Обиженный поручик Гладков, обращаясь к Кульковскому, сказал:
      - Я думал, что господин маркиз не глуп, а выходит, что он рта разинуть не умеет.
      - Ну и врешь! - сказал Кульковский,- я сам видел, как он во время твоих рассказов раз двадцать зевнул. [77, с. 183-184.]
      Стр. 26
      Другой сослуживец Кульковского был офицер по фамилии Гунд, что с немецкого языка по переводу на русский значит собака. Две очень старые старухи перессорились за него и чуть не подрались.
      Кульковский сказал при этом:
      - Часто мне случалось видеть, что собаки грызутся за кость, но в первый раз вижу, что кости грызутся за собаку. [77, с. 184.]
      Пожилая госпожа, будучи в обществе, уверяла, что ей не более сорока лет от роду. Кульковский, хорошо зная, что ей уже за пятьдесят, сказал:
      - Можно ей поверить, потому что она больше десяти лет в этом уверяет. [77, с. 184.]
      Известный генерал Д. (А. А. фон Девиц) на восьмидесятом году от роду женился на молоденькой и прехорошенькой немке из города Риги. Будучи знаком с Кульковским, писал он к нему из этого города о своей женитьбе, прибавляя при этом:
      - Конечно, я уже не могу надеяться иметь наследников.
      Кульковский ему отвечал:
      - Конечно, не можете надеяться, но всегда должны опасаться, что они будут. [77, с. 185.]
      Сам Кульковский часто посещал одну вдову, к которой ходил и один из его приятелей, лишившийся ноги под Очаковом, а потому имевший вместо нее деревяшку.
      Когда вдова показалась с плодом, то Кульковский сказал приятелю:
      - Смотри, братец, ежели ребенок родится с деревяшкою, то я тебе и другую ногу перешибу. [77, с. 185.]
      Двух кокеток, между собою поссорившихся, спросил Кульковский:
      - О чем вы бранитесь?
      - О честности,- отвечали оне.
      - Жаль, что вы взбесились из-за того, чего у вас нет,- сказал он. [77, с. 186.]
      Стр. 27
      Кульковский однажды был на загородной прогулке, в веселой компании молоденьких и красивых девиц. Гуляя полем, они увидали молодого козленка.
      - Ах, какой миленький козленок! - закричала одна из девиц.- Посмотрите, Кульковский, у него еще и рогов нет.
      - Потому что он еще не женат,- подхватил Кульковский. [77, с. 186.]
      Красивая собою и очень веселая девица, разговаривая с Кульковским, между прочим смеялась над многоженством, позволенным магометанам.
      - Они бы, сударыня, конечно, с радостью согласились иметь по одной жене, если бы все женщины были такие, как вы,- сказал ей Кульковский. [77, с. 187.]
      При всей красоте своей и миловидности девица эта была очень худощава, поэтому и спрашивали Кульковского:
      - Что привязало его к такой сухопарой и разве не мог он найти пополнее?
      - Это правда, она худощава,- отвечал он,- но ведь от этого я ближе к ее сердцу и тем короче туда дорога. [77, с. 188.]
      Молодая и хорошенькая собою дама на бале у герцога Бирона сказала во время разговоров о дамских нарядах:
      - Нынче все стало так дорого, что скоро нам придется ходить нагими.
      - Ах, сударыня! - подхватил Кульковский,- это было бы самым лучшим нарядом. [77, с. 186.]
      На параде, во время смотра войск, при бывшей тесноте, мошенник, поместившись за Кульковским, отрезал пуговицы с его кафтана. Кульковский, заметив это и улучив время, отрезал у вора ухо.
      Вор закричал:
      - Мое ухо.
      А Кульковский:
      Стр. 28
      - Мои пуговицы!
      _ На! На! вот твои пуговицы!
      - Вот и твое ухо! [77, с. 190.]
      Герцог Бирон послал однажды Кульковского быть вместо себя восприемником от купели сына одного камер-лакея. Кульковский исполнил это в точности, но когда докладывал о том Бирону, то сей, будучи чем-то недоволен, назвал его ослом.
