Заглушенный ароматом одеколона, запах шимпанзе доктора Мартина раздражал его - но не настолько, чтобы неуправляемая ярость вырвалась из-под контроля. К тому же у зверя было слишком мало сил, и Юджин, даже задавленный приступом, надежно держал его на поводке. Судья Мелани Джонсон, женщина средних лет, по очереди выслушивала экспертов. Ни один из них не видел необходимости держать Юджина Виктора Тумса в клинике. Результаты психологических тестов сменили сводки наблюдений за поведением пациента, за ними последовали отчет невропатолога, изложение результатов генетического анализа и краткое перечисление применявшихся к Тумсу лечебных мероприятий. Судья была настроена благодушно. Дело, в общем, находилось целиком в компетенции медиков - привлечение юристов потребовалось лишь потому, что Тумс был определен в лечебницу постановлением суда и пересмотреть это решение мог только суд. Ну что ж, пока все складывалось в пользу несчастного юноши...
      Самому Юджину вопросов пока не задавали, и это его вполне устраивало как, впрочем, и доктора Мартина.
      - Суд вызывает свидетеля Фокса Молдера!
      Доктор Мартин удивленно поднял взгляд от бумаг. Это имя было ему незнакомо.
      С заднего ряда, подхватив кейс, поднялся и подошел к столу судьи тот самый тип в официальном костюме.
      - Ваше имя?
      - Молдер. Фокс Уильям Молдер.
      - Род занятий?
      - Специальный агент федерального Бюро Расследований.
      - Принесите присягу. Повторяйте за мной...
      В тот момент, когда Молдер произносил сакраментальное "правду, только правду и ничего, кроме правды", измученный агорафобией Юджин вдруг решил грохнуться в обморок. Возникла небольшая суматоха, Тумсу сунули под нос флакон с аммиачным раствором. Это подействовало - от ударившего в ноздри жгучего морозного запаха нашатыря Юджин пришел в себя и закашлялся.
      Убедившись, что все участники слушаний в состоянии воспринимать происходящее, судья дала знак продолжать заседание.
      - Ваша честь, я категорически против того, чтобы Юджин Виктор Тумс вышел за пределы лечебницы, - начал Молдер. - В поддержку своего мнения я готов привести факты, которые были собраны мною и специальным агентом Скалли во время расследования цепи серийных убийств, совершенных в Балтиморе летом девяносто второго года...
      - Мистер Молдер, - перебила его судья. - Я знакома с материалами судебного разбирательства по делу Юджина Виктора Тумса. Его связь с упомянутыми вами убийствами доказана не была, в перечне обвинений эти убийства не фигурировали. И я не вижу причин пересматривать решение, вынесенное тогда судом.
      - Ваша честь, вы здесь именно затем, чтобы это решение пересмотреть, холодно заметил Молдер. - Суд определил местом содержания для Юджина Виктора Тумса закрытую клинику Друид-Хилл. Вы же, судя по всему, намерены его выпустить. А я всего-навсего пытаюсь дать вам понять, чем ваше решение может обернуться.
      - И чем же?
      - Гибелью как минимум одного человека в ближайшие недели. И убийством еще пятерых примерно через тридцать лет.
      - Поясните.
