В чем заключается позиция Путина и его команды по отношению к крупному бизнесу? «Вы спи…ли народное богатство, и мы об этом знаем. Хотите, чтобы вас не посадили, – сидите тихо. Если тихо сидеть не будете, камер хватит на всех». Некоторые олигархи с этим не согласились, за что и пострадали.
Олигархи – как пауки в банке. Никакой любви друг к другу они не испытывают. Ходорковский не выделялся на общем фоне довольно долго. У него была своя длинная история взаимоотношений, конфликтов из-за собственности, личностных конфликтов и так далее. Однако к нему относились с уважением. Высоко оценивали его менеджерские способности, хватку, твердость и решительность. В этой среде слово «любить» не является какой-то характеристикой. Оно там отсутствует.
Я пришел в правительство, когда Ходорковский только начинал заниматься ЮКОСом. Я не застал историй поглощений ЮКОСом более мелких и слабых конкурентов, это происходило до меня.
Помню, как-то я пригласил Ходорковского на совещание: ЮКОС не заплатил налоги, а у правительства росла задолженность по пенсиям и зарплатам бюджетникам. Я не знал, как пойдет наш разговор и чем он закончится.
«Михаил Борисович, заплатите, пожалуйста, налоги», – вежливо предложил я ему. Михаил Борисович не спорил, абсолютно спокойно подписал график выплат и выполнил его. Без шума, криков и угроз.
Ходорковский никогда не вел себя нагло и агрессивно, как Березовский с Гусинским. Конечно, как и многие, он лоббировал собственные интересы.
У нас был конфликт в конце 2002 года. Я предлагал резко увеличить природную ренту для нефтяных компаний, поскольку они получают сверхприбыль, и одновременно снизить налоги для тех, кто работает не в сырьевом секторе. На конференции по этому вопросу мы сидели рядом, но говорили прямо противоположные вещи. Казалось бы, должны расстаться врагами. Но мы при этом сохранили абсолютно нормальные отношения. Хотя я покушался на его доходы, а для многих бизнесменов доходы – это самоцель, мегацель и весь смысл жизни.
Кстати, Ходорковский не финансировал СПС, когда мы находились в парламенте, хотя финансировал «Яблоко». Помогать нам он решил в 2003 году. Коммунистам, как он мне лично говорил, денег не давал. Еще он финансировал довольно много одномандатных депутатов – человек сорок.
Я его спрашивал, зачем он это делает. Он считал, что за счет СПС и «Яблока» реальную оппозицию в парламенте создать нельзя. В то же время хотел, чтобы в России появилась сильная демократическая оппозиция, как в любом цивилизованном обществе.
В частной жизни Михаил вел себя тихо и скромно. Зачастую Леонид Невзлин, который вел себя напористо и жестко в любой обстановке, говорил в десять раз больше, чем Ходорковский.
Ходорковский семейный, уравновешенный человек. Малопьющий. Я не раз бывал у него дома, они с женой – тихие, невозмутимые люди. Однажды мы поехали в Милан на какую-то конференцию. Пока обсуждали глобальные проблемы, моя жена Раиса с его женой Инной поехали в Венецию на экскурсию. У жены Ходорковского закончились деньги. Рая одолжила ей, а потом приехала с круглыми глазами и говорит: «Представляешь, я жене Ходорковского денег одолжила!».
Многие, в том числе и я, гораздо жестче критикуют Путина, чем Михаил Борисович. При этом мы – на свободе. Почему?
Путина запугали тем, что Ходорковский возьмет под контроль парламент и начнет диктовать условия Кремлю. Путину показалось, что приватизация Думы под знаменами Ходорковского – это угроза кремлевской власти и государству в целом. В этом причина расправы над ЮКОСом и Ходорковским.
Ходорковский создал фонд «Открытая Россия». Он развернул настолько бурную деятельность по формированию гражданского общества в России, что игнорировать это было невозможно. Он финансировал программу интернет образования, открыл по всей стране десятки центров, в которых учителей обучали пользованию Интернетом. Через эти центры прошли сотни тысяч учителей. Они получили качественно иное знание. Я его спрашивал:
– Миша, зачем ты это делаешь?
– XXI век – век информационных технологий. Если мы отстанем, у нас не будет никаких шансов двигаться вперед.
– Что это за миссионерский проект?
– Я должен как-то влиять на конкурентоспособность России.
Он вынашивал большие планы, не наполеоновские, а крупномасштабные и достаточно реальные. Он вкладывал средства в образование. Купил Гуманитарный университет, который потом у него отобрали. Он реально хотел влиять на систему образования, на информатизацию общества.
Ходорковский тратил деньги на благотворительность. Но это была не раздача денег бедным, эти программы меняли структуру общества. Он занимался масштабными гуманитарными проектами и в этом тоже был уникален среди российских богачей (только Сорос этим занимался). Хотя В.Потанин платит стипендии одаренным детям, студентам, М.Фридман финансирует лечение больных церебральным параличом, лейкозом. Это очень важно и полезно, но не влияет на общественные процессы. А проекты Ходорковского могли сильно повлиять на структуру общественных отношений, на будущее России. Власть такое терпеть не могла.
Неизвестно, выйдет ли Михаил когда-нибудь на свободу. Дай Бог, чтобы он был здоров. Он парень крепкий, но Путин его смертельно, неадекватно боится. Хотя я лично не считаю, что Ходорковский смертельно опасен для Путина. В то же время у людей, долго сидящих у власти, деформируется отношение и к окружающим, и к себе. Случайные, несамодостаточные политики демонизируют и людей, и своих противников. Путин демонизировал Березовского, хотя тот и не гений, и не дьявол. То же самое происходит с Ходорковским.
Понятно и другое: российская власть уверена, что сможет всех запугать. Кремль стремится задавить любое, даже робкое интеллектуальное и демократическое сопротивление. А бизнесменам есть что терять, и в этом смысле они особенно уязвимы. Они создают миллионы рабочих мест, вкладывают в свои предприятия огромные средства, платят огромные налоги. Они должны вести себя осторожно. Но их нельзя превращать в рабов, потому что независимость – это главный мотив в деятельности любого предпринимателя.
VIII
Обстоятельства непреодолимой силы
Периодически в политической карьере возникают ситуации, когда все ваши усилия разбиваются о непреодолимое препятствие в виде вновь открывшихся обстоятельств. Вдруг далеко от мест вашего обитания и деятельности происходят события, которые разрушают ваши собственные планы, разворачивают, тормозят или, наоборот, резко ускоряют ход исторического процесса. Скачок мировых цен на нефть стал именно тем фактором, который повлиял на политические и общественные процессы в России в начале XXI века. Поделать с этим ничего нельзя, но вынести полезные уроки и сделать выводы следует.
Я долго размышлял, как колебания цен на нефть влияют на политические процессы в государстве. Существует три основных закона взаимосвязи нефтяных цен и политической и общественной обстановки в стране.
Первый закон: чем выше цена на нефть – тем выше коррупция. Это касается не только России. В 2000 году, когда Путин стал президентом, нефть стоила 20 долларов за баррель. По данным организации «Трансперанси интернешнл», по уровню коррупции Россия занимала 80-е место в мире. В 2007 году нефть стоит 50–60 долларов, Россия была на 130-м месте.
Ровно такой же скачок с гигантским ростом коррупции произошел в Казахстане, Азербайджане, Венесуэле, Мексике и даже Норвегии. Норвегия – самая коррумпированная из скандинавских стран. Безусловно, общий уровень коррупции там невысок: протестантская мораль и высокий уровень демократии сдерживают ее, но все же, все же…
Второй закон: чем дороже нефть – тем левее страна, тем слабее правительство и тем более популистские решения принимает власть. Этот закон универсален. Начнем с той же Норвегии – самой благопристойной нефтедобывающей страны. В 2000 году у власти там находились консерваторы, правоцентристская партия. Стоило цене на нефть подскочить за отметку в 50 долларов, тут же победили социалисты.
В России происходит то же самое. Почему популярны левацкие идеи, почему «Справедливая Россия» использует левацкую риторику, почему Путин продвигает популистские национальные проекты, понимая, что они никакого значения не имеют? Потому что когда в стране много денег, главный вопрос задают партии левого толка: «Как поделить деньги?» Вопрос «Как заработать?» никого не интересует.
Третий закон: чем дороже нефть – тем меньше политических и гражданских свобод. Не любимая нашими властями организация «Freedom House» по всему миру измеряет уровень свобод: анализирует безопасность журналистов, соблюдение основных прав человека, наличие свободных СМИ и т. д. Россия в этом рейтинге сейчас прочно обосновалась среди несвободных стран, вместе с Северной Кореей, Кубой, Суданом. Хотя еще в 2000 году Россия значилась как частично свободная страна. Так что мы в общей тенденции. В Венесуэле президент Уго Чавес национализирует телевидение. В Мексике правительство оказывает очень сильное давление на СМИ. В странах Персидского залива свободы СМИ вообще никогда не было. И объясняется все это просто: когда много денег, у власти очень большой соблазн поставить прессу под контроль хотя бы для того, чтобы спокойно воровать.
Эти три закона доказаны современной историей. Они – нефтяное проклятье для нефтедобывающих государств. В обстановке, когда в стране много денег, защищать свободу и демократию непросто, с точки зрения победы на выборах с большой долей вероятности – малоперспективно.
Егор Гайдар вывел еще один закон, по которому можно определить активность и эффективность правительства. Это – «правило Гайдара». По этому закону эффективность правительства обратно пропорциональна ценам на нефть: чем выше цены на нефть – тем слабее правительство и тем меньше оно напрягается. Если нефть на мировом рынке стоит 10 долларов за баррель – правительство энергичное, толковое, целеустремленное, работоспособное, профессиональное. Если цены достигли уровня 30 долларов – правительство тянет лямку управления экономикой на троечку. Цена в 70 долларов за баррель нефти превращает государственных чиновников высокого ранга в олигофренов. Конечно, нельзя отрицать интеллектуальные способности отдельных министров, но в правительстве в целом преобладает некая коллективная бессознательность.
Запредельные цены на нефть наполняют государственный бюджет без особого напряжения. Страна завалена нефтедолларами. В подобной ситуации возникает ощущение полной безнаказанности, безответственности высших должностных лиц. Это в свою очередь порождает невиданный ранее рост коррупции. В данной ситуации фамилии конкретных людей не имеют абсолютно никакого значения. Один и тот же правитель при 10 долларах за баррель нефти ведет себя совершенно иначе, чем при 70.
Я знаю, например, не одного, а двух Путиных. Один Путин – это начинающий президент, второй – президент забронзовевший.
Путин начинающий – это человек, который ввел самые низкие в Европе налоги, решил вековую проблему с землей, приняв Земельный кодекс, принял один из самых прогрессивных трудовых кодексов, в принципе, позволяющий людям защищать свои права перед нанимателем. Молодой президент пытался провести административную и судебную реформы, первым, наплевав на антиамериканизм общества, выразил свою поддержку американскому народу в связи с трагедией 11 сентября… И так далее. Обращаю внимание, что Путин тогда жил при цене на нефть в 20 долларов за баррель.
Что же произошло с российским президентом при цене на нефть в 70 долларов за баррель? Кем он стал сейчас? Кто такой президент Путин во второй части своего долгого правления? Это человек, который окончательно и бесповоротно ввел цензуру, лишил народ права избирать своих губернаторов, отменил выборы в одномандатных округах. Он посадил в тюрьму Ходорковского и установил в стране «басманное правосудие». При этом разрешил Роману Аркадьевичу Абрамовичу продать «Сибнефть» и дал ему за частную нефтяную компанию тринадцать миллиардов долларов из государственных источников. При новом Путине расцвели бюрократия и коррупция.
Биологически это один и тот же человек, но поведенчески – два совсем разных.
Я рискую предположить, что если бы нефть стоила столько же, сколько в период дефолта 1997-98 годов, от 8 до 12 долларов, а доллар – всего 6 рублей, то денег в стране было бы в 15 раз меньше. И политика в России была бы иной.
Богатство развращает. Большие деньги убивают само желание что-либо улучшать и реформировать. Исчезает стремление развивать экономику, нет даже малейшего желания, просто намека бороться с коррупцией и воровством. Денег в стране столько, что побеждают невежество и разврат: «Своровали – ничего, сейчас еще дадим. Ах, вам там денег не хватает, сейчас добавим». Пенсионеры вышли на улицу, протестуя против реформы монетизации льгот, перекрыли Ленинградский проспект – тут же правительство нашло 200 миллиардов рублей и «заткнуло» протесты.
Гигантские деньги и развращают запредельно. За последние годы при внешнем лоске и богатстве страны государственная власть сильно деградировала. Вместе с властью деградирует и экономическая система. Рассмотрим это на примере передовой, с точки зрения власти, российской компании «Газпром». Я написал по этому поводу большую статью в журнал «Эсквайер» для гламурной публики.
