— Слушаюсь, — сказал Рыжик и отправился к Ниночке за телефонным справочником.
— Ну, как твой сенбернар? — спросила Ниночка.
— Он не сенбернар, а Звездный пришелец, — обиделся Рыжик. — Это понимать надо!
— А мы вчера ходили с Борисом в Дом кино, — небрежно сказала Ниночка. — Классная картина. Обхохочешься!
Но Рыжик уже не слышал, он переписывал в записную книжку адрес магазина.
Перед заданием он забежал домой, чтобы покормить Щена, и рассказал ему о предстоящей операции. Щен неожиданно сказал:
— Возьми меня с собой.
— Новое дело! — возмутился Рыжик. — Ты же знаешь, что на работу брать щенков нельзя.
— Все равно возьми, — настаивал Щен. — А вдруг я что-нибудь унюхаю?
«В самом деле, — подумал Рыжик. — Редактор не узнает, а ему дома скучно одному».
— Только помни, — строго сказал он — Никаких этих штучек с Голосом. Веди себя, пожалуйста, прилично.
И он взял Щена на сворку.
Магазин помещался в старом, еще дореволюционном здании из красного кирпича. Во дворе громоздились картонные коробки из-под парфюмерии, поролоновые прокладки и разные флаконы.
Рыжика провели в кабинет директора, помещавшийся в конце длинного, затхлого коридора.
В кабинете за столом сидел массивный, грузный, как сейф, мужчина. Лицо у мужчины было непреклонное, на лацкане пиджака красовался значок ДОСААФ.
Напротив него, горестно сгорбившись на кончике стула, сидела худенькая девушка с такими пышными, растрепанными волосами, что лицо ее пряталось за ними, как за ветвями плакучей ивы.
Рыжик протянул директору свое удостоверение.
— Ну вот! — воскликнул директор, воздвигнулся над столом и пожал Рыжику руку. — Дожили! Попали под огонь прессы!
При этих словах девушка зарыдала так горестно, что Щену захотелось завыть.
Расстроенный Рыжик (он не мог видеть, когда люди плачут) сказал:
— Вы не волнуйтесь, пожалуйста. Я только хотел бы уточнить некоторые факты.
Девушка откинула волосы с лица, и Рыжик увидел такие правдивые голубые глаза, что даже растерялся немного. «Ну какой же это расхититель?» подумал он. Щен, видно, был того же мнения, потому что он пробрался поближе и лизнул ее безвольно повисшую руку.
Девушка вздрогнула, увидела Щена, машинально погладила его по голове и принялась вытирать распухшие глаза.
— Двадцать пять флаконов! — с чувством сказал директор. — И куда тебе такую прорву, Лидия? Ну, я понимаю, флакончик-другой для личного пользования…
— Не брала я их! — закричала Лида, заливаясь густой краской. — Не нужны они мне! Стала бы я из-за них совесть терять!
— Не могли же они сами уйти, — резонно заметил директор. — У них пока еще ножек нету. А на складе ты одна…
— Можно взглянуть на место происшествия? — спросил Рыжик, которому до того стало жаль убитую горем Лиду, что он готов был заплатить за все двадцать пять флаконов — хотя зарплаты бы не хватило, а гонорара не предвиделось.
— Пройдемте в склад, убедитесь лично, — сказал директор.
И они опять прошли по коридору, вышли на лестницу и спустились в подвал, где впритык стояли коробки с одеколоном, кремами, шампунями, многие с красивыми иностранными наклейками. Все это источало разнообразные ароматы, так что Рыжик даже закашлялся, а Щен затряс головой и чихнул.
— Вот, полюбуйтесь, — сказал директор.
Несколько в стороне виднелась большая картонная коробка с гнездами. Половина гнезд была пуста, в остальных виднелись пластмассовые утки, коты, пистолеты с разноцветными пробками.
— Лосьон «Мери», — директор вынул ярко-красную утку и показал Рыжику. — Можно использовать как пульверизатор. Цена четыре рубля пятьдесят копеек.
