Андрей шел за мной и недовольно ворчал. Он никак не мог понять, зачем нужно ночью лазить в этом железном хламе, даже если под ним скрыты тысячи тонн рубидия. Надо было все детально рассчитать, промерить и взвесить, потом уже начинать поиски.
      Мы пробирались сквозь железный кустарник из обрезков проводов. Кругом нас, куда бы ни направлял я луч фонарика, возникали, как омерзительные призраки, паучьи кресты свастики, белевшие на броне изуродованных машин и танков.
      Я не мог освободиться от мысли, что на этом железном кладбище похоронен огромный человеческий труд, который мог быть направлен на созидание, а не на разрушение.
      Как нельзя воскресить человека, погибшего в огне войны, так и не вернуть к жизни плоды человеческого труда, уничтоженные войной, - они исчезают навеки: тысячи машин, зданий, многие тонны металла... Войны постепенно разоряют нашу планету, уничтожая накопленные человеческим трудом богатства.
      Глядя на поверженные танки, я думал о будущем планеты Земли. Ее счастье, что есть страна, которая заботится о судьбе мира.
      Размышляя таким образом, я совсем позабыл о поисках рубидия и вдруг увидел, что светлая черта почти выползла за пределы экрана. Значит, здесь должен быть рубидий. Я взял Андрея за руку и вместе с ним спустился в развороченную снарядом дыру в крыше штабной машины.
      Внутри железной коробки было холодно и сыро. Пол проржавел насквозь. Я поставил аппарат прямо на землю и, чтобы лучше видеть черту, погасил фонарик. В наступившей темноте ослепительно ярко горел тонкий голубой луч.
      - Ну? - сухо спросил Андрей. - Что это значит?
      Я указал ему на шкалу.
      - Прекрасно вижу, - сказал он. - Индекс БС-435?
      - Ведь это же рубидий!
      Стараясь скрыть свою радость, я быстро включил фонарик и стал как бы ощупывать лучом бледные травинки, торчавшие из земли.
      Среди обломков металла блеснула яркая кровавая капелька, около нее был рассыпан какой-то белый порошок, похожий на толченое стекло.
      Андрей наклонился, поднял с земли осколок цветного стекла и сказал:
      - Теперь все ясно. Смотри, - он пошевелил ногой стеклянную пыль. - Это рубидиевое стекло. Наверное, попало сюда от какого-нибудь прибора... Итак, ты нашел месторождение, годное для эксплуатации.
      Мой друг явно издевался надо мной, оставалось только молчать. Нас опять постигла неудача. Стоило лазить в этом железном мусоре! Заметив мое огорчение, Андрей стал доказывать, что все идет к лучшему, так как мы теперь знаем, что наши аппараты исправны. Или по крайней мере один из них, обнаруживший рубидий.
      Для меня это было слабым утешением.
      - Чего вы от меня спрятались? - послышался над головой голос Сандро.
      Мы молча вылезли из машины. Сандро вернулся ни с чем. Ему не удалось найти человека, который бродил по складу с фонариком.
      На шкале аппарата Сандро стоял индекс туберозы.
      - Черта указывала прямо на огонек, - смущенно пояснил он.
      Не было никакого сомнения: Сандро опять искал мотоциклистку. Я пожалел, что разрешил использовать аппарат для подобных поисков.
      Мы долго еще лазили среди железных завалов и, наконец, поняли, что кружим на одном месте.
      - Заблудились! Скажи пожалуйста! - удивленно проговорил Сандро и обернулся ко мне.
      Он стоял у лафета крупнокалиберной осадной пушки. Ее треснувший ствол, задранный вверх, напоминал старое дерево с темным дуплом.
      Не успели мы опомниться, как Сандро, цепляясь за расщелины в ржавом металле, взобрался вверх по стволу.
      Но и оттуда он не увидел ничего нового. Луч его фонарика освещал только груды изломанного металла.
      Сандро спустился вниз и молча уселся на ржавый рельс.
      Андрей злился:
      - Но ведь это смешно - заблудиться в железном хламе.
