Бесспорно, животное именно такого типа — пресловутый морской змей Новой Англии! — снова заставило говорить о себе весной 1964 года в Массачусетс-ком заливе, что свидетельствует о присущей ему трогательной приверженности к традициям.

14 мая экипаж рыболовного судна из Нью-Бедфорда сообщил о происшедшей два дня назад встрече с морским змеем очень приятной наружности, приплывшим к берегам Нантакета, в 30 милях на юго-восток от маяка Раунде Шоулс.

Механик Эльф Уильхемсен рассказал, что вначале они приняли животное за кита и устремились за ним в погоню, но, когда приблизились к нему, не увидели ничего похожего на китообразное.

Описание существа в том виде, как его передало агентство Ассошиэйтед Пресс, содержит очень несуразные подробности:

«Змея черного цвета, длиной, по крайней мере, 50 футов[8], весом от 35 до 40 тонн. Она поднимала свою голову аллигатора почти на 26 футов[9] над водой. На его спине виднелись несколько горбов, а на макушке головы можно было различить дыхательное отверстие.

Рыбаки утверждали, что «змея», казалось, скользила по волнам и некоторое время плыла рядом с кораблем, примерно на расстоянии 50 — 100 футов[10] от него, со скоростью 15 километров в час».

Не было бы сказано о той высоте, совершенно невероятной, на которую поднималась его голова, перед нами был бы классический и точный образ многогорбого змея, так часто встречавшегося у атлантического побережья Северной Америки. Возможно, речь идет об опечатке или ошибке при передаче сообщения. Многое в тексте на это указывает.

Действительно, нигде не упоминается о длинной шее, и очевидно, что если бы животное поднимало голову на 8-метровую высоту, рыбаки никогда бы не приняли его за кита. Кроме того, точность, с которой эта высота указывалась в сообщении, вызывает подозрения. Остальные размеры свидетели указывали гораздо более расплывчато: «по крайней мере 50 футов» или «на расстоянии 50 — 100 футов». Если бы животное на самом деле подняло голову, как это передано в сообщении, очевидцы сказали бы скорее «почти на 20 — 30 футов над водой» или «около 25 футов».

За очень редким исключением, все многочисленные свидетели из Новой Англии говорили, что местный морской змей поднимал голову на 2 — 3 фута над водой. Поэтому надо читать «2, 6 фута», то есть 2 фута 6 дюймов ( 75 см ), что для англосаксов является также приблизительным размером.

Отметим, кроме того, что во французском переводе этого сообщения агентство написало, что животное подняло голову «на 10 метров над поверхностью». Это показывает, насколько журналисты могут исказить факты, только чтобы поразить воображение читателя. Именно поэтому, наверное, один из них предпочел написать 26 футов вместо 2, 6, в которых не было ничего впечатляющего.

Несколько месяцев спустя у берегов Массачусетса произошла новая, почти ставшая уже обыденной встреча со знаменитым зверем из Стронсе, сообщение о котором буквально взорвало научный мир в 1808 году. Перед самым Новым годом странный скелет длиной 5 метров 50 сантиметров был обнаружен двумя рыбаками (одного из них звали Эльмер Коста) на пляже у Орлеана.

Корреспондент газеты «Кэйп коддер», посланный на место происшествия, описывает его следующим образом:

«Он лежал на берегу, и его змеиный хвост был направлен в сторону от воды. Его маленькая голова (размером с череп енота-полоскуна) на цепочке позвонков длиной около 1 метра 20 сантиметров и змеиный позвоночник были чертовски похожи на скелет детеныша птеродактиля, а расширяющиеся на середине тела остатки кожи могли быть крыльями, обезображенными разложением».

Несмотря на упоминание о крыльях, хотелось бы знать, что делал там птеродактиль — эта маленькая, размером не больше голубя, летающая рептилия мелового периода? Вероятно, репортер хотел сказать «птерозавр», имея в виду, конечно, плезиозавра.

Прибывшему на место специалисту океанографического института в Вудсхолле доктору Ричарду Бакусу одного взгляда на эти останки было достаточно, чтобы вынести приговор:

— Акула-пилигрим.

Действительно, на рисунке, опубликованном вскоре газетой, легко узнавалось это животное. В очередной раз обезображенный совершенно естественным процессом разложения труп акулы-пилигрима был принят за плезиозавра. Ничто не ново под луной.

