вся в черном. Лицо спокойное, а смотрит на меня с жалостью. „Бедная моя доченька, – негромко произнесла женщина, – горе тебя ожидает большое, готовься“. Кто вы?» – спрашиваю. «Твоя мать». У меня спина аж мурашками покрылась. Мать моя умерла при родах, я ее никоща не видела, даже фотографии не сохранилось. А женщина снимает с себя крестик и вешает мне на шею. «Носи его всегда», – говорит, погладила меня по голове и исчезла. Я вскочила, бросилась к двери, ведь помню? что запирала на ключ и засов задвинула. Так и есть. Привиделось все? Но тепло ее руки я до сих пор ощущаю…" – Хотите чаю? Конфеты есть… Так начался наш первый разговор с Линдой в комнате институтского общежития, ще она жила во время сдачи сессии. Первое знакомство с человеком, о котором я знал по письмам, как мне казалось, предостаточно. И возникшее сразу недоверие к тому, что Линда мне писала о себе.

И разочарование. И недоумение. Все эти чувства разом нахлынули на меня и выбили из колеи. Я даже сначала не понял, почему вдруг возникло у меня такое отношение к женщине, по виду больше напоминавшей школьницу. Гораздо позже до меня дошло: ту жизнь, которую описала Линда, она просто не могла прожить, физически бы не смогла вынести испытания, обрушившиеся на ее хрупкие? в прямом смысле, плечи – горе, жестокость и несправедливость. Может, поэтому я и представлял ее другой.

Несколько дней спустя я все же не выдержал и поинтересовался у Линды, откуда у нее оказалось столько сил? чтобы не только перебороть все невзгоды, но и сохранить душевность, доброту, уверенность в себе и веру к людям? Она ответила очень серьезно: – Мне помогал Бог!

По-разному можно отнестись к этим словам. Можно осудить, посмеяться, остаться равнодушным, наконец. Но меня они заставили задуматься. Не зря в Евангелие от Матфея сказано: «Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое, будь то в словах, будь то в деяниях». Линда с детства пила из доброго источника, если можно так выразиться. Очевидно, я никогда бы об этом и не узнал, если бы однажды с упреком не сказал ей, зачем она так много курит.

– На меня курение не действует, – засмеялась Линда. – Кстати, курю я не так уж и часто. Но мне это просто необходимо для здоровья…

Я подумал, что это шутка. Своим слабостям и привычкам мы всегда ищем оправдания, а если их нет, то отшучиваемся. Но я ошибся. Однако безобидное замечание о вреде курения позволило мне узнать то, о чем я никогда бы не догадался спросить. Зато теперь я могу сказать, что странности в жизни Линды начались отнюдь не 1 января 1983 года, а гораздо раньше.

Линда росла без матери, поэтому очень любила отца – художника, который частенько уезжал из дома на заработки. Тогда они жили в Ворошиловградской области. В память пятилетней Линды врезалась больница для инфекционных больных, вернее, высокий некрашенный заоор вокруг, за которым находились больные проказой? сифилисом, гепатитом, туберкулезом… А спустя год за этим забором оказалась и Линда. Ее привезла «скорая» с диагнозом «болезнь Боткина» – температура под сорок? суставы ломило, кожа желтая, отечность, боли в печени? которая оказалась здорово увеличенной. Лечили Линду жестоко —по 10 уколов в день, но улучшения не наступало. В палате вместе с ней лежал еще мальчик лет четырех, Сережа – худой, как скелет. Он фактически не вставал с постели, а однажды утром Линда не смогла его разбудить. Пришли врачи и унесли Сережу. Нянечка сказала Линде, что он заснул, его заберет теперь мама.

– Не бойся, ты скоро тоже заснешь, – со вздохом проговорила она, – и болеть ничего не будет.

Но Линда и не боялась, так как смерть для нее была довольно отвлеченным понятием. Не знала она и о том? что врачи ее уже приговорили, оставив надежды на выздоровление. Первый месяц Линду еще лечили, второй – лекарств на нее уже не переводили – неизлечима. Оставалось ждать.

После смерти Сережи Линда осталась в палате одна? дверь запирали на ключ – выходить не разрешалось. Поэтому Линда подолгу смотрела в окно, приводняв нижнюю раму – она открывалась легко, – за ним виднелось мрачноватое одноэтажное здание морга. Рядом с ним и забор был пониже, да больные обходили это место стороной.

В один из летних дней Линда также сидела у открытого окна, коща увидела, как через забор перелез парень. Он подбежал к окну, забрался в палату и, приложив палец к губам, чтобы она молчала, спрятался под кровать. Линда и испугаться не успела, потому как заметила, что за окном появился милиционер. – Девочка, ты никого не видела? – Нет, дяденька, – сказала Линда, – и ты уходи быстрей, а то заболеешь…

Она уже была рада такому происшествию и с нетерпением ждала, когда из-под кровати появится парень. Он вылез улыбающийся и, подмигнув ей, шепнул:

– Спасибо. Вот тебе за это гостинчик, – и протянул большой соленый огурец. – Больше ничего у меня нет. Ну, выздоравливай с богом, дочка.

Линда и опомниться не успела, как парень исчез за окном. Соленые огурцы она не любила и никогда не ела? а тут вдруг откусила и – съела весь без остатка. Он ей так понравился, что когда пришла убираться нянечка? Линда ее попросила принести ей соленых огурцов, помидор, картошки, хлеба. То есть то, что категорически запрещали врачи. Нянечка знала – жить Линде осталось недолго, потому и решилась нарушить этот запрет. Соленые огурцы, помидоры, вареную картошку она прятала под платье и тайно проносила в палату. Линда все съедала и не могла насытиться. Спустя неделю она заметила, что у нее уже не кружится голова, когда она нагибалась, но главное – Линда начала худеть, то есть стала спадать отечность, понизилась температура. Она уже сама мыла полы в палате, и когда это увидел врач, он просто не мог придти в себя от изумления. – Ее надо срочно лечить…

Неизвестно, что вышло бы из этого вмешательства врачей, если бы не приехал отец. Он просто взломал дверь палаты и прямо в больничной пижаме увез дочь домой. Отец стал лечить ее сам отваром из каких-то трав, который был совершенно без запаха.

А дальше и совсем уже начали происходить чудеса. Вскоре приехал друг отца, врач, который осмотрел Линду и сказал, что организму девочки необходим никотин, ей надо курить. Отец с усмешкой молча протянул дочери сигарету. Линда неумело прикурила, затянулась горьковатым дымом и… даже ни разу не поперхнулась, не кашлянула, будто до этого курила.

Остается лишь гадать, что же стало причиной выздоровления Линды. Оно началось с подаренного ей соленого огурца. В тех местах в соления обязательно добавляют в виде специй лист кедра и каштана. Может, вся суть скрыта ! именно в этом? Кстати, кедр – дерево Линды… '

В те годы Линда была еще мала, чтобы задумываться : над тем, что с ней происходит. Но в память западало проч– ? но. Когда Линде исполнилось одиннадцать лет, с ней слу– ; чилось событие, которое, возможно, во многом определило ^ ее характер, сформировало как личность. ;

Линда с ребятами частенько ходила на речку. На бе– 1 регу, неподалеку от того места, где они купались, стояла ; древняя, но действующая церковь. Несколько раз издали ^ Линда видела и седого настоятеля-батюшку, как все его называли; тот жил отшельником. Но однажды, когда ре– ^ бята загорали на берегу и о чем-то спорили, священник ; незаметно подошел к ним и, обратившись к Линде, сказал:

– Ты очень уж красноречива, дочка, пойдем-ка я тебе ; кое-что покажу…

По дороге он, пристально глядя на Линду, поинтересовался, откуда у нее такой старинный католический кре– ^ стик. Линда рассказала, что этот крест отец берег именно для нее и крестили ее с ним. Но после крещения крестик ; куда-то запропастился, сколько его не искали, найти не ' смогли. Тогда дедушка привез ей золотой, на цепочке. Однако, как только Линда повесила его на шею, она стала ( задыхаться, словно кто-то душил ее. Линда рванула цепочку и вместе с крестом выбросила ее в окно. Отец тогда очень рассердился – как ты, мол, могла так поступить с подарком – и пошел в сад его искать. А нашел этот старинный католический, который столько времени не могли найти. Но золотой исчез…

Священник ничего на это не сказал. Они вошли в церковь, и батюшка вынес старинную толстую книгу. На обложке ее сверкал золотистый шар, внутри которого горел крест из червонного золота – точно такой же, какой носила Линда.

– Ты должна прочитать эту книгу за три ночи, – негромко проговорил священник. – Не побоишься приходить сюда ночами?

– Нет, – сказал Линда и вздрогнула, представив себе дорогу в темноте через степь до самого моста.

– Приходи около полуночи. На мосту я тебя буду встречать, – словно прочитав ее мысли, произнес батюшка.

И действительно, без четверти двенадцать, коща Линда торопливо подходила к речке, она увидела темный силуэт священника на мосту.

Они молча вошли в церковь, коща батюшка, заметив? как колыхнулись на окнах занавески, вдруг остановился пораженный. Перекрестившись, он повернулся к Линде и сказал:

– Это знамение. Пойдем в алтарь, дочь моя. – А мне можно? – вдруг испугалась она, зная, что это святая святых в церкви. – Тебе можно…

И все же Линда чего-то боялась, однако, когда оказалась в алтаре, ей стало легко и хорошо. Это ей запомнилось четко.

Священник повел ее в маленькую комнатку со стенами? сплошь уставленными зеркалами, и даже дверь изнутри была зеркальной. Посреди комнаты стоял небольшой столик, на котором лежала книга с золотистым шаром и крестом на обложке. По углам стола – две свечи в стаканчиках на блюдцах.

Батюшка сказал, что если встать лицом к восходу солнца, то левый угол комнаты, где ты находишься – со стороны сердца – и есть красный угол.

– Запомни, дочь моя, – предупредил он, – если книга откроется тебе, ты ее обязательно прочитаешь. Ну, а нет? значит, не дано. – А вы прочитали ее?

– Нет, – помолчав, со вздохом произнес священник, – книга мне не открылась. Ну) с богом, дочь моя…

Оставшись одна, Линда уселась на единственную табуретку к столу и с волнением открыла книгу, да с такой легкостью, совершенно не ощущая тяжести толстой кожаной обложки. Но текст буквально расплывался перед глазами, буквы сливались. Однако это вскоре прошло, и она начала читать. На первой странице оказалась молитва? которую Линде вдруг захотелось переписать. Она увидела на столе блокнот и ручку, но почему-то не удивилась этому, старательно переписывая слова молитвы. И только закончила – вошел священник.

– На сегодня хватит, дочь моя, уже четыре часа утра? пора идти. Эту молитву тебе придется переписать еще трижды левой рукой. Не сейчас, а когда придет время. Ты это сама почувствуешь. Где бы ты не была, куда бы не поехала – бери молитву с собой, трудно станет – читай…

Линда и это запомнила накрепко, тем более, что вскоре знала молитву наизусть. (Забегая вперед, скажу, что первый раз она переписала молитву через год, второй – коща ей исполнилось 16 лет, третий – в 1990 году.) В течение последующих двух ночей Линда также тайком уходила из дома, добиралась до моста, где ее неизменно ожидал священник, а потом сидела в зеркальной комнате и читала старинную книгу. Днем же по-прежнему ходила на реку с мальчишками.

Однажды спускаются они к речке и видят недалеко купающихся вроде бы женщин, а среди них батюшку во всем своем облачении с большим крестом в руках. Линду так и потянуло к нему, но ребята идти отказались. Коща она приблизилась к стоявшему по колено в воде священнику? между ними —откуда только взялся! – трижды пролетел голубь, потом взмыл вверх и закружил над ними. Батюшка окунул крест в воду и на голубя брызнул. Попал. Тот отряхнулся, и Линда ощутила на лице и шее упавшие с него капли воды.

