В классе дружно зарукоплескали. Кудряшова подождала, пока комсомольцы успокоятся, и с усмешкой заметила:
      - Обрадовались! Небось, завтра по всей деревне звон пойдет: "Председатель, мол, посулила еще денег комсомолу дать на новые затеи". А я ничего не сказала. На правлении поговорим. Может, чего и придумаем.
      - Ну, это то же самое, - рассмеялась Ольга. - От всего собрания благодарим вас, Анна Егоровна!
      - Погоди, еще рано, - отмахнулась Кудряшова. - Только вот я попрошу, чтоб на нашем поле как следует запахали срамотищу, что там Кузьма наковырял. А то и впрямь дергачевцы глядеть приедут.
      По залу прокатился смех.
      - Не сомневайтесь, Анна Егоровна! - это крикнула Петушкова. - Завтра запашем!
      Кудряшова торопилась в правление. Ей еще нужно было говорить по телефону с городом. Когда она скрылась за дверью, Шульгина снова обратилась к собранию:
      - Так что мы будем делать с товарищем Тетеркиным? У кого есть предложения?
      Из-за парты поднялась Самохвалова.
      - Если он изобретателем оказался, - волнуясь, начала она, - значит, не из корысти горючее потратил. Поле, конечно, запашем... - Девушка помедлила, словно вспоминая, какие еще провинности числились за механиком, и продолжала: - Вот на собрании Тетеркин нехорошо себя показал, это верно... Но ведь теперь он понял...
      - Что же ты предлагаешь? - спросила Ольга.
      Самохвалова рассеянно перебирала бусы.
      - Ей жалко Кузьму стало, - неожиданно заметила Стеша. - Ольга, дай мне сказать, - Антошечкина внушительно двинула стулом и, не дожидаясь разрешения, быстро заговорила: - Тетеркин, может статься, как здесь высказывались, самый что ни на есть выдающийся изобретатель. Не знаю, не хочу зря говорить. Может, так оно и получается... Но только как комсомолец он... Прямо скажу - даже обидно за него...
      - В драмкружок не ходит, - ехидно вставил Буровлев.
      - Буровлеву завидно, что он может только статую представлять, невозмутимо отпарировала Стеша.
      В зале рассмеялись, вспомнив о недавней репетиции, где Ванюша выступал почти в безмолвней роли Каменного гостя. Во второй картине он робел и путался.
      - Нет, мы за драмкружок на Кузьму не в обиде, - продолжала девушка, встряхивал рыжими косичками. - Я хочу спросить у собрания. Может ли настоящий комсомолец так недоверчиво относиться к товарищам, как Тетеркин? А если бы Тимофей Васильевич не сказал нам всего, что бы тогда было?
      - Кто это Тимофей Васильевич? - спросили из зала.
      Стеша с достоинством указала на соседа:
      - Товарищ Бабкин. Вот кто!
      Тимофей Васильевич в этот момент почему-то заинтересовался чернильным пятнышком на скатерти, упорно разглядывая его.
      - Не хочу зря говорить, но думается мне, что если бы не товарищ Бабкин, то Кузьма ушел бы с собрания не выдающимся изобретателем, а просто комсомольцем с выговором.
      - Угадала, Антошечкина. Правильно!
      - А сейчас что предлагаешь?
      - То же, что и на бюро, - выговор.
      Стеша быстро села, словно подчеркивая, что другого мнения быть не может.
      Комсомольцы заспорили. Некоторым из них казалось, что ошибка Тетеркина не заслуживает столь строгого взыскания, другие, наоборот, высказывались за предложение Стеши.
      Ольга смотрела на поникшего Кузьму. На его потемневшем лице ярко выделялась белая полоса. Это он в азарте спора провел по щеке измазанной мелом рукой. Ничего не замечал Кузьма! Казалось, он даже не слышал, о чем спорили ребята. Ольга поймала себя на мысли, что ей хочется подойти сейчас к нему и ласково вытереть платком его потное, усталое лицо...
      После долгих споров собрание, наконец, решило поддержать изобретателя не только в работе над его конструкцией, но и как комсомольца.
