Астэ
      какого цвета звезды
      Астэ
      когда вернется лето
      Астэ
      об этом пели эльфы
      но поздно
      счастье им стало тьмою
      я понял все: быть одиноким круто
      что мне до песен, до справедливой дури
      до честной боли, себя уже не спасшей
      до темных воинов с великою моралью
      Астэ
      смешно мне верить в песни
      Астэ
      не глупо ли быть добрым
      скоро
      они меня забудут
      поздно
      мечтать о смерти
      когда литература стала жизнью
      не так уж полохо, тяжек путь, зато видать далеко
      бывает хуже, когда литературой
      случилась жизнь, ое! тушите свет, я Будда
      приходит день, а пустоту уже заполнить нечем
      любовью, что? любовь - борьба с тоскою
      так и убил бы эту смерть - дак у нее ж детишки
      ну перед кем еще упасть мне на колени
      Астэ
      на что им этот Намо
      Астэ
      зачем им это небо
      поздно
      о счастье думать поздно
      Астэ
      вот мы и не вернулись
      Астэ
      спокойной ночи, сказка
      бейби
      стелите тихо-тихо
      бейби
      чтоб вам всем пусто было
      гут найт
      гут найт, бейби
      .
      студия "Голос Сарумана"
      Москва-Изенгард
      зима 1992-93г. Илриниснэй Лейвлан
      AIA
      ===
      .блюзы для сказки волшебника Гудвина.
      "Рассвета больше не будет!.."
      Гэндальф
      "Не все то золото, что серебро..."
      Саруман
      песня будет бесконечной
      как зима, как смерть, как сказка
      мы останемся навечно
      сном больного козерога
      но придет слепой охотник
      в латах радужных, прозрачных
      и убьет детей безвольных
      и никто не будет плакать
      потому что эта песня
      знаю, будет безконечной
      как зима, как смерть, как сказка
      как любовь... прости, помилуй
      .
      я должен был родиться, я должен был жить
      играть да летать, да в могилу идтить
      разбивать эти звезды кистенем вен об лед
      да, я должен был жить... вперед
      ну что, я пришел, это время по мне
      поездом в спину, сердце - мишень на стене
      заложник рок-н-ролла в этой стране
      а ты, святый дух, снизойди, что ж за тебя мы заплатим втройне
      заложник рок-н-ролла в вашей стране
      заложник рок-н-ролла в вашей стране
      вам не нужно - жизнь, вам не нужно - смерть
      а только правило знать и правило сметь
      в стране посередине, средь серединных умов
      среди сердобольных людей, их нарисованных снов
      где любая запятая выдается за слово а имя - за боль и мечты
      где гордость и злось - первооснова правды и доброты
      где даже меня хотели убить, меня, который всегда в стороне
      заложника рон-н-ролла в серединной стране
      и вот мы посередине, как слепые на льдине а вокруг - небеса да штиль
      ты с мечом и книгой - только блик на картине но, зато, каков стиль
      и я рад был играться, убежав от тоски, в дивный мир натюрмортов
      и снов
      но я устал разрываться на пустые куски на капище литературных богов
      так я должен был родиться словом в книге чужой
      чтоб из боли моей сотворили святой геморрой
      истеройдные ребятки с мечами из сломанных лыж
      литератор, ты трижды дурак, коль все это простишь
      смотри, мы смеемся, нам хорошо втройне
      у отца и сына есть книга, эта книга в цене
      так за что ж я такой, что забыл я на небе, во сне
      заложник рок-н-ролла в этой стране
      и я бы бросил все к черту, мне ли бояться снов
      да вот только держит еще словно, как это? любовь
      да, я должен был родиться, я должен был жить
      да вот в могилу идтить - не котомки вам шить
      и я плачу этим плачем да глаза, вишь, забыл на войне
      заложник рок-н-ролла в серединной стране
      заложник рок-н-ролла в серединной стране
      .
