- Мы на политкружке рассматривали этот вопрос глубоко и по научному, сказала Стеша и сразу сделалась серьезной. - Если бы все колхозники работали одинаково хорошо, если бы мы добились настоящего изобилия продуктов, то уже на будущую осень мы бы имели открытый счет в колхозе.
      - Чего? Чего? - вмешался Сергей. - Какой счет?
      - Открытый, - повторила Антошечкина. - Все наши заработки оставались бы в банке на счету у колхоза, все продукты - на складах, - поясняла она. - Нечего их у себя по сараям прятать. Жизнь станет совсем другая, - мечтательно продолжала она. - Приходит, скажем, Сергуня к счетоводу Симочке и говорит: "Потребовался мне самый лучший мотоцикл. Спишите с общего колхозного счета три тысячи. Сам хочу в городе машину выбрать. Кроме того, заказал я в мастерской два костюма, вот вам накладная - прошу оплатить". - "Пожалуйста, Сергей Константинович, - говорит Симочка. - Может, еще чего желаете? У колхозного миллионера могут быть любые потребности".
      Сергей ухмылялся: "Неужто такая жизнь настанет?"
      - А может быть, я захочу купить два мотоцикла? - недоверчиво спросил он.
      - Пожалуйста, Сергей Константинович! - с поклоном ответила Стеша.
      - А если четыре?
      - Зачем?
      - Желаю так! - упрямо настаивал Сергей. - Буровлев тоже захочет. Всем потребуется. Никаких миллионов не хватит.
      - Чепуху городишь, Сергуня, - снисходительно заметила Стеша. - Ты же не американский фермер какой-нибудь. Тот капиталистами воспитан, ему до настоящего человека, ой, как далеко! Скажи, тебе деньги платят за то, что ты землю на бугре копаешь?
      - Нет. А что?
      - Может, трудодни выписывают?
      - Скажет тоже! - рассердился пастушок.
      - Может, Ванюше Буровлеву и всем его ребятам за помощь "Партизану" выписали? Москвичам нашим за труды ихние в колхозе тоже деньги идут?
      Сергей замотал головой.
      - Так почему же ты думаешь, дорогой товарищ Тетеркин, что наш советский человек, которого партия привела к коммунизму, вдруг сразу переродится, забудет все, чему его выучили, захватит четыре мотоцикла, сядет на них и будет, озираясь, щелкать зубами, боясь, чтобы не отняли?
      Девушки рассмеялись.
      - Вот и Кузьма тоже говорит, что скоро наш колхоз и вся страна дойдет до коммунизма, - помолчав, сказал смущенный пастушок. - Главное побольше получить электричества.
      - Об этом писал очень дорогой нам всем человек, - задумчиво смотря вдоль улицы, заметила Сима.
      - Кто? - спросил пастушок.
      - Ленин.
      Сергею стало стыдно. Как это он мог спросить? "А еще комсомолец! Не помнит, как Ленин определял коммунизм... - в душе корил себя Сережка. - Это... советская власть плюс электрификация всей страны".
      С детства знал Сергей эти слова, а тут приехала городская девчонка и подсказывает. Да и Стеша его здорово осадила насчет мотоциклов. На самом деле, кому их столько нужно?
      Он упрямо повернулся к витрине. Тень совсем сползла с книг.
      "Поиски подземных вод", - наконец прочел младший Тетеркин на переплете. Откуда взялась эта книга? Еще третьего дня пастушок перерыл весь магазин и ничего не нашел про подземные воды. Ему хотелось сейчас же взять эту тонкую книжечку и заглянуть в нее. Может быть, там рассказывают ученые люди, как искать исчезнувшие реки? Может быть, в ней, в этой книжке, напечатаны всякие формулы, которые ученые пишут на записках и закупоривают в бутылки?
      Нетерпение росло. Он готов был бежать к заведующему магазином, чтобы тот разрешил достать с витрины эту книгу. "Глупости, - вздохнул огорченный пастушок. - Чего придумал, людей среди ночи беспокоить".
      Он демонстративно отвернулся от витрины и хотел идти домой, но снова заинтересовался беседой девушек. Спать им, видимо, не хотелось, как и Сергею, к тому же уж очень близко к сердцу пришелся разговор о том, какой будет Девичья поляна через несколько лет.
      Стеша пригласила подруг присесть на лавочку возле магазина. Она осторожно подвернула свою широкую юбку, чтобы не измять, и затараторила:
      - Ох, и размечтались мы, девчата! Как бы утром на работу не проспать, она взглянула на маленькие часики. - Иной раз даже страшно становится. А вдруг этого ничего не будет? Если наши ребята реку не найдут, все пропало! Для такой жизни, о которой мы с вами говорили, надо строить мощную электростанцию.
      Сергей стоял в стороне и смотрел на белеющие в темноте лица девушек. Он смотрел и думал: "Девчоночьи разговоры. Будто только река дает электроэнергию? Ветряк поставим с машиной на тысячу киловатт. - Но тут же поправился. - Нет, это не годится. Опять в безветрие света не будет. А если тепловую станцию? Нефти не наготовишься. Солнечную машину? Только летом годится, и то в ясный день".
      Перебирая все известные ему способы получения электроэнергии, Сергей с сожалением пришел к мысли, что Антошечкина права. Только вода может дать самую дешевую энергию. Здорово придумал Багрецов использовать ее в сочетании с ветряком!
      "А как же Тимофей Васильевич? - с тайным волнением размышлял пастушок. Неужели он совсем не желает нам помочь? Должен же он что-нибудь придумать насчет того, как найти воду".
      Авторитет Бабкина для Сергея был непогрешим. Он убежден, что стоит только пожелать москвичу найти подземную реку, как на другой же день наполнится водой озеро на бугре.
      "Вот увидите, - решил пастушок, - завтра чем свет я ему книжку про подземные воды притащу. Там, наверное, все рассказано. Ученые люди писали, они все знают. Несомненно, что книга для Сергея - это еще больший авторитет, а в сочетании с практическими знаниями Бабкина - непреодолимая, огромная сила.
      Так думал младший Тетеркин, и уверенность, что река будет найдена, уже не покидала его.
      ГЛАВА 11
      НЕ СПИТСЯ ЭТОЙ НОЧЬЮ...
      ...и разводит
      колоратуру
      соловей осоловевший.
      В. Маяковский
      Часы с контактами, придуманные Петушком, выключили радиоузел, и все затихло - Девичья поляна уснула. Где-то в кустах робко посвистывал совсем сонный соловей.
      Но кто знает, почему не спали наши друзья из ОКБ? Сегодня у них не было ночной работы. Все словно замерло на холме, и даже ветряк не мог пошевелить своими металлическими крыльями.
      Может быть, ребята не спят потому, что спектакль взволновал их? Или они думают о новой разведке подземной реки?
      Тетеркин ушел за инструментом в Ольгину оранжерею, а она сама сидит у окна и рассеянно смотрит на игру призрачных лунных теней, скользящих по изгороди палисадника.
      Копытин и Буровлев остановились возле пожарного сарая и спорят между собой. Они хотят испробовать новый способ бурения разведочных скважин.
      Стеша все еще сидела с подругами на лавочке возле магазина. Даже в темноте можно было заметить, как в глазах у нее прыгали смешливые искорки. Она болтала ногами, как маленькая девочка, и говорила:
      - Послушайте, девчата, до чего интересно посмотреть, что с нами станется, ну, скажем, через несколько лет.
      - Ты, конечно, артисткой будешь, - сказала Фрося и почему-то вздохнула. В Москве, в самом знаменитом театре.
      - Нет, - решительно отозвалась Стеша и зашуршала шелком платья. - Я много об этом думала. Уж если бы какой-нибудь особенный талант был, тогда все можно бросить. А так... Не стоит. Правда, девоньки, скажу я вам, есть у меня одна мечта, можно сказать, необыкновенная; хоть один разочек в кино сняться. Но чтоб всегда артисткой быть, это мне что-то не хочется...
      - Лучше мастером на полях? - спросила Фрося.
      - Не знаю... - неуверенно протянула Антошечкина, расправляя кружева на груди. - Но думается мне, что через несколько лет многое изменится в нашем труде. Во всяком случае, с тяпкой расстанемся.
