Донгель. Дартоморт. 3 января 5375 года Рано утром мы телепортировались в подземное царство.
      Магия дроу сильно отличалась от той, которую использовали торгоградцы, по крайней мере, это заклинание – точно. Когда мы переезжали в Островлик, телепортация была представлена в виде обычных ворот, между створками которых воздух слегка подернут маревом. А колдовство Дирита окутало нас облаком тьмы…
      И когда она рассеялось мы оказались в большой зале, отделанной черным мрамором со странными гобеленами на стенах и горящими канделябрами.
      – Дирит! Я чувствовал, что ты сегодня вернешься! – бросилось в объятья дроу удивительное существо.
      Я сначала хотел отнести его к эльфам, но потом засомневался. Фигурой он напоминал нашу расу, но голос у него совсем другой. Я не смогу назвать его тембр…
      Он охватывает все высоты. Поэтому его речь превращалась в настоящее произведение искусства. Глаза у него неестественно большие… Больше, чем у обычных эльфов, и светящиеся синим огнем, напомнившим мне две яркие звезды в ночном небе. И волосы цвета темного ночного неба… Горящего магической синевой.
      – Ирлорин, мальчик мой, – встрепал волосы юноше Дирит. – Как ты?
      – Хорошо. Хочешь, я станцую для тебя вечером?
      – Ладно, – улыбнулся дроу. – А как остальные?
      – У них все в порядке, – Ирлорин слегка подпрыгивал от возбуждения. – Элидана написала новую песню. А Мильфен поссорился с Арналой.
      – Из-за чего?
      – Разошлись в танце… Дирит, я скучал по тебе. Обещай, что когда опять куда-нибудь поедешь, возьмешь меня с собой, – схватив дроу за руку, просительно заглянул ему в глаза юноша. – Ну, обещай!
      – Там посмотрим, – Дирит мягко отстранил Ирлорина. – Я сейчас к матроне.
      – А матрона что-то задумала, – снова попытался прижаться к дроу юноша.
      – Хватит. Вот, отведи Донгеля к остальным и объясни ему, что и как. Я скоро приду.
      – Я буду ждать.
      Дирит ушел вместе с дроуской молодежью, а я все еще не мог сдвинуться с места, пораженный открывшейся передо мной картиной.
      – Ты Донгель? – проводив Дирита взглядом, обернулся ко мне юноша.
      – Да.
      – Я – Ирлорин. Звездный эльф.
      Мне казалось, что скорее его можно охарактеризовать другим словом… Всего одним.
      – Я не голубой, – возразил на мои невысказанные мысли юноша.
      Я испугался. Неужели он читает мои мысли?
      – Нет, но вижу их ауру. Ты впечатлительный, поэтому создаваемые тобой образы очень четкие, – пояснил Ирлорин.
      – Но почему тогда…
      – Почему я тянусь к Дириту? Это ты хочешь спросить?
      – Да.
      – Все просто. Он мне вместо отца… Давно погибшего отца. Идем, найдем для тебя какую-нибудь комнатку.
      Я покорно последовал за звездным.
      Выйдя из зала, мы оказались в широком хорошо освещенном коридоре. Его стены оплетали какие-то лианы, они и испускали слегка зеленоватый свечение. Несколько раз мы сворачивали и наконец снова очутились в большом просторном помещении, но стены его из белого мрамора, у колонн возвышались кадки с растениями и было настолько ярко… Как в зимний солнечный день. Я на мгновение зажмурился.
      – Ирлорин, кого это ты привел? – когда я, наконец, открыл глаза, то увидел перед собой эльфа, его золотые волосы слегка отливали зеленью, а глаза сияли бирюзой.
      – Донгель, Гаэргиль, – представил нас юноша.
      – Ты болен? – спросил эльф, кладя мне руку на плечо.
      – Нет, – я тоскливо разглядывал удивительную пальму, рядом с которой мы стояли.
      – Почему тогда ты весь сжался? Тебя много наказывали?