      Астэ, среди легенд полубольных и математиков всеядных
      словесной милой кутерьмы, тюрьмы с агентами андедов
      какое дело им до снов, изрядно нас перемоловших
      и - бросивших в Конец времен на груды книг полуистлевших
      что им и копья, и мечи, и комья глязи вместо глаз на светлых ликах
      Астэ, зачем необъяснимости молясь, идти дорогой гнева и недугов
      о, как же просто быть врагом, несовершенным в гневе перед богом
      спасая мир безжалостно убогий
      когда-нибудь и для меня среди легенд найдется теплое местечко
      чтоб, наплевав на чистоту своих идей, заняться поиском
      таинственных иллюзий
      спустя три года, в совершенстве изучив всю технологию процеса
      совершенства
      придти, сказав, что смог вернуть одну простую, словно соль, легенду
      но в белых ранах эта соль неизъяснима
      течет рекою крови богов, ушедших навсегда вдоль неба
      да, неизлечимы ныне эти раны; спустя три года, три безобразно
      ясных года
      Астэ, никто уже не вспомнит ничего, склероз - врожденнй
      признак толкинизма
      ужели кончен мир, я не могу жалеть об этом, - что будет с нами
      там, спустя три года
      что будет с нами здесь, спустя три года
      мне будет двадцать пять, что ж, достойнейший для наркомана возраст
      я буду горевать о добрых днях, ушедших на безликие раздумья
      но как мне будет больно вдруг понять, что и тогда, и прежде
      и - теперь
      действительно рассвета не случилось
      спустя три года
      .
      черный Ортханк, белые сны
      три часа до начала войны
      странные мысли о том и о сем
      чтоже, давайте, все вместе уйдем
      холодно, ветер с Востока спесив
      а западный? что, я забыл твой мотив
      бесславно, бесстыдно уйди без следа
      на большее, впрочем, не стоит труда
      холодно, тени длинны и скучны
      тридцать минут до начала войны
      здесь никого уже, вроде, не ждут
      орки уйдут, орков убьют
      круг замыкается, выхода нет
      милые, вот ваш последний рассвет
      а новые зори осветят лишь кровь
      да на крови воздвигнутся свет да любовь
      плохо; я вижу странные сны
      три минуты до начала войны
      что же, палите свой собственный дом
      все мы прокляты, все мы уйдем
      скорей бы все кончилось, силы нет ждать
      но, кажется, все - пришли убивать
      милые, правильно, мудрость страшна
      так вот, что такое - война
      .
      и там, где за Гранью времен не встретит нас Мандос
      там, где окончатся битвы во имя добра
      я упаду на колени перед тем, что осталось
      в мире великом, где сказки - всего лишь игра
      я подожгу на ладони цианистый калий
      видел случайно расвет да не верил в закат
      люди ли, эльфы ль - в омуте грез и страданий
      милые, поздно, нет вам дороги назад
      город, уснувший в пылу бесконечных побоищ
      мир вам, прощанье, прощенье - все то, чего нет
      а я, уходя в тишину, был бессмертным всего лишь
      смерть моя, ужель не увижу твой свет
      ты не молчи, я играл, но они ведь все знали
      и больше не будет ни игр, ни сказок, ни снов
      так я подожгу на ладони цианистый калий
      во имя последнего из городов
      .
      но на рассвете звезда многоигольным шипом
      вонзиться в твой сон, высосет белую кровь твою, бейби
      штопором вырвет тело твое из метели полета
      где начинается бог? вечность разрезана бритвой на две буквы S
      там кровоточит твой крест, и не забыть никогда мне,
      как с черного неба, над черным - над городом-морем-дорогой
      сорвавшись, вонзилась звезда многоцветным шприцом в твою
      абсолютную вену
      мне ли об этом жалеть? мне ли тебя умолять сохранить эту боль,
      эту бездну
      бесстрастных таинственных чувств
      еще тьма в тебя - щелкнет - войдет, ее шаг - ход тактичных часов
      сбосить все сны со счетов, четки в глазницы вложить
      черным окном пусть сияют их полые счеты
      трубы содружества лжи
      трупами щелкнет жестянкою стрелок синильная смерть
      быть на ладони костру, петь на стеклянном кресте
      воском облить свое тело из снега и солнца
      чем мы платили за соль? соль - единица любви
      в неизмеряемом мире иллюзий
      ты уже не умерла, ты никогда не умрешь
      и никогда не увидишь еще один радужный день
      я не ушел навсегда, я никогда не вернусь
      ты никогда не проснешься - тебе некому верить
      толпы глазастых людей, каждая третия - смерть
      каждый второй - святый дух и Учитель вселикий
      имя его - белый страх, он не оставит тебя
      он объяснит тебе все, вплоть до последнего вздоха
      он твой учитель, твой раб, чучело вечных часов
      набитая ядом амбиций глазница пустая
      кто-то умрет за него, кто-то умрет просто так
      кто-то вообще не умрет, сытый радужной кровью
      ты называл им любовью лишь то, чего нет
      и разве она не могла это просто сказать
      разве она не приснится уже никогда ни мне, ни ему
      мы поделили любовь, вас я оставил ему, и уношу его боль
      в прозрачную бездну, и пусть он помнит того, кого нет
      .
