– Когда я подошла, все уже так было, – не хватало только чтобы на меня еще и труп повесили. Все трое оценивающе посмотрели на меня, потом на избитое тело и с готовностью кивнули.
      – Верю, – добавила шатенка, опустившись на колени и прощупывая пульс.
      – Он жив, – сообщила я.
      – Он еще жив, ты хочешь сказать. Девчонки, готовьте носилки, – шатенка профессионально осматривала мужчину. Остальные без промедления приступили к заданию, с готовностью приняв мою посильную помощь. Глядя, с какой сноровкой они связывают жерди и ветки в конструкцию для переноса мужчины, я поинтересовалась:
      – Уже есть подобный опыт?
      – Нет, такого не было, – вздохнула высокая девушка. – Но вещи переносить приходилось. Да еще мой бывший однажды умудрился ногу сломать, – я понимающе кивнула.
      Всего за несколько минут крепко связанные скрученной из растительных волокон веревкой носилки были покрыты небольшим слоем мха, и осторожно, в восемь рук переложив на них неподвижное тело, мы отправились к плотам.
      – Уже как минимум второй раз какие-то уроды нападают, – поделилась со мной шатенка. – Похоже, из своих же, но узнать бы кто…
      – Я их видела, – я вкратце рассказала, что происходило до их прихода.
      – Это хорошо, что ты их видела, – я кивнула, невольно порадовавшись, что спутницы не стали осуждать меня за невмешательство.
      Пройдя пару километров, мы добрались до лагеря, где, заметив нашу ношу, к нам сразу же подбежало несколько человек. Забрав у женщин и опустив на землю носилки, они склонились над пациентом, но уже через несколько минут почти потеряли интерес. -…уже мертв, – донеслись до меня их слова. Я вздохнула и отправилась к нашему плоту. Стоило ли прилагать столько сил, если человек все-таки умер?
      – Что там происходит? – выскочил мне навстречу математик.
      – Труп, – неприветливо буркнула я. – Не наш.
      – А чей? – я пожала плечами, и Игорь, попросив меня посторожить плот, поспешил к телу.
      Забравшись на свое плавсредство, я освободила корзины и с нетерпением принялась ожидать возвращения математика, чтобы успеть сделать хотя бы еще одну ходку за продуктами. Ждать пришлось долго. Наконец, увидев возвращающихся из леса Юлю с Верой, я приободрилась, надеясь смениться, но в это время с другой стороны ко мне выскочил Игорь.
      – Тебя Сергей зовет, срочно, – заявил он и, не обращая внимания на удивленные взгляды девушек, почти потащил меня за собой.
      Нас ждали. Рядом с трупом находилось достаточно много народу, в том числе и вышеупомянутый Сергей, почему-то с двумя деревянными костылями, Дет в аналогичном состоянии и несколько мельком виденных мной здоровых людей.
      – Опознать сможешь? – без предисловий спросил Сергей.
      – Думаю, да, – пожала плечами я.
      – Проводите ее по подозрительным группам. И примите меры, если понадобится, – обратился он к доброму десятку неплохо вооруженных мужчин.
      Пройдясь вдоль берега, я почти сразу же увидела преступников, даже и искать не пришлось. Все трое занимались погрузкой хвороста на небольшой открытый плотик, при этом вели себя абсолютно спокойно, похоже, полностью уверенные в своей безнаказанности.
      – Это они, – пройдя мимо, указала я.
      – Все, возвращайся к Сергею, – приказал старший из группы, и я подчинилась, не желая стать свидетелем дальнейших событий.
      – Уже? Подожди пока, – кивнул мне "царь".
      – Ну, как, нашла? – поинтересовался ожидающий сбоку математик.
      – Нашла, – только теперь я поняла всю сложность ситуации. А что если для нападения у тех троих были веские причины? Хотя если это действительно уже не первое их преступление… – Игорь, а ты не знаешь, кем был убитый?
      – Махаоном, – название мне ничего не сказало. – Ну, с чисто мужского плота.
      – Гомосексуалистом? – я поморщилась.
      Математик усмехнулся.