      Я вздрогнул.
      – Не бойся, здесь никто не собирается тебя обижать. Ты завтракал?
      – Нет.
      – Тогда идем.
      Гаэргиль привел меня к длинному столу у стены, на котором стояли многочисленные вазы с ароматными фруктами, соки, молоко, сладости и легкое золотистое вино.
      – Если тебе надо что-нибудь попитательнее, могу проводить в столовую, – жестом приглашая меня приступать, сказал эльф.
      – Спасибо, не надо.
      Фрукты оказались настолько аппетитными… Я так соскучился по их нежному вкусу, по блаженству, которое дарят плоды солнца… Лоск никогда не давал нам их, считая слишком большим лакомством и предпочитая пичкать нас витаминизированными таблетками.
      – Почему ты плачешь?
      – Я не плачу, тебе показалось, – я незаметно смахнул слезу, выступившую в уголке глаза.
      – Ну, я тогда пойду? – нетерпеливо спросил Ирлорин. – Я его тебе передал…
      Ты позаботишься?
      – Не беспокойся, все будет в порядке. Иди.
      Звездный убежал, а Гаэргиль сел в кресло, ожидая, пока я закончу.
      – Наверное, тебя интересуют наши правила?
      Я кивнул.
      – Мы не должны выходить за границы отведенных нам помещений без разрешения. Ну и буянить запрещено. Подчиняться принцу, мне кажется, ты будешь и сам. Что там еще?
      – Кто ты?
      – Раб. Морской эльф.
      – У тебя есть… т'тага? – я поежился.
      – Да. Здесь у всех есть т'тага. Хотя часто в этом нет необходимости.
      – Почему?
      – Многие из нас и добровольно остались бы у принца Дирита.
      – Почему? Он же дроу…
      – Он лучше многих, как подземных, так и наземных эльфов. А какая разница, дроу он или нет? – пожал плечами Гаэргиль.
      – Но… Он ведь дроу! – от непривычной пищи меня слегка замутило.
      – Я не понимаю, почему он приобрел тебя, если ты так агрессивно относишься к представителям его расы. Моредхелы ведь не редкость.
      Когда я вспомнил обстоятельства, при которых я перешел к новому владельцу, меня пробила дрожь.
      – Что случилось?
      – Можно мне побыть одному? – попросил я.
      – Ладно. Идем, я покажу тебе твою спальню.
      Эльф провел меня боковым коридором и открыл дверь.
      Комната была большой и светлой. Широкая мягкая кровать, занавешенная золотистым пологом, гарнитур с тремя зеркалами, мягкий половик и изящные гобелены, покрывающие стены… Я нерешительно оглянулся.
      – Иди, – улыбнувшись, подтолкнул меня Гаэргиль.
      – Но…
      – Я тоже не сразу привык. У Дирита ты будешь жить здесь. Моя спальня третья направо, можешь заходить, если что.
      – Спасибо, – сказал я в пустоту, потому что эльф уже ушел.
      Закрыв дверь, я снова оглядел комнату. Мраморные стены, высокий потолок, великолепие во всем…
      Нерешительно сев на кровать, я погладил большую пуховую подушку, покрытую нежнейшим шелком. Вышитая на ней белая роза слегка отливала золотом в свете нескольких магических светящихся шаров, висевших под потолком. Бархатное покрывало ласкало кожу рук, вызывая такие далекие и такие счастливые воспоминания…
      Все это совсем не походило на то, что мне приходилось видеть у Лоска… И было так похоже на мою прежнюю жизнь, когда я еще был принцем…
      Но ведь никто не лишал меня этого звания. Я и сейчас принц… Только нищий принц, без государства и власти.
      – Принц рабов, – я горько усмехнулся, произнеся последнюю мысль вслух.
      На мгновение мне показалось, что я дома…
      Потом я вспомнил, как сильно истязал меня Лоск, и в каких ужасных условиях мне приходилось у него жить. Что же потребует от меня дроу, если позволил поселиться в такой обстановке?