      он играл для них сказки, он был для них странная ночь, бейби
      был не прочь им помочь, но не знал, в кого вонзить меч, бейби
      и руки его дрожали когда
      подходил он к воротам, но они ведь вели в никуда, бейби
      его труп был для них идеальным шутом, бейби
      его труба называлась кнутом и вела их вперед, бейби
      но когда их зло потеряло свой гнев
      карты их снов, мозги королев
      он умер, и некому было даже его хоронить, бейби
      но он успел им солгать, что все, чем он жил - это ложь, бейби
      карты на стол, в зубы венок - все впрок, бейби
      поймешь ли ты, помрет ли она
      свинья ли сьест, доживет ли весна
      его труп был для них абсолютным шутом, бейби
      его блюз был для них идеальным шутом, бейби
      так подними же бокал его слез за святую любовь, бейби
      подыми же бокал его слез за святую любовь, бейби
      он не верил тебе, он верил в тебя
      лелея свой страх, никого не любя
      он просто им жил: для тебя без тебя, бейби
      .
      я прохожу по синеве извечно сорванной земли
      я ухожу в тот дивный край, где нет ни радости, ни гнева
      а надо мной - какое небо в жемчужнорозовой дали
      и снегири - обрывками взорвавшегося снега
      Москва растает словно сон, сними свою крутую маску
      поверь смотри: вот Детский дом, и там поют одни лишь сказки
      авэ, Сатурн
      .
      он шел по лезвию ножа, в руках сжимая свое сердце
      не позволял ему дрожать от страха, нежности и боли
      скользил по льду замерших в солнце слез
      сквозил над крышами домов озябших чувств
      его желанье быть - не быть исчезло навсегда
      ведь если шут, тогда слепой, быть зрячим - значит, быть счастливым
      а на учительском челе - венец из вен полуистлевших
      приподнимая маску снов, шут будет знать, что это смерть,
      и это - праздник
      его желанье быть - не быть тогда исчезло навсегда
      его Учитель будет бит безликой тенью совершенства
      мелькнет квадратное крыло - прорежет в воздухе улыбку
      и капли крови на стекле лица Учителя-поэта
      остануться, - как о глазах воспоминанье
      его желанье быть шутом тогда исчезло навсегда
      .
      я наверно когда-нибудь учить научусь
      позабуду про стра, зависть и грусть
      посвящу вам псеню, в лучших чувствах своих объяснюсь
      и мне будет больно, о при этом легко
      мы и раньше были слепы, а теперь - совсем далеко
      но чтобы там с вами не случилось - пусть будет еще один блюз
      да, по одной дороге, в толпе среди богов
      с кроссовок отрясая обломки городов
      мы умирали, как жили, но жили опять
      у нас были слова, о слишком много было слов
      мы так любили блюбленность, но презирали любовь
      одна дорога светила для всех, но мы шли по ней вспять
      и снова рушили город, сожженный вчера
      и снова снилась в кошмарах нам чужая игра
      она была ложью и совесть ее чиста
      она вела внутрь, но внутри была пустота
      да, мне захотелось сбежать из города вон
      я прибежал на вокзал
      я просил билет до ближайший своих похорон
      до вот видно опять опоздал
      и не было на перроне давно поездов
      а вокзал был взорван еще прошлой весной
      и я, раскинув руки, чувствовал только лишь поезд
      летящий за моею спиной
      и слепой пассажир вдруг окликнул меня
      он сказал: смотри, что за спиной у тебя
      это рельсы-крылья и поезж летит по ним, очевидно, домой
      я оглянулся, но увидел только окно
      и за тем окном было тихо и темно
      да еще горький дождь играл над мертвой листвой
      и я понял тогда, что расставаться пора
