Попалась нам недавно на глаза любопытная рукопись. Ее автор работал долгое время за границей. В Монтевидео, в Парагвае, довелось ему познакомиться с бывшим узником лагеря КП-А4, располагавшегося под Пенемюнде, в северной Германии, где, как ныне известно, в годы Второй мировой войны находился полигон ракетной и прочей наисекрет-нейшей техники третьего рейха. Для работы на нем начальник полигона генерал-майор Дерибергер и стал привлекать заключенных после того, как совершила налет союзническая авиация и кому-то нужно было разбирать завалы.
      И вот в сентябре 1943 года узнику довелось стать свидетелем следующего любопытного случая. «Наша бригада заканчивала разборку разбитой бомбами железобетонной стены, - рассказывал он. - В обеденный перерыв вся бригада была увезена охраной, а я остался, поскольку во время работы вывихнул ногу. Разными манипуляциями мне, в конце концов, удалось вправить сустав, но на обед я опоздал, машина уже уехала. И вот я сижу на развалинах, вижу: на бетонную площадку возле одного из ангаров четверо рабочих выкатили аппарат, имевший в центре каплеобразную кабину и похожий на перевернутый тазик с маленькими надувными колесами…»
      Невысокий грузный человек, судя по всему руководивший испытанием, взмахнул рукой, и странный аппарат, отливавший на солнце серебристым металлом, издал шипящий звук, похожий на работу паяльной лампы, и оторвался от бетонной площадки.
      Летел он как-то неустойчиво, покачиваясь. И когда налетел особенно сильный порыв ветра с Балтики, аппарат вдруг перевернулся, стал терять высоту. Через секунду он ударился о землю, раздался хруст ломающихся деталей, обломки обшивки занялись голубым пламенем. Обнажился шипящий реактивный двигатель, и тут же грохнуло - видимо, взорвался бак с горючим.
      Так, по всей вероятности, проходил один из этапов испытания аппарата вертикального взлета дисковидной формы. Первый вариант его был разработан немецкими инженерами Шривером и Габермолем в феврале 1941 года на аэродроме близ Праги, сообщает специально занимавшийся расследованием этой истории инженер Юрий Строганов. По конструкции он напоминал лежащее велосипедное колесо. Ступицей служила пилотская кабина, спицами - регулируемые лопасти, типа вертолетных, для прочности заключенные в обод. Изменяя угол атаки этих лопастей можно было заставить аппарат либо взлетать и садиться вертикально, либо лететь горизонтально в любом направлении.
      Так все выглядело в идеале. Однако на практике скоро выяснилось, что малейший дисбаланс всего «колеса» приводил к жутким вибрациям и тряске машины. Не лучше вел себя и усовершенствованный вариант, отличавшийся от первого размерами, мощностью двигателей и т. д. И хотя конструкторы в случае удачи обещали достичь скорости 1200 километров в час, данные разработки так и остались аэродромной экзотикой.
      Накопленный опыт, по всей вероятности, был использован в конструкции австрийского изобретателя Виктора Шаубергера. Машина, имевшая кодовое название «Диск Белонце», представляла собой «летающую тарелку», по периметру которой располагалось 12 наклонно стоявших реактивных двигателей. Однако вроде бы даже не они создавали основную подъемную силу, а служили лишь для маневрирования. А вот посредине платформы стоял «бездымный и беспламенный» двигатель, принцип действия которого «основывался на взрыве, а при работе он потреблял лишь воду и воздух». Он-то, дескать, и поднимал машину в небо.
      Прототип не этого ли летательного аппарата видел бывший узник лагеря КЦ-А4? Судить наверняка об этом трудно, поскольку не совпадают некоторые факты. Известно, например, что два варианта «диска» имели диаметр соответственно 39 и 68 метров, а это много больше, чем у того аппарата. Впрочем, прототип мог быть и гораздо меньших размеров. Тем более что видел его узник в 1943 году, а по другим источникам свой первый и последний полет «Диск Белонце» совершил в феврале 1945-го. Говорят, за три минуты он достиг высоты 15 километров и развил скорость 2200 километров в час. Блестящие результаты, если учесть, что садился и взлетал аппарат вертикально, мог зависать в воздухе и лететь в любом направлении, не разворачиваясь.