      - Не знаю, похож ли я на осла,- сказал Кульковский,- но знаю, что в этом случае я совершенно представлял вашу особу. [77, с. 191.]
      В то время когда Кульковский состоял при Бироне, почти все служебные должности, особенно же медицинские, вверялись только иностранцам, весьма часто вовсе не искусным.
      Осмеивая этот обычай, Кульковский однажды сказал своему пуделю:
      - Неудача нам с тобой, мой Аспид: родись ты только за морем, быть бы тебе у нас коли не архиатером (главным врачом), то, верно, фельдмедикусом (главный врач при армии в походе). [77, с. 144.]
      Старик Кульковский, уже незадолго до кончины, пришел однажды рано утром к одной из молодых и очень пригожих оперных певиц.
      Узнав о приходе Кульковского, она поспешила встать с постели, накинуть пеньюар и выйти к нему.
      - Вы видите,- сказала она,- для вас встают с постели.
      - Да,- отвечал Кульковский вздыхая,- но уже не для меня делают противное. [77, с. 144.]
      А. П. СУМАРОКОВ
      На экземпляре старинной книжки: "Честный человек и плут. Переведено с французского. СПб., 1762" записано покойным А. М. Евреиновым следующее:
      Стр. 29
      "Сумароков, сидя в книжной лавке, видит человека, пришедшего покупать эту книгу, и спрашивает: "От кого?" Тот отвечает, что его господин Афанасий Григорьевич Шишкин послал его купить оную. Сумароков говорит слуге: "Разорви эту книгу и отнеси Честного человека к свату твоего брата Якову Матвеевичу Евреинову, а Плута - своему господину вручи". [6, стлб. 0197.]
      На другой день после представления какой-то трагедии сочинения Сумарокова к его матери приехала какая-то дама и начала расхваливать вчерашний спектакль. Сумароков, сидевший тут же, с довольным лицом обратился к приезжей даме и спросил:
      - Позвольте узнать, сударыня, что же более всего : понравилось публике?
      - Ах, батюшка, дивертисмен!
      Тогда Сумароков вскочил и громко сказал матери:
      - Охота вам, сударыня, пускать к себе таких дур! Подобным дурам только бы горох полоть, а не смотреть высокие произведения искусства! - и тотчас убежал из комнаты. [53, стлб. 957-958.]
      Однажды, на большом обеде, где находился и отец Сумарокова, Александр Петрович громко спросил присутствующих:
      - Что тяжелее, ум или глупость? Ему отвечали:
      - Конечно, глупость тяжелее.
      - Вот, вероятно, оттого батюшку и возят цугом в шесть лошадей, а меня парой.
      Отец Сумарокова был бригадир, чин, дававший право ездить в шесть лошадей; штаб-офицеры ездили четверкой с форейтором, а обер-офицеры парой. Сумароков был еще обер-офицером... [53, стлб. 958.]
      Барков всегда дразнил Сумарокова. Сумароков свои трагедии часто прямо переводил из Расина и других. Например:
      у Расина:
      "Centre vous, centre moi, vainement je m'eprouve. Present je vous fuis, absent je vous trouve!"
      Стр. 30
      у Сумарокова:
      "Против тебя, себя я тщетно воружался! Не зря тебя искал, а видя удалялся".
      Барков однажды выпросил у Сумарокова сочинения Расина, все подобные места отметил, на полях подписал: "Украдено у Сумарокова" и возвратил книгу по принадлежности. [53, стлб. 958.]
      В какой-то годовой праздник, в пребывание свое в Москве, приехал он с поздравлением к Н. П. Архарову и привез новые стихи свои, напечатанные на особенных листках. Раздав по экземпляру хозяину и гостям знакомым, спросил он о имени одного из посетителей, ему неизвестного. Узнав, что он чиновник полицейский и доверенный человек у хозяина дома, он и его подарил экземпляром. Общий разговор коснулся до драматической литературы; каждый взносил свое мнение. Новый знакомец Сумарокова изложил и свое, которое, по несчастью, не попало на его мнение. С живостью встав с места, подходит он к нему и говорит: "Прошу покорнейше отдать мне мои стихи, этот подарок не по вас". [29, с. 21.]
      Барков заспорил однажды с Сумароковым о том, кто из них скорее напишет оду. Сумароков заперся в своем кабинете, оставя Баркова в гостиной. Через четверть часа Сумароков выходит с готовой одою и не застает уже Баркова. Люди докладывают, что он ушел и приказал сказать Александру Петровичу, что-де его дело в шляпе. Сумароков догадывается, что тут какая-нибудь проказа. В самом деле, видит он на полу свою шляпу и ...[81, с. 157-158.]
      Сумароков очень уважал Баркова как ученого и острого критика и всегда требовал его мнения касательно своих сочинений. Барков пришел однажды к Сумарокову.
      - Сумароков великий человек! Сумароков первый русский стихотворец! сказал он ему.
      Обрадованный Сумароков велел тотчас подать ему водки, а Баркову только того и хотелось. Он напился пьян. Выходя, сказал он ему:
      Стр. 31
      - Александр Петрович, я тебе солгал: первый-то русский стихотворец - я, второй Ломоносов, а ты только что третий.
      Сумароков чуть его не зарезал. [81, с. 170.]
      Под конец своей жизни Сумароков жил в Москве, в Кудрине, на нынешней площади. Дядя (И. И. Дмитриев) мой был 17 лет, когда он умер. Сумароков уже был предан пьянству без всякой осторожности. Нередко видал мой дядя, как он отправлялся пешком в кабак через Кудринскую площадь, в белом шлафроке, а по камзолу, через плечо, анненская лента. Он женат был на какой-то своей кухарке и почти ни с кем не был уже знаком. [44, с. 20-21.]
      ЕКАТЕРИНЫ СЛАВНЫЙ ВЕК
      Однажды, в Царском Селе, императрица, проснувшись ранее обыкновенного, вышла на дворцовую галерею подышать свежим воздухом и увидела у подъезда нескольких придворных служителей, которые поспешно нагружали телегу казенными съестными припасами. Екатерина долго смотрела на эту работу, незамечаемая служителями, наконец крикнула, чтобы кто-нибудь из них подошел к ней. Воры оторопели и' не знали что делать. Императрица повторила зов, и тогда один из служителей явился к ней в величайшем смущении и страхе.
      -, Что вы делаете? - спросила Екатерина.- Вы, кажется, нагружаете вашу телегу казенными припасами?
      - Виноваты, Ваше Величество,- отвечал служитель, падая ей в ноги.
      - Чтоб это было в последний раз, сказала императрица,- а теперь уезжайте скорее, иначе вас увидит обер-гофмаршал и вам жестоко достанется от него. [76, с. 14.]
      В другой раз, гуляя по саду, императрица заметила, что лакеи несут из дворца на фарфоровых блюдах персики, ананасы и виноград. Чтобы не встретиться с ними, Екатерина повернула в сторону, сказав окружающим:
      - Хоть бы блюда мне оставили. [24, с. 157.]
      На звон колокольчика Екатерины никто не явился из ее прислуги. Она идет из кабинета в уборную и далее и, наконец, в одной из задних комнат видит, что истопник усердно увязывает толстый узел. Увидев императрицу, он оробел и упал перед нею на колени.
      - Что такое? - спросила она.
      - Простите меня, Ваше Величество.
      - Да что же такое ты сделал?
      - Да вот, матушка-государыня: чемодан-то набил всяким добром из дворца Вашего Величества. Тут есть
      Стр. 35
      и жаркое и пирожное, несколько бутылок пивца и несколько фунтиков конфект для моих ребятишек. Я отдежурил мою неделю и теперь отправляюсь домой.
      - Да где ж ты хочешь выйти?
      - Да вот здесь, по этой лестнице.
      - Нет, здесь не ходи, тут встретит тебя обер-гофмаршал (Григ. Ник. Орлов), и я боюсь, что детям твоим ничего не достанется. Возьми-ка свой узел и иди за мною.
      Она вывела его через залы на другую лестницу и сама отворила дверь:
      - Ну, теперь с Богом! [131, с. 69.]
      Старый генерал Щ. представлялся однажды Екатерине II.
