- Посмотрим, чья возьмет!-сказал товарищ Сталин.
      Одинцова сказала в своей речи, обращало!, к товарищу Сталину:
      - Заверяю вас, товарищи, что, соревнуясь с Дусей Виноградовой, я надеюсь, что план перевыполню и оставлю ее позади себя.
      А Виноградова ее тут спрашивает:
      - Ты на сколько перейдешь?
      Одинцова говорит:
      - На сто пятьдесят шесть станков.
      А Виноградова с места кричит:
      - А мы на двести восемь!
      Товарищ Сталин стоял у стены и, раскуривая трубку, наблюдал эту сцену.
      Самым молодым делегатом Первого всесоюзного совещания етахановцев был токарь из города Куйбышева - Коля Курьяноа.
      Серго объявил:
      - Слово имеет старейший токарь Курьянов...
      Все посмотрели: в самом деле думали, сейчас старик поднимется на трибуну, а поднялся семнадцатилетний мальчик, круглолицый, остриженный под скобку.
      Товарищ Сталин поднялся со своего места, перегнулся через стол и взглянул на Курьянова. Серго спросил, сколько он зарабатывает.
      - До того как я стал бусыгинцем, - шесть рублей в день, а сейчас двадцать пять рублей, - ответил Курьянов.
      Товарищ Сталин захохотал, весело взглянул на Курьянова и долго ему аплодировал.
      С замечательными речами выступали товарищи Молотов.
      Ворошилов, Орджоникидзе, Лазарь Моисеевич Каганович, Микоян, Жданов, Хрущев.
      Всего не перескажешь.
      Все мы мечтали о том, чтобы услышать товарища Сталина.
      Но совещание подходило к концу, и мы сильно беспокоились:
      вдруг товарищ Сталин не выступит? А 17 ноября вечером Орджоникидзе предоставляет слово начальнику цеха московской электростанции Скатерщикову и тут же говорит, что следующим будет выступать товарищ Сталин.
      Что тут делалось! Радости нашей не было конца. Признаться, мы уже мало слушали Скатерщикова, потому что все горели нетерпением поскорее услышать Сталина.
      И вот кончает свою речь Скатерщиков, и Серго объявляет:
      - Слово имеет товарищ Сталин.
      Точно гром грянул. Более трех тысяч человек, которые заполняли весь Кремлевский зал, поднялись с места. Долгие минуты мы аплодировали и приветствовали вождя.
      Товарищ Сталин поднялся и пошел к трибуне. Мы стояли и кричали:
      - Да здравствует товарищ Сталин!
      А товарищ Сталин стоял на трибуне спокойный, улыбающийся и смотрел на нас глазами отца и учителя. Со всех концов зала неслись ему приветствия. Товарищ Сталин поднял руку, требуя тишины. Он несколько раз пытался нас успокоить, приглашал садиться. Но ничего не помогало. У каждого в сердце так много накопилось прекрасных чувств к товарищу Сталину, что каждый хотел эти чувства выразить. Товарищ Сталин обвел глазами весь зал, а зал бурлил. Из груди у всех как-то сразу вырвалась песня, и мы запели "Интернационал". Потом снова продолжалась овация. Товарищ Сталин обернулся к президиуму-наверное, требуя установить порядок. Серго показал ему на зал. Товарищ Сталин вынул часы и показал их нам. Но мы не признавали времени. Долго звонил товарищ Орджоникидзе, пока все утихли.
      Зато, когда товарищ Сталин начал говорить, стояла полнейшая тишина, потому что каждый старался все услышать и не пропустить ни одного слова.
      Товарищ Сталин говорил просто и понятно, и слова его проникали глубоко в сознание. Товарищ Сталин нс раз называл мою фамилию, называл Бусыгина и других товарищей. Как я волновался, когда он говорил о нас! Да разве можно было не волноваться, когда он говорил, что мы бросили искру, из которой разгорелось пламя! И я подумал тогда: "Стаханов, то, что ты сделал, -это только начало. Ты должен сделать еще больше..."