      Сегодня Сергей впервые познакомился с новым для него понятием: "Поставить на вид". Он был твердо уверен, что если когда-нибудь будет изобретателем, то ни за что не повторит ошибок Кузьмы. Этому его научило собрание.
      Перед голосованием Ольга сообщила, что райком утвердил Сергея Тетеркина членом комсомола и теперь он может пользоваться правом решающего голоса.
      Все сразу захлопали в ладоши и сильнее всех трактористки Нюра Самохвалова и Лена Петушкова. Может, вправду они рады за Сергея.
      Он посмотрел на их сияющие лица и почувствовал эту большую, нет - огромную радость. Ее не обнять руками, она звенит, плещется, бьется в окна... Тесно, и стены раздвигаются, как в волшебной сказке... И кажется Сергею, что все комсомольцы со всей страны собрались вокруг девичьеполянской школы и сквозь раздвинутые стены смотрят на своего нового товарища - Сергея Тетеркина, комсомольца "с решающим голосом".
      А когда Ольга спросила: "Кто против?", потому что некоторые из ребят не хотели, чтобы на Кузьму наложили взыскание, Сергей невольно спрятал обе руки под парту. Он уже отдал свой голос и теперь не будет менять решения.
      Сергей был твердо убежден, что поступил правильно. Пусть брат как следует подумает над этим.
      * * * * * * * * * *
      Поздней ночью Никифор Карпович возвращался домой, в Девичью поляну. На заседании бюро райкома после рассмотрения проекта строительства агрогорода он докладывал о комсомольцах-новаторах из колхоза "Путь к коммунизму".
      Доклад Васютина вызвал особый интерес. Никто не ожидал, что в маленьком, разрушенном войной колхозе, наряду с исключительными по своему объему восстановительными работами, комсомольцы найдут время для изобретательских дел. Секретарь райкома в своем выступлении отметил, что, несмотря на необычную форму новаторской деятельности молодежи из Девичьей поляны, все их дела тесно связаны с жизнью колхоза в борьбе за высокие урожаи, за сталинский план переделки природы. Пора уже понять, что чем больше у нас будет смелых изобретателей, тем быстрее мы будем идти по дороге к коммунизму. На колхозных полях, так же как и в заводских цехах, должны быть десятки тысяч изобретателей и рационализаторов. Прекрасны мечтания ребят из ОКБ! Не сегодня, так завтра будет у них река, может быть, лампы дневного света повиснут над садами, заколосятся поля невиданной в мире пшеницы, виноград и актинидия вырастут на холмах, и пусть размахивают листьями тропические растения на подоконниках.
      Мичурин говорил, что колхозник есть опытник, опытник есть преобразователь природы. Этим и занимаются в Девичьей поляне опытники из ОКБ.
      Васютин вспомнил, что секретарь райкома особенно отметил инициативу девичьеполянских комсомольцев в освоении техники. В передовом колхозном хозяйстве никак не обойтись без высокой механизации, без применения многих технических средств, по-новому организующих труд. А что же будет через несколько лет? Для сложной техники нужны грамотные инженеры... Так, может быть, растут такие специалисты в девичьеполянской ОКБ?
      "Мне кажется, что на эти дела должна особенно обратить внимание колхозная парторганизация, - говорил секретарь. - Завтрашний передовой колхозник - это человек, в совершенстве знающий не только агротехнику, но и другую - машинную технику, без которой ему не обойтись. Вот вы, Никифор Карпович, рассказывали нам о пастушке, который умело применяет радиостанцию в своем деле, но ведь через некоторое время вы получите подобные аппараты для связи с полеводческими бригадами. Радиостанцию должен знать не только тракторист, который уже сейчас пользуется аппаратом "Урожай", но и работающий в поле бригадир, звеньевой. Вы хотели взять из МТС опытные электрокультиваторы? Кто ими потом будет управлять? Обыкновенные колхозники, занятые сейчас на прополке... Надо с детства прививать молодежи любовь к технике... И, может быть, заслуга ребят из ОКБ заключается еще в том, что они показали на увлекательных примерах поистине фантастические перспективы, которые открываются перед молодежью - юными хозяевами колхозных полей".