      Однако война уже подходила к концу, внести какие-то изменения в ее ход новинка уже не могла, и скоро была уничтожена. Ее создатель благополучно бежал в США и в 1958 году писал в одном из своих писем:
      «… Я уже после войны слышал, что идет интенсивное развитие дискооб-разных летательных аппаратов, но, несмотря на прошедшее время и уйму захваченной в Германии документации, страны, ведущие разработки, не создали хотя бы что-то похожее на мою модель, взорванную по приказу Кейтеля…»
      Сам Шаубергер тоже не возобновил свою конструкцию, хотя американцы сулили ему за это многое. Почему? Согласно одной версии, он отвечал на все предложения, что до подписания международного соглашения о полном разоружении нельзя обнародовать его открытие - оно принадлежит будущему.
      Честно сказать, «свежо предание, а верится с трудом». Вспомните хотя бы, как развернулся в США Вернер фон Браун, на ракетах которого американцы в конце концов слетали на Луну. Вряд ли устоял бы перед искушением и Шаубергер, если бы мог показать товар лицом.
      Но, похоже, показывать ему было нечего. Скорее всего, он не владел всей полнотой информации. Большинство же ее помощников, первоклассных специалистов сгинули в концлагерях.
      Впрочем, намек на то, что подобные работы все-таки велись, союзники все-таки получили. Во всяком случае, побывав на секретном заводе в Блеслау (ныне Вроцлав), наши отечественные специалисты через какое-то время развернули собственные работы по созданию аппаратов вертикального взлета. Свидетельством тому может послужить хотя бы «бочка», хранящаяся ныне в одном из ангаров авиационного музея в Монино. Официальное название диковинного летательного аппарата - турболет. Его испытывал в конце 1950-х годов наш знаменитый ас Ю. А. Гарнаев. Зависал турболет и перемещался благодаря подъемной силе реактивного двигателя, установленного вертикально. А управлялся аппарат с помощью газовых рулей, размещенных непосредственно в реактивной струе.
      Не забыты, впрочем, и аппараты вертикального взлета с вертолетными роторами. Они ныне послужили основой для создания иналетов. К их числу, например, можно отнести «летающую тарелку», созданную бывшим профессором аэронавтики, а ныне изобретателем и бизнесменом Полом Моллером. Этот аппарат, названный «Волонтер-М200Ф», имеет 6 двигателей с винтами, расположенными в кольцевых каналах по периметру «тарелки». В середине же сидит пилот, управляющий машиной. (Как видите, сходство с прототипом налицо.) Аппарат может летать на высоте нескольких километров со скоростью около 250 километров в час.
      Следующий логический шаг сделали наши конструкторы. Один из них тюменский преподаватель, бизнесмен и изобретатель А. И. Филимонов. Суть его разработки такова. Сразу же за пилотской кабиной фюзеляж резко расширяется, обтекая кольцевым каналом вертолетный ротор. А в районе хвоста расположены маршевые двигатели с самолетными пропеллерами. У кольца сразу несколько назначений. При крейсерском полете оно прикрывает ротор, обеспечивая лучшую обтекаемость, а значит, и экономичность. Начинается снижение - раскрутившийся винт и струйные рули обеспечивают хорошую устойчивость. Наконец, при посадке из кольца выдвигается резиновая «юбка», позволяющая мягко приземляться на «брюхо», точнее, на «воздушную подушку». Последняя, кстати, также позволяет передвигаться над самой поверхностью, как по воде, так и по суше, преодолевая неровности до 0,5 метра высотой.
      Дальнейшее развитие подобной идеи предложили конструкторы концерна «ЭКИП», работающие под руководством Л. Н. Щукина. И хотя форма «ЭК. ИПА» смахивает на НЛО, ничего фантастического в самой конструкции нет. Это, по существу, летающее крыло малого удлинения с очень толстым (до 37 процентов от длины хорды) профилем. Внутри этого крыла и размещается полезная нагрузка, позволив избежать привычного фюзеляжа. Шасси на воздушной подушке позволяет взлетать практически с любой поверхности, а уникальные аэродинамические возможности крыла с системой отсоса пограничного слоя обеспечивают почти вертикальный взлет. Первый «ЭКИП» уже летает, на очереди последующие модификации - более масштабные и грузоподъемные.
