Современные куртуазные манеристы
      Сборник
      Содержание
      Бардорым А.В. Мой Image Дерзкий вызов Полковнику никто не пишет Быков Д. Курсистка Воспоминания поэта о покинутой им возлюбленной Из цикла "Декларация независимости" Пеленягрэ В.И. Silentium Триолет Sic Vita Накануне Ужин в Санслисе Женщина у зеркала Григорьев К.А. Богомол Похмельный синдром Крупный выигрыш Протектор - 2 Марго "У нас будет маленький" Воскресенье Мальчик чумазенький "Здоровой девушке не свойственна стыдливость" "Очень грустная была девушка Аннет" Русской девушке Привет из Загорска или встреча, которой не было Ты заболела, Катя Люби своё тело Гимн сладострастию Похмельный синдром - 2 А. Добрынину на день рождения Стихи К. Григорьева о группе "Лосьон" Послание коту моему Катюшке "Я послан в этот мир..." Степанцов В.Ю. Любимый шут принцессы Грёзы Сумерки империи Волосы Ногти Владимир Пигмалион Удачный круиз "Я менеджер тухлого клуба" "Немолодой Иван-Царевич" "Я любил поджигать кадиллаки" Я блондинка приятной наружности Александр Вулых Автобиография Баллада о настоящем Крисе Допрос Про овцу Оставайся с нами Копакабана В. Фомин "Зачем дано бездельнику творить" "Затейливо и прихотливо..." "Был день так ярок и морозен..." "Я в прекрасном добром настроении..." Сонет "Когда весёлый и смешной..." Арлекин "Люблю хайратых музыконтов..." К Т... Элизабет " - Погубитель, погубитель!", - ты шептала в упоении..." "О девушках пишет поэт пожилой..." Такая история Апрель - май Июнь Июнь - полнолуние К. Григорьеву "Старый Кодак достав с антресолей..." "Ночью мокро, ночью жутко..." Москва. Ураган. Уроки французского "Избегайте всяких, девушки, поэтов..." Гедонист Предостережение поэту о компьютерных сетях "Работы нет - и чёрт с ней. Вечен мир..." К Надин Пелевину Добрынин А.В. "С запада тянутся тучи, клубясь..." "Случайных встреч на свете нет..." "В Ростове, у рынка центрального..." "Противная американка..." "Мы долго и тщетно старались..." "Личная жизнь - это страшная жизнь..." "Кошка вяло бредёт по паркету..." "Мне сказал собутыльник Михалыч..." "Для женщин я неотразим..." "Моё бессовестное пьянство..." "Чтобы выжить, надо много есть..." "Не входи в положенье великих людей..." "Если дама отшибла и перед и зад..." "Чтоб жизнь не протекла бесцельно..." "Пусть размеренно-ласково пена..." "Много женщин на свете, поэтов же мало..." "Баллада о бультерьерах и сексуальных маньяках" "Я вам шепчу: вы грёза, ангел, фея." Анастасия Лятуринская "Жизнеописание негодяев"
      Дмитрий Быков
      Быков, Дмитрий Львович. Родился в 1967 году в Москве. Окончил
      отделение литературной критики факультета журналистики МГУ (1991). В
      1989-1992 гг. - Командор ОКМ. Участник орденских сборников. Автор
      книг "Декларация независимости" (1992), "Послание к юноше" (1994),
      "Военный переворот". Сотрудник ряда центральных периодических
      изданий. В настоящий момент вышел из Ордена.Здесь предполагалось
      наличие фото, как только Дмитрий его предоставит, оно тут же здесь
      появится. А пока вы можете увидеть Дмитрия на групповых фотографиях
      в фотоальбомах.
      Курсистка
      Анне Пустынцевой
      Анна, курсистка, бестужевка, милый дружок,
      Что вы киваете так отрешенно и гордо?
      Видимо, вечером - снова в марксистский кружок
      В платьице жертвенно-строгом, по самое горло?
      Аннушка, вы не поверите, как я устал!
      Снова тащиться за вами, голубушка, следом,
      Снова при тусклой коптилке читать "Капитал",
      Будто не зная других развлечений по средам!
      Дети дьячков, не стиравшие воротничков,
      С тощими шеями, с гордостью чисто кретинской, Снова посмотрят
      презрительно из-под очков
      На дворянина, пришедшего вместе с курсисткой.
      Что до меня, - посвящение в ваши дела
      Движется медленно, я и на том благодарен.
      Верить ли сыну помещика из-под Орла?
      Хоть и студент, и словесник, а все-таки барин!
      ... Кто это злое безумие вам диктовал?
      Аннушка, что вам тут делать, зачем среди них вы?
      Прежде заладят: промышленность, рынок, товар...
      После подпольно сипят про враждебные вихри...
      Вследствие этого пенья сулят благодать..
      Все же их головы заняты мыслью иною:
      Ясно, что каждый бы вами хотел обладать,
      Как в "Капитале" товар обладает ценою.
      Сдавленным шепотом конспиративно орет
      Главный поклонник Успенских, знаток Короленок:
      "Бедный народ!" (Будто где-нибудь видел народ!)
      После он всех призывает в какой-то застенок.
      Свет керосинки едва озаряет бедлам.
      Некий тщедушный оратор воинственней Марса:
      Аннушка! Всю свою страсть безответную к вам
      В поисках выхода он переносит на Маркса!
      Сущий паноптикум, право. Гляди да дивись.
      Впрочем, любимая, это ведь так по-российски
      То, что марксисты у нас обучают девиц,
      Или, верней, что в политику лезут курсистки!
      Душно мне в Питере, Аннушка. Давит гранит,
      Геометрический город для горе-героев.
      Ночью, бывало, коляска внизу прогремит,
      И без того переменчивый сон мой расстроив,
      Думаешь, думаешь: что вы затеяли тут!
      Это нелепо, но все ж предположим для смеха:
      Что, если эти несчастные к власти придут?!
      ... В стенах промозглых гранитное мечется эхо.
      Аннушка, милая, я для того и завел
      Всю эту речь, чтобы нынче, в ближайшее лето,
      Вас пригласить на вакации съездить в Орел.
      Аннушка, как мне отчетливо видится это
      Запах вечерней травы, полуденных полей,
      Вкус настоящего хлеба, изюмного кваса!
      Даже не ведаю, что в усадьбе милей:
      Дедушкин сад или бабушкин томик "Жильбласа!"
      В августе яблоки, груши, малина - горой!
      Верите ль, некуда деть - отдаем за бесценок!
      К вашим услугам - отличнейший погреб сырой,
      Если вам так непременно охота в застенок!
      Будете там запрещенные книжки читать,
      Ибо в бездействии ум покрывается ржавью.
      Каждую ночку я буду вас так угнетать,
      Как и не снилось российскому самодержавью!..
      ... Боже, давно ли? Проснулся, курю в полумгле.
      Дождь не проходит, стекло в серебристых потеках.
      Что-то творится сейчас на российской земле?
      Там-то не ведают, где ж разглядеть в Териоках!
      Видимо, зря я тогда в эмпиреях парил.
      Знаете сами, что я никудышный оратор.
      Может быть, если бы вовремя уговорил,
      Мне бы спасибо сказал Государь Император.
      Воспоминание поэта о покинутой им возлюбленной
      И хватит!
      (Н. Слепакова)
      Союз неравных двух сердец
      Чреват гробами,
      И вы растались наконец,
      Скрипя зубами:
      Ты - оттого, что сытный брак
      Опять сорвался,
      Он - оттого, что, как дурак,
      Очаровался.
      Да, ты не стоишь одного
      Плевка поэта,
      И, что печальнее всего,
      Он знает это.
      Да, ты глупа, жалка, жадна,
      И ваши встречи
      Сплошная жуть. Но ты нужна,
      Как повод к речи.
      Зачем? Не проще ли простить,
      Забыв, забывшись?
      Но, чтоб лирически грустить,
      Нужна несбывшесть.
      Ты не хранишь и пары строк
      В мозгу убогом,
      Но твой удел - давать толчок,
      Служить предлогом.
      Свестись к идее.
      Означать.
      Не быть, а значить.
      Не подходить к нему.
      Молчать. Вдали маячить.
      Ты вдохновишь его, но так
      И лишь постольку,
      Поскольку вдохновит русак
      Его двустволку.
      Не вспоминая этих ног
      И этой пасти,
      Он не напишет восемь строк
      О свойствах страсти.
      Ты только жар его ума,
      Души причуда,
      Ты лишь предлог. А ты сама
      Ступай отсюда!
      Из цикла "Декларация независимости"
      1.
      Кто обойден галантной школой,
      Тот не увидит Галатеи
      В трактирщице из пирожковой,
      В торговке из галантереи.
      Сырье поэта, как и прежде,
      Двуногих тварей миллионы.
      Так пой, мой друг, в слепой надежде!
      Мы все глядим в Пигмалионы!
      2.
      А. Житинскому
      Все нам кажется, что мы
      Недостаточно любимы,
      Наши бедные умы
      В этом непоколебимы.
      И ни музыка, ни стих
      Этой ноши не избудет,
      Ибо больше нас самих
      Нас никто любить не будет.
      Кавалерственная дама Ордена Анастасия Лятуринская "Жизнеописания негодяев" Собственноручные записки Кавалерственной Дамы
      Великий магистр физически слаб перед вином. Как охмелееет, так тотчас растает и начинает говорить об утраченной молодости. А еще водится за ним грех: в любом обществе он всегда найдет свободную оттоманку и в разгар веселья, бывало, шасть на нее и спать. В одежде магистр Степанцов, что называется щеголь и этикет соблюдает. Сидит за столом, ведет беседы. А как почувствует желание прилечь, тут же спешит откланяться. Всегда перед тем снимет белоснежную рубашку, шелковый платок и уж потом на оттоманку. Отдохнет, оденется, посидит за столом и снова разденется. Разденется - и спит! Так неоднократно за вечер.
      Куртуазные маньеристы проводят время между аристократическим обедами и демагогическими спорами. Общество состоит из смеси разнообразных умов, а также из оригинальных и веселых женщин. Кутежи сопровождаются обилием шампанского, множеством острых слов, стихами, бесконечными интригами, часто приводящими к скандалам. Так Великий приор, выпив два штофа русской водки, становится доверчив, как дитя. В таких случаях интриган архикардинал подсовывает поэту старух и прочий сброд женского полу. Надо отдать должное: Добрынин бывает со всеми ласков и называет всякую перезревшую даму своим медвежоночком. Очнувшись наутро, обычно впадает в задумчивость и тогда пьет мертвую. Зла же Добрынин ни на кого не таит. Напротив, бывает приветлив и обращается ко всякому без разбору не иначе, как "миляга". За это его все любят. Особенно трактирщики, животные и дети.
      О Черном Гранд-Коннетабле ходили слухи самые фантастические. Говорили, например, что он может пить десять дней кряду и оставаться свежим и бодрым. Говорили также, что в постели он неутомим и любит женщин, не снимая сапог. Завистники утверждали, что не снимает он сапог оттого, что не имеет портянок. Самый же факт никто оспаривать не решался. Константэн Григорьев, кутивший с Бардодымом неделю, утверждал, что он-де черт, посланный в Орден для спаивания и развала. Дескать, он самолично видел хвост, и что вместо ступней у Коннетабля копытца. - Ну снимите сапоги, снимите, если это не так, - приставал к собутыльнику пьяный Григорьев. Гранд-Коннетабль лукаво улыбался, но сапог не снимал.
      Как-то Великий магистр после трехдневного кутежа заехал к архикардиналу, который в свою очередь тоже был в состоянии похмельном и раздраженном. Желая развлечься, друзья написали шутливый пасквиль на послушника Быкова и тут же отнесли в модную столичную газету. После чего уже в хорошем расположении духа отправились отобедать. Быков шутки не понял и вышел из Ордена. С тех пор ни в свете, ни в литературе о нем больше не слышали. Рыжий фавн Григорьев (по убеждениям азербайджанский мусаватист) был личностью загадочной. Никто не знал, чем он завлекал в свои сети доверчивых христианок. Рыжая борода ли была тому виной или что другое... Только доподлинно известно, что женщины, отдавшие ему самое дорогое, неизменно сходили с ума. - На совести усталой много зла, - не без удовольствия сознавался молодой мизантроп.
      Пеленягрэ всю жизнь страстно любил заграницу. Заграница же не отвечала ему взаимностью. - Два великих поэта никогда не были за границей - я и Пушкин, - со свойственной ему скромностью сокрушался архикардинал.
      Александр Вулых
      Поэт Александр Вулых не принадлежит к числу куртуазных маньеристов, но удостоен чести быть представленным на нашем сайте благодаря протекции со стороны командора-ордалиймейстера Ордена Константэна Григорьева.
      Александр Вулых выпускает приложение к газете "Московская правда" под названием "Ночное рандеву", где обильно публикует молодых литераторов - поэтов и прозаиков. Возраст свой тщательно скрывает. В свободное от работы время пишет хорошие стихи, которые в частности печатает газета "Московский комсомолец".
      Автобиография
      Я родился в пятьдесят шестом...
      Год за годом рос, и постепенно
      ростом вышел для прыжков с шестом,
      да не вышло из меня спортсмена.
      Шелестело детство, как листва,
      голосами юность колосилась...
      И ложились звуки на слова,
      только песни что-то не сложилось.
      Не сложилась песня... Ну и что?
      Кто заметил?-Шут, ей-богу, с нею...
      Кстати, мог бы стать и я шутом,
      да шутить, как надо, не умею...
      Слишком долго в облаках витал,
      не летая толком, и при этом
      с неба звезд горстями не хватал...
      И не стал поэтому поэтом.
      Только я - понятно, не о том.
      А скорей - о счастье человека
      быть рожденным...
      в пятьдесят шестом
      на изломе облачного века.
      Баллада о настоящем Крисе
      В тридевятом царстве небогатом, от зари лабая до зари, жили-были три родимых брата: Крис де Бург, Крис Норман и Крис Ри. Им судьба отмерила немало беззаботных и счастливых дней. Им всего, казалось бы, хватало: и вина, и бабок, и коней... По ночам они гудели в баре, а потом, придвинувшись к огню, до утра играли на гитаре разную заморскую фигню. Напевая всякий раз: "I love you", братья не питали интерес к собственному вздорному тщеславью... Но однажды их попутал бес. И тогда они, затеяв бучу о судьбе различных доминант, стали выяснять, кто в жизни круче как певец и просто музыкант. Спорили пять лет и три недели. На рубашках выцвел яркий шелк, кудри на затылках поредели, но консенсус так и не пришел. И когда их силы покидали через столько лет и столько зим, застучали по полу сандалии и вошел... архангел Онэксим! И сказал он им: "Я все устроил и решил ваш спор уже давно; и хотя вы гении все трое в сущности вы все-таки - говно, и всегда останетесь ослами... А в стране, где ветер душу рвет, за семью морями и долами настоящий музыкант живет!" И тогда пропел Крис Ри - де Бургу, не пытаясь раздраженье скрыть: "Кажется архангел гонит дурку, ведь такого блин не может быть!" и добавил по английски: "Телл ми, ю, арханджел, уот хиз нейм из?" И в ответ услышал: "Это Кельми. А зовут его, запомни, - Крис!" и, сказав, он тут же испарился, как с волшебной лампой Аладдин... А на том же месте появился с романтичной внешностью блондин. И тогда опять Крис Ри - де Бургу, усмирить пытаясь дрожь в груди, стиснув зубы еле слышно буркнул: "Дай гитару, брат, и отойди..." Он в розетку подключил гитару, "усилок" врубил на тыщу ватт, и запел, страдая, как Ротару, про любовь и про "Дорогу в ад"... А когда он все-таки заткнулся и накал страстей немного спал то блондин всего лишь пошатнулся, но душой и телом не упал. И тогда, как будто острый скальпель зажимает опытный хирург, как Суворов, покоряя Альпы, взял гитару бледный Крис де Бург. Взял гитару и запел о разном, уносясь печалью в небеса. А когда дошел до "Бабы в красном" содрогнулись реки и леса! Небосвод от горьких слез прогнулся и разлился по ущельям скал... Но блондин всего лишь пошатнулся, а душой и телом не упал. И тогда, таинственный, как Борман в сорок пятом памятном году, к инструменту подошел Крис Норман и, хрипя, запел: "What can I do?" Показалось - мир перевернулся и свой разум в бездну уронил... Но блондин всего лишь пошатнулся и слегка колено преклонил. И тогда, шепча себе проклятья, осознав, что им не по плечу, на колени повалились братья, протянув гитару палачу. Равнодушно, как берет червонец, на посту стоящий строгий мент, золотоволосый незнакомец принял шестиструнный инструмент. Он колками подтянул волокна, или струны, проще говоря... И разбились, распахнувшись, окна, и ворвался "Ветер декабря", как влетает грешница к монаху, побороть не в силах естество... И унес тот ветер братьев... на фиг, и оставил Криса одного!
      Допрос
      Когда меня допрашивать возьмется Тельман Гдлян я не скажу, где золото я буду в стельку пьян. Смеясь, покину камеру, отбыв на этот свет, и господину Хаммеру пошлю большой привет. Когда мне визу выдадут в обратную страну я откопаю золото и Гдляна обману. Спою "Гуд бай, Америка!" сержанту в КПЗ и отплыву от берега под музыку Бизе. Так что ж, давай, допрашивай, раскалывай, пытай мои уста остывшие, уплывшие в Китай... Молчанья Черный Маятник вернет мою золу, и мне поставят памятник на Фрунзенском валу.
      Про овцу
      Когда овца ведет себя по-свински, ей не нужны духовные корма. Вот взять, к примеру, Монику Левински овцу с Капитолийского холма. Когда б в душе я не был гипертоник, имел бы ровный, регулярный стул, то я давно бы всех левинских моник в гармонику трехрядную свернул! Лахудра, похотливая скотина, ничтожество, а вот - в один момент и грязью человека окатила, и вызвала в народе импичмент! В ту злую ночь за чашкой чая "Липтон" сидел в их Белом доме не спеша американский парень Билли Клинтон саксофонист и добрая душа. И он трубил себе на саксофоне, закрыв от удовольствия глаза, и чистый отзвук девственных симфоний в ночные уносился небеса. И в тот момент, когда звездой холодной вдруг озарилась часть его лица, инкогнито змеею подколодной вползла она - позорная овца. Сорвав покровы музыки душевной и осквернив собою Белый дом, она заткнула дудочке волшебной духовный мир своим порочным ртом. А перед тем промолвила: "Не пейте из лунной чаши неба глубину давайте лучше я на вашей флейте сыграю вам мелодию одну..." И предвкушая в этой ночи зыбкой, какой предпримет дело оборот, она с ехидной подленькой улыбкой взяла мундштук у саксофона в рот и запыхтела, оголивши груди, как рыболов над спиннингом в пруду... Мужчины беззащитны ведь по сути, когда у них духовный мир крадут. Мы все когда-то были в роли Билла от жалкого глупца до мудреца, ведь каждого из нас не раз губила безмозглое животное - овца!
      Оставайся с нами
      Одолев над океаном мили, через европейский континент прилетел в Россию Клинтон Билли наш американский президент. Пробираясь к свету лабиринтом, как из подземелья храбрый глист, мы к тебе тянулись, Билли Клинтон, дорогой ты наш саксофонист! Тут у нас в отчаянном аллюре лошадь смуты проявляет прыть, но твоей отважной шевелюре по плечу ее остановить. Может быть ты снова отоваришь нас своею щедрою рукой? Ты ж для нас как брат и как товарищ, господин начальник дорогой! Русские - они ж почти как янки, любящие в жизни статус-кво, только одуревшие от пьянки и от президента своего. Ты на нас не дуйся, Билли Клинтон, это наша общая беда... Вспомни, как Самгин, который Клим-то тоже пил у Горького тогда. в общем слушай, если живы будем, если не помрем в конце концов, то тебя мы, знаешь, не осудим за твое моральное лицо. И не надо толстым слоем пудры мазать свой румянец день-деньской. Мы подыщем для твоей лахудры* теплое местечко на Тверской. Как сказал знакомый культработник, что живет в гостинице "Москва", тут уже готовит ей субботник наша люберецкая братва. Так что, Билли, мы тебя не бросим, обещаем помощь, так и быть. Только подскажи нам, очень просим, как вот с дедом Борей поступить? Вроде как бы сами выбирали, вроде руль доверили ему... Но в такое он втянул нас ралли, что теперь не сладко никому! Мы ж его, как своего, любили, аж штаны посеяли, любя... Ты решай, кого сажать нам, Билли... Можем, кстати, выбрать и тебя. Вот возьмем, проголосуем скопом, чтобы, знаешь, р-раз и навсегда! И к электросамодроческопам подходить не будем никогда! Погляди, как журавлиный клин-то улетает в дальние края... Оставайся с нами, Билли Клинтон, мы жалеть не будем, е-мое!
      *) Небезызвестная Моника Левински "Ночное рандеву"
      КОПАКАБАНА ...Только "Дон" и "Магдалина"... (Р.Киплинг)
      (Пролог)
      Мимо пляжа вдоль залива синего, в майке с парусиновыми брюками, загорелый парень Жаирзинио шел, играя мышцами упругими. Млело солнце круглое и жаркое, пампа сочно заливалась злаками, жадно шины по асфальту шаркали, и шоссе кишело "кадиллаками", от Копакабаны до Сан-Паулу шелестя в маисовой плантации... А навстречу шла Лариса Павлова просто так, без всякой делегации... Легкий бриз дул в спину конопатую; ацетатом вздрагивали плечики... И вдали, раскачивая патлами, голосили мальчики-газетчики... - ...Последние новости! "Ултима ора"! У мультипликатора Педро Аморо На вилле в Баии родились три кролика! Последние новости! Светская хроника! Секс-бомба Гертруда с искусственным бюстом мечтает о свадьбе с Матиасом Рустом!.. .......................... ...Местами дожди во Владимирской области. В эфире - "Маяк". Вы прослушали новости.
      1.
      Дед Кузьма привстал со стула, молча выключил приемник. - Что, в столицу потянуло? А деревня? А коровник? Тут же наши корни, Ларка! Кто тебя кормил с пеленок? - Да кончайте, деда, каркать! Что я - маленький ребенок?.. Лара вынесла тарелку с недоеденными щами, по ушам собачку Стрелку потрепала на прощанье, нарвала травы Пеструхе, принесла пшена для птицы... - Хоть письмишко бы старухе черканула из столицы... - Ладно, деда... Где билеты? - Где да где... Эх, бабы-дуры... Было жарко. Было лето. У плетня толкались куры.
      2.
      - Разрешите прикурить... - Некурящая... Пустите... - Я хотел у Вас спросить, да куда ж Вы так спешите? Может, в здешний ресторан скушать порцию редиски?.. - Что вы... Я спешу в "Кедран" - магазин такой индийский... Кстати, где он тута есть? У меня там родный дядя... - Это - рядом. Это - здесь. Но куда ж вы - на ночь глядя? Может, я вас провожу, как-никак, ведь вы же - дама... Ах, Москва!.. Вокзальный шум, сумки, локти, чемоданы... Площадь. Плотная стена потных тел в субботней пляске... Ты - в толпе. И ты - одна в общей массе, в общей маске... В общем, ты уже - в Москве. В самом деле: это город. Это - Лермонтовский сквер. Это - Ленинские горы... Это - выход запасной две красивые открытки... Это - выход запасной из подъезда... Дверь открыта на площадку... Тишина... Подоконник... Батарея... Вонь... Подвал... И ты - одна со своим вопросом: "Где я?" Где?.. Туман... Тупая боль в голове ли, в пояснице?.. Куры... Сон... Курантов бой... Неужели это снится? Куры... Стон... Окурков след... На измятом платье - пятна... Сумка... Деньги... Денег нет... Как так нету? - Непонятно! Так, еще раз... Куры... Сон... "...Как-никак, ведь вы же - дама..." Стон... О, боже... Это - он!.. Кто?.. Не знаю... Мама! Мама!!
      3.
      Мимо, мимо... вдоль залива синего, Вдоль домов с пластмассовыми ребрами,
      Сильный парень в брюках парусиновых, четко отраженный небоскребами, шел походкой легкой и уверенной (скулы сжаты, мускулы расслаблены), шел, еще не зная, что по берегу тротуаром знойным и расплавленным шла она в коротком платье с белыми кружевными листьями-оборками... И коленки наливались спелыми яблоками - русскими апортами. Рио-де-Жанейро жарким веером раскрывало бездну неизвестного и в твореньях Оскара Нимейера, и в твореньях Господа Небесного.
      4.
      - Господи, что ж тут написано? Боже, когда ж это кончится? Тут же и пишуть и пысают, плакала бабка-уборщица. То ли на фабрике Горького, то ль на Трехгорке, покорная плакала бабка... И горькие Слезы стекали в уборную. - Господи Сусе, Мать Божия, плакала бабка обиженно. Рази была я похожая с девками теми бесстыжими? Рази затем я родилася, пищи скоромной не кушала, в церкву ходила молилася, матушку родную слушала, чтобы увидеть, как свинские твари, о ком мы заботимся, пишуть слова сатанинские... Боже, куда же мы котимся? Бабка к стене прислонилася, ногтем шкребя, словно ножиком... - Боже, прости их и смилуйся! Слышишь ли ты меня, Боженька?
      5.
      - Слышишь, Ларка, зря ты не ходила: вчера так ночь прошла не хило! Стою на "съеме"... Ровно в десять, Фигак! - и фриц на "мерседесе"... По тормозам - и дверцу настежь: - Майн кляйне глюк! Дас ист фантастиш! А я ему - мол, "мани, мани..." Фигак! - И "стольничек" в кармане. Потом гляжу - летит "тойота", а там - козел, с лицом койота. Но хоть козел, а с тормозами... Дала с закрытыми глазами. Потом опять - встаю на якорь... И вдруг - фигак! "Май нэйм из Якоб..." Часок прошел "Май нэйм из Ричард..." Нюхни там, в сумке, "Нину Риччи" презент от Пьера, от Кардана... Все из Парижа, все - "монтана"! А ты... Работа да общага... Ваще, в натуре, - бедолага... - Но ты ведь тоже похудела... - Да что ты, разве в этом дело? Ведь ты себе не представляешь, Какой, блин, допинг получаешь, когда дежуришь у "Союза", И вдруг "жигуль" подвалит юзом... Фигак! А там "совок" в натуре: "Садитесь, девушка, покурим..." А ты его так отоваришь: "Вы ошибаетесь, товарищ, вам надо ехать к Каланчевке я не курю по мелочевке!" Так доведешь экстаз до точки, поправишь вроде бы чулочки... И токо вверх подымешь флаг Фигак! И сразу - "кадиллак"! Почти, как в Рио-де-Жанейра... Не то, что тут, у инженера... Представь себе - песчаный берег, мулаты, бухта, много денег... Оливы, кофе, пальмы, полночь... И вдоль залива... - Глохни, сволочь! Лариса выдохнула сухо, Не смей об этом, слышишь, шлюха! - Ты что, Лариска, обалдела? Ведь я ж помочь тебе хотела! На кой тебе пердильный цех? Возьми наплюй на них на всех. Давай, булыжники прицепим, парфюм наложим, гайки, цепи... Изобразим, как надо, глазки чтоб были в боевой раскраске... А хочешь - дам свои колготки?.. Как у тебя, в порядке шмотки? - Тогда ищи в цеху подмену Выходим в ночь, на третью смену...
      6.
      В ту ночь подорожала колбаса копченая. И было очень сыро. И за окном, примерно, в два часа разверзлись небеса и бездной мира наполнились. И окна стали петь, вернее, стали щебетать, как сойка... И перестала тягостно скрипеть измятая гостиничная койка. И перестала комната дышать прерывистым шуршанием червонцев... И воспарила легкая душа навстречу целомудренному солнцу... И он вошел. И сделалось светло, и ты, вскочив, закрылась занавеской. Но озарилось мутное стекло. И, отделившись от карниза, резко ты взмыла ввысь. И ты была нага, И ты пыталась облаком прикрыться... Но только обнаженная нога светилась, как парящая Жар-Птица... И он летел... И тело, словно сон, не ощущало страха или срама. И он летел... Да кто? Не знаю... Он... И только губы повторяли: - "Мама..."
      7.
      Мимо пляжа, вдоль залива синего, шла, верней, летела легче легкого золотоволосая, красивая девушка из города далекого. Океан был чисто и торжественно вшит в Копакабану синим гарусом... И она была такою женственной, и плыла над пляжем белым парусом. Дон Жозе да Флор де Жаирзинио Шел навстречу... И казались сонными волны океана темно-синего со своими теплыми муссонами.
      8.
      - Конечно же, эти муссоны свистят, потому что на свете масоны, масоны, масоны плетут свои тайные сети, в поганые воды назло нам культуру Руси окуная... Поставим заслоны, заслоны пархатым муссонам Синая! Поставим, разыщем, раскроем, проверим по ЖЭКкам и ДЭЗам! У нас будет каждый героем, кто выжжет каленым железом распутство, разврат, разложенье! Мы требуем помощь Минфина!.. Оратор в конце предложенья схватился за горло графина. Чтоб их сатанинского рока Не слышали русские люди! Пусть будет жестоким уроком! Пусть будет! Пусть будет! Пусть будет! Пусть каждый из вас будет стойким! Мы знаем, чего мы тут хочем! Во имя святой перестройки аминь, патриоты! Я кончил... Простите, не кончил я, ибо хочу я, пусть это и глупо, поклоном отвесить "спасибо" дирекции вашего клуба, которой признателен очень в борьбе за права человека!.. Теперь я действительно кончил. Поэтому щас - дискотека!
      9.
      Начальник крутильно-прядильного цеха Варфоломей Ерофеич Каплан был меломаном, когда пела Пьеха, и пил, если цех не вытягивал план. А план был большим, напряженным и трудным, а в пряже такая обрывность была, что Варфоломея горящие "трубы" всегда раскалялись почти добела! - Почти довела до истерики, стерва!услышал Каплан сквозь рокочущий гул, и так на пределе измотаны нервы, а ты позволяешь такое - прогул!.. Иди объясняйся с начальником, крыса!.. Надтреснуто скрипнула старая дверь... - Простите, к вам можно? - Входите, Лариса... Ну что там у вас приключилось теперь? Теперь, когда все горизонты открыты! Теперь, когда трудимся все мы в поту! Теперь, когда все рубежи перекрыты! Теперь, когда каждый трояк на счету! Теперь, когда каждый... - Каплан поперхнулся и строго на девушку поднял глаза... И вдруг неожиданно он улыбнулся, как это случалось лет тридцать назад. Лариса сидела, как дева, как фея, и тихо к груди прикасалась рука... - Эх! - выдохнул Варфоломей Ерофеич, впервые подумав, что жизнь коротка.
      10.
      В платьице коротком, мимо синего шара с блеклой краскою обшарпанной... - Я люблю тебя, моя красивая шелестели чьи-то губы жаркие. - Я люблю тебя, моя прекрасная! шелестели чьи-то руки сильные. Мимо плача, мимо платья грязного, мимо пляжа, вдоль залива синего.
      11.
      - Да ты не волнуйся, все будет путево! - у Варфоломея вспотела рубаха, - А хочешь - устрою одну из путевок в круиз по Европе со скидкой соцстраха? Да что ты раскисла, на самом-то деле? О чем загрустила? Все было так мило... А хочешь - в Бразилию на две недели? Могу посодействовать. Ты заслужила... А стаж в этом деле не так уж и важен. Важна репутация!.. Что? Не понятно? - Понятно. Катитесь с Бразилией вашей... А я там была уже... Только - бесплатно.
      12.
      Улетали журавли. Мимо дома улетали. И казалось - до земли синим клином доставали. Задевали о порог, осыпая мелкой дрожью и распутицу дорог, и распутье бездорожья... Улетали, в вышине разметая эхо гула... Плыли тени по стене... Дед Кузьма привстал со стула: - Ты вернулась... Бог ты мой! Как же так? Вернулась, Ларка! Насовсем уже, домой!.. - Ладно, деда, хватит каркать... Я и так ведь на мели... - Довели... Эх, бабы-дуры! Улетали журавли. У плетня толкались куры.
      ***
      (Эпилог)
      Мимо плеса, мимо леса синего
      журавли летели в страны жаркие.
      И взмывало небо парусиною...
      И колеса по асфальту шаркали.
      Добрынин Андрей Владимирович
      Родился в 1957 году в Москве
      Окончил экономический факультет ВАСХНИЛ им. Тимирязева
      Сотрудник московских издательств
      Со-редактор газеты "Клюква"
      Участник всех орденских сборников
      Автор книг: "Черный пробел" (1992), "Пески", "Бестиарий" (1994) "Холод" (1995)
      Ряд стихов переведен на иностранные языки