      Никифор Карпович смотрел из окна машины на залитые лунным светом поля и снова вспоминал о всем том, что говорилось час тому назад на совещании.
      Васютин рассказал в райкоме о проекте московского техника, о том, что сегодня днем это предложение уже консультировалось специалистами. Васютин показывал им все расчеты. Затея Багрецова оказалась интересной и вполне реальной. Инструктор просил помочь колхозу достать подходящий генератор. Он уже приметил такой в одной организации, но хозяева никак не хотят уступить его, потому что этот генератор им потребуется весной.
      Секретарь райкома тут же позвонил запасливому директору и попросил отдать генератор девичьеполянцам. "До весны еще два достанешь", - убеждал он несговорчивого директора. Наконец тот согласился.
      Пощипывая усы, Никифор Карпович смотрел на лунные поля и улыбался. Его больше всего беспокоил этот генератор. Срочно из Москвы не выпишешь. А тут каждая минута дорога.
      Он уже представлял себе, как на этих голубых полях протянутся серебряные жилы каналов. Тяжелые колосья будут отражаться в воде.
      Васютин уже не мечтал... Он закрыл глаза и снова представил себе кабинет секретаря. Человек в строгом темном костюме и косоворотке, полный, слегка задыхается, когда говорит. Он сидит за столом, поглаживая широкую грудь, и медленно роняет слова: "Пока надо оставить ребят в покое... У них хватит дел. Пусть закончат свою ветрогидростанцию. Потом, если потребуется, их опыт перенесем в другие колхозы... Конечно, когда они сами убедятся в своих возможностях, им нечего будет таиться... Выход комсомольцев на поля "Партизана" - это только начало больших совместных работ будущих объединенных колхозов. Надо, чтобы девичьеполянские комсомольцы почувствовали крепкие крылья, - орлята, впервые поднявшиеся над землей. С большой высоты они зорким глазом должны посмотреть на свои дела".
      Ничего не сказал тогда Никифор Карпович о первых опытах колхозного механика. Может быть, только с огромной высоты, откуда видна чуть ли не вся наша страна, нужно рассматривать эти, пока еще не удачные попытки создания трактора-автомата. Может быть, это будет первая машина в необыкновенной автоматической линии на поле, так же как применяются сейчас автоматические линии станков в заводских цехах.
      Вот уже показались бледные огни Девичьей поляны. Никифор Карпович высунулся в окно, чтобы рассмотреть, хорошо ли вспахано опытное поле, мимо которого он сейчас проезжал.
      Прямо перед собой, на краю темного вспаханного участка, он увидел трактор.
      Васютина удивила необыкновенная форма машины. Она казалась в два раза больше, кабина сливалась с общей массой, даже трудно было узнать в этом силуэте гусеничный трактор.
      Никифор Карпович попросил шофера замедлить ход. Теперь в ярком лунном свете можно было подробно рассмотреть странную машину.
      Двигался обыкновенный трактор, но только его со всех сторон облепила молодежь. "Важные эксперты", члены ОКБ, наблюдали за работой автомата Тетеркина в действии.
      Внутренность кабины была освещена, и ребята могли видеть, как работает счетчик оборотов, двигаются сердечники в соленоидах и, главное, как происходит поворот машины.
      - А что ты думаешь, Кузьма? - послышался громкий голос Буровлева. - Если выключить правую гусеницу и заставить машину поворачиваться на месте примерно до семидесяти градусов? После этого автоматически включается левая гусеница. Может быть, получим мы боковое смещение?
      Ответа Васютин не расслышал.
      Он сделал знак шоферу, мотор негромко зарычал, и машина тронулась.
      Всю дорогу, до самой деревни, Никифор Карпович улыбался и старался закрутить жесткий непокорный ус.
      ГЛАВА 5
      "ИЗОБРЕТАТЕЛИ И БЮРОКРАТЫ"
      План готов,
      и вокруг
      сто работ
      на тыщу рук.
      В. Маяковский
      Багрецов ходил, не чувствуя под собой земли от радости; он краснел и улыбался, когда Васютин представлял его колхозникам и, похлопывая по плечу, говорил: "А это наш главный инженеры.
      Конечно, Вадим понимал, что его не могли назначить на такую должность! Просто ребята из ОКБ попросили москвича взять на себя техническое руководство, Кому же, как не самому автору проекта, заниматься этим делом? А "главным инженером" назвал его Васютин. Так с его легкой руки стали величать московского техника и все колхозники.
      Приезжал на холм настоящий инженер из Сельэлектро, смотрел, мерил рулеткой стороны будущего водоема, кое в чем поправил техника, пожелал успеха и уехал. Остался московский комсомолец самым главным техническим руководителем на строительстве.
      Не хватало только внешней солидности Багрецову, в чем его не раз укорял Тимофей.
      Сейчас Бабкин стоял на краю котлована и подсчитывал на листке из блокнота объем земляных работ.
      "Вот так главный инженер", - думал Тимофей, искоса наблюдая за другом.
      Вместо того чтобы спокойно расхаживать по строительству и принимать доклады от начальников участков и бригадиров. Багрецов метался по бугру. То подтаскивал трубы, то мешки с цементом. Или вот как сейчас. Полюбуйтесь! (Бабкин даже поморщился.) "Главный инженер" спрыгнул в котлован и, выхватив лопату у зазевавшейся Стеши, стал вместо нее выбрасывать наверх песок. Ясно, что та обиделась, неизвестно, что она там сказала Вадиму, но, видимо, дала ему понять, чем должен заниматься "главный инженер".
      Тимофей видел, как Димка выскочил из котлована и, на ходу срывая с себя пестрый галстук, побежал к тому месту, где устанавливался насос. Через минуту Бабкин уже слышал его охрипший голос:
      - Раз, два, взяли!.. Взяли!.. Сама пойдет!.. Сама пойдет!..
      Ребята тащили наверх трубы и вторили "главному инженеру", подпевая надсаженными голосами.
      Бабкин чувствовал себя на своем месте. Он, конечно, тут не главный инженер, но и не простой техник. Вместе с Тетеркиным он занимался на этом строительстве не чем-нибудь, а механизацией всех работ! Кузьма - начальник, а Бабкин у него в должности "научного консультанта".
      Ему очень досадно, что приходится слушать, как кричит Багрецов: "Раз, два, взяли!"
      "Провалили мы это дело, - самокритично размышлял Тимофей. - Не успели с Кузьмой лебедку приспособить для подтаскивания труб на бугор. Нехорошо получилось... Взять бы этого "консультанта по механизации" за ноги и протащить вместо трубы по косогору".
      Очень недоволен Бабкин. Он корил себя, но щадил Кузьму, хотя тот в равной степени с ним был виноват. Все случилось потому, что и начальник и "научный консультант" были увлечены испытаниями нового способа поворота трактора-автомата. За этим делом они совсем позабыли о лебедке. Правда, механизаторы сделали очень полезный транспортер, подающий землю и песок наверх из котлована, но этого мало. На современном строительстве разве такая должна быть механизация?
      Работа началась поздним вечером.
      Сейчас по вздрагивающей лесенке ветростанции карабкался вверх девичьеполянский монтер, он же "главный электрик". За ним тащился привязанный к поясу провод. Другой конец провода тянул на вершину радиомачты метеостанции Петушок, он же "главный радист". Мальчуган сбросил вниз свои большие сапоги и теперь, упираясь босыми ногами в скользкую поверхность трубы, кряхтя и вздыхая, подползал уже к анемометру. Закрепив наверху конец провода, Петушок со свистом, будто циркач по шесту, скользнул вниз.
      Надевая сапоги, он смотрел, как электрик подтягивает линию, посреди которой болталась, словно огромный мыльный пузырь, тысячеваттная лампа.
      Наконец провод закреплен. Осталось только присоединить его к распределительной коробке.
      И вот уже через минуту над котлованом вспыхнула яркая лампа. Ребята и девушки, опираясь на лопаты, высоко подняли головы и, жмурясь, смотрели вверх.
      Почти одновременно с включением света заиграла музыка. Это "главный радист" запустил пластинку. Усилитель с громкоговорителем он притащил еще днем, считая, что с музыкой будет куда веселее работать.
      Песчаные волны заметались по краям котлована. В них мелькали блестящие лопаты. Казалось, что пенится в бассейне золотистая брага и выплескивается через край.
      Радостный смех, острая шутка. Спорится работа, веселая и бодрая. Никто не вспомнит, что позади тяжелый трудовой день. Кажется всем, что сейчас утро и холодное солнце на проводе поднялось еще не высоко. Оно остановилось и ждет, когда ребята закончат работу.
      Пожалуй, никто из молодежи не остался в деревне. Все прибежали на бугор. Разве можно отставать от своих товарищей-комсомольцев? Однако в семье не без урода. Нинка Лукьяничева - Стешина обуза, Кругляков - постоянная забота Ванюши Буровлева, да еще несколько лентяев похрапывали сейчас в душных хатах. Не идут в счет эти чужаки. Девичьеполянская комсомолка посовестится пройти с Кругляковым по колхозной улице. Да и другие девчата не очень-то жаловали этих "героев".
      Пришли на строительство и местные коммунисты. Они не захотели чем-то связывать инициативу ребят, смешиваться в организацию всей их затеи, поэтому скромно взяли лопаты и вместе с молодежью начали рыть котлован.
      Вчера на партсобрании стоял вопрос о строительстве. Кто-то предложил пригласить на ночные работы всех желающих колхозников, но Анна Егоровна решительно запротестовала: "Эдак вы у меня стариков замучаете. Они, конечно, с радостью пойдут на бугор. Не впервой им котлованы рыть то для школы, то для других строек. Но года у них не комсомольские. Ребятам что? Заснул часика четыре, и довольно - свеженький, как огурчик. А нам, старикам, после такого сна в поле не очень-то работается. План надо выполнять в первую очередь". Председательницу поддержал Никифор Карпович. Собрание с ними согласилось, однако коммунистам все-таки разрешили принять участие в строительстве. Они всюду должны хорошо работать. С них и спрос другой.
      Бабкин хлопотал около транспортера. Бесконечная широкая лента была сшита из плотного брезента, к нему прикрепили согнутые из кровельного железа ковши. Лента двигалась мотором по роликам и поднимала со дна будущего искусственного озера глину и песок. Полянские девчата проворно орудовали лопатами, подбрасывая в ковши выкопанный грунт.
      За три дня смастерили этот транспортер "механизаторы земляных и монтажных работ" - Бабкин и Тетеркин. "Хорошо, но мало, - сказал им Никифор Карпович, осматривая немудрую машину. - Еще бы вам штучки четыре таких, тогда бы дело пошло живее". Кстати, бригадир Шмаков уже присмотрел этот транспортер для себя. Он понадобится для погрузки зерна.
      Всем хотелось как можно скорее закончить строительство водоема, поставить насосы и сразу же перейти на поля, чтобы приняться за магистральный канал. Кое-кто из наиболее нетерпеливых членов Ольгиной бригады предлагал взрывать грунт, но специалистов подрывного дела в Девичьей поляне не оказалось.
      Пришлось обойтись лопатами. Правда, сильно помогали транспортер и вагонетка, ползущая по канату вверх из котлована. Не хватало электроэнергии, чуть ли не всю ее забирал прожорливый мотор транспортера, - поэтому вагонетку тащили на блоках вручную. Ничего не поделаешь, тяжело, но все-таки механизация.
      Рационализаторские предложения по механизации обычно рассматривал Бабкин.
      Сейчас с этим делом к нему решила обратиться Стеша. Она бросила лопату, вынула из кармашка зеркальце и, поправив свои рыженькие косички, подошла к технику.
      - Тимофей Васильевич, - робко проговорила она, - я что хотела сказать...
      "Консультант по механизации" в это время ощупывал мотор.
      "Уж больно греется, проклятый, - думал Бабкин. - Как бы не сгорела обмотка". Он подлез под движущуюся ленту и стал осматривать подшипники, не попал ли в них песок.
      - Тимофей Васильевич! - вкрадчиво и вместе с тем настойчиво взывала к нему Стеша. - Дело есть...
      Она подождала еще немного и решительно полезла под ленту. Может, не слышит ее Тимофей Васильевич?
      Девушка дотронулась до его плеча.
      Бабкин обернулся, схватил Стешу за руку и выволок из-под транспортера.
      - Сколько раз я должен говорить, чтобы сюда девчонки не лезли, разозлился он. - Хотите без кос остаться?
      Стеша не поняла. Она сразу сделалась колючей.
      - То-то я думаю, - насмешливо заметила она, поджав губы: - почему это у нас на крыльце по всем приступкам косы валяются? Оказывается, это товарищ Бабкин себе дело нашел.
      - А у вас, видно, и дела другого нет, как под машину соваться! - не унимался Тимофей. - Попадет ваша коса под ролик, а Бабкин отвечай, почему ограждения не сделал. Да тут часового с винтовкой надо ставить, чтобы не подпускать вот... всяких таких любопытных...
      Он искоса взглянул на девушку и нахмурился.
      - Насчет любопытных помолчали бы, Тимофей Васильевич, - уже мягко заметила Стеша, поняв причину его гнева. - Некоторым из-за этого за кустами приходилось прятаться.
      Бабкин раскрыл было рот, но Стеша не дала ему говорить.
      - Недосуг мне с вами тут спорить, и пришла я к вам не любопытничать... Не знаю, не хочу зря говорить, но сдается мне, что девчата наши правильно рассудили насчет ведер...
      - Каких таких ведер? - Бабкин наклонился и стал вытряхивать из волос песок.
      - Железных, в чем воду носят... Может, встречались когда? - снова съязвила Стеша и быстро заговорила. - Проволоку наверх из ямы протянем, а по ней на крючках ведра с песком будут ходить. За крючок веревкой кто-нибудь из ребят станет тащить... Так одно за другим и пойдут. Только успевай насыпать. Таких проволок штук десять натянем... Лопаткой доверху не добросишь, куда легче и скорее в ведра песок сыпать... Мы это мигом сделаем...
      - Мигом! - насмешливо повторил Бабкин. - А ведер сколько нужно?
      - Это уж не ваша забота, Тимофей Васильевич. По всей деревне соберем. На такое дело последнее ведерко отдадут. Воду будут в махотках носить, а наших комсомольцев уважат.
      - Посмотрим. - Тимофей почему-то вспомнил Макаркину и улыбнулся.
      - Это с вашей стороны, Тимофей Васильевич, недооценка... - обидчиво проговорила Стеша. - Вы не знаете наших колхозников.
      - Определенно, - согласился Бабкин. - А насчет вашего предложения...
      Он взглянул на делегатку от изобретательных колхозных девчат и тут же усомнился. Стоит ли ради такой мелочи огород городить? Уж очень простым показалось ему это изобретение. Транспортер, конечно, механизация. "Вот если бы девчонки придумали, как из подручных материалов экскаватор сделать, размышлял он. - А то - ведра... Смеху не оберешься, если разрешить использовать им подобное "бабье хозяйство". Они еще ухваты притащат на строительство, чтобы ведра подталкивать".
      - Так вот, - мямлил он, колеблясь принять решение. - О чем это я говорил?.. Ваше предложение, оно, конечно... может быть, и полезно, но... видите ли, какое дело...
      - Да что это вы, товарищ Бабкин, говорите, как клещами на лошадь хомут тянете, - нетерпеливо перебила его Стеша и обиженно заморгала. - Даже слушать не хочется... Девчата предлагают, и нечего это дело затирать.
      - Чего тут Антошечкина расходилась? - неожиданно услышала она голос Кузьмы.
      Механик стоял рядом, подбрасывая на руке гаечный ключ, и лукаво улыбался. На нем была потемневшая от пота голубая майка. На груди остался еще не успевший выгореть прямоугольник с эмблемой спортивного общества.
      Девушка исподлобья взглянула на механика. Ей вовсе не хотелось, чтобы он плохо думал о Тимофее Васильевиче. Мало ли какой у нее может быть серьезный разговор наедине с ним! Не обязательно всем об этом знать. И нечего Тетеркину вмешиваться. Сами разберемся!
      Стеша небрежно опиралась на лопату и молча с независимым видом смотрела по сторонам. Она ждала, когда механик уйдет.
      - Видно, зависть одолевает девчат, - с легкой насмешкой заметил Тимофей. Все хотят подражать тебе, Кузьма. Вот и придумали "вечерний звон" на проволоке: ведра по ней катать.
      Антошечкина вздохнула. Нет, видно, никак нельзя по-хорошему разговаривать с этим надутым москвичом. Ну, чего он насмешничает? Пусть тогда Кузьма разбирается в ее предложении, если этот парень дела не понимает.
      - Как же вам не совестно, Тимофей Васильевич? - укоризненно сказала Стеша. - Серьезный такой человек, положительный...
      Хмурился Тимофей. Он понимал, что ядовитая девчонка сейчас начнет над ним подтрунивать.
      - Все девчата вас очень уважают, - с милой улыбкой продолжала Стеша. - Не хочу зря говорить, но думается мне, что и к нам уважение надо иметь.
      - А я что? - чуть растерянно спросил Бабкин.
      Но Антошечкина уже повернулась к механику и, не обращая внимания на Тимофея, затараторила:
      - Девчата считают... Если протянуть проволоку...
      Она повторила все то, что уже успела рассказать Бабкину, и в заключение с колкой усмешкой добавила:
      - Вы тут позаседайте маленько. А к перерыву я подойду за ответом.
      Гордо подняв голову, Стеша направилась к своим подругам, но вдруг обернулась и знаком подозвала к себе Тетеркина.
      Когда тот возвратился к транспортеру, Тимофей спросил:
      - Чего это она тебе нашептала?
      Кузьма медлил с ответом. Он наклонил голову, чтобы скрыть показавшуюся на губах улыбку.
      - Да так, ерунда, - махнул он рукой.
      - Опять секреты? - недовольно заметил Бабкин.
      - Ну, что ты! - испугался механик. - С этим делом давно покончено... А она сказала... Да ты не обращай на нее внимания. Мало ли что девчонка сболтнет...
      Посматривая на движущиеся ковши, наполненные песком, Тимофей выжидательно молчал.
      - В общем, она просила тебе напомнить, - наконец решился Кузьма, - что у нас в Девичьей поляне бюрократов еще не было.
      Бабкин поперхнулся, словно в горло ему попал колючий репей.
      ...Гудел мотор, звенели пустые железные ковши. По дну будущего озера ползла квадратная черная тень. Это под лампой двигалась вагонетка.
      На мгновение стало темно. Казалось, что лампа погасла. Но вот убежала тень, и снова засветился песок под ногами, заблестели ковши транспортера, запестрели платья и косынки девчат.
      Младший Тетеркин проворно действовал лопатой и краем глаза следил за бегущей тенью.
      "Вот так проходит по земле тень от луны при затмении солнца, - думал он, наглядно представляя себе это явление. - Вон там, где Фроська копается, будут Уральские горы. Девчонка, видно, лентяйка: она до сих пор не успела повыкидать песок наверх. Прямо горы и образовались... А Самохвалова бойчее работает, перед ней уже не горы, а яма. Здесь, скажем. Черное море будет... Тогда затмение захватит Урал и краешек моря".
      Действительно, тень вагонетки проползла точно по расчетам юного астронома Сергея Тетеркина. Ее путь был заранее намечен линией каната.
      "Тоже стоящая наука про планеты и затмения, - размышлял Сергей. - А география, пожалуй, еще интереснее... Где я сейчас нахожусь, если представить себе карту? Лена Петушкова копается примерно в Алтайских горах, а я вроде как сейчас в пустыне новое море рою. А что? - спрашивал Сергей сам себя. Узбекское море есть, и новое можно сделать".
      Он разогнул спину и вытер пот с лица подолом выпущенной поверх штанов рубашки.
      - Сергуня! - крикнула кудрявая, как овечка, насмешница Фроська. Маленьким уж давно спать пора! - Она зажала коленями лопату и поправила выбившиеся из-под косынки волосы.
      Пастушок демонстративно отвернулся от нее, насупил брови и стал работать с таким ожесточением, точно готов был один вырыть новое море в пустыне. Сергею не хочется связываться, а то он мог бы Фроську сразу и навсегда только одним примером отучить смеяться. Он бы спросил у этой Фроськи, которая в свои семнадцать лет только и умеет хохотать да кудри взбивать, спросил бы ее Сергей, знает ли она, кто такой Голопас? Тут бы она и села. Не знает она этого председателя колхоза. А известно ли Фроське, сколько было этому Голопасу лет, когда его выбрали председателем? Нет? Вот то-то и оно! А было ему всего шестнадцать лет! Значит, и его, Сергея Тетеркина, через два года могут выбрать ее начальником. Если, конечно, будет хорошо работать и все науки выучит...
      Трепещи, насмешница Фроська! Все может быть!
      А музыка какая играет! Это Петух-радист притащил сюда самые лучшие пластинки. Для такого дела не жалко.
      Сережка почувствовал, что кто-то тронул его за плечо. Он оглянулся. Перед ним стояла Ольга. Наверное, ей было холодно. Она зябко куталась в шелковый голубой платок.
      Музыка сразу прекратилась. Видно, Петька менял иголку.
      И вот в этой тишине, нарушаемой лишь гудением мотора да шорохом песка, прозвучал громкий и спокойный голос Ольги:
      - Бросай лопату, Сергей. Очень срочное и важное задание.
      Тут бы, конечно, надо взглянуть на Фроську. Как она себя чувствует? Но младший Тетеркин даже бровью не повел: не впервой ему получать такие задания.
      Он воткнул лопату в песок и вытянулся в ожидании распоряжения бригадира.
      - Побежишь в деревню, - быстро говорила Шульгина, искоса посматривая на Бабкина и Кузьму, занятых разматыванием бухты толстой оцинкованной проволоки. - Там тебя ждет грузовик. По радио уже сообщили на узел...
      Не удержался Сергей, взглянул все-таки краем глаза на Фроську. Она стояла, опершись на лопату, и с веселым удивлением прислушивалась к словам бригадира. "То-то, - подумал Сергей. - Тебя грузовик еще никогда не ждал. Погоди, еще не то будет!"
      - Беги быстрее, пока в деревне спать не легли, - приказывала Ольга. - По всем хатам пойдешь ведра собирать.
      - Какие ведра? - заморгал глазами Сергей.
      - Обыкновенные. Песок таскать.
      Младший Тетеркин услышал, как за спиной прыснула Фроська.
      - Сколько собрать? - упавшим голосом спросил он. Вот тебе и важное задание!
      - Как можно больше. Ну, беги?.. Только, сам понимаешь... у Макарихи или там у Лукьяничевых не проси.
      - Знаю, не маленький, - недовольно буркнул Сергей.
      - Не задерживайся! Товарищ Бабкин дожидается. - Ольга лукаво прищурилась. - У него вся "научная механизация".
      Пастушок высоко вскинул свои мохнатые брови. "Ну, это другой разговор", подумал он и, не оглядываясь, бросился выполнять приказание.
      По пути он перепрыгнул песчаную гору возле курчавой Фроськи и выкрикнул:
      - Иди домой! Теперь мы и без тебя управимся. Механизация!
      Фрося рассердилась и, схватив комок влажного песка, пустила вдогонку Сергею.
      - Я тебе уши оборву, ковбой!
      Но и обидное слово, так же как комок песка, пронеслось мимо цели. Сергей уже был далеко.