Прорыв
      (ред.Дэвид Дрейк, Билл Фосетт)
      ("Fleet" #3).
      Пер. с англ. - А.Пересыпкин, О.Черепанов, В.Кравченко,
      С.Луговской, И.Дернов-Пигарев.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Омнивидение вездесуще. Подсчитано, что на каждого жителя Альянса в среднем приходится 1,3 омниприемника, начиная от крохотных ящичков с экраном в два квадратных сантиметра и кончая гигантскими "омни" для стадионов. Из множества развлекательных программ едва ли не самая популярная - бесконечный сериал о похождениях Ястребиного Когтя, бравого капитана Флота.
      Шла 4032 серия фильма "Капитан Флота Ястребиный Коготь". Миллионы омнизрителей припали к экранам. Наш доблестный герой парит над Портом рядом с дико размалеванным халианским супердредноутом и зорко всматривается в халианского адмирала.
      - Адмирал Грррх, ты злодейски погубил еще одну невинную жертву! - с пафосом восклицает Коготь, и врывается в иллюминатор вражеского корабля. Стекло вдребезги, сверкающий веер осколков. Бравый Коготь в метре от скрежещущего зубами халианского офицера. На мощной груди героя сверкает эмблема Флота. Он срывает шлем и...
      Внезапно голографическое изображение темнеет, в центре появляется настоящая эмблема Флота - не карикатурно утрированная, как в фильме, но все же достаточно нарочитая. Голос диктора произносит:
      - Мы прервали программу для специального сообщения.
      Ларри Нивен, Дэвид Дрейк. УНИЧТОЖЕНИЕ КОМЕТЫ ГАЛЛЕЯ
      Парус халианского снаряда, развернувшийся на полкилометра и наполненный световым потоком явно не впечатлял, если сравнивать с кометой, у которой одно только ядро больше четырех километров, что уж тут говорить о плазменном хвосте! Система наведения, взрыватель, заряд и крошечные моторчики с сервомеханизмами для развертывания каркаса зеркального паруса - масса всего этого от силы десять килограммов.
      Издалека парус казался яркой звездой, отливающей изумрудной зеленью. К моменту взрыва он мчался со скоростью двадцать пять тысяч километров в секунду, что составляет восемь процентов от скорости света. Заряд превратился в растущее облако мелких осколков, движущееся с той же скоростью и тем же курсом навстречу цели - темному ядру, летавшему в бескрайних просторах космоса миллионы лет и покрытому толстым слоем пыли.
      К моменту столкновения с ледяным ядром сферическое облако разрослось до размеров своей жертвы. Осколки, врезавшиеся в ядро с сумасшедшей скоростью, брызнули во все стороны гамма-квантами. Половина ядра при ударе испарилась мгновенно, а вскоре взорвался и остаток, состоявший из смеси затвердевших газов и окаменевших пылинок.
      Миллионы осколков - и тридцати метровые глыбы, и маленькие дробинки продолжили полет, но теперь каждый по своей орбите.
      "Адмирал Вильгельм Канарис" не участвовал в боевых действиях лет десять. Его гигантский остроконечный цилиндр покоился в неустойчивом равновесии в L3 - третьей точке Лагранжа гравитационной системы Земля Луна. Все это время его кораблики-шаттлы служили лишь для поддержания корабля-хозяина в нужном положении - время от времени их двигатели ненадолго включались и возвращали слегка отклонившуюся махину в точку L3.
      Сердце "Адмирала Вильгельма Канариса", который чаще назывался просто "Вилли К.", это вовсе не рубка управления, а обыкновенный кабинет. Кабинет командующего сектором Ларса Эриксена - самого старшего по должности офицера во всей округе, то есть в радиусе тридцати световых лет. А рубка управления использовалась лишь для всякой рутины, а именно, для коррекции курса. А у командующего сектором были куда более серьезные дела.
      Он занимался политикой.
      Сенат Альянса проводил свои заседания на Земле, там же обсуждался бюджет Флота и прочие важные вопросы. Для решения одного такого вопроса Эриксен должен был через час встретиться с сенатским Комитетом по торговле и промышленности. Готовясь к этой встрече, Эриксен сидел перед шестью головами в своем кабинете, окруженном несколькими бронированными концентрическими оболочками. Самая внешняя из них - это корпус огромного боевого космического корабля. Трехмерные головы на голографических экранах демонстрировали прически, предложенные Эриксену на выбор личным парикмахером.
      Вдруг распахнулись две двери из трех, и в кабинет одновременно вбежали двое. Эриксен нервно завертел головой, не зная, на ком остановить взгляд. Синхронно завращались и все его шесть голографических голов с разными стрижками.
      - Наши телеметрические системы... - выпалил капитан Крокер, руководитель Бюро Обороны.
      - По омни... - одновременно начал докладывать капитан Красновский, руководитель Бюро Гражданских Дел.
      Оба капитана были настолько возбуждены, что не заметили присутствия друг друга, каждый видел перед собой лишь своего командира. Адмирал Эриксен чуть шевельнул мизинцем. Искусственный интеллект, вмонтированный в стол, тут же уловил этот малозаметный жест и немедленно исполнил приказ голографические экраны с шестью головами погасли.
      - ...сообщают, что... - на одном дыхании продолжал капитан Крекер.
      - ...Ноэль Ли передает, что... - капитан Красновский был более сдержан.
      - ...комета взорвалась!
      - ...халиане взорвали комету Галлея! О, и ты здесь, Григ?
      - Включить! - приказал Эриксен, указывая на омниящик, и искусственный интеллект мигом исполнил пожелание хозяина.
      На экране возникло трехмерное изображение физиономии Ноэля Ли, главного омникомментатора Земли.
      - Флот воздерживается от комментариев, - вещал с экрана Ноэль Ли.
      Кто-то из Бюро Технических Дел позвонил в третью дверь кабинета.
      - Впустить! - рявкнул адмирал, не отрывая глаз от экрана омни.
      - Пока нельзя с уверенностью утверждать, что комета взорвана приближающейся к Земле армадой халиан, - сообщал Ноэль Ли.
      Тридцать четыре года тому назад, когда родился Марк, первый сын Эриксена, кометы Галлея еще не было видно на небосклоне - тогда Она находилась где-то вблизи своего афелия, недалеко от орбиты Нептуна.
      На экране появилось ядро кометы - холодный бугристый шар. Из трещин поднимался пар. Над изображением побежала строка: "Компьютерная имитация". На английском, поскольку все присутствующие, как без труда уловил искусственный интеллект, говорили именно по-английски.
      Сразу видно, что имитация. Настоящее ядро было черным от углерода, полимеров и прочих твердых частиц, осевших слоем пыли на круглом куске льда. Космонавты ходили по поверхности ядра в тефлоновых ботинках, а под ногами у них бурлили фонтанчики кипящей жидкости. Через каждые семь часов двадцать четыре минуты (период обращения ядра вокруг своей оси) над горизонтом всходил, как солнце, крошечный диск Юпитера.
      Тридцать пять лет назад, когда Марк был только-только зачат, Эриксен с женой не выключали омни четверо суток, наблюдая за высадкой экспедиции на комету Галлея.
      На экране одна сторона темной сферы осветилась ярко-зеленым светом. Через мгновение эта часть ядра взорвалась, превратившись в пар. От ядра осталась треть, но и та вскоре распалась. Пар и куски льда устремились в разные стороны.
      Имитация. Карта - не земля, а всего лишь ее условное изображение. И имитация тоже не реальность. Но все-таки... Кометы Галлея больше не существует.
      - Приблизительно так оно и случилось, - подал голос старший лейтенант Моун, войдя в третью дверь, любезно открытую искусственным интеллектом. В отличие от Крокера и Красновского, руководитель Технического Бюро не имел права входить к командующему сектором без звонка. - Зеленое сияние возникло из-за направляющего лазера.
      - Что?! - переспросил адмирал Эриксен, поворачивая голову к костлявому, как смерть, лейтенанту Моуну.
      - Что? - Одновременно выкрикнули Крекер и Красновский.
      - Ты хочешь сказать... - грозно начал Эриксен.
      - Ты что!.. - в тон ему набросился на бедного Моуна Крокер.
      - Да как... - поспешил отметиться и Красновский.
      Эриксен перевел взгляд с Моуна на капитанов. Несмотря на волнение, те моментально уловили в его взгляде опасность.
      - Три дня назад, - в полной тишине начал объяснять лейтенант Моун, - на пути от Земли к Титану корабль-курьер "Сабо", на борту которого находились три члена экипажа, которых зовут...
      - Короче!!! - рявкнул адмирал.
      - Короче, сэр! "Сабо" обнаружил мощный лазерный луч, модулированный и направленный внутрь Солнечной системы в плоскости эклиптики. Само собой разумеется, экипаж курьера записал этот сигнальный луч и передал нам для анализа. - Во время доклада Моун нажимал кнопочки на своем многофункциональном шлеме, который генерировал перед ним голографическое изображение, видимое сторонним наблюдателям лишь в виде хаотического мерцания в воздухе. - Поскольку лазерный луч был модулирован, мы предположили, что он несет некое сообщение. Мы смогли расшифровать обрывки фраз старых языков: английского, французского и японского. Но в конце концов оказалось, что расшифровывать нечего. Это был случайный набор сообщений, закодированных устаревшими шифрами, которые использовались лет сто назад. На самом деле луч был не сигнальным, а направляющим. Он направлял снаряд, двигавшийся к комете Галлея.
      Моун замысловато шевельнул в воздухе пальцами, словно подавая тайный масонский знак, и на экране омни возникла схема Солнечной системы. Вокруг белой точки, изображающей Солнце, обвились орбиты планет, а между ними тысячи искусственных спутников, обозначенных маленькими векторами. На этом фоне прочертился зеленый шнур - вычисленная компьютером с учетом ошибки измерения область, внутри которой проходил лазерный луч.
      Эриксен задохнулся от ярости. Подлые твари! Комета Галлея была не только причудливым украшением Земного небосвода, но и символизировала собой закон, открытый людьми тысячу лет назад. И вот теперь этой кометы не стало.
      На экране снова появилось официальное лицо Ноэля Ли.
      - Вот и вся информация на этот час о событиях вокруг кометы Галлея, закончил он свое сообщение.
      - Вырубить! - приказал Эриксен искусственному интеллекту, ткнув пальцем в экран омни, словно расстреливая его из пистолета. Потом перевел взгляд на Моуна: - Лейтенант, встать передо мной, чтобы я мог видеть тебя, не рискуя свернуть себе шею!
      Начальник Технического Бюро проворно подскочил и втиснулся между Крекером и Красновским.
      - Почему такая большая погрешность? - Эриксен указал на толстый зеленый шнур вычисленной траектории луча. - Чего вы еще не знаете?!
      - Мы почти ничего не знаем о снаряде. Мы можем только приблизительно рассчитать кинетическую энергию, но его масса нам неизвестна. Мы также ничего не можем сказать ни о размерах светового паруса, ни о том, как долго он ускорялся лазерным лучом.
      В кабинет ворвались два лейтенанта, заместители Крокера и Красновского.
      - Сэр! - заверещала заместительница начальника Бюро Обороны, обращаясь то ли к своему непосредственному начальнику, то ли сразу к самому адмиралу. - Только что звонил секретарь сенатского отдела связи, он требует, чтобы мы немедленно объявили космическую тревогу и привели в полную боевую готовность, по крайней мере, три эскадры!
      - Сэр! - обратился к Красновскому его заместитель, - президент Сената требует немедленного разговора с... - он перевел глаза на адмирала, - с адмиралом Эриксеном.
      Природа не наделила адмирала в избытке красотой, но зато ему было присуще более ценное качество - он умел быстро принимать решения.
      - Соедините меня с президентом Рунессой! - приказал он, потом ткнул пальцем в Крокера: - Объявить космическую тревогу!
      - А боевая готовность? - напомнила заместительница Крокера.
      - Космическая тревога! Я знаю, что говорю... - Спокойно, - сказал себе Эриксен, - улыбнись. Важные приказы надо отдавать с улыбкой.
      - Боевая готовность пока ни к чему.
      Вся компания устремилась к дверям.
      - Стойте. - Эриксен взглянул на Моуна. - Ты можешь вычислить источник направляющего луча?
      - Вероятно... - замялся Моун. - Да, скорее всего смогу.
      - Вот и займись этим. А ты, - адмирал ткнул пальцем в Крокера, - возьми его график. Если это халиане, я им уши оборву! Свободны!
      Все мигом пропали, адмирал остался в своем кабинете один.
      - А ушки-то у халиан совсем маленькие, - заметил Моун Крокеру, проходя по коридору.
      - Почему мне не с-с-сообщили об этом?! - свирепо рыкнула Рунесса, ощерив мощные клыки. Обычно она говорила без акцента, а сейчас прошипела долгое "с-с-с" лишь для того, чтобы хоть как-то оправдать свой грозный оскал. - Почему не с-с-сообщили ни одному члену С-сената?!
      Альянс Планет часто обвиняли в засилье людей, называя его Альянсом Человеческих Планет. Столь справедливые обвинения выдвигали, как правило, лишь сами люди да Хрюбяне, а остальные разновидности разумных существ помалкивали, считая само собой разумеющимся, что музыку заказывает самая пронырливая и нахрапистая раса.
      Тем не менее, когда представительница не человеческой расы Рунесса, делегированная в Сенат Альянса от Хрюбян, выдвинула себя в кандидаты на пост президента Сената, ее избрали подавляющим большинством голосов, поскольку, во-первых, этот пост был чисто номинальным (реальной власти у президента Сената не было), а во-вторых, мадам Рунесса располагала достаточно грозной наружностью.
      Рунесса превосходила по интеллекту основную массу политиков, а ее своеобразная красота и звериная грация приводили всех в неописуемый восторг. Несмотря на эти преимущества, она умела обращаться с разумными существами удивительно мягко. Но адмирал Эриксен, рассматривая ее кошачью морду, испытывал те же ощущения, которые, по-видимому, появлялись в дремучих душах его первобытных предков, когда в их пещеру просовывала свою голову саблезубая тигрица.
      - Мадам, - уверенно и с достоинством заговорил Эриксен. - Я узнал обо всем этом тогда же и из того же источника, что и вы. Я только что посмотрел последние новости по омни. Ни мне, ни моим подчиненным пока неизвестны подробности.
      - Что?! - разинулась пасть Рунессы словно собиралась проглотить превосходящего размерами врага.
      Адмирал едва не бросился к двери, дабы укрыться в каком-нибудь укромном закутке своего бронированного корабля.
      - Мы знаем только, что комета Галлея взорвана, - спокойно произнес Эриксен. - Но скоро мы будем знать больше.
      Однажды, когда он командовал крейсером "Тегетхоф", удар вражеской плазменной пушки пришелся точно в рубку управления. Тогда Эриксен впервые испытал смертельный страх. Из семидесяти человек, находившихся в рубке управления, погибло пятьдесят восемь. Теперь тот опыт пригодился - Эриксен сумел сохранить самообладание перед разъяренной Рунессой.
      - Адмирал, какие вы приняли меры для обороны Земли?
      Над голографическим изображением Рунессы вспыхнула надпись: "Сенатор Пенрис". Очевидно, подчиненные Эриксена решили, что он должен лично поговорить и с этим сенатором. Хагх Давид Пенрис был известен как выразитель политики Штаба Флота, обитающего в созвездии Тау Кита, поэтому за глаза его часто так и называли - Сенатор Тау Кита.
      От Пенриса наверняка должны были последовать те же вопросы, поэтому Эриксен подумал о подключении Пенриса к разговору с Рунессой, но решил, что двое допрашивающих - это уж слишком. Сначала надо разобраться хотя бы с Рунессой.
      - Мадам, защита Земли, я имею в виду Оборонительную Систему, всегда готова отразить любую угрозу из космоса, - спокойно произнес Эриксен.
      - Хорошо вам так говорить, спрятавшись в бронированной скорлупе своего дредноута! - зарычала Рунесса, от волнения привстав на задние лапы. Передающая камера автоматически отъехала, чтобы в кадр поместилась трехметровая громада Ее Величества президента Сената Альянса, яростно царапающей потолок кабинета. - Над залом заседаний нет никакой защиты, кроме облаков, да и тех слишком мало в этой чертовски прозрачной атмосфере Земли!
      "Ты хочешь, чтобы я спустился на Землю и успокоил тебя?"
      Эриксен едва удержался от язвительного ответа.
      - Мадам, Оборонительная Система достаточно надежна...
      - Я не боюсь смерти! - перебила адмирала Рунесса, неистово молотя воздух мощными лапами. - Я достаточно пожила! Но мои коллеги сенаторы, голосовавшие за выделение Флоту дополнительных финансовых средств, относятся к жизни не столь философски!
      Этого Эриксен уже не мог стерпеть.
      - Хотелось бы надеяться, что и они не столь пугливы. Между прочим, Солнечная система защищена лучше, чем Порт на Тау Кита. Да любая обезьяна даже на самой маленькой ракете может разнести кусок льда, но если халиане попробуют сунуться к нам на боевых кораблях, они получат достойный отпор. И вообще, еще неизвестно, замешаны ли тут халиане. Разве можно доверять комментатору омниящика?
      - Вы, кажется, что-то там сказали о моей пугливости?
      - Мадам, вашему высокому посту приличествует сдержанность.
      Рунесса шлепнулась на диван и стала похожа на домашнюю кошку.
      - Адмирал, не слишком ли вы самоуверенны?
      - А почему бы мне не быть самоуверенным, мадам? Я хорошо знаю свое дело.
      - Тогда как вы объясните тот факт, что Ноэль Ли узнал о происшедшем раньше вас и членов Сената?
      - Мадам, и на этот вопрос мы очень скоро найдем ответ, - хмуро пообещал Эриксен.
      Когда программа заработала и компьютер весело заверещал, младший лейтенант Скарлатти встал, потянулся и заглянул за перегородку, где обитала младший лейтенант Стич. Заметив его, она тоже встала и провела пальцами по своему абсолютно лысому черепу, как бы поправляя отсутствующую прическу - последний писк моды. Как это нередко бывает, новая мода скорее уродовала большинство женщин, чем красила, но Дженна Стич являла редкое исключение - лысина была ей к лицу.
      - Чем они тебя озадачили, Алик? - улыбнулась она.
      Всякий раз при виде ее улыбки Алик Скарлатти вспоминал картинки в энтомологическом справочнике и спрашивал себя - нравится ли самка богомола самцу богомолу? Ей-богу, точно такая же рожа. Впрочем, Дженна гораздо симпатичнее. Разве могут тут быть какие-либо сравнения?
      - А? Что? - Скарлатти тряхнул головой, не время предаваться мечтам о насекомых, он на дежурстве на десятом уровне космического дредноута "Вилли К.", а компьютер загружен срочным заданием. - Дело в том, - начал объяснять Скарлатти, - что курьерский корабль случайно наткнулся на луч. Чей-то направляющий лазерный луч. В связи с этим мне поручили рассчитать направление луча и определить его вероятные источники. Очень срочное задание.
      - Неужели ты можешь вычислить направление луча по одной точке?
      - Нет, разумеется. Курьерский корабль летел под лучом лазера секунд тридцать, так что восстановить направление луча можно с достаточной точностью. - Он жестом предложил Дженне взглянуть на экран его компьютера.
      Она обогнула перегородку и пристроилась рядом, их руки слегка соприкоснулись.
      Временно оставив в покое насекомых, Скарлатти предался размышлениям о невежестве Дженны - как она могла задать столь глупый вопрос? Провести прямую через точку! Это же азы геометрии!
      На экране компьютера среди планет Солнечной системы мерцала зеленая черточка.
      - Это измеренный участок траектории луча, - начал объяснять Скарлатти. Из конца зеленой черточки нарисовался остроконечный оранжевый конус, доходящий до конца экрана. - В этом конусе сосредоточены наиболее вероятные траектории луча, рассчитанные для всевозможных скоростей и направлений движения корабля, на борту которого находился лазер. Теперь компьютер определит все космические объекты, находящиеся в пределах оранжевого конуса.
      Скарлатти понимал, что раствор конуса слишком велик, поэтому точно установить источник и цель луча вряд ли удастся, но вдаваться в такие подробности он не стал. Зачем молоденькой лейтенантке морочить голову всякими сложностями?
      - А тебе, Дженна, - улыбнулся он, - какое дали задание? Проверять, как я работаю?
      - Нет, что ты! - весело защебетала она. - Какой-то комментатор сообщил по омнивидению...
      Она подвела его к своему компьютеру и включила фрагмент омнизаписи. Послышался приятный и четкий голос Ноэля Ли:
      "Халиане взорвали..."
      - Понимаешь, - принялась объяснять Дженна, заглушив бормотание комментатора, - Ноэль узнал о взрыве кометы раньше нашего начальства. Вот мне и поручили найти его источник информации.
      "...однако, Флот пока отказывается от комментариев".
      - Что?! - поразился Скарлатти. - Значит, это с омнивидения сообщили Флоту о взрыве?!
      Дженна с компьютерной точностью воспроизвела на своем лице широкую улыбку самки богомола и включила следующий фрагмент записи. На этот раз голос был другой:
      "...Лэндхоуп, продюсер Утренних Новостей. Нам известно..."
      - На самом деле Лэндхоуп всего лишь помощник продюсера, - пояснила Дженна. - Он звонил лейтенанту Брухилле из пресс-отдела за тринадцать минут до выхода в эфир Ноэля Ли с сообщением о взрыве кометы.
      "...только что взорвана армадой халиан, приближающихся к Земле с целью нападения. Что вы можете сказать по этому поводу, лейтенант?"
      - Что? - ответил растерянный женский голос. - Лэндхоуп, что за чепуху вы несете?
      - Лейтенант Брухилла, - настаивал Лэндхоуп, - не притворяйтесь, будто вам ничего неизвестно. Так просто вы от меня не отделаетесь. Если Флот отказывается комментировать свою самую катастрофическую ошибку со времен Перл-Харбора, мы не остановимся перед тем, чтобы пустить в эфир собственные комментарии!
      - Ну и черт с вами, Лэндхоуп, пускайте! И больше не звоните мне со своими дурацкими заморочками.
      - Ну и ну... - покачал головой Скарлатти.
      - Теперь у Брухиллы такие же шансы сделать карьеру, как у Ито-ван-Пула, - сказала Дженна.
      Однажды лет шестьдесят тому назад ван-Пула, летевшего на персональном корабле адмирала Озула, угораздило врезаться в корпус флагманского корабля. Пробоина была что надо - метра три глубиной. Такие вещи начальство не забывает.
      - Вполне вероятно, что я отреагировала бы так же, как Брухилла, если бы кто-то прицепился ко мне с таким невероятным вопросом.
      - У многих была бы так же реакция, - согласился Скарлатти. На его глазах из-за непредвиденной "астроблемы" оборвалась карьера молоденькой лейтенантки. Охоту пофлиртовать у него сразу отшибло, а в желудке появился неприятный холодок.
      - А сейчас послушаем звонок неизвестного субъекта на Башню Омнивещания, - сказала Дженна, барабаня по клавиатуре компьютера.
      - Как ты умудряешься так быстро отыскивать всю эту болтовню? Ты достаешь их из какого-то файла, что ли?
      - Разумеется, - насмешливо улыбнулась она. - Служба безопасности не зря прослушивает все переговоры. Я просто вызвала файл с записями всех звонков, поступавших в Башню Омнивещания и исходивших из нее, а потом дала компьютеру задание найти те, где употреблялись ключевые слова "Комета Галлея".
      "...Башня, - раздался голос из компьютера. - Слушаю вас".
      - Записывайте, дважды повторять не буду. - Этот голос, чувствовалось, был намеренно искажен. - Армада халиан движется к Земле. Они уже взорвали комету Галлея. Факт взрыва может подтвердить профессор Ситатунга из лаборатории имени Ферми в Женеве.
      - Пока нам не удалось установить, кому принадлежит этот голос, прокомментировала Дженна. - Выяснили только, что звонили из Далласа. Этот разговор произошел за тридцать семь минут до сообщения Ноэля по омнивидению.
      Она запустила на компьютере следующий фрагмент записи. На этот раз к голосу добавилось голографическое изображение: темнокожий человек с восточной внешностью и искусственными волосами на голове, вставленными в кожу так неаккуратно, как будто хирург, делавший операцию, больше привык сажать деревья.
      "Да, я профессор Ситатунга, - произнес темнокожий. - Да, меня уже предупредили, что омнивидение хочет взять у меня интервью по поводу моих исследований".
      - Его предупредил тот самый человек, который звонил на омнивидение и сообщил о взрыве кометы? - спросил Скарлатти.
      - Да, - кивнула Дженна, - тот самый тип. Он звонил Ситатунге днем раньше из Далласа, назвавшись продюсером Ноэля Ли, и попросил профессора подготовить всю телеметрическую информацию о комете к тому моменту, когда у него начнут брать интервью.
      "Профессор, скажите, пожалуйста, это правда, что комета Галлея взорвалась?"
      - Что? Вы шутите? - ужаснулся Ситатунга. - С этим нельзя шутить! Нет, что вы! Комета в целости и... Ой! Что делается! Боже! Боже мой! О Господи...
      - Профессор, что с вами? Что происходит?
      - Все пропало! Все! Все! - причитал обезумевший от горя Ситатунга, показывая на экран своего компьютера, куда поступало изображение кометы. Все мое оборудование. Вся моя жизнь. Все взорвалось.
      - Он крупнейший в мире специалист по комете Галлея, - объяснила Дженна, с холодной улыбкой выключая фрагмент. - Специалист остался, а кометы уж нет.
      На груди Скарлатти заверещал какой-то приборчик, яростно сигналя красной лампочкой, давая понять хозяину, что его компьютер закончил расчеты.
      - Пошли посмотрим, - позвал он за собой Дженну, бросившись к своему компьютеру.
      Над трехмерной схемой Солнечной системы появилась янтарная надпись: "вероятные точки пересечения", а ниже красная надпись: "Марс" и тридцатизначные числа - пространственные и временные координаты.
      - Странно, - задумчиво произнес Скарлатти, - получается, что луч перед тем, как коснуться курьера "Сабо", упирался в Марс.
      - Если это так, то на Марсе должны были заметить это.
      - Может быть, и заметили. Когда лазерный луч попадает в корабль Флота, датчики тут же поднимают тревогу. А если луч попадает на планету, то это мало кого волнует. Некие неприметные сотрудники записали факт попадания луча, но они будут молчать до тех пор, пока кто-нибудь не заинтересуется этим фактом.
      Скарлатти поднял глаза от экрана на Дженну - та улыбалась ему так многообещающе, что его словно током ударило.
      - Мой папа очень гордится тем, что я работаю в контрразведке Флота, заворковала она. - А я ему на это отвечаю, что работаю с информацией, как обыкновенный библиотекарь.
      - И у меня такая же скучная работенка. Правда, я запросто могу позвонить кому-нибудь на Марс... если мне дадут такое задание. Но мне проще перепоручать подобные задания своему компьютеру. Пусть сам копается в информационных завалах.
      - Верно, - согласилась Дженна, - компьютерам не надо прерываться на обед и прочее.
      Между тем на экране появилась новая надпись.
      - Три часа?! - в изумлении воскликнул Скарлатти. - Луч был направлен на Марс в течение трех часов! Абсурд! Хотя... Если на пути направляющего луча было...
      - А какова вероятность того, что луч случайно заденет курьерский корабль Флота?
      Скарлатти собрался было произвести расчет, но вовремя сообразил, что вопрос Дженны не стоит понимать буквально. Он изобразил на лице улыбку, чтобы скрыть недостаток сообразительности.
      - Ну... Совсем ничтожная вероятность, Дженна. Такое могло произойти только совершенно случайно.
      - А как насчет Марса?
      - Тут совсем другое дело. Очевидно, халиане три часа ускоряли лазерным лучом снаряд, направив его в сторону Марса. Они нарочно взорвали комету над Марсом, чтобы все это заметили. Из этого интересного факта я могу сделать кое-какие выводы для уточнения траектории луча.
      Скарлатти забарабанил по клавишам, одновременно отдавая команды компьютеру голосом. Вскоре оранжевый конус экстраполированных траекторий заметно сжался.
      Тем временем компьютер Дженны нашел еще один разговор, имеющий отношение к комете Галлея, и подал звуковой сигнал.
      - Включай, - приказала она своему компьютеру. Послышалась речь на незнакомом языке. Несколько секунд послушав непонятное лопотание, Дженна включила программу-переводчик.
      На экране высветилась надпись:
      ЯЗЫК НЕИЗВЕСТЕН
      ВОЗМОЖНЫЕ РОДСТВЕННЫЕ ЯЗЫКИ:
      ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЕ ДОИМПЕРСКИХ ВРЕМЕН
      Это означало, что лингвистическая программа не обнаружила ни одного родственного языка среди тех, которые сложились за тысячелетие после гибели первой человеческой цивилизации.
      Речь, непонятная даже совершенному компьютеру дредноута "Вилли К.", завершилась, и тут же на экране появилась следующая надпись:
      ОТВЕТ НА СООБЩЕНИЕ ПРИШЕЛ ЧЕРЕЗ
      ПЯТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ ДВЕ МИНУТЫ
      - Пять с половиной часов, - задумчиво пробормотал Скарлатти, прикидывая в уме расстояние, которое покрыл световой луч за это время. - Если задержка ответа вызвана прохождением сигнала, то источник должен находиться где-то за пределами орбиты Нептуна.
      Из компьютера Дженны послышался другой голос, говорящий, как можно было догадаться, на том же непонятном языке.
      - Обнаружено полное сходство этого голоса с голосом того человека, который звонил Ситатунге и на омнивидение, - прочитала Дженна следующее сообщение компьютера.
      - Из Далласа? - на всякий случай уточнил Скарлатти.
      - Да. Разговор состоялся сорок три дня назад. Этот человек говорил предположительно с кем-то из Гравитогорска на Марсе.
      - Но тогда чем объяснить такую большую задержку? От Земли до Марса сигнал долетает за считанные минуты.
      - Я же сказала "предположительно", - снисходительно улыбнулась Дженна. - Со схемой и кодами спутников связи я за тридцать секунд могу передать сигнал через Гравитогорск откуда угодно и куда угодно.
      - Даже с расстояния в пять с половиной световых часов?
      Дженна задумалась, поджав губки самым очаровательным образом.
      - Пожалуй, - заговорила она наконец, - с навигационным оборудованием "Адмирала Канариса" и это возможно. А с оборудованием межзвездного корабля я могла бы передать сигнал хоть из туманности Оорт таким образом, что это выглядело бы, как будто сигнал с Земли.
      - Значит, ты смогла бы передать своему агенту инструкции по организации пропагандистской кампании?
      - Послушай, Алик. - Взгляд Дженны замер на схеме Солнечной системы, изображенной на экране компьютера Скарлатти. - Если ты в своих расчетах учтешь...
      - Изменение задержки сигнала во время разговора, - подхватил Скарлатти, - то можно будет вычислить составляющую вектора скорости передающего корабля в направлении курьера "Сабо". Эврика! Это даст мне возможность существенно повысить точность расчетов.
      Скарлатти склонился над клавиатурой, внося уточнения. На экране из другого конца зеленой черточки вырос второй оранжевый конус, направленный к периферии Солнечной системы, откуда шел лазерный луч. Предполагая, что бортовой компьютер корабля халиан рассчитал свой путь к цели оптимальным образом, Скарлатти быстро вычислил его траекторию.
      Оказалось, что в момент переговоров халиан со своим агентом на Земле, их корабль находился в такой точке, что микроволновой луч, посланный на Землю, почти касался Марса, создавая иллюзию, что сигнал исходит от этой планеты, а не от их корабля.
      - Теперь они, наверно, перейдут в гиперпространство, чтобы побыстрее вернуться домой, пока мы не обнаружили и не уничтожили их посудину, предположил Скарлатти.
      - Нет, сейчас они не сделают этого. Несанкционированный вход в гиперпространство в пределах Солнечной системы немедленно поднимет на ноги всю оборону Флота. У корабля халиан есть только один шанс уцелеть и убраться восвояси: оставаться в обычном пространстве-времени до тех пор, пока они не выберутся за пределы Солнечной системы.
      Скарлатти надолго задумался, глядя на экстраполяцию траектории вражеского корабля, направляющегося к Плутону. Что делать? Проинформировать лейтенанта Моуна или сразу, не теряя времени, связаться с Боевым Центром?
      "Куда они направляются? Халиане спятили!"
      - Боевой Центр, - решительно произнес Скарлатти. Через секунду он доложил военным о траектории вторгшегося корабля.
      Совсем недавно ему пришлось стать свидетелем крушения карьеры неосторожной Брухиллы. Может, он тоже сейчас разрушил свою карьеру поспешными действиями?
      Дженна слегка кивнула своим изящным лысым черепом, одобряя мужественное решение Скарлатти.
      Но это нисколько не уменьшило его сомнений. Может быть, он все-таки поторопился? Даже если в том районе случайно окажется корабль, который сможет немедленно атаковать врага, ему понадобится время на предварительные расчеты, дабы нырнуть в гиперпространство и приблизиться к халианскому кораблю.
      А до научной станции Томбауха на Плутоне кораблю халиан осталось совсем немного.
      - Не слишком ли странноваты эти упражнения? - шутливо осведомился пилот-стажер Ростислав, пытаясь скрыть за бравадой нарастающий страх. - Вы больше так не шутите, Чалфонд, наш курьерский корабль слишком мал для подобных розыгрышей.
      - Это не упражнения, Ростислав, - сурово ответила мичман Чалфонд, командир корабля "Сабо". - Заткнись и как можно быстрее вычисли курс.
      Когда-то она служила стрелком космического эсминца, но однажды торпеда халиан оторвала ей ноги. Но Чалфонд добилась разрешения продолжать службу. И тогда ее назначили командиром корабля-курьера, курсирующего внутри Солнечной системы. Другой бы посчитал новую должность повышением в чине, но только не Чалфонд - ей не по нутру была спокойная жизнь, начисто лишенная опасностей. И вот наконец даже на этой должности ей подвернулся шанс снова заняться настоящим делом.
      - Компьютер уже считает, и я не в силах ускорить его работу, даже если буду молотить по всем клавишам, - огрызнулся Ростислав, напряженно всматриваясь в голографический экран.
      В центре каюты располагалась массивная трехгранная колонна, на каждой стороне которой имелась ниша с компьютерным экраном - три экрана на трех членов экипажа. Все трое сидели лицами друг к другу, но друг друга не видели, поскольку каждый уткнулся в свой экран.
      - Могс, твои пушки готовы? - требовательно спросила Чалфонд.
      - Медведь был католиком? - тихо передразнил ее Ростислав, гримасничая. Почему она вечно задает дурацкие вопросы?
      - А? Что? - отозвался стрелок Могс. Он непрерывно запускал на своем компьютере тренировочные программы, которые предпочитал самым захватывающим играм. Он увлеченно расстреливал игрушечных пиратов и халиан, разрушал набегающие на корабль метеорные потоки и прочие невесть откуда взявшиеся в космосе объекты. - Что ты сказал, Ростислав?
      Ростислав сильно сомневался, видит ли Могс хоть какую-нибудь разницу между тренировочными программами и настоящим сражением, в котором им, судя по всему, скоро придется поучаствовать.
      - Ничего особенного. Могс, я просто спросил у тебя, чем медведь отличается от...
      - Заткнись, Ростислав! - рявкнула Чалфонд. - Могс, ты готов?
      - Командир, расчеты закончены, - доложил Ростислав.
      - Пилот, начать вхождение, - приказала Чалфонд.
      - Есть начать вхождение. - Ростислав нажал на клавишу и приготовился к жутким ощущениям. Когда корабль входит в гиперпространство, кажется, что тебя выворачивает наизнанку. Правда, Чалфонд утверждала, будто давно привыкла к этому, но Ростислав подозревал, что она просто хвастается. Разве к такому можно привыкнуть?
      - Могс, пушки готовы? - спокойно переспросила Чалфонд, набирая на клавиатуре команду.
      - Да, командир.
      - К... Командир Чалфонд, - запинаясь, произнес Ростислав. - А что если там не один халианский кораблик, а целая армада? Вернее, никакой армады, разумеется, там быть не должно, я понимаю, но что мы будем делать, если она там все-таки окажется?
      - Спокойно, мальчик, - сказала безногая командирша. - Уже объявлена всеобщая космическая тревога, боевые корабли Флота спешат нам на помощь. От нас требуется всего лишь отвлечь халиан от научной станции Томбауха хотя бы пару минут.
      Перемещение в гиперпространстве продолжалось долю секунды. Корабль "Сабо" вынырнул в нужной точке нормального пространства около Плутона, совсем рядом с вражеским кораблем. Ростислав даже не успел как следует почувствовать тошноту, которой он так страшился.
      - Вижу цель, - доложил Могс.
      - Магнитная защита включена, - отрапортовал Ростислав, озвучив надпись, автоматически выданную компьютером на экран. Магнитная защита предохраняла от плазменных пушек.
      - Приготовиться к маневрам! - приказала Чалфонд.
      Корпус корабля трижды содрогнулся, снаряды класса корабль-корабль вырвались в открытый космос. Настенные экраны, заменявшие иллюминаторы, озарились зеленым светом - халиане направили на "Сабо" свой лазер. Температура обшивки корабля резко подскочила. Торговый корабль под таким мощным лучом испарился бы, но спецкурьер "Сабо" пока выдерживал тепловой удар. Ростислав вспомнил, что такой же луч попал на корабль несколько дней назад, и немного успокоился - тогда все обошлось.
      "Сабо" вздрогнул от выстрела плазменной пушки, изображение на экране заплясало. Кажется, магнитная защита выдержала и этот удар.
      - Начинаю маневрировать, - доложил Ростислав ровным голосом, всего лишь на одну октаву выше нормы. Черт возьми! Тут и вправду халиане!
      - Стрелок, огонь! - скомандовала Чалфонд.
      Из шаровой пушки на носу корабля посыпались очереди миниатюрных термоядерных снарядов, сотрясая корпус корабля, словно отбойным молотком.
      В Боевом Центре "Адмирала Канариса" верно вычислили траекторию халианского пришельца, и поэтому "Сабо" оказался достаточно близко от вражеского корабля, но главное - как раз на, его пути, так что халианский корабль с огромной скоростью мчался прямо на "Сабо". Из-за этого снаряды, выпущенные Могсом, летели до цели всего тринадцать секунд, и увернуться от них халиане не успели.
      Корпус "Сабо" потряс еще один удар плазменной пушки, но Ростислав уже включил боковые двигатели на полную мощность, корабль начал хаотически метаться из стороны в сторону, мешая халианам как следует прицелиться. Огромные перегрузки вжали экипаж в противоперегрузочные кресла, но это было гораздо лучше, чем прямое попадание плазменного снаряда.
      Зеленое сияние лазерного луча в иллюминаторах на мгновение исчезло и вновь появилось. Но для зеркальной поверхности "Сабо", отражавшей почти сто процентов излучения, лазер был не слишком опасен.
      На экране перед Ростиславом от красной точки, обозначавшей корабль-лазутчик халиан, отделились и быстро понеслись в направлении "Сабо" три черточки. Ракеты. В следующее мгновение они исчезли. Вряд ли Могс среагировал так быстро. Очевидно, он рассчитал на ход вперед и послал противоракетные снаряды заранее.
      Вот так Могс! Значит, бесконечные упражнения с тренировочными программами не прошли даром, несмотря на его более чем умеренный коэффициент умственного развития.
      Халиане принялись палить по снарядам, выпущенным в их сторону. Один из снарядов испарился.
      Красная точка на экране превратилась в облачко.
      - Они пытаются уйти в гиперпространство! - выкрикнул Ростислав.
      Для входа в гиперпространство любой корабль вынужден ослабить поле магнитной защиты.
      - Готово, - удовлетворенно сказал Могс.
      Два оставшихся снаряда вошли в самую сердцевину расплывшегося облачка. Корабль халиан взорвался. Теперь осталось только собрать его осколки вдруг среди них окажется что-нибудь интересное?
      - Стрелок, зачехлить орудия. Пилот, курс на базу, - скомандовала Чалфонд.
      Только в этот момент пилот-стажер Ростислав заметил, как сильно трясутся у него руки. К клавиатуре компьютера он смог прикоснуться лишь через несколько секунд.
      Двадцать лет тому назад молодой и подающий большие надежды лейтенант Антонио Солер удачно женился и ушел в отставку, решив с военной карьеры переориентироваться на научную. Но вскоре они с женой развелись. Лопнула и академическая карьера. Его друзья долго спорили о том, что чему послужило причиной - то ли жена бросила его из-за пьянства и неудавшейся карьеры, то ли карьера лопнула из-за неудавшейся жены, а потому Антонио начал пить, то ли... Короче говоря, и брак, и карьера рассыпались почти одновременно, а от былого блеска остались лишь воспоминания.
      Антонио Солер вернулся на Флот, чтобы отслужить семь лет, которых ему недоставало до пенсионного стажа. Командование Флота дало бывшему лейтенанту чин унтер-офицера и назначило командиром вспомогательного корабля ВК-774Т.
      - Район номер двенадцать очищен, - доложила старший писарь второго класса Теддли, отдав автоматике команду втянуть в грузовой отсек огромный невод из тончайших нитей, которым экипаж ВК-774Т вылавливал осколки взорванного корабля халиан. Космическое пространство в районе взрыва прочесывало штук десять кораблей Флота, но для таких поисков должным образом были оборудованы лишь два корабля: ВК-774Т и ВК-301А. - Можно начать очистку района номер тринадцать?
      Унтер-офицер Солер, разинув рот, замер в тапочках на липучках перед экраном, но изображения он не видел - мысли его витали сейчас бог знает где. Естественно, он не обратил внимания и на вопрос подчиненной.
      - Сэр! - громче сказала Теддли. - Можно перейти к очистке тринадцатого района, пока мы будем осматривать улов из двенадцатого?
      - А? Да, да, - опомнился Солер, смутившись. - Конечно.
      Теддли включила звуковой сигнал, чтобы к началу ускорения корабля рассеянный Солер успел сесть в противоперегрузочное кресло.
      - Теддли, ты никогда не задумывалась над интереснейшим вопросом, зачем халианам понадобилось уничтожать комету Галлея? - спросил Солер.
      - Конечно, задумывалась, сэр. - Теддли знала, что если бы она ответила ему: - Конечно, не задумывалась, сэр, результат был бы тот же. В любом случае Солер продолжал бы долдонить свое, не обращая на нее никакого внимания. Так оно и оказалось.
      - Давай представим себя на их месте, - продолжал рассуждать Солер. Предположим, что я очень умный халианин. Я уверен, что смогу проникнуть в Солнечную систему. И вдруг мне в голову приходит блестящая мысль, что ничего существенного разрушить там я не успею, разве что взорвать относительно небольшой ледяной шар. Но в этом, с точки зрения халианина, нет никакого смысла, поэтому я прихожу к выводу, что проникновение в Солнечную систему бессмысленно. Но ведь я очень умный халианин, поэтому всегда ставлю себя на место человека, не просто человека, а политика. Всем халианам известно, что человеческие политики крайне трусливы.
      Солер наконец взглянул на Теддли и улыбнулся. Та улыбнулась ему в ответ, подумав, что корабль начнет ускоряться через двадцать секунд.
      - Итак, - продолжал рассуждать Солер, - умный халианин приходит к мысли взорвать знаменитую комету на глазах у всего человечества, резонно рассудив, что трусливые земные политики от такого зрелища наделают в штаны и забьются в истерике. Не помня себя от страха, они заставят Флот бросить все силы на охрану Земли, вместо того, чтобы патрулировать те окраинные районы, на которые мы, халиане, можем совершить набег. Верно?
      - Да, сэр.
      Двигатели корабля включились, возникло незначительное ускорение меньше десяти процентов от "g". ВК-774Т двинулся к тринадцатому району.
      - Но, - продолжал рассуждать Солер, - угроза должна показаться земным политикам реальной. Они должны подумать, что взрыв кометы является началом, лишь первым актом эскадры халиан, прилетевшей, чтобы напасть на Землю. Поэтому маленький кораблик, посланный взорвать комету, должен быстро выбраться из Солнечной системы и исчезнуть в гиперпространстве прежде, чем его обнаружат корабли Флота. Иначе...
      - Иначе, - подхватила Теддли, - корабли Флота быстро уничтожат его и поймут, что комету взорвал именно он, маленький кораблик, а не эскадра. Но тогда почему этот кораблик собирался атаковать научную станцию на Плутоне?
      - Действительно, почему? Ведь он мог исчезнуть из Солнечной системы еще тогда, когда лазерный луч и микроволновое сообщение для шпиона только начали свой путь.
      - Наверно, халиане просто недооценили Флот. Они надеялись успеть совершить налет на Плутон и безнаказанно уйти после этого. Халиане не могут уйти просто так, им обязательно надо разрушить что-нибудь.
      - Их погубила жадность. Теперь мы знаем, что никакой армады не было, а был лишь один кораблик.
      - Да, Флот оказался на высоте, - согласилась Теддли.
      - Но ведь станция Томбауха не имеет большой ценности, там только горстка ученых. Как глупо из-за такой мелочи испортить колоссальный психологический удар, ради которого халиане уничтожали комету! Все пошло насмарку. А какой замечательный был план!
      - Сэр, - возразила Теддли, - тот, кто украл миллион, подберет и кошелек на тротуаре. Вор это вор, а халиане это халиане.
      Компьютер Солера заверещал, извещая, что Карли, просматривавший улов невода, обнаружил нечто из ряда вон выходящее.
      - Карли, докладывай, - с гримасой сказал в микрофон Солер, недовольный, что приходится возвращаться к рутине.
      - Сэр! - послышался из компьютера голос Карли. - Я нашел такое! Такое! Это надо показать командующему сектором!
      - Успокойся, пожалуйста. У тебя там есть камера, так покажи мне, что там. - Солер уставился на нечеткое изображение.
      - Она заморожена, оторвана взрывом, - тараторил Карли, - но смотрите, какая...
      - Вижу. Благодарю, Карли. Теддли, видишь? Халиане не смогли бы додуматься до такого плана. Нас ожидает награда. Немедленно свяжись с "Канарисом". Я буду говорить с самим командующим сектором.
      Жители Марса и большинства спутников Юпитера и Сатурна могли наблюдать гибель знаменитой кометы Галлея даже невооруженным глазом - светящаяся точка, похожая на обыкновенную звездочку, вдруг превратилась в туманное облачко, которое вскоре бесследно рассеялось.
      Жители Земли и Венеры, защищенные от звездной бездны плотной атмосферой, а также жители Цереры, Весты и сотен других астероидов, где люди живут не под открытым небом, а в недрах этих летающих скал, - все эти миллионы избирателей наблюдали превращение кометы Галлея в облачко на экранах своих омниприемников.
      За кадром четкий голос Ноэля Ли комментировал:
      - Представители Флота заверяют нас, что в Солнечную систему не проникло ни одного вражеского корабля. Но мы помним, что четырнадцать лет назад нападение халиан на Ранд началось точно так же.
      После этих слов и без того напуганным омнизрителям показали омнизапись четырнадцатилетней давности: десять тысяч халианских кораблей, неумолимо приближающихся к своей жертве.
      Руководитель Бюро Гражданских Дел капитан Красновский смотрел на омниэкран спокойно, даже несколько сонно, сидя в углу кабинета Эриксена, чтобы не попасть в поле зрения омникамер. Скоро они должны перенести Эриксена в виде голографического изображения в зал заседаний Сената Альянса.
      Заместитель Красновского еще не имел опыта противостояния нажиму перепуганных политиков. С озабоченным лицом он вбежал в кабинет и зашептал Красновскому на ухо срочное донесение. Тот лениво выслушал и махнул рукой на дверь, отсылая заместителя обратно в комнату связи.
      Эриксен вскинул бровь и выжидательно уставился на него.
      - Политики нервничают, - доложил Красновский. - Как видно, придется вам сказать им несколько слов прямо сейчас, не дожидаясь, пока мы получим исчерпывающую информацию.
      - Только после того... - Эриксен перевел взгляд на капитана Крокера, сидящего между Красновским и Моуном. Физиономия руководителя Бюро Обороны мгновенно обрела чрезвычайно преданное выражение. - ...как я выслушаю доклад капитана Крокера. У нас еще остался шанс спасти ситуацию. Из-за излишней нетерпеливости мы можем упустить и его...
      В кабинет ворвалась заместительница Крокера, сунула ему листок с донесением и моментально исчезла в дверях.
      - Слава Богу, - с облегчением сказал Крокер, пробежавшись глазами по донесению. - Все в порядке. - Он встал и протянул листок Эриксену. - Был только один корабль, как мы и предполагали. Он уже уничтожен.
      Эриксен даже не стал читать донесение, удовлетворившись словами Крокера, но на всякий случай спросил:
      - Насколько эти сведения достоверны?
      - Абсолютно достоверны, - улыбнулся Крокер. - Противника уничтожил курьер "Сабо", он же и передал нам эти сведения. Остальные корабли, пришедшие на помощь курьеру, прочесывают пространство в поисках осколков.
      - Хорошо. Теперь можно выступить перед политиками. - Эриксен встал, придал своему лицу предельно серьезное выражение.
      Одновременно, повинуясь еле заметному жесту, искусственный интеллект опустил до уровня пола стол и кресло, включил омникамеры и огромные голографические экраны на стенах. Адмирал Эриксен увидел перед собой зал заседаний, заполненный тремя сотнями сенаторов и тысячей аккредитованных журналистов и наблюдателей из всех уголков Альянса. В президиуме на центральном месте восседала президентша Рунесса.
      К удивлению Эриксена, в зале хватало пустых мест. Впрочем, что тут удивительного? Многие трусливые политики поверили слухам, пущенным средствами массовой информации, будто армада халиан в первую очередь ударит по залу заседаний. Потому эти политики и смылись подальше.
      - Его превосходительство Ларе Эриксен, командующий Солнечным сектором, - четко объявил компьютерный глашатай на весь зал заседаний.
      Эриксен выждал три секунды и веско заговорил:
      - Мадам президент, уважаемые сенаторы и наблюдатели Альянса. - Он сделал короткую паузу. - Приношу свои извинения за ошибку, допущенную Флотом.
      Зал затаил дыхание. Некоторые сенаторы вскочили в панике и побежали к выходу, уверенные, что сейчас адмирал подтвердит их худшие опасения.
      - Много лет, - спокойным тоном продолжал Эриксен, словно бы не замечая испуга, охватившего зал, - Флот проводил секретные исследования, связанные с кометой Галлея. К сожалению, в ходе очередного эксперимента была допущена серьезная ошибка, которая привела к катастрофе.
      Зал забурлил, как косяк рыбы, внезапно оказавшийся в пересыхающей луже.
      - Ошибка наших ученых, - поддал жару Эриксен, - привела к уничтожению кометы Галлея.
      В зале поднялся гвалт.
      - Докладываю, - тем же ровным голосом продолжал Эриксен, зная, что компьютер усилит его голос ровно настолько, насколько необходимо, чтобы перекрыть вопли разволновавшегося зала, - что жертв нет. Я понимаю, это слабое утешение для землян и их потомков, которые уже никогда не увидят на нашем звездном небе древней и знаменитой достопримечательности Солнечной системы.
      Некоторые особо экспансивные сенаторы не в силах сдержать радость, буквально пустились в пляс между рядами, а одна толстуха даже попыталась пройтись колесом, но врезалась в кресла. На такую мелочь, разумеется, никто не обратил внимания.
      - Мы исправим нашу ошибку, - заверил возбужденную публику адмирал. - Я уже связывался со штабом Флота. - На то, чтобы связаться с Портом на далекой Тау Кита у Эриксена, разумеется, не было времени, но эта ложь тут же потонула в более крупной лжи: - Штаб полностью одобрил мое решение. Он подождал, пока зал немного успокоится, и огорошил его следующей неожиданностью: - Флот за свой счет сделает новую комету Галлея. На это у нас уйдет не более трех лет. Новая комета будет двигаться по той же самой орбите, что и прежняя; но не та, которая погибла два дня назад, а более молодая, та, которую еще четыре тысячи лет назад наблюдали древние китайские звездочеты. Эта молодая комета просуществует несколько тысячелетий.
      Аплодисменты и одобрительные возгласы не смолкали минут десять. Когда они утихли, Эриксен дал сигнал выключить камеры.
      - Господи, как они мне надоели, - проворчал он, опускаясь в поднявшееся из пола кресло.
      - Сэр! Вы были великолепны! - восхищенно воскликнул Красновский. Какое мастерство!
      Эриксен прикрыл глаза, но зал заседаний, заполненный крикунами-политиками, все еще стоял перед глазами. Господи, как они визжали! Правда, визжали одобрительно. Но с таким же энтузиазмом-они орали бы и прямо противоположное, если бы...
      Эриксен открыл глаза. Моун с хмурым видом читал донесение, которое принесла Крокеру его заместительница. Крокер это донесение, очевидно, уже прочитал, потому что его вид был еще угрюмее.
      - Что случилось? - тревожно спросил Эриксен, заподозрив, что армада халиан все-таки прилетела.
      - От халианского корабля мало что осталось, - ответил Крокер. - Немного протоплазмы халиан. Но поисковая экспедиция нашла оторванную взрывом руку в униформе, о которой нам абсолютно ничего не известно. - Крокер включил омни, на экране появилось изображение странной находки.
      - Я думал, у халиан нет униформы, - удивился Эриксен, глядя на экран и пытаясь понять, что там изображено.
      Трясущаяся рука человека держала перед камерой нечто непонятное. Что за чертовщина? Изображение двоится?
      Человеческая рука держала... человеческую руку, посиневшую от мороза, оторванную в районе предплечья.
      - Теперь понятно, кто помог халианам так глубоко проникнуть в человеческую психологию, - пробормотал Моун.
      Адмиралу Эриксену почудилось, будто он проваливается в гиперпространство. Но на этот раз вхождение почему-то затягивалось, готовое растянуться до бесконечности.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      На территориях Альянса существовало лишь два способа передачи информации более эффективных, чем всенаправленный радиомаяк. Один из них основывался на уходящей вглубь веков традиции передавать из уст в уста различные сплетни, другой представлял собой устный "телеграф", по которому общались между собой военнослужащие. Вот уже неделю по обоим этим каналам упорно разносились слухи - что-то нечисто с исчезновением кометы Галлея сам факт исчезновения был признан руководством Флота. Таким образом командование оказалось на несколько недель вовлеченным в деятельность, направленную на то, чтобы снять обвинения в некомпетентности. Озабоченные "медные каски" ежедневно посылали в Порт срочные депеши, предписывающие предпринять что-либо для восстановления своего престижа. А их директивы, в свою очередь, положили начало нескольким весьма сомнительным акциям. И самое удивительное - одна из них увенчалась успехом.
      Кристофер Сташеф. МИССИЯ СМЕРТНИКОВ
      Черный пластиковый корабль с соблюдением всех возможных предосторожностей прокладывал курс вдоль борта халианского фрегата. Черный корпус был невидим для световых сенсоров, и никто не обнаружил его визуально, когда он проскользнул между кораблями, патрулирующими по периметру район дислокации халианской армады, а пластик делал его недосягаемым и длят приборов радиопоиска. И вот четыре огненных дротика метнулись от его борта - ракеты с мощными боеголовками, поблескивающие искусственными алмазами. Они пробили борт халианского фрегата, и в следующее мгновение в воздухе выросли четыре грибовидных облачка.
      Внутри черного чудища взвизгнули лебедки, натягивая тросы, и два корабля пошли на сближение. Потом лязгнуло металлическое кольцо, ударившись о борт халианского фрегата, и по нему побежал ток, намертво прихватив гигантскую втулку к борту, а тем временем автоматические буравы уже вгрызались в обшивку корабля. В туннель, которым втулка сообщалась с пластиковым кораблем, впрыгнули люди и облепили борт халианского фрегата студенистой взрывчаткой, придав этой массе круглую форму.
      Теперь в черной пустоте плыли два корабля, сцепившиеся в объятиях ненависти. Где-то вдалеке светились звездочки - халианские и терранские корабли, окружавшие Мертвую Звезду 31, и их мерцание наводило на мысль о скорой гибели.
      В детстве Корин мечтал о брате. И еще ему очень хотелось, чтобы папа почаще бывал дома - как отцы в других семьях.
      А вот кто ему совсем не доставлял радости, так это три старшие сестры, одна младшая, и мать, которая без устали на него орала.
      - Будем пробиваться вперед, - сказал капитан, - задумка может сработать всего один раз, но этого достаточно. Мы прорвемся через их боевые порядки и окажемся в глубоком тылу противника. Шанс на успешное выполнение операции - один из ста, но рискнуть стоит. - Он свирепым взглядом окинул шеренгу десантников. - Вопросы есть?
      Все молчали.
      - Сэр! - вперед шагнул сержант Кроувви.
      - Я вас слушаю, сержант, - капитан обернулся и посмотрел на него, грозно сдвинув брови.
      - Если шанс на успех операции - один из ста, то каковы шансы вернуться живыми с задания?
      - Один из миллиона вас устроит? - капитан оскалился по-акульи.
      Вот тут-то Корин и вышел из строя.
      - Желаете добровольно принять участие в операции, или у вас просто мозги потекли? - поинтересовался капитан.
      - Добровольцем, сэр. - Корин замер, вытянув руки по швам, глядя прямо перед собой, с застывшим, словно маска, лицом.
      - Мне как, санитаров вызвать, или вы объясните мотивы?
      - Все веселее, чем киснуть без дела в этой мышеловке, - Корин пожал плечами.
      - Ну и?..
      - Уж очень хочется узнать, что это за план такой, - насмешливо скривил лицо Корин.
      - Узнаете, раз вызвались пойти, - кивнул капитан, - план очень даже неплох. - Он повернулся к остальным десантникам: - Ну, кто еще?
      И оглядел с ног до головы каждого, кто стоял в этой длинной, безмолвной шеренге.
      Сержант Кроувви прокашлялся и сделал еще один шаг вперед.
      - Значит, двое из пятидесяти! - капитан усмехнулся. - Что ж, неплохо. Но мне-то нужна дюжина. Ну, кто еще готов сложить голову во славу нашего Флота?.. Неужели таких нет? Разойдись!
      Капралы отрывистыми, лающими голосами разнесли команду вдоль шеренги, и строй пехотинцев пришел в движение.
      - А вы двое - за мной, - капитан кивком указал в сторону воздушного шлюза.
      На борту командирского корабля он посвятил их в свой замысел.
      Все это впечатляло. Но теперь Корин знал точно - план неосуществим.
      Папа постоянно находился в разъездах. Папы вечно не было дома, а стоило ему появиться, как он тут же исчезал в своей комнате.
      - Сколько раз я ему втолковывала, что ты не разрешаешь ходить через наш двор, - надрывалась мама, - и с тобой, и с ним говорила, а ты хоть бы слово вымолвил.
      - Велика важность, - промямлил отец.
      - Да, это важно! Я не хочу, чтобы старый заморыш околачивался у нас во дворе, да еще без разрешения! Я обращалась к адвокату! И знаешь, что он сказал? Старик добился, чтобы городской совет подтвердил его "право на свободный проход"! Но ты-то можешь хоть пальцем пошевелить, чтобы остановить его? Хотя, куда тебе!
      А папа к тому времени уже пробирался к себе в комнату. Он постоянно там отсиживался.
      Спору нет, затея дурацкая, но Корин знал об этом уже в тот момент, когда шагнул из строя, хотя о самом плане не имел ни малейшего представления. Он подозревал, что план неосуществим, а если даже и есть шансы на успех, то все участники рейда неминуемо погибнут. И вот теперь, узнав детали предстоящей операции, Корин окончательно в этом убедился.
      И все-таки игра стоила свеч. По крайней мере, появилась возможность покончить с этой дьявольской неопределенностью - убеждал он себя. Да, хотя бы это.
      И в самом деле - чего проще? Выбрать самый крупный корабль из халианской армады, потом найти фрегат, расположенный поближе, завладеть им, и, используя находящиеся на борту орудия и торпеды, подбить основной корабль. В последнее время поползли слухи, что у халиан задействованы крупные корабли. Значит, дредноуты Флота смогут ворваться в образовавшуюся брешь, расправляясь попутно со всякой мелюзгой, а отбитый у противника фрегат обеспечит им проходной коридор, расстреливая подряд всех халиан, оказавшихся рядом. Этот фрегат изрядно потреплет вражескую эскадру, пока эти твари догадаются наконец, что происходит, и сотрут его в порошок.
      Вот в чем весь фокус: незаметно подобраться к борту халианского фрегата, не дав себя обнаружить - ни глазами, ни приборами, и захватить корабль, действуя достаточно быстро, не оставив противнику времени вызвать подмогу. Что он навряд ли станет делать. Учитывая представления халиан о сотрудничестве, можно смело предположить, что каждый экипаж предпочтет сам позаботиться о своих собственных непрошеных гостях.
      В глубине души Корин считал, что капитан слегка переоценивает их шансы на возвращение.
      Но, странное дело, его это нисколько не удручало. Более того, он пребывал в прекрасном расположении духа.
      - Вынеси мусор, Кори, - приказала ему мама, - не откладывай все на потом, как твой отец.
      Он послушно выбросил мусор, но, вернувшись, услышал:
      - А про корзину в ванной забыл? Ну-ка сделай все как следует!
      Как он ненавидел очищать эту корзину! Дарлен доверху забивала ее кусками марли со следами косметики, клоками волос и черт знает еще какой дрянью.
      Он делал это, скрепя сердце, но после обеда мать снова выскакивала из комнаты с воплем:
      - А мыть я буду за тебя? Ну-ка живо бери шланг и марш во двор!
      Дело происходило в ноябре, на улице в этот час темно и холодно, и он возвращался в дом с посиневшими руками.
      Не считая длинных рядов сидений, судно было оголено до каркаса, и казалось, что также оголены были нервы десантников. Они сидели, пристегнутые ремнями, в тягостном молчании. Корабль качнуло, и Корин понял: пошли на абордаж. Весь обратившись в слух, он напряженно ждал. Вот раздался оглушительный треск - это их втулка с электромагнитом впилась в борт халианского фрегата. А вдруг обшивка не железная?
      Но на этот случай электромагнит снабдили огромными сверлами. Длинные жала со скрежетом поворачивались, все глубже вонзаясь в обшивку пиратского корабля.
      - Подготовиться к взрыву!
      - Есть!
      Валиус не мешкая приступил к делу, когда в борту барракуды появилась дыра с рваными краями, напоминающая цветок ириса. Он запрыгнул туда и стал лепить по кругу пластик на корпус халианского фрегата - это был отформованный заряд, достаточно мощный, чтобы проделать пробоину в корпусе космического корабля, неся смерть тем, кто окажется в продырявленном отсеке в момент взрыва...
      Сверху пластик начал уже испаряться.
      - Без паники, - предупредил капитан. - Ниже он свое орудие опустить не сможет, а мы уже перешли на автономное воздухоснабжение.
      Все, само собой, уже обрядились в скафандры и дышали сжатым воздухом из баллонов. И к тому времени, когда пираты придут в себя, десантники уже проникнут внутрь.
      Корпус барракуды вибрировал еще какое-то время, но вскоре рев насоса стих - теперь воздух перекачан из корабля в накопительные цистерны.
      Валиус пятился, на ходу разматывая проволоку, подсоединенную к круглому заряду.
      - Подрывай! - скомандовал ему капитан.
      Что Валиус и сделал, выведя из строя систему искусственной гравитации на фрегате.
      Корин. Вполне подходящее для мужчины имя. Отец убеждал его в этом. Имя позаимствовали у Шекспира, так в его пьесе звали не то пастуха, не то еще кого-то. Но вот незадача - в той же школе училась девочка по имени Корнелия, но все звали ее просто Кори, это имечко прилепилось и к нему.
      А в результате однажды он возвратился домой с синяком под глазом, все еще дрожа от возмущения, и мать, завидев его, опять стала метать громы и молнии:
      - Угадай, кто нам только что звонил? Твоя учительница! Она рассказала, что на игровой площадке ты только и делаешь, что задираешься! Только посмей еще раз что-нибудь натворить!
      Тогда его прорвало:
      - Мама, он ведь первый меня ударил!
      - Не смей повышать на меня голос! - Шлеп! Оплеуха пришлась как раз по больному месту - куда ему до этого стукнули кулаком, а мать все не унималась: - Тебя всегда бьют ни с того ни с сего. Я знаю тип людей вроде тебя, такие сами напрашиваются на взбучку.
      - Да они дразнились. Называли меня Кори.
      - Ну и что здесь такого? Прекрасное имя.
      - Да нет же! Это девчоночье имя. А я хочу мужское, Почему вы меня не назвали как мальчика?
      - Как ты смеешь так с матерью разговаривать!
      Мать размахнулась для новой затрещины, но он увернулся.
      - Ах ты маленькое чудовище! Ты еще будешь от наказания увиливать! - На сей раз она вцепилась ему в плечо и так заехала по уху, что в голове зазвенело, а удары продолжали сыпаться градом.
      Они почувствовали, как их корабль содрогнулся от взрыва, увидели дыру, зияющую в том месте, где была прилеплена взрывчатка, и стелющийся по краям туман - это воздух вырывался из фрегата наружу.
      - Вперед! - рявкнул в наушниках голос капитана, и Корин юркнул через открывшуюся пробоину внутрь халианского фрегата, нажимая на курок, паля во все стороны разлетающимся конусом очередей. Трое товарищей запрыгнули следом, и пламя, вырывающееся из их автоматов, слилось с его огневым шквалом. Неважно, что пули могут продырявить обшивку. Утечка воздуха тоже не беда. Скафандры спасут. Сейчас важно только одно: перебить побольше халиан...
      Пока они в этом преуспели. Стрельба оказалась излишней. Три мертвых хорька болтались, застряв в сетках подвесных коек, - они едва успели проснуться - лишь один сжимал в руке оружие. Изо рта и из носа у них выскакивали маленькие красные шарики. А один хорек словно надул огромный, налитый кровью пузырь. Возникший после взрыва перепад давления сделал свое дело.
      Корин перезаряжал оружие и, глядя на подвешенные мертвые тела, думал: "С этими возиться не пришлось".
      И снова ребята дразнили его на игровой площадке девчачьим имечком, но он не осмеливался ввязываться в драку, опасаясь материнского гнева. Его младшая сестренка Снуки все подслушала и стала распевать оскорбительный стишок дома.
      - Проснись, проснись, милашка Кори. Проснись, ну сколько можно спать.
      - Заткнись, - огрызнулся он.
      - Это почему она должна молчать? - в комнату влетела разъяренная мать. - Не командуй здесь, Корин. Пусть поет все, что захочет. Не трогай ее!
      И снова ему пришлось проглотить обиду, а немного погодя, когда песенка изрядно поднадоела матери, она выпроводила обоих на улицу, поиграть в кэтч. Сестра его не подняла вовремя перчатку, мячик с размаху угодил ей в щеку, и у Корина все похолодело внутри при мысли о предстоящей жестокой расправе - сейчас Снуки, истошно вопя, вбежит в дом, и ему несдобровать. Если только не удастся поднять настроение сестре.
      - Снуки! - с ужасом воскликнул он и бросился к ней. - Прости меня. Я ведь не нарочно. Очень больно?
      На какой-то момент она застыла. Потом улыбнулась, часто заморгала, высушивая уже навернувшиеся на глаза слезы, выдавила из себя короткий смешок и сказала с напускной бесшабашностью:
      - Так, ерунда, слегка задело.
      И игра продолжалась, но теперь Корина мучило сознание того, что он струсил, сдался прежде, чем ему бросили вызов.
      Корин окинул взглядом отсек и увидел большие отверстия в кормовой и носовой части - два наглухо задраенных стальных люка. Халиане обычно не транжирили деньги, но на аварийных системах не экономили. Валиус прилеплял взрывчатый заряд к носовому кубрику, чтобы наверняка ликвидировать отдыхающих после вахты членов экипажа. Это удалось - трое из шести или семи уже мертвы, но как только давление в отсеке упало, переборки изолировали кубрик от остальных отсеков корабля, чтобы свести к минимуму утечку воздуха и избежать новых потерь. Теперь другие хорьки получили короткую передышку, чтобы влезть в скафандры или вызвать подмогу. Сделать и то, и другое они не успеют.
      - Джейке и Боблач - в кормовую часть, - сыпал капитан отрывистыми командами, - Валиус - подготовить проход.
      Валиус принялся лепить бесформенную массу на переборку в кормовой части.
      - Но, капитан, - попытался возразить Джейке, - там наверняка никого не окажется.
      - Если так, беги в носовую часть. А если найдешь кого-нибудь, прикончи, а потом за нами. Подрывай, Валиус.
      Воздух с шипением вырвался наружу, когда взрывом снесло переборку. Джейке и Боблач бросились в образовавшуюся пробоину.
      - Остальные - в носовую часть, - капитан обернулся, - Валиус, второй заряд готов?
      - Ммм... один момент, капитан.
      - Давай!
      Люк заволокло клубами дыма, на какой-то момент установилась зловещая тишина.
      - Ну что стоишь, разинув рот! - гаркнул капитан. - Вперед!
      Сержант Кроувви ринулся в проход, открыв стрельбу, - и ему тут же снесло взрывом голову.
      При виде разлетающегося вдребезги красно-серого шара Корина вывернуло наизнанку.
      - От тебя требуется не болтовня, а работа! - отчитывал его приказчик, тебя здесь держат не для того, чтобы ты фланировал по магазину с важным видом.
      - Простите... но... - Корин вскинул подбородок и стиснул челюсти, чувствуя, что плечи безвольно обмякли. - Он заставил меня сделать разметки мелом, а потом вдруг говорит...
      - Да слышал я, что он сказал! Я сыт по горло твоей болтовней! Оказывается, ты молокосос с непомерным гонором, который и на складе-то недостоин работать.
      - Я лишь посоветовал ему чуть поднять манжеты...
      - За советом клиент пусть идет к портному! А твоя задача - торговать одеждой, ясно?
      - Но послушайте! Если бы я разметил неправильно, клиент вряд ли бы остался доволен!
      - Не спорь со мной! - заорал приказчик.
      - Я не спорю. Я просто пытаюсь объяснить...
      - Не нужно. - Глаза у босса сузились. - Объяснишь все, когда будешь хлопотать о пособии по безработице. Ты уволен.
      Корин нырнул в лаз и, упав плашмя на живот, зашелся в атакующем крике. Автомат его яростно огрызался очередями, каждый выстрел отдавался в плечо. Он уперся ногами в переборку, и в этот момент два хорька обрушили на него шквал огня. Пуля рикошетом ударила в ствол, и Корина обожгло болью, когда оружие дернулось в руках, но тут к нему пробился Луркштейн, а за ним Данвель и Парлан с вздрагивающими от очередей автоматами. Теперь хорькам пришлось разделить свое внимание, и у Корина появилась возможность перехватить автомат, бегло осмотреть его, снова прицелиться, и осыпать халиан градом пуль. Данвел дернулся и рухнул, истекая кровью, но зато и хорьки отлетели назад, искромсанные вдоль и поперек. Скафандры и безвоздушное пространство поглощали крики, а передатчики халиан работали на других частотах. Луркштейн и Парлан продолжали расстреливать хорьков, извивающихся в зловещем танце смерти.
      Чуть позже к ним присоединились Мортон и Дюнскайф. Перешагнув через изуродованные останки Кроувви, Валиус принялся лепить взрывчатку на следующую переборку. Отсек внезапно заполнился десантниками.
      Капитан потянул за руку Корина.
      - Ну что, сынок, больно? - раздался в наушниках его суровый голос.
      - Нет, сэр. - Корин судорожно глотнул воздух и встряхнул головой. Наверное, должно болеть, но я ничего не чувствую.
      Катерина с досадой швырнула меню на стол.
      - Даже не дал мне заказать первой.
      Корин вздрогнул и удивленно взглянул на нее:
      - Я ждал. Но ты ведь все тянула, вот я и опередил тебя.
      - А теперь пытаешься представить дело так, будто я цепляюсь к тебе по любому пустяку. Давай поговорим откровенно, Корин - то, что мы живем с тобой, совсем не означает, что ты можешь мной помыкать.
      - Да я ведь и не заказывал для тебя.
      - Но ведь мог заказать. Так совпало, что я тоже хотела цыпленка по-киевски, но сказать об этом не успела - ты уже заказал его для себя.
      - Что же тут плохого - любить одни и те же вещи? - возразил он.
      - Послушай, если ты собираешься мной командовать, то лучше вообще забудь, что у нас были какие-то отношения.
      - Да у меня и в мыслях такого не было!
      - Ну что же, посмотрим.
      Корин едва успел поменять обойму, как корабль накренило, и Дюнскайфа отшвырнуло в другой конец кубрика. Валиусу оставалось лишь молиться о собственной шкуре - студенистая взрывчатка, которую он прилепил к переборке, отлетела при толчке, а это не сулило ничего хорошего.
      - Хорьки маневрируют! - крикнул капитан. - Держитесь крепче.
      Те десантники, кто смог дотянуться до поручней, ухватились за них, а Корин вцепился в чью-то лодыжку, затем, подтянув тело кверху, за протянутую руку. Он нащупал пульт управления огневыми средствами и, взявшись за край, попытался встать. Это было все равно что карабкаться на гору со стофунтовым снаряжением за спиной, но нечеловеческим усилием он сумел приподняться и протянул руку к комку желеобразного взрывчатого заряда.
      И тут, как назло, подножие горы и ее вершина поменялись местами, а потом гора упала набок - видимо, пилот взял влево - и Корин с размаху врезался в пульт. Боль пронзила бедро, но он по-прежнему не выпускал взрывчатку, при этом судорожно вцепившись в пульт. Уперевшись ногами в боковую панель пульта и изогнувшись всем телом, Корин схватился за Т-образную ручку, которой хорьки задраивали люки. Напрягая до предела мускулы, превозмогая боль в боку, он дюйм за дюймом подтягивался вверх, чтобы снова прилепить желеобразный ком взрывчатки к переборке.
      - Молодцом, солдат, - прогрохотал в наушниках голос капитана, - теперь лупи по ней, пока не сплющится.
      Корин успел ударить по ней пару раз, прежде чем "потолок" стал "стеной", а его отбросило на пол. Он повис на Т-образной ручке, закинул ногу на железный прут, и снова принялся утрамбовывать желеобразную массу.
      - Теперь выровняй по краям, - командовал капитан, - сделай полусферу.
      Да кто я, черт возьми, - десантник или скульптор! - промелькнула в голове безумная мысль, пока он месил это вязкое тесто.
      - Отлично, теперь отойди подальше, - скомандовал капитан.
      Корин выпрямил ногу и повис на руках под прямым углом к переборке. Он взглянул вниз, увидел голую стену, отпустил руки - и камнем обрушился вниз, согнув ноги в коленях, чтобы смягчить удар, и тут же ухватился за пиллерс.
      А потом капитан нажал кнопку, и люк сорвало взрывом.
      - Послушай, мне нравится Джоди, и я хочу позавтракать с ней.
      - Хорошо, хорошо! - Корин отвернулся и примирительно вскинул руки. Значит, завтракаем порознь. Увидимся вечером.
      - Сегодня вечером не получится. У меня деловая встреча.
      - Я подожду тебя здесь, ладно? - Корина уже терзали смутные сомнения нужно ли это? Сточило ли им вообще съезжаться?
      - Ладно, только накачай меня выпивкой как следует! - Элен перешла в атаку: - Бедняжка Корин, ему невмоготу сидеть дома! У него и друзей-то нет.
      - Может быть хватит? - не выдержал Корин.
      - Вот именно, хватит! Будешь ты мужиком когда-нибудь?
      Корин обернулся, нахмурившись.
      - Я всегда считал себя таковым.
      - Только к вечеру ты об этом забываешь. - Элен решительно направилась к двери и, распахнув ее, бросила на ходу: - Отдохни хорошенько, когда вернешься домой, ладно? Быть может, это пойдет тебе впрок.
      Теперь такое понятие, как "низ" вообще потеряло смысл, видимо, взрыв оглушил пилота, и он навалился всем весом на акселератор. А может быть, собирался дать последний бой.
      - Вперед! - скомандовал капитан. Он подхватил Дюнскайфа за ноги и метнул его как дротик. Дюнскайф вылетел в дыру, но слишком рано открыл огонь - его отбросило назад. И очень кстати, потому что пули хорьков забарабанили по переборке, часть из них через лаз рикошетом попадала в десантников. Все бросились врассыпную, но одна пуля все-таки успела раздробить колено Дюнскайфу. Вскрикнув, он откатился в угол и скорчился от боли.
      - Их там осталось двое! - крикнул капитан. - От семерых им не отбиться.
      На самом-то деле хорьки вполне могли сдержать атаку - капитан и сам это понимал. Слишком уж удобную оборонительную позицию они занимали, черт бы их побрал.
      И тут пилот снова затеял игрища - на этот раз он превзошел самого себя.
      Внезапно люк оказался "внизу". Корин примерился к лазу и спрыгнул. Падая, он навел автомат вниз. Хорек, видимо, снова выжал акселератор, но в тот момент проскользнувшее в лаз тело Корина уже имело достаточную инерцию, и он яростно застрочил из автомата, накрыв все огненным, конусом.
      Пули веером разлетались по кабине пилота, а отдача замедлила его падение настолько, что Корин мог безопасно приземлиться.
      Вопрос только, куда? В пустоту? Внизу его поджидала черная бездна, в которой мерцали вкрапления звезд. В корпусе корабля зияла огромная дыра, прямо перед ней находился пульт, а на нем устроились два хорька в скафандрах, державшие его на прицеле.
      "Где наша не пропадала!" - вихрем пронеслось в голове, и Корин выпустил длинную очередь.
      Какое-то расплывчатое пятно промелькнуло мимо, и звезды внизу словно накрыло паутиной. Ну конечно, никакая это не дыра, а просто огромный сферический иллюминатор. Халиане так и не смогли подняться над своей примитивной сущностью, им нужно все оценивать на глаз, даже если под рукой экраны измерительных приборов.