      Представив себе его требования, я заплакал, уткнувшись в подушку. Мне больше никогда не быть свободным. Даже умереть не смогу. Мысли о смерти повергли меня в панику. Слишком сильной тогда была боль наказания, и одно воспоминание о ней заставило меня свернуться в калачик.
      – Ты бы хоть разделся, что ли, – потрясли меня за плечо.
      Я вздрогнул и вскочил. Как я мог так незаметно заснуть?
      – Не бойся, – рассмеялся Дирит. – Как ты?
      – Хорошо, – я все еще дрожал.
      – Успокойся. Идем, подберем тебе домашнюю одежду.
      – Какую? – спросил я по пути.
      – Штуки две пижамы, несколько халатов и костюмов, обувь… И нормальные заколки.
      Я вновь представил, чем мне придется платить за все это, и резко остановился.
      – Что случилось? – обернулся дроу. – Что ты так побледнел? Я сказал что-то не то?
      – Не надо, – я попятился.
      – Чего не надо?
      – Ничего… Я… Мне… Пожалуйста, не надо мне одежды, – я прижался к стене.
      – Голым что ли ходить собираешься? – улыбнулся Дирит. – Хватит выдумывать глупости. Идем.
      – Пожалуйста, я не хочу… – у меня невольно потекли слезы.
      – Да что ты все время ударяешься в панику? Я не собираюсь причинять тебе зло.
      Успокойся.
      – Что со мной теперь будет? – тихо спросил я, сжавшись, когда дроу подошел ко мне.
      – Еще придумаю, – махнул рукой Дирит. – Разве ты куда-то торопишься?
      – Не надо придумывать… Я могу делать что угодно, даже мыть полы, только не заставляйте меня… Не заставляйте… Пожалуйста, не заставляйте… – мои ноги подогнулись и я рухнул на пол.
      – Это и есть твое новое приобретение? – хлыст просунулся мне под подбородок и поднял голову. – Обычный моредхел, что ты в нем нашел? – поинтересовалась изящная дроу с золотыми волосами и красными глазами, одетая в черный костюм для верховой езды и свободный плащ.
      – Да, это он, моя матрона, – поклонился Дирит.
      Когда я понял, что это создание является главой Дома, меня затрясло.
      – Его лихорадит, – безжалостно констатировала матрона. – Надеюсь, ты не собираешься баловать его? Мне уже вполне хватает десятка наглых моредхелов, разгуливающих по коридорам.
      – Они ведь не позволяют себе лишнего, – возразил Дирит.
      – Да, но все же… Хватит тебе уже этой расы. Сколько можно?
      – Я прослежу, чтобы он не простаивал без работы.
      – Вот и хорошо. Я к Первой Жрице, – она сверкнула глазами и удалилась.
      – Удачи, моя матрона, – поклонился ей вслед дроу.
      Я сжался на полу, обхватив колени руками.
      – Ну и что мне теперь с тобой делать?
      Я молчал, до крови прикусив губу.
      – Если ты немедленно не встанешь, я использую эрго-т'тагу, – пригрозил Дирит.
      Я попытался подняться, но опять упал.
      – Успокойся, да что ты за паникер такой? – поддержал меня дроу.
      – Не наказывайте меня, – сквозь слезы взмолился я, когда меня вновь шатнуло.
      – Кажется, я понял, в чем дело, – взглянул мне в глаза Дирит. – Лоск слишком часто использовал личинку? Рассказывай.
      – Не знаю, – меня затошнило при воспоминании о наказании. – Не надо!
      – Так, – дроу резко свернул в какую-то комнату и усадил меня в кресло. – Рассказывай!
      – Лоск… он… Я пытался… Но он… – я начал заикаться от страшных воспоминаний.
      – В чем дело? Или мне надо влезть в твой мозг, чтобы получить интересующую меня информацию? – Дирит безжалостно взглянул мне в глаза.