      - Конечно. Однако начать придется издалека. Цепь убийств, удивительно сходных с теми, что были совершены прошлым летом, началась в тысяча девятьсот третьем году. Архивные данные свидетельствуют, что примерно каждые тридцать лет - в девятьсот третьем, тридцать третьем, с ноября шестьдесят второго до марта шестьдесят третьего - в Балтиморе и его ближайших пригородах совершаются пять загадочных убийств, чрезвычайно похожих, как говорят криминалисты, "по почерку". Жертва обычно растерзана, у нее удалена печень - причем, по заключению патологоанатома, для удаления печени преступник не пользовался никакими инструментами. Пропавшую печень в дальнейшем найти ни разу не удалось, и было выдвинуто предположение, что преступник ее съедает. Вторая характернейшая черта этих дел: помещения,  в которых происходили убийства, были обычно заперты таким образом, что у преступника не было возможности не только уйти с места преступления незамеченным, но даже просто попасть туда. Все эти преступления так и остались нераскрытыми... Когда подобные убийства начались в девяносто третьем, к следствию были привлечены я и агент Скалли. После изучения собранных материалов я выдвинул гипотезу, что мы имеем дело с человеком... скорее даже не с человеком, а с существом... обладающим рядом весьма необычных способностей. Он, например, способен в достаточно больших пределах изменять анатомию своего тела, что позволяет ему передвигаться по вентиляционным и другим коммуникациям, где обычный человек просто не пролезет. Этим объясняется, как именно преступник попадал на места преступлений и каким путем он оттуда уходил. Вторая особенность - преступник по неизвестным причинам после непродолжительного - обычно шесть-восемь месяцев - периода бодрствования впадает в спячку на тридцать лет. Для поддержания нормальной жизнедеятельности во сне ему необходимо съесть не менее пяти печеней...
      Доктор Мартин услышал, как доктор Памела Каребски, сидящая рядом с ним, пробормотала что-то вроде "О боже...". Сам он тоже чувствовал себя все более неудобно. Федерал нес откровенную чушь, это понял бы и первокурсник. А уж произвольное изменение собственной анатомии - это вообще выходит за всяческие рамки...
      Доктор Мартин вдруг остро осознал, что находится в сумасшедшем доме.
      Судья, похоже, тоже не отличалась повышенной выносливостью.
      - Мистер Молдер, у вас есть основания обвинять в совершении этих преступлений Юджина Тумса?
      - Да, есть. Отпечатки пальцев, снятые на месте преступления в шестьдесят третьем и девяносто втором году, совпадают с отпечатками Юджина Тумса. Результаты медицинских исследований Юджина Тумса, проведенные в Друид-Хилл, показывают существенные отклонения в метаболизме и генетической структуре...
      - Мистер Молдер, - перебила его судья. - Ваши слова противоречат всему, что говорили о Тумсе эксперты, которые им занимались!
      - Да, ваша честь, - Молдер был по-прежнему спокоен.
      - Боже мой... - судья определенно растерялась. - И как же вы это объясните?
      - Нет ничего проще, ваша честь. Первое, что делали исследователи, привлеченные к работе с Юджином Тумсом, - давали подписку о неразглашении результатов исследований по форме два-икс. Форма эта, кстати, предусматривает и неразглашение самого факта дачи подписки. Поэтому все, что говорили здесь эксперты, не имеет к Юджину Тумсу никакого отношения.
      Судья взглянула на сидевших тесной группой медиков. Эндокринолог и генетик, побледнев, встали и двинулись к выходу из зала.
      - Я никого не отпускала! - тоном школьного учителя произнесла судья.
      - Я думаю, у них просто проблемы с желудком, - предположил Молдер. - Их уход в такой момент можно было бы истолковать как подтверждение моих слов, а это означало бы разглашение факта существования подписки. Они бы не рискнули.
      Генетик остановился в дверях и сделал слабую попытку вернуться на место. Эндокринолог, проигнорировав как замечание судьи, так и комментарий Молдера, скрылся за дверью. Потоптавшись в дверях, генетик последовал за ним.
      - Вы можете сказать, кто, по вашему мнению, засекретил эту информацию? спросила судья.
      - Я не знаю, - сказал Молдер.
      - Но как же вы можете утверждать, что эта информация засекречена?
      - Ваша честь, во время расследования убийств девяносто третьего года сотрудниками неизвестной мне организации были изъяты практически все собранные по этим делам вещественные доказательства. Подобная беспрецедентная акция, прямо противоречащая законам Соединенных Штатов, могла быть проведена только по инициативе лиц, обладающих чрезвычайными полномочиями. Кстати, она привела к тому, что против Тумса невозможно стало выдвинуть обвинения в убийстве.
      В зале повисла мертвая тишина. Тумс безмятежно улыбался. Доктор Мартин сидел в оцепенении, забыв закрыть рот. Памела Каребски, хмурясь, поглядывала то на Тумса, то на Молдера, то на входную дверь.
      - Невероятно, - сказала наконец судья. - Но почему же вы, мистер Молдер, решили разгласить эту информацию? Тем самым вы, как сотрудник ФБР, нарушили свои обязательства перед государством...
      - Нет, ваша честь, - твердо сказал Молдер. - Когда я говорю о том, что государство скрывает факты контакта с внеземными цивилизациями, я тоже разглашаю один из самых охраняемых государственных секретов. Однако я не делаю при этом ничего, что не повторяли бы изо дня в день бульварные газеты. Вопрос в отношении к секретной информации. Моем отношении и вашем отношении...
      - При чем здесь внеземные цивилизации?
      - Может быть, и ни при чем, - Молдер усмехнулся,- Однако параллель, на мой взгляд, очевидна: о деле Тумса тоже пишут в газетах. Значит, в какой-то части оно не является секретным. Вернее, оно приобрело тот уровень секретности, когда даже оглашение секретной информации не является разглашением.
      - Поразительно, - сказала судья. - Мистер Молдер, вы, возможно, большой специалист по режимам секретности, но одно я все-таки поняла: доказательств того, что Юджин Тумс опасен для окружающих, у вас нет.
      - Ваша честь, у меня нет также доказательств, что ваш судейский молоток может быть опасен. Но ни я, ни вы не подвергаете это сомнению. Опасность для окружающих Юджин Тумс будет представлять, только если вы его выпустите на свободу. Подумайте, что вы почувствуете, услышав в новостях об очередном зверском убийстве и о жертве с вырванной печенью...
      - Мистер Молдер, вы свободны, - сказала судья.
      - Его нельзя отпускать...
      - Мистер Молдер, вы свободны.
      Судья подняла молоток.
      - Не стучите на меня! - мрачно сказал Молдер. - Я ухожу.
      - Бывают же придурки, - прошептала Памела Каребски, наклонившись к доктору Мартину. - А ведь я почти ему поверила...
      - Разве можно верить федералам, - ответил доктор Мартин. - Господи, на что они только не идут, чтобы оклеветать этого несчастного парня!
      А "несчастный парень" в это время сидел, уставившись в одну точку, и изо всех сил старался не оглядываться. Ушибленное запахом аммиака обоняние возвращалось, и он все острее чувствовал тумса, который сидел всего в нескольких метрах позади. Зверь бесновался внутри черепа, и Юджину едва удавалось удерживать его на привязи. Он чувствовал, что стоит ему слегка ослабить контроль, как голодная ярость зверя может просто захлестнуть его, и тогда...
      Идя к своему месту, Молдер вдруг увидел сидящую в последнем ряду Скалли и похолодел. Он взглянул на Тумса. Тот был смертельно бледен, скулы его как будто свело судорогой. Охранник, сидящий позади Юджина, глядел на Молдера. Их взгляды встретились, и охранник подмигнул.
      - О черт... - пробормотал Молдер, подскочил к Скалли, схватил ее за руку и буквально выволок в коридор, опрокинув по дороге стул.
      - Что с тобой? - Скалли была ошарашена.
      - Что ты здесь делаешь? - Молдер как будто не услышал ее вопроса.
      - Мне позвонили из Друид-Хилл и сказали, что сегодня разбирается дело Тумса.
      - Кто позвонил?
      - Она сказала - секретарь директора клиники...
      - А ты не подумала, с чего бы это секретарь директора клиники стала тебя извещать? - Молдер почти кричал.
      - Подумала, - спокойно сказала Скал-ли. - И незачем на меня давить.
      - Извини, - Молдер взял себя в руки. Они сели на диванчик в коридоре.
      - Его отпустят, - сказал Молдер. - Как пить дать отпустят. Эти придурки со своим штопаным режимом секретности сами себя обманули. Он выйдет и кого-нибудь снова сожрет.
      - Тебе не следовало разглашать закрытую информацию, - заметила Скалли.
