Наличие скафандра значительно усложнит решение нашей задачи, но объект должен быть в нем, чтобы оставаться живым как можно дольше. И что еще более важно - чтобы установить, какая именно процедура вызовет его смерть.
      Элия стелит по обе стороны юса гигроскопические простынки. На случай если из его внутренностей все-таки появится и нормальная телесная жидкость. Рендел настраивает свой прибор на максимальную мощность. Нажимает кнопку, и юс покрывается мелкими, как от озноба, мурашками. Несмотря на это, Элия делает скальпелем довольно аккуратный разрез в скафандре. Рендел ухватывает форцеп-сом один край разреза и очищает его, чтобы увидеть под ним плоть. Мы поставляем ретракторы и с их помощью раздвигаем в стороны края отверстия. Элия сообщает точное время, а Рендел нетерпеливо тянется к хирургической пиле. Я даю ему знак, что начинать буду сам, и он с неохотой опускает руку.
      Я беру пилу Наклоняюсь и, прежде чем ее включить, медленно провожу зубцами по дрожащей плоти юса. И только тогда он открывает глаза. Я уставляюсь в них, чтобы испить и унизительную мольбу о милости, и смертельный ужас, исходивший из их глубины.
      Как я и запланировал, я оборвал свои воспоминания именно в этот момент. Оказалось, что это гораздо легче, чем я ожидал. Тревожащая легкость. Похоже, что я оторвался от Системы только потому, что она "захотела" этого. Да, именно она. А не юсы.
      Меня окружал мрак, по сравнению с которым прежний
      побледнел даже в буквальном смысле. Я не мог понять, открыты ли мои глаза. Допускал даже, что я ослеп. Не было никаких ощущений - ни человеческих, ни юсианских. Не было и представления о том, где я нахожусь, и в чем - в своем теле или в скопировавшем меня энергороботе.
      Но уже и у меня было воспоминание, которое не являлось моим.
      Итак, обмен восприятиями, мыслями и чувствами все-таки состоялся. И теперь я знал: юсы овладели не только материей во всех ее формах. И не только временем - когда-то, страшно давно - они пошли еще дальше, еще выше...
      Они овладели силой, которая исходит от них самих. Открыли и способ вливать ее в свои материалы, машины, конструкции. Именно поэтому наши ученые не могут их понять - в своей глубине юсианские творения являются психическими! Такова и вся их полипланетарная система. По ней непрерывно течет психическая энергия юсов.
      А это означает, что, в сущности, Система "заряжена" их коллективным сознанием. Атакже, что в критических ситуациях она действует, руководствуясь их инстинктами - они пускают в ход ее защитные механизмы и всегда получают наиболее правильные реакции, так как их путь минует разум и эмоции; он прям и молниеносен. Вот почему я оказался вне ее охвата так легко. Мой план в этой его части просто совпал с ее импульсом выбросить меня из себя. Чтобы оберечь своих обитателей от дальнейшего, уже невыносимого сопереживания при моем воспоминании о Странном юсе.
      Но я, однако, должен был показать им его до конца.
      Я сосредоточился на своем физическом состоянии. Отсутствие ощущений было теперь мне хорошо знакомо. Я вновь находился на пороге контакта - я был оставлен здесь. Системой ли? Нет. Мрак и тишина вызывали какое-то до оцепенения мучительное колебание, а это чувство, да и любое другое, не могло исходить от нее. Потому что если юсы и вливают в нее все, что одушевляет их самих, души она все же не "приобрела". И несмотря на их коллективное сознание, никогда не станет чем-то большим, чем колоссальным роботом, распространившимся в радиусе тысяч световых лет. Впрочем, не сильно отличающимся от уничтоженных мною роботов - ведь юсы постарались и в них влить свою "кровь".
      Итак, я сумел поставить начало беспрецедентного противоречия: между юсами и их Системой. Между их инстинктами, которые мешали возобновить контакт со мной, и их надеждой, что тот стянутый гаротами несчастный все же будет пощажен, что заставляло их стремиться к продолжению контакта, причинявшего им такой ужас.
      Я знаю, я ощутил их ужас. Их и панику, и бессилие, и надежду. Чувства. Я сопереживал им, как и они сопереживали моему воспоминанию. Но их колебание сейчас мне было чуждо. У меня были очень серьезные мотивы продолжать. Но как? Конечно, через энергоробот! Он был единственным средством для проникновения в Систему, а так как я был скопирован в нем, нужно было, чтобы мы были связаны друг с другом, чтобы я мог его задействовать. Если он все еще существует.
      Я представил себе его, каким он был - каким был я-в последние мгновения перед контактом. Туловище с едва проступающим под тяжелыми юсианскими формами человеческим силуэтом. Мое лицо, смутно обозначавшееся через собравшиеся блестящие складки. И мои глаза, почти потерянные в глубине других, нечеловеческих глаз...
      Оно появилось как будто ниоткуда. Просто возникло во мраке и так и застыло, неузнаваемое, уже никакое - похожее на огромный ком, светящийся в синеватой плазме. Я начал мысленно притягивать его к себе. И чем больше он приближался, тем все более отчетливо я возвращался в тот свой образ человека-юса. Хорошо, хорошо! Но он не дошел до меня. Остановился. Оцепенел в мучительном колебании.
      - О, да, Система охраняет вас слишком заботливо. От всего. И больше всего - от вас самих. Запрещает вам рисковать, запрещает надеяться. Понимаете ли вы это? Вы заряжаете ее высочайшей энергией, энергией своего духа, а она перерабатывает ее и выбрасывает из себя ваши чувства, как ненужный хлам. По сути, принижает вас до уровня ваших инстинктов. Только они предопределяют ее реакции, всегда правильные, всегда прагматичные. Да. Но только сейчас не время для реакций. Нужны решения. Которые могут и не быть столь правильными. Но прорывными, дерзновенными!
      Когда-то, страшно давно, они бесчисленное количество
      раз принимали именно такие решения. Иначе вообще не могли бы создать Систему - это действительно великое творение. Но потом? Она начала преобразовывать их. Унифицировать и обезличивать. Выращивать их, как какую-нибудь декоративную живность. Нет, ошибка: как декоративные расотенмя!
      Ну а какие решения могли они принимать теперь? Кто
      их принимает? Те, кто претендуют стать нашими вождями, в действительности не имеют своих руководителей. Они им просто не нужны. Они работают все вместе, "оформляют" свои задачи по детализированному обслуживанию Системы, но в глобальном масштабе она ведь самоуправляющаяся. И опять же - по их твердому убеждению - безошибочная. Успешно прошедшая тысячелетние проверки временем. Реализующая свои функции на двух древнейших, как она сама, принципах. А именно: гарантировать полную безопасность своих обитателей - раз. Расширять свои границы, осваивая все, что ей встретится на ее космическом
      пути - два.
      Безопасность и освоение. Так было. Пока один из этих
      путей не привел к Земле. К расе людей. А в частности, и
      ко мне.
      Я вновь сосредоточил свое внимание на энергороботе.
      Машина. Крайне эксцентричная, своеобразная, или точнее "двоеобразная", нематериальная и так далее, но все же - лишь машина. Предназначение которой влить в мою личность большое количество юсианской "духовности" и сделать меня таким образом пригодным к освоению того, что получило в последнее время новое название
      Контакт.
      Я засмеялся. Услышал свой смех и разозлился на себя.
      И в тот же момент увидел, как энергоробот качнулся ко мне, словно я дернул за невидимую нить. Я продолжал его "дергать", теперь уже молча. Он продвигался, хотя и медленно, очень медленно. А сквозь него в известном смысле проходил я. Выпрямившись, или мне казалось, что я выпрямляюсь, стоя перед самим собой. И что двигаюсь. Нечеловеческие глаза становились все ближе, глядя на меня сверху.
      Я поднял к ним свои руки. Тишина зазвенела, сталкиваясь с
      моими ладонями, пробираясь между пальцами. Огромная грудь на одном уровне с моим лицом вспыхнула многоцветным пламенем и языки его, удлиняясь, извивались и собирались в дуги. Я двигался раздвоенный - противоположный самому себе, однако обе мои части были направлены вперед. Концы дуг пронизывали меня. Многоцветно. Теперь я слышал и грохот своего сердца среди звона, распадавшегося, как ломкая амфора, на кусочки.
      Вперед означало внутрь. В машину? Я поднял свои ноги и как бы слил их в одно с руками. Напрягся, чтобы вызвать представление о нужном движении и внес их в машину в виде вибрации. Я управлял ею! Теперь снова вперед! О, да, я должен использовать ее, исходя точно из ее предназначения. Но только вначале. А на этот раз я хотел продвинуться гораздо дальше. Как раз туда, откуда уже ничьи инстинкты не могли бы просто так выбросить меня.
      И провожу острыми зубцами пилы по дрожащей плоти юса. Вглядываюсь в его глаза. Не нужно прилагать никаких усилий, - даже не желая того, я навсегда бы запомнил эти глаза. Молящие о милости, затаившие ужас от близкого дыхания смерти. Мое дыхание.
      Я отшатываюсь. Его ужас и унижение уже вошли в мое сознание. Они всегда будут во мне. И я сбрасываю маску, кладу хирургическую пилу, снимаю перчатки. В конце концов здесь нет больного, нуждающегося в операции.
      - Что... что ты делаешь, ради бога?! - Рендел тоже по-своему ужасен.
      Я смотрю на Элию. Она ничего не говорит, но тоже снимает маску. К сожалению, этот ее жест импульсивен. Именно теперь ей предстоит сделать выбор.
      - Остановимся здесь, - отвечаю я Ренделу. Протягиваю руку и выключаю изобретенный им прибор.
      - Будь ты проклят! - его лицо искривляется будто перед эпилептическим припадком. - Я знал, что ты только разыгрываешь спектакль! Ренегат!... Но нет, нет! Даже и ты не можешь позволить себе это...
      - Почему?
      - Мы с юсами в состоянии войны, Симов!
      - Никем не объявленной.
      - Все равно! - он пытается овладеть собой, начинает говорить "трезво". Слушай, Симов, все заранее рассчитано. Мы уверены, что юсы немедленно позовут Зунга на Эйрену. Не столько из-за катастрофы, сколько из-за этого несчастного случая - он показывает пальцем на Странного юса. - Сейчас они в страхе, испуганы, а ведь именно Зунг - это человек, от которого они могли бы потребовать гарантий на будущее. Но он со своей стороны потребует от юсов разрешения прибыть сюда с внушительной, многочисленной группой экспертов! Для чего до сих пор не было благовидного предлога.
      - Ну и что дальше?
      - И это действительно будут эксперты, Симов, но только катастрофа, и в частности несчастный случай, будут их интересовать совсем с другой стороны. Хотя в конце концов, они, конечно, "установят", насколько непредусмотрительными они были сами, и насколько невиновными являемся мы...
      - Давай по существу, Рендел! До сих пор ты мне не сказал ничего нового.
      - Говорю тебе, что тогда нужно будет принимать окончательное решение, а оно будет зависеть от наших докладов! И прежде всего от нашей сегодняшней работы! Представь себе, что мы найдем какой-нибудь элементарный и быстрый способ для уничтожения этих тварей. И сможем сразу очистить Эйрену от них и завладеть ею, как, естественно, и звездолетом. Ясно, что эксперты Зунга готовы и к такому обороту событий, так ведь? А если сумеем взять пленных и заставим их сотрудничать с нами, знаешь, что это будет означать?! Полный контроль за их хрональными центрами здесь, вблизи планет Юс! Я не исключаю возможности овладеть с их помощью и всей их Системой, и ликвидировать всех, всех негуманоидов, и...
      Он задыхается. Дошел до того, что его "мечты" схватили его за горло. Он сбрасывает свою маску, и втягивает воздух широко открытым ртом. По ввалившимся щекам разливаются нездоровые красные пятна. Осмысленность взгляда исчезает под наплывом в который раз охватившей его юсо
      фобии.
      Элия смотрит на него с отвращением, но и... с пониманием. Что для меня не является неожиданностью, я знаю, что ее и его чувства очень близки. Но у нее они, однако, не
      переросли в маниакальность.
      - Эрлих, мы провалились еще в начале экспериментальной части. У нас нет оснований надеяться... что с вивисекцией нам сразу же повезет.
      Он улавливает ее колебания, и его взгляд начинает быстро проясняться. При таком количестве хирургических инструментов вокруг нас, она может стать важным союзником в предстоящей схватке.
      - И все-таки мы должны попытаться, Элия! А затем и извлечь как можно больше информации из анатомического материала. Это наш единственный шанс! Потому что как только вернемся на Землю, Зунг тотчас же даст ход основному варианту. Переселенцы подготовлены, отделены. И когда юсы погонят их сюда, их земные центры будут разрушены. Что, Симов, и будет означать объявление войны.
      Я небрежно машу рукой.
      - Э, да боевые действия когда еще начнутся! У нас же в распоряжении целых двести лет. Придумаем что-нибудь за это время.
      Я вижу, как его ненависть, превращаясь в бешенство, целиком сосредоточилась на мне. Я подожду, пока она не дойдет до высшей точки. Она тоже нужна мне для "памяти".
      - Если помешаешь нам сейчас, Симов, будешь осужден! Как дезертир, предатель. Предатель всего человечества!
      Я снова подступаю к юсу. Несмотря на ретракторы, его скафандр после выключения того прибора вновь весь целе-хонек. Я наклоняюсь и медленно ослабляю одну из гарот.
      - На смерть! - кричит мне Рендел. - Будешь осужден насмерть!! .
      - Да, - киваю я ему. - Это возможно.
      - Определенно, а не возможно! Кроме того, если оставим его живым, то что будем с ним делать? Мы не можем его отпустить, они вряд ли поверят, что... что, в сущности, мы его спасли.
      - Мы и не будем утверждать ничего подобного.
      - А что же мы им скажем? Что?
      - Правду.
      Наступает гробовое молчание. Я снимаю одну гароту и приступаю ко второй, не выпуская Рендела из поля своего зрения. Я все еще в силиконовом фартуке, застегнутом доверху, под ним мой флексор.Элия отступает на несколько шагов назад, нарочито засунув руки в карманы. Не может принять ничью сторону и
      демонстрирует нам это. Я вовсе не намереваюсь снять и эту гароту. Моя цель - только спровоцировать Рендела, но он, однако, не торопится с ответной реакцией. Мне приходит на ум, что он не особенно беспокоился и тогда, когда юс сам освободился от тросов. Как будто знал, что именно это существо не способно ни на какие опасные для нас действия. Что оно будет послушным.
      "Его мир размыт назад в наших восприятиях почти как
      ваш...", - сказал о нем Чикс.
      Я потягиваюсь, чтобы снять укрепленные на туловище юса электроды, и именно в этот момент меня ожигает прозрение - столь ошеломляющее своей давней очевидностью, что на мгновение я теряю бдительность. Да, на один-единственный миг. Но безошибочно уловленный Ренделом.
      Его руки, все еще в перчатках, метнулись в двух разных
      направлениях. Левой он нажимает на кнопку прибора, а правой схватывает мою руку и прижимает ее к одному из электродов. Удар тока отбрасывает меня назад, я ударяюсь о хирургический столик, и он опрокидывается. Я падаю на его боковую сторону, но все же успеваю использовать инерцию своего тела и сделать нечто вроде сальто назад, так что приземляюсь в полусогнутом положении по другую его сторону. Но здесь поскальзываюсь на разбитом стекле, теряю равновесие и падаю на осколки. Ударяюсь головой об один из контейнеров для консервации. Вонь от разлитых физиологических растворов довершает мое одурманивание. А Рендел уже около меня, с вновь надетой маской.
      Он берет снятую гароту и замахивается ею, целясь мне в лоб. Я изворачиваюсь, и гарота попадает мне в плечо, причем ее металлический винт действует как молот. Моя правая рука онемевает. Рендел снова замахивается, и на этот раз попадает мне в висок. Затем он тащит меня за ноги к рентгеновской камере. Мне ясно, что он не собирается убить меня в ней - этому помешает не только продолжающаяся видеозапись, но и неизвестная ему информация, заключенная в моей голове. Он решил только запереть меня туда. То же, но в отношении него, решаю я. Я расслабляюсь, придавая себе еще более ошарашенный вид, что дается мне без особого труда. Рендел теряет силы, пыхтит - моя "конструкция" не из легких. Наконец, он доволакивает меня до шлюза. Отпускает мои ноги и протягивает руку к открывающим механизмам. Я готовлюсь втолкнуть его внутрь, как только он их включит.
      Но именно в этот, самый неподходящий момент, вмешивается Элия.
      - Нет! - категорическим тоном кричит она и блокирует шлюз через центральное табло.
      Рендел хмуро смотрит на нее, потом на меня. Что-то быстро обдумывает, поворачивается ко мне спиной. Бросается к столу, где лежит все еще обездвиженный второй гаро-той юс. Я вскакиваю и, на ходу расстегивая проклятый фартук, кидаюсь вслед за ним.
      Едва достигнув юса, Рендел хватает хирургическую пилу. Если он убьет его, назад пути не будет - и я должен буду начать играть по его правилам. И если даже серьезно ранит его, этого будет достаточно.
      - ЭТО РЕБЕНОК! - кричу я Элии.
      Я добираюсь до Рендела, и тогда он направляет на меня уже включенную пилу. Лента с зубцами вращается, поблескивая в быстрых оборотах под ярким светом операционных ламп. Я подпрыгиваю высоко вверх, и моя нога попадает прямо в челюсть Рендела. Он просто рушится на пол, но и я падаю. Впиваемся взглядом друг в друга из одинаково низкой позиции. Пила на столе, монотонно шумя, продолжает работать. И я, и он стараемся дотянуться до нее. Рендел, однако, оказывается ближе, первым хватает ее, и вновь направив ее на меня, ловко встает. В мгновение ока поворачивается к юсу, и тут я хватаю его за лодыжку и дергаю назад. Он падает на колени, но рукой с пилой пытается добраться до... ребенка, я слышу как ее зубцы чиркают по толстой резиновой пластине облицовки. Приближаются...
      Я хватаю его за другую лодыжку, и со всей силы, гораздо сильнее, чем прежде, дергаю его на себя. Раздается страшный рев, Рендел падает, но его рука... она все еще на столе, вывернутая неестественно, мучительно. Я поднимаюсь на ноги и вижу причину происшедшего - его кисть насквозь пробита и пригвождена к столу скальпелем, прошедшим
      глубоко под пластину.
      Вижу и Элию. Она стоит, опершись ладонью на "грудь" юса - ей нужна была опора, чтобы нанести Ренделу удар с противоположной стороны стола. Так и стоит, мрачно глядя на Рендела. Не пошевеливается даже, когда он схватывает ручку скальпеля здоровой рукой, и сам вытягивает его острие, скорчившись от боли.
      - Ты знал, - шепчет она ему. - Ты знал все время, что он... что это... она показывает головой на юса и только теперь дает себе отчет, что стоит в такой позе.
      Отшатывается, словно обжегшись.
      - Наоборот, я не знал! - щетинится Рендел. - Никто не знал, как выглядят их дети. Ни в одном из видеоматериалов, которые нам были предоставлены, не было детей. Но я догадался, и думал, что и вы догадались, и что все мы молчим просто потому, что...
      - Потому что так проще, - подсказываю я ему и в очередной раз выключаю и пилу, и тот дьявольский прибор.
      Не обращая внимания на рану, Рендел яростно размахивает рукой, разбрызгивая во все стороны кровь:
      - Время спросить, по каким соображениям они скрывают от нас своих детей!
      - Они вообще их не скрывают, - возражает Элия, кивая в сторону несчастного, смертельно напуганного "странного" юса.
      - Э, не имеет значения! - Рендел снова неудачно пытается говорить "трезвым" тоном: - Так или иначе, он является наилучшим объектом для нашего исследования. Если откроем, как уничтожать их детей, сражение будет выиграно! Подумайте, рассудите...
      Я прерываю его недвусмысленным предупредительным
      жестом. Обращаюсь к Элии:
      - Введи ему снотворное. И позаботься о его руке.
      Облегчение, испытанное юсами, полилось в меня, как через прорванную плотину. Если бы оно было материальным, я бы определенно утонул в нем. А затем был бы сплющен под грузом их одобрения - как будто вся их цивилизация в едином порыве потрепала меня по плечу: "Браво, браво! Ты правильно поступил. Мы довольны тобой". Впрочем, я и сам был доволен собой, хотя и совершенно по другим причинам.
      Я уже довольно глубоко проник в Систему - ощущал ее гораздо более остро, нежели при предыдущем вхождении. Она постепенно успокаивалась, уравновешивалась; ведь опасности уже не было. Мое воспоминание имело счастливый конец - совсем как в сказке - и теперь ее обитатели торжествовали. Значит, приближался момент полноценного, настоящего, окончательного контакта. Я был готов включиться и в него.
      Мое положение на этом промежуточном этапе вовсе не было плохим. Я сумел сохранить полностью человеческое сознание, и в то же время удержаться на позиции постороннего наблюдателя. То есть продолжал видеть самого себя, или вернее свое человеко-юсианское преображение, несмотря на то, что оно находилось не здесь, а... черт знает где. Мне все еще не было позволено смотреть его глазами, но я чувствовал, что дистанция между нами перестала уве-1 личиваться. Я был остановлен, так сказать, посреди пути. Система допустила меня в свои структуры явно лишь настолько, насколько было нужно, чтобы я показал мое воспоминание, а теперь проводила свои последние проверки. Они, однако, также не угрожали моим дальнейшим планам - я пришел к этому выводу после только что закончившегося второго обмена восприятиями, мыслями, чувствами.
      Да, негуманоиды действительно не обладают средством для проникновения в сознание людей, без согласия последних. И то же в отношении себе подобных. Для этого всегда нужно активное содействие самого субъекта. Факт, доказывающий, что их "духовное объединение" выражается прежде всего в их единомыслии, которое является плодом навязанной им Системой уравниловки. И что они все же отдельные существа, хозяева своей собственной воли, проявления которой просто не были достаточно стимулированы. До сих пор.
      Так что хватит проверок! Теперь время объезжать эту дьявольскую двойнообразную машинерию и помчаться с нею по хрональным трассам юсианской полипланетарной системы. У меня еще было что показать, и это - уже не воспоминания. Оно должно развиваться в настоящем и вместо сказочных элементов иметь все атрибуты триллера.
      - Мое терпение на исходе, - произнес я голосом, шедшим как будто из преисподней. - Я готов прекратить контакт.
      Угроза произвела желаемый эффект - я начал видеть и глазами энергоробота. Но почти без всякой пользы для себя. Только удостоверился, что все еще не получил необходимых знаний для понимания того, что я в сущности вижу:
      знакомого ничего не было. Л все же, несмотря на необычайно большие размеры, очень напоминало паутину. Сети которой были не плоскими, а трехмерными. И простирались во всех направлениях. Но их плетение было абсолютно однообразным, узлы отстояли на равном расстоянии друг от друга. Нити были одинакового пепельного цвета, и кажется, одинаковой толщины - около одного метра или даже больше. Время от времени эти сети покачивались будто от дуновения ветра и непрестанно дрожали.
      Я занялся поиском слова для определения позы энергоробота - ведь, это была и моя поза, но иначе, как висящая, назвать ее не смог. Под моими нижними конечностями не было никакой опоры. Вокруг меня и надо мной - тоже. Так вот. В таком положении я был похож на гротескно увеличенную муху, полет которой был остановлен нитями еще в начале, то есть на периферии паутины.
      Но я пришел сюда не для того, чтобы висеть. Нужно было продолжать. Нужно было обнаружить центр Системы и там нанести решающий психический удар.
      - К центру. К центру! - я несколько раз повторил этот приказ, запечатлев в своем сознании. Зарядил им и свое энергетическое тело. Запрограммировал его - В ЦЕНТР!
      Я услышал резкий, раздирающий звук, наверное воображаемый, но знал, что именно раздирается - это моя сущность. Но уже ничто не могло остановить меня. Выстрелил себе. Торпедой! Направленной прямо в цель. Слышатся удары, и пространство раскалывается. Вырываются синие гейзеры, зияют бездны черноты. На меня налетают потоки-стихии, налетаю на них и я. Вокруг меня зигзагообразно мечутся белые искры - их творит моя собственная аура, превратившаяся от сумасшедшего полета в пробивающую отверстия молнию. Я рассекаю встречные течения, одно, другое, третье, все выше и выше...
      Но им как будто нет конца.
      Это повторяется бесчисленное количество раз. Компоненты Системы, хаотичные и разнородные на поверхности, ужасающе одинаковые в глубине. Объединенные неразрывными хрональными связями, взаимодействующими мгновенно. И автоматически. Без воли, которая могла бы быть сломлена. Без эмоций, которые могли бы быть распалены. Без духа, который бы мог встать против моего духа. Они преодолевали мое стремление своей глубинной монотонностью. Гасили зигзаги тех моих белых искр. Было покончено и с моим полетом против течений. Теперь они меня головокружительно несли через абсолютное время. Я стиснул зубы, чтобы не закричать, а зубы мои плавились. Затем очередной поток бросил меня вращательным движением прямо вниз, я стукнулся без боли о черноту там и начал пропадать. Пока не наступило просветление - бледно-серое, как пепелище.
      Я снова находился в паутине. Да, на том же месте. Просто потому, что оно везде одно и то же. И никакое путешествие не может его изменить. И никакое стремление. В сущности здесь не к чему стремиться. Здесь нет никакого центра.
      Я пошевелился, двинулся. На этот раз повсюду вокруг меня были невидимые, но непоколебимые опоры. Они были и раньше, но тогда находились в реальности, скрытой от моего сознания. Атеперь я знал, где я нахожусь и именно поэтому мог их использовать. Наверху, внизу, впереди, сзади, в стороне, и вверх ногами. Пути создавал я сам. Но они вели во всех направлениях в никуда.
      Я горько усмехнулся: вот, значит, что представляла собой их "объединенная духовность". Все же они сделали меня первым переселенцем в нее. Я протянул свою конечность - раздутое, бесформенное подобие руки, и прикоснулся к одной из нитей. Усилив нажим, попытался растрясти ее. Ничего не получилось. Она продолжала дрожать и покачиваться как прежде. Я вступил на нее и пошел по ней, думая, что по крайней мере мои вибрации как-то отразятся на ней. Нет, ничего не произошло. А казалась такой мягкой, податливой, волокнистой. Но при каждом соприкосновении со мной она тут же отвердевала - такова была реакция этих психоплазменных нитей, имевших размеры, а фактически, и функции канализационных труб.
      Я остановился около ближайшего узла. Лег, прижимая к нему свои коммуникативные зоны. Они все еще находились в зачаточном состоянии, неразработанные, и несмотря на это сразу начали трансформировать мои вибрации в однородные ощущения - порядка, стабильности, безопасности, устойчивости. Защищенности. Уюта. Мне стало приятно, и я поспешил оттолкнуться от узла, хотя мне было ясно, что и это - напрасный труд. Зоны должны будут развиваться и совершенствоваться, независимо от моего желания. И очень скоро будут передавать мне и уже упомянутые, и еще черт знает какие ощущения, притом в любом положении, безостановочно, где бы я ни находился - на Эйрене или на Земле. Потому что впредь всегда буду также и здесь - в этой чужеродной паутине. Из нее никто и никогда не сможет выскользнуть. Из нее нет выходов. Она закрыта в самой себе и возвращает в цикл даже самые трудноперерабатываемые... отходы.