      Он вытащил из кармана компас, но, сконфузившись, спрятал его обратно в карман. "
      Да, в железном лесу компас не поможет", - подумал я.
      Сандро полез через разбитые каркасы к огромному танку, стоявшему невдалеке. Он надеялся с его башни увидеть дорогу.
      Но когда он дотронулся до броневой плиты танка, чтобы вскарабкаться наверх, руки его прилипли. Броню покрывала какая-то липкая мазь. Сандро провел по ней пальцем, и в свете фонарика мы увидели полоску блестящего металла.
      - Что такое? - удивился Сандро и написал на поверхности броневой плиты, покрытой бурой массой, букву "С". Она засверкала, как зеркальная.
      Сандро спрыгнул на землю, поскользнулся и, падая, оттолкнул каркас легковой машины. Тут же сдвинулся с места, заскрипел еще какой-то ржавый металлический остов. По склону холма покатились, громыхая и дребезжа, крылья, дверцы, мосты разбитых машин, радиаторы, зазвенели, подпрыгивая, железные гильзы.
      Мы спрятались под машинами. Железная лавина прокатилась мимо нас, и снова все затихло.
      - Надо выбираться отсюда, - сказал Сандро, беспокойно оглядываясь, - и как можно скорее!
      Он заботливо осмотрел аппарат, который, к счастью, не пострадал.
      - Понимаешь, идея! - обратился ко мне Сандро. - Попробуем по запаху туберозы выбраться из этого чертова леса. Ты только не смейся. Я научно доказываю. Ведь Андрей шел все время со своим ароматным платочком. По этому следу мы и пойдем. Здорово я догадался!
      - Фокусник ты, Сандро, - с ласковой усмешкой сказал Андрей. - Платок, значит, пригодился?
      Я должен был вмешаться и сказать, что из затеи Сандро ничего не выйдет. Мешает платок, его нельзя выбросить, так как обязательно придем к нему обратно, а взять его с собой тем более нельзя.
      - Вот еще одна задача, - рассмеялся Андрей. - Мы с самого утра сталкиваемся с непонятными вещами и попадаем в нелепейшие положения. Кто бы поверил, что трое взрослых заблудились вдруг на складе железного лома и не могли оттуда выбраться, потому что им мешал душистый платочек.
      Я предложил сжечь платок или уничтожить его запах, вспомнив, что при соединении некоторых пахучих веществ запах полностью исчезает. Например, если налить в канадский бальзам несколько капель хлороформа, то вообще не будет никакого запаха - ни бальзама, ни хлороформа.
      - Давай твою зажигалку, Сандро! - попросил я.
      - Только не жечь! - предупредил Андрей.
      Я смочил бензином платок и свернул его в трубочку. Показания на приборе стали еле заметными.
      Сандро очень понравился этот опыт, и он повел нас через машины и завалы.
      - Смотри, что с ним делается, - недовольно проговорил Андрей. - Дал ты ему аппарат, теперь пеняй на себя. Взяли с собой замечательного техника, а привезем домой "одержимого". Пропал Сандро!
      Он сокрушенно покачал головой.
      Я ничего не ответил, вспомнив, как часто поддавался подобным увлечениям. "В молодости всякое бывает", - подумал я и неожиданно почувствовал себя умудренным богатым житейским опытом.
      Стараясь не потерять Сандро из виду, мы прошли еще несколько десятков метров и между грудами железного лома заметили просвет - невдалеке блестело под луной шоссе. Наконец-то мы выберемся из этого проклятого кладбища.
      Сандро сидел на вершине горы из железных гильз, протягивая руку вперед. Я посмотрел в сторону, куда он указывал, и увидел темную фигуру. Перед ней светился фонарик.
      Сандро неосторожно повернулся. Посыпались гильзы. Скатываясь вниз и ударяясь о броню, они гудели, как колокола. Огонек исчез.
      Когда звон гильз замолк, мы услышали удаляющийся рокот мотоцикла.
      Сандро утверждал, что синий луч не ошибся, он привел нас к девушке, которая потеряла в нашем лагере осколок рубидиевой руды и платок. Он даже советовал догнать ее, но у нас не было оснований верить его интуиции, да, кстати, и аппарату.
      Посовещавшись, мы решили отложить поиски болтов до утра. Можно было пойти ночевать к сторожу, но он уже, конечно, спал, а мы не хотели беспокоить старика. Ночь стояла очень теплая, и Сандро предложил переночевать в леске, поблизости от склада железного лома. Так мы и сделали.
      Я долго не мог заснуть, лежал, подложив руки под голову, глядя в ночное небо. Казалось, что землю покрыли огромным темным пологом, но яркий день, который наступит завтра, уже светился сквозь листву деревьев. Я вспомнил крохотные отверстия в нашей палатке - через них так же угадывалось утро; эти случайные отверстия были словно нарочно проколоты в странном сочетании, напоминающем созвездие Ориона. Часто, просыпаясь по утрам, я видел над головой, будто в маленьком мире, ограниченном палаткой, только звезды Ориона. А в ту ночь надо мной раскидывался огромный звездный мир, будто я видел его впервые. Не хотелось думать об испытаниях, о неудачах, о злоключениях прошедшего дня.
      Нет, меня не интересовали загадки звездных островов Галактики, что светились серебряной пылью Млечного Пути. Я думал о Земле, о чудесах, с которыми мы встречаемся каждый день. И невольно мысль моя возвращалась к... "синему лучу".
      Почему аппарат почувствовал запах рубидия в штабной машине за десятки метров от нее? По каким отпечаткам этого запаха мы пришли к нему? Их не могло быть. Значит, случайный ветерок поднял в воздух пыль разбитого рубидиевого стекла.
      Как далеко может распространяться запах? Я взглянул на светлую дорожку Млечного Пути и вспомнил рассказ одного моряка. Они плыли в море, далеко от берегов, и вот однажды ночью почувствовали запах свежего сена. Откуда мог донестись этот запах? Только на другой день, придя в порт, моряки увидели, что на один из теплоходов грузили сено. Его запах чувствовался за многие десятки километров... "
      Как много еще неизвестного! - думал я тогда. - Мы прекрасно знаем законы распространения радиоволн. А как распространяется запах? Это совершенно неизученная область".
      Я засыпал, мысли путались. На мгновение, уже в полусне, вспомнил о девушке, потерявшей красный шелковый платок. Она ли это была на складе?.. Если так, то мы обнаружили мотоциклистку не по отпечаткам запаха на земле, а непосредственно по его молекулам в воздухе. Видимо, запах туберозы долетел до нашего аппарата.
      Мои товарищи давно спали. Храп Сандро превращался в моем сонном сознании в звук удаляющегося мотоцикла. Больше я уже ничего не помнил...
      Проснулись мы бодрыми, готовыми к любым испытаниям. Решили прежде всего пойти к сторожу и попросить у него болты для мотоцикла.
      Шамсудинова - так звали старика - мы застали в плохом настроении. Его комната выглядела как после землетрясения. Оторванная дверь, разломанная на части кровать, вода, разлитая по всему полу...
      Вот что нам рассказал Шамсудинов.
      Он тихо и спокойно сидел на крыльце своего маленького домика, допивая остатки крепкого кумыса.
      Солнце уже давно село. Только красное зарево над лесом напоминало о закатившемся дне.
      День этот не был богат впечатлениями для сторожа Шамсудинова. Обычный, как и сотни других за последнее время. Редко кто бывал на складе трофейного металлолома. Только раз в неделю подъезжали сюда машины. Рабочие, тщательно сверяя номера по накладным, грузили сломанные мотоциклы, сплюснутые кузова и развалившиеся на куски танки. Так и в прошедший день сторож помогал отбирать железо на завод. За этот день, кроме рабочих, он видел только девушку с мотоциклом и парня с чемоданом.
      Шамсудинов привык к одиночеству. Он допил кумыс, поднялся со скамьи и нетвердой походкой направился к двери, "Хорош кумыс, - подумал он, - так по жилам и переливается. Хорош. Ай, хорош!"
      Он толкнул дверь, но дверь не открывалась, как бы припертая изнутри. Тогда сторож навалился на нее всем телом и вдруг вместе с дверью упал внутрь комнаты.
      Лежа на двери и рассматривая ее сломанные петли, которые он только вчера смазывал маслом, чтобы не скрипели, Шамсудинов еще раз подумал: "Кумыс хорош! Вот какая сила!"
      Надо было вставать, он поднялся на ноги и, нагнувшись над дверью взялся за ручку. Ручка оторвалась. Старик удивленно посмотрел на нее. "Нет, кумыс не хорош. Так весь дом сломать можно".
      Он подошел к питьевому баку и, подставив кружку, взялся за кран. Кран не поворачивался. Шамсудинов рассердился; дернул ручку крана и отскочил. Сломанный кран упал на пол, вода фонтаном била из дыры.
      Сторож схватил ведро, чтобы подставить под струю, но дужка повисла в руке.
      Вода разливалась по комнате. Шамсудинов вспомнил, что под кроватью стоял сундук с праздничной одеждой, - она могла подмокнуть, - взялся за спинку кровати, чтобы отодвинуть, но железная дуга с хрустом лопнула, и сторож, поскользнувшись, сел на пол. "
      Нет, кумыс не хорош, ой как не хорош!"
      Он с трудом встал на ноги и, шлепая туфлями по мокрому полу, подошел к выключателю. Вспыхнул свет. Глазам представилась удивительная картина: кровать с отломанной спинкой, дырявый бак, ведро с отломанным ушком, ручка от двери и сама дверь, - как плот, плавающий в луже.
      Вот примерно и все, что мог рассказать нам сторож о необыкновенных явлениях, которые впервые в жизни он наблюдал у себя дома.
      Мы понимали, что мог разрушиться ржавый трофейный хлам, лежащий под открытым небом. С этим мы и встретились во время путешествия по "железному лесу". Но нельзя же было всерьез предполагать, что странная ржавчина нападает на домашние вещи.
      Сандро посоветовал сторожу хорошенько выспаться.
      Обиженный Шамсудинов молча указал на обломки кровати, кран, петли от двери, дверную ручку и ушко от ведра.
      Я взял один из обломков и стал рассматривать. Сомнений не было: такая же красная ржавчина. Вспомнился рассказ Андрея об "оловянной чуме" и других болезнях металла. Я уже стал верить в невозможное и подумал о том, что в мертвом железном городе, где скопилось столько ржавчины, зародилась какая-то новая "болезнь" металла, особый вид коррозии, развивающейся стремительно, как чума.
      Мы с Андреем переглянулись, как бы угадывая мысли друг друга. Но тут Сандро своим острым глазом заметил под столом зеленую бутылку.
      - Это еще что за напиток? - спросил он, рассматривая ее содержимое на свет. Внутри были остатки какой-то маслянистой жидкости.
      Шамсудинов объяснил, что этим "маслом" он мазал у себя в домике дверные петли и протирал все металлические предметы, чтобы они блестели.
      Я взял у Сандро бутылку, открыл пробку и понюхал. Пахло азотной кислотой и как будто бы камфарой. Желая поточнее определить этот смешанный запах, я настроил аппарат. Пришлось довольно долго крутить ручки, пока, наконец, луч не указал на индекс ДЗ-577. Состав жидкости угадать было трудно.
      Однако на этом я не мог закончить эксперименты и вылил несколько капель неизвестной мне жидкости на железный прут. Его поверхность сразу покрылась лопающимися желтыми пузырьками. Я согнул прут, и он треснул именно в том месте, где пузырилась необыкновенная ржавчина.
      Сандро спросил старика, откуда он взял бутылку. Оказалось, нашел у себя на складе, где она стояла прямо на земле, среди ржавого хлама.
      - Загадка "железной чумы" разрешилась довольно просто, - задумчиво проговорил Андрей. - Но меня все-таки смущает бутылка с таинственным снадобьем. Не слишком ли далеко зашли опыты современного отшельника из пластмассового дома?
      - Зачем так говоришь? - обиженно возразил Сандро. - Причем тут наш сосед?
      Андрей снисходительно взглянул на него.
      - Не хочу утверждать ничего определенного, но ты, дорогой друг, не знаешь, на что способен человек с оскорбленным самолюбием. Ты бы послушал, что говорил этот непризнанный гений "пластмассового века"!..
      Я не разделял подозрений Андрея. Смешно было думать, что Омегин способен доказывать преимущества своих пластмасс опытами по уничтожению металла. Как я говорил и раньше, странные, непонятные на первый взгляд, поступки следует прежде всего объяснять не какими-нибудь темными свойствами души, а, наоборот, стремлением к чему-то хорошему, к торжеству справедливости и добра.
      Об этом я напомнил Андрею, но тот посмотрел на меня, как на наивного ребенка, и, видимо, остался при своем мнении.
      Что таит земля?
      Мы подобрали нужные болты к мотоциклу и пошли в лагерь. Но не успели мы добраться до реки, как начался сильный дождь. Буквально в несколько минут он промочил нас насквозь.
      Когда мы пришли в палатку, дождь кончился.
      После обеда, пока мои друзья занимались своими костюмами, я решил посмотреть, нет ли возле машины следов разъедающей жидкости, которой, как я предполагал, могли быть смазаны болты. Кто знает, не попало, ли "масло" Шамсудинова к нашему шоферу? Не повторил ли он печальный опыт хранителя трофейного металла?
      Настроив "СЛ-1" на индекс найденного нами реактива, я прежде всего исследовал аппаратом детали машины. Никакого отклонения светящейся черты я не заметил. Не было следов реактива и возле машины. Вероятно, все смыло дождем.
      Раздумывая над событиями последних дней, я рассеянно ходил по мокрой траве, потом вышел на дорожку, идущую от нашего лагеря к мосту. Мое внимание привлекли следы больших резиновых сапог и рядом следы собаки. Они были свежими и еще не успели наполниться водой.
      Вероятно, здесь проходил какой-то охотник.
      Случайно взглянув на экран аппарата, я, к удивлению своему, заметил, что голубая черта быстро растет, отмечая запах индекса ДЗ-577, то есть разъедающего реактива. Я заинтересовался, какой охотник мог бы применять этот реактив для протирки стволов?
      Я быстро пошел по следам. Дрожащая черта на экране отклонялась вправо, указывая в сторону от дороги. Отбрасывая мокрые ветки кустарника, пробирался я сквозь чащу. Путешествие было не из приятных, за воротник лилась вода. Но что поделаешь, когда тебя ведет синий луч, обещая показать нечто интересное.
      Так оно и получилось. Раздвинув ветви орешника, я увидел высокую плотную фигуру в черном дождевом плаще. Это был Омегин.
      Мне не хотелось с ним встречаться, так как я вовсе не ожидал, что догадка Андрея окажется правильной. Изобретатель новых пластмасс производил какие-то опыты с сильнодействующими реактивами, разрушающими металл. Это было и непонятным и странным.
      Спрятавшись в орешнике, я выждал, когда Омегин пройдет мимо, и возвратился в лагерь.
      Неподалеку от палатки стоял незнакомый автомобиль. Это был низкий лимузин обтекаемой формы, необыкновенного золотистого цвета. Такого автомобиля я еще не видел. Подойдя к нему, я, если так можно сказать, с нежностью провел рукой по его полированным бокам и удивился, что это был чистый металл, ничем не покрашенный.
      Золотистые головки болтов торчали вокруг колесной втулки. "Такие, вероятно, не заржавеют, даже если мазать реактивами", - подумал я с завистью.
      - Изучаете, так сказать? - спросил кто-то совсем рядом.
      Я поднял глаза и увидел невысокого толстого человека в охотничьих сапогах и с двустволкой в руке.
      Он церемонно поклонился.
      - Разрешите представиться. Коваль, инспектор здешнего складского хозяйства. Приехал пострелять немножко. Вижу, машина вам понравилась. Да, экземпляр редкий, прямо надо сказать - замечательный. Изготовлена по специальному заказу из металла нашей "Белогорской стали".
      На правах вежливого хозяина лагеря мне пришлось объяснить, кто мы такие и что в этой местности делаем, после чего я попросил разрешения поближе ознакомиться с машиной.
      Коваль рассыпался в любезностях. Ну как же! Он все прекрасно понимает. Мы с ним коллеги... так сказать, преследуем общую цель.
      - Вы ищете металл, - сказал словоохотливый инспектор, - а я слежу за тем, чтобы его хорошо сохраняли.
      Я с нетерпением поднес свой аппарат к блестящему колесу. Меня интересовали в первую очередь болты.
      И - странное дело! - ни в болтах, ни в других частях машины аппарат не обнаружил ни малейших следов окислов железа. Металл, из которого была сделана машина, не имел запаха. Но этого же не могло быть! Любая железная или стальная вещь несет на себе хотя бы тончайшие следы коррозии. Даже нержавеющая сталь, когда ее нагревают при сварке, чуть-чуть ржавеет, так как в этом случае хром, добавляемый в сталь, чтобы сделать ее нержавеющей, частично выгорает. Я ничего не понимал. Не из золота же был сделан этот автомобиль? Я злился на себя, когда встречался с непонятными вещами.
      При дальнейшем осмотре машины я вдруг заметил несколько тщательно заделанных швов электросварки.
      - Что это за металл? - теряясь в догадках, спросил я Коваля.
      Он пожал круглыми, как мячи, плечами.
      - Изготовляет экспериментальный цех. Я, право, не специалист. Поговорите с нашими инженерами, если вы, так сказать, интересуетесь. Они часто на наш склад ездят, тут недалеко, к Шамсудинову.
      Я не выдержал и совсем невежливо набросился на гостя:
      - Значит, это ваш склад? Почему же там металл зря пропадает? Столько лет валяется без присмотра...
      - Как так "без присмотра"? - обиженно проговорил инспектор, видимо задетый за живое. - Вы напрасно, так сказать, обвиняете наших честных работников. Шамсудинов вполне добросовестный сторож, не раз премированный. Вас удивляет, что железо лежит под открытым небом? Так это по особому распоряжению. Собрали сюда разный трофейный хлам и решили изучать, как сохраняется металл в естественных, так сказать, условиях. Ну и разные испытания там проделывают... Да вы уж лучше с инженерами поговорите.
      Я подумал, что это надо сделать немедленно, но тут же снова поймал себя на мысли: опять интересуюсь не тем, чем нужно. Рубидий и только рубидий должен был интересовать меня.
      Опять я занялся аппаратом и по привычке набрал знакомое сочетание: БС-435 . индекс рубидия.
      Взглянув на экран, я обомлел. Светящаяся черта резко выросла, указывая на кузов автомобиля. К какому бы месту машины я ни подносил аппарат, всюду был... рубидий.
      Это было невероятно.
      Ковалю наскучили мои опыты, и он, кивнув благосклонно головой, - дескать, изучайте, сколько влезет, - направился к опушке леса, держа наготове ружье.
      Я подозвал Андрея и Сандро. Мое открытие не произвело на них того впечатления, какого я ожидал.
      Сандро решил, что испорчен аппарат, а Ярцев мрачно заметил:
      - Мы почему-то находим рубидий только в готовых изделиях. Насколько я помню, его никогда не добавляют в сталь.
      Во всяком случае, Андрей об этом не слышал и привел пример: в нержавеющую сталь иногда добавляют ниобий. Даже доли процента этого редкого металла позволяют сваривать нержавеющую сталь без нарушения ее антикоррозирующих свойств.
      - Ты не перепутал индексы? - спросил он у меня.
      - Давай проверим еще раз.
      - Ниобий... - бормотал Андрей, доставая записную книжку. - Пятая группа таблицы Менделеева. Порядковый номер сорок один. Вот, нашел! Индекс КС-200.
      Я поставил как можно точнее указатель шкалы на этот индекс и поднес аппарат к машине Коваля. Синяя черта не шевелилась. Она замерзла, словно сосулька.
      - Я говорю, аппарат расстроили! - убежденно заявил Сандро.
      Из кустов выбежала низкая кривоногая собака. За ней шел Омегин.
      Андрей недовольно поморщился и негромко сказал:
      - Твой друг. Спроси у него, не забыл ли он у Шамсудинова бутылочку с милой этикеткой "Долой металл!"
      Я промолчал. Мне было неприятно вспоминать о странных опытах Омегина.
      Сандро хотел подзарядить аккумуляторы и пошел к машине, где у него находился зарядный агрегат.
      Через минуту Сандро вытащил оттуда синий чемодан. В нем был аппарат "СЛ-2". Я не понимал, зачем Валя его положила, когда я твердо сказал, что эту игрушку не возьмем на серьезные испытания.
      Даже не в лаборатории, а где-то на Урале мы опять столкнулись с упрямством нашей дорогой лаборантки.
      Сандро поставил чемодан на траву и почему-то выразительно подмигнул мне. Затем вытащил из палатки "СЛ-2" и исчез между деревьями.
      С противоположной стороны поляны вышел, видимо очень довольный собой, Коваль. Сбоку у него болтались две крошечные пичужки, пристегнутые к петлям охотничьей сумки. Странно, что мы не слыхали выстрелов.
      Охотники познакомились.
      - Тоже ружьишком балуетесь? - спросил я Омегина.
      - Да так, иногда, - равнодушно ответил он и полез в карман за табаком.
      Набивая трубку, он иронически спросил:
      - Ну, как ваши успехи, молодые люди? Как рубидий? Не нашли еще?
      Я ничего не ответил.
      - Кстати, - не скрывая усмешки, продолжал Омегин, - я знаю место, где вы найдете лепидолит.
      - Будем вам очень признательны за сообщение, - в тон ему заметил Андрей. . Где же?
      - На выставке "Горные богатства нашего района". Завтра открывается во Дворце культуры. Советую посмотреть.
      Омегин либо смеялся над нами, либо просто хотел подчеркнуть, что рубидий действительно есть в этом районе.
      Я настраивал аппарат, а Омегин насмешливо улыбался, раскуривая трубку.
      - Надо полагать, что луч вашего аппарата сейчас укажет на меня, - сказал он, следя за моими манипуляциями. - Тем самым он обнаружит месторождение рубидия в моем кармане. Ох уж эти изобретатели!
      С нарочито равнодушным видом я повернул ручку настройки.
      И, словно в насмешку, в тот самый момент, когда указатель шкалы проходил мимо индекса рубидия, светящаяся черта вздрогнула, увеличилась и действительно указала на Омегина.
      Я должен был сделать единственный вывод: рубидий находился не только на выставке во Дворце культуры, но и в кармане Омегина. Вероятно, он знал, где скрываются месторождения этого редкого металла, и даже взял пробу - куски лепидолита или другой какой-нибудь рубидиевой руды.
      Меня удивляло, почему Омегин не сказал нам об этом, а только подтрунивал над нашими бесплодными поисками. Вспоминая замечания Андрея насчет оскорбленного самолюбия этого современного отшельника, я, к своему стыду, почувствовал, что мой друг по-своему был прав. Старая обида, видимо, не забывалась Омегиным - он ревниво относился к успехам молодых исследователей, поэтому держался с ними по меньшей мере странно. Впрочем, вполне возможно, что он не верил в наши аппараты. Я хотел думать о нем хорошо, гораздо лучше, чем заслуживало его поведение.
      Омегин дымил трубкой и украдкой позевывал. У ног его виляла хвостом длинная приземистая такса. Казалось, сама природа подсмеялась над этим животным, вывернув ему передние ноги и прижав заднюю часть туловища к земле.
      - Не по специальности собачку используете, товарищ охотник, - заметил Коваль. - Не по птице, а по лисице гонять ее надо. Для этого подобная собачка и сконструирована - лисьи норы разрывать.
      - Ничего, у меня и такая пойдет. Универсальный тес. А вы без собаки ухитряетесь? Ну и как?
      - Да вот сейчас двух взял тут в кустах, - небрежно промолвил Коваль. Потом, взглянув на меня, почему-то смутился и неестественно быстро заговорил: . Ну, пошли, пошли. Если идти, так сейчас.
      - И мы с вами, - сказал я. - У нас тоже собака найдется.
      Я решил во что бы то ни стало заставить Омегина поверить в наши аппараты. Показать ему все, на что они способны.
      - Какой же породы ваш пес? - равнодушно спросил Омегин.
      Я сказал, что такой породы вообще не существует и наша собака . единственный экземпляр в мире.
      Омегин посмотрел на меня удивленно и недоверчиво.
      - Как же ее прикажете величать?
      - Да пока еще никак...
      - На какую же кличку она отзывается?
      - А она не отзывается.
      - Глухая? - с насмешливым сочувствием спросил Омегин.
      - Вот именно, глухая, поэтому и клички у нее нет, - подтвердил я. - Между собой мы этого пса зовем Мартыном.
      Я подвел гостей к синему чемодану.
      - Вот здесь и держим.
      - Ну и конура! - рассмеялся Коваль.
      Я открыл крышку. В чемодане лежал пластмассовый макет собаки.
      Вытащив эту игрушку, я поставил ее на дорогу. Собака была сделана преувеличенно карикатурно: белая с рыжими пятнами, с большой головой и огромными ушами. Одно ухо было опущено, другое поднято вверх. Левый глаз косил. Морда с широко расставленными ноздрями - у самой земли, как будто собака к чему-то принюхивалась. Лапы ее были вытянуты, а между ними по всему брюху тянулись ленты рубчатых резиновых гусениц. На спине находились ручки управления.
      Этой необычайной игрушкой в основном занималась Валя. Любительница оригинальной техники доказывала, что для демонстрации принципов действия "Усилителя запаха" надо сделать особую и в то же время очень наглядную модель. По вечерам с группой молодых, таких же, как она, лаборантов Валя разрабатывала "СЛ-2" - аппарат, которому была придана столь необычная форма.
      Перед самым отъездом Валя попросила взять эту модель на испытания, но мы категорически возражали.
      Мне казалось по меньшей мере несерьезным демонстрировать кому-нибудь такую игрушку. Однако Валя добилась своего и в самый последний момент положила Мартына в машину, видимо надеясь, что мы все-таки испытаем эту демонстрационную модель. Такая возможность представилась. Омегин не на шутку заинтересовался нашим Мартыном.
      - Ну и черти! Ай да пес, умора! - Он раскатисто захохотал, так что с деревьев посыпались капли.
      Я нажал пусковую кнопку на спине у собаки.
      В ее глазах загорелись синим светом контрольные лампочки.
      Загудел мотор, и игрушка ожила.
      Подойдя к разостланной на земле скатерти с остатками нашего обеда, я взял кусочек булки, затем вернулся к собаке и поставил ручку шкалы на индекс хлеба.
      Стоило отойти с хлебом в сторону, как Мартын, шлепая по дорожке резиновыми гусеницами, двинулся ко мне. Я водил куском хлеба по траве, и собака, меняя направление, все время бегала за мной.
      - Хороший пес, умный, - говорил я, ласково поглаживая Мартына по блестящей спине.
      Демонстрация продолжалась. Я выключил аппарат, затем провел куском хлеба "линию запаха" по траве и оставил его возле дерева. Нажал кнопку - Мартын вырвался из моих рук, побежал по дорожке запаха и уперся неподвижной мордой в кусок хлеба.
      - Хлеба он не ест, - шутливо пояснял я гостям, - питается исключительно электроэнергией. Сегодня после охоты придется подкормить его аккумуляторы добавочной порцией.
      - Занятная игрушка! - восхищенно промычал Омегин. - Наглядно. Ничего не скажешь.
      Я видел, что Мартын произвел на него довольно выгодное впечатление.
      - Это - демонстрационная модель "Усилителя запаха", - рассказывал я. . Обычно такие приборы делаются в виде прямоугольных ящиков. Но наши хитроумные ребята решили сделать вот эту смешную модель и назвать ее "собачий робот".