      - Я до сих пор не знала вас,- сказала императрица.
      - Да и я, матушка-государыня, не знал вас до сих пор,- ответил он простодушно.
      - Верю,- возразила она с улыбкой.- Где и знать меня, бедную вдову! [81а, с. 67.]
      Граф Самойлов получил Георгия на шею в чине полковника. Однажды во дворце государыня заметила его, заслоненного толпою генералов и придворных.
      - Граф Александр Николаевич,- сказала она ему,- ваше место здесь впереди, как и на войне. [81, с. 170.]
      В 1789 и 1790 годах адмирал (В. Я.) Чичагов одержал блистательные победы над шведским флотом, которым командовал сначала герцог Зюдерманландский, а потом сам шведский король Густав III. Старый адмирал был осыпан милостями императрицы (...). При первом после того приезде Чичагова в Петербург императрица приняла его милостиво и изъявила желание, чтобы он рассказал ей о своих походах. Для этого она пригласила его к себе на следующее утро. Государыню предупреждали, что адмирал почти не бывал в хороших обществах, иногда употребляет неприличные выражения и может не угодить ей своим рассказом. Но императрица осталась при своем желании. На другое
      Стр. 36
      утро явился Чичагов. Государыня приняла его в своем кабинете и, посадив против себя, вежливо сказала, что готова слушать. Старик начал... Не привыкнув говорить в присутстви императрицы, он робел, но чем дальше входил в рассказ, тем больше оживлялся и наконец пришел в такую восторженность, что кричал, махал руками и горячился, как бы при разговоре с равным себе. Описав решительную битву и дойдя до того, когда неприятельский флот обратился в полное бегство, адмирал все забыл, ругал трусов-шведов, причем употреблял такие слова, которые можно слышать только в толпе черного народа. "Я их... я их..." - кричал адмирал. Вдруг старик опомнился, в ужасе вскочил с кресел, повалился перед императрицей...
      - Виноват, матушка, Ваше императорское Величество...
      - Ничего,- кротко сказала императрица, не дав заметить, что поняла непристойные выражения,- ничего, Василий Яковлевич, продолжайте; я ваших морских терминов не разумею.
      Она так простодушно говорила это, что старик от души поверил, опять сел и докончил рассказ. Императрица отпустила его с чрезвычайным благоволением. [96, с. 775-776.]
      Императрица Екатерина была недовольна Английским министерством за некоторые неприязненные изъявления против России в парламенте. В это время английский посол просил у нее аудиенции и был призван во дворец. Когда вошел он в кабинет, собачка императрицы с сильным лаем бросилась на него и посол немного смутился. "Не бойтесь, милорд,- сказала императрица,- собака, которая лает, не кусается и неопасна". [29, с. 173.]
      На одном из придворных собраний императрица Екатерина обходила гостей и к каждому обращала приветливое слово. Между присутствующими находился старый моряк. По рассеянию случилось, что, проходя мимо него, императрица три раза сказала ему: "Кажется, сегодня холодно?" - "Кет, матушка, Ваше Величество, сегодня довольно тепло",- отвечал он каждый раз. "Уж воля Ее Величества,сказал он соседу своему,- а я на правду черт". [29, с. 118-119.]
      Стр. 37
      "Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкою и единорогом",- говорила Екатерина II какому-то генералу. "Разница большая,отвечал он,- сейчас доложу Вашему Величеству. Вот изволите видеть: пушка сама по себе, а единорог сам по себе".- "А, теперь понимаю",- сказала императрица. [29, с. 119.]
      Княгиня Варвара Александровна Трубецкая неразлучно жила с супругою Хераскова около 20 лет в одном дому, чему покойная императрица Екатерина крайне удивлялась и говаривала публично: "Не удивляюсь, что братья между собою дружны, но вот что для меня удивительно, как бабы столь долгое время уживаются между собою". [107, с. 30.]
      Кречетников, при возвращении своем из Польши, позван был в кабинет императрицы.
      - Исполнил ли ты мои приказания? - спросила императрица.
      - Нет, государыня,- отвечал Кречетников). Государыня вспыхнула.
      - Как нет!
      Кречетников стал излагать причины, не дозволившие ему исполнить высочайшие повеления. Императрица не слушала, в порыве величайшего гнева она осыпала его укоризнами и угрозами. Кр(ечетников) ожидал своей гибели. Наконец императрица умолкла и стала ходить взад и вперед по комнате. Кр(ечетников) стоял ни жив ни мертв. Через несколько минут государыня снова обратилась к нему и сказала уже гораздо тише:
      - Скажите мне, какие причины помешали вам исполнить мою волю?
      Кр(ечетников) повторил свои прежние оправдания. Екатерина, чувствуя его справедливость, но не желая признаться в своей вспыльчивости, сказала ему с видом совершенно успокоенным:
      - Это дело другое. Зачем же ты мне тотчас этого не сказал? 181, с. 165.]
      ...Это напоминает мне хорошенький анекдот об императрице Екатерине, который рассказал мне Пуш
      Стр. 38
      кин. Отец графа Нессельроде, министра иностранных дел, был прелестный и умный человек, но как многие старики, и я из молодых, имел обыкновение издавать дурной запах. Императрица сказала ему однажды: "Милый Нессельроде, уходите, но подальше" - потому что он, чувствуя, что нескромная буря приближается, покидал игру, но возвращался слишком рано. [119, с. 511.]
      Александр Иванович (Рибопьер) был большой анекдотист, тоже и Александр Николаевич Голицын. Рибопьер мне, между прочим, рассказывал, что при Екатерине было всего 12 андреевских кавалеров. У него был старый дядя, Василий Ив(анович) Жуков, который смерть как хотел получить голубую кавалерию. Один из 12-ти умер, и князь просил Екатерину ему дать этот орден - он был сенатор и очень глупый человек. Получивши ленту, он представился, чтобы благодарить. После представления его спросили, что сказала ему государыня. "Очень хорошо приняла и так милостиво отнеслась, сказала: "Вот, Василий Ив(анович>, только живи, до всего доживешь". [119, с. 158.]
      В эрмитажных собраньях, при императрице Екатерине, некоторое время заведен был ящик для вклада штрафных денег за вранье. Всякий провинившийся обязан был опустить в него 10 копеек медью. При ящике назначен был казначеем Безбородко, который собранные деньги после раздавал бедным.
      Между другими в эрмитажные собрания являлся один придворный, который, бывало, что ни скажет, все невпопад, или солжет. Неуклюжий казначей беспрестанно подходил к нему с ящиком, и этот враль почти один наполнял ящик деньгами. Раз, по разъезде гостей, когда при императрице остались немногие, самые приближенные, Безбородко сказал:
      - Матушка-государыня, этого господина не надобно бы пускать в Эрмитаж, а то он скоро совсем разорится.
      - Пусть приезжает,- возразила императрица,- мне дороги такие люди; после твоих докладов и после докладов твоих товарищей я имею надобность в отдыхе; мне приятно изредка послушать и вранье.
      Стр. 39
      - О, матушка-императрица,- сказал Безбородко,- если тебе это приятно, то пожалуй к нам в первый департамент правительствующего Сената: там то ли ты услышишь! [97, с. 772.]
      Безбородко очень любил свою родину - Малороссию и покровительствовал своим землякам. Приезжая в Петербург, они всегда являлись к канцлеру и находили у него ласковый прием.
      Раз один из них, коренной хохол, ожидая в кабинете за креслом Безбородко письма, которое тот писал по его делу к какому-то влиятельному лицу, ловил мух и, неосторожно размахнувшись, вдруг разбил стоявшую на пьедестале дорогую вазу.
      - Ну что, поймал? - спросил Безбородко, не переставая писать. [89, стлб. 1077.]
      Безбородко говорил об одном своем чиновнике: "Род человеческий делится на он и она, а этот - оно". [29, с. 77.]
      По воцарении императора Павла, к Безбородко пришли спросить, можно ли пропустить иностранные газеты, где, между прочими рассуждениями, помещено было выражение: "Проснись, Павел!"
      - Пусть пишут,- отвечал Безбородко,- уже так проснулся, что и нам никому спать не дает! [134, с. 20.]
      Когда получили известие о взятии Очакова, то граф А. Г. Орлов дал большой обед в Москве по этому случаю. Сидят все за столом, и хозяин во всех орденах и с портретом императрицы. Середи обеда и будучи уже навеселе Орлов подозвал к себе расхаживавшего вокруг стола дурака Иванушку {Нащокина) и дал ему щелчок по лбу. Иванушка потер лоб и пошел опять ходить кругом стола, а чрез некоторое время подходит к гр(афу) Алексею Григорьевичу и, указывая на изображение государыни, спрашивает его:
      - Это что у тебя такое?
      - Оставь, дурак, это портрет матушки нашей императрицы,- отвечал Орлов и при этом приложился к портрету.
      Иванушка: "Да ведь у Потемкина такой же есть?"
      Стр. 40
      Орлов: "Да, такой же".
      - Потемкину-то дают за то, что города берет, а тебе, видно, за то, что дураков в лоб щелкаешь.
      Орлов так взбесился, что чуть не убил дурака. [55, с. 540.]
      На даче Льва Александровича Нарышкина (...) (на Петергофской дороге) и на даче графа А. С. Строганова (на Выборгской стороне, за Малой Невкой) в каждый праздничный день был фейерверк, играла музыка, и если хозяева были дома, то вдех гуляющих угощали чаем, фруктами, мороженым. На даче Строганова даже танцевали в большом павильоне не званые гости, а приезжие из города повеселиться на даче - и эти танцоры привлекали особенное благоволение графа А. С. Строганова и были угощаемы. Кроме того, от имени Нарышкина и графа А. С. Строганова ежедневно раздавали милостыню убогим деньгами и провизией и пособие нуждающимся. Множество бедных семейств получали от них пансионы. Домы графа А. С. Строганова и Л. А. Нарышкина вмещали в себе редкое собрание картин, богатые библиотеки, горы серебряной и золотой посуды, множество драгоценных камней и всяких редкостей. Императрица Екатерина II в шутку часто говорила: "Два человека у меня делают все возможное, чтоб разориться, и никак не могут!" [18, с. 219-221.]
      Князь (А. Н.) Голицын рассказал, что однажды Суворов был приглашен к обеду во дворец. Занятый одним разговором, он не касался ни одного блюда. Заметив это, Екатерина спрашивает его о причине.
      - Он у нас, матушка-государыня, великий постник - отвечает за Суворова Потемкин,- ведь сегодня сочельник, он до звезды есть не будет.
      Императрица, подозвав пажа, пошептала ему что-то на ухо; паж уходит и чрез минуту возвращается с небольшим футляром, а в нем находилась бриллиантовая орденская звезда, которую императрица вручила Суворову, прибавя, что теперь уже он может разделить с нею трапезу. [48, с. 583.]
      Стр. 41
      Елагин, Иван Перфильевич, известный особенно "Опытом повествования о России до 1389 года", главный придворной музыки и театра директор, про которого Екатерина говорила: "Он хорош без пристрастия", имел при всех достоинствах слабую сторону - любовь к прекрасному полу. В престарелых уже летах (...), Иван Перфильевич, посетив любимую артистку, вздумал делать пируэты перед зеркалом и вывихнул себе ; ногу, так что стал прихрамывать. Событие это было доведено до сведения государыни. Она позволила Елагину приезжать во дворец с тростью и при первой встрече с ним не только не объявила, что знает настоящую причину постигшего его несчастья, но приказала даже ему сидеть в ее присутствии. Елагин воспользовался этим правом, и в 1795 году, когда покоритель, Варшавы имел торжественный прием во дворце, все стояли, исключая Елагина, желавшего выказать свое значение. Суворов бросил на него любопытствующий взгляд, который не ускользнул от проницательности императрицы. "Не удивляйтесь,- сказала Екатерина победителю,- что Иван Перфильевич встречает вас сидя: он ранен, только не на войне, а у актрисы, делая прыжки!" [48, с. 583.]