Другой эпизод конца 1964 года может бросить новый свет и даже придать сенсационный блеск проблеме, которой мы занимаемся. Он основывается на документах, впервые содержащих опубликованные фотографии неизвестного большого морского змееподобного. Автором этих снимков был француз, тридцатисемилетний фотограф Робер Ле Серрек.

Он покинул Францию в 1960 году на борту своей яхты «Сент-Ив д'Армор» в сопровождении жены Раймонды и пятилетней дочери Анны. За время долгого путешествия, которое в конце концов привело семью любителей приключений в Австралию, у них родились еще двое детей, один в Касабланке, другой в Нассау, на Багамах. Настал момент возвращения во Францию, но увы! 4 июня 1964 года яхта затонула у Большого Барьерного рифа, недалеко от Маккая, в Квинсленде.

Купив небольшое пятиметровое моторное суденышко, Ле Серрек решил не возвращаться домой, не посетив волшебные острова, образующие коралловую цепь, и особенно архипелаг Уитсанди. Он решил провести три месяца с семьей и молодым приятелем из Сиднея Хенком де Йонгом на острове Хук и, кроме того, написать книгу. Именно тогда и произошли события, сообщение о которых были переданы прессе в следующей версии.

В 9 часов утра 12 декабря 1964 года путешественники пересекали залив Стоунхевен, отправившись за пресной водой, когда мадам Ле Серрек указала мужу на «что-то странное в глубине под водой». Тот в это время находился в рубке, разбираясь со снаряжением для подводного плавания, вместе со своим приятелем Хенком.

Мужчины поднялись на палубу. Хенк сначала подумал, что это ствол дерева, перекрученный буквой S, который лежал на двухметровой глубине на белом песке дна. Но вскоре оба различили сквозь прозрачную воду нечто, похожее на колоссального головастика. За огромной головой следовало тонкое гибкое тело около 20 метров длиной.

Ле Серрек бросился за кинокамерой, а его жена принесла фотоаппарат, де Йонг встал к рулю. Нетрудно представить волнение, смешанное со страхом, которое охватило всех троих. Только дети оставались в олимпийском спокойствии, с удовольствием и любопытством наблюдая за существом, как за многими другими морскими животными, которых им случалось встречать во время путешествия.

Сделав несколько фотографий животного, сняв его на кинопленку и увидев, что оно не пытается ни убежать, ни даже пошевелиться, они решили медленно приблизиться к нему с надеждой увидеть, как оно двигается. Прошло полчаса, за это время они хорошо рассмотрели животное и заметили, что у него на спине белело большое, примерно 1 метр 50 сантиметров длиной, пятно, возможно рана, а голова его была очень похожа на змеиную. Услышав это слово, дети, воспитанные в страхе перед змеями, испугались, и их пришлось отвезти на берег в лагерь.

Без детей взрослые почувствовали себя свободнее и решили вернуться и сфотографировать животное с более близкого расстояния. Они смогли рассмотреть два белых глаза на голове и темные поперечные полосы, окольцовывающие через равные расстояния его гигантское тело. Монстр оставался все это время неподвижным. Появилась идея даже кинуть в него камень, чтобы заставить его пошевелиться, но потом посчитали более благоразумным этого не делать, опасаясь, что реакция его могла быть слишком резкой. Существо подобных размеров одним движением хвоста могло бы без труда превратить в щепки их хрупкое суденышко.

Тогда мужчины решили осмотреть чудовище под водой и попытаться снять его на кинопленку с помощью подводной камеры. Зияющая рана и белые глаза говорили им, что животное, возможно, мертво. Под водой они смогли бы в этом удостовериться.

Хенк де Йонг взял с собой специальное подводное ружье 12-го калибра — очень эффективное средство против акул, но которое, вероятно, могло бы лишь немного повредить этому колоссу. Однако присутствие оружия создавало некий моральный комфорт.

Ле Серрек погрузился первым, за ним — его молодой товарищ. Как это обычно бывает около тропических островов, вода, которая кажется с поверхности прозрачной, в действительности оказывается более мутной. Им пришлось приблизиться на расстояние 6 метров к существу, чтобы различить его черты, которые французский путешественник описывает следующим образом:

«Его череп казался очень плоским и, по крайней мере, метровой высоты. Кожа выглядела гладкой, но в то же время матовой».

