Глава восьмая
      Через двадцать минут после указанного роботом времени с севера послышался крайне неуместный для этого пейзажа грохот автомобильного двигателя. Я встал к нам двигался небольшой и вроде не совсем исправный открытый джип, за рулем которого сидела какая-то особа с длинными волосами. Джеки насторожился и вскочил, выражая недовольство и подозрительность, а я принял выжидательную позу, сунув руки в карманы своих вельветовых спортивных брюк. Если это женщина, - подумал я, - то опоздание сразу же становится объяснимым. Эти существа не явятся вовремя даже на Страшный суд.
      Да, это была женщина. Она резко нажала на тормоза и оперлась на рульлоктем. Я следил, не станет ли она высматривать робота, но ничего такого не заметил. Она только посидела несколько мгновений, наблюдая за нами, прищурившись, а потом вдруг разразилась отрывистым звонким смехом. Я вслушивался в него с некоторым беспокойством, но не улавливал ноток истерии. Это был абсолютно нормальный смех молодой женщины, которая нетактично давала нам понять, что выглядим мы довольно комично.
      - Я рад, что застаю вас в хорошем настроении, - сказал я сухо. - Это для меня приятная неожиданность.
      Она перестала смеяться. На удивление ловко - если учесть ее узкую юбку перепрыгнула дверцу джипа, оперлась на нее и начала, опять нетактично, изучать мое лицо. Я знал, что оно выглядит красновато-розовым на этом проклятом солнечном свете, и это до некоторой степени меня смущало. Впрочем и ее лицо выглядело так же, только его этот оттенок совсем не портил, даже делал еще привлекательнее. Вообще - очень красивая женщина. Очень! Высокая, стройная, с густыми каштановыми волосами, слегка удлиненными светлыми глазами, прямым греческим носом и полными чувственными губами. Идеальный овал лица, идеальные пропорции тела, безупречная выправка...
      - Вы Линда Риджуэй, - установил я.
      - Начинаешь с провала, комиссар! - радостно отметила она. - Меня зовут Элия Слейд. И второе: ты думаешь, на этой планете нас станет больше, чем шестеро, если мы будем обращаться друг к другу во множественном числе?
      Я пожал плечами и попытался ответить ей в тон, но она с присущей своему полу непоследовательностью уже переключила свое внимание с меня на Джеки. И надо сказать, смотрела она на Джеки с куда большим интересом, чем на меня.
      - Где ты его взял? - она указала на пса жестом, полным нежности и умиления.
      - Я никогда не бросаю своих друзей,- ответил я, шутя.
      - Неужели с Земли? - настаивала она.
      - Насколько мне известно, пока что собаки водятся только на Земле.
      Элия серьезно кивнула, немного подумала, а потом подошла к нам и села на траву рядом с Джеки. Однако, он не был очарован ее близким присутствием и сейчас же показал это, не утруждаясь деликатностью - он отскочил, угрожающе зарычал, даже щелкнул своими молочными зубами на ее ласково протянутую руку.
      - Ого! - одобрительно воскликнула Элия. - Характер-то у него не самый сговорчивый.
      - Иногда взрывается,- улыбнулся я,- но... верю, что твое благотворное влияние постепенно смягчит его нрав.
      - Такой комплимент я могу получить только от совершенно незнакомого человека, - уверенно заявила она, вскочив на ноги и добавила: - Ну, Тери, поехали?
      Ее излишняя фамильярность начала меня шокировать, хотя в целом была приятна. И все же я решил, что более разумно не поощрять ее в этом направлении. Взял чемоданы и молча пошел к джипу. Положил их в багажник, сел впереди, а Джеки после настойчивых и продолжительных призывов согласился последовать за мной. Я поскорее закрыл за ним дверцу. Элия в это время заняла место водителя, без нужды ' поправляла волосы и нетерпеливо в такт нажимала на педаль газа.
      - Готовы? - наконец спросила она и, не дожидаясь ответа, повернула ключ.