      - Да какое это имеет значение, - уныло отозвался Молдер. - Вот если бы на мне был не синий, а серый пиджак, эта судейская птица слушала бы меня совсем иначе...
      Скалли никак не могла вписаться в крутые виражи, которые рисовало извращенное сознание напарника.
      - Так или иначе, я здесь, - сказала она.
      - Да, - кивнул Молдер. - И это сильно все осложняет...
      - Ну знаешь!.. - Скалли аж задохнулась от обиды.
      - Ох, извини, - Молдер схватил ее за запястье и тут же отдернул руку. - Я совсем не это хотел сказать... Я подумал - то, что тебя сюда вызвонили, не укладывается ни в какую схему... И из-за этого все очень усложняется.
      - Не выкручивайся, - сказала Скалли.
      - И не думаю, - Молдер пожал плечами. - Я просто объяснил.
      - Ты лучше подумай, как объяснить Скиннеру, почему ты решил разгласить засекреченную информацию.
      - А что тут думать. Ясно же - единственный шанс не дать выпустить Тумса на свободу.
      - Но это же противоречит всем уставам!..
      - Ах да, - Молдер нахмурился, - он же только что тебя насчет уставов склонял... Ну и черт с ним - скажи, что не успела со мной переговорить. Ты никаких уставов не нарушала, а я сам по себе урод. И уже давно.
      - Чертовски тебе признательна, - съязвила Скалли.
      - Не стоит благодарности.
      - Ладно, пойдем - сейчас, наверное, будет объявлено решение...
      - Постой! - Молдер сноба схватил Скалли за запястье. - Тебе совершенно незачем туда идти.
      - Почему это?
      - Главную причину я тебе не скажу, - нагло заявил Молдер. - А второстепенную - пожалуйста. Тебе позвонили и дали понять, что твое присутствие здесь - желательно. У нас нет причин полагать, что эти ребята играют на нашей стороне. А раз так, то нам незачем им помогать... У тебя нет особых причин быть рядом с Тумсом?
      Скалли вздрогнула, вспомнив схватку с монстром, вылезшим из вентиляционной отдушины.
      - Понятно, - сказал наблюдательный Молдер. - И еще одна причина: твоя беседа со Скиннером. Чем меньше ты будешь здесь крутиться, тем лучше.
      - Почему это?
      - Потому что я снова намерен плюнуть в душу почитателям устава. Многократно. И совершенно незачем делать вид, что ты согласна с моими методами.
      - Абсолютно не согласна, - кивнула Скалли.
      - Вот и я о том же. Скиннеру скажешь, что со мной просто невозможно разговаривать. Что я становлюсь совсем дурной, когда разговор заходит о Тумсе, летающих тарелках и полтергейсте.
      - Он это и так знает.
      - Тем более. Говорить Скиннеру правду легко и приятно...
      Дверь зала распахнулась, и из нее вышел Тумс в сопровождении двух охранников. Судя по виду, Тумс был совершенно счастлив. Его губы были по-прежнему плотно сжаты, но впервые на памяти Молдера эти губы растягивала такая широкая улыбка. Глаза Тумса блуждали, не задерживаясь ни на чем, ноздри раздувались от возбуждения. Позади него шел доктор Мартин, непрерывно что-то тараторя. За доктором, с лицами одновременно озабоченными и счастливыми, следовали Джозеф и Мэри Кристчен, новоиспеченные опекуны Тумса. Шествие замыкала доктор Памела Каребски.
      Федеральных агентов Тумс, кажется, просто не заметил, Мартину было не до них, семейство Кристчен не замечало вообще ничего вокруг - и лишь доктор Каребски удостоила Молдера вниманием. Взгляд, который она в него вонзила, можно было бы назвать убийственным. По крайней мере, доктор Каребски предполагала, что Молдер воспримет ее взгляд именно так. Но Молдер давно уже выработал железный иммунитет к подобным атакам, и его доспех лишь слабо звякнул, как будто его царапнуло шпажкой. Более того - в ответ он приветливо улыбнулся - той самой улыбкой, с какой умудренный жизнью бюрократ смотрит на детишек, резвящихся в песочнице. Доктор Каребски гордо вздернула подбородок, сделала вид, что внезапно заметила знакомого, и с криком: "Доктор Пинтершлосс! Доктор Пинтершлосс, подождите!.." скрылась за поворотом коридора. Скалли вздохнула.
