Дудкин - это Антоша Дудкин. И вы его не знаете. И может быть, ни я, ни вы так бы и не узнали Антошу Дудкина, если бы...
      Если бы не Вася Лоб и не надкусанный пирожок.
      Вася Лоб - семиклассник. Но его обходят десятой дорогой даже девятиклассники. Таким здоровяком сотворила Васю матушка-природа. Руки длинные, шея могучая, челюсти квадратные, тяжёлые. Ходит он переваливаясь на полусогнутых ногах, беспорядочно размахивая руками. Совсем как снежный человек - йети. Так его кое-кто шёпотом и называет. Когда кто-нибудь попадается ему на дороге, он, опустив голову, хмуро смотрит исподлобья и говорит только одно слово: "Врежу!" И на дороге уже никого нет. Крикливый Гришка Гонобобель с Васей говорит тихим голосом, заискивающе называет его Василий Васильевич и сладко-фальшиво улыбается.
      В тот день на втором этаже по линии "бережливых" должно было дежурить второе звено четвёртого "А". Вы, конечно, знаете, что такое эти дежурства. Дело чрезвычайно серьёзное. Надо следить, чтобы был порядок, чтобы никто ничего не разбрасывал, не ковырял стены, не откручивал для развлечения краны в умывальнике, а тем более не брызгался водой, не включал без надобности электричество и так далее. Тут нужны люди авторитетные, энергичные, а то и зубастые.
      А во втором звене, как назло, в тот день были "перебои с кадрами". Приближалось Первое мая, и у всех энергичных и авторитетных из второго звена хлопот было выше головы и стенгазета, и самодеятельность, и приглашение ветеранов, и всякое другое.
      Одним словом, получилось так, что все разбежались, и на дежурство вышли только Антоша Дудкин и Тая Таранюк, высокая, худая, с длинной тонкой шейкой и в больших, будто с другого лица, очках. Тая была такая же тихая, как и Дудкин. И к тому же ещё страшно стеснительная. Каждые пять минут по какой-нибудь причине она краснела, да так, что у неё аж слезы выступали на глазах.
      Когда они вдвоём вышли на первой перемене с красными повязками в коридор, Гришка Гонобобель так и покатился от хохота:
      - Ой, держите меня! Ой, не могу! Ну и дежурные! Парочка- Мартын и Одарочка! Ой! Сейчас упаду!
      Тая вспыхнула как маков цвет.
      А Антоша так нахмурил брови, что они сошлись на переносице в одну линию.
      Тем временем Гришка Гонобобель уже орал на весь коридор:
      - Все сюда! Все сюда! Сейчас будет комедия! Ха-ха-ха! Только один день! Дежурят Антоша Дудкин и Таисия Таранюк! Все сюда! Ха-ха-ха!
      К воплям крикливого Гонобобеля все уже привыкли, и никто особенного внимания на него не обращал. Хотя небольшая группка из нескольких учеников всё же образовалась. Это были хлопцы из параллельного четвёртого "Б" класса Игорь Дмитруха, Валера Галушкинский, Лесик Спасокукоцкий, Стасик Кукуевицкий и Лёня Монькин. Оно и понятно: "бешники" всегда готовы посмеяться над всегдашними своими конкурентами - "ашниками".
      И вот эта группка во главе с отчаянным Гришкой Гонобобелем, хихикая, потянулась за дежурными, которые сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее, словно удирая, шли по коридору.
      - Ой! Это же надо... Ну! Ой! - растерянно шептала на ходу Тая.
      Антоша шёл молча. Только губы кусал. И вот в эту минуту из седьмого класса вышел им навстречу Вася Лоб.
      В руках он держал пирожок. Укусил, скривился и швырнул надкусанный пирожок на пол под батарею.
      Тая и Антоша остановились.
      Тая охнула, закрыла рукой рот и поспешно отвернулась.
      Антоша тоже охнул и замер. Только что красный как помидор, он вдруг стал белым как сметана. И от этого повязка на его рукаве показалась ещё краснее.
      Как-то случайно он скосил на неё глаза...
      В первое мгновение никто даже не понял, что произошло.
      Антоша так быстро наклонился и поднял пирожок, что не все это и заметили. Все увидели только, как он тычет надкусанный пирожок прямо Васе в лицо и говорит:
      - А ну, доешь!