      - Химия, значит? - съязвила Фрося, предупредительно сморщив чуть приподнятый носик.
      - И химия и всякие другие науки нам помогут. У нас на опытных полях и не бывало сорняков, - спокойно ответила Стеша, не замечая иронии подруги. Кстати, ты видела, какой самоходный культиватор нам прислали на испытание?
      - Я его боюсь, - Фрося даже вздрогнула и будто побледнела. - Ползет громадный жук из железа и стрекочет.
      Девушки рассмеялись. Фрося звонче всех. Так, как будто на мраморный стол выкинули горсть серебра.
      - Привыкнешь, - Стеша ласково шлепнула подругу. - Да успокойся ты! Тебе дело говорят.
      Смех постепенно затихал. Казалось, что все монеты с легким звучанием ложились на мрамор.
      - Можешь ты понять, - продолжала Стеша, - что такое быть мастером на полях, ну, скажем, через несколько лет? Ты же должна уметь управлять разными машинами. Быть инженером, агрономом, химиком...
      - Ну, химией своей ты будешь заниматься, - недовольно заметила Фрося. Все юбки прожгла какой-то кислотой. Мне твоя мать жаловалась. Да и вообще, боюсь я всякой химии и даже электричества. Дома я хотела попробовать, что такое ток, в школе еще учила про него; вывинтила лампочку да вместо нее палец и сунула... Дергануло так, что я и по сей день помню, - Фрося снова рассмеялась. - Нет уж, девоньки, почему-то не тянет меня к электричеству. Останусь я при своих коровах... Хорошо, что, кроме электродойки да Сережкиного уловителя, у нас больше никакой науки не предвидится.
      Не выдержал Сергей. Он все время молчал, но когда такое говорят, стерпеть никак нельзя.
      - Так и думай! - запальчиво крикнул он. - Коровы в электричестве, видно, больше тебя понимают. Вот посмотришь, что на тот год мы на ферме сделаем!
      - А, ковбой! - расплылась в сладкой улыбочке Фрося. - Ты еще здесь? А я думаю, куда мой кавалер пропал? Подойди, не бойся!
      Сергей почувствовал какой-то подвох и не тронулся с места. Зря он с ней связался, помалкивать бы надо!
      - Молчишь? - все так же сладко пела насмешница. Ее круглое лицо светилось в темноте. - Знаете, девчата, - она понизила голос, - по секрету вам скажу: Сергей-то наш вздыхает, места себе не находит.
      - Да ну? - поддержала ее Стеша. Ей было забавно видеть смущение подростка. - И по ком же Сергей Константинович вздыхает?
      - Сказать или нет? - обратилась к нему Фрося. От еле сдерживаемого смеха у нее тряслись кудряшки.
      Сергей Константинович молчал. Он хотел повернуться и уйти (чего с девчонками разговаривать?!), но такой поступок они бы расценили как малодушие, и Тетеркин подчинился своей участи. Что ж, поговорят-поговорят - и перестанут. Известное дело, болтушки...
      - Так вот, девоньки, - продолжала насмешничать Фрося. - Недогадливы вы, непонятно вам, с чего бы Сергей к нам привязался. Стоит, глаз не сводит, а маманя его дома ждет, беспокоится.
      - Так, Сергуня, молодец, - тонким голоском протянула Стеша. - Значит, у тебя зазноба появилась? Сказывай, кто же из нас троих?
      - Девочки, что вы к нему пристали? Нехорошо, - вступилась было за сконфуженного подростка Сима, но подруг уже никак нельзя было унять.
      - Стеснительный какой ты, Сережа, - елейно пропела Фрося. - Ну почему не признаться, если любишь? Скажу вам по правде, девоньки. За мной, за мной ходит Сергей Константинович. День и ночь вздыхает. Видите, не спит и сохнет прямо на глазах... - Она вынула из платочка зеркальце и, посмотревшись в него, добавила: - И чем я ему так приглянулась?..
      - Глядите, девчата! - Стеша подмигнула подругам. - До чего ж пугливый Сергей, издали смотрит, глаз не сводит, а подойти боится.