      – Нет, махаоны вполне нормальные парни, как, впрочем, и амазонки – нормальные девчонки, хотя насчет и тех, и других многие заблуждаются. Просто они считают, что большая часть проблем у мужчин из-за женщин, а у женщин, соответственно из-за мужчин, поэтому в своей группе другой пол видеть не хотят. А неофициально, по секрету друг от друга, большинство из махаонов крутят романы с амазонками. Те, кстати, тоже скрывают от своих "сестер" эти связи.
      Я недоуменно пожала плечами.
      – Глупо как-то. Зачем скрываться? И ты-то откуда это знаешь?
      – У меня есть и глаза и уши. Вообще, я, честно говоря, думаю, что скоро эти тайные встречи станут явными, – Игорь заложил руки за голову и поудобнее развалился на сыром мхе. – Хотя жить эти принципиальные по-прежнему будут раздельно.
      Мы замолчали, тем более, что в это время вернулся отряд, приведя с собой троих арестованных. Впервые мне удалось наблюдать суд в полевых условиях, и надо отметить, что он прошел неожиданно споро. Найденные на плоту подозреваемых вещи убитого и мои показания оказались основными уликами. Хотя справедливости ради стоит упомянуть, что, прежде чем принимать решение, судьи обсудили, не может ли у меня быть причины лжесвидетельствовать, но к счастью, по их мнению, таковой не оказалось. Найти своим действиям объяснение, устраивающее судей, обвиняемые не смогли, после чего почти сразу прозвучал приговор: всем троим – смертная казнь.
      Не желая присутствовать при исполнении приговора, я отошла в сторону, и глухой стук топора почти не долетал до моих ушей. Но где не хватило слуха, в полную силу поработало воображение. Двоякие ощущения. С одной стороны, любое преступление должно быть наказано, но с другой, всегда ведь есть хотя бы маленький шанс совершить ошибку и обвинить не того. И если даже у меня, всего лишь выступившей свидетелем по данному делу, возникают сомнения, то каково приходится судьям и тем, кто исполняет приговор? Я никогда не захочу оказаться на их месте и выбирать из двух зол.
      Почти сразу после казни караван продолжил сплавляться вниз по реке. 92 День 1 Года. Река.
      – Можно с тобой поговорить? – спросила Юля, предварительно удобно устроившись рядом с моим плотиком. Не понимая, зачем задавать риторический вопрос, я кивнула, скептически подняв бровь. – Тут несколько недоразумений накопилась и я, так сказать, вызвалась прояснить ситуацию.
      Ну что я опять сделала не так? Лихорадочно перебрала в уме события последнего дня. Вроде ничего подозрительного. Но ведь наверняка что-то есть.
      – Задавай, не тяни.
      – Во-первых, почему ты не ешь со всеми, – я подавилась фруктом от неожиданности.
      – В смысле за одним столом и то же самое?
      Тяжело вздохнув, я сунула недоеденный фрукт в корзину и задумалась.
      – Если не хочешь, можешь не отвечать, Росс вообще не советовал говорить с тобой на эту тему.
      Интересно, с какой это стати вдруг Росс стал таким "заботливым"? Я резко встряхнула головой и решительно встретилась с Юлиным взглядом. Честно сказала:
      – Я много ем. Больше каждого из вас. И чаще. За день примерно в три-четыре раза больше съедаю. А пищи и так не слишком много, к тому же вы ее еще и готовите, силы на это тратите…
      Астроном засмеялась.
      – И это все? Ладно, когда с продуктами действительно проблемы были, но сейчас это не причина.
      – Еще скажи, что сейчас продуктов полностью хватает?.. – вскочив от избытка эмоций, я ненадолго потеряла равновесие и чуть не бултыхнулась в воду, но в последний момент ухватилась за стенку шалаша, которая не преминула снова покривиться.