      Он приземлился, согнув ноги в коленях, стараясь смягчить удар об иллюминатор, отделяющий его от бескрайней вселенной. И поднял взгляд, но в тот же момент хорьки полетели кувырком, залитые струйками крови, бегущими из пробитых скафандров. А над ними виднелись два дула и две просунувшиеся в лаз головы в шлемах морских пехотинцев.
      И только тогда Корин почувствовал боль в грудной клетке, она нарастала и нарастала, и наконец захлестнула его с головой - мир заволокло пеленой, а потом все померкло и исчезло...
      - Но ведь он мой отец - как ты не поймешь!
      - А я хочу пойти на "Лебединое озеро".
      - Если бы ты хоть сказала заранее, что купила билеты, я бы тогда...
      - Так что, мне из-за любой мелочи перед тобой отчитываться? Ты собираешься следить за каждым моим шагом?
      - Вовсе нет, я просто думал, что сегодня ты опять придешь поздно, и...
      - И ты сможешь смыться к своему папаше, чтобы поплакаться ему в жилетку! - Элен тяжело вздохнула и покачала головой. - Ей богу, Корин. Пора уже тебе повзрослеть и избавиться от опеки своего папочки.
      - Да я и так уже избавился. Мы с ним встречаемся только когда он приезжает в город, а он здесь появляется раз в год по обещанию.
      - Тоже мне потомственный горожанин. - Губы ее презрительно скривились. - Даже работу в городе не может подыскать.
      - Он торговый агент!
      - Вот именно, уже сорок лет как торговый агент, и до сих пор не выбился в приказчики. И охота тебе разговаривать с таким растяпой!
      Гнев закипел в нем, мешаясь со стыдом, а вместе с ним пришло острое понимание того, что не стоит связываться с женщиной. Он побледнел но остался стоять на месте, словно окаменев.
      - И попробуй доказать, что я неправа!
      Корин бросился вон из комнаты.
      Он вернулся на следующий день, торопливо побросал в один чемодан одежду, в другой - книги и разные безделушки, и, не мешкая, ушел. От остальных вещей он отказался без всякого сожаления: новую пишущую машинку он купит запросто, и вполне обойдется без всякой дребедени, которую она ему дарила.
      Оставалось только внести двухмесячную плату за аренду квартиры. Он прислал чек, не сообщив свой новый адрес.
      Боль снова вернулась, тупая, ноющая. Корин обнаружил у себя во рту кислородную трубку; он выплюнул ее и разлепил веки.
      Над ним маячило ухмыляющееся лицо капитана.
      Корин снова прикрыл глаза.
      - Можешь снова приступить к службе, сынок, - бодро сообщил капитан, - я залатал твой скафандр, да и тебя заодно.
      - Вправили мне... ребра? - Корин снова приоткрыл глаза.
      - Наложил повязку. Ты сможешь продержаться, пока мы здесь закончим.
      Корин опустил взгляд и увидел широкую ленту, опоясывающую его грудь поверх скафандра. - А боль...
      - Действие анестезии, - капитан улыбнулся еще шире. - Плюс пять инъекций адреналина.
      И только сейчас грудь защемило. Внезапно туман в голове рассеялся, и Корин почувствовал себя гораздо лучше, если, конечно, это выражение здесь было уместно: казалось, через его тело пропускают электрический ток.
      - Не стоило так возиться со мной, капитан.
      - Ничего, сочтемся, когда бой закончится. - Капитан кивком головы указал на пульт. - А пока давай, подключайся. Твои дружки давно уже бомбят хорьков, но кроме тебя никто не понимает их языка.
      Корин ощутил прилив сил. Он усмехнулся и, подобрав под себя ноги, приподнялся от пола.
      Схватившись за пульт, он выгнулся, чтобы втиснуться между Кэнком и Лиспом. Экран пестрел синими и красными вспышками, и оба десантника водили по нему перекрестными прицелами, то и дело нажимая на кнопки пуска, оставляя расползающиеся светло-желтые пятна в тех местах, где в прицел попадали зеленые сигналы.
      Из радиоприемника доносилась тревожная скороговорка - кто-то без умолку трещал на языке хорьков.
      - Это по моей части, - оживился Корин.
      Кэнк взглянул на него с явным раздражением и неохотно посторонился, освобождая место. Корин примостился на нелепом сооружении, которое халиане считали стулом.
      Трескотня в эфире продолжалась.
      Вот что Корин смог разобрать:
      - Фрегат номер тринадцать, что у вас там происходит, будь вы неладны?!
      Он включил микрофон и доложил:
      - Неполадки в системе контроля. Соблюдайте осторожность! Есть опасность столкновения! Неполадки в двигательной системе. Неполадки в системе управления огневыми средствами!
      В правой части экрана возник обширный световой сигнал, и едва Лисл схватился за гашетку, в иллюминаторе появился увеличивающийся диск - вот и халианский крейсер пожаловал. Корин понял, что сознание у него было отключено всего лишь несколько минут. Вот бы еще хоть немного подурачить хорьков...
      - Глушите двигатель! Остановить корабль! - яростно потребовал крейсер.
      - Неполадки в системе контроля! - снова выкрикнул Корин в микрофон, следя, как Лисл берет в перекрестный прицел самый крупный на экране объект.
      - Корабль неуправляем! Акселератор выжат до предела и заблокирован. Пытаемся восстановить контроль! Перехожу на прием.
      - Прекратить огонь! - лихорадочно взвизгнул капитан халианского крейсера.
      - Мы не можем, - объяснил Корин, и Лисл нажал кнопку на своей гашетке. А Корин продолжал болтать: - Орудия заблокированы. Мы пытаемся разомкнуть цепь, но не получается.
      Лазерный луч, выпущенный в крейсер, был невидим в безвоздушном пространстве, в котором отсутствовала даже атмосферная пыль. Корин тоже взял крейсер на прицел и выпустил ракету, не сводя глаз с подлетающего к ним диска.
      Следующая фраза хорьков переводилась примерно так:
      - Да они, видно, с ума там посходили на корабле, или сам корабль обезумел.
      В ответ кто-то другой затараторил:
      - Подлежат немедленной ликвидации.
      А потом корпус крейсера озарился яркой вспышкой.
      - А какой ты раньше была веселой! - упорствовал Корин, стоя к Нэнси спиной. - Все было так замечательно, когда мы начали встречаться! Ты такая красивая, музыка нас обволакивает, и никого нет на свете, кроме нас двоих, и ничего, кроме нашего танца, а твои глаза...
      - Хватит! - оборвала она. - Что же ты вытворяешь со мной!
      Он снова повернулся к Нэнси и увидел красные, воспаленные глаза, растрепанные волосы, наполовину закрывающие одутловатое лицо; слишком откровенно распахнутый халат, под которым проглядывало тело, некогда таившее для него столько соблазнов, а теперь обрюзгшее и непривлекательное.
      - Ты ведь сама говорила - твои друзья станут и моими тоже. - Он подошел ближе. - А мои друзья будут твоими.
      - Если ты считаешь, что я способна появиться на людях в компании эти социопатов, на которых давно все крест поставили...
      - Хорошо, не хочешь, так и не надо! Ты хоть помнишь, когда я последний раз разговаривал с Сином или Бобом?
      - Ах, мой бедный мальчик! Совсем ты без друзей остался!
      - По крайней мере, без твоих.
      - Не думаешь же ты, что я покажусь им... в таком виде!
      - А почему бы и нет? - взорвался он, - я-то тебя вижу такой!
      - Так ты мой муж!
      - И поэтому заслуживаю меньшего, чем твои друзья!
      - Тебе самому станет стыдно, если друзья увидят, во что ты меня превратил.
      - Так это я заставлял тебя пить как лошадь? Это я запретил тебе ездить на оздоровительные курорты?
      - Да! А теперь мне просто стыдно с ними встречаться.
      - Наверно, мне не стоило об этом просить. Но я действительно хотел вытащить тебя куда-нибудь. Мы ведь раньше, бывало, веселились до упаду.
      - Да, конечно, пока ты зарабатывал, - истерично выкрикнула она. - Ты и меня упрашивал оставить работу.
      - Не просил я тебя этого делать!
      - Просил. - Она поджала губы. - Я точно помню - ты сидел в этой комнате на диване, теребил мое ухо и нашептывал: - Дорогая, брось ты свою работу. Я обеспечу нашу семью.
      - Не было этого! Да, мы сидели на диване, верно, и я ласкал твое ухо, а ты при этом ворковала: "Послушай, ты устроился в хорошее место, мне теперь не обязательно ходить на службу". А я тебе ответил...
      - Я такое говорила? Да как ты смеешь обвинять меня во лжи! И все потому, что не удержался на своем "хорошем месте".
      - Да ты ведь знаешь, компания разорилась!
      - Мне уже тогда следовало знать, что ты свяжешься с какими-нибудь недотепами!
      Он медленно поднял взгляд, глаза его сузились:
      - Как это прикажешь понимать!
      - Рыбак рыбака... - она язвительно усмехнулась.
      Он бросился со сжатыми кулаками, с пылающим гневом лицом.
      - Ну давай, ударь меня! Мне наплевать! - истошно кричала Нэнси, закрываясь руками.
      И он чуть было не ударил - особенно оскорбительно было это "наплевать". Но в последний момент Корин сумел сдержаться и выбежал из комнаты.
      Как бы они ни скандалили, заканчивалось всегда именно этим - он просто уходил из дома куда глаза глядят.
      И вот однажды, спустя два часа после очередной ссоры, уже выходя из мрачного хмельного забытья, он поднял глаза и наткнулся на объявление, гласящее: "Приходите служить на Флот!", украшенное изображением десантника на фоне космического корабля.
      Оглядевшись по сторонам, он обнаружил, что это единственная освещенная витрина на улице - даже у бара вывеска погасла.
      И тогда он вошел - просто чтобы посидеть в тепле - так он успокаивал себя. Потому что больше согреться было негде.
      Он так никогда и не вернулся назад. И с тех пор не приближался к Земле ближе, чем на пять световых лет. Тем не менее исправно, каждый месяц, посылал ей денежные чеки, а если они делали посадку на базе Флота, отправлял письма. Правда, ответа он так и не получил, если не считать письма от ее адвоката с бумагами бракоразводного процесса.
      Сам луч остался невидим в космическом пространстве, но разрушения он причинил немалые. Корин теперь один управлял обеими системами наведения: лазерными лучами, выводящими из строя системы управления у крейсера, и торпедами, несущими смертоносные ядерные боеголовки. Сейчас Корин готов был со спокойной совестью уничтожить все, что под руку попадется: корабли, хорьков, боссов, прежних возлюбленных, жену, сестру, мать! Но тут на экране замелькали в великом множестве сигналы, похожие на белоснежные градинки - торпеды, выпущенные дюжиной халианских эсминцев, такой же сокрушительной силы, как тот сплав ненависти и ненасытной алчности, который женщины именуют любовью, торпеды, призванные в конце концов испепелить его, заставить пройти очистительное пламя, но на этот раз все надвигалось слишком медленно, невыносимо медленно.
      Потом самый яркий сигнал на экране переменил цвет на желтый, а огромный диск в иллюминаторе мгновенно вырос еще вдвое. После пяти доз адреналина Корин балансировал на грани здравого смысла и безумия, и теперь, ослепленный этим огненным сиянием, он почувствовал какую-то необыкновенную легкость, экстатическое блаженство, утолив наконец свою жажду безграничного разрушения. Видя, как Лисл берет на прицел целый рой торпед, он повел свою гашетку в том же направлении, понимая, что им ни за что не справиться с такой тучей зарядов, а если это и удастся сделать, им все равно не задержать лазерные лучи, которые, наверное, уже прожигают корпус корабля и скоро обратят их в прах.
      Он надеялся лишь, что еще раньше его настигнет смерть от торпеды.
      Одна из них достигла своей цели; боеголовка подорвала электростанцию, превратив атомный реактор в водородную бомбу, и в тот короткий миг, который ему осталось прожить в ядерном пекле, в сознании Корина успела промелькнуть мысль, что ради такого стоило пойти на смерть.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Омниэкран демонстрировал вспоротое лошадиное брюхо. Потом камера отъехала назад, и в кадр попали жестоко изуродованные человеческие тела. Эффект был тщательно рассчитан на то, чтобы вывести из себя два миллиарда жителей Земли, которые, согласно оценке, смотрели специальную омнипрограмму Флота. Через мгновение изображение померкло. Точно рассчитанный шаг, направленный на то, чтобы заставить аудиторию почувствовать себя еще неуютнее. Ладная фигура в униформе, появившаяся на экране, буквально излучала спокойствие в противовес предыдущей ужасной картине. Открытое лицо и хорошо поставленный голос тут же внушали доверие. Чуть ниже орденских планок тускло поблескивали скрещенные корабли эмблема пилота. Такой герой никогда не подведет вас, никогда не солжет.
      - Никогда прежде Альянс не сталкивался со столь безжалостным врагом, пояснил офицер Флота тем тупицам, до которых еще не дошел смысл предыдущих кровавых кадров. - С врагом, который столь мало ценит Жизнь.
      Герой поднялся, чтобы продемонстрировать свою озабоченность, и на лице его появилось тревожное выражение. Протягивая руки, он вещал о том, что "бездушные халиане не знают жалости. По сути дела, наши эксперты обнаружили, что в их языке попросту нет такого слова".
      Стив Перри. СЛАБОСТЬ ХАРАКТЕРА
      Ужасный визг клаксона известил команду медиков о том, что прибыли раненые. Главный Целитель Амани почувствовал, как у него под шерстью напряглись мускулы. Не столько от воя сирены, сколько от предчувствия того, что последует дальше. Последствия очередной доблестной победы, будь она проклята.
      - Выруби эту чертову штуковину, - сказал Амани.
      Ассистент Целителя Вита был достаточно глуп, чтобы не возразить:
      - Главный Целитель, в правилах указано...
      - Засунь правила себе в левую ноздрю! Я сказал - выруби!
      Один из санитаров поспешно исполнил приказ. Еще несколько ударов сердца, и несносный рев затих. Амани холодно взглянул на Вита:
      - Объявление Капитана Даму о том, что нас подло лишили славной и прибыльной победы, является достаточным поводом для того, чтобы предположить, что вскоре мы будем по колено в крови, Ассистент. Мне не требуется подтверждение этой железной гуделки.
      Вита проглотил комок в горле и покорно кивнул:
      - Сэр.
      Амани окинул взглядом операционную. Здесь его личная вотчина. Четыре ассистента и четыре санитара стояли, не смея шевельнуться после гневной вспышки шефа. Столы готовы, инструмент простерилизован, машины чужаков в рабочем состоянии - если, конечно, стихотворцу можно доверять. Все в полном порядке.
      Двери операционной распахнулись, и появились первые носилки на воздушной подушке. Их сопровождали два взмыленных полевых врача.
      - Сколько? - спросил Амани, голос его прозвучал как удар плетью.
      - Четырнадцать, - ответил тот, что пониже, его дыхание прерывалось от напряжения. У этого халианина были острые черты лица, совсем как у хорька. Второй, с круглым лицом, весил раза в два больше обычного халианина. Оба были в белых юбках с перекрещенными полосками - знак профессионального клана.
      - Отсортированы?
      - Не успели. Главный Целитель...
      - Ладно. Чимша, этого в очередь на сортировку.
      Прежде чем он успел договорить, в комнату влетели новые носилки. Раненые халианские солдаты, конечно, превозмогали боль, но все же, несмотря на железную волю, некоторые не могли сдержать стонов. Кровь обильно текла из осколочных ран и повреждений, вызванных декомпрессией. Энергетические ожоги попахивали серой. Из мяса и шерсти торчали раздробленные и переломанные кости. В воздухе отчетливо витал запах смерти.
      - Чини, Тамбо, за дело!
      Ассистенты рванулись вперед и подхватили носилки. Здесь его мир. Семена битвы проросли и принесли плоды, и эти плоды - добыча медиков. Амани позволил себе один единственный раз вздохнуть и приступил к работе.
      - Приготовьте этого к операции: внутриполостное ранение. Запустите большой спиральный плазмоид IV, разложите хирургические когти для глубоких разрезов, диаметр четырнадцать, двенадцать и десять. Начали.
      - Есть, Главный...
      Амани уже спешил к следующему пациенту. У этого была искалечена левая нога, но кровотечение остановилось. Может подождать.
      - Вкатите ему порцию дорфа и в конец очереди.
      Еще один солдат. У этого ранение в грудь. Амани приподнял веко раненого и взглянул на расширившийся зрачок. Потом посветил в глаз ручкой-фонариком... никакой реакции... то же и с другим глазом.
      - Зрачки расширены и застыли, - сказал Амани. Он протянул руку и сдвинул глазное яблоко. Оно осталось на месте. - Этот мертв. Отправьте его в трубу.
      Амани быстро перешел к другому пациенту, с огромной рваной раной на правом боку. Размером с ладонь. Амани осторожно раздвинул ткань. Рассечена печень. Проклятие! В хорошей операционной с нужным оборудованием его можно было бы спасти. Но здесь, в самом центре этой бессмысленной бойни, у бедняги нет и не может быть никаких шансов. Амани мог продлить ему жизнь, но на это ушло бы слишком много медикаментов и донорской крови, а этого Целитель позволить не мог. Он ненавидел такие решения, но выбора не было. Он должен помочь другим.
      - Этому воину не поможешь. Вколите ему кефа и отвезите в приемную.
      За плечом снова заговорил Вита:
      - Главный Целитель, к чему тратить на него обезболивающее? Он умирает...
      Амани стремительно развернулся. Если бы взгляды могли убивать, Вита в мгновение ока был бы исполосован до костей.
      - Да, он умирает, Ассистент Целителя! Мы ничего не можем сделать, только облегчить его страдания. И мы их облегчим. Вмешаешься еще раз присоединишься к нему!
      От этих слов усы Вита встали дыбом, глаза расширились. Не осталось никаких сомнений в том, кто здесь главный, даже если прозвучавшая угроза была совершенно пустой.
      - С-с-сэр.
      Амани двинулся дальше. Четырнадцать. Повезло. Те операционные, что находились ближе к центру сражения, должно быть, сейчас переполнены. А некоторым, наверное, уже нечего было делать. Тем, что попали под огонь людей, разгерметизировались и оказались в глубоком вакууме.
      Неужели нет способа остановить это безумие? "Нет, Амани, - подумал он про себя, - никто, кроме тебя, не считает это безумием. Кто ты такой, чтобы порицать традиции десяти тысяч сезонов?"
      - У этого порвана селезенка и сильное внутреннее кровотечение. Мы удалим селезенку и зашьем брюшину, а потом займемся внутриполостным ранением. Приготовьте глубокие когти, шестерные и семерные иглы для рассасывающихся швов.
      Он продолжал обход. Время сейчас на вес золота.
      - Ладно, - проговорил Амани, натягивая на правую лапу стерильные хирургические когти, - что у нас тут? - Он пошевелил пальцами, его собственные когти скользнули в углубления у основания хирургических ножей. Ножи поблескивали голубыми искрами в свете ламп операционной, предназначенных для уничтожения патогенических бактерий. Остается надеяться, что стихотворец, которому положено держать их в рабочем состоянии, произнес нужные молитвы.
      Люди, как и прочие, так называемые развитые расы, используют для своих операций когерентный свет, по крайней мере, так ему говорили, но для халианского хирурга нет ничего лучше холодной стали. Амани не признавал сложной техники, он отлично управлялся с помощью того, что у него имелось. Продолжение лапы - удобнее всего, а если ситуация чрезвычайная, то сойдут и собственные когти. Попробуй-ка, преврати пальцы в лазер...
      - Сэр, - забормотал за спиной Вита, - порванная селезенка, внутриполостное ранение, две ампутации, операция сухожилия, два перелома. Ассистент Целителя Тамбо смазывает ожоги, а Ассистент Целителя Чини занимается шоком и мелкими повреждениями.
      Амани кивнул. Насколько обезличивает операционная. Пациентов знают не по именам, а по их ранениям: порванное легкое, поврежденное колено.
      На операционном столе пациент с разорванной селезенкой отталкивал анестезирующую маску, которую пытался напялить на него санитар.
      - У-уберите это! Я в-вытерплю!
      Амани склонился над солдатом. Это был почти подросток.
      - Что происходит, солдат?
      - Я х-халианин! - выдавил из себя солдат. - Южный К-к-клан Дихиди! Я не н-нуждаюсь в оббезболивающих!
      - Через две минуты, если я не начну оперировать, ты истечешь кровью и умрешь, - сказал Амани. - И если, пока я режу, ты дернешься, то тоже умрешь. Анестезия нужна для этого, а не для того, чтобы лишить тебя боли.
      - Л-л-лучше у-у-умереть, чем п-покрыть себя п-позором, - отозвался солдат. От него пахло болью, но к этому запаху примешивались храбрость и вызов.
      Амани зарычал.
      - Хватит, довольно! Слушай, солдат, я Главный Целитель Амани, проговорил он, так, чтобы голос и запах наполнились гневом. - Западный Клан Шичиха. Я второй среди двух сотен признанных целителей, воспитанный Дающими, корабельный хирург уже шесть сезонов! Ты заткнешься и наденешь маску, и сделаешь это немедленно, ясно?
      Солдат поднял на Амани глаза, наполненные болью. Несмотря на то, что Амани был всего лишь Целителем, он использовал язык и повелительный запах, которым солдат не мог не повиноваться. Каким бы невероятным это ни казалось, Амани был старше по званию, и это по дожило конец всем пререканиям.
      - Д-а, с-сэр.
      Амани кивнул изумленному санитару, который поспешил не очень-то вежливо напялить маску на морду солдата. Спустя двадцать секунд раненый заснул.
      Амани коснулся указательным пальцем обритого живота солдата и сделал первую надсечку прямо над селезенкой, дерзкий и уверенный разрез. Кожа разошлась в стороны, и санитар подался вперед, чтобы убрать губкой хлынувшую кровь. И этот мальчишка, который только-только получил имя, будет спорить с ним, да еще находясь при смерти! Воинская бравада, всегда одно и тоже! Безумцы! Как прекратить это сумасшествие?
      Гнев не касался его рук. Разрезы были четкими и точными. Пальцы хирурга священнодействовали, блестящая сталь снова и снова вспыхивала в свете бактерицидных ламп, она резала, чтобы исцелять, а не убивать.
      Спустя восемь часов Амани закончил последнюю операцию. Плечи, руки, спина - все болело. Последний пациент был разрезан и зашит. На операционном столе Целитель никого не потерял, и если внутрь не попала инфекция, то все выживут. Бактерицидные и противовоспалительные травы, которые использовала халианская медицина, возможно были не столь эффективны, как сложные химические препараты, что так ценились чужаками, но Амани знал свои собственные смеси наркотиков и полагался на них. Неизвестным вещам, пусть даже и подаркам, не следует доверять.
      Амани потянулся, расправляя затекшие мускулы. Ассистенты присмотрят за пациентами, а он может несколько минут передохнуть. Только богу известно, когда прибудет следующий транспорт с ранеными.
      - Приветствую тебя, Главный Целитель, - раздался властный голос за его спиной. Начальственный запах перекрывал все горькие миазмы, исходившие от раненых.
      Говорящего не трудно было узнать. Амани повернулся. Перед ним стоял сам Командир Корабля Даму, воплощение полного превосходства.
      - Приветствую тебя, Командир Корабля, - отозвался Амани.
      - Ты и твои люди хорошо поработали, - сказал капитан, и голос его звучал надменно и покровительственно. - Вы спасли доблестных солдат.
      Напряжение, исходившее от этих двоих, ощущалось почти физически. Ассистенты и санитары засуетились, делая вид, что полностью поглощены работой, и постепенно отодвигаясь как можно дальше от Командира и Главного Целителя.
      - Спасибо за похвалу, Командир, - голос Амани тоже обрел надменную официальность.
      Они стояли почти вплотную друг к другу и не моргая смотрели в глаза. Каждый стремился доказать свое превосходство. Даму имел двойное преимущество, но только не в данной ситуации. Амани чувствовал, как в нем поднимается волна жара, он знал, что должен отступить, моргнуть и отвести взгляд, должен выгнуть шею и склонить голову в знак покорности. Он мог сделать это перед любым другим солдатом, он делал это прежде и перед Даму, но... это было особенно трудно.
      Никто не станет с готовностью склоняться перед собственным близнецом.
      - У меня для вас есть новый пациент, - произнес Даму.
      - Отлично, я займусь им.
      - Это необычный пациент.
      - Не важно.
      - Этот пациент должен выжить любой ценой. Он находился на борту фрегата "Насмиф", того, что погиб в сражении.
      - Я сделаю для него то же, что и для остальных моих подопечных.
      - Этого недостаточно. Целитель. Этот пациент не должен умереть.
      Амани уже приготовил колкий ответ на оскорбление, нанесенное братом. Указывать ему, как он должен выполнять свою работу! Но Даму еще не закончил.
      - Среди Целителей ты считаешься одним из лучших.
      Среди отбросов ты лучший кусок дерьма, - так расшифровал это Амани.
      - Какими бы ни были твои способности в этой профессии, ты должен использовать их на полную мощь. Если пациент умрет, ты поплатишься за это.
      Прежде чем Амани успел сообразить, как ответить на подобную угрозу, двери операционной распахнулись и два полевых врача, Хорек и Толстяк, вкатили носилки. Амани было достаточно быстрого взгляда, чтобы подавить гнев, вызванный оскорбительными словами брата.
      На носилках лежал человек Флота.
      Амани бросил взгляд на брата, тот победно улыбался.
      Ошеломленный Целитель пытался прийти в себя.
      - Я же не ветеринар, Даму... Капитан.
      - Ты сам решил стать Целителем, а не воином, Амани. Эти обезьяны дышат тем же воздухом, что и мы, у них такая же красная кровь. Это Адмирал Флота Стоун, захваченный во время сражения за планету Кастелтона. Он специально направил свой корабль в "Серебряного Хищника", уничтожив и его, и себя. Его как раз везли домой, когда мы захватили фрегат. Он враг, но враг храбрый, хотя я сомневаюсь, что ты в состоянии это понять. Твой долг поддерживать его жизнь, пока тебе не прикажут обратное. Ясно?
      Амани попытался выдержать взгляд Даму, но напряжение после операций и волнение, вызванное тем, что придется иметь дело с пациентом-человеком, сделали свое дело. Он отвел глаза и выгнул шею - он сдался и на этот раз.
      - Я знаю свой долг, Командир.
      Победа Даму была полной, ее торжествующий запах заполнил все вокруг.
      - Отлично, это все, что мне надо... пока.
      Главный Целитель наблюдал, как Даму развернулся и удалился прочь. Он снова взял вверх, правда, Амани? Он никогда не даст тебе забыть об этом, даже если вы оба проживете еще тысячу сезонов. Вспомни тот день, когда ты объявил о своем решении...
      - Главный Целитель? Что делать с пациентом?
      Амани отогнал от себя мрачные воспоминания:
      - Положите на диагностический стол.
      Громы и молнии! Как же он должен лечить раненого человека? Первое поколение Целителей, которых обучали сами Дающие, ушло в небытие много сезонов назад. Сам Амани никогда не видел живых людей, не говоря уже о раненых. Проклятие!
      При всем своем невежестве в одном Даму был прав. Люди по своему строению близки к халианам. Осмотр показал, что хотя органы человека расположены немного иначе, но, насколько мог судить Амани, они мало чем отличаются по форме и назначению от органов халианина. Ранения оказались достаточно просты: порезы, контузия, сломанные кости... К тому же, это в основном были старые повреждения. Амани гадал, кто же занимался этими ранами. Он бы многое отдал за то, чтобы сейчас этот целитель стоял рядом с ним. У этого человека не было обеих ног, их аккуратно ампутировали начиная от бедра. Действовала только одна рука, вторая, сломанная в полдюжине мест, была от плеча до запястья упрятана в жесткую повязку. На лице и теле виднелись свежие порезы, которые Амани методично продезинфицировал. Внешние признаки внутреннего кровотечения отсутствовали, а у Целителя не было никакого представления о том, какие показатели гемоглобина можно считать нормальными для человека. Единственный способ проверить это использовать диагностер чужаков, на который Целитель не особенно рассчитывал. Амани не доверял машинам, хотя и выучил управляющую поэму, дабы не полагаться на бормотание стихотворца.
      Стихотворец был старым Ортодоксом, пребывавшим почти в полном маразме, и Амани давно уже пришел к заключению, что молитвы, которые шептал старик, играют гораздо меньшую роль, чем сама поэма, несмотря на грозные пророчества древних об Отказе Системы. Например, вирши для диагностера едва ли можно было назвать героическими или эпическими. Это были простые указания, которые легко мог запомнить любой тупица.
      Довольно. Пациент без сознания и не в силах помочь Целителю. А если он умрет...
      Амани неохотно приказал Виту принести диагностер.
      - Прошу прощения, Главный Целитель, но я не доверяю этой штуке.
      Амани собирался пощадить Вита, но он устал, да и к тому же никуда не годится хотя бы на минуту допускать неповиновение, пусть даже Целитель и согласен со своим ассистентом.
      - Тебя и не простят доверять ей, Ассистент Целителя, просто принеси его. И без поэта.
      Вита, которого снова поставили на место, устремился за прибором.
      Машину водрузили на подставку, и как только ее поместили над распростертым человеком, Амани процитировал про себя управляющие вирши:
      Пациента уложи,
      Кнопку верхнюю нажми.
      Амани коснулся верхней кнопки прибора. Раздался гул, и вспыхнул ряд красных лампочек.
      А зажгутся как огни,
      Кнопку нижнюю нажми.
      Амани нажал на нижнюю клавишу. Гул усилился, раздалось несколько щелчков.
      Чтобы расу указать,
      Цифру нужно отыскать.
      Голографический экран засветился бледно-янтарным светом, и в воздухе вспыхнул список различных рас, название каждой было дано печатными халианскими буквами. Каждому названию предшествовал единственный номер. Рядом со словом ЧЕЛОВЕК стояла цифра 4. Амани отыскал на панели внизу экрана соответствующую клавишу и нажал ее.
      А теперь доверься мне,
      Угожу тебе вполне.
      Амани пристально наблюдал, как по голографическому экрану бегут результаты выполняемых тестов и анализов. Медицинское образование, полученное Амани, строилось на том, что каждое движение повторялось снова, снова и снова, до тех пор, пока ученик не усваивал его и не мог в точности воспроизвести эти движения. Целителю никогда не доводилось работать с подобной машиной. Он знал, что она проводит десятки анализов - состав крови, глубокое сканирование, ультразвук и многое другое, чего он не понимал. Амани не знал, как использовать все возможности диагностера, но, к счастью, ему надо было выяснить только одно: есть ли у пациента внутреннее кровотечение.
      Через некоторое время Амани удалось отыскать на трехмерном экране те данные, которые он искал. Стандартные данные анализа крови в сравнении с данными пациента. Амани вздохнул. Объем и состав крови пациента были в пределах нормы, принимая во внимание, что он лишился ног и искалечен.
      Прочитав про себя вирши завершения, Амани отключил диагностер, и Вита убрал его. Теперь оставалось только ждать. Человек Стоун, как его назвал Даму - выживет или умрет. Амани сделал все, что мог.
      Человек очнулся несколько часов спустя и попросил пить, причем сделал это на безупречном военном халианском. По крайней мере, так объявил Амани санитар, которого отрядили, чтобы разбудить Главного Целителя и сообщить ему эту новость.
      Амани подошел к человеку. Тот показал зубы.
      Хотя Главный Целитель и не был экспертом, он вспомнил, что подобная демонстрация зубов является не угрозой, как у халиан, а признаком веселья. Что само по себе могло показаться смешным, ибо у человека не было особых причин для веселья.
      - Я Главный Целитель Амани. Как ты себя чувствуешь?
      - Дерьмово, - отозвался человек. - Адмирал Эрнест Стоун, Флот, последний с дредноута "Морвуд". Мой серийный номер нужен?
      - Я знаю, кто ты.
      - Ага. Не могу сказать, что рад с тобой познакомиться, Целитель Амани, но полагаю, мне следует поблагодарить тебя за заботу, принимая во внимание, что без тебя я уже дважды был бы мертв.
      - Я только исполнил свой долг.
      - Да. Мы все исполняем свой долг, не правда ли?
      Амани, почувствовав, что Стоун не ждет ответа на свой вопрос, промолчал. Ему показалось, что в голосе человека прозвучала горечь. Странно, это же боевой командир.
      - Так что у нас дальше? Меня все еще собираются отправить в камеру пыток?
      - Не могу сказать, что тебя ждет. Моя задача только сохранить твою жизнь. Ты считаешься героем, и, следовательно, важной птицей.
      Стоун издал странный звук - нечто вроде лая.
      - Ха! - и снова показал зубы. Опять веселится.
      - Ваши вояки собираются разобрать меня на части как сломанный двигатель. Целитель. Они хотят знать то, что знаю я, и они сделают все, что от них зависит, чтобы выбить это... со всем должным уважением к моим героическим свершениям, разумеется.
      Амани почувствовал себя неуютно. Он не сомневался, что Стоун прав. Пытки. Пусть это не его дело, но у него сжались внутренности. Еще один признак слабости характера.
      - Ладно, неважно. На их месте я сделал бы то же самое. Война - это ад.
      - Ты знаешь Философа Думо? - Амани был изумлен.
      - Не знаю. Но у нас есть свои философы. И они, черт возьми, пришли к такому же выводу.
      - Думо не очень-то популярен на нашей планете, - сказал Амани.
      - Кажется, мирные люди никогда не бывают так популярны, как те, кто славит войну, - отозвался Стоун.
      - Я могу чем-нибудь помочь тебе. Адмирал Стоун?
      - Не думаю, что ты отправишь меня в вакуум без скафандра?
      Амани ничего не сказал.
      - Я и не ожидал. Тогда просто немного воды.
      - Конечно.
      Амани лежал в своем закутке и смотрел на металлическую обшивку потолка. Странно, что боевой командир людей говорил о мире с такой печалью. Долгие годы службы военным медиком показали Амани, что люди не менее кровожадны, чем самые свирепые халиане. Он заштопал достаточно раненых солдат, чтобы знать это наверняка. Люди убивают так же легко, как халиане, они без колебаний направляют энергетическое оружие на пассажирский корабль и разносят его на куски. Раса убийц, воюющая с его собственной расой убийц, и обе умирают смеясь. Неужели все они слепы? Неужели они не видят, каков неминуемый конец всего этого?
      Амани вздохнул. Он всегда был не на своем месте. Возможно, брат и большинство халиан правы: каждый, кто предпочел стать Целителем, а не воином, наделен ущербным характером, постыдной врожденной слабостью, от которой нельзя избавиться и излечиться. Нет, он не считал себя трусом однажды он стоял зуб к зубу, коготь к когтю со своим братом и боролся за то, во что верил - но чувствовать такое... сострадание? Амани полагал, что это ненормально. Для самки с детенышами - да. Мать может оплакивать гибель сыновей на войне, но самец должен подавить горе и вести себя с честью. Отцы не оплакивали погибших детей, братья не жалели о гибели друг друга. Это было не принято. Даже для того, чтобы получить имя требовалась пляска со смертью - и многие не могли ее пережить.
      И все же Амани иногда жалел скончавшихся пациентов, которые даже не приходились ему родней. Конечно, он держал свои слезы в тайне, стыдился их. И тем не менее истинные халиане, истинные воины, испытывали к таким тряпкам, как Амани только презрение. Целители, так же как жрецы или поэты, не допускались к дуэлям, а только трус станет прикрываться своей профессией, слово, которое Даму всегда произносил с едкой иронией.
      Прежде Амани надеялся, что когда он станет лучшим в своей профессии, польза, которую он принесет, хоть немного снимет с него позорное пятно труса. Но нет. Он наконец понял, что став лучшим среди трусов, так и не смог ничего изменить. Он мог спасти сотни или тысячи халиан, которых иначе неминуемо ждала бы смерть, но этим нельзя было добиться славы и чести. Для воинов жизнь значила меньше, чем смерть.
      Как странно вдруг обнаружить, что человек, враг халиан, тоже имеет представление о сострадании. Прежде чем у Амани заберут этого пациента, он должен еще раз с ним поговорить.
      Голос Даму резко прозвучал в динамике. Во время их предыдущей встречи лицом к лицу он взял вверх над Амани и теперь пытался развить это преимущество, вызывая брата по внутренней связи, вместо того, чтобы лично прийти в операционную.
      - Как там человек?
      - Жив, - отозвался Амани, - как ты приказывал.
      - Да. Как я приказывал. Позаботься о нем и дальше.
      - Я знаю свой долг. Капитан.
      - О, я в этом уверен, Целитель. - Вечное презрение. Теперь наконец в голосе Даму звучала уверенность. Я поставил тебя на место, братец. Трус и подчиненный.
      Амани отключил связь и повернулся, как раз вовремя, чтобы заметить, как ассистенты и санитары разбегаются прочь, подальше от его взгляда. Может, он и подчиняется капитану, но они у него в когтях, и им явно не улыбается почувствовать эти когти на своих шеях.
      Амани направился в небольшой закуток, который они отгородили для Стоуна. Это было сделано скорее для удобства других пациентов, чем ради человека. Амани вовсе не хотелось, чтобы выздоравливающий солдат пришел в волнение и порвал повязки только потому, что на соседней койке лежит враг.
      Амани зашел за занавеску и какое-то время стоял, молча глядя на искалеченного человека.
      - Немного от меня осталось, не правда ли? - спросил Стоун. - И все же это больше, чем я мог рассчитывать, протаранив своим кораблем ваш фрегат.
      - Не наш фрегат. Адмирал. Это было другое место и время.
      Стоун повел плечами, как это сделал бы халианин. Движение причинило ему боль.
      - Думаю, это неважно.
      Амани подошел поближе и сел на стул рядом с постелью.
      - Адмирал, неужели в вашем голосе звучит сожаление?
      Человек посмотрел на Амани:
      - Ты хочешь спросить, не жалею ли я, что уничтожил так мало ваших кораблей? Жалею.
      Амани подумал о риске, которому он себя подвергает, и решил, что это не имеет значения.
      - Нет, - мягко произнес он, - я хотел спросить, жалеешь ли ты, что вообще уничтожал их?
      - Целитель, я Адмирал Флота, по крайней мере, был им. И я защищал мой народ от набегов ваших пиратов-камикадзе. Я выполнял свой долг.
      - Как ты сказал, все мы исполняем свой долг, - сказал Амани. - Но долг и желание не всегда совпадают.
      - Я человек военный, сэр. Большую часть своей жизни я провел на службе, воюя против тех, кто стремился поработить или уничтожить людей. Это достаточное оправдание моих поступков. Я не собираюсь доказывать их необходимость тебе, одному из моих врагов.
      - Тебе и не надо доказывать.
      Воцарилась тишина, некое подобие мира между халианским целителем и адмиралом людей.
      Наконец Стоун сказал:
      - Убийства никогда не доставляли мне удовольствия, Целитель, если ты хотел знать именно это. Они были необходимы, но не приносили радости.
      - Я понимаю.
      - Понимаешь? Кажется, твоя раса находит в смерти особое наслаждение, не важно своя смерть или чужая.
      Амани кивнул, глядя мимо раненого, сквозь стены корабля, в бесконечность.
      - Да. Моя раса радуется смерти, но у меня слабый характер, Адмирал, вот почему я целитель, а не солдат. Я - необходимое зло моей расы. Тот, кого терпят, но не уважают. Будь я лучшим в истории целителем, я значил бы меньше, чем грязь под ногами самого последнего солдата. Потому что я не могу убивать. Я не могу даже допустить смерть, если в моей власти предотвратить ее.
      Снова воцарилось долгое молчание. Его прервал Стоун.
      - Да. Вот и пропал мой шанс на самоубийство. Ты должен сохранить мою жизнь, даже если знаешь, что они мне приготовили.
      - Даже в этом случае.
      - Снова долг. Я уважаю это. Даже самая большая машина не сможет работать, если хоть одна шестеренка будет не на месте. Каждая деталь необходима.
      - Странно, что ты заметил это. Воин, да еще и враг к тому же.
      - Солдаты делают то, чему обучены, приказы отдают другие. Что может сделать один человек, чтобы остановить убийства? Немного. Возможно, у нас с тобой больше общего, чем ты думаешь.
      - Возможно, - Амани поднялся. - Что ж, меня ждут другие пациенты.
      - Конечно.
      - Я загляну попозже.
      - Целитель.
      - Адмирал.
      Снова сигнал связи.
      - Как человек?
      - Я сообщу тебе о любых изменениях, Капитан.
      - Мы прибудем на "Острый Зуб" через несколько часов. Целитель. Как только будем на станции, человека переправят на другой корабль. Позаботься, чтобы он дотянул до этого момента.
      - Приказ ясен, Капитан.
      - Знаю, что ясен, братец. Потрудись его исполнить.
      Амани проглотил гнев. Он снова символически склонил шею, как и много раз до этого. Трусы всегда так делают, и минутные вспышки неповиновения на самом деле не имеют значения.
      Ну а что же тогда имеет значение? Адмирал очень точно сказал: что может сделать один человек, или один халианин, чтобы изменить порядок вещей?
      Уже давно раздался щелчок отбоя, а он все еще размышлял над этим вопросом.
      - Спасибо, что рассказал мне, - промолвил Стоун. Его лицо казалось сероватым в тусклом свете ламп, но он не потерял присутствия духа.
      - Ты был готов умереть за свои убеждения, - сказал Амани. Это меньшее, что я мог бы для тебя сделать.
      - Я не смогу устоять, - сказал Стоун. - Жаль, наши думают, что я уже мертв. Они могли бы изменить часть информации, которую я сообщу.
      - Военные тайны?
      - Есть немного. Но, как и большинство подобных тайн, они скоро устареют.
      - Адмирал. Мне... мне жаль, что тебе придется пройти через это.
      - Спасибо.
      В своей кабине Амани набрал код Даму.
      - Да? Что стряслось, Целитель? - Командир был недоволен. - У меня на носу стыковка и нет времени на твою болтовню.
      - Я хочу потребовать исполнения братского долга.
      - Что? Сейчас?
      - Сейчас. - Амани почувствовал радость, услышав изумление в голосе Даму, но постарался сдержать себя.
      - Черт тебя возьми, Амани!
      - Это "мое право и по закону...
      - Не говори мне об этом треклятом законе! Я знаю, что это твое право!
      - Ну и?
      - Ладно. Давай сюда, прямо сейчас! Я дам тебе положенное время, не больше. Отбой.
      Амани поспешил в капитанскую рубку. Между братьями существовало право одного открытого разговора. Любой из братьев мог потребовать его в любое время и в любом месте, и закон требовал, чтобы другой это признал. Это было делом чести, и отказаться было немыслимо. Амани никогда не думал, что воспользуется им, но появилось нечто, что ему необходимо узнать.
      Дверь в рубку распахнулась. Несмотря на высокомерие Даму было ясно, что он заинтригован требованием брата.
      - Ладно. Я слушаю.
      - Неужели ты действительно считаешь меня трусом, Даму?
      - И это все? Ты потребовал открытого разговора только для этого? Не стоило беспокоиться, братец. Я бы и так тебе ответил.
      - Так ответь.
      - Да. Ты трус. Ты предпочел отречься от чести, укрывшись за своей так называемой профессией.
      - Потому что я выбрал жизнь, а не смерть.
      - Да, потому что халианин, который не убивает, отрекается от своих предков! Наша цель - разить врага! Наша кровь требует этого! Никто кроме халиан не должен обладать силой!
      - И нет места состраданию? Или жалости? Нет силы без убийств?
      - Прекрати ныть, Амани!
      - Даже если это ведет к смерти нашей расы?
      - Не важно, к чему это ведет! Ты ничего не понимаешь ни в чести, ни в храбрости! Ты упиваешься кровью солдат, которых даже не достоин касаться!
      - Мы получили наши имена в один день, Даму. Мы оба выдержали Испытание Пустыней.
      - Это была не война!
      - Понимаю. Чтобы проявить храбрость, нужна война.
      - Да! И кровь. Я командир, потому что моя кровь горячее твоей, отозвался Даму. - И так будет всегда. Ты можешь только служить и повиноваться мне, Амани, потому что ты ущербный. Неполноценный. Трус. Ты не понимаешь, что значит смотреть в лицо смерти и смеяться.
      Амани кивнул, будто соглашаясь, но перед ним открылось совершенно иное. Вопрос, которого он так долго избегал. Потребовался враг, человек, чтобы в конце концов задать его.
      - Это все, Целитель?
      - Да. Это все.
      - Тогда убирайся. Отправляйся назад к своим трусам и нытикам. Мне пора заняться стыковкой.
      - Теперь уже скоро прибудем? - спросил Стоун.
      Амани, сидевший на стуле подле его кровати, кивнул.
      - Очень скоро.
      - Ладно. Кто-то теряет, кто-то находит.
      Амани потянулся к футляру у себя на поясе и извлек оттуда один единственный хирургический коготь - короткое изогнутое лезвие с углублением на конце. Он держал его между пальцами и покачивал из стороны в сторону, наблюдая, как на отточенной стали пляшут отблески света.
      Стоун вдруг с интересом посмотрел на него.
      - Красивая вещь, этот хирургический скальпель, - сказал Амани. Почти лениво он положил скальпель на маленький столик у постели Стоуна. - Однако не в тех руках он опасен.
      Стоун какое-то время смотрел на коготь, потом перевел взгляд на Амани.
      - А если предположить, Главный Целитель... что один из твоих важных пациентов вдруг взял, да и умер. Что тогда станет с тобой?
      - Это маловероятно. Я очень хороший Целитель.
      - Но ответь просто, чтобы удовлетворить мое любопытство.
      - Думаю, меня сочли бы неисполнившим свой долг. Последовало бы понижение в звании вместе с потерей статуса в клане. А затем - казнь, конечно.
      - Понимаю.
      - Но так как я хороший Целитель, то маловероятно, чтобы один из моих пациентов умер неожиданно для меня. А если такое произойдет, то, значит, так будет лучше.
      - Даже принимая во внимание твой долг?
      - Иногда, Адмирал, у нас есть еще и высший долг.
      - Ага.
      Амани поднялся.
      - Думаю, я где-то оставил свой хирургический скальпель. Мне лучше пойти поискать его. Кто-нибудь мог подобрать его и случайно перерезать себе коронарные артерии. - Амани коснулся своей шеи. - Такая неосторожность привела бы к быстрой и безболезненной смерти.
      Амани повернулся, чтобы уйти.
      - Прощай, Адмирал.
      - Прощай, Целитель. Спасибо. Ты храбрый человек.
      - Не человек. Халианин.
      - Может, здесь и нет большой разницы.
      - Возможно, ты прав, Адмирал.
      Когда корабль состыковался со станцией, Амани в своей кабине почувствовал несравнимое ни с чем чувство покоя. Он взял верх над своим братом и порядком вещей, и даже резкий и неистовый стук в дверь его каюты не мог прогнать это чувство умиротворенности. Возможно, жажда мира была действительно слабостью характера. Но даже если это и так, то его народу придется рано или поздно развивать эту слабость, или их уничтожат. Халиане могут взять верх над людьми, хотя Амани это казалось маловероятным, но что будет, если однажды им придется столкнуться с кем-то гораздо более могущественным, например с Первыми Чужаками? Война с таким противником может оказаться самым настоящим самоубийством. Почему же его народ не видит этого?
      - Главный Целитель, это... это человек! - Стук ассистента становился все более и более настойчивым, но Целитель не обращал на него внимания.
      Амани придется дорогой ценой заплатить за свой поступок.
      Он пожал плечами. В конце концов, важно то, что он поступил так, как считал нужным. Стоун был прав. Огромная машина может остановиться из-за исчезновения одной маленькой шестеренки. Кто знает?
      Даже слабость характера может спасти расу.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Ястребиный Коготь попал в переплет. Пробираясь к секретной базе халиан, он угодил в кратер, а там засели отвратительные клыкастые твари - штук сто, по крайней мере. Почти чудом бравому Ястребиному Когтю удалось перестрелять половину врагов, но тут над кратером с диким ревом завис боевой корабль халиан.
      Под сумасшедший хохот халианского адмирала жерло гигантской плазменной пушки величиной с небоскреб медленно стало нацеливаться на доблестного героя Флота. Грянул выстрел, сверкнули плазменные молнии. Но отважный герой мужественно стоял, широко расставив ноги, сжимая в вытянутой руке пистолет, наставленный на бронированную вражескую тушу. За спиной героя скорчилась еле живая от страха дочка сенатора, которую он недавно вызволил из беды, куда более страшной, чем смерть.
      И в этот момент вдруг откуда ни возьмись появился серебристый корабль с хорошо знакомыми зрителям очертаниями и одним выстрелом разнес в клочья огромную пушку халианского дредноута.
      - Разве ты был не один? - нежнейшим голоском промурлыкала очаровательная красавица.
      - Разумеется, не один. Со мной всегда и повсюду разумный корабль "Дэрв", - бесстрастно проинформировал красотку Ястребиный Коготь, вынося ее на руках из руин вражеского дредноута.
      Не веришь - не смотри.
      Диана Дуэйн, Питер Морвуд. СМЕЛАЯ ПОПЫТКА
      От хвоста до тупого рыла было не меньше сотни метров, но по сравнению с двухкилометровым дредноутом Флота эта туша казалась просто малюткой. На ее поверхности, как на шкуре зебры, светлые отражающие зеркальные полосы чередовались с темными поглощающими. Форма, тусклые надписи и знаки различия на корпусе свидетельствовали - крейсер принадлежит халианам, но разговор внутри корабля велся на человеческом языке.
      - Минерва, как самочувствие?
      - Хорошее. Все системы функционируют нормально. - На всякий случай она на мгновение прислушалась к своим внутренним датчикам, убедилась, что у нее действительно все в порядке, и саркастически спросила: - Ты во мне сомневаешься?
      - Нет, что ты. Просто...
      - Просто тебе захотелось о чем-нибудь поговорить, но ничего более умного ты не смог придумать, - перебила она. - Как я тебя хорошо понимаю, мой дорогой Рой!
      Рой Малин, лейтенант Флота - уже не салага, а потому вполне способен понимать разнообразные подколки и достойно на них реагировать. Но одно дело, когда шуточки отпускают твои товарищи, и совсем другое, когда это проделывает корабль, на котором тебе предстоит идти в дальний рейс. Конечно, этот разумный корабль ХМ14376, класса "Олимп", тоже может стать его боевым товарищем, а вернее - боевой подругой, но все-таки...
      Перед встречей с Роем Минерва накрасилась и принарядилась. Естественно, вместо женского платья ее облачили в мощную броню, а вместо макияжа боевая окраска корпуса. Рой с первого взгляда понял, что означает этот индейский раскрас - Минерву загримировали под халианский фрегат.
      Обычно внутри разумного корабля работал так называемый "мускул" младший собрат разумного корабля, обученный несложной работе. Имелся свой "мускул" и у Минервы. Но на этот раз ей предстояло отправиться в дальний полет не с ним, а с лейтенантом Роем. О причинах, заставивших командование Флота выбрать именно его, оставалось только догадываться. Но главную причину можно было выразить одним словом - ум.
      Для выполнения этого важного и сложного задания необходимо прежде всего умение действовать "по обстановке и в соответствии с поступающей информацией" - любимое выражение штабных разведчиков. Кто и как добывает секретную информацию - об этом Рою знать не следует. Не интересовало это и Минерву, о чем она ему недвусмысленно намекнула в первой же ознакомительной беседе. Главное, что такая информация поступает. Спасибо бойцам "невидимого фронта". После того, как Рой освоился в новом жилище и ответил на всевозможные вопросы Минервы - некоторые вполне тактичные, а некоторые - просто неприличные, - она четверть часа ворчала по поводу того, что на ее замечательный каркас во время недолгой стоянки в орбитальном Порту бригада техников напялила какой-то хлам, а сверху еще покрыла все это толстенной броней, донельзя обезобразив ее наружность.
      Первая неделя знакомства, когда они болтали о том о сем, присматриваясь друг к другу, имела решающее значение для обоих. Дело в том, что Минерва имела не искусственный интеллект, а самый настоящий человеческий мозг. Да, много лет тому назад она была человеком. Судьба распорядилась так, что Минерва родилась с уродливым и нежизнеспособным телом. Но новорожденной девочке не дали умереть. После длительного обучения и тренировок ее мозгу доверили управлять кораблем Флота. Такие корабли назывались разумными. Несмотря на жутковатое обличье, Минерва все же не утратила человеческие черты - в чем-то она так и осталась женщиной. А потому по законам Флота Минерва имела право отвергнуть не понравившегося ей партнера. Более того, как и любой другой человек, она имела право отказаться от смертельно опасного задания и могла бы продолжать выполнять свою прежнюю работу со своим "мускулом". В отличие от добровольца Роя, Минерва еще не приняла решения и пребывала в глубоком раздумье - заниматься ли ей и дальше относительно безопасной рутиной или отправиться в дальнее рискованное путешествие, именуемое "разведка в глубоком тылу противника"? Именно поэтому начальство Флота так пристально следило за развитием отношений Роя и Минервы. Понравится ли он ей? Согласится ли она идти с ним в разведку? Ведь для такого сложного задания обычный корабль не годился, шансы есть только у разумного. А заставить разумный корабль нельзя, он должен захотеть сам.
      Рой Минерве понравился. За долгое время службы на Флоте Минерва сменила три корабля и повидала немало "мускулов". Четверо из них погибли на ее глазах, некоторые вышли в отставку и умерли от старости. От этого и от многого другого она сделалась циничной. Мозг, управляющий кораблем, живет намного дольше людей, но даже для корабельного мозга возраст Минервы был весьма и весьма почтенным. Но едва ли старая леди когда-либо задумывалась о своем возрасте и грядущей смерти. Такие досужие мысли она старалась гнать прочь, предпочитая заниматься делом. Конечно, когда-нибудь, когда она устанет и одряхлеет, вот тогда ей и придется задуматься о тихом местечке, о последней обители, но это будет когда-нибудь потом... Не скоро... Пока не хочется умирать.
      Но во время инструктажа, когда им впервые объяснили суть задания, Минерва поняла, что своей смертью она, скорее всего, не умрет...
      - ...не следует забывать о структурных изменениях, внесенных в оболочку корабля ХМ14376... - монотонно бубнил капитан первого ранга Агато на инструктаже.
      - Сэр, теперь мой корабль называется ХР14376, - резко перебила его Минерва, подчеркнув букву "Р". Рой улыбнулся, польщенный ее вниманием к мелочам, связанным с его персоной. - А что касается всех этих изменений, из-за которых я стала похожа на халианку, то они меня тяготят как... Голос ее смягчился и стал женственным. - Мне почему-то кажется, что приблизительно такие же ощущения испытывает обычная женщина во время беременности.
      Капитан Агато уже часа полтора долдонил общие фразы. Рой чувствовал, что нетерпение Минервы нарастает. И прекрасно понимал - капитан испытывает неловкость - будь его воля, он с радостью отказался бы от нелегкой задачи объяснять смертникам, каким образом они должны забраться туда, откуда нет выхода. Агато пытался скрыть свою неловкость, отгородившись от инструктируемых официальным тоном, который вполне гармонировал с его погонами и застывшим лицом, унаследованным от рода Нихонхов. Рой подмигнул линзам Минервы. В ответ искусственные зрачки на мгновение сузились.
      - Капитан, - заговорила Минерва, - исходя из специальности моего нового боевого товарища, а также, основываясь на тех навигационных сведениях, которые в связи с предстоящим полетом Центральный компьютер записал в мою электронную память, я позволила себе сделать определенные выводы, которые собираюсь представить вашему вниманию. Если я ошибусь, пожалуйста, поправьте меня.
      Рой едва сдержал улыбку - очень уж удачно удалось Минерве спародировать и окарикатурить официальный тон капитана. Агато от такого ехидства поначалу растерялся, но быстро взял себя в руки.
      - Ммм... Хорошо, - наконец, сказал он. - Излагайте ваши выводы. В случае необходимости я поправлю.
      "Поправлять" капитану пришлось всего пару раз, да и то это были лишь незначительные реплики. Анализ Минервы оказался точнее анализа Адмиралтейства. Складывалось впечатление, что там наверху попросту забыли, что новым кораблем управляет не новичок, а мозг Минервы, умудренный долгим опытом и отягощенный знанием всей подноготной Флота.
      - Мне кажется, капитан, - продолжала Минерва, - что даже в этом идиотском обличье, с грудой хлама под броней я смогу долететь до родной планеты халиан и дать в случае необходимости отпор любому халианскому кораблю, не считая, разумеется, их гигантских дредноутов.
      - Родная планета? - от удивления Агато разинул рот. - Как вы догадались, что мы хотим послать вас именно туда?
      - А куда же еще? После того, как халиане обнаглели настолько, что атаковали штаб Флота, после этого невиданного разгрома, начальство Флота должно было наконец набраться решимости и во что бы то ни стало выяснить, откуда берутся эти чертовы халиане, дабы как следует... успокоить их в самом логове. Разве я не права, сэр?
      Капитан уткнулся в свои бумажки - невиданный анахронизм при современной технике - потом с легким вздохом спрятал их в антикварный портфель (Минерва знала, что в древние времена такие штуковины были в моде). Очевидно, капитан понял, что ничего нового в этих листках для Минервы нет, а значит, они сейчас попросту неуместны.
      - Верно, - сказал он наконец. - Вам поручается найти родную планету халиан. У вас есть неплохие шансы добраться туда. Мы установили на корабле систему наведения, снабженную самыми последними разведданными. Вам остается лишь включить ее и автопилот. Она приведет вас прямо к халианскому парадному подъезду.
      - Я бы предпочел черный ход, - осторожно сказал Рой, тщательно следя за своим голосом, чтобы не выдать нарастающего беспокойства. Все-таки, как он ни старался, нервные обертона прорвались наружу. - Или, если продолжать метафору, неохраняемое окно, если такие существуют у халиан. А ты как считаешь, Минерва?
      Минерве тоже не нравилась затея начальства, но она, в отличие от Роя, не боялась выразить свое недоверие умственным способностям начальства и не стеснялась в выражениях.
      - Я считаю, - ядовито заговорила она, - что начальство Флота хорошо позаботилось о том, чтобы мы добрались до цели. Премного благодарю за отеческую заботу. Но как мы доставим добытую нами информацию обратно? Вы почему-то забыли упомянуть об этом, капитан.
      - Мы снабдим вас автоматическими сверхбыстрыми информационными ракетами, оснащенными сверхнадежной памятью. Они доставят Флоту добытые вами разведданные.
      - Информационные ракеты?! Превосходно! А нам, выходит, возвращаться необязательно?!
      В эти слова Минерва вложила столько желчи и яда, что Рой ни за что не поверил бы, если бы не слышал это своими собственными ушами. Неужели такое возможно по отношению к начальству? Ну и баба! Вот влип!
      - Позвольте мне договорить, корабль ХР14376! - повысил голос капитан Агато.
      Разведчику Рою Малину в этот момент захотелось умчаться куда глаза глядят, подальше от этой скандальной разборки, от смертельного задания. Да пропади оно все пропадом!
      По-видимому, затравленный взгляд выдал его с головой, хотя Рой даже не шевельнулся. Капитан резко повернулся к нему, словно плазменную пушку на мишень, грозно нацелил на него свой взгляд и заорал:
      - Лейтенант Малин! Сидеть!
      - Рой! Ни с места! - почти одновременно оглушила его из мощного динамика Минерва ревом в сто двадцать децибелов.
      Бедняга Рой, разумеется, остался сидеть на месте, как сидел, хотя больше всего на свете ему хотелось провалиться сквозь землю. Но земли-то под ногами как раз и не было - он сидел в каюте корабля, который скоро унесет его в черную бездну космоса на верную погибель.
      Капитан потряс головой, как бы приводя в порядок барабанные перепонки, чуть не лопнувшие от рева Минервы, и снова повернулся к ее линзам.
      - Ну зачем же так кричать?
      - А зачем посылать нас на безнадежное дело? - раздраженно ответила Минерва. - Впрочем, - чуть смягчилась она, - это не ваша идея. Такие идейки обычно приходят в головы умникам из отдела Мейера.
      - Могу заверить вас, что адмирал...
      - Имеет только те идеи, что подсовывают ему его люди. Именно по этой причине он перетащил их за собой с прежнего места, когда стал адмиралом.
      - Хм...
      - Вот именно, капитан, хм... Больше вам нечего мне сказать.
      - Минерва, - робко подал голос Рой, пытаясь ее успокоить.
      - Не вмешивайся, Рой, тебя это не касается, я сама разберусь с ним. Это уже не первый случай, когда начальство Флота пытается...
      - Как это, черт возьми, не касается! - не вытерпел Рой. - Я ведь тоже иду на задание! Или эта информация затерялась в твоей необъятной памяти?
      Несколько секунд тянулась гнетущая тишина. Наконец Минерва издала странный звук, состоящий из множества частот и обертонов, который, по-видимому, должен был означать, что она покашливает, прочищая свое несуществующее горло, а потом заговорила:
      - Это верно, но если бы ты знал, в какие истории мне приходилось попадать по милости этих... Капитан, вы, кажется, хотели что-то сказать?
      - Да. Во-первых, у лейтенанта Роя Малина тоже немалый опыт, иначе мы бы не выбрали его для столь ответственного задания. Разве вы, Минерва, не изучили файл с его личным делом?
      - Нет! - сердито ответила Минерва. - Этот файл, насколько вам известно, секретный, а его местонахождение и пароль вы не удосужились мне сообщить.
      - Ну, это легко поправимо. Соединитесь с каналом Разведка 1, войдите в директорию Досье: и введите пароль "Дельта Дельта".
      - Сделала. Все равно ничего не получается.
      Центральный компьютер разведки выдал файл с личным делом Роя Малина лишь после того, как Агато показал компьютеру через видеокамеру свою физиономию и назвал имена и некоторые другие данные нескольких секретных сотрудников.
      Минуту Минерва молчала, изучая послужной список Роя. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучало неподдельное уважение к новому "мускулу":
      - Значит, ты и есть тот самый разведчик? Флагман "Стоун", операция у планеты Свободнорожденная... Ну почему ты мне ничего не сказал об этом?
      Рой просто пожал плечами. Вспоминать о тех давних кровавых событиях он не любил, слишком уж тяжело... Дредноут успел протаранить один вражеский корабль, а потом его правый борт взорвался, не выдержав града торпед и очередей плазменных пушек. Рою пришлось провести трое суток в каюте медленно вращающегося дредноута, прислушиваясь к шипению воздуха, медленно вытекающего в вакуум сквозь мелкие трещины и пробоины, для заделки которых не хватило аварийного запаса клея. Электроэнергию батарей надо было экономить, поэтому Рою пришлось выбирать - или сразу погибнуть от космического холода, или медленно умирать в темноте. Лишь через трое суток, когда Рой начинал задыхаться от недостатка кислорода, пришла помощь...
      Из каюты, покрытой инеем и провонявшей гарью, его вытащил спасательный отряд Флота.
      - ...вовсе не штабная крыса, - услышал Рой, очнувшись от кошмарных воспоминаний, голос капитана Агато, что-то втолковывающего Минерве. - Мне тоже пришлось побывать в переделках, поэтому я знаю, что вам необходимо для того, чтобы выбраться из вражеского логова. У вас будут не только ракеты для доставки информации. Перед самым отлетом на задание на борту установят новейшее электронное оборудование, разработанное нашим научно-исследовательским отделом после экспедиции к Вифезде.
      - Боюсь, эта волшебная электроника нам не поможет, - вдруг услышал Рой свой собственный голос как бы со стороны. Очевидно, общение с Минервой влияло на него не лучшим образом. Въевшееся за все предыдущие годы чинопочитание улетучивалось прямо на глазах.
      - Неудивительно, лейтенант, - Агато даже не глянул в его сторону, по-прежнему уставившись в линзы Минервы. - Я и сам не очень-то доверяю электронике. Но почему бы вам просто не воспользоваться предложенным вам оборудованием? Не исключено, что оно все-таки пригодится. Будьте благодарны нашим ученым, они потратили на вас немало времени и сил.
      - Не хотела бы показаться слишком наглой, но позвольте все же полюбопытствовать, что это за оборудование? - язвительно осведомилась Минерва. Рой заподозрил, что однажды ей уже довелось испытать на собственной шкуре очередное изобретение военной разведки, и результат, судя по ее реакции, оказался плачевным.
      - Эта штуковина называется импульсным трансивером. Он перехватывает и анализирует радиосигналы, которыми обмениваются охранные беспилотные корабли и спутники, обнаруженные нами вокруг Вифезды, и может перепрограммировать их бортовые компьютеры так, что они примут ваш корабль за свой, а халианские корабли будут считать вражескими. Таким образом, если случится худшее и вам придется вступить в бой, тогда вы включите трансивер, и халианские беспилотные корабли вам помогут.
      - Если, - передразнил его Рой, облокотился на спинку кресла и принялся изучать свои ногти. - Не сочтите меня невнимательным, но я хочу уточнить одну маленькую деталь. Если я вас правильно понял, импульсный трансивер был разработан после экспедиции на Вифезду?
      Агато кивнул.
      - А в настоящем бою этот трансивер испытывался?
      На этот раз Агато не шелохнулся. Рой бросил взгляд на линзы Минервы.
      - Вот как, - лаконично прокомментировала Минерва, ее тон выразил больше, чем десяток слов.
      - Но лабораторные испытания прошли очень успешно, - поспешил оправдаться Агато. - Использовались настоящие халианские бортовые компьютеры, снятые с подбитых кораблей и восстановленные нашими умельцами. - Он помолчал. Официальная маска сошла с его лица, появилась горькая улыбка. - Конечно, боевых испытаний не было. Все же я настоятельно рекомендую вам этот трансивер. Он может вам очень пригодиться.
      - А если он не сработает?
      - Тогда, лейтенант Малин, вы с Минервой погибнете с той же вероятностью, как и в том случае, если трансивера у вас не будет. Но я уверен, что он сработает.
      - Минерва, что ты об этом думаешь? - спросил Рой, продолжая пристально рассматривать свои ногти, словно стараясь не встретиться с нею взглядом. Он понимал, что пытаться скрыть свои мысли от корабельного мозга - дело достаточно безнадежное, поскольку видеокамеры понатыканы всюду, и Минерва при желании может не только наблюдать за ним из любой точки в любом ракурсе, но и следить за его температурой, сканировать ультразвуком, анализировать малейшие оттенки голоса и так далее и тому подобное. Короче говоря, это покруче, чем детектор лжи.
      - Я думаю... думаю, мы должны пойти на это, Рой. Давай согласимся...
      Минерва взяла на себя пилотирование, а Рой погрузился в изучение разведданных, записанных в память бортового компьютера перед отлетом. Через три недели они достигли границы. Дальше начиналось халианское пространство. Тут маскировка Минервы выдержала первую проверку пограничные крейсеры Флота приняли ее за халианский корабль и преградили ей путь.
      Конечно, эти три крейсера просто-напросто честно выполняли свою работу. Ввиду особой секретности задания Флот не оповестил никого, даже собственных пограничников о том, что они должны пропустить корабль ХР14376, замаскированный под халианский фрегат. А пограничникам хорошо известны повадки халиан - их корабли то и дело вторгались в пространство Альянса, что-нибудь разоряли и грабили, а потом поспешно уходили. Вот и корабль Минервы походил на такого лихого разбойника, возвращающегося домой после набега. Рой все это прекрасно понимал, но, согласитесь, в любом случае обидно, когда по тебе начинают стрелять свои, тем более, когда сразу три крейсера расстреливают тебя в упор. Последовали страшные пять секунд диких перегрузок, когда Минерва металась, как бешеная, уклоняясь от залпов. Даже противоперегрузочное кресло не помогло - Роя вывернуло наизнанку.
      Яростно выпустив три снопа ракет и три очереди из пушек, Минерва каким-то чудом проскочила в узкую щель между крейсерами и бросилась в халианское пространство со сверхсветовой скоростью, мгновенно оставив ошалевших пограничников далеко позади.
      Позже Рой много раз просматривал видеозапись этого прорыва. Оказалось, что Минерва подрывала свои ракеты и пушечные снаряды перед самой броней крейсеров, чтобы не нанести вреда своим пограничникам. Почти одновременные взрывы на мгновение слились в ярчайшие голубовато-белые ореолы, окутавшие бравую тройку крейсеров и ослепившие их датчики на мгновение, которого Минерве хватило, чтобы ускользнуть за границу.
      - А неплохие огненные жакеты я им справила, - похвасталась Минерва. Небось, ребятки наложили в штаны или где там у них помещаются их мыслительные органы.
      - Минерва, из-за твоих кульбитов меня вырвало.
      - Ничего, тебе на пользу, а то ты уже начал толстеть на моих харчах.
      - Наверно, потому меня и вырвало, что это были твои харчи.
      - Между прочим, "мускулы", как и любые другие детали, легко заменяемы.
      - Минерва! - В это слово Рой вложил столько укоризны, что она запнулась. - Ты обращаешься со мной как с халианином.
      - Я спасла тебе жизнь, - несколько смягчилась она.
      Рой решил не разговаривать с ней как минимум сутки. Но на следующий день им повстречался халианский сторожевой корабль, и тут уже было не до взаимных упреков.
      Это был корвет в форме длинной ракеты с трехместной кабиной, вздувшейся сбоку на корпусе, как прозрачный пузырь. Фрегат Минервы был значительно крупнее корвета, а у халиан заведено так - чем больше корабль, тем задиристее капитан. Вероятно, именно по этой причине запрос корвета к Минерве выдать опознавательный сигнал поступил почти в вежливых (по меркам халиан) выражениях. А по меркам людей, запрос корвета был хамским, развязным, обильно сдобрен похабнейшими ругательствами, но не самыми оскорбительными, чтобы не доводить дело до вооруженного столкновения.
      - Довольно-таки самобытный у них этикет, однако, - хихикнула Минерва. Ну что ж, ответим им в том же духе.
      Прежде, чем ответить корвету, она дала Рою прослушать запись, отчего тот попросту обалдел. Виртуозные многоэтажные ругательства решительно не вязались с образом почтенной матроны, убеленной сединами мудрости, который старательно поддерживала Минерва.
      - Господи! Минерва... - едва вымолвил Рой, - как у тебя язык повернулся выговорить такое? Даже мужчина, если только не окончательно спятил...
      - Они тут все спятившие. Заткнись, я знаю, что делаю.
      И она послала свой шедевр корвету. Прошло несколько томительных секунд. Наконец халианский сторожевой корабль прислал ответ на ее опознавательный сигнал, в еще более сдержанных выражениях признав ее за свою, и тут же поспешил прочь, подальше от драчливого фрегата. Рой наблюдал за удаляющимся корветом, пока тот не скрылся из виду, потом повернулся к линзам Минервы и посмотрел ей прямо в "глаза", пытаясь придать своему лицу осуждающее выражение и не расхохотаться.
      - Где ты научилась такому отборному мату?
      - Ммм... Кха-кха... - Минерва артистически закашлялась, изображая смущение старой девы. - Ну, понимаешь, одно слово услышишь там, другое сям... В молодости меня интересовало все, даже это. Я пыталась вызнать какое-нибудь ругательство у каждого встречного, и вот однажды мне пришлось услышать такое... такое, чего я никогда не забуду.
      - Халиане, я уверен, тоже этого не забудут. А что еще ты им сказала хорошего?
      - Поскольку мы играем роль корабля-налетчика, который возвращается после набега битком набитый награбленным добром, то я предупредила корвет, чтобы он держался от меня подальше. Это типично для халиан, они не любят делиться добычей. А что касается правдоподобности нашей легенды, то халианские пограничники действительно десять дней назад видели, как точно такой же корабль, как мой, пересек границу в ту сторону. Я воспользовалась его позывным.
      - А что случилось с этим кораблем?
      - Его превратили в плазму те самые пограничные крейсеры, которые напали на нас. Халианские фрегаты так часто совершают набеги в наше приграничное пространство, что мне не составило особого труда выбрать из них наиболее подходящий для нашей легенды. Кстати, смеха ради я ответила пограничным крейсерам Флота позывным этого фрегата. Представляю, каково было их удивление, когда они увидели, что уничтоженный ими фрегат воскрес.
      - Ловко! Минерва, а ты не боишься, что рано или поздно халиане нас раскусят?
      Минерва лишь недовольно что-то буркнула.
      - Понимаешь, - постарался уточнить Рой, - халиане, конечно, с нашей точки зрения сумасшедшие, они помешались на лозунге "честь, смерть и слава", но такое встречалось и в человеческой истории, вспомним, например, самураев. Кстати, Агато чем-то напоминает самурая. Так вот, приверженность халиан непривычному для нас образу жизни вовсе не означает, что они полные идиоты. Мне приходилось сражаться с ними, поэтому я знаю, что в их зубастых головах запрятаны достаточно хитрые мозги.
      - Дорогой, что заставило тебя прийти к странному выводу, будто мне это неизвестно? - медовым голоском поинтересовалась Минерва. Но в этом меде пряталась пчела, готовая ужалить, - Рой, милый мой мальчик, халиане стреляли в меня, когда ты еще под стол пешком ходил. Разумеется, тогда у меня было другое тело, то есть другой корабль, но дело, как ты догадываешься, не в "мускулах", а в мозгах. - Минерва на полсекунды умолкла и продолжала уже другим тоном. - Нас уже начали прощупывать дальнобойные локаторы. Они постоянно наблюдают за подступами к населенным планетам, обращающимся вокруг этой звезды. По моим оценкам, здесь около пяти тысяч планет, астероидов и прочих подобных объектов, чей диаметр больше семидесяти метров, поэтому найти среди них то, что нам нужно, будет не так легко, как казалось нашим начальственным оптимистам. Успокойся, расслабься и чувствуй себя как дома. Знаешь что, Рой?..
      - Что?
      - Верь мне.
      До сих пор он не слишком верил. Но теперь, похоже, начнет.
      Телеметрическая аппаратура на борту Минервы работала с предельной нагрузкой, но все равно - анализ информации, поступающей с множества космических объектов, требовал гораздо больше времени, чем они предполагали перед вылетом на задание. По оценкам Минервы, анализ должен был завершиться часа через два, но этот небольшой по космическим масштабам срок легко мог стать причиной гибели корабля-лазутчика - неуверенное лавирование и снование взад-вперед в этой области пространства, которая должна быть хорошо знакома любому халианскому кораблю, могло вызвать у халиан подозрения, а значит и роковые последствия.
      - Рой, прослушивай все их разговоры, - сказала Минерва, меняя курс на противоположный в седьмой раз. - На всех частотах. Если кто-нибудь выкажет удивление, увидев наши странные маневры, это послужит нам предупреждением.
      - Уже делаю, - пробормотал Рой, читая на экране компьютера перевод болтовни экипажей десятка кораблей, пролетавших относительно недалеко от Минервы, то есть в радиусе двухсот тысяч километров. Одновременно из десятка динамиков слабо доносился устный перевод халианской тарабарщины. В наушники Рою подавались только те фрагменты разговоров, в которых компьютер распознавал крики или удивленные восклицания. На экране компьютера слова, произнесенные с разными интонациями, выделялись разным цветом. Кроме того, в компьютер было заложено несколько сот ключевых слов, при появлении хотя бы одного из которых должен выдаваться предупреждающий сигнал - эти слова могли означать или предвещать угрозу. До сих пор, слава Богу, сигнала тревоги ни разу не возникло - ничего не звенело, не верещало и не мигало. Халианские экипажи вели самую обычную болтовню.
      И вот внезапно грянула оглушительная сирена. От неожиданности Рой чуть не выпрыгнул из своего противоперегрузочного кресла. Если бы не ремни безопасности, он взвился бы до потолка.
      - Ой! - воскликнула Минерва. - Извини, Рой, я, похоже, переборщила с громкостью. Мне кажется, я заметила кое-что интересное.
      - А мне кажется, что от твоих шуточек меня хватил инфаркт. Большое спасибо.
      - Я же извинилась, Рой, не злись. Смотри. Вот первая схема, вот вторая, третья. Тебе это ничего не напоминает?
      Рой молчал, угрюмо уткнувшись в экран, на который Минерва выводила схемы.
      - Рой, ну ты же не мальчик, чтоб дуться по пустякам. Мне не терпится узнать, что ты думаешь.
      - Я не дуюсь, я просто рассматриваю то, что ты мне подсовываешь. Покажи еще раз. - По мере того, как Рой сличал схемы, его ладони покрывались потом, а желудок так крутило, словно там палил изо всех пушек боевой корабль. - Понял! Мы нашли эту чертову планету! Значит, разведданные оказались точными. Даже если это и не родная планета халиан, то, по крайней мере, крупнейший транспортный узел. А ты неплохо соображаешь, моя крошка. Странно, но задание оказалось гораздо легче, чем мы ожидали.
      - Возможно. Хотелось бы в это верить.
      Ее голос почему-то звучал очень тревожно, более того, в нем явственно звучал страх, что немало озадачило Роя - такого беспокойства в голосе Минервы он до сих пор ни разу не слышал. От удивления Рой непроизвольно отвернулся от экрана и взглянул в искусственные глаза, как будто мог прочесть в них что-то.
      - Похоже, тебя настораживает такая легкость. - Это был не вопрос, не упрек, а просто констатация факта. Рою хотелось, чтобы на этот раз Минерва сказала правду, а не отделалась очередной шуточкой, не заговаривала ему зубы, на что она была великая мастерица. Минерва молчала.
      - Нет, - сказала она наконец. - Когда живешь долго-долго, как я, постепенно все чаще задумываешься о смерти. Иногда даже хочется умереть, чтобы обрести вечный покой, избавиться от тягот бренной жизни. Но сейчас... сейчас я не спешу избавиться от бремени жизни. Почему-то мне хочется еще немного пожить.
      - Тогда запиши координаты этой планеты и поворачивай в обратный путь. Или... - Рой смотрел на бронированное укрытие, где помещался ее мозг, словно пытался проникнуть взглядом через броню, и понять, какие чувства и мысли обуревают ее в данный момент. - Или ты считаешь, что мы должны подлететь к этой планете ближе?
      - Мы уже немало времени находимся в полете, благополучно пролетели огромное расстояние, осталось совсем чуть-чуть. Если мы сейчас повернем обратно, потом всю оставшуюся жизнь будем стыдиться своего малодушия.