      Пастушок зевнул, чтобы девчата поняли, как он относится к их болтовне, прошелся около витрины и вразвалочку направился к ним.
      - Антошечкина! - обратился он к Стеше, подсаживаясь рядом. - Ты сегодня Бабкина не видела?
      Стеша вспыхнула. Она поняла, что Сергей перешел в наступление.
      - Чего ты меня спрашиваешь? Он ведь за мной не ходит, как ты за Фросей, девушка пыталась отшутиться.
      - За это ты и обижаешься на него, - невозмутимо заметил пастушок.
      - Вот еще придумал. - Стеша досадливо дернула плечиком и покраснела еще гуще.
      Фрося прыснула в кулачок.
      - А тебе, Сережа, очень нужен Бабкин? - мягко спросила Сима, заметив, что Стеша смутилась. - Я его видела сегодня.
      - Где? - оживился Сергей. Ему это было куда интереснее, чем высмеивать Антошечкину. К тому же разговор с техником у него должен быть особенный. Кто-кто, а он должен знать насчет записки.
      - Тимофея Васильевича сегодня все искали, а он неизвестно куда скрылся, сказал пастушок и сдвинул брови.
      - Зойку мою смотрел, - вставила Фрося. - Потом пошел товарища ловить.
      - Днем он и у меня был, - сказала Сима, поглаживая затихшую кошку. - А позже я его встретила у колодца и больше не видела.
      - Чего ж, он к тебе в гости пришел? - небрежно спросила Стеша. - Или, может, по делу?
      - Не знаю... Может, и нужно ему было что-нибудь. Непонятный он какой-то человек... Медициной интересовался.
      - Ай заболел? - обеспокоенно спросил Сергей.
      - Нет, не похоже. Но я все-таки дала ему микстуру от кашля, потом еще от нервов. Он все пузырьки забрал, как узнал, что они мне уже не нужны. Знаете, девочки, я больше всего на свете люблю лечить. Всю жизнь болела, вот и научилась. Мне каждое лекарство знакомо... Я их, наверное, все перепробовала. - Сима смущенно улыбнулась. - Не поверите, что по рецептам я латинский язык учила. Делать-то все равно нечего было... Лежишь в постели и названия лекарств выписываешь... Потом даже врачи удивлялись, как я все эти грустные слова запомнила.
      - Конечно, чего ж в них хорошего? Здоровому человеку они не нужны.
      - Неправда. Мне они очень требуются, - возразила специалистка из "второго цеха". - Когда моя Зойка заболела, ветеринар приезжал. Дал он мне два пакета с лекарствами. "Смотри, - говорит, - не перепутай, когда какой давать корове". А я прочитать не могу, по-латинскому написано. Пришлось пакеты крестиками отмечать.
      - Я так думаю, - вмешался Сергей, - что и коровнице латынь эту самую тоже нужно знать. Как и пастух, она должна быть ученым человеком, а не то что... он искоса взглянул на Фросю.
      Девушка презрительно поджала губы. "Лезет всюду со своей ученостью. Будто мы сами не понимаем".
      - Не знаю, что мне хочется, - мечтательно сказала Сима. - Я все живое люблю. Вчера у соседей теленок подавился картошкой, лежит и не дышит. Глаза закатились, только белки видны. - Сима вздохнула. - Вытащила я эту картошку... Не знаю, откуда и уменье взялось... И тут подумала я, что могла бы животных лечить...
      - Поступай к нам на ферму! - безапелляционно заявила Фрося. - Какой тут может быть разговор, если охота есть.
      Сима слабо улыбнулась.
      - Не так просто, Фросенька. Учиться надо.
      - А кто тебе мешает? - заявила Стеша и придвинулась к подруге. Посоветуемся с Анной Егоровной и от колхоза пошлем тебя учиться на зоотехника. Ты же теперь колхозница.
      - Спасибо, девочки, я подумаю. Сама с тетей Анютой поговорю. А то сижу в правлении, щелкаю на счетах и за цифрами жизни настоящей не вижу, будто смотрю я на нее из окна, сквозь занавеску. Когда я Бабкину сказала об этом, он засмеялся... Говорит, что я не так все понимаю. Цифры, они тоже живые, если разобраться в них как следует. А все-таки у меня душа к другому делу лежит.
      - Скажи, Симочка, Тимофей Васильевич не говорил, почему он за лекарствами пришел к тебе, а не в амбулаторию? - чуть поджав губы, вдруг спросила Стеша.
      - Н-нет, - смутилась Вороненкова. - Но... я знаю, что мои микстуры ему не понадобились. Он их бросил в колодец.
      - Невежливость какая, - фыркнула Антошечкина, подобрав шлейф. Бессовестный!
      - А в какой колодец? - быстро спросил Сергей.
      - Возле фермы.
      - Эдак он нам всех коров отравят... твоими микстурами, - неприязненно заметила Фрося, отвернувшись от Симы.
      Симочка заморгала. Вот-вот заплачет.
      Сергей дрожащими пальцами расстегивал карман гимнастерки. Сейчас все будет известно.
      - На, читай, - он протянул записку Симе. - Узнаешь?
      Вороненкова успокоилась. Фрося ведь сказала без всякой злости! Она приблизила к глазам бумажку и сразу же отдала Сергею.
      - Тут читать нечего, это просто разорванный рецепт.
      - Чей?
      Сима снова взяла обрывок рецепта..
      - Кажется, когда-то я пила эту гадость, пока тетя Анюта не отобрала, всматриваясь в рецепт, сказала Сима. - Ну, конечно, валерьянка, кали бромати, вода... Так эту же микстуру у меня Бабкин и забрал вместе с другими пузырьками. - Она перевернула бумажку. - Рецепт мой, он был прикреплен резинкой к горлышку бутылки. А вот тут на обороте стоит цифра "2". Это уж, наверное, Бабкин написал.
      Сергей был ошеломлен таким простым разрешением загадки. Мечтал, думал о необыкновенном, искал таинственное значение слов, представлял себя спасителем погибающего корабля или, на плохой конец, одним из случайных участников большой научной работы по исследованию подземного океана... И вдруг... Валерьянка. Микстура... Обыкновенная бутылка, брошенная в колодец...
      Может быть, и читатель разочарован вместе с пастушком? С детских лет на страницах приключенческих романов мы встречали только иностранные названия и чужие имена. Они оставляли в нас ощущение непонятной волнующей романтики и тайны. С годами все это проходило, романтические ковбои становились плохими пастухами (не в пример Сергею), а тайна не очень действенным рецептом от скуки. Большего мы не смогли найти в этих книгах... Настоящая романтика не скрывается в бутылке, она не приплывает к нам от берегов Южной Америки. Мы каждый день встречаем ее в нашей советской жизни, под нашим небом. Скажем, в той же Девичьей поляне.
      Итак, вернемся к нашим друзьям.
      Пастушок не мог успокоиться. Он готов был выпить целую бутылку этой валерьяновой смеси, только чтоб прийти в себя. Но зачем нужно было Бабкину дурачить людей? Зачем он запечатал рецепт в бутылку?
      И даже не это главное. Как могла приплыть она из колодца в Камышовку?
      Словно отвечая на мысли Сережки, заговорила Стеша.
      - Вот что, девчата, не хочу зря говорить, но сдается мне, что Тимофей Васильевич без нас тоже не дремал, видно, он хотел проверить, не соединяются ли наши деревенские колодцы с подземной рекой... До чего ж это башковитый парень, если бы вы только знали!.. Идем это мы с ним с бугра... Ночь, луна светит... Вроде как сейчас. А он и говорит...
      - Так, Стешенька. - Фрося пододвинулась к ней с лукавой усмешечкой и защекотала ее щеку своими кудряшками. - Рассказывай, рассказывай... А мы и не знали...
      Стеша будто обо что-то укололась.
      - Да нет, девчата, - смущенно сказала она. Щеки и уши ее зарделись. Хорошо, что в темноте не очень заметно! - Я просто так, к слову...
      - Сказывай! - подмигнула ей насмешливая Фроська. - Так что ж он тебе говорил?
      - Ничего особенного, про дела все. - Стеша покосилась на Сергея. - Говорил насчет реки. Да... как ее найти... Потом...
      Стеша медлила и недоговаривала. Никакого разговора о поисках реки у нее не было с Тимофеем Васильевичем. В тот вечер она пыталась вызвать его на дружескую беседу, но ничего не получилось. Правда, он рассказал ей про Москву, а про себя умолчал. Она, может быть, и почесала бы язычок с девчатами насчет москвича, да неудобно при Сережке: он может все передать Бабкину.
      Сергей был поглощен своими мыслями. Ему не хотелось уходить отсюда до тех пор, пока он не разберется, что к чему. И потом он надеялся услышать от Стеши, как Бабкин собрался реку искать. Она болтливая девчонка, обязательно расскажет...
      - Брось, Стешка, ломаться, - толкнула ее в бок Фрося. Глаза ее зажглись любопытством. - Что же он тебе сказал?
      - Вот насчет реки.
      - А ты ему?
      - То же самое.
      - А он тебе?
      Антошечкина передернула плечами.
      - А ты ему? - Фрося рассмеялась, повисла у подруги на шее и что-то пошептала на ухо.
      - А ну, ковбой, марш домой! Нечего тебе слушать, о чем старшие разговаривают, - повелительно обратилась к нему Фрося.
      - Видали мы таких старших, - обиделся Сергей. - Ты эту скамейку откупила, что ли?
      - Девоньки, так что ж мы с ним будем делать? - воскликнула Фрося и озорно подмигнула Стеше.
      - Пусть сидит, если ему хочется, - примирительно заметила Сима, машинально разглаживая на коленях платье.
      - Твоя правда, Симочка, - согласилась насмешница Фроська. Сергей насторожился.
      "Чего это она еще придумала?" - мелькнула беспокойная мысль.
      - Сергунечка, милый мой, - Фрося встала и погладила его по волосам. - Не можешь ты с нами расстаться. Девоньки, расцелуем его за это!
      Она наклонилась к нему, чтобы первой привести угрозу в исполнение, но Сергей подпрыгнул, как испуганный котенок, и отскочил в сторону.
      Фрося и Стеша с протянутыми руками бросились к нему. Сережка прижался к витрине и запальчиво крикнул:
      - Только подойдите... Подойдите, попробуйте!
      В этот момент он был так рассержен, что готов был на все.
      - Стеша, заходи с правого бока... Да не бойся!
      Девчата бросились на него, но пастушок вырвался и побежал.
      Он мчался по улице, и ему казалось, что насмешницы все еще преследуют его.
      Наконец Сергей остановился. Издали доносился звонкий смех девчат. Ловко они избавились от любопытного паренька. Какое верное средство!
      Обиженный, упрямо наклонив голову, шел Сергей по улице. И как этим девчонкам только не стыдно? Нужны ему очень их разговоры! Тут вот опять загадка встретилась. Может, и вправду во всех полянских колодцах вода из подземной реки?
      Он подошел к ближайшему колодцу и наклонился над ним. Там, в глубине, как тусклое зеркало, чуть блестела вода. В ней отражалось ночное небо. Будто упавшая в колодец, светилась звездочка.
      Сергей нагнулся, взял комок сухой глины и бросил в живое зеркало. Звездочка задрожала и заметалась из стороны в сторону, словно хотела вместе с водой выплеснуться наружу. И представилось Сергею, что колодец постепенно наполняется, вода ползет вверх. Это волны подземной реки вытесняют ее наружу. Вот она уже хлещет через край и бежит, бежит широким потоком по улице.
      Сергей вздохнул и медленно побрел прочь.
      Он шел мимо дома Ольги. В свете луны листья актинидии казались вырезанными из белой бумаги. Они чуть шевелились от слабого дуновения ветерка, и тогда по всему фасаду дома, как по реке, пробегала серебристая рябь.
      Окно в комнате Шульгиной было открыто. Ольга сидела, облокотившись на подоконник. Она не замечала пастушка.
      - Покойной ночи! - робко сказал Сергей. Он не знал, как вежливо напомнить девушке о своем присутствии.
      Ольга рассеянно посмотрела на пастушка.
      - Это ты, Сергуня? - она задумалась и снова позабыла о нем.
      Сережка поправил ремень гимнастерки и потоптался на месте.
      - Насчет записки хотел сказать.
      Шульгина молчала. "Чудно, неужто она про нее не помнит?" - подумал пастушок и уже обратился к Ольге, как к секретарю комсомольской организации.
      - Докладываю, - сухо и официально начал Сергей: его сердило такое невнимание. - Записку с латинскими словами, что мы нашли в бутылке, послал товарищ Бабкин.
      - Бабкин? - машинально переспросила девушка, не глядя на Сергея. - Я так и думала. - Она слегка улыбнулась тонкой линией губ. - Спать иди, Сергуня! Поздно. Завтра поговорим.
      Сережка обиделся: и здесь его прогоняли. Этого он совсем не ожидал от секретаря комсомола. Молча пастушок отошел от окна.
      Шагая по улице, Сергей старался понять, что это случилось с Ольгой? Она так хотела разгадать тайну записки. А сейчас даже не спросила, что означают "вали-кали". Ему так хотелось поделиться с Шульгиной своими соображениями насчет того, как могла бутылка проплыть из колодца в Камышевку, узнать у секретаря, что она думает по данному вопросу, обсудить все как следует... Он еще хотел сказать ей, как он выполнил первое комсомольское поручение.
      Бюро предложило Сергею Тетеркину организовать пионеров для заготовки дополнительного корма для птицефермы. Под предводительством Сергея школьники ходили в лес, собирали там муравьиные яйца, потом устроили "питомник дождевых червяков".
      Молодому комсомольцу вначале показалось, что поручение это и не очень ответственное, но потом он понял его важность. Заведующая птицефермой очень благодарила Сергея и ребятишек.
      Не стала слушать его Ольга. Уж если записка ее не интересовала, то червяки тем более.
      "Ну и пусть, - думал Сергей, упрямо смотря под ноги. - Пойду к самому Бабкину. Он, наверное, еще не спит". Наконец понял пастушок, что только ученый человек, московский техник, может ему все объяснить, как полагается.
      И в самом деле, Бабкин не спал. У открытой двери сарая стояла темная обшарпанная табуретка, над ней висел карманный фонарик. Тимофей и Багрецов сидели на сене возле табуретки, которая в данном случае изображала собой стол.
      Москвичи возились с каким-то аппаратом. Светился синий огонек маленькой паяльной лампочки. На ней грелся паяльник.
      Пастушок подошел к техникам, но они его не заметили.
      Сергей переступил с ноги на ногу и хотел уже вежливо пожелать друзьям доброй ночи, но спохватился. Ведь техники еще не скоро будут спать. У них важное научное дело.
      Бабкин взял паяльник, послюнил палец, попробовал, разогрелся ли медный топорик. Затем ткнул его в канифоль и подцепил кусочек олова.
      На остром жале появилась расплавленная блестящая капля.
      Подняв глаза, техник увидел Сергея. Стараясь не уронить капельку, он наклонился к аппарату и сказал:
      - Тебя-то нам и не хватало. Где-нибудь мел достанешь?
      Пастушок обрадовался. Вот где он пригодился!
      - В школе, может? - спросил он.
      - Нет, не подходит твое предложение, - усмехнулся Бабкин. - Нам очень много нужно мела, толченого, килограммов сто. Достанешь?
      Сергей не отвечал. Откуда он его возьмет? Но вдруг ему в голову пришла новая мысль.
      - Может, известка годится? Мы ее из ямы берем для побелки.
      - Молодец, Сергей! - Бабкин хлопнул себя по голенищу. - К воскресенью организуй это дело. А сейчас - марш спать! Мать, наверное, беспокоится.
      Сергей недовольно поплелся домой.
      - Теперь нам бы еще бочонок достать, - сказал Тимофей, кладя паяльник на лампу.
      - Это потруднее... Погоди, - вдруг что-то вспомнил Вадим и, перешагнув через склонившегося над аппаратом маленького Бабкина, скрылся в темноте сарая.
      Тимофей даже не успел ущипнуть его за ногу. "Я тебе покажу, долговязый, как по головам ходить!" - погрозил он и поднес паяльник к щеке, проверяя таким образом, насколько он нагрелся.