      – Хватает, – спокойно подтвердила Юля. – Вот мы и не понимаем, что ты каждый раз, стоит о еде заговорить, к себе сбегаешь. Мы уж что только не передумали, Росс даже предположил, что ты только сырые продукты есть можешь, а готовые для тебя как порченые…
      – Но я же ела уху в первый день! – возмущенно возразила я. -…И что ты тогда отравилась нашим супом, но из вежливости ничего не сказала, – с улыбкой закончила девушка, переплетая свою длинную и толстую, слегка отливающую в рыжину косу.
      – Вовсе нет! Уха очень даже вкусная была! Но, – подперев покосившуюся стену стеблем бамбука, я перелезла на большой плот. – Даже не знаю, как сказать… я ведь честно много ем, – мой голос прозвучал почти жалобно. Ну не говорить же, что питаться я с остальными как раз готова, а вот делиться ножом не хочу. Причем категорически не хочу.
      – В общем, я тебя уговаривать не собираюсь, надумаешь – присоединяйся. Во-вторых, ты нож не одолжишь? – ну вот, именно этого вопроса я и боялась…
      – Нет, – решительно ответила я, еще на Земле поняв, что чтобы люди перестали касаться нежелательной для тебя темы, надо добрую сотню раз твердо сказать нет, ни в коем случае не допуская сомнения в голосе.
      – Нет, я понимаю, что у каждого есть свои личные вещи, которые он никому не отдаст, но почему именно нож? – возмутилась Юля.
      – Не только нож. Еще кулон и кольцо.
      – Ну с кольцом все ясно, его естественно никто не отдаст. С кулоном я тоже могу тебя понять, да и вряд ли кто-нибудь позариться на твое украшение. Сделано оно конечно со вкусом, и цепочка красивая, но камень ты неудачно выбрала, – покачала головой астроном. – Кстати, хочешь, мое имущество покажу? – обрадовавшись, что можно перевести тему разговора, я радостно закивала. – Сейчас принесу.
      Юля вернулась с увесистым свертком и осторожно развернула его на полу. Некоторое время я ошеломленно взирала на красивые даже в тусклом освещении пасмурного дня изделия. Наконец с трудом оторвалась от сочно-голубых заманчиво блестящих сокровищ.
      – Что это?
      – Колье из бриллиантов чистой воды по десять карат каждый, – любуясь своими украшениями, поделилась Юля. – Представляешь, каждое колье всего за одну маленькую вещь считалось. Я и набрала все сто одиннадцать штук. Часть на браслеты, серьги, кольца, заколки пойдет… – глядя на счастливое лицо девушки, я начала понимать, что мы не так сильно различаемся, как казалось вначале.
      Просто у каждого свои "самые дорогие игрушки": у кого – колье, а у кого – компьютер.
      Честно говоря, не знаю, чего хотела добиться Юля демонстрацией своей коллекции алмазов – возможно, просто поделиться собственной радостью. Но я для себя из этой встречи вынесла, что каждый, в том числе и я, имеет право на свои личные вещи, которыми не обязан делиться или сообщать об их специфике. Компьютер посчитали простым украшением? Тем лучше.
      Таким образом, в очередной раз пересмотрев свои взгляды, я не стала покидать общий плот и уединяться, когда приблизилось время обеда. Кроме уже знакомых мне папоротниковых клубней, к которым крепко прилипло искаженное земное название "папортошка", я с удивлением обнаружила несколько незнакомых корневищ, какие-то ягоды, фрукты, орехи, грибы и множество разнообразной зелени. Но назвать эту кухню вегетарианской у меня просто язык не поворачивался, ведь кроме продуктов растительного происхождения в меню присутствовали вкусно запеченные змеи, лягушки с аппетитно подрумяненной корочкой и шашлыки из каких-то зверей ростом со средней величины собаку. Даже если не считать мой вклад, питание учёных оказалось вполне качественным и разнообразным.
      То, что я увидела, с одной стороны заставило меня порадоваться за ученых, поскольку они, похоже, действительно оказались в состоянии прокормиться самостоятельно, а с другой – породило сомнения в собственной значимости. Раньше мне было приятно считать, что я им необходима, теперь же это заблуждение развеялось. Они спокойно проживут и без приносимых мною фруктов. Но тогда почему они все еще терпят мое общество, ведь необходимости в этом уже нет? Не просто ли для того, чтобы изучить "уникальный экземпляр", как когда-то выразился Росс?