Сцепив зубы, чтобы унять невольную дрожь, Ле Серрек запустил камеру и еще продвинулся в сторону животного.

«Внезапно, — рассказывал потом он, — его пасть открылась угрожающим образом, как у побеспокоенной мурены. Затем наполовину закрылась и снова открылась. И так несколько раз. С видимым трудом зашевелившись, передняя часть чудища начала поворачиваться в нашу сторону (мы снимали его в это время сбоку)».

Ни жив ни мертв, Ле Серрек еще некоторое время продолжал снимать, а затем они быстро развернулись и поплыли прочь.

Когда смельчаки поднялись на борт яхты, лежащей в дрейфе, — мотор заглох, и мадам Ле Серрек не смогла его завести — они узнали от нее, что монстр уплыл. Он тронулся с места, подняв со дна облако песка, потом тяжело, медленно, с небольшой амплитудой извиваясь в горизонтальной плоскости, двинулся в сторону кольца рифов и скрылся в глубине.

Несмотря на интенсивные поиски в течение всего дня, его больше не видели.

Подводя итоги происшествия, Ле Серрек и де Йонг оценили длину чудовища в 20 — 25 метров . Голова его была похожа на голову змеи, только верхняя часть черепа была более выпуклой, более округлой. Она была шириной почти 1 метр 20 сантиметров и такой же в высоту, длина головы была от 2, 5 до 3 метров . Кроме того, его тело длиной почти 8 метров имело диаметр около 60 сантиметров, затем утончалось и заканчивалось хлыстообразным хвостом.

Не было ни плавников, ни каких-нибудь игл или лучей. Не было заметно и дыхательных отверстий, но свидетели признались, что все их внимание было приковано в основном к угрожающе раскрытой пасти. Они также не видели и зубов — возможно, зубы были очень мелкими. Рот располагался на нижней части головы, его внутренняя часть была белого цвета, с верхней челюсти спускался клок какой-то темной субстанции.

Тело животного было черного цвета. На голове видны были более светлые пятна. Бурые кольцевые полосы на теле, сантиметров по 30 шириной, расчерчивали чудовище на расстоянии 1 метра 50 сантиметров друг от друга. Так как животное лежало на дне и даже немного зарылось в песок, нельзя было рассмотреть цвет его брюха, которое казалось плоским.

Его глаза диаметром 5 сантиметров имели светло-зеленый, почти белый цвет и вертикальный зрачок.

Внешний покров был похож больше на шкуру акулы, чем на кожу угря, не было видно никаких признаков чешуи.

Мореплаватели считали, что огромное животное было ранено, очевидно, винтом парохода, и был, вероятно, задет позвоночник. Поэтому оно не могло защищаться от атак более мелких хищных рыб, привлеченных кровью, вытекающей из открытой раны, и нашло убежище на мелководье у самого берега, куда заплывало очень мало рыб.

Форма головастика, в которой предстал морской змей с острова Хук, для нас не является чем-то совершенно новым. Она напоминает очертания самых странных существ из истории морского змея, например, черно-желтых полосатых чудовищ, встреченных в 1925 году господином Журданом на Змеином острове в Южно-Китайском море, которые, в свою очередь, казались уменьшенными версиями полосатого колосса «Нестора» из Малаккского пролива, увиденного в 1876 году. Правда, мелкие чудища господина Журдана имели четыре отростка в районе головы, — но это мог быть, хотя и плохо объяснимый, результат временных изменений (может быть, края более глубокой раны?). Правда, огромный монстр «Нестора» перемещался, извиваясь в вертикальной плоскости, но мы знаем, что угри, например, могут достаточно долго плыть на боку.

Короче, перед нами три встречи со странными неизвестными животными, происшедшие в относительно соседних областях тропической части Тихого океана. Форма головастика, расчерченного желтыми и черными или коричневыми полосами, имеет для нас большое значение, так как свидетельствует в пользу достоверности последней встречи.

Возвращаясь к замечательному приключению семейства Ле Серреков и их австралийского друга, добавим, что они решили из предосторожности — у них уже похищали ценные кадры — ничего не говорить о своих впечатлениях до того, как получат из австралийской лаборатории проявленные фото — и кинопленки. Они боялись, что в противном случае нахлынувшие толпы журналистов помешают им спокойно закончить фильм, который они снимали на островах Уитсанди до начала сезона дождей.