Рыжик огляделся. Вентиляции в складе, очевидно, не было, и он проветривался зарешеченным окном, находившимся на уровне земли. Решетка шла «солнышком» — широко сверху, узко снизу, большая форточка закрывалась только на ночь.
Окно выходило во двор, ограниченный с трех сторон новыми домами. Рыжик подошел к окну и задумчиво потрогал решетку. Его внимание привлекла группа ребятишек Они сгрудились вокруг худенького малыша лет четырех, который громко ревел, повторяя:
— А я скажу-у! Я папе скажу-у!
— Чего орешь?! — зашипел на него бойкий, занозистый мальчишка лет девяти. Глаза у него так и шныряли по сторонам. — Ну, пойдем, я тебе три пачки мороженого куплю! У самого же горло заболит, врача позовут, в больницу заберут, жадина-говядина!
Услышав о столь мрачной перспективе, малыш перестал реветь и заморгал. А Щен, принюхавшись к лосьону, подошел к решетке, потянул носом, забеспокоился. И тут Рыжик услышал, как Щен сказал ему Внутренним Голосом:
— Пусти меня во двор.
— Ну, вот, начинается, — Рыжик рассердился. — Ты же обещал, что будешь вести себя хорошо!
Директор с недоумением взглянул на него, не понимая, о чем, собственно, речь.
— Я веду себя хорошо, — упрямо сказал Щен. — Но я хочу во двор. Отстегни сворку!
Рыжик, сам не зная почему, послушался. Щен проскользнул через решетку и очутился во дворе. Он подбежал к сгрудившимся в углу ребятам, обнюхал их, но они не обратили на него внимания. Бойкий мальчишка — ребята звали его Леха — уже всучил тем временем малышу сломанный перочинный ножик, и тот любовался им, соображая, как удобно будет вырезать разные штучки на полированном серванте. А Леха вкрадчиво говорил:
— Ты иди, попей молока, чтоб мама не сердилась, а потом выходи. Мы опять поиграем, как вчера, ладно?
Щен отошел от них и двинулся вдоль стены, изредка принюхиваясь.
— Щен! — крикнул Рыжик, который, записывая факты, краем глаза следил за ним. Тот повел ухом и исчез за углом.
— Симпатичный у вас щенок, — сказал директор. — Я, знаете, сам любитель. У меня на даче гончая…
— Разрешите, я схожу за ним, — перебил Рыжик. — Он такой озорной никогда не поймешь, чего ждать…
— Пожалуйста, — сказал директор и, открыв ключом маленькую боковую дверь, поднялся вместе с Рыжиком и Лидой по истертым ступеням во двор.
— Щен, — позвал Рыжик. Никто не ответил, и он поспешно пошел вдоль стены. — Щен, где ты?
— Да вот же он, — сказал директор, заглядывая за угол, где Щен выкопал лапами в мягкой земле довольно глубокую ямку.
— Что ты там делаешь? — сердито закричал Рыжик. — Вылезай немедленно, слышишь?
— Погодите, — вдруг вмешался директор. — Песик ведь у вас не без ума… Интересный песик!
Он наклонился, взял горсть земли, понюхал и протянул Рыжику. Рыжик широко раскрыл глаза: от земли остро пахло лосьоном «Мери».
— Вот это да! — только и вымолвил он.
А Щен сказал Внутренним Голосом:
— Вот так же пахнут куртки, штаны и ботинки у этих мальчишек в углу двора.
— Сюда! — крикнул Рыжик и вслед за Щеном бросился к мальчишкам.
Директор недоуменно двинулся за ними. Лида безразлично смотрела в сторону — ей уже ни до чего не было дела…
Когда Рыжик и Щен подошли к ребятам, те сразу замолчали. Горластый Леха громко засопел.
— Ну-ка, пошли со мной, — Рыжик крепко взял за плечо Леху и повел его к ямке.
Мальчишки сразу дружно заревели в пять голосов, а сам Леха стал испускать такие рулады, какие не снились даже знаменитому тенору Козловскому…
— Признавайтесь, что вы тут делали, — приказал Рыжик.
Мальчишки попытались дать деру, но их перехватили завмаг и Лида.
— Вот я сейчас позову милиционера, он с вами живо разберется, пообещал Рыжик.
