Нина Ненова
      Формула счастья
      Долгожданный контакт состоялся. Загадочная раса юсов бескорыстно помогает землянам осваивать другие планеты. Но вскоре на одной из них начинаются таинственные убийства...
      Глава первая
      У главного подъезда Центра космических исследований я был точно в условленное время, но формальности, необходимые для получения пропуска, превзошли все мои ожидания, и когда я добрался до кабинета Энцо Дженетти, время близилось к обеду. Постучав и восприняв хриплый возглас из-за двери как приглашение, вошел. Внутри среди невообразимого хаоса, за ошарпанным, давно вышедшим из моды письменным столом сидел сухощавый старик, лет семидесяти, одетый в просторный рабочий комбинезон и рубашку с жестким воротничком и закатанными рукавами.
      - Вы - Тервел Симов, - указал он на меня, и его близорукие глаза неприязненно блеснули.
      Я учтиво кивнул, а профессор сжал губы, придвинул к себе одну из разбросанных по столу папок и начал беспорядочно запихивать в нее какие-то густо исписанные листы. Но вдруг передумал и, захлопнув папку, нервно забарабанил по ней пальцами. Было очевидно, что мой приход его совсем не обрадовал. Тем не менее я сел напротив. Из раскрашенного керамического горшка, стоявшего у его локтя, торчал небольшой хилый кактус нездорового цвета, но с длиннющими колючками, в которые явно были вложены все его жизненные амбиции. Какое-то время мы молча сосредоточенно смотрели на него, потом профессор нагнулся, вытащил из-под стула бутылку минеральной воды и демонстративно вылил часть ее содержимого в горшок. Кактус пошевелился, а профессор пробормотал:
      - Слишком вы молоды, - и с упреком покачал головой.
      - Послушайте, профессор, если вам действительно нужно содействие МБР, давайте не будем терять время на комментарии, - холодно предложил я.
      Последовала тягостная пауза. Седовласый ученый молчал, устремив взгляд мимо меня и медленно поглаживая пальцем небритую щеку. При этом слышался тихий, но очень назойливый скрежещущий звук, который подчеркивал неестественную тишину и придавал ей скрытый тревожный смысл. Меня уже начинало угнетать смутное предчувствие надвигающихся неприятностей, и постепенно, пока я сидел на деревянном стуле и ждал, когда Дженетти выйдет из транса и объяснит, зачем меня сюда вызвали, оно переросло в уверенность.
      - Я вас слушаю! - не выдержал я наконец.
      - Ага, - произнес он с угрозой в голосе, озираясь вокруг. Затем внезапно выпрямился и с головокружительной скоростью устремился к открытому окну. На мгновение мне показалось, что он выскочит в окно. Но нет, не выскочил, а только закрыл его. Стекла плаксиво звякнули. Дженетти, чуть сгорбившись, прислонился к подоконнику.
      Когда он вновь заговорил, задыхаясь, голос его звучал хрипло.
      - Да... Вот, вкратце, как обстоят дела. Примерно год назад нам впервые была предоставлена возможность осуществить заселение чужой планеты. Пока что первая и единственная возможность.
      Примирительно вздохнув, он направился к своему столу, но как только сел, настроение его снова резко переменилось. Весь вид его стал деловым, энергичным, а голос зазвучал вызывающе, словно он вступал в спор со мной.
      - Повторяю, первая и единственная! Неплохо бы вам усвоить это, Симов. Итак, соблюдая абсолютную секретность, решение задачи по подготовке и организации заселения взял на себя наш сектор. Да и как не взять, если он был создан именно с этой целью? И почему, в конце концов, не взять... Впрочем, что означает такая задача, насколько она важна и сложна, вам ведь объяснять не нужно, не так ли?
      Я кивнул в знак согласия, но этого ему было явно недостаточно, поскольку он все также вопросительно смотрел на меня.
      Я подтвердил:
      - Да, не нужно.
