<<Еще и девочка!>> -- содрогнулась она.
      Девочка убегала. Что же заставило ее так пугаться людей? Каким чудом она продержалась столько времени в этом страшном месте?
      Рипли встала на четвереньки и поползла за ней.
      За поворотом они снова встретились. Теперь Рипли видела все ее личико,-- нет, не личико -- затравленную мордашку маленького зверька, не доверявшего больше никому и ничему. Полосы грязи не давали хорошо рассмотреть ее черты, но Рипли угадала, что малышка должна быть симпатичной.
      Сзади Рипли почувствовала движение. Девочка напряглась.
      -- Осторожно, капрал! -- предупредила Рипли и опять заговорила с девочкой: -- Ты не бойся, выходи, мы тебя не обидим...
      Девочка не верила. Сжатые в узелок губки и настороженные глаза недвусмысленно свидетельствовали об этом.
      -- Все хорошо... все в порядке,-- продолжала Рипли, потихоньку протягивая вперед руки,-- не надо бояться... Не бойся нас... Все хорошо...
      Рука Рипли уже чувствовала тепло ее грязных щечек, когда вдруг девочка резко развернулась и впилась зубами в ее руку.
      Рипли закричала.
      Хадсон снова чуть не нажал на спусковой крючок.
      -- О, черт! Она меня укусила!
      Шум в шахте говорил о поспешном бегстве. Пронзившая руку боль не дала возможности Рипли заметить, в какую сторону сбежала девочка.
      -- Осторожней, не упускайте ее! -- вскрикнула она почти инстинктивно.-- Не выпускайте!
      Призывать к этому было бесполезно: вряд ли кто-нибудь смог бы пройти сейчас сквозь стену и очутиться в вентиляционном канале.
      -- Куда она сбежала?
      -- О, черт! -- донеслось со стороны коридора.
      -- Куда она побежала?
      Рипли скрипнула зубами. Полагаться можно было только на себя.
      -- Ее здесь нет! -- заорала в коридоре Вески.
      -- Дайте свет!
      Заливший коридор электрический свет позволил Рипли заметить карабкающуюся по проходу фигурку.
      -- Здесь она! -- крикнула Рипли.-- Она здесь!
      Девочка удирала. Ловкость, с которой она бегала на четвереньках, тоже была почти звериной.
      В шахту полезло сразу несколько человек.
      -- Не пугайте ее! Отойдите! Так мы упустим ее, черт вас побери! -- кричала Рипли.
      Девочка откинула еще одну заслонку -- на этот раз цельную и очень маленькую -- и исчезла за ней.
      Обдирая коленки о неровный пол, Рипли подползла к ее убежищу. Лаз вел в небольшой закуток непонятного предназначения: по размеру он больше соответствовал комнате, но таковой не являлся. Ни окон, ни дверей в убежище девочки не было,-- одна только дверь-заслонка в полуметре от пола. Рипли проскользнула в отверстие и чуть не вскрикнула, упав на что-то жесткое и ударившись коленями о банку.
      Девочка забилась в угол. Ее взгляд выражал бессильную ненависть к незнакомке, столь нагло ворвавшейся в ее жилище.
      Жилище больше всего походило на разграбленный склад. Пола как такового не было,-- точнее, он весь был скрыт огромным количеством беспорядочно наваленных вещей. Одежда, консервные банки, бесчисленные коробки и пакеты, книжки, кассеты, бумага, обломки мебели, игрушки -- все было свалено в общую кучу. На торчащей из стены металлической рейке висели бусы -- наивная попытка приукрасить жуткое обиталище.
      Спотыкаясь об этот хлам, Рипли попробовала приблизиться к девочке. Та молча перебежала в другой угол и снова прижалась к стене.
      -- Ну, не бойся,-- прошептала Рипли. Ее сердце колотилось.
      <<Бедный ребенок! Как это ужасно!>>
      Глаза девочки расширились от страха. Дальше бежать ей было некуда.
      Рипли подходила к ней медленно, боясь снова спугнуть.
      Бусы на рейке весело поблескивали.
      Девочка кусала губы.
      Ее взгляд теперь был устремлен на что-то, находящееся сбоку от Рипли.
      Женщина взглянула в ту сторону.
      Девочка смотрела на фотографию.
      Рипли протянула руку и взяла снимок.
      Хорошенькая девчушка с длинными волосами и белым бантом, аккуратненькая и нарядная, весело смотрела с фотографии. Доверчивая. Открытая.
      <<Ребекка Джордан>> -- гласила надпись внизу.
      <<Ребекка Джордан>>,-- повторила про себя Рипли. Фамилия была знакомой. Ребекка Джордан, Мэри Джордан...
      Рипли вздрогнула и подняла глаза.
      Ребекка скрючившись, сидела, в уголке.
      Ее родственница -- мать или сестра -- погибла. И напоминала другим о смерти. Ребекка, маленький отважный ребенок,-- пусть она трясется сейчас от страха, но выжить в этом аду мог только отважный человек,-- напоминала, что есть и жизнь.
      И снова в груди Рипли что-то сжалось от нежности и тоски: неужели цветущая девчушка с фотографии и этот пугливый зверек были одним и тем же человеком? Через что она прошла, что вытерпела? Взрослые, то есть те, кто должен был ее защищать, быть надеждой и опорой,-- погибли. Наверняка погибли. Конечно, Ребекка восприняла их слабость как предательство тех, в кого она верила. С родителями ничего не страшно! Да? Ничего не скажешь, девочка имела полное право ей не доверять...
      -- Все в порядке,-- уже более твердым тоном произнесла Рипли. Теперь ей хотелось одного -- просто прижать этого детеныша к себе и согреть.-- Все в порядке. Не бойся! -- Она подползла ближе и обняла девочку за плечи.
      Ребекка протестующе замычала.
      -- Ну, успокойся,-- прижала ее к себе Рипли. Худенькое тельце девочки казалось горячим.-- Все будет хорошо теперь...
      Рука Рипли принялась гладить девочку по голове. Как она понимала ее! Те страдания, через которые им пришлось пройти обеим, сблизили, породнили их.
      Пусть кругом творится все что угодно, пусть рушится мир: они вдвоем, и в настоящий момент их ничего не касается.
      Рипли гладила Ребекку по голове и ощущала, как под ее рукой тает лед враждебности. Никогда в своей жизни Рипли не знала такой всепоглощающей нежности, какая прорвалась у нее к этой несчастной девочке с перемазанной грязью мордашкой и спутанной соломой волос на голове. Никогда...
      Постепенно Ребекка прекратила мычать и стонать и расслабилась. Впервые за долгое время чудовищной игры в прятки от всего ставшего враждебным мира. Повинуясь новому порыву, девочка сама прижалась к незнакомке. Они замерли, обнявшись и не желая думать ни о чем...
      12
      Ребекка сидела на столе, уставившись невидящим взглядом в одну точку.
      В отсеке на нее нашло какое-то оцепенение. Рипли смутно догадывалась, что она должна была ощущать,-- совсем недавно она сама шла сюда, заранее примирившись с ужасной участью. Теперь к ней вернулась надежда,-- к ней, но девочка ее утратила. Незваные защитники лишили ее возможности спасаться самой, а их собственная способность защищаться вызывала большие сомнения. Кроме того, девочке явно было не до расспросов.
      -- Как ее зовут? -- поинтересовался Горман, подходя поближе.
      -- Ребекка. Ребекка Джордан,-- ответила Рипли: Ей не хотелось, чтобы девочке сейчас докучали, но уж слишком многое могло зависеть от сведений, прячущихся в ее нечесанной головке.
      -- Так, Ребекка, постарайся сосредоточиться,-- неловко начал лейтенант. Он явно не знал, как надо разговаривать с детьми. А с другой стороны, кто знает наверняка, как следует говорить с ребенком, пережившим такой кошмар?
      -- Расскажи нам с самого начала... Где твои родители?
      При этих словах девочка вздрогнула, и взгляд ее заметался в поисках выхода.
      Возле двери стоял и кривил губы одетый в клетчатую рубашку Берт.
      -- Ребекка, ты должна постараться! Ребекка, вспомни! -- не унимался лейтенант.
      -- Горман, дайте ребенку передохнуть! -- не выдержала Рипли.
      Горман выпрямился и сказал в сторону:
      -- Похоже, у нее что-то не в порядке с головой. Может, у нее просто отшибло память?
      -- По-моему, у нее все нормально,-- с трудом сдержав готовые сорваться с языка ругательства, возразила Рипли.
      Ее <<поддержала>> Вера:
      -- Никаких травм я не нашла. Пойдем. Зря только время тратим...
      Горман кивнул и направился к выходу.
      Берт сплел руки на груди. Рипли бросила на него уничтожающий взгляд. Тот скривился, но все же вышел.
      Теперь Рипли и Ребекка снова остались вдвоем. Поглядывая на девочку, словно застывшую на своем месте, Рипли взяла чашку и медленно приблизилась к Ребекке:
      -- Выпей-ка вот это.-- Почему-то она была уверена, что девочка почувствует ее особое отношение.-- Это горячий шоколад.
      Девочка исподлобья посмотрела на Рипли. <<Чего хочет от меня эта женщина? -- мучительно соображала она.-- Чего они все от меня хотят?>>
      Из чашки вкусно пахло. Истосковавшаяся по горячей пище Ребекка почувствовала, что живот сводит от желания выпить этот предлагаемый напиток; рот заполнила слюна.
      Рипли поднесла чашку прямо к ее губам.
      Когда-то, непередаваемо давно, ее так кормила мама. Она сажала ее на колени и поила вот так, сама, а ей оставалось только приоткрывать рот и сглатывать. Обычно ей давали так горячее молоко. Ребекка не слишком любила его, но пила, потому что так уютно было сидеть в маминых объятиях и знать, что ей всегда помогут сильные мамины руки.
      Но где они теперь?
      Воспоминание вызвало у Ребекки боль. Она мало плакала, когда все началось: необходимость спасаться, прятаться, бежать не давала на это времени. А теперь она была готова заплакать, но от слез ее отвлек запах шоколада... Как и всякий ребенок, она не могла еще удерживать в себе несколько разных чувств сразу.
      <<Какой приятный запах>>,-- подумала она.
      Край чашки ткнулся в ее губы. Как когда-то давно, Ребекка приоткрыла рот и глотнула. Шоколад был сладким. Она уже не помнила, когда пила что-нибудь такое вкусное. Через секунду ни о чем, кроме вкуса шоколада, она уже не думала. Она осторожно глотала его, стараясь подольше растянуть удовольствие, и пролившиеся мимо струйки приятно ползли по ее маленькому подбородку. Но вот напиток закончился, чашка исчезла, и перед ней опять оказались чужие люди и комната, в которой спрятаться было просто негде.
      Рипли смотрела на девочку с улыбкой. Ее переполняла изнутри все та же пугающая своей силой нежность. Рипли не знала, что это чувство было нормальным для всех женщин, узнавших, что такое материнство. Ребекка была ей дочерью, подаренной общим горем. Если бы она была старше или сильней, она стала бы ее сестрой. Но ей было слишком мало лет -- как раз столько, сколько могло бы быть ее настоящему ребенку, решись Рипли в свое время обзавестись семьей.
      -- Вот так, умница,-- улыбнулась она девочке, когда та закончила пить и в голубых детских глазах снова засветился огонек настороженности. Перепачканная шоколадом мордашка Ребекки выглядела почти смешно и по-своему трогательно. Рипли улыбнулась снова, поддавшись мгновенному чувству.
      Через секунду Рипли уже протягивала девочке руку с платком. Платок вытер не только шоколад -- подбородок Ребекки оказался светло-розовым, а вовсе не смуглым, как казалось поначалу. Грязь не только разрисовала ее мордашку темными полосами и разводами, но и качественно поменялац вет кожи.
      -- О, оказывается, я расчистила только пятнышко,-- ласково сказала Рипли.-- Теперь тебе надо вытирать полностью...
      Несколько секунд Ребекка настороженно смотрела на нее, готовая в любой момент спрыгнуть со стола и удрать куда глаза глядят, но потом, после недолгих колебаний, согласно кивнула.
      Она оказалась прехорошенькой, и даже кошмарная прическа не могла этого скрыть. Пухлые щечки, чуть вздернутый носик, маленький ротик. И тем тяжелее было видеть на нежном, несформировавшемся еще личике серьезные глаза, во взгляде которых не осталось ничего детского.
      13
      -- Мотать отсюда надо, пока нас всех не прикончили,-- хмуро произнес Хадсон.
      -- Рядовой Хадсон, прекратите сеять панику! -- прикрикнул на него лейтенант.
      -- По-своему он прав,-- заметил Хигс.-- Мы только зря теряем здесь время. Не похоже, чтобы в колонии кто-то уцелел...
      -- Это как раз можно проверить,-- ответил сидящий возле дисплея Эйпон.
      -- Для того чтобы обойти этот дурацкий комплекс целиком, понадобиться не меньше суток. Может случиться так, что мы все здесь свихнемся, прежде чем найдем чьи-нибудь объедки... если сами к тому времени не превратимся в чужое дерьмо.
      -- Посмотрите сюда. Это схема комплекса.
      -- Вы что, собрались вычислить по изменению теплового фона, не затягивается ли там кто-нибудь сигареткой? -- не унимался Хадсон.
      -- Да, действительно,-- наморщился Хигс,-- я слышал про такое. На СХ-4-09 такую штуку называли <<ловушкой для курящих>>... Курить там категорически запрещалось: в воздухе была слишком высокая концентрация гремучего газа; а курящие, известное дело, выкручивались, как могли...
      -- Курящие или некурящие,-- это все равно!..-- заявил Горман.
      -- Так, здесь, кажется, что-то есть... Нет, ошибся...
      Лейтенант подсел к Эйпону и постепенно оттеснил сержанта от дисплея. Действительно, на схеме не было видно никаких посторонних сигналов,-- лишь иногда проскакивали пятнышки, вызванные плохой наладкой аппаратуры, или следами деятельности какого-нибудь не слишком вредного компьютерного вируса.
      -- Что вы ищете? -- поинтересовался подошедший Дрейк.
      Ответил Берт, которого почему-то почти никто сейчас не замечал, хотя инициатива такой проверки исходила именно от него.
      -- Мы ищем датчики индивидуальной жизнедеятельности. У каждого колониста был такой датчик, их имплантировали в организм. Пока что мы не нашли ни одного...
      14
      Рипли взяла девочку за руку и заглянула в глаза. Что нужно сделать, чтобы вернуть ее доверие?
      -- Не знаю, как тебе удалось остаться в живых, но во всяком случае ты -- смелый ребенок, Ребекка.
      -- Ньют,-- раздался чуть слышный тоненький и нежный голосок.
      <<Ньют... Головастик... Не понимаю. Может, мне это просто послышалось? Конечно, о каких еще головастиках может идти речь?!.>>
      -- Что?
      -- Ньют,-- повторила девочка и, заметив, что ответ вызвал у Рипли только недоумение, пояснила: -- Меня зовут Ньют. Меня никто не называет Ребеккой. Только мой брат.
      Ну конечно же! Рипли улыбнулась. Большая голова, круглые глазенки -- настоящий головастик. Можно было и догадаться. Было бы только желание догадываться.
      -- Ньют,-- повторила Рипли.-- А мне нравится это имя. Меня зовут Рипли. Очень приятно с тобой познакомиться.
      -- А это кто? -- спросила Рипли, указывая на куклу, прижатую к груди Ньют. Кукла была не чище самой девочки, тоже светловолосая, голубоглазая и почему-то почти такая же серьезная.
      -- Кейси,-- тоненьким голоском ответила Ньют. Она говорила тихо, словно боялась, что их подслушают.
      -- Привет, Кейси,-- Рипли пожала пластмассовую ручку, не заметив, с каким укором посмотрела на нее Ребекка. <<Вот они всегда так, эти взрослые. Рядом чудовища, а они играются, будто совсем маленькие, да и играться по-настоящему не умеют...>> -- А твой брат, как его зовут?
      -- Тимми.
      -- Тимми тоже где-то здесь?
      Ньют отрицательно покачала головой.
      -- Может, он, как и ты, где-то прячется?
      -- Нет,-- едва слышно выдохнула Ньют.
      Только что налаженный контакт трещал по швам и был готов исчезнуть в любую минуту.
      -- А сестры у тебя тоже есть? -- продолжала допытываться Рипли.
      Ньют плотнее прижала куклу к себе. Рипли пугала ее.
      -- А мама и папа где? -- не замечая изменения в настроении девочки, не унималась Рипли. Ньют отвернулась и сжалась. Нет, ничто не заставит ее ответить на этот страшный вопрос!
      -- Ньют, посмотри на меня! Где твои папа и мама?
      Ньют посмотрела. У взрослых такой взгляд был бы назван уничтожающим, но детское личико не было создано для выражения таких чувств; Рипли определила его как просто странный.
      <<Она не отвяжется от меня,-- озлобленно подумала девочка.-- Не отвяжется, пока не узнает>>.
      -- Погибли они, умерли, понятно?! --почти с вызовом выкрикнула она.-- Теперь вы довольны? Теперь мне можно уйти?
      Ее слова ударили Рипли, как пощечина. Какое она имела право так ковыряться в незажившей ране? Собственные переживания не давали ей такого права, как казалось ей вначале. Не давали. К тому же и утраты их не были равны: Рипли потеряла всего лишь друзей, коллег, но не единственных по-настоящему близких людей.
      <<Это дочь той самой Мэри Джордан... Конечно, ее дочь>>,-сгорая от стыда, повторила она про себя. Ньют имела полное право возненавидеть ее за такой вопрос.
      -- Прости меня, Ньют,-- искренне произнесла она. Теперь главным было заставить девочку остаться здесь до прилета челнока.
      -- А тебе не кажется, что с нами тебе будет надежнее и не так страшно? Эти люди прилетели сюда, чтобы защитить тебя. Они солдаты.
      Рипли сама почти поверила своим собственным словам. Ньют угадала это.
      Женщина говорила искренне и сочувствовала ей тоже искренне. Только все взрослые были точно такими же: сами верили в свои глупые сказки и упорно не хотели признавать сказки настоящие, в которых было, по крайней мере, больше правды. Они не верили, что есть драконы и чудовища, они не верили, что эти чудовища могут их съесть,-- и что с ними стало? Ее, Ньют, никто не хотел слушать. Даже свои. Так можно ли ожидать этого от совершенно чужой женщины? Конечно, она просто ничего не понимает.
      -- Ничего они не сделают,-- уверенно сказала Ньют.
      Ну как же заставить этих взрослых ей поверить?
      15
      Бишоп взял пинцет и оттянул кожу в сторону. Он уже начал понимать, как устроена физиология этого удивительного существа.
      Сложнее всего было понять, зачем существу, настолько отличному от человека, нужен был нормальный животный белок. Он не мог поверить, что тварь с концентрированной кислотой в крови может иметь биохимию, хоть отдаленно похожую на человеческую. Поначалу Бишоп думал, что органика должна окисляться в организме Чужих до простого углерода. Но в таком случае почему они, во-первых, не ели бесчисленные органические полимеры, из которых состояла добрая половина внутреннего оборудования станции; а во-вторых, для чего им нужны были люди в качестве промежуточного хозяина -носителя эмбриона? Это говорило о том, что Чужие должны быть вовсе не такими уж <<чужими>>.
      Анатомированный препарат дал на это почти элементарный ответ: кислота в организме Чужих была всего лишь защитным механизмом. Помимо двух основных пронизывающих весь организм систем -кровеносной и лимфатической, эти <<милые зверушки>> имели еще и третью систему, аналогичную молочникам некоторых земных растений.
      Кроме того, и настоящей серной кислоты в организме существа оказалось гораздо меньше, чем следовало ожидать. То, что было поначалу принято за нее, на поверку оказалось уникальной в своем роде органической сульфокислотой -- высокомолекулярным соединением, окислительные способности которого на порядок превышали таковые у обычной серной кислоты.
      <<А ведь это логично,-- подумал Бишоп.-- Такая кислота не так легко проходит через мембраны стенок сосудов и поэтому не травит само существо... Нет, это поистине чудесное создание природы: уникальный окислитель в свободном состоянии, целлюлоза в качестве запасного источника энергии... кстати, она легко преобразуется в хитин, покрывающий существа сверху; наконец, мыло вместо жиров... Надо будет проверить -- почти наверняка эти твари выжрали весь запас мыла... Хорошенький деликатес для инопланетян! Ну а сульфат-ион и четырехвалентный азот в белковой связи вообще приведут всех земных физиологов в дикий восторг...>>
      -- Тебе еще что-нибудь нужно? -- раздался голос Хадсона, подкатившего к лабораторному столу каталку, обычно именуемую <<сервировочным столиком>>.
      Бишоп прихватил пинцетом сосуд-<<молочник>> и принялся счищать опутавшие его кровеносные сосуды.
      -- Привет, Бишоп! -- громко повторил Хадсон.-- Я только что тебя спросил: тебе еще что-нибудь нужно?
      <<...А вот в желудке у них должна быть щелочная среда... Во всяком случае, с кислотностью, смещенной в ту сторону...>> -его рука потянулась к индикатору. Теперь главной задачей было препарировать желудок так, чтобы его среда не была нейтрализована избытком ионов водорода из лимфы и крови.
      -- Эй, Бишоп! -- начиная терять терпение, позвал Хадсон.
      -- Что?
      Индикатор подтвердил его догадку, теперь можно было на секунду отвлечься.
      -- Я уже третий раз тебя спрашиваю, тебе еще что-нибудь нужно?
      -- Нет,-- пожал плечами Бишоп.
      Хадсон подошел поближе и заглянул ему через плечо.
      <<Кишки как кишки,-- удивился он про себя,-- только что кровь другого цвета, а так -- обычная пакость!>>
      -- Симпатичная штучка! -- хмыкнул он.
      -- Да, великолепная,-- совершенно серьезно ответил Бишоп.
      <<А вместо гемоглобина у них должно быть совершенно другое вещество... Интересно, хватит ли здесь реактивов, чтобы это доказать? Судя по некоторым деталям, этой твари нужно гораздо больше кислорода, чем другому существу таких же размеров...>> -продолжил свои размышлениия Бишоп.
      Убедившись, что разговаривать с искусственным человеком бесполезно, Хадсон развернулся и пошел искать более общительного собеседника.
      Нужно же было высказать кому-нибудь, что он думал по поводу этого задания, да и десантской службы вообще...
      16
      Берт сидел в кресле сбоку от дисплея главного компьютера и смотрел на Эйпона -- только потому, что тот находился ближе всех.
      <<Интересно, смогут ли эти парни изловить живьем хоть одну взрослую особь таких тварей? Ждать, пока промежуточная форма отложит свой эмбрион и пока тот разовьется,-- долго и накладно. Взрослое чудовище содержать тоже будет нелегко, зато это будет полным триумфом для всех. Наша Компания -- единственный обладатель животного из других миров! Это станет лучшей из всех возможных реклам!.. Вот только как убедить в этом солдатню? Зря им дали столько воли в этом деле. Если бы операция не проходила по документам как военная, я смог бы заставить их постараться заманить инопланетянина в ловушку. Так, на какую сумму может клюнуть Горман? Только бы эта сумасшедшая Рипли не убедила из взорвать-таки планету -- такая потеря будет невозместима...>>
      Как ни странно, собственная безопасность его мало волновала. Единственный риск, к которому Берт привык, был чисто экономическим. Он мог заработать деньги, не заработать и, наконец, полностью разориться. То, что здесь речь шла о жизни, почти не укладывалось в его голове. Во всяком случае, он относил себя к той категории людей, с которыми ничего такого произойти не могло.
      Косморазведчики могут погибнуть в катастрофе -- на то они и косморазведчики. Солдат может быть убит в бою -- на то он и солдат. Каждому человеку угрожает не просто смерть, а его собственная, специфическая смерть. Представитель столь уважаемой Компании может умереть только от старости или от болезни, скорее всего, тоже солидной и уважаемой. Ну, в крайнем случае, может покончить собой, если дела примут совсем дурной оборот. Но представитель Компании, которого съедает монстр,-- это уже что-то из области анекдотов... не говоря уже о том, что достаточно неглупый человек может выкрутиться в любой ситуации.
      Несмотря на такую внешне наивную позицию, Берта сложно было назвать дураком. Во всяком случае, он был далеко не первым из людей, упорно отказывающихся верить, что прискорбные события происходят именно с ними. Вот и сейчас то, что творилось вокруг, представлялось Берту частью захватывающего фильма ужасов, лично к нему не имеющего, как и все прочие фильмы, никакого отношения. Почти никакого, если быть точным: так, для режиссера фильм и в жизни играет немалую роль,-- но совсем не ту, что для его персонажей.
      Берт, следуя этой аналогии, причислял себя к <<съемочной группе>>. Персонажами были десантники, Рипли и обитатели колонии. Берт тоже был уверен, что их нет в живых, но, как о персонажах фильма, переживал о них не сильно.
      Заявление Эйпона заставило его едва ли не разочароваться.
      -- Эй, бросайте все, я их нашел! -- закричал тот, отрываясь от экрана.
      На участке схемы, начерченной белыми светящимися линиями, виднелось мутное большое пятно, состоящее, при более внимательном рассмотрении, из множества слившихся пятнышек.
      -- Живы? -- рванулся в его сторону Горман.
      -- Этого уж я не знаю,-- ответил Эйпон.-- Но похоже, все они собрались в одном месте.
      -- Где?
      -- Возле процессорного комплекса. Если точнее, возле главной системы охлаждения...
      -- Что у них там, общегородское собрание? -- предположил Хигс.
      <<Что-то тут не так,-- думал Берт.-- Допустим, что Рипли была права. Есть инопланетяне, похожие на пауков, которые кидаются на людей и действительно откладывают там, внутри человека, эмбрионы. Но что будет дальше? Из эмбриона должна вылупиться точно такая же тварь! Если курица отложила яйцо, из нее выходит цыпленок, который превращается точно в такую же курицу, а не в собаку и не в кошку. Конечно, когда из брюха человека лезет паукообразная гадость, можно свихнуться, тем более, если все это происходит с выпусканием кишок!
      Рипли после такой сценки начали мерещиться членистоногие динозавры, кому-то другому после этого могло прийти в голову желание перестрелять всех подряд... По-видимому, так оно и было>>.
      Берту даже самому понравилось собственное предположение. <<Из яйца курицы может выйти только курица,-- повторил он.-- Из эмбриона осьминогопаука -- только осьминогопаук. Остальным пусть займутся психиатры>>.
      -- Ну что ж, Эйпон, будем действовать,-- выпрямился лейтенант Горман. Было заметно, как он внутренне подтянулся.
      -- Ясно, сэр.-- Эйпон тоже встал.
      -- Ну что ж...-- последовал их примеру Хигс и про себя подумал: <<Будь я на месте этих монстров, я бы тоже взял заложников и выставил возле них надежную охрану...>>
      17
      <<Вот бы уехать отсюда далеко-далеко и больше никогда не возвращаться. Они могут это сделать, но не понимают, насколько это хорошо.-- Ньют разглядывала спину Бишопа, сидящего за рулем бронетранспортера, и все крепче прижимала к себе куклу.-- Зачем они едут в самое логово этих чудовищ?.. Хорошо еще, что на машине. Может, она ездит так быстро, что мы сможем от них удрать, и ничего они нам тогда не сделают...>>
      Ньют зажмурилась и представила себе, как чудовища гонятся за транспортером по пустынному комплексу, по улицам, так хорошо знакомым. Она часто видела похожий сон: они гнались за ней, но она в последний момент взлетала в воздух и летела, летела, летела...
      В этой мечте ей не надо было бежать самой, ощущая в ногах предательскую слабость. Чудовища гнались за транспортером, но он ехал быстро, намного быстрее; вот они бегут, воют от бессилия -но ничего не могут сделать: у бронетранспортера вырастают крылья, и он взмывает вверх перед самыми уродливыми мордами, и летит туда, где небо -- ярко-голубое, где растут зеленые деревья, а солнце светит совсем ласково: летит на планету из сказок, которая называется Земля...
      Взрослые говорили Ребекке, что Земля -- это не сказка, но они все могли перепутать. Ведь говорили же они, что чудовищ не бывает. Так можно ли им верить, что Земля -- не выдумка? Можно... потому что уж очень хочется!
      Ньют тихонько вздохнула. Нет, Земля все же должна где-то существовать. Иначе будет совсем грустно жить...
      -- Не волнуйся, Кейси, все будет хорошо.-- Как совсем недавно Рипли, она успокаивала себя, обращаясь к кукле.
      <<Какой она еще ребенок>>,-- закусила губу Рипли, глядя на Ньют.
      <<А станция у них, прямо скажем, не маленькая,-- думал лейтенант Горман, глядя в окно.-- Просто невозможно пересчитать все места, где можно устроить засаду...>>
      О будущем он старался не думать: сомнения всегда отбирали у него слишком много сил. Он не задумывался о результате именно потому, что от него слишком многое зависело. По своей натуре лейтенант был честолюбив. Деньги его не интересовали -- его интересовала слава. В свое время у него было немало возможностей пойти по гражданской линии и сделать неплохую карьеру. Не особо талантливый, но достаточно усердный и порой даже педантичный, он не сделал бы быстрого взлета, но постоянной выслугой лет дорос бы, возможно, до руководителя крупного отдела. Но такую перспективу Горман отмел сразу же. Ему не хотелось быть благополучным дельцом. Он жаждал славы сейчас, как можно скорее. Ему хотелось ощущать на себе восторженные взгляды. Он мог бы заняться наукой, но трезвая оценка собственных способностей подсказала ему, что никакие гениальные открытия ему не светят. Он мог бы стать артистом, но не имел актерского таланта. Наконец, он мог бы стать простым военным и мирно дослужиться к старости до генерала, но все то же честолюбие толкнуло его в самое опасное место из всех возможных -- в десантные войска. Да, он знал, что рисковал, но знал и то, что прославиться здесь можно было буквально во время первого же боевого вылета. <<Отважный капрал Горман спасает планету от обезумевших экстремистов>>, <<Отважный сержант Горман усмиряет бунт заключенных>>...-- виделись ему заголовки. Что бы написали об этом деле в случае победы? <<Отважный лейтенант Горман ценой своей жизни спасает человечество от гибели>>?
      Последнюю мысль Горман тут же отогнал. Во-первых, его не устраивала формулировка <<ценой своей жизни>>, во-вторых, страшно было сглазить удачу. И если первая поправка вызывала у него легкие сомнения (для того чтобы остаться в истории спасителем человечества, он все же готов был умереть), то вторая вытекала из его непреложного правила: не загадывать наперед.
      Транспортер обогнул вспомогательный корпус и подъехал к ангару процессорного комплекса. Въезд был низким -- пушку пришлось опустить.
      Надоедливый мрачный дождь еще не кончился.
      Транспортер замедлил ход и остановился.
      <<Что, опять идти? -- ныл про себя Хадсон.-- <<Сколько можно! Почему этим людям не прийти сюда самим? Позвонить бы им, что ли... Так нет, заставляют нас рисковать...>>