      Продолжают работу и зарубежные изобретатели. Недавно авиационный инженер из США Джордж Ноймайер получил патент на еще одну конструкцию «летающей тарелки». Она представляет собой диск диаметром 60 метров. В центре его толщина 15 метров, а на периферии сходит на нет, образуя острую кромку. Сверху вся поверхность диска покрыта солнечными батареями. А в нижней части прорезаны иллюминаторы для 800 пассажиров, сидящих в четырех рядах по окружности летательного аппарата. Верхняя часть диска заполнена легким гелием для создания дополнительной подъемной силы. Под ним на поворотных шарнирах смонтированы 9 турбореактивных двигателей. Они могут поднять аппарат в воздух вертикально, а затем придать ему поступательное движение. При этом дополнительная подъемная сила создается самим диском, представляющим собой аэродинамическую поверхность. Таким образом создается запас мощности, позволяющий аппарату продолжать полет, даже если несколько его двигателей вдруг выйдут из строя.
      Впрочем, и при вынужденной посадке на воду при трансатлантическом рейсе ничего особо страшного не произойдет. Аппарат имеет положительную плавучесть и может оставаться на поверхности океана сколько угодно времени: во всяком случае до тех пор, пока не придет помощь или экипаж самостоятельно не починит поломку.
      Так конструкция выглядит на бумаге. А что покажет жизнь? Сам изобретатель настроен довольно скептически. «После братьев Райт лишь одному человеку удалось ввести в практику США новый вид летательного аппарата, - говорит он. - То был Игорь Сикорский, запатентовавший в 1943 году свой проект геликоптера. Хорошо, если я буду вторым…»
      Хотелось бы на это надеяться. Однако до сих пор аэродинамические характеристики «дисков» и «тарелок» все же оказывались хуже, чем традиционных летательных аппаратов. Поэтому дело и не двигалось дальше тех экспериментов, о которых мы вам рассказали.

      В Польше и Германии до сих пор ходят легенды о загадочных подземных укреплениях, затерянных в лесах северо-западной Польши и обозначавшихся на картах вермахта как «Лагерь дождевого червя». Этот бетонированный и укрепленный подземный город остается и до наших дней одной из терра инкогнита XX века.
      «В начале 1960-х годов мне, военному прокурору, довелось по срочному делу выехать из Вроцлава через Волув, Глогув, Зеленую Гуру и Мендзижеч в Кеньшицу, - рассказывает полковник юстиции в отставке Александр Лискин. - Этот затерянный в складках рельефа северо-западной Польши небольшой населенный пункт, казалось, был вовсе забыт. Вокруг угрюмые, труднопроходимые лесные массивы, малые речки и озера, старые минные поля, надолбы, прозванные «зубами дракона», и рвы зарастающих чертополохом прорванных нами укрепрайонов вермахта. Бетон, колючая проволока, замшелые развалины - все это остатки мощного оборонительного вала, когда-то имевшего целью «прикрыть» фатерланд в случае, если война покатится вспять. У немцев Мендзижеч именовался Мезерицем. Укрепрайон, вбиравший и Кеньшицу, - «Мезерицким».
      В Кеньшице мне доводилось бывать и ранее. Приезжему жизнь этой деревеньки почти не заметна: покой, тишина, воздух напоен ароматами ближнего леса. Здесь, на малоизвестном миру пятачке Европы, военные поговаривали о тайне лесного озера Кшива, расположенного где-то рядом, в окладе глухого хвойного бора. Но никаких подробностей. Скорее - слухи, домыслы…
      Помню, по старой, местами просевшей мощеной дороге едем на «Победе» в расположение одной из бригад связи Северной группы войск. Пятибатальонная бригада располагалась в бывшем немецком военном городке, скрытом от любопытного глаза в зеленом бору. Когда-то именно это место и было обозначено на картах вермахта топонимом «Regenwurmlager» - «Лагерь дождевого червя».