Только 4 февраля 1965 года Робер Ле Серрек сообщил в местные газеты о том, что произошло с ним и его близкими. Новость вызвала интенсивный обмен телефонными звонками между Парижем и Нью-Йорком, между Б. Эйвельмансом и А. Сандерсоном. В результате Ле Серрек, который хотел получить за свои кадры хорошую цену, согласился послать их вместе со своим рассказом в Соединенные Штаты Сандерсону, самому большому американскому специалисту по криптозоологии, чтобы тот подтвердил подлинность документов и прокомментировал их с научной точки зрения.

Со своей стороны, Б. Эйвельманс провел во Франции нечто вроде «расследования морального облика» Серрека, оказавшегося, увы, изрядным авантюристом, которого разыскивали толпы кредиторов. Сандерсон проверил его фотографии — прекрасные цветные снимки 24x36 — с помощью технических средств. Специалисты не нашли никаких признаков фальсификации (ретуширования, монтажа или передержки).

Перебрав все возможные простые объяснения (затонувший ствол дерева, пучок гигантских водорослей, участок подводного нефтепровода, телефонный кабель и т. п.), Айвен Сандерсон оставил только три:

1) потерявшаяся пластиковая емкость. Такие емкости несколько лет назад американцы в экспериментальном , порядке пытались использовать для транспортировки больших количеств топлива, буксируя их по воде;

2) оболочка метеорологического зонда «Скайхок», сдувшегося, упавшего в море и обросшего водорослями;

3) огромный кусок материала — например, цирковой тент, — свернутый в рулон, перекрученный и брошенный в воду.

Первая гипотеза может быть сразу отброшена. Информационная служба флота сообщила, что такие резервуары имели металлическую оболочку и плоскую форму очень длинного надувного матраса, и ни один из них не пропадал ни у американских берегов, ни в каком-нибудь другом месте.

Вторая гипотеза также не выдерживает критики. Когда зонд «Скайхок» взрывается, он полностью разрушается еще в воздухе. Если его оболочка только порвалась или получила пробоину, то зонд опускается медленно и за ним легко следить, поэтому его всегда подбирают. К тому же такой зонд не мог бы долго находиться под водой — достаточно долго, чтобы обрасти водорослями, — не разорвавшись на клочки об острые грани коралловых рифов.

Остается третья гипотеза, версия о преднамеренном обмане.

Стоит уточнить, что бухта Стоунхевен на острове Хук находится недалеко от нескольких часто посещаемых киторазделочных станций, размещающихся на соседнем острове Хеймен и на побережье самого континента. Эти воды бороздят каждый день множество моторных и парусных судов. Привезти на место материал, необходимый для фабрикации фальшивого чудовища длиной больше 25 метров (шлюпка, которую можно видеть на одной из фотографий, подтверждает эти размеры), придать ему требуемую форму, нарисовать глаза и кольца, а затем отбуксировать на некоторое расстояние от берега и затопить — это не простое дело. Еще труднее сделать это незаметно для постороннего глаза. Можно было бы изготовить макет морского змея на специализированной фирме, но невозможно его сделать надувным или из пластика. Если бы он был надут воздухом, он бы всплывал и не мог бы оставаться на дне. Чтобы удержать его под водой, требуется такая же или большая, чем у воды, плотность наполнителя, и, следовательно, игрушка таких размеров должна весить около 6 тонн…

Отбуксировать 6-тонную конструкцию по воде, пусть на небольшое расстояние от берега, не могут три человека, даже имея в наличии что-то вроде морского бульдозера. А подобный бульдозер не спрячешь под палубой пятиметрового суденышка!

В самом деле, если бы речь шла о мистификации, можно было бы принять к рассмотрению единственный вариант: на месте был случайно найден подходящий обломок, змееобразный силуэт которого мог натолкнуть на мысль о розыгрыше. Оставалось бы только каким-нибудь образом усилить сходство его с живым существом, расположив определенным образом и подрисовав глаза и кольца, что легко сделать на глубине 2 метра .