      я играл в ваши сны, но вот настала игра
      и мне не во что стало играть, потому что я просто немного устал
      потому что в игру уходят, забыть
      а я кого забуду, кого посмею убить
      и вот опять говорю, но не знаю - о чем
      пора кончать балаган, я достался быть всегда не при чем
      так значит не сон, не блажь и не бред
      и я почти не бессмертен, но еще чуть живой
      и я чувствую поезд, который идет вслед за мной
      но что же теперь мне нужно от вас
      а ядовитый свет ваших звезд не погас
      я этому факту бессовестно рад
      хватаю те звезды озябшим ртом, как виноград
      и делаю вид, что с вами уже не знаком
      (хотя, это ведь более, чем не так)
      так вам уже не пить вино ваших звезд
      не верить в безверие праведных слез
      считайте меня психом, но все ваши тайны смешны
      да, сказки прекрасны, пока они спят
      но, просыпаясь, они превращаются в ад
      воюйте во сне, до наступленья настоящей войны
      и говорящий ребенок украдет ваши сладкие сны
      и бросит их туда, где покой и круг земной
      бессмертный и светлый, надменный, слепой
      поезд, который идет вслед за мной
      когда разрывается сердце, какой это звук
      когда забываются сказки, зачем эта боль
      кроме бессонных ночей и утром дрожащих рук
      кроме коричневых пятен на белой листве
      не жить и не петь, но скажите тогда
      зачто над дорогой сияла звезда
      и если она - навсегда в никуда
      зачем и кому нужно тогда
      возвращение снов, возвращение лжи
      убежать, чтоб вернуться в прожженую жизнь
      чтоб увидеть слепые глаза и почуствовать свет
      Господи, мне будет прощен этот бред?
      ну, вот я добежал и, как видишь - живой
      пусть будет так - пусть будет только со мной
      поезд, летящий у меня за спиной
      поезд, кторый летит вслед за мной
      .
      заурчало, завертелось колесо понеслось
      разорвало сладко мясо - и не боли, ни слез
      где теперь твои песни, где святая игра
      а ведь мы верили в рассвет да только вот - до утра
      видит бог, ночью страшно - все круги да кресты
      видит бог, это пропасть, да никак не земля
      а только пропадом пропасть в ней - еще полбеды
      а как проснулись - так вернулись на кресты своя
      а не во славу ли любви и тоска, и злость
      заурчало, завертелось колесо понеслось
      а нам, глупым, верить хочется, что все это сны
      да вот до первого рассвета, до последней войны
      заурчало, завертелось колесо понеслось
      то ль Иуда пошутил, то ли предал Христос
      то ли Мелкор, то ли Моргот то ли вам все смешно
      да ты кляни меня, ломай, все одно - хорошо
      закипело, завертелось колесо понеслось
      да ничего и не случилось, ничего не стряслось
      не срослися два дерева, не съела свинья
      не сгорел алконост, не взлетела змея
      а в антракте поднесли нам слепого козла
      но мы ж не пили ничего, кроме бога да зла
      и не видели снов, разве что - про любовь
      а в потьмах - все одно, что там: плоть или кровь
      и смеялся над нами производный наш бог
      над стихами без слов, над любовью без снов
      бесовские жернова засосали колосок
      и заурачало, завертелось да пошло - колесо
      да я бы выдрал его вместе с этой весной
      да я бы проклял себя, все одно - невпервой
      и я б не верил в любовь, коли верил себе
      а так игра - не игра, откупная судьбе
      да я бы сам поиграл, люди, что за вопрос
      а только, если любовь - то, наверно, всерьез
      и внутри - одна жизнь, а вокруг - одна смерть
      а коли можно не любить, то кому ж тогда - петь
      .