      У Потемкина был племянник Давыдов, на которого Екатерина не обращала никакого внимания. Потемкину это казалось обидным, и он решил упрекнуть императрицу, сказав, что она ему не только никогда не дает никаких поручений, но и не говорит с ним. Она отвечала, что Давыдов так глуп, что, конечно, перепутает всякое поручение.
      Вскоре после этого разговора императрица, проходя с Потемкиным через комнату, где между прочим вертелся Давыдов, обратилась к нему:
      - Подите, посмотрите, пожалуйста, что делает барометр.
      Давыдов с поспешностью отправился в комнату, где висел барометр, и, возвратившись оттуда, доложил:
      - Висит, Ваше Величество.
      Императрица, улыбнувшись, сказала Потемкину:
      - Вот видите, что я не ошибаюсь. [55, с. 540.]
      В 1793 году Яков Борисович Княжнин зз трагедию "Вадим Новгородский" выслан был из Петербурга. Чрез
      Стр. 42
      краткое время обер-полицмейстер (Н. И.) Рылеев, докладывая Екатерине о прибывших в столицу, именовал Княжнина.
      - Вот как исполняются мои повеления,- с сердцем сказала она,- поди узнай верно, я поступлю с ним, как императрица Анна.
      Окружающие докладывают, что вместо Княжнина прибыл бригадир Князев, а между тем и Рылеев возвращается. Екатерина, с веселым видом встречая его, несколько раз повторила:
      - Никита Иванович!., ты не мог различить князя с княжною. [93, с. 147.]
      Еще до Мартынова (петербургского коменданта) слава комендантская была упрочена. На Эрмитажном театре затеяли играть известную пьесу Коцебу "Рогус Пумперникель".
      - Все хорошо...- сказал кто-то,- да как же мы во дворец осла-то поведем...
      - Э, пустое дело! - отвечал Нарышкин,- самым натуральным путем на комендантское крыльцо. [63, л. 21.1
      У императрицы Екатерины околела любимая собака Томсон. Она просила графа Брюса распорядиться, чтобы с собаки содрали шкуру и сделали бы чучелу. Граф Брюс приказал об этом Никите Ивановичу Рылееву. Рылеев был не из умных; он отправился к богатому и известному в то время банкиру по фамилии Томпсон и передал ему волю императрицы. Тот, понятно, не согласился и требовал от Рылеева, чтобы тот разузнал и объяснил ему. Тогда только эту путаницу разобрали. [55, с. 538.]
      Императрица Екатерина, отъезжая в Царское Село и опасаясь какого-нибудь беспокойства в столице, приказала Рылееву, чтобы он в случае чего-нибудь неожиданного явился тотчас в Царское с докладом. Вдруг ночью прискакивает Рылеев, вбегает к Марье Савишне Перекусихиной и требует, чтобы она разбудила императрицу; та не решается и требует, чтобы он ей рас
      Стр. 43
      сказал, в чем дело? Рылеев отвечает, что не обязан ей рассказывать дел государственных. Будят императрицу, зовут Рылеева в спальню, и он докладывает о случившемся в одной из отдаленных улиц Петербурга пожаре, причем сгорело три мещанских дома в 1000, в 500 и в 200 рублей. Екатерина усмехнулась и сказала: "Как вы глупы, идите и не мешайте мне спать". [55, с. 538.]
      Генерал-аншеф М. Н. Кречетников, сделавшись тульским наместником, окружил себя почти царскою пышностью и почестями и начал обращаться чрезвычайно гордо даже с лицами, равными ему по своему значению и положению при дворе. Слух об этом дошел до императрицы, которая сообщила его Потемкину. Князь тотчас призвал к себе своего любимца, известного в то время остряка, генерала С. Л. Львова и сказал ему:
      - Кречетников слишком заважничался; поезжай к нему и сбавь с него спеси.
      Львов поспешил исполнить приказание и отправился в Тулу.