      – Не надо! Он… Я… Смерть! – я сполз с кресла и прижался к пушистому ковру, не в силах оторвать взгляда от лица дроу.
      – Вот, так уже лучше, – Дирит вновь усадил меня на место. – Теперь успокойся и объясни, что у вас там произошло.
      – Я пытался… уйти, – я не мог вновь заставить себя произнести слово, которое было источником невыносимой боли. – Он… наказал меня… Вот и все.
      – Ну, это у всех бывает, – сказал дроу. – Я только не понимаю, почему это вызвало такой шок? Ты что, многократно пытался умереть? Сколько раз?
      – Три…
      – Это в пределах нормы. Некоторые до семи пытаются, – пожал плечами Дирит. – Ничего не понимаю…
      Мне стало совсем плохо. Получается, что я настолько слаб, что был сломлен очень быстро… Безвольная кукла!
      – Не плачь. Может быть, Лоск часто наказывал тебя по другому поводу?
      – Нет… Пять раз, – я сжал руки в замок, пытаясь успокоиться.
      – Тогда я совсем ничего не понимаю, – откинулся на спинку кресла дроу. – Никогда не видел, чтобы восьмикратное наказание возымело такой эффект. Я еще понимаю, если бы ты у тебя была совсем слабая воля. Но судя по твоим действиям на празднике, это не так…
      – Не восьмикратное, – осмелился возразить я.
      – Странно. Мне казалось, что я правильно посчитал. Тогда сколько?
      – Лоск… Он… он наказывал меня за любую мысль о… об уходе, – я всхлипнул.
      – И сколько получается всего?
      – Не знаю…
      – Как это может быть? Наказание т'тагой не такая вещь, которая легко забывается, – покачал головой Дирит и его взгляд стал жестким.
      – Не знаю… Я честно не знаю! – закричал я, сжавшись под этим взглядом. – Много! Я не считал! Они не кончались! Пожалуйста, не наказывайте! Пожалуйста… – повторил я шепотом. – Я не вру…
      – Вижу, что не врешь, – кивнул дроу. – Значит, теперь ты даже не можешь думать… о смерти?
      Я задрожал от этого ужасного слова.
      – Тогда все ясно. Ох, этот Лоск, я же ему объяснял… – вздохнул Дирит. – Нельзя слишком увлекаться наказаниями и пытаться изменить саму сущность, сознание раба. Достаточно добиться внешней покорности… Допрыгается он у меня однажды, – с угрозой добавил он.
      Я вновь попытался успокоиться… По крайней мере не показывать свой страх.
      – Да уж, промазал я с твоим приобретением… Надо было какого-нибудь солнечного взять…
      Я невольно всхлипнул, представив, что стало бы со мной, если бы не вмешался Дирит.
      – Ладно, теперь уже поздно горевать… Вставай и идем в гардеробную, горе мое.
      Собрав последние силы, я подчинился.
      – Значит, здесь тебя оставлять нельзя, – задумчиво сказал дроу, наблюдая, как я выбираю подходящую одежду.
      Халат выпал из моей руки и мне пришлось нагибаться, чтобы его поднять.
      – Почему? – мой голос сорвался.
      – Ты замкнешься в себе и сдохнешь, – объяснил Дирит. – Что бы придумать…
      Ладно, пока ты будешь сопровождать меня, прислуживая при необходимости… И делая массаж, – с улыбкой добавил он.
      Я сглотнул.
      – Не бойся, ничего страшного не предвидится. Но тогда тебе понадобится не только домашняя одежда… Придется портным поработать…
      – Не надо…
      – Надо, – дроу взял меня за подбородок и заставил смотреть в свои фиолетовые глаза. – Я не потерплю рядом с собой драного моредхела. Да и моя репутация, как принца, может пострадать в результате твоих "не надо".
      Потом, дождавшись, пока я закончу выбор, он молча проводил меня до комнаты.