      подсевший на измену, словно на иглу
      по веняку - елей многокубовый
      распавшийся сожженным божеством
      сбежавшим из слепого дома на бой с несуществующим рассудком
      их музыка - не узы - кандалы, когда их композиттор спит - они
      бессмертны, бейби
      в безверии безмерном моя смерть пусть служит им примером
      их измены
      да, я не умел гордиться тем, что был, но я-таки успел поверить в бога
      который дорог тем, кто боль свою рассыпал по секрету всему свету
      который им не сохранит их славной музыки хрустальные каменья
      который катится ко всем чертям отсюда вместе с ними, с вами
      со всем блудливым хламом их богов, о, бейби
      глаза разбивши о засов часов, ведущих в бездну
      я выдрал слезы словно струны из нутра тоскою изнуренного
      пустого инструмента, это странно
      мне видеть изнутри, как ржавые и жалость, и любовь
      приобретают облик стали, бессмертно белой боли
      но им довольно - я уже влюблен, чего же мне желать еще от бездны
      достаточно, статичность этих снов меня достала, Астэ
      подсевший на измену, точно на иглу, не изменивший своему
      бесчувствью
      я непричастен, я мишень, я сердцевина
      но тот, кто слышит, будет лгать, что он ван Гог
      а тот, кто знает, будет лгать, что оно Магог, - ии будет больно
      где боль моя? достаточно, довольно, я устал
      упал на дно слепого пъедестала
      статичность подлой красоты меня достала, бейби
      я - колесованный урод на злом круговороте своих струн в природе
      кто разорвет мой круг, сорвет с чела их черно-белую корону
      из бубенцов кто вырвет языки, кольцо из горла вырвет, кто умрет
      кто сможет стать жестоким
      самосожженый жалостью к себе, я жил из милости к закону
      так что ж еще вам надо, я влюблен, и это только сказка
      но тем больнее мне остаться одному - я не играл
      и проигрыш мой жалок и ничтожен
      инъекцией подкожно - шутовство, как сонотворное для снов
      на стол грядущий
      я не сумел стать пищей для ума, да, я не смог стать даже нищим
      и небеса, как панацея от всех бед - былое циркулем зрачок бельмом
      очертит
      что твердь им, коль им будет лучше, когда мой бог, скучая
      скрутит свет
      в две радуги, в одно Кольцо измены
      ни своевременный, ни даже - современный, я радуюсь, я куча крутизны
      бесчувственный, нелепый и слепой, как подобает быть тому, кто видел
      только свет и пелел
      о, бейби, сравнительный анализ крови зла и боли правды
      мне повезло, что я бескровен, мне повезло, что ты бессмертна
      по крайней мере, в этой лживой сказке
      по крайней мере, в этом ржавом сердце
      по крайней мере, в этом жженом блюзе, бейби
      они продолжат разговор спустя три года
      им будет скучно вспоминать язык злых откровений
      они действительно достаточно бессмертны, умрет их сказка, а они
      остануться - без жалости, без веры
      кому-то ныне надо ведь сломать закон иллюзий
      нарушить правила игры, не став бессмертным
      сыграв по-настоящему, по вере
      по вене, пусть его вину тогда докажет его время
      и вот, когда - на чашу Космических весов ляжет равновесие
      и вера - на другую
      я посмеюсь над вашей бездной
      я не откроюсь, не проснусь, я никого не встречу
      а ветер бездны высушит вам слезы, и все пройдет
      без боли будет больно
      довольно, я влюблен, ну, что я мог еще себе позволить
      ну что я мог еще с собою сделать
      ну чем еще я заслужил бы эту сказку
      за что ж еще простая смерть так лжива и прекрасна
      прости меня, я слишком долго верил в эти сказки
      слишком больно верил в свои сказки, Астэ
      .
      все кончено, друг мой, нечего больше делить
      некому верить, незачем жить
      бури в стаканах рождают ветер в легких, как снег, головах
      и скоро - зима, и ужас как хочется жить
      все кончено, друг мой, как нас назовут после конца времен
      уже все рано, и не нам верить в наши мечты
      бессмертный финал, о, ты так любил эти цветы
      но ныне - зима, и ужас как хочется жить
      .
      кибитка театра с названием "верность"
      тащится в боль по Бесконечной дороге
      кто-то хочет успеть наверно
      на презентацию нового Бога
      а кто-то не рад тому, что случится
      а кто-то Голгофу творит из гитары
      да клепеают мечи из колесных спиц
      из мозгов выскребая чужие кошмары
      завернувшись в бумажные латы
      ставя заплаты на старые маски
      они уже словно не виноваты
      им кажется, что все это - сказки
      и кому-то лень просто думать о счастье
      кому-то о счастье и думать нечем
      белые глазки, - ну что их прекрасней
      на беленьком черненький так безупречен
      но только даже всем им эта быль надоела
      тыщи печалей, миллионы страданий
      так стоит ли трепетный мир черно-белый
      уродливой смерти, любви ирреальной
      но вот кажется все - пойдет по другому
      и смерть, и любовь окажутся вздором
      и не бужет прощения Квази-Дурдому
      с его Бесконечно круговым коридором
      до наступенья войны три эпохи
      до наступленья весны - одна лишь любовь, но
      кто-то ведь должен спасти вашт страхи
      раскрыть, уничтожив, все ваши
      игрушечные тайны
      .
      Арвэн, прости им Великую тьму
      им не во что верить больше
      ночью свели мосты меж временами
      Старенький Корум достроил последнюю башню
      Гэндальф уснул на чужом берегу
      пусть ему сниться, сто он вернется домой
      (а он никогда не вернется домой)
      Арвэн, прости и меня
      за что-то ведь надо кого-то простить
      просто - свели мосты
      по которым мы уйдем и уже - навсегда
      все, уйдем навсегда, при свете тихой луны, уйдем навсегда
      но, милые, простите мне что-нибудь, того, что не смог вам простить
      странный был сон, словный был путь
      и не чем больше жалеть, не за что больше любить
      из темноты, из тишины времен - это не я, и вас не понять, не вернуть
      а меня не простить
      таков уж мой сон
      но некому больше лгать, некого больше любить
      <...>
      зима-весна 1992-93г.
      Саурону Новосибирскому появящается:
      На глазах у детей съели коня
      Злые татары в шапках киргизских
      Средь сучьев из леса
      Сиротливо стучит
      По стволам девевянным птица тупая...
      Ларик
      На глазах у Ниэнны Моргота съел
      Добренький Мелкор, мечом потрясая
      Саурона по заду
      Отважно стучит
      Рассерженный Гэндальф гнилой деревяшкой
      Он пьян и весел, и стуки его
      Дохлых валар не беспокоят
      Только порою
      Пукнет Варда в ночи
      И от этого на небе звезды восходят
      Пр. Элэн Моргот Эберэт
      Натянут татары сраные
      Кожу с твоих ягодиц
      На банку из под селедки...
      Ларик
      Натянут эльфы несчастные
      Оправу на свой сильмарилл
      Любезных гномов замучают
      И будут протяжно орать
      Песни свои дурацкие
      Про сраную долю эльфийскую
      Про глупого Моргота старого
      И про кручину нездешнюю
      Моргот услыхав эти песенки
      О смысле жизни задумавшись
      Будет глаза выкорябывать
      Из хари своей дюже гадостной
      А после Ниэнну слезливую
      Достанет он из-за пазухи
      И будут обнявшись рыдать они
      Над сраною долей эльфийскою
      Илриниснэй Лэйвлан
      ВЕСЬМА ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
      ЯВЛЯЮЩАЯ СОБОЙ НАПУТСТВИЕ ПОЭТАМ МАЛЫМ
      О РОЛИ ВЕЛИКОЙ ПОЭЗИИ
      В ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА СОВРЕМЕННОГО
      Пролог.
      Я отелился петухом.
      Его я положил на лавку.
      И, положив на лавку травку,
      (Поскольку горд был петухом)
      Пошел с докладом я в Местком,
      Чтоб дали к премии надбавку.
      Я отелился петухом;
      Пришел домой и лег на лавку.
      ...
      - Как написал я триолет,
      Так сразу съел тарелку супа.
      А вот мой друг, Аркадий Суппорт,
      (Дурак, каких не видел свет)
      Не смог так мило написать,
      Ему на триолет нассать!
      А пишет он, не видя света,
      Свои дурацкие сонеты.
      Не правда ль, бейби, триоилет
      Гораздо круче, чем сонет?!
      - Послухай, граф,хоть ты и дурень,
      Но, все же - будь благоразумен.
      Ты думал, если я еврей,
      Так сразу - нехристь и злодей?
      О да, мон шер, ты просто пидер,
      И не владеешь ты стихом.
      Да подтвердит любой Местком
      Ты спер мой серосиний свитер!
      А посему любой сонет
      Всегда клевее триолета!
      - Увы, был друг; теперь он спятил!
      Конечно, и на Солнце пятен
      Гораздо больше, чем могли б
      Мы это сразу обнаружить...
      Но Вы испортили мой ужин!
      Кошмар безудержных обид
      На Вас, мой друг, о нет, не спорьте,
      Ведь мы в искусстве, а не в спорте,
      Ведь скажет всякий, что "сонеты"
      Всегда рифмуются с "клозеты".
      Другое дело - триолет...
      У Вас стыда, Аркадий, нет!
      - Послушай ты, графнуля вшивый,
      Коль ты Петрарку не читал,
      И не вкушал плодов Шекспира
      И Бальмонта почти не знал
      Пусть так. О, как же я страдаю!
      Тебя я, мразь, разубеждаю!