      И только тогда профессор, нехотя, продолжил:
      _ Что ж, хорошо. Можно сказать, что подготовка к заселению уже завершена. По плану оно должно начаться через два месяца.
      - Однако через два месяца не начнется. И когда начнется - теперь зависит от вас. И я настаиваю, чтобы вы поняли: чем скорее, тем лучше... Н-да, чем скорее...
      Я почувствовал, что предстоят новые паузы, новые эмоциональные всплески, поэтому поспешил их предотвратить:
      - Конкретнее, профессор. Чем вам могу помочь я? Дженетти старательно отлепил от пальца правой руки сомнительной чистоты лейкопластырь и с волнением стал разглядывать почти невидимую царапину. Потом сказал:
      - Два человека с нашей базы умерли. Ясно. Машинально я задал вопрос:
      - При каких обстоятельствах?
      - Не знаю. Мне известно лишь, что их смерть наступила в одно и то же время, на сто девяносто седьмой день после прибытия.
      - И все же, преступление или несчастный случай?
      - К сожалению, возможно, что не преступление, - развел руками Дженетти.
      - К сожалению? Как понимать ваши слова, профессор?
      Он поднял брови в притворном удивлении:
      - Неужели не усекаете, что означал бы для нас несчастный случай? Оттяжка заселения, комиссии, исследования, общественный скандал... Это скомпрометировало бы сектор и весь Центр, так как вряд ли мы сумеем все скрыть!
      Я пожал плечами - престиж Центра меня особенно не волновал. Я только хотел было открыть рот и высказаться по этому поводу, но Дженетти резко остановил меня:
      - Несчастный случай при неблагоприятном стечении обстоятельств мог бы означать и нечто более страшное, Симов. Гораздо более!
      Он встал и быстро зашагал взад-вперед, гримасничая, потирая подбородок, шумно вздыхая и бросая на меня многозначительные взгляды. В жизни я уже был пресыщен разными театральными эффектами, так что если он хотел таким образом держать меня в напряжении, то напрасно. Однако все недомолвки и порывы его южного темперамента уже истощили мое терпение.
      - И что же еще более страшное, профессор Дженетти? - поинтересовался я все же вежливо. - Что вы имеете в виду?
      - Что я имею в виду! - воскликнул он. - Что ж, я скажу вам. Конфликт с юсами, вот что я имею в виду! - И любуясь моей наигранно подавленной физиономией, добавил: - Ну и как вы сейчас на это отреагируете, комиссар Симов?
      Я никак не отреагировал. Дженетти расслабился и рухнул на стул.
      - Дело в том, Симов, что упомянутая планета принадлежала юсам. Они ее нам уступили только при условии, что она будет заселена людьми в кратчайшие сроки. Она находится вблизи планеты Юс и...
      Вот это для меня действительно было неожиданностью.
      - Вблизи чего? Планеты Юс?
      - Да, она из системы Ридона и Шидекса. Это и есть причина, из-за которой... - Он вздрогнул, и взгляд его тревожно заметался по кабинету. - Но подробности не важны. Главное, что заселение должно состояться, и как можно скорее.
      - Даже если несчастный случай и связан с самой планетой, не так ли?
      - Может быть... В сущности, да... Но нет, нет! Едва ли к инциденту привела какая-то природная аномалия. Едва ли! Данные категорически свидетельствуют: по всем жизненным показателям Эйрена почти не отличается от Земли.
      - Почти?
      - Да, потому что во многих отношениях условия там даже лучше земных. Богатая растительность, более ровная температура, больше кислорода... Вообще, представьте себе Землю, но без человека, и тогда вам будет ясно, что такое Эйрена.
      - Кто источник этих данных? Юсы?
      - Да. При заключении договора они предоставили нам всестороннюю и самую подробную характеристику планеты. Повторяю, - Дженетти раздраженно сделал упор на этих словах, - условия там идеальные, и наши люди с базы это подтверждают.
      - А-ха-ха! Подтверждают! - воскликнул я, может быть излишне резко. Сколько человек сейчас на базе?
      - Пятеро... осталось. Трое мужчин и две женщины.