      - Ты рассуждаешь как настоящая халианка.
      - Если ты так боишься, выметайся из моего корабля и иди домой пешком, но не оскорбляй уважаемую леди!
      - Ладно, полетели дальше, но только очень осторожно.
      - И быстро.
      - Но осторожно.
      - Будь уверен. Рой, я прошмыгну туда тихо-тихо, как мышь. Давай еще раз проверим системы. Итак, система электронного противодействия в норме; опознавательный радиосигнал оставим прежний; антирадарная защита...
      - Тоже в порядке. Вооружение в полной готовности, защита включена на максимум. - Рой, сдерживая волнение, быстро осмотрел на пульте еще десяток всевозможных индикаторов, убедился, что и все остальные системы корабля находятся в полном порядке, и взглянул Минерве в линзы. - В путь!
      Несколько миллионов километров они летели прямо к цели, не уступая пути встречным кораблям, изображая не только полную уверенность, но и чванливую развязность халианского корабля, возвращающегося после удачного набега. А за этой театральной декорацией таилась настороженность лазутчиков, подбирающихся к самому логову противника.
      - Все-таки странно, черт возьми, - удивлялся Рой. - Почему нас никто не останавливает, не проверяет? Складывается впечатление, что нами вообще не интересуются.
      - Все очень просто. Мы возвращаемся домой с добычей, опьяненные успехом, нам ничего не стоит пальнуть в любого, кто попадется на пути, дабы все знали, какие мы лихие джигиты. У халиан это обычное дело.
      - Дикий народ... - Рой замолк и углубился в изучение разведданных о маленькой сине-зеленой планете, до которой оставалось уже не так много километров.
      Минерва тем временем внимательно следила за обстановкой. Рискованный полет продолжался. На экранах уже можно было различить многочисленные искусственные спутники и орбитальные платформы, охраняющие подступы к планете. Компьютер насчитал их шесть тысяч. Имелось и несколько естественных спутников, до отказа напичканных всевозможным оружием.
      - Проходим внешнюю сферу защиты, - бесстрастно проинформировала Минерва.
      - Боже мой! - От обилия объектов на экране у Роя рябило в глазах. - Как можно прорваться сквозь все это?
      - У меня уже не осталось сомнений, что это родная планета халиан или, по крайней мере, одна из самых главных планет.
      - Мы у них на пороге.
      - Пока еще нет, но скоро будем. Смотри, сейчас я выдам на экран изображение поверхности планеты.
      На экране возникла мирная картина: голубой океан, коричнево-зеленая суша, девственные леса, равнины, стайки облаков. Никаких следов военных или промышленных сооружений, никаких городов - сплошная идиллия. Совсем не такой представлялась Флоту эта земля, от которой он так жаждал избавиться. Корабль Минервы приближался по параболе к медленно вращающейся планете, постепенно огибая ее. Первобытный континент скрылся из виду, проплыл внизу океан, и вот разведчикам открылась иная картина - осиное гнездо индустриальной цивилизации с высокоразвитой технологией. Космодром тут только один, но зато он, вместе со всеми подсобными сооружениями, занимает целый континент.
      - Это построили не халиане, - сказал Рой. - Существа с таким низким уровнем культуры не способны создать такое.
      - Может быть, но сейчас у нас нет времени на подобные рассуждения. Давай завершим то, ради чего мы сюда прибыли, и быстрее тронемся в обратный путь.
      - Смотри!!!
      Минерва мгновенно рванула корабль в сторону. Ни один обычный пилот не успел бы уклониться от халианского эскадренного миноносца, вдруг свернувшего и направившегося на огромной скорости прямо на фрегат Минервы.
      Огромный миноносец, на борту которого находился, видимо, очень важный халианский сановник, пронесся мимо и помчался дальше по своим делам. За ним последовал эскорт - небольшие кораблики, которые не решились пролететь в опасной близости от Минервы.
      - Они хотели нас протаранить! - Рой оцепенело смотрел на экран, наблюдая за удаляющимися халианами. Цифры в нижней части экрана показывали, что миноносец пронесся около Минервы на расстоянии всего полкилометра. Страшно было подумать, что бы произошло, опоздай Минерва хоть на долю секунды.
      - Нет, просто их начальство не любит, когда всякая мелюзга путается под ногами. Это моя вина, надо было посторониться раньше. - Голос Минервы действительно звучал виновато, что случалось с ней крайне редко. - Правда, они сочли нас трусами. - Запищал аварийный сигнал, зеленый цвет одного индикатора сменился на желтый. - Черт возьми! Забарахлил автоответчик! Рой, займись этим кретином, пока я буду чинить.
      "Этим кретином" был кораблик, нахально пристроившийся перед носом мощного фрегата Минервы. Теперь Рой, наученный примером эскадренного миноносца, знал, как должен вести себя истый халианин в таком случае. Он прибавил скорость и начал догонять наглеца, недвусмысленно угрожая ему тараном, если тот вовремя не уберется с дороги.
      Кораблик долго упрямился, но когда дистанция сократилась и таран стал почти неминуем, он все же свернул в сторону, напоследок проворчав скрипучим голосом в адрес фрегата вялые ругательства, которыми в таких случаях обычно обменивались равные статусу халиане - кое-какие замечания о родителях и нетрадиционных сексуальных наклонностях капитана фрегата, а также настоятельный совет спариваться с некоторыми представителями животного мира.
      - Слышала, что тебе посоветовали? - ухмыльнулся Рой.
      - А? - Минерва на секунду оторвалась от ремонта. - Нет, их комментарии и советы касаются только тебя, потому что у меня для таких дел нет подходящего органа.
      Рой с усмешкой включил микрофон и начал диктовать ответ юркнувшему в сторону халианскому кораблику:
      - Неплохо, но слишком пошло, маловато изобретательности. Предлагаю такой вариант... - И Рой произнес изощренную тираду.
      - Нет, Рой! Так нельзя! - закричала Минерва из всех динамиков. Корабль содрогнулся от удара, нанесенного халианами с близкого расстояния. Минерва страшно завизжала, включила боковые двигатели и начала бросать корабль из стороны в сторону, увертываясь от обстрела. - Проклятие! Халиане так не ругаются! Надо было обругать их выражениями, к которым они привыкли! Нашел, перед кем показывать свое остроумие! Когда они тебя матерят, надо отвечать таким же тупым матом, а не блистать своим дурацким красноречием... Ой! Рой, слышишь!
      - Слышу. - Рой мрачно смотрел на динамик, откуда доносился перевод воплей, поднявшихся в кабине халианского кораблика, и ненавидел себя, халиан и все на свете, кроме Минервы, которую он своей дуростью поставил в без выходное положение.
      - Шпионы! - орал халианин. - Вражьи ублюдки! Тревога! Тревога!
      - Надо было раздолбать его кораблик на молекулы, - прорычала Минерва. Тогда нас зауважали бы все халиане. А теперь поздно.
      Да, уже было поздно - со всех сторон, со всех кораблей и с поверхности планеты доносился исступленный хор воплей:
      - Убейте шпионов! Убейте шпионов! Держите! Ни одного не выпустить! Слава тому, кто их убьет! Убить! Убить! Убить!
      Из корабля ХР14376 к напакостившему кораблику вылетела ракета и разнесла его в щепки.
      - Почему же поздно? - самодовольно улыбнулся Рой, барабаня пальцами по столу рядом с пультом управления боевыми ракетами. - Честь нам и хвала. Разве кто-то уточнил, который из двух кораблей является шпионом? Вот мы и уничтожили вражеского лазутчика. Как ты думаешь, каковы теперь наши шансы?
      - Нулевые. Правда, можно попробовать включить импульсный трансивер, но неизвестно, будет ли он работать...
      - Давай попробуем. Куда мы направляемся теперь, мадам?
      - К планете. Посмотрим, как орбитальные платформы встретят своих героев. Согласен?
      - Конечно. Только давай вначале запустим информационные ракеты. На всякий случай.
      - Ладно, на всякий случай, так на всякий случай. Готово.
      На экране среди роя халианских кораблей, взмывших по тревоге со всех орбитальных платформ, появились информационные ракеты, а неподалеку вспышки непонятного происхождения.
      - Что это? - встревожился Рой.
      - Это наш знакомый эскадренный миноносец палит изо всех пушек. Но почему-то не по нам.
      - А по кому же? - Рой уставился на большой экран, куда Минерва подала увеличенное изображение окрестностей, и мрачно рассмеялся. "Знакомый" миноносец расстреливал из пушек корвет, а потом пустил в него две торпеды, которые разнесли его на три части.
      - Они пытаются найти шпиона, Рой, - объяснила Минерва. - Но они не знают, кто именно шпион! Экипаж подбитого тобой кораблика от возбуждения не успел сообщить, кого он принял за шпиона, вот они и лупят по всем подряд. Прекрасно! Наши шансы удвоились.
      - Минерва, даже если ноль умножить на десять, то все равно получится ноль.
      - Ладно тебе, не зубоскаль. Не забывай, что суматоха поднялась и на другой стороне планеты. Все они жаждут найти шпиона, подобравшегося к самому порогу. Представляешь, какая сейчас начнется свалка?
      - А что если мы, то есть ты прямо сейчас перепрограммируешь их беспилотные корабли и орбитальные платформы?
      - Мы, Рой. Мы должны сделать эту работу вместе, потому что одной мне не справиться. Давай...
      Минерва ворвалась в облако суетящихся, изрыгающих во все стороны огонь кораблей, дергаясь, как припадочная, кроя матом всех подряд и выпуская время от времени куда попало ракету - короче, вела себя примерно так же, как и все прочие халианские корабли. В околопланетном пространстве воцарился настоящий хаос. Отовсюду неслись потоки радиоволн на всех мыслимых частотах. Разобраться во всеобщем шуме и гаме стало практически невозможно.
      - Нас раскрыли! - крикнул Рой, пытаясь перекрыть шум, рвущийся из динамиков. - Ух! Они врезались друг в друга! Полюбуйся на них!
      Очевидно, эти два корвета заподозрили корабль Минервы, приближающийся к планете в то время, когда все остальные корабли ищут шпиона, но к своему несчастью оба корвета в угаре погони не обратили должного внимания друг на друга и сломя голову бросились к цели одновременно, а когда заметили опасность, предотвратить столкновение уже было невозможно.
      - Рой, плохи наши дела. Этот кусок лабораторного дерьма отказывается работать. Может быть, он сломался из-за моих слишком резких маневров. Минерве каким-то чудом удавалось сохранять самообладание и говорить не слишком раздраженным тоном.
      - Попробуй починить его.
      Минерва направилась не прямо к планете, а в сторону, где извивался похожий на угря цилиндрический корабль. Рой тем временем выпустил несколько ракет в самую гущу халианских кораблей. Парочка ракет угодила точно в цель, а остальные только задели, отрикошетили и продолжили свой полет в толчее зигзагообразными траекториями, отскакивая от корпусов.
      - Ого! - радостно воскликнул Рой. - В, одном месте столкнулись пять кораблей! Два разбились вдребезги, остальные три сильно помялись и дрейфуют по инерции. Скоро мы достигнем орбитальной платформы?
      - Очень скоро. Наблюдается невероятная активность и в атмосфере, с поверхности планеты взлетают все кому не лень. Они увеличат и без того жуткий хаос.
      - Чем больше хаоса, тем лучше для нас. Посмотри, как дубасит своих тот миноносец!
      - Стреляй сам, я не могу оторваться от этого проклятого трансивера.
      - Ты что? Если мы будем так часто стрелять, они сразу поймут, что мы...
      - Рой, в эти минуты все халиане стреляют, в том числе и тот миноносец. Веди себя как настоящий халианин. Стреляй!
      Рой начал выбирать на экране цель. Эскадренный миноносец разбил в пыль пару корабликов и начал разворачивать свои жерла на Минерву. Видимо, капитан миноносца не был уверен, что среди уничтоженных им кораблей был шпион.
      - Минерва, он целится в нас! - Рой схватил управляющий рычаг, навел перекрестье прицела на миноносец и включил программу слежения. С этого момента следить за целью начал компьютер, Рою оставалось лишь нажать гашетку в подходящий момент. - Расстояние шесть тысяч километров. Пять тысяч девятьсот. Он приближается. Я включил автоматическое прицеливание.
      - Ускоряюсь к платформе, - Минерва прибавила тяги, корабль рванулся к орбитальной платформе - огромному искусственному спутнику, оснащенному доками и мощным оружием. - Пальни по ним из пушки, чтоб держались от нас подальше! - рявкнула она удивительно грубым голосом, видимо, услышанным ею однажды от одного из своих бывших "мускулов".
      Рой выстрелил по миноносцу сразу из двух пушек. Как он и предполагал, снаряды были для бронированного миноносца, что комариный укус для крокодила. А "крокодил", у которого огневой мощи было достаточно, все приближался. Система электронного наблюдения сигналила, что он пытается целиться в Минерву. Ему мешал излучатель активных помех и прочие средства электронного противодействия, установленные на борту Минервы, но на достаточно близком расстоянии можно точно прицелиться и без электроники, поэтому участь Минервы была предрешена. Миноносец приближался, а когда он откроет огонь, это только вопрос времени.
      - Есть контакт, - произнесла Минерва словно вынесла смертный приговор.
      Через секунду орбитальная платформа выстрелила. Миноносец вспыхнул так ослепительно, что какое-то время на экране ничего нельзя было разобрать он равномерно светился ярким белым светом.
      Взревел, как космическая сирена, главный двигатель корабля. Минерва на полном ходу понеслась прочь от взорвавшегося хаоса. Да, безо всякого преувеличения околопланетное пространство именно взорвалось - когда мириады ослепительных вспышек померкли и камеры корабля Минервы вновь обрели способность видеть, на экранах предстала такая зловещая картина опустошения, что ужаснулся даже Рой, видевший роковые последствия просчета "Стоуна" у планеты Свободнорожденная. Оказалось, что импульсный трансивер всего за несколько секунд перепрограммировал все орбитальные платформы и все беспилотные корабли, и они обрушили всю свою огневую мощь на халианские корабли, которые находились около своей родной планеты. Половина кораблей была уничтожена, а тем, кому удалось укрыться на естественных спутниках планеты, пришлось бездействовать и дожидаться, когда появится кто-нибудь поумнее, чем они, и обезопасит их смертоносные платформы.
      - ...пить и гулять с бабами?! И это все?! Рой Малин, я думала, что такой достойный человек, как ты, способен найти себе более изысканные развлечения!
      - Обязательно найду, дай только время. Я остался в живых после такой переделки!.. Вначале я отпраздную это великое событие так, как привык, по-простому. - Из груди Роя вырвалось странное хихиканье, остатки легкой истерии. - А ты, Минерва, как отпразднуешь нашу победу? Что делают разумные корабли, когда чудом выпутываются из безнадежной заварухи?
      - Иногда они поют, - нежно сказала Минерва. - Мы умеем петь очень хорошо и любым голосом. А иногда разумные корабли просто улыбаются, но этой улыбки никто не видит.
      - Я могу.
      - Очень редко находятся люди, которые замечают нашу улыбку.
      Рой несколько секунд молчал, задумчиво глядя на Минерву - на бронированную оболочку ее мозга.
      - Нам осталось лететь пять минут, почетный эскорт уже вышел нам навстречу. Минерва, сейчас мы вернемся в Порт, доложим о выполнении задания. Что ты сделаешь сразу после этого? Наверно, отдохнешь?
      - Разденусь. Попрошу, чтобы с меня сняли всю эту халианскую дрянь. Я снова хочу стать собой.
      - А потом?
      - Мне бы хотелось, чтобы со мной работал не какой попало "мускул", а надежный, которому я могла бы полностью доверять, и умный, чтобы я могла с ним советоваться. - После краткого молчания Минерва неожиданно добавила: Я хочу такого, как ты.
      - Такого как я?! После того, что мы с тобой сделали, мне ни за что не разрешат работать простым "мускулом".
      - А ты хотел бы?
      Рой взглянул на экран, где уже появился эскорт - четыре дредноута, гигантские и в то же время грациозные в своей непомерной мощи, вылетевшие навстречу отважным героям, дабы сопровождать их до самого причала в Порту.
      - Нет, этого мне никогда не позволят, - повторил Рой.
      - Вы только послушайте этого умника! - сдержанная улыбка в голосе Минервы к концу фразы превратилась в смешок.
      Рой взглянул на нее и тоже не удержался от улыбки, а потом разразился радостным смехом. Он прекрасно знал, что сейчас ему скажет Минерва, а она прекрасно знала, что он ей на это ответит. Позже некоторые утверждали, будто разумный корабль и "мускул" совсем спятили и хохотали всю дорогу до самого Порта.
      - Рой, давай снова попробуем. Верь мне...
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Радиомонтажнице из Толедо вот-вот должны были вручить приз за правильный ответ на вопрос галактической викторины "Где находится порт" "Около звезды Тау Кита", нов этот момент передачу прервали для срочного сообщения.
      На миллионах экранов появился орел - эмблема Флота. Зрители приготовились к самому худшему. Три месяца назад, когда программу прервали столь же внезапно, им сообщили дурные новости. Но заставка исчезла, на экране появилась улыбающаяся физиономия адмирала Тора Догерти, и у большинства зрителей отлегло от сердца. Хорошие новости начальство Флота любило сообщать лично.
      - Рад сообщить вам, - начал Догерти, - об очередной выдающейся победе нашего доблестного Флота. Сегодня мы полностью разгромили превосходящие силы халиан. - Адмирал сделал паузу, словно ожидая аплодисментов. Поселенцы приграничных районов вовремя предупредили Флот о готовящемся нашествии грабителей. Нам удалось встретить халиан раньше, чем они подобрались к населенным планетам. Беспрецедентная по численности вражеская армада потерпела сокрушительное поражение. Эта грандиозная битва является переломной в истории...
      Е.Гари Гиже. БИТВА У МЕРТВОЙ ЗВЕЗДЫ 31
      - Все на боевую станцию, все на боевую станцию...
      Голос звучал громко, но без интонаций. Столь же бесстрастно вторил ему настойчивый писк сигнала тревоги, который обычно включается бортовым компьютером на большом космическом корабле, чтобы привлечь внимание экипажа". Насколько я знал, голос, приказывавший собраться на боевой станции, также принадлежал компьютеру. Впрочем, это не имело никакого значения.
      - Что случилось, генерал? - немного испуганно спросил влетевший в мой кабинет майор Даг Брэди.
      - Нечто вроде учебной тревоги, Даг, - слегка улыбнулся я, дабы подбодрить его. - Давай со своим отрядом в ангар. Возможно, там вам придется подождать, но все равно, поторапливайтесь.
      - Есть, сэр.
      - Эх, майор, как бы мне хотелось отправиться с вами. - Удачи!
      - Мне тоже хотелось бы, чтобы вы полетели с нами, сэр, - радостно заулыбался майор. - Ничего, я всыплю халианам и за себя, и за вас. - Он отдал честь, крутанулся на каблуках и вышел.
      Ну и лопух! Впрочем, я и сам не лучше. Скоро учебные тревоги закончатся, и тогда этот парень и весь его отряд отправятся туда, откуда многие не вернутся. А они и рады-радешеньки. Так и раздуваются от гордости. Впрочем, я на его месте тоже гордился бы. Все, что угодно, лишь бы не киснуть от скуки в этом чертовом кабинете. Все, что угодно? Пожалуй, нет, если вспомнить события последних месяцев.
      - Свежие разведданные с Окраины, сэр, - доложил молоденький лейтенант.
      Я поднял глаза от экрана омни на столе и нахмурился. Новичок. Очевидно, решил, что я рассержен его неожиданным приходом, оторвавшим меня от важных дел.
      - Мне приказали доставить вам это немедленно, сэр...
      - Спасибо, лейтенант Хаак. Можете идти, - резко сказал я, желая побыстрее остаться один.
      Хаак внимательно глянул на мое лицо, превратившееся в этот момент в маску, молодцевато повернулся и вышел. Пусть думает обо мне, что хочет. Это, конечно, нехорошо, но я никому не позволю догадаться об истинной причине своей тревоги. Скоро этот мальчишка раструбит о моем плохом настроении. Мол, держитесь от Старика подальше, он сегодня не в духе. Пускай судачат. Скоро они узнают, что происходит на самом деле. А пока пусть болтают о моей пресловутой раздражительности и дурном нраве.
      По правде говоря, я довольно раздражительный человек. Да и попробуй быть иным, если тебя запихнули в кабинет и усадили за этот чертов письменный стол. И все из-за того, что меня из простого лейтенанта Хохенштейна в мгновение ока превратили в генерала Франца Хохенштейна. Я отслужил двадцать лет и сроду не жаждал стать командующим космическим дивизионом планеты Свободнорожденная. Но начальство рассудило иначе. И вот мне пришлось стать генералом. Даже Даунинг мне не сочувствует. Генерал-полковник Даунинг тоже еще совсем недавно был боевым офицером, а если точнее, моим непосредственным командиром. Мы с ним вместе не раз сражались против халиан. Он сам виноват, что его пинком отправили на самый верх, сразу сделав генерал-полковником. Он, как и я, наверняка многое бы отдал, чтобы вернуться на боевой корабль. Слегка утешившись этой мыслью, я сжал зубы и продолжил ненавистную возню с бумажками. Независимая Конфедерация Планет была сформирована всего четырнадцать лет тому назад. Это произошло через семь лет после того, как планета Свободнорожденная вышла из Альянса. Несмотря на связанные с этим неимоверные трудности, нам многое удалось сделать. Кроме планеты Свободнорожденная и соседней системы Брижиты, на естественных спутниках которой имеются огромные запасы полезных ископаемых, в нашу Конфедерацию входят планета Освобожденная (она находится в системе Тилмон, отсюда до нее шесть световых лет) и планета Окраина, до которой надо пилить девять световых лет в том направлении, где спираль Млечного Пути сходит на нет, устремляясь за пределы нашей галактики.
      Вероятно, вы не слишком хорошо осведомлены о нас. Официальная история Альянса лишь упоминает о существовании планеты Свободнорожденная, а о Конфедерации и вовсе умалчивает. Ну да Бог с ними, с этими паршивыми бюрократами. Свободнорожденная вышла из Альянса потому, что мы хотели сами решать, как нам жить и что делать. Помимо всего прочего, теперь мы по собственному разумению строим и эксплуатируем гражданские и военные корабли, сами защищаемся от пиратов и халианских нашествий. Случается, набеги совершают не только халиане. В космосе немало развелось любителей чужого добра. Планету Освобожденную мы заселили совсем недавно, но на ней уже живут и процветают пять миллионов человек. Добрая половина переселилась с нашей Свободнорожденной, потому что у нас здесь, признаюсь вам честно, тесновато. Пригодной для нормальной жизни земли чуть больше миллиона квадратных километров, а народу на этом относительно небольшом участке скопилось сорок миллионов, вот некоторые и решили податься на менее заселенную планету, где больше жизненного пространства, а попросту говоря: меньше народу, больше кислороду. Не страдает избытком людей и просторная планета Окраина. Дело в том, что переселенцы со Свободнорожденной не любят, когда их со всех сторон окружают соседи, поэтому, как только открылись возможности для освоения планеты Ито-4, наши норовистые переселенцы сразу же устремились туда, переименовав новый мир в Окраину. И вот теперь три миллиона отъявленных индивидуалистов бродят по необозримым просторам девственной планеты. А там, доложу я вам, аж триста миллионов квадратных километров целины. Вот такие нравы у этих людей.
      Когда мы начали создавать собственный военно-космический флот, адмиралы Флота подняли невообразимый хай, требуя примерно наказать нас. А однажды мы без их разрешения взяли на абордаж халианский корабль-рейдер, что было расценено звездными адмиралами как злостное нарушение закона. Все это побудило нас отделиться от Альянса и провозгласить свою независимость. Флот решил с нами не связываться - у него из-за халиан возникли трудности похлеще - и смирился с нашим суверенитетом. С тех пор наши патрульные корабли стараются не раздражать эскадры Флота, дабы не разрушить хрупкий мир.
      Теперь наша Конфедерация может похвастаться собственным небольшим, но великолепно оснащенным военным флотом. Наш единственный лайнер по своим размерам и огневой мощи представляет собой нечто среднее между линкором Флота и халианским крейсером с усиленной броней. Шесть больших фрегатов (главная гордость нашего флота) ничем не уступают крейсерам Флота и намного превосходят халианские рейдеры; а наши корветы хотя и чуть меньше эсминцев Флота, но зато превосходят разведывательные корабли как халиан, так и Флота. Для патрулирования космического пространства мы используем корабли класса "катер". Они достаточно быстры, надежны и вполне способны победить торговый пиратский корабль, но вряд ли выдержат дуэль даже с самым крошечным халианским фрегатом. Лайнер "Возмездие" несет вахту неподалеку от Свободнорожденной, а остальной наш флот распределен почти равномерно по всей Конфедерации. Свободнорожденная держит "Возмездие" в системе Брижиты отнюдь не из-за своего эгоизма. Халианам все равно охраняется планета или нет, они нападают не глядя. Дело в другом - лайнер защищает судостроительные верфи на пятой планете Огма, где строится новый корабль специального назначения.
      Неудивительно, что в подобной ситуации Конфедерация без лишней волокиты выдавала всем желающим каперские свидетельства, которые разрешали частным лицам, атаковать любой чужой корабль, дерзнувший появиться в нашем суверенном пространстве.
      Благодаря таким мерам неофициальный боевой флот быстро увеличился до двадцати всевозможных кораблей, включая маленькие быстроходные яхты и старые проржавевшие грузовики, некогда использовавшиеся для перевозки руды. Эти корабли наряду с торговыми бороздили космические просторы не только вдоль границ, но даже время от времени наносили визиты далеким соседям. Эта разветвленная каперская сеть поставляет добротную разведывательную информацию, что вместе с собственными данными Конфедерации позволяет нам быть в курсе всего происходящего в радиусе пятидесяти световых лет вокруг Брижиты. Все действия халиан, все маневры Флота обычно становятся известны нам заблаговременно. Как вы знаете, существует только один способ надежно и быстро передавать информацию на дальние расстояния - посылать ее с кораблем-курьером, который способен проникать в гиперпространство. Мы научились делать такие двигатели, украв технологию у халиан. Ученые Флота тоже заполучили эту информацию, но у них дело движется слишком медленно из-за всяких комиссий, комитетов, согласований и прочих бюрократических наростов. Правда, недавно я слышал, что они уже начали засовывать наспех собранные двигатели в новые корпуса. Мы сумели организовать все это на несколько месяцев раньше.
      Основная причина существования Конфедерации - постоянные набеги халиан. Есть, конечно, и другие причины, но сейчас речь не об этом. Короче говоря, каждый член Конфедерации вносит в общую оборону свой посильный вклад. Свободнорожденной принадлежит усиленный дивизион и несколько особых батальонов. Освобожденная тоже набрала дивизион, правда, пока недоукомплектованный. Окраина, как малонаселенная планета, поставляет всего полк, именуемый "Рейнджеры Окраины", но это соединение стоит целой дивизии. Между рейнджерами, с одной стороны, и дивизионами, с другой стороны, не утихает соперничество. Выпендриваются друг перед другом и дивизионы, но уже не столь яростно.
      Когда набеги халиан участились, мы решили найти и уничтожить их базу. На это были брошены все усилия разведки, и через несколько месяцев мы нашли базу халиан. Она оказалась на потухшей звезде 31, расположенной между нами и пространством Альянса, вдали от обычных трасс межзвездных кораблей. Найдите на своих картах Мертвую Звезду 31. Видите? Около нее имеется водородное облако и несчетное множество мелких астероидов. Нормальные люди в такое гиблое место без особой нужды не сунутся, вот потому-то халиане и основали там свою базу. Мы наблюдали за этими ублюдками не одну неделю, а они даже не подозревали об этом. Наш катер, летавший вокруг их "секретной" базы, передавал нам разведданные старинным способом. Вы даже не поверите, каким. Можете представить себе использование в наше время для этих целей маломощного лазера? Так вот, халиане и этого не заметили. Другой наш катер, замаскированный под астероид, передавал сведения узконаправленными радиосигналами. Потом наши кораблики-курьеры забрали его из-под самого носа халиан. Наконец, наше начальство задумало уничтожить базу и разработало подробный план, но к этому времени у халиан появились огромные корабли.
      У халиан никогда не было больших кораблей. И вдруг появились. Эти их новые сверхмощные корабли на Флоте называют дредноутами. У правящей клики Флота, засевшей на Тау Кита, сроду не было столь мощных и хорошо вооруженных кораблей. Ни один их линкор не сравнится с халианским дредноутом. Как бы мне хотелось верить, что наш лайнер "Возмездие" может расправиться с любым из новых халианских тяжеловесов! Может, так оно и есть, но против двух бронированных и вооруженных до зубов великанов нашему лайнеру точно не выстоять. А на Мертвой Звезде 31 таких громадин появилось сразу шесть штук. Все наши планы накрылись... сами знаете чем. Мы стали вести наблюдение за базой более аккуратно. В радиусе пятидесяти световых лет от наших плохо защищенных планет возникло угрожающе много халианских боевых кораблей. Рассчитывать на помощь Флота не приходилось. Оставалось только надеяться, что халиане сосредоточили вокруг нас такую боевую мощь по каким-то неведомым нам причинам, а отнюдь не для того, чтобы оставить от Конфедерации лишь мимолетное упоминание в анналах космической истории.
      Нам удалось расшифровать коды Флота, по крайней мере, старые. Для передачи разведданных Флот тоже пользовался узкими пучками радиоволн. Схема тут простая - корабль-шпион посылает радиосигнал кораблю-курьеру, болтающемуся на безопасном расстоянии, а потом курьер сквозь гиперпространство быстро проскакивает расстояние в несколько световых лет и доставляет сведения начальству Флота. Нам удавалось перехватывать и расшифровывать значительную часть их радиосигналов, и благодаря этому мы знали о Флоте не меньше, чем о халианах. Кстати, разобраться в их кодах нам удалось чисто случайно, это была невероятная удача. Я нисколько не сомневаюсь, что нам помог сам Всевышний. Только благодаря Ему и нашей неустанной работе Конфедерация все еще существует. В конце концов выяснилось, что мы оказались между двух огней. Халиане собирали силы в этой области пространства вовсе не для того, чтобы напасть на Конфедерацию. Такая мелкая рыбешка их попросту не интересовала. В этом секторе они намеревались разгромить Флот!
      В древние времена, когда существовал только морской флот, а космического не было и в помине, морские сражения обычно происходили у какого-нибудь портового города. Потом, когда появилась авиация и радиосвязь, боевые действия развертывались на более обширных пространствах. Порой противников разделяло такое расстояние, что они могли видеть друг друга лишь на экранах радаров. Теперь спираль развития завершила очередной виток, и ситуация повторилась. Поскольку теперь космические корабли могут перемещаться со сверхсветовыми скоростями, радиосвязь потеряла былое значение самого быстрого способа передачи информации. Курьеры сообщают, где и сколько обнаружено вражеских сил, и туда снаряжается эскадра, оперативное соединение кораблей или еще что-нибудь, смотря по обстоятельствам. В противном случае вы рискуете дождаться, когда враг прилетит к вам сам.
      Халиане разработали план очень тщательно. Вначале они начали собирать боевые корабли в районе нашей Конфедерации, время от времени совершая на нас набеги. Они до сих пор не знают, что мы отделились от Альянса. Потом они организовали "утечку информации", а точнее, дезинформации. Таким образом, на Тау Кита, где находится база Флота, "пронюхали", будто халиане планируют напасть на главную планету Альянса, собрав для этого следующие силы: три новых дредноута, дюжину больших крейсеров с усиленной броней и много всяких кораблей помельче. Начальство Флота, проглотило наживку и начало копить силы для превентивного удара. Наша разведка донесла, что Флот приготовил девять линкоров, два новых линейных крейсера, только что сошедших с верфи, а также изрядное количество крейсеров, эсминцев и прочих кораблей. Этого, по мнению самоуверенного штаба Флота, должно хватить для уничтожения халианской армады. Лично я так думаю - этих сил действительно могло бы хватить. Если бы халиане не приготовили засаду.
      Эта засада затаилась на Мертвой Звезде 31. По замыслу халиан события должны были развиваться в такой последовательности: как только Флот нападет на их позиции, из засады сразу вынырнут шесть дредноутов и несколько более легких судов, в результате чего расклад сил окажется в пользу халиан. На каждый линкор Флота придется по халианскому дредноуту, а большие халианские крейсеры с усиленной броней займутся остальными кораблями противника. Такое соотношение сил несомненно приведет к полному разгрому Флота, после чего весь сектор космического пространства перейдет в руки халиан на несколько месяцев... или навсегда!
      Заверещал звонок внутренней связи.
      - Еще одно срочное сообщение, генерал.
      - Давайте, лейтенант.
      - Есть, сэр. Переключите омни на секретный канал.
      - Сейчас. - Я быстро подсоединился, и на экране возник мой старый друг генерал-полковник Даунинг. Порой, одурев от текучки, я обращался к нему официально, как к своему непосредственному начальнику, Чонси же никогда не церемонился.
      - Франц, оторви свою дряблую задницу от мягкого кресла и быстро давай сюда. - Старина Чонси, как всегда, в своем репертуаре. Очевидно, он сейчас не у себя в кабинете.
      - А где ты? - заулыбался я.
      - Ах, извини! Я в Большом Павильоне. Быстрее сюда.
      Через пятнадцать минут я уже был в Большом Павильоне. Народу здесь собралось немало. За длинным столом сидели руководители штаба, флота, службы безопасности и министр обороны. Через несколько минут подошли еще человек десять, все адмиралы и генералы.
      - Джентльмены, это официальное собрание, - начал министр обороны Рудильский. - Если не возражаете, председательствовать буду я. Все вы осведомлены о происходящем, поэтому не будем попусту тратить время. Что должна делать Конфедерация в сложившихся обстоятельствах?
      У нас так заведено - пока решение не принято, высказывать свое мнение и спорить имеет право каждый. Простой генерал или министр обороны - любой из нас за этим столом при голосовании имеет только один голос, и в этом мы все равны. Но когда решение принято, тогда снова начинает действовать принцип единоначалия: споры не допускаются и приказы не обсуждаются.
      Вскоре после обмена мнениями выяснилось, что большинство сидящих за столом настроено враждебно к Альянсу. Они считали, что разгром Флота выгоден Независимой Конфедерации Планет, поэтому Альянсу помогать не следует Им возражал генерал Шлей, напомнив, что Альянс оставил нас в покое, а агрессивные халиане, доставившие нам гораздо больше хлопот, не остановятся на достигнутом и рано или поздно примутся за нас.
      - После этого кровопролитного сражения ни у одной из сторон не найдется достаточно сил, чтобы покорить нас в ближайшее время, - высказал мнение Маршал Эверо. К сожалению, этого же ошибочного мнения придерживались представители планет Освобожденной и Окраины.
      Наконец дошла очередь и до меня.
      - Мои хлопцы разбрелись куда-то, пошли погулять, что ли, а сам я не разбираюсь ни в кораблях, ни в тактике... - Мои слова утонули в хохоте. Все за этим столом прекрасно знали, что я написал несколько отличных статей как раз по этим вопросам, а в настоящее время работаю над монографией о влиянии военно-космических сил на мировую историю. - Итак, сказал я уже серьезным тоном, когда оживление за столом утихло, - вопрос состоит в том, должна ли Конфедерация вмешаться в предстоящую битву?
      - Рисковать собой ради Флота? Хрен им! - выкрикнул адмирал Канингхэм с планеты Освобожденная. Часть аудитории одобрительно загудела.
      - Твоя точка зрения, Тэд, сегодня прозвучала достаточно отчетливо, спокойно ответил я. - Однако у тебя не лады с логикой. Если бы шайка с Тау Кита не противостояла халианам, нашей Конфедерации уже давно бы не существовало. Халиане расправились бы с нами в мгновение ока.
      - "Дробовик" покажет халианам, где раки зимуют! Пусть только сунутся, запальчиво воскликнул Тэд Канингхэм, командир этого корабля со странным названием "Дробовик".
      - Даже твоя сверхзамечательная посудина, адмирал, не устоит против десятка мощных кораблей халиан.
      - Неправда! Я знаю, что говорю! Мой корабль запросто одолеет дюжину их дредноутов!
      Этот спор можно было продолжать до бесконечности. Дело в том, что "Дробовик" - это кодовое название секретного оружия Конфедерации, которое на самом деле называется "Гидрой" и является колоссальным космическим кораблем в форме луковицы, который способен выпускать бесчисленный рой маленьких корабликов. Идея эта не нова, так поступали несколько столетий назад на Земле, разница только в том, что тогда дело происходило на море. Гигантский корабль, который назывался авианосцем, выпускал в небо множество самолетов, которые быстро наносили ракетно-бомбовый удар и возвращались обратно. В наше время эта идея обрела иной вид - ракетоносец "Гидра" должен вынырнуть, как подводная лодка, из гиперпространства вблизи от вражеского объекта, выпустить рой маленьких пилотируемых ракет или, если угодно, корабликов, потом забрать их, когда они сделают свое дело, и снова нырнуть в гиперпространство. Предполагается, что при таком способе доставки кораблики окажутся у цели настолько внезапно, что враг не успеет среагировать, поэтому кораблики смогут беспрепятственно выпустить в цель все свои мины, торпеды, ракеты и прочее, а потом быстро вернуться на "Гидру" и скрыться вместе с ней в пучине гиперпространства. В зависимости от обстоятельств "Гидра" может нырнуть в гиперпространство и без корабликов, чтобы спрятаться от огня противника и забрать кораблики позже, в более благоприятный момент. Для осуществления этого замысла необходимо преодолеть одну трудность. Дело в том, что корабль, находящийся в гиперпространстве, не видит того, что происходит в обычном пространстве, поэтому ему нужны детекторы. Относительно несложно создать детектор, определяющий такие массивные объекты, как звезда или планета. Недавно нашим ученым удалось сделать более чувствительные детекторы, способные обнаружить даже такие относительно небольшие объекты, как эсминцы. Предположим, "Гидра", вынырнет в нормальное пространство на расстоянии пяти миллионов километров от цели и при этом будет двигаться со скоростью двести тысяч километров в секунду. Тогда выпущенные ею кораблики достигнут цели и вернутся назад всего за минуту, если не меньше. Даже совершенные защитные системы халиан и Флота не успеют среагировать на столь молниеносную атаку. Может быть, когда-нибудь и против "Гидры" найдут противоядие, но вряд ли это произойдет очень скоро. Оборонительные средства всегда отстают от средств нападения.
      - Сэр, при всем уважении к вашему "Дробовику", - медленно сказал я, не следует забывать, что сотня атакующих корабликов не может сделать больше, чем четыре, максимум пять больших кораблей. Этот факт доказан компьютерными расчетами. Для уничтожения большого корабля необходимо двадцать, а может, и двадцать пять маленьких корабликов.
      - Моделирование, расчеты... Чепуха все это. Мои люди провели огромное количество испытаний и знают, что...
      - Вы всегда надеетесь на лучшее, - парировал я.
      - Что же вы предлагаете, генерал Хохенштейн? - вмешался адмирал Вандерворт.
      - У меня несколько соображений и один вывод. Соображения следующие. Во-первых, нельзя допустить, чтобы халиане выиграли битву, иначе они потом обрушатся всей своей мощью на нас. Во-вторых, мы не сможем победить такое количество дредноутов. В-третьих, у нас есть великолепная возможность застать врасплох халианские корабли, засевшие в засаде на Мертвой Звезде 31. Если мы выведем из строя хотя бы четыре их дредноута, тогда силы халиан приблизительно сравняются с силами Флота Альянса. В-четвертых, при равных силах не будет иметь большого значения, кто одержит победу, Альянс или халиане, потому что это окажется Пиррова победа. Разумеется, нам не совсем безразличен исход сражения, поскольку родственные нам народы будут сражаться против кровожадных ублюдков. Поэтому, в-пятых, мы обязаны помочь людям, невзирая на то, что они служат Флоту. В-шестых, это принесет нашей Конфедерации огромную пользу. Даже один захваченный дредноут окажет нам неоценимую услугу. Мы восстановим его корпус, а внутрь засунем нашу собственную начинку, превратив в ракетоносец, сравнимый с "Дробовиком". А что, если нам удастся захватить три халианских дредноута?! Это седьмое соображение. Мои люди вместе с людьми генерала Флахерта и полковника Арлова сумеют доставить подбитые дредноуты на наши судовые верфи, если, конечно, вы предоставите нам такую возможность.
      - Седьмое соображение звучит особенно заманчиво, - сказал Чонси Даунинг.
      Оно понравилось и многим другим, в том числе министру обороны.
      - Теперь нетрудно догадаться, каков будет ваш вывод, генерал Хохенштейн, - сказал министр.
      - А что если, несмотря на нашу помощь, клика на Тау Кита вздумает напасть на нас? - вставил краснолицый адмирал Вандерворт. Ему больше нравился лайнер, ракетоносцу "Гидре-Дробовику", не опробованному в бою, он не доверял. - Если ракетоносец окажется таким эффективным, как некоторые тут утверждают, тогда придурки с Тау Кита решат, что мы представляем для них угрозу и захотят расправиться с нами.
      - Если мы поступим так, как предлагает Франц, - заговорил Тэд Канингхэм, - и выведем из строя только четыре халианских дредноута, тогда у халиан все еще останется заметно больше сил, чем у Флота. Даже если ребята с Тау Кита умудрятся победить при таком раскладе, у них уже не останется сил, и они вынуждены будут убраться домой. Вероятнее всего, Флот не победит, а удерет, когда поймет, что силы не равны. Нам больше следует остерегаться халиан.
      - Джентльмены, - напомнил я о себе, - мой вывод полностью совпадает с тем, что сказал Тэд. Я считаю, что весь наш военный флот должен напасть на халиан, как только ракетоносец сделает свое дело. Лайнер "Возмездие" и фрегат должны выступить против одного из оставшихся дредноутов; три фрегата займутся вторым дредноутом; один фрегат и несколько корветов возьмут на себя прочую халианскую мелочь. - Я сделал паузу и подождал, пока затихнет недовольный шумок в стане генералов, специализирующихся на статейках о тактике. - Я учился в той же академии, что и вы, адмирал Вандерворт. Мне пришлось повоевать в самом пекле.
      - Хорошо вам рассуждать, - выкрикнул Вандерворт, - а нам придется вести людей в бой.
      - Да, я не командир корабля, но на мне тоже лежит ответственность за людей, которых придется посылать в бой. Если мы хотим избавиться от угрозы халиан, помочь человечеству и получить жизненно важные для нас трофеи, то у нас есть только один путь. - На этом я закончил свою речь и сел.
      После недолгих споров мы решили голосовать. Из девятнадцати присутствующих девять было за, девять против. Поколебавшись, министр обороны отдал свой голос (девятнадцатый) за мой план действий. Как только решение было принято, все присутствующие, как и полагается по нашим законам, обязаны были безоговорочно содействовать осуществлению плана независимо от того, как они к нему относятся. Штаб немедленно принялся за разработку операции. Времени в нашем распоряжении оставалось немного, до нанесения удара по халианам оставались считанные недели. По оценкам разведки, битва между халианами и экспедиционным соединением Флота должна разгореться через три, от силы через пять недель. Мы должны броситься в атаку на халиан, как только корабли Флота выдвинутся в район боевых действий.
      Пока вырабатывался и уточнялся план, мы временно запретили отпуска, а тех, кто нежился на курортах, срочно отозвали. Со всех концов Конфедерации призвали военнообязанных из запаса, чтобы доукомплектовать личный состав всех без исключения кораблей. Корабли, предназначенные для броска к месту битвы, собирались около системы Ито. "Гидре", на борту которой среди прочих должен был лететь и я со своими людьми, предстояло вступить в бой первой.
      - Добро пожаловать на борт моего корабля, генерал!
      - Приветствую вас, адмирал, - ответил я улыбающемуся Канингхэму.
      - Тебе удалось настоять на своем, но и я в некотором смысле добился своего.
      - Верно. Мои ребята получат наконец, шанс показать свою храбрость на деле. - Я имел в виду экипажи ПР (пилотируемых ракет, в каждой всего три человека) и десантников с так называемых баркасов, которых должна была выпустить "Гидра". Ракеты решили выпускать в два приема: вначале вылетят основные ракеты, после чего "Гидра" нырнет в гиперпространство, подберется к цели поближе, снова вынырнет и выпустит в самую гущу боя двадцать запасных ракет. А потом она будет ждать в стороне, когда, образно выражаясь, ее пчелы вернутся в улей.
      - На что спорим, что мои пилоты окажутся лучше твоих?
      - Не дело это, Тэд. Они ведь еще почти дети. Главное, чтобы они вернулись живыми.
      - Понимаю тебя, Франц, - сказал космический волк. - Но ведь мы хорошо знаем, что в таком деле не обойтись без потерь. Многие ракеты с нашими мальчиками не вернутся. Вот я подумал о том, что неплохо было бы нам с тобой поспорить, чтобы отвлечься от мрачных мыслей и настроиться, как и полагается боевым командирам, на жестокий бой с врагами.
      - Похоже, ты прав, Звездный Сокол. Ладно, поспорим. Ставлю на моих ребят свою месячную зарплату. Поддерживаешь?
      - Договорились.
      Спустя два дня мы были на станции, расположенной на расстоянии в несколько миллионов километров от секретной базы халиан. Ждать оставалось уже недолго. Скоро должны прилететь наши катера с сообщением о том, что экспедиционные силы Флота вынырнули из гиперпространства вблизи кораблей халиан для решающей битвы. Наши суда способны перемещаться быстрее кораблей Флота, поэтому нам не составляло большого труда прибыть в нужное место в нужный момент. Нельзя было появиться там слишком рано, иначе все силы халиан обрушились бы на нас; но нельзя было появиться и слишком поздно, иначе халианские корабли смешались бы с кораблями Флота, что не позволило бы нам провести атаку как следует. Кроме того, в этом случае мы ценой собственной жизни помогли бы Флоту выйти из боя с минимальными потерями, что было для Конфедерации смерти подобно.
      Тем не менее прибыть на место раньше срока было еще опаснее, поскольку в этом случае гибель Конфедерации уже не вызывала сомнений. Вступи мы в бой слишком рано, и бравые молодцы с Тау Кита вообще не нападут на халиан, а станут наблюдать за нашей дракой со стороны, спокойно ожидая подкрепления. Возможно, халиане после расправы с нами отступят, не решившись напасть на Флот. И в результате обе империи - халиане и Альянс сохранят свое могущество.
      Вот почему нам так важно было выбрать подходящий момент!
      Ракетоносец "Гидра" имел на борту самые совершенные детекторы, поэтому именно он вел за собой остальные корабли сквозь гиперпространство. В расчетном месте "Гидра" вынырнула в нормальное пространство, выпустила радиомаяк, развернулась в нужном направлении и выпустила пилотируемые ракеты в бронированные громадины - дредноуты халиан. На это ушло тридцать секунд, после чего "Гидра" снова спряталась в гиперпространстве. Перед самым скачком я успел заметить на большом экране крошечные пятнышки наших ракет и моментально выданные компьютером цифры. Оказалось, что "Гидра" всплыла на миллион километров дальше от дредноутов, чем следовало. Это очень огорчило меня - халиане успеют подбить немало наших ракет.
      Раздался сигнал внутренней связи, я переключился на командный канал.
      - Жду тебя на шканцах, генерал. - Адмирал Канингхэм любил употреблять старинные морские словечки.
      - Нет, Тэд, спасибо за приглашение, но я останусь здесь дожидаться моих ребят, - ответил я. - Вот когда они вернутся, тогда я приму твое приглашение.
      Через пару минут зазвучал второй сигнал, приказывающий экипажам ракет явиться на боевые станции для выхода за борт. Под командованием майора Брэди десять экипажей засобирались к своим ракетам. Я стоял и наблюдал, как они облачаются в скафандры, направляются к лифту.
      - Экипажи готовы, адмирал, - доложил я по внутренней связи.
      - Хорошо, генерал. Всплывем через... сорок секунд.
      Вскоре огромный экран запестрел помехами, и вот наконец на нем появилось окружающее нас нормальное пространство.
      Когда мы выходили в нормальное пространство первый раз, экран показывал следующую картину расположения сближающихся сил халиан и Флота. Главные силы халиан летели развернутым строем, дивизион суперкрейсеров двигался впереди и позади тройки колоссальных дредноутов, а вокруг, в качестве прикрытия, сновали шесть небольших кораблей. Силы экспедиционной группы Флота двигались навстречу халианам пятью колоннами. Две крайние колонны справа и слева - состояли из флотилий эсминцев и возглавлялись двумя небольшими крейсерами. Правая группа располагалась уступами, а левая параллельно трем средним более мощным колоннам. Правая из этих трех колонн состояла из четырех громадных линкоров, а средняя - из пяти таких же линкоров. Очевидно, по замыслу Флота четверка линкоров должна была взять на себя халианские суперкрейсеры, а центральная пятерка линкоров заняться тремя халианскими дредноутами. Левая из трех средних колонн состояла из двух новых линейных крейсеров, за которыми плелись два тяжелых судна. Эта группа кораблей, видимо, должна была сразиться с шестеркой халианских штурмовых крейсеров, движущихся в арьергарде главных сил.
      Такая расстановка сил Флота и подразумеваемая тактика показалась мне вполне разумной. Дивизион из четырех линкоров легко остановит атаку халианских крейсеров-штурмовиков. Затем в дело вступит правая флотилия эсминцев, стремясь довершить разгром халианских крейсеров. Тем временем один или несколько больших кораблей Флота придут на помощь центральному дивизиону из пяти линкоров, который завяжет бой с дредноутами. В результате на каждый халианский дредноут придется не менее двух больших кораблей Флота, а такое соотношение сил почти наверняка означает гибель халианских супергромадин. Зато остальным кораблям Флота придется туго. У них не будет преимущества, поэтому обе стороны, наверняка, понесут значительные потери. Но главное - армада халиан окажется обезглавленной, что наверняка принесет Флоту победу.
      Такая картина была на экране всего несколько минут назад. Адмирал, командующий экспедиционным соединением Флота, разумеется, кое-чего не знал, а потому вряд ли заметил то, что успел увидеть я за то недолгое время, пока "Гидра" находилась в нормальном пространстве. В тыл кораблям Флота на полной скорости заходила шеренга из шести халианских дредноутов. Болваны с Тау Кита оказались между молотом и наковальней. Вокруг дредноутов вились эсминцы, но они прибыли явно не для того, чтобы участвовать в главном побоище, а скорее, чтобы прикончить подбитые корабли Флота. Тройка больших рейдеров, летевших слева от шеренги дредноутов, уже начала отдаляться в сторону, чтобы напасть на крайнюю флотилию эсминцев Флота.
      Что случилось с нашими ракетами за то время, пока мы скрывались в гиперпространстве? Сообщения, поступавшие от них, были неутешительны. Тем не менее "Гидра" выпустила запасные ракеты - две волны по десять пилотируемых ракет в каждой. Оказалось, мы вынырнули в самой гуще халианских кораблей, вокруг вспыхивали выстрелы плазменных пушек и взрывы торпед. Вначале я подумал, что это наши ракеты дерутся с шестеркой халианских дредноутов, но нет! В бой вступал уже весь флот Конфедерации. Что же касается халианских дредноутов, то в полном порядке оставались лишь три из них, два корабля были повреждены, а шестой - полностью выведен из строя и беспомощно дрейфовал вдали. Я подключился к каналу связи моих ребят. Они орали, как сумасшедшие.
      - Браво! Здорово ты врезал тому ублюдку! - послышался особо громкий выкрик, и в этот момент я увидел на кормовой части одного из поврежденных дредноутов вспышку, а через мгновение ослепительный взрыв.
      - Ах! Черт, - вскрикнул другой голос. - Эти подонки попали в Чарли! Смотрите, на его корпусе расплавленная полоска. Это...
      Голос вдруг оборвался. На экране померкло еще одно яркое пятнышко, обозначавшее пилотируемую ракету. У меня не хватило духу наблюдать, как гибнут наши ребята, и я перевел взгляд на другой участок огромного экрана и принялся наблюдать за схваткой между уцелевшим дредноутом халиан и лайнером Конфедерации, который сопровождали четыре фрегата.
      Но и это зрелище было не из приятных. На моих глазах под адским огнем сгорел один наш большой фрегат. Правда, и дредноут получил несколько тяжелых ударов. Его броня пока выдерживала яростный огонь наших кораблей, но вскоре стало ясно, что долго он не продержится. Наш лайнер "Возмездие" уже переключился на второй дредноут, предоставив мощным фрегатам добить первый. Решение капитана лайнера оказалось абсолютно верным - первый дредноут вскоре заполыхал. Так его!
      Лайнер и три бравых фрегата развернулись и двинулись к уцелевшим вражеским кораблям. Но где же еще два наших фрегата? Неужели погибли? Нет! Вот и вторая эскадра. Два фрегата в сопровождении четырех корветов заходили с другого фланга и почему-то палили по дредноутам, а не по рейдерам, как было запланировано.
      Вдруг пол под моими ногами завибрировал, уши заложило от резкого перепада давления. Очевидно, в наш ракетоносец угодил чудовищный снаряд. Я так увлекся созерцанием боя, что не обратил внимания на то, что происходит рядом с "Гидрой". Но теперь я понял, почему наша вторая эскадра билась с дредноутами - все три халианских рейдера, сопровождавших дредноуты, покинули их и бросились на "Гидру". Ну что ж, теперь я узнаю, чего стоят заявления Тэда о том, что его посудина способна не только выпускать ракеты, но и сражаться самостоятельно.
      - Доложить о повреждениях! - прогремел голос Канингхэма по внутренней связи.
      - Семьдесят два попадания в правый борт, сэр, - доложил офицер. - Два пусковых шлюза выведены из строя, три серьезно повреждены. О потерях личного состава пока нет полных сведений, сэр, но как только они появятся, я введу данные в "Мертл".
      Этим женским именем у нас назывался бортовой компьютер. Эта чертова штуковина обладала удивительно женственным голоском.
      - Капитан, почему до сих пор не выпущены торпеды? Почему молчат пушки?! - свирепо прорычал Канингхэм. - Что с "Мертл"?
      - Она не справляется, адмирал. "Мертл" следит за траекториями пилотируемых ракет и всех прочих кораблей, поэтому выдала расчеты с задержкой на целую секунду.
      От этих слов я приободрился. Значит, не все наши ракеты погибли, и их достаточно, иначе компьютер не был бы так перегружен информацией. Рев Тэда подействовал мгновенно, экипаж "Гидры" открыл пушечную и торпедную пальбу. Мощного оружия на борту "Гидры" не было, зато имелась целая куча всякой мелочи. На экране пальба выглядела бешеным градом ярких пятнышек, плясавших вокруг халианских рейдеров. Через минуту-две вражеские корабли исчезли, но и "Гидра" получила серьезные повреждения. Однако я не сомневался, что Тэду все-таки удастся вернуть свой любимый ракетоносец домой и подобрать уцелевшие пилотируемые ракеты. Именно к этому и приступил Тэд - "Гидра" направилась в тыл наших кораблей, под их защиту, там уже ждали ракеты.
      Три халианских дредноута полностью вышли из строя. Нет, четыре! Четвертый только что развалился пополам! Значит, у халиан осталось всего две бронированные громадины.
      А что с нашими кораблями? Боже мой, какая печальная картина! Лайнер "Возмездие" и два фрегата сильно повреждены, но все еще продолжают сражаться. А вот эскадре, действующей на другом фланге, пришлось гораздо хуже. Из двух фрегатов и четырех корветов подавали признаки жизни только два корабля - один фрегат и один корвет. Каким чудом этот корвет сумел продержаться столько времени под ураганным огнем халиан? Удивительно, но эти избитые корабли прямо на моих глазах дерзнули напасть на дредноут! Время от времени сверкали и выстрелы пилотируемых ракет. Значит, они тоже все еще сражаются. Неожиданно дредноут наскочил на сгусток мин, видимо, заботливо заготовленный кем-то из наших, и прекратил сопротивление. Теперь эта мертвая канистра будет долго лететь по инерции, тараня все на своем пути, пока кто-нибудь или что-нибудь ее не остановит. Итак, у халиан остался только один дредноут, а это значит - конец близок.
      Рейдеры вновь яростно обрушились на "Гидру". Половина пусковых шлюзов вышла из строя, заглохли многие пушки и торпедные установки. Тэд явно переоценил способности своего детища. Я уже начал сомневаться в том, что мы с ним выживем в этой дырявой посудине, хотя, конечно, не стоит разрешать себе подобные мысли во время боя. Канингхэм рвал и метал, пытаясь отбиться от врагов, осаждавших "Гидру" с одного борта и одновременно принять ракеты с другой стороны. К сожалению, их осталось всего ничего - большая часть или погибла, или потеряла способность самостоятельно двигаться. У пилотируемых ракет очень небольшой запас топлива, они предназначены для стремительного боя, поэтому задержка означает для них смерть, если только их не подберут спасательные команды.
      Значит, пришло время спасать их, а заодно и брать на абордаж подбитые халианские дредноуты.
      - Адмирал Канингхэм, - обратился я по связи, - разрешите выпустить десант!
      - Пошел ты... - Тэд вдруг осекся. Немудрено, что он с трудом взял себя в руки. Для него, как и для меня, это было первое крупное сражение в новой должности, а развивалось оно, как это ни прискорбно, далеко не так, как хотелось. - Прости, генерал. Если капитан Дженсен сможет выпустить баркасы, не прерывая приема ракет, разрешаю.
      Баркасами на нашем жаргоне назывались длинные тупорылые посудины для десантников, оснащенные мощными лазерами и прочими инструментами для взлома подбитых кораблей. Такие же штуки имелись на борту остальных кораблей Конфедерации, но вряд ли подбитые фрегаты и лайнеры смогут спустить сейчас баркасы. Разве что "Возмездие" и два сопровождающих его фрегата выпустят баркасы, если уцелеют до конца сражения. Я поспешил вниз. Мои ребята уже сидели в четырех баркасах в полном снаряжении и ждали команды. Четыре таких кораблика едва ли достаточно для захвата подбитого дредноута, а ведь надо еще спасти экипажи наших собственных кораблей. Когда баркасы вернутся, в них немедленно сядут новые экипажи, чтобы тоже отправиться для спасения или захвата. Я дал краткие инструкции полковнику Коху, командующему этой группой баркасов, и вместе с капитаном Дженсеном проводил их в полет.
      - Генерал, я слышал, как адмирал сказал, что со всеми тремя рейдерами халиан покончено. - На потном и мрачном лице Дженсена проступила слабая улыбка, а в голосе чувствовалась гордость за свой корабль. - Все-таки мы доказали, что с нашей "Гидрой" шутки плохи!
      Я хотел было ему сказать, что эта победа стоила нам слишком дорого, но вовремя прикусил язык и тоже слабо улыбнулся, сразу же придав лицу суровое выражение бывалого вояки.
      - Мистер Дженсен, через пару минут сюда прибудут следующие экипажи баркасов, поэтому объясните моим офицерам, где они должны держать своих людей, чтобы они не мешали при посадке.
      - Есть, сэр. Я позабочусь о ваших людях как следует. Извините, генерал, что мы не можем выпускать больше четырех баркасов одновременно, но...
      - Знаю, капитан. - Я повернулся, собираясь вернуться на главный наблюдательный пункт, но Дженсен быстро сказал вдогонку:
      - Извините, сэр, но я действительно считаю ваших бойцов молодцами.
      Я повернулся к нему:
      - Что вы имеете в виду, капитан?
      - Ведь это ваши ребята, генерал, взорвали четвертый дредноут. Но это им стоило... - Он умолк.
      - Чего стоило? Мистер Дженсен, я был так занят другими делами, что не успел поинтересоваться потерями.
      - Видите ли, сэр, я сам точно не знаю, извините, просто слышал: мы только что приняли на борт уцелевшие ракеты. Вернулись три экипажа.
      Ни слова не говоря, я повернулся и пошел наверх, едва волоча ноги. На сердце навалилась страшная тяжесть. Слишком горькая победа. Но все-таки победа. Это можно заметить по лицам солдат и офицеров, по приободрившимся голосам, по картинкам на многочисленных экранах главного наблюдательного пункта. Тэд Канингхэм, погруженный в дела, не заметил моего прихода, и я молча уселся в свое кресло. Надел наушники, вгляделся в экраны.
      "Возмездие" продолжал борьбу с последним дредноутом. Я понял, что туда посылать баркасы вряд ли придется. Лайнер высадит на дредноут своих десантников, когда добьет его. Теперь меня волновал только один вопрос: сколько десантников погибнет в рукопашной схватке с халианами? Рядом с лайнером сражались два фрегата, к ним на помощь и поспешила "Гидра". На другом фланге фрегат и маленький храбрый корвет помогали своим товарищам, вызволяя их из-под подбитых кораблей. Некоторые корабли, возможно, удастся починить за несколько часов, от других же остались лишь радиоактивные облака.
      - Генерал, баркасы возвращаются. Разрешите запустить следующую четверку для спасения экипажей ракет. - Дженсен проговорил это небрежно, как пустую формальность, поскольку необходимость спасения ракет для него была очевидна.
      Поэтому мой приказ ошеломил его.
      - Не разрешаю, капитан. Вначале нам надо захватить дредноут, этот трофей крайне важен для Конфедерации. Ракетам придется подождать.
      - Но ведь запаса кислорода у них хватит в лучшем случае на час. Генерал, вы же...
      - Хватит! Мистер Дженсен, выполняйте приказ!
      - Есть, сэр, - ошарашенно ответил капитан Дженсен, но лицо исказилось болью.
      Я уткнулся в экраны и начал изучать обстановку. "Гидра" медленно кружила рядом со скоплением поврежденных пилотируемых ракет. Те, что могли передвигаться сами, уже вернулись на "Гидру", а в этих, проплывающих перед моими глазами, по крайней мере, в некоторых, наверняка еще есть живые люди. Они надеялись, что мы спасем их, а у нас - только два крошечных спасательных кораблика.
      Перестрелки и взрывы в этой области пространства уже закончились, бои шли внутри дредноутов. А как развивалась другая битва - между армадами Тау Кита и халиан? Я взглянул на экран. Там все еще продолжалась пальба, корабли перемешались, но мне показалось, что и эта битва подходит к печальному для халиан концу. Конечно, Флот ни за что бы не победил их, если бы мы не уничтожили халианскую засаду, но все равно - ребята из Флота молодцы.
      - Десять секунд до запуска баркасов, - доложил мне Дженсен.
      - Постойте, капитан! Я полечу с этой группой, мне надо всего тридцать секунд.
      - Но...
      - Никаких но, капитан, - отрезал я. - Всю ответственность я беру на себя.
      И в следующее мгновение я со всех ног бросился к баркасам. Десантники поприветствовали меня одобрительными возгласами, а их командир слегка смутился, не зная, кто теперь будет за главного.
      - Продолжайте командовать, лейтенант! - подбодрил его я. - Ведите это корыто к халианскому великану, будем с ним разбираться.
      Для операций по захвату вражеских кораблей обычно набирается смешанный экипаж: пилоты, десантники и специалисты по халианским кораблям. Из-за малой вместимости баркаса общая численность экипажа была невелика.
      Я пристегнулся ремнями безопасности и уставился на экран переднего обзора. Баркас направился к безмолвному дредноуту. После недолгих маневров мы подобрались к этому левиафану вплотную. Я ощущал себя блохой на заднице быка, если позволительно такое сравнение. Вблизи размеры дредноута казались особенно устрашающими, а его все еще действующие лазерные пушки заставили меня поежиться.
      Баркас прилепился к шлюзу дредноута, выжег в его корпусе бортовыми лазерами дыру, а образовавшиеся щели мы тут же загерметизировали нейлопластиковой пеной. Как только мы оказались внутри вражеского корабля, этой же пеной залепили за собой вход, и баркас тут же отчалил. Мы остались наедине с врагом.
      - Сейчас мы им врежем! - крикнул Мак-Доннел. С этим бывалым сержантом я прошел сквозь огонь и воду множества боев. Заметив, что я встревожен, он добавил: - Не беспокойся, генерал, мы им покажем.
      - Спасибо, старший сержант, не сомневаюсь, что так и будет.
      На самом деле Мак-Доннел неправильно понял мою тревогу, я беспокоился о другом. Тем не менее я постарался изобразить уверенность и выкинуть из головы все посторонние мысли. Десантники устремились вглубь халианского дредноута, за ними последовали специалисты, а я, старая развалина, как и приличествовало моему званию, потащился последним.
      Поэтому самого боя я не видел, а только слышал его по рации. Ребятам пришлось туго. У халиан вышел из строя главный двигатель и основные орудия, но многие из этих сукиных сынов были живы и оказали яростное сопротивление. Они нас вынудили прекратить продвижение. Десантникам удалось закрепиться лишь в нескольких помещениях. Как ни горько мне признаваться себе в этом, но я понял, что без подкрепления наша операция обречена на провал.
      - Лейтенант! - крикнул я. - Быстро вызвать подмогу!
      Он немедленно передал сообщение всем нашим кораблям в таких выражениях, будто его отряд вот-вот погибнет. Надо сказать - не слишком большое преувеличение, ведь халианские бестии в любую минуту запросто могли укокошить всех нас. Да, уж - пришлось пережить страшные минуты. Подмога не спешила. Наконец корвет "Переселенец" пристыковался к шлюзу, и в дредноут ворвались отчаянные рейнджеры с планеты Окраина. Бой разгорелся с новой силой, но теперь перевес был на нашей стороне. Как обычно, ни один халианин не сдался, всех пришлось перебить. Ну и черт с ними! Зато после этой мясорубки бойцы Свободнорожденной уже не могли пренебрежительно отзываться о рейнджерах Окраины, по крайней мере о ветеранах битвы у Мертвой Звезды 31.
      Наши специалисты наладили на дредноуте кое-какие системы и двигатели, а я вернулся на "Гидру". Когда я вошел в огромную комнату, где собралось все начальство, то сразу почувствовал, насколько сильно переменилось настроение. Казалось, сам воздух переполнен новым ощущением вдруг появившейся сплоченности. Раньше нас не объединяло ничто, кроме знамени Конфедерации. Халиане же переплавили наши разрозненные военные части в единый монолит.
      Штабной офицер докладывал собравшимся об исходе битвы главных сил халиан с экспедиционным соединением Флота. Как я и предполагал, бравые ребята с Тау Кита не посрамили себя. Половину халианских кораблей они превратили в плазменные облака, другую - в металлолом; захватили полуразбитый дредноут, пару суперкрейсеров и один эсминец. Флот возвращался домой торжественно, в сиянии огней. Вскоре они заметили нас и до них дошло, какую победу удалось одержать Конфедерации. Тут же праздничные огни погасли. Нам удалось захватить намного больше трофеев: четыре дредноута и один из трех рейдеров. Потеряли мы два фрегата и три корвета, все остальные наши корабли получили повреждения разной степени тяжести. Да, потери немалые, но Пирровой победой наш успех никак не назовешь.
      - Адмирал Флота Дуэйн, командующий экспедиционным соединением, хочет передать нам сообщение, - доложил капитан.
      От этих слов у меня по спине пробежал холодок. Альянс не признал Конфедерацию законным государством, офицеры Флота считали нас пиратами, поэтому я ожидал, что их адмирал собирается потребовать отдать Флоту наши трофеи, а может, и наши собственные корабли. Тем более, что сейчас мы находились за пределами Конфедерации.
      - Капитан, выведите послание на главный экран, - прорычал адмирал Вейгард. - Его должен услышать каждый.
      Все затаили дыхание и приготовились к худшему.
      На экране появилось увеличенное раз в десять лицо адмирала Дуэйна, в темных глазах читалась откровенная зависть.
      - Поздравляю с успехом, адмирал Вейгард.
      При этих словах в рубке облегченно вздохнули.
      - Прошу разрешить мне, адмирал, прибыть на борт вашего флагманского корабля для совещания, - продолжил адмирал Дуэйн.
      - Милости просим, адмирал Дуэйн, мы не возражаем, - ответил Вейгард без малейшего намека на какие-либо эмоции. - Мы примем вас в любой момент.
      Меньше чем через час старшие офицеры со всех наших кораблей собрались на "Гидре" для официальной церемонии. Это был настоящий праздник для Конфедерации. Поступок адмирала Дуэйна мог самым катастрофическим образом отразиться на карьере, но ведь всем известно, что боевые офицеры Флота железные люди. После соблюдения формальностей все уселись за стол переговоров.
      - Поздравляю вас с победой, адмирал, - искренне сказал старик Вейгард.
      - Да, жаркая была битва, - откликнулся адмирал Дуэйн, - но ваша победа, сэр, гораздо весомее нашей. Если бы вы не вмешались, нас разбили бы в пух и прах.
      - Пожалуй...
      - Я уже отправил предварительный доклад на Тау Кита. Нашему главному штабу еще предстоит проанализировать все детали, например то, как и почему ваши корабли оказались в нужное время в нужном месте. - В этом месте наш Старик расплылся в улыбке. Дуэйн усмехнулся в ответ и добавил: - Нам повезло, что вместо пиратов неподалеку оказалась дружественная армада!
      - Спасибо, звездный адмирал.
      - Это не лесть, а чистая правда, галактический адмирал.
      Обмен любезностями продолжался, но мое внимание уже переключилось на другое. Тайком от окружающих я слушал свою рацию, настроенную на волну спасательных экипажей. Баркасы до сих пор сновали в открытом космосе среди обломков и выведенных из строя кораблей, спасали людей и подбирали ценные детали. До моего слуха доносились радостные возгласы - удалось спасти экипаж еще одной ракеты. Я тихо извинился и покинул собрание. Выйдя за дверь, я помчался по коридору. Все удивленно шарахались. Если бы мог, то непременно рассмеялся бы, но я был чересчур измучен. А вот и шлюз.
      - Кого спасли?
      - Трех десантников, - небрежно бросил мне через плечо солдат и лишь потом обернулся. Когда бедняга увидел, с кем имеет дело, его чуть удар не хватил, но он сумел-таки взять себя в руки.
      - Сэр! - отчеканил он.
      - Фамилии! - потребовал я, не обращая внимания на его состояние. Фамилий он не знал, но сообщил мне, что из трех выжили только двое. Я молча отодвинул его в сторону и прошел к моим ребятам.
      Карл лишился руки. Правой, черт возьми. Ну ничего, главное, что живой. Через несколько недель врачи поставят ему электромеханический протез с микропроцессорами, почти неотличимый от настоящей руки. Я говорю это со знанием дела, потому что у меня самого вместо одной ноги протез, правда, устаревшей модели, но работает великолепно. Карл чувствовал себя неважнецки, но был в сознании.
      - Рад снова видеть тебя на борту, Карл, - сказал я ему.
      - Спасибо, папаша. Тут действительно получше. А где Хэрри и Джукер?
      - Я еще не видел их, вначале вот решил зайти к тебе... - Я замолчал, потому что Карл в этот момент отключился. Очевидно, ему ввели солидную дозу обезболивающих, чтобы он смог продержаться до операции.
      Рукав скафандра был оторван вместе с рукой, а место отрыва залеплено воздухонепроницаемой замазкой, автоматически выплеснувшейся из защитной системы скафандра, что спасло Карла от мгновенной смерти. Пусть мальчик теперь отдохнет. Мальчик? Нет, офицер. На Свободнорожденной у него беременная жена. Просто я старею, вот и кажутся мне мои ребята мальчиками.
      Я навестил Джукера, а потом поспешил обратно в конференц-зал. С самым скромным видом я постарался проскочить на свое место, но мои предосторожности оказались излишни. Гости с Тау Кита уже удалились, дабы направиться на свои корабли. Зал шумел, слышались дружеские хлопки, кто-то откупорил бутылку настоящего бурбонского виски (это такое противное пойло из Кентукки, если не знаете). Мы выпили за победу. Я тоже выпил, ведь и я внес вклад в общее дело, лично поучаствовав в высадке десанта, а мой мальчик Карл подбил халианское чудовище.
      Всего "Гидра" выпустила сто двадцать ракет. Шестьдесят три вернулось более менее в норме. Пять ракет получили значительные повреждения, но их экипажи спасены и живы-здоровы, а ракеты подлежат восстановлению. Шестнадцать ракет разрушились полностью, но их экипажи тоже выжили. Короче говоря, мы потеряли приблизительно половину ракет и треть их экипажей. Ужасная цена. Ракеты - пустяк, этого добра хватает. А вот люди - это совсем другое дело. Позже анализ боя показал, что ракеты, выпущенные "Гидрой", уничтожили три халианских дредноута. Значит, прежние расчеты были ошибочными. На один дредноут требуется не двадцать ракет, а в два раза больше плюс удача. Кроме того, стало ясно, что надо усилить броню ракетоносца и оснастить его более мощным оружием. Многие экипажи ракет и баркасов почем зря крыли "Гидру", указывая на ее очевидные теперь недостатки. Тэд Канингхэм торжествовал и горевал одновременно. Я же был безутешен. Я выиграл спор у Тэда, но это меня не радовало. Потери оказались слишком велики. Спасибо рейнджерам Окраины, иначе потери были бы гораздо больше. Теперь, когда все ужасы сражения позади, я знаю, что оно было не напрасным. Ребята не зря отдали свои жизни.
      Как это ни парадоксально, но халиане оказали нам большую услугу. Если бы не они, то рано или поздно битва произошла бы между Конфедерацией и Альянсом. Правда, адмирала Дуэйна, вероятнее всего, отправят в отставку быстрее, чем я смогу пропеть гимн Альянса, но его великодушный жест по отношению к Конфедерации и признание ее решающей роли в победе Флота над халианами, несомненно, способствовали разрядке напряженности между Альянсом и нами. Как минимум пару десятилетий в нашем секторе космического пространства люди перестанут убивать друг друга. А это немало.
      - Это случайно не "Генерал Хохенштейн"?
      - Он самый, - хрипло ответил немногословный пилот.
      - Он построен на основе корпуса халианского дредноута, захваченного нашими войсками четыре года тому назад в грандиозной битве у Мертвой Звезды 31, - серьезным тоном начал рассказывать молоденький лейтенант инженеру-кораблестроителю, ведущему космический катер к колоссальному кораблю. - Его сделали ракетоносцем, потому что нашему флоту достаточно четырех лайнеров. Теперь, когда генерал-полковник Хохенштейн вышел в отставку, вдруг вспомнили старую традицию и назвали этот ракетоносец в честь старикана.
      - Послушай, салага! - не выдержал кораблестроитель. - Я вместе с ним брал на абордаж этот дредноут. Генерал провел в боях больше времени, чем ты в своем училище.
      На гладко выбритом лице лейтенанта изобразилось неподдельное удивление. Он искоса посмотрел на инженера, но на всякий случай приложил руку к виску, отдавая честь ветерану, и осторожно произнес:
      - Извините, я не знал.
      Новоиспеченный лейтенант уставился в иллюминатор и начал внимательно рассматривать проплывающие мимо новые гигантские лайнеры "Свободнорожденная", "Освобожденная" и "Окраина".
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Сто семнадцать земных и множество спутниковых омнистанций заполняют эфир круглые сутки. Это не означает, что каждая станция постоянно передает что-нибудь интересное - даже самые популярные фильмы и развлекательные передачи надоедают, если их повторять шестьсот лет подряд. Чтобы порадовать зрителей чем-нибудь новеньким многие небольшие станции берут-интервью у местных знаменитостей и героев Флота.
      - Сегодня вечером, - улыбнулся прилизанный ведущий, - мы предлагаем вашему вниманию интервью с офицером, который за короткое время собрал самую выдающуюся коллекцию почетных наград Флота. Лейтенант, расскажите, пожалуйста, нашим зрителям, за что вам недавно вручили орден?
      Дженни Вуртс. ВТОРАЯ ПАРТИЯ
      Посторонний корабль появился совершенно неожиданно в самой гуще сражения, происходившего у Мертвой Звезды 31. В этот момент перед мониторами нового разведывательного корабля "Труднорожденный", вобравшего в себя лучшие достижения науки и техники, томился, от скуки сердито барабаня по клавиатуре управления, молоденький лейтенант Флота Дженсен. В свете экранов на аристократическом лице угадывались недовольство и страстное желание ринуться в бой. Но его корабль не годился для больших сражений, ведь на борту всего две плазменные пушки. Этот космический охотник мог отлично маскироваться, выслеживать врага, а при необходимости и проводить карательные акции, но в массовых сражениях от него толку мало. Лейтенант Дженсен до вчерашнего дня надеялся, что ему доведется принять участие в битве Альянса против халиан, но сегодня его постигло горькое разочарование - он вынужден наблюдать, как его боевые товарищи храбростью зарабатывают себе награды. Командир корабля Дженсен томился в бездействии.
      Неутоленные амбиции жгли душу. Боевое мастерство - плоды упорных тренировок, пропадало втуне, а на экране эти пижонистые жеребцы, которые в подметки ему не годятся, неумело уродовали халианские дредноуты. А ему остается лишь выстукивать дробь на панели управления.
      Рядом в кресле ерзал пилот Харрис. Заметив на экране странный корабль в центре яростной схватки, он почесался и присвистнул, словно вдруг узрел красотку с обалденной фигурой.
      - Что за чертовщина? - воскликнул он, широко раскрыв глаза.
      - Ты хочешь мне что-то доложить? - ледяным тоном осведомился Дженсен.
      Харрис удивленно вздернул бровь, нагло ухмыльнулся, увеличил изображение на экране, чтобы лучше был виден чужой корабль, и с оттенком веселого восхищения прокомментировал:
      - Какого черта этот частный грузовик полез в самое пекло?
      Дженсен уставился на экран и начал напряженно следить за вызывающим поведением штатской лоханки, затесавшейся среди мощных боевых кораблей. Из, рации, настроенной на частоту гражданских кораблей, в адрес торгашеской "лоханки" неслись изощренные ругательства офицера, удивленного и восхищенного дерзкой посудиной не меньше Харриса.