Его слова произвели на мальчишек неожиданное действие: они разом умолкли, будто онемели.
— Так что же вы тут делали? — повторил вопрос завмаг.
— Воева-а-али… — прогудел Леха, вытирая рукавом нос.
— Выливали?! — ахнул потрясенный директор.
— Воевали! — прокричал прямо в лицо директору Леха. — Мы водичкой стреляли — будь здоров! Только в глаза попадать не надо — жжется!
— Что? — вскрикнула Лида и бросилась к мальчишкам. — Как… как вы это делали?!
Леха оглядел перепуганных товарищей, вздохнул и решил говорить начистоту.
— Тимку, маленького, запускали через решетку в подвал — он пролезает. Он вынимал пистолеты, уток, ну и все прочее. Мы забирали, а потом шли команда на команду. Кто первый отступит, тот и…
— Миленькие вы мои! — Лида подхватила Щена на руки и поцеловала в холодный нос. — Хорошенькие вы мои!
— На кого я теперь спишу двадцать пять флаконов? — загремел директор. — Где ваши родители, стервецы?
Когда мальчишки услышали о родителях, они подняли такой вой, что Рыжик заткнул уши. Он едва удерживался от смеха, но понимал, что справедливость надо восстановить, а деньги возвратить в магазин. И стал расспрашивать мальчишек, где они живут, предупредив, что если начнут врать, то Щен их сразу разоблачит. Те всхлипывали, однако говорили правду, а когда случайно сбивались, Щен настораживал уши и рычал.
А Лида все гладила Щена и повторяла, что она никогда-никогда еще не видела такого прекрасного, такого замечательного щенка… Щен с достоинством выносил ее ласки и очень гордился, что помог Рыжику восстановить справедливость. И когда он вечером на прогулке рассказал об этом происшествии своим друзьям, радовались все — и Биндюжник, и Дэзик, а Музыкант даже провыл свою любимую песенку: «Раз подрались два щенка». Только Вечно Благодарный покрутил своей тупой мордой и сказал:
— Не наше это дело — лезть в людские дела, мы должны быть послушными и благодарными.
Но его, конечно, никто не поддержал.
С тех пор Лида стала звонить Рыжику в редакцию и приходить по вечерам в сквер, чтобы угостить Щена вкусным кусочком, который он по-братски делил с Музыкантом.
Правда, Редактор Отдела опять был недоволен и сказал, что Рыжик написал материал совершенно не в том ключе… ключе… ключе… Но когда фельетон под заголовком «Чудеса на складе» был напечатан, в редакцию пришло столько откликов, в которых люди радовались за Лиду и благодарили журналиста, что Редактор Отдела смягчился и целую неделю называл Рыжика просто Игорем.
Как Рыжик и Щен ходили в гости к Вечно Благодарному и что из этого вышло
— Вот что, Щен, — сказал в воскресенье утром Рыжик. — Сегодня вечером мы пойдем в гости к хозяевам Цезаря. Ты понимаешь зачем?
— Нет, — ответил Щен и независимо посмотрел в окно, поскольку он сидел на подоконнике и дышал воздухом из форточки.
За окном сияло солнце, Щену очень хотелось побегать по скверу, но он был наказан и знал, что до вечера гулять не придется.
— Я говорю так потому, — раздельно сказал Рыжик, — что ты совершенно распустился и тебе полезно будет взять пример с Образцового Щенка. История с котлетами переполнила мое терпение. В конце концов, не для того я тебе сделал дверку, чтобы ты приводил сюда всех знакомых собак.
Дверка — изобретение Рыжика — действительно оказалась очень удобной. Рыжик сделал ее в нижней филенке входной двери. Маленькая дощечка на пружине легко поддавалась нажиму, и Щен мог приходить и уходить, когда вздумается, потому что Рыжик часто допоздна задерживался в редакции, а Щену надо было выйти по делам.
История с котлетами заключалась в том, что Щен привел домой Музыканта и скормил ему все, что Рыжик по забывчивости оставил на сковородке — пять свежих котлет. И когда Рыжик поздно вечером вернулся с работы, ужинать было нечем.
— Неужели ты пожалел для голодного Музыканта какие-то котлетки? укоризненно спросил Щен. — У нас ведь есть еще молоко и хлеб, просто я не умею открывать холодильник.
— Ну, хорошо, — сказал Рыжик. — Бог с ними, с котлетами. А что ты сделал с моей статьей? Как это называется?
… Три дня назад Рыжик всю ночь писал статью. Щен сквозь сон слышал, как стучит пишущая машинка.
Утром осунувшийся Рыжик побрился и ушел на работу, оставив в машинке недопечатанный лист. Щен, которому было очень жаль усталого Рыжика, решил ему помочь. Он забрался на стол и начал изо всех сил колотить лапами по клавишам машинки. При этом он задел хвостом пузырек с клеем, тот опрокинулся и залил уже готовые листы. Испуганный Щен бросился исправлять беду, но — не везет так не везет! — разбил склянку с тушью.
Когда Рыжик вернулся, на столе. у него был полный разгром, а Щен, перемазанный клеем и тушью, тихо лежал под стулом и смотрел на Рыжика ангельскими глазами…
Пришлось Рыжику еще ночь не спать и приводить все в порядок. А поскольку впереди было воскресенье, то он и решил, что самое время сводить Щена в гости к этому прекрасному, образцовому, неповторимому псу Цезарю…
Щен надеялся, что Рыжик забудет о неприятном визите. Но вечером Рыжик надел ему парадный ошейник из синей и красной соломки, который подарила благодарная девушка Лида. Щен не стал возражать, хотя и не любил ошейников. Дело в том, что у франта Дэзика тоже был такой, только желтый с черным, а Щен ни в чем не хотел отставать от приятеля.
И они с Рыжиком пошли.
Хозяин Цезаря был экономистом-плановиком и считал, что самое главное в жизни — это расчет и экономия. Они с женой жили по самому точному расчету.
Детей они не завели, поскольку это было нерентабельно, но зато приобрели породистого щенка Цезаря. По их расчетам, он должен был вырасти в огромного дога и охранять хозяйскую квартиру. А охранять там было что. Хозяин с хозяйкой, по своим экономическим выкладкам, 25 процентов зарплаты тратили на еду, 50 — на приобретение разных вещей, а остальные откладывали на черный день, которого они почему-то ожидали всю жизнь. Они так убежденно доказывали своим знакомым, что черный день обязательно наступит, что было бы просто жестоко обмануть их ожидания…
Квартира у хозяев Вечно Благодарного была большая, но казалась тесной от всяких вещей и вещичек. Ножки столов, стульев, диванов были подбиты резиной, на лакированном полу лежали паласы, а сверху еще парусиновые дорожки, чтобы их не портить.
Вся мебель с внутренней стороны была увенчана вензелями и жестяными табличками. Хозяин дома очень любил выжигание по дереву и потому выжег с изнанки шкафов, стульев, серванта сплетенные «Н» и «П» — начальные буквы имен «Нина» и «Павел».
— Рыжик, зачем эти кружочки? — спросил Щен, снизу разглядывавший стулья.
— Какие кружочки? — вслух удивился Рыжик.
— Это вы о вензелях? — подхватил хозяин. — Правда, эффектно? — он приподнял стул и показал Рыжику монограмму. — Красиво и надежно, как в сберкассе, с позволения сказать. Гарнитуры-то нынче каковы? Стандарт, извините меня, поточная линия… Украдут вещь — и не докажешь. А так представляете — вензель! Несмываемый! И инвентарный номер для порядка!
— Но почему вашу мебель должны обязательно украсть? — удивился Рыжик.
— Всегда надо рассчитывать на худшее, — назидательно произнесла хозяйка и тихонько охнула: Щен царапал коготками палас.
— У вас очаровательный песик, — сказала она, наступая на Щена так яростно, что он даже оскалился и зарычал тихонько. — Пусть поиграет с нашим Цезарем…
Она подтолкнула Щена ногой, и он оказался в коридоре. Там было темно и душно. Щен пошел на запах Вечно Благодарного и увидел его в закутке между кухней и ванной, лежащим на резиновом коврике. Рядом с подстилкой стояла мисочка, до того вылизанная, что даже поблескивала в темноте. Щен подумал, что у Вечно Благодарного все дни должны быть черными. Он знал, что хозяева его ели очень мало, а пса своего и вовсе держали впроголодь. Тем не менее Вечно Благодарный гордился своими хозяевами и постоянно повторял их слова: «Воздержание — путь к долголетию». Однако, когда Цезарь, случалось, заходил в гости к Щену, он никогда не отказывался от косточки, каши или, на худой конец, просто куска хлеба…
Вечно Благодарный принял гостя довольно сурово.
— Садись, — сказал он. — Только не шуми, здесь нельзя.
— А где можно? — спросил, озираясь, Щен. — Тут душно и скучно. Пойдем лучше на кухню.
Вечно Благодарный колебался, но решил, что держать гостя в закутке и вправду неудобно.
— Заходи, — сказал он. — Только не наследи, вытри лапы!
Кухня была очень белая и тоже заставленная разными шкафами, табуретками и столиками.
— Смотри, — говорил Цезарь, облизываясь. — Вот это кухонный комбайн. Он делает из мяса прекрасные котлетки. Запах у них такой, что слюнки текут! Правда, я никогда не пробовал, но зато могу сколько угодно смотреть, как их готовят…
«Ну и ну! — подумал Щен. — Хорошо бы мне жилось, если бы Рыжик кормил меня только запахом…»
Словно прочитав его мысли, Цезарь сказал:
— Мы должны быть вечно благодарны нашим хозяевам за то, что они помогают нам избавляться от обжорства и других пороков…
И осекся, заметив, что на голубом кафельном полу отпечатались лапы Щена.
— Я же говорил — вытирай лапы, — заныл он. — Что теперь будет?
— Мы сейчас замоем, — успокоил его Щен, заметив стоящее в углу ведро с водой.
— Хозяйка тряпку не велит трогать, — мрачно пробурчал Цезарь.
— А я затру спиной, — сказал рационализатор Щен. Он подбежал к ведру и изо всех сил толкнул его, чтобы плеснуть немножко воды, но ведро качнулось, опрокинулось — и вода залила весь пол.
Цезарь взвыл от ужаса. Щен посмотрел на него с удивлением.
— Чего ты? — весело спросил он. — Так же гораздо лучше! Мы вымоем весь пол, твои хозяева похвалят нас и дадут по котлетке…
Не дожидаясь ответа, он бросился прямо в середину лужи и стал кататься по полу, изображая щетку.
Вечно Благодарный поглядел-поглядел и, решив, что Щен открыл ему единственный путь к спасению, принялся кататься рядом. Они стали носиться по кухне, налетая на ножки шкафа и табуреток. Цезарь был сильным щенком, поэтому с буфета слетела какая-то тарелка и разбилась вдребезги. Услышав грохот, хозяева примчались на кухню.
Щен опомнился, только услышав истошный вопль хозяйки, перекрытый пронзительным визгом Цезаря. Хозяин сорвал висящую за дверью плетку и изо всех сил огрел его по спине. Второй удар пришелся по Щену: он почувствовал, как полоснуло болью по голове и шее…
Щена за всю его жизнь еще никто никогда не бил, разве что Рыжик шлепал слегка за шалости. Но это было не наказание, а скорее упрек, так что обижаться было не на что.
Многие предки Щена (хотя и не известно, были ли они Звездными пришельцами) славились как смелые, решительные, храбрые псы. Это их бесстрашие, переданное Щену по наследству, заставило его не отступить с визгом, поджав хвост, а молниеносно подпрыгнуть и вцепиться в руку обидчика…
Хозяин взвыл от боли не хуже Вечно Благодарного, но тут опомнившийся, наконец, Рыжик схватил Щена и крикнул:
— Отпусти сейчас же руку, слышишь?!
Щен неохотно разжал зубы. Он не прочь был бы вцепиться и в хозяйку, но Рыжик крепко прижал его к себе и стал поглаживать по мокрой шерстке. Щен перестал рычать и залился лаем. А Рыжик сказал громко:
— Какой позор — бить беззащитных щенков! Они же просто расшалились!
