Герцог помногу расспрашивал меня о Проклятом Веке и временах, ему предшествовавших, отвечая, в свою очередь, на мои вопросы о нынешней эпохе. Помня слова Лауса, я попытался заинтересовать его техническим прогрессом, хотя и не надеясь, как Лаус, на создание средневековой машины времени. Однако властитель Раттельбера отнесся к этому скептически.
      - Вы не представляете себе, Риллен, до чего сильна в нынешнем мире ненависть к науке, освященная церковью, - говорил он с отвращением. - Не только я, но и мой августейший кузен король Гродрэд не смог бы этого изменить - впрочем, подобное никогда не придет ему в голову. То, что вы рассказываете об электричестве, весьма занятно, но, вздумай я электрифицировать Торрион, меня не спас бы даже мой епископский сан. Собственные солдаты отшатнутся от меня как от пособника дьявола, посягнувшего на божественную власть над молниями. То же относится и к авиации, хотя ее военное значение неоценимо. Самоходные машины были бы весьма полезны, но лишь в том случае, если бы в Корринвальдском королевстве исчезли все лошади. Пусть такая машина развивает большую скорость, но она не может щипать траву или хотя бы питаться овсом, которого везде вдоволь. Ей нужны нефть, запасы которой исчерпаны шестьсот лет назад, или другое отнюдь не дешевое топливо. Ей нужны хорошие дороги, заправочные станции, смазка; машины, в отличие от лошадей, не родятся и не растут сами. Даже если удастся построить боевые машины, которые вы называете танками, в полусотне миль от заправочных и ремонтных станций они станут беспомощной грудой металла, который, кстати говоря, в наше время тоже совсем не дешев.
      Но главной причиной, препятствовавшей развитию науки и техники, была все-таки косность Священного Трибунала. Сам герцог отзывался об этой организации с глубоким презрением. Вообще властитель Раттельбера оказался атеистом, что совершенно не характерно для жителей нынешних королевств.
      - Хотите, я докажу вам, что бога нет? - спросил я его как-то раз.
      - Извольте. Интуитивно я это понимаю, но хотел бы получить точное доказательство.
      - Основным свойством бога, по официальным догматам, является абсолютное всемогущество. Таким образом, мы можем рассматривать бога как машину, способную решить любую задачу. Очевидно, сформулировать задачу это тоже задача. Следовательно, такая машина может сформулировать задачу, которую она не может решить. Мы пришли к противоречию.
      Герцог откинулся в кресле и рассмеялся.
      - За такие слова, Риллен, мой долг как епископа - отправить вас на костер. Ваше доказательство весьма изящно. А если мы отступим от догматов и признаем, что бог не всемогущ?
      - Тогда, если он и существует, то это не более чем животное, более высокоразвитое, чем человек. Но в этом случае у нас нет перед ним никаких обязательств, да и его власть над нами вряд ли реальна. Высшие животные редко обладают властью над низшими; к примеру, человека нельзя назвать властелином крыс. А как вы стали епископом, ваша светлость?
      - Эта практика существует с незапамятных времен. Крупный феодал вместе с титулом автоматически получает высший духовный сан в своем феоде, не имея ни специального образования, ни подготовки. Фактически делами церкви занимается его помощник.
      Это напомнило мне существовавший в некоторых государствах Проклятого Века обычай назначать министром обороны штатского.
      - Это правило не распространяется как на низшие, так и на высшие чины, - продолжал герцог. - После смуты 532 года короли корринвальдские потеряли архикардинальский сан, так что мой августейший кузен - лицо сугубо светское.
      Строго говоря, король Гродрэд не был кузеном герцога. Просто в Корринвальде кузенами и кузинами называли всех родственников по горизонтали (кроме родных братьев и сестер) вне зависимости от степени родства. Как-то я поинтересовался генеалогией Элдреда Раттельберского. Он ответил, что его род не такой древний и насчитывает всего пятьсот лет, хотя в Корринвальде и других королевствах имеются аристократы, чьи предки были дворянами еще до Проклятого Века. Так, род короля Гродрэда, по официальным данным, насчитывает полторы тысячи лет.
      - Впрочем, меня это мало занимает, - заметил герцог. - Заслуги предков не заменяют собственных заслуг, и никакие титулы не сделают глупца умнее. Но, увы, в наши времена рационализм уступил место нелепым предрассудкам. Взять хотя бы вас, выходцев из прошлого. Ваш опыт и знания могли бы оказаться бесценными для нашего мира. Так нет, эти тупые, невежественные святоши обрекли вас на уничтожение! Честно говоря, хотя мы уже давно знакомы, время от времени я еще испытываю удивление от того, что говорю с человеком, родившимся более семисот лет назад.
      - Самое интересное, ваша светлость, что беседа с вами вызывает у меня точно такие же чувства. Я не воспринимаю этот мир как будущее, для меня это прошлое - семисотлетней давности, если не больше.
      - Древний мудрец сказал: "Нет ничего нового в этом мире: что есть, то было, а что было, то будет", - ответил герцог. - Но это неверно. Ничто не повторяется, и мне по душе обратное утверждение: "В одну реку нельзя войти дважды".
      6
      К концу лета я уже сносно владел холодным оружием и держался в седле не хуже любого солдата. К этому времени я стал замечать, что герцог чем-то обеспокоен. В замок прибывали какие-то таинственные гонцы, а однажды я видел, как из кабинета герцога выходил человек в одежде простолюдина. Через пару дней после этого Элдред Раттельберский вызвал меня к себе раньше обычного.
      - Ну, Риллен, - сказал он, едва я вошел в кабинет, - вам пришла пора зарабатывать ваше дворянство. Садитесь и слушайте. Мой кузен Гродрэд придавал слишком мало значения моим советам, и теперь на севере разгорается крестьянский мятеж. Мои агенты доносят, что события развиваются даже быстрее, чем ожидалось. Но мои войска заблаговременно были приведены в полную готовность. Вы поедете на север во главе карательного отряда. Вас что-то смущает?
      - Благодарю за честь, ваша светлость, но нельзя ли заработать дворянство другим способом?
      - Вы, похоже, хотели бы получить дворянство вовсе без всякого труда!
      - Если уж на то пошло, то разве не так его получают все родовитые аристократы, наследующие титул по праву рождения?
      - Мне нравится ваша логика, Риллен, хотя она и противоречит законам государства. Будь это в моей власти, я сделал бы вас дворянином прямо сейчас, - герцог усмехнулся. - Но увы! Я чеканю свою монету, собираю налоги на территории Раттельбера, имею собственные войска, тюрьмы и виселицы, но возведение в дворянство - это королевская привилегия. А поскольку Гродрэд не слишком меня любит, он не станет пользоваться этой привилегией по отношению к одному из моих людей без особых на то оснований. Но вам не о чем особенно беспокоиться. Вы выступите во главе первосортных солдат против толпы мужиков, необученных и плохо вооруженных.
      - Это меня и смущает, ваша светлость. Мне приходилось убивать, чтобы выжить, но я не хочу выступать в роли палача.
      - Вот она, популярная в ваше время идея демократии! Но мятеж - это прямая угроза всему королевству.
      - Я не поддерживаю мятежников, ваша светлость: вся история Лямеза убеждает в том, что ни один народный бунт добром не кончается. Но та же история говорит, что народные бунты не возникают на пустом месте. Видимо, крестьян жестоко угнетают.
      - Да, это так; но иначе у государства не хватит средств поддерживать дворянские привилегии.
      - А почему оно должно их поддерживать?
      - Я мог бы возразить, что, раз государство не в состоянии обеспечить благосостояние всех, оно должно обеспечить благосостояние образованного класса, дабы этот класс мог беспрепятственно и наилучшим образом управлять государством. Но вся беда в том, что наши господа дворяне - такие же невежественные скоты, как и простонародье. Однако я принадлежу к своему классу и должен защищать его интересы, как и свои собственные. В мире нет справедливости, Риллен. Когда волк преследует оленя - кто из них прав? Каждый по своему. Оба борются за свою жизнь, и оба необходимы друг другу. Волк погибнет, если не будет оленей, но если не будет волков, олени расплодятся чрезмерно, съедят весь корм и тоже погибнут. Нынешняя государственная система не идеальна, но что вы можете ей противопоставить?
      - Общество равенства прав.
      - Но ведь такое общество, насколько мне известно, существовало во многих государствах Проклятого Века. Чем это закончилось? Нет, Риллен, демократия - это власть толпы, власть посредственности. Это само по себе плохо; но к тому же уровень общества, где у власти оказываются средние, будет постоянно понижаться - ведь худших не переделаешь, а у лучших будет стимул к ухудшению и снижению тем самым среднего уровня. Если мы признаем, что мечи должен делать оружейник, а горшки - гончар, то с какой стати мы должны считать, что государством может управлять кто угодно? Каждый должен заниматься своим делом: крестьянин - пахать, а король - править. Из крестьянина не выйдет хорошего правителя, так же как из дворянина хорошего пахаря. Правда, основная идея аристократии - власть лучшим, а не быдлу - не реализуется на практике, потому что аристократия имеет тенденцию к вырождению. Идеального общественного устройства не существует, Риллен. Волк, сочувствующий оленям, наносит вред и себе, и им. Посему думайте о собственной выгоде, это самое правильное. К тому же вам не придется принимать участие непосредственно в боевых действиях - вы будете сидеть безвылазно в одном из моих северных замков, принимая наши отряды, иногда координируя их действия и поставляя мне информацию.
      Я подумал, что предложение герцога в самом деле выгодно, и мне ничего не остается, как принять его. Герцог подозвал меня к столу, расстелил карту и показал маршрут.
      - Завтра утром вы с небольшим отрядом отправитесь по этой дороге. Вот ваша цель, замок Адерион. Основные силы уже в пути. К тому времени, как вы прибудете в замок, они уже завершат первую операцию. К вам прибудет гонец и доложит о результатах. Если очаг мятежа не будет ликвидирован, Адерион станет базой отряда, откуда он будет проводить рейды и наносить удары. Подробности действий на ваше усмотрение, но я настоятельно рекомендую вам слушать ваших помощников - командира отряда и коменданта замка. Посылайте ко мне гонцов с известиями об исходе операций и резких изменениях обстановки. С королевскими частями, если они там появятся, поддерживайте лояльные отношения, но не давайте им перехватить инициативу, отвечайте, что подчиняетесь лично мне. Вот, собственно, и все. Адерион, конечно, не дворец императора Элдерика, но жить там можно.
      - Императора Элдерика? - переспросил я. До сих пор я слышал лишь о королях, но не об императорах.
      - Ах да, вы же не знаете этой легенды. Три с половиной столетия назад король Нордерик Завоеватель объединил железом и кровью несколько королевств и провозгласил создание империи. Он основал Нордердерг и перенес туда столицу, провел реформы армии и управления, организовал несколько походов в Дикие Земли и значительно отодвинул их границу к югу. Немногие путешественники, вернувшиеся из Диких Земель, рассказывают о до сих пор сохранившихся там руинах замков и крепостей. После смерти Нордерика на трон взошел его сын Элдерик. В отличие от отца, он не любил войн и хотел удерживать империю исключительно с помощью взаимовыгодной торговли и справедливых законов; он покровительствовал искусству и науке, уменьшил привилегии дворянства и церкви и дал некоторые права простому народу. Понятно, чем это закончилось. Повсюду начались мятежи и заговоры, и империя была охвачена войной от края до края. Все попытки Элдерика спасти положение не увенчались успехом, империя рухнула, Нордердерг был разрушен, а император исчез. Так вот, легенда утверждает, что незадолго до катастрофы Элдерик выстроил роскошный дворец, "прекраснее которого нет и не будет на свете". Больше об этом дворце ничего не известно, само местонахождение его держалось в глубокой тайне. Легенда говорит, что он находится там, куда не может добраться "ни воин, ни южный варвар, ни дикий зверь". В этот дворец будто бы и удалился Элдерик после падения Нордердерга. В течение этих столетий предпринимались неоднократные попытки найти дворец, но, разумеется, безуспешно. Ведь это всего лишь легенда. Появилась даже поговорка "искать дворец Элдерика", то есть заниматься заведомо безнадежным делом.
      - А почему вы не считаете, что дворец мог существовать в реальности, ваша светлость?
      - А где, собственно? На территории королевств его давно бы нашли, а в Диких Землях для охраны дворца Элдерику понадобилась бы целая армия, которая не могла исчезнуть бесследно.
      - Но как вы объясняете возникновение легенды?
      - Видимо, императора просто убили. Автор легенды, хорошо к нему относившийся, изобразил таким образом переселение Элдерика в рай. Где еще может находиться место, прекраснее которого не будет на свете, куда не доберутся ни враг, ни варвар, ни дикий зверь? В нашем мире такого места нет, Риллен.
      7
      Наутро я покинул Торрион. Я ехал в середине небольшого, но хорошо вооруженного кавалерийского отряда, облаченный в офицерские доспехи, более прочные, но и более тяжелые, чем солдатские. К этому времени я уже изучил в общих чертах нехитрые воинские принципы этой эпохи, что в сочетании с полученными в Проклятом Веке военными знаниями позволяло мне командовать герцогскими формированиями. Пока в моем отряде было три десятка солдат и один капрал; в Адерионе мне предстояло принять командование над значительно более крупной частью.
      Чем дальше мы отъезжали от Торриона, тем более заметными становились признаки начинавшегося мятежа. Проезжая мимо деревень и постоялых дворов, мы замечали все более многочисленные группы простолюдинов, провожавших нас хмурыми и враждебными взглядами. Похоже было, что агенты герцога недооценили масштабов смуты, и она разгоралась быстрее, чем предполагал властитель Раттельбера. Я подумал, что численность нашего отряда слишком мала, и нам следует спешить, иначе мы рискуем никогда не добраться до Адериона. Поэтому я отказался от большого привала в середине дня и сказал солдатам, что они отдохнут в замке, подумав про себя, что, если нам придется вступить в бой, не добравшись до цели, усталые люди и лошади могут стать легкой добычей. Но каждая минута промедления увеличивала опасность.
      Часа через три после полудня - без часов я мог определять время лишь весьма приблизительно - мы заметили первый отряд крестьян, вооруженных вилами, косами и топорами. Пешие и лишенные стрел, они не были для нас серьезным противником, и капрал предложил атаковать. Однако я, руководствуясь все тем же принципом - как можно скорее добраться до замка - отверг эту идею. Некоторое время спустя уже более крупный отряд мятежников пытался преградить нам путь, но первые же выстрелы наших арбалетов обратили их в бегство. Мы въехали на территорию, где незадолго до этого действовал карательный отряд. На деревьях вдоль дороги стали попадаться повешенные. Мы миновали несколько деревень, сожженных дотла; по пепелищу бродили измазанные сажей погорельцы, выкрикивавшие нам вслед несвязные проклятия. Ситуация нравилась мне все меньше; было ясно, что задавить мятеж в зародыше не удалось, и жестокость карателей лишь разозлила народ. Я подъехал к капралу и поинтересовался, можем ли мы еще увеличить скорость. Он ответил, что в этом случае нам придется добираться до замка пешком, так как лошади не выдержат.
      Я с тревогой смотрел по сторонам. Герцог удачно выбрал наш маршрут: дорога все время шла по равнинной безлесной местности, что исключало возможность засады. Значит, повстанцы не могли навязать нам ближний бой, а на расстоянии арбалеты давали нам абсолютное преимущество. Но если мятежники уже раздобыли метательное оружие...
      Однако местность была на удивление пустынна. Деревни, которые мы проезжали, казались вымершими. Эта тишина и спокойствие действовали мне на нервы сильнее, чем явная опасность. Солнце уже клонилось к горизонту, и я с ужасом думал, что мы можем не успеть в замок до темноты, тем более что лошади выбились из сил. Я и сам чувствовал себя не лучшим образом и покачивался в седле в состоянии какого-то полузабытья, из которого меня вывел возглас одного из солдат:
      - Адерион!
      Действительно, вдали показался замок. Как раз вовремя: последний краешек солнца уже таял на западе. Лошади, почуяв конец пути, ускорили шаг, и вскоре мы подъехали к стенам крепости.
      Адерион сильно уступал по размеру Торриону; тем не менее его высокие каменные стены с узкими бойницами смотрелись достаточно внушительно. Наш трубач протрубил в рог, и подъемный мост замка начал опускаться. Распахнулись тяжелые ворота, и в их проеме рывками поползла вверх крепкая решетка, оканчивавшаяся острыми зубцами. Мы въехали во внутренний двор, где нас встречали несколько солдат во главе с комендантом. Я протянул ему бумагу от герцога и слез с коня. После целого дня, проведенного в седле, я чувствовал себя ужасно, все тело ныло, и я едва добрался до приготовленной для меня кровати.
      Проснувшись, я увидел, что комната залита ярким солнечным светом. Было уже довольно позднее утро; я удивился, почему до сих пор нет гонца меня бы разбудили, если бы он прибыл. Надев доспехи, я вышел в коридор и выяснил у отсалютовавшего мне солдата, где найти коменданта.
      С комендантом замка Гралленом Корром я встретился на сторожевой башне. Он также был обеспокоен отсутствием вестей от карательного отряда.
      - Похоже, началась серьезная заваруха, - сказал он, стоя возле высокого и узкого окна в стене башни. - За вчерашний день караульные дважды видели большие отряды мятежников неподалеку от замка. Конечно, эти негодяи не осмелились бы атаковать Адерион, но и мы вынуждены были сидеть сложа руки, позволяя им разгуливать по окрестностям. У меня слишком мало солдат. Командир отряда, капитан Лардильд, забрал себе почти весь гарнизон.
      - Я доставил вам тридцать человек, а когда капитан вернется, их здесь будет куда больше.
      - Если вернется, - покачал седеющей головой Корр. - Лардильд честолюбив. Он способен ввязаться в бой с превосходящими силами и не станет просить подкрепления, лишь бы слава досталась ему одному. Тем более он не отступит перед мужиками.
      Говоря со мной, Корр повернулся спиной к окну, я же стоял к нему лицом и первым увидел облачко пыли вдали, там, где дорога уходила за горизонт.
      - Похоже, наконец-то гонец, - заметил я.
      Корр прищурился, вглядываясь вдаль.
      - Это не один всадник, - сказал он. - Их несколько... но не очень много.
      Не прошло и получаса, как полтора десятка всадников, по виду - солдат герцога, остановили взмыленных коней под стенами замка, ожидая, пока опустится мост. Мы с комендантом спустились во двор, чтобы встретить их. Видно было, что вновь прибывшие проделали нелегкий путь. Некоторые из них были ранены. Один из всадников, видимо, офицер, подъехал к нам, коснулся двумя пальцами в кольчужной перчатке помятого шлема, а затем снял его. Я увидел молодое лицо в серых разводах пыли и пота.
      - Лейтенант Криддер, - отрекомендовался он, - из отряда капитана Лардильда.
      - Почему капитан не прислал гонца раньше? Где отряд? - набросились мы на него с вопросами.
      - Господа, вы видите перед собой все, что осталось от отряда, ответил лейтенант. - Капитан Лардильд убит, как и все остальные. Нам чудом удалось вырваться. Мятеж распространяется, как лесной пожар. Уже несколько графств охвачено им. К крестьянам присоединяется городская беднота. Рондерг поднял флаг восстания - это значит, у них в руках уже городской арсенал. Возможно, уже сегодня они будут под стенами Адериона, - с этими словами он попытался слезть с коня, но пошатнулся и чуть не упал. Мы с комендантом подхватили его и только тут заметили, что его левый рукав пропитан кровью.
      8
      Некоторое время спустя, после того как лейтенанту оказали первую помощь и он пришел в себя, мы с комендантом сидели у его постели и слушали его рассказ. Хотя было очевидно, что мятеж заранее не готовился действиям повстанцев не хватало скоординированности - но вызревал он давно, и потому, начавшись несколько дней назад с убийств сборщиков податей, быстро охватил обширные территории. Поэтому попытка задавить бунт в зародыше не увенчалась успехом; таких зародышей было несколько. Карательный отряд без труда расправился с мелкими, только что образовавшимися группами, не зная, что рядом уже действуют значительно более крупные силы.
      - Они захватили поместье барона Уддерда, - рассказывал лейтенант, - и учинили там зверскую расправу. Сам барон и один из его сыновей были убиты в бою. Второй сын был ранен и попал к ним в лапы; поначалу они били его кнутом, а потом четвертовали. А дочь барона... - голос Криддера пресекся, - сперва они насиловали ее, а потом, еще живую, прибили гвоздями к воротам, отрезали ей груди и вспороли живот. Когда мы туда прибыли, негодяи уже ушли, оставив несколько своих в качестве гарнизона. Увидев нас, те пытались бежать, но у них ничего не вышло, и капитан приказал сжечь их живьем. Капитан поклялся, что ни один мятежник не уйдет от возмездия. Мы скоро догнали их отряд, и нам удалось разбить его, но почти половина наших погибла или получила серьезные раны. Капитан повернул на Рондерг, надеясь получить там подкрепление. По дороге у нас были еще стычки, и еще дважды мы видели сожженные поместья и обезображенные трупы их хозяев. Когда оставшаяся треть отряда добралась до Рондерга, мы не увидели над его башнями королевских знамен...
      Далее лейтенант рассказал, как сбылись опасения Корра: Лардильд счел невозможным бежать от простолюдинов и ввязался в безнадежный бой под стенами города, в результате чего и погиб вместе с остатками отряда.
      - Дело плохо, - подвел итог Корр. - В замке едва наберется полсотни человек, способных держать оружие. У нас достаточно припасов, чтобы выдержать осаду, но в отношении штурма я не уверен. Что будем делать, господин советник?
      - Полагаю, следует немедленно отправить гонцов к герцогу и в ближайшие воинские части за подкреплением, - ответил я.
      - Я не уверен, что гонец благополучно доберется до цели через охваченные мятежом территории, - покачал головой комендант. - В любом случае, его светлость не сможет прислать нам подкрепление раньше, чем через несколько дней. Иное дело - те войска, что уже находятся поблизости. На королевские части надежды мало - у них свое командование и свои заботы. Ближайшие войска герцога расположены в крепостях Крондер и Даллион. Возможно, сейчас они уже покинули крепости и ведут где-то бои. Если наши гонцы доберутся до них, у нас есть шанс.
      Чтобы увеличить наши шансы, я решил отправить нескольких гонцов через определенные промежутки времени. Комендант возразил, что у нас и так мало людей. Я ответил, что пять человек не решат исход боя и велел послать двух гонцов в Даллион и трех в более отдаленную крепость Крондер. Комендант занялся приготовлениями к осаде; я наблюдал за этим, набираясь знаний в незнакомой мне области. На башнях были выставлены караулы, на стенах у бойниц сложены стрелы, подготовлены копья и специальные рогатины для отталкивания приставных лестниц. Солдат распределили по местам, которые они должны были занять по тревоге. Больше делать было нечего, и я бесцельно прохаживался по стенам замка, глядя на окружавшую нас равнину. Я думал о зверствах, учиненных мятежниками. Хотя я и убеждал себя, что каратели тоже не ангелы, они сожгли несколько деревень и повесили не один десяток крестьян, не только захваченных с оружием в руках, но и мирных жителей, но тем не менее я чувствовал, что мои прежние колебания исчезли. Я больше не сомневался, что мятеж должен быть подавлен самыми решительными и беспощадными средствами, и готов был принять в этом участие.
      Если, конечно, останусь в живых.
      Но до конца дня ничего не произошло. Окрестности Адериона казались лишенными всех форм жизни, кроме растительной. Я лично обошел удвоенные на ночь караулы и отправился спать.
      На этот раз мне не суждено было выспаться: рано утром войско мятежников появилось под стенами замка. Оно состояло из нескольких отрядов, различных по численности и вооружению. Всего их было не менее трех тысяч человек, у них были лестницы, стенобитные орудия и даже одна катапульта. Стоя у окна башни, мы с комендантом наблюдали за их приближением, в то время как солдаты занимали места у бойниц.
      Я подумал, что одного пулемета было бы достаточно, чтобы выкосить наступающую плотную толпу. Впрочем, синхронный залп из арбалетов тоже возымел бы эффект. Словно в ответ на мои мысли, мятежники, подойдя на расстояние полета стрелы, стали рассредотачиваться, охватывая замок полукольцом. Один из них, стоя напротив ворот, приложил руки рупором ко рту и крикнул:
      - Эй, солдаты! Нам нечего делить с вами! Сдайте нам замок, и мы не причиним вам вреда!
      - Присоединяйтесь к нам, солдаты! - вторил ему еще один. - Выдайте нам ваших командиров и идите с нами! Скоро восстанет весь народ корринвальдский!
      Мы с комендантом переглянулись. У обоих мелькнула одна мысль: когда придется туго, солдаты могут купить свои жизни за счет наших. Положив руку на рукоять меча, я вышел на стену. Солдаты ждали приказа стрелять.
      - Ничего, ребята, - ободрил я их, - они не знают, сколько нас здесь. Может быть, и не решатся атаковать.
      Однако у мятежников явно хватало решимости. Сперва они полностью окружили замок, потом в их рядах началась какая-то перегруппировка.
      Я обернулся, услышав шаги. Со стороны башни подходил лейтенант Криддер, бледный, с рукой на перевязи.
      - Лето в этом году засушливое, - сказал он. - Кстати, это одно из обстоятельств, способствовавших мятежу. Во рву почти нет воды, им не составит труда его форсировать.
      - Допустим, - согласился я, - но как они перетащат через ров стенобитные орудия?
      В этот момент мятежники двинулись на приступ. Они бежали к замку одновременно со всех сторон, некоторые тащили лестницы, другие деревянные щиты от стрел. Я хотел скомандовать: "Огонь!", но запнулся: в армии, не имеющей огнестрельного оружия, такая команда бессмысленна. Меня выручил лейтенант, крикнувший: "Стреляй!"
      Со стен и из башен на нападавших посыпались стрелы. Часть наших противников продолжала бежать вперед, другие остановились и, укрывшись за деревянными щитами, обстреливали нас из луков и арбалетов, третьи так и остались за границей досягаемости стрел. Катапульта бездействовала: у нападавших не было для нее каменных ядер.
      Многие мятежники уже лежали неподвижно или корчились на траве, истекая кровью, а у нас еще не было потерь: стены замка служили нам надежной защитой. Однако врагов было слишком много. Когда они добрались до рва, ситуация изменилась: чтобы стрелять почти отвесно вниз, солдатам приходилось высовываться из бойниц, чем не замедлили воспользоваться вражеские лучники. Правда, и перебиравшиеся через ров были хорошей мишенью для наших стрел. К стенам замка приставили лестницы - наибольшее их число было со стороны, противоположной воротам. Лейтенант отправился туда с частью солдат.
      Я переходил из одной башни в другую, наблюдая за ходом сражения. Атака захлебывалась: лишь нескольким мятежникам удавалось добраться до верха стены или башенных окон, и они тут же летели вниз, пронзенные копьями и стрелами. Я сам угостил одного из таких ударом меча. Мое внимание привлекла группа мятежников в доспехах и с деревянными щитами, прорвавшихся к самым воротам и вооруженных топорами. Немногие стрелы, летевшие в них - с этой стороны замка осталось мало защитников - не могли причинить им вреда. Я отыскал Корра и сообщил ему об этом.
      - Знаю, - ответил он, - но ничего нельзя сделать. Эти черти все еще лезут на противоположную стену, мы не можем снять оттуда солдат.
      - Но что собираются делать эти, у ворот? Не могут же они надеяться, что ворота поддадутся их топорам?
      - Нет, но ворота поддадутся стенобитным орудиям. Они собираются опустить мост. Это важная задача, недаром они так хорошо защищены. Собрали чуть не все имеющиеся доспехи.
      - Но как они могут опустить мост, не попадая в замок?
      - Очень просто, - пожал плечами Корр. - Мост удерживают в поднятом положении две цепи, прикованные к железным скобам, вбитым в дерево моста. Достаточно изрубить дерево вокруг этих скоб, и мост рухнет.
      Выглянув в окно и едва не поплатившись за это жизнью - стрела чиркнула по моим волосам - я увидел, что комендант прав. Диверсанты уже вскарабкались по отвесному мосту и начали свою разрушительную работу. Правда, в этом положении им было крайне трудно укрываться за щитами, и они стали более легкой мишенью для наших стрелков. Стреляли и мы с комендантом, хотя моя меткость оставляла желать лучшего.
      Один за другим диверсанты валились к основанию моста; наконец осталось только двое. Дерево вокруг ближайшей к нам скобы было искрошено, видимо, то же творилось и с другой стороны.
      - Почему они не дождались ночи? - подумал я вслух, вкладывая в арбалет новую стрелу. - Ночью они сделали бы это без потерь.
      - Понимают, что время работает против них, - ответил Корр, - к нам в любую минуту может подойти подкрепление.
      У меня было свое мнение насчет времени. С начала боя немало стрел залетело в бойницы и окна, и многие наши солдаты застыли на полу башен или рухнули со стен на камни внутреннего двора. Было ясно, что долго мы так не протянем.
      В этот момент мост рывком перекосился, и вырванная из дерева цепь, извиваясь в воздухе, лязгнула по створке ворот. Виновник этого спрыгнул с моста, взвалил на себя деревянный щит и поплелся прочь от замка. Но пущенная мной стрела попала ему в ногу, и он скатился в ров, где и остался лежать под щитом, оглашая воплями окрестности.
      Второй диверсант был утыкан стрелами, как дикобраз, но, видимо, ни одна из них не пробила его доспехи достаточно глубоко, и он продолжал работать, пока стальной наконечник очередной стрелы не пробил ему затылок. Однако он не упал вниз, а остался висеть на торце моста. Вес его тела сыграл роковую роль: спустя минуту искрошенное дерево не выдержало, и мост упал с глухим грохотом, подняв облако пыли и перекрыв собой ров. Со стороны мятежников донеслись радостные крики, и они покатили к мосту стенобитные машины.