      – Самое обидное, – донесся до меня голос Юли, и, очнувшись от раздумий, я прислушалась к речи астронома. – Что нас, похоже, никто не воспринимает всерьез.
      Как мы станем двигать науку, если погрязнем в бытовых заботах? Сергей, как ни горько это признавать, абсолютно прав: без поддержки извне мы беспомощны. Если в ближайшее время ситуация не изменится, придется или присоединяться или, даже если сохраним "независимость", от нас останется только позорная кличка "посвященные в упрямство". Надо выбираться из этой ямы, но как? У кого-нибудь есть мысли на этот счет?
      – А что, меня наше прозвище вполне устраивает, – улыбнулся Игорь. – Тем более что чаще всего говорят просто "посвященные", а это звучит романтично, прямо как название тайного общества…
      – У меня есть предложение, – перебил математика Илья, обгладывая шашлык с тонкого бамбукового стебля. – Нам нужен лидер, который бы взял на себя функции организации и обеспечения нас всем необходимым, а мы бы под его руководством спокойно занимались наукой…
      – Ну знаешь, у тебя не лидер, а какой-то всеобщий раб получается, – возмутился Сева. – Согласен, что лидер нам нужен, но все же функцию обеспечения "всем" на него вешать не стоит, а то или Свинтусом окажется, или сбежит со всех ног. Лидер должен обеспечивать связи с другими группами и руководство, чтобы мы с минимальными затратами добивались максимального результата. Ну, кроме того, разумеется, он должен разрешать наши споры и успокаивать конфликты, как внутри, так и вне группы. И разрабатывать планы по сохранению и развитию нашей цивилизации.
      – Все-таки плохо, что мы так быстро отбросили большинство моральных принципов, – покосившись на фыркнувшего зеленокожего, вставила Юля. – Да, согласна, отсутствие лидера однозначно приводит к упадку нашей цивилизации.
      – Какой цивилизации, господа?! – воскликнул Росс. – Здесь и не существовало никакой цивилизации, я имею в виду человеческой. Мы даже не в каменном веке. Мы сейчас никто. И если хотим получить хоть какую-то цивилизацию, надо ее строить.
      Причем из ничего.
      – И что ты построишь? Цивилизацию людоедов и эскулапов, которые не считаются с мнением своих жертв? – съехидничал Маркус. – Или что получше?
      – Я ничего не построю. Как, впрочем, и ты. Да и никто в одиночку ничего не сможет построить. Но вместе, если мы захотим, то сможем создать хотя бы небольшой островок в океане дикости. Как делает, например, тот же "царь" Сергей.
      Он не один и вместе с союзниками уже добился больших успехов, что нельзя не признавать. В его группе уже кое-какие законы есть и исполнительная власть – и все нарушения караются со всей строгостью, вспомните, например, казнь.
      – На что ты намекаешь? – вспыхнул химик. – Ты считаешь Сергея лучше нас? – зеленокожий улыбнулся, отчего показался мне еще опаснее.
      – Пока – однозначно да, хотя надеюсь, что у нас есть шанс улучшить свое положение. Кстати, возвращаясь к теме: тоже согласен, что лидер нам необходим.
      Кстати, Сева, раз уж ты так хорошо смог сформулировать обязанности лидера, почему бы тебе им и не стать?
      Подавившись печеной папортошкой, инженер возмущенно вскочил и, прокашлявшись, резко возразил:
      – Я не подхожу на эту роль! Я слишком вспыльчивый для этого! Сам становись лидером, если такой умный!
      – Ну спасибо, – оскалился Росс. – И что я как лидер построю: "цивилизацию людоедов и эскулапов"? Нет, такого счастья мне и даром не надо!
      – А пусть Игорь будет нашим лидером, – улыбаясь, внес предложение Маркус.
      – Не согласен! – замотал головой математик. – Я теоретик и никаких навыков управления, тем более творческими людьми, у меня и в помине нет. Лучше назначить кого-нибудь другого!