«Газпром» – это крупнейшая энергетическая компания мира. По капитализации она на уровне «Эксон Мобил», «Майкрософт» и «Дженерал Электрик». Ее капитализация около 300 млрд долларов. Для сравнения, это в полтора раза больше, чем бюджет России. То есть «Газпром» дороже, чем целый год жизни страны. Европа на 35–40 % зависит от «Газпрома». Есть альтернативные источники поставок газа: Алжир, Великобритания, Норвегия, Голландия. Но тем не менее «Газпром» имеет фантастическое влияние на то, чтобы в Европе было тепло и горели лампочки.
«Газпром» находится под контролем государства. Контрольный пакет компании принадлежит государству. Все назначения в «Газпроме», не только высшего, но и среднего звена осуществляются государственными чиновниками. А руководство этой компании, первые лица и их заместители назначаются лично президентом страны. Это очень важно понимать.
При этом «Газпром» является неестественной монополией. Дело в том, что газ в России добывает не только «Газпром», но еще и «Сургутнефтегаз», «Лукойл», «Роснефть», ТНК-BP, «Нордгаз» и «Новотек». «Газпром» искусственно не пускает эти компании в свой газопровод и заставляет за бесценок продавать газ на входе в трубу. Это невыгодно, и многие компании просто сжигают газ, который добывают вместе с нефтью.
Глава «Газпрома» Алексей Миллер – это ближайший друг президента, они знакомы с незапамятных питерских времен. Владимир Путин и Алексей Миллер почти одновременно стали руководить, один – страной, другой – «Газпромом». За время их руководства «Газпром» не освоил ни одного месторождения и не построил ни одного магистрального газопровода. Все, о чем они говорят – Североевропейский газопровод, Штокмановское месторождение, – это все проекты, это все далекое будущее.
«Газпрому» мешает чрезмерная политизация. «Газпром» никто в мире не воспринимает как хозяйствующий субъект. «Газпром» – это инструмент политики Путина как в стране, так и за рубежом. «Газпрому», предположим, надо осваивать Штокмановское месторождение, а он вынужден покупать средства массовой информации. «Газпром» участвовал в сделке с Абрамовичем и выложил 13 млрд долларов. А можно было за эти деньги газом заняться. «Газпром» терпит убытки от продажи газа в Белоруссию. Это все политические решения, и «Газпром» терпит от них убытки.
Неудивительно, что производственные показатели компании очень плохие. В то время как экономика России росла по 6–7 % в год, производство газа почти не росло. В этих условиях должен был начаться тотальный дефицит газа. И он начался.
Уже в 2007 году дефицит газа выразился, например, в том, что Северо-Западная ТЭЦ, построенная ударными темпами, чтобы восполнить дефицит электроэнергии в Петербурге, стоит без газа. Ее запускал президент Путин лично. Но станция работает на мазуте. Это все равно что сжигать золото.
Экономика России и дальше будет развиваться довольно активно. Следовательно, дефицит газа к 2010 году станет катастрофическим. Ситуация похожа на дефицит потребительских товаров времен позднего СССР. Тогда был дефицит всех товаров, начиная со стирального порошка и заканчивая колбасой. В результате либерализации рынка ситуация была преодолена, и о ней все забыли. Единственная отрасль, оставшаяся несвободной и советской, – это газовая, а точнее, «Газпром». Разница между дефицитом потребительских товаров в СССР и дефицитом газа в путинской
России в том, что дефицит колбасы заметен всем. Пустые прилавки, очереди, талоны. А газ не продается с прилавка. Тут будет все невидимо. Появится куча кремлевских прихлебателей, которые начнут оправдывать рост цен чем угодно: Америка мешает, враги кругом, шпионы – и слова правды в этом гвалте не услышишь. Сейчас власти признают, что есть проблема и есть кризис. У Путина было несколько совещаний по этому поводу. Удивительно, что распад СССР ничему не научил этих людей. Они действуют точно так же, как действовал советский премьер-министр Николай Иванович Рыжков, когда исчез окорок «Тамбовский». Николай Иванович с трибуны Верховного Совета предложил тогда поднять цены на окорок «Тамбовский» на две копейки. Нынешняя власть предлагает поднять цены на газ. Теплоэлектростанции готовы покупать газ буквально по любой цене. Так что дефицит газа от повышения цен не уменьшится. Только увеличатся цены на электричество и в конечном счете – на все.