      Дженсена озарило - да это же вовсе не мирный торговый корабль, по недоразумению оказавшийся под перекрестным огнем обеих враждующих сторон. Это нечто совсем иное. Он увеличил изображение и принялся рассматривать корпус нескладной посудины, словно бы собранной ребенком из разнородного игрушечного хлама. Все верно! - это же тот самый корабль "Марити". Дженсен отлично помнил эту посудину и узнал бы ее мгновенно и в любом ракурсе, даже разбуди его посреди ночи. Капитан "Марити" Маккензи Джеймс был самым отъявленным, самым закоренелым преступником во всем Альянсе; он занимался контрабандой, шпионажем, пиратством и прочими пакостями. Появление этого мерзавца на линии фронта явно не случайно. Но что его туда занесло?
      - Во дает, дьявольское отродье! - уважительно ругнулся Харрис, зачарованно таращась на рискованные маневры "Марити". - Ты посмотри, как ловко он увертывается!
      Дженсен и без комментариев пилота знал, на что способен этот донельзя уродливый корабль. Его фантастическую маневренность Дженсену однажды пришлось испытать на собственной шкуре. Кошмарные воспоминания о том случае бросали его в пот, уязвленное самолюбие требовало отмщения. Нельзя упускать такой шанс!
      - Следуй за ним! - решительно приказал Дженсен пилоту.
      - Что? - Харрис оторвался от экрана и удивленно вытаращился на командира, словно не понял приказа. - Ты что, совсем спятил, приятель? Этот тип уже забурился в халианский строй!
      - Без тебя вижу. Я приказал тебе следовать за ним. Седьмая глава устава, статья шестьдесят два, отказ подчиниться приказу во время боевых действий...
      - Карается смертной казнью, знаю. Приговор трибунала обжалованию не подлежит. - Харрис лихо сдвинул набок свой пилотский берет и почесал в соломенных космах, в его озорных глазах блеснул вызов. - Твоя вера в мои способности меня вдохновляет, но если даже мне удастся проскочить сквозь халианские корабли целым и невредимым, все равно адмирал Мейер сделает с тобой... сам знаешь что. Седьмая глава, статья шестьдесят пятая, параграф первый, самовольный уход с боевого поста... Помнишь?
      Дженсен не ответил, напряженно застыв в кресле. Харрис отключил магнитные катушки гравитационного двигателя и отстыковал корабль. Дженсен пристегнул ремни безопасности. По рации тут же поступил запрос о причине самовольного отчаливания "Труднорожденного".
      - Ох, и всыплет же тебе папаша Мейер! - Харрис неуверенно потрогал кнопку запуска главного реактивного двигателя.
      - Вперед! - рявкнул Дженсен и сам нажал кнопку.
      Поток брани командира станции потонул в реве двигателя. На лице Харриса появилась самоуверенная ухмылка, весьма характерная для многих пилотов. Он рассчитывал, что трибунал его оправдает. Во-первых, он всего лишь выполнял приказ командира, а во-вторых, такие асы, как Харрис, на дороге не валяются.
      А вот у лейтенанта Майкла Кристофера Дженсена от гнева начальства одна лишь защита - влиятельный отец, профессиональный политик. Если, конечно, Дженсен-старший решится пожертвовать своим имиджем в глазах общественного мнения, поскольку прежде он не раз во всеуслышание заявлял, что никогда не пользовался и не будет пользоваться своим положением для устройства карьеры сына. Харрис, бросив свой корабль прямо в пасть к халианам, не сомневался, что у папаши Дженсена отцовские чувства перевесят расчетливость политика.
      Но лейтенант Дженсен рассуждал иначе. Он был абсолютно уверен, что скорее адское пламя потухнет, чем его влиятельное семейство поможет ему выкрутиться из беды. Дженсен-старший считал, что каждый должен самостоятельно прокладывать жизненный путь, а потому ни разу в жизни пальца о палец не ударил ради своего сына. Это было главной причиной, по которой Дженсену пришлось впутаться в липкие сети проклятого Маккензи Джеймса. Но теперь лейтенант надеялся выпутаться.
      Между тем, ругань в наушниках перешла на следующий уровень.
      - Ну ты, салага, - рычал адмирал Эйб Мейер, - я с тебя погоны сорву! Я тебе такое в личном деле напишу, что сам Господь Бог не сможет исправить. Ты еще пожалеешь! Всю жизнь будешь локти кусать!
      Под рев проклятий Дженсен, вдавливаемый в кресло перегрузками, изо всех сил сцепил дрожащие пальцы, чтобы хоть так заставить их не трястись. Никакая угроза, никто и ничто на свете не могли заставить его повернуть назад. Наглая ухмылочка на физиономии Харриса сменилась выражением крайней сосредоточенности.
      - Аквариум с чудовищами, - проворчал Харрис, резко вильнув в сторону от взорвавшегося корабля.
      Осколки мелким градом забарабанили по корпусу "Труднорожденного". Пилот выписывал немыслимые кренделя среди кораблей, изрыгающих во все стороны огонь.
      Дженсен еле успевал следить за мельканием кораблей и вспышками на экране, но на сверхъестественное мастерство Харриса он не обращал никакого внимания. Он сосредоточенно смотрел на экран, стараясь не упустить неприметное пятнышко - "Марити", вилявшую среди бронированных халианских громадин, каким-то чудом уклоняясь от огня. Вдали на фоне звезд тускло светился диск Мертвой Звезды 31. Именно туда устремился корабль Маккензи Джеймса.
      - Сумасшедший, - пробурчал Харрис. - Это плохо кончится, если он сейчас не сбавит скорость.
      Дженсен весь вспотел, но его воротник по-прежнему был плотно застегнут до самого подбородка. Курс Мака Джеймса не удивил его, именно этого и ожидал от него Дженсен. Решимость лейтенанта схватить космического пирата переросла все мыслимые пределы. Теперь-Дженсен был готов на все, лишь бы упрятать капитана "Марити" за решетку.
      - Харрис! Не упусти его!
      - Я не собираюсь плавить свой двигатель из-за какого-то ублюдка, сэр. Даже если бы я гнался за самим дьяволом.
      Харрис и сам был дьяволом за штурвалом. Дженсен сорвался на крик, требуя ускорить погоню, но его голос заглушила сирена тревоги. Харрис быстро включил дополнительную внешнюю защиту. Вой затих, а Харрис молчал, словно каменное изваяние, всем своим видом бросая вызов командиру.
      Дженсен понял, что спорить с ним сейчас бесполезно. В самом деле, пилот не мог не обратить внимание на яростный огонь Флота и халиан. Прежде всего надо было выйти из опасной зоны, а уж потом пускаться в погоню за пиратом.
      Увлеченный маневрированием, Харрис не сразу заметил, что "Марити" притормозил. Если бы Маккензи Джеймс хотел уйти от погони, он ни за что не стал бы тормозить, потому что ускользнуть он мог бы только сейчас. За пределами поля сражения у "Марити" не будет шансов. В чем же дело?
      Дженсен знал, что Мак Джеймс ничего не делает просто так.
      Очевидно, "Марити" собирался нырнуть в гиперпространство. Дженсен снисходительно улыбнулся - пусть ныряет, все равно не уйдет. У "Труднорожденного" имелось новейшее оборудование, которое позволяет достаточно четко видеть цели и в гиперпространстве. Скоро Мак Джеймс попляшет на раскаленной сковородке!
      - Харрис, приготовиться к прыжку в гиперпространство! Сейчас от "Марити" останется только ионный след.
      - Угу! Спешу и падаю... Раскомандовался... - огрызнулся пилот. Харрис знал, что охотой за рецидивистом в самой гуще сражения он сможет хвастаться до скончания века. После такого испытания уже никто не посмеет усомниться в его мастерстве. Но дезертирство не прощается никому, тут уж расстрел неминуем. - Забудь об этом, щенок. Я драпать не собираюсь.
      Хорошее настроение Дженсена в миг пропало, взгляд темно-серых глаз стал жестоким, но он по-прежнему смотрел на экран. Появилось яркое пятнышко, вскоре превратившееся в острую стрелочку, стремительно приближавшуюся к "Труднорожденному". Дженсен быстро увеличил изображение и понял, что это такое.
      - К нам летит самонаводящаяся торпеда! - воскликнул он.
      У Дженсена снова затеплилась надежда. Ведь уйти от такой торпеды можно только одним способом - спрятаться в гиперпространство. Теперь этот упрямец Харрис вынужден будет нырнуть, дабы спасти свою шкуру.
      - Самонаводящаяся торпеда нас обойдет, - спокойно сказал Харрис. - Если ты забыл, могу напомнить, что наш корабль излучает опознавательные сигналы, а эти торпеды не трогают своих.
      - Мы для нее чужие, - ехидно ответил Дженсен. - Эта торпеда сделана на Фриборне. Если не веришь, взгляни на датчики, только быстро, иначе "Марити" ускользнет, а нас обвинят в дезертирстве посмертно.
      Спокойствие Харриса мигом улетучилось, руки бешено замелькали над пультом управления.
      - Какого черта торпеды Свободнорожденной носятся в этом секторе?! Проклятье!
      - Разведка Флота недавно обнаружила, - голосом автоматического справочника начал объяснять Дженсен, - что корабли с планеты Свободнорожденная напали на засаду халиан. Эта битва в данный момент происходит неподалеку отсюда. А повстанцы с этой планеты не считают корабли Флота своими.
      Харрис грязно выругался. Дженсен объяснял ему, словно ребенку, то, что Харрис и сам прекрасно знал - политические экстремисты с планеты Свободнорожденая и их союзники с ближайших планет откололись от Альянса суверенитета им видите ли захотелось - и образовали Конфедерацию. Альянсу, разумеется, такой поворот не понравился, и с тех пор Альянс и Конфедерация враждуют. Теперь спорить о необходимости погружения в гиперпространство было бессмысленно. Чертова торпеда отщепенцев уже прицепилась к "Труднорожденному", поэтому пришлось выбирать меньшее из двух зол - или совершенный корабль, который стоит два миллиона, погибнет вместе со своим грязно ругающимся экипажем; или же пилот пойдет на поводу у спятившего лейтенанта и все-таки выйдет из нормального пространства. А времени на размышления оставалось всего ничего, торпеда маячила уже уже совсем рядом. Харрис с видом человека, решившего броситься в гиблый омут, запустил гравитационный двигатель и принялся выписывать вензеля, столь же замысловатые, как узоры макраме, пытаясь увернуться от торпеды в оставшиеся до погружения секунды. Теперь Харрису нечего было терять. Интуитивно понимая, каковы возможности его корабля и торпеды, он резко менял курс и швырял корабль из стороны в сторону.
      Перегрузки бешено мотали Дженсена в противоперегрузочном кресле, то вдавливая в сиденье, то пытаясь выбросить вон; ремни безопасности, казалось, вот-вот лопнут, но лейтенант умудрялся не упускать из виду пиратский корабль, сверкавший на экране, как драгоценный камень на краю диска Мертвой Звезды. И вдруг это сокровище исчезло.
      В этот момент "Труднорожденный" был уже довольно близко от пирата, поэтому аппаратура могла вычислить его курс по ионному следу. Но торпеда была еще ближе, а вычисления требовали времени. В панике Харрис ждал, когда же индикаторы покажут, в каком направлении следует двигаться. Наконец вспыхнули долгожданные цифры, Харрис рванул штурвал, и "Труднорожденный" начал погружаться в гиперпространство. Никогда прежде он не испытывал такого удовольствия от мучительного выворачивания всех внутренностей наизнанку, неизбежно возникающего при входе в другое измерение. Харрис торжествовал - больше не надо дергаться, как бесноватый. Пусть торпеда поищет другую цель. Но в следующие секунды о триумфе пришлось позабыть, наступила новая реальность.
      - Чтоб им летать в аду меж сковородками, Дженсен! - рявкнул Харрис, отстегивая ремни безопасности. - Из-за тебя мы чуть не отправились ко всем чертям! Ты знал, что торпеды Свободнорожденной шарят в этих местах! Чтоб одна из них заехала тебе в рыло! Еще немного, и мы превратились бы в ионное варево!
      - Эта торпеда оказала тебе большую услугу. Ты еще вспомнишь ее на трибунале, если потеряешь "Марити", потому что это будет твоей единственной отговоркой, когда тебя спросят, почему ты прыгнул в гиперпространство.
      - Чтоб у тебя опадал всякий раз, когда ты захочешь прыгнуть в постель к своей бабе! - парировал Харрис. Ему жутко хотелось выпить чего-нибудь покрепче, а еще больше - облегчиться, но только не среди этой хренотени в мочеприемник, а где-нибудь в нормальной обстановке с нормальной гравитацией. Дело принимало дурной оборот, сосунок лейтенант втянул его в такую... Короче, не оставалось ничего другого, кроме как идти по следу "Марити" и ждать, пока этому придурку Дженсену взбредет в голову очередная сумасбродная идея. А какая мысля вдарит чокнутому лейтенантишке в голову этого не сможет предсказать ни псих, ни здоровый человек.
      Полет длился несколько дней. Харрис то спал, то наведывался в загашник, устроенный в потайном уголке корабля, куда не додумался заглянуть ни один инспектор Флота. В этом тайнике бравый пилот припрятал изрядное количество пива и теперь проводил с ним большую часть свободного ото сна времени. Жизнь - такая штука, что без комфорта в ней трудновато. В кутузке не попьянствуешь; а по понятиям Харриса именно в это малоприятное заведение он должен был угодить после шального путешествия со своим шизанутым командиришкой.
      - Мы-то можем соврать, - бурчал он, попивая пивко, - а ты попробуй заставь соврать компьютерный бортовой журнал. Он все записывает точно. Дженсен молчал, предпочитая не ввязываться в теоретические дискуссии.
      Харрис развалился в кресле, водрузив ноги на стол и зажав между колен огромную кружку, на которой почему-то было написано "кофе", что отнюдь не соответствовало ее содержимому. Раздраженный отсутствием какой-либо реакции со стороны лейтенанта, Харрис добавил:
      - Если мы будем и дальше лететь в этом направлении, то попадем прямо к Халпернам. Тебе надо придумать неопровержимое алиби.
      Дженсен с ледяной невозмутимостью потягивал апельсиновый сок. Его черные, как смоль волосы были идеально уложены, ногти - воплощение чистоты и аккуратности, форма - в полном порядке словно он только что пришел с парада, аристократическое лицо - гладко выбрито. Харрис недоумевал - и когда только этот стиляга успевает следить за собой? На протяжении нескольких дней с тех пор, как "Труднорожденный" погрузился в гиперпространство, Дженсен, кажется, только и делал, что расхаживал взад-вперед перед экраном, пялился на "Марити" и чего-то там кумекал.
      Несмотря на такую бдительность лейтенанта, тревога застала экипаж "Труднорожденного" врасплох: Заспанный Харрис привстал в кровати и потянулся, как медведь, хрипло ругая похмелье. Пилот по своему обыкновению спал в форме. Но Дженсен такого себе не позволял - на ночь он облачался в такую же опрятную и безупречную пижаму, как и его военная форма. Как только взвыла сирена, Дженсен пулей вылетел из постели и бросился к экрану.
      - Ты был прав, - сказал он Харрису, когда тот наконец доплелся до экрана. - "Марити" снизил скорость ниже световой и вышел в нормальное пространство в секторе Халпернов. - Быстро пригладив взъерошенные волосы, Дженсен вырубил двигатель, толкавший "Труднорожденного" сквозь гиперпространство. Вскоре корабль всплыл, на экране возникло привычное изображение звезд. Харрис лишь постанывал и продолжал взывать к состраданию, бормоча что-то невразумительное насчет подневольных мучеников и чересчур трезвых командиров.
      Дженсен не обращая внимания на стенания подчиненного, уткнулся в компьютер и погрузился в изучение данных об объектах этого сектора пространства, принадлежащего, по всей видимости, Халпернам. На экране слабо мерцал красный диск карликовой звезды, окруженной космической плотной пылью. Дженсен глубоко задумался, прикусив губу. Зачем "Марити" прибыл к этой звезде, лишенной планет? Никакого разумного объяснения этому факту Дженсен не находил.
      - Какого черта Мак притащился сюда? - спросил он, наконец, вслух.
      Харрис облачился в комбинезон, небрежно застегнул его наполовину, плюхнулся в свое кресло, мутными глазами обозрел экран и показания датчиков и удивленно воскликнул:
      - Да это же звезда Кассикс!
      Лицо лейтенанта ничего не выражало. Харрис смекнул, что его командир и не ведает, куда их занесло, и пояснил:
      - Это же любому пилоту известно. В этом месте находится секретная научно-исследовательская лаборатория Флота, она разрабатывает новые виды космического оружия и прочие занятные штучки. Тут такая охрана, что ни один пират и близко сюда не подойдет.
      Мак Джеймс занимался не только контрабандой оружия, но и продажей военных секретов. Однажды ему удалось безнаказанно выкрасть важные сведения с базы Флота. Дженсен призадумался еще сильнее. Он знал: капитан "Марити" - чертовски проницателен и находчив, а значит, сумеет найти способ пробраться и на звезду Кассикс. Решение пришло к Дженсену само собой - надо поймать пирата с поличным, тогда командира "Труднорожденного" громогласно объявят героем, наградят и осыпят всевозможными благами; Наконец-то! Дженсена залихорадило, он снова взглянул на экран. Пиратского корабля нигде не было видно.
      - Где "Марити"? Следящая аппаратура включена?
      - Может, у тебя под хвостом? - саркастически осведомился Харрис.
      Дженсен взглянул на задний экран и чуть не покраснел от такого конфуза. "Марити" находился у самой кормы "Труднорожденного", причем настолько близко, что различались даже мелкие царапины на стыковочном узле, словно кораблем управлял начинающий пилот, не способный даже причалить как следует. Весь пиратский корабль из-за близости не был виден, а та его часть, что попадала в поле зрения, казалось, принадлежала самому обыкновенному грузовому судну. Но как пилоту "Марити" удалось подкрасться так незаметно, что даже чувствительные датчики "Труднорожденного" не подняли тревогу? Харрис так не сумел бы.
      - Это все из-за тебя, - буркнул Харрис. - Видишь, к чему приводит выход в нормальное пространство без надлежащих мер безопасности? Этот грузовик оказался внутри сферы нашей защиты. Если внутри этой посудины действительно находится Мак Джеймс, он наверняка со смеху покатывается, потешаясь над своими преследователями.
      Лейтенант Дженсен думал несколько иначе. У Мака Джеймса улыбка холоднее замерзшего антифриза, его пронизывающий взгляд трудно выдержать, но ни одному офицеру Флота ни разу не доводилось видеть, как этот пират смеется.
      Не услышав от командира ни приказа, ни комментариев, Харрис заподозрил неладное.
      - Уж не сговорился ли ты с Джеймсом? - раздраженно выпалил он. Похоже, мы не случайно оказались в его руках. Ты что, подстроил все это?
      Дженсен резко повернулся к пилоту, но не успел ответить. Как раз в этот момент они услышали по рации медленный скрипучий голос:
      - Годфри, не надо ссориться. - В произношении Мака Джеймса чувствовался едва уловимый странноватый акцент.
      Ошеломленный Харрис выругался - это ж надо так обнаглеть! Какой-то вшивый контрабандист запросто использует секретную частоту, на которую настроены рации Флота! Да еще лейтенант почему-то подозрительно затих.
      - Если твой пилот, - продолжил скрипучий голос, - замаскируется как следует и если вы сумеете подслушать переговоры по местной связи, тогда вы станете свидетелями террористической акции. Эти парни пытаются заставить директора лаборатории на Кассиксе выдать кой-какие военные тайны Альянса. Случилось так, что сейчас ваш "Труднорожденный" оказался единственным вооруженным кораблем вблизи этой звезды. Попробуйте обезвредить террористов, иначе у вас не будет никаких оправданий вашему бегству с поля боя у Мертвой Звезды 31. Вы ведь не сможете стереть записи в вашем бортовом компьютере.
      Харрис в бешенстве ударил кулаком по подлокотнику своего кресла.
      - Вот так каникулы! Час от часу не легче. Этот сукин сын пудрит нам мозги! Держит нас за идиотов!
      Больше Маку Джеймс не сказал ни слова. Его "Марити" нырнул в гиперпространство, а аппаратура "Труднорожденного" не была подготовлена к быстрому погружению, детекторы ионного следа тоже были отключены, потому что Дженсену не приходило в голову, что "Марити" прибыл сюда лишь для того, чтобы тут же исчезнуть. Не меньше поразило Дженсена и другое странное обстоятельство - при столь близком соседстве с погружающимся кораблем, "Труднорожденный" должны были увлечь вихревые потоки и всосать корабль в гиперпространство. Но этого не произошло. "Труднорожденный" и все его приборы, как ни в чем ни бывало, оставались совершенно спокойными.
      - Кранты! Мы потеряли его, - развел руками обескураженный Харрис. - А что касается террористов, то это похоже на правду. Как видно, этот пиратский ублюдок покупает себе оборудование где-то за пределами Альянса. С нашими системами он не смылся бы прямо из-под носа без всяких последствий. Скорее всего, он достает такие хитроумные фиговины у Диких.
      Дженсен не стал пускаться в обсуждение происхождения систем "Марити", его мысли уже устремились в другом направлении. Он решил пойти по пути, подсказанному пиратом, и впился глазами в экран. В этот момент по отношению к "Труднорожденному" орбитальная станция Кассикс находилась по другую сторону от карликовой звезды. Если террористы действительно находятся где-то неподалеку, рассуждал Дженсен, то их корабль должен быть именно на станции. Если это так, то "Труднорожденный" заслонен от террористов звездой. Но, с другой стороны, в этом положении невозможно принимать радиосигналы от террористов, потому что они наверняка используют ультракороткие волны, для приема которых надо находиться в зоне прямой видимости. Значит, придется послать зонд в подходящее место, чтобы он передавал сигналы от террористов к "Труднорожденному". Дженсен изложил свой план действий пилоту в форме приказа.
      - Ты что? - возмутился Харрис. - Неужели ты поверил пирату?
      - Он никогда не врет. Выполняй приказ! - раздраженно рявкнул Дженсен.
      - О Маке Джеймсе частенько болтают в новостях, но о его человеколюбии я что-то ни разу не слышал. На твоем месте я не спешил бы идти у него на поводу, а поразмышлял бы над тем, что он сам от этого поимеет. - Харрис все же застегнул форму на все пуговицы и приступил к действиям.
      Разумеется, Дженсен мучительно размышлял над тем, зачем Джеймсу понадобилось бороться с террористами и почему он решил делать это чужими руками. Но ответа на этот вопрос пока не было. Дженсен поклялся себе, что сумеет наконец-то выбраться из тени своего известного отца и прославиться на весь Альянс. Для этого требовалось всего лишь переиграть самого опасного и неуловимого преступника во всей Вселенной. Первым шагом в этой хитрой игре по замыслу честолюбивого лейтенанта должна была стать уступка пирату. Не зря ведь шахматисты жертвуют в гамбитах пешки.
      - Запусти зонд для перехвата сигналов станции, а корабль держи вне пределов" ее видимости, - приказал Дженсен.
      Вконец обидевшийся Харрис решил не спорить, а дождаться, пока этот чокнутый лейтенант сам поймет всю нелепость своих приказов. Вот тогда можно будет вволю поиздеваться над высокомерным придурком. Харрис нацепил наушники и занялся навигационной аппаратурой.
      Крошечный зонд вылетел к месту назначения. Благодаря совершенной маскировке разглядеть его на экране было практически невозможно. Удовлетворенный Дженсен отправился в спальную каюту переодеться в форму. Когда он вернулся, Харрис, развалившись в кресле, храпел с открытым ртом.
      Командир "Труднорожденного" не стал его будить. Тем временем зонд обогнул звезду. Как только он достиг заданной точки, Дженсен без лишних церемоний сорвал с дрыхнувшего пилота наушники. Харрис мгновенно проснулся и вскочил, чуть не проломив головой потолок.
      - Чтоб тебя черти сожрали! - выругался он, проснувшись окончательно.
      Поскольку командир не обратил на него никакого внимания, а продолжал сосредоточенно прислушиваться, Харрис побрел к своему тайнику с пивом.
      Когда он вернулся, жуя шоколадный батончик, Дженсен уже удостоверился в правоте Джеймса. Лейтенант скороговоркой выпалил новости. Харрис так и замер с набитым ртом.
      Оказалось, что охрана звезды была сокращена до одного корабля, а остальные перебросили к Мертвой Звезде 31 для участия в сражении. Оставшийся сторожевой крейсер бросился в погоню за пиратами, которые захватили на пассажирском корабле в качестве заложников двух маленьких дочерей директора лаборатории. Террористы потребовали, чтобы крейсер держался подальше от станции, иначе они убьют детей.
      - Они действуют очень жестоко, - завершил свой рассказ Дженсен. - Эти ублюдки уже убили жену директора, дабы продемонстрировать серьезность своей угрозы. А двух его дочерей они отдадут в обмен на новый образец секретного лазерного оружия, недавно разработанного в лаборатории.
      У обалдевшего Харриса из открытого рта посыпались крошки, но он этого не замечал. Его голубые глаза вмиг протрезвели.
      - И кто послал этих чертовых террористов? - спросил он. - Дикие? С оружием, которое они хотят заполучить, даже проржавевший насквозь грузовик станет опасен, как бес.
      - Дикие, отщепенцы, повстанцы или кто-то еще, какая разница? Мало ли кто покупает оружие у пиратов? - Дженсен стянул наушники, пригладил волосы. - Попробуй как можно быстрее подобраться к станции.
      Харрис сел в кресло, машинально дожевывая конфету. Из наушников доносился голос одного из мерзавцев, подробно перечисляющий, какие ужасы придется претерпеть бедным девчушкам, если директор не уступит требованиям террористов.
      - У меня нет характеристик ее орбиты, - растерянно выдавил из себя Харрис. - Все, что здесь находится, засекречено.
      - Но ведь ты когда-то летал здесь, - вскинулся Дженсен, - вспомни, напрягись! Террористы планируют начать обмен детей на оружие с помощью грузового троса в двадцать ноль-ноль. У нас очень мало времени.
      - Говоришь, с помощью троса? - оживился Харрис. - Тогда у нас есть шанс отбить у них оружие. Правда, при этом придется пожертвовать детьми.
      - Приступай!
      Жесткость, прозвучавшая в голосе командира, не была жестокостью. Харрис понимал, что если террористам удастся уйти с оружием, тогда пострадает гораздо больше детей. Из двух зол выбирают меньшее.
      "Труднорожденный" направился к месту действия. Дженсен тщательно проверил маскировку, включил защиту, привел в боевую готовность оружие. Харрис занялся навигацией. Оба действовали сосредоточенно и молча. Двигатели работали до самого последнего момента, пока "Труднорожденный" не вышел из-за края звездного диска.
      Как только "Труднорожденный" подошел к зоне прямой видимости орбитальной станции, Харрис отключил все двигатели. Далее корабль летел по инерции словно-небольшой астероид, беспорядочно кувыркаясь и не излучая никаких сигналов.
      - Отлично, - похвалил Дженсен напарника и судорожно улыбнулся. До назначенного террористами часа оставалось тридцать минут, вполне достаточный запас времени. Дженсен внимательно вглядывался в экран, ожидая увидеть огромную станцию, утыканную антеннами, освещенную огоньками. Но на экране была лишь чернота, испещренная точками звезд. Лейтенант побледнел.
      - Неплохо, а? - хохотнул Харрис, заметив обескураженный вид командира. - Неплохо, говорю, они замаскировались. А что ты хотел здесь увидеть? Прожектора и маяки на секретной станции?
      Дженсен зажмурился, взял себя в руки, открыл глаза, стараясь не выдать своего изумления. Вот дурак! Надо ж было допустить такую непростительную ошибку! Командиру разведывательного корабля следовало бы сразу догадаться, что секретная станция должна быть замаскирована не хуже "Труднорожденного". Чтобы заметить такую станцию, надо расположиться в плоскости ее орбиты, тогда станция проступит едва заметным темным пятном на фоне тусклого диска звезды.
      Включать поисковые приборы своего корабля Дженсен не решался, потому что излучение могло насторожить террористов. Может, они ничего и не заметили бы, но рисковать не стоит, слишком уж велика ставка в этой игре. Кроме того, существуют и другие способы обнаружения космических объектов. Например, можно наблюдать за звездным фоном и ждать, пока интересующий объект не затмит какую-нибудь звезду, правда, этот способ требует времени, а в блиц-партии драгоценными минутами не швыряются.
      - Есть! - вдруг нарушил гнетущую тишину Харрис. - Я вижу его.
      Опытный глаз пилота сумел заметить корабль террористов в тот момент, когда на его корпусе мелькнул слабый отсвет от тлеющей темно-красной звезды. Дженсен увеличил яркость изображения до предела, но как ни вглядывался в экран, разглядеть корабль не смог. Под нажимом командира Харрису пришлось приступить к длительной процедуре поиска невидимого объекта на звездном фоне. Пока компьютер вел наблюдение, Харрис с циничным выражением, которое он практиковал в обращении с женщинами, пытавшимися женить его на себе, надел наушники и развалился в кресле. Черт возьми! Посмотреть бы сейчас порнушку. Ей-богу, все лучше, чем слушать переговоры обезумевшего от горя отца и взвинченных до предела молодчиков, наверняка, не уверенных, что их собственные жизни стоят тех денег, которые им обещали заплатить за оружие бесноватые Дикие. Внезапно дурашливое выражение слетело с лица пилота.
      - Эй, сэр, твой план не сработает, - сказал он абсолютно серьезно.
      Дженсен не отрывал глаз от экрана. Там уже вовсю разворачивались события. Из бездны возник моток троса и медленно начал разматываться.
      - Они выпускают капсулу с детьми на тросе, а рядом прикрепили бомбу с часовым механизмом, - взволнованно сообщил Харрис.
      - К чему прикрепили? К капсуле или к тросу?
      Несколько долгих секунд Харрис внимательно слушал голоса в наушниках.
      - Бомба привязана к капсуле другим тросом, - ответил он наконец. - В случае опасности пираты немедленно взорвут бомбу зашифрованным радиосигналом. Как только эти подонки получат оружие, они тут же скроются и запустят часовой механизм. В распоряжении людей из лаборатории останется пятьдесят пять секунд, чтобы успеть втянуть трос, отсоединить бомбу и отбросить ее подальше от капсулы с детьми. Если в течение этих пятидесяти пяти секунд террористы заметят за собой погоню, бомба будет взорвана радиосигналом немедленно.
      Дженсен замер, тщательно взвешивая обстоятельства.
      - Сэр, боюсь, мы ничего не сможем сделать. Придется нам ограничиться ролью наблюдателей. - В голосе Харриса звучало редкое для него сочетание уважения и сожаления. - В наших силах лишь записать данные о негодяях. Может быть, эти сведения когда-нибудь помогут разоблачить их.
      - Но тогда Дикие успеют заполучить оружие и начнут его массовое производство на своих планетах. - Дженсен в ярости сжал кулак. - Я выстрелю в трос между капсулой и бомбой.
      - Приятель! - с прежним сарказмом сказал Харрис. - Не стоит искать приключений на свою задницу. Начальство отнюдь не обрадуется, если из-за нас погибнут дети. Чтобы попасть с такого расстояния даже в самый толстый трос, надо быть стрелком высшего класса. А попасть в эту тоненькую веревку, на которой держится бомба, просто невозможно.
      Дженсен с ехидной улыбочкой извлек из-под рубашки цепочку и поднес медальон к лицу ухмыляющегося пилота.
      - Черт меня раздери! - воскликнул ошарашенный Харрис. Он знал, что удостоиться чести носить на шее такую редкую штуковину удается лишь одному из десяти тысяч.
      Дженсен был самым молодым офицером из тех, кому довелось получить такую награду, но это было его единственное достижение, а он мечтал о гораздо большем. Он взглянул на часы. Оставались считанные минуты. Если этот шанс упустить, другой представится очень и очень не скоро.
      Но трудности казались непреодолимыми, о чем не замедлил известить Харрис:
      - Чтобы попасть в тросик, тебе надо учесть вращение нашего корабля. Кроме того, когда ты выстрелишь, бандиты заметят наш корабль и взорвут бомбу сразу. А потом они пристрелят и нас, мы даже не успеем запустить гравитационный двигатель.
      - Мы выберем подходящий момент. Как только люди со станции передадут образец оружия террористам, те позволят станции втянуть трос, на конце которого закреплена капсула с детьми. В этот момент ты остановишь вращение нашего корабля и застабилизируешь его положение. Бандиты, занятые подготовкой к бегству, не сразу заметят наши включившиеся двигатели. Далее я выстрелю в трос, к которому прикреплена бомба. После этого капсула с детьми и бомба полетят в разные стороны. Я уверен, что люди на станции из штанов выпрыгнут, чтобы поскорее втянуть детей внутрь; таким образом, расстояние между капсулой и бомбой будет быстро увеличиваться. Поскольку бомба полетит в сторону террористов, им некоторое время будет не до капсулы с детьми. В нашем распоряжении окажется приблизительно десять секунд, в течение которых мы должны стереть корабль террористов в порошок.
      - Хитро задумано. - Харрис почесал голову с тем задумчивым видом, по которому его друзья безошибочно определяли, что за внешним благодушием скрывается серьезное возражение. - При стрельбе с такого расстояния необходимо учесть скорость корабля и гравитационное поле Кассикса. Сила тяжести искривит траекторию пули.
      Дженсен не спеша поправил на комбинезоне пилота эмблему с крыльями и спокойно сказал:
      - А это уже твоя задача. Ты рассчитаешь мне координаты точки, в которую я должен целиться. Считай это обычным упражнением по баллистике для пилотов. С помощью компьютера, надеюсь, ты легко решишь эту задачку.
      Харрис почувствовал, как по спине стекают струйки пота. Задание было не из легких, настоящая головоломка. Вряд ли приборы корабля обеспечат такую высокую точность измерений скорости и координат, которая требуется для этих расчетов. Правда, пилоты более высокого класса как-то умудрялись решать подобные задачи на экзаменах, но какое это имеет отношение к Харрису? И вообще, разве мужчина имеет право рисковать жизнью детей? Ведь тут все очень зыбко, всего не учтешь, не рассчитаешь, все держится на искусстве, на чутье, которое иногда подводит. Рисковать жизнью детей Харрису не хотелось. Но его самолюбие было задето. Неужели он не справится с какими-то вшивыми бандюгами? Надо справиться. Только так можно заслужить уважение настоящих асов.
      - Ладно, - согласился Харрис и решительно склонился над клавиатурой компьютера. - Дай мне характеристики твоей винтовки. Может, госпожа удача хоть на этот раз улыбнется нам.
      Впервые за все время операции лейтенант Дженсен улыбнулся. Пусть ему до сих пор не понятны мотивы действий Джеймса, но какими бы чудаковатыми и подозрительными они ни казались, первый успех лейтенанта в этой странной игре уже близок. Еще немного, и коллеги Джеймса отправятся прямиком в ад.
      Мягкая внутренняя подкладка скафандра вбирала в себя пот. В открытом космосе, попадая попеременно то в тень, то под кровавые лучи звезды Кассикс, лейтенант Дженсен, привязавшись к вращающемуся кораблю, устроился в нише у воздушного шлюза. В руках он держал великолепную крупнокалиберную винтовку - настоящее произведение оружейного искусства. На причудливый пейзаж Дженсен не обращал никакого внимания. Его заботило другое - зачем опытный контрабандист и пират Джеймс навел его на террористов, да еще столь эксцентричным способом? Лейтенант не знал, выиграет ли он в этой схватке. Оставалось тешить себя надеждой на выигрыш промежуточного приза. Если ему сейчас удастся спасти детей и предотвратить похищение секретного оружия, то его карьера резко пойдет в гору. И тут уж надо постараться, иначе все пропало.
      Он взглянул на часы - двадцать часов, двенадцать минут. Значит, ящик с секретным оружием уже в руках террористов. Дженсен упер приклад магнитной винтовки в плечо и приготовился действовать. Ждать оставалось уже недолго.
      Где-то в темной бездне на станции включился мотор, и трос начал наматываться на барабан. Капсула с двумя девочками, сопровождаемая мощной бомбой, тронулась в путь, в конце которого дети должны были вновь обрести отца. Харрис ввел в компьютер скорость троса и через мгновение получил требуемые данные.
      На часах было двадцать-двадцать шесть. В наушниках шлема Дженсена голос пилота продиктовал координаты цели.
      В тот же момент включились двигатели "Труднорожденного", вращение затормозилось. Какое-то мгновение Дженсен двигался по инерции, но удерживающий ремень натянулся, и тело дернулось в обратном направлении. Дженсену показалось, что звезды над Кассиксом завертелись юлой. Шлем стукнулся о корпус корабля, в ушах зазвенело. Лейтенант выругался.
      Наконец корабль полностью замер в заранее выбранном положении. Харрис все рассчитал с предельной точностью, он так и жаждал расправиться с ублюдками.
      Головокружение еще продолжалось, но Дженсен натренированным движением уже вскинул винтовку, и включил экран оптического прицела.
      Внутри "Труднорожденного" вспыхнули красные лампочки тревоги, чувствительные датчики мгновенно уловили сигналы радара - приборы корабля террористов обнаружили угрозу и начали прощупывать невесть откуда взявшийся объект. Люди на орбитальной станции засуетились - деликатная операция сорвалась. Они ведь обещали террористам, что ни одного боевого корабля поблизости не появится. Теперь же жизнь детей висела на волоске. Заверения и отчаянные рыдания обезумевшего отца на террористов, разумеется, не подействовали. Дрожащий палец завис над кнопкой подрыва. Как только бомба удалится от корабля террористов на достаточно большое расстояние, серебристая капсула с девочками сверкнет ослепительным взрывом. Потянулись бесконечные секунды напряженного ожидания. На станции все замерли в безысходном отчаянии, террористов же, наверняка, одолевало сейчас отчаяние совсем другого рода.
      Дженсен, затаив дыхание, навел перекрестие прицела на расчетную точку и медленно нажал спуск. Головокружение уже прошло, руки обрели требуемое спокойствие.
      В вакууме открытого космоса мощная отдача беззвучно толкнула Дженсена в плечо. Отсвечивая заревом, красноватая точка понеслась к тонкому тросику по параболе, выгнутой гравитационным полем кровавой звезды.
      Дженсен вслух считал секунды. Пять, шесть... Все! К этому моменту магнитная пуля должна была поразить цель. Серебристые полоски разметки троса, словно капельки росы на паутине, равномерно двигались в прежнем темпе. Если б не скафандр, Дженсен схватился бы за голову и начал рвать на себе волосы. В груди нарастала боль. Он вдруг понял, что давно уже затаил дыхание.
      Капсула с девочками неторопливо отделилась от бомбы. Есть! Дженсен с криком облегчения выбросил из легких весь воздух.
      На корабле террористов поднялся переполох. Включился гравитационный двигатель. Террорист, державший палец над кнопкой, ринулся к скафандру, чтобы немедленно прыгнуть за борт и оттолкнуть бомбу, направлявшуюся прямиком к кораблю.
      - Стреляй, Харрис, стреляй же! - заорал Дженсен и включил световую защиту. Стекло шлема почернело.
      В следующий миг сверкнули ослепительные вспышки - Харрис открыл огонь из обеих плазменных пушек.
      Для Дженсена, погруженного во мрак собственного шлема, время потянулось с мучительной медлительностью. Пытка неизвестностью вытягивала все нервы. Наконец, когда ему показалось: еще мгновение, и он сойдет с ума, стрельба прекратилась. Защита выключилась, шлем скафандра обрел прежнюю прозрачность. Там, где только что парил корабль террористов, быстро расширялось облако мелких осколков. Зрелище опьянило Дженсена. Он словно бы ощущал на языке вкус победы, вкус, с которым не мог сравниться самый изысканный букет коллекционного вина. Дженсен, просияв блаженной улыбкой, погладил свою винтовку так нежно, словно это было обнаженное бедро прекраснейшей женщины, и тихо произнес:
      - Первый раунд закончен, Мак Джеймс.
      На станции Кассикс "Труднорожденного" встретили как героя. Дженсен принимал поздравления, пожимал руки, выслушивал восторженные речи.
      - Что вы! Мы совершенно случайно оказались в вашем секторе пространства, - скромно рассказывал триумфатор во время пышного трехчасового приема в его честь, между делом поглощая кофе с пирожными. Мы охотились за другим пиратом. К сожалению, ему удалось уйти, ну да Бог с ним. Нет худа без добра. Благодаря ему мы оказались недалеко от вашей станции. Разумеется, стреляя в трос, я рисковал, но ведь все обошлось, и дети живы-здоровы. Теперь, надеюсь, вы простите мне это безрассудство. Разрешите мне захватить эту бутылочку для моего пилота?
      Харрис согласно строгим правилам Флота не имел права покидать дежурство. Военный корабль есть военный корабль. Бутылка веселящего напитка в золотистой обертке должна была утешить жертву устава.
      - Вы молодчина, сэр, вы гордость Флота, - улыбался инженер станции, пожимая Дженсену на прощание руку. - Вы спасли Альянс. Если бы наше секретное оружие попало в руки Диких, страшно представить, какие несчастья обрушились бы на нас.
      Улыбаясь в ответ, Дженсен подхватил бутылку виски и поспешил к выходу, уклоняясь от многочисленных излияний восхищения. При других обстоятельствах его тщеславная натура упивалась бы всеобщим восторгом, но сейчас на душе у Дженсена скребли кошки. До сих пор он не нашел ответ на мучительный вопрос - с чего это вдруг Мак Джеймс проявил такой гуманизм? Он ведь далеко не дурак. Наверняка он преследовал свои интересы. Для того, чтобы поразмышлять над этой головоломкой, Дженсену не терпелось побыстрее вернуться к себе на борт. Сославшись на своего друга пилота, который не может принять участие в празднике, Харрис покинул приятное общество.
      В ангаре дока было темно, лишь тускло мерцали аварийные лампы. После яркого коридора глаза Дженсена не сразу привыкли к полумраку. Странно, подумал он, кому понадобилось выключить верхнее освещение? Может быть, сознательные сотрудники станции экономят электроэнергию? Дженсен поинтересовался у охранника.
      - Нет, просто эти террористы взорвали пункт дальней связи, - объяснил охранник. - А лампы дока питаются от тех же солнечных батарей, которые были на пункте. Теперь бригаде техников придется выйти в открытый космос и как следует повозиться с запасным оборудованием.
      Несмотря на объяснения охранника, внутри Дженсена росло предчувствие чего-то недоброго. Он быстро миновал гулкий стальной ангар, направляясь к "Труднорожденному".
      Дурное предчувствие заставило его остановиться сразу, как только он оказался внутри корабля. Что-то было явно не так. Может, все дело в том, что Харриса нет на привычном месте у тайника с пивом? Ведь сейчас самое время напиться до чертиков. Дженсен осторожно двинулся по коридорчику к пульту управления. Вдруг впереди мелькнула тень.
      Дженсен мгновенно отпрыгнул. Страшной силы удар лишь скользнул по ребрам, но и этого оказалось достаточно, чтобы сбить дыхание. Бутылка грохнулась об пол, брызнули осколки. Дженсен согнулся пополам, судорожно пытаясь вздохнуть, рука его инстинктивно дернулась к пистолету. Краем глаза он увидел, как тень метнулась по коридору в кабину.
      Судя по всему, это был какой-то чужак, высоченный, как каланча. Наверняка он уже успел спрятаться, понимая, что офицер Флота, для которого пистолет - это продолжение руки, не промахнется, если ему дать хоть малейший шанс.
      Выстрел Дженсена прошил насквозь перегородку, за которой мгновение назад скрылась голова незваного гостя. Выругавшись, Дженсен послал еще одну пулю и бросился вперед, поскользнулся на луже виски, но на ногах устоял. Одновременно его мозг пытался понять, что пришельцу понадобилось в рубке управления.
      Влетев в рубку, Дженсен в упор выстрелил в незнакомца. Раздался глухой звук - пуля отскочила от бронежилета. В следующее мгновение верзила прикрылся, как щитом, телом пилота. Похоже, Харрис был мертвецки пьян. Безвольное тело обхватили хорошо знакомые Дженсену грубые жилистые руки, иссеченные шрамами.
      - Мак Джеймс! - вскрикнул лейтенант.
      - Годфри, - послышался из-за Харриса знакомый голос. - Как прошел прием в твою честь? Не устал ли ты?
      Лица контрабандиста видно не было. Пират был тяжелее своего живого щита килограммов на тридцать, и держал его легко, словно пушинку. Но как Джеймс здесь очутился? Дженсена пронзило воспоминание о том моменте, когда "Труднорожденный" находился в угрожающей близости от корабля пирата. Именно тогда Мак Джеймс перебрался сюда и спрятался в трюме. Места там могло хватить только для одного человека, значит, Мак тут один. Теперь Дженсена мучил другой вопрос - почему опытный пират рискнул отдать себя в его руки?
      Дженсен лихорадочно соображал. Если бы он не стал связываться с террористами, а отдал пилоту приказ возвратиться через гиперпространство к Мертвой Звезде 31 на станцию Флота, тогда Джеймса сразу бы обнаружили и отдали в руки правосудия. Значит, хитрый пират был уверен, что честолюбивый лейтенант примет его вызов и одолеет шайку подонков. После этого "Труднорожденного" встретили на станции Кассикса как героя и, разумеется, не посмели проверить корабль, который спас и детей, и военные тайны Альянса. Пока герой выслушивал заслуженные дифирамбы, пил кофе и уплетал пирожные, а Харрис валялся без чувств, одурманенный подмешанным в пиво наркотиком. Мак Джеймс через бортовой компьютер мог проникнуть в секретнейшие файлы станции. Дженсен чуть не взорвался от ярости. Он был пешкой в хитрой игре пирата! Победа внезапно обернулась поражением.
      - Пусть погибнет Харрис, но я убью и тебя, - зло прорычал Дженсен.
      Джеймс, конечно же, знал, что лейтенант способен на это. Но звериное чутье подсказывало ему, что Дженсен не захочет стрелять.
      - Мальчик, ты хочешь знать, что мне удалось украсть, пока ты наслаждался триумфом? - проскрипел пират.
      Пальцы Дженсена побелели, сжимая рукоять пистолета; в голове, словно пойманные в капкан крысы, сновали мысли, не находя выхода. Он хорошо помнил свой визит на борт "Марити". Тогда компьютерное искусство Джеймса его потрясло. И вот этот компьютерный пират три часа хозяйничал на сверхсекретной станции, выкачивая из нее сведения. Трудно даже представить себе, какой ущерб нанесен безопасности Альянса. Последствия могут быть непоправимыми.
      - Итак, - продолжал Мак Джеймс, - у тебя есть две возможности. Сейчас ты хочешь выбрать первую. Ты хочешь убить пилота вместе со со мной, но тогда комиссия Флота займется расследованием этого дела. У тебя не будет свидетелей. А присутствие на твоем корабле такого опасного преступника, как я, да еще на сверхсекретной станции, бросит на тебя такую тень, что ты до конца жизни не отмоешься. Ты ничего не докажешь.
      - Все равно я убью тебя.
      - Погоди, может, ты еще передумаешь. - Пират устроился поудобнее, голова бесчувственного Харриса свесилась на другую сторону. - Когда следователи начнут проверять компьютерный бортовой журнал, они обнаружат, что с помощью твоего бортового компьютера со станции Кассикс похищены секретные файлы, содержащие информацию о всех перспективных видах вооружения, которые тут разрабатываются. Трибунал Флота приговорит тебя к высшей мере наказания. Мальчик, я нужен тебе живой. Правда, если ты знаешь, как стереть записи в твоем бортовом журнале и не оставить при этом следов, тогда ты можешь спокойно пристрелить меня.
      Это был нокаут. У Дженсена едва не подкосились ноги. Он не знал, как взломать сложную защиту компьютерного журнала, чтобы стереть в нем записи. И тем более не смог бы преодолеть компьютерную защиту станции Кассикс, дабы выкрасть секреты, но суд никогда не поверит ему. От такой несправедливости досада Дженсена удвоилась.
      - Что же ты молчишь, малыш? - нетерпеливо спросил Мак Джеймс. - Ты понял, зачем я все это затеял?
      - Ты послал другого пирата с его шайкой, чтобы они раздобыли секретное оружие у директора Кассикса, а сам в это время вел параллельную игру, натравливая меня на террористов. Ты использовал и их, и меня как прикрытие. Ты получил гораздо больше, чем рассчитывал получить от своего сообщника.
      На несколько секунд воцарилась гнетущая тишина. Наконец заскрипел голос Джеймса:
      - Каждый стремится к тому, к чему склонна его натура. Ты мечтаешь о быстрой карьере, а капитан Горлов любил рисковать. Но он переоценил свои шансы, и это погубило его. Ты тоже можешь погубить себя непродуманными действиями. Лучше прислушайся к голосу разума. Мы слетаем к моему "Марити", там я перепишу информацию из твоего компьютера в мой, и сотру из бортового журнала все компрометирующие тебя записи. Потом твой пилот очухается и доставит тебя к адмиралу Исааку Мейеру. А тот вручит вам столь честно заслуженные награды и повысит в звании.
      Дрожащей рукой лейтенант навел пистолет на высунувшуюся из-за Харриса голову космического пирата. Единственный выстрел мог бы вернуть Дженсену самоуважение, но похоронил бы его карьеру. Лицо его исказилось болью и страстным желанием увидеть пирата поверженным, окровавленным, мертвым. Но Дженсен был загнан в угол. И он принял решение.
      Журналисты включили видеокамеры. Адмирал взял новенькие медали, слегка прокашлялся и начал краткую речь на торжественной церемонии награждения:
      - Каждый стремится к тому, к чему склонна его натура. Пусть всем послужит хорошим примером доблесть и инициатива бойцов нашего Флота...
      Дженсен замер по стойке смирно, когда адмирал приколол ему на грудь почетную медаль. Как и Мак Джеймс, Дженсен не любил рисковать и всегда трезво оценивал свои шансы. Он знал, что с новыми возможностями на новой ступеньке служебной лестницы ему будет легче переиграть опытного пирата в будущих схватках. Дуэль умов продолжалась. Ободренный высокой наградой и повышением в звании, капитан-лейтенант Флота Дженсен твердо пообещал себе, что следующую партию он обязательно выиграет.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Ястребиный Коготь улетал все дальше, и прекрасный голубой мир исчезал в космической тьме. Где-то далеко тихо, играла военная музыка.
      "Еще один потерянный мир вернулся в Альянс", - подпевал он, довольный собой. За последний час Ястреб победил продажных политиканов, выиграл сражение у двух халианских крейсеров и в довершение всего возглавил мятеж местного населения. Коррумпированное правительство планеты вынуждено было вступить в члены Альянса, а он еще раз продемонстрировал, что так поступает каждая здравомыслящая планета.
      Музыка то нарастала, то затихала в унисон с криками ликующей толпы новых граждан Альянса.
      Роберт Шекли. ХАЗАРА
      Когда Бродский угодил в рекрутский набор на Пердидо, его послали на форпост хорьков - планету Цель, которая два года тому назад была захвачена специальным подразделением с Пердидо, поддержанным мощью остального флота. Но ко времени вербовки Бродского бои давно закончились, и бить там оставалось только баклуши, каковому занятию он, собственно говоря, и предавался с немалым успехом.
      Но однажды к нему подошел сержант из его подразделения и объявил:
      - Вас хочет видеть командир роты.
      Бродский как раз наблюдал за двумя сверчками, в свою очередь наблюдающими друг за другом. Пока он торчал на Цели, волей-неволей многое узнал о насекомых и прочей мелкой живности. Как ни странно, наблюдая за ними достаточно внимательно, можно заметить такие нюансы в их поведении, о которых не написано ни в каких книгах, - так называемые индивидуальные различия. Несмотря на отсутствие разума, поведение насекомых было не до конца предсказуемо.
      - А зачем я понадобился командиру? - спросил Бродский.
      - Он, несомненно, сообщит вам об этом лично, - ответил сержант. - Так идете вы или нет?
      - Придется, - вздохнул Бродский.
      - Неужели вы не можете ответить просто: - Так точно, сержант, как все нормальные люди?
      - Мог бы, - сказал Бродский, - но я, наверное, ненормальный.
      Бродский был высоким, неуклюжим и неловким. Координация движений у него оставляла желать лучшего. Зато коэффициент интеллектуальности был около 185 - уровень гения - но Бродский, казалось, не испытывал желания где-либо его применять, чем бросал вызов своему командиру, Джеймсу Келли, выходцу с планеты Катаджиния-2, расположенной в восточном звездном секторе CJ.
      Капитан Келли начал разговор любезно, но не без сарказма.
      - А, вот наконец и наш доморощенный философ.
      - Вы оказываете мне слишком большую честь, капитан, - ответил Бродский. - Я простой искатель истины.
      - И потому все время нарушаете строй?
      - Я вовсе не бунтовщик. Это получается непроизвольно, - попытался оправдаться Бродский.
      - То есть подсознательно?
      - Вероятно. И позвольте заметить, капитан, что человека нельзя обвинять за неосознанные поступки, в которых он, по определению, не отдает, да и не может отдавать себе отчета.
      - Если бы вы хотя бы замечали, что совершаете их, - вздохнул капитан.
      - Что вы хотите этим сказать? - спросил Бродский. Он смотрел в окно, испытывая сильное желание оказаться подальше отсюда.
      - Вам бы в одну из старых армий, Бродский. Знаете, как поступали тогда с солдатами, которые нарушали строй?
      - Неужели бранили? - попробовал догадаться Бродский.
      - Много хуже. Их били.
      - Не понимаю, - сказал Бродский. - Каким образом при помощи битья можно предотвратить нарушения в строю?
      - Никаким. Теперь мы это понимаем. Но в старину считали, что наказаниями можно исправить поведение.
      - Странная точка зрения, - отметил Бродский.
      - И совершенно ненаучная. Но вы себе не представляете, Бродский, с каким удовольствием я избил бы вас. Замучили вы меня дальше некуда.
      - Сэр, если ваше настроение от этого поднимется, - ответил Бродский, то можете безо всяких колебаний ударить меня. Я не буду на вас в обиде и никому не расскажу об этом эпизоде.
      - Увы, я не могу давать волю своим чувствам, как это делали командиры старых времен, и бить вас не стану, а как бы хотелось! Напротив, я собираюсь поощрить вас. Это более современно, не правда ли?
      - Не уверен, что поощрение ненавистной вам манеры поведения - такая уж хорошая идея, - ответил Бродский. - Более того, у меня такое ощущение можете назвать его предвидением - что ваше поощрение мне не понравится.
      - Называйте это хоть предвидением, - сказал капитан, - хоть свиным хрящиком - дело ваше. Но никакая сила в мире, не говоря уже о ваших просьбах, не сможет помешать мне поощрить вас за вашу омерзительную и бездарную службу в моем подразделении.
      - Не слишком-то вы печетесь о своем подразделении, - ответил Бродский. - Ну ладно, раз уж вы решили поощрить, то делайте это побыстрее. Надеюсь вы не отправите меня в трехдневное увольнение в ближайший захудалый городишко, чтобы дать мне возможность напиться в стельку на глазах у этих язвительных двухметровых птиц?
      - Нет, гораздо лучше, - сказал ротный.
      - Тогда, сэр, не могу даже представить, что же это может быть.
      - Не беспокойтесь, я сообщу вам. Рядовой Бродский, я произвожу вас в чин младшего лейтенанта.
      - Что? - изумился Бродский. - Это и есть ваше поощрение?
      - Только часть его. А хотите узнать, почему именно в младшие лейтенанты?
      Бродский пожал плечами:
      - Возможно, у вас есть дочь, она в меня влюбилась, и вам пришлось повысить меня, чтобы она имела возможность появляться со мной в обществе.
      - Бродский, вы что, встречались с моей дочерью? - упавшим голосом спросил капитан.
      - Я даже не знал, что она у вас есть. Просто предположил.
      - Уф, - произнес ротный и продолжил, - по новым правилам чин лейтенанта - самый младший чин пилота на корабле-разведчике.
      - Корабль-разведчик? Пилот на корабле-разведчике? Сэр, да я не умею водить даже машину!
      - Этому несложно научиться. Интеллект - волшебный ключ к овладеванию всякой техникой, как вы сами мне говорили.
      Уже долгое время флот вел интенсивный поиск потерянных планет Древней Империи. Первая Империя распалась две тысячи лет назад. В центре ее находились тринадцать планет, одной из которых была Земля. При последнем императоре Империя состояла из ста тысяч планет. Власть держал в своих руках Флот, базировавшийся на планете Порт в созвездии Тау Кита. После развала империи многие карты были утеряны, и часть планет оказалась полностью отрезанной от остальных. Начались смутные времена. Одной из постоянных забот Альянса стал поиск таких планет, установление контакта с ними и возвращение их в состав Альянса.
      Но Бродский не мог и предположить, что будет участвовать в этих поисках. Он не был прирожденным исследователем. Как и прирожденным военным. Собственно говоря, у него были все основания полагать, что он вообще ни на что не годен.
      - Но я ничего не знаю о пилотировании, - возразил Бродский.
      - На борту корабля имеется инструкция. Вам дадут несколько часов на ее изучение. К тому же у вас будет партнер, разбирающийся в технике получше.
      - Но почему именно я? - спросил Бродский. - И почему именно на корабль-разведчик?
      - Корабли-разведчики, - объяснил ротный, - предназначены для обнаружения цивилизаций и первого контакта с ними.
      - Вы хотите послать меня на разведку?
      - Это очень ответственное дело, Бродский. Две тысячи лет тому назад мы были частью империи, владевшей сотней тысяч планет. Представляете себе?
      - Многовато, - заметил Бродский.
      - Это было грандиозно. Великий замысел.
      - Ну, как посмотреть. Сдается мне, что ностальгия по Древней Империи несколько преувеличена. Смутные времена гораздо любопытнее.
      - Мы должны отыскать эти планеты, - отрезал капитан Келли. - Они должны быть в составе Альянса. Надеюсь, вы не забыли о том, что идет война? С хорьками, припоминаете? И со зловещим разумом, который стоит за ними. Противник очень силен, Бродский, так что нам пригодится каждый кто встанет на нашу сторону. И если вам наплевать на себя, то подумайте хотя бы о других. Знаете, как поступает враг с покоренными цивилизациями?
      - Даже слышать об этом не хочу, - ответил Бродский.
      - Эти планеты беззащитны. Большинству из них не удалось достичь уровня межпланетной цивилизации. Они остались в изоляции, через несколько поколений искусство космических полетов забылось, в лучшем случае, сохранилось только в преданиях о богоподобной расе, некогда пришедшей, а потом исчезнувшей навсегда. Когда хорьки и те, другие, натыкаются на подобные планеты, они без особого труда обращают людей в рабство, вырезают всех подряд, или даже замораживают про запас, чтобы использовать в качестве продовольствия.
      - Ради Бога, - сказал Бродский, - у меня очень чувствительный желудок.
      - Это все, о чем я хотел вам сообщить, - сказал ротный. Он порылся в ящике стола и выудил оттуда блестящую пеструю ленточку. - Вот ваши лейтенантские нашивки. Пришьете к краям воротника. Берите. Поздравляю вас, лейтенант Бродский.
      Бродский повертел ленточку в руках:
      - А теперь, сэр, давайте поговорим серьезно. Неужели мысль послать меня разведчиком на поиск новых миров действительно кажется вам удачной? По-моему, это работа для специалистов, разве не так?
      - Разумеется так, - ответил ротный. - Мы тщательнейшим образом рассмотрели все требования к кандидату на выполнение подобной работы. Разумеется, он должен быть способным лингвистом, быстро осваивать новые языки и диалекты. Знание химии поможет ему избежать отравления незнакомой пищей. Чтобы правильно оценить, будет ли новая планета полезна для Альянса или нет, он должен иметь кое-какое понятие о таких дисциплинах, как экономика, политика, разбираться в технике. Не помешало бы знакомство с геологией - вам могут встретиться полезные ископаемые... Ну, и с ботаникой и с биологией, потому что некоторые из наших ценных сельскохозяйственных культур имеют инопланетное происхождение. Если на планете есть океан, который бывает почти на всех богатых кислородом планетах, то хорошо если бы разведчик был океанологом. Будучи зоологом, он мог бы описывать встреченных им животных, а зная социологию и этнографию, провел бы сопоставление различных культур, поскольку те, что попадались нам до сих пор, различались между собой не меньше, чем земные расы, племена, этнические и религиозные группы. Чтобы иметь с ними дело и избегать при этом конфликтов, надо быть опытным человеком. Неплохо бы прибавить к этому списку требований классификацию психолога. Ну и, наконец, надо знать толк в медицине, хотя бы для того, чтобы суметь вылечить самого себя в случае болезни вдали от дома, и не зависеть от местных методов лечения, рассчитанных на чуждые нам психологию и питание. Кстати, диетология как раздел медицины - непременная составляющая курса обучения.
      - Но я ведь ничего этого не знаю, - возразил Бродский.
      - Конечно. Никто из наших разведчиков не обладает необходимой квалификацией. Да они бы ни на что и не годились, если бы всем этим обладали.
      - Вы сами себе противоречите. Почему?
      - Потому что разведчик, начиненный такой прорвой информации, не знал бы, как ему реагировать в незнакомой ситуации. А во время поиска такие ситуации возникают сплошь и рядом. Там, на этих мирах, все не так, как нас учили, все аналогии неверны, выводы нелогичны и, в общем, лучше всего вести себя как бог на душу положит.
      - Тогда по какому же принципу вы подбираете своих разведчиков?
      - Берем таких, которые смогут наилучшим образом приспособиться к неожиданным и нестандартным обстоятельствам. Обычно это эксцентричные люди или неудачники.
      - Думаете, я подойду?
      - Да, Бродский, вы, без сомнения, подойдете.
      - Капитан, если бы я не был уверен в обратном, то мог бы даже заподозрить наличие у вас чувства юмора.
      - В ваших устах это, вероятно, звучит как комплимент. Не беспокойтесь, Бродский, я, кроме шуток, действительно считаю, что вы прекрасно подойдете для этого дела.
      - Не понимаю почему, - настаивал Бродский. - Я не знаю ничего о чужих цивилизациях и понятия не имею о том, как приветствовать наших долгожданных братьев из Древней Империи.
      - Все это так, но у вас есть одно ценное качество: вы всегда ждете неприятностей.
      - Разумеется, - ответил Бродский. - Чего же можно еще ждать? Разве не все так делают?
      - Большинство людей, - сказал капитан, - ожидают только того, к чему привыкли, и весьма удивляются, когда дело оборачивается как-то иначе. Вы этой ошибки никогда не совершите, Бродский. А теперь пойдемте познакомимся с вашим новым кораблем, и я представлю вас новому напарнику.
      Корабль-разведчик был метров пятнадцать в длину. Для корабля, рассчитанного на экипаж в два-три человека, он казался большим, но его узкий корпус почти весь был забит различными механизмами, контрольным и навигационным оборудованием и продовольствием. В жилой части имелись маленькая ванная с душем, камбуз и небольшая комната отдыха с диваном, мягкими креслами и развлекательным центром. Ближе к носу, находилась маленькая навигационная рубка, тесная от множества приборов.
      Кто-то сидел в одном из пилотских кресел, лениво нажимая на клавиши компьютера.
      - Привет, - сказал Бродский.
      Обитатель пилотского кресла повернулся и оказался девушкой лет семнадцати, смуглой, хрупкой и с тонкими чертами лица. Ее черные блестящие волосы спускались по спине толстой косой. На руках у нее были тяжелые золотые браслеты, а посредине лба виднелся маленький знак касты.
      - Лейтенант Бродский, - произнес ротный, - позвольте представить вам вашего нового товарища, лейтенанта Анну Мукерджи.
      - Вы из Индии? - спросил Бродский. - Или носите сари просто ради удовольствия?
      - Ни то, ни другое, - ответила Анна. - Я с Хали Двенадцать, которая была заселена когда-то выходцами из Индии и Пакистана.
      - Я всегда думал, что индийские женщины предпочитают сидеть дома, а драться предоставляют мужчинам.
      Она решительно покачала головой:
      - На Хали Двенадцать воюют как раз женщины, и я вполне разбираюсь в пилотировании кораблей такого типа. А какова ваша специальность?
      - Чепуха на постном масле, - ответил Бродский.
      - Оставляю вас, чтобы вы могли получше познакомиться друг с другом, сказал капитан Келли и, пряча улыбку, вышел.
      Первая ссора произошла в первый же день совместного полета. Потому-то и запомнилась.
      После старта, когда корабль преодолел гравитационное поле планеты и они ждали рассчитанного компьютером момента перехода в сверхсветовой режим, Анна взяла несколько толстых томов, раскрыла один и принялась изучать его содержимое.
      Бродский без комментариев наблюдал за тем, как она самостоятельно выполнила всю процедуру старта. Возможно, Анна казалась немного неприветливой, но лицо у нее было приятное. Особенно привлекали глаза, карие и миндалевидные и длинная грациозная шея. Похоже, девушка действительно разбиралась в своем деле. Бродскому это понравилось. Во всяком случае показалось, что понравилось. Он не всегда бывал уверен в том, что ему будет нравиться в будущем.
      - Замечательный старт, - одобрил он.
      - Благодарю вас. Это просто стандартная процедура, описанная в руководстве. Я только немного ускорила ее выполнение, получив предупреждение диспетчерской службы о приближении транспортного корабля.
      - Весьма разумно с вашей стороны, - заметил Бродский.
      - Но, конечно, отклонения были в пределах, дозволенных инструкциями.
      - О, рад это слышать, - ответил Бродский.
      Она чуть-чуть нахмурилась:
      - Меня предупредили о том, что вы любите все делать по-своему.
      Бродский кивнул:
      - Это еще мягко сказано.
      - Но старт не время для самовыражения.
      - Знаю. Именно поэтому я и позволил вам проделать все самой.
      - Вы позволили? Не подозревала, что в этой экспедиции командуете вы.
      - Я вовсе не это хотел сказать, - возразил Бродский. - Просто если бы я почувствовал, что смогу хорошо стартовать сам, то непременно сделал бы это.
      Она повернулась к нему. Бродский отметил очень красивую форму ее рта, но ему очень не понравились слова вылетавшие оттуда.
      - Лейтенант Бродский, - сказала она, - давайте проясним ситуацию. Я обладаю техническими знаниями, которые требуются для пилотажа. Вы ими не обладаете. Насколько я понимаю, командир дал нам общее задание лишь для того, чтобы избавиться от вашего присутствия. Вы просто-напросто балласт. Что ж, это я переживу, потому что знаю, что мне делать и буду делать это вне зависимости от того находитесь вы здесь или нет. Но я не потерплю вмешательства в свои дела. По-моему, в видеобиблиотеке вполне достаточный запас бульварной литературы, и она поможет вам скоротать время, пока я буду работать.
      Бродский уставился на нее. Он начал было злиться, но потом понял нелепость своей обиды и не мог не улыбнуться. Эта женщина настаивала на том, чтобы заниматься работой, которой сам он заниматься не желал. На что же тут обижаться?
      - Валяй, сестренка, делай что хочешь, - сказал он ей. - Я вовсе не собираюсь навязывать свои советы, если в них не нуждаются. Но если тебе вдруг покажется, что я могу принести какую-то пользу, не стесняйся и дай мне знать.
      - Благодарю вас, лейтенант Бродский, - ответила Анна. - Ваша позиция при данных обстоятельствах меня вполне устраивает.
      - Что ж, счастлив слышать это, - заключил Бродский и удалился в камбуз. Везет как утопленнику. Длинное космическое путешествие, поиск неизвестных цивилизаций и все прочие прелести, а в придачу ко всему - напарница, для которой буква устава превыше всего и которая всегда готова к ссоре. Интересно, как долго продлится это путешествие?
      Когда корабль лег на курс, лейтенант Мукерджи приготовила на обед жареного цыпленка с карри. Немного остро, но для разнообразия сойдет, решил Бродский. Он тогда и не подозревал, что будет есть это каждый день, до самого конца путешествия.
      На десятый дней полета Анна вывела корабль из сверхсветового режима. Она заметила весьма многообещающую планету, которая могла оказаться даже Хазарой, одной из главных планет Древней Империи.
      Антонин Хоу, которого все звали Лео, выполнял обязанности наблюдателя на вершине пика Забвения, самой высокой точке западного полушария Хазары.
      Наблюдатели ежегодно выбирались на всеобщей лотерее. Их задачей было дежурить на самых высоких горных вершинах, где воздух разрежен и ничто не препятствовало телепатической связи. Им надлежало концентрировать свое внимание на просторах космоса и предупреждать о приближении к Хазаре чужих космических кораблей.
      Прошло довольно много времени с тех пор, как на планете в последний раз появлялся вражеский корабль. Недруг присмирел. Тем не менее наблюдения не прекращались, потому что о чужаках ничего нельзя было сказать наверняка: опасные и непредсказуемые, они могли появиться в любую минуту. Никак нельзя было позволить им сесть на поверхность планеты незамеченными.
      Годичное одиночество дало Лео возможность попрактиковаться в искусстве концентрации воли, в контроле температуры тела методами йоги и в питании солнечным светом. Эти навыки редко применялись на практике, но Лео нравилось заниматься подобными вещами.
      Однажды ветреным утром, сразу после чаепития, его занятия прервал донесшийся из космоса слабый сигнал. Весьма неприятная неожиданность. Сначала Лео понадеялся было на то, что приближающееся тело окажется метеоритом или шальной кометой. Он сосредоточился на предмете и примерно через час проведенный им мысленный анализ спектра сигнала показал, что объект состоит из металла и перемешается при помощи магнитных двигателей. Теперь уж сомневаться не приходилось - это был космический корабль. Кто-то собрался нанести им визит, а это никогда не было приятной новостью. Придется Лео оставить свою уютную хижину на вершине пика Забвения, спуститься до уровня, на котором растут деревья и передать по биосети сообщение для Лорда планеты.
      Лео приготовил себе легкий завтрак, оделся, как можно теплее, поскольку устал от занятий по контролю температуры тела, и немедленно двинулся в путь.
      Путь его проходил между крутыми скалами, покрытыми толстым слоем снега и льда. В подобном месте человек должен соблюдать предельную осторожность, вовсю напрягать свои ментальные способности и быть готовым быстро отреагировать при первых признаках опасности. Но Лео настолько увлекся мыслями о послании, которое ему предстояло передать, что опомнился только, когда наверху загрохотало.
      Прямо на него падала лавина. Уклониться от нее было уже слишком поздно. В эту секунду Лео также с запозданием вспомнил последний наказ своего отца (перед смертью старик прохрипел: "Никогда не доверяй природе"), а потом лавина поглотила Лео, завертела, потащила, и он потерял сознание.
      Очнувшись, он обнаружил, что руки и ноги его привязаны к кровати. Исходя из этого нетрудно было понять: его спас кто-то из клана Гуаши, кровных врагов родного клана Лео, Хоу.
      Из темноты возник закутанный в потертый мех здоровый детина средних лет с ножом в руке.
      - Да, - сказал он, - ты правильно подумал. Я Оттолайн Гуаши. И разумеется, должен убить тебя.
      - Так почему же ты не сделал этого раньше? - спросил Лео. - Я хочу сказать, зачем ты утруждал себя моим спасением?
      - Мой мальчик, спасти засыпанного лавиной странника - долг каждого из нас. Кроме того, я не испытываю к тебе враждебных чувств.
      - Рад слышать это, - сказал Лео.
      - Или, вернее, я испытываю к тебе чувство вражды, поскольку наши кланы смертельно враждуют между собой, но это чувство вражды - чисто формальное - скорее это роль, которую нужно сыграть, чем действительное отражение эмоций, которые я испытываю по отношению к тебе.
      - А какие эмоции ты испытываешь по отношению ко мне на самом деле? спросил Лео.
      - Полное равнодушие, - ответил Гуаши.
      - Весьма рад слышать.
      - Тем не менее я должен до конца сыграть свою роль. Врагов полагается убивать.
      - Но ты спас мне жизнь.
      - Что ж, подобное время от времени случается, не так ли?
      - Вполне возможно. Но, сначала спасая, а потом заявляя, что должен убить меня, ты поступаешь непоследовательно.
      - Непоследовательно? Я бы этого не сказал! - с некоторым жаром возразил Гуаши. - Эти противоречивые на первый взгляд действия вполне соответствуют моей роли, которая состоит в том, чтобы найти и убить извечного врага моего клана.
      - Что ж, ладно, - согласился Лей. - Но прежде, чем ты перейдешь к делу, я хочу попросить тебя оказать мне услугу.
      - Извини, но никаких услуг, - сказал Гуаши, - это только усложнит дело.
      - Мне эта услуга не принесет никакой пользы, - возразил Лео, поскольку я буду уже мертв. Но она принесет значительную пользу тебе и всем остальным элероям.
      - Что ж, тогда, видимо, придется мне согласиться, - несколько раздраженным тоном ответил Гуаши. - В чем же должна состоять моя услуга?
      - Спустись вниз, до лесной зоны, и передай сообщение Лорду планеты. Скажи ему, что к нам приближается чужой космический корабль.
      - Это что, такая шутка? - спросил Гуаши.
      - Взгляни на мою эмблему. Я официальный наблюдатель, законно избранный посредством лотереи. Несколько часов тому назад я обнаружил чужой корабль. Больше я не желаю говорить с тобой на эту тему.
      - Ну-ну, не сердись, - сказал Гуаши. - По-моему, у меня есть причина для некоторого недоверия, не правда ли? Тысяча лет уж минула с тех пор, как мы видели здесь последнего чужака.
      - Что-то около того, - подтвердил Лео. - Но раньше они появлялись довольно часто, иногда с целью колонизации или завоевания, иногда ради каких-то исследований, а то и просто так. Но в конце концов мы, разумеется, избавились от них ото всех.
      - Разумеется, - сказал Гуаши. - И на этот раз избавимся. Разве не так?
      - Будем надеяться на лучшее, - ответил Лео.
      - Ты думаешь, они смогут нас побеспокоить?
      - Непременно побеспокоят, если ты не поторопишься убить меня и не спустишься к деревьям, чтобы послать сообщение.
      - Ты можешь спуститься туда сам, - сказал Гуаши. - Дорога очень скользкая, и мне отнюдь не улыбается перспектива проделать ее самому.
      - Значит, ты не собираешься меня убивать?
      - Я этого не сказал. Ты сам пришел к такому выводу. - Гуаши улыбнулся: - Это бы тебя вполне устроило.
      - Что ж, не отрицаю. - Но я не ослышался - ты действительно сказал, чтобы я спустился вниз и сам передал сообщение.
      - Верно.
      - Тогда я пойду.
      Гуаши вытащил из кармана маленький револьвер.
      - Нет, не пойдешь до тех пор, пока не пообещаешь мне вернуться.
      - Конечно, я обещаю, - сказал Лео и пошел, подумав про себя: "Вот деревенщина".
      - И поторопись, - крикнул ему вслед Гуаши. - Моя дочь будет с нетерпением ждать тебя.
      Лео остановился и обернулся назад:
      - Дочь? При чем тут твоя дочь?
      - Я думаю, что теперь ты сам смог бы ответить на этот вопрос. Совершенно очевидно, что я должен был найти какую-нибудь альтернативу убийству. Вместо того, чтобы быть убитым, ты можешь вернуться сюда и жениться на моей дочери. С точки зрения драматизма это даже здорово соединить два враждующих рода и таким образом разрешить застарелый конфликт. Великолепное решение, столь же радикальное, как и убийство.
      - Разумеется, теперь это для меня вполне очевидно, - сказал Лео. - А скажи мне, что представляет из себя твоя дочь?
      - Возвращайся и сам увидишь.
      - Доброе утро, Лорд Афтенбай, - сказал Дентон. - У меня есть для вас довольно неприятная новость.
      - Неужели? - спросил Лорд Афтенбай. Он был расстроен и слегка нахмурился, стараясь, чтобы Дентон это заметил. Выражение его лица говорило: "Вы же знаете, сегодня мой последний день в должности Лорда планеты, разве нельзя было подождать, пока не изберут нового Лорда?"
      - Нет, нельзя, - ответил Дентон, прочитав мысли Афтенбая по многочисленным черточкам на лице. Искусство такого чтения составляло один из главных предметов системы образования расы элероев. Получить информацию из компьютера может любой. Гораздо важнее была возможность разобраться в том, что происходит вокруг?
      - Хорошо, если дело настолько серьезно, то, полагаю, я уделю ему внимание, - произнес Афтенбай с некоторой небрежностью, допускаемой элеройским этикетом.
      Дентон избрал обычную для него непринужденную, но откровенную манеру разговора. Для премьер-министра, которым он стал после последней лотереи, это была, несомненно, наилучшая линия поведения.
      - Перейду прямо к делу, - сказал Дентон. - Лео Хоу, наблюдатель на Пике Забвения, только что прислал сообщение. Он обнаружил космический корабль, направляющийся к нашей планете.
      - Космический корабль? - спросил Афтенбай. - Чужой космический корабль из внешнего космоса?
      - Судя по всему, - ответил Дентон. - Поскольку он не один из наших кораблей, следовательно, должен быть чужим, а так как движется не отсюда, то должен двигаться оттуда. Тот факт, что мы не имеем своих кораблей, также наводит меня на мысль о том, что он, по крайней мере, с нашей точки зрения, должен быть чужим, хотя, без сомнения, для его команды он должен казаться своим.
      - Все это мне и без вас известно, - раздраженно сказал Афтенбай. Просто я выразил вполне естественное изумление. В конце концов, последний такой корабль появлялся у нас тысячу лет назад, не правда ли?
      - Что-то около того, - ответил Дентон. - Я знал, что вам это известно, но просто решил попрактиковаться в логике и уверяю, что вовсе не хотел вас обидеть.
      - А я и не обиделся. Наверное, мне лучше всего начать действовать. Процедура давно известна. Надо объявить Осадное Положение первой степени. Пойдемте со мной, я передам сообщение.
      Дентон и Афтенбай пересекли огромную резиденцию Лорда и подошли к открытому окну. За окном росло высокое ветвистое дерево, усыпанное маленькими бело-розовыми бутонами.
      Афтенбай протянул руку и взялся за одну из ветвей.
      - Важное сообщение, - произнес он. - Освободите канал.
      Он подождал, пока канал освободится, и заговорил:
      - К нашей планете приближается чужой космический корабль. Предупредите, пожалуйста, всех, кто находится вокруг вас, но не подсоединился к биологической связи. Мы немедленно приступаем к выполнению Оборонного плана "А".
      Афтенбай почувствовал, как его послание, пройдя по ветвям и корням дерева, устремилось в ближайший лес, а там побежало по лианам, вьюнам и по траве, чтобы обежать всю планету. Где бы ни находился элерой, если он сейчас касался рукой дерева или лианы, он слышит это сообщение.
      Афтенбай повернулся к Дентону:
      - Этого должно быть достаточно.
      - Может, стоит назвать себя? - спросил Дентон.
      - Совсем забыл. - Афтенбай снова схватил ветку. - Это говорит ваш Лорд Афтенбай. Правитель планеты, если помните. Законно избранный на прошлогодней лотерее.
      Афтенбай обернулся к Дентону.
      - Ну как теперь?
      - Прекрасно, - ответил Дентон. - Разве добавить фразу-другую для поднятия духа? Полагаю, это входит в обязанности главы планеты.
      - Хорошо, если вы, конечно, действительно думаете, что я должен так поступить. - Афтенбай опять сжал в кулаке ветку. - Так повелось, что в тяжелые времена лидер обращается к народу с мудрыми и утешительными словами. Но, по правде говоря, я боюсь, и вы тоже, должно быть, боитесь. Появление чужаков - не сулит нам ничего хорошего. Но мы, без сомнения, как-нибудь вывернемся.
      Он отпустил ветку и опять повернулся к Дентону.
      - Такая речь должна подбадривать, вы согласны?
      - На меня, во всяком случае, она произвела впечатление, - ответил. Дентон. - Что ж, пойдемте на командный пункт.
      - А чего мы там не видели? - спросил Афтенбай.
      - Там мы должны разработать план, как вести себя с чужаками. Все-таки вы Лорд этой планеты, а я ваш премьер-министр.
      - Как уверенно себя чувствуешь, когда рядом такой, как вы, - заметил Афтенбай. - Всегда-то вы знаете, что делать.
      - До тех пор, пока не приходит пора отвечать за свои поступки, - сказал Дентон. - Это уж, Милорд, ваша участь.
      - Не воображайте, будто я об этом не знаю, - пробурчал Афтенбай. Ладно, идемте на этот ваш командный пункт.
      Тони-Посредника разбудило щекотание усика плюща. Скорее всего плющ действовал не без помощи со стороны - слишком слабая у него внутренняя мускулатура. Конечно, ему помог ветер. А тот, в свою очередь, был вызван посредством универсального взаимодействия коллективного разума элероев с Гайей, неким духом, - гештальт, в коем слились воедино все души планеты и ее эфирного окружения. Так, во всяком случае, казалось Тони-Посреднику.
      Хотя это могло быть и просто счастливым совпадением, случайностью, или, скорее, проявлением интуиции.
      Усик снова пощекотал его ногу.
      - Что за наглость, черт побери, - сказал Тони тоном хозяина, отчитывающего своего любимого кота. Он потянулся, накинул на себя легкий халат и заварил чай. Усик нетерпеливо постукивал по стене.
      - Подожди минутку, - прикрикнул на него Тони. - Должен же я позавтракать. Но усик не понимал его. Ушей у него не имелось вовсе, а разума было так мало, что, как бы ни шумели по этому поводу Программы Развития Универсального Интеллекта, его наличие легче было постулировать, нежели доказать.
      И Тони-Посредник уже собрался поразмышлять с часок о возможностях Всеобщего Развития. Тони был толст, ленив, куда меньше своих приятелей, склонен к проявлениям двигательной активности и очень любил думать об абстрактных вещах. Правда, ему исполнилось всего четырнадцать - для него все еще впереди. Никогда нельзя заранее предугадать, что уготовила тебе Программа Развития.
      Тук, тук, тук.
      - Ладно, иду!
      Тони неторопливо прошел в гостиную и подошел к окну, сквозь которое в комнату проникали зеленые усы плюща. Он взял один из них в руку, и его тотчас же соединили с Резиденцией Лорда планеты. Насколько Тони помнил, в этом году Лордом был Афтенбай, а его премьер-министром - Дентон.
      Заговорил сам Афтенбай.
      - Тони! Как поживаешь?
      - Прекрасно, - ответил Тони. - В чем дело-то?
      - Сначала возьми себя в руки, - сказал Афтенбай.
      - Ну, тогда я уже в курсе, - ответил Тони. - Это и впрямь нетрудно, особенно после вашего совета - или лучше назвать это выговором? Вы ведь насчет чужаков, точно? Они уже приземлились?
      - Пока нет, - ответил Афтенбай. - Но скоро приземлятся.
      - Чертовски вовремя!
      - Да, со времени последнего визита прошла уже тысяча лет.
      - Я так и думал, - согласился Тони. - Ну и что вы предприняли?
      - Задействовал Оборонный план "А". Мы установили посадочные огни, так что чужаки, приблизившись на расстояние визуального контакта, смогут увидеть, где им приземляться.
      - Вы хотите сказать, где мы хотим, чтобы они приземлились, - поправил Тони.
      - Верно. Но обычно они придерживались наших рекомендаций. Мы посадим их на берегу Северного залива, поближе к городу Дунгрул.
      - Дунгрул? Что-то я не припомню города с таким названием.
      - Это потому, что там никто не живет. Разве ты не читал "Руководство по обращению с чужаками"? Дунгрул - фальшивый город, оставленный нам предками. Именно там мы демонстрируем чужакам нашу цивилизованность во всем ее блеске.
      - А как вы объясните отсутствие людей? Кто демонстрировать-то будет?
      - Не говори глупости. Разумеется, там будет население, оно появится как раз ко времени прилета гостей.
      - Похоже, вы едва поспеваете.
      - У нашего наблюдателя были кое-какие неприятности из-за лавины и кровной мести, поэтому донесение попало к нам с некоторой задержкой. Но не волнуйся, времени хватит, и ты знаешь, что должен сделать.
      - Знать-то знаю, но стоит ли? Я хочу сказать, не найдется ли кого другого, кто бы имел к этому призвание и сделал все гораздо лучше меня?
      - Нет. Кроме того, работа есть работа. В этом году тебе досталось быть Посредником, так что и не пытайся отвертеться.
      - Разумеется, у меня и в мыслях не было, но могу же я выразить свое недовольство. Приступаю прямо сию минуту. Вас устраивает?
      - Погоди. Ты знаешь, с чего начать?
      - Конечно, нет. Не думаете ли вы, что я целыми днями только и занимаюсь тем, что изучаю, как мне следует действовать в случае появления чужаков? Тем более, что они не показывались уже тысячу лет. Но, разумеется, прежде чем тронуться в путь, я ознакомлюсь со всей информацией. Мои слова "сию минуту", были просто метафорой, означавшей, что я тронусь в путь, как только произведу все необходимые приготовления для того, чтобы сделать свое дело на совесть. Или, может быть, до вас не дошел смысл моих слов?
      - Мальчик, чего-чего, а уж объяснения смысла твоих слов я никогда требовать не буду, - сказал Афтенбай. - Я спросил, знаешь ли ты, что делать, заведомо понимая, что ты не знаешь, но намереваешься узнать. Просто я хотел подчеркнуть, как важно, чтобы ты просмотрел материалы не ради простого любопытства. Или, может быть, я говорю недостаточно понятно для тебя?
      - Афтенбай, - сказал Тони, - вы добились только одного - вывели меня из себя. Спасибо вам. Как раз этого не хватало, чтобы подстегнуть мою флегматичную натуру и заставить действовать более адекватно сложившимся обстоятельствам.
      - Удачи тебе, мальчуган, - пожелал Афтенбай. - Иди и вступи в контакт с этими чужаками. Помни, что мы на тебя надеемся. И постарайся поменьше выходить из себя.
      - Постараюсь, - пообещал Тони. - В конце концов самое страшное, что они могут сделать, - это стереть с лица планеты всю нашу цивилизацию. Но если следовать древней и общепринятой доктрине о вечном перевоплощении всего сущего, то это не такая уж большая беда, ведь правда?
      - Пожалуй, - согласился Афтенбай. - Надо отдать должное широте и беспристрастности твоей точки зрения. Но несмотря на это, постарайся, пожалуйста, чтобы наша цивилизация протянула хотя бы еще немного, ладно? А теперь приступай.
      Прошло не больше часа после приземления. Анна с Бродским сидели за легким обедом из курятины с карри, когда раздался стук в крышку люка корабельного шлюза.
      - Кто бы это мог быть? - спросил Бродский.
      Анна оторвала взгляд от лежащей перед ней на столе инструкции под названием "Первичные контакты с обитателями других планет".
      - Нетрудно догадаться, - ответила она. - Это разумный обитатель данной планеты.
      - С чего ты взяла, что он разумный?
      - Чтобы знать, что нужно стучать, надо иметь мозги. Самая умная земная собака не умеет этого делать. Она просто, лает. Даже наших ближайших родственников, человекообразных приматов нельзя научить стучать перед тем, как войти.
      Бродскому хотелось бы знать, откуда ей это было известно. Вероятно, какая-нибудь большая обезьяна, дрессированная, но не слишком, как-то раз вошла к ней без стука. Он, вообще, многого не знал об Анне.
      - Почему бы не взглянуть, собственно говоря, - сказал Бродский, широко распахивая дверь шлюза.
      Вошел маленький толстый подросток.
      - Привет, - сказал он. - Вы, должно быть, с другой планеты?
      - Да, конечно, - ответил Бродский. - А ты, должно быть, из хазар?
      - Мы больше не зовем себя так, - сказал мальчик, - мы называем себя элероями. Добро пожаловать на нашу скромную планету.
      - А откуда ты знаешь английский?
      - Я телепат, - объяснил мальчик. - Меня зовут Тони. Я - Посредник.
      Бродский встал, взглянул на Тони и покачал головой:
      - А не слишком ли ты юн для Посредника?
      - Вовсе нет. У нас, элероев, степень ответственности определяется умом и скоростью восприятия, а не возрастом.
      - Это не лишено смысла, - заметил Бродский. - Меня зовут Бродский, а это Анна.
      Анна пожала Посреднику руку и сказала:
      - Наличие общего языка сильно упрощает дело. Мы хотим узнать все о вашей цивилизации. И рассказать о своей.
      - Разумеется, ведь это обычная практика, - подтвердил Тони.
      - Кроме того, мы желаем осмотреть планету, - прибавил Бродский. Посетить ваши города, послушать музыку и все такое.
      - Конечно. Все гости обычно хотят того же, - сказал Тони. - Пойдемте, я отведу вас в Дунгрул.
      - С удовольствием, - сказала Анна. - А мы найдем там вашего лидера президента, генерального секретаря или кто он у вас?
      - Собственно говоря, он довольно занятой человек, - ответил Тони. - Я уполномочен представлять его.
      - Мы должны встретиться с ним до нашего отлета, - заявила Анна, и тон ее не оставлял сомнений в том, что так или иначе это будет выполнено коли возможно, так мирным путем, а нет, так любым другим.
      О вторжениях чужаков элерои знали все. Они пережили такое великое множество вторжений, что каждый раз во время очередной высадки представителей других планет, элерои только пожимали плечами и говорили:
      - Ну вот, снова эти чужаки хотят втянуть нас в свои суетные делишки.
      Хорошо еще, если чужеземцы прилетали с визитом вежливости. Их любопытство было понятным, хотя и несколько утомительным. Обычно, не встретив сочувствия местного населения, они просто улетали обратно. Впрочем, никто не отказывался поддержать с ними беседу, попозировать перед камерой и на прощание помахать рукой.
      Гораздо хуже, если такие гости натыкались на развалины, поражавшие их воображение. Большинство визитеров просто помешались на древних руинах.
      Элерои, ясное дело, позаботились о том, чтобы спрятать свои памятники старины под купола и перекрытия. Но несмотря на все ухищрения, некоторые особенно настойчивые пришельцы нет-нет да и отыскивали спрятанное.
      Столь же часто, как визитам вежливости, даже, пожалуй, еще чаще элерои подвергались процедуре получения подарков от доброхотов. В принципе, у них не было предубеждения против подобных подношений. Дарителям дарение доставляло удовольствие и вреда никому не приносило. Но все дары так или иначе оседали на тщательно замаскированных складах, поскольку самим элероям были ни к чему.
      Некоторые исследователи посещали Хазару с целью изучения элеройской культуры. Они отличались добросовестностью, честностью, эрудицией, но были опасны, поскольку часто задерживались на долгие годы, приставали ко всем с занудными вопросами и привозили с собой многочисленный персонал. Элерои пытались остудить их исследовательский пыл, демонстрируя произведения искусства, на которые не польстился бы даже индеец из Матагальпы с продетой сквозь нос костью, и выдавая этих чудовищных уродцев за высшие достижения своей культуры. По сути дела, элерои научились изготавливать живописные поделки, которые ни одно разумное существо в здравом уме и трезвой памяти никогда не решилось бы выставить на обозрение у себя в доме. Это было единственное средство борьбы с заезжими коллекционерами, но в некоторых случаях не срабатывало даже оно.
      По природе своей элерои хилые, тяжелые на подъем, ленивые и к тому же чересчур умные лишь наполовину. На беду, они не умели скрывать свой ум чем и выдавали свою игру - потому что высшей наградой считается у них оценка по заслугам. По счастью, большинство незваных гостей сами оказывались либо недостаточно умными, либо слишком самоуверенными и консервативными, чтобы замечать подобные нюансы.
      Чаще всего элеройский прием срабатывал. Чужаки прилетали, сколько-то болтались по планете и отправлялись восвояси, оставляя элеройцев заниматься своими делами. Но иногда в события вмешивалась судьба, а уж ей противиться не дано никому.
      Должно быть, именно судьба и привела сюда таких людей, как Бродский с Анной.
      - А далеко до Дунгрула? - спросил Бродский.
      - Около пяти ли, - ответил Тони. - Наш ли равен 1,002 вашего стандартного километра. И боюсь, придется пройти их пешком.
      - Разве у вас нет транспортных средств? - спросила Анна.
      - Мы их пока не изобрели, - ответил Тони. - Видите ли, мы очень поздно открыли колесо.
      - К счастью, наш транспорт у нас с собой, - сказала Анна. - Бродский, не покажите ли вы ему автолет.
      Бродский сходил в складской отсек и вернулся с большим ящиком, величиной примерно с земной гроб. Он выкатил его наружу - ящик был на колесиках, сказав, чтобы все отошли в сторону, откинул защитную защелку и нажал на кнопку с надписью "Сборка". Ящик раскрылся, обнажив набор стержней из алюминиевого сплава, способного запомнить форму, и небольшую двигательную установку. Вся конструкция быстро сама собралась в летательный аппарат.
      - Замечательно, - сказал Тони и полез вслед за Бродским и Анной внутрь автолета. Там было тесновато, но им удалось разместиться. Бродский поднял аппарат в воздух и завис метрах в ста над землей.
      - Дунгрул вон там, - показал Тони. - Можете ориентироваться на столб дыма.
      - А откуда идет этот дым? - спросила Анна.
      - Из трубы новой фабрики дыма.
      - И что производится на этой фабрике?
      - Ничего. Ничего кроме дыма.
      - Но в этом нет никакого смысла, - сказала Анна.
      - Наоборот, смысл совершенно очевиден, - возразил ей Тони. - Решить, что будет выпускать эта фабрика можно и потом. Сперва нужно определить, можно ли выносить этот дым.
      Дунгрул оказался большим, изрядно запущенным поселением с ветхими зданиями и грязными улицами. Тони обратил внимание спутников на главные местные достопримечательности - дом Гильдии Нищих, Министерство Социального Обеспечения, ресторан "Обжора". По улицам бродили немногочисленные, неопрятно одетые прохожие подозрительной наружности, демонстрировавшие поразительное разнообразие многочисленных болячек.
      - Очень интересно, - объявила Анна после экскурсии. - А теперь нам пора возвращаться на корабль. Не посетите ли вы нас еще раз завтра утром?
      - Разумеется, - ответил Тони. - У нас осталось еще кое-что достойное осмотра. Например, горы Камаранг, возносящие свои вершины на высоту более километра. Или река Моут, средняя глубина которой составляет три метра, разлившаяся в самой широкой части почти на сто.
      - Нас не интересуют горы и реки, - сказала Анна.
      - И разве можно винить вас за это? - ответил Тони с грустной улыбкой. В конце концов, каждому ясно, что мы отнюдь не процветаем, кроме того, не слишком изобретательны и даже не очень умны. Но мы постараемся по мере сил развлекать вас, пока вы не отбудете в поисках более перспективных миров.
      - Не понимаю, зачем так уничижать себя, - сказала Анна. - Нет никаких особых проблем, которые нельзя было бы разрешить при помощи витаминов и продуманной системы образования.
      - Витамины - это неплохая мысль, - согласился Тони. - Может быть, вы оставите нам немного перед отлетом?
      - Мы пока еще не собираемся улетать, Тони, - твердо сказала Анна. Завтра мы обсудим, как нам встретиться с вашим лидером, чтобы доказать ему все преимущества присоединения к нашему Альянсу - как физические, так и моральные.
      - Не сомневаюсь в том, что Афтенбаю, Лорду Хазары, будет любопытно узнать вашу точку зрения.
      - Лучше, если бы это было так.
      - Но хочу предупредить вас заранее: честно говоря, мы, элерои, не любим присоединяться к кому бы то ни было.
      - Теперь все изменится, - заверила его Анна. - Человечество ведет войну. Ожесточенные бои идут по всему космосу. На кон поставлено наше существование и ваше тоже. Вам придется выбирать чью-нибудь сторону и вступить с нею в связь. И этой стороной должны быть мы.
      - Я передам ваше мнение Афтенбаю, - сказал Тони. - Но вряд ли ему это понравится.
      - Какую связь она имела, в виду? - спросил Афтенбай. - Я хочу сказать, не в буквальном же это смысле, а?
      - Думаю, что она имела в виду союз, независимый Альянс, представителем которого она является, - ответил Тони.
      - Ах да, наверное, говоря "мы", она имела в виду группу планет, произнес Дентон. - Среди варваров принято заключать союзы для борьбы с другими союзами. Похоже, они хотят, чтобы мы присоединились к ним. Ишь ты, прямо чуть ли не силой пихают.
      При мысли о присоединении к Альянсу Афтенбай содрогнулся. Всю свою историю элерои боялись этого больше всего и всячески увиливали от подобных шагов.
      Но раз пришельцев не удалось убедить в бесполезности элероев вместе с их планетой, пора идти на крайние меры.
      - Нет, я больше не хочу карри, - сказал Бродский за завтраком. - И не желаю больше лицезреть твою высокомерную физиономию.
      Анна недоуменно посмотрела на него:
      - В чем дело?
      - Нас послали сюда для того, чтобы мы выяснили обстановку и доложили о результатах. А не для того, чтобы принуждать аборигенов к вступлению в Альянс.
      - Вы получили свои приказы, а я свои, - отрезала Анна.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Не витайте в облаках, Бродский. Война идет не понарошку. Неужели вы думаете, что кто-нибудь сможет отсидеться в своей норе? Что будет с этими людьми, если хорьки или кто-то из них нападет на планету раньше, чем мы разместим здесь свой гарнизон?
      - Каждый должен решать сам, присоединяться ему или нет, - возразил Бродский.
      - Они могут выйти из Альянса когда захотят, - ответила Анна. - Таковы правила. Но прежде, чем выйти, они должны вступить в него.
      - Но ведь не существует прямых приказов, предписывающих подобные действия.
      - Да, право на окончательное решение, предоставлено офицеру, находящемуся непосредственно на месте событий.
      - Но я тоже офицер, - возразил Бродский.
      - Да, но я занимаюсь этим делом дольше вас. Это дает мне преимущество и право решать.
      Тут как раз раздался громкий стук по крышке люка. Бродский встал, чтобы открыть.
      - Не понимаю, зачем мы ссоримся, - сказал он, возясь с запорами. - Наши точки зрения не так уж далеки друг от друга. Я тоже считаю, что элерои должны вступить в Альянс. Но ты выбрала неверный подход.
      - А вам, конечно, известен верный. С каких это пор вы стали специалистом по элеройской психологии? Бродский, говорю вам, последний раз: не лезьте не в свое дело, я поступлю так, как считаю нужным.
      - Добро пожаловать. Тони, - сказал Бродский, открывая люк.
      Тони вошел, а за ним еще двое. Бродский даже без представления понял, что перед ним Лорд планеты и его первый помощник.
      Никакого представления и не последовало. Лорд планеты, произнес:
      - Это вы пришельцы? Насколько мне известно, у вас есть воздушный летательный аппарат. Соблаговолите поднять его, и я покажу вам, какие бедствия повлек ваш визит.
      С высоты было видно, что за ночь зеленые поля Хазары приобрели коричневый оттенок. Реки, еще вчера мирно струившие свои зеленоватые воды, высохли. Дул опаляющий ветер. Повсюду, насколько хватало глаз, лежала пустыня.
      - Мне очень жаль, - сказала Анна, когда они вернулись на корабль. - Я не знаю, что могло вызвать подобную катастрофу, но ясно, что нашей вины тут нет. Хотя, разумеется, мы готовы помочь вам исправить положение.
      - Весьма любезно с вашей стороны, - с горечью произнес Афтенбай. - Вот так всегда: прилетят, опустошат нашу планету, а потом предлагают помощь. Нет уж, благодарим покорно. Лучше улетайте, пожалуйста, отсюда и дайте нам возможность самим навести порядок.
      По-видимому, Анну одолевали сомнения. Она не знала, что ей делать. Перед ее мысленным взором замаячил призрак военного трибунала, неминуемого в случае невыполнения задания.
      - Что скажете, Бродский? - спросила она.
      Бродский немного удивился:
      - Ты спрашиваешь моего совета?
      - Да, если вы не против.
      Бродский пересек каюту и остановился перед Афтенбаем, Дентоном и Тони. Они смотрели на него угрюмо и грустно. Неожиданно Бродский рассмеялся.
      - Ну, ладно, - сказал он, - пошутили, и хватит.
      - Вы о чем? - спросил Дентон. - Что хватит?
      - Я имею в виду психобиологическую связь, объединяющую элероев со всей планетой и ее энергетической системой. Речь идет также о вашей способности управлять всеми процессами на планете.
      - Значит, вы полагаете, что мы сами это сделали? - спросил Дентон.
      - Разумеется. Для меня совершенно очевидно, что ваша цивилизация создала систему обороны не в общепринятом смысле этого слова. Вы включили химические процессы своего организма в единую систему растительной жизни. Когда вы плохо себя чувствуете, плохо чувствует себя вся планета. Урожаи падают. Вода загрязняется. Воздух портится. И наконец пришельцы с отвращением улетают прочь. Таков сценарий. И конечно, раньше уловка удавалась. Но на сей раз номер не пройдет.
      - Откуда вы все это узнали? - глухо спросил Афтенбай.
      - Я смог прийти к этому выводу лишь потому, что ничем не отличаюсь от вас. Умен настолько, что мне это вредит, а делать в общем-то ничего не умею.
      - Да, нечто в этом роде, - согласился Дентон. - Полагаю, вам известно, что вся жизнь основана на противоречиях и каждый устраивается как умеет. Против природы не попрешь, и свои недостатки искоренить очень трудно. Но при разумном подходе можно создать условия, при которых разрушительные процессы, проявлением которых являются эти недостатки, будут сведены к минимуму. Я не слишком вас запутал?
      - Вовсе нет, - ответил Бродский. - Все сводится к тому, что, как бы вы ни были умны, без некоторой толики удачи вам не обойтись. И до сих пор удача сопутствовала элероям. Но ваше будущее зависит от выбора, который придется сделать прямо сейчас.
      - Все пытаетесь заставить нас вступить в ваш варварский Альянс? проворчал Афтенбай.
      - Нет, не пытаюсь, - ответил Бродский. - Выбирать вам. Только как поступят с вами хорьки со своими друзьями, если нагрянут сюда? Не знаю. Что касается нас с моей напарницей, то в случае отказа мы просто улетим. Это я вам обещаю. Правда, Анна?
      Анна была озадачена. Она никак не предполагала, что Бродский способен так уверенно взять дело в свои руки. По-видимому, командир Бродского, отправляя его на задание, руководствовался не только стремлением избавиться от нерадивого подчиненного.
      - Хорошо, я смирюсь с их решением.
      - Очень мило с вашей стороны, - сказал Афтенбай. - И по-честному. Мы изучим ваше предложение как можно внимательнее, а пока почему бы вам не полететь спокойно домой, а мы, как только изобретем межзвездные средства передвижения, сразу и вступим в ваш союз.
      - Афтенбай, остановитесь на минутку, - сказал Дентон. - Разве вы не видите, он просто потешается над нами? Ему что-то известно!
      Бродский кивнул и повернулся к Дентону:
      - Вы так умны, господин премьер-министр, что наверняка уже догадались, что меня рассмешило?
      - Я знаю, я догадался! - подпрыгивая от нетерпения закричал Тони.
      Дентон с достоинством произнес:
      - Будьте добры, расскажите, почему вы смеялись? Что вам известно?
      - Мне известно, чего вы, элерои, боитесь больше всего на свете, ответил Бродский.
      - Да, да! - Тони пришел в восторг оттого, что делает верные умозаключения быстрее взрослых. - Скажите ему, Бродский! Только начните с самого начала!
      - Ладно, - сказал Бродский. - Только начало это было так давно, что, возможно, вы и сами не помните, когда все началось. Ну, положим, миллион лет тому назад. Вы осознали, что можете спокойно сосуществовать друг с другом. Бьюсь об заклад, никто из вас не помнит, когда элерои воевали в последний раз. Вы единственная цивилизация развивавшаяся мирно. Как вам это удалось?
      - В некотором смысле нам просто повезло, - сказал Дентон. - Мы оказались настолько умны, что решили осуществить несколько серьезных генетических изменений своей расы, а в качестве основополагающего принципа выбрали и заложили в новый наследственный код биологический альтруизм.
      - Вы выбрали застой и остановились в своем развитии. Может быть, в момент остановки это было полезно, но все же остановка есть остановка. Вы перестали интересоваться окружающим миром, внушили себе, будто он не существует вовсе. Но к огорчению элероев, этот мир не забыл их. Братья элерои - а я считаю себя одним из вас - пора вам попробовать другую тактику.
      - Вы подразумеваете вступление в ваш Альянс? - спросил Афтенбай. - Все ваши мошеннические доводы сводятся к этому, не так ли?
      - Разумеется. Только вовсе они не мошеннические. Конечно, я могу ошибаться. Но что-то подсказывает мне, что для вас это было бы наилучшим выходом, и вы в общем-то со мной согласны и просто ищете благопристойный предлог объявить эту идею своей собственной.
      - Вот, черт побери, - смутился Афтенбай. - Ну, раз все у вас так логично, то и возразить-то нечего? А, Дентон?
      - Да, думаю, время настало, - сказал Дентон.
      Тут уж Анна не выдержала:
      - Вы действительно собираетесь вступить в Альянс? И только потому, что вам посоветовал он?
      - Собственно говоря, роль Бродского не так уж мала, - ответил Дентон. Историческая необходимость выдвигает своих глашатаев там и тогда, где и когда они становятся необходимы. Не поймите так, что я хочу умалить ваши заслуги, старина. Просто столь разумная раса, как наша, сама выбирает путь дальнейшего развития. Присоединиться к Альянсу? Что ж, так тому и быть. Боюсь только, что...
      - Да отбросьте вы свои опасения, - перебил его Бродский. - Уверяю вас, это никогда не случится.
      - Может быть, вы прекратите наконец блистать своим чертовым умом и объясните мне, о чем идет речь? - взорвалась Анна. - Чего вы боитесь, Дентон? А вы, Бродский, - почему вы так уверены в том, что этого никогда не случится? Ну?
      Дентон улыбнулся капризной улыбкой ребенка слишком умного только наполовину.
      - Нет абсолютно никакого смысла обсуждать этот вопрос, - ответил он. Объясните мне лучше, как вступить в этот ваш Альянс. Нужно ли заполнять какие-то анкеты? Имеет ли значение отсутствие у нас космических кораблей? И, наконец, не могу ли я побеспокоить вас просьбой о чашке чая?
      - Я приготовлю, - сказал Бродский.
      - Нет уж, я сама.
      Укрывшись на камбузе, Анна поставила воду и дала волю своему раздражению. Эти элерои совершенно невыносимы. И умник Бродский им под стать. Беда в том, что она уже начала к нему привыкать. Внезапно ей захотелось приготовить сегодня настоящий вкусный ужин с карри. А все-таки, чего же боялись элерои?
      - Я вернулся! - крикнул Лео Хоу, Наблюдатель, подойдя к хижине Оттолайна Гуиши. - Где твоя дочь?
      - Ага! - отозвался Гуиши, появляясь в дверях с револьвером в руке. Дурак! Нет у меня никакой дочери, на этом продуваемом ветрами склоне тебя поджидает только ужасная смерть. - И он прицелился в Лео.
      Хотя и не совсем веря его словам, Лео на всякий случай все-таки закрыл глаза, уж если суждено быть застреленным, то лучше не видеть, как это случится.
      - Ладно, я пошутил, - смягчился Гуиши, кладя револьвер на выступ скалы. - Выходи, Хлоя!
      Из хижины вышла невысокая, ясноглазая девушка с волосами цвета земляники и улыбкой, которая растопила бы и гранит.
      Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы Лео понял: они будут очень счастливы вдвоем. И еще он понял, а вернее почувствовал, что все задумано именно ею; элеройские девушки любили - подстраивать экстравагантные знакомства со своими избранниками. Но он понимал также, вернее, знал наверняка, еще об одном обстоятельстве, о котором она не подозревала.
      - Мы поженимся, когда ты пожелаешь, - объявил он, - но, пожалуй, лучше сделать это поскорее, потому что я должен буду присоединиться к экспедиционному корпусу, и никому неизвестно, когда нам выступать.
      - Какой такой экспедиционный корпус? - спросила Хлоя.
      - Тот, что мы отправляем на подмогу Альянсу. Разве ты не знаешь, что мы собираемся вступить в него? Не слушала сообщений по биосети?
      - Не понимаю, - сказала Хлоя. - Зачем кого-то куда-то посылать? Что умеют элерои? На всей планете не найдется никого, кто способен хотя бы починить стиральную машину.
      Лео обменялся взглядами с Оттолайном Гуиши. Оттолайн его понял. Как мог понять только мужчина мужчину.
      - Мы поможем им чем сумеем, - спокойно ответил Лео.
      Он, как и Оттолайн, знал, что это может стать началом конца, ведь элерои настолько превосходят умом всех остальных разумных существ, что рано или поздно их неминуемо попросят возглавить борьбу. Этого-то элерои и опасались - что в один прекрасный день, узнав об их превосходстве, их попросят взять руководство всем и вся. А поскольку элерои относились к власти на свой лад, перед ними возникла бы дилемма. Установка на биологический альтруизм не позволила бы им отказаться от власти, а разум воспротивился бы тому чтобы принять ее.
      Но Бродский заверил их, что этого не случится. Собственно говоря, он высказал свои соображения весьма безапелляционно.
      - Вы что, смеетесь? Думаете, президенты и генералы самых развитых цивилизаций галактики отдадут в ваши руки свою судьбу только потому, что вы умнее и способнее? Забудьте об этом. Вы не представляете, как ошибаетесь. Поверьте мне, этого не произойдет никогда.
      Элероям пришлось удовлетвориться его заверениями. Хорошо, конечно, сознавать, что в ближайшем будущем вам не грозят слишком ответственные посты в Альянсе. Однако и немного досадно, что никто вас об этом даже не попросит. В конце концов, кто способен руководить лучше?
      Жаль, этого никогда не удастся проверить.
      Впрочем, так ли уж никогда?
      Более или менее одновременно у всех элероев стало складываться ощущение, будто переход под их управление сначала Альянса, потом Флота, а там, глядишь, и всего космоса, не так уж невероятен.
      Именно такие мысли посещают всех полутелепатов, наделенных даром биоэнергетической взаиморегуляции, которая позволяет им управлять средой обитания.
      А мысль была занятная. К ней стоило вернуться.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Изображение Ястребиного Когтя, мужественно сжимающего магнитную винтовку, померкло, вместо него на экранах появилось не менее знакомое зрителям лицо Херба, представителя мегакорпорации "Телемакс". Доходы большинства омнистанций Альянса целиком зависят от рекламы, а почти половину всей рекламы поставляют "Телемакс" и еще штук двадцать межпланетных мегакорпов. Возможно, именно по этой причине все так называемые Независимые Торговцы (а их десятки тысяч) в представлении зрителей являются пронырами и аферистами.
      Впрочем, это предвзятое мнение может проистекать из того неожиданного факта, что Дикие, как чаще всего называют независимых торговцев, и впрямь все как один - проныры и аферисты.
      Шариан Льюитт. ДИКИЙ
      - Вероятно, тебе потребуется месяца два, а может, три, - инструктировал Сейн. - Но предыдущее задание тебе удалось выполнить раньше намеченного срока, так что будем надеяться, что тебе повезет и на этот раз. Мало кому удается продержаться на планете Рэт долго.
      Диего давно хотел побывать на Рэт, в главном гнезде Диких. Его отец, адмирал космического флота, считал, что Независимые Торговцы немногим лучше пиратов. А мать, тоже адмирал, считала, что пираты благороднее Диких. В детстве у Диего сложился наивный образ, навеянный сценами из "Кармен": грубые разбойники пропивают в кабаке награбленное добро; украшенные драгоценными камнями кубки то и дело до краев наполняются вином; соблазнительно танцуют жрицы любви.
      На самом деле, разумеется, все оказалось совсем не так. Жизнь на планете Рэт, по крайней мере внешне, мало чем отличалась от жизни на Тобиши и семи других подобных планетах, где Диего уже довелось побывать с тех пор, как он стал тайным агентом.
      - У нас слишком мало информации, - продолжал Сейн. Инструктаж проходил в скудно обставленной комнате, напоминавшей обычную контору Диких. - Мы попробовали копнуть там, куда нас навел Юрген, и мало-помалу выплыло, что Дикие обделывают, мягко говоря, незаконные делишки. По крайней мере, на границах Альянса. Поскольку они не платят налогов и не подают деклараций о доходах, мы понятия не имеем, какими суммами они ворочают. Но те преступления, которые нам удалось раскрыть за последние годы, показывают, что на кораблях Диких установлено самое современное оборудование. Встречались даже такие приборы, которые еще не успели поступить в массовое производство для нужд Флота. Как ты думаешь, что все это означает?
      - Насколько мне известно из новостей и других официальных источников, Дикие имеют вполне легальный статус, - ответил Диего. - Конечно, они действуют на грани дозволенного, но их смелость и предприимчивость достойны уважения. Правда, если они на самом деле являются тайными пиратами, тогда совсем другое дело.
      Сейн замотал косматой головой, жесткие волосы закрыли лицо.
      - Они имеют легальный статус просто потому, - быстро заговорил он, резким жестом откинув волосы назад, - что мы не знаем, чем они в действительности занимаются. Добытая тобой информация наводит на мысль, что они могут даже не подозревать о том, что продают нашим окраинным колониям товары халиан. Диких прежде всего интересует прибыль, а откуда поступает товар их интересует мало.
      - А что у халиан можно покупать? - удивился Диего. - Разве они способны производить что-нибудь стоящее? Я слышал, их технология находится на столь низком уровне, что даже производство зубочисток им дается с трудом. Все, что у халиан есть хорошего, они достают где-то за пределами своей империи.
      - Об этом как раз и идет речь. Надо узнать, где халиане достают высококачественные корабли и оборудование. Согласно официальной точке зрения, где-то существует другая раса, которую халиане завоевали и включили в состав своей империи. Вот эта раса и производит для халиан высокотехнологичное оборудование. Но я не уверен, что так оно и есть на самом деле.
      - Ты хочешь, чтобы я узнал, не продают ли Дикие халианам наши промышленные, оборонные и прочие секреты, - утвердительно сказал Диего. Вопросительные интонации он посчитал излишними.
      - Верно, - кивнул Сейн. Было видно, что сообразительность молодого сотрудника ему понравилась, хотя и не настолько, чтобы вызвать одобрительную улыбку. - Точно неизвестно, что там происходит, но интуиция мне подсказывает - там творится что-то неладное. А в нашем деле к интуиции следует относиться очень серьезно.
      Диего понимал, что это задание не из простых. Внедриться в общество Диких на планете Рэт труднее, чем проникнуть в саркофаг фараона. Если из множества агентов начальство выбрало Диего, значит, оно его ценит. К сожалению, похвастаться этим перед своими родителями он не мог. Они очень огорчились, когда узнали, что их упрямый сын не воспользовался возможностью попасть в Силы Быстрого Реагирования Флота, а подался в разведку. Диего никогда не забудет того семейного обеда, на котором он объявил родителям о своем решении.
      - Это самое последнее дело! Туда идут только идиоты! Ты там погибнешь! - орал отец так громко, что на столе позванивали хрустальные бокалы, доставшиеся матери в наследство от ее знаменитых предков.
      Мать, как обычно, голоса не повышала, но лучше бы она накричала тогда на него - ее ледяной тон был для Диего самой худшей пыткой.
      - Ты оскорбил нас и опозорил перед коллегами, - ее голос доносился словно бы издалека. - Быть разведчиком - это даже позорнее, чем штатским. Я знаю, ты сделал это лишь для того, чтобы показать нам свою независимость. По своей молодости и глупости ты решил испортить себе карьеру, надеясь этим вызвать у нас жалость и повышенное внимание к тебе. Но скоро ты одумаешься, когда поймешь, что твои расчеты не оправдались.
      Разве мог Диего объяснить им - адмиралам Флота, потомкам адмиралов Флота - причины своего решения? Родители даже слушать не желали об этом. Но он сделал по-своему. Впервые в жизни Диего Бак принял ответственное решение самостоятельно.
      Кроме того, как любезно сообщил Сейн, в разведке тоже можно сделать карьеру, причем очень даже неплохую, и главное - самостоятельно, без помощи высокопоставленных родителей.
      - Если тебе удастся справиться с этим заданием, - говорил Сейн, - тогда в твоем личном деле будет сделана особая отметка, она поможет твоему быстрому продвижению. У нас в разведке умеют ценить людей, будь уверен. Наши сотрудники не бедствуют.
      Это было слишком мягко сказано. Немало адмиралов и других крупных начальников начинали свою карьеру в органах безопасности. Но об этом знали только посвященные, от посторонних же такие факты тщательно скрывались. Диего и раньше догадывался об этом, что и явилось одной из причин его решения связать свою судьбу с разведкой. Кроме того, в Силах Быстрого Реагирования он ежедневно и ежеминутно находился бы под присмотром родителей, пусть не прямым, но все-таки присмотром. Диего устал до чертиков от их опеки. Сколько можно оставаться маменькиным сыночком?
      На первый взгляд на планете Рэт все выглядело достаточно пристойно - ни оргий в общественных местах, ни наркотических притонов, ни массовых самоубийств в приступе экстаза. Несколько дней Диего Бак присматривался, запоминая манеры, жесты, характерные для большинства Диких. Под лучами местного солнца его и без того светлые волосы выгорели-до белизны. С кем бы он ни разговаривал и что бы ни делал - его прищуренные глаза замечали все. Из инженера второй категории, которым Диего был на Тобиши, он превратился в настоящего Дикого. В отличие от многих Диких, он не носил яркого пояса, но это всего лишь означало, что он ищет работу. Таких людей нанимали капитаны кораблей, если, конечно, космического рабочего устраивали требования капитана и предлагаемое жалованье. Пятнадцать дней на Рэт показались Диего слишком долгими, но этого едва хватило ему, чтобы как следует войти в образ, с которым можно было надеяться попасть в империю халиан.
      Утром пятнадцатого дня он, как и обычно, отправился в Колониальный Зал, где собирались те, кто ищет работу. Вверху, на большой высоте, располагались склады. Первый этаж напоминал гигантский парк. Здесь в изобилии росли деревья и кусты, тут и там встречались всевозможные украшения - каменные изваяния странных божеств; стилизованные под ветхую старину мосты; свешивающиеся с веток фонари с филигранью.
      К экзотическим одеяниям Диких Диего привык очень быстро. Его татуировка в виде змеи и цепочка с тяжелой золотой медалью святой Варвары на шее в этих местах считались заурядными украшениями, причем не только среди молодежи, но и среди людей пожилых. Из трех космических портов, если верить слухам, этот был самый спокойный.
      - Именно по этой причине мы решили заслать тебя в этот порт. Самые опасные для государства преступления совершаются в тихих уголках, напутствовал Сейн, отправляя его на задание.
      Раньше Диего не задумывался об этом. В академии таким вещам не учат. Вот и сейчас ему начинало казаться, что царящий здесь порядок и вполне приличная публика явно свидетельствуют в пользу того, что эта планета вовсе не пиратский притон, а обычная законопослушная колония Альянса.
      У входа в Колониальный Зал он остановился у доски объявлений, изучил предлагаемые вакансии на складах. Диего уже дважды нанимался на такую работу, но оба раза ему приходилось иметь дело с самыми обычными, абсолютно мирными грузами. Ничего криминального он не обнаружил.
      - Коммерс ищет людей для полета, - раздался рядом голос. Сильная рука втянула его в Зал.
      Диего не сразу узнал Таю Джаммакан, инженера второй категории, которую он встречал все эти пятнадцать дней среди людей, подыскивающих себе работу. Именно благодаря Тае ему удалось привыкнуть к новой роли так быстро и относительно безболезненно. Она была прирожденной Дикой, ветреной и беспечной. Даже если она родилась не Дикой, этот образ жизни ей, несомненно, нравился. Об этом Тая говорила всякий раз, когда наливала себе в кружку очередную порцию теплого темного пива, которое в этих местах пользовалось особой популярностью.
      - Ты хочешь наняться к нему? - спросил Диего как бы между прочим, втайне надеясь, что этот полет приведет его наконец к цели.
      Тая остановила на его лице пристальный взгляд, но, к счастью, лишь на мгновение. Диего в очередной раз поблагодарил фортуну. Не дай Бог, если бы вместо Таи ему попалась какая-нибудь другая, более подозрительная особа.
      - Я пока не решила, - ответила она. - А ты?
      - Я не знаю Коммерса. Что ты скажешь о нем?
      Она пожала плечами и показала на одну из досок объявлений, которая пустовала уже несколько дней. Теперь там висело единственное объявление. Диего пробрался среди группок людей, обсуждавших достоинства и недостатки разных работ, кораблей и их капитанов, подошел к электронной доске и принялся изучать объявление.
      На корабль Коммерса "Матильда" требовалось двадцать человек. Почти все вакансии уже были заняты. Из экипажа, ходившего с Коммерсом в предыдущий рейс, сейчас записалось всего четверо. В чем же дело? Диего знал, что Дикие любят работать то на одном, то на другом корабле, и, как правило, меняют корабли чаше, чем нижнее белье. Тем не менее что-то в этом рейсе ему показалось необычным. Предыдущий полет "Матильды" оказался очень успешным, если судить по высокому жалованью, выплаченному Коммерсом экипажу. Но тогда почему эти люди не захотели хорошенько заработать еще раз? Впрочем, рассуждал Диего, это тоже обычное дело. Ведь Дикие, как только у них заводятся деньги, любят отдохнуть - хорошенько погулять, покутить. Многие после удачных полетов отправляются со своими семьями в космические круизы. Считается, что отдыхать после успешного полета надо не меньше месяца.
      Могло иметься и еще одно объяснение - предыдущий рейс чем-то не понравился экипажу. Среди Диких были широко распространены всякие поверья, по мнению Диего, совершенно нелепые. Например, некоторые корабли считались "несчастливыми", и на них без особой нужды старались не наниматься, даже несмотря на высокие заработки.
      Все же что-то настораживало Диего. Он перечитал объявление еще раз и вдруг понял, в чем дело - третья колонка, где должен быть указан пункт назначения, была пуста. Он присвистнул от удивления:
      - Вот так так!
      - Да, у Коммерса репутация рискового малого, - подтвердила Тая. - Он любит играть на грани фола.
      Диего почуял - это как раз то, что ему надо. Так же, как Сейн чувствовал, но не мог доказать темные делишки Диких, так и Диего не мог толком объяснить себе, почему вдруг понял, но он именно понял, что "Матильда" Коммерса приведет его к цели. И вообще, любое отклонение от нормы должно быть предметом размышлений разведчика. А здесь аномалия была налицо.
      Но разум не собирался сдаваться так просто, восставая против необоснованных выводов. А вдруг это всего лишь мираж? Интуиция порою подводит. Нельзя действовать, полагаясь на какие-то призрачные ощущения. Нужно собрать побольше информации. Необходимо знать, а не догадываться. Иначе можно с треском провалить задание.
      Диего, закусив губу, продолжал внимательно изучать объявление. Рука его нервно теребила на груди медаль святой Варвары. Может, отказаться? Но так можно упустить свой шанс. А другого может не представиться.
      Вспомнились родители, пытавшиеся воспитывать его в духе лучших традиций Флота. Они мечтали, что сын пойдет по их стопам - по стезе, которую избрал славный предок рода Фуэнтес, соратник знаменитого Боливара. Но упрямый сыночек оказался отщепенцем, "выродком", отказавшись пойти в Силы Быстрого Реагирования. А ведь мог бы сейчас жить себе спокойно и тихо, если б не кочевряжился. Красотки так и вились бы вокруг блестящего лейтенанта Флота. Не испытывал бы мучительных сомнений - лететь или не лететь? Но, с другой стороны, он обрел самостоятельность, свободу, независимость. Теперь он сам принимает решения.
      Дорогие родители, вы прослужили во Флоте много лет, но побывали ли вы хоть раз здесь или в каком-нибудь другом месте, где я уже успел пожить? Что вы видели на своем веку? Вам частенько приходится выполнять приказы, которые вы сами иногда называли идиотскими. Много ли вы могли в своей жизни решать сами? И какое значение имели ваши решения?
      - Что с тобой? - услышал он ехидный голос Таи. - И часто у тебя случаются приступы остолбенения?
      Диего изобразил на лице интимнейшую улыбку, словно он уже не раз развлекался с нею в постели. Итак, решено! Он прижал к считывающему устройству электронной доски ладонь и нажал кнопку. Компьютер тут же записал его в члены экипажа "Матильды".
      - Отлично! - довольно улыбнулась Тая. - Значит, я угощаю.
      Он снова улыбнулся, на этот раз более сдержанно. Диего слышал об этом обычае Диких, но не думал, что придется познакомиться с ним ближе. Ни с кем из местных Диего не напивался, даже с Таей. Однако сейчас отказаться было невозможно. Отказ выдал бы его с головой.
      Они вышли из Колониального Зала и двинулись по центральной авеню, единственной большой улице в этих краях, через район административных зданий в сторону развлекательных заведений. На одной стороне авеню выделялось элегантное здание местного театра, на другой стороне располагались дорогие магазины, в которых можно было купить все что душе угодно. Здесь имелся любой товар из любого уголка Вселенной, а невероятно вежливые продавцы улыбками встречали даже полунищих космических скитальцев. Магазины Диего не интересовали, эти заведения имеются повсюду, они вечны и неизменны. А вот театр - дело другое. Встретить его в пиратском гнезде Диего никак не ожидал. Он внимательно прочел афиши, от души подивившись репертуару: "Радигер"; "Терпимость"; "Вишневый сад" Чехова; в воскресенье "Пражская симфония" Моцарта. Встречались и еще более экзотические вещи - выступления учащихся музыкального училища, поэтические чтения.
      - В прошлом году я пела в хоре в опере "Аида", а в "Радигер" мне попасть не удалось, - мечтательно сказала Тая, глядя на красочную афишу "Радигер". - Тогда я не прошла прослушивания. Может, в следующем году удастся.
      С авеню они свернули в тихий переулок, где притулился пивной бар. Тая занимала всегда один и тот же столик - второй по счету у дальней стены. Тая была здесь завсегдатаем, и к ним сразу же попытался подсесть кто-то из ее знакомых, но Тая решительно отвязалась от него. Она явно хотела остаться с Диего наедине.
      - У меня какое-то странное предчувствие по поводу этого полета, заговорила она с непривычной для Диего сентиментальностью. Ее негромкий голос тонул в шуме веселых разговоров. - Как я уже тебе говорила, у Коммерса репутация афериста. Платит он много, но обделывает явно сомнительные делишки.
      - Что ты имеешь в виду? - Диего напряженно смотрел на нее, стараясь не пропустить ничего.
      Тая пожала плечами и молча уставилась в кружку с пивом.
      - Не знаю, как это тебе объяснить, - помолчав, сказала она. Понимаешь... как бы это выразиться... он не всегда заключает сделки с партнерами, которые обитают в центральных областях Альянса. Это первое. Во-вторых, у него интересное прошлое. Поговаривают, будто некогда он был офицером Флота.
      Диего чуть не подпрыгнул от радости. Теперь все ясно! Надо быстрее бежать на первый попавшийся корабль Флота и отправляться на доклад к начальству. И подальше от этого чертова места! Но пыл его быстро угас. Реальных доказательств у него по-прежнему нет. Нельзя полагаться на слухи, нужны улики. Вернуться с задания без реальных доказательств? Что может быть хуже! А интуиция... интуиции доверять нельзя.
      Интуиция его подводила уже четыре раза. Эти случаи Диего не любил вспоминать. Только теперь ему казалось, что интуиция не просто подсказывает, а кричит. Кричит правду. На этот раз ошибки быть не может.
      Внезапно он понял, почему Сейн так стремится добыть вещественные доказательства, несмотря на свое феноменальное чутье. Сейн, так же, как и Диего, когда-то ошибся. Может быть, он даже не раз ошибался. И с тех пор Сейн решил не допускать ошибок, вот потому он и не полагался на одно лишь чутье, а всегда стремился получить более материальные доказательства.
      - Ну что ж, - лукаво сказала Тая, - раз уж ты решил лететь на "Матильде", у меня, похоже, нет выбора. Тебе удалось заполучить на этот рейс подругу.
      И она широко улыбнулась. Диего отметил, и уже не в первый раз, что она прехорошенькая. Ей-богу, она просто очаровательна! Как здорово, что Тая полетит вместе с ним! Разумеется, все это неспроста. Это великолепно. Правда, опасно. Превозмогая приятный хмельной туман в голове, Диего напомнил себе, что он на задании, а значит, ему ни в коем случае нельзя забывать об опасности. Он старательно твердил себе об этом всю дорогу до порта.
      Издалека корабль Коммерса показался Диего таким хрупким и беззащитным, словно был сделан из папиросной бумаги. Такой не устоит даже против самого крошечного суденышка Флота. Неудивительно, что из прежнего экипажа снова отправиться в рейс решились лишь очень немногие.
      В регистрационной конторе Диего подтвердил свое желание наняться на "Матильду" и получил трехцветный пояс с красными, желтыми и фиолетовыми полосками. По законам чести Диких это означало, что с этого момента он уже не вправе отказаться от полета. Пытаясь за внешним спокойствием скрыть неуверенность и страх, владеющие им, Диего вслед за Таей поднялся на борт "Матильды". Остальные восемнадцать членов экипажа уже ждали капитана.
      Гар Коммерс появился ровно в полдень, точно по расписанию, сразу уселся за пластмассовый стол и оглядел собравшихся. Он оказался моложе, чем предполагал Диего. Капитан был небольшого роста, двигался он со звериной грацией высококлассного бойца. В лице и во всем его облике имелось что-то до боли знакомое. Какой кошмар! Диего весь сжался. Он вспомнил - очень похожий тип учился вместе с ним в академии. Выгоревшие волосы и смуглая кожа не помешали ему узнать в капитане Коммерсе курсанта Ченг Ло-Сена, лучшего в их выпуске. А вторым был Диего. Может, именно поэтому Диего был убежден, что Ченг страдал комплексом Наполеона. Поначалу курсанты обзывали Ченга выскочкой, пронырой, пролазой и прочими аналогичными словечками, но подобные клички не приставали к нему. Тем более никто не решался его обзывать после того, как во время одного из учебных рукопашных боев у Ченга оказались сломаны обе ноги, но он все равно победил. Переломы ног обнаружились только после поединка.
      Коммерс улыбнулся, приветствуя новый экипаж. А Диего понял, что все пропало. В глазах Ченга он отчетливо прочитал приговор.
      - Добро пожаловать на борт "Матильды", - сказал Коммерс глубоким низким голосом. - Я взглянул на ваши дипломы и послужные списки. Должен признаться, я очень доволен, что на этот рейс подобрался такой замечательный экипаж. Заранее предвижу вопрос: почему не был указан пункт назначения? Дело в том, что груз я буду получать не в порту. Мы состыкуемся в открытом космосе с другим кораблем. С человеческим кораблем, если вас это интересует. Там и произойдет погрузка. До точки встречи мы долетим за двое суток. Вопросы есть?
      Коммерс широко улыбнулся. Всем было ясно, что спросил он лишь для формы, поэтому вопросов не последовало. Коммерс лишнего не расскажет.
      - На то мы и Дикие, - прокомментировала Тая за вечерней чашечкой кофе. - В других местах порядки иные. Там не обмениваются с неизвестными кораблями неизвестным грузом в неизвестной точке пространства.
      - Ты говоришь так, будто здесь это обычное дело, - сказал Диего. Что-то я не слышал об этом.
      - Да и я точно не знаю. Просто слухи такие ходят. Говорят, якобы иногда тут торгуют с потомками экипажа "Атлантиды". Так многие думают.
      - Не рассказывай мне сказки. Скоро придумают и про потомков тринадцатого колена Израилева. - Диего знал эту легенду, будто когда-то в древние времена, на заре выхода человечества в космос, существовал корабль "Атлантида", который бесследно исчез в бесконечных просторах пространства-времени. Тогда потеря корабля была не редкость, но почему-то именно этот корабль вошел в легенду, возможно, из-за своего роковою названия.
      - Послушай, Диего, не забивай себе голову вопросами. Больше риска, больше денег. Конечно же, безопаснее иметь дело исключительно с партнерами, которые обитают в центральных областях Альянса. Но нам, Диким, интересней другое. - Она хохотнула и весело ткнула его под ребро. - Пошли. Будь настоящим Диким.
      И Диего Бак отправился с ней в ее каюту. Он понимал, что лучше бы ему не делать этого. Сейн предупреждал, что подобные связи для разведчика могут кончиться провалом. Но Диего уже так долго сдерживал себя, а Тая была так притягательна... Кроме того, у Диего очень давно не было женщины... Словом, в этот поздний вечер он оказался в маленькой двухместной каюте. На другой койке похрапывала женщина-навигаторша. От волнения Диего забыл о своей татуировке. Даже в тусклом свете ночника Тая заметила фиолетовую змею, обвивавшую его тело от колена до плеча - память о предыдущем задании.
      Но Тая ничего не спросила об этом.
      С "Матильдой" состыковался корабль "Ханза". Несмотря на легкость работы, в погрузке должен был участвовать весь экипаж. За исключением капитана Коммерса.
      Перед началом работы боцман раздал всем толстые коричневые перчатки и респираторы. Диего сообразил, раз выдали защитные средства, значит, товар опасный. Это хорошо, будет, что доложить начальству.
      Работать пришлось быстро, так что времени на размышления не было. Разгружали только один отсек, а всего таких отсеков, по оценке Диего, на большом корабле "Ханза" должно было иметься несколько. По пути он внимательно присматривался к каждой мелочи. Если судить по внешнему виду, экипаж "Ханзы" состоял из людей, но ни их речи, ни надписей на их корабле, напоминавших детские каракули, Диего не понимал.
      - Найти товар там ваш, - с ужасным акцентом произнес их начальник, обращаясь к людям "Матильды" и одновременно указывая на грузовой отсек.
      Каждый из семнадцати членов экипажа "Матильды" взял по маленькому легкому ящичку с отверстиями. Диего недоумевал - что там внутри? Во всяком случае, не секретные приборы. Но что же тогда?
      Флоту требовалась информация о том, где халиане достают секретное оборудование и высокие технологии. Сейну кажется, что в этом замешаны Дикие. А Сейн редко ошибается. Но здесь, черт возьми, не халиане, а люди, и торгуют они не оборудованием, а... хрен знает чем.
      По дороге в трюм "Матильды" Диего наклонил ящичек и услышал звуки, похожие на царапанье когтями. Неужели внутри животные? На обратном пути Диего осторожно осмотрелся по сторонам и заговорщицким шепотом спросил у боцмана:
      - Сэм, что в этих коробках?
      - Не придуривайся, парень, - хихикнул Сэм. - Это соболи.
      - Чего?! - обалдел Диего.
      - Соболи. Зверьки такие. Насколько я понимаю, они похожи на ласок. У соболей самый лучший мех во всей Вселенной. Этих тварей везут к нам для размножения. Дорого, но чертовски модно среди богатых двуногих.
      - И куда везут этих соболей?
      - Что ж ты не поинтересовался этим раньше, парень? Ганнибал Крэйн вздумал пощеголять дорогими мехами. А если он чего-то захочет, то добудет хоть из-под земли, каких бы денег ему это ни стоило. А денег у него куры не клюют, можешь не сомневаться.
      Диего захотелось выругаться. Это ж надо спороть такую глупость! Лететь к черту на кулички только для того, чтобы грузить для свихнувшегося богатея каких-то там зверюг! Чтоб они все провалились! И эти пушные твари, и эти болваны, что с жиру бесятся! Как только боцман отвернулся, Диего в сердцах вмазал кулаком в стену. Если б не толстые перчатки, кулак точно бы превратился в лепешку. Однако физическая боль не в силах была заглушить душевные страдания бестолкового разведчика.
      Теперь ты понял, почему нельзя доверять интуиции?! Так тебе и надо! Будешь знать! Разум торжествовал, а на душе скребли кошки. Но что-то все же свербило внутри, тихо подсказывало, что на самом деле все идет хорошо, просто не надо торопиться с выводами.
      - Какие проблемы? - послышался рядом веселый голос Таи.
      Диего снова выругался про себя. Как он мог ее не заметить?
      - Все нормально, - тихо прорычал он. - Проблема в том, что никаких проблем нет.
      Какое-то время Тая изучала его так пристально, словно прощалась навсегда. Впрочем, это продолжалось всего несколько секунд. Она, кажется, что-то поняла, достала из-за пояса маленькую коробочку, сунула ему в руку, встала на цыпочки и поцеловала его в губы.
      - Жаль, - прошептала она. - С тобой было хорошо.
      Пока Диего соображал, чтобы это могло означать, ее уже не было. Ясно было одно - на "Матильде" ему больше нечего делать. Может, что-то обнаружится на "Ханзе", если повезет. Задание надо выполнить.
      Он разжал пальцы, взглянул на коробочку, которую ему вручила Тая. Это был радиомаяк, крошечный, но достаточно мощный. До сих пор Диего видел такие штучки раза два, не больше, их показывал Сейн. Это были опытные образцы, еще не запущенные в производство. Насколько помнил Диего, если такую коробочку включить, она начнет излучать какие-то сигналы, может быть, даже не радиоволны, хоть она и называется радиомаяком, но суть не в этом. Главное - халиане эти сигналы обнаружить не смогут, но корабли Флота запеленгуют. Как радиомаяк оказался у Таи? Почему она решила, что он понадобится Диего? Ответов на эти вопросы он не знал.
      Диего опустил крошечный маяк в карман и незаметно прошмыгнул по коридору в сторону других грузовых отсеков "Ханзы". Здесь начиналась совершенно неизведанная область, где действовать приходилось исключительно по наитию. Диего даже не знал, сможет ли он догадаться, за какой дверью обитают эти шерстистые твари, соболи. Тут ему пришла в голову гениальная мысль - если его обнаружат и спросят, что он тут делает, он ответит, что просто-напросто заблудился.
      За поворотом в конце коридора стояли двое в рабочих комбинезонах и так увлеченно беседовали, что не обратили на Диего ни малейшего внимания. Он вошел в первую попавшуюся дверь.
      Впервые за все время полета он искренне улыбнулся. Перед ним расстилался гигантский отсек, заполненный разнообразными контейнерами. Огромные ящики с красными надписями. Надписи, правда, непонятны, но это не имело большого значения. Размеры контейнеров говорили сами за себя - ясно, что там не соболи, а кое-что поважнее.
      С радостно бьющимся сердцем Диего углубился в лабиринт проходов между контейнерами. Попетляв и удалившись от входа достаточно далеко, он попытался вскрыть один из пластмассовых ящиков. Крепкая печать на запорах не поддавалась. Диего вынул из кармана нож "Швейцарская армия", подаренный ему отцом десять лет назад за успешную сдачу спортивных нормативов бойскаутов.
      Вспомнилось детство. Лозунг бойскаутов: "Будь готов!". Ну что ж, Диего готов. Отец уверял, что это лучший нож во всей вселенной, с такой "игрушкой" не пропадешь. На душе у Диего потеплело.
      Он открыл лезвие с микролазером, вырезал из стенки контейнера прямоугольный кусок. На этот раз ожидания подтвердились - внутри находилось какое-то оборудование. Вот вам и доказательство!
      Но достаточное ли доказательство? Вряд ли. Диего приладил вырезанный кусок на место и запаял разрезы. Швы получились грубыми, очень заметными, ну и черт с ними. Пусть думают, что это заводской дефект.
      Итак, размышлял Диего, вещественных доказательств у него все еще нет. Ну видел он какое-то оборудование, ну и что? Может, оно вовсе и не секретное? На этом корабле экипаж состоит из людей, а не халиан. Откуда эти люди - неизвестно.
      Больше всего на свете Диего Бак не любил ошибаться. А еще он не хотел выглядеть наивным молокососом. Он понимал, что если вернется сейчас на "Матильду", чтобы потом передать Сейну невразумительную информацию, то ему уже никогда не доверят важное задание. С карьерой и самоуважением будет покончено, мечты о наградах так и останутся мечтами. Диего Бак понял, что ему нужно выполнить задание до конца, любой ценой. Чем больше риск, тем выше награды. Кроме того, ни в коем случае нельзя опозорить фамилию своих знаменитых предков. В древние времена они освободили на Земле целый континент, а последующие поколения Фуентесов покоряли космические просторы. Пусть они служили на космическом Флоте, а не в разведке, все равно такими предками можно гордиться.
      К тому же, "Ханза" охраняется слабо. Почему бы здесь не остаться? В этом колоссальном отсеке можно легко спрятаться, вокруг навалом мягкого упаковочного материала. Лучшее место для укрытия трудно придумать. Неподалеку лежали рабочие комбинезоны. Диего хотел было надеть эту робу и притвориться одним из членов экипажа "Ханзы", но вовремя сообразил, что не знает их языка. Вдобавок, они наверняка все знают друг друга в лицо, значит, на глаза экипажу попадаться нельзя. Раздобыть бы немного жратвы, да найти, где у них тут удобства, и можно смело отправляться хоть в преисподнюю!
      В довершение к этим убаюкивающим мыслям Диего вспомнил о маячке в кармане и вознеся благодарственную молитву Святой Тае, спокойно уснул на груде упаковочного материала.
      Когда он проснулся, красные огоньки на сигнальной панели свидетельствовали, что корабль уже отстыковался от "Матильды". Немного порыскав по окрестностям, Диего обнаружил парочку, уединившуюся в соседнем грузовом отсеке. Пока они увлеченно совершали некие телодвижения, Диего стибрил два недоеденных бутерброда с рыбой и пакет жареного картофеля, оставленных рядом с одеждой.
      Корабль оказался довольно приличным, а сортиры - так просто великолепными. Впрочем, Диего не решался слишком тщательно изучать малолюдные закоулки незнакомого корабля и большую часть времени проводил в своем грузовом отсеке. Однако пару магнитофонных лент из контрольного устройства в коридоре он все-таки стащил, в надежде, что они помогут парням из аналитического отдела почерпнуть что-нибудь интересное. Заодно, во время этой короткой прогулки ему удалось незаметно позаимствовать у гостеприимного экипажа "Ханзы" еще немного харчей, которые вполне сгодились в качестве обеда.
      В грузом отсеке хитрый разведчик вскрыл немало контейнеров, отчего батарейки лазерного ножика порядочно подсели. Вот что значит нож "Швейцарская армия"! В каком-нибудь дешевом барахле батарейки сдохли бы через пару лет, а в этом ножичке уже десять лет держатся. И ничего, работают. В одном из контейнеров Диего обнаружил собранный пульт управления космического корабля с противоперегрузочным креслом.
      Опять зажглись красные огоньки. Диего замаскировал следы своего пребывания в отсеке, забрался в контейнер с креслом, изнутри поставил на место вырезанный лист, приварил его, проделал несколько едва заметных отверстий для воздуха. Батарейки в лазерном ноже разрядились до опасного уровня. Диего молил Бога, чтобы их хватило, когда ему понадобится выбраться наружу.
      Потянулось томительное ожидание в полной темноте. Свет в контейнер не проникал, темень была гуще, чем в самом страшном кошмаре. Звуков тоже не слышалось, как Диего ни напрягал слух. Наконец, измотанный долгим напряжением, разведчик Диего Бак заснул.
      Разбудила его лающая речь халиан. Они невнятно переговаривались, разобрать что-либо Диего не смог бы, даже если бы знал их язык. Но в этом и не было необходимости, достаточно самого факта присутствия халиан. Это уже самое настоящее доказательство! Что может быть реальнее, чем эти лающие звуки?! А люди, которым принадлежала "Ханза", очевидно, снабжали халиан высокотехнологичным оборудованием. Получалось, что одна часть человечества, вооружая халиан, косвенно воюет с другой частью.
      Вдруг контейнер дернулся и начал перемещаться. Диего чуть не упал. Противоперегрузочное кресло-кровать предназначалось для халиан, поэтому было раза в два короче человеческого, короткие ремни безопасности на теле Диего не застегивались, их пряжки болтались по сторонам. Впотьмах ему все же удалось нашарить эти чертовы штуковины и ухватиться за них, чтобы не сломать себе шею при резких толчках контейнера.
      Вскоре движение стало равномерным. Диего охватила паника: он понял, что контейнер перемещается из "Ханзы" на халианскую территорию. Вокруг слышался лай халиан, смешанный с человеческой речью на незнакомом языке. Внезапно последовало несколько новых грубых толчков, пряжки ремней вырвались из его рук. Он так никогда и не узнал, каким образом в этот момент включился радиомаяк, лежавший в его кармане - то ли его случайно задела одна из пряжек, то ли Диего сам в безотчетном страхе включил его.
      Толчки прекратились. Диего ломал голову - где он находится? На халианском корабле или уже на их планете? Понять можно было только одно вокруг стоял настоящий гвалт, сквозь лай халиан пробивались один-два человеческих голоса. Опять потянулось напряженное ожидание. Как выбраться отсюда? Как передать добытую информацию? Возможно ли это вообще?
      И тут началась настоящая буря, контейнер так и швыряло из стороны в сторону. По громкой суете вокруг можно было понять, что поднялся большой переполох. Контейнер то ненадолго замирал, то начинал бешено кувыркаться. Желудок у Диего выворачивался наизнанку. Хорошо еще, что ему пришлось поголодать последние несколько часов, иначе он рисковал захлебнуться.
      Когда неистовое кувыркание в кромешной тьме почти довело Диего до сумасшествия, контейнер внезапно замер. Запахло паленой пластмассой. Сквозь маленькие отверстия внутрь ящика проник дым. Диего втянул в легкие побольше воздуха и стиснул в руке свой лазерный нож. Господи, сделай так, чтобы хватило заряда батареек! Бормоча молитвы, Диего принялся резать стенку. Он готов был встретить врагов. Он хотел умереть достойно. Ни в кое случае нельзя показать этим ублюдкам свой страх. Драться - до последнего. Пусть знают, кто работает в разведке. Коллегам не придется его стыдиться!
      Дым немного рассеялся, сквозь вырезанный в стенке прямоугольник в контейнер проник свет. Диего выставил вперед нож и приготовился выпрыгнуть. Диего сосредоточился на одной-единственной мысли: он должен появиться перед врагами несломленным! Просто так они его не возьмут!
      Диего собрал последние силы и прыгнул - прямо в руки двух громил, облаченных в форму Флота.
      - А неплохо, черт возьми, у тебя это получилось, - похвалил лейтенант.
      Диего ничего не ответил. Впервые в жизни он онемел от удивления.
      Диего оказался на борту огромного эсминца "Хейг", как не очень любезно сообщила ему сотрудница особого отдела этого корабля Мэннинг в первой же беседе.
      - Это все? - спросила она, когда Диего рассказал ей о том, что ему удалось увидеть и услышать.
      - Еще у меня есть две ленты, - добавил он. - Может, они окажутся полезными.
      Диего снова хотел спросить - как получилось, что "Хейг" оказался поблизости и сумел принять сигналы маячка? Но в первый раз Мэннинг проигнорировала этот вопрос. Судя по выражению ее лица, она не собирается отвечать и сейчас.
      - Ленты я передам Сейну, - сухо сказала Мэннинг. - Вас мы тоже попробуем доставить домой, хотя наш корабль находится недалеко от района боевых действий.
      Она хотела еще что-то добавить, по-видимому, не слишком приятное, но в этот момент в комнату вошел командир корабля Джейсон Падова.
      Диего немедленно вскочил и отдал честь по всем правилам, как учили в академии. Подобное поведение патлатого и татуированного субъекта должно было производить довольно-таки странное впечатление, но Диего в тот момент не думал о том, как он выглядит со стороны.
      - Мы уже почти закончили, - проинформировала Мэннинг своего командира.
      Падова оглядел Диего так, словно изучал некое причудливое животное, и опустился в кресло.
      - Джоанна, вы, если хотите, можете идти, - сказал он, не глядя на Мэннинг. - Надеюсь, новости оказались хорошими?
      - Пока я не могу утверждать что-либо определенное, - ответила она. Будем надеяться, что ситуация прояснится к тому времени, когда мы выиграем сражение.
      Мэннинг удалилась. Командир продолжал смотреть на Диего, который все еще стоял по стойке смирно.
      - Садитесь, Бак, не стоит изображать из себя бравого служаку. Вы сделали свою работу, а Флот сделал свою. Испытания нашей маленькой новой игрушки прошли неплохо.
      Диего, стараясь не показать удивления, молчал. Он лихорадочно пытался сообразить, о чем толкует Падова.
      - Сэр, я не понимаю, о чем вы говорите, - наконец сказал Диего.
      - А что тут понимать? - махнул рукой Падова. - Как всегда бывает в глупых фильмах, кавалерийский отряд вовремя выскочил из-за холма. Я всего лишь хотел полюбоваться на младшего отпрыска знаменитого семейства Фуэнтес. Я слышал, ваших родителей чуть удар не хватил, когда они узнали, что вы решили стать разведчиком.
      - Извините, сэр, но это был не дурацкий фильм. Я не знал, что ваш корабль окажется рядом. Кроме того, в настоящее время далеко не на каждом корабле Флота имеется детектор, способный улавливать сигналы маячка. Радиомаяк тоже оказался у меня совершенно случайно. Мы с вами встретились благодаря цепочке случайных совпадений. У меня были ничтожные шансы выжить.
      - Совпадения, говорите... - Падова удивленно приподнял брови, подумал, затем улыбнулся. - Гар Коммерс указал мне место, в котором его "Матильда" должна была встретиться с "Ханзой". Дело в том, что мы давно подозревали "Ханзу". И радиомаяк - это наших рук дело, мы передали его тебе столь необычным способом просто для того, чтобы максимально приблизить условия его испытаний к боевым. Коммерс не называл конкретно твоего имени, когда просил прислать человека. Нет, он просто считал, что кто-нибудь из людей Сейна сумеет выполнить эту задачу. Вначале Коммерс предлагал своего боцмана, но мне показалось, что боцман не справится.
      - Верно, - заулыбался Бак. - Боцман не уместился бы в контейнере. Кроме того, он не был в детстве бойскаутом. Сэр, значит, вы знаете Коммерса? Он действительно был офицером Флота? И все-таки объясните, пожалуйста, как вам удалось вызволить меня из халианской западни?
      - Лейтенант, если бы ты не был разведчиком, твое любопытство доставило бы тебе массу хлопот. Тебя бы просто убили или утопили бы в таком дерьме, о котором лучше не говорить. Ты слышал историю о том, как один малый остался в живых только потому, что был мертвецки пьян? Профессиональные фокусники не раскрывают своих секретов. - Командир встал с улыбкой и направился к выходу.
      - Простите, сэр! - воскликнул Диего ему вдогонку. - Можно еще один вопрос? Скажите, хоть какая-нибудь польза есть? Вы получили нужную вам информацию?
      Командир корабля Джейсон Падова пронзил его испытующим взглядом своих холодных голубых глаз.
      - Не знаю, - ответил он наконец. - Пока я могу лишь сообщить свое мнение о твоей персоне. Ты молодец.
      Падова вышел. Диего Бак задумчиво теребил тяжелую медаль на груди. Родители, наверно, сказали бы, что он унизил и себя, и их. Но ведь Падова только что похвалил его. Да и сам Диего в глубине души чувствовал, что ничего унизительного с ним не произошло. Он выполнил свой долг. Вот и все. Предки должны понять, что Диего Карлос Серджио Фуэнтес достоин своего имени.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Семейные шоу, которые все посвященные обычно именуют "фамкомы", представляют собой основное содержание общих каналов. Принимая во внимание разнообразие семейных форм, шоу эти могут поразить даже самого бывалого зрителя. Сексуальные игры разумных кошкообразных Моррисонов считаются приемлемыми для младших зрителей только в десяти из нескольких сотен обитаемых миров Альянса. Из других популярных шоу можно назвать "Клэйрмортс", основанное на запутанных отношениях внутри восьмибрачной семьи обитателей планеты Алтэйр Прайм. Эпоха диктовала свои условия, зрители требовали все новых ощущений. Миллиарды жаждали узнать, кто на самом деле убил Дж.Б. Еще популярнее во внутренних мирах оказалась "Цепь злодейств", приключения детектива, чьи восемнадцать жен фактически и раскрывают преступления.
      Но большинство человеческих семей по-прежнему формируются на старой основе: пара родителей и их дети. К сожалению, все работники индустрии информации знают, сколь скучны бывают такие семейные программы.
      Кэрин Хабер. СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС
      Стив посмотрел на чек, только что полученный от Талассийского торговца оружием: 150000 кредиток, вполне достаточно, чтобы оплатить ремонт "Саргассо-6", и еще немного даже останется.
      Он пожал руку, больше напоминавшую отросток. Это была ошибка. Стив с опозданием вспомнил, что Таласса известна среди барахольщиков, как Планета Слизи. Он вытер руку о стену.
      - Помните, "Саргассо Утиль" может удовлетворить ваши потребности в любое время и в любом месте галактики.
      - Бз-з-ззз! - ответил талассиец, очертания его расплылись, и он раздулся, словно воздушный шар, готовый вот-вот лопнуть.
      И тут Стив проснулся. Уж лучше бы, кажется, эта тварь действительно лопнула, обрызгав Стива слизью.
      - Черт побери! Который час?
      Прозвонивший хронометр показывал 13:00. Но Стив знал: он всегда просыпается утром. И он ненавидел утро. Все лучшее в этой жизни происходит ночью. Стив нажал на кнопку будильника, затем включил внешнюю связь.
      - Сандра! Ты же должна была разбудить меня два часа назад!
      Вместо обычного рассеянного ответа сестры он услышал только слабый звуковой сигнал. Черт побери, куда она подевалась? Может, нежится в ванной? Но там есть прибор для связи, который обычно работает. Или копается в арсенале? Как все инженеры-механики, она любила возиться с оружием. Когда-нибудь по ее милости они разлетятся на элементарные частицы.
      - Сандра, это - Стив, твой брат. Ты еще помнишь меня?
      Никакого ответа. Что же с ней случилось? Не могла же она отправиться на прогулку, особенно если учесть, что она находятся в открытом космосе? Он прислушался. Тишина. Двигатели молчали. Значит, корабль находится неподалеку от базы на Дельте, что около Тринитуса. День пути, не больше.
      Стив оделся, облегчился и посмотрел на свое отражение в зеркале в ванной. Длинные темные волосы растрепаны, голубые глаза так воспалились, что даже цвет их сейчас было трудно определить. Он покачал головой и отправился на поиски сестры-двойняшки.
      В спальне ее также не было. А ведь обычно она торчала там, рассчитывая параметры личного оружия, которое она все время старалась усовершенствовать, или изучая какое-нибудь новенькое орудие убийства. Может, она в рубке? Но и там никого не было. Внимание Стива привлекло какое-то мерцание. Он приблизился к пульту управления. На экране вспыхивало его имя. Он прочел адресованную ему надпись:
      "Я ОТПРАВИЛАСЬ НА БОРТ ЧУЖОГО КОРАБЛЯ ПОСМОТРЕТЬ, КАК У НИХ С БАРАХЛОМ. ВСТРЕТИМСЯ ТАМ".
      Что еще за чужой корабль?!
      Стив включил экран внешнего обзора и ахнул. Справа от "Саргассо-6" замер космический лайнер крайне необычной конструкции. Корабль имел странную прямоугольную форму, а торчавшие во все стороны антенны придавали ему сходство с пауком, причем антенны-усики были столь огромны, что корпус самого корабля казался совсем небольшим. Выругавшись, Стив попытался связаться с Сандрой по рации. Ответа не последовало. Что же, придется самому отправиться туда.
      Неуемная тяга сестры к приключениям уже не раз приносила им обоим большие неприятности. Правда, дело того стоило, если ей случалось напасть на выгодный военный груз. Запрет на торговлю оружием, введенный Флотом, породил процветающий черный рынок вооружений.
      Но о чем она думает?! В ее распоряжении нет воинской команды, способной защищать при необходимости. У Сандры есть только брат-близнец.
      Вздохнув, он включил автопилот и принялся собирать военное снаряжение. На всякий случай Стив решил прихватить с собой пару лазерных пистолетов. Если на корабле окажутся люди из Флота, то он рискует всего лишь штрафом за незаконное ношение оружия. Лучше заплатить штраф и остаться в живых, чем рисковать своей шкурой. Теперь оставалось лишь добраться до этого чертова корабля. Стив от души надеялся, что сестра не навлекла на них большой беды.
      Как только до них с Сандрой дошел слух о свертывании базы на Станции Дельта, они мигом покинули родную Свободнорожденную, направившись к системе Тринитуса. Это было два солнечных дня назад. Стив не любил отправляться за добычей в столь малочисленном составе, но Гриф и Тол, их постоянные компаньоны-любители, поехали навестить свои семьи, и связаться с ними было невозможно. Но Сандра была непреклонна.
      - Легкий звездный бриз и только, - небрежно заявила она, вводя координаты цели путешествия в бортовой компьютер.
      - Ты всегда так говоришь.
      - Ты же прекрасно знаешь, Стив, Флот не каждый день объявляет о свертывании своей базы. Понятно, что им в копеечку влетает содержание всех внешних постов, а этот, к тому же, находится слишком далеко от обычных космических трасс. Да и орбита этого астероида очень нестабильна. Скоро там будет опасно приземляться.
      Ее слова не убедили Стива. И меньше всего ему хотелось связываться с этим ненадежным астероидом.
      - Но с чего мы должны бросаться туда, очертя голову?
      Сандра снисходительно улыбнулась и покровительственным тоном принялась объяснять ему ситуацию. Будучи на три минуты старше, она считала, что знает все куда лучше Стива.
      - Для нас каждая база Флота представляет собой золотое дно. Мы ничем особенно не рискуем, поджидая, пока закончится битва, или пока охотник не расправится со своей жертвой. Мы можем продавать бывшее имущество Флота тем же флотским дилерам. Да богатство само плывет в руки!
      - Хотел бы я, чтобы ты оказалась права, - неохотно согласился он.
      Конечно, им вдвоем многое по плечу. Они научились справляться с самыми разными проблемами с шести лет, когда их мать покинула Свободнорожденную, отправившись в путешествие отнюдь не с их отцом. С тех пор они и приучились к самостоятельности, помогая друг другу во всем.
      Да и перспектива богатой добычи, которая ждала опытных барахольщиков на брошенной базе, выглядела весьма привлекательной.
      Итак, они покинули Свободнорожденную. На станции Рейте Рок, куда им пришлось причалить, чтобы заправиться горючим, только и говорили, что о Станции Дельта. Не меньше трех человек спросили Стива, ни туда ли он направляется. Эта база представляла интерес для всех барахольщиков в регионе.
      Стив с трудом удержался тогда от того, чтобы не вернуться на свой корабль. База базой, но он никогда никуда не отправлялся, не разузнав о "буднях" Флота. Не хватало еще очутиться в гуще военных маневров и заполучить несколько новых пробоин. Последний ремонт уже и так чуть не разорил их, а барышей что-то пока не видать.
      Барахольщики пристально следили за битвами Флота, словно гиены за львами, отправившимися на охоту, стараясь держаться на безопасном расстоянии, Стива такое положение дел вполне устраивало. Нечего зря рисковать. Но Сандра все время норовила сунуться вперед. Она уверяла, что продолжает семейные традиции, или прибегала к еще более глупым аргументам. Как бы там ни было, в последние дни его сестренка пребывала в сильном возбуждении.
      К тому же их отец был всего лишь лейтенантом. А теперь его уже и в живых-то нет. Неудачи доконали его. От отца в наследство остались флотская пенсия, которой едва хватало, чтобы свести концы с концами, да списанный разведывательный корабль (результат везения в игре), который был перестроен для нужд "семейного бизнеса". Вот и вся традиция. Сам Стив мечтал только об одной-единственной традиции: чтобы душа оставалась в теле. Ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о низкий мышиного цвета металлический потолок в коридоре неизвестного корабля. Темные коридоры освещались тусклыми красными лампами, вмонтированными в стены на уровне плеч. Странный запах, острый и резкий, неприятно поразил его. Он включил персональный коммуникатор и снова услышал слабый звуковой сигнал. По крайней мере, следящее устройство Сандры работало. Однако странно, что она не идет на речевой контакт.
      Стив начал сканировать коридор справа налево. Первая дверь была заперта так же, как и вторая, и третья. Выругавшись, он нажал на замочную панель четвертой двери. Скрипнув, дверь отворилась.
      Он оказался в просторной комнате с огромным смотровым окном и какими-то кнопками и приборами на противоположной стене. Похоже на пульт управления.
      Стив заглянул в смотровое окно. За ним было что-то вроде обширного темного склада с полками в несколько ярусов. На полках он различил лишь какие-то большие канистры. Может, оружие? Во всяком случае, Сандры там нет.
      Он вышел в коридор, по-прежнему пригнувшись. Это что - космический корабль эльфов?
      За следующей дверью обнаружилась винтовая лестница, ведущая на следующий этаж. Стив преодолел несколько ступенек и чуть не наступил на тело, лежавшее в луже крови. Стив ногой слегка толкнул тело. Никакой реакции. Стив опустился на корточки, откинул щиток и замер. Волна резкого неприятного запаха ударила в нос. Стив почувствовал, как учащенно забилось сердце.
      Лицо, если это можно было назвать лицом, покрывала густая темная шерсть. Хорек! Стив содрогнулся от ужаса и отвращения, завороженно рассматривая морду чужака, на которой застыл предсмертный оскал, Обнажая острые клыки. Хорек был мертв.
      Стив вдруг понял, что означают низкие потолки и тусклый свет. Он покрылся холодным потом. Сандра заставила его проникнуть на корабль халиан!
      Хорьки не отличались большими размерами, но дрались они, как черти. И халиане имели привычку беспощадно расправляться с людьми, вторгшимися в их пределы. Не этим ли объяснялось молчание Сандры? Стив не хотел даже думать об этом. Он посмотрел на свое следящее устройство. Желтый огонек стал ярче. Сандра где-то неподалеку. Но жива ли она?
      Он снял пистолет с предохранителя и, ориентируясь по желтому огоньку своего прибора, стал торопливо подниматься наверх.
      На приборной доске мерцали фиолетовые и зеленые огни. В полутемном помещении отвлечься от них было трудно. К тому же, на мостике только это теплое мерцание, пожалуй, не выглядело враждебно. Сандра невольно подумала, что скорее может ожидать сочувствия от электроники, чем от чужаков, захвативших ее в плен.
      Запах казался ей удушающим. Интересно, какую роль играет он у хорьков? Может, это особый защитный механизм, как у скунсов? Во всяком случае, дух стоял тяжелый.
      Когда Сандра попала на борт этого темного, насквозь провонявшего корабля, она уже почти жалела о своем решении осмотреть его. Обстановка внутри не сулила ничего хорошего. Но отец всегда учил ее доверять своему чутью. А когда она в первый раз увидела это космическое судно на экране, никаких тревожных предчувствий у нее не возникло. Сандра лишь подумала тогда, что корабль может стать золотым дном для них со Стивом. И вот теперь, благодаря своему хваленому чутью, она попала в лапы халиан.
      Командир хорьков приставил к ее груди какое-то, весьма зловещего вида, оружие. В ответ Сандра одарила халианина яростным взглядом.
      - Что ты здесь делаешь? - последовал вопрос.
      Сандра постаралась не выдать страха. Она пожала плечами.
      - То же самое я могла бы спросить у вас. Вы ведь знаете, что вторглись на территорию, контролируемую Флотом.
      - У нас испортился навигационный прибор.
      Сандра ехидно усмехнулась:
      - Я понимаю, вам хотелось бы, чтобы я думала именно так. Но я думаю, что вы - шпионы. Должно быть, Флот уже обнаружил ваш корабль. Они скоро явятся сюда и взорвут вашу посудину, так что обломков не разглядишь даже в микроскоп!
      - К тому времени ты уже умрешь. Ты сама шпионка! Объясни, что ты делаешь на нашем корабле?
      Она раздраженно тряхнула головой:
      - Я уже говорила: мне показалось, что здесь никого нет. Вы не ответили на наши позывные, вот я и решила, что корабль пуст. В космосе брошенное имущество принадлежит, тому, кто его первым найдет. Я занимаюсь утильным бизнесом.
      - Это нас не касается. Если, как ты говоришь, у тебя не было дурных намерений.
      - А что мне оставалось делать? Ждать, когда он меня убьет? Он выстрелил, не дав мне и рта раскрыть. Мне пришлось ответить тем же. - От злости голос ее стал визгливым.
      - Людское отродье, мы сохранили тебе жизнь только лишь затем, чтобы узнать, чем ты на самом деле занимаешься и сколько еще шпионов находится у нас на борту. Мы можем узнать это и без твоей помощи. У тебя есть только две возможности: работать на нас или умереть.
      Сандра старалась нащупать кинжал, который был спрятан под броней, защищавшей грудь. Кинжал этот уже не раз сослужил ей добрую службу. Может, сослужит и на этот раз.
      Но в этот момент "другой халианин подошел к командиру и что-то коротко пролаял. Командир повернулся к нему. Завязался диалог, напоминавший собачью перебранку, судя по всему, предметом спора была красная лампочка, мигавшая на приборной доске.
      Сандра решила пока не трогать кинжал. Она еще успеет достать его. Сандра могла поклясться, что Стив уже где-то здесь. Она ведь включила свои позывные. Но где он может быть?
      Сандра стиснула зубы. Вот бы сейчас достать пистолет и взорвать обоих халиан вместе с их приборной доской. Но они ее обезоружили. И потом, разрушать такое дорогостоящее имущество...
      Как инженер, она оценивала чужое электронное оборудование, а как барахольщица - с вожделением мечтала о возможных барышах. Ее тошнило от этих вонючих тварей. Если они хотят убить ее, то почему медлят? Она искоса взглянула на халиан. Они все еще лаяли друг на друга, пялясь на красную лампочку. Сандра надеялась, что столь длительная дискуссия означает, что их запас ядерной энергии на нуле.
      Она осторожно завела руку за спину и нащупала какой-то металлический рычажок на стене. Она осторожно повернула его. Оказалось, что он отвинчивается. Панель отодвинулась, и Сандра тихонько проскользнула в отверстие. Но в спешке она уронила рычажок на пол. Оба хорька повернули головы на стук, прекратили спор и бросились следом.
      - Стой! - тявкнул командир. Раздался выстрел.
      Сандра пригнулась и лихорадочно принялась нажимать кнопки кодового замка. В дверь яростно заколотили. Сколько времени им может понадобиться, чтобы преодолеть это хлипкое препятствие? Замок не вечен.
      Стив оказался в следующем коридоре. Он поминутно озирался, проверяя нет ли поблизости хорьков. Сандра по-прежнему не давала о себе знать. Он толкнул ближайшую дверь. Заперто. Внезапно он с ужасом услышал из-за стены лай халиан. Потом раздался голос Сандры. Стив замер. Потянулись томительные мгновения. За дверью глухо лаяли хорьки. Сандра молчала. Вдруг отчетливо прозвучал выстрел, Стив окаменел. Кто стрелял?! И в кого?! Что с Сандрой? Жива ли она?
      Дверь вдруг распахнулась, и прямо на Стива, едва не сбив его с ног, вылетел хорек. Стив выстрелил, и халианина отшвырнуло к стене. Хорек рухнул на пол, несколько раз дернулся и затих.
      Сзади послышался шум. Стив резко обернулся. Из-за угла коридора выскочил еще один халианин. Яростно отстреливаясь через плечо, он нырнул в открытую дверь. Странное поведение для беспощадного воина, подумал Стив. Выругавшись, он заглянул в дверной проем. Там было темно и пусто.
      - Стив! - услышал он глухой голос в шлемофоне.
      - Сандра! Ты где?
      - На нижнем этаже, под тобой. Посмотри на свой сканер.
      - Я пристрелил одного хорька. А другой куда-то смылся.
      - Должно быть, он где-то здесь, внизу. Поторопись!
      Стив скатился по лестнице. Внизу на площадке его ждала Сандра.
      Он был так рад видеть ее, что на мгновение даже забыл, что именно она навлекла на них беду. Он решил воздержаться от нотаций, пусть и заслуженных. Сейчас надо подумать о проклятых халианах, устроивших на них охоту.
      Не успели они с Сандрой поприветствовать друг друга, как раздался новый выстрел. Близнецы отскочили к лестнице, мимо них по коридору промчался еще один хорек и тут же исчез за углом.
      - Проклятые шпионы! Я убью вас обоих! - пролаял он на бегу.
      Стив осторожно выглянул в коридор. Там было пусто. Куда это он подевался?
      - Мне казалось, у них - прекрасное обоняние, - задумчиво сказал Стив. Почему они нас не замечают?
      Может быть, все дело в наших скафандрах? А может, у этой твари насморк? - откликнулась Сандра.
      - Лучше бы у него случилась болезнь посерьезнее, чем насморк! - Он бросил взгляд на кобуру скафандра Сандры: она была пуста. - Где твой пистолет?
      Сандра смущенно опустила взгляд:
      - Они обезоружили меня. Но прежде я убила одного хорька.
      Стив вытащил запасной:
      - Вот, возьми. Это лучше, чем твой дурацкий ножик, который ты таскаешь с собой.
      - Спасибо. - Она сунула пистолет в кобуру и выглянула в коридор. Должно быть, они охраняют выход из шлюза. Мы едва ли вернемся на "Саргассо" живыми, если не избавимся от этих тварей. Надо найти их.
      Непрерывно озираясь, они вышли в коридор. Все двери на их пути были закрыты. Стив дернул первую - заперто. То же - со второй и третьей дверями.
      Четвертая дверь оказалась открытой. В этот момент за спиной послышался топот. Сандра быстро втолкнула Стива внутрь и спряталась сама. Прижавшись к стене, они замерли.
      Халианин пробежал мимо их убежища, поливая стены коридора автоматными очередями.
      - Трусы! Покажитесь!
      Близнецы затаили дыхание. Они не двигались, пока в коридоре снова не стало тихо.
      Сандра нетерпеливо проверила лазерный пистолет:
      - Пошли, Стив. Пора.
      Стив явно не торопился продолжить охоту на хорьков.
      - Мне надоело бегать за этим идиотом, который гоняется за нами. Если бы мы посидели здесь подольше, он бы все равно вернулся сюда, и мы смогли бы подстрелить его.
      Сандра хотела было ответить, что он говорит глупости, как Стив вдруг резко дернул ее за руку.
      - Ох, Сан, погляди-ка. - Она обернулась и раскрыла рот от удивления.
      В углу комнаты на полу сидел старик в голубом халате. Его босые ноги были скрещены. На незваных пришельцев он не обращал никакого внимания. Старик явно находился в состоянии транса.
      Осмотревшись, близнецы поняли, что вторглись в чье-то жилище. В комнате стояла низкая койка и простой деревянный стул. На полу синий коврик.
      Старик сидел на коврике, опустив голову. Вместо волос голова была покрыта чешуей и перьями. В комнате стояла тишина.
      Стив и Сандра в недоумении уставились друг на друга. Это что, еще один странный враг?
      Сандра кашлянула:
      - Простите...
      Ответа не последовало.
      Она повторила попытку завязать разговор.
      - Простите, что я вас беспокою...
      Молчание.
      Стив подошел к незнакомцу и потряс его за плечо.
      - Стив, перестань, ты сделаешь ему больно.
      Не успела она это сказать, как незнакомец выпрямился и, проделав грациозное движение, нечто среднее между танцевальным па и выпадом, пнул ногой Стива, так, что тот отлетел, ударившись о стену.
      - Стив, с тобой все в порядке? - Сандра вскрикнула, как испуганная девочка.
      - Не уверен. - Он пытался перевести дыхание. Какой, однако, удар! Стив сел и потряс головой.
      - Кажется, ты говорила, что я могу кому-то сделать больно?
      Незнакомец бесстрастно смотрел на них. У него был острый подбородок, широкие скулы, тонкий нос и темные, непроницаемые глаза.
      - Помешать сейза - опасная глупость, ганий, - сказал он ясным, спокойным голосом. Похоже, старик был готов продолжить свой таинственный танец.
      - Кажется, я вас понял, - заметил Стив, осторожно поднимаясь.
      - Многие понимают, что это опасно, слишком поздно, - продолжал неизвестный с мрачным удовлетворением. И словно в подкрепление этих слов он сделал новое резкое движение ногой.
      - Послушайте, вы меня убедили. Простите, что побеспокоил вас. Прошу вас, не обижайтесь. - Стив явно нервничал.
      Он услышал, как Сандра щелкнула кобурой. Неизвестный, очевидно, тоже понял, что это за звук. Он прекратил свой танец, отодвинулся на несколько футов и остановился, молча наблюдая за близнецами.
      Незнакомец был выше хорьков, он очень напоминал человека. Двуногий с чешуей и перьями? Впрочем, подумал Стив, чего только не встретишь во Вселенной.
      - Так вы говорите на всегалактическом языке? - заметила Сандра.
      Незнакомец кивнул.
      - Кто вы, и откуда?
      - Я - нидиец.
      - Это - ваше имя?
      - Нет, имя моего народа. Меня зовут Эгри, из гнезда Хинк Иллэ. - Он ждал от них какой-то реакции, но, так как они молчали, спросил, почти обескураженно: - Разве вы не слыхали о гнезде Иллэ?
      - Простите, нет.
      Нидиец был явно разочарован.
      - Я хотел бы узнать ваши имена и гнезда, - сказал он уже без прежнего высокомерия.
      - Мы - Сандра и Стив Хэйс, из Свободнорожденной.
      - Хэйс - это имя вашего народа?
      Стив пожал плечами:
      - Как сказать? Это - наша фамилия, по вашему, кажется, "гнездо". И мы из народа людей.
      Эгри кивнул:
      - Я слышал о людях. Но вы - вовсе не такие большие и неуклюжие, как нам внушали пануа.
      - Пануа? - Сандра и Стив недоуменно переглянулись.
      - Наши господа. Вы называете их халиане. Я - личный раб командира пануа.
      - Вы - раб? - воскликнула Сандра.
      - Да. Хэлиане давно покорили нашу родную планету.
      - Кажется, они хотят сделать то же самое со всей галактикой. А где ваша родная планета?
      - Люди называют ее Цель.
      Близнецы снова переглянулись. Считалось, что эта планета - родина халиан.
      - А у всех членов команды есть личные рабы?
      - Команды? Здесь нет команды." Господ всего четверо. Остальные - в спячке.
      - В спячке?
      - Да. В стальных коконах, в убежище.
      Стив выругался про себя. Значит, они с Сандрой могли давно покинуть корабль! Если бодрствовали всего четыре халианина, то шлюз вряд ли охранялся. Разве что, роботы. Но роботов Стив на этом корабле не видел.
      Стив вспомнил большие канистры, которые он заметил на "складе". Это и были сосуды для сна! Ему следовало догадаться об этом раньше! Значит, большая часть команды в анабиозе. Голос нидийца прервал его размышления.
      - Учтите, что командир господ отправился выводить своих товарищей из спячки.
      - То есть он собирается пробудить других хорьков, что спят в этих самых коконах? - Впервые Стив видел Сандру испуганной.
      - Это так.
      - Надо остановить его! Вы могли бы проводить нас в помещение для спящих?
      Нидиец колебался. Сандра подняла пистолет. Их глаза встретились. Старик кивнул и сделал знак следовать за ним.
      По темному коридору, через дверцу люка, нидиец провел их в грузовой отсек. Через смотровое окошечко Стив, на сей раз вместе с Сандрой, разглядывал металлические контейнеры для спящих. У пульта управления, к ним спиной, возился халианин.
      Стив схватился за пистолет, но халианин, успев-таки заметить его, резко развернулся и выстрелил первым. Смотровое окно разлетелось на мелкие осколки.
      Близнецы упали на пол. Стив поднял голову и увидел, что старик Эгри стоит неподвижно, то ли в страхе, то ли в шоке.
      - Ложись, идиот!
      Стив попытался заставить его опуститься на пол силой. Эгри упал, словно деревянный, пребывая все в том же оцепенении.
      - Ну, довольно, - пробормотал Стив. - Прикрой меня, Сан.
      - Хорошо.
      Стив пополз к двери. Она была заперта. Наверное, халианин решил проявить предусмотрительность. Ну что же, если хорек не желает выходить, то следует выманить его.
      Стив снял с пояса акустическую гранату, включил персональное противоакустическое устройство. Сандра последовала его примеру. Потом он выставил задержку в десять секунд и, швырнув гранату в разбитое окно, замер в ожидании. Вскоре пол завибрировал. Стив спросил себя, успел ли халианин заткнуть уши.
      Потом раздался взрыв, дверь распахнулась, и оттуда появился хорек. Судя по всему, он был тяжело ранен. Стив добил его и стал ждать появления новых халиан.
      Прошло несколько минут, но никто не появлялся. Куда они девались? Стив готов был поклясться, что видел какое-то движение в "складе"-спальне. Он отключил противоакустическую защиту.
      - Выходите, выходите же, черт бы вас побрал! - бормотал он, уставившись в оптический прицел своего пистолета. Позади него зашевелился Эгри. Стив осторожно заглянул в разбитое окно. В противоположной стене чернела пробоина. Пульт управления был разрушен. Халиан нигде не видно.
      Удушливый запах аммиака просочился в коридор. Стив старался дышать ртом.
      - Сандра, ты не можешь что-нибудь сделать с этим пультом?
      Он повернулся к сестре. Она неподвижно лежала на полу. Темно-красное пятно расплылось на ее груди, под правым плечом. Одна из последних пуль хорька попала-таки в нее.
      - Сандра!
      Стив забарабанил по кнопкам на ее скафандре, управлявшими медицинской программой, отчаянно пытаясь стабилизировать состояние сестры. Но его познания в медицине были более чем скудные. Он не мог даже определить тяжесть ранения.
      Внезапно рядом раздался спокойный голос Эгри.
      - Могу я помочь?
      - Чем?
      - Я принадлежу к гильдии Целителей. Мой народ создал много искусных приемов исцеления, и, возможно, смогу помочь вашей сестре.
      - А почему я должен доверять вам?
      - А почему вы не должны мне доверять?
      - От вас не было особой пользы во время перестрелки. А несколько минут назад вы чертовски сильно меня лягнули.
      - Я сожалею об этом. Вы коснулись меня во время сейза, и мои рефлексы сработали прежде моего разума. Что до стычки, то моему состоянию имеется объяснение, но у нас нет времени для объяснений. Ваша сестра умирает, а мне, быть может, удастся спасти ее. Вы позволите?
      - Давайте. Но учтите, я слежу за каждым вашим движением.
      Старик опустился на колени и расстегнул скафандр Сандры. Он потрогал ее руки, потом коснулся груди, пощупал пульс, положил руку ей на лоб и закрыл глаза. Через мгновение он кивнул, словно в подтверждение собственного диагноза.
      Затем открыл маленькую сумочку, висевшую у него на шее, и достал несколько странных геометрических предметов, тускло поблескивавших в красном свете верхних ламп. Он разложил их так, что они образовали круг, внутри которого оказалось тело Сандры, и склонил голову, словно в молитве.
      Стив с изумлением увидел, как Сандра задышала в одном ритме с Эгри. Кровотечение остановилось. Через несколько минут Эгри вышел из транса и достал из складок своего халата другую сумочку, из которой извлек бутылочку. Человек-птица снова проверил состояние жизненных сил пациентки и кивнул.
      - Сейчас она заснет, а проснется исцелившейся.
      Стив опустился на колени и пощупал пульс сестры. Он был уверенным и ровным. Дышала Сандра глубоко. Может, и правда она выздоровеет. Он повернулся к Эгри.
      - Благодарю вас. Не могли бы вы меня научить этому полезному искусству?
      Некое подобие улыбки появилось на лице человека-птицы.
      - Быть может. Среди нашего народа немногие способны овладеть им.
      Стив встал и помог подняться старику, который принялся печально осматривать поврежденные сосуды для спящих.
      - Вы спасли себя, но очень дорогой ценой, - сказал он тихо.
      - Какой ценой?
      - Самой дорогой из всех.
      - То есть?
      Эгри печально покачал головой:
      - Молодой человек, мы говорим о жизни.
      - Как так?
      - Те, кто спал, теперь заснули навеки.
      - То есть, умерли? - Стив помрачнел, но лишь на мгновение. - Но ведь это же были халиане.
      - Не все.
      - Что ты хочешь этим сказать? - С растущей тревогой Стив взглянул на нидийца.
      - Здесь были и люди моего народа. И вашего.
      Стив похолодел.
      - Но я думал, в анабиозе находились хорьки.
      - Да. Но большая часть из тех, что спали, рабы.
      Стив отшатнулся. Раскаяние затопило его сердце. Значит, все эти разговоры о рабстве правда! Они попали на корабль, перевозивший рабов, и он, Стив, решил судьбу "груза".
      Они с Сандрой очутились на корабле, который вез рабов "домой". Но откуда? И как долго должна была продолжаться спячка в этом путешествии? Вопросы проносились в голове Стива, и мучительное чувство вины все сильнее охватывало его. Он убил пленников-людей... И сородичей этого доброго разумного существа, спасшего его сестру.
      - Я... я виноват. Я ничего не знал...
      - Халиане. Люди. Столько жизней.
      Эгри закрыл глаза, потом медленно открыл и повернулся к полкам.
      - Пойдемте. Некоторые из них, может быть, еще живы.
      - Как вы узнали?
      - Я установил контакт с ними перед взрывом, когда был в состоянии транса.
      Стиву не хотелось оставлять Сандру одну, но чувство вины заставило его последовать за стариком.
      Запах стоял чудовищный, но все же Стив предпочел бы все отпущенные ему годы прожить с этим запахом, чем один раз увидеть то, что открылось его глазам. Смерть тех, что должны были вот-вот проснуться, была мучительной. Гримаса ужаса и боли застыла на их лицах.
      Они с Эгри провели тяжелый час, осматривая остальные "коконы". Особенно жутко выглядели халиане. Стив поблагодарил судьбу, что не встретился с ними, когда они были живы. Большинство погибли во сне. Кое-кто из людей и нидийцев явно успели проснуться и отчаянно пытались удержаться по эту сторону бытия. Они задохнулись.
      Стив видел, как отвернулся Эгри, не в силах смотреть на погибших соплеменников. Только трое из племени нидийцев остались живы. Человек-птица помог им выбраться из "канистр" и обнял уцелевших на свой манер, потершись носом об их шеи.
      Хотя Стив и испытал облегчение, когда обнаружил, что из халиан не выжил никто, на душе у него было тяжело. По его вине оборвались жизни ни в чем не повинных разумных существ. Сандра, на его месте, наверное, чувствовала бы то же самое. Тут Стив вспомнил, что оставил ее лежать одну, в бессознательном состоянии. Ему стало еще хуже.
      - Эгри?
      Старик повернулся к нему.
      - Я должен взглянуть, как там моя сестра.
      - Думаю, она скоро проснется.
      - Я так обязан вам. Вы спасли ей жизнь.
      Человек-птица покачал головой:
      - Не обязаны. Вы освободили меня от господ. Да, тяжелой ценой, но вы также освободили и других. Рабство у халиан - неприятная вещь, и рабы не живут долго.
      - Вы, наверное, хотите вернуться на свою планету? Можно найти корабль, направляющийся туда.
      - Нет. Это означало бы возвращение в рабство. Вместе со своими товарищами-изгнанниками я предпочел бы найти пристанище где-нибудь подальше от сферы влияния халиан, подальше от войн.
      - Я и сам бы это предпочел, но боюсь, что в галактике давно уже не сыщешь сектора, не затронутого боевыми действиями. Почему бы вам не вернуться с нами на Свободнорожденную? Наша планета - одна из самых уединенных.
      Нидиец кивнул:
      - Мы обсудим ваше предложение. Может быть, вам сейчас лучше вернуться к сестре? Мы хотим оплакать своих товарищей, как и остальных невинно погибших.
      Стив не нашел слов, чтобы ответить. Он молча удалился.
      Когда Стив вошел в коридор, Сандра уже проснулась. Она сидела, прислонившись спиной к стене.
      - Привет! У меня плечо болит. - Она улыбнулась. Стив осторожно обнял ее. Она показала на бинт. - Это ты наложил?
      Стив покачал головой, усаживаясь на пол рядом с ней.
      - Нет, это работа Эгри. Оказалось, он что-то вроде доктора.
      - Я догадывалась об этом.
      - Как ты себя чувствуешь?
      - Кружится голова, но в общем, хорошо.
      - Ты едва спаслась. Тебе надо поучиться падать на пол и стрелять попроворнее, - поддразнил он сестру.
      Она слегка ущипнула его за руку и улыбнулась.
      - Удалось избавиться от всех халиан?
      Он кивнул:
      - Эгри сказал, что членов команды было всего четверо, хотя я видел только троих. Все они мертвы. Может, где-нибудь прячется еще один, но я сомневаюсь в этом.
      - Ты выглядишь расстроенным.
      Стив тяжело вздохнул:
      - Помнишь, я бросил гранату? Она взорвалась и убила всех, кто находился в спячке.
      - Ну и что? Это ведь были халиане. Они сами убили бы нас, не задумываясь.
      - Там были не только халиане. В анабиозе находились еще и нидийцы, соплеменники Эгри. И люди. - Он увидел, как в ужасе расширились ее глаза.
      - Люди? Откуда?
      - Сан, этот корабль вез рабов! Неудивительно, что они не ответили на твои позывные. Им не хотелось себя обнаруживать. Они собирались незамеченными прокрасться через территорию, контролируемую Флотом.
      Сандра молча слушала его. Глаза ее блестели от слез.
      - Я не знала... Откуда мне было знать...
      - Не кори себя. Может, смерть для них лучше, чем рабство у проклятых хорьков. Но лучше бы я никогда не видел этого корабля! И что нам с ним делать?
      Сандра сразу забыла о своей печали. Глаза ее сузились - верный признак того, что переходит к делу. Сандра поднялась на ноги:
      - Держу пари, что этот корабль может обогатить нас, Стив. Люди Флота, наверняка, пожелают осмотреть его. Здесь полно оружия и всего прочего. Этот корабль даст нам больше, чем мы смогли бы получить от экспедиции на Станцию Дельта.
      - А как быть с индийцами?
      - Можно взять их с собой или высадить там, где они пожелают.
      - Может, надо прежде всего спросить, чего хотят они сами?
      Они вернулись в разгромленную спальню. Эгри просиял, увидев Сандру:
      - Я вижу, наша пациентка поправилась.
      Сандра улыбнулась:
      - Благодаря вам. Я обязана вам жизнью.
      Старик покачал головой:
      - Как я уже говорил вашему брату, вы ничем мне не обязаны, Сандра Хэйс. Вы освободили меня и моих товарищей. И, получив свободу, мы желаем последовать за вами на вашу родину, если вы позволите. Нам больше некуда отправиться.
      - Ну, конечно, мы возьмем вас, с удовольствием! - Сандра обняла Эгри и отстранилась, смущенно покраснев. Человек-птица явно был доволен. Но вдруг он напрягся и повернулся к Стиву.
      - Вы убили не всех Пануа.
      - Откуда вы знаете?
      - Я чувствую, что один прячется среди мертвых.
      Стив выхватил пистолет:
      - Никто из нас не может чувствовать себя в безопасности, пока мы не найдем его. Скорее.
      Они осторожно двинулись вдоль спальных ярусов. Запах здесь все еще был тяжелым.
      Стиву показалось, что кто-то шевельнулся, но когда он обернулся, чтобы выстрелить, то увидел перед собой не хорька, а Эгри. Не успел Стив раскрыть рот, чтобы успокоить нидийца, как из темноты ему на спину прыгнул хорек и вцепился в горло. У Стива потемнело в глазах.
      - Стив! - он услышал крик Сандры, но голос сестры словно доносился с другого конца света. Потом раздался выстрел, и халианин разжал лапы. Сильные руки старика поддержали Стива, не дав ему упасть.
      - Ну, Сандра, если я в следующий раз начну тебя критиковать за твою стрельбу, можешь смело поставить меня на место.
      - Решено.
      - Что делать с телами? - спросил Эгри.
      Стив повернулся к сестре:
      - Надо посмотреть, нет ли здесь холодильного оборудования. Может, мы могли бы доставить тела на корабль Флота.
      Сандра бросила взгляд на пульт и кивнула:
      - Пожалуй, мы могли бы наполнить эту комнату жидким азотом. Если ты мне поможешь, много времени это не займет. Она открыла свой личный ящичек с инструментами и принялась за работу.
      Стив сидел в рубке "Саргассо" и смотрел на странный белый туман, застилавший звезды. Через два дня они должны быть дома. Он зевнул и улыбнулся сестре:
      - Ох, и устал же я! Не хотела бы ты подежурить первой?
      - Не беспокойся, братишка. Мне не терпится повозиться с халианским оружием. А для этого самое лучшее время - когда ты заснешь. Тогда ты не будешь мне мешать.
      - Ну, если это единственная благодарность за то, что я спас тебя от хорьков, то пусть будет так. - Стив встал и направился к двери. - Разбуди меня в 20:00. И вот что, Сан... Когда в следующий раз ты решишь осмотреть якобы брошенный корабль, сделай одолжение, разбуди сначала меня.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Редж Рамирец, старший лейтенант в отставке, нажав на панель, встроенную в его кресло, отключил канал общей связи. Четверо внуков сидели у его ног и завороженно следили, как Ястребиный Коготь, (как всегда в одиночку) снова спасает Альянс.
      Разговор, состоявшийся после семейного просмотра, оказался для Реджа не самым приятным. Младший внук спросил, чем дедушка занимался на Флоте и прежде чем Редж успел ответить, старший пренебрежительным тоном сообщил, что дед служил на грузовом корабле:
      - Эти корабли настоящим парням с Флота все время приходилось спасать.
      Редж, хотя он прослужил во Флоте пятьдесят лет, никак не мог втолковать внукам, что кто-то же должен доставлять боеприпасы "настоящим парням", иначе им будет нечем стрелять. Он гордился своей полувековой службой в интендантском корпусе, но никогда не слышал, чтобы какой-то интендант без посторонней помощи спас Альянс.
      Билл Фосетт. ПРОДВИЖЕНИЕ ПО СЛУЖБЕ
      Вот так продвижение, - подумал Ауро Лебари, недавний кавалер ордена Серебряной Плеяды. Он пошатнулся, когда корабль угрожающе завибрировал, и, уронив новые лейтенантские значки, которые чистил, ухватился за раковину. Грузовой корабль "Красный Шар" содрогнулся снова, выходя в нормальное пространство. Бормоча ругательства, Ауро отшвырнул тряпку и полез под койку, чтобы достать свои драгоценные значки. Выбравшись обратно, он кинул взгляд на экран внутренней связи. Со вздохом облегчения Ауро убедился, что экран выключен, и на мостике никто не видел его оплошности. Он старался подавить поднимавшееся раздражение - против Флота, против Мейера и даже против Буханона.
      Театрально вздохнув, черноволосый красавец лейтенант заставил себя расслабиться. Сейчас не время злиться. Корабль скоро прибудет на место.
      Стараясь успокоиться, молодой человек привел в порядок бородку, постриженную на-тот же манер, что и у адмирала Агбири, командовавшего эскадрой грузовых кораблей. "Красный Шар" являлся флагманом. Сам Ауро не знал, смеяться ему или плакать по поводу своего нового назначения. Этот "флагман" следовало давным-давно списать и продать какому-нибудь отчаянному индайскому торговцу. На корабле имелось одно-единственное маломощное лазерное орудие, меньше, чем те, что использовались на десантных скутерах. На таком корабле глупо надеяться на славу и успех.
      А хуже всего, что Ауро снова вызвался сам.
      Когда капитан Буханон спросил, на какой станции Ауро хотел бы служить, тот просто сказал, что хотел бы иметь свой дом. Он чувствовал тогда себя героем и понимал, что ответ его прозвучал более чем скромно. Ему следовало бы прежде хорошенько подумать.
      Молодой офицер облачился в парадную форму, стараясь не испачкаться о грязные стены "собственного" дома. Эта грязевая смазка, кажется, немного мешала распространению ржавчины - а корпус корабля был весь изъеден ржавчиной. Как-то раз Ауро собрался с силами и решил почистить стену, но как только он отскоблил небольшой участок, его глазам предстала картинка, нацарапанная на стене предшественником: весьма условный трипеец проделывал нечто невообразимое с Гектионским бисексуалом. С тех пор Ауро опасался счищать грязь с остальной части стены.
      После того памятного ответа Ауро капитан Буханон поинтересовался, не согласится ли он стать помощником другого, также недавно награжденного, офицера. Речь шла об адмирале Абрахаме Мейере. Ауро слышал, что то был внук знаменитого адмирала Исаака Мейера. Отец всегда твердил Ауро, что следовать за отпрысками знатных флотских фамилий - дело весьма перспективное. Поэтому, когда ему предложили работать с Мейером, Ауро не раздумывал. Члены знатных семейств продвигаются по службе быстрее обычных смертных, это касается и их окружения. Когда кандидат в офицеры узнал, что новое назначение означает внеочередное присвоение лейтенантского звания, он, не колеблясь, принял столь заманчивое предложение.
      Только прибыв на место своей новой службы, Ауро обнаружил, что адмирал Мейер - интендант. Отец Ауро любил вспоминать еврейскую поговорку: "Если ты обманут впервые, виноват обманщик, если обманут снова - сам виноват". Ауро дважды проявлял инициативу, и ему следовало сделать выводы из своих ошибок. Злиться можно было лишь на себя самого. "Флотилия" адмирала Мейера состояла из нескольких грузовых судов и медицинского корабля. Самый новый из кораблей был вдвое старше Ауро. Самый малый был раз в пять меньше крейсера и имел половину силы тяги корабля-разведчика.
      Да и шесть кораблей-разведчиков, сопровождавших транспортники, только номинально подчинялись адмиралу. За несколько дней на этой службе, Ауро ни разу не видел, чтобы Мейер связывался с адмиралом Агбери, хотя его командир то и дело общался с офицером разведки. По тону сообщения разведки были больше похожи на приказы, чем-на донесения. Ходили слухи, что адмиралы враждовали еще с начала войны.
      Ауро постоял в дверях, раздумывая, стоит ли здесь щеголять новеньким серебряным с золотом орденом. Герой Вифезды выглядел чересчур торжественно на мостике потрепанного грузовоза. И все же, совсем скоро, они, если и не примут участие в битве, то окажутся поблизости от нее. И это было единственное основание для того, чтобы нацепить сверкающий орден на китель.
      Наконец гордость (а не тщеславие, в чем Ауро поспешил убедить себя) победила, и он с легким трепетом приколол орден. В этот момент поступило сообщение, что через пять минут они прибудут на позицию.
      Ауро не хотелось верить, что нервный молодой офицер, которого он видел в зеркале - это он сам. Ему также совершенно не нравилась его кандидатская форма. Несмотря на повышение, новой формы он еще не получил. Флагманский интендант проинформировал лейтенанта, что офицеры должны сами заботиться о своем обмундировании. Потом шеф, посмеиваясь, добавил, к явному удовольствию других унтер-офицеров, что ближайшее ателье находится от них на расстоянии примерно пятидесяти семи световых лет. Эта насмешка болезненно задела самолюбие героя Вифезды.
      Между тем Абрахам Мейер был едва ли не более расстроен, чем его новый помощник. Последнее время, всякий раз, получая новую команду, он чувствовал себя растерянным и подавленным. Даже его знаменитая победа над Трипейцами казалась теперь простым везением. На новую удачу он не надеялся.
      Через год после того, как Трипейцы присоединились к Альянсу, на Мейера стали распространяться правила ротации. Трипейцы теперь, по крайней мере, внешне относились к нему благосклонно, - впрочем, они были очень заняты экспортом своих товаров в сотни миров Альянса. Когда пришел запрос о переводе, бумаги были уже готовы (разумеется, это была работа деда Мейера). Одновременно последовало очередное присвоение звания - он стал адмиралом. После этого интендант ожидал назначения на какую-нибудь канцелярскую должность в Порту, как обычно в таких случаях. Вместо этого последовал запрос о назначении его командующим небольшой боевой флотилией, который тут же был удовлетворен.
      На новой службе трудно было ожидать успехов. Адмирал поморщился, вспомнив единственный (за все время) бой. Флотилия курсировала в таком районе, где ее участие в боевых действиях представлялось весьма и весьма проблематичным. Мейер отдал тогда единственный приказ одному кораблю: вернуться, чтобы защитить станцию. Командир корабля тогда не выполнил приказа и впоследствии получил медаль за боевые заслуги. Приказ Мейера вернуться на станцию официально нигде не упоминался, но и славы ему это, понятно, не принесло.
      Через месяц после этого адмирала Абрахама Мейера тихо перевели командовать подразделением вспомогательных кораблей. И в этом также чувствовалась твердая рука знаменитого деда. Тот представлял себе добро именно таким образом. Дед никогда не понимал, почему его внук выбрал технические службы, а не боевое подразделение. Место настоящего офицера в битве. Если бы Абрахам был никем, если бы он не имел больших связей, то его нерешительность в битве у Мертвой Звезды навсегда означала бы для него перевод в наземные части. Но его дед решил избавить внука от этого позора и дать ему еще один шанс.
      А сейчас идея вернуться на какую-нибудь планету выглядела заманчиво. Мейер получил приказ отойти, чтобы защитить станцию, находившуюся в двадцати минутах полета от планеты Бычий Глаз. Это было достаточно близко, даже с учетом скоростных возможностей грузовозов.
      Его подразделение должно было оказать помощь во время боя, если таковая потребуется. Но было непонятно, как суда, на которых меньше оружия, чем на одном халианском фрегате, могут помочь двум сотням кораблей Флота.
      Подходя к мостику, Абрахам Мейер подумал, что чудес с него уже довольно, но, с другой стороны, выжить в ближайшие часы можно будет только чудом. Он остро ощущал свою беззащитность. Да и трудно чувствовать себя иначе в их положении. По данным разведки, на Бычьем Глазе находился главный ремонтно-технический центр всего халианского флота. В безграничном пространстве космоса почти невозможно было заставить принять бой противника, который не желал драться. Всякий раз, когда у Флота было большое численное преимущество, халиане просто ныряли в гиперпространство.
      Бычий Глаз был выбран сознательно, поскольку это место халиане будут вынуждены защищать. Вскоре адмирал Мейер со своими кораблями, сопровождавшими грузовозы, окажется совсем близко от района будущей битвы, которая обещает стать чуть ли не самой грандиозной за всю нынешнюю войну.
      Во время десантной операции на Вифезде возникли проблемы с боеприпасами. График был тогда составлен так, что вспомогательная флотилия каждый раз опаздывала к началу боя и не могла оказать помощь передовым десантным отрядам.
      На этот раз Дюан Динамит решил провести все операции одновременно, дабы обеспечить десантников всем необходимым в достаточном количестве.
      При этом он не подумал, что безоружные грузовые корабли будут беззащитны, если военные корабли халиан вздумают напасть на них. Когда же капитаны грузовозов указали на такую возможность, адмирал Дюан расценил их колебания; как трусость. Несмотря на протесты Агбири, командующий назначил его охранять грузовозы, но этого оказалось недостаточно, чтобы успокоить владельцев. После их формального протеста, Дюан решил отправить их в Порт, а командование поручил адмиралу Мейеру.
      Второпях Мейер чуть не столкнулся с лейтенантом Лебарио. Паренек (трудно было иначе назвать двадцатилетнего офицера) был одет в какую-то робу. Абрахам немного удивился. Может, это форма ополченца родной планеты его помощника? Мейер смутно помнил, что лейтенант происходит из какого-то знатного семейства. И лишь по прошествии нескольких минут до него вдруг дошло, что Ауро Лебарио облачен в форму выпускника портовой Академии. Это открытие его не обрадовало. Несколько мгновений они изучали друг друга, словно не зная, что делать дальше. Наконец младший офицер жестом пригласил старшего пройти первым. Они поднялись на мостик, старательно делая вид, что ничего не случилось, но, похоже, им это удавалось не слишком хорошо.
      Мейер вошел в тесное контрольное помещение, стараясь не задеть находившихся там офицеров. При двух командных пунктах, мостик был опасно переполнен. Мостик грузового корабля явно был не приспособлен для командования целой флотилией. Адмирал, однако, не разрешил техникам отключить искусственную гравитацию и установить операторские пульты вверх ногами. Общение с офицерами, которые висят вниз головой - занятие далеко не из самых приятных.
      Каждый офицер должен был как следует подготовиться к выходу из гиперпространства. Радиосвязь в гиперпространстве невозможна, поскольку скорость корабля в буквальном смысле многократно превышает скорость света. Поэтому сколько ни координируй заранее свои действия, при выходе из нормального пространства все равно понадобится быстрая перегруппировка. Если неподалеку окажутся халиане, то любой зазевавшийся корабль обречен.
      Офицеры явно были напряжены. Большинство из них прежде служили в торговом флоте, и их буквально силой затащили на Флот. Ни один из этих офицеров прежде не встречался с халианами. Индайцы, которым случалось видеть хорьков в деле, редко бывали годны к дальнейшему выполнению обязанностей.
      Ауро взглянул на Ремру. Хрюбанка была дружелюбным и симпатичным существом, и Ауро быстро сблизился с ней. На корабле Ремра выполняла функции пилота. До встречи с ней Ауро никогда не видел хрюбанцев. Блестящая мягкая шерстка, покрывавшая тело Ремры, усиливала ощущение чего-то уютного и добродушного. Старший инженер даже поддразнивал Ауро по поводу "подружки". Мрак и ужас!
      Молодой офицер покраснел, вспомнив об этом. Он не воспринимал Ремру как женщину. Поначалу Ауро даже решил, что пилот того же пола, что и он сам. Почему-то открытие ошибки все испортило, и он стал избегать ее. Сейчас они поневоле оказались вместе, и Ауро не находил ответа на молчаливый вопрос хрюбанки. Он сам не знал, почему избегает ее. По счастью, в данный момент Ремра была слишком занята своей работой.
      При выходе из гиперпространства их сильно тряхнуло. Корпус корабля жалобно заскрипел. Молодой лейтенант прежде никогда не слышал, чтобы корабли издавали столь душераздирающие звуки. Он вспомнил, насколько тонки и непрочны стенки этого торгового суденышка. Их с легкостью можно прострелить из ручного гранатомета. Ауро почувствовал, как во рту у него пересохло. Хорошо бы выпить чего-нибудь освежающего. Он услышал предостерегающий звук сирены. Как и планировалось, битва за планету Бычий Глаз уже началась. Но только это и соответствовало ожиданиям.
      Адмирал Дюан организовал селекторную связь. Он сообщил всем, что по данным разведки, полученным всего несколько дней назад, у них тройное превосходство по числу боевых кораблей и четырехкратное - по огневой мощи. Сам адмирал полагал, что главная проблема будет состоять не в том, чтобы победить халиан, а в том, чтобы не дать им бежать в гиперпространство. Он дал задание взять противника в "клещи", причем сделать это за доли секунды.
      Теоретически, первого удара было достаточно, чтобы прижать к планете халианские корабли.
      Остальные корабли Флота должны отойти к дальней стороне планеты, чтобы устроить засаду и нанести по врагу сокрушительный удар.
      Адмиральский корабль непрерывно передавал сводку, так что Ауро смог просмотреть краткий обзор последних событий. Первый эшелон проник в систему точно в назначенный час. Система двойного кольца была неоднократно проверена и считалась высокоэффективной и мобильной. Сообщалось, что Первый корпус включает в себя пятьдесят шесть кораблей, в том числе семь тяжелых эсминцев. Как и предвидело командование, навстречу Первому устремились несметные полчища легких халианских кораблей.
      Двадцать семь грузовозов и один санитарный корабль, подчинявшиеся Мейеру, расположились в нескольких астрономических единицах от планеты, где-то посередине между Солнцем этой системы и Бычьим Глазом. Это давало возможность иметь полную картину битвы. Агбири выставил вперед собственный разведкорпус. Вдали уже мерцали вспышки - это обменивались первыми выстрелами авангард халиан и Первый корпус.
      Когда на дисплее появились первые данные, Мейер решил, система связи сбоит. Выходило, что Первому корпусу противостоят двести семь халианских кораблей. В два с лишним раза больше, чем предсказывала разведка Флота! Он перепроверил данные, компьютер командного пункта подтвердил, что действительно ошибка имела место: кораблей противника на самом деле было двести двадцать семь.
      Командование засуетилось. Адмирал Дюан велел бросить в бой корабли, которые находились уже по другую сторону планеты, чтобы взять противника в "клещи", как предполагалось ранее. Они устремились к месту битвы. Через несколько минут, как мог наблюдать на дисплее Мейер, все пространство вокруг планеты заполнилось беспорядочно двигавшимися кораблями, которые то и дело обменивались лучевыми и ракетными ударами. Лишь Первый корпус еще сохранял форму кольца, стараясь обеспечить безопасную гавань для поврежденных кораблей Флота. Обе стороны несли большие потери.
      Мейер видел, как вспыхнул корпус одного из кораблей Флота, когда разрушилась его система защиты. Потом все погасло. Судя по всему, когда корабль подбили, капитан врубил на полную мощь гипердвигатели, и взрыв унес три халианских корабля.
      Сканеры "Красного Шара" обнаружили огромный космический порт в районе экватора планеты. Его размеры поразили Мейера. Этот порт мог бы обслуживать половину Флота. Теперь понятно, что он значит для хорьков. Халиане будут защищать Бычий Глаз до последнего. Через пятнадцать минут у врага еще имелось преимущество в двадцать процентов. Может быть. Флот и победит в этой битве, но ценой ужасных потерь.
      На своих грузовых кораблях они могли только наблюдать со стороны за ходом битвы. Когда исчез еще один тяжелый корабль, Мейер выругался в бессильной злобе. Лебари удивленно посмотрел на него и снова отвернулся к своему пульту.
      - Адмирал Дюан вызывает нас, сэр, - объявил через мгновение юный помощник и уставился на Мейера, не зная, что ему делать дальше. В его обязанности входило передавать на грузовозы боевые приказы. Юному герою это казалось жалкой пародией на то, чем он занимался на борту "Морвуда". В памяти всплыло обезглавленное тело курсанта, сидевшего с ним рядом. Ауро снова вспомнил, каким хрупким и незащищенным был "Красный Шар" - и содрогнулся. После того как он едва не погиб, находясь на борту тяжелого бронированного военного корабля, Ауро особенно остро чувствовал, что его отделяет от космоса лишь тоненькая стальная стенка.
      - Лейтенант Лебари, я сам слежу за частотами, на которых передает команды адмирал Дюан. - Мейер постарался сказать это как можно мягче.
      Нельзя забывать, что молодой человек уже успел отличиться в бою. Мейер не знал, смотрит ли тот на других сверху вниз, но сам он невольно смотрел на юношу снизу вверх. Впрочем, какое все это имеет значение сейчас? Ведь оба они - всего лишь наблюдатели. Лейтенант поначалу явно нервничал, но сейчас, похоже, обрел уверенность, так что Мейер даже ему позавидовал. Сохранит ли молодой человек свое спокойствие в дальнейшем? Пока что враг не обнаружил их. Мейер снова повернулся к дисплею.
      Лебари снова подал голос:
      - Адмирал, сэр, - требует вас лично.
      Мейер немедленно подключился, стараясь не смотреть на молодого человека.
      - Мейер слушает.
      - Я собираюсь забрать ваш эскорт, - объявил Дюан. - У нас сейчас каждый корабль на счету. Я бы и ваши суда бросил в бой, если бы на них имелось что-нибудь получше новогодних хлопушек. - Мейер едва слышал голос адмирала из-за помех.
      Мейер не отрывал взгляда от дисплея. Что делать? Он понимал, насколько критическим было положение. Дюан остро нуждается в подкреплении, медлить нельзя.
      - Да, конечно, сэр. Удачи вам.
      Через несколько секунд с ним связался Агбири. В голосе его слышалось торжество. Как обычно, Агбири говорил с легким превосходством, которое он испытывал по отношению к своему начальнику.
      - Мы постараемся что-нибудь для вас сделать, - сказал он на прощание.
      Абрахам отметил про себя, что в столь возбужденном состоянии Агбири мог не заметить, что сказал нечто обидное.
      Когда Мейер вернулся к своему пульту, корабли эскорта на максимальной скорости неслись к Бычьему Глазу. Мейер даже позавидовал Агбири. Через несколько секунд он и его люди окажутся в самой гуще битвы и смогут разрядить свое напряжение, открыв яростный огонь. Беззащитным же грузовозам оставалось лишь затаиться, в надежде остаться незамеченными.
      Он поймал себя на том, что смотрит на Лебари. Лейтенант уставился на дисплей, сжав кулаки. Позади него хрюбанка прошипела какое-то проклятие. Некоторое время Абрахам пытался разобраться в том, что происходит в районе битвы, но на экране творилась такая чехарда, что он не смог понять, что же так взволновало его помощника и пилота.
      Через несколько секунд, когда несколько халианских кораблей уничтожили тяжелый крейсер Флота, лейтенанта передернуло. Абрахам и сам выругался, в бессильной ярости наблюдая, как халиане взорвали подбитый корабль. Но что он мог поделать? И Мейер, и Лебари постарались скрыть облегчение, когда один из этих же вражеских кораблей внезапно изменил курс, чтобы продолжать бой, не обратив на них внимания.
      Мейер и сам разрывался между желанием уцелеть в этой страшной бойне и хоть как-то помочь товарищам. Лебарио думал о том же. Где-то там его товарищи по Академии дерутся не на жизнь, а насмерть, а он торчит тут и бездействует. Его задача - снабдить всем необходимым десантников. Если, конечно, Флот победит.
      Вскоре на экране появились новые корабли, их было довольно много. Наверное, войсковой транспорт, - решил Мейер. Затем что-то вспыхнуло в глубине экрана.
      Если бы Мейер приказал расположить корабли поближе к битве, Ауро вряд ли смог бы заметить то, что произошло. И если бы Ремпа в этот момент не изменила масштаб изображения, он бы тоже ничего не заметил. Но, благодаря максимальному уровню сканирования, Ауро, а за ним и все остальные увидели, что халиане получили подкрепление.
      В районе боевых действий появилось пятьдесят вражеских кораблей. Эти суда были значительно больше всех прочих халианских кораблей. В первый момент наблюдателям показалось, что новички действуют разрозненно, но вскоре корабли халиан перестроились и двинулись в наступление.
      Не дожидаясь указаний, Лебари принялся лихорадочно составлять программу по новым кораблям противника. Мейер отметил возбуждение своего помощника. Сам он, также нервничая, приподнялся со своего места, глядя на экран через плечо лейтенанта, словно хотел усилием воли устранить вражеские корабли.
      Но они продолжали неумолимо двигаться вперед.
      Халиане появились с противоположной стороны и, непрерывно увеличивая скорость, неслись к звезде. По идее они должны на огромной скорости врезаться в оборонительное кольцо, образованное кораблями Флота, и разрушить его. Если даже не учитывать мощи боеголовок, их ракеты будут иметь такую скорость, что смогут пробить броню самого тяжелого крейсера.
      Необходимо предупредить об этом Дюана. Но на данный момент нет ни одного более или менее свободного корабля, который мог бы принять на себя врага. Более того, среди участвующих в битве, похоже, не осталось ни одного судна, оснащенного сканером дальнего действия. Мейер включился в экстренную систему связи - и едва не оглох от рева, стоявшего в наушниках. Похоже, сейчас возможна только связь ближнего действия. Предупредить своих нельзя. Мейер помнил жуткий приказ "оказать помощь в случае необходимости". Но даже если бы он командовал не старыми грузовозами, а настоящими военными кораблями, что он мог бы противопоставить вдвое превосходящему по силе противнику?
      Халианские корабли на экране продолжали двигаться. Пройдя между звездой и грузовозами, они должны будут нанести удар по позициям Первого корпуса, защищавшего поврежденные корабли. И в тот момент, когда хорьки прорвут кольцо, битва будет проиграна.
      Дело осложнялось еще и тем, что транспортные суда изменили направление, находясь сейчас в двадцати астрономических единицах от места сражения. Они не смогут узнать о грозящей им опасности. Предполагалось, что транспортные суда будут находиться на безопасном расстоянии, но теперь они наверняка окажутся как раз в том месте, куда должны попасть вражеские корабли после главного этапа битвы. И если хотя бы одно халианское судно после столкновения с Флотом останется невредимым, на транспортных судах погибнут тысячи людей.
      Оба офицера молча смотрели друг на друга, и каждый надеялся, что другой подскажет выход из создавшегося положения. Наконец Лебари, взмокший, хотя в помещении было прохладно, первый нарушил молчание.
      - Мы выполняем план капитана Буханона, - сказал он, словно оправдываясь. Только не надо спрашивать меня ни о чем, - подумал лейтенант, а вслух произнес. - Вы остаетесь командующим.
      - Командующим горой боеприпасов, - грустно ответил Мейер. - Жаль, что я не могу и этот бой выиграть с помощью краски. - Да, он был командующим и должен был оказать какую-то помощь именно сейчас, когда она нужнее всего. Но он не знал, что добавить к сказанному. Чуда ожидать не приходилось.
      Последовало продолжительное молчание.
      - Может, если обрызгать их розовой краской, они придут в замешательство и отступят? - сказал Лебари, стараясь как-то разрядить страшное напряжение.
      Он напомнил Мейеру эффектный прием, который тот применил против Трипейцев. Говорил лейтенант с трудом. Внезапно перед глазами все поплыло. Нервы были напряжены до предела. С огромным трудом Ауро удалось взять себя в руки.
      Он надеялся услышать в ответ на свою шутку нервный смех, но Мейер вдруг сказал совершенно серьезно:
      - Ну, с краской мы опоздали. - Он забарабанил по клавишам, и на экране появились данные о многочисленных запасах, имевшихся в их распоряжении. Наконец он дошел до раздела "ВООРУЖЕНИЯ". Груз был распределен между кораблями почти равномерно, чтобы максимально повысить возможность сохранения хотя бы части необходимых припасов. Повернувшись к Лебари, Абрахам Мейер вдруг начал отдавать приказы, начав с поразившей всех команды:
      "Всем судам приготовиться к сбрасыванию груза".
      Сначала лейтенант подумал, что у командира нервный срыв. Он даже подумал, не принять ли командование на себя, но не решился объявить об этом сразу. Все же это был внук знаменитого адмирала Мейера, то есть не тот человек, с которым можно с легкостью проделать такую штуку. Лейтенант внимательно взглянул на своего командира. Тот улыбался, и что-то в его улыбке, в выражении его лица, заставило лейтенанта отказаться пока от первоначального намерения. Да сейчас это, пожалуй, и не имело такого уж большого значения. Если Флот потерпит поражение, то "Красному Шару", как и другим кораблям, при их скоростных возможностях, не уйти от халиан.
      Ауро Лебари с трудом удержался от нервного смеха, передавая приказ, казавшийся бессмысленным. Еще год назад он маялся от скуки во время учений в безопасном комфортабельном Порту. И вот он уже во второй раз участвует в бою, в котором у него нет практически никаких шансов остаться в живых.
      Ремра с явным беспокойством посмотрела на офицеров. Битва была уже почти проиграна, и, вместо того, чтобы отдать приказ о погружении в гиперпространство, Мейер командует "полный вперед!". Она ничего не понимала. Грузовая флотилия быстро продвигалась в направлении звезды. Мейер продолжал широко улыбаться, а лейтенант послушно передавал его команды, но выглядел смущенным. Он по-прежнему напоминал Ремре ее любимого котенка. Посмотрев на показания приборов, она еще больше встревожилась. Выходило, что они могут столкнуться с приближающейся халианской армадой. Уж не собирается ли Мейер вступить с ними в бой?
      Однако все продолжало идти своим чередом. Вот только капитаны грузовозов начали роптать. Вся их натура восставала против того, чтобы зазря сбрасывать ценнейший груз. Но еще большая тревога поднялась, когда они поняли, что их корабли движутся наперерез пятидесяти халианским военным судам.
      В двух случаях Мейер передал командование помощникам капитанов, а на одном судне он дошел аж до третьего помощника, прежде, чем нашел человека, готового выполнить приказ, казавшийся самоубийственным.
      Между тем Крестен на борту "Сокола", занимавший место почетного Контролера, был явно доволен ситуацией. От удовольствия он даже помахал хвостом. Он ужасно боялся, что их корабли прибудут слишком поздно и не смогут принять участие в битве. Капитаны-налетчики, которых ему удалось собрать для этой экспедиции, слыли самыми независимыми среди халиан. Ему с трудом удалось убедить собраться вместе под его началом. Только угроза открыть огонь по трусам подействовала на капитанов.
      Когда они оказались достаточно далеко от Голденфилда, то сперва ему показалось, что это провал. Рычание Крестена заставило всех на мостике сжаться от страха. Халиане теряли уши и за меньшие провинности. Но потом Крестен осознал открывающиеся перед ним возможности. Он поведет свои корабли в наступление, которое потом будут воспевать Поэты во всех сорока системах, или, по крайней мере, в тридцати одной, все еще принадлежавшей Халии.
      Не колеблясь больше ни минуты, он отдал приказ всем кораблям до предела увеличить скорость и атаковать единственное находившееся в их поле зрения подразделение Флота. Он приказал своему Поэту призвать на помощь все свое искусство, чтобы использовать для разгона еще и притяжение Голденфилдской звезды.
      Они разнесут кольцо, образованное кораблями бесшерстных тварей, прежде, чем эти голокожие успеют опомниться.
      Корабли, следовавшие за "Соколом", перестроились, образовав подобие пасти. Они обратят в бегство голокожих трусов! Так бывало уже не раз, так будет и в этой битве! Но только на этот раз героем станет он, Крестен! Самки будут предлагать ему себя, просто для того, чтобы похвастаться близостью с ним. И после этой победы никто не посмеет оспаривать его права встать во главе клана!
      Вокруг него толпились ощетинившиеся, готовые к бою верные солдаты. Знакомый ритмичный напев Пилота, священнодействующего у пульта, успокаивал. Время от времени Поэт оглядывался на него, и Крестен повелительным жестом показывал ему, что курс верен.
      - К нам приближаются корабли голокожих! - раздался чей-то визгливый лай. Все, как один, навострили уши и развернулись к боковому экрану.
      - Придется напасть на них! - рявкнул Крестен, дав волю раздражению. Это может испортить весь план наступления. Откуда у голокожих взялись новые военные корабли? - Стойте, идиоты! - он с силой врезал лапой по пульту. Это грузовозы, они не могут причинить нам вреда. Мы должны завоевать честь и славу в бою, а не бросаться, как глупцы, за беспомощной жертвой.
      Младший офицер укусил за ухо молокососа, который поднял тревогу. Пусть впредь рубец напоминает болвану, что прежде всего надо как следует рассмотреть противника.
      К удивлению и радости командира халиан, грузовые корабли не собирались ни бежать, ни нырять в гиперпространство. Вместо этого они, как идиоты, продолжали двигаться вперед, так что вскоре вполне могли оказаться на расстоянии пушечного выстрела. Добыча сама плывет в лапы! Он обессмертит свое имя! Да еще на глазах у всех остальных капитанов, что тащатся сзади.
      Дрожа от нетерпения, Крестен скомандовал:
      - Прикажите остальным капитанам не стрелять! Грузовозы принадлежат "Соколу".
      Пускай ворчат, но это его добыча! В этот момент Крестен почувствовал что-то вроде сомнения. Вдруг эти грузовые суда хотят отвлечь его внимание? Вдруг люди тоже ожидают подкрепления? Нельзя допустить, чтобы хитрость их помешала ему добыть славу.
      - Всем кораблям держать максимальную скорость! - распорядился он. Ничто не должно остановить нас. - При этом он с беспокойством продолжал следить, как корабли голокожих упрямо продолжали идти наперерез. Через минуту ему показалось, что грузовозы повернули, опасаясь столкновения с его кораблями.
      Навигатор сообщил, что их траектории должны пересечься за несколько минут до прибытия к месту настоящей битвы. Ну что ж, придется им поддать как следует!
      - Курс прежний, - сообщил он Поэту. Ему хотелось первым нанести удар по людским кораблям. - И прибавь скорость!
      - Сэр, кажется, они сбрасывают груз, - сообщил все тот же молокосос. На этот раз он говорил неуверенно.
      Теперь корабли голокожих отчетливо вырисовывались на экране. Крестен не отрывал расширившихся от возбуждения глаз от дисплея. Если голокожие решились идти на таран, то сейчас они спустят шлюпки и попытаются удрать. Но ничего такого не происходило. Экран не позволял увидеть в подробностях, что творится у кораблей голокожих. Должно быть, люди действительно сбрасывали груз. Наверно, они только что заметили его корабли. Крестен живо представил себе панику, охватившую глупых людишек.
      - Разве раньше ты никогда не преследовал вонючек? - спросил Крестен с видом знатока. - Они всегда оставляют за собой всякую дрянь. Эти людишки жертвуют своим грузом, чтобы немного выиграть в скорости и пожить еще несколько секунд. У них нет чести. Смотри на них, щенок, и гордись тем, что ты халианин!
      Все присутствующие оскалились в знак согласия со своим командиром. Судя по экрану, людские корабли были уже совсем близко. Теперь надо приготовиться и нанести удар по глупцам и трусам!
      Внезапно экран окрасился в розовый цвет. Корабли голокожих исчезли.
      - Они обделались, - весело залаял заместитель Крестена, тыча когтистой лапой в бесполезный теперь экран. Но в битве не нужны никакие экраны. Главное - пульт управления. И пушки.
      И тут начались взрывы.
      У Мейера перехватило дыхание, халианская армада повернула в их сторону. Если они изменят курс, его план провалится. Однако (как показалось Мейеру, миновала целая вечность) хорьки лишь ненадолго отклонились от первоначального курса. Слева от него что-то бормотала хрюбанка. Видимо, поняла, что хорьки решили не принимать их в расчет. Ее самолюбие было задето. Даже с помощью элементарных датчиков можно установить беспомощность их кораблей. Более чем на двух дюжинах судов не нашлось бы достаточного количества оружия, чтобы противостоять даже одинокому халианскому кораблю.
      До столкновения грузовых кораблей с армадой халиан оставалось шесть минут. Мейер приказал сбросить половину всего запаса плазменных снарядов. Дюан наверняка разозлится, но если халиане выйдут из битвы невредимыми, то о десанте, как и о Флоте, можно забыть навсегда.
      Затем, слегка изменив курс, Мейер приказал сбросить пять с лишним миллионов единиц разрывных патронов. Еще через две минуты - около миллиона разных деталей. В оставшиеся три минуты выбросили двадцать три тонны шарикоподшипников и шесть тысяч банок с краской. Взрывающиеся в космосе банки с красной и белой краской выглядели особенно впечатляюще.
      Наконец грузовозы также неуклюже изменили курс, пристроившись прямо перед носом халиан. Шерсть встала дыбом на спине у Ремры, когда она увидела, как приближаются к ним хорьки. Ауро, подчинившись внезапному импульсу, коснулся ее плеча. Их глаза встретились, и обоим немного полегчало.
      Еще через две минуты Мейер приказал выбросить за борт оставшиеся снаряды. Его китель потемнел от пота. Ауро заметил, что Мейер слегка раскачивается, глядя на экран. Грузовые корабли выстроились в несколько рядов. "Красный Шар" занял место в центре - давно известный маневр, позволяющий избежать столкновения со сброшенным грузом.
      Халианские снаряды взрывались все ближе и ближе. Ауро Лебари барабанил по клавишам, разворачивая единственную лазерную пушку. Абрахам Мейер нервничал все заметней. Он не знал, что будет делать, если его план не удастся. И тут ведущий халианский корабль налетел на импровизированное "минное поле".
      Скорость сброшенных снарядов и бешеный ход корабля привели к тому, что ударная сила оказалась намного больше, чем при обычном обстреле. Кинетической энергии нескольких десятков снарядов было достаточно, чтобы уничтожить защиту нескольких халианских кораблей. Каждый из пятикилограммовых плазменных снарядов, вошедших в контакт с защитным экраном флагмана халиан, взрывался слепящим фейерверком. На дисплее "Красного Шара" бесновалось огненное сияние, готовое поглотить корабль халиан. Ремра тихонько мурлыкала что-то себе под нос. Через несколько секунд последовала чудовищная вспышка, залив командный, мостик слепящим светом.
      Когда исчез первый халианский корабль, на мостике началось ликование. Люди хлопали друг друга по спине, смеялись, словно сумасшедшие. Ликование перешло в оргию веселья, когда халианский флагман исчез в огненном вихре, натолкнувшись на несколько тысяч разрывных патронов. Погубленные собственной сверхскоростью, халианские корабли через несколько секунд перестали существовать, превратившись в груды пылающих обломков. Несколько уцелевших кораблей, следовавших в хвосте армады, разлетелись в разные стороны, одни - чтобы отомстить неведомо кому, другие - просто удирая подальше от разверзшегося ада. Лишь единицам удалось нырнуть в безопасное гиперпространство.
      Через одиннадцать секунд в этом секторе остались лишь корабли Флота.
      Когда стало ясно, что они добились успеха, который не может присниться даже в самом безумном сне, Ауро Лебари с удовольствием потянулся. Несколько мгновений он просто сидел за своим пультом, пытаясь осознать случившееся. Потом повернулся к Абрахаму Мейеру:
      - Сэр, могу ли я нарисовать на корпусе... ээ... тридцать семь вражеских кораблей?
      Остальные члены команды заулыбались. Ремра в упоении забарабанила по клавишам пульта управления, и корабль начал выписывать круги - круги победителя. Ритуал куда более древний, чем сам Флот.
      - Если сумеете найти еще немного краски, лейтенант, - торжественно ответил Абрахам Мейер.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      На экране возникло изображение посла-хрюбанки. За ее спиной сверкал на солнце боевой крейсер "Регнетрим". Посол разбила о его нос традиционную бутылку шампанского "Напа". Присутствующие чиновники вежливо зааплодировали.
      - Итак, мы с вами стали свидетелями того, как еще один боевой корабль вошел в состав Флота, - вещал с профессиональным энтузиазмом голос диктора. - Это демонстрация не только растущей мощи Альянса, но и единения входящих в него рас перед лицом общего врага.
      - Да, ребята, - проворчал один офицер, обращаясь к товарищам.
      Это была одна из издержек их службы. За несколько месяцев всегда отстаешь от жизни. Они провели в открытом космосе пятнадцать месяцев и теперь смотрели передачи годичной давности.
      - Я бы почти обрадовался какому-нибудь новому делу, - отозвался медик, забыв о том, что он тоже военнообязанный.
      - Даже и не намекай на это, - прошипел Мигель, хлестнув его трофейным хвостом хорька. Но все присутствующие поняли, что богам был брошен вызов.
      Джоди Лин Най. ПЕРЕСЕЧЬ ЧЕРТУ
      Лаборантка бросила взгляд на грудь Мака Делла и улыбнулась.
      - Не надо! - зло выпалил Делл. - Я не просил об этой чертовой награде, как и не напрашивался на это дело. Не моя вина, что Ирис Тольберт пришло в голову, что я должен таскать эту медаль ради ее проклятого департамента.
      - А разве я что-нибудь сказала? - спросила Третта Маркс, с самым невинным видом вручая ему гудящий цилиндр. - Ваш вирусный сканер, доктор.
      - Спасибо. - Делл провел прибором над вскрытым телом, лежавшим на смотровом столе. - Прибор загудел громче, и доктор извлек из него снимок. - Не зафиксируете ли этот экземпляр?
      - Для героя - все что угодно, - ответила Третта, но, заметив яростный взгляд Делла, поспешно сказала. - Простите, пожалуйста! - Одной рукой она спрятала пластиковую полоску в карман, а другой - нажала на выключатель старинного интеркома. - Биологическая лаборатория слушает. Гм, это вас, Мак.
      Делл вздохнули подошел к ней. Третта с любопытством смотрела на экран. Он проследил за ее взглядом и сразу весь подобрался.
      - Добрый день, адмирал, - отчеканил он.
      С экрана на него смотрел Абрахам Мейер.
      - Здравствуйте, Делл. Дело в том, что мне сейчас нужен медик для одного деликатного дела. Ваш диспетчер, командир Тольберт, дала согласие на то, чтобы я обратился непосредственно к вам.
      Делл постарался не обращать внимание на то, что Третта за его спиной-прыснула со смеху.
      - Могу я узнать, что это за дело, адмирал?
      Мейер вскинул брови.
      - Ну что ж, осторожность никогда не помешает. Почему бы вам и не узнать? За несколько астрономических единиц отсюда дрейфует подбитый халианский корабль. Насколько можно судить, энергия у него на нуле, и хорьки могут лишь поддерживать жизнедеятельность, не более. Они заявляют, что у них на борту находятся двести наших пленных. Это - единственная причина, по которой мы до сих пор не взорвали их посудину, и им это отлично известно. Конечно, если бы мы им сообщили, что у нас на борту двести пленных хорьков, они бы все равно взорвали наш корабль. Но эти твари рассчитывают на нашу так называемую "слабость". Вы слушаете, доктор?
      - Да, конечно.
      - Так вот, я думаю, что вскоре они надумают сами подорваться. Я посылаю туда роту, с тем, чтобы нейтрализовать халиан и попытаться спасти пленных. Лучше всего доставить туда наших людей на легком медицинском корабле. Он безобиден с виду, на нем нет никакого внешнего вооружения, но скорость он способен развить вполне приличную. Хорьки даже сочтут естественным, что мы послали доктора осмотреть наших пленных. Вот я и обратился к вам.
      - Позвольте, я попытаюсь угадать, в чем тут дело. Тарзан и Обезьяны?
      Мейер непонимающе смотрел на него.
      - Простите?
      - Не настаивал ли на моем участии сержант Альвин Шилитоу?
      - Да, это действительно так. Можете ли вы дать ответ немедленно, доктор? Пленные долго не выдержат. Когда кончаются воздух и тепло, наши люди, как нам с вами известно, страдают в первую очередь.
      Делл печально посмотрел на рабочий стол. Потом бросил взгляд на Третту, которая продолжала давиться от смеха.
      - Да, сэр. Я немедленно отправляюсь.
      Делл вошел в конференц-зал "Красного Шара" и стал медленно пробираться вперед. Зал был заполнен людьми, и почти каждый считал своим долгом похлопать его по плечу или по спине. Наконец он добрался до единственного свободного стула.
      Поприветствовав Мейера и его помощника, он уселся и посмотрел назад. Зал был битком набит здоровенными детинами. Доктор знал многих из них.
      Это были Обезьяны. И в самом центре восседал Тарзан, приветливо улыбавшийся доктору, некогда спасшему ему жизнь.
      - Привет, док! - крикнул сержант Альвин Шилитоу.
      - Привет, Тарзан, - весело отозвался Мак.
      Он все еще не снял своего лабораторного халата, на лацкане которого позвякивала чертова медаль. Но Обезьяны не обратили на это никакого внимания. У большинства из них имелось по нескольку таких бронзовых звезд, а у многих и кое-что посерьезнее. Чтобы получить серебряные и золотые звезды требовалось куда больше крови как собственной, так и вражеский.
      - Мы тут решили переманить вас к себе, - продолжал сержант. - Платят хорошо, работенка непыльная, жратва - что надо...
      - Можно мне вас перебить? - вмешался Мейер, терпеливо ожидавший наступления тишины.
      Он кивнул своему помощнику, который включил экран, стоявший на столе. На фоне звездного неба болтался халианский боевой корабль. Согласно данным о температуре, месте, продвижении и времени, корабль находился отсюда менее, чем в двух часах полета. Устроить такую штуку в мгновение ока - на Флоте это считалось чудом. Мак понял, что тут дело в связях Мейера. Его дед был знаменитым адмиралом, а сам Абрахам слыл мастером безобидных чудес.
      - Вопрос ясен, - сказал Мейер. - Чем больше мы медлим, тем больше вероятность, что халиане убьют пленных. А если они поймут, что мы посылаем спасательный отряд, то это можно считать свершившимся фактом. Халиане считают, что умирать следует сражаясь. Вот почему мы и выбрали медицинский транспорт. Нет никакой славы в том, чтобы убить безоружного доктора. Это очень легко.
      Мак проглотил комок в горле.
      - Каким же образом мы попадем внутрь корабля? - спросил сержант, - если они, скажем, откроют огонь и велят нам держаться на расстоянии?
      - С помощью одного хитрого маневра, - улыбнулся Мейер. - Легкий медицинский скутер прибудет первым. Следом приблизится "Красный Шар". Мы остановимся на расстоянии выстрела. И Ауро продемонстрирует свое искусство стрельбы, используя их башни как мишени. - Мейер показал на своего молодого помощника в форме кандидата.
      "Этот паренек? И мы должны войти в поле обстрела, когда он решит пострелять?" - Мак чуть было не высказал вслух свою мысль, но удержался. Десантники вокруг него были явно встревожены.
      - Пусть они думают, что мы атакуем. Когда "Красный Шар" отвлечет их внимание, вы под шумок проникнете на борт.
      - Но как же, - воскликнул Мак, - они попадут туда?
      - Вслед за вами, на своем транспорте, - просто ответил Мейер. - Они будут в соответствующей камуфляжной форме.
      - А что помешает им пустить нас всех вверх тормашками, когда они заметят вас? - спросил сержант.
      - Они будут слишком заняты, - пообещал Мейер. - К тому же, мы полагаем, что у них сейчас серьезные проблемы с оружием.
      - Вы полагаете, сэр?
      - А я должен буду ждать сигнала, чтобы забрать их? - с надеждой спросил Мак.
      Тарзан снова улыбнулся.
      - Нет, нет, доктор, - ответил Мейер. - Вы тоже будете внутри корабля.
      - Но зачем? - вскричал Мак.
      - Ну, во-первых, там действительно могут быть люди, нуждающиеся в вашей помощи. Во-вторых, медицинское судно должен вести опытный пилот, а в третьих... после того, как сержант со своими людьми проникнет на корабль, халиане могут взорвать ваше судно.
      - О, - ответил Мак, - тогда, конечно, вы правы.
      Небольшая каюта медицинского скутера была переполнена. Десантники из роты Альвина, одетые в стандартную темно-синюю форму и в камуфляжные скафандры, сидели на скамейках, на столах, на койках - словом, повсюду.
      - Прошу прощения за отсутствие удобств, - сказал Мак. Он был одет так же, как и остальные, только перчатки и шлем лежали под сиденьем. Большинство моих гостей обычно лежат.
      Скафандры были покрыты специальным камуфляжным слоем. Маскировка была основана на том, что один приятель Мака называл "старой, доброй оптической галлюцинацией".
      Черная матовая поверхность, состоявшая из невосприимчивых глазом ячеек, обладала весьма интересным свойством. Если взгляд натыкался на нее, то возникало непреодолимое желание отвести глаза. Мозг словно противился фиксировать данную действительность, дело портили поблескивающие лицевые щитки. Знаки различия полагалось носить под скафандром, их можно было разглядеть в узкую щель. Но десантники частенько нарушали это правило. И "Гориллы" в этом не отличались от прочих своих коллег. Они считали своим долгом пришлепнуть на "невидимые" шлемы ярко-желтые "бананы". Желтый был цветом адмирала Дюана.
      - Вам тоже положена такая штучка, - заявил Альвин, вытаскивая из-под сиденья шлем доктора. - Как почетной Обезьяне.
      - Нет, спасибо, - ответил тот. - Помните, мы ведь не должны привлекать к себе внимания.
      - Это же почетный знак, - возмутился Пирелли, темнокожий переводчик, почти такой же высокий, как и сам Мак.
      - Полный вперед, - согласился Занатоби. Он происходил из той же системы, что и Ирис Тольберт. Тамошних обитателей можно было узнать по характерным синим волосам.
      Сержант усмехнулся и прикрепил банан к шлему чуть ниже медицинского креста.
      - Спасибо, ребята, - сказал Мак, негодующе округлив глаза.
      Серо-синее медицинское судно остановилось в десяти километрах от сигарообразного корабля халиан. Десантники внимательно рассматривали его изображение на экране.
      - Клянусь, он выглядит слишком крошечным для двухсот парней, - заявил Джордан.
      - Думаешь, у них там роскошные каюты? - Золотокожая Утун хлопнула его по спине. - Они там теснятся так же, как мы здесь.
      Сержант рассмеялся и приказал всем приготовиться к выходу в космос.
      Вспыхнула красная надпись, свидетельствовавшая, что скутер прибыл в назначенное место, и одновременно с этим из динамика раздался злой голос, обращавшийся к ним на межгалактическом наречии.
      - Ты что-нибудь понимаешь? - спросил у Пирелли Шилитоу.
      - Да, сэр. Они хотят, чтобы мы остановились и были уничтожены.
      - Ты хочешь сказать: остановились, иначе будем уничтожены? - спросил чей-то нервный голос.
      Пирелли покачал головой.
      - Я говорю то, что слышу.
      Фоксбург и Занатоби с улыбкой переглянулись.
      - По крайней мере, они с нами разговаривают. И Мейер все слышит. Ладно, выключаем огни.
      Тарзан сделал жест Маку. Десантники нахлобучили шлемы.
      Мак неохотно повиновался, и скутер погрузился в темноту. Что-то непохоже, чтобы у хорьков не функционировало оружие, а они сейчас досягаемы даже для небольшой лазерной пушки. Мак нагнулся, чтобы достать перчатки, шлем и небольшой ящичек с диагностическим комплектом. Может, Альвин и знает, что он боится темноты, но сержант не станет болтать об этом. На флоте существует давняя традиция - если личные слабости не мешают делу, они не имеют значения.
      Мак наклонился к микрофону:
      - Это медицинское судно. Меня интересует здоровье людей, находящихся у вас на борту. Я безоружен.
      Из динамика по-прежнему доносился яростный крик. Мак надел шлем и с облегчением вздохнул, когда звуковой и световой сигналы показали, что его скафандр - в полном порядке.
      - Все готовы к выходу? Позаботьтесь о давлении, док. Будет не слишком удачно, если они обнаружат наше присутствие в тот момент, когда мы откроем люк.
      Люк отъехал в сторону, и перед пассажирами скутера предстала черная бездна, усеянная серебряными искрами. Красоту этой картины нарушала только тень массивного халианского корабля. Из динамика продолжали еще доноситься угрозы, но когда "Красный Шар" включил дальний свет, чужак замолчал на полуслове. Корабль халиан залило мертвенно-бледное сияние. Похоже, Лебари действительно опытный стрелок.
      - Пошли, ребята. - Голос Тарзана был обманчиво спокоен.
      - Мы ведь работаем на Мейера, - весело заметил Фоксбург. - Не прихватить ли нам банку с краской?
      Вакуумный багор вылетел в сторону халианского корабля, бесшумно разматывая металлический трос повышенной прочности, словно в телепередаче с отключенным звуком. Мак, стараясь обрести душевное равновесие, мысленно озвучил эту картину. Сначала свист разматывающегося троса, потом резкое всхлипывание - это вакуумный багор прилепился к корпусу корабля. Кто-то из десантников повернул ворот, натягивая трос, и зафиксировал его в стационарном положении. Мак взглянул на громаду халианского корабля, на почти черном корпусе выделялась более светлая вакуумная присоска. Один за другим десантники хватались за узлы на тросе, расположенные через пять футов, и растворялись в темноте. Мак последовал за Джорданом, сосредоточившись на спине десантника и стараясь не смотреть в черную бездну космоса.
      - Тишина, - раздался в наушниках негромкий голос сержанта Шилитоу.
      Время от времени натянутый трос вздрагивал - это иногда начинали вибрировать мертвые двигатели вражеского корабля, словно собираясь вот-вот включиться. Должно быть, Поэт хорьков скандировал у пульта управления свои заклинания-инструкции, стараясь вдохнуть жизнь в мертвый металл. Если ему это удастся, они обречены.
      - Китчи ку! - Утун улыбнулась и, обернувшись, ткнула Джордана в плечо.
      - Черт возьми, прекрати! - проворчал он, теряя равновесие. Несколько мгновений он извивался, пытаясь нащупать следующий узел на тросе.
      - Прекратите болтать! - свирепо прошипел сзади Шилитоу.
      Джордану наконец удалось уцепиться за трос. Мак осторожно подвинулся, освобождая ему место.
      Добравшись до корабля, десантники включили электромагниты на своих подошвах и осторожно облепили корпус.
      - Вот мы и на месте, - сказал в микрофон Шилитоу. - Теперь у нас нет связи с "Красным Шаром".
      Они не слышали того, что происходило по ту сторону халианского корабля, но знали, что "Красный Шар" в этот момент ярко освещен. Мак видел, как его медицинское суденышко отражает свет, исходивший от невидимого сейчас корабля. Хорьки могли заметить открытый люк скутера, но это уже было неважно. Чтобы избавиться от десанта, хорькам пришлось бы втянуть пушки внутрь своего корабля. Только тогда они смогли бы открыть огонь по десантникам. Или взорвать свою посудину. Никто не сомневался, что хорьки способны на подобный самоубийственный шаг. Если, конечно, у них имеются для этого технические возможности.
      Утун вскрыла шлюз с помощью бесшумного взрывного заряда - мелкая пакость, которую применяли штурмовые группы Флота, когда их не встречали с распростертыми объятиями. Заряд не мог разрушить внутреннее запирающее устройство. Если на борту находятся люди, десантникам не стоит рисковать, проделывая бреши в корпусе. Гориллы постепенно заполнили холл. Второй замок открывался легко. Внутренняя дверь не предназначалась для задержки вторжения извне. Последним вошел Шилитоу и, закрыв дверь, начал отдавать приказы. Все действия были продуманы заранее и обговорены с Мейером. Все, кроме Мака, уже знали, что им следует делать.
      - Доккерти и Элис - инженерная часть. Утун и Джордан жизнеобеспечение. Остальные пусть следуют за мной. Нам надо спасти пленных. Доктор, можете идти с нами, но только не путайтесь под ногами.
      Мак с хмурым видом последовал за сержантом. Он должен действовать. Где-то здесь находились люди-рабы, двести человек. Неизвестно, в каком они состоянии. Мак с тревогой подумал, что его маленького диагностического набора будет недостаточно, чтобы справиться с предстоящей задачей. Одно из основных правил десантников гласило: нельзя чувствовать себя уверенно на чужом корабле, пока не будет обеспечена хотя бы элементарная безопасность. Может быть, сейчас оставшиеся в живых хорьки перестали сражаться и пытаются взорвать собственный корабль. Мак понимал, что заняться пленными можно будет только после того, как десантники полностью захватят корабль, а "Красный Шар" сможет подойти вплотную. Иначе его услуги как врача могут уже не понадобиться. Все военные были вооружены лучевыми ружьями или пистолетами, а также клинками камуфляжного цвета.
      Мак снял перчатки, швырнул их в угол и направился за десантниками. Занатоби глянул на него через свою маску.
      - Не оставляйте их здесь, иначе больше никогда не увидите. Грызуны используют перчатки в качестве презервативов.
      Мак начал было возражать, нажимая на свое знание анатомии халиан, но вскоре сообразил, что его разыгрывают.
      - А что они делают со шлемами? - спросил он, решив подыграть и отвлечься от мрачных мыслей.
      - Ну, шлемы заменяют им головы.
      - Очень разумно? - резонно заметил доктор. - И наши головы без шлемов мало чего стоят.
      Но свой шлем он не стал надевать, чтобы лучше слышать микрофонные переговоры.
      Они продвигались вперед по низкому коридору. Снаружи корпус корабля был покрыт зеркальным материалом, призванным отражать лазерные лучи, а внутренняя обшивка была матово-черной, для поглощения интенсивного излучения. В космосе это был самый дешевый способ обезопасить корпус корабля от случайного повреждения лучом лазера. Пол устилали дорожки, так что тяжелых шагов десантников было почти не слышно.
      - Ложись!
      В коридоре позади них грохнул взрыв, и вся рота ничком бросилась на пол.
      И тут всех чуть не оглушил боевой клич Доккерти.
      Через несколько секунд он доложил, что они с напарником прорвались в технический отдел.
      - Мы с ними разделались, сержант! Ну и удивились же эти болваны. Пятеро убиты. Но один гад успел поднять тревогу. Сейчас проверяем, нельзя ли отключить взрывающий механизм прежде, чем они смогут запустить его с мостика.
      - Значит, они нас обнаружили, - ответил Шилитоу с осторожным оптимизмом. - Не впускайте никого, кто кажется слишком небритым.
      - Есть, сержант, - ответил Доккерти.
      Халианский корабль слегка дрогнул, когда Ауро Лебарио нанес свои точно рассчитанные удары по носу, а затем по корме. Ауро понимал, что если наносить удары в одну точку, халианский корабль может превратиться в своего рода гигантский волчок. Он не мог позволить себе забыть, что принимает участие в спасательной операции, но из его башни ему самому все виделось, как некая видеоигра. На своем компьютере он даже мог посмотреть данные о числе нанесенных им ударов. Но, к сожалению, если бы халианам удалось привести в действие свои лазерные орудия, он сам превратился бы в легкую мишень.
      Хватит играть, - подумал Ауро, беспокойно поежившись. Он прицелился в то место на чужом корабле, где должно было находиться бездействующее орудие, и нажал кнопку. Луч попал точно в цель.
      - Проклятие! - вскричал Шилитоу, подняв голову. Он и его люди бежали в это время по коридору. - Это тебе не учебное стрельбище, Лебарио! - И словно в ответ на его слова пол впереди задрожал.
      - Враги впереди! - крикнул сержант. - Они, должно быть, в панике, если рискуют палить из своих лазерных игрушек прямо здесь.
      Индикатор диагностического комплекта вспыхнул, когда десантники укрылись за металлическими колоннами, готовые встретить врага.
      - Тарзан, - предупредил доктор, - там впереди кто-то из наших.
      - Надеюсь, мы не стреляем в кого-то из своих?
      - Нет. Речь идет всего лишь о жизненных признаках. Сигнал очень слабый. Возможно, среди пленников есть офицер Флота. Воспринимать сигналы мешают дверь и электронные помехи.
      - А еще - эти огромные крысы, которые почему-то не хотят нас туда впускать, - проворчал сержант. - Интересно, сколько их?
      - Я насчитал пять вспышек, сержант, - отозвался Занатоби.
      - Что-то тут не так, - задумчиво произнес Фоксбург. - С чего бы им здесь палить из своих лазеров? Они же не знали, что мы будем штурмовать их корабль. Эти твари не так предусмотрительны. Может, это - жест отчаяния?
      - А может, у них просто патроны кончились? - предположил Верди, залегший рядом с Шилитоу.
      - А может быть, это мятеж, - высказал догадку Мак. - Похоже, они тут уже вовсю дрались, когда мы явились.
      Доктор оказался прав. Когда Гориллы прорвались в рубку, они обнаружили трупы хорьков, лежавшие перед баррикадой, закрывавшей запертую дверь в противоположной стене. Единственный уцелевший хорек оторопел, увидев ворвавшихся в комнату десантников Флота. Занатоби, не раздумывая, выстрелил в него, и звериный предсмертный крик разнесся по коридору.
      - Ожидал он явно не нас, - заметил сержант, отпихивая ногой мертвое тело. - Странно, у них, похоже, нет никаких приборов связи. Они были отрезаны.
      - Этот ублюдок воззвал к Поэту, - изумленно сказал Пирелли, стоя подле убитого халианина.
      - Мы сообщим им, что он умер, сражаясь, чуть попозже, - пообещал сержант.
      - Прежде, чем выбросим их в космос, - добавил Верди.
      Сержант кивком приказал своим людям занять позицию у запертой двери. Верди приготовил заряд, чтобы взорвать дверь, и ждал лишь сигнала командира.
      - Сержант! - они снова услышали голос Доккерти. - Тут объявились еще шесть тварей. Мы пытаемся удержать их. Они явно решили свести счеты с жизнью и изо всех сил рвутся к кнопкам взрывателя корабля.
      - Держитесь! - приказал Шилитоу. - Мы идем к вам на помощь. Всем отделениям, - скомандовал он, - присоединиться к Доккерти, - или мы превратимся в космическую пыль.
      - Есть, сержант.
      - Так точно, Тарзан.
      - О'кей!
      - Мы не можем тут никого найти, но в нас стреляют - доложила Утун. - Мы с Джорданом хотим остаться и отыскать-таки этого болвана!
      - Ладно, - согласился сержант. - Но прежде всего надо выпустить пленных. Мы не знаем, сколько халиан по ту сторону двери, а времени у нас мало. Он поднял свой пистолет.
      - По моему сигналу... Вперед!
      Замок был уничтожен зарядом, и Обезьяны с боевым кличем ворвались в помещение за дверью и тут же наткнулись на изуродованные трупы. Лишь через несколько мгновений пораженный Мак понял, что это трупы хорьков. Один из них был облачен в медицинский халат. Мак вспомнил, что у халиан тоже имелись какие-то медики. И тут он заметил, что из глубины темного помещения за ним кто-то наблюдает. Десантники включили свои нашлемные фонари. У противоположной стены сгрудились изможденные люди. Этим парням, похоже, пришлось немало испытать, но они были живы. А это главное. Пленные, человек двести, смотрели на десантников с не меньшим удивлением, чем те - на них.
      Сержант Шилитоу снял шлем и оглядел помещение, где находились пленные.
      - Что здесь произошло? - спросил он. Несколько наиболее крепких мужчин и женщин были забрызганы кровью. Эта комната, вероятно, служила общей спальней. Нигде не видно ни цепей, ни решеток, обычных на большинстве рабовладельческих кораблей халиан. Очевидно, хорьки считали свою систему замков достаточно прочной.
      - Мы застали их врасплох, сержант, - гордо сказал один из пленных, выступая вперед. На его теле болтались лохмотья, некогда бывшие флотской формой. - Я капитан Поллок. Сначала все было очень погано: ни еды тебе, ни медицинского обслуживания. Но потом мы поняли, что нас - в десять с лишним раз больше, чем этих подлецов. Мы составили свой план и напали на них. Мы смогли бы быстро захватить корабль. - Он старался говорить весело и непринужденно, но давалось ему это с трудом.
      - Плохо, что вы не могли нам дать знать об этом, - ответил сержант с грустным юмором - мы могли бы остаться дома. Впрочем, корабль сейчас никуда не летит. Двигатели бездействуют.
      Некоторые из пленных понимающе закивали.
      - Так вот почему они начали сходить с ума, - заметил Поллок. - Мы слышали, что гудеть перестало перед тем, как мы напали на часовых.
      И снова раздался усиленный громкоговорителем голос Доккерти:
      - Сержант, они готовят лазерное орудие. Если хорьки выстрелят, то пробьют корпус корабля.
      Фоксбург поморщился:
      - Вот болваны. Ведь их цель - взорвать корабль, не так ли? Будь они поумнее, то пробили бы перегородку и добрались до пульта.
      - ...и я слышу, они пытаются пробить стенку позади нас, - перебил Доккерти. - Они-таки решили добраться до механизма самоподрыва.
      - ...поймал одного, он пытался взорвать ракетную боеголовку, - перебил еще один голос.
      Сообщения продолжали поступать одно за другим. Оставалось еще, по крайней мере, две дюжины халиан, рыскавших по всему кораблю небольшими группами. Шилитоу представил себе, как много длинных, запутанных коридоров на этом большом корабле. Он не мог ручаться, что они уничтожат всех врагов прежде, чем один из них успеет все же взорвать корабль со всеми "пассажирами".
      - Доккерти, вырубите все источники энергии, - распорядился сержант. Тогда не надо будет заниматься лазерным орудием. Утун, поддерживайте только системы жизнеобеспечения. Если сможете, проверьте контроль аварийной энергии.
      - Я не разбираюсь в их контрольных приборах, но попробую, сержант, откликнулась Утун.
      Пленные забеспокоились.
      - Надо что-то предпринять! - воскликнул доктор, мучимый одновременно беспокойством о состоянии пленных и опасением, сдержит ли Доккерти натиск врагов.
      - Постойте, - сказал сержант, оглядев толпу недавних пленников. - Прошу внимания! Тише, тише! - Его мощный голос, за который сержант и получил свое прозвище, перекрыл шум. Вы все слышали, что сказал наш человек. Они хотят взорвать этот корабль вместе со всеми нами. Нам нужна помощь. Хотите ли вы отомстить проклятым хорькам?
      Рокот, прокатившийся по комнате, показал Шилитоу, что его вопрос был риторическим.
      - Все вместе, - продолжал греметь сержант, - мы армия, которую нельзя остановить. Ищите повсюду хорьков, а найдя - убивайте! Но следует поспешить! Следуйте за мной! - Рев толпы заглушил его последние слова.
      Шилитоу и его люди раздали часть запасного оружия новоявленному отряду и ринулись к выходу. Бывшие узники, забыв об истощении, устремились вслед за Тарзаном. Мак смотрел на людей, проносившихся мимо него. Конечно, возможность разрядить злость и горечь, влила в них новые силы. Они получили свой шанс, но это состояние не продлится долго. Вытянув из кобуры свой пистолет, доктор последовал за разъяренной толпой.
      - Идите и извлеките оставшихся на мостике халиан, - приказал сержант, когда они добрались до технического отделения. - Но будьте осторожны! Там где-то двое наших людей. Не спутайте их с лысыми тварями!
      Половина толпы освобожденных пленных последовала за Занатоби вперед по коридору. Там они наткнулись на двух ошеломленных хорьков, которые разматывали кабель питания для лазерного орудия. Люди разорвали их обоих вместе с кабелем, прежде, чем те успели опомниться.
      Вскоре возбужденная толпа людей набросилась на нескольких хорьков, которые пытались пробиться в техническое отделение с другой стороны. Покрытое потом лицо Доккерти в окошке расплылось в улыбке, а потом радость сменилась изумлением, когда он увидел толпу бывших пленников, ведомую орущим Занатоби. Сам Доккерти воспользовался обстановкой, чтобы подстрелить парочку хорьков. Элис, лежавший на полу (его успели ранить в бедро), проворно откатился в сторону.
      Если хорьку удавалось отбиться с помощью своих зубов и когтей, то другие пленные занимали место раненого, осаждая врага и спереди, и сзади. В несколько мгновений оставшиеся еще в живых халиане были задушены, затоптаны, забиты. Время от времени крики в разных местах корабля оповещали об очередных обнаруженных врагах.
      - ...с другой стороны, - тихо сказал сержант Маку, - они столько ждали этого. Почему я должен портить им удовольствие?
      - Привет, Тарзан, мы все уже в сборе, - перебил их вышедший на связь Занатоби. - Не может ли кто-нибудь забрать нас отсюда?
      - Подожди, сперва я должен обдумать, как мне половчее представить к наградам две сотни гражданских, - ответил Шилитоу. - А вы, проклятые бездельники, и обрадовались, что они выполнили вашу работу!
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Большинство людей очень удивились бы, узнав, что Омнилар, наиболее известная и влиятельная из всех омнистанций, целиком принадлежит алертианину Луависе XXXIV. И хотя в Альянсе состоят почти исключительно гуманоиды, этот факт не слишком скрывается, но и не особо выпячивается. Достигается это довольно просто - на экранах появляется один-единственный руководитель станции, а именно - обаятельный Ди Вайнет. Большинство зрителей он вполне устраивает.
      Информация о том, откуда взялась огромная сумма, которую пришлось заплатить Луависе XXXIV за исключительные права на Омнилар, полностью отсутствует. Единственное, что известно о мультитриллионере-отшельнике, так это его пылкий пацифизм, выражающийся в постоянных призывах к прекращению конфликта и сближению с халианами.
      Поэтому неудивительно, что рейтинг Омнилара падает по мере приближения к пограничным секторам.
      Дженет Моррис. НЕВЕЗЕНИЕ
      - Что вы от нас хотите?
      Капитан Толливер Инглиш из 92-й роты быстрого реагирования "Красная Лошадь" потряс головой, увенчанной светлой шевелюрой, словно не мог поверить своим ушам. Бесстрастная маска тупого исполнителя, которую он обычно надевал при встречах с незнакомыми людьми и шишками из армейского начальства, мигом слетела с него, обнажив владеющие Инглишем гнев, разочарование и явное нежелание повиноваться.
      - Вы сошли с ума, сэр.
      Инглиш, прищурясь посмотрел на незнакомца в темном гражданском костюме, как будто увидел вдали внезапно появившуюся мишень. Чуть откинувшись назад, он стоял в расслабленной позе, всем своим видом выражая неповиновение. Руки его покоились на том самом месте, где должен был бы находиться боевой пояс, если бы дело происходило на поверхности планеты, а не высоко над Бычьим Глазом (Высота 1187), где "Маршал Хейг" вместе с половиной этого проклятого Флота очухивался от недавнего "победоносного" сражения, потихоньку готовясь к следующей фазе операции.
      - Тоби! - предупреждающим тоном сказал Джей Падова, упитанный капитан "Хейга". Он вынул сигару изо рта и поспешно вылез из-за своего стола, собираясь предотвратить назревающий конфликт.
      Гражданский остановил его, вскинув руку.
      - Спокойно, капитан, - с каким-то отсутствующим видом приказал он командиру корабля. - Я сам разберусь с ним. - Он немного повернул голову, не отрывая при этом своего ничего не выражающего взгляда от Тоби Инглиша, и бросил через плечо: - Меннинг, принесите нам кофе или еще чего-нибудь.
      Инглиш уже и забыл о присутствии Джоанны Меннинг, офицера разведки с "Хейга", которая склонилась над своим портативным компьютером, подключенным к бортовой информационной сети.
      Он напрягся, готовясь к взрыву со стороны Меннинг, слывущей, по меньшей мере, колючкой, но не услышал даже хлопка крышки компьютера. Краем зрения Инглиш заметил, как Меннинг, не моргнув и глазом, выскользнула из комнаты, словно приказ незнакомца в мгновение ока обратил ее в обычную стюардессу.
      После того как за ней закрылась дверь каюты Падовы, воцарилось тягостное молчание, достаточно долгое, чтобы Инглиш успел изменить свое мнение об этом штатском. Закупоренный в тесном пространстве эсминца со своими пятьюдесятью десантниками, все еще переживающими потерю на Вифезде троих товарищей, Инглиш был настолько озабочен отслеживанием в людях одной из разновидностей беспощадности, что проглядел наличие у незнакомца другой.
      Люди Инглиша имели обыкновение взрываться наподобие петарды - со вспышками, треском и огнем. Капитан "Красной Лошади" научился распознавать готовую вырваться наружу энергию разрушения - в его людях этого добра хватало, но именно насилие и помогало им выжить в звездных мясорубках.
      Но от этого человека исходила опасность совсем другого рода, опасность, которая не сигнализировала о своем присутствии ничем, кроме, может быть, именно полным отсутствием подобных сигналов. Их и не было заметно, по крайней мере ему, Тоби - он даже не обратил внимание на то, что Падова не смог заранее предупредить его. "Но я должен был понять" - упрекнул он себя. Иначе что мог делать штатский в рабочем кабинете Падовы во время подготовки к боевой операции?
      Взглянув на этого "гражданского наблюдателя" повнимательней, Инглиш увидел то, чего не заметил ранее, не заметил, потому что не лекал. Непроницаемое лицо, которое, имейся на нем хотя бы след какого-нибудь чувства, можно было бы назвать даже красивым; ухоженная шевелюра, костюм с иголочки; фигура, слишком подтянутая для штатского и чересчур расслабленная для военного. И некоторые другие столь же необычные признаки: красный шелковый шнурок, замысловатым узором обвивший одно запястье; дорогой хронометр на другом; пояс, слишком широкий для того, чтобы просто поддерживать брюки; свободный покрой пиджака, призванный скрыть спрятанное оружие; выражение какого-то хищного веселья, затаившееся в глубине глаз.
      Но все это не имело бы никакого значения, если вы не видели, как он обращается с Меннинг и Падовой. На подобных неразговорчивых парней, сохраняющих спокойствие в любых обстоятельствах, никогда не обращаешь внимания. И вспоминаешь о них лишь потом. Как тогда, на Ксеоне, когда Инглиш нашел нескольких своих парней, плывущих лицом вниз в мутной воде Багряной реки - парней из разряда тех, которые вслух задают вопросы, ответы на которые интересуют всех, но не у всех хватает ума держать их при себе.
      Как раз в тот момент, когда все эти соображения промелькнули в голове Инглиша, и он от души чертыхнулся про себя, незнакомец заговорил.
      - Начнем сначала, солдат. Мы хотим, чтобы вместо того антиквариата, которым вооружены сейчас, вы захватили некоторое количества Не-Теплового Оружия - НТО - во время своей вылазки на Бычий Глаз и испытали бы его на этой халианской ремонтной базе. Это отнюдь не простые полевые испытания, оружие должно поднять эффективность вашей "Красной Лошади" на тридцать процентов. А поскольку ваша численность, по сравнению, скажем, с той же 121-й, в два раза меньше, и вы находитесь на этой жалкой жестянке, то вы должны благодарить нас, а не огрызаться.
      - Благодарю вас... сэр. Но не стоит. - Инглиш скрестил руки на груди.
      Падова открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и сунул в него сигару, тяжело опустился в кресло и медленно покачал головой, чего не мог не заметить Тоби Инглиш.
      - Вы напрасно думаете, что ваше мнение кого-то интересует, капитан, сказал штатский. Его глаза смотрели словно бы сквозь Инглиша. Вокруг глаз пролегли глубокие морщины. - Давайте поговорим откровенно. Как вы знаете, я гражданский наблюдатель. Мое имя Грант. И я собираюсь высадиться с "Красной Лошадью", чтобы посмотреть, как вы справитесь с этими игрушками.
      - Мы не подопытные кролики. Нам не платят за то, чтобы мы подставляли себя под огонь ради каких-то выдумок технарей... - Суровый взгляд Падовы остановил Инглиша. Он сжал кулаки и сунул руки в карманы.
      - Я же сказал вам, что это НТО, а не экспериментальное оружие. Может, вы хотите сказать, что я лгу. Если так, то не советую. На время десантной операции на Бычий Глаз я могу стать вашим лучшим другом или злейшим врагом. Если, конечно, вы не пожелаете остаться здесь, на корабле Падовы, в то время как я поведу "Красную Лошадь". Кто ваш помощник?
      - Я... - У Инглиша пересохло в горле. Они потеряли Меннинга - не имеющего никакого отношения к Джоанне Меннинг - вместе с Тамараком и Луисом на Вифезде. - Мы ожидаем пополнения, хотя не то, чтобы нуждаемся в нем... списочный состав у нас полный. Сейчас должность заместителя занимает начальник разведки, Сойер. - А ведь Сойер и сам недавно чуть было не сорвался с курка. - Послушайте, Грант, - менять оружие перед самым десантом - плохая примета. Это знает каждый. Не принуждайте меня. Мои ребята и так на взводе, и нам сейчас меньше всего нужна лишняя нервотрепка. Как вы уже сами заметили, мои ребята должны занять ремонтную базу площадью восемь квадратов на планете, где окопались халиане.
      - Вы полагаете, мы не знаем, что для вас лучше, а что хуже, солдат? спросил штатский.
      - Может, все-таки намекнете, кто, черт побери, вы такой, чтобы разговаривать со мной подобным образом? - спросил Инглиш, оглядываясь на Падову в надежде на его поддержку. Но Джей опять покачал головой и скорчил такую кислую мину, будто сигара сегодня действительно никуда не годилась.
      - Командование Оперативного Отдела вас устроит? - спросил незнакомец.
      - Совершенно не устроит. Почему тогда вы расхаживаете здесь в этом странном наряде и отдаете приказы капитану военного корабля и мне, словно имеете на это какое-то право? - Оперативный Отдел был армейским подразделением. - Нет ли у вас каких-либо...
      Человек в гражданской одежде сунул руку во внутренний карман пиджака, и Инглиш инстинктивно напрягся.
      Но Грант вытащил голографическую идентификационную карточку.
      Еще перед тем, как она оказалась в его руках, Инглиш пожалел, что решил расставить все точки над "i".
      - Понятно, - произнес он, повертев карточку в руках. Собственно говоря, он уже и раньше почти догадался, но тешил себя надеждой, что ошибается. Сотрудники службы Материально-Технического Снабжения имели доступ повсюду, куда они пожелают, и вот теперь этот тип пожелал находиться рядом с 92-й ротой Тоби Инглиша, когда она должна будет занять площадь вдвое превышающую норму. Ну что ж, по крайней мере, в кои-то веки, их разведка получит сведения из первых рук.
      - Вы могли бы сэкономить массу времени, если бы сообщили мне с самого начала, сэр, - сказал он сотруднику подразделения "Восемь Шаров". - Что ж, давайте взглянем на это ваше НТО.
      Передавая карточку обратно Наблюдателю, Инглиш краем глаза заметил, как Падова тыльной стороной ладони отер пот со лба. Он не мог понять, что так встревожило Падову. Сам Инглиш на его месте никогда бы не допустил подобного давления, когда до дела осталось всего тридцать шесть часов.
      Однако выходя из комнаты, ему вдруг показалось, что он понял, в чем кроется причина тревоги капитана. В дверях они с Наблюдателем встретили Меннинг, возвращавшуюся с кофейником.
      - Эй, крошка, - бросил человек по имени Грант офицеру разведки корабля Падовы. - Вы как раз вовремя. Пойдемте, вы должны взглянуть на эти штуки до того, как вам придется воспользоваться ими. На этой посудине особо не разгуляешься, так что, пока мы не окажемся внизу, я смогу лишь в самых общих чертах ознакомить вас с оружием. Если, конечно, вы не собираетесь присоединиться к 92-й, что было бы, по-моему, напрасной тратой людских ресурсов.
      Инглиш отнюдь не надеялся на то, что Меннинг отправится с ними на поверхность. Он также не надеялся, что когда-нибудь ему еще хотя бы раз доведется увидеть столь живописную картину, каковую сейчас являла собой Джоанна Меннинг.
      Меннинг побелела как снег, губы ее посинели, а глаза бешено засверкали. Медленно и подчеркнуто аккуратно она поставила кофейник на столик у двери.
      - Что ж, пойдемте, - ответила она, стараясь не смотреть на него, хотя это и было непростой задачей: по габаритам Грант мог вполне поспорить с Инглишем. - Если вы, конечно, позволите, сэр? - крайне официально спросила Меннинг у Падовы. Голос ее был совершенно спокоен, хотя посиневшие губы чуть подрагивали.
      - Вы свободны, - с очевидным облегчением ответил Падова.
      Инглишу захотелось, чтобы весь этот кошмар поскорее рассеялся как дурной сон.
      Так называемое НТО с виду ничем таким особенным не отличалось от любого другого оружия, позволявшего спустить шкуру с хорьков. Главное же заключалось, по всей видимости, в том, что оно, должно было действовать, и действовать хорошо. Как и предполагалось, оружие было проверено, прошло полевые испытания и было готово к употреблению.
      Инглиш от души надеялся, что оружие окажется простым в обращении или, по крайней мере, несложным для обучения. На что же в противном случае могло рассчитывать подразделение "Восемь Шаров", меняя вооружение перед самой высадкой? Конечно, эта штука могла работать самым превосходным образом, но им предстояла отнюдь не прогулка. Оружие, которым 92-я пользовалась До сих пор, служило им верой и правдой, помогая выжить им самим и не позволяя сделать то же самое врагам.
      И вот теперь возись с этим новым дерьмом, когда нет времени даже для испытаний, не говоря уж о полноценной тренировке. Из грузового отсека Инглиш на тележке свез вниз, в кают-компанию 92-й, два полных комплекта, дабы вместе с Сойером продемонстрировать систему десантникам. Но в корабле, разумеется, нельзя стрелять из АПОТ-ружей (силовое оружие на А-потенциале), так же как и использовать модифицированные сканеры, которые нарушили бы к чертям собачьим функционирование всей корабельной автоматики. То же самое касалось и вспомогательных шлемов-Соратников. Поэтому не было никакой возможности узнать, действительно ли это лучевое оружие способно заморозить и (или) взорвать на месте хорька (до тех пор, как сказано в руководстве, пока ваше оружие находится в контакте с новым специальным костюмом), действительно ли система автоматического наведения даст лучшие результаты, чем привычные движения рук и наконец действительно ли новая электроника интегрируется со старыми системами или все полетит к чертям.
      Остолбеневшим от неожиданности десантникам Инглиш сказал, что нет нужды беспокоиться по поводу совместимости - во всяком случае, они получат совершенно новые защитные костюмы и плюс к тому всю боевую выкладку.
      - Зачем они устроили эту свистопляску? - поинтересовался кто-то.
      Инглиш оторвал взгляд от груды снаряжения, прикасаться к которому ему хотелось не больше, чем попытаться голыми руками оторвать ребенка-хорька от его матери. Вопрос задал Траск, новый младший командир.
      - Чтобы вы не скучали, сержант Траск. Как вам нравятся эти игрушки? А когда нацепите этот шлем, включится электроника, которая подскажет, как следует поступать в каждой конкретной ситуации. Разве это не чудо технологии? Теперь нам совсем не надо будет думать - только таскай эту штуку с места на место и делай, что она говорит.
      Сойер, который всю ночь провел вместе с Инглишем в грузовом отсеке, возясь с НТО, поскреб небритый подбородок. На Вифезде он спас Инглишу жизнь и, вероятно, когда-то, сделал это почти для всех, находящихся сейчас в кают-компании. Своим спокойствием он оказывал на десантников такое же воздействие, как и добрая порция транквилизатора. После пятнадцатилетней службы у Сойера не было ни одного шрама, что вселяло надежду, что Сойер знает, что делает.
      Он напустил на себя самый бравый вид и, беззаботно улыбнувшись, сказал:
      - Ну, ну, ребятки, какая, к черту, разница, с помощью чего мы будем их убивать. Главное, чтобы эти твари были мертвы. Перед нами универсальное смертоносное оружие. И если Оперативный Отдел считает, что нам требуется именно эта штука, так оно и есть. Этот тип считает, что нам даже не придется перезаряжать его. - Казалось, Сойер и впрямь верит в то, о чем говорит. Хотя ему-то отлично было известно, что, по крайней мере, в отношении Оперативного Отдела все обстоит не совсем так.
      Он закинул на спину устройство АПОТ-ружья.
      - Просто направьте его на них, будто морите клопов. Хотите сделать себе из них шубу? Установите регулятор на малую мощность. Хотите разнести их в клочья? Переведите на полную катушку. Если хотите только парализовать, поставьте регулятор в среднюю позицию.
      - А сколько все это весит? - задал неизбежный вопрос капрал по фамилии Бакнелл.
      - Мы обсуждали этот вопрос с Наблюдателем, который пойдет с нами. Вес находится во вполне разумных пределах, - очень тихо ответил Инглиш. Ему стало ясно, что десантники не станут артачиться. И все благодаря Сойеру. Намеренно проговорившись, чтобы позже никто не удивился появлению Наблюдателя, он продолжил:
      - Теперь оставляю вас на сержанта Сойера. И запомните - оборудование не так уж много весит, да и к тому же с его помощью вы сможете скакать как кенгуру, так что у вас нет никаких причин скулить по этому поводу.
      - Если только оно заработает, - скептически отозвался Бакнелл.
      Сойер бросил ему АПОТ-ружье, капрал с трудом поймал его.
      - Оно действует куда лучше, чем ты, Нелл. Уж в этом-то нет никаких сомнений.
      Оставив своих ребят изучать новое оборудование, Инглиш вышел в коридор. Из-за двери доносился негромкий голос Сойера, убеждавший, что задание настолько...
      - ...неотложное, важное и секретное, что с нами отправятся Наблюдатель и даже офицер разведки. Больше того, я слышал, что в этот раз даже сам Падова может спуститься с нами, так что в случае чего "Хейг" будет поджидать нас на поверхности.
      Поскольку никто не знал, что Инглиш слышит, о чем там заливает Сойер, то командир 92-й решил не опровергать слова своего заместителя. Насколько понимал Тоби, та информация, которую они с Сойером почерпнули из разговора между Наблюдателем и Меннинг, вполне могла оказаться правдой.
      Ко всему прочему, Инглиш чувствовал, что между пришельцем и офицером разведки словно проскакивают какие-то искры. И вот об этом-то Инглишу и не хотелось даже и думать - особенно, если вспомнить, что нечто подобное в последнее время наблюдалось также между Меннинг и исполняющим обязанности лейтенанта 92-й, из-за чего Сойер и пребывал последнее время в таком раздражении.
      И в первый раз за все время этой чертовой войны с халианами, Инглишу действительно захотелось оказаться в стороне.
      По крайней мере, ему не пришлось лично следить за тем, чтобы каждому из его десантников досталось подходящее по размеру снаряжение. Именно из-за такой мелочи победа часто могла обернуться поражением. Этим займется Сойер, на что у него уйдет вся ночь.
      Сойер просто-напросто напросился на эту работу, хотя по уставу это вообще не их дело. С точки зрения устава, в поступлении нового вооружения накануне решающего сражения не было ничего из ряда вон выходящего. Но если бы Сойер не вызвался проследить за подгонкой, Инглиш чувствовал бы себя обязанным остаться.
      Теперь, по крайней мере, он сможет немного поспать, от чего Сойер счел необходимым отказаться по причинам, которые, по-видимому, были связаны с Джоанной Меннинг и присутствием на борту Наблюдателя. Инглиш решил для себя, что пока эти причины не начнут мешать его лейтенанту выполнять свои функции, он вмешиваться не станет. В конце концов, это не его дело.
      В противном случае он давно бы уже предупредил Сойера, что валять дурака со старшим по званию офицером не слишком умно. Впрочем, Сойер и сам прекрасно понимал это, как и то, что Инглиш в курсе дела, и дело это ему очень и очень не нравится. Но даже такое соображение Сойера не останавливало.
      Во всей этой бодяге имелся лишь один плюс - Сойер, по причинам, пускай и не слишком приглядным, решил заняться делом именно тогда, когда Инглишу это было особенно нужно. Впрочем, так всегда происходило в "Красной Лошади".
      - Еще раз, ребятки, - сказал Сойер готовым к броску десантникам. Они находились во чреве скутера, освещаемого лишь короткими красными вспышками. - Приказ гласит, что мы должны по возможности захватить пленных, запомните. Для этого и предназначены "ягдташи" - сержант оскалился - и липкие ленты. Но в этом же приказе также предписывается не потерять ни одной из этих штучек, включая и ваши костюмы. Поэтому никаких случайностей.
      Среди собравшихся в десантном отсеке солдат раздался ропот, на взгляд Инглиша чересчур тихий.
      - Короче говоря, - продолжил Сойер, - мы ничего не оставляем - ни одного сканера, ни одного ранца системы ЭЛВИС, ни одного живого халианина... и, разумеется, ни одного из этих чертовых АПОТ-ружей. - Сойер взглянул на ружье в своей руке с такой любовью, с какой посмотрел бы на гадюку. - А теперь пройдемся еще раз по этому оборудованию. Ранец системы ЭЛВИС (Электромагнитный Векторно-Интегрированный Скаляр) служит источником энергии для ружей, которые вы держите в руках. Если вы потеряете ранец, вся эта сверхсложная техника годится лишь в качестве дубинки. Ваш костюм и перчатки, когда они пристегнуты к рукавам, являются частью системы, они передают энергию от ранца к ружью. Ни в коем случае не разрывайте контакта...
      Этот момент ужасно беспокоил Инглиша. Конечно, другого способа объяснить людям о принципах действия системы НТО не было. Они понятия не имели о потенциалах нулевых точек, об эффектах Ахаранова-Бома в токах, текущих по кольцам из композитных металлов. Им нужно только знать, что пока сохраняется контакт с костюмом, ружье способно уничтожить все вокруг - будь то растение, животное или минерал.
      Но Инглиш знал несколько больше. Достаточно для того, чтобы ощущать беспокойство не только из-за бессознательных предчувствий. Достаточно для того, чтобы догадываться о том, что именно заставило Наблюдателя отправиться с ними. НТО, питаемое шестнадцатикилограммовыми ранцами ЭЛВИС и управляемое новыми электронными шлемами-соратниками, прокалывало в пространстве-времени виртуальные дыры, черпая из-под поверхности того, что Инглиш и его люди воспринимали как реальность, неограниченное количество энергии.
      Чем это могло окончиться для человека, одетого в сверхпроводящий костюм и держащего в руках ружье, излучающее эту самую энергию? Это был один из тех вопросов, которые не задашь представителю подразделения "Восемь Шаров", прибывшего для того, чтобы самому получить на них ответы.
      На жаргоне древних коллег Инглиша, дело пахло керосином. Парень, который проводит эксперименты в лаборатории, паля по макету дома - это одно. А пятьдесят мужчин, атакующих врага на площади в восемь квадратов это совсем другое. В описании, на обложке которого, пока он собственноручно не сжег книжку, красовалась надпись: "ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ВОЗВРАЩАЙТЕ ЭТОТ ДОКУМЕНТ: КАЖДЫЙ ПРОЧИТАВШИЙ ОТВЕЧАЕТ ЗА УНИЧТОЖЕНИЕ ЭТОГО ДОКУМЕНТА СОГЛАСНО ПРИЛАГАЕМЫМ ИНСТРУКЦИЯМ", не рассматривались такие вопросы, как минимальное расстояние между ранцами ЭЛВИС, или, что произойдет, если один навьюченный боевой системой человек получит случайный дружеский привет в виде огня другой системы. Не было там также никаких упоминаний о таких вещах, как перегрузки и возможные неисправности.
      Инглиш осторожно поправил свой новый защитный костюм. Он многое бы отдал сейчас за то, чтобы новое одеяние не заставляло его так нервничать. Через семь с половиной минут они должны по сигналу Сойера надеть шлемы и приступить к предпрыжковой процедуре. Тогда все неприятные ощущения, вероятнее всего, исчезнут. Тяжесть в желудке и боль в затылке были вызваны, скорее, предстоящей высадкой, чем экипировкой.
      Несомненно. Как только он избавится от необходимости лицезреть Гранта и Меннинг, жмущихся к мастеру по прыжкам, все встанет на свои места. Тогда ему останется беспокоиться только о том, не будет ли его Соратник забивать переговорное устройство, не замкнет ли костюм при случайном падении в какую-нибудь лужу и не поджарит ли его при этом заживо. Внизу, на Бычьем Глазу сейчас стояла дождливая, безлунная ночь - как выразилась Джоанна Меннинг, темно, как в черной дыре.
      Однако ничто не могло быть темнее, чем лицо офицера разведки сейчас, когда она сидела рядом с Наблюдателем, искоса поглядывая на Сойера.
      Инглиш попытался хоть как-то смягчить возникшее между ней и Сойером напряжение, усадив их подальше друг от друга. Но все напрасно. Скорей бы оказаться внизу. Инглиш прыгал вместе с Сойером и всей 92-й, а Джонна Меннинг, будучи важной персоной, оставалась с Грантом, мастером по прыжкам и пилотом скутера. Наблюдатель собирался приземлиться на скутере, а не прыгать вместе с мелкой сошкой.
      Скутер-"невидимка" должен был опуститься в точке сбора, обозначенной на карте как Десять Колец. Безопасность скутеру обеспечивали многочисленные защитные экраны, и именно из него офицер разведки и гражданский наблюдатель станут следить за всей операцией через встроенный в костюм каждого десантника камеры.
      На этот раз, если у них случится что-то непредвиденное или произойдет случайный сбой аппаратуры, они уже не смогут просто синхронизировать шлемы и стереть всю информацию. На этот раз все будет записываться. Командование "Восьми Шаров" желало слышать и видеть все, что произойдет во время первого противостояния системы НТО с врагом. Но больше всего Инглиша обеспокоило то, что сам Наблюдатель в костюм облачаться не стал. И прыгать тоже не собирался. Если принять во внимание характер этого человека и его работу, этот факт говорил гораздо больше о существующей опасности, чем инструкция, которую сжег Инглиш.
      Инглиш отлично понимал, что он чувствовал бы себя куда менее скверно, если бы Наблюдатель был стар, хром, толст, слеп или имелась еще какая-то причина, не позволявшая бы ему совершить прыжок. Хотя, надо признать, прыжок этот был отнюдь не рядовым. В этой операции вообще не было ничего рядового. Грант не захотел, чтобы кто-нибудь болтался в небе на парашюте это еще понять было можно. Но приземление на сей раз должно быть точным, без обычного для парашютного десанта разброса.
      Вот это уже непонятно.
      Но Грант настаивал, а у Инглиша и так уже имелось достаточно неприятностей с Наблюдателем. Если бы он отказался возглавить 92-ю, кто-нибудь другой, возможно даже Сойер, занял бы его место. Грант дал понять это достаточно ясно.
      Поэтому, для того, чтобы выполнить хирургически точные требования доморощенных приказов подразделения "Восемь Шаров", десантники должны были командами по двое или по трое спускаться на реактивных ранцах или по десантным тросам.
      Инглиш не знал, так ли уж законен оказался бы этот приказ, опротестуй он его в суде, но у него не было никаких возможностей сделать это, а Падова наотрез отказался дать ему возможность запросить начальство по корабельной связи.
      - Делай свое дело, Тоби, и не задавай лишних вопросов. Ты же прекрасно все понимаешь. - При этом Падова вел себя прямо как отец родной, жал ему руку и бросал на него многозначительные и заботливые взгляды.
      Черт побери, он всегда просто ненавидел эту фазу свободного падения, и годы не прибавили ему любви к ней, подумал Инглиш. Если бы не это хитроумное задание с его неопределенными параметрами и высадкой в самую последнюю минуту, все могло быть совсем по-другому.
      Корабль находился в состоянии свободного падения, имитируя сгорающий в атмосфере космический мусор, обломок недавнего космического сражения, продолжающий двигаться по прежней, теперь гибельной орбите. На халианской ремонтной базе наверняка заметят его, но вряд ли они станут особо беспокоиться по поводу мертвого обломка.
      Разведка донесла, что на базе осталось слишком мало сил, способных стереть их с лица земли во время высадки, если только халиане не привели в порядок один из кораблей, который смог, к тому же, избежать воздействия разрушающего электронику излучения, которым силы Альянса накрыли Бычий Глаз, как только началась битва в космосе. Но никогда ничего нельзя знать наверняка.
      Под лежачий камень вода не течет. 92-я Инглиша была тому примером. Обычно к этому времени все уже надевали свои шлемы, но в этих новых системах имелись мощные источники магнитного поля, и никто не знал, что может случиться, когда контакты шлемов-Соратников и костюмов замкнутся. Поэтому все сидели с непокрытыми головами и каждый старался как можно лучше продемонстрировать свою готовность к бою.
      Вероятно, поэтому общий разговор не клеился, и возбуждение десантников не слишком бросалось в глаза.
      А может, Инглишу все это лишь казалось. Просто он знал больше - и, следовательно, имел больше причин для беспокойства - чем кто-либо, если конечно не считать Гранта и, быть может, Меннинг, которые не собирались покидать безопасного уюта скутера.
      И как раз в тот момент, когда он подумал о ней, Джоанна Меннинг встала со своего места и, согнувшись в три погибели в своем костюме старого образца, начала пробираться между рядами бронированных колен и зажатых между ними ружей.
      Она остановилась перед Сойером. От Инглиша ее отделяло всего несколько метров, но он не смог расслышать, что она прошептала на ухо его заместителю. Однако Инглиш заметил, что она передала Сойеру какой-то черный футляр. Этого просто нельзя было не заметить.
      Инглиш принял соломоново решение не обращать на сей факт внимания, что бы, черт побери, он не означал. Если это имеет к нему хоть какое-нибудь отношение, Сойер все расскажет, когда они выберутся из этой проклятой консервной банки.
      Он вновь вернулся к своим заботам. Определитель Цели шлемов был настроен на поиск хорьков - за тысячу метров на открытом пространстве, за двадцать метров сквозь любое препятствие. Любых хорьков по температуре тела и биению сердца. Но Инглиш понятия не имел, как будут выглядеть эти мишени на экране шлема. Решив спокойно дождаться того момента, когда сигнальная лампа перестанет мигать, что будет означать прибытие на место высадки, он вертел в руках шлем, играя откидывающимся экраном дисплея.
      Но когда Меннинг закончила свое секретное совещание с Сойером, Инглиш не смог побороть искушения попробовать увеличить шансы 92-й.
      - Послушайте, Меннинг, - тихо окликнул он - и все остальные тут же замолчали.
      Она распрямилась насколько смогла и спросила:
      - В чем дело, капитан?
      - Если вы доставите вниз вездеходы, с меня причитается.
      - Мы вызвали их, капитан, - сказала она, осторожно делая шаг назад между рядами бронированных коленей, - но вы же знаете, как бывает... - Она двинулась дальше, и Инглиш не смог разглядеть выражения ее лица.
      Голос гражданского Наблюдателя легко покрыл расстояние, отделявшее кабину пилота от десантников.
      - Ваши машины где-то здесь, внизу, солдат. Но зная эффективность Флота, - добавил Грант, - шансы на то, что они находятся в районе двадцати квадратов от предполагаемого места вашего приземления таковы, что я бы не рискнул поставить на кон свою жизнь.
      Это были отнюдь не те слова, которые могут согреть душу, но Инглиш начал первый. Но все же терпеть такие издевки перед самым боем... Инглиш поднялся со своей скамьи.
      Тяжелая рука Сойера толкнула его в грудь. Это могло показаться случайностью, просто два человека попытались одновременно подняться в тесноте десантного скутера, чтобы получше рассмотреть кого-то впереди. Инглиш шлепнулся обратно на скамейку.
      Сойер был уже в середине прохода и сказал тоном, которым пользовался при подсчете убитых и на допросах:
      - Будучи нашим гражданским Наблюдателем, сэр, вы должно быть знаете, насколько правдиво утверждение, что технология хорьков отстает от нашей на сто лет? - Это был не вопрос, а замаскированная попытка обострить конфликт.
      Но это замечание произвело чудодейственное воздействие - Инглиш, шлепнувшийся на свое место и с усилием убравший руку с пояса, где висел старомодный, работающий на кинетическом принципе, но тем не менее смертоносный пистолет, был благодарен Сойеру за его вмешательство. Если он и собирается пристрелить Гранта-Наблюдателя, то для этого у него еще масса времени и сделать это надо либо в неразберихе боя, либо найти более вескую причину, чем простое недовольство критикой Гранта в адрес Флота.
      Инглиш был не единственным, чье настроение резко изменилось после замечания лейтенанта. Десантники принялись обмениваться шуточками насчет халиан, и общая напряженность понемногу спала.
      Что было чертовски любезно со стороны Всемогущего, где бы он ни находился, ведь они были уже совсем близко от точки высадки.
      Через две минуты красный свет перестал мигать. Инглиш привстал со скамьи, засек время и заговорил:
      - Помните, мы должны захватить ремонтную базу и удерживать до тех пор, пока на смену не подоспеет милиция с Бонавентуры - это план А. План Б - мы уничтожаем их и собираемся у Десяти Колец...
      - Причем с пленными, - прибавил Грант.
      - Все слышали, что сказал этот человек? - спросил Инглиш, не осознавая, что в этот момент улыбается. - Остальные указания получите по связи. Когда начнется торможение, подключайте ваши шлемы.
      Тут упомянутое торможение и началось. Инглиш от толчка шлепнулся обратно на скамью.
      Управляемый спуск на несколько секунд сменился антирадарным маневром. Все уже надели шлемы и проверяли перчатки, зарядные сумки, ружья, энергетические ранцы и остальное снаряжение.
      Сквозь визор шлема интерьер десантного корабля выглядел совершенно по-другому, но это мало волновало Инглиша. Левый дисплей шлема показывал номера и условные графические изображения для каждого из его людей голоса принятые и голоса идентифицированные: разноцветные знаки, которые нельзя было неправильно истолковать.
      Сквозь световой фильтр все окружающее казалось погруженным в полумрак, напоминая об узких долинах Эйриша. Инглиш отрегулировал фильтр и начал проверять настройку своих секретных каналов связи и двусторонних линий.
      - Сойер? - сказал он без всяких прелюдий. Соратник сейчас, же переключил его на двусторонний канал.
      - Да, босс, - услышал он голос Сойера. Желтый указатель над цифрой два на дисплее показал капитану, что его помощник задействовал секретный канал, разговор по которому кодировался. - Как вам это нравится? Этот Соратник действительно может читать мои мысли. Прямо опередил мое намерение сказать вам, что этот ублюдок Грант получит от меня крайне нелестную характеристику в рапорте, который я составлю после боя.
      - Дельта Три, нас все время записывают, - официальным тоном напомнил Инглиш своему офицеру. - Хотя это не означает, что я не согласен с вами.
      - Дельта Два, сэр, - ответил Сойер. - Заставим этих щенков шевелиться... если вы конечно готовы, сэр.
      Общий канал включался так быстро, что Инглиш даже не успел среагировать - должно быть, как написано в инструкции, Соратник получил подсказку его нервных импульсов.
      И тут Инглиш услышал незнакомый голос, голос, который не слышал никогда прежде и был бы до чертиков рад никогда его не слышать. Голос был ясный, немодулированный и больше всего напоминал компьютерную систему, сообщающую новый телефон старой подружки.
      Но голос отнюдь не сообщал никаких данных - он отдавал приказы. И доносился голос не извне, а принадлежал вделанному в его шлем электронному Соратнику, перехватившему командование. По общему каналу его слышали все подчиненные Инглиша:
      - Дельта один обращается к "Красной Лошади". Приготовиться команде Альфа Один-Один - шестнадцать секунд, пятнадцать, четырнадцать...
      - Дьявольщина, - растерянно буркнул Сойер по двусторонней линии, позволявшей переговариваться, не выходя из общего канала. - Это же мое дело...
      Инглиш выругался и ответил:
      - Это не я, а чертов шлем. - Дельта Один был кодом, зарезервированном для скутера. Через этот канал могли поступать приказы со стороны, замечания Наблюдателя и разведданные от Джоанны Меннинг. Не теряя времени на возню с дисплеями, Инглиш хлопнул по переключателю секретной линии и удостоверился в том, что она задействована.
      - Подождем до того момента, когда окажемся на поверхности, Сойер. Любая штуковина, изготовленная в Альянсе, должна иметь выключатель.
      - Чертовски надеюсь, что так, - буркнул Сойер и поднялся, чтобы проверить канаты. Мастер по прыжкам открыл люк отсека. - Кому нужен командир, которого нельзя в случае чего ненароком прикончить.
      Инглиш ничего не ответил. Он приводил в порядок собственные чувства, не желая десантироваться в таком раздражении. Он убеждал себя, что Соратник не стал бы вмешиваться, если бы они с Сойером действовали так, как обязаны были действовать - быстро и не рассуждая. Он сконцентрировался, стараясь успокоить пульс и замер, пытаясь угадать каждый последующий шаг исчезающих в люке десантников, пока не настал его черед ринуться с реактивным ранцем навстречу тому, что поджидало его на Бычьем Глазе.
      Инглиш вовсе не был любителем острых ощущений и не испытывал особой тяги к прыжкам с реактивным ранцем и тяжелым снаряжением из низколетящего скутера. Немного помогало только то, что сила тяжести на Бычьем Глазе на одну восьмую меньше, чем на его родной планете. Кроме того, кругом стояла темень, как в желудке у хорька, и Инглиш собрался было записать одно очко в пользу Джоанны Меннинг.
      Собирался до тех пор, пока они с Сойером не приземлились в назначенном месте и не обнаружили, что в пределах чувствительности сенсоров шлема не видно ничего, даже отдаленно напоминающего командирский джип. Ручной сканер тоже слепо мерцал пустым экраном. Поэтому Инглиш отобрал очко, авансированное было Меннинг.
      Значит, пока что счет один-ноль: халианам ноль, "Красной Лошади" ноль, разведке Флота ноль и командованию "Восьми Шаров" один - поскольку они проделали дьявольскую работу, разбросав ударную группу по всей координатной сетке.
      Инглиш и Сойер находились в постоянном контакте со всеми бойцами 92-й. Каждая пара или тройка десантников оказалась точно в том месте, где должна была оказаться. Десантники видели как раз то, что и должны были видеть. Единственная неприятность состояла в том, что эти чертовы шлемы вели людей по графику с нечеловеческой дотошностью, и раздающийся в ушах компьютерный голос действовал на нервы десантникам, обычно не отличающихся особой впечатлительностью.
      Однако в руководстве ничего не было сказано о деморализующем воздействии на психику того обстоятельства, что какая-то машина говорит тебе когда ложиться, а когда бежать, когда поворачивать направо, а когда налево, когда и куда целиться.
      И к тому времени, как Омега ввязалась в перестрелку, все были так напряжены, что Инглиш решил отнять очко, которое он мысленно присудил Гранту.
      Они с Сойером с трудом пробирались по колено в грязи, которая в окуляре прибора ночного видения походила на свернувшуюся кровь. Каждый из них прослушивал одновременно общий и индивидуальные каналы связи, так что командиры могли слышать тяжелое дыхание и проклятия каждого из десантников. Поэтому услышали и то, как все стихло, когда Омега попала в переделку.
      Вся эта хваленая техника вместе с Соратником оказалась не в состоянии обеспечить голографическое изображение на том же уровне, что и старое, надежное оборудование, к которому привык Инглиш. Он попробовал пошарить в эфире, но так и не смог отыскать того, что его интересовало. Вконец рассвирепев, он рявкнул, не обращаясь ни к кому конкретно:
      - Может эта чертова система показать мне, что творится там, где находится Омега?
      Ба-бам! Перед глазами тут же возник расщепленный надвое экран, показавший то, что видели два десантника группы Омега. Но экран не позволял видеть такие пустяки, как то, что творится под ногами десантников. Инглиш чертыхнулся. Где, черт побери, он вообще находится и что делают остальные его люди.
      Ослепший и ошарашенный, он споткнулся и упал на колени.
      - Капитан, с вами все в порядке? - раздался в наушниках голос Сойера.
      Сознавая, что все, что он сейчас скажет, будет записано и позже подвергнуто скрупулезному анализу, Инглиш очень медленно и осторожно произнес:
      - Дельта Три, со мной все в порядке. Если не считать того, что я ни черта не вижу, кроме того, что видит Омега, вступившая в бой с неприятелем. В основном деревья и вспышки выстрелов. Я собираюсь отключить эту систему и, насколько это возможно, вернуться к моему старомодному и отсталому оборудованию. От него я, по крайней мере, знаю чего можно ожидать.
      Тяжело дыша, Инглиш сидел в грязи и прислушивался к стуку собственного сердца, которое в этот момент звучало громче, чем двадцать других источников звуков, которые отслеживала командная система.
      Когда трясущимися пальцами он отыскал наконец нужный переключатель, отключил голографический экран и получил возможность видеть, что творится перед его носом, Сойер сказал:
      - Сэр, вы не слышали, что Омега докладывает об этой перестрелке?
      - Нет, я был слишком занят этими проклятыми игрушками, - пробурчал Инглиш.
      - Они говорят, что не могут засечь врага. У них такое впечатление, что их атакуют невидимки, роботы или что-то в этом роде. Масса выстрелов, вспышек - но ни одного халианина.
      - Что за черт? - скользя по грязи, Инглиш поднялся на ноги. - Что еще за невидимки?
      Через прозрачный щиток шлема, пересеченный координатной сеткой, Инглиш увидел фаталистически пожимающего плечами Сойера - вернее его огромный, зловещий силуэт на фоне просветленного с помощью электроники ночного неба. В одном направлении небо было немного светлее.
      - Не знаю, сэр. Похоже, мы влипли в какую-то передрягу. Надо выяснить в чем дело.
      - Сейчас, только просканируем этот квадрат для записи, Сойер. - Инглиш медленно начал крутиться на месте вокруг своей оси, методично сканируя окружающую местность сверхчувствительным прибором ночного видения. Совершив полный оборот, он отчетливо произнес. - Нет, вы только посмотрите, сержант... то есть лейтенант Сойер. Аппаратура шлема показывает полное отсутствие халиан в этом районе. Давай-ка поспешим в квадрат тридцать восемь.
      И Инглиш, не обращая внимания на болтающееся на груди АПОТ-ружье, направился в сторону, где на фоне ночного неба отчетливо сверкали огненные вспышки - туда, где Омега сражалась с невидимым врагом.
      Перекрывая бормотание динамика, по выделенному каналу ворвался голос Сойера:
      ...послушайте, мне это дерьмо совсем не нравится. Почему бы нам не попросить скутер произвести рекогносцировку?
      - Потому что они и так слышат нас, старина, - ответил Инглиш с огромным удовольствием представляя себе, что сейчас делается на борту десантного скутера. - И они лучше нас знают, что здесь творится. Ты хочешь, чтобы я попросил о разведывательном полете? Если он так необходим, то почему тогда Дельта Один не попросил об этом?
      В левом верхнем углу щитка шлема Инглиша, на контрольной панели переговорного устройства появился фиолетовый указатель. Похоже, Сойер знает это оборудование куда лучше, чем он сам. "Хорошо, если разговор в этом фиолетовом режиме на записывается", - отстраненно подумал Инглиш, вслушиваясь в слова Сойера.
      - Тоби, этот Грант - просто грязная свинья; ради того, чтобы доказать свое, он с легкостью бросит нас гнить здесь. А мы ведь даже не знаем, какой результат ему нужен - положительный, отрицательный или что-то третье.
      - Я не могу переключить свой канал на твою линию, - предупреждающе и осторожно ответил Инглиш.
      - Вот здесь, - Сойер потянулся к нему и переключил тумблер. Его рука в перчатке задержалась на груди Инглиша. - Меннинг сунула мне плазменное ружье, армейское. Не странно ли?
      Надеясь, что фиолетовый цвет означает именно то, что предполагает Сойер, Инглиш ответил:
      - Она хочет, чтобы ты застрелил его?
      - Нет, она хочет, чтобы я вернулся живым. Ты же знаешь, Джоанна не способна нарушить устав. Она ничего мне не сказала.
      - Вот как?
      - Ладно, ладно, я ведь не говорю, что это правильно. Но он просто вытирал об нее ноги, даже самое большое начальство не должно вести себя так с подчиненными.
      - Полегче, Сойер. Ничего с ней не случится. Кроме того, об меня он тоже вытирал ноги, да еще перед Падовой, так что я сочувствую вам. Но они там все такие. Да и она тоже не лучше, вспомни. Все они требуют от человека невозможного и полагают, что в этом и состоит их долг.
      - Она не дала бы мне плазменное ружье, если бы наши дела не были бы совсем плохи.
      - Эй, парень, мы в зоне войны. Здесь дела всегда плохи, иначе нас здесь и не было бы. Чего ты хочешь? Чтобы я вызвал их сюда, так что ли?
      - Кого, Джоанну? Да нет же, черт побери! Просто я подумал, что поскольку все это задумал этот Наблюдатель, он тоже должен находиться здесь и наблюдать, рискуя своей шкурой вместе со всеми нами.
      - Я подумаю, что можно сделать. Но должен тебе сказать, я от души надеюсь, что ты действительно знаешь, как обращаться с этими фиолетовыми указателями.
      - В арсенале этого человека нет ни одной следящей системы, которая бы не имела блокировки.
      - Тогда немедленно отключи и мою - а то мы ничего не сможем услышать. Покажи мне, как она включается, и давай вернемся к войне.
      Через несколько мгновений Инглиш принялся докладывать на волне Дельты Один: "...принимая во внимание сообщение о невидимом противнике, мы считаем, что возникли непредвиденные трудности. Просим Наблюдателя с Десяти Колец прибыть на место боевых действий".
      Ему ответил голос Джоанны Меннинг, слышимость была такая хорошая, что опознавательный знак, который она использовала, оказался излишним.
      - Дельта Два, Наблюдателя нет на месте. Вы нашли транспортные средства?
      - Никак нет, мадам. Но вероятнее всего, они все равно застряли бы в грязи, так что нам пришлось бы еще хуже. Конец связи.
      Они уже подходили к роще деревьев с невероятно толстыми стволами, когда по ним открыли огонь. Красные, зеленые и желтовато-белые вспышки выстрелов на мгновение перегрузили сенсорную систему его шлема.
      Инглиш оказался на земле прежде, чем успел услышать предупреждающий крик Сойера. До его сознания дошло тихое бормотание Соратника "...укройся, укройся; отстреливайся, отстреливайся".
      Соратник, опасаясь то ли за себя, то ли за своего хозяина, отключил всю дистанционную связь. Инглиш теперь не мог видеть поле боя через шлемы своих бойцов.
      - Проклятие, ненавижу эту штуку! Запишите, черт побери, если это кому-нибудь интересно, - сказал он в микрофон. - Этой хреновине кажется, что у меня не хватит ума ответить на огонь.
      Сойер уже палил по деревьям, лежа в грязи.
      И тут Тоби Инглиш впервые задумался о том, как может повести себя система АПОТ, когда человек, одетый в костюм, от которого она зависит, лежит в луже грязи.
      Приклад ружья уже покоился у него на плече, когда до него дошло, что электрическая проводимость воды не должна вселять слишком радужные надежды в человека, одетого в костюм, одна из функций которого - служить проводником. Но он постарался отогнать эту мысль. "Должны же они были об этом позаботиться".
      Вслух же Инглиш сказал:
      - Эй, Сойер! Сойер! Может быть, хватит, парень? - Лежавший рядом с ним Сойер жал на свой курок с таким остервенением, будто у него за спиной болтался неисчерпаемый источник энергии. Он палил в одну точку, туда, где раньше были деревья, а теперь стояло серо-буро-малиновое зарево с ярко светящейся сердцевиной, которую невозможно было бы описать ни в каком рапорте, поскольку... она все время менялась. Впечатление было такое, что зарево эволюционировало. Сердцевина была такой яркой, что щиток шлема затемнился, оставив чистой лишь центральную часть.
      Инглиш понимал, что должен что-то предпринять. Например, выстрелить из своего ружья. Может быть, Сойер не собирается отвечать ему до тех пор, пока не поразит цель? Когда целишься - не до разговоров, это понятно. Но у Инглиша действительно не было никакого желания стрелять из этого ружья, тем более, что его Соратник больше не советовал ему "отстреливаться". Собственно говоря, он даже не указывал Инглишу никаких целей для стрельбы.
      Прокрутив в мозгу события недавнего прошлого, Инглиш вдруг понял, что шлем вообще ни разу не сделал ничего подобного - то есть, не навел его мишень.
      Он советовал ему отстреливаться, но не нацелил ни на одного халианина, прячущегося за этими деревьями.
      - Сойер, послушай, прекрати эту чертову стрельбу! - рявкнул он в переговорное устройство. Потом решил, что, возможно, мокрая грязь каким-то образом мешает связи и, по-прежнему не сводя прицела с того места, где росли деревья, пополз к Сойеру.
      Но стоило ему прислонить свой шлем к шлему лейтенанта, как ему показалось, что мир вокруг него словно растворился. Все как-то странно переменилось. Инглиш чувствовал, как его тело будто пронизывает низковольтный разряд. Сначала он не видел ничего. Потом перед его глазами возникло сразу множество вещей, но ничего интересного с военной точки зрения, да и с человеческой тоже. Он видел плавающих в пространстве тварей, похожих то на гигантских зубастых головастиков, то на электрических угрей и всякую прочую извивающуюся нечисть. А на заднем фоне маячило нечто, отдаленно напоминавшее людей, или, точнее, инфракрасные изображения людей.
      Тогда, собрав в кулак остатки воли, он разорвал контакт и вновь повторил движение, на этот раз со всей силы ударив по шлему Сойера.
      Голова Сойера откинулась назад, плечо потеряло контакт с прикладом ружья, а палец соскользнул с курка. Все еще не выпуская ружья из рук, он медленно перевернулся на спину и остался лежать в грязи, согнув одну ногу в колене. Дуло АПОТ-ружья теперь было направлено в небо, и Сойер выпустил туда еще два заряда.
      Это было похоже на судороги, а не на разумные действия.
      Очень осторожно Инглиш выкарабкался из лужи. Одной рукой, уперев приклад в бедро, он направил на лейтенанта АПОТ-ружье, а другой - полез за своим личным оружием. Стоит только поднять предохранитель и нажать на курок - и от Сойера останется одно воспоминание. Никаких там взаимодействий силовых полей или проводимости, а просто аккуратная дырка во лбу или под подбородком, в зависимости от удачи и от того, какой выстрел вернее пробьет шлем и причинит меньшую боль его другу.
      Но сначала он должен, черт побери, удостовериться, что это действительно необходимо.
      Держа оба орудия наготове, Инглиш опустился на одно колено и сказал:
      - Сойер, скажи мне что-нибудь. Соратник, обеспечить мне связь с Дельтой Три, немедленно.
      Он затаил дыхание. На боковой панели связи появился указатель действующей двусторонней связи. Инглиш мог слышать дыхание другого человека. "Боже, не допусти того, чтобы мне пришлось его убить. Особенно сейчас, когда враг поблизости и, может, в этот самый момент наводит мушку на Тоби Инглиша, офицера-придурка, решившего поиграть в мишень: единственный возвышающийся предмет над равниной этой кроваво-красной грязи".
      - Эй, Тоби, что?.. Какого черта.
      Сойер так неожиданно приподнялся на локтях из лужи, что дуло ружья, которое держал Тоби ударилось о щиток его помощника.
      Оба заговорили разом.
      Голос Сойера звучал очень спокойно и тихо.
      - Вы хотите, чтобы я опять лег? Чтобы бросил оружие? Рассказал вам, что, по моему мнению произошло?
      Инглиш же почти кричал.
      - Не двигайся, парень. Замри, черт тебя побери, понял? Брось ружье, а потом...
      Ружье Сойера плюхнулось в грязь.
      Инглиш присел и, не сводя с Сойера пистолета, ружьем откинул оружие лейтенанта.
      - А теперь говори, приятель.
      - Я начал стрелять по этим деревьям, помните? - начал Сойер. - А потом... потом время словно остановились. Я никак не мог прекратить стрельбу. Это было немного похоже на электрический шок, но больше на гипноз. Я как сумасшедший палил по этим деревьям, а мой шлем - этот чертов Соратник - не мог выдать мне цель. Он хотел, чтобы я отстреливался, но не показал, куда стрелять, поэтому я палил по вспышкам их выстрелов... А потом вы ударили меня, и я смог снять палец с курка. Вот и все.
      - На мой взгляд, звучит неплохо. - Инглиш снова поставил свой пистолет на предохранитель и продолжил. - Вероятно, все дело в этой грязи. Наверное, когда ты лежал, растянувшись в ней, в системе что-то закоротило. Извини, что ударил тебя. - Только теперь он почувствовал, что у него самого от сильного столкновения ноет шея. - Но я должен был что-то сделать.
      - Спасибо, что не застрелили меня. Небольшая головная боль не в счет. Мне кажется, я могу уже встать...
      Дальше Сойер должен был поднять свое ружье, а Инглиш либо застрелить его, либо позволить сделать это. Он позволил.
      Они с трудом выбрались из этой чертовой грязи и поднялись по склону туда, где Сойер своей пальбой снес полквадрата, на полпути остановившись, чтобы рассмотреть поваленные деревья, которых словно разнесло взрывом.
      - Да, вот тебе и опытная система, - неуверенно произнес Инглиш.
      - Да. Вы со мной, капитан? У нас там остались люди, остались объекты, с которыми нужно разобраться. Мы должны взять под контроль большую площадь...
      - Да, все в порядке, Сойер. Только не стреляй из этого АПОТ-ружья, лежа в грязи, и я тоже обещаю не делать этого.
      Сойер, приблизившись к нему, указал на висевший у него на плече жесткий футляр, тот самый, который ему дала Меннинг.
      - Вспомните, что у нас есть кое-что получше, если, конечно, вы отдадите приказ пустить его в ход, сэр.
      Черт побери! Сойер, без сомнения, раздражен тем, что чуть было не произошло, да и он сам тоже.
      - Давай-ка вернемся к 92-й и посмотрим, не осталось ли и на нашу долю пары хвостов на шубу, - сказал Инглиш более сердечным тоном, чем ему хотелось бы.
      Голова у него все еще болела. Сойер при подъеме на холм слегка прихрамывал. Желание видеть спутника чуть-чуть впереди себя было столь сильным, что Инглиш даже не мог противиться ему, и предпочитал тащиться сзади, дабы не дать Сойеру возможности выстрелить ему в спину. И это несмотря на то, что специалист по разведке был последним человеком, которого можно бы подозревать...
      Но что же, черт побери, произошло? Инглиш убеждал себя забыть, подождать, пока он сможет просмотреть расшифровку записи. Если, конечно, Грант позволит ему сделать это.
      Это имя напомнило ему об обязанностях, и он связался с десантным скутером. Тут ему стало действительно не до подозрений. Выяснилось, что у Меннинг скопилось полдюжины рапортов об отсутствии огневого контакта с противником и сообщение о том, что Грант поджидает его на объекте, в бетонном здании, обозначенном на их схеме как 23А и фактически взял на себя руководство акцией, поскольку Инглиш "не давал о себе знать и считался пропавшим без вести".
      Он не собирался спорить. Как и не собирался выяснять, каким образом Наблюдатель оказался в самом сердце халианской ремонтной базы, если подразделение Дельта еще только подтягивается к ее границам.
      Но пока Инглиш слушал уже утратившие свою актуальность сообщения, передаваемые со скутера, ему вспомнился разговор о том, что на этот раз Падова может приземлиться сам. Это, конечно, не обязательно означало, что поддержка с воздуха оказалась в распоряжении Гранта, а не 92-й, однако вполне могло означать.
      Кроме того, имелся гораздо более неотложный вопрос. Почему в роще нет трупов халиан?
      Сойер вынул свой сканер.
      - Да, здесь кажется было и впрямь горячо.
      Но здесь не было горячо. Совсем наоборот. Здесь царил могильный холод. И это было все, что мог показать сканер, даже несмотря на то, что в светлеющем ночном небе все отчетливее проступало нечто, весьма напоминавшее грибовидное облако, только начинавшее рассасываться.
      - Это дело нравится мне все меньше и меньше, - сказал Сойер, осторожно ступая по хрустящим и рассыпающимся от прикосновения обломков деревьев все, что осталось от рощи, которую он обстрелял из своего АПОТ-ружья.
      Но, как оказалось, осталось и еще кое-что.
      - Взгляните на это! - сказал Сойер каким-то безжизненным голосом. Он повернулся к своему капитану, и Инглиш увидел в зеркальном щитке его шлема свое искаженное отражение.
      Этот отражение было столь же анонимно, как и то, что протягивал ему Сойер - до синевы замерзший человеческий палец с поблескивающим у основания золотым обручальным кольцом. Ниже кольца пустота. Палец был тверд, как камень. И сделан отнюдь не из гипса. Инглиш ковырнул выступающую кость, и она начала крошиться под его пальцами.
      - "Черт возьми, да это были люди! Так вот почему Соратник не выдал нам цели. Он искал халиан, а не людей.
      - Почему же тогда он не принял этих людей за своих?
      - Мы не требовали от него этого, а он не считал их своими - по крайней мере, я чертовски надеюсь, что это не были наши десантники или Бонавентурская милиция. Нет. В нас стреляли не свои. Этого просто не может быть.
      - Ну да ладно, пора проверить личный состав, - сказал Инглиш, мысли которого опять вернулись к предстоящей встрече с Наблюдателем. - И получить донесение о текущем положении дел. По дороге нам нужно будет кое-что решить.
      Ему казалось, что он полностью владеет своим голосом, но Сойер ответил.
      - Не берите в голову, сэр. Мы ведь все равно пока не понимаем, с чем столкнулись.
      - Ты, может быть, и не понимаешь, - бросил Инглиш, ускоряя шаг.
      Ему пришлось пробежать по вражеской территории почти два квадрата, прежде чем он увидел первого настоящего противника.
      Бывает, что человеку всерьез хочется, чтобы оказалось, что он ошибается в некоторых людях. Угодив в самую адскую переделку в истории Десантных войск, Инглиш все еще продолжал надеяться на то, что он ошибся в этом гражданском Наблюдателе Гранте.
      Потому что тогда он мог и ошибиться в своих подозрениях по поводу назначения системы АПОТ-Соратник, которую, сам того не сознавая, Инглиш нес на себе как некий ящик Пандоры. Но в глубине души он понимал, что сделанное еще на борту космического корабля заявление Гранта "нельзя позволить, чтобы это оборудование попало в руки врага", является самой настоящей липой. Программа была экспериментальной, относилась, по военной терминологии, к классу Икс, а это означало, что испытывающие ее десантники обречены.
      А он даже не мог вернуть себе свои законные командирские полномочия. На пути в халианский комплекс Инглиш имел весьма неприятный разговор с Наблюдателем, который кратко объяснил ему, что "эту акцию возглавляю вовсе не я, а ваш Соратник, Дельта Один, приятель. Так и должно быть, когда человеческие недостатки становятся помехой для дела".
      Во время этого разговора перед глазами Инглиша мигал фиолетовый указатель, сигналя о том, что разговор не записывается, чего по идее быть не должно. Теперь ему стали понятны причины столь странной выброски его подразделения - двойки вместо традиционных троек, в глухой местности, как можно дальше от места боевых действий. Не исключено, что Грант специально хотел, чтобы Инглиш опозорился, а Соратник показал себя во всем блеске. Отрицательные последствия были очевидны. Инглиш понимал - этого ни в коем случае нельзя допустить.
      Но теперь перед ним стояли более реальные проблемы, чем возможные грядущие выговоры и понижение в чине. Для всего этого надо хотя бы остаться в живых. Надо увести живыми с этой планеты своих людей, а потом уже волноваться, как все будет выглядеть со стороны.
      Никогда еще Инглиш не попадал в такую скверную переделку. На бегу, не отключив каналов связи, они с Сойером охрипшими голосами кричали что-то друг другу, нисколько не беспокоясь, может ли кто-либо их слышать и имеет ли это вообще значение. Огромная железобетонная верфь была так ярко освещена, что казалось, она полыхала огнем. Хотя полыхать там было нечему. Здания деформировались и светились. Вот-вот бетонные стены поплывут, уподобясь тающему айсбергу.
      В проходах между зданиями десантники палили по врагу кто во что горазд.
      И нигде ни одного халианина. Никто точно не знал, когда именно всем стало ясно, что халианскую ремонтную базу защищают одетые в форму люди.
      Просто это было фактом. И вследствие этого в наушниках Тоби Инглиша стояла какофония, какая не могла бы присниться в самом кошмарном сне.
      - Не вижу не одного гада! Боже милостивый, да что же такое творится с этим дерьмовым оружием? - истошно кричал кто-то на общей волне.
      - Стреляй, идиот, - послышался голос капрала Бекнелла, перекрывший шум битвы, и небо за стеклом шлема Инглиша, казалось, раскололось. Люди на дисплее замелькали то исчезая, то вновь появляясь, как в турникетах дверей. Сама реальность словно раздвоилась.
      Инглиш понял - это эффект АПОТ-ружья на близком расстоянии.
      Однако каждый раз, когда неприятель начинал поливать огнем, он рефлекторно нажимал на курок своего ружья, и всякий раз ему казалось, что сам мир содрогается у него под ногами. В какой-то момент они с Сойером обнаружили себя перешагивающими, держась как школьницы за руки, через половину трупа человека, осциллирующего на их глазах - только что это был торс, а в следующий момент уже ноги. И только кровь на грязи выглядела неизменной.
      Сойер переключился на двустороннюю связь с Грантом, пытаясь выяснить, как, черт побери, заставить аппаратуру Соратника опознавать противников-людей и выводить мишени на дисплеи шлемов, а Инглиш охрипшим голосом спорил с Дельтой Один, выкрикивая имена своих людей.
      Он должен каким-то образом сплотить десантников! Это ведь хорошо обученные, прекрасные солдаты. Просто они привыкли действовать согласно установкам, и именно установки-то и подвели их. Черт побери! Сейчас их подводило само пространство-время.
      Инглиш никогда особенно не интересовался физикой, если не считать законов инерции в рукопашном бою и поведения спиртных напитков, смешиваемых в коктейлях. Не интересовала физика его и сейчас. Но каждый раз, когда он стрелял из АПОТ-ружья, он начинал видеть странные вещи: деревья вместо бетонных стен. Каких-то гигантских жуков. Нечто, напоминающее жующих динозавров. Короче, видел все, что угодно, только не зону огня, по которой полз на карачках, направляясь к низкому железобетонному административному зданию, которое Грант удерживал, поливая огнем с крыши.
      Сойер наконец-то соединился с ним и заорал, перекрывая переполняющие эфир крики, проклятия и просьбы о помощи.
      - Все в порядке, сэр, неполадки исправлены, мы сможем видеть человеческие цели. Только надо быть поосторожнее, невозможно угадать, когда может появиться милиция с Бонавентуры. Соратник, конечно, отличает наше оборудование, но...
      Неожиданно из-за угла здания справа от Инглиша вырвался шквал пуль. Их отбросило назад и засыпало осколками бетона.
      Очищая щиток шлема, Инглиш заговорил:
      - "Красная Лошадь", ваши прицельные устройства работают. Повторяю, перекалибровка датчиков завершена. Стреляйте на здоровье. Помните, регулятор в положении парализатора. Нам противостоят люди, повторяю люди. Можете брать пленников, но особенно не рискуйте. И следите за тем, чтобы не перестрелять Бонавентурскую милицию. Повторяю, есть опасность столкновения со своими.
      Снова послышался голос Бакнелла.
      - Говорит Бета Два. Что такое с этими ружьями? Я все время вижу черт знает что, когда я целюсь. Каждый... - Бакнелл резко прервал разговор.
      В том направлении, где на координатной сетке дисплея Инглиша должна была находится Бета, сверкнула яркая вспышка.
      Сойер отчаянно выкрикнул в микрофон.
      - Нелл? Эй, Нелл! Возвращайся, черт тебя побери!
      Инглиш тряхнул лейтенанта. Сойер повернулся к нему.
      - Взгляни на свою карту, Сойер. - Беты вообще не было видно на дисплее - ни одного из них. - Давай-ка лучше присоединимся к Гранту на его командном пункте. Оттуда все-таки лучше видно, чем отсюда. - Эти слова одновременно означали и очень много и в то же время, ничего. На случай, если разговор все-таки записывается.
      Сойер по-прежнему продолжал смотреть на Инглиша. Тот ткнул пальцем на висевший через плечо у Сойера черный футляр. Лейтенант кивнул и вытащил оружие.
      Инглиш переключил систему АПОТ на парализацию и, не обращая внимания ни на осколки бетона, ни на фазовые эффекты, нарушавшие работу электроники его шлема каждый раз, когда кто-либо из 92-й разряжал свое ружье, двинулся по булыжной мостовой.
      Он собирался взять пленного, как и предписывалось приказом. А потом убить Гранта. Черт бы побрал записывающую аппаратуру его костюма! Может, она и впрямь замечательная, поскольку защитные характеристики нового костюма превосходят все, с чем Инглиш до сих пор сталкивался. Нужно отдать должное сотрудникам подразделения "Восемь Шаров" - хоть что-то они все же умеют.
      Жаль только, что этих характеристик не хватило на то, чтобы защитить Бету. Жаль, что разведка Флота ошиблась в очередной раз, послав их сражаться с халианами на эту убогую планету, где халианами и не пахнет, а приходится иметь дело с коллаборационистами из рода человеческого. Жаль, что система Соратника оказалось совершенно непригодной для определения целей, на которую не была предварительно настроена. Жаль, что эта акция с самого начала пошла наперекосяк. Инглиш ведь предупреждал наблюдателя, что менять снаряжение перед самым десантированием - плохая примета.
      Он заметил вспышку и упал на колено прежде, чем Дельта Один успел посоветовать ему ложиться, и нажал на курок АПОТ-ружья, не дожидаясь, пока эта чертова штуковина укажет ему цель. Соратник сначала должен сравнить данные стрелявшего с хранящимися в его памяти и принять решение, является ли цель врагом.
      Инглиш же не собирался всего этого делать. Он должен был стрелять в каждого, кто стреляет в него - и, скрипнув зубами, он выстрелил парализующим зарядом. Чертов мир опять провалился куда-то; небо в прицеле ружья полыхнуло предрассветной синью, а вместо бетонного здания глазам предстал мирный пейзаж с кустарником на переднем плане и порхающими птичками. Ни тебе огня, ни разрушенных стен - сплошная идиллия.
      Но Инглиш упорно нажимал на спусковой курок, зная, что враг находится перед ним.
      Когда же он наконец отпустил курок, то мгновенно вернулся в мир, который он знал, как свою реальность, и тут же хлопнул по регулятору контроля микроклимата костюма, чтобы пот, стекающий по лбу не заливал глаза.
      Прямо перед ним, там, куда он только что целился, красовалась бесформенная горка, не то оплавленная, не то, наоборот, замерзшая. От нее поднималось маленькое, грибовидное облачко дыма.
      - Черт, я же точно установил на парализатор, - пробормотал он.
      - Вы, может быть, и установили, - произнес голос Сойера. - Но я стрелял в ту же мишень. Жаль.
      - Пусть жалеет начальство. - Кучка была слишком мала, чтобы терять на нее время.
      - Кроме того, если мне позволено будет заметить, сэр, - произнес Сойер, вскидывая свое АПОТ-ружье на плечо и вытаскивая плазменное орудие, - мы не должны одновременно стрелять из этих ружей на таком близком расстоянии друг от друга.
      - Если честно, то я сам об этом думал. Хотя, может быть, этот парализующий режим, как и все остальное, не функционирует. Ладно, к черту! Пленных пусть берет кто-нибудь другой. - И он указал на крышу, на которой находился Грант. - Пора нам позаботиться о разрешении другой проблемы.
      И Сойер побежал за ним. Они, насколько могли, старались уклоняться от перестрелок и бежали, перепрыгивая через тела, частью замороженные, частью обугленные, потом перемахнули через что-то, отдаленно напоминавшее останки Беты. Если, конечно, можно назвать останками пару кусочков перекрученных металлических частей амуниции и половинку сканера.
      Когда он и достигли перекрестка, за которым показалась взорванная дверь в административное здание, Инглиш вдруг понял, что шум в его наушниках чуть ослабел.
      Кроме того, переключив шлем на обычное зрение, он заметил, что вспышек стало меньше - собственно говоря, их уже почти не было. А небо выглядело так, как ему и полагалось выглядеть - занимался грязно-серый дымный рассвет.
      По сигналу Инглиша Сойер провел еще одну проверку личного состава и уточнение боевой обстановки.
      Они с Сойером бежали по пустой улице к двери в административное здание, и в них никто не стрелял. Переключив канал, Инглиш подсчитал результаты переклички. Альфа захватила семерых неприятелей в форме, не оказавших особого сопротивления. Бета молчала и была недосягаема. Гамма соединилась с Бонавентурцами и в данный момент прочесывала здания. Подразделение Эпсилон захватило одну из кораблестроительных верфей и заверяло, что находящиеся там корабли совершенно новенькие и вовсе не нуждаются в ремонте.
      - Не прочесывайте местность сами, - приказал им Инглиш. - Подождите подкрепления. - Они с Сойером добрались до конца списка и направили две оставшиеся тройки на помощь Эпсилону.
      Остальные боевые единицы, раскиданные по всей базе, отделались легкими ранениями, но были злы, как черти, и все как один жаловались на то, что ружья в парализующем режиме убивают врага.
      Это донесение, пришедшее, когда командиры, достигнув взорванной двери, начали подниматься по наружной лестнице, не удивило Инглиша.
      - "Красная Лошадь", пленных доставьте в Административное здание 23А. Остальные займитесь прочесыванием местности. - В ответ раздались тяжкие вздохи и недовольные возгласы.
      Но то, что последовало за этим, удивило не только Инглиша, но и Сойера.
      Неожиданно над их головами выросла тень. Огромная, угрожающая, угольно-черная тень на фоне светлеющего неба. Оба десантника скорчились на металлической лестнице. С воздуха они представляли великолепную мишень. До благополучного завершения этого дела оставалось совсем немного, и Инглиш был просто в отчаянии. Кто-то позволил этому халианскому кораблю взлететь. Как такое, вообще, могло случиться? Они же должны были заметить его. Неужели система Соратника настолько бездарна, что заблокировала дисплеи и не позволила заметить, как стартует столь огромная штука, как космический корабль?
      Хотя, если вспомнить все эти таинственные явления; все эти моменты, когда Инглиш видел, слышал и чувствовал вещи, не имеющие ничего общего с реальностью...
      - Матерь Божья, да это же "Хейг"! - воскликнул Сойер, сам не веря своим глазам.
      Инглиш чуть не свалился с лестницы. Он поднял щиток дисплея. Он больше не верил дисплею. Но то, что он увидел, и в самом деле весьма походило на корпус "Хейга". Инглиш вгляделся в опознавательные знаки - все правильно. Это его не слишком обрадовало, теперь он не мог сделать на крыше то, что собирался - висевший над головой "Хейг" непрерывно регистрировал все, что происходило внизу.
      Инглиш потер лицо затянутой в перчатку ладонью - ему вдруг показалось, что оно онемело. Потом опустил щиток шлема и сказал Сойеру:
      - Что ж, ничего не поделаешь.
      Тот понял, что он имеет в виду.
      - Значит, в другой раз.
      - По-видимому, - с сомнением сказал Инглиш, чувствуя, как закипевший в крови адреналин мешает сосредоточиться и осмыслить ситуацию. Инглиш весь дрожал, голова болела все сильней. Он сказал:
      - Давай все же поднимемся и поинтересуемся, что думает этот ублюдок. Считает ли он, что мы овладели этой его чертовой зоной...
      - Что ж, пожалуй... Но мы ведь победили.
      - Ты называешь это победой?
      Сойер не ответил. Инглиш с трудом поднялся на ноги, и они молча полезли дальше.
      По общему каналу связи Инглиш мог слышать сообщения о том, что вражеское сопротивление подавлено полностью, время от времени прерывающиеся торжествующими воплями какого-нибудь десантника, взявшего пленного. Что ж, хоть здесь повезло, и можно избежать скучной и часто опасной процедуры прочесывания.
      На крыше, в тени "Хэйга", словно под сенью некоего персонального зонтика, сидел Грант, перед которым полукругом стояли черные ящики каких-то электронных устройств.
      Грант был одет в один из защитных костюмов нового образца, но отсоединенный шлем-Соратник валялся рядом.
      При приближении Инглиша и Сойера Грант встал.
      - Хорошая работа, капитан, - сказал он.
      Может, все-таки пристрелить его, подумал Инглиш. Рука потянулась к поясу, где висел пистолет.
      - Не понимаю, что вы хотите этим сказать. Эти ваши штуки гроша ломаного не стоят. Парализующее действие - просто-напросто посмешище, а если бы вы сами побывали внизу, то увидели бы, какие странные вещи происходят, когда два или более АПОТ-ружья разряжаются вблизи друг от друга...
      - Потом. Рапорт представите позже, капитан. Первым делом вы должны отчитаться за каждую деталь этого оборудования. Кроме того, я желаю лично увидеть всех пленных. Соберите их вместе и позовите меня. - Он глянул вверх, потом опять перевел взгляд на Инглиша. - Весьма сожалею о потерях, капитан, но война есть война.
      - Объясните это вдове и детям Нелла, когда они узнают, что мы испытывали оружие класса Икс без подобающей подготовки.
      - Но каким образом они, или вообще кто-либо из гражданских лиц, смогут узнать? - поинтересовался Наблюдатель.
      Рука Инглиша судорожно сжала рукоять пистолета; И замерла. Не стоит. Если он сейчас застрелит Гранта, то Сойер должен будет застрелить его самого или ответить вместе с ним за этот поступок.
      - О, время от времени случаются утечки, сэр, - раздался голос Сойера сквозь решетку шлема, голос его прозвучал так хрипло и угрожающе, что Инглиш обернулся.
      В руках Сойер держал плазменное ружье, нацелив его прямо в грудь Гранта.
      Капитан отвесил себе мысленный пинок. Нелл был любимым разведчиком Сойера. Инглиш должен был понять, что Сойеру сейчас куда хуже, чем ему самому.
      Решение пришло мгновенно. Он, не слыша идиотского бормотания Соратника "мишень выбрана неверно! Не стреляйте. Повторяю: мишень - друг. Не стреляйте!", встал между Сойером и Грантом и резко отвел ствол ружья.
      Затем он перехватил ружье и вырвал его из рук несопротивлявшегося Сойера, одновременно сказав по кодированному каналу:
      - Полегче, приятель. Эта свинья не стоит наших жизней.
      В наступившем молчании Инглиш слышал учащенное дыхание Сойера.
      - В другой раз, - наконец произнес разведчик.
      По общему каналу связи Инглиш услышал голос Гранта, Наблюдатель снисходительно вещал, что этот поступок не будет иметь никаких последствий. Он, Грант, хорошо знает, как натянуты нервы у человека, вышедшего из боя.
      - Снимайте шлемы, ребята, отдохните. Мы можем поговорить, пока не соберутся ваши люди.
      Приказ приказу рознь. Инглиш и Сойер, не сговариваясь, повернулись к лестнице.
      Но Грант схватил Инглиша за плечо и развернул к себе лицом - быстро, твердо и очень профессионально. И прежде, чем Инглиш успел опомниться, плазменное ружье оказалось вырвано из его рук.
      Грант бесстрастно проговорил:
      - Вы свободны, джентльмены. Я хочу, чтобы через пятнадцать минут здесь стояли пленные.
      Приказам этого человека трудно было не подчиниться.
      Когда 92-я десантная собрала всех своих пленных, оказалось, что их набралось девятнадцать человек. Пленных под конвоем отвели на крышу административного здания. Горстка людей жалкого вида в незнакомой форме, предстала перед Грантом. Разведчики Сойера уже успели их допросить.
      Держась подальше от Гранта, Сойер сообщил ему то немногое, что успел узнать. Эти люди служили на ремонтной базе и вообще, на этой планете так давно, что никто не мог назвать точного срока. Они выглядели отнюдь не новобранцами. Для них Альянс был противником - поэтому-то они и оказались не слишком сговорчивы.
      - Они признались в том, что перестреляли своих собственных людей, в том числе женщин и детей, - сказал Сойер, - чтобы они не попали к нам в руки.
      Грант кивнул и вышел вперед. На его плече по-прежнему висело плазменное ружье Сойера. Он вскинул его.
      Все десантники уже стянули шлемы. Инглиш, догадавшись о намерении Гранта, глянул на Сойера. Тот тоже все понял.
      Места для того, чтобы совершить задуманное, не подвергая при этом опасности охраняющих пленных десантников 92-й, вполне хватало.
      Прищурившись, Грант выпустил в кучку пленных четыре плазменных заряда вспышки были столь яркими, что силуэты гибнущих людей окутало зеленовато-белое сияние.
      Десантники отвернулись. Грант тоже. Если вы не хотите ослепнуть во время выстрела из плазменного оружия, вам не стоит смотреть на вспышку без поляризующего щитка.
      Грант опустил руку, ружье было полностью разряжено. Ошметки, оставшиеся от пленников, не слишком радовали глаз, как, впрочем, и вид людей, сотрудничавших с халианами в борьбе против собственного биологического вида.
      Поморгав, Грант неожиданно бросил ружье Сойеру, который рефлекторным движением поймал его обеими руками.
      - Благодарю, Сойер, - сказал Грант.
      Сойер не ответил. Все десантники молча смотрели на него. Гражданский наблюдатель повернулся к Инглишу и сказал:
      - Не забудьте, все это вооружение должно быть возвращено обратно, как только мы вернемся на корабль. Все без исключения. Потерянное в бою советую хорошенько задокументировать. И помните о том, что вы только что видели. Мы действительно не хотим распространения неконтролируемых слухов о достоинствах и недостатках этой системы.
      - Слушаю, сэр, - ответил Инглиш, стиснув зубы.
      - Вы свободны, - бросил Грант. В предрассветном небе, высоко над их головами, послышался шум приближающегося шаттла, прилетевшего за Наблюдателем.
      Принимая во внимание все обстоятельства, Инглиш решил снять очко, которое он записал было на счет подразделения "Восемь Шаров" за качество новых костюмов тяжелой защиты. Это превращало выброску на Бычий Глаз в игру с нулевым результатом, потому что Инглиш никогда не присуждал "Красной Лошади" очков за победу, если победа доставалась ценой гибели десантников.
      ИНТЕРЛЮДИЯ
      Дети, типичные представители трех различных рас, выбежали из кондитерской. Каждый из них с удовольствием поглощал свое любимое пирожное. Надпись на висевшем у них над головами рекламном щите гласила: "МЫ ПРОДАЛИ ПЯТЬДЕСЯТ ТРИЛЛИОНОВ, ПОТОМ ПРОСТО ПОТЕРЯЛИ СЧЕТ".
      - Спорим, что проглочу за десять наносекунд, - пообещал один из малышей.
      Затмение. И следующая картина.
      Серебристый корпус разумного корабля и верного товарища Ястребиного Когтя двигался по направлению к отдаленной горной цепи. Сильно пересеченная местность плавно покачивалась из стороны в сторону корабельный глаз показывал наблюдателю все, что видел на склонах приближающихся гор. Когда они подлетели поближе, стали заметны взрывы и вспышки выстрелов.
      Гремя пушками, Дерв посадил корабль на склон горы, сбив при этом корабль халианских работорговцев. Внизу толпа осаждала одну из последних халианских крепостей на этой планете.
      Натягивая на себя боевое облачение, капитан Флота одновременно наблюдал за битвой.
      - В кого мне стрелять? - Голос разумного корабля звучал озабоченно. Внизу против халиан сражались тысячи бывших рабов, представители множества рас. Отличить друга от врага было непросто.
      Машинально приосанясь, Коготь оглядел поле битвы.
      - В плохих парней, - ответил он, со щелчком вставив обойму в свое плазменное ружье.
      - А кто здесь плохие парни? - спросил Дерв своего геройского капитана.
      - Только хорьки, - объяснил Коготь, готовясь вынырнуть из шлюза и присоединиться к борцам за свободу. - Ни один настоящий гуманоид не станет сражаться за халиан.
      Дэвид Дрейк. В ОДНОЙ УПРЯЖКЕ
      Большинство Охотников за Головами достаточно повидали, чтобы понять, что "Бонни Паркеру" досталось - этот зубодробительный лязг был вызван не просто турбулентностью при входе в атмосферу.
      - Вместо того, чтобы приземлиться поблизости... - сказал Ковач, продолжая инструктаж. С трудом различимые голографические образы колыхались перед его глазищами и глазами его бойцов, собравшихся возле люка грузового отсека, - ...Джефферсонианская милиция, которую мы должны выручить, умудрилась выброситься прямо на цель, зенитную батарею халиан.
      "Бонни Паркер" все еще слушался управления. Но даже если бы дело обстояло иначе, находившаяся в чреве корабля 121-я десантная рота все равно ни черта не смогла бы поделать. Охотники за Головами сидели на корточках попарно, спина к спине, готовые заняться своим делом, как только корабль коснется земли и откроются люки.
      Но получилось так, что в распоряжении Ковача не оказалось даже половины того времени, которое требовалось, чтобы объяснить, в чем же именно заключается их задача.
      Да и сам он не знал половины того, что надо было бы знать.
      Корпус корабля вздыбился. Наполнился пронзительным, на пределе слышимости, звуком, похожим на гул работающего огромного гидравлического двигателя; затем опять воцарилась относительная тишина свободного падения.
      Толчка, который должен был последовать за этим, не произошло.
      И это тоже было плохим признаком.
      Капрал Сенкевич, писарь роты Ковача и его личный телохранитель, обладала двухметровым ростом и весьма мощным телосложением, что позволяло ей вдобавок к обычному снаряжению таскать на себе стреляющую с плеча плазменную пушку. С оскалом, почти напоминающим улыбку, она пробормотала старшему сержанту Бредли:
      - Спорим на три упаковки пива против одной, Топ: до места мы не дотянем.
      - Они решили, что смогут прижать халиан к земле кассетными бомбами до самого своего приземления, - сказал Ковач, наблюдая за бледными, туманными голограммами, проецируемыми его шлемом. Вместо того, чтобы воспользоваться кораблем Флота, Джефферсониане использовали собственный корабль и свою команду - это было ясно как белый день, но их камеры и коммуникационные линии соответствовали стандартам Альянса. - И тогда ракетные установки халиан не смогли бы наклониться достаточно низко, чтобы поразить корабль.
      Зенитная батарея представляла из себя бетонное здание в виде пентаграммы с расположенными на концах каждого из лучей пусковыми установками. Ее четкие контуры на голограммах дрожали от электронных помех разлетающихся противопехотных бомб. Красная вспышка и гриб дыма отметили попытку сопротивления халиан - как только ракета сорвалась с направляющей, шрапнель подорвала ее.
      И словно в такт этому взрыву, корпус "Бонни Паркера" вновь содрогнулся.
      На этот раз это было действительно попадание.
      - Рубка вызывает грузовой отсек, - прохрипел искаженный динамиком голос Джарви, старшего пилота. - Три минуты до приземления.
      Джефферсониане, эти отчаянные анархисты - должно быть имели при себе раз в пять больший запас кассетных бомб, чем обычно - именно это, да еще удача спасли их шкуры во время спуска.
      Этот лишний груз был также одной из причин того, что поверхность планеты приближалась с такой быстротой.
      - Им удалось это, - продолжил Ковач спокойным голосом, он был хладнокровен и тверд, как тверда и была его рука, лежавшая на прикладе ружья. - Приземлились с открытыми люками, и половина выпрыгнула еще до того, как катер окончательно сел.
      Неясные образы стали еще более расплывчатыми, когда редактор искусственный интеллект корабля поддержки - переключился на передатчик одного из находившихся на поверхности десантников. Солдаты, тяжело вооруженные и неуклюжие в своей амуниции, пошатываясь, бежали к батарее, посылая очереди трассирующих пуль в отстреливающихся халиан.
      Батарея служила для противостояния атакам с воздуха и не предназначалась для обороны против высадившейся на ее территории пехоты.
      На дрожащий голографический образ упала тень. Картина, которую наблюдал Ковач, изменилась. Джефферсонианин с передатчиком оглянулся через плечо, и в поле его зрения оказался корпус приземляющегося транспортника. В люках гроздьями повисли десантники, готовые к высадке. Когда выпрыгнул очередной десантник, весивший, казалось, не меньше пяти тонн, корабль дрогнул. Внезапная потеря массы привела к тому, что пилот, и так с трудом справлявшийся с кораблем вследствие чересчур стремительного снижения, окончательно потерял управление.
      От этого толчка корабль подскочил метров на десять. Прежде, чем пилот сумел исправить положение, одна из пусковых установок изрыгнула полосу дыма. Ракета, не набрав скорости, угодила в корпус корабля, но ее боеголовка и не нуждалась в дополнительной кинетической энергии, чтобы сделать свое дело.
      По краям голографической картинки, там, где вспышка не мешала видимости, можно было видеть разлетающиеся обломки горящего металла. Потом изображение пропало.
      - В центре батареи расположен склад... - сказал Ковач, продолжая свой инструктаж, руководствуясь сведениями, полученными из панических и обрывочных сообщений, поступивших на орбиту после того, как была потеряна связь с десантным кораблем.
      Ряды осветительных ламп в отсеке "Бонни Паркера" погасли. Зажегся желтоватый свет аварийного освещения, и носовые люки, как с правого, так и с левого борта начали раздвигаться. Они раскрылись не более, чем на полметра, но этого вполне хватило, чтобы внутрь с завыванием ворвался холодный ветер, хлестнувший по десантникам.
      В наушниках Ковача послышалась чья-то молитва. Поскольку по линии связи передавался инструктаж, голос мог принадлежать только кому-нибудь из командиров взводов. Ковач знал своих офицеров далеко не первый год, но сейчас не смог определить, чей это голос.
      - ...в котором наши пленные товарищи ждут-не дождутся подмоги, продолжил Ковач таким тоном, словно не ощущая, что его ладони покрылись ледяным потом. Он не верил, не хотел верить, что их ждет та же участь, что постигла корабль джефферсониан и только что их собственный скутер.
      Сержант Бредли проскользнул между рядами десантников и хлопнул одного из парней по плечу. Молитва заглохла на полуслове. Ковачу было неважно, кто это был, совершенно неважно.
      На какое-то мгновение ему даже показалось, что это мог быть его собственный голос.
      - Мы приземлимся... - он инстинктивно заговорил чуть громче, хотя знал, что система связи должна компенсировать завывания ветра, усилив его голос в наушниках Охотников.
      Аварийное освещение "Бонни Паркера" померкло, но через мгновение вновь вспыхнуло. Кормовой люк по правому борту, у которого замерли артиллеристы, медленно пополз вверх.
      - Рубка вызывает грузовой отсек, - сообщил динамик голосом О'Хара. Если говорил О'Хара, то значит, у первого пилота дел по горло. Или он мертв.
      - Приготовьтесь. Высадка через шестьдесят секунд. Повторяю, приготовьтесь к высадке.
      - Охотники вызывают рубку, - сказал Ковач, отключая канал связи со своими офицерами. Командиры четырех взводов оказались без связи, впрочем, они и не нуждались в приказах, на которые к тому же не было времени. Командиры проверяли новичков своих подразделений, которые, быть может, впервые в жизни совершали боевой прыжок с разрядными проволоками. Окажемся ли мы на дистанции прицельного огня?
      Раздался лязг, это артиллеристы сбрасывали за борт свои плазменные пушки и барабаны с боеприпасами. Пушки были слишком тяжелы для десантных разрядных ранцев, входившие в снаряжение Охотников.
      - Вы сможете высадиться. Охотник! - прокричал О'Хара. Его голос перекрывали не то помехи, не то звуки, раздававшиеся в самой рубке. Некоторые из вас, по крайней мере. Но домой вам, скорее всего, придется добираться самим.
      На голографическом дисплее перед глазами Ковача высветилось сообщение о готовности первого и третьего взводов. Когда появилась зеленая точка, свидетельствующая о готовности артиллеристов, он снова переключился на общую линию и сказал:
      - В нашем распоряжении только один люк, так что будем прыгать группами. Сначала Дельта, потом Гамма...
      Появилось сообщение о готовности третьего взвода, но Ковач решил договорить.
      - ...потом Альфа и последней Бета. Информация о координатах заложена в ваши шлемы. Они приведут вас в нужную точку приземления...
      - Прыгайте! - отчаянно выкрикнул динамик. - Прыгайте же, черт побери!
      - Вперед! - рявкнул Ковач.
      Артиллерийский взвод уже освободил подходы к люку, один десантник было задержался, но Бредли дал ему хорошего пинка под зад. Третий взвод уже занял исходные позиции по другую сторону люка - сгорбленные фигуры возились с катушками проволоки, закрепленными на ремнях.
      Еще несколько секунд тому назад никто не собирался прыгать, все надеялись, что "Бонни Паркер" коснется поверхности планеты и оборудование для прыжков не понадобится. Теперь же десантники прекрасно понимали: если катушка отцепится, они окажутся в свободном полете, а неподсоединенная к разрядному ранцу тридцатиметровая проволока, на противоположных концах которой должны поддерживаться статические заряды, будет попросту болтаться в воздухе.
      - Гамма, вперед! - рявкнул лейтенант Мендрикар, и третий взвод оказался в воздухе прежде, чем Ковач успел решить, готовы ли они к этому. Двое немного задержались, но потом тоже нырнули в люк, такие неуклюжие и массивные из-за нагруженного на них боевого снаряжения, что походили на парочку роялей, сброшенных с балкона.
      Он надеялся, что они смогут скоординироваться в воздухе, прежде, чем заработают разрядники. Если две проволоки перехлестнутся, произойдет замыкание и тогда...
      - Альфа... - приказала лейтенант Сили по общему каналу. Она подтолкнула одного из десантников, споткнувшегося при очередном толчке "Бонни Паркера"; корабль дернулся снова, заставив десантников покачнуться, как кегли, но на этот раз никто не упал, и Сили закончила... - вперед!
      Прыжковый люк опустел. Внезапно отсек "Бонни Паркер" наполнился треском и вспышками разрядов - это один из новичков второго взвода, проверяя в последний раз десантную катушку, задел переключатель ручной подачи.
      Проволока заплясала вокруг, как взбесившаяся кобра, вызывая короткое замыкание каждый раз, когда ее кольца касались металла. Через две секунды вспышки прекратились, но на сетчатке глаз мерцали пурпурные пятна. Десантник остолбенело замер, а его проволока, теперь совершенно бесполезная, неподвижно лежала вокруг.
      - Я займусь им, Плачидо, - сказал Ковач, шагнув к новичку прежде, чем опомнился лейтенант, командующий вторым взводом. Он отпустил ремень своего штурмового ружья, опытными пальцами ловко справляясь с креплениями, одной рукой снял десантную катушку с пояса и одновременно другой отцепил бесполезное устройство с новичка.
      - Бета вперед! - приказал Ковач. Плачидо задержался у люка. Не все из его взвода вовремя заняли позицию - те, кто оказался готов, прыгнули, а оставшиеся начали вываливаться из люка вразнобой, как только освобождалось место.
      Новичок тоже собрался было прыгнуть и ринулся к люку, прежде чем к его поясу прикрепили новую катушку. Мальчишка инстинктивно предпочитал скорее погибнуть, чем остаться в корабле из-за своей катушки.
      Но далеко он не ушел. Капрал Сенкевич ухватила его за ремни портупеи, а от ее хватки никому еще не удалось уйти. Ковач прикрепил катушку, хлопнул парня по плечу, крикнул "Вперед!" и повернулся, чтобы взять у Бредли запасную катушку, которую тот вытащил из рундука, стоявшего метрах в пяти от Ковача.
      Сенкевич с силой отшвырнула парня в направлении люка. Он с криком провалился вниз, следом отправился лейтенант Плачидо.
      - Держите, сэр! - крикнул сержант Бредли, бросая запасную катушку Ковачу. В этот момент "Бонни Паркер" начал вибрировать, как ударная часть отбойного молотка. Ковач поднял руки, но, поскольку корабль в это время встал на дыбы, плавная траектория катушки, от которой зависела его жизнь, превратилась в винтовую линию.
      Одну из дверей отсека сорвало и унесло воздушным потоком. Ковач так и не смог разобрать, куда запропастилась катушка, потому что в это время все шестнадцать ламп аварийного освещения вспыхнули ярким зеленым светом. Ковача закрутило, и первое, что он смог увидеть после этого, был нависший над ним, раскачивающийся в темном небе гигантский цилиндр "Бонни Паркера", от которого отлетали сверкающие обломки.
      "Бонни Паркер" был доброй лошадкой, своим парнем. Для десантников, которых он доставлял из одной части ада в другую, корабль был другом настолько, конечно, насколько мертвый механизм мог быть другом человеку из плоти и крови. Но в их деле рано или поздно удача оставляет тебя. Теперь настала очередь "Бонни Паркер", и единственное различие между неуправляемым кораблем и капитаном Михалом Ковачем, беспомощно падавшим в атмосфере враждебной планеты, состояло в размерах воронки, которая останется после их падения на поверхность.
      - Где я? - требовательно спросил Ковач, и его шлем послушно спроецировал в проносящемся мимо воздухе голограмму отчета. Три километра до цели, что для него уже было неважно, и, согласно лазерному альтиметру, четыре километра семьсот метров до поверхности.
      Собственно говоря, это тоже не имело никакого значения, но цифры менялись не так быстро, как он ожидал. Он раскинул руки и ноги, это должно затормозить падение и, несмотря на тяжесть амуниции, в момент падения скорость вряд ли превысит тридцать метров в секунду.
      Связь по-прежнему работала, хотя в ушах стоял оглушительный шум помех, посторонние разговоры и раздражающий звук, напоминавший треск рвущейся ткани. Это действовало плазменное оружие.
      - Шестой - всем Охотникам, - прокричал Ковач в ларингофон. - Мы должны приземлиться к югу от цели, во всяком случае большинство из нас. Атакуйте южную сторону. Попробуйте собраться и обрушить часть стены. Хотелось бы обойтись без ненужных осложнений, но помните - если мы не будем действовать быстро, освобождать будет некого.
      Ковач набрал в легкие воздух. Потом сказал то, что осталось сказать.
      - Дельта Шесть, передаю тебе командование. Подтверди. Перехожу на прием.
      - Вас понял, Шестой, - ответил лейтенант Уокинг спокойным тоном - хотел бы Ковач, чтобы его голос звучал также спокойно. Уокинг не был старшим по званию, но прослужил в 121-й дольше трех остальных офицеров, а артиллерийский взвод должен был первым достичь поверхности.
      - Пусть каждый прикончит за меня по одному лишнему хорьку, - сказал Ковач, слезы застилали бесполезные уже голограммы.
      Кто-то ухватил его за правую руку. Ковач поднял голову. Из-за опушенного щитка шлема он не мог узнать, кто это, но, без сомнения, это был Бредли. Сержант еще не включил свой статический разрядник. Но его ранец все равно не выдержит вес двух человек, особенно, если это десантники в полной амуниции. Такое уже пробовали не раз, и все кончалось тем, что обреченный на смерть утаскивал с собой на тот свет и товарища.
      - Отпусти! - крикнул Ковач, не включая переговорное устройство. Но мышцы Бредли были натренированы, дабы удерживать оружие даже в момент боевого приземления, и Ковач не смог вырвать руку.
      Тут за левую руку Ковача ухватилась капрал Сенкевич. Как раз в тот момент, когда Ковач удивленно оглянулся на нее, оба одновременно привели в действие свои разрядные катушки.
      Когда энергия начала поступать по длинным проводам, от катушек, с которых они разматывались, полетели фиолетовые искры статических разрядов. Статический заряд действовал наподобие своеобразного электрического рычага, создавая сильные отрицательные заряды на верхнем конце проволоки и внизу под самой катушкой. Их взаимное отталкивание старалось поднять человека, на котором крепилась катушка - до тех пор, пока стабильно работал силовой ранец.
      Статические разрядники были небезупречны. Прыгать с ними в грозу было так же самоубийственно, как и с обычным парашютом, хотя в первом случае главную опасность представляли молнии, а не воздушные потоки. С другой стороны десантник - или вернее искусственный интеллект десантных шлемов мог изменять наклон проволоки и направлять спуск под углом до сорока пяти градусов, вне зависимости от направления ветра, достигая таким образом необходимой точности.
      Да, разрядники небезопасны, но в конце концов никто из тех, кто записался в Десантные Войска не рассчитывал умереть в своей постели.
      - Ничего из этого не выйдет! - крикнул Ковач, стараясь перекрыть шум рвущегося навстречу воздуха.
      - Лучше попробовать, чем потом всю жизнь корить себя! - крикнула в ответ Сенкевич. - Начинайте-ка выбирать местечко помягче.
      Оба десантника шли на сознательный риск, который, как они полагали, был частью их работы, впрочем, так же, полагал и Ковач, когда отдал новичку свою разрядную катушку. Что он еще мог сказать им?
      Какого черта! В конце концов, может, на этот раз у них получится.
      Вертикальный десант был достаточно опасной штукой даже в наилучших условиях, а ночная выброска - это опасность в кубе. Хотя лазерный высотомер и показывал Ковачу точную высоту, его глаза говорили, что они болтаются над черной бездной - и желудок верил глазам. В трех местах тьма нарушалась пятнами тускло-оранжевого света, но не было никакой возможности оценить их протяженность. Горящие города или горящие транспортные средства? А может, и горящие десантные корабли, вроде "Бонни Паркер", подбитые в воздухе зенитками халиан.
      Неожиданные вспышки выстрелов из плазменных орудий расцвечивали ночь с такой интенсивностью, что перед глазами еще долго продолжали мерцать голубые пятна. Чуть реже внизу возникали пятна послесвечения. Еще реже в точке попадания возникали вторичные взрывы, белые, оранжевые или пузырчато-красные. Но звук даже самых сильных взрывов достигал ушей Ковача как замедленный и приглушенный рокот, еле слышимый за шумом воздушного потока.
      Ему казалось, что они падают строго вертикально.
      - Топ, ты направляешь куда-нибудь? - спросил Ковач, когда на высотомере четырехзначные числа сменились продолжающими быстро убывать трехзначными.
      - Вы с ума сошли? - поинтересовалась Сенкевич прежде, чем Бредли успел ответить. - У нас хватает забот с тем, чтобы не дать проволокам перепутаться. - После паузы она виновато добавила. - Сэр.
      - Да, конечно, - смущенно сказал Ковач. Уж кто-кто, а он должен был помнить об этом. Вероятно, он рановато счел себя мертвецом и отключился от реальности.
      А это уже точно верный способ сыграть в ящик.
      Они были уже достаточно низко, чтобы разглядеть под собой узор из огоньков - полдесятка домов, окруженных слабо освещенным периметром. Какое-то транспортное средство с мощными фарами, описав в темноте дугу, на большой скорости приближалось к огражденной территории. На свою беду, а может, на счастье десантники должны были приземлиться внутри периметра как раз в тот самый момент, когда машина въедет в ворота.
      - Как только коснемся... - начал Ковач.
      Его прибор показывал 312 метров... а мгновение спустя, когда прямо под ними скользнул зачерненный и покрытый антирадарным составом космический корабль, уже 270.
      Кто-то - он не расслышал кто - из его товарищей чертыхнулся. Затем они оба дернулись, стараясь избежать проволоки от перехлестывания и замыкания.
      Висевший на руках товарищей Ковач смотрел на то, как приближается совершающий посадку корабль. Он лихорадочно отмечал мельчайшие подробности конструкции корабля и все перемещения вокруг него, хладнокровно оценивая их шансы...
      Это было лучше, чем ожидать треска энергетического разряда сверху и падения на землю со стометровой высоты. Столь же верная смерть, как и падение с пяти километров.
      - Приготовьтесь! - крикнул он. Корабль миновал предполагаемую точку их приземления и замедлил ход. Они вновь скользили над его корпусом в направлении противоположном его движению, спускаясь не совсем перпендикулярно. Из центра огороженного участка вырвалась струя пара и тумана, бешено крутясь вокруг корпуса корабля и его посадочных дюз. Там, где на туман падали бело-голубые лучи фар только что въехавшего в ворота транспортного средства, образовалась колеблющаяся стена.
      Корабль был халианский. На его вертикальном стабилизаторе, выпущенном для полета в атмосфере, виднелись красные каракули, которые халиане употребляли для письма.
      - Давай! - приказал Ковач.
      Все трое сгруппировались, и земля начала приближаться чертовски быстро. Они скользнули над металлической крышей какого-то здания и, покатившись кубарем, приземлились, чуть было не врезавшись в другое сооружение - судя по простоте конструкции и отсутствию окон, это был какой-то склад или нечто подобное.
      В ранце Бредли осталось еще достаточно энергии, упав на крышу, проволока сердито зашипела, бешено извиваясь разъяренной змеей. Сенкевич была на тридцать килограммов тяжелее сержанта, не говоря уже о весе плазменной пушки и целой кучи другого дополнительного вооружения, заботливо прихваченного на всякий случай. Ее проволока испустила одну-единственную искру и замерла.
      Вовремя. Как раз вовремя.
      Но это было еще не все.
      Ковач, как мог, приготовился встретиться с поверхностью на большей скорости, чем обычно, но Бредли выпустил его правую руку на мгновение раньше, чем Сенкевич левую.
      Ковач перевернулся в воздухе и, вместо того, чтобы, как он рассчитывал, сгруппироваться и покатиться по поверхности, приземлился на левую пятку, словно не вышедший из мертвой петли аэроплан. Левое колено врезалось ему в грудь, он стукнулся ранцем и шлемом о землю, и в следующий миг автомат, болтавшийся на эластичном ремне, со всей силы шарахнул по бедру и лицевому щитку.
      От боли на глазах выступили слезы, но руки, теперь свободные, машинально сжали автомат.
      Боль ничего не значила. Он жив, и перед ним халиане, которых надо убить.
      - Шлем, - приказал Ковач, - перевод с халианского, - этими словами он запустил программу на тот случай, если скоро ему придется услышать лающую речь врага.
      - Моя сторона, - прошептал Бредли, указывая дулом в направлении одного конца пятиметрового прохода между складами, в котором они приземлились. Он говорил на третьей волне, зарезервированной для переговоров на близких расстояниях. Маломощные передающе-приемные устройства позволяли им координировать свои действия, не пытаясь перекричать окружавший их шум.
      А шум теперь, когда в ушах не стоял заглушающий все рев проносившегося мимо воздуха, оказался довольно значительным.
      - А это моя, - откликнулась Сенкевич, направляя дуло своего оружия в другую сторону, чтобы прикрыть своего командира и дать ему время оценить обстановку.
      - Есть тут какие-нибудь двери? - спросил Ковач, проклиная колющую боль в левом боку и надеясь, что через пару шагов она пройдет. Он неуклюже метнулся мимо Бредли, в сторону дальнего угла здания. Вдвоем они обошли склад в противоположных направлениях, а Сенкевич прикрывала их сзади.
      В другой стороне стартовые дюзы космического корабля рявкнули, поднимая в воздух куски обугленного дерна. На жалобной ноте взвыла сирена, установленная, должно быть, на только что прибывшем транспортном средстве, который видели десантники.
      Здания примыкали к забору, и никто из их обитателей не проявил интереса к космическому кораблю, только что совершившему посадку в центре огороженного места.
      - Никаких дверей с этой стороны, - доложил Бредли со своего конца здания. Он говорил несколько возбужденно, может, нервничая, а может, просто сказывался адреналин, кипевший в крови.
      - Мы пойдем вот сюда, - пробормотал Ковач, доставая сорокасантиметровый резак, который заранее отстегнул, предчувствуя, что он может ему понадобиться. Когда алмазные зубцы разрезали изъеденную коррозией металлическую стенку, жалобный скрежет сменился довольным урчанием.
      Для этого собственно предназначался резак, хотя вряд ли он пользовался бы такой популярностью у десантников, если бы не был столь эффективен в схватке лицом к лицу - или, вернее, лицом к морде. Ковач направлял снабженное силовым приводом лезвие по дуге, его спутники приготовились стрелять внутрь, если заметят там движение после того, как упадет вырезанный кусок стены.
      Губы Ковача чуть раздвинулись. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что на его лице играет свирепая усмешка.
      На самом же деле он просто напряженно ждал выстрелов. Халиане, затаившиеся внутри склада, могли начать стрелять в центр того куска стены, который вырезал его резак. Если так, то он узнает об их намерениях только тогда, когда пули застучат по листу металла.
      Прорезав три четверти окружности. Ковач наткнулся на стойку; отрезанная часть задрожала, как кожа барабана. Сенкевич отогнула вырезанный кусок ногой, ворвалась внутрь и тут же растянулась на полу, наткнувшись на мебель.
      - Черт побери! - рявкнула она, вскакивая на ноги, но датчики шлемов уже показали, что внутренности склада были необитаемыми. Рассмеявшись, Ковач и Бредли перелезли через мебельную баррикаду.
      Не зажигая света, Ковач осмотрел заставленное вещами помещение. Сенкевич наткнулась на софу. Как и вся прочая мебель в чехлах из прозрачной пленки, софа отличалась богатством отделки.
      И, несомненно, предназначалась для гуманоидов. Коротконогим халианам она показалась бы столь же неудобной, как людям метровые спальные ниши хорьков.
      - Пошли, - сказал Ковач, но его спутники уже скользили между рядами ящиков самых разных размеров. Сквозь расположенные по фасаду здания окна, закрытые жалюзи, проникал свет, исходивший из какого-то источника в центре огороженной площади.
      Амуниция, навьюченная на жилистого Бредли, придавала облику сержанта какую-то неуклюжесть. Шаг правой ногой был чуть короче, чем левой, и дергающийся в такт шагам ранец только усиливал впечатление асимметричности движений.
      Ковач посмотрел на него.
      Бредли в ответ тоже глянул на него, но за щитком шлема прочитать выражение его лица было невозможно.
      - Нет проблем, кэп, - ответил он на немой вопрос командира. - Мы же не на спортивных соревнованиях.
      Он вытащил из-за пояса трубу пятизарядного гранатомета, пальцем зацепил регулятор задержки, положение которого определяло время детонации гранаты.
      Ковачу не надо было видеть лицо Бредли, он и так знал, что на губах сержанта сейчас гуляет ухмылка.
      Ухмылка тигра, вонзившего зубы в горло своей жертвы. Ухмылка, которая часто появлялась на лице самого Ковача.
      Окна были узкими, но зато во всю высоту склада. На стене имелась дверь, открывающаяся изнутри вручную. Пока Ковач и Бредли разглядывали площадь сквозь жалюзи, Сенкевич бесшумно открыла дверь, держа плазменную пушку наготове.
      Помещение, в котором они находились, освещалось только светом, проникающим сквозь окна. Не было никакой опасности, что кто-нибудь снаружи обнаружит готовящихся к бою охотников.
      Халианский корабль был слишком мал для межзвездных перелетов - цилиндр не более шестидесяти метров в длину, но в отличие от "Бонни Паркера" он не был предназначен для посадки в любом, даже неприспособленном месте; Пилоту не удалось удержать его на весу с помощью стартовых двигателей, и корабль встал на землю. Узкие посадочные стойки, предназначенные для того, чтобы удерживать равновесие на гладком бетоне космодрома, вошли в почерневший от огня дерн, как нож в масло; брюхо летательного аппарата провалилось так глубоко, что любая попытка запустить ракетные двигатели при старте угрожала взрывом.
      Около сотни человек столпились у корабля. Те, что стояли почти вплотную к корпусу шаттла, яростно кричали на остальных, требуя немного отступить, иначе они поджарятся у раскаленной обшивки. Люк корабля открылся, выпустив облачко пара.
      Не обращая внимания на шумные протесты толпы, к шлюзу бесцеремонно подъехала огромная сверкающая машина на воздушной подушке, колеса которой были опущены на землю. Подали трап, дверь машины открылась, и из машины выбрался человек весьма солидного вида. Его пестрое одеяние однозначно свидетельствовало: этот господин богат и на военной службе не состоит.
      - Скажите, когда, - потребовала Сенкевич, приготовившись распахнуть дверь ногой и пальнуть из плазменной пушки. Она не могла видеть, что творится снаружи. - Скажите же, когда!
      - Сэр, что, черт побери, там происходит? - шепотом спросил Бредли. Они не... я хочу сказать, что они...
      - Да, - тихо и спокойно ответил Ковач, - стреляй прямо в люк, а потом сразу падай. Топ, мы с тобой метнем гранаты с трехсекундной задержкой большим пальцем он зарядил кассету с микрогранатами, зная, что в это мгновение Бредли проделывает то же самое, - так, чтобы гранаты разорвались в воздухе.
      - И отступаем обратно, кэп? - спросил сержант.
      - И атакуем корабль, Топ, - поправил его Ковач, выказывая при этом не больше эмоций, чем при изучении грузовых накладных три недели назад в Порту на Тау Кита. - На борту не успеют закрыть люк. После того, как Си подпалит их.
      Человек, приехавший на машине, направился по трапу. Толпа - насколько мог видеть Ковач, там были одни мужчины - торопливо расступилась перед ним, словно он все еще ехал на своем броневике. Внутренний люк шлюза, вероятно, был также открыт, потому что когда человек достиг верха трапа, из корабля шагнула фигура в серебристо-черной униформе и преградила ему дорогу.
      Некоторое время эти двое орали друг на друга на языке, который Ковач не знал. Неожиданно человек в униформе пнул штатского в живот, после чего тот скатился назад по трехметровому трапу. Толпа издала коллективный вздох, слышный даже за шипением и свистом работающих на холостом ходу двигателей корабля.
      - Сэр, - умоляющим голосом спросила Сенкевич, глядя на глухую панель перед собой. - Сэр, когда же?
      Толстый поднялся на ноги, в ярости что-то крича. Из корабля появилась еще одна фигура и встала рядом с человеком в форме.
      Вновь появившийся был халианин. Он залаял что-то человеку в форме, программа перевода в шлеме Ковача немедленно включилась.
      - Чего вы ждете? Неужели вы не понимаете, что даже сейчас ракета может быть в воздухе.
      - Приготовьтесь, - сказал Ковач, держа ружье вертикально в левой руке и кассету с гранатами в правой.
      Человек в форме обернулся к халианину и пролаял в ответ.
      - Пристрелите этого, - перевел шлем, - а остальных мы как-нибудь впихнем.
      Халианин поднял автомат. Толстый с испуганным воплем бросился к своему автомобилю.
      - Давай, - прошептал Ковач.
      Сенкевич с грохотом распахнула дверь ногой, и через мгновение в ночи молнией сверкнула вспышка плазменного ружья.
      Плазменный заряд угодил прямо между двумя фигурами, стоящими в шлюзе, попал в переборку внутри корабля, и входная камера превратилась в огненный шар. Взрыв отбросил халианина и человека в форме метров на десять от шлюза, их шерсть и волосы вспыхнули.
      Всякий, кто находился внутри корабля, если только он не был отделен от шлюза закрытой дверью, должен был получить ожоги. Что же касается толпы снаружи...
      Кассеты с гранатами по крутой дуге взлетели высоко над толпой, потом сработало разрывное устройство и разделило каждую кассету на пять гранат. Мгновением позже гранаты разорвались со звуком древесной ветки, ломающейся под тяжестью налипшего снега.
      Вылетевшая оттуда шрапнель разлетелась по двору склада; толпа полегла, как скошенные колосья пшеницы.
      Когда разорвалась последняя граната, Ковач был уже в движении. На правом запястье расплывалось пятно крови, он чувствовал, как постепенно немеет рука, но это не мешало ему действовать. Гранаты выбрасывали шрапнель из стеклопластика, которая быстро теряла скорость в атмосфере, но даже за двадцать метров от места разрыва она все еще была опасна. На более же близком расстоянии...
      Сенкевич хотела было дать очередь из автомата по людям, оказавшимся за пределом радиуса поражения гранат, но в луже крови. Пули ушли в ночное небо, но это уже не имело никакого значения. Те, кто мог передвигаться, в ужасе размахивая руками, разбегались во все стороны. Некоторые ослепли, некоторые истекали кровью...
      Разрывное устройство разбросало гранаты достаточно широко, и большая часть людей осталась на месте.
      Халианин бился в агонии среди корчившихся людей. Ковач на бегу три раза выстрелил в него из автомата, а бежавший на полшага позади Бредли разнес вытянутую звериную морду выстрелом из своего помпового ружья.
      Не стоит экономить боеприпасы, когда имеешь дело с халианами.
      Ковач первым достиг трапа и, несмотря на вес своей амуниции, одним прыжком взлетел наверх. Его компаньоны инстинктивно огляделись вокруг, так поступил бы и он сам, если бы первым оказался кто-нибудь другой. Бредли выстрелил по спинам удирающих людей, дабы у них не возникло желания повернуть назад. Для его ружья расстояние было слишком велико, но одна из мишеней взмахнула руками и упала, не добежав какого-то метра до укрытия.
      Сенкевич с хирургической точностью прошила очередями ветровое стекло и двигатель машины. Работающая на холостом ходу турбина взвыла, потом лопасти остановились, и машина осела на землю. За решетками двигателя показались язычки желтого пламени.
      За спиной Ковача щелкал соленоид, кто-то из оставшихся в живых членов команды лихорадочно пытался закрыть дверь, но струя плазмы, вероятно, расплавила или пережгла какую-то электронную схему.
      Ковач ввалился в шлюз, выжженный зарядом плазмы. В металлической переборке, прямо напротив люка, было проплавлено отверстие около метра в диаметре. Все, что могло воспламениться, либо еще горело, либо уже сгорело, включая и труп, слишком обожженный, чтобы его можно было идентифицировать. Открытая дверь вели на корму, где виднелись две каюты и закрытые инженерные помещения, и налево - на нос к рубке.
      Ковач выстрелил в правую и прыгнул в левую дверь, выпустив еще одну короткую очередь; пули отрикошетили от пола и стен прохода, что должно было очистить его.
      Но ни одна из этих пуль не задела халианина, выпрыгнувшего из рубки с автоматом в одной руке.
      Ковач не ожидал встретить настоящего сопротивления. Он постарался повернуть дуло в нужную сторону, но в этот момент врезался боком в палубу, и пули прошли под подпрыгнувшим в этот момент халианином. Единственной удачей было то, что его противник был так же ошарашен и постарался оглушить десантника своим автоматом. Вместо того, чтобы стрелять, как должен был подсказать ему здравый смысл, он прыгнул на свою жертву.
      - Грязная обезьяна, - рявкнул автопереводчик, и стальной ствол автомата обрушился на прочный пластик шлема Ковача. Свободная лапа хорька вцепилась в плечо десантника, изо всех сил пытавшегося не дать противнику запустить свои когти под подбородок...
      И тут Бредли разрядил свой дробовик в висок халианина.
      На мгновение Ковач оглох. Кроме того, он ничего не мог видеть, пока не поднял забрало шлема, забрызганного содержимым черепа врага.
      Люк на другом конце короткого прохода закрывался. Ковач сунул в щель свое ружье. Пластиковый приклад затрещал, но бериллиевая ствольная коробка выдержала, хотя и погнулась.
      Бредли вытащил кассету с гранатами.
      - Не надо! - крикнул Ковач. Он направил автомат халианина в середину люка рубки и нажал на курок. Ничего не произошло.
      - Сэр, они спрячутся в противоперегрузочных камерах! - крикнул Бредли. - И придут в себя!
      Кассета была помечена тремя красными полосками - она предназначалась для подавления укрепленных огневых точек.
      Над самым спусковым курком автомата, слишком близко для руки человека, но в самый раз для короткопалых халиан, располагался рычажок. Ковач перевел его и дал пару очередей.
      - Нам нужно, чтобы этот корабль взлетел, - крикнул он, потянувшись за своей кассетой с гранатами. Люк начал открываться. Он бросил кассету во все расширяющуюся щель и прыгнул вслед за ней.
      Кассета была не заряжена. Забравшийся в противоперегрузочную камеру пилот-халианин, сжимавший в руках пистолет-пулемет, замер в ожидании, когда она взорвется, чтобы вскочить и расстрелять врагов. Он так и не понял своей ошибки, автоматная очередь прошила его морду.
      - Проверь кормовые кабины, - приказал Ковач. - С рубкой все в порядке.
      Ковач повернулся и посмотрел на панель управления. Она казалась неповрежденной - ни отверстий от пуль, ни следов расплавленного металла, ни едкого запаха сгоревшей электроники.
      Но и ничего знакомого тоже.
      - Выкуриваю из норы! - предупредил голос Бредли в наушниках шлема.
      Ковач замер. Раздалась нестройная очередь глухих взрывов, через несколько мгновений сдетонировала вторая кассета.
      - Каюта с правого борта очищена, - лаконично доложил Бредли. Он бросил две кассеты с двухсекундной задержкой. Халиане, выскочившие из укрытия после первого взрыва, как раз подоспели ко второму.
      Теперь там, конечно, сплошная каша.
      Четыре противоперегрузочные камеры рубки были адаптивны к форме, то есть, будучи включены, они принимали форму находящегося в них тела. Три камеры съежились настолько, чтобы принять халиан, но одна из крайних все еще сохраняла форму человеческого тела.
      - Каюта с левого борта закрыта! - крикнул Бредли, в его голосе слышалось беспокойство, которого не было еще секунду тому назад. - Сэр, хотите, чтобы я подорвал ее? Не можете ли вы меня прикрыть?
      Значит, люди все-таки способны управлять этим чертовым кораблем.
      Все дело было в том, что ни один из находившихся на борту людей не умел этого делать. И если Ковач правильно понял значение того, что тот халианин выкрикнул за мгновение до того, как заряд плазмы отправил его в ад, корабль давал им единственную надежду пережить следующий...
      - Кэп, - доложила Сенкевич, - я взяла пленного, и он говорит...
      Ковач уже было тронулся с места, когда радиосвязь прервалась взрывом помех, значительно более громким, чем вызвавший его треск выстрела плазменного оружия.
      Сержант Бредли припал к палубе. Его дробовик был направлен на дверь каюты, которую он нашел закрытой. Бредли то и дело оглядывался через плечо, стараясь разглядеть, что творится снаружи корабля.
      Ковач поскользнулся на скользкой пленке, образовавшейся на палубе после охлаждения испарившегося металла, и с размаху приземлился на три точки, но трофейный автомат остался направленным на дверь шлюза, в которой появилась Сенкевич.
      Плазменная пушка висела на ее плече, конец дула все еще светился. Снаружи один из складов рухнул в образовавшийся внутри огненный шар. Кто-то из оставшихся в живых аборигенов сделал большую ошибку, обратив на себя внимание Си.
      - Шевелись! Шевелись, собачья душа! - заревела она на кого-то, находящегося вне поля зрения Ковача. - Или, ей Богу, следующим выстрелом я разнесу тебе башку.
      Когда она заговорила, транслятор ее шлема пролаял что-то по-халиански. Не могла же она взять в плен...
      Ковач шагнул к капралу и тут же отпрыгнул в сторону, чтобы толстяк в гражданской одежде, обезумевший от страха, не сбил его с ног. Это был тот самый парень в пестром наряде, что пытался проникнуть в корабль. Человек в серебристой форме готов был убить, но этому тогда помешала непредвиденная атака Охотников.
      - Он размахивал своей рубашкой из машины, Кэп, - объяснила Сенкевич. Ее глаза, не останавливаясь ни на мгновение, шарили в темноте в поисках затаившихся снайперов. - Я подумала... в общем я не застрелила его. И тогда он пролаял, что на это место должна быть сброшена ядерная бомба, но что он может увести нас отсюда.
      - Ты сделала правильно, - сказал Ковач, даже не подумав о том, что извинение Сенкевич за пленение этого человека звучит немного странно.
      - Быстро, в рубку! - сказал голос транслятора в ухо Ковача после того, как изо рта пленника вырвался визгливый лай. - Они наверняка уничтожат эту базу, это может произойти в любой момент. Они не хотят оставлять даже следа этих установок!
      Этот парень все еще был охвачен паникой, но по его походке было понятно, что к нему мало-помалу возвращается прежнее высокомерие. Выглядел он как клоун - из рубашки вырван клок, поблескивающие голубые штаны в обтяжку измазаны чем-то темным.
      - Сэр! - крикнул Бредли. Он включил свой микрофон, не выключая транслятор, и его речь сопровождалась лаем перевода. - Эта каюта! Не можем же мы ее оставить так.
      - Тогда, ради Бога, проследи за ней! - огрызнулся Ковач, торопясь вместе с пленником в рубку.
      Пытаясь перепрыгнуть лежащий в проходе труп халианина, пленник поскользнулся и пробормотал что-то, скорее всего проклятие, но оно было произнесено на том же самом незнакомом языке, на котором он ругался с одетым в форму человеком перед тем, как появился халианин.
      Кто-то обстреливал корабль из пулемета - с противоположной стороны от шлюза, поэтому Сенкевич никак не реагировала. Эти пули не могли повредить обшивку корпуса, но постоянное кланг-кланг-кланг, раздававшееся с каждой короткой очередью, все туже закручивало какую-то пружину внутри Ковача.
      Пленник плюхнулся в одну из центральных камер, которая тут же приняла форму его тела, раздавшись в стороны и вверх. Ковач опустился на колени возле пленника, держа дуло автомата возле его виска.
      Топографические дисплеи, появившиеся на месте пустых кронштейнов, неожиданно пробудили в памяти Ковача недавние картины.
      Когда он ворвался в рубку, думая только о том, чтобы успеть выстрелить прежде, чем отреагирует сидящий в камере халианин, поверх этих пластиковых консолей мерцали точно такие же огни. Огни эти погасли вместе со смертью пилота, но автоматически включились, когда перед ними вновь сел живой разум.
      Палец пленника дернулся, и шесть колонн красного света стали выше. Корабль мягко качнулся, рассеивая сомнения Ковача в том, что этот со всей очевидностью штатский, сможет управлять этой проклятой штукой лучше, чем сами Охотники. Вместо того, чтобы резко стартовать и взорвать одну или несколько блокированных дюз, пленник осторожно оторвал киль от поверхности.
      Кланг-кланг-винг-споу-у-у!
      Пулеметчик переместился на позицию, с которой мог достичь чего-то большего. Ковач пригнулся пониже, но пуля, попавшая в люк шлюза, срикошетив два раза, застряла в переборке.
      Сенкевич знала свое дело хорошо - ее плазменная пушка выпустила свой последний заряд. Последовавший вслед за выстрелом взрыв оказался слишком силен, чтобы быть вызванным детонацией пояса с патронами или нескольких гранат. Пулеметчик должно быть укрылся в складе, не побеспокоившись о том, что находится в окружающих его ящиках.
      - Так халиане собираются сбросить на это место ядерную бомбу? требовательно спросил Ковач. Лающий перевод, доносившийся из динамика, действовал на него почти так же раздражающе, как и удары пуль по обшивке.
      - Не они, идиот! - отрезал пленник, накреняя корабль на десять градусов к носу. Ковач, чтобы не потерять равновесия, ухватился за камеру. - У них не хватило бы на это мозгов. Это придумали главы кланов, и они правы корабль выпрямился, - но лично я не собираюсь умирать.
      - Сэр, мы собираемся высадить дверь, - доложил Бредли решительным тоном. Теперь ему могла помочь Сенкевич. На голографическом дисплее, который теперь превратился в подобие окна рубки была видна окраина базы, откуда вырастали грибы взрывов.
      Использовать заряд, достаточно мощный для того, чтобы взорвать переборку в столь ограниченном пространстве, не слишком блестящая идея.
      - Подожди, Топ, - приказал Ковач. - Эй ты, пленник. Можешь ты отсюда закрыть и открыть дверь каюты?
      - Могу, - ответил тот, скорчив гримасу. Одна из красных колонн внезапно стала синей. Потом, по мановению руки исчезли все шесть. Корабль снова накренился.
      - Подожди! - приказал Ковач. - Открой ее совсем немного, мы впихнем туда гранату, а потом закроешь снова, понял?
      - Да, да! - повторил пленник, огрызающиеся интонации халианского языка смягчались бесстрастным звучанием транслятора шлема Ковача. - Послушайте, вы, может быть, и хотите умереть, но уверяю вас, что вашему начальству я нужен живым! Я тот самый Рива из клана Ривы! - И он величественно взмахнул рукой.
      - Топ! Давай! - крикнул Ковач.
      Бредли и Сенкевич, слышавшие их разговор, уже приготовились. Щелкнул замок люка.
      - Попались! - крикнула капрал. - Ее автоматический карабин выпустил очередь, которая должна была заставить халиан отскочить от щели. Бредли швырнул внутрь гранату. Люк еще не закрылся до конца, когда раздался пятикратный резкий стук разбрасывающего заряда - еще не настоящие взрывы.
      - Черт побери, Топ! - закричал Ковач, резко пригнув голову и прикрыв сверху руками. - Какого...
      Гранаты взорвались. Корабль содрогнулся, как пойманная гарпуном рыба, цветной голографический дисплей на мгновение стал черно-белым, а гибкие переборки задвигались, как будто внутренности корабля вдруг ожили.
      - Не угостить ли их еще раз, Топ? - пошутила Сенкевич со смехом облегчения.
      Похоже, все в порядке - корабль и его обитатели, по-видимому, благополучно перенесли взрыв. Ковач услышал, как люк снова начал открываться, что говорило о прочности внутренних перегородок халианских кораблей.
      - Идиоты! - сказал пленник, или Рива, кем бы он там ни был. "Клан" должно быть самый близкий перевод того слова, которым на халианском языке обозначается группировка, возглавляемая Ривой. - Идиоты-самоубийцы!
      Ковач не знал, стоит ли оспаривать это заявление. Действительно, когда Охотники делают свое дело, они не обращают внимания на побочные эффекты. А кассета Бредли сделала свое дело чертовски хорошо.
      Гранаты распыляли мельчайшие капельки горючего, хорошо перемешивающиеся с окружающим воздухом. Когда срабатывал детонатор, происходило нечто среднее между плазменной вспышкой и взрывом атомной бомбы. Ударная волна могла разнести в пыль не только содержимое каюты.
      Руки Ривы шевельнулись. Четыре плоские красные голограммы вытянулись вверх, когда он подал питание в нужные дюзы. Корабль немного приподнялся, хотя и не так легко, как до взрыва гранат.
      В рубку вошел сержант Бредли. Ковач с улыбкой обернулся к нему. Они были все еще живы, корабль вот-вот поднимется над поверхностью, и пленник управлял кораблем с искусством опытного пианиста, играющего хорошо знакомую пьесу.
      Конечно, корабль с открытым люком далеко уйти не мог, но они могли переместиться на пару километров и вызвать подмогу. Захваченный корабль и пленник-человек, который полагал, что может отдавать приказания халианам это удовлетворило бы кого угодно, даже Охотников за Головами.
      Бредли был человеком средней комплекции, но сейчас, когда он приподнял Риву с сиденья в воздух и ткнул ему в лицо пистолет, он казался почти гигантом. Бредли привык убивать и делал это хорошо. С холодной яростью он прошептал:
      - Ты, сукин сын! Почему ты не сказал мне? Почему ты...
      - Топ, - Ковач вскочил на ноги, удостоверившись сначала, что ствол его собственного автомата направлен в потолок. Он и раньше видел Бредли в подобном состоянии, но никогда еще сержанта не приводил в такое бешенство человек...
      - ...ничего не сказал мне? - на этот раз прокричал Бредли, в такт каждому слову тыча пистолетом в лицо Ривы.
      За спиной сержанта замерла Сенкевич, на ее лице было написано крайнее отвращение, причину которого Ковач также не понимал.
      Лишившийся управления корабль на мгновение повис в воздухе. Затем он тяжело плюхнулся на землю, Бредли пошатнулся, и Ковачу удалось втиснуться между сержантом и пленником, который на данный момент был единственной надеждой, если, конечно Охотники собирались еще пожить на этом свете.
      - Я держу его, Топ, - уверенным командирским голосом сказал Ковач, схватив Риву за шею и оттеснив Бредли. - Ну, ты, пойдем посмотрим, обратился он к пленнику.
      Он протащил того по проходу, стараясь, как будто непреднамеренно, держаться между пленником и пистолетом Бредли.
      Конечно, это не давало стопроцентной гарантий. Но, в конце концов, в этой жизни чертовски мало что можно гарантировать.
      Дверь каюты открывалась внутрь, вероятно, именно поэтому она и выдержала взрыв, а не слетела с петель. В воздухе все еще висел дым и копоть.
      Ковач опустил щиток шлема и воспользовался сонаром - по обеим сторонам шлема были укреплены ультразвуковые генераторы, а изображение образовывалось на внутренней поверхности щитка. Ковач забыл стереть с наружной поверхности останки халианина, но это никак не влияло на качество изображения.
      Во время взрыва в каюте были обитатели.
      Пять тел, все гуманоиды. Они все забились под кровать. Это, конечно, не спасло их, но, по крайней мере, их можно было до некоторой степени идентифицировать. Две молодые женщины и трое детей, один еще совсем младенец.
      Оружие должно было уцелеть после взрыва - металл должен хорошо просматриваться на фоне обломков пластика и обгоревшей одежды. Но оружия не было.
      - Ты, сукин сын, - тихо и удивленно спросил Ковач, не замечая того, что повторяет слова Бредли. - Зачем ты это сделал? Ты ведь знал... - Он так и не закончил вопроса, и дуло автомата как бы само собой повернулось к пленнику.
      - А почему я должен был спасать наследника Кавир баб-Веллина? - выпалил пленник, брызжа кровью из рассеченной губы. - Кавир убил бы меня. Разве вы не понимаете? Только потому, что я стал Ривой через голову его отца, он убил бы меня!
      Снова кто-то выстрелил в корпус. Но на этот раз противник либо использовал меньший калибр, либо, после напоминавшего крушение поезда взрыва гранаты, все казалось менее страшным. Сенкевич быстро скользнула в шлюз, дабы отразить возможную атаку.
      - Сейчас я тебе... - сказал Бредли задыхающимся голосом и снял с пояса еще одну гранату.
      Ковач вдруг ощутил абсолютное спокойствие, ему казалось, что он может сейчас видеть всю планету - как ночную, так и дневную ее стороны - слышать выстрелы и крики, видеть грязно-белые вспышки взрывов.
      - Не надо, Топ, - сказал он.
      Теперь Ковач мог видеть каждого из девяноста семи Охотников за головами и живых, и мертвых, хотя в пределах датчиков его шлема находились только Бредли и Сенкевич. Таща за собой Риву, он вернулся обратно в рубку, не обращая внимания на то, что пришлось пройти мимо шлюза, где его могла настичь пуля и на очередь, которую выпустила Сенкевич, когда оптический визор ее шлема обнаружил мишень.
      - В чем дело, кэп? - спросил Бредли, который теперь выглядел скорее обеспокоенным, чем разъяренным.
      Ковач впихнул пленника в кресло.
      - Вези нас, - приказал он решительно. Потом добавил, - шлем. Показывай. Курс на цель. Снаружи, - и перед голографическими экранами корабля повисла светящаяся карта, колышущаяся вместе с движениями шлема, а следовательно, и вделанного в него миниатюрного проектора. На розовато-лиловом фоне выделялся пятиугольник зенитной батареи.
      - Вези нас туда. Сядешь в самом центре, люком к тюрьме.
      Руки Ривы проделали те же самые жесты, что и до этого, усиливая тягу во вспомогательных дюзах. Дрожание голографической карты стало заметней. Он ничего не ответил.
      - Сэр, а разве... - начал сержант Бредли. Он был слишком хорошим солдатом и слишком хорошим другом, чтобы позволить дать волю своему гневу, когда видел, что его командир находится в столь непонятном настроении. Разве наши ребята захватили-цель? Потому что иначе эти пусковые установки...
      Он знал, что Ковач не получал никаких сообщений. Знал Бредли также и то, что 121-я никоим образом не могла захватить укрепленную базу, потому что была рассеяна по квадрату во время аварийной выброски и осталась без плазменного оружия, способного разрушить бетонные стены.
      Из-под корпуса корабля раздался сосущий звук, и, раскачавшись, корабль освободился. Все шесть стартовых индикаторов метнулись вверх. Неожиданно корабль сильно задрожал, экран прорезали голубые молнии, но потом все успокоилось.
      Они начали набирать горизонтальную скорость. В открытом люке шлюза завыл ветер.
      - Их компьютеры примут нас за своих, - сказал Ковач.
      Его глаза были открыты, но смотрели в никуда. Левая рука лежала на плече пленника совсем по-дружески, но дуло автомата почти уперлось Риве прямо в ухо.
      - Должен же существовать пароль, который не дает им уничтожать своих дружков, не так ли Рива, старина?
      - Пароль есть, но они могли сменить его, - нервно пролаял пленник. Он догадывался об автомате и даже не обернулся. - Послушайте, я могу доставить вас в безопасное место, оттуда вы свяжетесь со своим командованием. Я - очень ценная добыча, гораздо более ценная, чем вы можете себе вообразить.
      - Нет, мы должны вытащить оттуда всех, кто остался от штурмовой команды Джефферсониан, - спокойно сказал Ковач. Мы будем действовать быстро. Халианам будет не до электроники, если мы застанем их врасплох.
      - Это сумасшествие! - взвизгнул пилот. - Они уничтожат нас всех! - На глазах у него выступили злые слезы, но корабль по-прежнему держал курс на цель, указанную Ковачом.
      Через две, может быть, три минуты, они будут на месте. Не позже.
      - Если мы не сможем сделать это, то не сможет никто, - сказал Ковач. Иначе хорьки уничтожат их, всех до последнего.
      Неожиданно в нескольких километрах позади корабля вспыхнуло ослепительное сияние. Оба десантника ухватились друг за друга, их пленник глубже нырнул в свою противоперегрузочную камеру.
      Корабль швырнуло вниз. Давление в рубке подскочило - их настигла ударная волна.
      Но корабль по-прежнему слушался управления.
      Медленно и осторожно передвигаясь, Сенкевич приблизилась к Ковачу. На бедре ее болталась пустая труба плазменной пушки, следом тянулась по полу дымящаяся дорожка ионизированного металла.
      - Я только подчиняюсь приказам. Ник, - сказала Сенкевич, назвав его по имени, чтобы подчеркнуть свою близость к командиру. - Но они попали в такое положение, потому что решили действовать по-своему. Они сами виноваты. Мне не понятно, почему кто-то другой должен гибнуть из-за каких-то анархистов с Джефферсона.
      - Потому что это наша работа, Си! - отрезал Бредли. Его гнев свидетельствовал, что в глубине души он солидарен с великаншей-капралом.
      - Два карга до вашей цели, - зашептали головные телефоны Ковача, переводя нервное чириканье Ривы. Карг являлся халианской единицей длины.
      - Нет, - возразил Ковач. - Не работа главное.
      Он вытащил автомат из лап замершего в соседней камере мертвого халианина. Когда они будут прикрывать карабкающихся на борт джефферсониан, им понадобится вся огневая мощь.
      Бредли решительно отобрал оружие у своего капитана.
      - У него дальнобойность побольше будет, чем у моего дробовика, - сказал он.
      - Я хочу, чтобы ты последил за нашим пилотом, - сказал Ковач.
      Бредли повесил свой дробовик на плечо дулом вперед и улыбнулся.
      - Наш приятель хорошо знает, какой подарок я ему швырну на колени, если корабль не будет вести себя хорошо. Граната разберется с ним не хуже, чем с теми беднягами.
      - Хорошо, - ответил Ковач бесстрастно. - Пошли.
      - Мы - солдаты Альянса, - пояснил он, пока они шли по коридору к шлюзу. - И джефферсониане тоже, чтобы они по этому поводу ни говорили. Может, если мы вытащим эту команду, они расскажут дома своим собратьям, что кроме них в космосе есть еще кое-кто.
      Он глубоко вздохнул.
      - Если Альянс не будет держаться вместе, - продолжил он, - кто-нибудь, видит Бог, заставит нас заплатить за это. Каждого поодиночке.
      Резкое торможение заставило десантников покачнуться. От земли оторвалась красная трассирующая очередь - стандарт Флота, а не халиан - и пули застучали по корпусу корабля.
      Под люком показалась бетонная цель.
      Чего Ковач не сказал - да и не должен был говорить - так это то, что всегда находятся парни, действующие ради своей безопасности, удобства или самолюбия, а не ради общества в целом. Пять обгорелых трупов в каюте позади - хороший урок для таких парней.
      И это был не тот путь, по которому должны идти Михал Ковач и его товарищи.
      Даже если другой путь приведет их к гибели.