      Товарищ Молотов в своей речи рассказывал, какие муки пришлось пережить архангельскому лесопильщику Мусинекому - первому стахановцу в лесной промышленности. Мусинекий тайком от хозяйственников и контролеров выполнял новые высокие технические нормы. Товарищ Сталин напомнил о Мусинском и тут же сказал:
      - Судьба самого Стаханова была не лучшей, ибо ему приходилось обороняться при своем движении вперед не только от некоторых чинов администрации, но и от некоторых рабочих, высмеивавших и травивших его за "новшества".
      Я только поразился, откуда товарищ Сталин знает все подробности нашей работы. Я думал: откуда товарищ Сталин знает, что заведующий моей шахтой, Заплавский, выступил против стахановского движения, что вначале некоторые несознательные рабочие были недовольны моими рекордами?
      Мне очень понравилось, как товарищ Сталин нас обрисовал.
      - Вы видели здесь Стаханова и Бусыгина, - говорил он. - Они выступали на совещании. Это - люди простые и скромные, без каких бы то ни было претензий на то, чтобы стяжать лавры фигур всесоюзного масштаба. Мне даже кажется, что они несколько смущены тем размахом движения, которое развернулось у нас вопреки их ожиданиям.
      Еще бы не смущаться!
      Товарищ Сталин говорил так ясно, что все мне было понятно.
      Я все запоминал и в блокнот записывал, чтобы по приезде рассказать подробно всем товарищам.
      Перед тем как закончить свою речь, товарищ Сталин, улыбаясь, сказал:
      - Мы здесь в президиуме совещались и решили, что придется как-либо отметить это совещание руководителей власти с руководителями стахановского движения. И вот мы пришли к такому решению, что человек сто-двести из вас придсгся представить к высшей награде. Если вы одобряете, товарищи, то мы это дело проведем, - закончил товарищ Сталин свою речь.
      Опять что-то особенное творилось в Кремлевском зале.
      Без конца неслись приветствия товарищу Сталину. С большим, особенным подъемом мы спели "Интернационал", и вместе с нами пели стоявшие на трибуне руководители партии и правительства.
      Товарищ Серго объявил совещание закрытым. Не хотелось расставаться с товарищем Сталиным, с нашими руководителями.
      Вдруг кто-то запел песню из "Веселых ребят". Ее подхватил товарищ Жданов. Он запевал, а Климент Ефремович Ворошилов, стоя на подмостках, дирижировал. Было весело и радостно, но в то же время было жалко, что расстаемся.
      *
      Следующая моя встреча с товарищем Сталиным произошла в феврале 1936 года, когда я был вызван в Москву для получения ордена Ленина. 5 февраля на заседании Президиума ЦИК я встретился с Иосифом Виссарионовичем Сталиным, с товарищами Молотовым, Орджоникидзе и Ворошиловым. После получения орденов мы сфотографировались с товарищем Сталиным.
      Потом я подошел к нему, крепко пожал руку, поблагодарил, а он спросил, как мои дела, как работаю и живу. Я сказал, что все идет хорошо.
      А через несколько месяцев - в ноябре - я был снова в Москве, в Кремле, как делегат Чрезвычайного VIII Всесоюзного Съезда Советов.
      Еще задолго до открытия съезда иду в Большой Кремлевский дворец. Он быстро заполняется делегатами. Тут-люди со всех концов нашей страны. Русские, украинцы, белоруссы, туркмены, узбеки, армяне, евреи, грузины, казахи, татары - да разве всех перечтешь! Многие делегаты в своих национальных костюмах.
      Песни поем. Все с нетерпением ожидаем открытия съезда.
      Но вот в президиум идут товарищи Сталин, Молотов, Каганович, Калинин, Ворошилов, Орджоникидзе, Андреев. Трудно передать словами то, что происходило в эти минуты. Женщины машут платками. Все делегаты на родных языках приветствуют великого вождя.
      Михаил Иванович Калинин произносит речь. Потом он слово для доклада о проекте новой Конституции Союза ССР предоставляет товарищу Сталину. Мы все встаем с мест. Наши чувства принадлежат товарищу Сталину. Я видел, как у многих делегатов, моих соседей, от радости на глазах появились слезы. Я товарища Сталина видел и слышал, но волновался и радовался ничуть не меньше тех, кто видел и слышал его в первый раз.