      Обсасывая змеиные косточки, я со смешанным чувством наблюдала, как один за другим ученые отказываются от правящей должности. Впервые за свою жизнь встречаю целую группу настолько невластолюбивых людей. Просто удивительно.
      – Пантера, – окликнул меня физик и, вздрогнув, я обернулась к нему. – А ты не хочешь попробовать себя в качестве лидера? – я закашлялась. Ничего себе, нашли кандидатуру!
      – Нет, ни в коем случае!
      – Жаль, – вздохнул Маркус. – Итак, господа и дамы, среди нас не оказалось ни одного человека, который бы решился взять на себя функции управления. Что делать будем?
      – Вообще-то у меня есть одна кандидатура на эту роль, – задумчиво потянул Илья.
      – Хотя он пока не в нашей группе…
      При этих словах большинство ученых понимающе переглянулось.
      – Если ты думаешь о том же, о ком думаю я, то этот "кандидат" еще тот интриган… – неодобрительно покачал головой Сева. – Хотя своего он, похоже, таки добьется.
      Ночью, когда гроза затихла, я уединилась в комнатке на своем плотике, тщательно укрылась мхом от непрошеных взглядов и включила компьютер, которым не пользовалась ни разу с тех пор, как присоединилась к другим людям – из страха раскрыть, что кулон не простое украшение. Да если честно, и общения вполне хватало. Просматривая последние новости и темы на всеобщем форуме, как обычно, вошла и в аську, но скорее по привычке, чем из желания с кем-то поговорить. С тех пор, как прервалась связь с Аллой, я так и не завела ни одного нового знакомства. Поэтому очень удивилась, когда почти сразу же пришло сообщение.
      – "Привет из концлагеря", – поздоровалась Алла.
      – "Привет, где ты пропадала столько времени? Я тебя уже мысленно похоронила!" – "Лучше бы в реале похоронила. Меня окружают одни уроды! Я их ненавижу!" – я недоуменно перечитала это сообщение, после чего на всякий случай выглянула из укрытия, проверить, нет ли кого поблизости, и убедившись, что вокруг спокойно, спросила:
      – "Что все-таки случилось? Может, расскажешь по порядку, а то, если честно, я ничего не понимаю. У тебя были проблемы с компьютером?" – "У меня проблемы с жизнью были, а не с компьютером! Нашим уродам однажды приспичило глубину местного озера померить, и они, долго мозги не напрягая, приступили к делу. Доплыли до середины озера, сбросили в воду веревку с привязанным к ней большим камнем. Буквально через пару минут вода как будто взорвалась – вскипела и поднялась огромным столбом. И сразу же стало нечем дышать. Лично у меня создалось впечатление, будто мою голову засунули в полиэтиленовый пакет и закрыли его поплотнее. Причем я в этом пакете уже не меньше пяти минут. Что было после этого, помню смутно. Духота. Жажда. Кипящее, но ледяное, как Стикс, озеро. Приблизиться к нему, чтобы напиться, невозможно, потому что рядом вообще дышать нечем. Хорошо хоть сбоку ручей есть, но вода не утоляет жажду. Духота. Я бы тогда все отдала даже за глоток воздуха из общественного сортира. Перед глазами темно и противный серо-красный туман. Как потом выяснилось, этот ад продолжался больше полутора месяцев. По настоящему я пришла в себя только четыре дня назад – но голова еще до сих пор болит, только что и смогла: пить и дышать. А вчера к вечеру первый раз встала самостоятельно".
      – "Ну и жуть…" – "Это жуть? Это еще цветочки! Прихожу я, значит, в себя, а вокруг мумифицированные трупы. И я сама немногим их лучше: худая, как скелет, обтянутый сухой бумажной кожей. Не просто все ребра видны, а еще и позвоночник на животе спереди почти проглядывает. Я, как впервые себя увидела, чуть от испугу не окочурилась. А этим тварям хоть бы хны! Не просто выжили, но и выглядят на все сто! Господи, как же я их ненавижу!" Еще раз просмотрев всю нашу недлинную сегодняшнюю переписку, я так и не поняла, кого Алла имеет в виду под "тварями". Скорее всего, каких-то местных животных, но все же стоит уточнить.