      - Ладно, брось, - Молдер был само спокойствие. - Я не дам ему никого сожрать.
      - Будешь за ним следить?
      Молдер кивнул.
      - А работа?
      - Это и есть моя работа, - сказал Молдер. - А ты подбирай пока материалы по нашим темам в архиве Бюро.
      - Договорились, - Скалли встала со стула и направилась к выходу.
      - И самое главное, - добавил Молдер.
      Скалли остановилась и обернулась:
      - Что?
      - Старайся делать это в строгом соответствии с уставом. Психиатрическая клиника Друид-Хилл
      Балтимора, штат Мэриленд
      4 апреля 1994
      Через четверть часа
      За те несколько минут, пока Молдер отсутствовал в зале, судья Джонсон успела вынести решение об освобождении Юджина Виктора Тумса из клиники Друид-Хилл, определить ему в опекуны престарелую и бездетную семейную пару (пришлось делать нелегкий выбор из десятка заявлений) и подписать ходатайство о восстановлении Тумса на прежнем месте работы в муниципальной комиссии Балтиморы по контролю за животными.
      Доктор Мартин торжествовал и давал комментарии для прессы.
      - Решение судьи Джонсон вновь показало, что принципы свободы личности ценятся в нашей стране превыше всего, - говорил он, слегка отклоняясь назад: настырные журналисты так и норовили засунуть микрофоны прямо ему в рот. - Как ни пытались федеральные спецслужбы повлиять на ход слушаний дела, им это не удалось. Юджин Виктор Тумс свободен.
      - Доктор Мартин, - ведущий программы новостей городского канала старался держаться так, чтобы не выпасть из поля зрения телекамеры, - но, ведь ваш Тумс - не невинно пострадавшая овечка. Ведь он попал в клинику после того, как пытался изнасиловать агента ФБР.
      - Это ложь!
      - Но об этом нападении прямо говорится в материалах дела!
      - О покушении на изнасилование там не говорится ничего.
      - А зачем тогда ему было нападать на ту женщину?
      - Юджин Тумс не отдавал себе отчета в своих поступках, он действовал в состоянии крайнего аффекта. И я вполне способен это понять - ведь его пытались ложно обвинить в серийных убийствах.
      - Хорошо, пусть так, но ведь вы признаете сам факт нападения. Значит, Тумс способен напасть на человека, он опасен для окружающих - а вы его выпускаете!
      - Как специалист я не вижу причин опасаться. Вздорных обвинений против него теперь не выдвигают, поэтому и причин для психического срыва у Юджина Тумса нет.
      - Доктор Мартин, вам как специалисту следовало бы знать, что если у человека психика не в порядке, то он сам найдет причину для срыва. Любой стресс может толкнуть его на преступление...
      - Я уверен, что вы излишне драматизируете ситуацию. Любой телезритель может сорваться и наделать глупостей - что же, сажать теперь всех поголовно в клинику? Тогда уж и врачей туда надо водворить - они тоже люди и тоже испытывают стрессы.
      - Но существует разница между психическим заболеванием и простым срывом.
      - Мои исследования показали, что Тумс вовсе не болен. Его психика в полном порядке. Поставленный ему диагноз я считаю ошибочным - судебные эксперты обследовали Юджина Тумса, когда он находился в состоянии глубочайшей депрессии, и приняли проявление его угнетенного состояния за симптомы кататонии. Хотел бы я посмотреть, как кататоник сможет на кого-нибудь напасть!
      - Но если Тумс здоров, значит, он должен отвечать за нападение на агента ФБР?
      - С какой стати? Они же первые начали!
      Репортеры заржали.