– Ну вот, дочь моя, теперь ты по-настоящему окрещенная…

Тоща Линда только удивилась его словам, но вспомнила о них спустя всего лишь несколько дней.

Однажды она поспорила с ребятами, что одна переплывет озеро в полночь. Знала, что на такое никто из них никогда не решился бы. Ведь речь шла о расчищенной части болота, вокруг которого такие страсти рассказывали? что ночью просто оказаться рядом считалось верхом смелости. Договорились, что Линда прыгнет в воду с дамбы? пересечет озеро, а ребята будут ждать ее на противоположном берегу. И ровно в полночь, когда на небе сияла огромная луна, Линда шагнула с дамбы в черную и страшную бездну. Вода оказалась теплой, но ее пробирала дрожь и сердце бешенно колотилось. Она, исступленно работая руками и ногами, поплыла к левадам, к чернеющим за– ; рослям камыша. От них до берега било уже совсем близко. Но когда Линда добралась до камышей, ее вдруг потянуло ко дну. Она отчаянно замахала руками, сопротивляясь той силе, что тащила ее вглубь. Линда хотела уже закричать? но голос пропал. И тоща она вдруг почувствовала холодные прикосновения по бокам, и кто-то вынес ее через камыши к берегу – к тому месту, ще находились ребята…

Дома она обнаружила на правом и левом боку по яркому красному пятну в виде ладоней и явно чувствовала сквозивший от них холод. Обо всем случившемся Линда рассказала отцу. Он мрачно выслушал ее, потом погладил по голове и, неожиданно заплакав, попросил туда больше не ходить…

«В ту ночь, коща приходила женщина в черном, уснуть я уже не могла. А наутро пришла телеграмма – отец лежит в больнице в очещ: плохом состоянии. В тот же день я уехала к нему. Отец болел давно, но не любил говорить об этом или жаловаться. В больнице я узнала, что у него рак груди, с постели он не встает и дни его сочтены. В палате, ще он лежал, двое умерли, и отец теперь находился один, он никого не хотел видеть, ждал меня. Я только вошла к нему, как он расплакался. „Вылечи меня, – говорит, – ведь ты можешь“. Тоща о его словах я серьезно не задумалась; не удивилась даже, не до этого мне было. Мой отец ведь рода княжеского, после революции его раскулачили. Он был очень умным человеком? знал семь иностранных языков; врач, художник, музыкант – он лечил людей, играл на пианино, аккордеоне? писал музыку и стихи. Но в его поведении много чего было странного. Отец часто ночами молился на непонятном мне языке, плакал, и еще я замечала, как он нередко сам с собой разговаривал. В больнице он мне рассказывал про мою мать, о жизни своей и все повторял: „Я грешен, скоро умру, на мне много крови, кто разделит мои тяжкие грехи…“ Я успокаивала его, говорила, что все его грехи готова взять на себя и отмолить. Отец брал мою руку и плакал…»

Да, отец Линды был довольно загадочной и странной личностью даже для дочери. Таким для нее он и остался. Линда знала о нем и слишком много, и одновременно ничтожно мало. По ее словам, отец был незаконнорожденным сыном одного из великих литовских князей, на окраине Каунаса до некоторого времени стоял их старинный родовой особняк. После раскулачивания отец эмигрировал за границу, жил в Америке, Италии. Во время войны оказался в плену. И хотя вроде бы ему и повезло – в концлагере он работал врачом, – на деле вышло все иначе. Фашисты знали, как сломить человека самой гуманной профессии, и заставляли его пристреливать ослабевших и больных пленных. Откажешься – умрешь сам…

Отец Линды был не только отличным врачом, но и талантливым художником. А однажды случай открыл ей еще одну сторону незаурядных способностей отца. Как-то за праздничным столом собрались учителя школы. Преподаватель английского языка начал хвастаться, что лучше него никто не может разговаривать по-английски, кроме? разве, самих англичан. «А если вдруг такой человек нашелся бы?» – спрашивает отец. «Ящик водки бы ему поставил». Тоща отец поднимается и начинает бегло говорить на английском языке. У преподавателя того аж глаза округлились. Затем отец перешел на французский? немецкий, итальянский… До этого момента Линда даже не подозревала, что отец вообще владеет иностранными языками.

Но он бывал страшен, коща пил. А одиннадцатилетней девчонке – особенно. Произошло это в ночь с 12 на 13 января. Линда проснулась оттого, что пьяный отец крушил все в доме, а потом стал ломиться в ее комнату. Испугавшись, она со страху выбила окно и босая, в одной ночной рубашке выскочила на улицу. Куда и зачем бежала, Линда не думала, как и обжигающего снега поначалу не ощущала. И тут увидела идущего ей навстречу седого старика? бросилась к нему. Однако он погладил ее по голове и спокойно произнес:

– Не бойся, все будет хорошо. Пойдем, я отведу тебя домой. – Нет, – закричала Линда, – больше домой я не пойду.

– Ну что ты, все же будет хорошо, – старик взял ее за руку и повел.

В тот момент у Линды лишь мелькнула мысль, что она почему-то совершенно не чувствует холода. Коща они подошли к дому, отец стоял у калитки совершенно трезвый. Неодобрительно взглянув на Линду, сказал:

– Ты что, с ума сошла, простудиться хочешь? Быстро в дом, я кофе сварил.

Линда в нерешительности оглянулась на старика, но рядом никого не было и улица пуста.

На кухне отец налил ей кофе, но она отказалась, с недоумением поносившись на него – ведь знал, что она кофе не пьет.

– Тогда выпей парного молока, – предложил отец. Линда взяла кружку, в которой действительно было парное молоко. И это в три часа ночи! Не удивилась, мысли ее были заняты разбитым окном. Тут же призналась отцу – что теперь, мол, делать-то?

– Какое еще разбитое окно? – воскликнул отец. – Все нормально.

Лин^а срывается с места, вбегает в комнату и, ошарашенная, замирает на месте – окно действительно цело и невредимо. Ей вспомнились слова священника церкви) где она в зеркальной комнате читала книгу. Батюшка говорил? что именно в ночь с 13 на 14 января начинается праздник угнетения и зла молодых ведьм, которым не исполнилось 300 лет. Они слетаются к церквам и грызут замки. Бог опускается на землю к людям ровно в полночь, когда наступает 13 января, а уходит точно через сутки. И тоща вся нечисть слетается к церквам, и несдобровать тому, кто окажется рядом. В это время активизируются и колдуны. (Много лет спустя Линда узнала, что ночью 14 января был жестоко убит кем-то и батюшка, и уже на мертвого ему надели ведро на голову.)

Седой старик встретился Линде на улице ночью 13 января. Теперь она догадывалась, кто это мог быть, и почему все решилось таким чудесным образом…

Спустя десять лет, 13 января 1983 года, в палате, где умирал отец, Линда поставила елку. Ему было уже совсем плохо, он почти все время молчал. Когда же она собралась уходить, отец вдруг поднялся с постели. Это было настолько неожиданным для нее, что Линда даже не заметила откуда у него в руках оказались шприц и скальпель. А он протянул их дочери и с надрывом произнес:

– Ты родишь сына от второго брака. Запомни, он будет меченым и перевернет весь мир. Ты же станешь лечить людей…

Глаза его погасли, он разом сник, тело его обмякло, и тут, наконец, Линда опомнилась, уложила отца в постель. Вскоре он заснул…

Через неделю ей приснился соц: отец плыл на лодке и играл на аккордеоне. Потом появилась женщина в черном. Она только и сказала:

– Крепись, дочка, тебя ждет много испытаний. Утром Линда узнала, что отец умер. Тело покойного привезли домой и уложили на диван – так просил отец. Всю ночь Линда читала над ним молебен. Состояние ее было жуткое. Она все время слышала тяжелые шаги по комнате, чувствовала, как какая-то сила не раз пыталась вырвать у нее из рук книгу, но Линда держала ее крепко. Рев вьюги на улице и раздававшийся чей-то смех дополняли эту картину. Временами ее охватывал ужас, но потом исчезал, словно кто-то прогонял его.

На второй день после похорон вечером Линда была в комнате одна, когда вдруг увидела отца – он стоял, облокотившись о косяк двери и молча смотрел на нее. Ночью ей снились кошмары. Затем она услышала голос: «Будь проклята, неси этот крест ровно три года. Если выживешь, то вернем твое счастье…»

Линда постоянно думала об отце, и когда становилось совсем невмоготу, очень хотелось его увидеть, он приходил к ней во сне. Ведь именно благодаря отцу Линда всерьез стала заниматься рисованием, музыкой, писала стихи. Некоторые были опубликованы в газете. После смерти отца рисовать бросила. Зато вскоре узнала, что ее стихотворение «Журавли» стало песней – киевский композитор написал на него музыку. И выбор был сделан – она решила поступать в Киевский театральный институт имени Карпенко Карого. Приехав в Киев, нашла того композитора, рассказала о своей мечте стать актрисой театра и кино, и он согласился ей помочь.

Они поехали в институт вместе, но Линда туда не пошла, с волнением ждала его на улице. Она даже не поняла? откуда вдруг появилась рядом цыганка. Пристально взглянула на нее своими пронзительными черными глазами и быстро проговорила:

– Ты, красавица, будешь дважды замужем. От первого мужа дочку родишь, но ее ты потеряешь. От второго – сына, его ты береги. Сама к тридцати годам великим человеком станешь, но в тридцать четыре – умрешь, если…

В этот момент что-то отвлекло Линду, она оглянулась, а когда снова повернулась – цыганки нигде не было. Но о ней Линда забыла уже через час, а на следующий день уехала домой, пораженная странными словами композитора:

– Тебе надо быть не актрисой, а врачом… Однако спустя несколько месяцев цыганка снова неожиданно напомнит Линде о себе. Но произойдет это в Ленинграде, коща Линда только сойдет с поезда. Та снова возникнет внезапно и бросит как бы мимоходом: – В недобрый час ты приехала, остерегись… Как наваждение какое-то. Сердце забилось учащенно. В чем-то цыганка была права, Линда и сама не понимала? зачем она согласилась поехать сюда. Вспомнила, как прибежала к ней мать ее мужа, сунула билет до Ленинграда – мол, езжай рожать к е° родственникам, так будет лучше. Линда сразу и не сообразила, что рожать-то ей еще рано, всего на четвертом месяце беременности. Да как-то сбила с толку, растрогала неожиданная доброта матери мужа. А ведь именно только она до сих пор не раз-

решала сыну расписаться с ней. Так что законным мужем Линда его и назвать не могла. А тут такая забота…

Но делать было нечего, и Линда пошла искать дом, где ей предстояло жить. Отыскала уже вечером, позвонила – ее тут ждали. От усталости Линда просто валилась с ног? поэтому на вопросы отвечала вяло. Ей отвели комнату, и она легла спать. Проснулась, как от толчка, мгновенно. Было темно, лишь в приоткрытую дверь пробивалась узкая полоска света. Но тут Линда услышала приглушенные голоса:

– …Может, лучше поговорить с ней, пусть родит, а уж о ребенке мы позаботимся. – Если б она умерла от родов, тогда другое дело. – Не бери грех на душу… – А я что, сестра платит, она и в ответе… О чем идет речь, Линда так и не поняла. Голоса смолкли, и ее снова сморил сон. Она не знает, сколько времени проспала, коща ее разбудила женщина.

– Вставай, быстро, тебе надо уходить, – она уже вытаскивала из-под кровати чемодан Линды. – Сооирайся? слышишь, а то беда будет, – женщина всхлипнула, размазывая по щекам слезы.

Линда, ничего не понимая, оделась, и они осторожно вышли на лестничную площадку.

– Ты на трехчасовой поезд успеешь, – торопливо проговорила женщина. – Но если на улице встретишь мужчину, беги. Ему заплатили, он и убить может. К остановке беги, к людям. Боже мой…

Линда выскочила на пустынную улицу, сгибаясь под тяжестью чемодана. Только перешла на другую сторону? как из-за угла появился мужчина, а следом за ним старик с ребенком на руках.

– Ты что задумал? —^ содрогающимся голосом кричал старик. – Душу загубишь, оставь это дело. Сына бы пожалел, бандит…

Они приближались, а Линда смотрела на них и не могла сдвинуться с места. Неожиданно мальчишка вырвался из рук старика и бросился к Линде. – Папа, не трогай тетю, она моя мама… Линда очнулась. Она увидела, как в руке мужчины блеснуло лезвие ножа. Но в него уцепился старик. Линда вдруг поняла, что если она ничего не предпримет, в первую очередь пострадает мальчишка, повисший у нее на шее. Однако и убежать ей, беременной, с чемоданом и с ребенком, вряд ли удастся. Но иного выхода не было.

Как она добралась до вокзала, начисто стерлось из ее памяти. Подошел поезд, она села в вагон и тут снова уви-

дела того мужчину, рвущегося к поезду, которого с двух сторон удерживали сын и старик. Тоща в вагоне Линда и вспомнила слова цыганки: «Ты умрешь в тридцать четыре юда, если…» С тех пор это «если» не выходит у нее из головы.

Яз лысь-мд. "3 марта я & мужем расписалась, а 15 родила дочь. Меня гнали ото всюду, унижали, насмехались. Меня называли пьяницей, хотя я вообще не пью, потом наркоманкой, а я сроду не видела наркотиков. Муж ушел в армию, когда дочери исполнилось шесть месяцев, и меня стали называть шлюхой. Мне никто не помогал, я до года оставляла ребенка дома одного, а сама уходила на работу. Потом отдала его в детский сад. Вернулся из армии муж? и к хору унижений прибавился еще один голос. А тут еще моя младшая сестра бросила учебу в училище, но чтобы я ей не говорила, отвечала одно: «Ты мне не мать». Но когда дело дошло до милиции, обвинили во всем меня, а родная мать сестры осталась в стороне. То есть, моя мачеха. Отец ведь второй раз был женат. На 160 рублей в месяц я одевала и кормила троих, тем более, что дочь часто болела. Я ночами выходила на улицу и с мольбой просила у Бога помощи…

Вскоре муж уговорил меня с ним развестись, чтобы он мог устроиться жить и работать в Ленинграде – отцу с ребенком, мол, это сделать гораздо легче. Потом он вызовет меня к себе, и мы снова заживем вместе. Полгода я ждала от него письма из Ленинграда, а вместо этого он стал писать заявления и жалобы в различные инстанции? чтобы меня лишили материнства. Меня много раз вызывали в суд, уговаривали, чтобы я письменно дала согласие на удочерение моего ребенка другой женщиной. Куда я только не обращалась – безрезультатно. Предсказание цыганки, что я потеряю дочь – сбылось…" Как в такой ситуации должен повести себя человек? Тем более молодая женщина, на которую свалились вдруг все напасти и у которой, если честно, не было ни родных, ни близких. Обозлиться на весь мир? Удариться в пьянство, дабы заглушить душевную боль? Таких примеров предостаточно. С Линдой этого не случилось. После того, как у нее обманом отобрали дочь, удар поистине жестокий, в самое сердце, чтобы выдержать в одиночку, нужно быть по-настоящему сильным человеком, Линда не сломалась. Она призналась, что еще больше стала верить в Бога и у него просить защиты и сил, чтобы выдержать испытание, о котором она помнила постоянно. А оно должно было закончиться через три года, 21 января 1986 года. Не заоывала Линда и об отце. И он стал приходить к ней во сне, давать советы, о чем бы она его не спрашивала. Однажды он ей сказал, что хочет показать дом, где он живет. Они шли по зеленому лугу с густой и ровной травой? а вдали виднелся голубой лес. Посреди луга стоял небольшой домик, Линда вошла в комнату, в которой у стен? напротив друг друга, стояли две кровати, застеленные белоснежными покрывалами. Посреди комнаты – круглый стол и две табуретки. Показав на одну из кроватей, Отец сказал:

– Это я приготовил для тебя. Нравится? Линда ответить не успела, в комнате вдруг появилась женщина, вся в белом, на голове венок из белых цветов? а вокруг огненный шар. Да и вся она, как показалось Линде, была прозрачной. Женщина строго посмотрела на отца и тихо проговорила:

– Ее время еще не пришло. Она должна выполнить свой долг, родить сына, который спасет весь мир.

И тут она сняла с головы венок и бросила его на кровать. В тот же миг и кровать, и женщина исчезли…

Линда проснулась с чувством неодолимого страха, аж в пот бросило. С тех пор стала бояться темноты, свет на ночь уже не выключала.

В сны можно верить, можно не обращать на них внимания. Почему-то счастливый, устроенный человек, у которого все складывается благополучно и ему, как говорится, грех на жизнь жаловаться, снов видит меньше. Во всяком случае не помнит их, а уж поверить, что они могут что-то предсказать или на что-то повлиять в его реальной повседневности, не заставишь. Он уверен, что сам творит свою судьбу. Отчасти это так и есть. Но спросите неудачника, на кого заботы, невзгоды, болезни сыплются, как 1*з рога изобилия, и он, если захочет, с убежденностью расскажет вам о вещих снах. Может, и впрямь, как сказано в Библии, через испытание приходит вера?

Я знаю женщину, которая тяжело и долго болела. В конце концов врачи отказались ее лечить, отпустив срок жизни не больше месяца. И тоща она обратилась к Богу за помощью. Стала постоянно ходить в церковь, молиться? затем отправилась по святым местам, посещая храмы, раздавая милостыню. И однажды случай свел ее со знахаркой? которая лечила заговорами и молитвой. Пришла к ней. Та взглянула на нее и говорит: – Тебя оберегает сам Бог. Возвращайся домой. Женщина послушалась. Ц вот как-то снится ей, что она на лугу, а навстречу ей идет старец в белых одеждах? вокруг головы которого сияющий ореол. Она упала на колени, и он положил ей на голову руку.

А дальше, по словам этой женщины, произошло самое удивительное и необъяснимое. Она проснулась от ощущения покалывания во всем теле. Словно она находилась под током, каждая клеточка тела вибрировала. Продолжалось это довольно долго. Но с того момента она стала ощущать в себе все возрастающую силу. Болезни ее исчезли, однако она начала их чувствовать у других. И лечить своей энергией и молитвой. Уже больше десяти лет к ней идут страждущие, и всем она оказывает помощь.

Случай этот я вспомнил неспроста, нечто подобное случилось и с Линдой. Однажды поздно вечером она вдруг услышала голос. Он звучал еле слышно, как будто доносился издалека: «Сегодня ты будешь на небесах…»

В ту же ночь ей снилось, что она летит в каком-то тоннеле (как в метро, по ее словам), по бокам его й)рели свечи, которые освещали путь. Потом все заволокло туманом, а затем Линда увидела озеро или море, на воде стоит большое кресло (может, трон?), в котором сидел седой старец – красивый, с величественной осанкой. От Линды к нему тянулась узкая, с метр шириной, дорожка? усыпанная белыми и бледно-голубыми цветами. Откуда-то в воздухе появились порхающие голенькие мальчики со стрелами в руках, за спиной у каждого крылышки. Откуда-то донеслось пение – голоса тихие, вдохновенные, как в церкви поют. Линда опустилась на колени. Тогда старец поднялся, подошел к ней и положил руку ей на голову…

Когда Линда проснулась, на постели увидела яблоко. Она его тут же съела, даже не удивляясь, откуда оно появилось.