      – "А твари – это кто?" – "Как кто?! Наши же уроды!" – прояснила, называется, вопрос. Хотя на кое-какую мысль ее ответ все же меня навел.
      – "Те, что глубину озера измеряли?" – "Да нет, те нормальные люди, они все погибли. А эти живут и горя не знают!" После долгих расспросов мне удалось выяснить, что "ненавидит" Алла ту часть жителей ее селения, которая практически не пострадала в результате бедствия. То есть большую часть жителей. Меня залихорадило, когда я поняла, что окружающие ее люди резко делятся на две группы: погибших и находящихся при смерти и спокойно проспавших полтора месяца и не испытавших при этом даже какого-либо дискомфорта.
      Люди там минимум двух типов! А значит – двух видов! Теперь, если удастся выяснить, кто какой…
      – "А еще эти уроды чем-нибудь отличаются?" – "Лентяи редкие! Их-де все устраивает, и ничего они менять не хотят. Хорошо хоть нормальным людям что-то делать не мешают, но думаю, что это опять-таки из-за лени. Убью их всех! Собственными руками задушу, как только силы появятся!" – "Подожди, зачем же сразу так? – снова выглянув наружу, я быстро допечатала. – У тебя сейчас день или ночь?" – "Ночь, а что?" – "Тогда давай закругляться, ляжешь, поспишь, глядишь, и настроение исправится…" – "НЕТ!!! Я ни за что спать не лягу! Если я засну, то умру и стану зомби! Они делают из нас зомби. Пойми же ты, наконец!" Прочитав это послание, я потрясла головой и снова посмотрела на экран. Бред какой-то!
      – "Так там у вас зомби ходят?!" – "Пока нет, но я знаю, они ждут, пока мы заснем, чтобы сделать из нас своих безмолвных и безвольных рабов! Мы все об этом знаем. Но мы умные. Мы не будем спать сколько потребуется и, когда эти ГАДЫ наконец перестанут за нами следить, избавимся от них! И вот тогда выспимся!" – "Вы – это кто?" – "Мы – это нормальные люди! Нас и так меньше десятка осталось, а они хотят и последних в зомби превратить! Вон сидит один неподалеку и следит, тварь! Не дождется!" Чем дальше, тем больше я сомневалась в том, что Алла находится в своем уме. Но если хотя бы первая часть ее рассказа – правда, все же стоит продолжить разговор.
      – "Ты уверена, что за тобой следят?" – "Еще бы! Он же каждый час подходит: своим зельем некромантским накормить пытается! Не выйдет!" – "А ты вообще что-нибудь ела с тех пор, как пришла в себя? – с тяжелым сердцем спросила я. – И спала?" – "Я что на дуру похожа?! Конечно НЕТ! Они же только этого и ждут!" Так, с ней все ясно. Даже просто бодрствование в течение четырех суток, особенно местных суток, уже может послужить причиной сумасшествия. А ведь нарушения в психике и до этого были весьма серьезные, иначе почему бы вдруг человеку и не поспать?
      – "Пантера, послушай, если я все-таки погибну, пообещай, что разберешься с ними!
      Если мы их не уничтожим, они уничтожат нас!" – "Алла, успокойся, все будет хорошо, ты выживешь и поправишься. Но тебе надо есть. Не хочешь брать пищу у них, попробуй найти что-нибудь сама. Хоть немного".
      – "Не могу! Все вокруг отравлено! Даже воду пить опасно, но я не могу не пить!
      Ты что, мне не веришь?!" Я задумалась, не зная, что ответить. Врать не хотелось, но сказать "да" означает прекратить разговор. Потом меня осенило.
      – "Алла, опиши мне ваших врагов. Чтобы смогла их узнать при встрече".
      – "Они ленивые уроды!" – "Как мне их отличить от нормальных людей?" – терпеливо повторила я.