Эйвельманс больше склоняется к этому объяснению, особенно если принять во внимание расположение глаз монстра, которое кажется слишком ненормальным. У большинства позвоночных — особенно это заметно у рыб — глаза расположены по бокам головы, у некоторых — например, приматов — они направлены вперед, но почти неизвестны животные, у которых они направлены вверх, как у морского змея с острова Хук. Правда, такое расположение можно найти у некоторых морских позвоночных (камбала, скаты), живущих у самого дна и часто зарывающихся в песок, что похоже на наш случай. Но глаза у них расположены ближе к передней части морды.

К тому же кинопленка, запечатлевшая чудовище в движении, получилась некачественной, подводные кадры настолько расплывчаты и неясны, что ничего нельзя уверенно утверждать.

Если допустить — просто в качестве рабочей гипотезы, — что семья Ле Серреков и их приятель не повинны в обмане и действительно видели живое существо (еще живое, было бы правильнее сказать), то к какому зоологическому виду его можно было бы причислить?

По поводу рассказа Ле Серрека директор Квинслендского музея, доктор Дж. Т. Вудс, заявил, не слишком рискуя ошибиться:

«Если описание точное, оно не может быть применимо ни к одному существу, известному науке».

Доктор Ф. X. Талбот, смотритель секции рыб Австралийского музея, был более решителен. Он нашел это происшествие одним из самых необычных и выдвинул теорию, по которой неизвестное животное могло быть «гигантским угрем, показавшимся еще более громадным из-за эффекта рефракции в воде».

Мнение доктора У. X. Даубина, с факультета зоологии Сиднейского университета, было, напротив, полностью негативным: «Строение головы животного совершенно не похоже на угря». И добавил: «Это, конечно, не кит и не дельфин, изучение которых — моя специальность».

Тогда что же это было?

Самое простое объяснение было предложено подводным охотником и исследователем по фамилии Линклатер. Он считал, что Ле Серрек, возможно, видел массу рыб-котов из семейства морских сомов в процессе миграции. «Я не сомневаюсь, — заявил он, — что скопление большой массы таких рыб издали можно принять за чудовище вытянутой формы».

Мистер Дж. М. Сантер считал, в свою очередь, что «монстр», скорее, был образован скоплением огромного количества мелких кальмаров. Эта гипотеза базировалась на фильме Ханса Хасса, который видел подобное образование, состоявшее из миллионов крошечных кальмаров.

На это ихтиолог У. Талбот и его коллега Дж. Уитли, его предшественник на посту смотрителя музея, ответили, что оба не знают в австралийских водах о подобном феномене, касалось ли это рыб-котов или кальмаров. «Однако, — соглашается доктор Талбот, — эта версия не выходит за пределы возможного. Некоторые морские животные могут собираться в большие скопления».

В Лондоне, в отделе естественной истории Британского музея, доктор Гринвуд, эксперт по морской биологии, более категорично восстал против теории о скоплении рыб, указывая, что они собираются обычно в форме сферы, а не в форме змеи. Доктор Гринвуд также добавил, что, когда маленькие животные собираются подобным образом в большие скопления, вне его всегда остается множество отдельно плавающих особей, которых можно было бы различить на фотографии.

Нет необходимости говорить, что и сам Ле Серрек, различивший у животного глаза, рот и кольца на теле, не принял эту гипотезу. По его мнению, речь могла идти, скорее, о каком-то случае гигантизма неузнанного малоизвестного животного. Правда, после тщательного изучения и анализа описания удалось сузить круг возможных претендентов на роль этого обескураживающего вида существа. Эйвельманс с Сандерсоном сделали это, каждый со своей стороны, без взаимных консультаций.

Они оба посчитали установленным, что речь идет о позвоночном (хотя это, конечно, не абсолютно точно). Из позвоночных это не могла быть птица, но это, скорее всего, и не млекопитающее (ввиду полного отсутствия конечностей и белого цвета внутренней поверхности пасти). У этого существа есть только незначительный шанс оказаться рептилией (из-за его высокого лба) и еще меньше шансов — амфибией (из-за его морского места жительства (по Сандерсону), из-за своих размеров (по Эйвельмансу). Короче, речь идет о рыбе.' Все черты, упомянутые в рассказе, можно найти у того или другого вида рыб. Но затем пути ученых разошлись.