— Безобразие! — вопила хозяйка. — Привел в дом бешеного пса, а еще журналист! Завтра же сообщим в вашу редакцию! Пава, позвони в милицию, пусть придут и застрелят этого людоеда!
— Вот я вам покажу людоеда, — сказал Рыжик. — Мещане вы несчастные, с вашими вензелями и номерами — смотреть противно! До чего вы своего Цезаря довели — ребра торчат! Вам не пса надо держать, а на живодерне работать! Пойдем, Щен, нечего нам тут делать! Залезай под пиджак, а то простынешь.
Он бережно сунул мокрого и грязного Щена под пиджак, надел пальто и вышел.
Вечно Благодарный смотрел и слушал разинув пасть. Мир буквально рушился у него на глазах. Набедокурившего щенка не высекли, его защитил сам хозяин! И еще заботится, чтобы он не простыл!
Все понятия Цезаря о послушании и благодарности рухнули. И когда взбешенный хозяин снова занес над ним плетку, Вечно Благодарный зарычал на него так, что тот попятился, а хозяйка юркнула в дверь и успокоилась, только когда закрылась в ванной на задвижку.
Как Рыжик уехал в командировку
— Щен, — сказал однажды Рыжик, вернувшись домой, завтра я уезжаю в командировку.
— А что такое командировка? — спросил Щен.
— Ну, это такая поездка по заданию редакции. Понимаешь, в одном колхозе живет парень. Он прислал очень сердитое письмо. Надо поехать, проверить факты и, если они подтвердятся, написать о нем статью.
— А я? — спросил Щен.
— У нас поживет Борис Этенко. Помнишь его? Он будет тебя кормить и выводить. Боря хороший человек.
— Не надо мне хорошего, — упрямо сказал Щен. — Я хочу с тобой.
— Но это служебная командировка! Тебе нельзя!
— В магазин тоже было нельзя. Возьми меня, Рыжик, ну пожалуйста! Может, я опять немножко тебе помогу…
— По-моему, я совсем тебя распустил. Все будет так, как я сказал. Баста.
И чтобы не видеть несчастных глаз Щена, Рыжик поскорей уселся за машинку, но работа в этот вечер у него не клеилась, и тогда, очень сердитый, он улегся на тахту и заснул.
На следующий день к ним пришел Борис Этенко с большим портфелем, от которого пахло бумагой, колбасой и клеем. Он хотел было погладить Щена, но тот так угрожающе зарычал и оскалился, что Борис отдернул руку.
— Ничего, — сказал Рыжик, — он вообще-то добрый, просто нашла на него фанаберия. Только корми его досыта, слышишь?
— Все будет в порядке, старик, — ответил Борис. — К твоему приезду он превратится вот в та-акого льва!
Оба засмеялись и пошли закусить на кухню. Щен видел их из прихожей, где он пристроился возле двери.
— Пора, — сказал Рыжик, вышел в прихожую, надел плащ и, наклонившись к Щену, потрепал его за ухом.
— Счастливо, старик. За пса не волнуйся. Все будет тип-топ, — сказал Борис.
Рыжик подождал, не скажет ли ему Щен что-нибудь Внутренним Голосом, но тот угрюмо молчал. Рыжик вздохнул, взял портфель и открыл дверь.
И тут — р-раз! — Щен стрелой вылетел на площадку и припустился вниз по лестнице.
— Щен, вернись! — отчаянно закричал Рыжик, но тот уже выбежал на улицу, влетел в подворотню и, притаившись за баками с мусором, слушал, как Рыжик и Борис зовут его.
Наконец, Рыжик махнул рукой и пошел на вокзал, который, к счастью, был недалеко — за три квартала, а Борис побежал в сквер, пронзительным голосом окликая Щена.
Щен дождался, пока Борис скроется за деревьями, выскочил из своего укрытия и помчался за Рыжиком. Несколько минут он бежал по запаху и наконец увидел Рыжика, который шагал очень быстро, но все время оглядывался по сторонам.
Начиналась привокзальная площадь, народу становилось все больше. Машины шли сплошным потоком, и Щен еле успел перебежать на другую сторону.
Рыжик оглянулся в последний раз и скрылся в здании вокзала. Тогда Щен тоже взбежал по ступенькам и, путаясь среди множества чужих ног, сумок и чемоданов, поспешил за хозяином.
Рыжик вошел в вагон, бросил портфель на полку и стал у окна, оглядывая платформу. Его томила тревога об убежавшем Щене, но он успокаивал себя, что Борис все-таки найдет его в сквере: наверное, он побежал к Музыканту поделиться своим горем…
Уже из вагона попросили выйти провожающих, уже спутники Рыжика обменялись первыми неопределенными фразами насчет погоды, а радио заиграло: «Едем мы, друзья, в дальние края… «
И вдруг Рыжик увидел Щена. Он сидел на платформе у самых колес и облизывался.
Рыжик протер глаза, ринулся в коридор, спрыгнул на перрон, схватил Щена в охапку и вскочил в тамбур в ту самую минуту, как поезд плавно тронулся.
Он в сердцах крепко шлепнул Щена, но тот даже не взвизгнул, только крепче прижался к нему.
Щен очень понравился попутчикам Рыжика. Всем хотелось его погладить и угостить, но Рыжик не позволил.
— Пусть сидит в углу, — сказал он сурово, — искупает свою вину!
И Щен послушно уселся в углу полки, а сердитый Рыжик закрылся от него газетой «Советский спорт».
Позже, когда стали разносить чай и ужинать, Щену все-таки перепал кусочек вкусной колбаски от соседа-полковника. Рыжик сделал вид, что ничего не заметил. Уже перед самым сном он вытащил пирожок с мясом и дал Щену, а потом они легли спать. Щен забрался к Рыжику под одеяло, но полка была узкая, а Рыжик весь как будто состоял из одних острых углов. Поэтому Щен сказал сердито:
— Рыжик, ты опять заехал локтем мне в нос!
— Еще и не то будет, — проворчал Рыжик, а Щен продолжал обиженно:
— Уж если ты не можешь обойтись без меня даже в командировке…
Рыжик охнул и приподнялся на локте.
— Такого наглеца… — начал он, но вдруг засмеялся и закутал Щена в край одеяла.
— Все-таки, когда вернемся домой, я тебя выпорю, — пообещал он и слегка дернул его за хвост.
… На станции в райцентре «Озерное» их встретили дождь и машина, которую звали «газик». Рыжик сел на переднее сиденье и пристроил Щена на коленях, так что ему была видна и желто-серая проселочная дорога, и голубые поля льна, и упругая, зеленая стена колосьев.
Рыжик объяснил Щену, что к осени колосья созреют и станут совсем желтыми. Их соберут, обмолотят, смелют на мельнице в муку, отправят в пекарню и испекут ту самую свежую булку, которую они так любят есть с молоком. А лен тоже соберут, потеребят, обмолотят, вымочат в росе, высушат, и он превратится в волокна, из которых делают разные красивые ткани, укрывающие от холода людей.
«Как это все сложно!» — подумал Щен, ощутивший даже некоторую робость при мысли, что тот кусок булки, который Рыжик ему крошит в молоко, добывается с таким трудом.
И тут он увидел внизу, в долине, покрытой густой зеленой травой, странных животных. Они были, как показалось Щену, очень большие и разноцветные — серые, бурые, пятнистые с тяжелыми головами, украшенными двумя заостренными палками.
— Рыжик, кто это? — спросил Внутренним Голосом Щен. — И почему у них на голове палки?
— Это не палки, а рога, — пояснил Рыжик. — Они не деревянные, а костяные. Животные называются коровы; они дают молоко, которое мы с тобой пьем. А вот это, видишь, огромный участок? Там растет сахарная свекла. Из нее делают сахар, а из сахара — конфеты, которые ты вечно выпрашиваешь.
«Из свеклы — сахар, из сахара — конфеты, — думал Щен. — Наверное, это ужасно трудно. Гораздо лучше было бы сажать конфеты в землю, чтобы они росли, как вот эти колосья. Странные все-таки люди, ни до чего не могут додуматься. Тогда каждый щенок мог бы прибежать и поесть вволю!»
— Приехали! — сказал шофер, останавливаясь у двухэтажного кирпичного здания с надписью: «Дом приезжих колхоза «Маяк».
Рыжик взял портфель в одну руку, Щена в другую и взошел на крыльцо. Потом он поговорил о чем-то с толстой старухой, которую звали «дежурная», пошел с Щеном по коридору и отпер дверь.
Комната была небольшая, чистая, в ней стояли кровать, застланная белым покрывалом, стол с двумя стульями, зеркальный шкаф и вешалка. На полу лежала разноцветная дорожка. Рыжик посадил Щена на дорожку, вымыл руки, пригладил перед зеркалом волосы, достал из портфеля блокнот и кусок колбасы. Колбасу он дал Щену, налил в блюдечко воды и велел сидеть смирно и ждать, пока он не вернется.
Но только Рыжик взялся за дверную ручку, как дверь отворилась сама и в комнату стремительно вошел высокий парень с очень маленькой головой. Щен уставился на него с восторгом: парень был в голубых брюках, желтой куртке, красно-зеленом шарфе и лиловом берете, сдвинутом на правое ухо.
— Вы будете специальный корреспондент журнала «Зеленя»? — осведомился он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — В таком разе прошу меня выслушать с углубленным вниманием, поскольку я являюсь тут представителем научно-технического прогресса.
— Но… — начал было несколько ошеломленный Рыжик.
— До начальства еще успеете, начальство для специального корреспондента всегда на месте. Вы сперва послушайте голос трудящихся масс, которые режут правду-матку в глаза! — прокричал парень и, выдвинув из-за стола стул, плюхнулся на него.
Рыжик вздохнул и тоже сел.
— Режьте! — сказал он.
— Кого? — удивился парень.
— Правду-матку, — сказал Рыжик и положил перед собой блокнот.
— Представляешь, какое дело, — перешел на «ты» парень и, наклонившись к Рыжику, несколько понизил голос. — Не дают, бюрократы, дороги почину!
— Какому почину? — спросил Рыжик, щелкая рычажком авторучки.
— Беспропольный метод возделывания свеклы, — отчеканил парень, и Рыжик понял, что про себя он произносил эти слова не менее тысячи раз. Соображаешь?
— С трудом.
— Чудак! Дело проще пареной репы. Весной сеют эту самую свеклу. Так?
— Ну?
— А потом сколько возни с ней, будь она неладная… Одна прополка, вторая, прореживание, шаровка… Сколько нужно рабочих рук? А в масштабе всей страны? То-то! А что я предлагаю? Посеяли — и пусть растет сама по себе, никаких обработок! Конечно, первый год урожая не жди — бурьяном все зарастет. Но какие-то экземпляры выдюжат! Их-то и надо оставлять на развод. Семя от них — вот она, беспропольная свекла!
— Минуточку, — сказал Рыжик, болезненно морща лоб. — По-моему, это просто халтура.
— Это как посмотреть, — обиделся парень. — Ты возьми в толк: произойдет естественный отбор! Не какие-нибудь там с ученых делянок сорта, на которые дунь — и завянет! А тут тебе что? Свекла — богатырь! Любые бурьяны перешибет! Вот что я предлагаю. И за такую инициативу мне выговор! Это ли не зажимщики?!
— Ересь какая-то, — сказал Рыжик и посмотрел на часы. — И что это тебе взбрело?
— И ты меня не понял, — сокрушенно вздохнул парень. — Пойду выше! гаркнул он.
Почуяв угрозу в голосе незнакомца, Щен залился лаем.
— Этот еще откуда взялся? — возмутился парень. — А ну, брысь отсюда, бобик!
— Он со мной, — сказал Рыжик, сажая Щена на колени.
— Ай-яй-яй, какой песик, — мгновенно умилился парень и, сообразив что-то, шепотом спросил: — Для нюха возишь?
— Угу, — буркнул Рыжик.
— Слушай, — тон парня стал заискивающим и просительным. — Выпрут ведь меня из бригадиров. Присоветуй что-нибудь! Прополку я сорвал, между прочим…