      – Вечером приходи в общий зал. Часы на стене.
      Потом он ушел. Я принял ванну, которая находилась в помещении, смежном со спальней, расчесался и переоделся.
      По крайней мере, пещеры не такие страшные, какими они мне представлялись. Но, может быть, все это иллюзия, и сейчас я нахожусь в холодной сырой камере?
      – Прекрати, глупец! – раздался голос Дирита в моей голове, и меня скрутило приступом эрго-т'таги. Это действительно оказалось куда больнее.
      Когда приступ прошел, я ничего не видел, перед глазами плавало красное марево, а в ушах стоял противный болезненный гул. Потом я почувствовал, как кто-то поднимает меня и кладет на кровать.
      Где-то через полчаса зрение, наконец, возвратилось ко мне, и я обнаружил дроу, сидящего рядом.
      – Таких глупостей больше себе не позволяй, – мягко сказал он. – Отрицание реальности – первый шаг к сумасшествию.
      – Я уже сумасшедший!
      – Нет. Пока – нет. И, надеюсь, никогда не будет. У тебя крепкий разум, раз его до сих пор не испортил Лоск.
      – Я не хочу… Лучше быть безумным… Бездумным и безразличным…
      – Таким ты все равно не станешь. И хватит. Если надо – поплачь, но если начнешь снова сомневаться в реальности… – Дирит нахмурился. – Впрочем, сейчас я докажу тебе, что ты не прав.
      – Как?
      – Увидишь. Смотри мне в глаза.
      – Не надо… – попытался заслониться я, но дроу с легкостью отвел мои руки в сторону.
      Его глаза… Они были озерами вечности… Извергающееся жерло вулкана, наполненное неестественного цвета лавой.
      Меня пронзило странное ощущение, а потом я вновь вернулся к жизни. Если раньше иногда она казалась мне страшным сном, то теперь я понял… я знал, что все это была еще более страшная реальность. Ведь во сне есть надежда проснуться… У меня же теперь нет такой надежды.
      – Понял?
      – Да… Я не хочу такой реальности! – слезы хлынули из моих глаз, я попытался встать, но Дирит прижал меня к кровати, ожидая, пока стихнут рыдания.
      – В нашей жизни много такого, чего мы не хотим, – грустно сказал он. – Все будет хорошо.
      – Все будет плохо, – прошептал я. – Рабство, унижения и муки… А теперь я еще и у… – я запнулся.
      – Зря ты меня боишься. Дроу ничем не хуже наземных эльфов. Но я не буду тебя переубеждать, потому что уверен, что со временем ты все поймешь и сам.
      – Подождите… – я замолчал, когда выходящий Дирит обернулся.
      – Ну?
      – Зачем… Вы это сделали?
      – А зачем мне псих? – ответил вопросом на вопрос дроу.
      – Но ведь… я же только раб.
      – Да. Но разные хозяева по-разному относятся к своим рабам. Так же как разные пастухи по-разному относятся к животным.
      Я уже жалел, что спросил об этом.
      – А Вы уверены… что теперь я буду нормален?
      – Надеюсь. По крайней мере, первый приступ удалось предотвратить.
      – Так это была не т'тага? – испугался я.
      – То, что ты чувствовал – т'тага. Но то, что ты мог подумать, если бы я не велел ей остановить тебя, было гораздо опаснее.
      – Вы следите за моими мыслями? – я вспомнил про голос, раздающийся в голове.
      – И да, и нет. За тобой следит эрго-т'тага, а она сообщает мне, когда возникает угроза серьезных функциональных нарушений.
      – Я… Мне мерещился голос… – прошептал я себе под нос.
      Уже закрывающаяся дверь снова приоткрылась.
      – Тебе не мерещилось. Владелец о-т'таги может разговаривать со своими рабами.
      Я еще долго лежал, постепенно приходя в себя. Потом ко мне заглянул Гаэргиль.
      – Тебе лучше? Вечерний приказ Дирит не отменял.