      Это была потрясающая картина: маленький, щуплый Антоша тыкал здоровенному, вдвое большему, чем он, Васе надкусанный пирожок прямо в нос и говорил: "Доешь!"
      Это был просто кадр из мультфильма-заяц и медведь.
      Вася так растерялся, что, вместо того чтобы сразу "врезать", обалдело спросил:
      - Что-о? С пола?
      - А зачем бросал?
      Только тут Вася наконец опомнился, молча коротким движением ударил Антошу по руке, и пирожок полетел назад под батарею.
      Антоша тоже ничего не сказал, повернулся, неторопливо пошёл к батарее, поднял пирожок, подул на него и снова протянул Васе:
      - Нет! Доешь!
      Кто-то хихикнул (то ли Спасокукоцкий, то ли Кукуевицкий).
      Вася Лоб нахмурился:
      - Ты что, амёба, не понимаешь? Ты же всю жизнь лечиться будешь!
      Пирожок дрожал в Антошиной руке, но Антоша упрямо протягивал его Васе. И тут Гришка Гонобобель не выдержал:
      - Да он шутит, Василий Васильевич! Он шутит. Он у нас комик, юморист! Гонобобель подскочил к Антоше: - А ну, дай сюда! - и хотел выхватить пирожок.
      Но Антоша не дал, ловко вывернулся, да ещё пребольно ткнул Гонобобеля локтем в бок.
      - Ой! - вскрикнул Гришка.-Я же хотел тебя... Ну и пропадай! Дуремар!
      В это время Вася опять ударил Антошу по руке, и снова пирожок полетел на пол. И когда Антоша наклонился над ним, Вася поднял ногу и здоровенным своим башмаком припечатал Антошу сзади по штанам.
      Антоша распластался на полу, как щенок на льду, и проехал несколько метров аж к батарее.
      Теперь уже весело захихикали и Спасокукоцкий, и Кукуевицкий, и Галушкинский, и Монькин, и Дмитруха.
      А Вася Лоб сплюнул сквозь зубы и, болтая длинными руками, пошёл себе по коридору.
      В это время прозвенел звонок, и все бросились по классам.
      Тая помогла Антоше подняться, поспешно приговаривая:
      - Вот видишь! Зачем ты с ним связывался? Оно тебе надо?.. Ну, побежали! Быстрее! Уж Глафира Павловна идёт... Антоша хмурил брови и сопел:
      - Ну, беги!.. Я сам... Беги!
      Тая была примерной ученицей, никогда в жизни не опаздывала на уроки и, наконец, не выдержала - бросила Антошу и побежала в класс.
      Коридор вмиг опустел, двери классов закрылись.
      Антоша минуту постоял, потом вздохнул и пошёл к дверям. Только не своего, четвёртого "А", а седьмого "Б".
      Постучал, приоткрыл дверь, пролепетал: "Извините"-и зашёл.
      И учитель, и семиклассники - все разом удивлённо уставились на него.
      Антоша поискал глазами, нашёл на задней парте Васю и решительно направился туда.
      В глазах у Васи мелькнул испуг.
      Антоша подошёл, молча положил на парту перед Васей надкусанный пирожок и так же молча пошёл назад.
      У дверей снова пролепетал: "Извините" и вышел...
      На перемене об этом знал уже весь второй этаж.
      - Ой, что теперь будет?
      - Ой-ё-ёй!
      - Вася Лоб - это же...
      - Ужас!
      - Вот так, при всём честном народе, за надкусанный пирожок!..
      - И кто бы подумал! Такой тихоня! Вот тебе и Дудкин!
      - А что-молодец! Если все начнут швырять пирожки на пол, сколько тех пирожков понадобится.
      - В Африке дети голодают, а тут некоторые пирожками разбрасываются.
      - И вообще хлеб нельзя бросать на землю, за это раньше...
      - Всё равно Лоб ему не простит.
      - Не простит.
      - Что теперь бу-уде-ет!.. Четвёртый "А" гудел как улей.
      Особенно кипятился, кричал и размахивал руками Гришка Гонобобель:
      - Ну, Дуремар! Вот Дуремар! Ну-у, я ему не завидую! Раз Лоб сказал, что всю жизнь Дудкин теперь лечиться будет, значит, будет. Лоб- это такой кадр... будь здоров! Ну, Дудкин! И я же его спасал, я же спасал! А он меня-локтем! Дуремар!
      Антоша сидел, втянув голову в плечи, и молчал. Он снова был тихий и незаметный, как всегда. И даже не верилось, что это о нём говорят, что это он - герой приключения с надкусанным пирожком.
      А после пятого урока, когда прозвенел звонок, и Глафира Павловна взяла журнал и вышла из класса, и класс весело забазарил, собираясь домой, в дверях появился вдруг Вася Лоб.
      Все дружно ахнули и замерли.
      Сразу стало слышно, как жужжит, бьётся об стекло муха - такая наступила тишина.
      Лоб молча вертел головой, обводя тяжёлым взглядом класс. Брови его были нахмурены.
      Гришка Гонобобель стоял в проходе между партами как раз перед Антошей, закрывая его собой. Поэтому Вася Антошу не увидел. И продолжал молча мрачно осматривать класс.
      Нервы у Гонобобеля не выдержали.
      - Вот он, Василий Васильевич! - воскликнул Гришка, оборачиваясь и выталкивая Антошу вперёд. - Чего за меня прячешься? Ишь!
      Лоб, шаркая ногами, направился к Антоше.
      Четвёртый "А" затаил дыхание.
      Вася протиснулся в проход между партами вплотную к Антоше. Занёс правую руку назад, словно замахиваясь.
      Антоша съёжился.
      И вдруг Лоб резко выдернул из-за спины левую руку и широко улыбнулся.
      В руке была... конфета.
      - Награждаю тебя "Тузиком"! За геройство. - Потом он обернулся к Гонобобелю: - А ты...- и влепил ему звонкий щелчок. Класс разом вздохнул и дружно засмеялся.
      ПЕРВАЯ ТАЙНА ЧЕТВЁРТОГО "А"
      Вот такое было приключение с надкусанным пирожком.
      - Дудкин - мог! - уверенно сказала Шурочка Горобенко.
      - Мог! - согласился пионерский актив.
      - А Гонобобель - не мог!-сказала Шурочка.
      - Не мог! - единодушно согласился актив.
      - И я не смогла бы, - опустив глаза и покраснев, сказала Тая Таранюк, звеньевая второго звена.
      Актив вздохнул, но возражать не стал.
      - И пятёрка с хвостиком у Дудкина же есть! - напомнила Шурочка.
      - Ой! Правильно!-подхватил актив.
      - Пойдём! - сказала Шурочка и повела актив к парте, где сидел и повторял какой-то урок Антоша Дудкин.
      - Посмотри мне в глаза! - властно сказала Шурочка.
      Антоша поднял голову и глянул на Шурочку своими ясными серо-голубыми глазами.
      - Скажи честно, это - ты?
      - Что? - растерялся Антоша.
      - Это самое! Деньги! В милицию? - сверлила его взглядом Шурочка.
      - Честное слово! Не я! - бухнул себя в грудь Антоша. - Честное слово!
      Шурочка вздохнула. Антоша был честный хлопец и смотрел так, что не поверить ему было невозможно.
      - А... а пятёрка с хвостиком? - как утопающий за соломинку, ухватилась Шурочка за последнее доказательство.
      - А у тебя разве нет? - спросил Антоша. Пионерский актив испытующе посмотрел на Шурочку.
      - Да вы что? Стала бы я так лукавить... Вы что?!
      - А между прочим, кто первый получил пятёрку с хвостиком? Я уж и забыла, наморщила лоб Тая Таранюк.
      - Как - кто? Кум Цыбуля! - сказал Антоша.
      - Точно! - Шурочка прищурила глаза.- Как это я сразу не подумала?..
      И пионерский актив, как по команде, повернул головы и посмотрел на предпоследнюю парту у окна.
      Давайте и мы с вами посмотрим туда...
      КУМ ЦЫБУЛЯ
      Если фамилия ваша Цыбуля, то как, вы думаете, вас называют в классе?
      Правильно! Кум Цыбуля. Не иначе.
      Потому что в каждом классе обязательно найдётся кто-то, кто читал уже "Сорочинскую ярмарку" Николая Васильевича Гоголя.
      И никуда вы от этого не денетесь.
      Ничего не сделаете.
      Пусть вас тысячу раз зовут Петя, никто вас Петей называть не будет.
      Хоть плачьте, хоть обижайтесь, хоть жалуйтесь Глафире Павловне - не поможет ничего. Будете вы Кумом Цыбулей - "и вся игра", как говорит знакомый уже вам семиклассник Вася Лоб.
      Кстати, Петя Цыбуля не плакал, не обижался и не жаловался Глафире Павловне.
      Во-первых, потому, что у него был весёлый и добрый характер, он не любил обижаться, плакать, а тем более жаловаться.
      Во-вторых, он с малолетства привык к этому прозвищу. Папа стал его называть так ещё с младенческого возраста (не папиного, а Петиного, конечно). И старший Петин брат, десятиклассник Алёша, тоже был Кумом Цыбулей. Да и отец их, заведующий отделом "Гастроном-торга" Александр Иванович, скажем откровенно, не избежал этого прозвища. Среди близких друзей и Александр Иванович был Кумом Цыбулей.
      Но чтобы не было путаницы, мы с вами будем называть Кумом Цыбулей только Петю.
      Надо сказать, что в классе его все любили. Есть же такие счастливые люди, которые сразу вызывают к себе общую симпатию. О них все так и говорят симпатяги.
      Только глянешь на него - и уже не можешь удержаться от приветливой улыбки. Круглое веснушчатое лицо, носик кнопочкой, белобрысый чубчик торчит ёжиком, а голубые ясные глаза всё время смеются. Никто никогда не видел, чтобы Кум Цыбуля хмурился, грустил, сердился или что-нибудь подобное. Даже если упадёт, ударится, только на секунду испугается - и уже сам над собой весело смеётся.
      Хороший хлопец, ничего не скажешь.
      И вот об этом хорошем хлопце вдруг разнёсся неожиданный слух. Его принесли на продлёнку двое "бешников" - Спасокукоцкий и Кукуевицкий.
      Как вы знаете, на продлёнку, то есть группу продлённого дня, остаются не все. У кого дома есть свободные от работы родители, дедушки-бабушки, братья-сестры и тому подобное, те в большинстве случаев не остаются. Кум Цыбуля не оставался. У него был брат Алёша, десятиклассник, да ещё дедушка Пантелеймон Петрович.
      Так вот, пошла сегодня группа "бешников" - продлёнщиков в Ботанический сад. Спасокукоцкий и Кукуевицкий откололись, побежали в овощной магазин выпить соку.
      Глядь - а у киоска под магазином стоит за весами Кум Цыбуля и... продаёт яблоки. В синем фартуке, в берете, как заправский продавец.
      Спасокукоцкий и Кукуевицкий так и присели от удивления.
      Кум Цыбуля заметил их, подмигнул весело - и хоть бы что.
      Спасокукоцкий и Кукуевицкий даже про сок забыли, так и не выпили. Постояли-постояли, хлопая глазами, и вернулись назад.
      "Ашники", услыхав неожиданную новость, растерянно переглянулись. Как на это реагировать, в первую минуту они ещё не знали.
      Только Гришка Гонобобель, который ревниво относился к популярности Кума Цыбули, позволил себе хихикнуть злорадно:
      - Хи-хи! Торговец! Негоциант Цыбуля! Да Люська Заречняк ахнула по привычке:
      - Представляете? Представляете? Ужас!
      Все остальные выжидали. В самом деле - кто принёс новость? "Бешники". Постоянные соперники и конкуренты. Да ещё эти Спасокукоцкий и Кукуевицкий, которые только и знают, что подхихикивают из-за чужих спин. А может, вообще брешут?! Может, наговаривают? Поэтому на всякий случай Шурочка Горобенко решила "бешников" немного осадить.
      - Ну и что?! - задиристо тряхнула она головой. - Ну и торгует! И пусть! На здоровье! Нужное для людей дело. И нечего вам!
      - Категорически! - поддержал её Ромка Лещенко. Он очень любил слово "категорически".
      А тихий Антоша Дудкин молча мотнул головой.
      И Спасокукоцкий с Кукуевицким тут же угасли, отступили и смылись.
      - Но посмотреть всё-таки надо! - сказала Шурочка, когда их уже не было.
      - Категорически! - опять-таки сказал Ромка.
      По дороге к тому овощному, что возле Ботанического сада, говорили о торговле. О торговле вообще и о работниках прилавка в частности.
      Наибольшую осведомлённость в этом деле проявила Люська Заречняк.
      - Ой, вы знаете, вы знаете, - тараторила она, - работники торговли - это такие обеспеченные люди! Материально. Ужас! У одной маминой знакомой соседка по даче (на Нижних Садах) - обыкновенная себе продавщица продовольственного магазина. Так чего у неё только нет! И дача, и машина, и два цветных телевизора, дублёнка, кожаное пальто и кожаный жакет, и все пальцы в кольцах. Сплошное золото. Представляете? Представляете? Ужас!
      - А что? Обвешивает, обсчитывает... Запросто! - замахал руками Гонобобель.
      - А потом только раз! - и под суд, за решётку, - тихо сказал Антоша Дудкин (его мама была народным заседателем в суде).
      - Категорически! - кивнул Ромка.
      - Неужели и наш Кум Цыбуля хочет стать таким?! - недоверчиво проговорила Шурочка.
      - А что? - снова замахал руками Гонобобель. - Запросто! И папочка его в "Гастрономторге" работает, и брат Алёша собирается в торгово-экономический поступать. Он сам говорил...
      - Представляете? Представляете? Ужас! - взялась рукой за щеку Люська.-Такой симпатяга - и... Ужас!
      - А! - рубанул рукой Гонобобель. - Вы же только и знаете: "симпатяга", "симпатяга"... А этот симпатяга таким кадром потом станет, что будь здоров!
      - Да ну тебя! - возмущённо воскликнула Шурочка. - Тебе только бы какую-нибудь гадость сказать о ком-то!
      - Не гадость, а просто... - слегка смутился Гонобобель. Они как раз проходили мимо большой крикливой очереди, которая толпилась вокруг решётчатых железных контейнеров, из которых, как диковинные зелёные тигры, выглядывали полосатые херсонские арбузы.
      Толстый потный дяденька в лихо сдвинутой на затылок шляпе ругался с продавщицей:
      - Вы мне насчитали три сорок пять, а с меня - три тридцать пять. Я математик. Считать умею.
      Продавщица, разбитная и крикливая, презрительно смерила его взглядом:
      - "Математик"! Какой же вы, мужчина, миллиметровый! Нате вам не десять, а двадцать копеек, только уходите быстрее. Не задерживайте мне очередь.
      - Ваши копейки мне не нужны. Мне не деньги, а принцип! Надо правильно считать.
      - Идите-идите!
      - Да не задерживайте, в самом деле!
      - А вы не кричите. Если бы вас обсчитали...
      - Отпускайте! Отпускайте! Ну!
      - А вы чего лезете? Вы тут не стояли.
      - Я-а-а не стояла?! Да я лично за этой дамой! Лично!.. Я только бегала за авоськой.
      - Мне принцип! Принцип! Я деньги не печатаю. Я зарабатываю честно.
      Гришка Гонобобель победно глянул на Шурочку:
      - О! Слышала?! А ты - "гадость" и... Жизнь надо знать! Хи-хи!
      Шурочка молча отвернулась от него.
      Показалась ограда Ботанического.
      И вот...
      Они решили близко не подходить.
      - Надо деликатно, - сказала Шурочка. - Деликатно надо. У овощного магазина был киоск с тентом, позади которого возвышались ящики, почти все уже пустые. Но за весами стоял не Кум Цыбуля, а его старший брат, десятиклассник Алёша. Действительно, в синем халате, в берете, как настоящий продавец. Впрочем, Кум Цыбуля тоже был тут. Подвязанный, видно, специально укороченным для него синим фартуком, он активно помогал Алёше: ловко насыпал яблоки из ящиков в пластмассовое ведёрко. Алёша брал у него ведёрко, ставил на весы, взвешивал и расплачивался с покупателями. Причём ведёрок было два: пока Алёша взвешивал одно, Кум Цыбуля насыпал второе. И очередь продвигалась очень быстро. Без криков, без ругани, без споров.
      Видно было, что люди довольны.
      - Молодцы!
      - Всюду бы так!
      - Хорошие ребята!
      Когда кто-то новый подходил в седому старичку, который стоял в очереди последним, он вежливо повторял одну и ту же фразу:
      - Продавцы извинялись, просили не занимать. Сейчас будет перерыв. Товар принимать будут.
      И не успели наши "ашники" обменяться первыми впечатлениями, очередь растаяла, последний седой старичок сказал: "Премного благодарен!" - и отошёл. Алёша побежал зачем-то в магазин. Кум Цыбуля остался у киоска сам.
      - Айда! Потолкуем с этим негоциантом! - махнул рукой Гонобобель.
      - Только деликатно, - сказала Шурочка.
      - Да деликатно-деликатно, а как же! - уже на ходу бросил Гонобобель.
      Кум Цыбуля очень удивился, увидев сразу столько знакомых лиц.
      - О! Привет!
      - Негоцианту Цыбуле - нижайший поклон! - Гонобобель церемонно поклонился, вымахивая воображаемой шляпой. - Хи-хи! Остальные поздоровались вразнобой.
      - А что ты тут делаешь? - не совсем кстати спросила Люська (как будто бы и так не видно!).
      - Брату помогаю, - просто ответил Кум Цыбуля. - Он ещё летом устроился. И подзаработать, и для практики. Он же в торгово-экономический собирается.
      Эта его искренность как-то сразу обезоружила всех. Только Гонобобель продолжал выступать:
      - Вот Цыбуля! Вот негоциант! Купец нижегородский! - но, увидев, что его слова не действуют, тоже скис и, чтобы как-то выйти из неловкого положения, сказал: - А ну хоть покажи, чем ты тут торгуешь?
      Гонобобель перегнулся через прилавок и вдруг радостно завопил:
      - Люди, смотрите, какой товар! - Он схватил из ящика большое краснобокое яблоко.
      - Ой! Я шатаюсь! - ойкнула Люська.
      - Кум! - Гонобобель хлопнул Цыбулю по плечу. - Дай хоть попробовать, скупердяй! Сидит на таких витаминах и... и молчит.
      Кум Цыбуля смущённо улыбнулся, растерянно оглянулся, покраснел:
      - По... пожалуйста! Берите! Пожалуйста! Гонобобель тут же, не раздумывая, укусил яблоко и даже зажмурился:
      - Ух-х! Вкуснотища!
      Люська потянулась рукой к ящику,
      - Да вы что?! - возмутилась Шурочка. - Это же не его! Это же государственные! Как так можно?
      - Что значит - государственные? - чавкая и захлёбываясь, возмутился Гонобобель. - А... а государство чьё? Наше!.. Скажи, Кум!.. И настоящие работники торговли всегда найдут, как списать такую мизерню. Что-то подгнило, что-то побилось... Правда же?
      Кум Цыбуля неуверенно пожал плечами, но тут же закивал, приглашая:
      - Берите, берите! Пожалуйста! Пожалуйста! Берите! Чего там...
      Гонобобель так вкусно жевал яблоко, с таким захлёбом вгрызался в него зубами, что отказаться было просто невозможно, не хватало сил.
      И сперва Люська, а потом Ромка, Антоша и другие потянули руки к ящику.
      Интересная это штука, которую можно было бы назвать "законом большинства". Если большинство что-нибудь делает, то и тебя (хотя, может быть, и не очень ты сначала хочешь) тянет какая-то сила сделать так же. Как все, так и я. А когда ещё и желание есть? Когда у тебя, можно сказать, слюнки текут-так хочется укусить это вкуснющее яблоко!
      Как тут удержаться?
      Шурочка быстро-быстро заморгала и опустила глаза:
      - Разве что самое маленькое... Чтобы попробовать только.
      Но как она ни выбирала, и ей досталось большое и красное-красное (ну и ящик!)
      Она так покраснела, когда взяла яблоко, что её щёки и яблоко по цвету сравнялись. Совестливая была Шурочка.
      Они стояли и дружно лопали, аж за ушами трещало, а Кум Цыбуля смотрел и ласково им улыбался.
      - Ну, яблоки! Я ещё сроду таких не ела. Честное слово! Можно, я ещё одно! - Люська умоляюще посмотрела на Кума Цыбулю.
      - Бери, конечно... Это макинтош. А сейчас получили "Слава победителям". Вот подождите, скоро Алёша начнёт выносить. Ещё тех попробуете...
      Гришка Гонобобель, который уминал уже третье, вдруг замер. На минуту оторвал яблоко от зубов и решительно сказал:
      - Нет! Хорошего понемножку! Айда, люди! Не будем мешать советской торговле. Будем деликатными, как говорит наша Горобенко.