Приняв во внимание общую форму существа и вспомнив очень кстати о гигантском лептоцефале «Даны», Сандерс подумал сначала об угре. Но у угря дыхательные отверстия явно обозначены и их легко заметить, а голова не шире тела. Тогда он вспомнил о семействе змееподобных рыб, которых иногда называют по-английски «swamp eels» (болотные угри), но на самом деле угрями (отряд безногих) не являющимися. О месте этих рыб в классификации ученые еще спорят. Они обитают практически во всех тропических водоемах со стоячей водой в Америке, Африке и Азии, но в малайзийских водах существует и их морская форма, очень небольших размеров (Macroterna caligans). Их самая характерная черта — жаберные щели расположены на нижней части головы, а у некоторых видов вообще сливаются в одно отверстие. Отсюда их название — «одножаберные».

Своим внешним видом: увеличенной головой, за которой следует более тонкое цилиндрическое тело, заканчивающееся утончающимся хвостом; полным отсутствием парных плавников; вырождением спинного д брюшного плавников в рудиментарный гребень; гладкой кожей и, наконец, невидимым со стороны дыхательным отверстием они почти полностью соответствуют описанию морского змея Ле Серрека.

Единственное несоответствие в этой гипотезе — никто еще не видел ни одного экземпляра болотного угря размером больше 1 метра (морские виды едва достигают 20 сантиметров !). Сандерсон попытался отмести это препятствие: «Если небольшие речные дельфины пресных рек размером 1 метр 80 сантиметров могут иметь гигантских родственников в океане (как, например, великана голубого кита 30 метров длиной), почему маленький болотный угорь (Monopterus albus) Юго-Восточной Азии не мог бы иметь гигантских кузенов в море?» Эта параллель между китообразными и одножаберными кажется некорректной. Ведь если можно найти виды китообразных всех промежуточных размеров между дельфинами длиной 1 метр и 30-метровым китом, то в нашем случае неизвестен ни один вид угря, ни живой, ни вымерший, от 1 метра до предполагаемого гиганта 25 метров . Природа не делает больших скачков…

«Свои собственные исследования я начал, приняв во внимание размеры животного, а не его форму, — рассказывает Эйвельманс. — Конечно, я тоже подумал о угрях — змееподобных существах, лишенных иногда конечностей и с гладкой кожей, — вспомнив не только о гигантском лептоцефале „Даны“, но также и о том, что среди них встречаются экземпляры длиной до 3 метров . Потом я обратился к классу животных, среди которых встречаются настоящие великаны, — к хрящевым рыбам.

У этих рыб не только явно просматривается тенденция к гигантизму (вспомните китовую и гигантскую акул, ската манту и т. п.), но и стремление к приобретению змеевидной формы. С другой стороны, по словам очевидцев, кожа монстра была скорее похожа на шкуру акулы, чем угря, а рот находился на нижней части головы, что очень характерно для хрящевых рыб. Наконец, из всех рыб некоторые акулы (в частности, белая акула) единственные имеют вертикальные щелевидные зрачки.

Любопытная форма чудовища острова Хук — в виде головастика — также встречается у хрящевых рыб. Ее мы видим не только у рыбы-торпеды, но и у рыбы-гитары, вид которой, обитающий у берегов Индокитая, достигает 3-метровой длины. Заметим также, что у них у всех жаберные щели расположены на нижней половине тела и не видны, когда рыба прижимается ко дну.

Единственная серьезная нестыковка в этой гипотезе — все хрящевые рыбы, в отличие от нашего монстра, имеют плавники, хотя у некоторых видов они и не очень большие.

Пункт, в котором точки зрения Сандерсона и моя снова сошлись, — — это вероятный пищевой рацион морского змея с острова Хук. Не имея зубов или с очень неразвитыми зубами, он, скорее всего, должен питаться планктоном, как это делают большинство из морских гигантов, как среди китообразных, так и среди рыб, или, точнее, среди хрящевых рыб (очко в мою пользу!)

Несмотря на мои личные предпочтения, я бы хотел, из сентиментальных соображений, чтобы победила точка зрения Сандерсона. Вспомним, что первый человек, который предположил (в 1817 году!), что один из видов морского змея мог принадлежать к одножабер-ным, был не кто иной, как наш старина Рафинеск…

Я бы хотел, чтобы появилось новое доказательство гениальности первого зоолога в мире, признавшего в морском змее объект, достойный изучения наукой».

ТАИНСТВЕННАЯ ДОБЫЧА ТРАУЛЕРА «ЗУЙО — МАРУ»