Дефицит газа грозит замедлением экономического роста. Не будут строить жилье. Не будет новых рабочих мест. Цены на коммунальные услуги начнут стремительно расти. Будут расти цены на все. Замедлится рост поступлений в бюджет. Поскольку страна набрала кучу внешних обязательств по поставкам газа, будет шириться политическое движение, настаивающее на том, что не надо продавать газ за границу, потому что у нас самих его не хватает. Подобного рода политические процессы будут подрывать авторитет России значительно больше, чем нарушение прав и свобод граждан. Рост коррупции достигнет запредельных масштабов. Точно так же, как в Советском Союзе со служебного входа выносили мешки со жратвой, в России после 2008 года появятся услуги черного рынка по поставкам газа. Если дефицит будет 50 млрд кубов, то взяток за распределение этого газа будут брать на 5 млрд долларов в год. Дополнительно к тем взяткам, которые берут сейчас.
Справиться с дефицитом можно. Надо разрешить компаниям, которые добывают газ, транспортировать его по трубам «Газпрома». Не по бандитским тарифам, а по нормальным. То есть, говоря экономическим языком, необходимо провести либерализацию рынка и разрешить всем покупать газ у кого угодно, а не только у «Газпрома». В этом случае дефицит удастся покрыть за два-три года. Это можно сделать, сохраняя монополию «Газпрома» на экспорт газа. Можно создать свободный рынок газа внутри России, а на Запад продавать только через «Газпром». Это было бы супервыгодно для России. Но так не произойдет. Все будет как всегда. Если не поменяется нынешняя политика монополизации всего, а она не изменится при таких ценах на нефть, мы увидим ежегодную борьбу с дефицитом газа и ежегодное повышение цен на газ. И только тогда, когда начнут лопаться трубы, замерзать города и срываться западные контракты, только тогда, когда начнутся массовые волнения, власти проведут либерализацию рынка газа.
И еще один момент. Раздутая машина государственного аппарата обладает одной особенностью: она прожорлива. Раньше для поддержания основных функций государства надо было, чтобы нефть стоила в пределах 16 долларов за баррель. (Хотя мы справлялись с поставленными задачами и при 12 долларах за баррель, но, конечно, 12 долларов – это балансирование на грани обвала, прогулка на канате над пропастью, и все-таки выживали). Когда к власти пришел Владимир Путин, стало ясно, что государство может жить только при цене в 20 долларов за баррель. Недавно эксперты Министерства финансов вновь все пересчитали и заложили уже 28 долларов за баррель в качестве минимального порога бескризисного существования государства.
В моих рассуждениях нет никакого злорадства или партийной пропаганды. Я стараюсь обращать внимание только на факты и причины, которыми они обусловлены. Почему дорожает государство? Потому что деградирует, потому что растут аппетиты бюрократии, потому что увеличивается число чиновников и генералов. Эффективность принятия решений падает, поскольку никто ни за что не отвечает, растет коррупция. И понятно, что нефть все время должна дорожать, чтобы покрывать эту расхлябанность и бардак. Таким образом, путинизм – это безграничная и бесконтрольная власть бюрократии, или «суверенная демократия».
Я утверждаю, что, если бы вдруг на нефтяной бирже цена за баррель нефти упала до 12 долларов, – Россию захлестнуло бы вооруженное восстание. Разъяренные трудящиеся массы перекрыли бы все основные магистрали и смели бы в одночасье и Путина, и всех его товарищей.
А ведь рынок нефти также непредсказуем, как и поведение легкомысленной девушки. Появление нового энергосберегающего механизма или изобретение альтернативного топлива, или активное строительство атомных электростанций, или резкое сокращение потребления нефтепродуктов из-за их дороговизны – и цена на нефть упадет. Это приведет к катастрофическим последствиям для России в ее нынешнем состоянии, потому что иллюзия порядка и стабильности поддерживается в нашей стране только благодаря высоким ценам на нефть на мировом рынке.
Нефтяное проклятие очень опасно. Как это ни парадоксально, но страны, у которых много нефти, живут хуже. Яркий пример – Венесуэла. В 50-е годы XX века Венесуэла жила лучше Соединенных Штатов Америки. Потом началась национализация промышленности, которая постепенно привела к нищете. Бензин там стоит дешевле, чем минеральная вода, но основная масса людей влачит жалкое существование. Хотя, судя по добыче нефти, они должны жить лучше россиян в два с половиной раза.
Или другой пример – Египет. Нефти добывают много, бензин на внутреннем рынке стоит местные копейки, но процветающей экономику Египта назвать нельзя. То же наблюдаем и в политической сфере.
У наших соседей – Украины и Белоруссии – нефти и газа нет, но они не похожи на несчастных и слабых. Они даже навязывают России свою игру. Я был в Украине и помогал Ющенко, когда по сути это было критичным: решалось – Украина будет демократическим государством или коррумпированной диктатурой. Как бы ни ругали «оранжевую» революцию, сколько бы ни говорили о том, какой там хаос и беспорядок, ее позитивный итог очевиден. Украина – это демократия. И с этого пути, несмотря на Януковича, Тимошенко, скандалы, коррупцию и так далее, она уже не свернет. Это случилось на Майдане и было закреплено в первый год после «оранжевой» революции. Сейчас там будет сложнейший процесс хождения по ухабам, движение по проселочной украинской дороге, но в правильном, европейском направлении. В этом смысле участвовать в ежедневном политическом процессе этой страны я не могу, потому что я не гражданин Украины, и, слава Богу, там есть люди, которые и сами могут свою судьбу определять. Помогать им в судьбоносный момент я считал правильным. Кроме того, есть мало людей, которые имели счастье участвовать в двух демократических революциях – 1991 году в России и в 2004 году в Украине.
Но две славянские страны выбрали разные направления развития. Украина – большой грузовик, который движется по колее проселочной, ухабистой дороги. Колея эта, хоть и не комфортная, но в Европу. В кузове люди, 45 млн. человек, в кабине трое – Тимошенко, Янукович и Ющенко. Они вырывают друг у друга руль, машину трясет, люди недовольны, бьют по кабине, мол, угомонитесь вы там, наконец. Но едет она в европейском направлении и это хорошо. Россия – огромный грузовик, 142 млн. чел. в кузове. Грузовик движется по гладкому льду. За рулем один человек – В.Путин. Грузовик едет ровно, без качки. Люди довольны, некоторые счастливы. По кабине никто не бьет. Водитель расслабленный, работает кондиционер, играет приятная музыка. Только люди в грузовике не знают, что лед может стать тонким и грузовик рухнет. Люди не знают, что толщина льда зависит от цены на нефть и других сырьевых ресурсов страны. Им хорошо. Вот такие две разные судьбы у наших стран.
У Белоруссии стать нормальной демократической страной гораздо больше шансов, чем у России. И, кстати, может быть гораздо больше, чем у Украины. Потому что это маленькая страна, не разделенная на запад и восток. И я не удивлюсь, если Евросоюз сначала примет в свое лоно именно Белоруссию, а потом уже Украину.
Я и в Украине, и в Белоруссии занимался исключительно российскими интересами. Есть реальная угроза – угроза лукашизации России. Лукашенко, дай ему волю, был бы популярнее Путина в России. Люди хотят видеть демагога, харизматичного, якобы народного заступника, простого колхозника, который рвет на себе рубаху за народ. Мы-то знаем, что за этим стоит – убийства, пытки, тюрьмы, цензура, обман на выборах, воровство, коррупция. Угроза лукашизации России смертельно опасна. Она существует до сих пор. У нас своих Лукашенко сколько хочешь: Рогозин, Жириновский, Зюганов в большой степени, более мелкие – Селезнев и так далее. Я считал, что борьба с Лукашенко – это необходимое условие защиты страны от лукашизации. Кроме того, я всегда понимал, что Лукашенко относится к России как к сырьевому придатку. 10 лет объяснял властям, что от Лукашенко ничего хорошего ждать не надо, что он нас обманет и что Россия впустую тратит миллиарды, которые как будто не на что тратить в собственной стране. Удивительно, но к 10-му году болтовни о союзном договоре, братстве и так далее до них, наконец-то, дошло это. Хотя опять они оставили ему какие-то преференции. Больше, чем Лукашенко, Россию никто не обманывал
Лукашенко прилетел подписывать союзный договор. Было это, по-моему, 31 марта 1997 года. Я его встречал. Удивительная история, но он прилетел пьяным. Он меня увидел первый раз (я только две недели работал в правительстве) и обрадовался. Предложил мне поиграть в теннис. Мы поехали на улицу Косыгина, где размещены резиденции, и стали играть. Было уже поздно – начало 12-го. Где-то к третьему сету приехал Черномырдин. Лукашенко пожаловался: «Вот уже третий сет играем, а счет 6:0 в его пользу». Черномырдин спросил: «А ты какой счет хотел бы между Россией и Белоруссией?»