      Водитель, ефрейтор Владимир Чернов, сверлит проселок глазами и одновременно прислушивается к работе карбюратора недавно возвращенной из капремонта легковушки. Слева песчаный откос, поросший ельником. Ели и сосны, кажется, везде одинаковые. Но здесь они выглядят угрюмо.
      Вынужденная остановка. Угадываю вблизи обочины большую лещину. Оставляю ефрейтора у задранного капота и не спеша поднимаюсь по осыпному песку. Конец июля - пора сбора лесных орехов. Обходя куст, неожиданно натыкаюсь на старую могилу: почерневший деревянный католический крест, на котором висит эсэсовская каска, покрытая густой паутиной трещин, у основания креста - белая керамическая банка с засохшими полевыми цветами. В негустой траве угадываю оплывший бруствер окопа, почерневшие стреляные гильзы от немецкого станкового пулемета «MG». Отсюда, вероятно, хорошо когда-то простреливалась эта дорога… Возвращаюсь к машине. Снизу Чернов машет мне руками, указывает на откос. Еще несколько шагов, и я вижу торчащие из песка укладки старых минометных мин. Их как будто растащило талыми водами, дождями, ветром: стабилизаторы затянуло песком, головки взрывателей торчат снаружи. Только задень… Опасное место в тихом лесу.
      Минут через десять пути показалась сложенная из огромных валунов стена бывшего лагеря. Метрах в ста от нее, возле дороги, похожий на бетонный дот, серый двухметровый купол какого-то инженерного сооружения. По другую сторону - развалины, очевидно, особняка.
      На стене, как бы отрезающей проезжую дорогу от военного городка, почти не видно следов от пуль и осколков. По рассказам местных жителей, затяжных боев здесь не было, немцы не выдержали натиска. Когда им стало ясно, что гарнизон (два полка, школа дивизии СС «Мертвая голова» и части обеспечения) может попасть в окружение, он срочно эвакуировался. Трудно себе представить, как можно было за несколько часов почти целой дивизии ускользнуть из этой природной западни. И куда? Если единственная дорога, по которой мы едем, была уже перехвачена танками 44-й гвардейской танковой бригады Первой гвардейской танковой армии генерала М. Е. Катукова. Первым «таранил» и нашел брешь в минных полях укрепрайона танковый батальон гвардии майора Алексея Карабанова, посмертно - Героя Советского Союза. Вот где-то здесь он и сгорел в своей израненной машине в последних числах января 1945-го…
      Кеньшицкий гарнизон запомнился мне таким: за каменной стеной - линейки казарменных строений, плац, спортплощадки, столовая, чуть дальше - штаб, учебные классы, ангары для техники и средства связи. Имевшая важное значение бригада входила в состав элитных сил, обеспечивавших Генеральному штабу управление войсками на внушительном пространстве европейского театра военных действий.
      С севера к лагерю и подступает озеро Кшива, по величине сравнимое, например, с Череменецким, что под Санкт-Петербургом, или подмосковным Долгим.
      Изумительное по красоте, кеньшицкое лесное озеро повсюду окружено знаками тайны, которой, кажется, здесь пропитан даже воздух. С 1945-го и почти до конца 1950-х годов место это находилось, по сути дела, лишь под присмотром управления безопасности города Мендзижеч - где, как говорят, по службе его курировал польский офицер по фамилии Те-лютко, - да командира дислоцированного где-то рядом польского артиллерийского полка. При их непосредственном участии и была осуществлена временная передача территории бывшего немецкого военного городка нашей бригаде связи. Удобный городок полностью отвечал предъявляемым требованиям и, казалось, был весь как на ладони.
      Вместе с тем осмотрительное командование бригады решило тогда же не нарушать правил расквартирования войск и распорядилось провести в гарнизоне и окрест тщательную инженерно-саперную разведку. Вот тут-то и начались открытия, поразившие воображение даже бывалых фронтовиков, еще проходивших в ту пору службу.