      - А в каком они состоянии?
      - В отличном физическом состоянии.
      - А психически?
      - Они очень стойкие люди, Симов. Как вы можете догадаться, их выбрали не случайно. Полагаю, что и их психическое состояние нормально. Да, происшедший инцидент, вероятно, их несколько расстроил, но едва ли вывел из равновесия.
      - "Предполагаю", "вероятно", "едва ли". Вы выражаетесь весьма неопределенно, профессор.
      - Увы, вы правы. Мы не получаем от них достаточно сведений. Расстояние и все прочее...
      - Сколько они находятся на пресловутой Эйрене, и сколько раз вы выходили с ними на связь?
      Профессор медлил с ответом. Несомненно, наша встреча происходила не "с глазу на глаз", и, давая информацию мне, он был вынужден учитывать скрытые камеры и микрофоны. Вот что значит быть шефом сектора с названием "Чрезвычайный"!
      - Сегодня сто девяносто девятый день их пребывания там, - отрывисто произнес Дженетти, небрежно раскачиваясь на стуле. - А на связь с ними мы выходили семь раз. Последний раз вчера. Тогда мы и узнали об инциденте.
      - Ах, вот как? И каков же средний объем информации, которой вы обмениваетесь за один сеанс связи?
      - От ста до тысячи килобайт.
      - Очень странно, профессор! - Я перестал скрывать свое возмущение. - Как вообще вы мыслите провести переселение? Планета невообразимо, неизвестно даже на сколько световых лет, удалена от нас. Наша связь с ней почти не осуществляется, а наши возможности добраться туда совсем нулевые. Из чего следует, что вы абсолютно во всем рассчитываете на юсов. И кто же при таких условиях согласится уехать на Эйрену, даже если она будет сущим раем? А если даже охотники найдутся, имеете ли вы право их туда посылать?
      Слушая меня, Дженетти неожиданно оживился, энергично, даже одобрительно, закивал мне. Но это только разозлило меня. И что он мне кивает? Ведь он один из создателей этого безумного проекта! Я продолжал:
      - Оторвать от Земли горстку людей. Послать их в такую даль, не будучи в состоянии обеспечить хотя бы моральную поддержку. Оставить их полностью в распоряжении и в зависимости от юсов! Да ведь это преступление! Низкое предательство!
      Его тон стал неожиданно резким:
      - Увольте меня от своих эмоций, Симов! Я пытаюсь ответить на ваши вопросы, и мне это стоит немалых усилий, уверяю вас!
      Он откинулся назад, слегка прикрыв глаза. По губам его пробежала тонкая, едва уловимая улыбка, но, возможно, мне это показалось. Я справился со своим раздражением.
      - Тогда вернемся к моим вопросам, профессор.
      - Прошу! - вздрогнул он, и снова задумчиво обронил: - Вы еще очень молоды, очень.
      Я подозрительно глянул на него, но его лицо было серьезно и озабоченно, без следа иронии. Я возобновил разговор с твердым намерением впредь оставаться беспристрастным.
      - Каким образом предполагается осуществить заселение?
      - Перелет самих людей осуществится в двадцать четыре часа. Все остальное будет доставлено с планеты Юс.
      - Кто же будет первыми переселенцами?
      - Желающих много, плюс некоторые категории преступников и неизлечимо больных.
      - А юсы знают об этом?
      - Да.
      - И что? Они согласны?
      - Да.
      - А родственники этих преступников и больных? Они знают?
      - Узнают.
      - И вы считаете, что они согласятся?
      - А их никто и не спросит. Кроме, конечно, самых ближайших родственников душевнобольных, - оживленно начал объяснять Дженетти. - А преступники полетят на Эйрену фактически добровольно, потому что там они станут свободными, да и с неизлечимо больными едва ли мы
      будем иметь проблемы. Вы даже не можете себе представить какие слухи ходят о целительских способностях юсов.
      - Вам известно, что ходят и другие слухи? - спросил я. Он задумался, но в конце концов махнул рукой.