На той встрече мы договорились в знак российско-белорусской дружбы построить в Минске три супермаркета:
«Москва», «Питер», «Нижний». Лукашенко обещал дать земельные участки в городе. Создали комиссию. Правительственная бригада – оценщики, специалисты Госкомимущества и так далее – поехали в Минск работать. Через две недели они вернулись и сказали, что для «Москвы» дали какой-то общественный туалет, для «Питера» – разрушенное здание комбината бытового обслуживания, а для «Нижнего» – пустырь на окраине, где вообще люди не живут. Вообще история белорусско-российских отношений в последние 10 лет демонстрирует полную импотенцию нашей внешней политики. Эта слабость обусловлена изжившей себя системой принятия решений.
С политическим устройством Российского государства случились те же печальные изменения. Политическая система к 2007 году превратилась в головастика. Большая голова – это Кремль, все остальное – хвост, который не имеет никакого принципиального значения. Хвост очень тесно связан с огромной головой, но его самостоятельные действия не только невозможны, но и караются. В конце концов, головастик может отбросить этот хвост и прикрепить себе другой.
Партийное образование под названием «Единая Россия» – это динозавр, у которого тело большое, а мозг маленький. Время жизни ограничено волей одного или нескольких человек. С точки зрения традиционной, классической демократической системы «Единая Россия» – это не партия, у нее нет ни идеологии, ни внятных лидеров, ни каких-то самостоятельных решений. Она – бессмысленный придаток исполнительной власти. Таким же хвостом головастика может стать «Справедливая Россия», которая образовалась в результате слияния «Партии жизни» с
«Партией пенсионеров» и «Родиной». Иногда это образование так и называют – «партия РоЖи» (Родина и жизнь). Хотя они выбрали для себя новое пафосное название, и «РоЖа» превратилась в «Справедливую Россию». Политические сержанты не стесняются брать на себя генеральские обязательства.
Извращение политической системы проходит под бесконечные разговоры о стабильности и сохранении государства. При этом люди, которые пытаются подчинить своей воле это большеголовое, но абсолютно безмозглое существо, достаточно искушенные и циничные. Они занимают ключевые посты, у них все в порядке с деньгами, они обладают неограниченными возможностями, и их единственная цель сейчас – сохранить неожиданно обретенное могущество. Для них стабильность и предсказуемость имеют совсем не тот смысл, какой в эти слова вкладывает рядовой россиянин. Интересы страны мало связаны с интересами этих влиятельных и уже очень богатых людей. Они будут держаться за власть из последних сил, лишь бы сохранить свое влияние и деньги максимально долго.
А вот уровень жизни рядовых россиян в среднесрочной и тем более долгосрочной перспективе, я уверен, зависит от уровня демократии в стране. Если бы сейчас в России существовала полноценная демократия, что подразумевает общественный контроль за властью, за расходованием гигантских бюджетных средств, за многомиллиардным стабилизационным фондом, за деятельностью Центрального банка и прочее, то учителя и врачи зарабатывали бы сегодня около 700–800 долларов, а лейтенанты и капитаны российской армии – 1200–1500 долларов США. И экономической стабильности при этом было бы гораздо больше. Да и жизнь вокруг протекала бы значительно ярче: в политике яркие личности, партии претендовали бы на власть, газеты пестрели бы разоблачениями зарвавшихся чиновников… Это здорово! Это и есть жизнь! Потому что стабильность в нынешнем виде, стабильность бездействия и стабильность молчания – это кладбищенский вариант.
В «Единой России» есть адекватные люди, умные и грамотные. И чем более они образованны, тем острее чувствуют, в каком комичном, унизительном положении вынуждены жить и работать. Ведь депутаты проправительственной партии ничего не решают. Они все понимают, матерятся про себя, но всегда голосуют в парламенте так, как скажут в Кремле.