      Продолжая создавать "путь" по невидимым опорам, я побрел по с древних времен повторяемой сети. Я шел без направления - двигался некий смоделированный психоплазмой гибрид, через который юсианское Коллективное сознание будет без любопытства вытягивать мою духовную энергию - мои чувства, мысли, надежды - и канализировать их. А это ведь уже известная история, не так ли? Насколько нечеловеческая,настолько и человеческая.
      Глава тридцать девятая
      Я стоял в сером измерении, не имея даже тени, и накапливал в себе гнев. Но я ведь не был одинок в этом своем начинании. Мне помогали многие люди, знакомые и незнакомые, из бескрайнего далека, с Земли. Сотни неизлечимо больных, с упованием и ужасом ожидавшие путешествия к мифической Эйрене; осужденные на пожизненное заключение; безнадежные психические больные. Будущие переселенцы. Выделенные и подготовленные, чтобы быть принесенными в жертву чужой цивилизации для ее умилоств-ления.
      Я жаждал отмщения и за Дженетти. Когда-то авторитетного профессора, превращенного растерянного, испуганного старца. Я вызвал в своем сознании его образ, вместе с образом того, кто отдал приказ о его ликвидации. Вей А Зунг человек, бесспорные качества которого вознесли его до самого высокого положения на Земле. И вот уже десять лет он сгибает спину перед негуманоидами, выслушивает их претензии на их неимоверном, будто бы человеческом языке, и подпевает им, внутренне задыхаясь в бессильной ярости. Точно как я сейчас.
      Мне приходили на помощь и с другой стороны - Фау-лер и Штейн, Одеста. Готовые отдать себя-целиком, хотя и для неизвестного, но человеческого дела, а теперь это - трупы, сделавшие двоих убийцами. Один из которых потерял мужской облик, а другой залез в юсианскую "кровать", чтобы мотаться тут в виде психоплазменного идиота.
      Я разбередил и самые свежие свои раны. Вот я опять в бункере после несостоявшейся вивисекции. Погружаю в кузов автокара Рендела, находящегося в бреду, с рукой, наверное, навсегда искалеченной. "Идем", - зовуяЭлию. Но она уже приняла свое самое трудное решение. Остается там внизу с этим огромным, непонятным, нечеловеческим ребенком. Знает, что это - единственный способ поддержать меня. Смертельный способ - и я его принимаю.
      Она стоит и мне подбадривающе улыбается, пока бронированные щиты дверей ползут друг к другу и, наконец, отрезают ее от моего взгляда. И вот я их блокирую. Снаружи. Несмотря на то, что ни ей, ни мне не известно, вернусь ли я, чтобы освободить ее. Или буду вынужден уничтожить ее.
      Я аккумулировал все больше и больше негативной энергии, концентрировал ее. Готовился нанести удар по Паутине, не имело значения, куда именно. Важно было сделать прорыв в ней.
      Я избрал мишенью противоположный узел. Направилк нему свою "грудь"...
      - Чикс! Чикс! - неожиданно раздался крик..- Поставили меня первым! Контакт будет со мной. Сяами! Все сбудется!!! "
      Я зашатался. Смотрел и не верил, не верил ни одному из своих органов зрения. Чикс. В психоплазменной форме - единственно возможной здесь. Но и преображенный до неузнаваемости: с юсианским туловищем внутри, с моей фигурой и моим лицом снаружи. Увеличенными, несимметрично растянутыми, полупрозрачными и как будто напластовавшимися друг на друга. Он гордо двигался навстречу мне, приближался.