      - Слухи, слухи! Лично мне не известен ни один достоверный случай, чтобы юс совершил что-то... ну, о чем гово-оят Но, в сущности, и в исцелении еще никто из них себя не проявил... Но спрашивается, а как это могло бы произой- ти? Вы ведь знаете, насколько ограничены наши контакты. А при иных условиях... Почему бы нет? Мы ни в чем не можем быть уверены. Но, в таком случае, имеем ли мы право разубеждать больных? Они верят. Верят, понимаете?
      Почувствовав, что увлекся, он замолчал и смущенно улыбнулся. Был он очень бледен, под глазами залегли глубокие синие тени. Может быть, и ему нужна была вера?..
      - А каким будет второй этап заселения? - спросил я.
      - Второго этапа не предполагается. Как только люди туда прилетят, будет создана закрытая система: планеты Юс - Эйрена.
      - И как это произойдет?
      Опираясь на стол локтями, он сплел пальцы рук с такой силой, что суставы противно хрустнули.
      - После заселения все связи между этой системой и Землей будут прерваны на тридцать лет.
      - Почему?
      - Это непременное условие, иначе договор не будет заключен. А какая цель этим преследуется, не знаю. Я неприязненно процедил:
      - Не знаете или не хотите сказать?
      - Не всели равно, Симов...
      Дженетти отвернулся. Его профиль отразился на фоне серой стены - почти белый, словно вырезанный из бумаги... Нет, не был он никаким руководителем проекта. И, возможно, даже не участвовал в его создании. Смотрел я на него, и бессильный гнев сжимал мне горло. Действительно, чья рука поставила нас здесь, друг против друга, - этого почти немощного старика и меня, вынужденного задавать ему жестокие вопросы.
      - Покажите мне это вчерашнее сообщение, профессор,
      - Излишне. Могу точно процитировать отрывок, который вас интересует: "Андрю Фаулер и Ганс Штейн - мертвы. Дата - двадцать седьмое марта две тысячи двадцать первого года. Причины - не установлены". Вот так.
      - А люди на базе работают вместе с юсами? Дженетти испуганно моргнул:
      - С юсами?
      - Да. Какие отношения у наших людей с ними?
      - Прекрасные, - заявил он после минутного раздумья. - Они вообще не встречаются. У юсов есть своя база километрах в пятнадцати от нашей, но до сих пор они ни разу нас не посетили. Мы их - тоже, как вы могли бы сообразить и сами. Мы тоже... - Он схватился за голову и рассмеялся. Коротко, громко, неестественно.
      - Все же они, наверное, как-то поддерживают связь.
      - Никакой связи! Каждый занимается своим делом, и только.
      - И чем занимались Фаулер и Штейн?
      - Работа у всех на базе исключительно разнообразна, Симов. При столь малочисленном составе это неизбежно. - Дженетти опять ушел от ответа.
      Впрочем, я и сам догадывался - плетут сеть для шпионажа на будущее, вот чем занимаются на базе "Эйрена". Да, конечно, ведется и подготовка к переселению. Но в этом положительно больше участвуют юсы. Они ведь торопятся и не дадут нам там прохлаждаться. Эх, неплохо было бы проникнуть к ним! И отделаться от них, хотя бы и на тридцать лет, тоже было бы совсем неплохо. Но какой ценой... Людскими душами может расплачиваться только Дьявол! И кто же он?
      - Профессор, кем были отобраны эти семь человек и каким образом?
      - Не знаю, - Голос Дженетти прозвучал искренне, -ч-На определенном этапе нашей работы здесь, в секторе, мы сообщили дирекции Центра, сколько людей и для чего нам нужно. Через месяц они прибыли. Без дублеров. Еще через месяц подготовки отбыли на Эйрену
      - Во время подготовки вы ведь все же сумели составить себе какое-то мнение о них?
      - Нет. Я их вообще не видел. И даже не знаю, у кого какая специальность. Я, как руководитель сектора, занимался теорией и координацией.
      _ Хорошо. Я хотел бы встретиться с людьми, которые лишались с ними в течение этого месяца. Мне необходимо собрать о них самые подробные сведения, поговорить с их близкими, бывшими коллегами...
      - Это невозможно.
      - Почему?
      - Некоторые весьма существенные факторы требуют полной секретности данного дела, Симов.
      _ Но, в таком случае, чего вы ждете от меня! Информации в другом месте, как я понимаю, я получить не могу, а вы не в состоянии сказать мне почти ничего.
      - Вот, вы сами признаете: "почти". Значит, я все же дал вам известные ориентиры... Насколько это возможно.
      Он потянулся к одному из телефонов на столе и поднял трубку. Подержал ее немного в руке, потом положил на место, встал и подошел к двери. Открыл ее, не сводя с меня глаз.
      На его бескровных губах дрожала полуулыбка, скорее похожая на нервный тик. Спустя несколько секунд в кабинет легкой походкой вошла женщина средних лет с невзрачным лицом. Дженетти замельтешил перед ней, остановился около массивного шкафа, который стоял напротив окна, открыл его и отошел.
      С места, где я сидел, было видно, что в шкаф вмонтирован огромный сейф. Женщина сейчас же начала его открывать. Жакет ее скромного, плохо скроенного костюма был ей широк и длинноват, но все же, когда она наклонилась, я уловил под ним очертания пистолета. Ее неопределенного цвета волосы, которых, очевидно, не касался парикмахер, были гладко зачесаны назад и собраны в жидкий пучок, на пальцах с коротко подстриженными ногтями не было колец, на запястьях - браслетов, и вообще на ее руках не было ничего, что затрудняло бы их работу; а ее замшевые туфли отличались только двумя достоинствами - практичностью и удобством. Да, увы, у женщин нашей профессии элегантность не стоит на первом месте.
      Моя коллега быстро справилась с тройным кодом сейфа и так же молча удалилась. Тогда Дженетти вынул из шкафа совсем обычный, потертый небольшой черный чемодан,. Неловким движением положил его на стол.
      - Возьмите этот чемоданчик, - неестественно громко заговорил он. - Вот и ключик оставляю вам. Шифр к внутреннему несгораемому ящику получите позднее. Предполагаю, что в нем досье на тех... с базы. Наверное, там есть и другие документы, которые...
      Он так крепко сжимал ручку чемодана, что пальцы у него побелели. Взгляд его безумно блуждал поверх моей головы, на лбу выступили капельки пота... Происходило что-то неладное, но что именно, я не понимал. На всякий случай я поменял позу и сказал, отчетливо произнося слова и стараясь придать голосу предупредительную интонацию:
      - Благодарю вас, профессор. Надеюсь, упомянутые документы облегчат мою задачу. - Его по-стариковски опущенные плечи судорожно вздрогнули. Отпустив ручку чемодана, он подтолкнул его ко мне, сделал неуверенный шаг назад, сел и слегка коснулся пальцами висков. Его руки, пожелтевшие, очень тонкие и сухие, казалось, шелестели... Я ощутил холодок в груди: передо мной сидел обреченный человек, смирившийся со своей обреченностью. Но даже если и так, чём я мог ему помочь?
      Наше молчание становилось тягостным, поэтому я поспешил нарушить его.
      - Когда вы дадите мне копию договора с юсами? Я хотел бы поработать над ним день-два.
      - У меня нет копии договора, - чуть слышно ответил Дженетти.
      Да, у него нет и никогда не было копии. И эта игра "вслепую", в которую он втянут, ужасно его угнетала.
      - Но, позвольте, профессор! Как же так, у вас нет копии? Ведь вы же работаете именно над реализацией этого договора? Или я вас неправильно понял?