      Начнем с того, что вблизи озера, в железобетонном коробе, был обнаружен заизолированный выход подземного силового кабеля, приборные замеры на жилах которого показали наличие промышленного тока напряжением в 380 вольт. Вскоре внимание саперов привлек бетонный колодец, который проглатывал воду, низвергавшуюся с высоты. Тогда же разведка доложила, что, возможно, подземная силовая коммуникация идет со стороны Мендзижеча. Однако здесь не исключалось и наличие скрытой автономной электростанции и еще то, что ее турбины вращала вода, падающая в колодец. Говорили, что озеро каким-то образом соединено с окружающими водоемами, а их здесь немало. Проверить эти предположения саперам бригады оказалось не под силу.
      Части СС, находившиеся в лагере в роковые для них дни 45-го, как в воду канули.
      Поскольку обойти озеро по периметру из-за непроходимости лесного массива было невозможно, я, пользуясь воскресным днем, попросил командира одной из рот капитана Гамова показать мне местность с воды. Сели в лодчонку и, поочередно меняясь на веслах и делая короткие остановки, за несколько часов обогнули озеро; мы шли в непосредственной близости от берега. С восточной стороны озера возвышались несколько мощных, уже поросших подлеском холмов-терриконов. Местами в них угадывались артиллерийские капониры, обращенные фронтом на восток и юг. Удалось заметить и два похожих на лужи маленьких озерка. Рядом возвышались щитки с надписями на двух языках: «Опасно! Мины!»
      – Терриконы видите? Как египетские пирамиды. Внутри них разные потайные ходы, лазы. Через них из-под земли наши радиорелейщики при обустройстве гарнизона доставали облицовочные плиты. Говорили, что «там» настоящие галереи. А что касается этих лужиц, то, по оценке саперов, это и есть затопленные входы в подземный город, - сказал Гамов и продолжал: - Рекомендую посмотреть еще одну загадку - остров посреди озера. Несколько лет назад часовые маловысотного поста заметили, что этот остров на самом деле не остров в обычном понимании. Он плавает, точнее, медленно дрейфует, стоя как будто на якоре.
      Я осмотрелся. Плавающий остров порос елями и ивняком. Площадь его не превышала пятидесяти квадратных метров, и казалось, он действительно медленно и тяжело покачивается на черной воде тихого водоема.
      У лесного озера было и явно искусственное юго-западное и южное продолжение, напоминающее аппендикс. Здесь шест уходил в глубину на два-три метра, вода была относительно прозрачной, но буйно растущие и напоминающие папоротник водоросли совершенно закрывали дно. Посреди этого залива сумрачно возвышалась серая железобетонная башня, явно имевшая когда-то специальное назначение. Глядя на нее, я вспомнил воздухозаборники Московского метро, сопутствующие его глубоким тоннелям. В узкое окошко было видно, что и внутри бетонной башни стоит вода.
      Сомнений не было: где-то подо мной подземное сооружение, которое зачем-то потребовалось возводить именно здесь, в глухих местах под Мендзижечем.
      Но знакомство с «Лагерем дождевого червя» на этом не кончилось. Во время все той же инженерной разведки саперы выявили замаскированный под холм вход в тоннель. Уже в первом приближении стало ясно, что это серьезное сооружение, к тому же, вероятно, с разного рода ловушками, включая минные. Говорили, что как-то подвыпивший старшина на своем мотоцикле решил на спор проехаться по таинственному тоннелю. Больше лихача якобы не видели. Надо было все эти факты проверить, уточнить, и я обратился к командованию бригады.
      Оказалось, что саперы и связисты бригады в составе специальной группы не только спускались в него, но удалялись от входа на расстояние не менее десятка километров. Правда, никто в нем не пропадал. Итог - обнаружили несколько ранее неизвестных входов. По понятным причинам информация об этой необычной экспедиции осталась конфиденциальной.
      С одним из офицеров штаба мы вышли за территорию части, и в глаза сразу бросились уже знакомые «ступени в никуда» и похожий на дот серый бетонный купол, безлико торчащий по другую сторону дороги.
      – Это и есть один из входов в подземный тоннель, - пояснил офицер. - Вы понимаете, что подобные откровения могут будоражить умы.
      Это обстоятельство с учетом нашего правового положения в стране пребывания побудило наварить на вход в тоннель стальную решетку и броневой лист Никаких трагедий! Мы были обязаны их исключить. Правда, известные нам входы под землю заставляют думать, что существуют и другие.
      – Так что же там?
      – Под нами, насколько можно предполагать, подземный город, где имеется все необходимое для автономной жизни в течение многих лет, - ответил офицер. - Один из участников той самой поисковой группы, созданной по приказу командира бригады полковника Дорошева, - продолжал он, - техник-капитан Черепанов, рассказывал позже, что через вон этот дот, который мы видим, по стальным винтовым лестницам они опустились глубоко под землю. При свете кислотных фонарей вошли в подземное метро. Это было именно метро, так как по дну тоннеля проложена железнодорожная колея. Потолок был без признаков копоти. По стенам - аккуратная расшивка кабелей. Вероятно, локомотив здесь двигала электроэнергия. Группа вошла в тоннель не в начале. Начало тоннеля находилось где-то под лесным озером. Другая часть была устремлена на запад - к реке Одер. Почти сразу обнаружили подземный крематорий. Возможно, именно в его печах сгорели останки строителей подземелья.
      Медленно, с соблюдением мер предосторожности, поисковая группа двигалась по тоннелю в направлении современной Германии. Вскоре бросили считать тоннельные ответвления - их обнаружили десятки. И вправо, и влево. Но большая часть ответвлений была аккуратно замурована. Возможно, это были подходы к неизвестным объектам, в том числе частям подземного города. Грандиозная подземная сеть оставалась для непосвященных фозящим многими опасностями лабиринтом. Проверить его основательно не представилось возможным. В тоннеле было сухо - признак хорошей гидроизоляции. Казалось, с другой, неведомой, стороны вот-вот покажутся огни поезда или большого грузового автомобиля (автотранспорт тоже мог там двигаться)… Со слов Черепанова, это был рукотворный подземный мир, являющий собой прекрасную реализацию инженерной мысли. Капитан рассказывал, что группа двигалась медленно, и через несколько часов пребывания под землей стала терять ощущение реально пройденного. Кому-то из ее участников пришла мысль, что исследование законсервированного подземного города, проложенного под лесами, полями и речками, - задача для специалистов иного уровня. Этот иной уровень требовал больших сил, средств и времени. По оценкам наших военных, подземка могла тянуться на десятки километров и «нырять» под Одер. Куда дальше и где ее конечная станция - трудно было даже предположить. Вскоре старший группы принял решение возвратиться. О результатах разведки доложили командиру бригады.
      – Получается, сверху шли бои, горели танки и люди, - думал я вслух, - а внизу жили гигантские бетонные артерии таинственного города. Такое не сразу можно представить, находясь в этом угрюмом краю.
      Прямо скажем, первая информация о масштабах тайного подземелья была куцей, однако и она поражала воображение.
      Как свидетельствует бывший начальник штаба бригады полковник в П. Н. Кабанов, вскоре после памятного первого обследования изЛегницы в Кеньшицу специально приехал командующий Северной группой войск генерал-полковник П. С. Маряхин, который лично спускался в подземное метро.
      Позже мне довелось встречаться и неоднократно подробно беседовать о «Лагере дождевого червя» с одним из последних командиров кень-шицкой бригады, полковником В. И. Спиридоновым. Постепенно складывалось новое видение этой необычной по своим масштабам военной загадки.
      Выяснилось, что в период с 1958 по 1992 год у пятибатальонной бригады поочередно сменилось девять командиров, и каждому из них - хочешь не хочешь - приходилось адаптироваться к соседству с этой неразгаданной подземной территорией.