      В воскресный день, когда Кречетников, окруженный толпою парадных официантов, ординарцев, адъютантов и других чиновников, с важной осанкой явился в свой приемный зал пред многочисленное собрание тульских граждан, среди всеобщей тишины вдруг раздался голос человека, одетого в поношенное дорожное платье, который, вспрыгнув позади всех на стул, громко хлопал в ладоши и кричал:
      - Браво, Кречетников, браво, брависсимо! Изумленные взоры всего общества обратились на
      смельчака. Удивление присутствующих усилилось еще более, когда наместник подошел к незнакомцу с поклонами и ласковым голосом сказал ему:
      - Как я рад, многоуважаемый Сергей Лаврентьевич, что вижу вас. Надолго ли к нам пожаловали?
      Но незнакомец продолжал хлопать и убеждал Кречетникова "воротиться в гостиную и еще раз позабавить его пышным выходом".
      - Бога ради, перестаньте шутить,- бормотал растерявшийся Кречетников,позвольте обнять вас.
      - Нет! - кричал Львов.- Не сойду с места, пока вы не исполните моей просьбы. Мастерски играете j свою роль! [10, с. ИЗ.]
      Стр. 44
      Однажды Львов ехал вместе с Потемкиным в Царское Село и всю дорогу должен был сидеть, прижавшись в угол экипажа, не смея проронить слова, потому что светлейший находился в мрачном настроении духа и упорно молчал.
      Когда Потемкин вышел из кареты, Львов остановил его и с умоляющим видом сказал:
      - Ваша Светлость, у меня есть до вас покорнейшая просьба.
      - Какая? - спросил изумленный Потемкин.
      - Не пересказывайте, пожалуйста, никому, о чем мы говорили с вами дорогою.
      Потемкин расхохотался, и хандра его, конечно, исчезла. [10, с. 228.]
      Английский посланник лорд Витворт подарил Екатерине II огромный телескоп, которым она очень восхищалась. Придворные, желая угодить государыне, друг перед другом спешили наводить инструмент на небо и уверяли, что довольно ясно различают горы на луне.
      - Я не только вижу горы, но даже лес,- сказал Львов, когда очередь дошла до него.
      - Вы возбуждаете во мне любопытство,- произнесла Екатерина, поднимаясь с кресел.
      - Торопитесь, государыня,- продолжал Львов,- уже начали рубить лес; вы не успеете подойти, а его и не станет. [10, с. 227.]
      Сказывали, что в Петербурге с Гарнереном летал генерал Сергей Лаврентьевич Львов, бывший некогда фаворитом князя Потемкина, большой остряк, и что по этому случаю другой такой же остряк, Александр Семенович Хвостов, напутствовал его, вместо подорожной, следующим экспромтом:
      Генерал Львов Летит до облаков Просить богов О заплате долгов.
      На что генерал, садясь в гондолу, ответствовал без запинки такими же рифмами:
      Хвосты есть у лисиц, Хвосты есть у волков, Хвосты есть у кнутов Берегитесь, Хвостов!
      Стр. 45
      [46, с. 96.]
      В Таврическом дворце, в прошлом столетии, князь Потемкин, в сопровождении Левашева и князя Долгорукова, проходит чрез уборную комнату мимо великолепной ванны из серебра.
      Л е в а ш е в. Какая прекрасная ванна!
      Князь Потемкин. Если берешься ее всю наполнить (это в письменном переводе, а в устном тексте значится другое слово), я тебе ее подарю.
      Л е в а ш е в (обращаясь к Долгорукову). Князь, не хотите ли попробовать пополам?
      Князь Долгоруков слыл большим обжорою. [29,
      с. 298.]
      Императрица Екатерина II строго преследовала так называемые азартные игры (как будто не все картежные игры более или менее азартны?). Дошло до сведения ее, что один из приближенных ко двору, а именно Левашев, ведет сильную азартную игру. Однажды говорит она ему с выражением неудовольствия: "А вы все-таки продолжаете играть!" - "Виноват, Ваше Величество: играю иногда и в коммерческие игры". Ловкий и двусмысленный ответ обезоружил гнев императрицы. [29, с. 349.]
      К Державину навязался какой-то сочинитель прочесть ему свое произведение. Старик, как и многие другие, часто засыпал при слушании чтения. Так было и на этот раз. Жена Державина, сидевшая возле него, поминутно толкала его. Наконец сон так одолел Державина, что, забыв и чтение и автора, сказал он ей с досадою, когда она разбудила его: