И о гибели отца, и о смерти бабушки узнал пионер Коля Гойшик уже в лесу. Сердце его сжалось от боли, оно горело ненавистью к душегубам.
      Проходил день за днем, а Колю не посылали на задания.
      Тогда он сам обратился к командиру отряда товарищу Лопатину:
      - Пошлите меня на любое задание, товарищ командир.
      Лопатин обещал подумать.
      Вскоре комсомольская организация отряда принимала Колю в свои ряды. Он был зачислен в молодежную диверсионную группу Дмитрия Шмуратки. Эта группа имела уже немалый опыт диверсионной работы. И вот партизаны получают задание: взорвать эшелон с вражеской техникой на участке Пинск - Городище. Это была первая боевая операция, на которую пошел Коля Гойшик.
      Выполнить задание оказалось не просто. Боясь партизан, немцы ночью останавливали движение поездов, а днем наверстывали упущенное. Три ночи пробыли партизаны в засаде, и все безрезультатно. Днем же подойти к железной дороге было невозможно - нужно было пересекать открытую местность.
      И тут Коля Гойшик сказал:
      - Давайте я один днем подложу под рельсы мину.
      Все переглянулись.
      - Ну что вы? Не удивляйтесь. Я пастушком прикинусь, мне не привыкать. И он вынул из кармана торбу, положил туда мину и перебросил торбу через плечо. Размахивая хворостиной и весело посвистывая, он как ни в чем не бывало направился по тропинке к железнодорожному полотну. Группа же залегла у железной дороги, чтобы при первой необходимости прикрыть отход своего товарища.
      И вот Коля уже карабкается по насыпи к рельсам. Вот он прилег на краю полотна, и друзья видят, как ловко ходят его руки. Через минуту-две мина поставлена под рельс. А в это время в Городище, что в полутора километрах от партизан, гудит паровозный гудок. Метров четыреста успел пробежать "пастушок", как вдруг грянул оглушительный взрыв. Под откос полетели паровоз и 12 вагонов с солдатами, техникой и продовольствием. Пока враги опомнились, подрывники были уже далеко.
      Через несколько дней "пастушок" Николай Гойшик таким же образом пустил под откос еще два вражеских эшелона.
      В сентябре 1943 года отряд получил задание выйти к деревне Кремно Дрогичинского района, остановить вражеский эшелон с продовольствием и разгрузить его. Прибыв в Кремно, партизаны узнали, что сюда движется группа эсэсовцев с намерением сжечь деревню. Партизанский отряд вышел в засаду. Часов в одиннадцать утра показалась колонна карателей. Впереди лошади тянули пушку.
      Группа Дмитрия Шмуратки должна была ударить по вражеской разведке.
      Когда каратели поравнялись с засадой, партизаны открыли огонь. И тут немцы залегли и начали разворачивать пушку. Она могла наделать много бед народным мстителям. Тогда командир Лопатин берет с собой Колю Гойшика, и они незаметно подползают к артиллеристам. Командир и юный партизан забросали расчет пушки гранатами. Так пушка и не сделала ни одного выстрела. Каратели были разбиты. Деревню Кремно им не удалось сжечь. В этом была немалая заслуга и Коли Гойшика.
      Вместе с группой партизан Коля Гойшик отличился и в боевой операции на шоссе между Березой Картузской и Бронной Горой. Там было уничтожено 19 фашистских автомобилей. А ведь в сводках Советского Информбюро иногда сообщалось, как о крупном успехе партизанских отрядов, об уничтожении даже пяти или шести машин противника!
      Коля Гойшик уже хорошо знал многие партизанские "профессии". Особенно по душе пришлось ему подрывное дело. Когда из отряда снаряжались партизаны на "железку", он рвался вместе с ними.
      Зимой диверсионная группа три дня и три ночи провела в засаде у железнодорожного полотна под Пинском. Был лютый мороз. Даже сквозь добротный новый кожух пробирался холод. На второй день началась оттепель. Ноги промокли. А затем снова ночь, снова мороз. Но Коля о себе и не думал. Он ждал удобного момента, когда фашисты ослабят патрулирование. И дождался. Ночью юный партизан пустил под откос еще один вражеский поезд.
      Когда возвращались в лагерь, Коля почувствовал, что не может идти.
      Все труднее и труднее было шагать, увязая в глубоких сугробах снега. Но ничего не говорил он товарищам, потому что видел: и они устали, недоели, недоспали, промерзли на холоде. Друзья Дима Шмуратка, Леня Савощик, Вася Синицкий заметили: с Колей что-то случилось. Они подошли к нему:
      - Что с тобой, Коля?
      - Что-то нога разболелась.
      Посадили Колю на пенек, разули ногу. Она была отморожена. Растирание снегом не помогло.
      Тогда друзья подняли Николая на руки и зашагали к лагерю. Они шли усталые, несли, шатаясь, своего друга-комсомольца.
      Целый месяц пролежал Коля в партизанском госпитале. Вначале ему было очень плохо. Нога опухла, гноилась. Часто в эти дни приходила к Коле мать, Ольга Андреевна, которая была в штабе отряда. Она подолгу сидела у кровати, смотрела на его исхудалое лицо, и непрошеная слеза катилась по морщинистым щекам.
      А сын смотрел на нее синими-синими, как васильки, глазами и успокаивал:
      - Не плачь, мама, перестань, хорошая, ты же и так много слез пролила. Поправлюсь, выздоровею. Еще не раз на задание пойду. Вот увидишь. А там и война кончится. Домой вернемся, хату новую построим.
      И Коля выздоровел. Врачи возвратили ему жизнь. Снова летели под откос вражеские поезда, снова шла по Брестчине слава о юном народном мстителе.
      Как-то перед Новым, 1944 годом в партизанский отряд имени Черткова прибыл командующий Брестским партизанским соединением.
      - А ну, покажи мне своего героя, - попросил он командира отряда.
      В землянку вошел невысокий парнишка. Неужели это он?
      - Партизан Николай Гойшик прибыл! - послышался звонкий голос.
      Командующий обнял Колю и поцеловал:
      - Герой, сынок, настоящий герой.
      24 апреля 1944 года должна была открыться первая комсомольская конференция партизанской бригады имени Дзержинского. Вечером 23 апреля стало известно, что в три часа ночи через станцию Ивацевичи должен пройти поезд с танками, снарядами и солдатами в направлении Минска, где немцы старались остановить натиск наших войск.
      - Нужно перерезать фашистам дорогу, - решили народные мстители.
      Когда командир отряда выстроил партизан и сказал об этой ответственной операции, охотников нашлось много.
      - Разрешите мне, - сказал Гойшик. - Я взорву. Это будет моим подарком нашей конференции.
      Командир по-отцовски смотрел на юношу. Семь эшелонов пустил он под откос, сотни фашистов уничтожил.
      Немного подумав, ответил:
      - Хорошо, иди, сынок.
      - Разрешите и мне. И я пойду с Николаем, - попросил Леонид Савощик, друг Коли.
      На этом и порешили.
      Коля с другом пересекли лес, луг, прошли полем, скова лесом. Из-под носа выпорхнула какая-то птичка, чирикнула.
      - Вот жаль, разбудили бедную, - проговорил Коля.
      Потом пошел теплый апрельский дождь. А вот лес кончился, и впереди показалась железнодорожная насыпь. Постояли, огляделись по сторонам, залегли. Вокруг тишина. Пахнет первой травкой и смолистой хвоей. Вдруг тишину нарушил приглушенный выстрел, и в воздух взлетела ракета. Затем вторая, третья. Заблестели рельсы, осветились кусты. До прихода поезда оставалось полчаса, и фашисты вели усиленное наблюдение за путями.
      А тут, за три километра от станции, у деревни Михновичи лежат два юных мстителя и пристально всматриваются в сторону железной дороги. Нет, не пройдет поезд, фашисты найдут здесь могилу.
      Хлопцы тихонько начали ползти к полотну. И снова проклятая ракета. Снова друзья припадают к земле, срастаются с ней.
      Вот уже и последний кустик. Дальше открытое место. А ракеты все взлетают и взлетают. И слышно, как по насыпи ходят патрули.
      - Леня, вот-вот будет поезд. Уже скоро три часа. Вдвоем мы не сможем пройти к пути. Заметят. Я попробую один, - шепчет Коля. - Ты меня прикроешь, когда буду возвращаться.
      И он бросился вперед. Вот он уже у насыпи. Когда очередная ракета полетела в воздух, он лежал внизу, у самого откоса. И совсем близко от него прошли два фашиста, держа наизготовку автоматы. Что же делать? А со стороны Нехачева уже мчался поезд. Лязгали на стыках колеса. Ближе, ближе. Сильно бьется сердце у Коли. Он поднимается во весь рост и карабкается по насыпи. "Может, успею". Но что это? Выстрел, второй. Это патрули заметили его. "Не подложу мину, - мелькнула мысль, - не успею". А поезд уже в десяти метрах.
      И Коля бросился с миной на путь. Оглушительный взрыв потряс окрестность.
      С грохотом, скрежетом полетели под откос вражеские танки и орудия. Враг не прошел. Это был восьмой эшелон, взорванный Николаем Гойшиком.
      Назавтра на лесной поляне собралось 450 комсомольцев - делегатов конференции. Не было только здесь их боевого друга, их любимого побратима Гойшика. В суровом молчании склонили комсомольцы головы, чтя память героя.
      * * *
      Советское правительство посмертно наградило Николая Гойшика орденом Отечественной войны 1-й степени.
      В Ивацевичах, на улице, которая носит имя сына, живет мать Николая Гойшика Ольга Андреевна. Со всех концов страны идут сюда письма от пионеров и школьников. Они просят рассказать о жизни и подвиге юного героя-партизана. И каждое письмо начинается словами:
      "Дорогая наша мамочка!.. "
      Я.Миронков
      ОН МЕЧТАЛ СТАТЬ ОХОТНИКОМ
      С Валей Перегудом я познакомился совсем неожиданно. Возвращаясь однажды с охоты с пустой сумкой, попал я в окружение ребят.
      - Где утки? - спросили ребята. Они почему-то считали главным трофеем охотника - уток.
      Я машинально ответил:
      - Там остались.
      - А почему вы оставили их?
      - Эх вы, горе-охотники! Вам только подавай уток, - сказал им с упреком. - Убитого медведя в сумку не положишь.
      Сразу наступила мертвая тишина. Глазами, полными удивления, смотрели на меня ребята.
      Только Валя Перегуд - двенадцатилетний мальчуган - хитро улыбался. Я понял, что он разгадал мою шутку.
      После этой встречи Валя бывал со мной несколько раз на охоте в окрестностях Могилева. Первый раз мы с ним возвратились с охоты, как говорят, без пуха и пера, усталые и голодные. Я думал, что это разочарует мальчишку и у него пропадет всякий интерес к охоте, но ошибся.
      В следующий мой выход в поле он снова настойчиво просил взять его с собой.
      Но недолгой была наша дружба. На четыре года оторвала меня война от ребят, а когда я возвратился из армии в Могилев - никого из них не нашел. Одни эвакуировались с родителями в глубокий тыл, другие погибли.
      А вот как сложилась судьба Вали Перегуда. Его отец с первых дней войны ушел на фронт, мать умерла от сыпного тифа, и он жил с тетей Лелей, которая к тому времени установила связь с партизанами. В этом ответственном и опасном деле начал ей помогать Валя. Незаметно пробираясь через заставы и посты немцев, он отлично выполнял задания партизан. Из него со временем получился настоящий разведчик. Валя работал под самым носом у немцев. Днем он вместе с ребятами проводил разведку, а ночью передавал сведения партизанам. Так продолжалось около года, пока провокатор не выдал Валю гитлеровцам.
      Сколько нечеловеческих мук и пыток вынес этот юный герой! Но ничего не открыл фашистам, хотя и знал о многом.
      Никакие посулы фашистов не могли подкупить его чистое сердце и поколебать твердость воли.
      Гитлеровцы подозревали о связи его тетки с партизанами, но у них не было прямых улик, а допрос ничего не дал. Тогда они устроили очную ставку.
      Двое фашистов ввели под руки Валю, который едва держался на ногах от голода и побоев, в кабинет следователя.
      Его недавно веселое, со светлой улыбкой лицо было изувечено до неузнаваемости. Перебитая правая рука висела как плеть. Губы высохли и почернели. Глаза лихорадочно блестели.
      На все вопросы следователя Валя отвечал упрямым молчанием. Он понял, что от тетки гитлеровцы ничего не добились и теперь надеются на очную ставку. Она должна решить судьбу его тетки. Его судьба была уже решена. Он знал об этом. Взбешенный его молчанием, фашист выбежал из-за стола и, подскочив вплотную к Вале, стал жестоко избивать его. Ни звука не издал Валя.
      - Я тебя заставлю, заставлю, заставлю отвечать, щенок! - люто кричал фашист, продолжая топтать ногами уже неживое тело Вали.
      Нечеловеческий крик отвлек внимание фашиста. На полу, потеряв сознание, лежала тетя Леля.
      Когда она пришла в себя, Вали в кабинете уже не было.
      Так погиб юный герой - Валя Перегуд.
      До сих пор вспоминаю слова, сказанные им однажды на охоте, как раз накануне войны:
      - Когда я вырасту большим, обязательно стану настоящим охотником...
      А.Кийранен
      ГРОМ ВОЙНЫ
      Солнце еще где-то далеко за горизонтом, а невидимые лучи его уже начинают окрашивать небосвод в голубые тона. Миколка переступает босыми ногами по росной траве, старается не отставать от Бронислава. Старший брат шагает размашисто, споро. Миколка пробует идти по следам брата, но это, оказывается, не так просто: Миколкин шаг еще очень короток...
      Впереди грохнуло. Миколка удивленно оглядывается по сторонам: неужели гроза? Значит, снова с рыбалкой не повезет. Как и на прошлой неделе, придется мокнуть под дождем...
      Едва подошли к реке, как снова загремело. Миколка заметил, что глаза у брата стали какие-то удивленные: гром был не совсем обычный. Собрался было Миколка спросить брата, почему этот гром без туч гремит, но тут вдруг с запада другие звуки послышались - моторы самолетов загудели.
      Тотчас забыл Миколка о рыбалке, весь превратился в слух. Гул моторов приближался. И вот уже над лесом появились черные силуэты самолетов. Мальчишка запрыгал на одной ноге. Как и все его сверстники, он мечтал о полетах.
      Миколка прыгал, хлопал в ладоши. Самолеты приближались. И когда, казалось, мальчишка готов был как всегда крикнуть: "Возьми меня, летчик, с собою!", они резко повернули в сторону и клином пошли на поселок, что стоял на противоположном берегу реки. И тут Миколка услышал, как старший брат проговорил: "Фашисты!" На крыльях белели кресты...
      Донесся леденящий душу вой, и десятки темных точек отделились от самолетов. Поселок мгновенно превратился в море огня, дыма, грохота...
      Через неделю Бронислав пошел в лес. А Миколка принялся собирать оружие. Много его валялось тогда в придорожных канавах, в лесу, на полях.
      Как-то за деревней, у старой, заросшей крапивой бани, Миколка наткнулся на небольшой железный ящик с ручками, который чем-то напоминал радиоприемник. "Спрячу его, - решил мальчишка. - Может, брату пригодится..."
      Ящик с ручками оказался полевой рацией. Бронислав сказал Миколке, что он оказал большую услугу партизанам.
      - А можно мне к вам пойти? - просился Миколка.
      - Мал еще.
      - Ну, тогда хоть задание какое-нибудь дайте.
      - Задание? - переспросил Бронислав. - Хорошо. - Написал что-то на клочке бумаги, протянул записку Миколке. - Вот отнеси это завтра в Шклов. Если гитлеровцы задержат, уничтожь записку.
      На следующий день записка была доставлена по адресу.
      Из деревни в деревню шагал по Могилевщине маленький оборванный мальчонка. И никто не обращал на него внимания. Таких, как он, в те годы были тысячи.
      А Миколка Радзиевский внимательно следил за тем, что происходило вокруг него.
      Он запоминал, где и какие разместились воинские части врага, какой техникой они оснащены. Сведения затем передавал Брониславу.
      Горели гитлеровские казармы, взлетали в воздух вражеские автомобили, танки, эшелоны. С каждым днем у народных мстителей прибавлялось трофеев. И во многом этому содействовали те сведения о фашистах, которые собирал пионер Радзиевский.
      Однажды старший брат не появился в условленном месте. Не пришел он и на следующий день. Через неделю Коля узнал, что Бронислав погиб, выполняя боевое задание.
      ... Стоял июнь 1944 года. Нестерпимо жгло солнце. Четвертые сутки гудел лес от грохота разрывов. Четвертые сутки отряд "Чекист" отбивал атаки гитлеровцев. Не хватало патронов, медикаментов. Четвертые сутки не было связи с соседними отрядами. Несколько раз штаб посылал связных, и ни один из них не возвратился назад. И тогда к командиру отряда пришел Коля Радзиевский:
      - Разрешите мне...
      Будто пчелы, жужжали пули, неподалеку рвались снаряды. В другое время Миколка, наверно, испугался бы. Но сейчас он не думал об опасности. Только вперед! Если он не пройдет сквозь вражеские цепи, если не доставит пакет командования по назначению, отряд может погибнуть... Проваливаясь по пояс в болотное месиво, Миколка шаг за шагом пробирался вперед...
      И когда до цели было совсем близко, грохнул оглушительный взрыв. Мальчишка почувствовал, как что-то обожгло правую ногу. Закружились деревья. В глазах поплыли разноцветные круги...
      Медленно приходил в сознание Миколка. А когда очнулся, то увидел вокруг себя людей в знакомых шапках с красными лентами. Слабая улыбка тронула обескровленные губы мальчика. Задание он выполнил.
      Тринадцатилетнего пионера Колю Радзиевского командование представило к награждению орденом Славы 3-й степени.
      В.Хорсун
      С ГАЛСТУКОМ НА ГРУДИ
      Дядя Коля
      Торопливо шагает мужчина, держа за руку Лиду. Они идут по Советской улице Гродно, пересекают площадь. По городу шныряют фашисты с автоматами на груди. "Только бы не остановили, только бы пройти, - не выходит из детской головы тревожная мысль. - У дяди Коли в кармане наган, а в нагане - только один патрон".
      Вот и поле раскинулось вдали, за ним кусты, а там - лес.
      - Дядя Коля, а наган вы не забыли? - нарочно спросила Лида.
      - Какой наган?
      - А тот, что маме спрятать отдавали. Не прикидывайтесь. Я не маленькая, вот посмотрите. - Она быстро достала из-за пазухи пионерский галстук.
      Он удивленно посмотрел на Лиду. Не знал, что эта худенькая девочка с коротенькими косичками со дня фашистской оккупации все время носила на груди пионерский галстук. И чем-то светлым, теплым, довоенным веяло от этого простенького красного треугольника. Николай Рачковский, партизанский связной, не удержался, обнял худенькие плечи и крепко поцеловал Лиду.
      - Ну, бывай, Лидок, спасибо. Мы скоро еще увидимся.
      И они увиделись. Через некоторое время утром к Вашкевичам снова зашел дядя Коля. Он, видимо, очень торопился, потому что быстро что-то прошептал матери, а затем обратился к Лиде.
      - Нам, Лидок, нужна бумага, - доверчиво посмотрел ей в глаза дядя Коля. - Поможешь?
      Несколько раз в день Лида заходила в магазин, покупала бумагу. Но достать 10-12 листов - мало. Партизанам нужно много бумаги. И Лида просила знакомого мальчишку или девчонку купить для нее несколько листов. Так листок к листку, десяток к десятку - и у Лиды собиралась порядочная стопка бумаги.
      Вечером девочка несла ее в своей черной сумке за город в условленное место. В тот же вечер бумагу забирали партизаны.
      А через три-четыре дня по всему городу висели листовки, которые были напечатаны на Лидиной бумаге.
      "Овес есть у вас?"
      Поезд ползет очень медленно. На каждой остановке в вагоны заходят и выходят эсэсовцы, проверяют документы, кого-то, видимо, ищут.
      - Скидель, - сказал проводник, и Лида выпрыгнула из вагона.
      Вскоре она была уже в городе. У старенькой бабушки доверчиво спросила, где находится базар, и быстро пошла туда.
      На базаре было людно. Вокруг шныряли полицаи. Что-то непонятное мололи пьяные фашисты, приставая почти к каждому человеку. В самом конце базара девочка заметила мужчину в кожухе, подпоясанном веревкой. Он стоял около телеги и курил самокрутку. Но сразу подойти не осмелилась. Издалека оглядела телегу. Так и есть - он. На дуге колокольчик и рядом с ним - цветочек из обыкновенной красной бумаги. Лида обошла телегу и приблизилась к человеку.
      - Овес есть у вас? - тихо спросила девочка.
      Человек в кожухе удивленно посмотрел на незнакомую девочку-подростка в кожаной курточке и пуховой шапочке, помедлил, затем уже ответил:
      - Нет, торгую только пшеницей.
      Лида подошла к возу и, перебирая пальцами пшеницу в мешке, тихо сказала:
      - Дядя Коля просил передать, чтобы скорее привезли муку и соль. У них сейчас трудно с продуктами.
      Торговец сразу оживился: видимо, долго ждал связного.
      - Во вторник пусть ждут там, где условились, - сказал незнакомец. Раньше не могли: фашисты охрану усилили.
      Откуда эти продукты, кто должен привезти, куда - Лида не знала, да и знать ей было необязательно. Она сделала свое полезное дело и возвращалась назад в Гродно довольная - партизаны своевременно получат нужные им продукты.
      Свет гаснет
      Пробраться за Неман было нелегко. Мост контролировали немцы и полицаи. А пробраться нужно было обязательно. Сегодня, именно сегодня, необходимо принести в условленное место взрывчатку. Ее заберут потом партизаны-подпольщики и сегодня же выведут из строя трансформатор и тем самым лишат оккупированный фашистами город электроэнергии.
      ... Медленно идет Лида вдоль Немана, сгибается под тяжелой ношей. За спиной все та же большая черная сумка с углем, а под ним лежит взрывчатка. Вот и мост. По обеим сторонам стоят охранники. Когда Лида подошла ближе, полицай, казалось, ее не заметил. Может, удастся проскочить?
      Но как только почувствовала под ногами настил из досок, ее окликнули:
      - Куда спешишь, девочка?
      - Домой, - не растерялась пионерка. - Вон там наша хата, у самого обрыва.
      - А в сумке что?
      - Угля насобирала в городе, - жалобным голоском протянула девочка. Дров нет, нужно хоть углем печь протопить. Вот посмотрите, - и она смело раскрыла сумку.
      А сердце так и билось, как у пойманной птицы в клетке. Полицай посмотрел в сумку и сказал:
      - Давай проваливай.
      Лида быстро нашла условленное место. Сразу же за садом четвертый телеграфный столб, возле которого лежит небольшая кучка гнилой картофельной ботвы. Села будто отдохнуть, достала взрывчатку и быстро сунула ее под картофельную ботву.
      Возвратилась Лида домой только к вечеру. Тут уже были дядя Коля и еще три молодых партизана. Все с нетерпением ждали ее.
      А поздним вечером в городе погас свет, и в тот же момент мощный взрыв потряс окрестность.
      Через некоторое время юная патриотка пионерка Лида была награждена медалью "Партизану Великой Отечественной войны" 1-й степени.
      * * *
      В Гродненском историко-краеведческом музее есть фотоснимок Лидии Вашкевич. Здесь же находится и ее пионерский галстук. С ним пионерка не расставалась даже и тогда, когда шла на боевое задание. Под стеклом - черная сумка, в которой Лида носила партизанам оружие, взрывчатку, бумагу для листовок. Рядом - справка, выданная комиссаром партизанского отряда имени Матросова тов. Писаревым на имя Лидии Вашкевич. В ней говорится, что эта мужественная и смелая девочка, рискуя жизнью, помогала партизанам.
      М.Скрипка
      ПОКУДА БЬЕТСЯ СЕРДЦЕ
      Молодой партизан, стоявший в секрете, вдруг насторожился и, раздвинув густой кустарник, начал прислушиваться. Сомнений не оставалось: по болоту в сторону лагеря шел человек. Слышно было чавканье сапог в грязи. Оно то учащалось, то затихало. Видимо, человек торопился и время от времени останавливался, прислушивался или нащупывал более твердые места в трясине.
      "Неужели немецкий разведчик? - мелькнула мысль. - Нет, ни один немец не рискнет идти по такому болоту. Пойти сюда может только свой человек..."
      Вокруг снова все стихло. Партизан напряг слух. И неожиданно совсем рядом раздался голос филина: "Угу-гу-гу, гу-гу-гу!"
      По лесу покатилось эхо: "гу-гу-гу". А где-то между секретом и заставой еще сильнее откликнулись: "Угу-гу-гу!"
      Не успел партизан сообразить, что бы это значило, как чавканье послышалось совсем рядом и во мраке показалась невысокая фигура.
      - Стой! Кто идет? - лязгнув замком автомата, окликнул партизан.
      - Свои! - ответил мальчишеский голос.
      - Пароль!
      - Не знаю. Иду к командиру.
      - Это свой, - услышал партизан голос прибежавшего с заставы товарища.
      Несколько минут спустя мокрый до пояса мальчик едва успевал отвечать на вопросы партизан.
      - Ты откуда?
      - Из деревни Лютино.
      - Как тебя зовут?
      - Алеша. Голосевич.
      - Куда идешь?
      - К командиру отряда.
      - А ты его знаешь?
      - Это мой дядя.
      - Ого! А как его зовут, твоего дядю?
      - Изох Игнат.
      В отряде парнишку встретили приветливо.
      - Ну, рассказывай, Алеша, может, поиграть к нам пришел? - спросил, гладя по голове племянника, командир.
      - Не играть, а фашистов бить! - ответил Алеша.
      - Молодец! - похвалил пионера старый партизан. - Только мал ты еще, парень.
      - Вы не смотрите на мой рост, я уже шесть классов окончил и три года как пионер. - И мальчик прижал к груди красный галстук.
      - Ишь ты, галстук сохранил. Значит, настоящий пионер, - заметил кто-то.
      - Все это хорошо, - сказал командир, - только придется тебе, Алеша, идти домой.
      - А куда идти, когда, сами знаете, всю нашу деревню сожгли проклятые немцы, семьдесят пять мужчин расстреляли.
      - Так, - задумчиво проговорил Изох. - А с кем же и как ты теперь живешь?
      - У меня остался один четырехлетний братишка Коля. Так мы с ним в дядиной землянке живем, - тихо сказал Алеша и, подумав, добавил: - А кто же этим гадам отомстит за наше село?
      - Мы, Алеша, отомстим. А ты лучше поешь и ложись спать. Ты не обижайся на нас, что не можем взять тебя в отряд. Права нет у нас такого. Мы не можем рисковать твоей жизнью. К тому же и Коле должен кто-то заботиться.
      Хорошо подкрепившись и надев сухую одежду, Алеша улегся на нары. Но долго не мог уснуть. Мальчишке было обидно, что его не хотят считать взрослым.
      Правда и то: кто же будет присматривать за Колей. А что, если не послушать их и идти искать другой отряд? Дядька Матвей говорил, что где-то есть храбрые парни отряда Ливенцева. Нет, он не имеет права это делать.
      Алеша вспомнил слова Василия Ивановича, раненого командира, который ночевал две ночи у них в хате в первые дни войны. Он советовал мальчику во всем слушаться старших. Слушаться! А сам, поди, не послушался дядьки Ананича, который не пускал его, тяжелораненого, из деревни. "Я, - сказал Василий Иванович, - коммунист и, покуда бьется мое сердце, должен бить врага". И на третью ночь пошел лесными дорогами на восток, надеясь пробраться через фронт. На прощание он подарил Алеше автомат убитого в бою товарища и даже научил стрелять.
      Как только стемнело и между высокими соснами показалась молодая луна, старый партизан проводил Алешу к самым землянкам.
      - Смотри, сынок, галстук прячь, а то эти гады не посмотрят, что ты мал. А вот это вам с Колей, - и он передал мальчишке сверток с немецкими консервами и сахаром.
      Поблагодарив партизана за подарок, Алеша сказал на прощание:
      - А немцев я все же буду бить.
      Алеша долгое время не мог смириться с тем, что его не приняли в отряд. Он ведь пионер. И опять припоминалось ему сказанное Василием Ивановичем:
      - Теперь, Алеша, пришло такое время, что каждый куст должен стрелять по фашисту, каждое яблоко должно в руках немца разорваться бомбой.
      Нет, он должен что-то предпринять!
      Стоял знойный август. Алеша вместе с теткой и другими односельчанами убирал зерно, молол в жерновах жито на хлеб. Когда были совсем жаркие дни, брал удочки или сетку-топтуху и шел ловить рыбу в заводях Березы. Однажды он заметил группу немцев, беззаботно купающихся в реке. Назавтра Алеша был здесь уже с утра. С автоматом залез в густой ивняк на самом берегу и стал пристально вглядываться в тот берег реки. Немцев не было. Несколько раз, вздымая столбы пыли, проезжали на Бобруйск или на Елизово машины, но не останавливались, и никто купаться не выходил. Три дня подряд Алеша попусту сидел в прибрежных кустах. Трижды возвращался обратно. Недовольный и злой, он прятал в дупле толстой осины свой автомат.
      "И отчего мне так не везет?" - с обидой думал Алеша, забираясь в четвертый раз в те же ивовые заросли, откуда и река, и тот берег ее видны как на ладони. Притаился. Порывом ветра донесло гул моторов. Вскоре на дороге показались столбы пыли, которые все приближались и приближались. Не успел Алеша поудобнее устроиться, как с высокого берега начали сбегать немцы. Они на ходу раздевались и бросались в воду. Немцы гоготали, как гуси во время драки, громко отфыркивались.
      Алеша, приладив автомат, выбрал место, где собралось побольше немцев. Вдруг заметил, что из каждого грузовика в сторону левого берега нацелены пулеметы. Алеша невольно прижался к земле и снял со спускового крючка палец.
      "Партизан должен быть смекалистым и не рисковать напрасно жизнью, он должен бить врага тогда, когда тот этого не ожидает", - говорил когда-то Василий Иванович. Значит, открывать пальбу против пулеметов сейчас не надо.
      Через полчаса немцы, обгоняя друг друга, побежали к своим машинам. Только Алеша собрался выйти из засады, как на том берегу показался легковой автомобиль. Хлопнула дверца, вышло трое немцев, и все они спустились к реке.
      "Офицеры! - обрадованно прошептал мальчик. - Ладно, мы вам покажем, как поганить нашу реку. Только раздевайтесь живее..."
      Офицеры не торопились. Они медленно, как старики в бане, раздевались, переминались с ноги на ногу, говорили о чем-то, пока наконец самый долговязый, согнувшись, как цапля, дугой, не попробовал воду. Что-то прогоготал своим и полез глубже в реку.
      Офицеры барахтались в реке, кувыркались, как утки, потом взапуски поплыли наискось к середине реки. Вот они уже так близко, что Алеша хорошо отличает одного от другого. Впереди плывет смуглый, похожий на цыгана, черноволосый, с крючковатым, как у попугая, носом; немного поодаль, вздымая снопы брызг, - рыжий и толстый. Далеко отстал от них "цапля".
      - Цурик! - крикнул передним долговязый.
      И в тот же миг Алеша нажал на спусковой крючок. Черноволосый взвизгнул истошным голосом, нырнул под воду, снова вынырнул - и на том месте, где он только что плыл, пробулькали пузыри.
      - Есть один! - воскликнул Алеша.
      Рыжий толстяк, вовсю махая руками, спешил добраться к своему берегу.
      - Врешь, рыжий пес! - шептал Алеша. - Не уйдешь. Покормишь и ты раков в нашей Березе-реке...