      Служба Спиридонова в бригаде проходила как бы в два этапа. На первом, в середине 1970-х годов, Владимир Иванович являлся офицером штаба, а на втором - комбригом. С его слов, почти все командующие Северной группой войск (СГВ) считали своим долгом посетить дальний гарнизон и лично познакомиться с подземными лабиринтами. По инженерно-саперному заключению, которое довелось читать Спиридонову, только под гарнизоном было обнаружено и обследовано 44 километра подземных коммуникаций. У Владимира Ивановича до сих пор сохранились фотофафии некоторых объектов старой немецкой обороны под Кеньшицей. На одной из них - вход в подземный тоннель. Офицер свидетельствует, что высота и ширина ствола подземного метро составляют примерно по три метра. Горловина плавно опускается и ныряет под землю на пятидесятиметровую глубину. Там тоннели разветвляются и пересекаются, имеются транспортные площадки-развязки. Спиридонов также указывает на то, что стены и потолок метро выполнены из железобетонных плит, пол выложен прямоугольными каменными плитами. Он лично, как специалист, обратил внимание на то, что эта тайная магистраль была пробита в толще земли в западном направлении, к Одеру, до которого от Кеньшицы по прямой 60 километров. Ему приходилось слышать, что на участке, где подземка ныряет под Одер, туннель притоплен. С одним из командующих СГВ Спиридонов опускался глубоко под землю и на армейском «уазике» проехал по туннелю в сторону Германии не менее 20 километров.
      О подземном городе, считает бывший комбриг, знал малоразговорчивый поляк, известный в Мендзижече как доктор Подбельский. В конце 1980-х ему было едва ли не девяносто лет… Страстный краевед, он в конце 1940-х - начале 1950-х годов в одиночку, на свой страх и риск, через обнаруженный лаз неоднократно опускался под землю. В конце 1980-х Подбельский рассказывал, что этот стратегический объект немцы начали строить еще в 1927 году, но наиболее активно - с 1933 года, когда к власти в Германии пришел Гитлер В 1937 году последний лично прибыл в лагерь из Берлина и, как утверждали, по рельсам секретной подземки. Фактически с этого момента спрятанный город считался сданным в пользование вермахта и СС. Какими-то скрытыми коммуникациями гигантский объект соединялся с заводом и стратегическими хранилищами, тоже подземными, расположенными в районе сел Высока и Пески, что в двух-пяти километрах западнее и севернее озера.
      Само озеро Кшива, считает полковник, поражает своей красотой и чистотой. Как ни странно, озеро является неотъемлемой частью тайны. Площадь его зеркала составляет не менее 200 тысяч квадратных метров, а шкала глубин - от 3 (на юге и западе) до 20 метров (на востоке). Именно в восточной его части некоторым армейским любителям рыбной ловли удавалось в летнее время при благоприятном освещении разглядеть на заиленном дне нечто, по своим очертаниям и другим особенностям напоминающее очень большой люк, получивший у военнослужащих прозвище «глаз преисподней». Так называемый «глаз» был плотно закрыт. Не его ли в свое время должен был прикрывать от взгляда пилота и тяжелой бомбы уже упомянутый выше плавучий остров?
      Для чего мог служить такой люк? Скорее всего, он выполнял роль кингстона для экстренного затопления части или всех подземных сооружений. Но если люк до сего дня закрыт, значит, им не воспользовались в январе 1945-го. Таким образом, нельзя исключить и то, что подземный город не затоплен, а законсервирован «до особого случая». Что-то хранят его подземные горизонты? Кого ждут?
      Спиридонов заметил, что вокруг озера, в бору, немало сохранившихся и разрушенных объектов военного времени. Среди них руины стрелкового комплекса и госпиталя для элиты войск СС. Все было сделано из железобетона и огнеупорного кирпича. И главное - мощные доты. Их железобетонные и стальные купола были когда-то вооружены крупнокалиберными пулеметами и пушками, оборудованы механизмами полуавтоматической подачи боеприпасов. Под метровой броней этих колпаков на глубину до 30-50 метров уходили подземные этажи, где располагались спальные и бытовые помещения, склады боепитания и продовольствия, а также узлы связи. Лично Спиридонов обследовал шесть дотов, расположенных на юг и запад от озера. До северных и восточных дотов, как говорится, у него руки не дошли. Подступы к этим смертоносным огневым точкам были надежно прикрыты минными полями, рвами, бетонными надолбами, колючей проволокой, инженерными ловушками. Они были даже при входе в каждый дот. Представьте, от бронированной двери внутрь дота ведет мостик, который немедленно опрокинется под ногами непосвященного, и тот неминуемо рухнет в глубокий бетонный колодец, откуда живым ему уже не подняться. На большой глубине доты соединены ходами с подземными лабиринтами.