      Скрипнула калитка. Это Стеша возвратилась домой после того, как всласть обсудила с подругами все достоинства и недостатки ученого техника Бабкина.
      - Трудитесь, Тимофей Васильевич? - застенчиво спросила она. - А мы вас ждали-ждали...
      Техник поднял голову и увидел Антошечкину во всем ее великолепии. Луна светила так ярко, что казалась Бабкину огромной каплей расплавленного олова... А Стеша! До чего же она привлекательна! Хоть и мала, не выше Тимофея, но кажется такой величественной и гордой в своем блестящем тяжелом платье.
      Стеша повернулась, и Бабкин представил себе, будто это платье сделано из жести: так зазвенела упругая шелковая ткань.
      - Бессовестный вы, Тимофей Васильевич! - Стеша могла, не сморгнув, говорить ему всякие такие "вежливые слова". - Загордились, ни на кого не глядите...
      Тимофей смутился: "О чем это она?"
      - Не уважаете нас, товарищ Бабкин, - продолжала Антошечкина, приложив руки к груди. - Вот и пришла я вроде как делегатом от всего нашего драмкружка. Посмотрите на меня хоть здесь...
      Стеша взглянула на луну, прислушалась к щелканью соловья и чему-то лукаво улыбнулась. Подобрав шуршащий шлейф, она подошла ближе к оробевшему Бабкину.
      Зачем вы посетили нас?
      В глуши забытого селенья
      Я никогда не знала б вас,
      Не знала б горького мученья.
      Души неопытной волненья...
      Девушка читала стихи с чувством, пожалуй, даже хорошо, и не шестую премию на районном конкурсе самодеятельности ей можно было бы присудить, но не Бабкину в этом разбираться.
      Он беспокойно ерзал на месте и ждал, чем же все это кончится? Тимофей не мог понять: либо Стеша над ним подсмеивается, либо еще хуже... Во всяком случае, эти стихи из письма Татьяны похожи на объяснение... Глупость какая!
      - Не пугайтесь, я все письмо читать не буду, - Стеша звонко рассмеялась. Ну, чего же вы молчите? Хорошо?
      - Очень, - выдавил из себя Тимофей и тут же обжег палец горячим паяльником.
      Стеша постояла еще немного и, видя, что Бабкин упорно молчит, решила заговорить о другом.
      - У Симочки сегодня были, Тимофей Васильевич? - спросила она, давая понять, что ей все о нем известно. - С нами пойти не захотели?
      - Да я... - начал было Бабкин, дуя на обожженный палец. Он чувствовал, что надо оправдаться.
      - Обидели девочку, - продолжала Стеша, стараясь вызвать этого "бирюка" на откровенную беседу. - Просили микстуру, а потом все бутылки, что она вам дала, в колодец побросали... Куда это годится?
      Бабкин угрюмо молчал. Черт знает, какая чепуха получилась! Не будет же он сейчас объяснять этой настойчивой девчонке, как все произошло на самом деле. Пока еще ничего не ясно, и нечего об этом рассказывать.
      Тимофей тоскливо посмотрел в темноту сарая. И что это Димка запропастился?
      Заметив этот взгляд, Стеша рассердилась. Чего это она навязалась к нему с разговорами? А москвич надулся, как индюк, и молчит. Она досадливо стукнула высоким каблучком и круто повернулась.
      Обиженная девушка взбежала на крыльцо, отворила дверь, но на пороге задержалась в надежде, что Бабкин ее окликнет.
      Тимофей растерянно молчал.
      Стеша вздохнула и с досадой захлопнула за собой дверь, едва успев подобрать длинный шлейф.
      - Замечательная посудина, - сказал Багрецов, выходя из сарая. Он держал в руках небольшой бочонок, оглядывая его со всех сторон.
      Бабкин рассеянно смотрел на Димкину находку. Посасывая обожженный палец, он думал о Стеше. Наконец угрюмо произнес:
      - Надо бы спросить про бочонок. А то как-то неудобно.
      - Конечно, - согласился Вадим. - Ты сейчас со Стешей разговаривал?