      Товарищ Сталин говорил, как и на стахановском совещании, просто, уверенно и на понятном для всех языке. Когда он говорил, в зале была полная тишина. Все, что он говорил в своем додладе, мы испытали в своей жизни. Всеми теми правами, которые нам дает Конституция, мы пользуемся, и мы знаем, что этих достижений мы добились под руководством товарища Сталина.
      Поэтому так горячо встречал его съезд.
      Товарищ Сталин говорил спокойно. А подконец он поднял вверх обе руки со сжатыми кулаками и горячо сказал:
      - На новую победу для завоевания новых побед коммунизма!
      Мы с большим энтузиазмом ответили на эти слова.
      После того как закончились прения, съезд постановил создать редакционную комиссию для установления окончательного текста Конституции. Членом редакционной комиссии съезд избрал также меня.
      3 декабря комиссия собралась в Кремле. Я был несказанно рад тому, что мне предстоит работать вместе ;с товарищем Сталиным. Товарищ Сталин занял место председателя. Заседание комиссии проходило просто. Каждую статью читал товарищ Сталин. Прочитает и спрашивает: какие имеются у членов редакционной комиссии поправки или изменения? Когда член комиссии заявлял, что у него есть поправка, товарищ Сталин говорил ему: "Идите сюда на трибуну и говорите всем, чтобы люди вас- видели и слышали". По многим пунктам Конституции были прения. Вопрос решали голосованием. Иосиф Виссарионович сам вносил много предложений.
      5 декабря все делегаты собрались в Большом Кремлевском дворце. Товарищ Андреев предоставил слово для доклада редакционной комиссии товарищу Сталину. Я не буду повторять его речь, так как все ее, конечно, читали. Товарищ Сталин подробно доложил съезду, какие мы внесли поправки в Конституцию на заседании редакционной комиссии.
      Ровно в 6 часов вечера 5 декабря 1936 года мы проголосовали и утвердили Сталинскую Конституцию. И, когда Конституция была одобрена, мы дружно спели "Интернационал".
      Этот день, когда Союз Советских Социалистических Республик принял свою новую, Сталинскую Конституцию, народы нашей страны никогда не забудут. За несколько минут до закрытия съезда было внесено предложение, чтобы день 5 декабря объявить всенародным праздником. Каждый год в этот день мы будем вспоминать о замечательном Съезде Советов, о докладе товарища Сталина-творца нашей Конституции.
      *
      Приведу еще два эпизода.
      29 октября 1937 года. Прием работников металлургической и угольной промышленности руководителями партии и правительства. Присутствуют товарищ Сталин и его соратники. Выступают Каганович, Молотов и Ворошилов.
      Товарищ Сталин беседует с металлургами, с горняками.
      Вот он подзывает к себе старого, заслуженного шахтера товарища Рябошапку. Спрашивает, как у него дела. А дела в Донбассе шли неважно. Рябошапка откровенно ответил:
      - Плохо, товарищ Сталин. Мало угля даем.
      Я тоже собирался подойти к товарищу Сталину; хотелось поговорить, но стеснялся. Через несколько времени ко мне подходит товарищ Сталин. Здоровается, берет под руку, ведет к своему столу и говорит:
      - Что же вы стесняетесь, не подходите?..
      И тут же товарищ Сталин объясняет мне:
      - Дело немножко плоховато с углем, поэтому народ собрали...
      - Уголек должен все-таки пойти, - ответил я товарищу Сталину. - В Донбассе враги навредили немало и сейчас еще для рабочих не создают нужных условий - оттого меньше угля.
      - Это правильно, - твердо сказал товарищ Сталин. - Когда никто не будет мешать рабочему и ему будут созданы условия-уголь будет. Несомненно будет...
      Разговорились, и я подконеп сказал товарищу Сталину:
      - Я теперь учусь в академии. Постараюсь быстрее окончить и пойду работать, куда вы меня пошлете. С честью буду оправдывать доверие.
      Товарищ Сталин отнесся к этому одобрительно. Спросил меня, как я живу, какая у меня квартира. Я ответил, что живу хорошо и квартира хорошая Лазарь Моисеевич лично позаботился.
      Товарищ Сталин произнес тост:
      - За здоровье товарищей Стаханова, Дюканова, Изотова, Рябошапки и других!
      Потом-за здоровье доменщика Коробова, за всю семью доменщиков Коробовых.
      Коробов-отец ответил:
      - Товарищ Сталин, я уже старик, но я положу все свои силы, чтобы выполнить ваше пожелание и быть впереди других металлургов.
      Далеко за полночь затянулась дружеская беседа руководителей партии и правительства с металлургами и угольщиками.
      17 мая 1938 года. В Кремле -- прием работников высшей школы. Я получил приглашение. Сижу за столом. Появляются товарищ Сталин, руководители партии и правительства. Они проходят через зал. Товарищ Сталин машет рукой, здоровается.
      У меня были некоторые дела по депутатской линии к товарищу Молотову. Я пишу записку: "Вячеслав Михайлович, есть у меня дело к Вам, хочу пару слов Вам сказать". Товарищ Молотов поднял руку и поздоровался со мной. Через несколько минут меня зовут. Я иду вперед, к центральному столу, здороваюсь с товарищами Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Калининым. Товарищ Молотов усадил меня подле себя и спросил, какие у меня к нему дела. Я сказал, что прошу отпустить автомашины для двух колхозов моего избирательного округа. Вячеслав Михайлович ответил:
      - Поможем!
      Товарищ Сталин выступил на приеме с замечательной речью о передовой науке. Товарищ Сталин указал и на то, что рядовые рабочие, рядовые люди могут быть новаторами науки. И в заключение он провозгласил тост "за здоровье Стаханова и стахановцев, Папанина и папанинцев".
      Я тут же взял слово и, волнуясь от радости, сказал:
      - Спасибо товарищу Сталину, который поднял нас на такую высоту!
      ...Я слушал товарища Сталина на XVIII съезде ВКП(б).
      Кто не запомнит на всю свою жизнь эту историческую речь!
      Я видел товарища Сталина на приемах участников первомайских и октябрьских парадов. Кто не запомнит на всю жизнь эти братские встречи вождя с летчиками и артиллеристами, танкистами и пехотинцами, моряками и пограничниками!
      Я видел много раз товарища Сталина стоящим на трибуне мавзолея в красноармейской шинели, с высоко поднятой рукой, зовущей вперед и вперед. Таким я себе представляю его всегда - машего отца, зовущего к полной победе коммунизма.
      А. Стаханов
      * * *
      ОН ПРОЧИ1АЛ МОИ МЫСЛИ
      Меня дети часто просят рассказать о моих встречах со Сталиным. Их интересует всё-даже мельчайшие подробности: и как Сталин говорил, и что он говорил, и какой он. Мне понятен их интерес, и я ^всегда охотно им рассказываю. Мне самому доставляет удовольствие еще и еще раз вспоминать о таком необычайном и вместе с тем таком родном человеке.
      Мы так привыкли называть Сталина отцом. Но я говорю ребятам, что отец это не совсем правильно отражает отношение Сталина к людям. Только самая заботливая мать, для которой дороги и любимы все ее дети, так относится к ним, как Сталин относится к человеку. Только мать так неусыпно заботится, так помнит о нуждах своих детей, как Сталин помнит и заботится о человеке, который для него важнее всего, на самом первом месте среди всех дел и забот.
      Зимой 1934 года я поехал в Москву на совещание металлургов. Там мы узнали, что в Кремле нас примет Сталин.
      Я не видел до этого товарища Сталина. По фотографии он казался мне человеком строгим, и я даже немного струсил, когда в назначенный день мы поехали в Кремль. Нас было шестьдесят пять человек. Мы шутили, смеялись, но в то же время с волнением смотрели на дверь, через которую к нам должен был войти товарищ Сталин.
      Ждать пришлось недолго. Скоро, около шести часов вечера, дверь отворилась-и мы увидели Сталина. За ним шли ныне покойный Серго и товарищ Молотов.