      Какой к чертям ты здесь Поэт,
      Коли не пишешь ты сонетов?!
      - Аркадий, друг, как Вы забыли
      На брудершавты мы не пили,
      Поскольку, хоть Вы и виконт,
      Но надо все же знать приличья,
      Ведь всем известно, что - Бальмонт,
      О да, не Бальмонт! вот отличье,
      Вот вашей дурости сигнал.
      Шекспира ж, да, я не читал,
      Но читать не собираюсь,
      Об этом всенародно каюсь,
      Поскольку круче чем Шекспир
      Один... под Питером трактир.
      Ну, да его снесли намедни.
      Какие были там обедни!
      Как подавали карасей,
      Какао, рябчиков, омаров...
      Какие были там гитары
      Что, право, чистый Колизей
      Каких больших людей скопленье!
      Увы, то милое мгновенье
      Растаяло - как тихий дым.
      С тех пор я стал совсем другим,
      С тех пор пишу я триолеты
      И ненавижу все сонеты!
      - Хвастун ты, дурень и буржуй.
      Трактир тот - форменная гадость!
      Ты, Фролыч, на него наплюй,
      Есть на Земле иная радость.
      Я, этой радостию полн,
      Лечу - что Ароинов челн;
      И пусть к чертям летят собачьим
      Все Переделкинские дачи!
      Там ныне нет мужей достойных.
      Дурак, внемли и вразумись
      На свете ссроы все и войны,
      И этот джаз, и этот твист,
      И перестройка, и стриптиз
      Не оттого ли происходят,
      Что как-то раз, при всем народе
      Прикрыли Пивларек на Марксе,
      Оплот и радости, и братства,
      Веселья и любви, и смеха...
      Одна, одна была утеха!
      Прошли те радостные дни.
      Мне были дороги они!
      Я вспоминаю лишь об этом,
      Об этом лишь - пишу сонеты.
      - На Маркса?! да вы что, сдурели?
      Мой бедный брат, о как посмели
      Вы вспомнить эту пакость, дрянь!
      Конечно, пивом там поили,
      Да вот вставать в такую рань...
      Средь алкашей - я как в могиле,
      О, с Вами спорить я не в силе,
      Виконт...
      - Так значит я - алкаш?!
      Ты - негодяй! на Марксе пиво...
      - Я был когда-то столь счастливым...
      - Заткнись!..
      - О, не впадайте в раж!
      Иначе Вас я дерну за нос,
      Чрез уши выверну насквозь,
      Налью сивухи Вам на нос!..
      Вы - Василиск и Подлый страус!
      - Вот мой кинжал, проклятый графчик!
      Готовь себе сосновый шкафчик,
      Я поражу тебя, злодей!
      - Негодный, не смеши людей!
      Раз так - я проколю Вас шпагой
      С большой любовью и отвагой!
      В моей груди - тайфун, метель!!
      Дуэль!
      - Дуэль!!
      - Дуэль!!!
      - Дуэль!!!...
      - Дуэль!!!!...
      ...
      Эпилог.
      Я отелился петухом.
      Его под лавку положивши,
      Я съел пять грамм отличной пищи,
      (Поскольку не был дураком.)
      Вперед! там ждет меня Местком!
      В Месткоме - деньги и грамоты.
      Мне очень получить охота
      Душистый, сытный хлеба ком.
      Иду. Прекрасно пепелище
      Свои раскинуло говнища.
      Виват, колхоз! мой отчий дом!
      В Месткоме мне вручили ноты,
      Пятак и новенькие боты.
      И я пою: Тирлим-бом-бом!..
      осень90-весна91
      ALLPHYCE
      Он был из тех, кто верит сказкам Больше, чем близким друзьям, И он рассказал о том, что случилось, Мыльным своим пузырям, Они летали, молчали над крышами, Сверкая во мраке ночном, И в одном из них он увидел Город, Город, прекрасный, как сон. Ворота его были открыты И приглашали войти, И он шел вперед, понимая: Другого нету пути, И путь его был освещен светлячками, Слетевшими с яркой Луны, Он шел... И знаете, это прекрасно, Когда сбываются сны. Поднимаясь по лестнице в черное небо, В сверкающий Город свой, Он, оглянувшись, случайно заметил Два прозрачных крыла за спиной, Полетел, поняв, что может Теперь разорвать свою быль, Его ждал Город, его звал Город Город - Мыльный пузырь...