      Дженетти враждебно посмотрел на меня. Я, однако, продолжал в том же дурацком духе:
      - Я убежден, что договор содержит десятки положений;
      что мы, как надеюсь, и они, приняли на себя ряд обязательств, которые должны выполнить. Выполнить точно и в срок! В конце концов, это ведь юсы, а не какая-то благотворительная организация, не так ли, профессор? А что же оказывается? Сектор, которому поручено выполнение этих обязательств, не ведает, каковы они! А тогда зачем он вообще создан?
      - В нем работают отдельные группы, и работа каждой из них строго засекречена. Дирекция спускает задачи...
      - Ага! И вы, руководитель, который, как вы сами сказали, осуществляет координацию, не знаете, чем занимаются эти непосредственно подчиненные вам группы? Но, извините, что же вы в таком случае координируете? Может быть, турниры доминошников? Или выступления самодеятельных коллективов?
      - Так мы ни до чего не договоримся, молодой чело-дек! - вырвался вопль у Дженетти, и скороговоркой он добавил несколько непонятных фраз по-итальянски.
      Да, он был прав. Мы ни до чего не договоримся.
      - Что ж, ладно, - примирился я. - Но тогда скажите мне прямо, для чего меня сюда пригласили?
      Он тяжело вздохнул. По его виду было ясно, что теперь предстоит самая тяжелая часть разговора. И что избежать этого невозможно. Воцарилось молчание. Незаметно в кабинет проникли звуки городского дня. Я прислушивался к ним с каким-то щемящим беспокойством.
      Наконец, Дженетти сделал над собой усилие и произнес:
      - Вы должны раскрыть это преступление, Симов. Любой ценой. Понимаете?
      - Вы надеетесь, что я могу исказить истину, чтобы услужить вашему никчемному сектору? Облегчить реализацию жалкого проекта, разработанного шайкой обезумевших трусов? Что я буду содействовать более полному удовлетворению прихотей юсов?
      Его темные, тусклые от усталости глаза засветились почти отеческой теплотой.
      - Не только за этим, Симов, - тихо сказал он. - Не только. Вы молоды. Совсем молоды.
      Мне стало неловко за свою грубую выходку. Ведь мне не были известны ни причины, ни обстоятельства, в силу которых был заключен этот договор. Может быть, просто не было выбора. Может быть... Может быть, юсы вынудили нас?!
      Дженетти напряженно всматривался в мое лицо. Нетрудно было догадаться,, о чем он думает в данный момент.
      - На Эйрене у вас будет возможность вникнуть в ситуацию лучше меня, лучше кого-либо на Земле, - нервно начал он, словно в течение всего нашего разговора ждал случая сказать мне именно эти слова. - Только не торопитесь со своими выводами! Для некоторых людей легче пожертвовать собой, нежели решить, стоит ли это делать. И такие люди иногда наносят столько вреда/сколько даже самый большой подлец и трус не в состоянии причинить.
      Я слушал его, и опасность поездки, которая меня ожидала, вставала передо мной с беспощадной ясностью. Я уже видел себя запертым в изолированной камере одного из чудовищных юсианских звездолетов, видел себя человеком, за 'которым наблюдают с не человеческим любопытством...
      - Вы должны меня понять, Симов. Должны! - Дже-нетти настойчиво стремился встретиться со мной глазами. - Я работаю тут целый год. Думаете, я не задавал себе тех же вопросов, которые сейчас задаете себе вы? И которые еще будете себе задавать? И другие, которые вы, может быть, никогда себе не зададите? О, тысячу раз! Но даже если бы я и ответил на некоторые из них, что с того? Я... Впрочем, что обо мне говорить? - безнадежно махнул он рукой. - Только время теряем.
      Профессор медленно отошел к окну. Постоял там, глядя на улицу, потом снова обернулся ко мне. Рабочий комбинезон был ему широк и висел уродливыми складками. Расстегнутый воротничок рубашки открывал торчащие ключицы. Стоптанные ботинки казались очень большими по сравнению с тонкими, как виноградные веточки, щиколотками. Маленький,хрупкий старичок.
      - Эйрена! - прошептал он, и лицо его словно озарилось светом далекой, красивой мечты. - Эйрена... Она нас сохранит, отделит нас, выведет... Она - наш шанс! Понимаете меня? Ведь правда! Эти... негуманоиды! Они уйдут, и мы...
      Он был не в состоянии продолжать или, может быть, нашел в себе силы остановиться. Склонил свою седую голову, словно ожидая приговора. Ох, старик, хотелось мне утешить его, - пока никто не знает, ошибся ты или нет. Пока никто не знает, где же выход. Ты, по крайней мере, старался его найти. Остановись, не отравляй конец своей жизни мучительными сомнениями!
      Я поднялся. Сознание, что я, вероятно, расстаюсь с этим человеком навсегда, не сказав ему слов, которые хотел бы сказать, причиняло мне боль. Но я смог только пробормотать:
      - Я постараюсь справиться с поставленной задачей, профессор.
      Взял ключ от чемодана. При этом моем движении его лицо внезапно смертельно побледнело. Я пристально взглянул на него... а он почти незаметно кивнул мне и скрестил на груди дрожащие руки. Я почувствовал, что и у меня руки дрожат. Неужели решился?
      Я положил ключ в карман пиджака. Небрежно протянул руку к чемодану, взялся за ручку и нащупал длинный кусочек пленки, прилепленный к ней...
      - Если у меня будут какие-то вопросы, я найду способ связаться с вами, сказал я, незаметным движением сняв пленку и зажав ее между указательным и средним пальцами.
      - Едва ли вы найдете способ связаться со мной, - скрипучим голосом ответил Дженетти. - Вряд ли, так как... звездолет, на котором вы отправитесь, стартует с Эрдландс-кого космодрома сегодня в пять часов вечера.
      Он глубоко вздохнул и с ужасом впился взглядом в мои пальцы.
      Я немедленно подхватил:
      - Сегодня в пять? Это исключено! Почему вы решили, что я приму подобное нелепое предложение!
      Расчет оправдался, моя глупая реакция подействовала на него как допинг. Буквально за секунды он вернулся в свое нормальное состояние. Ворчливо произнес:
      - Я не предлагаю тебе прогулку на гондоле, комиссар! И вообще не спрашиваю, принимаешь ты что-либо или нет! - Потом помолчал, лукаво взглянул на меня и улыбнулся. - Э, давай, поезжай, Симов, поезжай! Желаю тебе возвратиться... поскорее. Успехов!
      Он отступил назад и смущенно спрятал руки за спину:
      рукопожатия, конечно, здесь не разрешались. Я постарался поблагодарить его взглядом, но, видимо, у меня это не очень получилось. Взяв чемодан, я направился к двери.
      Глава вторая
      Стену, прямо напротив профессорского кабинета, подпирали два рослых типа с плоскими лбами и слишком развитыми челюстями. Как только я вышел, они сейчас жеза-жали меня с обеих сторон.
      - Простите, следуйте за нами! - любезно гаркнул один из них. Лицо его было в отличном состоянии и в сочетании с разбитыми костяшками пальцев давало повод для размышления.
      Я также любезно поинтересовался:
      - Куда?
      - Туда, - неопределенно ответил другой, плотный, плечистый, с острым взглядом и маловыразительной мимикой.
      Я огляделся вокруг. В длинном коридоре не было ни одной живой души. Исчезли и прежние шумы - не было слышно голосов, не хлопали двери, не доносились шаги... Вообще, если бы не монотонный шум какой-то машины в подвале, тишина была бы просто мертвой.
      Ну что ж, начались заботы о моей, теперь драгоценной, особе. В голове у меня целый заряд компрометирующих сведений. Конечно, и почву подготовят, и компанию мне подберут, и все необходимое сделают, чтобы изолировать меня, пока я не вошел в юсианский звездолет. А дальше причин для беспокойства не будет, лучшая изоляция - только в могиле.
      До сих пор - все ясно. Пусть меня охраняют, другого я и не ожидал. Но что такое "туда"? Один из возможных вариантов "туда" мне никак не был по душе. Я имею дело не с дилетантами, а в нашем спектакле с Дженетти были слабые стороны. Если они их заметили, реакция может быть только одна: быстрый и самый тщательный обыск.
      При этой мысли кусочек пленки начал мне жечь пальцы. Меня охватило желание немедленно действовать. Потом я мог бы объяснить свои действия просто недоразумением или профессиональной подозрительностью.
      Небрежным жестом я переложил чемодан в левую руку и попытался сделать шаг вперед, но те двое, как по сигналу, придвинулись ко мне, плотно прижав плечи к моим. Я почувствовал, как напряжены их мускулы, что совсем не вязалось с беспечным выражением их лиц, и это подсказало мне, что никогда не поздно внести некоторый драматизм в наши отношения. В сущности, зачем спешить? Может быть, по дороге я сумею прочесть и уничтожить послание Дженетти без лишних эксцессов. Да и если все обойдется и обыска не предполагается, глупо самому напрашиваться.
      Я колебался не более пяти-шести секунд, но мои сопровождающие начали проявлять признаки нетерпения. Я кивнул им, и они, не отступая ни на шаг, повели меня по пустому коридору. Потом мы чуть отклонились от маршрута, которым я пришел сюда, - пересекли площадку с лифтами, прошли через какой-то старательно замаскированный вход, и плечом к плечу начали спускаться по узкой винтовой лестнице. Стук машин из цокольного этажа постепенно усилился до грохота, а когда мы спустились вниз, неожиданно прекратился. Здесь мои спутники почти одновременно взглянули на часы, после чего их лица приняли еще более спокойное выражение. Несколько расслабился и я: ответные меры на нашу операцию с пленкой не могли быть столь сложными, со столь излишней проволочкой и точным расчетом времени. Значит, по крайней мере сейчас осечки нет... Но что же мне хочет сообщить Дженетти? Должно быть, что-то чрезвычайно важное, раз он пошел на такой безумный риск.
      Напротив лестницы темнели две тяжелые бронированные двери. Мы остановились у одной из них, расположенной правее, и на вмонтированном дисплее засветилась надпись "Синхрон В5-ДЗ". Тогда мои спутники сдержанным кивком направили меня клевой двери. Когда мы приблизились, на ней ничего не засветилось, а сама она бесшумно открылась. Оттуда понесло незнакомым резким запахом, но помещение, вопреки моим ожиданиям, оказалось совсем пустым. Пока мы пересекали его, я чувствовал сильную вибрацию под ногами и представлял увлекательную картину: толпа бегущих ученых, пыль от падающей штукатурки и страшная суматоха... Картина мелькнула и через мгновение исчезла. Мои люди не проявили ни малейшей тревоги. Видно, и с вибрацией они сработались не хуже, чем с идиотскими шахматными задачами на дверях.
      Мы вышли из помещения и вступили в лабиринт низких, ярко освещенных коридоров. Наша маленькая группа двигалась все так же компактно, равномерно, без помех, и думаю, что производила хорошее впечатление на тех, кто за нами наблюдал. Для меня, однако, вся эта прогулка начала превращаться в своего рода испытание. Мысль предпринять что-нибудь, чтобы положить конец полной неизвестности, звучала в голове как гонг. Но очевидно было, что удобного случая не представится.
      У меня уже начали отказывать тормоза, когда события вступили в новую и потому несколько более обнадеживающую фазу. После очередной проверки времени по часам темп нашего движения был значительно ускорен. Мы дошли до массивной металлической преграды, тип с покрасневшими костяшками коснулся ладонью контрольного дисплея, и она плавно отошла. Мы очутились на заднем дворе здания, и почти в тот же миг перед нами остановилась машина "скорой помощи". Шофер с видом мизантропа, но в белом халате, подождал, пока мы устроимся на боковых сиденьях, сделал ловкий маневр и нажал на газ. Мои сопровождающие также натянули поверх костюмов белые халаты. Потом вытащили из карманов белые медицинские шапочки, неловко надели их на головы, явно намереваясь походить на санитаров.