      - Если бы меня обвинили в серийных убийствах, я бы тоже вышел из себя.
      - И тоже напали бы на женщину?
      - Не передергивайте! Я этого не говорил. Но, так или иначе, я не испытывал бы к тем, кто пытался меня оклеветать, теплых чувств. Даже если это будет самая симпатичная сотрудница ФБР.
      Вечерний выпуск "Балтимор сан" вышел с материалом об освобождении Юджина Тумса на второй полосе. Там же было опубликовано интервью с доктором Мартином. Статья называлась "Доктор Элвин-Мартин: "Психиатров надо держать в психушках"".
      Аналогичный материал на пятой странице "Ивнинг пост" назывался "Доктор Мартин не испытывает теплых чувств к сотрудницам ФБР".
      "Нэшнл инкуайер" процитировал это интервью и назвал материал "Пусть они только попробуют обвинить меня в серийных убийствах".
      Так к доктору Мартину пришла долгожданная слава. Балтимора
      4-5 апреля 1994
      Ночь
      Всю ночь супруги Кристчен не сомкнули глаз. Мэри несколько раз принималась тихо плакать от счастья - тогда Джозеф брал ее за руки или нежно гладил по седеющим волосам.
      - Да, вишь, как оно обернулось, - шептал он. - Теперь вот и у нас сынок появился...
      - Красавец, - говорила Мэри, вытирая слезы. - Мы усыновим его, правда?
      - Конечно, усыновим. Родных у него никого нет...
      - Бедный мальчик...
      - Да уж, такая жизнь - не позавидуешь.
      - Это оттого, что он был один. Будь у него семья, разве попал бы он в клинику?
      - Не дали бы, - твердо отвечал Джозеф. - Ни за что бы не допустили.
      - Мы его пристроим...
      - Плотничать его научу. Не все же ему с этими кошками возиться... Пусть делом занимается. Я поговорю с Марком - мы его в мастерские возьмем.
      - Правда?
      - Точно поговорю...
      Мэри вздыхала и прислушивалась к звукам, доносившимся из комнаты Юджина.
      Юджин тоже не спал (он теперь практически никогда не спал). Окно его комнаты было открыто, он мог спокойно встать и уйти - и никто бы его не задержал. И его охота могла бы начаться - и, возможно, закончиться - сегодня ночью. Изголодавшийся зверь ждал именно этого. Он уже не бился, не требовал он скулил, царапался, облизывал изнутри тесную черепную полость, не в силах понять, почему ему не позволено выйти прямо сейчас... Однако Тумс лежал, укрывшись одеялом, и остановившимся взглядом глядел в потолок, по которому скользили просочившиеся в окно ночные тени вперемешку с отсветами уличных фонарей. Запахи, которые его окружали, были непривычны и в то же время очень знакомы. Он точно помнил, что у мамы запах был совершенно другой и в квартире их пахло иначе... Откуда же он мог помнить?..
      Откуда?..
      Он облизнулся.
      Воспоминание всплывало из глубины его сознания, всплывало - и все никак не могло всплыть окончательно. Это было мучительно. Это выворачивало ему душу.
      Запах просоленных сухарей.
      Аромат свежей древесной стружки.
      Качание теней на потолке.
      У него вдруг пошла кругом голова, кровать как будто резко накренилась - он схватился за одеяло, рванулся...
      Все прошло.
      Воспоминаний больше не было. С ними что-то случилось. С ними что-то сделали. Как будто кто-то щелкнул выключателем - и воспоминания растворились, словно ночные тени в свете электрической лампочки.
      Но память о том, что он что-то забыл - что-то очень важное, - осталась.
      Ну и пусть.
      Он отложил воспоминания на потом и принялся думать о том, что он теперь будет делать без своего Места.
      ...Место показал ему отец. Однажды он отвел Юджина в подвал, где стояли штабелями какие-то коробки и пустые ящики, сбросил на пол пару этих ящиков, посадил на один из них Юджина, а на другой сел сам.
      - Давай посидим молча, - сказал Юджин-старший. - Интересно, почувствуешь ты это или нет.
      Юджин огляделся.
      Подвал был довольно большой и очень сырой. По стенам ползали слизни, подчищая поросли тонкого мха и пятна плесени. В штабелях пустых ящиков топали крысиные лапы. Можно было бы сказать, что в подвале неуютно, но... нет, наоборот - Юджин-младший вдруг почувствовал, что эта сырость не вызывает у него обычной брезгливости. Она была какой-то иной.
      Он закрыл глаза и принялся вслушиваться в свои ощущения.
      Через минуту он заметил, что почему-то считает про себя до пяти, причем в каком-то странном скачущем ритме: "Раз. Два-три. Четыре. Пять". Циклы счета повторялись, ритм завораживал и, похоже, шел откуда-то извне. Юджин прислушался, но ничего не услышал. Из слесарной мастерской в подвал не доносилось ни звука. Дом тоже молчал...
      Раз. Два-три. Четыре. Пять.
      Это было как биение невидимого сердца, судорожно борющегося с аритмией. Или наоборот - привычно включившего перебои в свой ритм.
      Не открывая глаз, Юджин принялся поворачивать голову, пытаясь поймать источник ритма. Безуспешно - источника не было. Точнее, он был повсюду. Вокруг.
      Раз. Два-три. Четыре. Пять.
      Он почувствовал, что ему становится жарко. Теплели кончики пальцев. Пульс в висках зачастил, сбился - и вдруг вписался в этот странный ритм и тоже начал отсчитывать пятерки.
      Раз. Два-три. Четыре. Пять...
      Это было упоительно. Он плыл куда-то по волнам этого ритма, его уносило все дальше и дальше, и ему уже казалось, что он различает не только ритм, но и мелодию, не только мелодию, но и слова...
      Юджин очнулся и понял, что стоит, прислонившись горячей щекой к липкой от следов слизней стене подвала.
      - Значит, почувствовал... - сказал за спиной отец.
      - Что это было? - прошептал Юджин.
      - Не знаю, - отец явно пожал плечами, хотя Юджин этого видеть не мог. - На меня в первый раз тоже подействовало примерно так же.
      - А кто тебя сюда привел? Дедушка?
      - Нет. Я здесь прятался как-то от твоей матери... Давняя история, в общем.
      В подвале отец и Юджин-младший погружались в странное и очень приятное состояние - промежуточное между бодрствованием и сном. Они редко рассказывали друг другу, что именно они чувствуют. Это было что-то вроде нирваны. Постепенно Юджин стал проводить в подвале все больше и больше времени. Когда отец надолго пропадал, Юджин мог совсем не появляться в квартире - и он привык безвылазно сидеть в подвале. Оказалось, что вверх из подвала идет в стене дома широкая вентиляционная шахта, и по ней можно подняться и посмотреть сквозь решетку вентиляционного отверстия прямо в квартиру. Стенка в этом месте была тонкая, и, после того как отец исчез, Тумс долотом пробил в ней довольно широкий проход и мог теперь спускаться в подвал прямо из квартиры. Он натаскал вниз ветоши со двора слесарной мастерской, а сверху положил пару старых матрацев, мимоходом украденных у соседки, когда та проветривала их на чердаке. На этой постели он приспособился спать.
      Когда он окончательно перебрался в подвал, крысы оттуда ушли.
      Больше Юджин никогда не уходил от местя далеко. Пригороды Балтиморы стали той границей, которую он не решился бы переступить даже под угрозой смерти... Штаб-квартира ФБР
      Вашингтон, округ Колумбия
      5 апреля 1994
      Телефон на столе коротко пропел. Не отрывая взгляда от отчета, Скиннер поднял трубку:
      - Слушаю.
      - Это я.
      Скиннер отложил отчет:
      - Да.
      - Я по поводу твоего Призрака...
      - Ну?
      - Я помню, что ты говорил...
      Скиннер услышал, как его собеседник зажег спичку, и ясно представил, как Курильщик прикуривает, прижимая плечом к уху трубку спецтелефона.
      - Я не собираюсь больше ничего требовать, Скиннер. Я просто хочу предупредить тебя об одном обстоятельстве. Тебя и Призрака. - Он опять замолчал - делал затяжку.
      "Дрянь, - подумал Скиннер. - Ну давай выкладывай, что ты еще для нас придумал, скотина марсианская..."
      - О каком обстоятельстве? - неприветливо спросил он.
      - Учти, с моей стороны это чистый гуманизм, - сказал Курильщик. - Обычно мне плевать, ты знаешь. Но все-таки... В общем, передай как-нибудь Призраку чтобы он не таскал с собой девчонку. Это может кончиться очень плохо. Для всех.
      - Это как следует понимать - как угрозу или...
      - Или, - сказал Курильщик и повесил трубку.
      Скиннер откинулся в кресле и принялся крутиться в нем вправо и влево, приподнимая брови над узкой проволочной оправой очков и скользя языком по верхней губе. Он никогда не утруждал себя решением задачек, которые иногда подбрасывал ему Курильщик. В этом, по его мнению, не было никакого смысла. Курильщику заведомо было известно больше, чем ему, и Курильщик никогда не давал ключей к разгадке - но зато вполне мог сказать, в какую сторону этот ключ следовало бы повернуть. Не имея ни ключа, ни даже замка, использовать такую информацию было трудно. Практически невозможно.
      Курильщик никогда по-настоящему ни с кем не сотрудничал, он лишь использовал ресурсы Бюро для достижения каких-то своих многообразных целей. ФБР было для него лишь одним из инструментов грандиозной игры, которую он вел на огромной шахматной доске, расквадраченной параллелями и меридианами. Скиннеру было неприятно осознавать, что его роль в этой игре - быть даже не пешкой, а муравьем, сидящим под доской. Если муравей попытался бы понять, по какому принципу и с какой целью передвигаются фигуры, ему бы это не удалось.
      Впрочем, Курильщик никогда ничего не сообщал просто так. Он явно рассчитывал на какую-то реакцию, какие-то действия, которые должны последовать за его очередным звонком. Но информация Курильщика, как правило, была столь неполна и неопределенна, что спрогнозировать ее воздействие на ситуацию казалось невозможным в принципе. Да и самого себя помощник директора ФБР считал не особенно способным аналитиком. Именно поэтому его собственные действия тоже было непросто предсказать. Тем не менее Курильщик, как правило, выглядел вполне удовлетворенным исходом своих операций...
      Скиннер нашарил в кармане среди ключей, монет и россыпи визиток нагревшуюся и слегка помятую пулю от АКМ, выловил ее и принялся катать по столу.
      По сути, выбора не было - Скалли действительно следовало отозвать. Просто из соображений ее безопасности. Молдер, кстати, тоже беспокоился на этот счет. Правда, сам Молдер при этом оставался без прикрытия, а это явное нарушение процедуры...
      Скиннер закрутил пулю волчком, нахмурился и, продолжая напряженно думать ни о чем, открыл ящик стола и принялся в нем копаться. В ящике лежали старый футляр от очков, плоская жестяная коробка из-под леденцов с кичевой картинкой на крышке, запечатанная упаковка снотворного, ножницы, пустая коробка от компакт-кассеты, свернутая кольцом струна от бас-гитары, брелок в виде сильно увеличенного канадского цента с бизоном, несколько запылившихся дискет, высохшие фломастеры...
      В конце концов Скиннер решил, что Молдер уже достаточно взрослый. К тому же, если планам Курильщика Молдер мешал, это только на пользу делу.
      А с соблюдением процедур у парня действительно беда.
      Скиннер усмехнулся и задвинул ящик, так ничего оттуда и не взяв. Балтимора
      5 апреля 1994
      Джозеф отвез Юджина к зданию управления муниципальных служб на своем стареньком "форде". У входа в здание скучали два фоторепортера. Они неохотно, словно отбывая повинность, несколько раз вспыхнули "никонами" на вылезающего из машины Тумса и свалили.