      Со вздохом встав, я поплелся в зал.
      Там было светло, как утром… Впрочем какая может быть разница в пещерах?
      Еще в зале было много эльфов. Наверное, около сотни. Они спокойно переговаривались, расположившись на диванах, музицировали, или растворялись в прекрасных танцах.
      Между сидящими иногда проплывали подносы с угощением, предлагающе подлетая к каждому. Это совсем не походило на тюрьму… Скорее на дворец. Тем более, что и одеты эльфы были соответственно. Белоснежные, серебренные, золотистые, а также многих других цветов костюмы радовали глаз своим изяществом и гармонией.
      – Донгель, – как всегда Дирит подошел незаметно.
      – Я тут, – вздрогнул я.
      – Идем. Это тебе стоит увидеть.
      Я последовал за дроу, думая, что чем бы ни было то, что он хочет мне показать, мне лучше как раз этого и не видеть.
      Дроу вел меня по разветвленным коридорам и, наконец, мы достигли небольшой комнаты. В ней была расположена постоянная телепортация, выглядящая как овальный огненный провал.
      – Идем, – Дирит крепко взял меня за руку, когда я остановился.
      Мы очутились в прекрасном ночном зимнем саду. Под светом звезд снег переливался всеми оттенками синего и создавалось впечатление, что по нему рассыпаны светлячки.
      – Красиво, – сказал я, поплотнее закутываясь в бархатный халат от холодного ветра.
      – Смотри туда и слушай, – указал дроу, набрасывая на мои плечи свой плащ.
      Скоро из-за деревьев полилась нежная музыка. Тихий звон далеких светил, шум ветра, мягкость снега сплелись в этой удивительной мелодии. Я никогда не слышал ничего подобного.
      Потом музыка забрала меня в свои объятья. Она рассказывала о зимней грусти и всех безвременно погибших и о счастье, которое познает мир, окутавшись снежным покрывалом. О зимних узорах на окнах и искрящихся инеем деревьях. О красоте капли росы на зеленом листке и журчании весеннего ручья. О свободе птицы, парящей в небесах.
      Да, под звездами парила птица. Птица, чье оперение светилось светом звезд. Она танцевала и кружилась в воздухе, заставляя сердце замирать и чувствовать одновременно и радость и грусть. Мне все время казалось, что сейчас я взлечу, и присоединюсь к ней в танце, и ничто не сможет удержать меня на земле…
      Потом все кончилось.
      – Это… это прекрасно.
      – Спасибо, – сказал подошедший к нам Ирлорин. – Дирит, а тебе понравилось?
      – Да. Ты был великолепен, – дроу положил руку юноше на плечо. – Ты все растешь.
      – Я хотел передать красоту зимы. Как, по-твоему, у меня получилось?
      – Да. Но у тебя все еще слегка проглядывает весенний мотив.
      – Я постараюсь исправиться, – звездный прижался к Дириту. – А зачем ты привел его?
      – Он никогда еще не видел твоих танцев.
      – Он мог бы посмотреть на них и когда тебя не будет, – шутливо обиделся Ирлорин.
      – Нет. Пока он поедет со мной. Так что его тоже не будет.
      – Почему он, а не я?
      – Ах, малыш… Вспомни, как ты себя чувствовал, когда только попал ко мне.
      – Я не хочу вспоминать, – встряхнулся юноша. – Теперь все по-другому.
      – Да, но Донгель сейчас примерно в такой же ситуации.
      – Ты же ездил не в Мориоград!
      – Ну и что. Лоск… – при упоминании этого имени дроу слегка поморщился. – Лоск намудрил. Он пытался изменить душу Донгеля.
      Ирлорин вздрогнул и побледнел.
      – Тогда понимаю, – кивнул он. – Дирит, сделай что-нибудь с этим Лоском!
      Пожалуйста!
      – Может быть. Хотя он просто еще слишком глуп. Возвращайтесь домой, а то замерзнете. А я прогуляюсь.
      – Ну что, идем? – обратился ко мне звездный, когда похожий на черную птицу, дроу скрылся в темноте.
      – Я никогда не видел ничего подобного, – все еще находясь под впечатлением танца, сказал я.
      – И вряд ли увидишь. Каждый танец – это мир. И его нельзя повторить, потому что получится лишь бледная копия.
      – Но как же тогда ты тренируешься? – удивился я.
      – Миров много. Часть из них похожа, но каждый имеет собственную душу.
      У портала я остановился и вновь взглянул на звездное небо. Мне очень не хотелось покидать сад, несмотря на холод, пронизывающий до костей.
      – Скажи, я Дирит часто разрешает подниматься на поверхность? – все еще не двигаясь, спросил я.
      – Это наш сад. Когда не слишком холодно или сыро мы часто гуляем в нем. Для кого, по-твоему, предназначен портал?
      – А он большой?
      – Сад? Достаточно. Примерно три на три километра. С речкой и озером. Ладно, пошли уже, а то я замерз, – потянул меня Ирлорин. – Насколько я понял, твоим прошлым хозяином был Лоск?
      – Да.
      – Моим тоже. А до этого я был в самой большой мориоградской тюрьме… У их главного жреца.
      – Расскажи, – попросил я.
      – Про Мориоград – не буду, – вздрогнул звездный. – Я не хочу вспоминать об этом. У Лоска было лучше… Но он постоянно боялся, что меня украдут, поэтому я жил в темном сейфе, около метра в диаметре. Хорошо, что тогда я был еще совсем ребенком… И к тому же я не понимал никаких языков, кроме своего.
      – А потом тебя купил Дирит?
      – Да. Лоск сначала не хотел продавать меня, потому как привязался. Но в сейфе мне было плохо, это он, к счастью, понимал, а ему требовались большие деньги, чтобы обезопасить свою собственность. Он влез в долги и, когда выхода уже не оставалось, был вынужден продать меня принцу.
      – И ты счастлив?
      – Да, я счастлив. Здесь я познал счастье. Дирит сначала совсем не отпускал меня от себя, пока у меня не прошел шок, и я не поправился, да и теперь часто общается. Он любит меня. И всех нас.
      – Как забавных зверюшек, – с горечью добавил я.
      – Скорее как маленьких неразумных детей, – возразил Ирлорин. – Не знаю как другие, но я никогда не покину принца. Он дал мне все, о чем я мечтал.
      – А свобода?
      – Что ты считаешь свободой? Разве я – не свободен? Я живу с любимыми людьми, занимаюсь любимым делом… Разве не это – свобода? Но, может быть, ты предпочитаешь свободу нищего?
      – Нет, – я последний раз взглянул на небо и шагнул в портал.
 

 
      Рыжий. Обреченный город – Трехречье. Февраль – Июнь 5375 года Мы – закорявились. Точнее, мы закорявились, как герои… Попались на совершенно идиотском задании! Это произошло уже летом.
      Началось все с того, что мы решили найти уникальный магический орб, украденный у одного из магов Обреченного города.
      Скоро мы выяснили, кто вор тоже был магом… и тоже из этого же города. Ну, вор на вора напоролся… Следуя этому принципу мы с помощью Лисы ночью проникли в магазин "Мечта садиста", где работал маг, который был вором.
      – Вот он, – указал Джек, показывая за стекло витрины.
      – Достаем? – таким же шепотом спросил я.
      – Я вам сейчас достану! – мы бросились к двери, но она захлопнулась.
      – Ты – вор и мы найдем на тебя управу! – пригрозил ему я.
      – А сами-то кто?
      – Мы возвращаем краденное!
      – И что же я украл?
      – Вот этот орб.
      – Так… Значит тот негодяй, который мне его проиграл еще и врун каких свет не видывал… А вы тоже хороши – нечего верить кому попало! Теперь вы будете наказаны!