      Мы с увлечением начали аплодировать. Товарищ Сталин, приветливо улыбаясь, поздоровался с нами.
      Началось заседание. За председательским местом случайно оказался товарищ Орджоникидзе. Он повернулся к В. М. Молотову и сказал:
      - Я занял ваше место.
      Товарищ Молотов ответил:
      - Это ваши металлурги, и вы должны председательствовать.
      Но Серго все-таки уговорил Вячеслава Михайловича занять председательское место.
      Нельзя сказать, чтобы собравшиеся металлурги были людьмд робкого десятка, но, когда товарищ Молотов предложил нам высказаться о работе и нуждах металлургии, никто сразу не решился взять слово. Какая-то связанность была, неловкость. Молотов предложил высказаться товарищу Бардину. Но и после его выступления желающих высказаться не оказалось. Поднялся товарищ Сталин и говорит:
      - Тогда придется мне сказать.
      Он говорил не больше получаса. Сталин говорил о том, что мы получили в наследство от капитализма и ^ЕТО мы имеем сейчас. И вот что мне хочется подчеркнуть: Сталин не предлагал нам высказаться, не говорил, чтобы мы были, мол, смелее и не стеснялись говорить,-всего этого Сталин не сказал, а между тем после его речи все стали просить слова. Он так умеет словами, обычными человеческими словами, объединить людей, показать яснее ясного направление и, главное, сразу упростить отношения.
      Все захотели говорить, и я хотел говорить. И, когда в 10 часов товарищ Сталин предложил устроить перерыв, никто не согласился. Мы обсуждали свои металлургические дела до часу ночи. Сидели бы и дольше, но товарищ Сталин, видя наше настроение, сказал:
      - Вы согласны с нами до утра сидеть, но уже поздно, а мы еще не обедали.
      Пришлось кончить разговоры, хотя очень не хотелось от товарища Сталина уходить.
      Когда мы уже начали расходиться, меня подозвал товарищ Серго и познакомил с товарищем Сталиным. Серго сказал:
      - Вот, товарищ Сталин, это товарищ Коробов, он работает на заводе имени Кирова, у него три сына металлурга.
      В это время проходил как раз мой сын Павел. Серго подозвал и его и тоже представил. Так мы познакомились с товарищем Сталиным лично.
      Через три года-29 октября 1937 года-я снова увидел товарища Сталина.
      Как и в первый раз, это произошло в Кремле, в Грановитой палате. На этот раз вместе с нами, металлургами, на приеме были и угольщики. После Л. М. Кагановича выступал товарищ Сталин. Он говорил об угольщиках, о металлургах, о миллионах людей, которые хорошо работают. В словах Сталина я чувствовал гордость за нас, за всю великую армию труда.
      Товарищ Сталин говорил о людях нашей страны, благодаря которым мы имеем такие большие успехи во всех областях строительства. Он говорил, что в нашей стране есть миллионы выдающихся людей.
      После выступления товарища Сталина подзывает меня Лазарь Моисеевич Каганович и представляет Сталину. Но Сталин говорит:
      - Я товарища Коробова уже знаю.
      Оказалось, что он хорошо меня помнит. Он поздоровался со мной, пожал мне руку и спросил о моем здоровье. Потом спросил, сколько мне лет. Я сказал, что пятьдесят седьмой год.
      - Я старше вас, - сказал товарищ Сталин: - мне пятьдесят восемь.
      Я был на приеме со своими двумя сыновьями. И вот товарищ Сталин поднял за нас тост, за меня и за моих детей, как он выразился: "за династию Коробовых".
      Товарищ Сталин провозгласил тост также за Стаханова, Дюканова, Рябошапку и других. С любовью и радостью говорил о нас и наших успехах товарищ Сталин.
      Незаметно пролетело время. Поздно ночью мы оставили гостеприимный Кремль и разъехались по домам.
      В январе 1939 года мне снова посчастливилось видеть товарища Сталина и беседовать с ним.
      Я приехал в Москву на первую сессию Верховного Совета СССР: я был в делегации, посланной приветствовать сессию от трудящихся Донбасса. Вместе со мной приехал и Рябошапка.
      Мы держали знамена, когда председатель нашей делегации говорил приветственную речь.
      В президиуме съезда сидел товарищ Сталин. Мне очень хотелось подойти к нему, пожать ему руку и передать спасибо от всех трудящихся за Сталинскую Конституцию, рассказать ему, как крепко мы все его любим. Но я думал, что сейчас товарищу Сталину не до меня. Но тут будто мои мысли кто-то прочитал:
      когда мы уходили с трибуны, освобождая ее для другой делегации, ко мне подошли и пригласили к столу президиума, к Сталину. Он поздоровался со мной, как со старым знакомым, стал расспрашивать о моем житье-бытье. От неожиданности встречи я не смог собраться с мыслями и не мог ответить ему толком и лишь поблагодарил за Конституцию и передал привет от наших рабочих.
      Три встречи с товарищем Сталиным - это самые яркие страницы моей жизни. Я уже не молод, но у меня еще достаточно сил бороться за светлое коммунистическое будущее, как учит нас Сталин.
      И.Коробов
      * * *
      ДВА ДНЯ МОЕЙ ЖИЗНИ
      Далеко отстоят друг от друга эти два дня моей жизни. Я бы сказал - не годы, а пропасть лет лежит между ними. Фронт под Царицыным. После боя у Котлубани я попадаю вместе с группой бойцов в деникинский плен. Выстроили нас белые в две шеренги. Повернули лицом друг к другу и предложили назвать коммунистов. Молчание. Ни одного предателя не оказалось среди нас.
      Тогда белогвардейцы пошли на хитрость. Они велели металлистам, слесарям, токарям, машинистам назвать себя. Им - де нужны рабочие. Квалифицированных рабочих они обещают немедленно выпустить на свободу.
      Несколько человек попались на удочку белым. Среди них был и друг мой токарь первой руки Ермолаев.
      Все вышедшие из рядов квалифицированные рабочие были беспощадно расстреляны в ту же ночь. Таким образом белобандиты хотели уничтожить пролетарский костяк нашего отряда.
      Мы, оставшиеся в живых, были прогнаны этапом триста верст, чтобы затем попасть в крепостные к казакам-богатеям. Я убежал от своего хозяина-кулака.
      Снова у своих. Красная армия. Фронт. Демобилизация. Работа в шахте. Партийная работа.
      ...И вот другой день. Москва. Кремль. Речь Сталина на .Всесоюзном совещании стахановцев.
      Я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как в этот день. Ощущение победы, завоеванной мною, моими товарищами, всем рабочим классом, чувствовал я особенно сильно.
      Сталин говорил, и каждое его слово, как знамя, подымалось над нами.
      Он говорил о том, что стахановское движение-это новый, высший этап социалистического соревнования. Гордость переполняла меня. Ведь это наша шахта "Центральная-Ирмино" - родина стахановского движения.
      На моих глазах рождались стахановские методы. Ведь я парторг того участка, в котором работает Стаханов.
      - Жить стало лучше, жить стало веселей,-говорит Сталин.
      Сталин улыбается. Как должна тревожить наших врагов веселая сталинская улыбка! Как радует она нас!
      Сталин говорит о счастливой, веселой жизни. Ведь онпервый кузнец этой жизни. Все во мне пело, когда я слушал его.
      Перед моими глазами родное Ирмино. Стахановский поселок, который мы выстроили для лучших рабочих. Здесь светлые, удобные, просторные квартиры. Дома залиты электрическим светом. Весело поет молодежь на улицах "Центральная-Ирмино".
      Грустную шахтерскую песнь, как правильно рассказывал на совещании старый донецкий шахтер Никита Сергеевич Хрущев, песнь нищеты и горя, не поют больше на нашей сегодняшней шахтерской улице. Комсомольцы складывают иные песни - о новой, счастливой шахтерской жизни.
      Хорошо стало жить. Замечательно! Шахтеру уже нехватает не хлеба, как в былые годы, - ему нехватает книг, музыкальных инструментов, патефонов, радиоприемников.
      Мы провели небольшое обследование наших рабочих. Опросили, какую кто в чем ощущает нужду. И вот результат.
      Рабочим шахты "Центральная-Ирмино" сейчас требуется двести велосипедов, десять пианино, сто патефонов, сто радиоприемников, а удалось нам выявить запросы только у нескольких сот наших рабочих.
      Когда появился наш Сталин на трибуне, аплодисментам не было конца. Все запели "Интернационал". И я запел. Я видел, как вместе с нами дружно пели пролетарский гимн наши любимые руководители. Товарищ Сталин так душевно и просто благодарил нас за учебу-наш учитель, наш вождь!
      Мало слов у шахтера. Прежняя жизнь сделала шахтера молчаливым, скупым на слова. Но самые лучшие я хочу найти, чтобы сказать ими о Сталине, нашем дорогом, любимом.
      ...Я выступал на совещании и особо остановился на том, как мы организовали труд в забое; товарищ Сталин подал короткую реплику:
      - В этом суть!
      Два слова, а как обогатили они меня! Еще больше буду работать над тем, чтобы правильно организовать труд не только на участках нашей шахты, но и чтобы передать наш опыт другим шахтам нашего Союза.
      М.Дюканов
      * * *
      СТАЛИН ХВАЛИЛ НАС,
      ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКОВ
      Я был приглашен 30 июля 1935 года вместе с другими железнодорожниками в Кремль. Мы собрались в огромном Георгиевском зале. Стояли группами; каждый из нас находился в каком-то радостном возбуждении.
      В зал вошел товарищ Сталин.
      Трудно рассказать, что мы пережили в эти минуты. Лично о себе скажу, что я еще никогда не переживал такой радости.
      Сталин говорил о транспорте, о наших железных дорогах, о наших паровозах, о наших железнодорожниках. Каждое слово его глубоко западало в память.
      Сталин открыл перед нами такие горизонты, что просто дух захватывало. Наша страна-великая железнодорожная держава! А мы, железнодорожники, стоим на ответственном государственном посту. Мы цементируем великую страну, связываем ее города и села, ее грандиозное хозяйство в одно целое.
      Сталин хвалил нас, железнодорожников.
      В самый разгар вечера мы с машинистом Гордышевым подошли к Лазарю Моисеевичу Кагановичу. Он взял нас за руки.
      - Это - наши лучшие машинисты, - сказал Лазарь Моисеевич, обращаясь к товарищу Сталину.
      ...Дома у меня висит карта страны. Я подолгу разглядываю ее.
      Густыми радиусами расходятся от Москвы тонкие разноцветные нити. Это стальные пути. Они режут страну вдоль и поперек. Если бы сверху охватить взглядом нашу родину, мы увидели бы бесконечные вереницы товарных поездов, которые день и ночь движутся по нашей земле.
      Молодые железнодорожники жалуются, что будто скучно им работать на транспорте, негде проявить свое геройство. Я тоже раньше так думал, но после речи товарища Сталина, после того как меня наградили орденом Ленина, я понял, что честно выполнять свой государственный долг, работать без аварий, работать, как часы, - и есть героизм.
      Я шагаю по улицам Москвы. На моей форменной фуражке блестит значок с мчащимся вперед паровозом. Я хочу, чтобы все видели этот значок:
      - Я - железнодорожник!
      Б. Иванов
      * * *
      В КОМИССИИ СО СТАЛИНЫМ
      Я сам из середняков. Известно, как жили середняки. Нередко приходилось подтягивать туже пояс, чтобы сохранить хозяйство. В колхоз я пошел с опаской. Теперь оглядываюсь назад. Чего я опасался?
      Отчасти не верилось, что мужик с мужиком может вместе ужиться. Отчасти казалось, что я, объединяясь, вроде передаю часть своего хозяйства бедняку. Отчасти не понимал коммунистической партии и ее задач. Мне казалось, что партия заботится об одних партийцах, ну, и о социализме, а какой такой социализм-я не мог наглядно представить и стремления к нему не имел.
      За четыре года колхозный труд перевоспитал меня. Я увидел, что как хозяин я не разорился, вступив в колхоз, а выиграл, потому что колхоз приумножил то, что мы обобществили.
      Конечно, с помощью государства.
      Я стал бригадиром, и моя бригада вышла вперед других, ей присвоили звание сталинской бригады, и вот я заседаю на колхозном съезде. В последние годы я уже понимал, как работает коммунистическая партия и чего она добивается, но вижу, что не все понимал до конца.
      Конечно, я и мечтать не мог, чтобы мне, беспартийному колхознику, пришлось участвовать в таком всемирном деле, что я буду заседать в Кремле, а Кремль ведь стоит выше всего мира.
      А я не только заседаю на съезде, меня избрали в комиссию для рассмотрения проекта нового устава. "Чем ты гордился? - спрашиваю я себя с насмешкой. - Тем, что имел плуг? Тем, что голодал только раз в три года? Хозяин плуга - еще не хозяин жизни. Вот когда пришла пора твоей хозяйственной гордости".
      15 февраля первый раз заседала комиссия. Участвовал товарищ Сталин, а также товарищи Молотов, Ворошилов, Каганович, Калинин и другие дорогие нам товарищи.
      По каждому пункту проекта выступало много делегатов, и товарищ Сталин почти каждому задавал вопросы и делал замечания.
      Наш азово-черноморец Поликарп Заикин, с которым мы жили в одной комнате Третьего дома советов, говорил по поводу прикрепления к бригадам земли на время севооборота. "Надо и к животноводческим фермам прикреплять землю", сказал он. Товарищ Сталин спрашивает у остальных, правильно ли, мол, говорит Заикин, или неправильно. И потом высказывается сам.
      Товарищ Сталин не только ставил все на правильную политическую линию, но с хозяйственной стороны так тонко предусматривал всякую подробность, будто у него никогда никаких дел не было, кроме колхозных, а он ведь возглавляет всю международную революцию. На всей земле по его указаниям будет строиться жизнь, а он не забывает таких вещей, как тяпка и коса, когда говорит об инвентаре, необходимом каждому колхознику дома.
      Я сам выступал по вопросу о приусадебных землях колхозников. Товарищ Сталин спросил меня, из какого я района, какие усадьбы сейчас имеются в нашем районе у колхозников. Такие вопросы он задавал и другим выступавшим. Мнения высказывались разные: и за большие усадьбы и за маленькие. Но вот берет слово товарищ Сталин и начинает говорить. Не просто говорит, а все взвешивает. Взвешивает то, что говорилось на самом съезде, и то, что говорилось на комиссии, и какие где земли, и что сеют. Говорил по всем районам, будто там жил. И все время подчеркивал, что, заботясь об общем, колхозном, нужно заботиться о каждом колхознике. Одна женщина говорила о цветах, что, мол, надо перед окном цветы посадить-тоже требуется земля. Сталин и это принял во внимание. Тут я понял, что неправы те руководители отдельных колхозов, которые говорят колхознику: "Крыша-это не наша забота, это мелочь, и без этого социализм можно построить". Сталин не так учит коммунистов.
      Дивуюсь я. "Как это раньше, - говорю себе, - ты не понимал простой вещи? Партия заботилась и заботится о тебе самом и о всех миллионах трудящихся. Социализм - это твоя лучшая жизнь, а устав, который выработан под руководством товарища Сталина,-это закон прекрасной жизни".
      П. Кургас
      * * *
      Я ВИДЕЛ СТАЛИНА
      Из дневника
      В первый раз близко я видел этого великого человека в 1934 году, когда окончился первомайский парад на Красной площади. Я тогда служил летчиком.
      2 мая мы выстроили свои четырехмоторные корабли на Центральном аэродроме имени Фрунзе, а сами по подразделениям стояли в ожидании дорогих гостей. Товарищи Сталин, Ворошилов и Горький долго обходили ряды. Впереди, спокойной походкой, немного расставляя, как моряк, ноги в стороны, шел товарищ Сталин. Он то поднимал вверх приветливо правую руку, то прятал ее за борт шинели и внимательно вглядывался в лица бойцов. Здесь я впервые близко увидел его чуть улыбающиеся глаза.