      У меня нет привычки разглядывать одежду людей, но ее наряд меня озадачивал. Не то чтобы он был некрасив или неопрятен. Нет, напротив! Только его излишняя экстравагантность никак не вязалась ни с обстановкой, ни с потрепанным джипом, ни в конце концов с положением, в котором находилась эта женщина, и то не день-два, а уже целых семь месяцев. На ее узкой длинной юбке из ткани с золотистыми нитями сбоку был разрез до середины бедра, туфли, тоже золотистые, на высоких, тонких, по-моему, ужасно неудобных каблучках, а блузка розовая или, наверное, белая, производила сильное впечатление не столько своими необыкновенно широкими рукавами, сколько глубоко вырезанным декольте. И в довершение всего - на руках браслеты и кольца, на шее - колье... Может быть, она так приоделась ради меня?
      - Я все еще немного не в форме, после вчерашней выпивки, - поделилась она и прикоснулась ко лбу своими тонкими аристократическими пальцами.
      Это заявление сразило меня окончательно!
      - Ах так? - я вежливо наклонил голову в ее сторону. - А по какому поводу?
      - Тут всегда есть поводы! - отрезала она. - Для всего! В порядке вещей было бы с ее стороны подкрепить свои утверждения конкретными примерами, но они не последовали. Элия Слейд просто вела машину через поле. Только появившаяся на ее губах складочка злорадства выдавала, что она ждет, что я забросаю ее вопросами, на которые она не имела намерения отвечать. Но я оставил ее в таком состоянии, вероятно, разочаровав, и сосредоточил свое внимание на окрестном пейзаже. Я рассмотрел здешнюю траву еще до того, как показался джип, но сейчас, главным образом, чтобы создать видимость какого-то занятия, я решил снова обратиться к ней. Высунулся наружу и после ряда неудачных попыток сумел сорвать несколько стебельков. Я выбрал один из них, повертел рассеянно между пальцами. Действительно, он отличался от всех известных мне видов трав не только своим неземным цветом. Его поверхность была обвита длинными мягкими волосинками, и именно они-то и делали его таким бледно-розовым и пушистым. А сам стебель, из которого они росли, был темный и трубчатый, с двумя продольными швами и заостренной, изогнутой в конце вершинкой. В этот раз в своих исследованиях я пошел дальше: вынул перочинный нож и расщепил стебелек по швам. Внутри он оказался совсем полым, гладким и блестящим, еще более темного цвета, названия которому я в данный момент не мог подобрать.
      - Юсы удивительно интеллигентные и благородные существа, - неожиданно обронила Элия, - или точнее, они такие, какими мы сами себя представляем. Таково мое объяснение нашего отвращения к ним.
      - Но... в связи с чем ты мне это говоришь?
      - В связи с твоей любознательностью, - она показала на разрезанный стебель в моей руке.
      Я посмотрел на него с недоумением, но когда увидел, что он движется, и почувствовал слабый зуд в ладонях, уронил стебель на сиденье. А он продолжал двигаться. Старался соединить разрезанное... Элия потянулась, взяла его и выкинула.
      ? Что это значит? - выдавил я.
      - Не знаю. Может быть, всего лишь исключительную жизнеспособность.
      - Почему "может быть"? Разве вы их не исследуете?
      - А, исследуем. Постоянно их изучаем. Сжигаем их, варим, печем, травим... И их, и вот те деревья там, и все, что нам под руку попадет. Знаешь ведь, как принято действовать в таких ситуациях? Встретишь что-то незнакомое, надеваешь лабораторный халат, маску налицо и... вперед?!
      - Что ж, предложи лучший способ, если эти тебе не нравятся.
      - В том-то и дело, что не могу, - чистосердечно призналась Элия.
      Поле кончилось, а прямая линия, которую я прежде видел вдали, оказалась началом обширной площади, покрытой высокими, примерно в полтора метра, растениями типа папоротников. В нее врезалась узкая неровная дорога, и мы поехали по ней. Интересно, что около основания каждого растения было что-то вроде гнезда из светло-розового пуха, образованного, похоже, из таких же волосинок, какие обвивали стебли той "исключительно жизненной травы". Мне очень хотелось выйти из джипа и посмотреть на все вблизи, но нужно было подождать, пока представится другой, более подходящий случай. Да и прибыл я на Эйрену не ради ее экзотической флоры.
      Между тем дорога стала достаточно пологой, и Элия выключила двигатель. Мы продолжали двигаться вниз в почти полной тишине, а встречный ветерок слегка развевал наши волосы. Закрыв глаза, я пытался создать себе иллюзию, что нахожусь на Земле, в одном из ее спокойных уголков, насыщенных зеленью знакомых, обыкновенных трав и папоротников... ;..
      - И все же, - продолжил я вскоре, - я не понял, что ты имела в виду, так расхваливая юсов.
      - Это не имеет значения, - пожала плечами Элия. Допустим, что я взяла на себя здесь какую-то роль и продолжаю играть ее независимо от твоего присутствия.
      - А как обстоит дело с аплодисментами? Получаешь их?
      - По моему мнению, свистки глупцов более надежные показатели успеха... Но, прошу тебя, давай сменим тему!
      - Да это и не было темой, - улыбнулся я. Элия нахмурила брови и устремила взгляд на дорогу. Я не дал ей возможности долго оставаться в таком положении, несмотря на то, что профиль ее ничем не уступал ан-фасу. Я спросил:
      - Когда вы узнали о моем приезде?
      - Примерно...- она посмотрена на свои золотые часы-браслет, - примерно час назад.
      - Значит, сообщение вам было передано юсами, не так ли?
      - Да, однако составлено оно было на Земле.
      - Ты хочешь сказать...
      - Видишь ли, Тери, - с досадой прервала меня Элия, - все очень просто. Наши составили сообщение и попросили юсов передать нам, когда вы прибудете на Эйрену. А в нем, кроме данных о тебе, были уточнены и координаты встречи. Вот и все.
      - Но в таком случае выходит, что юсы знают...
      - Эй, Эрлих! Эрлих! - вдруг закричала она, поднялась на сидении и ликующе замахала рукой.
      Я посмотрел вперед как раз вовремя и увидел, как какой-то высокий, костлявый мужчина неохотно вылезает из-за папоротников у дороги. Мы остановились около него. И по его выражению лица было непонятно, ожидал ли он увидеть со мной робота или нет.
      - Ты куда так рано, Эрлих? - оживленно спросила Элия. - Да еще и пешком?
      - Ты же забрала джип, а теперь удивляешься! - почти прошипел мужчина.
      - Но ведь я должна была встретить комиссара, Эрлих. Все-таки нужно было сделать это как-то официально, по-человечески. А ты мог бы нас подождать. К чему такая спешка? Впрочем... - Элия торжественно обратилась в
      мою сторону: - Комиссар Тервел Симов, позволь тебе представить нашего экзобиолога Эрлиха Рендела!
      Я вышел из джипа и приблизился к нему, а он положил на землю объемистую сумку, которую нес с собой, вытянулся, щелкнул каблуками и резко кивнул мне. Ему было около сорока, у него было удлиненное лицо аскета, высокий с большими залысинами лоб, сильно изогнутый, похожий на клюв нос.
      На его тонких губах застыла искусственная улыбка, необыкновенно круглые невыразительные глаза смотрели на меня так, как смотрели бы, наверное, в пустое пространство.
      - Сожалею, что я вас не дождался, комиссар, - Рен-дел говорил отрывисто, и почему-то делал акцент на некоторых словах. - В последнее время у меня страшно много работы.
      - До базы всего шесть-семь километров, Эрлих, - все тем же приподнятым тоном сказала Элия. - Вернись с нами, а потом ты можешь взять джип.
      :
      Простой расчет показал мне, что Рендел двинулся сюда сейчас же после сообщения о моем прилете. А что у него в сумке? Я с удовольствием бы проверил, но по опыту знаю, что такое грубое начало непременно повредит дальнейшей работе.
      - Спасибо, Элия, - ледяным тоном ответил он на ее предложение, - я пойду пешком.
      - Жаль! А я выбрала этот маршрут только потому, что предполагала встретить тебя. Мы зря объезжали...
      - До свидания, комиссар! Встретимся в обед. - Рендел снова щелкнул каблуками, поднял сумку и пошел вверх по дороге.
      Элия, не сдержавшись, прыснула со смеху у него за спиной, но как только я сел в машину, резко нажала на газ. Наклон еще не кончился, но она уже его не использовала, чтобы двигаться по инерции, бесшумно.
      - Ловушка, а? - обронил я небрежно. - Теперь мне ясно, почему ты опоздала.
      - Ну да! Я притворилась, что выезжаю, но потом... Вернулась, так сказать, "на цыпочках", спряталась... И вот, Эрлих! Спешит, спешит куда-то с сумкой на плече. Видишь, как я тебе помогаю? Только что прибыл и раз! Первые улики налицо; Благодаря мне. А если будешь хорошо себя вести и дальше...
      - Что это за история с джипом? - прервал я ее болтовню. - У вас что, нет другого транспорта?
      - О, есть! В изобилии. Но Эрлих даже в случае потопа или пожара не воспользовался бы им.
      - Почему?
      - Потому, что эти транспортные средства юсианские. А он испытывает непреодолимую ненависть ко всему юси-анскому. И прежде всего к самим юсам. Если бы ты знал, как он чувствовал себя в звездолете...
      - Думаю, что могу его понять, - ответил я. - Все ли были на базе, когда ты двинулась сюда?
      - Нет. Наш начальник еще со вчерашнего дня на полигоне.
      - А остальные двое?
      - Моя коллега спала, да и замначальника едва ли дождется тебя, не ложась. Он прилично набрался. Именно с ним мы выпивали до получения сообщения.
      - Мне кажется, что сейчас несколько неподходящее время для сна и гулянок, - ответил я.
      - Сейчас ночь, Тервел. До восхода Ридона еще более четырех часов.
      - Ах, да. Я и забыл, что тут у вас целых два солнца.
      - Не бог весть, какая роскошь, - неожиданно злобно стиснула губы Элия.
      Территория "папоротников" тоже закончилась внезапно, как и территория травы, а дальше уже начинался участок толстых растений без листьев, которые, на мой взгляд, походили на вкопанные в землю колонны. Они были насыщенного темно-красного цвета, правильной формы и располагались на равных расстояниях друг от друга, так что, если бы не шершавая, местами глубоко потрескавшаяся кора, я непременно посчитал бы их искусственными.
      - Знаешь ли ты какие-нибудь подробности из истории Эйрены? - спросил я Элию. - Например, известно ли тебе, более или менее, когда она была открыта юсами?
      - Должно быть, очень давно, Тери. Она совсем рядом с их планетами...То есть рядом в их понимании, конечно.
      - А животные здесь есть?
      - Увы, до сих пор мы не наткнулись даже на первичное одноклеточное. Да и флора, хотя и покрывает все от полюса
      до полюса, не отличается разнообразием. Почти наверняка на Эйрене существуют только четыре вида растений. По крайней мере на суше.
      - А в водоемах?
      - Река и озеро около базы мертвы, как...
      - Я имел в виду моря, океаны.
      - Их будут изучать будущие переселенцы, - резко сказала Элия.
      - Хорошо, а как ты думаешь, это естественная растительность Эйрены или она была сюда привнесена юсами? По моему мнению, эти идеально правильные площади и полное отсутствие перехода между отдельными видами свидетельствуют о разумной деятельности, а не об игре природы.
      - О, почему же? И на Земле встречаются подобные вещи.
      - Такие именно встречаются только благодаря вмешательству человека, возразил я. - Однако, здесь не Земля, Элия! И я настаиваю, чтобы ты отвечала мне более ясно и исчерпывающе...
      - Вот именно, что здесь не Земля! И если там в качестве комиссара МБР ты имел право "настаивать", теперь тебе придется опираться только на добровольное сотрудничество тех, кого ты будешь допрашивать.
      - А на твою добрую волю я явно не мог бы опереться, - дополнил я ее реплику.
      - Да, это так, - согласилась Элия.
      Скоро мы добрались до пресловутой базы. Приютившееся среди леса из уродливых пятиствольных деревьев, облицованное деревом, здание причудливой архитектуры было скорее похоже на охотничий домик, чем на жилье. Оно было трехэтажным, с широкой террасой впереди; на первом этаже были французские окна, а на втором и третьем - кокетливые балкончики с перилами в виде летящих птиц, сделанных из блестящего металла типа бронзы. На оранжевой крыше здания торчал флюгер. Над центральным взводом висела голова оленя с мощными ветвистыми рогами!
      - А это... это... - показал я пальцем, почти лишившись дара речи. - Это юсы построили?
      Элия порывисто пожала плечами, показывая всю нелепость моего вопроса.
      - О, Боже мой! - простонал я, забыв о всякой сдержанности. - Они что, издеваются над нами?
      Элия опять пожала плечами. Остановила джип, подождала, пока мы с Джеки вышли, и отвела машину к небольшому, украшенному сложной деревянной резьбой гаражу. Я тупо смотрел ей вслед.
      - Добро пожаловать! - раздался хриплый голос у меня за спиной.
      Я обернулся. На террасе стоял мужчина в светлом костюме и жадно курил уже почти исчезнувшую между пальцев сигарету.
      - Ого, Фил, значит, собрался с силами! - крикнула из гаража Элия. - Давай тогда, принимай комиссара! Я едва держусь на ногах. Это - Филипп Вернье, Тери, можешь на него рассчитывать во всем, кроме важных для тебя вещей и всего, что касается его работы.
      Вернье нервно швырнул окурок, подошел и пожал мне руку. Молча мы вошли в дом. Прошли через широкое, облицованное, деревянными панелями фойе и по элегантной витой лестнице поднялись на третий этаж. Пошли по устланному толстым ковром коридору. Направо были двери квартир с балкончиками, а с левой стороны окна, сквозь которые был виден пейзаж за зданием. Оно стояло на холме у края леса, так что взору открывалась прекрасная панорама.
      Мы остановились перед одним из окон, Вернье распахнул его и, сев на подоконник, вдруг стал объяснять мне, беспорядочно размахивая руками:
      - Там - лаборатории. Их только три. Напротив - медицинский корпус, в стороне - спортивная площадка, рядом с ней плавательный бассейн и гимнастический зал. Как видите, юсы посчитали, что все это должно занимать больше места, нежели лаборатории. Сиречь: "Налегайте на физическую подготовку, ребята! А до науки вы еще не доросли..." Там вот, дальше, гаражи. Внушительные, а? Они нас снабдили грузовыми, летательными и... всякими другими чудесами. Не на что жаловаться, не так ли? А те, сводчатые здания, назовем их корпусами - в сущности склады. В половине из них мы хранили наши материалы, но сейчас они почти пусты. Все использовали! А вот эти, с другой стороны, налево от гаражей, и сейчас переполнены разными материалами, но не земными, понимаешь? Но мы, однако, туда не входим. Туда входят только роботы. У нас их много, целый рой! Да здравствует фирма ЭССИКО, а? Все ее! Но лаборатории, как ты сам видишь, небольшие. Правда, неплохо оборудованы, но...
      Филипп Вернье слез с подоконника, с треском захлопнул окно и пошел вперед - низенький, слегка располневший человек с короткими конечностями и неуклюжей неравномерной походкой. Костюм его был помят, сидел на нем неважно, его рыжевато-каштановые волосы были еще влажными и причесаными совсем недавно.
      - Сейчас я замещаю начальника базы, - заявил он, резко повернувшись ко мне. - Ларсен поехал на полигон. Один, конечно! - подмигнул он многозначительно. Потом продолжил: - Так что ты появился во время моего начальствования! Какой сюрприз, а? Я решил поселить тебя в квартире Фаулера. Она ничего. То есть как позиция. Это здесь, - он жестом пригласил меня в настежь открытую дверь, - как только Элия поехала тебя встречать, я сразу приказал роботам приготовить ее для тебя. Прошу! Располагайся!
      Он вновь сделал приглашающий жест. И вообще, вел себя как хозяин гостиницы, а когда мы вошли в холл, плюхнулся в первое попавшееся кресло и шумно потер руки. Джеки появился следом за нами в сопроЕождении робота, который нес мои чемоданы.
      - Оставь багаж в спальне и исчезай, - крикнул Вернье.
      Робот бросился выполнять приказ.
      - Тут проходу нет от роботов, - счел необходимым подчеркнуть Вернье. Когда нам надо, так мы можем всегда их позвать. Но когда не надо, чего они тут шляются? Не прав ли я?
      Я кивнул в знак согласия, одновременно насторожившись, не намек ли это на уничтоженного мною робота?
      - Впрочем,-добавил он,-ты, наверное, не привык к ним. Откуда же на Земле взять такую роскошь!
      - Привыкну, - сказал я. - Думаю, что скоро привыкну.
      Я подождал, давая ему возможность как-то прокомментировать мой ответ, но так как Вернье воздержался, я пошел осмотреть квартиру. Вскоре стало ясно, что она почти ничем не отличается от той, что была в звездолете. И расположение помещений было такое же и меблировка в том же стиле. Особым воображением, видимо, негуманоиды не отличались.
      Я снова вышел в холл.
      - Э? Не выйти ли нам на воздух? - спросил я Вернье.
      - Нет, - ответил мне он. - Мы можем поговорить и тут. К счастью, вся база построена только из земных материалов, так что мы сумели принять необходимые меры против подслушивания и в "Хижине", так мы этот дом называем, и во всех узловых местах комплекса.
      Наконец-то я услышал что-то приятное.
      - Ну ладно! Хотя бы в этом отношении нашей технике можно просто позавидовать. Знаешь, в этом мы достигли большого прогресса, особенно за последний десяток лет.
      Мы посмотрели друг на друга каклюди, с полуслова понимающие, о чем речь.
      - Эй, даты, наверное, голоден,-предположил в дружеском порыве Вернье. Давай-ка спустимся в столовую.
      Я отказался и сел напротив него в надежде, что мы сразу же углубимся в деловой разговор. Однако он вскочил и, пробормотав "одну минуту", побежал на кухню. И вскоре вернулся оттуда с подносом, на котором стояли три тарелки с бутербродами, рюмки и бутылка вина. Поставил поднос на столик передо мной, взял одну из тарелок и поставил ее перед Джеки.
      - Люблю животных, - Вернье со вздохом уселся на прежнее место. - Люблю всяких животных, но больше всего собак. А из собак, больше всего кокер-спаниелей. Этот чистых кровей, гарантирую! Кто тебе его дал?
      - Один знакомый. . ;
      - Ха-ха... Видимо, хороший знакомый был.
      - Может быть.
      - Именно так - "может быть"! Человек не должен быть уверен ни в чем. Доверишься кому-нибудь и... конец. С тобой покончено! Как было кончено со мной. Потому что доверился самому себе! Переоценил себя и поэтому приехал сюда. А знаешь ли, каким я был раньше? Как ты, был. Вот каким. Э, конечно, и тогда был ниже ростом, но во всем остальном был как ты. Молодой, здоровый, красивый, сильный... Э-э-эх! А сейчас! Всего через несколько месяцев! Видишь, до чего доводит переоценка собственных сил! Посмотри!
      Я послушно всмотрелся в его лицо. Действительно, оно не выглядело ни молодым, ни красивым, а последний эпитет, думаю, ему никогда не подходил. Лоб у него был более выпуклым, нос более приплюснутым, а рот - более широким, чем нужно, чтобы они вместились в рамки принятых эстетических требований. И все же в этом лице было и что-то очень приятное. Приятное и в то же время трагичное. Может быть, такое впечатление производили глаза, большие, тепло-карие, с неожиданно детским выражением, несмотря на покрасневшие веки и отечность вокруг них. Может быть... Не знаю. Но мое первое впечатление о Вернье было, что он из тех досадных болтунов, которых невозможно слушать и терпеть, чтобы тебя не держало за горло какое-то чувство, исполненное смутных угрызений.
      - Сколько мне лет, на твой взгляд? - спросил он и, слава богу, быстро избавил меня от затруднения, ответив сам. - Тридцать четыре! Да, всего-навсего, но разве похоже... Она, например, меня считает едва ли не стариком. Имеет право!
      - Кто "она"? - поинтересовался я.
      - Ясно кто... Элия! - Вернье налил себе вина в рюмку и с гримасой глубокой печали отпил несколько глотков.
      Вот она, традиционная любовная драма, сказал я себе. Низенький невзрачный мужчина и пышная безразличная красавица. Что ж, хорошо, понимаю, но этими ли совсем неуместными откровениями должен был встретить меня заместитель начальника базы? И не выдает ли он мне их с какой-то предварительно задуманной целью?
      - Да-а-а, - покачал я головой. - Надо думать, трудно жить так далеко от Земли, без регулярной связи с ней...
      - Не "трудно", а ужасно! Земля не то что далеко, а кошмарно далеко. И мы не "без регулярной связи с ней", а просто без связи, - разгоряченно уточнил Вернье. . - Без связи? Что ты имеешь в виду?
      - Ничего я не имею в виду, Симов! Просто говорю: у нас нет прямой связи с Землей. Мы... Э, ты, наверное, знаешь не хуже меня, как здесь обстоят дела.
      Было бы утомительно и бесполезно делать вид, что я осведомлен, но признать открыто, что мне не известны и самые основные факты, тоже было бы ошибкой. Большинство людей, стоит им понять, что кто-то хочет узнать от них правду, не может устоять перед искушением скрыть ее или представить в сильно искаженном виде, даже без всякой выгоды для себя. А на базе "Эйрена" почти наверняка живет хотя бы один человек, для которого каждый мой неверный шаг будет выгоден.
      - Видишь ли, Вернье, - начал я, - я вылетел сюда спешно, и по этой причине все было импровизацией, так что не исключено, о некоторых подробностях у меня ошибочные представления. Вот я, например, знал, что вы обмениваетесь с Землей информацией преимущественно через юсов, но что у вас вообще нет прямой связи с ней... Что ж, нам не предоставили самостоятельного канала?
      - Нет. Не предоставили.
      - Но почему? Что, у них какие-то технические проблемы?
      - Ну да! "Проблемы". Проскакивают световые года за минуты и то, когда не спешат. Нам же, однако, не дано даже проползти, в том числе и через их пресловутые информационные каналы.
      - И несмотря на это, договор был заключен?
      - Договор? - Вернье залпом допил вино и вновь наполнил бокал. - О каком договоре ты говоришь, Симов? Ты появился здесь, проведя примерно полмесяца в юсианском звездолете. Они наверняка пытались общаться с тобой. Ты ведь кое-что видел...Так о каком договоре ты говоришь! И как ты себе это представляешь? Написанный черным по белому со статьями, разделами и параграфами? Обсуждавшийся компетентными лицами, сопровождавшийся спорами и взаимными уступками? Подписанный полномочными представителями двух "дружественных" цивилизаций? -.
      Я прервал его:
      - Какова бы ни была эта процедура, одно, по крайней мере, ясно: отсутствие прямой связи с Землей все же должно было быть кем-то навязано. Но кем? И не обязательно юсами, ведь так, Вернье?
      - Не знаю.
      - И все же, наверное, у тебя есть какое-то определенное предположение.
      После совсем короткого размышления Вернье решительно отрезал:
      - Нет. У меня нет никаких предположений. Абсолютно никаких и ни о чем.
      - И как тебе это удается? - не сдержал я своей иронии.
      - Трудно, - ответил он мне с лаконичной прямотой. - Трудно и постепенно.
      - Ты считаешь, что это самый подходящий стиль поведения, ведь так?
      - А ты думаешь, что здесь у тебя будет возможность выбирать хотя бы стиль своего поведения? Я пренебрежительно пожал плечами:
      - Как бы ни отрицали некоторые, человек всегда имеет выбор среди возможностей.
      - Но реализует ту, которую ему диктуют обстоятельства, - вздохнул Вернье.
      Мне показалось, что он хотел сказать что-то еще, хотя бы немного более существенное, и я замолчал, чтобы ему не помешать. Однако Вернье не оправдал мои ожидания.
      - Я надеюсь, что ты тут будешь чувствовать себя удобно, если это вообще возможно при твоем положении, - сменил он внезапно и тему и тон, и даже свой печально-искренний взгляд.
      - Эта квартира крайняя, а е другой стороны жил
      Штейн, так что...
      - Я буду хоть как-то изолирован, - закончил я за него. Он утвердительно кивнул. Действительно, он перебарщивал!
      - Благодарю тебя, что ты позаботился о моем спокойствии, Вернье.
      - Я позаботился о спокойствии всех, - обобщил он. - Для хорошего соседа ты будешь слишком шумным.
      - Шумным?
      - Да, особенно по утрам - в течение нескольких первых дней.
      - Почему ты так думаешь? Вернье устало поднялся с кресла.
      94
      - Попытаюсь поспать часок-другой, - сказал он, и в его глазах проскользнуло что-то тяжелое и виноватое, как будто он признался в каком-то своем преступном намерении.
      Он был уже у двери, когда я нарочно грубо спросил его:
      - Где вы храните трупы Фаулера и Штейна?
      - О, не торопись! Не торопись, комиссар! Встреть сначала восход Ридона!
      Он услужливо опустил внутренний предохранитель замка и вышел. Его шаги почти сразу же затихли, поглощенные мягким ковром в коридоре.
      Глава девятая
      Я был счастлив! Счастлив, счастлив... Я задыхался от счастья, смеялся от счастья. Кричал от счастья! И мой голос, сильный и прекрасный, как у Бога, поднимался над глубинами сна, а пробуждение было медленным и полным наслаждения плаванием в нежных зыбких водах... К берегу из мягких янтарных сияний... Незаметно, без усилия я открыл глаза. И увидел силуэт дня, ожидающего меня за оконными занавесками. Пусть входит! Сейчас же! Сюда, ко мне, в мою чудесную комнату Я подбежал к нему навстречу Открыл ему, он влетел - настоящая птица золотистой светлой радости.
      И тогда!
      Небо прозрачное и кроткое, как глаза любимой женщины. А внизу, на террасе, и на крыше гаража, и по дороге, и на узкой тропинке, ведущей в лес, блестят миллионы, миллиарды крошечных солнц. Или нет. Это кристаллики, отразившие теплый лик солнца. Ридона. Хрусталики. С веток сказочных пятиствольных деревьев сыпался тихий хрустальный дождь. И ветерок принимал его в свои невидимые ладони, покачивал его в прозрачной ткани воздуха, расстилал его, как чудесный эфемерный ковер. Я высунулся в окно, протянул руки и долго держал их так и не мог наглядеться, как волосинки на них Покрываются серебром, как кожа начинает искриться, как пальцы становятся блестящими и гладкими без уродующих их складок, без ногтей...
      Я смотрел, как мои руки становятся хрустальными. А лицо? Я бросился нетерпеливо к зеркалу в ванной. Смеялся до слез, глядя на это блестящее, почти неузнаваемое лицо с серебряными волосами, бровями и ресницами, губами, которые словно целовали свет, а щеки и лоб были из твердого белого шелка. Я даже не стал принимать душ - я был кристально чист. Я взялся рукой за левую стопу и на одной ножке запрыгал к холлу - прекрасная гимнастика. И веселая. Локтем открыл дверь. На одном из кресел, свернувшись в клубок, лежал черный шелковый шарик.