      – "Они высокие, безбородые и, главное, не живые! Вампиры, да-да, они вампиры, которые высосали из нас почти всю кровь! Твари, живущие за счет других!" – "Все высокие? И мужчины и женщины?" – "Да, они все выше нас. Ну что, ты обещаешь?" Я быстро отключилась от Интернета, надеясь, что Алла примет мою пропажу за простой разрыв связи. В крайнем случае, придумаю какую-нибудь причину. Если еще будет для кого придумывать. Несмотря на угрызения совести за резкий уход, я понимала, что пока не выдержу нового разговора.
      Выходит, в селении Аллы пострадали в первую очередь те, кто здесь остались нормальными и, наоборот, те, кто здесь превратился в троллей, там остались людьми. И судя по всему, неплохими людьми. У меня слишком реалистическое мировоззрение, чтобы поверить в "некромантов" и "зомби". Логичнее, что, да, вид Аллы пострадал на порядок больше, в том числе, возможно, лишился здравого рассудка, а потом по какой-то причине отказался от чужой помощи. Только почему отказались все сразу, или, по крайней мере, большинство? Наверняка что-то подтолкнуло их к такому решению.
      Тролли. До перерождения я не видела в них ничего отталкивающего. Но не верю, что такая ненависть может возникнуть только из зависти, что кому-то лучше, чем им.
      Хотя, если в живых осталось совсем немного, как говорит Алла, и если нашелся тот, кто умеет говорить убедительно…
      В эту ночь произошло и приятное событие. Ближе к утру прооперированный ненадолго пришел в сознание. Мы все посчитали это за хороший признак, тем более, что воспаление уменьшилось, и большая часть тканей раны приобрела здоровый оттенок, хотя температура еще не спала. 93 – 94 День 1 Года. Река.
      На следущий день, вопреки всеобщему ожиданию, остановку решили не делать – причиной послужила замеченная у берега троллиная пара. В принципе, никто не запрещал рискнуть и, отделившись от общего каравана, пристать к берегу в одиночку, но я так и не заметила никого, решившегося на такой поступок. Наверное, большинство, если не все люди с таким характером, остались гораздо выше по течению – там, где расположилась другая группа. Воспоминание о ней вызвало невольную улыбку: все-таки приятно, когда твое окружение хоть в чем-то похоже на тебя.
      Из-за того, что к берегу не приставали, запасы пополнялись почти полностью за счет не слишком удачной рыбной ловли, и мы дружно сошлись на том, что надо экономить. Но на практике это решение никто не исполнял: я – поскольку боялась возобновления "жора", у большинства остальных также находились уважительные причины, а кое-кто просто забывал. Даже при Свинтусе наша дисциплина была гораздо лучше.
      – Пантера, а ты случайно не беременна? – оторвавшись от очередной партии морского боя, я удивленно воззрилась на Надю.
      – Случайно – нет.
      – А не случайно? – ничуть не смутилась врач.
      – И не случайно – нет.
      – Ты уверена? – и голос, и выражение ярко-синих глаз выразили глубокое сомнение в моей правоте. – Просто, если есть хоть малейшие подозрения, лучше не скрывать.
      Вред я вряд ли причиню, а помочь смогу.
      Я тяжело вздохнула.
      – Надя, знаешь: чтобы забеременеть, надо сначала заняться сексом. А если его не было, значит, и беременности нет, – разъяснила, как маленькому ребенку. – Поэтому и уверена.
      – Сочувствую, – кивнула Надя, и я недоуменно на нее покосилась. Вроде не издевается.
      – Чему?
      – Тяжело, наверное, быть одной.
      Невольно вспомнив Дмитрия, я еще раз вздохнула. Странно, что у меня до сих пор остались к нему теплые чувства, несмотря ни на его изменившуюся внешность, ни на его сексуальные контакты с другими женщинами, ни даже на потерю рассудка. И в виде тролля он мне симпатичен. Стоп! Я яростно потрясла головой, отгоняя непрошенные мысли, и поспешила изобразить снисходительную улыбку.
      – Ерунда. Я не чувствую потребности в такой компании.
      – Тем лучше, – неодобрительно сказала Надя и ушла к очагу, оставив меня наедине со своими воспоминаниями.
      К полудню впервые за последние несколько дней распогодилось, и из-за облаков выглянуло ласковое солнце. Чтобы в полной мере насладиться сухим теплом его лучей, я забралась на крышу навеса большого плота, где в полудреме и провела несколько счастливых часов. Выспавшись, еще некоторое время любовалась насыщенно голубым небом, размышляя о жизни. Мысленно перебирая все события и разговоры с момента присоединения к ученым, пришла к неожиданному заключению и, спеша проверить его правильность, соскочила вниз и направилась к девушкам.
      – Надя, а ты беременна? – спросила без обиняков.
      Врач с улыбкой кивнула.
      – А кто-нибудь из остальных? – я с подозрением наблюдала за весельем женского коллектива.
      – Все, кроме тебя и Юли.
      Сев, я присоединилась к приготовлению "раннего ужина". Но уже через пару минут любопытство взяло вверх.
      – Юля, а тебе кто-нибудь из наших парней нравится? – сказала я и тут же поняла, что вопрос чисто риторический, поскольку неоднократно наблюдала ее общение с низкорослым химиком.
      – Илья, – подтвердила мои умозаключения астроном. – Мы с ним женаты вообще-то.
      Я помолчала, пытаясь осмыслить услышанное. Конечно, я подозревала, что между учеными существуют серьезные отношения, но чтобы сразу так… Хоть прямо на их плот переселяйся, чтобы в курсе событий быть! Так, рассмотрим остальные возможные пары. Зеленокожий. Не обделяет своим вниманием сомнительного качества ни одну из девушек, кроме меня, особо концентрируя усилия на Наде с Лилей. Но не думаю, что он составляет пару хоть с кем-то из них. Маркус кокетничает вообще со всеми, и мной в том числе, но больше всего общается с Вероникой и Светой.
      Подозреваю, что вечно улыбающийся физик просто не может выбрать одну из двух.
      Сева, скорее всего, уже образовал семью с Верой, судя по их запредельно теплым отношениям и тому, что ни геолог, ни инженер не пытаются заигрывать с другими.
      Ну и наконец Игорь. Такой открытый и приятный в общении мужчина, как математик, просто не может оказаться без пары. Хотя, кто его любовь, я вычислить так и не смогла.
      – А еще официальные пары есть? – я потянулась за следующей порцией листьев для зеленого салата.
      – Ну это смотря что считать официальным, – усмехнулась Юля. – Нас ни в церкви не венчали, ни в загсе не регистрировали.
      Я немного обиженно посмотрела на нее.
      – Ты ведь прекрасно поняла, о чем я спрашиваю.
      – Я живу с Севой, – счастливо улыбнувшись, поведала мне очевидную истину Вера. – Он самый лучший, – восторженно добавила она.
      – А мы с Вероничкой делим Маркуса, – обняла подругу Света. От неожиданности такого заявления я проглотила недожеванный кусок капустного стебля.
      – Как делите? – немного хрипло уточнила, откашлявшись.
      – Официально! – ехидно пояснила астроном.
      – Оглянись вокруг, – спокойно пояснила Надя. – Думаю ты уже заметила, что женщин в целом несколько больше мужчин. Поэтому и образуются такие, полигамные, семьи.
      А я бы смогла делить своего мужчину с другой женщиной? Непрошенная мысль заставила поморщиться. Хотя, если бы этим мужчиной оказался Дмитрий… Стоп, я не хочу снова родить межвидовых уродцев. Значит, нельзя даже думать о такой возможности.
      – И как вы? – сочувственно спросила я.
      – Нормально, не жалуемся, – пожала плечами Света. – Маркус старается ни одну вниманием не обделять.
      – Только, на мой взгляд, даже слишком старается. Не только своих жен, а еще и каждую проходящую мимо женщину! – ревниво добавила Вероника.
      – А кто с Игорем и Россом? – готовясь позавидовать одной и посочувствовать другой, поинтересовалась я.
      – Никто.
      – Почему?! – пораженно воскликнула я, не понимая, чем девчонкам не понравился математик.