ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

 
      - Я вижу, у нас сегодня семья увеличилась? - раздался громкий голос, когда ребята, Нана, и Андрюша, и Андрюшина сестра Таня, сидели за столом, уже рассмотрев и рыбок в аквариуме и зеленых попугайчиков в большой клетке.
      - Папа! Папа пришел! - Андрюша бросился отцу на шею.
      - Подожди, подожди, сынок! Дай-ка я познакомлюсь с нашей новой девочкой!
      Андрюшин папа, высокий-высокий, широкоплечий, румяный и такой же голубоглазый, как Андрюша, стоял перед Наной и протягивал ей руку.
      - Ну, девочка, давай знакомиться! Столько раз Андрюша про тебя рассказывал! А ты все не приходила! Я Пальчиков-старший. Зовут меня Николай Николаевич.
      Нана встала из-за стола. Ее маленькая рука совсем спрягалась в большой руке Андрюшиного отца.
      - Меня зовут Нана… Я из Африки! - тихо проговорила она, улыбаясь, глядя в глаза Николая Николаевича.
      - Знаю, знаю, что из Африки! Только ведь Африка большая… Еще какая большая! Вот скажи мне, из какой страны ты приехала?.. А то Андрюша никак не мог толком объяснить…
      Николай Николаевич положил руку на голову Наны.
      - Волосики у тебя такие курчавые… Ну, так откуда же ты, африканская девочка?
      - Я из Анголы, - ответила Нана.
      - Из Анголы? Вон откуда!.. Ах ты, моя маленькая, - Николай Николаевич погладил Нану по голове. - Значит, это у вас в стране сейчас люди сражаются за свободу?.. Значит, это к вам в страну никогда еще не приезжали советские люди?.. Ах ты, моя маленькая! - Николай Николаевич ласково смотрел на Нану и покачивал головой.
      - К нам советские люди не приезжают… - сказала Нана.
      Она очень хорошо помнила, как Сабалу рассказывал маме историю о советском пароходе. Несмотря на то, что во время бури пароход потерпел аварию, ему не разрешили войти в порт, чтобы исправить повреждения. Сабалу сказал тогда: "Ни один советский человек никогда еще не ступал на землю Анголы… Ни один советский пароход не приставал к нашим берегам!"
      Люди ходили тогда потихоньку далеко за город, по берегу, чтобы посмотреть на стоящий вдали пароход. Даже на таком расстоянии был виден красный флаг, укрепленный на его мачте. Люди знали: если полиции станет известно, что они смотрят на красный флаг Страны Советов, их арестуют. Ведь людей бросали в тюрьму только за одно слово "Москва", только за одно слово "Россия". И все-таки люди ходили по берегу, далеко за маяк, и смотрели в сторону советского парохода. И Сабалу смотрел…
      - К нам советские люди не могут приехать… Их не пустит полиция… Никого! - Нана опустила голову.
      Андрюшина мама посмотрела на Нану, подергала Николая Николаевича за рукав…
      - Ну, садитесь кушать! - сказала она весело. - А то суп остынет! И расскажите нам, кто из вас за эту неделю получил пятерки и сколько?
      - Я получил три пятерки, - Андрюша гордо поднял нос. - Я получил бы еще, только Анна Ивановна меня больше не вызывала. А Нана тоже получила три пятерки. Она у нас молодец! Это Анна Ивановна сказала!
      - Пятерки - дело хорошее! - Николай Николаевич внимательно посмотрел на Нану, на Андрюшу. - Это очень хорошо… Прилежно учись, девочка! Когда ваша страна будет свободной, ты приедешь к себе домой и будешь учить русскому языку других ребят… А потом мы с Андрюшей приедем к тебе в гости, и ты будешь у нас переводчицей…
      - Да! - радостно сказала Нана. - Я покажу вам наш город. Он очень красивый! Очень!.. Он на берегу океана… И потом мы перейдем по мосту на остров. Это совсем близко. Там такой хороший песок. Туда приплывают рыбаки на лодках… А потом мы поедем далеко-далеко, в гости к маминой бабушке. И я расскажу ей, как жила в Москве. Наша бабушка Нандунду даже не знает, что есть такой город! Мы будем гулять в лесу… Вы посмотрите, как растут кокосы на пальмах, как собирают красные ягоды кофе… Мы будем ловить бабочек и собирать цветы…
      - Ловить бабочек! - закричал Андрюша. - Я возьму с собой сачок!
      - Обязательно возьмешь! - сказал Николай Николаевич. - И всех бабочек там переловишь! А пока что давайте обедать! А то суп стынет! Он, наверное, вкусный! У нас сегодня Таня обед готовила! Пришла из школы и, пока мама ездила за вами, Таня наша, молодчина, приготовила обед! Мы ведь все люди рабочие! Давайте скорее кушать, ребята! А потом мы будем рисовать и рассказывать про Африку!
      После обеда, после того, как ребята все вместе вымыли и вытерли посуду и аккуратно поставили в буфет, Николай Николаевич достал из письменного стола тетрадь для рисования и карандаш и положил их на стол перед Наной.
      - Пока мы еще соберемся с Андрюшей к тебе в гости… А ты вот расскажи нам сегодня о своем городе, об океане, о том, какие у вас дома, какие деревья. Нам очень интересно все узнать, все посмотреть. Вот тебе карандаш, вот тебе бумага… Чего не сможешь рассказать - нарисуешь! Чего не сможешь нарисовать - расскажешь! - И Николай Николаевич отточил карандаш перочинным ножом.
      - Я боюсь… Вдруг у меня не получится? - Нана нерешительно взяла в руки карандаш. - У нас все такое красивое. А я вдруг плохо нарисую?
      - Нет, нет! - сказал Николай Николаевич. - Даже если у тебя получится не очень хорошо, мы поймем, что это карандаш виноват!
      - Хорошо, - согласилась Нана. - Если какой-нибудь дом или какое-нибудь дерево получится кривое, вы не думайте, что они такие на самом деле. У нас все очень красивое! - И она задумалась, вспоминая свою родину, а ее друзья с нетерпением смотрели на карандаш, зажатый в маленькой руке.
      - Ну вот, - Нана вздохнула. - У нас бывают разные дома. Бывают большие, высокие, со стеклянными окнами. Такие же, как в Москве. Такие дома у нас в городе. В этих домах живут только богатые белые люди. А бывают маленькие дома. В них живут африканцы.

      Моя бабушка Нандунду живет далеко от города, вот в таком маленьком доме. Он сделан из веток деревьев и из травы. А на крыше лежат пальмовые листья. Бабушкин дом стоит под большим-пребольшим деревом. Оно называется баобаб. Это самое большое дерево. Его не может повалить даже слон! Если человек стоит под баобабом, он кажется вот таким маленьким.
      - А если мы все впятером возьмемся за руки, мы сможем обхватить такой баобаб? - подперев голову двумя руками, спросила Таня, внимательно рассматривая рисунок.
      Нана задумалась.
      - Нет! - ответила она, покачав головой, припоминая, какие баобабы она видела. - Мы танцевали под одним баобабом. Хотели окружить его. Взялись все за руки, но наших рук не хватило. Мы должны были позвать еще ребят. А нас было очень много. Даже не знаю сколько…
      - А какие еще деревья растут у вас? - спросил Андрюша.
      Он встал на стул на коленки и хотел улечься животом на стол, но мама хлопнула его по макушке и сказала:
      - Это что такое? Можно лежать на кровати, а не на столе!
      Нана засмеялась.
      - А у нас в Африке люди лежат не на кроватях, а на циновках. На кроватях очень жарко. На пол кладут коврики, плетенные из травы или из листьев. Вот такие. На ночь их разворачивают, а днем сворачивают. Вот так. Один раз я поехала в гости к девочке, - рассказывала Нана. - Она жила на самом берегу океана. Мы играли наверху, на балконе, потом спустились вниз, в ту комнату, где мы должны были спать. И увидели, что циновки, на которые мы ложились спать, шевелятся на полу. Мы очень испугались, закричали. Прибежали папа и мама этой девочки. А знаете, почему шевелились циновки? Океан пришел в комнату! Под циновками была вода. Где-то далеко в океане была буря, и воды стало у берега больше, чем всегда. Океан пришел на улицу, потом в сад, потом в комнату. Было очень страшно… Циновки шевелились, как будто они хотели уплыть из комнаты. Океан был очень близко.
      - А что же сделали папа и мама девочки? Они, наверное, тоже испугались? - взволнованно спросила Таня. - Ой, как страшно! Океан в комнате! Ой, как страшно!
      - Океан не страшный, - успокоила ее Нана. - Страшно только когда буря. Мы всегда купаемся в океане и греемся на берегу, на песочке. В океане живут вот такие… животные. У них шесть ног, и они ходят боком.
      - Это крабы! - радостно закричал Андрюша. - И у нас такие тоже есть! В Крыму. А в Москве нет!
      - В океане есть еще раковины, - продолжала Нана. - вот такие круглые. И с рожками. Если приложить ее к уху, кажется, что в ней шумит море. А иногда океан выбрасывает на берег и вот таких животных.
      - А ты знаешь, Нана, как они называются? - спросил Николай Николаевич. - Это морские коньки. У них голова совсем как у маленькой лошади.
      - Да! - кивнула головой Нана. - Но они совсем маленькие. А бывают еще вот такие страшные животные. Большие! У них восемь ног.
      - Это опасное животное, - сказала Андрюшина мама. - Это осьминог. Как же вы не боитесь купаться в океане, если там водятся такие чудовища? Ужас прямо!
      - Я видела один раз, как рыбаки вытаскивали сеть и вместе с рыбой попался такой осьминог. Все прибежали посмотреть на него. Он так страшно шевелил своими лапами…
      - Ой, Нана! Не рассказывай такие ужасы! Мне будет казаться, что осьминог сидит у меня под кроватью! - воскликнула Андрюшина мама. - Расскажи лучше про что-нибудь хорошее.
      - Ладно! - сказала Нана. - Она на минуточку задумалась и даже взяла в рот карандаш. - Вот что я нарисую… Нарисую я дерево - пальму. У вас пальма растет в комнате, но она совсем маленькая. А у нас…
      - Маленькая? - обиделся Андрюша за свою пальму. - Вот так маленькая! Почти до самого потолка! А ты знаешь, что эта пальма у нас выросла из финиковой косточки? Ей уже четырнадцать лет. Так же, как Тане…
      Нана смутилась. А потом весело сверкнула глазами.
      - У вас до потолка! А у нас до самого неба! У нас пальмы растут прямо на берегу океана, прямо на дороге, в лесу. Где угодно… Высокие-превысокие, и растут на них не финики, а кокосы. Кто-нибудь захочет по дороге пить, а воды нигде нет. Нужно тогда залезть на пальму и оторвать один кокосовый орех. Они растут вот так, все вместе, около ствола. Залезть на пальму трудно. Она высокая и гнется от ветра. Вот человек оторвет кокос и бросит его на землю. А он не разбивается. У него очень твердая скорлупа. А когда ее разобьешь, наконец, и думаешь, что уже можно пить вкусное, прохладное молочко, которое есть в орехе, оказывается, под твердой скорлупой лежат коричневые волосики. А под ними еще одна скорлупа. И в ней уже молочко. И в нем уже орех. Проделаешь дырочку в этой скорлупе и тогда уже пей сколько хочешь! А из скорлупок можно сделать посуду. Чашки, тарелки, тазики. Знаете, как хорошо? Уронишь такую чашку на пол, а она не разобьется!
      - Вот бы такие чашки и тарелки нашей Тане! - сказал Николай Николаевич. - А то у нее все нелады с посудой! - Он хитро посмотрел на Таню, а она недовольно поморщилась и опустила голову.
      - А у нас еще есть другая посуда, которая тоже не бьется. Это калебасы. Растут они в саду или просто около дома. Вот такие круглые или длинные, или вот такие пузатые.
      - Это, наверное, тыквы такие? Созреет она, потом сорвешь ее, на солнышке высушишь, зернышки вытащишь - и готова бутылочка! Остается только разрисовать! Да, Нана? - спросил Николай Николаевич. - И у нас на юге растут такие. Только не очень большие!
      - А у нас большие! - гордо сказала Нана. - Из самых больших можно даже сделать таз. Положишь в него бананы, поставишь на голову и несешь. У нас все носят на голове! Некоторые дети, когда идут в школу, книжки несут на голове или даже чернильницу…
      - Нет, нет, Таня! Ты не пробуй, пожалуйста! - закричала Андрюшина мама, увидав, что Таня собирается взять с буфета чашку. - Если хочешь учиться носить вещи на голове, возьми пластмассовую вазочку. Я вовсе не хочу, чтобы мы остались без чашек и без тарелок! Пожалуйста, возьми в буфете пластмассовое блюдо, положи на него яблоки, и пусть Нана покажет, как это делается!
      - Давай, давай! - закричал Андрюша и полез на стул, чтобы достать с верхней полки буфета розовое небьющееся блюдо. - Давай, давай! Мама, клади яблоки! Сейчас у нас будет цирк!
      - Совсем это не цирк! - обиделась Нана. - У нас всякий человек может что угодно носить на голове! Даже маленькие дети! - И она гордо поставила на макушку розовое большое блюдо и торжественно прошлась по комнате.
      - Нана просто молодец! Смотрите, пожалуйста, ни одно яблоко не упало! - сказал Николай Николаевич, вставая из-за стола. - А не думаете ли вы, дорогие мои товарищи, что нам надо спрятать рисунки, карандаши, одеться, взять саночки…
      - И пойти гулять! - заплясал по комнате Андрюша. - Пап! Ты обещал, что мы тебя покатаем! А сегодня нас трое! Мы тебя повезем втроем!
      - А я не раздавлю санки? Как ты думаешь, сынок? - Николай Николаевич, лукаво прищурившись, смотрел на Андрюшу.
      - Идите, идите! - вмешалась мама. - А то весь вечер просидите дома! Сегодня погода хорошая. Мороз небольшой, снег выпал. Одевайтесь, ребята!
      - Правильно! - сказал Николай Николаевич. - Мама всегда говорит правильно! Пошли гулять. А то завтра нам некогда будет на санках кататься! Завтра мы пойдем в наш дворец…
      Нана удивленно посмотрела на Николая Николаевича. Вот какие люди эти москвичи! Андрюша сказал "наш дом". Его папа сказал "наш дворец". В Анголе так может сказать только португальский губернатор! Больше никто! Наш дворец… Что же это за дворец такой? Интересно было бы посмотреть!
      - Нана! Надевай вот эти варежки! Они теплее твоих! - сказала Андрюшина мама, протягивая Нане кожаные варежки, подбитые мехом…
      - Мама! Пусть Нана наденет мой пуховой шарфик! - Таня сняла с вешалки мохнатый белый шарф.
      - Вот теперь у нас Нана как Снегурочка! - смеясь, сказала Андрюшина мама. - Шапочка белая, шарф белый. Смотрите, ребята, не заморозьте в снегу нашу африканскую Снегурочку!
      Нана застегивала пуговицы на шубке и думала: "Почему это никогда с ней не играл так папа?.. Может быть, потому что в Анголе нет снега, нет мороза, нет зимы и нет санок?"

КТО МОЖЕТ ИДТИ ВО ДВОРЕЦ?

 
      Увидев, как Таня причесалась, как аккуратно заплела две косы, Нана с грустью потрогала свою растрепанную макушку. Обычно мама причесывала Нану по субботам, когда они вместе приезжали в общежитие. Из жестких и курчавых Паниных волос только одна мама умела делать замечательную прическу! Пробор посередине головы, от самого лба до затылка. Второй пробор поперек головы, от одного уха к другому, через макушку. И третий пробор - по затылку. Так получались на голове шесть пучков волос. А потом из них мама заплетала шесть косичек. Приколотые одна к другой мамиными шпильками, они крепко держались целую неделю!
      Сегодня было воскресенье, прошло уже больше недели с того дня, как мамины умелые руки привели в порядок голову дочки. Нана взглянула в зеркало и осталась очень недовольна своим видом.
      Таня надела нарядный белый фартук, завязала шелковый пионерский галстук. У Наны тоже есть белый фартук, чистый воротничок и манжетки… Но прическа у Наны никуда не годится!
      - Нана! Давай-ка я тебя причешу! - как будто догадавшись, о чем думает Нана, сказала Андрюшина мама. - Я буду потихоньку расчесывать твои волосы. По одной косичке… Я постараюсь сделать тебе такую же прическу. - И она взяла в руки гребенку.
      Не так просто причесать африканскую девочку! Волосы закручены туго-туго в маленькие колечки. Как только расплетешь косичку - волосы, как пружинки, снова закручиваются! Но у Андрюшиной мамы такие ловкие руки! Она причесывает Нану так осторожно, так бережно… И вот на месте растрепанной косички появилась тугая, ровная косичка. Вот уже расчесана вторая косичка…
 
      …Бабушка Жозефа всегда старалась причесать Нану так как причесывались белые девочки. Но две косички на Наниной голове никак не хотели держаться! Приходилось причесывать голову несколько раз в день! Бабушка Жозефа сердилась и нетерпеливо дергала Нанины волосы… А бабушка Нандунду однажды причесала Нану так, как причесывались в старину дочери вождей. Как причесывалась когда-то она сама. Это была очень красивая прическа! Все волосы, собранные на макушке, бабушка Нандунду крепко связала в пучок и обвила их тесьмой, на которой были нашиты белые круглые раковины. Они так сверкали на черных Наниных волосах! Бабушка Нандунду, полюбовавшись на свою правнучку, потом еще надела ей на шею бусы и приколола к волосам несколько разноцветных перьев.
      - Теперь так уже никто не причесывается! - с сожалением сказала мама.
      А бабушка Нандунду грустно кивнула головой…
 
      - Ну вот! Готово! - радостно вздохнула Андрюшина мама. Шесть аккуратных косичек торчали в разные стороны. Теперь оставалось связать их все вместе.
      Весело трещали в большой клетке зеленые попугайчики. Рыбки прижались носиками к стеклу аквариума. Они никогда еще не видали такой прически!
      - Посмотри-ка, Таня! Посмотри-ка, Андрюша!
      Андрюшина мама отошла в сторону, чтобы издали полюбоваться на Нанину голову. На шесть тугих черных косичек, словно ухватившихся одна за другую.
      - Право же хорошо получилось! Как тебе кажется, Нана?
      Нана взглянула на себя в зеркало. Ну вот, теперь совсем другое дело. Даже мама была бы довольна, увидев сейчас свою дочку. И Нана радостно улыбнулась.
      Николай Николаевич появился в комнате.
      - Ну, кажется, все причесаны, все одеты? Нам уже скоро пора идти! - И он, взяв Нану за плечи, со всех сторон осмотрел ее голову. - О, какая прическа прекрасная!
      А Нана вдруг загрустила.

      Наверное, ее не возьмут с собой во дворец… Вот и окончился хороший день… Сейчас все уедут, а она останется одна… А может быть, ее сначала отвезут в интернат, и она будет там скучать… Совсем одна до вечера, пока соберутся ребята.
      Счастливый Андрюша… Счастливая Таня… Пойдут во дворец… Им можно… так же как их папе и маме… Всем можно… А Нане? Там, в Африке, в городе, где жила Нана, тоже был дворец… Дворец губернатора. Около него всегда стояли полицейские и даже близко не подпускали африканцев. Даже бабушка Жозефа никогда не видала дворца! Наверное, даже папа не видал!
      Как Нане хотелось бы посмотреть на настоящий дворец! Но разве это возможно?
      Как бы ни была красиво причесана Нанина голова, она все равно остается курчавой головой африканской девочки. Как бы ни была Нана аккуратно одета, она все равно остается африканской девочкой. Как бы хорошо ни училась Нана, она все равно остается только африканской девочкой, с темными руками, с темной кожей… Как же она пойдет во дворец?
      - Ты почему вдруг загрустила? А, Нана? - спросила Андрюшина мама.
      - А разве мне можно идти с вами? Меня пустят туда? - опустив голову, ни на кого не глядя, тихо спросила Нана.
      - То есть как это не пустят?! - изумился Николай Николаевич. - Ты же наша гостья! Ты маленькая гостья всей нашей страны! Ты наш друг! А в наш дворец всем друзьям можно ходить! Мы его сами строили, мы его сами украшали, теперь мы сами в него ходим! И все наши гости: и большие, и маленькие, и африканцы, и кубинцы, и американцы, и немцы, и англичане, и французы - пусть все приходят в наш дворец! Мы приглашаем всех друзей! Милости просим! У нас весело, у нас красиво, у нас хорошо! - Николай Николаевич положил руку на плечо Наны. - Навсегда запомни, Нана! В Советской стране не обращают внимания на то, какого ты цвета! Это в Америке смотрят - черный человек или белый. Это в Америке в школах нет места для детей с черной кожей. Это там травят собаками маленьких детей с курчавыми волосами, с коричневыми лицами за то, что они идут в школу. Это в Америке так… И в тех странах Африки, где еще нет свободы… А у нас совсем не так! У нас не важно, какого ты цвета! У нас важно, что ты умеешь делать! У нас все взрослые люди работают, а все дети учатся. И ты учишься, так же как наши советские ребята. Ты учишься, так же как они, для того, чтобы потом приносить пользу своей родине. Значит, и для тебя у нас открыты все дворцы, все театры, все магазины, все сады, все парки. Мы сейчас все вместе идем в наш дворец, на детский утренник! И ты идешь с нами вместе. Маленькая африканская девочка, гостья Советской страны!

ДВОРЕЦ ДЛЯ ВСЕХ

 
      - Здравствуйте, Николай Николаевич!
      - Привет знатному мастеру!
      - Здорово, Николай Николаевич!
      - Мое почтение, товарищ Пальчиков!
      Все приветливо кланяются Николаю Николаевичу, все ему улыбаются. Видно, все его тут знают…
      - Послушай, Мария Мироновна! Видишь, я в полном семейном составе прибыл? И еще с нашей маленькой гостьей. Ты мне найдешь места где-нибудь поближе? - Николай Николаевич останавливается перед пожилой женщиной.
      Рядом с ним - Андрюшина мама. Из-за отцовской спины выглядывает Андрюша, а с другой стороны стоит Таня. Она держит Нану за руку.
      - Вижу, вижу, что в полном составе, - смеется Мария Мироновна. У нее седые волосы, а глаза молодые и веселые… как будто она взяла их с другого лица. - Хорошо, что ты, товарищ Пальчиков, прибыл заблаговременно. А то у нас сегодня столько народу будет. Знаешь, какие артисты сегодня у нас выступают? Но для тебя уж найдем места поближе. Для тебя и для твоей семьи!
      Николай Николаевич берет под руку Андрюшину маму и весело смотрит на ребят.
      - Ну, команда, шагом марш! Пошли занимать места!
      В огромном высоком зале почти все места уже заняты. Горит яркий свет, люди торопливо идут по проходу между креслами. По красному ковру шагает Мария Мироновна, за ней Николай Николаевич с Андрюшиной мамой, за ними Андрюша, за ним Таня и Нана. Как будто спускаешься с укатанной горки, все ниже и ниже, все ближе и ближе к сцене. Она сейчас еще задернута красным бархатным занавесом…

      - Вот, пожалуйста, садитесь в первом ряду, - говорит Мария Мироновна. - Тут у нас места для самых почетных гостей!
      - Нет, Мария Мироновна! - качает головой Николай Николаевич. - Ты сегодня в первый ряд сажай маленьких зрителей! Им сегодня нужно поближе сидеть. Пускай поглядят на своих товарищей. У меня ребята все уже большие. А то рассядемся мы в первом ряду и загородим все, малышам ничего не будет видно. Ты уж посади нас, пожалуйста, где-нибудь в пятом или в шестом ряду.
      - Ну вот, хотела я оказать почет знатному мастеру. Да ладно уж, знаю тебя, Николай Николаевич! - машет рукой Мария Мироновна и поворачивает обратно, поднимается по красному ковру.
      - Ну, садитесь тут! - говорит она. - Как раз пять мест. А в первый ряд я, правда, сегодня посажу наших малышей. Пускай уж директор на меня не обижается. Сегодня у нас и директор и старший мастер только гости. А хозяева у нас сегодня наши ребята!
      - Спасибо, Мария Мироновна! - говорит Андрюшина мама. - Нам отлично будет здесь! В вашем зале отовсюду хорошо видно!
      - Ну, я пошла! - говорит Мария Мироновна и исчезает среди множества людей.
      Нана первый раз в театре. Первый раз в таком большом зале. Она вертит головой направо и налево, смотрит и наверх и назад. Все интересно! Как вбегают ребята толпой в большую дверь в другом конце зала, как разбегаются они по залу кто куда. Как шагают малыши и рассаживаются в первом ряду. Как перекрикиваются мальчики и девочки…
      - Володя, иди сюда! Тут еще одно место есть!
      - Света, Света! Давай поменяемся. Ты иди на мое место, а я туда, к Зине…
      Все чувствуют себя как дома. А ведь это дворец!
      И малыши спокойно сидят в первом ряду! И ничему не удивляются! Как будто так и полагается сидеть им в первом ряду! Почему их посадили в первый ряд? Может быть, это дети каких-нибудь важных людей?
      - Чьи это дети? - тихонько спрашивает Нана у Николая Николаевича.
      Он удивленно смотрит на Нану.
      - Как чьи? Наши, заводские! Дети рабочих…
      - Нет! Вон те, в первом ряду.
      - И эти наши дети. Только маленькие… Посадили их вперед, чтобы им виднее было…
      Их посадили вперед только потому, что они маленькие?.. А маленькие африканские дети даже в школе сидят на задней парте!
      - Пап, а что будет сегодня? - спрашивает нетерпеливый Андрюша.
      - Сегодня будут выступать самые знаменитые артисты! - отвечает ему Николай Николаевич.
      И Нана, крепко вцепившись в ручки кресла, не отрываясь, глядит на красный бархатный занавес. Он чуть-чуть шевелится, как будто дышит. Как будто он живой. Так хочется его потрогать. Он такой пушистый и мягкий. Так хочется заглянуть, что делается за ним.
      Звенит звонок. Раз… два… три… Постепенно гаснет свет…
      - Сейчас начнется, - говорит Андрюша, усаживаясь поудобнее.
      Затихают голоса ребят. И красный тяжелый занавес медленно раздвигается. Нана вытягивает шею, привстает со своего места. Ей хочется разглядеть все получше на этой большой, ярко освещенной сцене. Но сзади раздается чей-то сердитый голос:
      - Сядь, девочка!
      - Сядь! Сядь! - тянет ее за руку Андрюша. - Еще ничего нет. Только декорация… Сядь!
      И Нана послушно садится.
      На сцене перед ней Кремль, и над ним яркое солнце. Яркое, желтое. Как в Африке! И вдруг откуда-то сбоку выходит маленькая девочка. На ней синяя юбка, белая кофточка и красный пионерский галстук. Ну, точь-в-точь такая же девочка, как у них в интернате, в четвертом классе. Она очень храбро подходит к самому краю сцены и громко говорит:
      - Начинаем концерт участников художественной самодеятельности, премированных на городском смотре. Танец маленьких лебедей. Исполняет танцевальный коллектив…
      И вдруг на сцене гаснет свет и начинаются чудеса. Исчезают яркое солнце и Кремль, откуда-то сверху на сцену падают голубые лучи. Они двигаются, перекрещиваются. И в их сиянии появляются двадцать белых балерин. Они не то летят, не то плывут по сцене. Слышится волшебная музыка, и в такт ей балерины скользят то в одну сторону, то в другую, то наклоняются, то выпрямляются, то поднимают руки над головой, то опускают их к полу. Они танцуют на носочках, на самых пальчиках, как будто совсем не касаясь земли. Так и кажется, что они сейчас поднимутся в воздух и улетят…
      - Здорово? Да? - шепчет Нане на ухо Андрюша. - Вот та девчонка, которая с краю, она в нашем доме живет… В восьмой квартире…
      Девчонка? Какая же это девчонка? Это балерина. Это вот такая балерина, каких показывают в кино и по телевидению! Это настоящая балерина. И Нана, отбивая себе ладони, хлопает и кричит вместе со всеми:
      - Браво! Браво!..
      Зажигается свет! Двадцать белых балерин выбегают кланяться.
      - Вот она, Ирка! - Андрюша показывает пальцем. - Вон та, которая справа…
      - А разве это не балерины? - недоверчиво спрашивает Нана.
      - Папа! Она думает, что это балерины! - Андрюша хохочет, очень довольный. - Балерины…
      Николай Николаевич потирает покрасневшие ладони.
      - Молодцы девочки! Хорошо танцуют! И правда, можно подумать, что это настоящие балерины. А на самом деле все они обыкновенные девочки. Вот такие же школьницы, как ты, Нана, как наша Таня. Учатся в школе и учатся танцевать в кружке. И вот смотри, пожалуйста, их премировали на городском смотре! И правильно! Правильно, что премировали!
      Концерт продолжался. Выступали малыши из детского сада и пионерский хор. Выступали девочки и читали стихи. Играли на рояле, на скрипке. И во время каждого номера Нана думала: "Вот если бы я могла так…", "Если бы могла научиться петь…", "Если бы я могла так читать стихи…" Она даже не знала, что ей больше всего понравилось! Но когда в заключение концерта снова выступили танцоры и, притопывая каблуками, лихо отплясали гопака, Нана не выдержала. Она повернулась к Николаю Николаевичу и спросила:
      - А мне можно учиться в танцевальном кружке?
      Николай Николаевич еще только собирался ответить, а Андрюша уже сказал:
      - Конечно, можно! Разве ты не знаешь, что у нас в интернате есть танцевальный кружок?
      "Это, наверно, очень дорого стоит, - думает Нана. - Мама не сможет за меня платить!" Но все-таки, когда концерт закончился и они стояли в очереди за шубами в раздевалке, Нана тихонько спросила Андрюшину маму: